За отпуск я так расслабился, что возвращаться вообще не хотелось. Но осталось уже не так долго до декрета, так что… нужно просто потерпеть.
Придя на утреннюю летучку, я сразу поймал на себе взгляды коллег. Они с улыбками смотрели на мой живот, но радовало меня одно: никто не лез его погладить. Почему-то не хочу, чтоб моего малыша трогали (и меня тоже), это слишком интимно. Пол, правда, как всегда подошел и, положив руку на плечо, начал полушепотом рассказывать, что я пропустил:
— Знаешь, я тебе завидую, мой друг. — И я прыснул в кулак от такого начала. — Эта Горгона… он все соки из нас выжал за эти дни. Придумал какой-то спортивный день, на котором должны присутствовать все. Да мало того, — уже взбунтовал Пол, — филиалы соревновались в беге, прыжках и прочей фигне!
И тут я захохотал, представляя, как мои коллеги (от тридцати пяти и старше) бегали, прыгали, потряхивая своим жирком.
— Жаль я этого не видел, — выдавил я сквозь смех.
— Ржёшь, да? — риторически спросил Пол. — Ну, ничего, — теребя мое плечо, приободрил меня он. — В мае с нами поедешь, может, даже поучаствуешь…
— Конечно! — ехидно заверяю его, поглаживая свой живот. К тому времени он у меня уже будет такой, что я не то чтобы бегать или прыгать, я ходить бы нормально смог.
Входная дверь в коридоре хлопнула. Я окинул сотрудников взглядом, вроде все на месте?
— Ах да, — словно прочитав мои мысли, Пол выпрямился и убрал руку с плеча. — У нас новый заведующий… Странный.
Это был первый раз, когда он так описал человека, обычно Пола фиг заткнешь. Но не успел я уточнить у него, что он под этим имеет в виду, как в подсобку зашел альфа. Высокий, статный шатен с карими глазами. Он с деловитым видом поприветствовал всех, и мы начали летучку.
Все пятнадцать минут он практически не сводил взгляда с моего живота, и от этого я начинал нервничать. Ощутив мое состояние, малыш начал ворочаться, я обнял живот, почти что полностью прикрывая его своими руками, пытаясь спрятать от чужих глаз и мой намек альфа сразу понял. Посмотрев мне в глаза, которые я всячески отводил от него, он наконец-то переключился на что-то другое. Когда летучка наконец закончилась, я хотел было полететь на свое рабочее место, но куда уж там.
— Скотт, — окликнул меня заведующий и я, вздрогнув, посмотрел на него. — Зайди ко мне в кабинет.
Сердце упало в пятки, провожая альфу взглядом, а Пол, тихонько похлопав меня по спине, прошептал, уходя на свое место:
— Удачи.
Вышел, блин, на работу. Первый день, а я уже чувствую себя как на иголках, а все из-за этого альфы. Подойдя к его кабинету, меня передернуло от мысли, что сейчас останусь с ним наедине. Он и правда какой-то странный, столько пялился на мой живот...
Выдохнув, я зашел в кабинет и, закрыв за собой дверь, прошел внутрь. При виде меня альфа сразу встал и жестом руки предложил присесть напротив. Теребя какую-то брошюрку в руках, я уселся, желая поскорее покончить здесь и вернуться на свое место. Не знаю, может, я сейчас на всех альф так реагирую или только на него, а может, все дело в том, что он мой новый начальник и я его плохо знаю?
— Меня зовут Шон Олдридж, — начал альфа, обратно усаживаясь в кресло. — Можно просто Шон, — с улыбкой заявил он и нагло начал меня рассматривать.
— Вы что-то хотели? — решил я поскорее закончить эти мучения.
— Давай перейдем на «ты»? — Он внимательно смотрел на мою шею, а я, подумав, что испачкался, провел по ней рукой. Но под пальцы ничего не попало, да и, посмотрев на них, я ничего не заметил.
— Хорошо, — насторожено ответил я. А нервишки уже начали потихоньку шалить, я уже надеялся, что сейчас пойдет много народу и кто-нибудь позовет и вытащит меня отсюда. Но чудес, как я понял, в реальности не бывает, только закон подлости.
— Извини за нескромный вопрос, но у тебя нет метки?..
Я кивнул, подмечая, что мой начальник капитан Очевидность и потупил взгляд в брошюрку. Надеюсь, он не будет мне читать нотации? Этого даже не делали родители. После чего я хмыкнул, удивляясь самому себе. Ведь я так никому и не сказал, как и при каких обстоятельствах забеременел и кто отец. Хотя, последнее я и сам хотел знать…
— Значит, у тебя никого нет? — спросил альфа, и я, тяжело выдохнув, помотал головой.
Черт, он меня специально изводит подобными вопросами? Они словно стрелы вонзаются в самое сердце, напоминая мне об одиночестве. Да, у меня есть родители и мой малыш, но… нет его. Это как вроде бы есть все, но чувствуешь душевную пустоту.
