Робинович: шо тебя прихватило в начале марта бегать по «Майданам». Чудиться мне, шо ты як мартовский кот в поисках чудотворных чар женщины. Но в приличных местах знакомятся, люди с хорошей репутацией, а не на митингах. А то можно подхватить заразу, шо не отмоешься.
Изя: Робинович, шо ты понимаешь в знакомствах, ты, сам, то знаешь, хоть одно приличное мисто и приличную женщину, но тудаже рассуждать о приличиях?
Робинович: А, як, же! К примеру, банк, твоя «бытовуха», в театре можно познакомиться! А ты, где? Даму сердца удумал искать на митинге! Ты соображаешь!
Изя, как услышал слово «бытовуха» взвился в возмущении не на шутку. Глаза округлились, сделались совиные, слова стали вылетать чуть не матершинные. До того не нравилась ему его рабочее место, что хотя снова в бега.
Изя: Какое твоё дило, до азарта моего? Вот ты скажи, шо тебе неймётся, лезть в мою душу? Она для тебя потёмки, как ты сам есть тёмный чиловик! Ты даже при счёте денег делаешь ошибки!
Робинович рассердился не на шутку. «Якой, такой я тёмный чиловик! А ты,шо в Селявиви был светлый. Бросили усё, и возвертались у Киев. Сейчас, конечно, можа сказать, шо по твоей милости злачное мисто оставили, а здесь ещё ничего не исправили, как ты по новой в бега! Теперь куда нам бежать, до спального району? Думаю это закат нашему бизнесу.
Ты, не бойся, при разделе имущества, усё учту, не ошибусь!
Изя: ты як последний из задних рядов, пока до тебя дойдёт, весь ряд домой уйдёт. На митинге не только чаем поили, печеньками кормили, но ещё валютой платили!
Не понять тебе начальник, шо там один «экстрим». Особенно, после напитков глаза горят, душе жарко, так и хочет выпрыгнуть из тела!
Да шо я изливаю тебе своё. Якое, твоё дело, до чувства моего! Ты кого хочешь, выведешь из себя.
Робинович не унимается и в гневе напоминает другу, что его исчезновение с работы, носит криминальный характер, и вычеты за простой оборудования.
Изя: Начальник, твоя хвирма сущий пустяк. Так мелочь ершистая. Акулы возле Рады тасуются на «укроповой» стороне». Изя, рассердился на друга начал называть его начальником, чего раньше не было в их отношениях.
Робинович: И где ты чего опять нахватался! Какие то «акулы – мулы». Не найдясь, что ответить, выкрикнул со злостью, – «клопы» на твоей тасовке. Скажи, ещё ты плавающая акула без плавников! Тоже мне, пупырь нашовся»!
От такого нервного напряжения, Робинович покрылся весь нервной сыпью. Того и глядишь «кондрашка схватит».