Месяц поющих котов Часть 1

               

Субботнее утро в городе было туманным. Туман был серым и безрадостным. В его пелене тонули улицы города и широкая  полоса полноводной пограничной реки. Даже редкие прохожие на набережной в это раннее утро появлялись друг перед другом неожиданно. Счастливо разминувшись, они также внезапно исчезали в тумане. Их появление и исчезновение было похоже на маленькое волшебство. Сигналы светофоров водителям видны не были, поэтому всякое движение на улицах почти прекратилось. Только машина скорой помощи  двигалась в сторону третьей городской больницы с включенными фарами и постанывающим звуком сирены, говоря всему миру, что не все в нем благополучно. На Амуре то ли катер, то ли теплоход, может быть русский, а может быть и китайский, тоже изо всех сил гудел каким-то простуженным, хриплым баском, но его едва было слышно на городской набережной и на прилегающих к ней улицах. Звуки были похожи на плач обиженного ребенка. Сигналы суденышка не разносились звонко по окрестностям, отраженные водами реки, а поглощенные влажной пеленой тумана, были едва слышны. Они не удалялись и не приближались. Речное судно стояло на месте, а сигналами своими давало всем знать о своем присутствии. «Не наткнитесь на меня, не наткнитесь на меня. Я здесь, в тумане, я ослеплен им, я не могу двинуться с места, туман застиг меня врасплох! Я ничего не вижу! Не наткнитесь на меня!» – примерно так можно было понимать эти прерывистые, приглушенные туманом жалобные звуки.

Погода была безветренной, день обещал быть ясным. Не нужно было быть провидцем, чтобы знать, что через полчаса в лучах восходящего солнца туман начнет клубиться и редеть, потом исчезнет прямо на глазах, сольется в большие влажные капли и выпадет тяжелой росой на дорогах, на городских деревьях, на крышах домов. Крупные капли росы покроют цветники в городском парке и потом упадут на землю круглыми слезинками. Через полчаса от утреннего тумана уже ничего не останется, вернется ясность на городские улицы, и они опять  наполнятся светом, и звуками движения жизни.
 
Виктор Степанович – высокий, стройный, статный, рано поседевший мужчина в самом расцвете сил стоял на балконе пятого этажа старого дома, построенного в шестидесятые годы на набережной Амура, и просто смотрел вокруг.  Туман не доходил до балкона, а причудливо клубился рядом с ним и был таким плотным, таким осязаемым, что казалось, в его пелену можно было шагнуть  и пройтись по его поверхности, и туман удержит, не расступится.

Виктор Степанович улыбнулся. Он вспомнил, как ребенком вот также стоял на балконе в такое же раннее и туманное  утро и высказал вслух свое желание пройтись по верхушкам клубившегося тумана. Как тогда переполошилась его бабушка, как заохала! Она долго объясняла своему ненаглядному внуку, что этого делать нельзя. Она даже спустилась с ним с пятого этажа во двор, и заставила ловить туман в ладони, но как он тогда ни старался, как ни сжимал кулачки, в ладонях ничего не оставалось.
-Это пшик! Это – ничто! Ни в карман положить, ни в банку упаковать! Если ты шагнешь с балкона, просто упадешь, и все! Не вздумай этого делать! Горя не оберешься! Ты меня понял? Понял? Не все, что окружает нас в мире, такое, каким кажется на первый взгляд.

Туман на самом деле был похож на серый плотный дым, стелившийся по земле.  Под этим серым покрывалом сегодня был укрыт на время от взгляда родной город, в котором Виктор родился и вырос, в котором жил и работал сегодня. Вот также укрыто от нас наше далекое прошлое, к которому он всегда испытывал интерес, а будущее – тем более! Наши знания о прошлом хоть и бывают всегда неполными, но они вполне реальны, а будущее мы представляем только в общих чертах, строим его в своем воображении, но предугадать не можем. Какие бы планы мы не строили, а жизнь вносит в них такие коррективы, что остается только развести руками. Человек предполагает, а Бог располагает.

Маленьким ребенком Виктор целыми днями оставался на попечении бабушки. Она была старенькой, много повидавшей на своем веку женщиной, умудренной жизненным опытом. На вид бабушка была очень хрупкой старушкой, но когда однажды во время прогулки по городу на глазах у бабушки и маленького Вити произошла авария на дороге, бабушка первая бросилась к пострадавшим, наказав Вите не сходить с места. Эта маленькая старушка плечом навалилась на корпус автомобиля и вместе с подоспевшими людьми поставила машину на колеса, открыла дверцу. Пострадавших осторожно вынесли из машины и положили на придорожный газон. Бабушка осмотрела их, с помощью самодельных жгутов она остановила кровотечения, написав записки, в которых точно указала время наложения. Она командовала всеми собравшимися людьми, а они сразу признали в ней старшую, и безропотно выполняли все её команды, они её слушались. Приехавшие медики поблагодарили бабушку за грамотные действия.
 
