Первый шаг на пути к могуществу
Лекции проходили в конференц-зале Института повышения квалификации Минздрава. Учащихся, не считая блатных, было две сотни, в основном врачи, а также продвинутые представители других профессий. В зал пропускал Жучкин, амбал сверял фамилии с записью в тетради, ставил крыжики.
У Попсуева остался осадок после вопроса Татьяны, во что обойдется семейному бюджету продвижение главы дома к тайному могуществу. Она впервые проявила интерес к тому, за что Сергей никогда перед ней и вообще ни перед кем не отчитывался. Он с досадой ответил, что обучение проводится бесплатно, и некий фонд оплатил курсы и аренду помещения. «Какой фонд?» — спросила Татьяна, а в глазах ее были искорки: «Врешь!»
Было пять минут восьмого, когда из-за кулис появился маг в строгом костюме с бабочкой. Он сдержанно поприветствовал слушателей, прошелся взглядом по рядам и довольно изрек: — Одержимых нет.
А затем отчасти повторил свое выступление на представлении, только без фокусов и отгадывания имен. Амбалов не валял, но свечу в пяти метрах от себя зажег, задул, снова зажег и снова задул. В перерыве учащиеся, светло глядя друг на друга, чаще других произносили слово «продвижение», но, похоже, толком еще не вникли, куда предстоит двигаться.
Попсуев перестал чувствовать иронию к самому себе, но к окружающим она осталась. «Они привыкли двигаться в очередях и по службе, — думал Сергей, — и полагают, что и дальше будет то же. А путь будет другим, на него попадут только двое… Нехорошо противопоставлять себя, но так приятно!»
На заключительном часе Баранов показал первые упражнения, которые надо было разучивать дома, как гаммы. Усвоить их можно было только путем многократного повторения и необыкновенной концентрации воли, которой у большинства учеников нет априори. Тем не менее педагог заверил, что воля появится после многих месяцев (или даже лет) упорного труда по самосовершенствованию и продвижению.
Под занавес маг объявил свое сокровенное имя «Омма Нипад Мехум», тайну которого обещал открыть осенью на втором курсе обучения. «Оттуда и тот О-о-м-м, — подумал Попсуев. — Это ж мы к нему взывали, как к богу».
Домой Попсуев приехал около одиннадцати, так как после занятий Жучкин выдавал слушателям пропуска под роспись всё в той же общей тетради. Сергей ощущал избыточное возбуждение, как в дни ответственных соревнований. Татьяна смотрела телевизор. За чаем Сергей рассказал ей, стараясь не быть излишне эмоциональным, о первом занятии.
— Чему-нибудь конкретному обучал? — спросила Татьяна.
— Обучал. Завтра покажу.
Дождавшись, когда жена уснет, Попсуев вылез из-под одеяла, взял бумагу, клей, фломастеры и прошел на кухню, затворив за собой дверь. Нарисовав на листе два концентрических круга по блюдцу и пуговице, Сергей зачернил площадь между ними, приклеил «бублик» к картонке и повесил на стенку. Сел на табуретку и стал пристально до рези в глазах всматриваться в него. Минут через пять вокруг бублика появился слабый колеблющийся ореол, исчезавший при движении глазного яблока.
«Главное — концентрация внимания», — услышал Попсуев голос мага. Глаза резало, но Сергей собрал всю свою волю, пытаясь усилить яркость и площадь светлого пятна вокруг черного бублика. «А ведь это пятно можно фокусировать, — думал он, стараясь изгнать из себя и эту мысль, — перенести на любой предмет и поджечь, как свечу!» Корона исчезла. «Не надо отвлекаться на пустяки». Попсуев снова сосредоточился, но на этот раз бублик засветился только минут через десять. «На сегодня хватит». Взял конспект лекций: «Ежедневно упражняться по пять-семь часов».
Попсуев нарисовал еще один бублик и повесил его рядом с первым. Теперь можно усложнить задание. Скажем, правым глазом поджигать левый бублик, а левым правый, перемещать огни, совмещать их. «Лазер! Это же глазной лазер, — возбудился Сергей; оба бублика погасли одновременно. — Опять отвлекся!» — чертыхнулся Попсуев и включил чайник. Глаза слезились и чесались, и он сделал себе чайный компресс.
В пять утра Сергей лежал на кровати и думал о том, что теперь у него появился смысл жизни, и всё отошло на второй план. Попробовал уснуть, но от усталости и перевозбуждения не смог. Попсуев встал и до семи утра занимался упражнениями. Пора идти на работу. Проснулась Татьяна.
— Ты чего это такой?
— Какой?
— Взлохмаченный. Не спал?
