RLD
"Счастливая, счастливая, невозвратимая пора детства! Как не любить, не лелеять воспоминаний о ней? Воспоминания эти освежают, возвышают мою душу и служат для меня источником лучших наслаждений..."
Граф Л.Н. Толстой. "Детство".
"Друга долго ищут, с трудом находят и трудно его сохранить"
Публилий.
"Мы любим друзей за их недостатки"
У. Хэзлитт.
Во имя Отца, и Сына, и святого Духа.
С моим любимым другом детства, отрочества, юности, зрелости (и, надеюсь, старости) Виктором Юрьевичем Милитаревым (vulgo "Милитаршей", "Милитопиком", "Милитаристом", "Милишвили", "Инжиром", "Крепышом", "Карлсоном", "Эмбрионом", "Жирным Мясом", "Борзой Свиньей", "Солнечным Кабанчиком", "ВиктОром", "Молли Белым Хвостиком" - прозвищ у моего одноклассника и закадычного друга было не счесть! - одним из немногих, кого я действительно полюбил (видимо, на всю жизнь), нынешним enfant terrible православной национал-патриотической тусовки, основателем одной из российских социал-демократических партий, защитником находящихся под угрозой уничтожения храмов, вице-президентом Института Национальной стратегии, активным участником "Русских маршей", плодовитым публицистом, политическим комментатором, популярным блогером, колумнистом газеты "Известия", автором бестселлера "Русская колонна" и прочая, и прочая, и прочая, автор этих строк познакомился 1 сентября 1963 года - в день, когда оба мы пошли во второй класс спецшколы №13 Краснопресненского района города Москвы с расширенным преподаванием немецкого языка (так она, если мне не изменяет память, официально называлась).
В 6-м классе все мы начали влюбляться, а в 7-м - уже были вовсю влюблены (как правило, в своих одноклассниц - могу утверждать это от имени своих одноклассников; а вот когда одноклассницы начали влюбляться в нас - не знаю до сих пор, хоть и считается, что девочки формируются, развиваются во всех отношениях и, так сказать, созревают, раньше мальчиков). Влюбился и мой друг Виктор Милитарев. Избранницей его большого сердца стала наша одноклассница Таня Морева по прозвищу "Кошка" (за "кошачий" нрав и "кошачью", вкрадчивую манеру поведения) и "Рюбэ". Последнее прозвище, полагаю, нуждается в пояснении для тех из наших уважаемых читателей, которые не обладают достаточными познаниями в языке Шиллера и Гёте. Дело в том, что в немецком языке есть слово "Моррюбэ" (сокращенно: "Мёрэ"), означающее в переводе на русский "морковь". Поэтому Таню Мореву, по созвучию ее фамилии с этим словом, прозвали сначала "Моррюбэ", а потом, для краткости, просто "Рюбэ" (хотя это слово означает уже не "морковь", а "репа"). Татьяна Морева была самой что ни на есть отъявленной бонапартисткой (таких отпетых я в нашем многострадальном Отечестве не встречал, пока не познакомился с Сергеем Данилко, державшим дома ТОЛЬКО сочинения Наполеона I и о Наполеоне I, да еще бронзовую статуэтку - если не сказать статую, в пол-человеческих роста, "корсиканского чудовища", стоящего, склонив голову в знаменитой треуголке и скрестив руки на груди, вероятно, на берегу острова Святой Елены, а уже в зрелом возрасте, после вступления Вашего покорного слуги в ряды отечественного движения военно-исторической реконструкции - с Олегом Соколовым vulgo "Сиром"). Настольными книгами "Кошки" были сочинения самого "корсиканского чудовища" и сочинения о нем, в том числе "Мемориал Святой Елены". Впрочем, довольно об этом...
У моего друга Виктора Милитарева, влюбленного по уши (а точнее сказать - втрескавшегося) в "Кошку", нашелся, как всегда бывает в таких случаях, соперник - наш одноклассник Мишка Эйдинов (vulgo - "Медведь" или "Эйда"). Дошло у них дело и до дуэли. Поединок происходил в морозный зимний день у нас на школьном дворе. Ваш покорный слуга удостоился быть секундантом "Инжира". Дрались на кулаках, до первой крови. После первого раунда кулачного единоборства, окончившегося вничью, Витюша попросил меня, как друга, дать ему как следует по морде, чтобы он посильней разозлился. Испытывая некоторую неловкость, я долго отнекивался, но потом поддался на уговоры верного друга и, помнится, закатил Витюше такую оглушительную затрещину, что наш присутствовавший при дуэли одноклассник Сергей Маленков сочувственно охнул, а другой Витюшин секундант - наш общий друг Володя Малюков (vulgo "Старик") совершенно не к месту расхохотался. Врезал, как говорится, от души...Вторым секундантом "Медведя" был наш общий друг и одноклассник Саша Шавердян (vulgo "Остап"). Разъяренный влепленной ему мной, по его же просьбе, от души пощечиной, любимый друг моего детства Виктор (как сейчас помню его, в коричневой кожаной куртке на меху, в такой же коричневой, крытой кожей, шапке-ушанке - Витюша всегда накрепко завязывал уши шапки у себя под подбородком даже при небольшом морозе - а дело было как раз зимой; так у нас в классе, кроме него, никто не ходил, - "из форсу", даже в самые сильные холода) с бешеным остервенением ринулся в бой (храбрости ему было не занимать, о чем говорило не только его поведения в драке, но и способность несколько лет противостоять, практически в одиночку, почти всему классу, долго травившему его, и преподавательскому составу, пока он не заслужил уважение и не завоевал себе "место под солнцем"). Почувствовав, что желанная победа ускользает у него из рук, "Эйда", с лицом, налившимся кровью до помидорной красноты под черной каракулевой фуражкой фасона "абрам-царевич", в нарушение дуэльного кодекса, пустил в ход не только руки, но и ноги, обутые в крепкие и тяжелые зимние ботинки (родители всегда очень модно и добротно одевали "Медведя"; его мама была юристом - как, впрочем, и мама "Инжира", известный в Москве адвокат -, а папа - кажется, директором универсального магазина; впрочем, "Инжир", имевший родственников в США, также одевался очень модно и добротно - у него единственного из всех нас была "фирменная" синяя джинсовая заплечная сумка с двумя "задними" карманами на самом видном месте). Но тут вмешались мы - секунданты - и растащили дуэлянтов, не дав "Медведю" запинать ногами насмерть "Крепыша" (который протер запотевшие очки и произнес навеки вошедшие в анналы нашего класса сакраментальные слова: "Ну, с меня, кажется, хватит!").
Как часто мы гуляли с ним после школы под окнами "Моррюбэ" и другой нашей одноклассницы - Иры Кейко (по прозвищу "Девчонка-С-Грязной-Попкой" или просто "Попка" - она однажды неудачно села в белых брюках-клеш на свежевыкрашенную скамейку!) - "в таинственном безлюдье Брестских улиц перемигивались совиные глаза светофоров", как писал в своем "Мальтйском жезле" популяризатор "оккультизма", "каббалистики" и "эзотерики" (в советско-светском варианте) Еремей Иудович Парнов...
Именно вместе с моим другом Виктoром Милитарёвым я сподобился впервые в жизни выпить коньяку - причем не какой-нибудь там дешевенькой "конины" советского "левого" розлива. Дело было так. По окончании 7-го класса аз многогрешный некоторое время жил у бабушкиной сестры, тети Мили, в Измайлово. Мы с папой (а иногда - и с мамой) и до того довольно часто заезжали к ней и к ее мужу, дяде Акиле (он был итальянцем), особенно часто - зимой, когда ездили в Измайловский парк кататься на лыжах. Тетя Миля (хотя мне она приходилась, собственно, бабушкой) вкусно готовила (особенно хорошо у нее получались борщ и котлеты с гречневой кашей - почти так же вкусно, как у моей собственной бабушки Лизы). К сожалению, тетя Миля умерла (Ваш покорный слуга жил в ее квартире в период, когда она лежала в больнице). Много лет тетя Миля страдала сахарным диабетом (она должна была ежедневно делать себе уколы инсулина; одноразовых шприцев тогда еще не было, и она кипятила свои шприцы и иглы, которые хранила в шкатулке из нержавеющей стали), но умерла - Царствие ей Небесное, вечный покой! -не от диабета, а от рака, перенеся предварительно тяжелую операцию. Тетя Миля пережила дядю Акилу всего на полтора года. Он умер после того, как съездил с ней на родину в Италию, где не был более пятидесяти лет (дядя Акила был итальянским военным моряком с крейсера, стоявшего в 1920 г. в Одессе, и дезертировал, влюбившись в тетю Милю, жившую тогда в Одессе - но это отдельная история; кстати, по иронии судьбы, другая сестра моей бабушки - тетя Люся - при аналогичный обстоятельствах уехала со своим итальянским возлюбленным в солнечную Италию, где счастливо прожила при всех тамошних режимах - в Венеции, а впоследствии в Риме - до конца своих дней, несколько раз приехав к нам в гости (разумеется, уже на склоне лет, но один раз - с дочерью и зятем). Царство им Небесное, вечный покой...