Витя тоже слушался бабушку и не сошел с места, где бабушка велела ему стоять. Когда бабушка вернулась за внуком, вид у неё был странный. Шляпку свою она потеряла, прическа её утратила свою красоту, шарфик она использовала для самодельного жгута. Она даже порвала где-то платье, на плече у неё была кровоточащая ссадина огромного размера. Однако голос у неё был уверенный, рука твердой. Она погладила внука по голове.
-Пойдем, внучек! Испугался? Видишь, беда какая! А рана на плече у меня заживет. Она на вид только страшноватая, а на самом деле – пустяк. Это ссадина. Слава Богу, все живы остались! Знай, от  беды бегать не нужно. Всегда иди навстречу неприятностям, если их нельзя избежать, и действуй по обстоятельствам! Хорошо, если рядом люди окажутся, но даже если ты один, все равно борись! Понял?
Витя кивнул. Он мало что понял из слов бабушки, но случай этот запомнил. Отвага, проявленная бабушкой, стала для него навсегда образцом человеческого поведения. До этого случая он любил свою бабушку очень сильно, а после этого случая он ещё и восхищался ей. Он знал наверняка, что с бабушкой не пропадешь! Мальчик всегда рядом с ней чувствовал себя защищенным.

У его бабушки было редкое имя – Василина. Оно было вполне благозвучным, но бабушке не нравилось. «Оно – мужское! Грех девочек называть мужскими именами!» Она сама называла себя Линой. «Лина Герасимовна» – представлялась она новым знакомым. Почему такое прекрасное имя не нравилось ей? В переводе с греческого оно означало «Повелительница» и очень ей подходило. Но бабушке тайный смысл её имени не был известен, а внук узнал  его значение слишком поздно, когда некому уже было объяснять его тайный смысл.

Витя к девяти годам догнал бабушку в росте, а когда они шли рядом, то со спины могло показаться, что мальчик идет с подружкой-ровесницей. Так легко ступала бабушка по земле. Она никогда не одевалась по старушечьи, всегда носила летом шляпы и шляпки, а зимой – причудливые меховые шапки, обожала бусы, серьги, красивые заколки, брошки. Бабушка, как девчонка, могла часами вертеться у зеркала и примерять свои наряды. «Нужно уметь преподнести себя людям, – говорила она - женщина должна в любом возрасте радовать мир своим присутствием». Витя свою бабушку любил всем своим сердцем, и за внешнюю красоту, а за душевное тепло, которым она со всеми щедро делилась. Бабушка пела романсы и русские песни, прекрасно играла на гитаре, была заводилой в любой компании, любила кружиться в вальсе. Она жалела всех людей, даже горьких пьяниц. Сокрушалась, глядя на то, как иногда опускаются люди на дно человеческой жизни. Женщины всех возрастов спрашивали у неё совета, потому что бабушка плохого посоветовать не могла. Она знала тайну будущего.

-Будущее вполне предсказуемо, - говорила она – оно в сегодняшнем дне, в человеческих поступках. Каков привет, таков и ответ. Вот, например, наша соседка Наташа. Какая девушка была замечательная! Замуж вышла так хорошо! А потом муж умер, она осталась с маленьким ребенком на руках и растерялась. Стала выпивать с подружками. Я ей тогда говорила, что эти выпивки до добра не доведут. Она не прислушалась, а сейчас, посмотри, на кого она похожа. Уже все пороки на лице написаны. Приличную работу потеряла, людское уважение тоже. Жалко мне её. Сколько хорошего народа пропало на этой кривой дороге! Человек сам выбирает себе путь. Рюмку он сам подносит к своим губам. Никому никто насильно не заливает.
Бабушка тяжело вздыхала. Она учила внуков жить на свете по Божьим законам.
-Очень трудно запомнить, что нужно делать, чтобы жить по Божьим Законам, легче запомнить, чего не нужно делать. Таких запретов всего десять. Они перечислены в Заповедях Божьих.
 
Бабушка сделала для своего внука бесценный подарок: она рассказала ему историю их рода. Он вырос знающими свои истоки человеком. Вся история бабушкиного рода была похожа на старую сказку или приключенческий роман. Мальчик слушал бабушкины рассказы так внимательно, что во время её рассказов сидел неподвижно, боясь пропустить хоть слово.