— Плохо.
— А это что за кольца?
— Вечером покажу фокус, — пообещал Сергей.
Дальнейшие шаги. Тупик
Следующее упражнение по усилению магнетизма взора состояло в том, чтобы научиться видеть второй план предмета. За ним были и другие пласты, составлявшие в совокупности суть вещи. Чтобы постичь это, надо было снять слои один за другим, как слюду.
Первой раздвоилась труба на крыше дома. У нее появилась сероватая тень-призрак, которая исчезала, как только Попсуев переставал фокусировать на ней свой взгляд. Затем стал двоиться телеграфный столб, кошка на подоконнике. Сергей не мог избавиться от иронии: «Неужто и Россия раздвоится, если сфокусировать на ней взгляд?» С очередным упражнением Попсуеву пришлось попотеть. Он никак не мог поднять глазами в воздух клочок бумаги. Бился над этим Сергей больше недели. В конце концов, бумажка поднялась, и Сергей переместил ее взглядом на холодильник. Но стоило ему моргнуть, и листок тут же вернулся на стол.
Куда трудней было идти по улице с закрытыми глазами. На работу Попсуев шел тихой улочкой с перекрытым дорожным движением. Он намечал сто метров тротуара и старался пройти их, «разглядывая» путь внутренним взором. Поначалу спотыкался, даже растянулся на ровном месте, но потом стал угадывать дома, деревья, людей, может, потому, что уже хорошо изучил эту улицу.
Однажды Сергея окликнул женский голос, и он, еще не обернувшись, «увидел», как со двора вышла женщина в темно-зеленом костюме и коричневых туфлях с дочкой в желтом плащике и красных ботиночках. Именно в этих нарядах они и предстали перед ним! У Попсуева был такой шальной вид, что женщина невольно улыбнулась и переспросила: «Который час?» Весь день Сергей провел в эйфории. Всё ему нравилось, всё удавалось, всё получалось, и все были милые, даже Сидорчук, сжегший генератор.
Вечером Попсуев понял, что можно фокусировать не только взгляд, но и время. Рассуждал Сергей так: «Иногда перед глазами мелькнет картинка, а через минуту станет реальностью. Это происходит оттого, что время как конус света захватывает не только текущие мгновения, но и ушедшие и грядущие. Если не сосредотачиваться на настоящем, периферией зрения можно увидеть то, что произошло или произойдет с тобой. Для этого надо расфокусировать восприятие времени, размыть настоящее».
После этого Сергея словно прорвало, он стал «видеть» дорогу на достаточно большом протяжении, проходил целый квартал уверенно, отмечая внутренним взором новые предметы. После каждого «видения» он открывал глаза и убеждался, что не ошибся и на этот раз.
На занятии маг дал задание: сосредоточиться и попытаться мысленно попасть туда, куда сильнее всего хочется в этот момент.
— Только не в буфет, — пошутил Баранов, — он уже закрыт.
Смешок помог снять лишнюю нервозность слушателей. Попсуев расслабился, почти задремав, представил, как он взлетает и... взлетел. Бесшумно скользнул под потолок, вылетел, над проспектом, над мостом, еще подумал: «Зачем над мостом? Напрямик быстрее», — свернул, скользнул над рекой, нашел сверху свой дом и непонятно как попал домой, почему-то на кухню. Никого не было, но слышался шумок. Скользнул мимо зеркала, обратив внимание, что в зеркале он не отразился. Заглянул в спальню и отшатнулся. Ему показалось, что в спальне были двое, на кровати!
Попсуев пришел в себя. Увидел сидящих слушателей с закрытыми глазами. Маг сидел на стуле и скучающе глядел в зал. Сергей попытался сосредоточиться, но не смог. «Не может быть! — вертелось у него в голове. — Как не может, сам видел!» Он едва дождался конца занятия, ничего не воспринимая и даже не слыша. Выскочил, поймал такси и через четверть часа вбежал домой. Там никого не было.
Попсуев обследовал квартиру, но ничего в глаза не бросилось. На столе лежала записка: «Меня вызвали во вторую смену». Выпил рюмку водки, хотя это и не приветствовалось уставом школы магов, и от пережитого стресса тут же уснул. Проснулся ночью. Рядом спала Таня. В ее позе, в дыхании не было ничего нового, чужого. Дня два Сергей провел, как бы забыв о своем видении, потом оно вдруг вспыхнуло в нем, он пытался разумно объяснить его и не смог. Конечно, это могли быть всего лишь мысли, но смущало одно — ВИДЕЛ.