Одному мне было скучно, и я пригласил к себе моего любимого друга Виктора Милитарева. В описываемое время мы особенно активно и интенсивно дружили именно с "Инжиром" (надо сказать, что среди одноклассников у меня, кроме "Крепыша", было еще два закадычных друга, которых я по-настоящему любил - в первую очередь Андрей Баталов, по прозвищу "Апостол", а кроме того - упоминавшийся выше Саша Шавердян, по прозвищу "Остап"; я дружил со всеми ними, но с разной степенью интенсивности, больше всего общаясь то с одним, то с другим, то с третьим). Про "Инжира", который полюбился мне из числа моих друзей больше всех, я даже написал (от руки; портативную пишущую машинку "Эрика", ГДР-овского производства, родители купили мне только в 10-м классе, и машинка эта верно мне служила много лет; на ней я напечатал, в частности, свою дипломную работу на тему "Сравнительный анализ перевода донских казачьих диалектизмов в трех изданиях романа Михаила Шолохова "Поднятая целина" на немецкий язык"), после исторического романа "Маккавеи", приключенческий роман-фэнтези под названием "Полководец Милитарев", занимавший, в рукописном варианте, дюжину толстых "общих тетрадей" и повествовавший о героической, хотя и тщетной, попытке "Крепыша", нашедшего где-то на Аляске неразведанные запасы золота, завоевать весь мир. Короче, "Инжир" приехал, мы совершили моцион в Измайловском парке, после чего вернулись, освеженные, домой и решили перекусить чем Бог послал (и тем, что хранилось в холодильнике). В поисках еще чего-нибудь съестного я полез в кухонный шкаф и...обнаружил там почти непочатую бутылку югославского коньяка. Точнее говоря - не бутылку, а плоскую, круглую резную стеклянную флягу, да и содержавшийся в ней напиток был, хоть и не "конина", но и не коньяк в полном смысле слова, а "виньяк а ля коньяк" под названием "Жупский рубин" (больше мне этот редкий в наших палестинах и изысканный напиток в жизни пробовать не доводилось, но в тот раз мы с "Крепышом", так сказать, "уговорили" всю бутылку под черный кофе с бисквитным тортом и ломтиками лимона, посыпанными сахаром - по рецепту, кажется, Царя Освободителя - незабвенной памяти Государя Императора Александра III). Это был мой первый опыт общения с коньячной продукцией стран "Третьего мира" (Югославия, хотя и считалась социалистическим государством, в действительности занимала промежуточное положение между двумя лагерями - социализма и капитализма, что, в частности, выражалось, в соблюдении ею лицензионных и патентных прав - югославы, например, не осмеливались именовать свой крепкий напиток "коньяком", а у нас в СССР армянский, грузинский, дагестанский, молдавский коньяк именовался официально именно "коньяком", а не "бренди", как он же именовался и при Советах в экспортном варианте). И все-таки это был всего лишь "виньяк а ля коньяк"...
Начиная со второго класса мы были расколоты на две враждебные группировки - "Организацию мушкетеров" и рыцарский Орден, неоднократно менявший названия. Первоначально он именовался Орденом Золотого Орла, имевший филиалы - Орден Серебряного Орла, действовавший среди моих друзей по дачному поселку Абрамцево, не учившихся в нашей московской школе №13 (кроме "Остапа" - Саши Шавердяна, который, хотя и учился в нашем классе и тоже жил летом на даче в Абрамцево, но был одним из главных мушкетеров - Атосом, и потому "по определению" не мог вступить в наш Орден) и Орден Бронзового Орла, в число "братьев-рыцарей", "полубратьев-сервиентов" и "лучников" которого входили наши московские друзья, не жившие, в отличие от нас, летом на даче в Абрамцево (а также в соседних поселках Глебово и Репихово) и не учившиеся в нашей школе. Затем - Орденом тамплиеров, Ливонским Орденом, Тевтонским Орденом и Орденом госпитальеров. Долго мы воевали "с мушкетерами", но, начиная с четвертого класса, стали параллельно играть в "планеты". Автором этой идеи был мой любимый друг Виктор Милитарев, хотя и состоявший ранее в нашем Ордене, но активного участия в его деятельности (драках с мушкетерами и существовавшей некоторое время параллельно с ними и нами и враждебной как им, так и нам, группировкой "гвардейцев кардинала" или, сокращенно, "кардинальцев", во главе с Олегом Гузеевым, vulgo "Гузей" - Царствие ему небесное (ведь он, бедняга, первым из всех наших одноклассников переселился в мир иной) не принимавший! Надо сказать, что "Гузя", уже с ранних лет разыгрывавший из себя, конечно, не "блатного", однако же, по крайней мере, "приблатненного", любил, как говорится, "нарываться". Помню, мы как-то стояли в очереди в школьном буфете и "Гузя" стал приставать к "Остапу" - или требовать у того денег, или что-то еще. И вот "Остап", у всех на глазах, с громким криком: "КарАте!" (тогда Ваш покорный слуга впервые услышал это японское слово) резко выбросил в "фашистском приветствии" правую руку, угодив кончиками пальцев "Гузе" прямо в кадык (ей-Богу, как в кино). "Гузя" посинел, закашлялся, "увял" и более не "выступал".
Надо сказать, что со временем мы с "Гузей" сдружились и некоторое время даже сидели в школе за одним столом (которыми у нас довольно рано заменили парты, правда, не во всех классных комнатах; а старые парты, сваленные грудой на школьном дворе нам как-то на уроке труда велели раздолбать кувалдами на части, после чего они были преспокойно сожжены - отличное дерево горело долго, дым от кострища поднимался, как от аутодафе, но пожарную охрану, видимо, кто-то вовремя попросил не беспокоиться). Мы с "Гузей" играли (в том числе, чего греха таить, и на уроках) в собственного изготовления бумажных солдатиков самых разных времен, стран и народов, которых рисовал обычно я (обладавший из нас двоих наибольшим багажом знаний в области истории военного искусства - не зря мой старший друг "Джим", он же - папин аспирант дядя Слава Белоконь подарил мне первые два тома весьма раритетного по тем, да и по нынешним временам довоенного издания "Истории военного искусства" Е.А. Разина, на момент выхода книг того издания еще полковника, как и значилось на фронтисписе, из библиотеки своего папы-генерала), а вырезал из бумаги - обычно "Гузя". Хранились наши бумажные легионы у него на антресолях (у меня едва хватало места для своих, подаренных мне моим другом и кузеном Петей Космолинским, солдатиков из самых разных материалов - пластилина, пенопласта, сплава свинца с оловом, бумаги, картона и дерева). Когда мы учились в восьмом классе, то перед самыми экзаменами, на занятиях по труду, проходивших почему-то на улице (уж не помню, чем мы там занимались), "Гузе" поручили проверить исправность одного из снятых со стены огнетушителей (старого типа, с белым жестяным раструбом-колпачком в верхней части цилиндра, из которого должна была в случае пожара извергаться пена). То ли огнетушитель оказался неисправен, то ли "Гузя" сделал что-то не так, но струя пены вырвалась из огнетушителя, который он держал наклонным вниз к земле по диагонали, ударила ему в подбородок и подкинула моего друга на порядочную высоту над землей (точнее - асфальтом), после чего "Гузя" приземлился лицом на ступеньки школьного подъезда (он был полукруглый, с колоннами, а выше него на фасаде красовались выложенные кирпичом более светлого оттенка, чем основная кладка стен, изображение пионера и пионерки - пионер трубил в горн, а пионерка отдавала ему или еще кому-то честь (в смысле - пионерский салют). Мы все перепугались (а больше всех - завхоз и трудовик), тотчас же вызвали скорую медицинскую помощь. Потерявшего сознание "Гузю" с тяжелым (как выяснилось) сотрясением мозга отвезли в расположенную недалеко от нашей школы Филатовскую больницу, но все в тот раз обошлось благополучно. Мы, конечно, навещали пострадавшего ради общего блага одноклассника с гостинцами, хотя у него в и на тумбочке стояло все, что только можно было пожелать, включая дефицитную зернистую и красную икру, бананы, ананасы и прочее (мама "Гузи", директор продуктового магазина близ Тишинского рынка, души в своем единственном сыне не чаяла)...