-Предки наши были людьми гордыми. Они никогда не плыли по течению. Хранили свою веру. Были они молоканами. Это разновидность христианства. Веровали они в Христа – Спасителя нашего, все церковные обряды исполняли, но были против винопития так сильно, что отрицали причащение вином. Православные христиане тоже отрицают винопитие, но с оговоркой, что всякое вино пить грех – а марки «Кагор» - не грех. Молокане причащаются молоком во время причастия.  Гонимы они были во все времена. Поселились они на окраине России – за Волгой. Но потом и там стало неуютно. Решили они тогда в амурские края уйти. Наш род Косициных насчитывал тогда больше двухсот человек. Они держались все вместе, а когда решили переселиться в неведомые края, то и   в путь отправились все вместе. Три года шли они в эти края. Кого-то теряли в дороге, хоронили и шли дальше. Свадьбы играли, детей крестили в долгой этой дороге. Пришли в молодой город Благовещенск и обосновались здесь. Им выделили участки под строительство на берегу реки Зеи и на берегу протоки, которая Бурхановской называлась. Воду для себя молокане брали только в открытых водоемах. Колодцы они не рыли. Так и  ходили с коромыслами в лютый мороз к проруби в реке. А берега Зеи и сейчас по правому её берегу очень крутые, и в ту пору такими же были. Коров прямо к проруби зимой на водопой водили. Специально для этого спуск к воде выкопали. Молельный дом построили в городе. Некоторые Косицины в городе обосновались, а некоторые крестьянствовать стали. Село основали и назвали Косицино. И все что людям испытать пришлось, то и на их долю выпало. Революцию пережили. Этот страшный период безвластия в стране. Тогда в городе банды сформировались и ходили грабить горожан, которые чуть богаче других жили. Косициным досталось, как и всем. Собственности они лишились. Гражданскую войну и японскую интервенцию пережили. В Отечественную войну не отсиживались в тылу, а пошли на фронт. Сейчас много людей с такой фамилией в городе живут. Все они – наша далекая и близкая родня. Чти память ушедших и уважай живущих рядом.

Виктор Степанович вспомнил рассказы своей бабушки так отчетливо, как будто она стояла рядом и вела с ним разговор своим особенным, напевным голосом. Нужно было заняться утренними хлопотами, а Виктор Степанович все стоял и стоял на балконе, и думал о своих родных. Почему к нему пришли воспоминания? Он не знал. Может быть, этот клубящийся под балконом туман принес их, а, может быть, просто, взгрустнулось легко в это раннее утро. Вначале наши отцы и матери, дедушки и бабушки нас опекают, а потом нуждаются в нашей заботе, как маленькие дети. Он свою родную не бросил в трудные минуты её жизни. На рукакх выносил её легонькую на набережную и усаживал на скамейке, чтобы она могла на мир посмотреть и почувствовать перемены в нем. А она благодарно гладила его по руке.

-За ту-ма-но-о-м  ни-че-го-о  не  ви-д-но! – пропел очень грустно Виктор Степанович строчку из песни.
Сразу же в прихожей залаял Дик, а потом заскулил жалобно. Огромный пес породы овчарка не выносил пения хозяина. И хотя все окружающие говорили, что Виктор Степанович прекрасно поет, псу его пение категорически не нравилось. По тону его гавканья и жалобного подвывания было понятно, что пес издает звуки и волнуется от отвращения. А старому коту Мурзику пение хозяина нравилось, и он мяукал одобрительно. Впрочем, может быть, и коту пение хозяина не нравилось, а он издавал одобрительные звуки, чтобы досадить своему тайному врагу Дику. А может быть, домашние животные давали понять хозяину, что нужно покормить своих престарелых любимцев, а не заниматься утренними раздумьями. Кто их до конца понимает? Бывшие звери пристроились рядом с человеком, живут столько времени в его домах, а все равно полного взаимопонимания с человеком не достигли. Мяукай, не мяукай, скули, не скули, никакой реакции. Человек – господин в доме. Повадки его животные давно изучили. Он ничего, добрый, только все делает по своей воле, заставить его нельзя, можно только выпросить что-то. Только Дик не такой, он пес гордый, но этот противный Мурзик способен на все.
 
Хозяин маленького домашнего зверинца все стоял и стоял на балконе и ждал, когда туман начнет рассеиваться. Хотя он и знал, что туман обязательно исчезнет, но странное чувство тревоги не покидало его.