Я почувствовал, что еще один подобный вопрос и глаза будут на мокром месте, однако я не любитель плакать, особенно при ком-то. Обняв свой живот, постарался уверить себя, что кроме малыша никто не нужен и, подняв взгляд на Шона, буркнул:
— Еще что-нибудь?
Но видимо альфа понял, что я не желаю продолжать этот диалог, и отпустил меня, напомнив, что каждую неделю у нас будут встречи в его кабинете. Мне кажется или это звучит как-то интимно и пошло? Да нет, кажется, он просто странный.
Дальше время вновь полетело. Клиенты, глядя на мой живот, улыбались и умилялись. Постоянные посетители начали поговаривать, что я уже давно тут с животом и мне пора в декрет. А Шон, кажется, оказывал мне знаки внимания.
А в мае мы действительно поехали на соревнования всем филиалом. И черт подери, я действительно участвовал! В шахматах. Оказывается, у нас кроме меня никто не умеет играть. Ага, я будто умею. Последний раз играл с папой пару лет тому назад. Когда мне оставалось пару ходов до мата, он обижено отвернулся и сказал, что больше не будет со мной играть.
К моему удивлению, я занял пятое место, наверное, мне поддавались (потому, как мой живот был виден уже невооруженным глазом). Все мои противники больше говорили о беременности и малышах, чем следили за фигурами.
А когда Шон узнал, сколько я заработал очков, он поцеловал меня в щеку. Это была его первая подобная выходка, и мне показалось, что она не последняя, судя по тому, как он приобнял меня за плечо. Но только я успел вырваться из его объятий, как уловил запах альфы. Его запах.
Я нервно начал осматриваться, в надежде его найти, но… блин, я не знаю, как он выглядит! Сердце неистово забилось от одной мысли, что он здесь, где-то рядом, он еще не уволился, и я могу его найти!
Мой нос как у ищейки начал гулять по всем сторонам, стараясь уловить местоположение альфы. Но куда уж там, весь стадион, на котором проводился спортивный день, был пропитан запахами всех альф, что были тут, и желанный мне запах был слишком слаб и мимолетен.
— Скотт, все в порядке? — спросил Шон, заглядывая мне в глаза, которые мгновенно заслезились.
Я заскулил как брошенный щенок, уже окончательно потеряв ниточку к альфе, и слезы как-то сами по себе хлынули из глаз. Увидев их, заведующий растерялся и что-то начал говорить, но мне было не до этого.
Я такой никчемный папа! Конечно же, малышу, тем более альфе, нужен будет отец. А я не могу найти его даже сейчас, когда уверен, что он где-то здесь! Это просто сводит с ума, убивает изнутри. Неужели я так много прошу?
— Скотт! Ты чего?! — послышался ошарашенный голос Пола, и я повис у него на шее, не в силах остановить свое отчаянье. Слезы лились, не переставая, меня трясло, и я вообще перестал что-либо понимать.
Я не помню, как вернулся домой. Меня напоили успокаивающим чаем и что-то еще впихивали, что можно беременным. Я помню, что уснул полностью опустошённым в своей кровати, а папа поглаживал меня по волосам и что-то нараспев тихо рассказывал.
После этого я вновь впал в какую-то депрессию, замыкаясь в себе. Но оставалось уж не так много до декрета, и я просто старался взять себя в руки, осознавая, что нужно доработать. Время шло, и меня вроде бы начало потихоньку отпускать, я даже начал смеяться над шутками Пола.
До тех пор, пока в один прекрасный день в банк не пришел Майкл. Кто бы сомневался, что он подойдет именно ко мне и захочет вновь втоптать меня в грязь.
— Ух, ты! — ехидно начал он, демонстративно рукой показывая на мое положение. — Надеюсь, ты не скажешь, что это мой ребенок?
— Бог миловал, — ядовито отозвался я, пробивая его квитанции.
— Да я смотрю, его папаша тебя тоже миловал, — тут же съязвил он, осматривая мою шею. После чего наклонился и практически зашептал, чтоб кроме меня никто не слышал: — Я тебе сразу сказал, что таких как ты, альфы используют только на одну ночь. В тебе ничего нет, вообще. А он что, пообещал, что будет с тобой? — усмехнулся Майкл, когда я уже заканчивал с его платёжками (и хоть я старался не слушать его, но получалось катастрофически плохо). — Вот ты и оставил ребенка? Знаешь, я просто уверен, что он не вернётся к тебе. Даже из-за ребенка.
Альфа с довольным видом расплатился и ушел, а я побежал в подсобку, уже ощущая, как новая волна истерики накатывает на меня. Но ведь он прав? — слезно начал перебирать слова Майкла. — Даже если я найду его, где гарантия, что он примет меня и ребенка? Что он захочет быть со мной хоть в каких-то отношениях?
Пол почти сразу пришел за мной, вновь успокаивая и заваривая какой-то чай. Он ничего не спрашивал, что радовало, только вновь начал тарахтеть о чем-то своем, отвлекая меня от негативных мыслей.