Однако наша дружба с Аликом Гузеевым, его печальная судьба и ранняя кончина - тема отдельного рассказа, ибо мы начали играть в "планеты" без него. Суть игры, замысел которой зародился в высоколобой голове моего любимого друга детства Виктора Милитарева, заключалась в следующем.
Все желающие участвовать в новой игре ученики нашего класса разыгрывали, при помощи кубика от какой-то из весьма распространенных в то время настольных игр. планеты нашей Солнечной системы. В результате самому "Инжиру" досталась планета Юпитер (переименованная впоследствии в Зевс), моему закадычному другу Андрею Баталову (звавшемуся vulgo не только "Апостолом", но также "Батой", "паном Батой", "Генрихом" и "Мэтром") - планета Сатурн (впоследствии - Крон), Мишке Эйдинову (упомянутому выше "Медведю" или "Эйде") - планета Нептун (Посейдон), Сашке Вахмистрову (vulgo "Вахме" или "Брахмапутре") - планета Венера (переименованная несколько позднее в Афродиту), Вовке Малюкову ("Старику") - планета Марс (Арес), Андрею Крылову (vulgo "Крылу" или "Прылу") - планета Меркурий (Гермес), Сашке Денисову (vulgo "Де Нисяке") - планета Уран (для ее названия, как изначально греческого, "Инжир" иноязычного эквивалента подбирать не стал), автору настоящих строк, как подоспевшему из-за очередной простуды (в детстве я часто болел из-за хронического тонзиллита, опасались даже гайморита, но Бог спас, хотя гланды и аденоиды пришлось, в конце концов, удалить уже в тринадцатилетнем возрасте), так сказать, к шапочному разбору - Плутон (Аид).
Та половина наших одноклассников, что состояла в соперничавшей с нами (рыцарями Ордена. несколько раз менявшего свое название и ставшего, наконец, Орденом тамплиеров) Организации Мушкетеров, принять участие в "розыгрыше планет" гордо отказалась, утверждая, что имеет собственную, искусственного происхождения планету под незамысловатым названием "Мушкетерия" - в то время была весьма популярной идея астронома академика Шкловского об искусственном происхождении одного из спутников Марса - Фобоса (а может быть, Деймоса, точно не помню). Планета "Мушкетерия" была, якобы, "бегающей", то есть не имеющей собственной орбиты - мушкетеры могли направлять ее в любом направлении, как гигантский космический корабль. Уж не помню, от какого источника энергии питалась мушкетерская планета, хотя глава мушкетеров - их капитан д'Артаньян ("Вова-Корова" Смелов) мне это достаточно долго и подробно объяснял. Впрочем, особого значения это и не имело, поскольку мушкетеры в основном играли в свою "бегающую" планету сами, крайне редко вступая с нами в контакт по этому поводу (хотя неутомимый "Инжир" постоянно пытался всех объединить, учредить "Совет планет Солнечной Системы" и даже "Большой Всегалактический Совет" для тех, кто создал свое государство за пределами нашей системы - как, например, как Сашка Лазарев (vulgo "Горыныч", "Лазарь" или "Грударь"), учредивший свою державу на Веге - каким именно образом, неясно, ибо Вега, как известно, не планета, а звезда, то есть гигантское небесное тело, состоящее не из плотной материи, а из раскаленных газов, но... игра есть игра). Мы же, орденские рыцари, какое-то время играли дружно, устраивая на своих планетах разные государства, войны и прочее по своему вкусу, иногда воюя и друг с другом. Мы не сразу сообразили, что не так-то просто воевать друг с другом не в эпоху развития техники, даже более высокого, чем на современной нам Земле, а в прошлом - например, в эпоху древности или средневековья, пребывая на разных планетах. Поначалу "Инжир" придумал какой-то знакомый древним, но со временем забытый способ путешествовать в пространстве и во времени, Затем "Крепыш", однако нашел для нас более простой способ общаться в далеком прошлом. "Молли-Белый-Хвостик" предложил просто-напросто взять да и перенести все материки, архипелаги и отдельные острова всех наших планет на одну огромную планету (со временем перенеся туда даже все земные острова и континенты). Таким образом препятствие в виде межпланетного пространства оказалось устраненным, и мы смогли общаться, торговать (а чаще - воевать), странствуя во времени, начиная с самых ранних исторических эпох. Но до этого даже наш премудрый "Эмбрион" додумался не сразу, не говоря уже об остальных, не столь "яйцеголовых" (разумеется, в смысле, "высоколобых", или, говоря по-английски, "эггхедах").
Следует заметить, что играли мы "в планеты" не все сразу и не все вместе, а как бы "попарно": "Милитарша" - с "Эйдой", "Эйда" - с "Вахмой", "Милитарша" - с "Апостолом", "Апостол" - с Вашим покорным слугой, Ваш покорный слуга - с "Милитаршей" и т.д.
Чаще всего автор этих строк играл "в планеты" (по отдельности) с "Меликом"-"Инжиром" и с "Апостолом"-"Батой".
Главное государство "Милишвили", расположенное на Юпитере, именовалось "Милисланд". Это была настоящая империя со структурой, не менее сложной, чем у земной средневековой Священной Римской империи германской нации. Запомнилось мне название одного из этих вассальных государств - Хорозонда. Возглавлявший его князь Хорозондинский с совершенно непроизносимым (и потому напрочь забытым автором этих строк именем), носивший, между прочим, фрак, цилиндр, трость и штиблеты с белыми гамашами, был одним из ближайших советников милисландского императора, а два сына хорозондинского владыки - Наморангин и Китторамбин (вот их-то имена я, как ни странно, запомнил совершенно точно!) - видными милисландскими полководцами. Какую-то, уже сейчас не помню, но наверняка немаловажную внутри- и внешнеполитическую роль играл еще и некий герцог (или граф) Хуусметанен (фамилия у него была, прямо скажем, "говорящая")...
Впоследствии "Мелик" ухитрился разными способами распространить свою власть также на Меркурий, Венеру, Марс и Уран. Во главе Милисланда стоял некто Джонатан Милис, по прозвищу "Ренни" ("Резвый"), которому подчинялся (а порой не подчинялся, учиняя заговоры и бунты, создавая всевозможные, бесчисленные антиимперские конфедерации и коалиции) многочисленный и буйный клан Милисов (был среди них воинственный Вальдемар Милис, начальные буквы имени и фамилии которого подозрительным образом совпадали с начальными буквами имени и фамилии Виктора Милитарева; были и еще какие-то Милисы, имен которых я сейчас уже не вспомню). Со временем, объединив то силой, то хитростью весь Юпитер, Джонатан Ренни стал воевать с государством вечного своего "риваля" кознодея "Эйды" - Антидой ("футбольным", а впоследствии - "хоккейным" государством), напоминавшим своим устройством США, во главе с родом миллиардеров Круцких и президентом, носившим звучное имя Битлс Роллинг (в честь переживавших в то время пик своей популярности - даже в СССР, невзирая на все официальные запреты! - "Битлс" и "Роллинг Стоунс") - одновременно знаменитым футболистом, хоккеистом и бит-музыкантом (тогда все говорили о "бит-музыке", а понятие "рок-музыки" распространялось исключительно на "классический" рок-н-ролл в стиле Элвиса Пресли), длинноволосым, как настоящий "битник" или "битломан" (вообще "Эйда" занимался на своей планете главным образом отправкой в дальний космос экспедиций, участников которых награждал по возвращении Рубиновыми Звездами Героев Космоса, и организацией всепланетных и межпланетных чемпионатов по футболу и хоккею с шайбой). Немаловажную роль в жизни Антиды играли вышеупомянутый сплоченный клан мультимиллиардеров Круцких, а также радикальная партия максималистов во главе с харизматическим (выражаясь языком современных СМИ) вождем Стивенсоном Ивенсом. Программа максималистов, по крайней мере, в том виде, в какой мне ее излагали "Эйда" и "Инжир", была достаточно путаной, хотя обнаруживала явные черты доктрин фашизма, или, точнее, национал-социализма (естественно, в соответствии с представлениями тогдашних советских школьников, только что посмотревших вышедший на широкий экран двухсерийный документальный фильм Михаила Ромма "Обыкновенный фашизм"). Помню, что эта программа максималистов состояла из двух частей - "Национального Минимума" (программы-минимум) и "Национального Максимума" (программы-максимум) - совсем по Ленину (хотя никто из нас, кроме, разве что моего любимого друга Викторушки, Ленина в ту пору еще не читал) -, которые Стивенсон Ивенс со своими присными намеревались претворять в жизнь последовательно, одну за другой. Весьма часто собрания максималистов проходили в залах, украшенных полотнищами с изображением двух букв "М" - большой и маленькой (символизировавших, соответственно, "Национальный Максимум" и "Национальный Минимум"). Мне запомнился флаг партии максималистов: черная заглавная буква "М" (или два черных скрещенных, остриями вверх, меча с крестообразными рукоятками) в черное кольце, с расходящимися во все четыре стороны света черными стрелами, заключенными еще в одно черное кольцо, большее по размеру, на белом поле. Был у них, впрочем, и другой вариант партийного флага: две черные буквы "М" - большая и маленькая - в белом круге на черном полотнище; иногда эти две буквы "М" были обрамлены круглым венком из золотых или серебряных листьев (дубовых или лавровых). Имелся в Антидской державе "Медведя" и свой предводитель "незаконных террористических бандформирований" (выражаясь, разуемеется не тогдашним, а сегодняшним "политновоязом") - некто Карл Черный (или Карл Шварц), который, однако, плохо кончил, будучи ранен "в правое легкое атомной пулей", как вещало антидское радио устами "Эйды" то ли на перемене, то ли после окончания уроков, точно уж не помню.