С каждым днем Попсуевым овладевала всё большая потребность в уединении и тренировках. Даже на работе в оставшуюся после обеда четверть часа Сергей садился в кресло и, закрыв глаза, представлял, как он «летает» домой. Если он «видел» там Татьяну, вечером говорил ей, что знает, чем она занималась днем, и иногда угадывал.
Попсуев тренировался с упорством, с каким он когда-то вышагивал и выпрыгивал сотни километров с клинком в руке и рвал им несчетное число раз ватное чучело. Много сил Сергей отдал занятиям по угадыванию предметов рукой. Сначала брал два разнородных предмета (скажем, ластик и ключ или сливу и прищепку), и часами водил над ним рукой, пытаясь ощутить разницу между ними в цвете, плотности, размере, геометрии. Затем, завязав глаза, стал мучать себя с определением количества предметов, высыпая их из коробки на стол.
Три дня Сергей пытался взглядом вынуть из коробка спичку и поджечь ее, но та не вынималась. И вот вроде стало получаться. Чтобы не отвлекаться, он не вышел завтракать. Наконец, вытащил спичку и уже поднес ее к коробку, чтобы чиркнуть, как зашла Таня. Ее мало волновали успехи Сергея на поприще магии, но заводские проблемы интересовали.
— Брак снизил?
— Пока нет, — ответил Сергей.
— Что так? Много сил отдаешь магии?
— Да! — и в сердцах бросил: — А что ты понимаешь в магии!
Татьяне стало не по себе от горящих глаз мужа и его отрешенности от мира. Это состояние было хуже физического истощения, так как непонятно было, чем его поправить.
— Ты бы хоть рассказал, что делаешь, в каких видениях реешь, в каких краях обретаешь? — спросила она с невольной подковыркой. — Не забыл, вечером идем к бабушке?
— Не забыл! — отмахнулся Попсуев.
Татьяна пожала плечами и вышла. С некоторых пор Попсуева стали напрягать ее просьбы сходить в магазин или сделать что-нибудь по дому. Он, хоть и с досадой, но исполнял их, однако сегодняшнее напоминание о вечернем вояже к Анастасии Сергеевне вывело его из равновесия. «Опять поздравления, болтовня, жратва!» Сергей попытался повторить свой успех со спичкой, но тщетно. Весь день не проходил приступ раздражительности, и ничего не клеилось. «Еще один выходной коту под хвост!» Жена, правда, занималась по дому и просьбами ему не докучала.
В гостях Попсуев страдал от того, как бездарно пропадают драгоценные минуты и часы, которые он мог посвятить самосовершенствованию.
— Я не пью, — перевернул он рюмку. — Совсем.
Никто и не настаивал, отчего Сергей почувствовал еще большую досаду на всех. Он со злобной нетерпимостью реагировал на всё, о чем только не заходила речь. Анастасия Сергеевна с недоумением поглядывала на внучку, но та делала вид, что не замечает ее беспокойства. Попсуев видел всё это, отчего злился еще сильнее. Поняв, что идет в разнос, он извинился и ушел.
Жена пришла поздно, заплаканная, а Сергей, слегка удовлетворенный тем, что ему всё же удалось еще раз достать спичку, раскаивался, но не знал, как извиниться перед Таней за злобное состояние, которое непонятно откуда взялось в нем. И постель вновь помирила их.
В результате долгих утомительных упражнений Попсуев научился, хоть ненадолго, внушать себе добрые мысли, приводить себя в состояние ступора и расслабления, регулировать пульс и давление, очищать мысли и внутренние органы разноцветными потоками космической энергии. Всякий раз после удачно проведенного упражнения Сергей с чувством глубокого удовлетворения смотрел в зеркало и улыбался самому себе, правда, как чужому человеку.
В конце обучения Попсуев встретил на рынке Бонапартика и радостно воскликнул: — Куда вы делись? Как сквозь пол провалились! Правда, что ль, сквозь стены ходите?
Бонапартик с двумя сумками овощей обалдело смотрел на Попсуева и не мог взять в толк, кто этот сумасшедший гражданин.
— Извините, обознался, — пробормотал Попсуев, видя, что бывший абитуриент магической школы не хочет признать в нем ученика чародея. «Жалкий завистник, добытчик, серость!»
Вычитав у Кастанеды, как его герой ползал по землянке в поиске места силы, Попсуев досконально изучил свою квартиру. Просканировал ее с помощью рамки и маятника — обручального кольца на нитке, а также своим внутренним видением. Последнее Попсуеву удалось, как ему показалось, лучше всего. Он четко установил энергетические прямоугольники, положительные и отрицательные полюса, и стал расставлять мебель и кровати так, чтобы воздействие на организм было самым благоприятным и оздоровительным.