После этого случая я проработал уже не так и много, Шон подсуетился, и меня отправили догуливать отпуск, а затем сразу в декрет, не выходя на работу. Заведующий сказал мне, что не дело беременному омеге столько нервничать, ребенок должен быть на первом месте. Конечно же, я был не против такого поворота и уходил из банка, надеясь, что больше никогда сюда не вернусь. Уж больно много у меня всего произошло здесь.
Вначале время тянулось от одиночества. Мои родители работали и приходили только к вечеру ближе. Днем я раз в неделю ходил на консультацию, на осмотр, а оставшееся время старался гулять. Так сказать, дышать свежим воздухом (если в городе его можно так назвать).
Одеваться было уже трудно, и только сейчас я понял, как мне повезло, что последние сроки у меня выпали на лето. Кое-как надел короткие шорты и свободную рубашку, влез в сланцы и вперед (на деле, конечно, это занимало больше времени, потом нужно было отдышаться от всей этой гимнастики, а уже потом вразвалочку, как пингвинчик, куда-то чапать).
Потом в заднице начала болеть кость… Было больно ходить, поэтому я стал еще меньше гулять и уже не так далеко, а когда рассказал об этом в консультации, мне сказали, что это нормально, типа кость расширяется, для родов. Но вот когда они мне подсчитали приблизительный день родов, сердце бешено застучало. Придя домой, я обвел в навесном календаре этот день и оповестил родителей, что он значит.
После этого дня время побежало так, что я даже не успевал оглядываться назад, и времени для грусти совершенно не было. Папа со мной носился по магазинам, покупая все то, что нам понадобится с первых же дней. Ванночка, бутылочки, соски… Оказывается, мы столько еще забыли!
А собирать свой пакет в роддом оказалось не менее волнительно! Халат, нижнее белье, пижама, полотенце, шампунь, сланцы, зубная паста и щетка, кружка с ложкой, чай и самое главное — документы… Складывалось такое впечатление, что я собираюсь в какой-то поход или сбегаю из дома к другу. Каждый раз, глядя на мой дежурный пакет, я улыбался как дурак.
А потом в консультации со мной попрощались и сказали, чтобы в день «X» я поехал в роддом. Но когда он наступил, я ничего не ощущал, хотя все в голос говорили, что я почувствую. Блин, я вообще этого не понимаю, как я могу почувствовать того, что никогда в жизни не испытывал?!
Затем наступил день «Х+1», но я и тогда не ехал. Папа запугал, что меня там будут стимулировать к родам. И я отсиживался дома в ожидании какого-то чувства. Все, что меня тогда смущало, так это долбанное чувство.Мне было совершенно не страшно, так как на уроках мне предельно ясно объяснили, что от меня потребуется. Благо не рассказывали, как будет проходить, а то бы я, наверное, все же боялся.
А когда наступил день «Х+3», я уже действительно начал волноваться. Я начал приставать к папе с вопросами, как моего малыша поторопить и он посоветовал мне чем-нибудь заняться. Нет, он, конечно, хорошо придумал, но чем я, беременный омега, могу заняться?
В общем, я решил сделать торт, и отца посадил рядом с собой для компании. Сам тесто делаю, а ему крем доверил взбивать. Мы не торопимся, времени у нас полно, болтаем о том, о сем. Я уже первый корж из духовки достал, второй поставил, стал шоколад растапливать, а отец довольный ложку из-под крема облизывает.
И тут я понимаю, что-то не так. Отодвигаю шоколад, стою. Думаю. То это чувство или нет.
— Ско-отт? — протянул отец, наблюдая за мной. — Все в порядке?
Я молчу, киваю.
— Кажется, пора, — сделал вывод я.
Но это было ошибкой. Отец засуетился, словно я ему сообщил о пожаре, нет, метеорите, да куда уж там, будто это все сразу сейчас будет, а еще наводнение, тайфун и полный апокалипсис в придачу. Мне его нервозность как-то морально передалась, и я ощутил первые схватки. Благо я вовремя сесть успел, непередаваемые чувства. Все тело в испарине, словно не мое, и еле соображаю что к чему, и вообще все в тумане. Папа тут же прибежал из зала и, увидев меня, без вопросов все понял.
Собрали меня быстро, я уже в дверях просил не забыть телефон и зарядник. А потом повезли меня в роддом. Но стоило мне перешагнуть его порог, как меня резко отпустило. Вообще! Словно всего того, что полчаса назад началось и длилось до приезда к ним, не было.
Меня осмотрели, задали, наверное, с десяток, если не больше, вопросов (посмотрел бы я на них, если приехал к ним в том состоянии — я там даже свое имя с трудом говорил) и, попрощавшись с родителями, отвели меня в предродовую.
Я надел на себя… ночнушку? Короче широкую рубашку почти до колена и меня уложили на кровать, сумку поставили в дверях и телефон отняли. И вот лежу я и боюсь неизвестности. А про себя только кручу одну мысль: «Дальше будет сложней, нужно беречь силы…»