"Милишвили" долго, с переменным успехом, воевал с "Медведем", в основном на территории планет, на которые оба предъявляли взаимные территориальные претензии - так, например, немало крови виртуальных солдат было ими пролито за остров Утику (или Утичку) - сравнительно небольшой, хотя, разумеется, превышавший своими размерами гомеровскую Итаку (от которой, скорее всего, и получил свое название, ибо мой высокообразованный друг "Милишвили" уже тогда читал "Одиссею", да и "Илиаду" в полном переводе на русский язык - в отличие от нас, знавших содержание обеих гомеровских поэмы, как правило, в переложении Николая Куна; утиканцы, считавшиеся лучшими солдатами Солнечной Системы, служили в лейб-гвардии у каждого из "наших" императоров, князей и королей). В конце концов каждый из них объявил о том, что завоевал земли другого и присоединил их к своим владениям. Поскольку мне было не интересно играть с "Эйдой", то играл я, главным образом, с "Милишвили" и "Апостолом-Батой", считавших земли "Эйды" завоеванными "Крепышом". "Инжир" переименовал своего Джонатана Милиса-Ренни в императора Милисланда по имени Роллан. При императоре Роллане Милисе государственный флаг Милисланда, представлявший собой три черные пятиконечные звезды, расположенные в форме треугольника вершиной вверх на красном поле, был заменен новым, представлявшим собой двухполосное черно-голубое полотнище. Верхняя, голубая, горизонтальная полоса, по словам "Инжира", обозначала правящее сословие, аристократию "голубой крови", господствующую над чернью, непривилегированным простонародьем, символизированным нижней, черной полосой двухцветного флага Милисланда. Кстати говоря, у кого-то из Милисов рангом пониже, имелся свой собственный флаг - три белые пятиконечные звезды на зеленом поле, также расположенные на нем в форме треугольника вершиной вверх (Я вспомнил об этом только что, ЧИСТО АССОЦИАТИВНО).
Среди других государств, входивших в учрежденную под эгидой милитаревского Милисланда Федерацию Планет Солнечной Системы (ФПСС - почти КПСС!) входило, в частности, государство Аэродэнз (запомнившееся мне по сей день своим характерным названием).
Класса примерно с седьмого Витюша стал всерьез увлекаться политикой (естественно в доступной для тогдашнего среднего советского школьника форме). В 1968 (или в 1969) году (когда по всей Европе, а, возможно, и Америке, прокатилась волна студенческих и вообще молодежных "революций", переросших в захваты университетов, "сит-ины", а кое-где - к примеру, в славном городе на Сене в традиционное для парижан возведение баррикад) мой любимый друг детства "Крепыш" (уже переведенный, в целях общего спокойствия, на индивидуальное обучение и потому являвшийся в наш "Дом Страха" не чаще раза в неделю) предстал передо мной и "Батой" в потрепанной кожаной куртке, затертых синих джинсах, черном берете, темных солнечных очках и в черном шейном платке (имея родственников по материнской линии в Соединенных Штатах, он весьма неплохо, по тем временам, одевался, когда приходила очередная "оказия из-за кордона" - "из-за бугра" мы тогда еще не говорили). На наш вопрос о смысле этого наряда, Викторушка ответил не без гордости, что он - гошист. Поскольку мы французского не знали, "Солнечный Кабанчик" со снисходительностью знающего человека, вынужденного доводить до ума "недообразованцев" нашего с "паном Батой" пошиба прописные истины, пояснил, что "гошист" означает "левак", от французского слова "гош", то есть "левый". Рассказывал про Че Гевару и Малькольма Икс, Руди Дучке, Дани Кон-Бендита и прочих. Своим "нарядом бунтаря-нонконформиста" мой любимый друг Викторушка наглядно выражал свою солидарность с взбунтовавшейся против "системы" левой европейской и американской молодежью (помнится, в издаваемых в ту пору - надо сказать, не слишком многочисленных - книжках, кажется, серии "Юность обличает империализм" под эгидой издательства ЦК ВЛКСМ "Молодая гвардия", студенческие бунты на "прогнившем буржуазном" Западе именовали "мятежом возмущенной совести", или "мятежом пробужденного разума", или еще чем-то в этом роде).
Несмотря на весьма критическое отношение к реальной "Софье Власьевне" (советской власти), общий политический настрой моего друга Виктора был, несомненно, левым. Помнится, он очень любил напевать песню из советского фильма "Бумбараш":
Мы победим - за нас весь шар земной! -
Разрушим тюрьмы, всех врагов разгоним!
Мы наш, мы новый мир построим,
Мир вольного труда,
И заживем коммуной мировой!
Ничего, ничего, ничего!
Сабля, пуля, штыки - все равно!
Ты родимая,
Ты дождись меня,
И я приду!
Я приду и тебя обойму,
Если я не погибну в бою
В тот тяжелый час,
За рабочий класс,
За всю страну!,
проникновенным голосом отвечая на наши иронические замечания:
"Вы не понимаете, это же мечта о неосуществленной перманентной революции!"...
Когда в 1970 году в Восточном Пакистане началось восстание сепаратистов во главе с лидером "Авами-Лиги" шейхом Муджибуром Рахманом, закончившееся год спустя вмешательством индийских войск, поддержавших отряды повстанцев "Мукти Бахини" ("Борцов за свободу"), и провозглашением республики Бангладеш (резня в которой, учиненная карательными пакистанскими войсками и моджахедами-разакарами, вызвала волну возмущения во всем мире и даже временное воссоединение "Битлов", записавших свой известный благотворительный альбом "Консерт фор Бангладеш" в помощь жертвам геноцида) в нашем классе не было более пламенного сторонника Рахмана, чем наш политически ангажированный (выражаясь современным языком) "Милитарша", рисовавший цветными фломастерами, где только можно, флаг Бангладеш (расположенный на зеленом фоне красный круг, в центре которого которого - в отличие от современного бангладешского флага красовались закрашенные желтым цветом контуры нового государства) и приветствовал меня, а также всех других наших одноклассников поднятой вертикально рукой с открытой ладонью и возгласом: "Джай Бангла!" (вероятно, сказалась работа брата "Милишвили" в Институте востоковедения). Мы отвечали: "Джай Бангла!" и шлепались с Викторушкой ладонью о ладонь...
Кроме песни Бумбараша, у моего друга Виктора было еще несколько любимых песенок, которых я больше ни от кого не слышал и автор которых был мне неизвестен. Судя по всему, их сочинил не сам Виктор, однако на тему авторства мы с ним отчего-то никогда не говорили.
Главным героем этих песенок был некий бывший вор-карманник по имени Вася, после ареста согласившийся сотрудничать с советскими спецслужбами (то ли с "Конторой", то ли с ГРУ, то ли еще с кем - во всяком случае, с "органами") и направляемый ими с тех пор на различные сверхсложные особые задания как тайный "Агент два нуля дробь семь". Тексты песен я помню только в отдельных, довольно бессвязных, отрывках. Но их содержание в памяти у меня сохранилось в достаточно полном виде.
В первой песне, начинавшейся со слов:
В тот день, выпив с Зямкой по банке...
(Зямка был кореш и напарник Васи по воровским делам - "хоть еврей, у-у-у...специалист")
Вася, арестованный "органами", давал подписку о сотрудничестве и зачислялся в космонавты. Его крутили на центрифуге, ставили над ним различные опыты (вроде описанных в незабвенном "Николае Николаевиче" Юза Алешковского), после чего запускали в космическом корабле на Луну с позывными:
Мой Вася. мой Вася,
Он будет первым на Луне!