Татьяне, в конце концов, это надоело. Ладно, подушка на восток, хотя ей больше нравилось на запад, ее достали не подушки, а муж. Когда Сергей занимался теоретическим совершенствованием, от него вреда было меньше, чем обычно, но когда он стал практически невменяемым, она взвилась: — Ты тут разбирайся с чакрами, а я пока поживу у бабушки, — заявила она и ушла.
Зачет по курсу состоял в том, что ассистент-доцент спрашивал у слушателей, что такое «чакры», «Кундалини», как поэтапно перейти в состояние левитации. Попсуева Жучкин и вовсе не стал ни о чем спрашивать.
— А, это вы. Ну, и как вам наш курс? Вижу, всё прекрасно усвоили. Не буду ничего спрашивать. Зачет. Пособие приобрели? Прекрасно. Готовьтесь, осенью, думаю, сдадите экзамен на «отлично». Пригласите следующего.
Не открыв рта, Попсуев получил зачет. «Наверное, на экзамене будут гонять», — подумал он.
Лето прошло в неустанных тренировках. В трамвае и в метро Попсуев с любопытством, иным, чем полгода назад, изучал лица пассажиров. С удивлением, даже с удовлетворением он отмечал, что ни на одном из них нет не то что печати, а даже слабенького отпечатка интеллекта, как на картинах Босха или Любарова. Ни в одном лице не было тайны и того, что поэты называют «светом». На всех физиях, даже молодых и упругих, как пыль, лежала озабоченность и усталость.
Попсуев решил довести себя до идеального состояния. Что он будет делать в этом состоянии, Сергей не задумывался, но был уверен, что настанет его день. «К нему я должен подойти во всеоружии, — убеждал он самого себя. — Я должен стать незаменимым на своем месте, пусть это место и маленькое, но оно будет расти вместе со мной, и я понадоблюсь очень многим».
Однажды Попсуев увидел, как трое парней избивают щуплого сверстника. Сергей равнодушно прошел мимо, а потом задумался: почему остался безучастным? Ведь заметил, не испугался, не спешил куда-то. Когда Попсуев осознал, что его не трогает больше чужая боль, он решил, что с ним случилась беда. Незаметно его будто подменили. Всё то, что прежде волновало его, не находило отклик и стало настолько чужим, что даже усилием воли нельзя было заставить себя сделать то, что раньше он делал инстинктивно. «Аристократ — это аристократ по инстинкту, — подумал Сергей. — Насильно себя аристократом не сделаешь, как и рыцарем. Вот что имела в виду Несмеяна. Почему во мне не осталось ничего здорового, ведь я только на это и был заточен?»
— Ну, а теперь найдите какое-нибудь заболевание во мне, — попросил на экзамене осенью Баранов.
Попсуев со смятением понял, что не знает, как быть. То, чем он месяцами занимался, не понадобилось. От него не требовалось пройти с закрытыми глазами или зажечь взглядом свечу, а надо было элементарно поставить учителю диагноз. Всего-то поработать рентгеном. Своего состояния Попсуев не выдал, и это помогло ему мобилизоваться. Но и после этого маг не просматривался. Был абсолютно непрозрачен, черен и пуст.
— У вас нет заболевания, — после нескольких минут сосредоточенного созерцания пустоты произнес Попсуев.
— Так, — удовлетворенно откинулся на спинку стула учитель. — И как вы это увидели?
— Я представил атлас человека, и там всё чисто, ни одного нарушения, ни в одном органе. А потом представил вас, наложил два образа, они совпали. И суперпозиция прозрачна.
— Отлично, — оценил маг.
Попсуев был разочарован. Он думал, что с получением диплома поднимется на очень высокую ступень совершенства. Во всяком случае, не ниже первенства Европы по фехтованию, которое так безжалостно украла у него судьба. Хотя прошло всего ничего, пробовал утешить себя Сергей, но разочарование было чересчур сильным. Сильнее всего его шокировало не то, что он не смог увидеть мага, а что сам маг не разглядел в нем его неспособности видеть! «Неужели кругом одно шарлатанство?! А с другой стороны, нужен я ему с моими способностями?» Попсуеву было тошно глядеть на свет божий. Ему вдруг стало нестерпимо стыдно за то, что он доставил столько горьких минут своим знакомым и, главное, Тане.
Но прошел день, Жучкин выдал слушателям дипломы и билеты на концерт для врачей и врачевателей в цирке с подписью и личной печатью Адама Баранова, после чего Попсуеву показалось, что он на самом деле увидел, что у мага нет заболеваний, и что он — не хилый диагност.
Рис. http://dialog-tald.ru/images/stories/9/messing02_640x427.jpg