Дик пытался подсказать хозяину, что тьфу на этот туман. Эка невидаль! Туманов что-ли они не видели. Летом туманное утро в городе – не редкость, тем более в августе. Подумаешь – туман! Самое главное - наполни миску Дика и, так уж и быть, миску Мурзика  вкусной едой, а потом смотри, хоть засмотрись, любуйся, хоть залюбуйся хоть туманом, а хоть чем-нибудь другим! Думай, о чем хочешь, только не томи ожиданием. Дик даже заскулил от негодования, а если бы мог, даже плюнул бы с досады, как невоспитанный человек, на чисто вымытый пол.

Виктор Степанович наконец-то понял призыв пса и накормил его. Не забыл он и про Мурзика, хотя, заметьте, кот не напоминал строгим взглядом хозяину про его обязанности, а просто подхалимски мяукал. Везет же некоторым! Пристроились! Как такое вынести? С кем только не приходится жить под одной крышей! И зачем хозяин держит этого престарелого кота? Сам Дик как-то забыл, что он тоже очень давно вышел из щенячьего возраста.

Неожиданно раздались мелодичные звуки мобильного телефона. Звонил родной брат Виктора Ванечка.
-Не надумал?
-Нет.
О чем они говорили, было понятно только им двоим.

        Удел двоих

У Виктора Степановича день был распланирован до мелочей. Он накормил своих любимцев, навел порядок в квартире, загрузил стиральную машину-автомат, на которой можно было постирать, не замочив рук, приготовил омлет себе на завтрак, поел сам и отправился в гараж за машиной, чтобы ехать на дачу.

При разводе с женой ему досталась машина, дача и гараж, а ей – прекрасная трехкомнатная квартира. Виктор Степанович переехал жить к маме с бабушкой.
Он делал все, чтобы не сталкиваться со своей бывшей женой Анфисой Васильевной. Он не мог её видеть. До сих пор его била нервная дрожь только при одном упоминании о ней. Правильно говорят, что от любви до ненависти один шаг. Как в старой сказке, сердце его было сковано огромным тяжелым обручем неприязни к своей бывшей жене, и этот обруч, совсем не по-сказочному, никак не мог лопнуть, чтобы в сердце, наконец, воцарилось спокойное равнодушие. Чувство неприязни просто сжигало его, но он ничего с собой поделать не мог. Он пытался себя уговорить. Ну, было,  но ведь прошло? Или не прошло? Виктор Степанович никак не мог возродиться для новой любви. Наверное, потому что старая ещё не была забыта. Любовь теперь превратилась в боль, постоянную, тяжелую, гнетущую. Виктор искал и не находил ответ на один единственный вопрос: ну почему Анфиса с ним так поступила? Что он сделал не так? Чем он заслужил такое отношение? Почему она его предала, нашла себе другого, стала открыто изменять мужу. Многие знали об её похождениях на стороне и молчали. Видите ли, это слишком деликатный вопрос, нельзя вмешиваться в личную жизнь человека. И ни звука, ни намека. Может быть, и смеялись над ним втихомолку. Есть же такие люди, которые живут не по заповеди: «Возлюби ближнего своего, как самого себя». Для таких несчастья других – это повод для самолюбования. Вот! Благополучный с виду мужчина, ведет здоровый образ жизни, не пьет, не курит, умный и красивый, отличный семьянин, любящий отец, сын и внук, а жена то тайно встречается с другим! Значит, что-то с ним не так. Есть в нем какая-то страшная тайна. Не тот он человек, за которого себя выдает! То-то же! Нечего задаваться было! Значит я лучше его. Моя - при мне и никуда от меня не денется!

Любовь – удел двоих. Именно удел, потому что она нуждается во внимании с обеих сторон. Перестанут её лелеять мужчина и женщина, и она уйдет равнодушно и жестоко. Из двоих всегда кто-то любит сильнее, вот ему и достается самая настоящая боль утраты. Терять близких людей – тяжелое испытание, через которое нужно пройти. Эти потери – часть естественного течения жизни, их не избежать. Эти разлуки безвозвратны. Развод с женой был равнозначен таким потерям. Анфиса ушла из его жизни безвозвратно. Ходила она рядом живая и здоровая, по – прежнему, до боли дорогая и родная, но даже встреча с ней была невозможной. Их разлука была вечной. Он боялся самого себя. Боялся, что при встрече с ней он даст слабину, упадет перед ней на колени и станет умолять вернуться. Вот почему ему было плохо. Хоть и говорят, что время – лучший лекарь, но оно почему-то не врачевало душу молодого мужчины. Рана не затягивалась.
      