Однако ракета сбилась с курса, пролетев мимо Луны, и свалилась обратно на Землю (о чем наземная станция слежения узнала, однако не сразу - уж не помню, почему):
Тут замелькали подо мной...
А в круглой форточке - то небо, то земля.
Лететь готовлюсь прямо в рай,
Но вдруг врезаюсь я в сарай
По серп и молот на обшивке корабля...
Меж тем весь квадрат катастрофы
Кругом оцепляют менты,
А мне - уже с ложечки кофе
И вяжут на раны бинты...
Кортеж мотоциклистов сопровождает героя-космонавта в открытой "чайке", его приветствуют толпы восторженных сограждан с красными флажками, украшенными портретом Васи, и цветами...
А я, готовясь на покой,
Машу им гипсовой рукой -
Я от народа не скрывался никогда.
Однако же в центре управления космическим полетом узнали, что Вася до Луны все-таки не долетел, и поэтому герой и вся информация о его сверхсекретном задании оказались тщательно укрыты под грифом секретности.
Во второй песне, начинавшейся со слов:
Над Москвой в ночном эфире
Не смолкает джаз.
СэСэСЭр на страже мира
Не смыкает глаз.
Загнивает заграница,
В барах пьет абсент.
Провокаторам не спится,
Так и ждут момент...,
"тайный Агент два нуля дробь семь", пока "куранты звонко бьют по куполам", получал секретное задание - проникнуть в святая святых маоистского Китая, семью председателя Мао, чтобы разведать все зловещие планы "великоханьских шовинистов" (иначе китайских коммунистов, противостоявших советскому идеологическому и военно-политическому влиянию повсюду - от стран НАТО до стран "третьего мира" - официальная пропаганда тогдашнего СССР не именовала).
И вот Вася, в женском парике, с приставными грудями, замаскированный под хунвэйбинку-китаянку, отправился
"В штаб секретный к младшим братьям
По реке Янцзы,
Чтобы там залезть под платье
К самоей Цзян Цзин (жене и верной боевой подруге председателя Мао - В.А.).
Васе удается проникнуть к ней в опочивальню.
"Я с себя срываю разом
Груди и парик.
Вижу - баба косит глазом
(Даром, что из ВЦИК) -
И уж хочет жать не кнопки!
Я ж ей: "Не боись!"
Шлёп ей дружески по попке:
"Ешь за коммунизьм!"
Дело было в том, что "Агент" Вася прихватил в доведенный маоистскими "великими скачками" и прочими безответственными социальными экспериментами над многострадальным великим китайским народом-тружеником до голода и нищеты Китай из купающегося в "почти коммунистическом" изобилии СССР килограмм грузинских мандаринчиков из солнечной Абхазии и угостил жену Председателя со словами:
"...лучше на-ка,
Цитрусов поешь!"
Дальше Вася, пустив в ход свои мужские чары, склонил жену Председателя к греху прелюбодеяния. Вот лежат они, агент "советского ревизионизма", с женой и боевой подругой самого великого вождя, в кровати
"И висит на стуле юбка
Ревлюцьонных масс.
А с портрета вождь без трубки
С нас не сводит глаз...
Мне шептала: "Вася! Вася!" -
Подлая змея:
"Милый Вася! Оставайся,
Значит, у меня!
Будешь главным цзаофанем,
И даже сверх того:
Мао долго не протянет!
Будешь за него!"
Вот таким изощренным способом Вася втерся в доверие к маоистам и
"В их я штаб проник...
Но, по правде, дело енто
По плечу не всем!
Кабы не был я агентом
Два нуля дробь семь"...
В третьей песне советская Родина направляла "Агента два нуля дробь семь" в дебри Экваториальной Африки:
Темной ноченькой в заливе Тоготого
Сел на воду незнакомый гидроплан...
Без гранаты, без винтовки
Уходил к кострам туземных деревень
Весь в сплошной татуировке
Синеглазый Агент два нуля дробь семь...
Там он "без шума и пыли" ликвидировал местного племенного вождя, сделавшегося таковым "на наши (советские - В.А.) деньги", но ничего в обмен на этот "бескорыстный дар трудящихся Советского Союза" не сумевший, а скорей всего - не пожелавший сделать для того, чтоб укрепить влияние СССР на нарастающее национально-освободительное движение своей страны, и, заменив его, начал вести свое племя "по новому пути". Он отверг предложенную ему на блюде малолетнюю и совершенно голую наложницу и обратился к пляшущим вокруг при пламени костра с пылающими копьями в руках татуированным, как и сам "Агент Вася", воинам с речью, воспламенившей их сердца и завешавшейся следующим пассажем:
"Пусть узнают дяди Сэмы:
Там, где в руки взял судьбу свою народ,
Их кредитную систему
Сразу мы переведем на хозрасчет!"
Пел мой любимый друг детства "Крепыш" и еще одну, четвертую, песню об "Агенте два нуля дробь семь", в которой Вася, вызванный в очередной раз "на ковер" за недостаточно качественно выполненное задание (уж не помню, какое), устраивал скандал представителям "органов", перечисляя все свои прежние заслуги:
"Скорпионы", "Трэшеры" (американские подводные лодки, погибшие при до конца не выясненных обстоятельствах - по мнению Владимира Ажажи, от столкновения с НЛО или, как теперь модно выражаться - ДОП /1/ - В.А.) на дно пускал не я ли?..
недостаточно вознагражденные, и уходил, хлопнув дверью, под звуки позывных:
"Мой Вася, мой Вася..."
В также весьма часто напеваемой Викторушкой "городской балладе" речь шла о некой парочке тунеядцев, направленных, в порядке трудового перевоспитания, в день Всесоюзного Коммунистического Субботника, убирать дворик "Головы" (давно отстраненного от власти "за волюнтаризьм" и превращенного в "фигуру умолчания" бывшего Первого Секретаря Политбюро Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза, "дорогого Никиты Сергеевича" Хрущева, имя которого, как по команде перестали упоминать в литературе и СМИ). А "Голова", жаждущий общения с простыми советскими людьми (письма, якобы написанные ими Хрущеву в пору его пребывания у руля СССР, составили целую толстую книгу под названием "Дорогой Никита Сергеевич", изданную, под редакцией зятя "Головы" Аджубея, многомиллионными тиражами и переведенную на множестве иностранных языков), возьми да и пригласи потрудившихся на него в день субботника трудящихся к себе выпить-закусить. Они не оробели:
"Посылай, сказали, Аджубея,
Чтобы нам купил на все портвея"
(у "Головы" мелких денег в доме не оказалось, так что пришлось скинуться самим "трудящимся"), а самому хозяину сказали:
"Ты уж жарь яичню..." (дальше в моей памяти - увы! - опять лакуна).
Принесенный Аджубеем из винного отдела гастронома советский "портвей(н)" пришелся собутыльникам не по вкусу (хотя не выпить его также было ну никак нельзя!), и они долго пеняли хозяину на то, что при нем в свое время перестали продавать а продовольственных магазинах по утрам водку в разлив (во всяком случае - в столице нашей Родины Москве - "образцовом коммунистическом городе"; в других, менее "образцовых" советских городах - например, во Владимире, спиртное продолжали продавать по утрам, даже в отделах "Соки-воды", чему автор этих строк сам был свидетелем; был во Владимире даже особый магазин под названием "Водка" - когда я, заезжий москвич, первый раз увидел эту вывеску, то глазам своим не поверил, но это уже другая история, к моему закадычному другу "Милитарше" не имеющая отношения):
"Вот теперь не мы ли
Энту гадость пьём?...
Отменил не ты ли
Белую в разлив?..."
Упреки трудящихся в адрес "Головы" относительно отмены торговлей водкой по утрам в продуктовых магазинах "образцового коммунистического города" Москвы плавно перешли в критику внешней политики радушного хозяина в пору пребывания того у власти:
"За какое, падла, дело
Наградил звездой БенбЕллу?
Так ключи от счастья не скуём!"
Настал вечер и пришла пора прощаться. Тут стало проявляться действие выпитого, под "яичню" с салом ("Голова" же, как никак хохол), в излишнем количестве "портвея":
Тут я спьяну понаделал дел!
Я пальто хозяина надел,
"Пирожок" бобровый с отворотом.
А "Голова": "Носи, мол, да чего там!"
Обнимались, целовались: "Заходите, мужики!",
А за дверью нас - под локотки!.."
Кончалась песня словами:
"Бьют часы на башне Спасской,
Так прошли субботник с Пасхой.
Не ложитесь спать на левый бок!"
Была у моего любимого друга детства Виктора Милитарева, впрочем, и еще одна любимая песня, начинавшаяся так:
Премьер Гамаль Абдель НасЕр,
Не захватив с собой несЕссер,
Приехал снова в СэСэСэр -
Видать, совсем заел агрессор /3/,
А в это время Васька Шпак
Вдвоем с примкнувшим Колькой Ржавым
Задумали преступный акт
С премьером дружеской державы".
Дальше события принимали еще более интересный оборот. У входа в "Метрополь" Ваське и Кольке - московским карманникам-щипачам - удалось вытащить из кармана у Насера портмоне. Обнаружив пропажу, премьер (в действительности он был президентом) Объединенной Арабской Республики (ОАР - так тогда официально назывался Египет, претендовавший на объединение под своей эгидой, в перспективе, всех стран арабского мира) поднял хай, поставив на уши все "органы" принимающей стороны:
"В советской отродясь стране
Такого не было конфуза,
Чтоб исчезало портмоне
Героя Советского Союза!"
Возглавивший расследование "седой и мудрый генерал"
"...не знал пока,
Кому пришить такое дело -
Гостей встречали лишь ЦК
И люди первого отдела".
Но Васька и Колька попались сами - на том, что пытались купить за валюту спиртное в "Березке", выдавая себя за интуристов. Их тут же повязали.
"Пардон!" - воскликнул Васька Шпак,
Мол, "Сэ ля ви, мусье!" - культурно.
А Колька незаметно так
Тот портмоне спускает в урну.
Карманников доставили, куда следует, но выброшенного Колькой Ржавым портмоне Героя Советского Союза президента ОАР Гамаля Абделя Насера при них не оказалось. Это грозило нешуточным дипломатическим скандалом в рамках всего Движения неприсоединившихся стран. На щипачей стали давить.
"Седой и мудрый генерал
Сам, опершись рукой на глобус,
То их журил и укорял
То пер на них, как на автобус.
А те: Да брось ты, генерал!
Ведь у себя в стране от пуза
Всех коммунистов пострелял
Герой Советского Союза".
В сказанном была немалая доля правды - друг СССР Гамаль Абдель Насер, награжденный при Хрущеве Золотой Звездой Героя Советского Союза (и полагающимся к ней высшим советским орденом Ленина) у себя в стране с коммунистами не церемонился - как, впрочем, и другие дружившие с СССР враждебные Израилю "прогрессивные" и даже "социалистические" а фактически - национал-социалистические - в арабском смысле - лидеры стран Ближнего Востока и Северной Африки, вроде упоминавшегося выше, в предыдущей песне, "награжденного звездой" тунисского вождя Ахмеда Бенбеллы, а также Саддама Хусейна, Хафеза Асада, "Мухомора" (Муамара) Каддафи /4/ и иже с ними.
"И Шпак воскликнул: "Не отдам
Я денег энтому герою!"...
Вот так подвисли Васька Шпак
Вдвоем в примкнувшим Колькой Ржавым.
А в "Метрополе" пил коньяк
Наш гость из дружеской державы"...
Чего только не вспомнишь в летний вечер, да еще под влиянием винных паров...
ПРИМЕЧАНИЕ
/1/ ДОП - Движущиеся Объекты Пришельцев.
/3/ При "дорогом Никите Сергеевиче" Хрущеве лидер алжирского варианта "арабского социализма", первый президент Алжира Ахмед Бен Белла получил звание Героя Советского Союза, был награжден полагающейся к этому званию Золотой Звездой, орденом Ленина и Международной Ленинской премией "За укрепление мира между народами" с соответствующей золотой медалью, украшенной профилем В.И. Ленина.
/3/ Под "агрессором" бард, разумеется, имел в виду ближневосточное государство Израиль, с которым в описываемый очередной период "борьбы с сионизмом - ударным отрядом мирового империализма" - брежневский СССР был "на ножах", как и ОАР-овский Герой Советского Союза.
/4/ Про ливийского вождя Муамара Каддафи, переименованного нашими острословами из Муамара в "Мухомора", тоже, помнится, ходила - в списках и, конечно, в записях - песенка, от которой в памяти автора настоящих строк осталось лишь начало:
У Советского Союза
Что ни друг, то - Мухомор...
ПРИЛОЖЕНИЯ
ПРИЛОЖЕНИЕ 1
ПОЛОЖЕНИЕ О ЗВАНИИ "ГЕРОЙ СОВЕТСКОГО СОЮЗА"
16 апреля 1934 года постановлением ЦИК СССР было учреждено звание Героя Советского Союза в редакции: "Установить высшую степень отличия — присвоение за личные или коллективные заслуги перед государством, связанные с совершением геройского подвига, звания Героя Советского Союза". Никакие знаки отличия не предусматривались, выдавалась только грамота от ЦИК (Центральной Исполнительной Комиссии - В.А.) СССР.
Орден Ленина к званию получили все одиннадцать лётчиков — первых Героев Советского Союза. Практика награждения была закреплена Постановлением ЦИК в Положении о звании Героя Советского Союза 29 июля 1936 года. В этой редакции гражданам, удостоенным звания, кроме грамоты полагался также орден Ленина.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 1 августа 1939 года введён особый отличительный знак для Героев Советского Союза — медаль "Герой Советского Союза". Другим Указом от 16 октября 1939 года был утверждён внешний вид медали, которая получила название "Золотая Звезда". В отличие от первоначального Положения теперь предусматривалась возможность многократного награждения "Золотой Звездой". Дважды Герою Советского Союза выдавали вторую медаль "Золотая Звезда" и ему сооружали бронзовый бюст на родине. Трижды Герою Советского Союза выдавали третью медаль "Золотая Звезда", и его бронзовый бюст должен быть установлен при Дворце Советов в Москве. Выдача орденов Ленина при награждении второй и третьей медалями не предусматривалась. О присвоении звания в 4-й раз в Указе ничего сказано не было, как и о возможном количестве награждений одного человека.
Нумерация медалей для первого, второго и третьего награждения была отдельная. Так как строительство грандиозного Дворца Советов в Москве в связи с войной закончено не было, то бюсты трижды Героев устанавливались в Кремле.
Указом от 6 сентября 1967 года был введён ряд государственных льгот для Героев Советского Союза.
В новой редакции утверждено Указом Президиума Верховного Совета СССР от 14 мая 1973 года (Ведомости Верховного Совета СССР, 1973 г., № 20, ст. 268). Положение гласит:
Звание Героя Советского Союза является высшей степенью отличия и присваивается за личные или коллективные заслуги перед Советским государством и обществом, связанные с совершением геройского подвига.
Звание Героя Советского Союза присваивается Президиумом Верховного Совета СССР.
Герою Советского Союза вручаются:
высшая награда СССР — орден Ленина;
знак особого отличия — медаль "Золотая Звезда";
грамота Президиума Верховного Совета СССР.
Герой Советского Союза, совершивший вторично геройский подвиг, не меньший того, за который другие, совершившие подобный подвиг, удостаиваются звания Героя Советского Союза, награждается Орденом Ленина и второй медалью "Золотая Звезда", и в ознаменования его подвигов сооружается бронзовый бюст Героя с соответствующей надписью, устанавливаемый на его родине, о чём делается запись в Указе Президиума Верховного Совета СССР о награждении.
Герой Советского Союза, награждённый двумя медалями «Золотая Звезда», за новые геройские подвиги, подобные ранее совершенным, может быть вновь награждён орденом Ленина и медалью "Золотая Звезда".
При награждении Героя Советского Союза орденом Ленина и медалью "Золотая Звезда" ему одновременно с орденом и медалью вручается грамота Президиума Верховного Совета СССР.
В случае, если Герою Советского Союза будет присвоено звание Героя Социалистического Труда, то в ознаменование его геройского и трудового подвигов сооружается бронзовый бюст Героя с соответствующей надписью, устанавливаемый на его родине, о чём делается запись в Указе Президиума Верховного Совета СССР о присвоении звания Героя Социалистического Труда.
Герои Советского Союза пользуются льготами, установленными законодательством.
Медаль "Золотая Звезда" Героя Советского Союза носится на левой стороне груди над орденами и медалями СССР.
Лишение звания Героя Советского Союза может быть произведено только Президиумом Верховного Совета СССР.
ПРИЛОЖЕНИЕ 2
"СВОБОДНАЯ ПРЕССА"
14 мая 2015 года | Виктор Милитарев
БЕССМЕРТНЫЙ ПОЛК БРАТСКОГО КЛАДБИЩА
Виктор Милитарев о возрождении нации и восстановлении целостности русской исторической традиции
Наши мертвые нас не оставят в беде,
Наши павшие как часовые.
Главным событием этого года, пожалуй, не менее значимым для нашего будущего, чем воссоединение Крыма, стало празднование 70—летнего юбилея Великой Победы. Многое тут сошлось воедино. И практически всенародное чувство солидарности потомков победителей, и внушительная демонстрация военной мощи на глазах преображающейся России, и столь же явственная демонстрация рождения нового глобального геополитического центра, альтернативного гегемонии союза США, Европы и Японии.
Но главным событием этого праздника, безусловно, явились шествия Бессмертного полка по всей России. И мы все почувствовали это со всей возможной определенностью. Так же, как почувствовали в прошлом году всенародную радость от воссоединения Крыма. В течение одного года, не знаю, бывало ли такое раньше в нашей истории, мы уже второй раз услышали голос самой Русской земли. Голос русского народа как мистической целостности, охватывающей в своем единстве ныне живущих с их мертвыми предками и еще не родившимися потомками.
Это пережитое нами совершенно фантастическое чувство почти не имеет аналогов. Вспоминаются разве что пьесы Габриэля Марселя, в которых дорогие покойники спокойно приходят в дом к своим ныне живущим родным и любимым и ведут с ними неспешные разговоры. Или, если взять уж совсем попсовый пример, многочисленные американские фильмы об общении живых с умершими, такие как "Привидение".
А если брать аналогии еще более мистические, то вспоминаются чудесные явления Божией Матери в Фатиме и Зейтуне или явления Ее чудотворных икон Владимирской и Казанской в давние времена.
И, кстати, рассказывают, что сама идея шествия Бессмертного полка пришла в голову ее автору во сне накануне 9 мая 2007 года, когда он увидел шествие жителей своего города с портретами погибших на войне предков. Не имею доказательств того, правда ли это, но мне лично такое мистическое откровение во сне кажется очень похожим на правду. В истории такое бывало неоднократно.
Мы все увидели и почувствовали в шествиях Бессмертного полка единство нашего народа. Единство, по моим ощущениям, совершенно мистическое. У меня из головы не выходит мысль о том, что шествия Бессмертного полка знаменуют нам возрождение русской нации к новой жизни. "Знаменуют", то есть символизируют. То есть одновременно и обозначают это возрождение, и являются этим возрождением.
Причем, подчеркну, здесь речь идет не просто об ощущении солидарности с героически погибшими предками, но и об ощущении солидарности между нами — ныне живущими русскими. Ощущения, если угодно, не просто единого чувства, но единой воли.
То есть, кажется, наша Победа спасла нас и возродила к новой жизни. Как писал в канун этого 9 мая писатель Олег Верещагин, преклонение перед Великой Победой оказалось единственной непобедимой твердыней нашего народа, которая осталась непоколебимой в позорные времена, когда все остальные наши крепости были сданы противнику. Причем, сданы в значительной мере, по нашей собственной вине.
Поскольку предателями, открывавшими ворота осажденных крепостей врагу, были мы сами.
Совсем незадолго до годовщины нашей Победы армяне отмечали печальную дату — столетие Геноцида. И в этот день Армянская Апостольская Церковь приняла решение причислить к лику святых мучеников всех погибших в дни геноцида. Я надеюсь, что когда—нибудь и наша Церковь примет такое же решение обо всех погибших защищавших нас на Великой Отечественной.
Но основной пафос моего текста не сводится к этим вводным рассуждениям. Я хочу обратить внимание на два важнейших события, предшествовавших годовщине Великой Победы. 30 апреля в Преображенском храме Братского кладбища на Соколе был захоронен прах Великого Князя Николая Николаевича, главнокомандующего русской армией в годы Первой мировой войны. Или, как тогда выражались, в годы Второй Отечественной. Имея в виду под Первой Отечественной — войну 1812 года.
А 8 мая Святейший Патриарх Кирилл освятил восстановленный храм Преображения Господня на Преображенской площади в Москве. Наконец—то восстановлен полковой храм легендарного Преображенского полка, снесенный в годы так называемых "хрущевских гонений".
Все эти события имеют очень большое значение для будущего нашей страны и народа. Но они, сверх того, имеют очень большую значимость лично для меня. Во—первых, я с юности очень чувствителен к преображенской символике. Наверное, еще с тех пор, как я впервые услышал пастернаковское "вдруг кто—то вспомнил, что сегодня, шестое августа по—старому — Преображение Господне", у меня возникло стойкое чувство, что праздник Преображения и преображенские храмы имеют прямое отношение к лучшему будущему России и русского народа.
Во—вторых, я уже много лет участвую в борьбе за восстановление храма Преображения Господня на его историческом месте в Москве на улице Новаторов и в борьбе за увековечивание памяти русских воинов, захороненных на Братском кладбище в Москве на Соколе.
Общественная организация, в которой я состою — Русское общественное движение — по благословению Святейшего Патриарха входит в Совет православных общественных организаций при Синодальном отделе по взаимодействию Церкви и общества. Несколько лет назад, заполняя официальную анкету отдела о наших планах и деятельности, мы включили в нее три пункта — борьбу за восстановление Преображенского храма на улице Новаторов, защиту Братского кладбища и проведение благотворительных концертов в рамках литературно—музыкального проекта "Чаепитие по—московски".
"Чаепитие", благодаря усилиям своего бессменного руководителя Ильи Новикова, скоро отпразднует пятилетний юбилей. А вот с храмом на Новаторов и Братским кладбищем до недавнего времени все обстояло гораздо хуже. Но сегодня, после перезахоронения праха великого князя Николая Николаевича и восстановления храма на Преображенской площади, борьба за Братское кладбище, кажется, увенчалась окончательным успехом, и появились надежды на восстановление храма на улице Новаторов.
И, наконец, у меня присутствует третий личный мотив. Ситуация с Братским кладбищем напрямую связана с могилой Сергея Александровича Шлихтера. А с одной из ветвей семейства Шлихтеров я дружен уже много лет. С Зинаидой Сергеевной Устиновой, супругой Эрнеста Борисовича Шлихтера я подружился в 1975 году, что, кстати, совпадает с годом моего крещения.
Но это были мои личные смыслы и значимости. А все эти события, как я уже говорил, имеют общерусский, общенародный смысл. И совершенно понятно почему. Освящение Преображенского собора в канун Дня Победы означает подключение к мистическому единству нации, зримо явленному нам в шествиях Бессмертного полка по всей России и героев Преображенского полка, прославившихся в двухсотлетних войнах, которые Россия вела в восемнадцатом и девятнадцатом веках. И, разумеется, не только воинов—преображенцев, но и всех остальных русских героев, павших на поле брани.
Еще более явно символическое значение захоронения праха великого князя Николая Николаевича на Братском кладбище. Главнокомандующий желал быть захороненным, как он говорил и писал, "вместе с моими солдатами". И главнокомандующий российской армией в годы Первой мировой был захоронен в часовне на территории кладбища, где покоятся десятки тысяч героев Первой мировой.
Таким образом, в этих двух символических действиях мы видим реализацию призыва Александра Проханова, который он высказывает уже почти 30 лет — призыва к примирению красных и белых как к мистическому условию возрождения Великой России.
И Братское кладбище — идеальное место для реализации этого призыва. Оно было основано ровно 100 лет назад, в феврале 1915 года Великой Княгиней Елизаветой Александровной. Вдова московского генерал—губернатора, убитого пулей террориста—эсера Ивана Каляева, родная сестра императрицы, после смерти мужа посвятила себя благотворительности. Она занималась помощью сиротам из бедных семей и организацией благотворительного здравоохранения и образования для бедных.
В 1918 году она была убита большевиками вместе с другими великими князьями и княгинями. Уже будучи сброшенной в расстрельную яму, практически убитой, она пыталась перевязывать раны своим также уже практически убитым родственникам. Русская Церковь уже много лет как признала ее святой. Почитание Преподобномученицы Великой Княгини Елизаветы весьма распространено среди русских православных.
Братское кладбище было основано Елизаветой Александровной, как и все остальные ее проекты, из ее личных средств. Оно было предназначено для захоронения умерших от ран солдат и офицеров. Рядом с будущим кладбищем находилось несколько крупных госпиталей, куда свозили раненых на Западном фронте по железной дороге. Среди русских воинских могил была специальная аллея захоронений сестер милосердия, павших на поле боя при защите раненых.
С самого начала на Братском кладбище хоронили не только русских солдат и офицеров, но и умерших от ран военнопленных солдат и офицеров германской и австро—венгерской армии, проходивших лечение в тех же госпиталях.
После революции на кладбище в братской могиле были захоронены защищавшие от большевиков московский Кремль юнкера и первые жертвы красного террора, включая признанного впоследствии Русской Церковью священномучеником настоятеля храма Василия Блаженного на Красной площади протоиерея Иоанна Восторгова. Все это, так сказать, "белая" история кладбища.
Но у Братского кладбища есть и "красная" история. Во—первых, на Братском кладбище на Аллее Авиаторов хоронили в 20—е годы погибших при испытаниях военных летчиков, включая, кстати, и летчиков со знаменитого дирижабля, памятник которому стоит недалеко от Новодевичьего.
Но главная "красная" страница истории Братского кладбища — это история захоронения Сергея Александровича Шлихтера. Родители Сергея Шлихтера были старыми большевиками, близкими друзьями и соратниками Владимира Ленина.
Отец Сергея Шлихтера Александр Шлихтер был после революции краткое время наркомом продовольствия. По слухам, Ленин снял его с этой должности и заменил Цурюпой, потому что Шлихтер при реализации продразверстки "слишком мягко относился к крестьянам". Белоэмигрант князь Сергей Трубецкой писал в своих воспоминаниях: "Как хорошо, что у большевиков так мало людей, подобных Александру Шлихтеру по порядочности и благородству".
Понятно, что в семье Шлихтеров все были твердокаменными ленинцами. То есть в годы Первой мировой войны разделяли с Лениным пораженческую позицию. И, наверное, для родителей было немалым шоком, когда один из их сыновей, студент университета Сергей неожиданно заявил о том, что является оборонцем и патриотом и желает уйти добровольцем на фронт. До семейного разрыва дело не дошло. Как я уже говорил, старшие Шлихтеры были очень приличными и порядочными людьми. И, несмотря на идеологический конфликт, отпустили сына на фронт.
Сергей Шлихтер ушел на войну вольноопределяющимся. Служил братом милосердия. Был награжден офицерским Георгиевским крестом за вынос своих раненых товарищей с поля боя. Потом перешел в пехотную разведку. Был смертельно ранен во время Брусиловского прорыва. Похоронен на Братском кладбище. Родители поставили в начале двадцатых на его могиле памятник работы знаменитого скульптора Меркурова.
Назадолго до Великой Отечественной войны кладбище было закрыто и преобразовано в городской парк. Но большая часть могил не была осквернена. Каким—то чудом могила Сергея Шлихтера вместе с памятником уцелела. Возможно, оказали влияние родственные связи.
Но, так или иначе, через полвека, когда группа общественников—энтузиастов стала бороться за восстановление Братского кладбища, надгробие Сергея Шлихтера оказалось для ныне покойных Юрия Ульяновского и Вадима фон Каульбарса важнейшим ориентиром при архивных изысканиях. Зная расположение могилы Шлихтера, они смогли восстановить точное расположение еще более чем трехсот захоронений.
Первый памятный крест поставили на Братском кладбище в конце 80—х годов. В 1998 году была построена и освящена Преображенская часовня и поставлено несколько памятных знаков. В 2004 был возведен мемориальный комплекс.
Почти 30 лет группа добровольцев вела борьбу за защиту Братского кладбища. Много раз удавалось предотвратить ликвидацию мемориального парка и возведение на его месте торгово—развлекательного комплекса. Я надеюсь, что захоронением праха великого князя Николая Николаевича и его супруги эта борьба успешно завершилась победой.
Хочу перечислить имена тех защитников Братского кладбища, о которых я знаю лично. Это уже упомянутые Юрий Ульяновский и Вадим фон Каульбарс, ныне здравствующие владыка Новосибирский Тихон, иеромонах Никон, Лев Гицевич, Андриан Афанасьев, Янис Бремзис, Леонид Ламм, мой одноклассник и друг детства Вольфганг Акунов и племянник Сергея Шлихтера Эрнест Шлихтер. Почти у всех участников этой инициативной группы родственники захоронены на Братском кладбище.
Еще в 1917 году в Московской городской думе обсуждался вопрос о создании на Братском кладбище музея Мировой войны. Полагаю, что идеальным местом для такого музея является здание бывшего кинотеатра "Ленинград", тем более что это здание находится на территории Братского кладбища. Нынешний Мемориальный парк составляет по территории менее половины Братского кладбища.
Полагаю также, что в память основательницы кладбища Святой Преподобномученицы Елизаветы давно пора поместить в одном из храмов или часовен Братского кладбища частицу ее мощей. И уж, как минимум, давно пора провести крестный ход с частицей ее мощей, ныне находящейся в также основанной Елизаветой Марфо-Марииинской обители, из обители на кладбище.
Вообще, должен сказать, что инициативная группа защитников Братского кладбища считает борьбу за сохранение Братского кладбища не просто защитой воинского захоронения и защитой памяти павших русских героев, но и борьбой за то примирение красных и белых русских, о котором я писал выше.
Панихиды памяти "всех воинов, здесь лежащих, живот свой за веру и отечество на поле брани положивших", регулярно проводящиеся как на самом кладбище, так и в находящемся поблизости храме Всех святых — это что—то совершенно потрясающее. Там я впервые почувствовал то мистическое чувство, которое сейчас ощутили миллионы участников и десятки миллионов зрителей шествий Бессмертного полка.
Не у одного меня возникало впечатление, как во время панихиды становятся видны захороненные на Братском кладбище русские герои, принимающие вместе с нами участие в поминальной молитве. Более того. Не один я, не знаю, как правильно сказать, видел или чувствовал, как у участвующих с нами в молитве павших героев в левой руке на локте находилась снятая фуражка. Можете считать всех нас сумасшедшими, но мы это действительно чувствовали.
Так что на примере Бессмертного полка Братского кладбища мы можем видеть, как мистическое возрождение русской нации через память о Великой Отечественной войне соединяется с восстановлением целостности русской исторической традиции, с восстановлением исторического единства русского народа как залогом строительства его великого будущего.
Эта наблюдаемая уже почти всем нашим народом мистика воссоединения есть пример того, что в свое время, уже полторы тысячи лет назад, преподобный Максим Исповедник назвал "синергией", то есть соработничеством, сотрудничеством Бога и человека. Бог свой шаг сделал. Теперь очередь за человеком.
Сегодня мы видим, как мистическое единение пронизывает почти весь наш народ. То, что с перестройки называли «русским молчаливым большинством» с рубежа веков стали называть "путинским большинством", а сейчас называют просто "86%" или "Крым наш". За прошедшие 30 лет это большинство почти не изменилось в своих чаяниях и пожеланиях.
Оно, в свое время, поддержало перестройку, но не как случившееся впоследствии разрушение страны, а как дополнение советского социального государства элементами рынка, демократии и прав человека, но, прежде всего, элементами русского национально—патриотического сознания.
Оно совершило ошибку, поддавшись на обаяние Ельцина, но быстро эту ошибку преодолело и исправило, отвергнув и до сих пор продолжая отвергать ельцинскую воровскую приватизацию и по сей день требуя защиты социального государства и торжества социальной справедливости, прежде всего, преодоления оскорбительного социально—экономического неравенства между честно трудящимся большинством и меньшинством приватизаторов вместе с их "креативной" обслугой.
Это большинство неоднократно выражало свое недовольство чрезвычайно преувеличенной иностранной трудовой миграцией и другими национальными проблемами.
Это большинство много лет поддерживает антизападные декларации внешней политики Владимира Путина, но при этом продолжает считать необходимыми элементы рынка, демократии и прав человека.
Это большинство испытало чувство восторга и мистического прозрения при воссоединении Крыма. Это большинство испытало еще более сильное чувство мистического единства в прошедшие дни 9 мая.
Уже сам факт возрождения нации и единство нации с властью, видное нам по участию Владимира Путина в московском шествии Бессмертного полка, делает возможным психологическое, и я прямо скажу, мистическое давление нашего народа на руководство нашей страны, и, прежде всего, на Президента России.
Но этого, на мой взгляд, недостаточно. Только если власти станет понятно, что народ поддерживает ее не безусловно, а за конкретные достижения, прежде всего, за воссоединение Крыма, станет возможно реальное возрождение страны.
Но для этого наш народ должен донести до нашей власти свою волю. Только если власть поймет, что шествия Бессмертного полка есть не просто выражения сентиментальных чувств к покойным родственникам, и даже не просто мистическое действие поминания усопших, как это делается на Радоницу, а, тем более, не выражение чувства благоговения народа перед властью, только тогда власть сможет стать властью подлинно народной.
Только когда власть под народным давлением поймет, что шествие Бессмертного полка есть реальное проявление единой воли нашего народа, воли, включающей в себя не только память о Великой Победе, но и вполне определенные требования по желаемому нашим народом будущего, требования социальные и национальные, в первую очередь, только тогда это будущее станет возможным. И мистическое возрождение нации станет основой возрождения вполне эмпирического и прагматического.
(Опубликовано на Форум Войск противоракетной и противокосмической обороны РФ).