Когда-то гараж был рядом с его домом, буквально в пяти минутах ходьбы от него. Теперь путь к гаражу занимал много времени, потому что квартира родителей была в старом районе города, в том самом месте, откуда город начинался когда-то. Машиной Виктор Степанович пользовался только летом, а зимой предпочитал добираться до работы общественным транспортом. Почти все лето Анфиса проводила в поездках и путешествиях, так что случайная встреча с ней в это время была почти исключена. И все-таки Виктор Степанович никогда не проходил мимо своего дома, а обходил его стороной, хотя дорога к гаражу через двор была короче.

Почти на каждый второй шаг здесь приходилось здороваться со встречными людьми, потому что этот дом строился для преподавателей института, в котором он тогда работал, квартиры получили вместе с ним и его коллеги. Здесь он иногда встречался со старыми сослуживцами, бывшими соседями, но в долгие разговоры с ними не вступал. Он устал отвечать на один и тот же вопрос. Глядя куда-то в сторону, они всегда спрашивали: «Ну, а ты как поживаешь? Не женился еще?» На этот вопрос Виктор Степанович всегда отвечал заранее заготовленной фразой: «Да я все в поиске. Выбрать никак не могу подходящую. Красавиц много, а единственная никак не попадается!». Говорил он всегда эту фразу с улыбкой, давая всем своим видом понять, что развод для него – не трагедия. Но сам при этом тихонько, почти неслышно скрипел зубами.

Почему разрушаются семьи? Почему такой редкостью стали долгие браки и такой обыденностью их чередование? Ведь всегда считалось на Руси, что второй брак при живой жене или живом муже  – грехопадение, блуд. А сейчас это всеми воспринимается, как обыкновенное житейское дело. По поводу разводов никто не возмущается и не удивляется. Ну, развелись, так развелись. А ведь многие через много лет жалеют о расставании, особенно при старости лет. Был бы ум, можно было бы найти выход, было бы терпение, можно было бы дожить до лучших времен. Никто не остановил вовремя, никто не предостерег. При расставании звучала иногда фраза: «Да я получше тебя себе найду!». Редко кто находил.

Может быть, раньше в единобрачии было какое-то лицемерие? Не любили друг друга, а терпели ради чего-то. Греха боялись? Может быть, ради детей жили вместе. Семьи были какие огромные! Дети всегда шли один за другим. Семь-восемь детей в семье были нормой, а десять-двенадцать – тоже не были редкостью. А сейчас детей в семье раз, два и обчелся! Мужчины уходят из семьи, вступают во вторые браки и становятся отцами. Может быть, и уходят из-за того, что им не хватает детского лепета и теплых прикосновений нежных рук? И детской любви, такой искренней и бескорыстной?
А может быть, мужчины постепенно теряют интерес к своим женам? Или жены теряют интерес к своим мужьям? Говоря научным языком, утрачивается элемент новизны. Никто и не анализировал серьезно этот вопрос, а собственные раздумья Виктора Степановича были его личным делом. А дети? Как им расти без внимания со стороны отца? Про них никто и не думает! Иногда говорят умники, что разводятся с женами, а с детьми не разводятся. Как раз с детьми и разводятся. Нет рядом присутствия отцовского, нет его тепла и участия, нет его защиты. Виктору Степановичу один из сослуживцев как-то рассказывал с горечью о том, как по молодости и по глупости он поссорился с женой и ушел от неё. Не подумал о сыне. Потом он женился на женщине с ребенком, у них родилась девочка. С виду все хорошо, но однажды приемный сын упал с велосипеда и сильно поранился. Отчим бросился к мальчику, подхватил на руки, принес в дом, промыл рану, обработал ссадины и стал утешать плачущего ребенка. И вдруг его как током пронзило. А кто утешает его сына в такой ситуации? Также или иначе относится к его сыну тот незнакомец, который пришел в его семью, на его место? По слухам, он был человеком не очень добрым.  Позднее раскаяние в своем поступке даже обожгло.
Детей при разводе отодвигают в сторону. Лишь бы взрослым было хорошо! Теперь общество озабочено одним вопросом: кому дети достанутся при разводе? Если матери – хорошо, если ребенка забирает отец – начинаются разборки на всю страну. Хотя в Японии, например, дети при разводе остаются с отцом, и это не обсуждается. У них такая вековая традиция. Супруги могут расстаться, но женщина при разводе покидает дом мужа, детей оставляет ему, а сама возвращается в дом своих родителей. Она теряет даже право видеться со своими детьми. И никто в Японии не плачет по этому поводу, не кричит о жестокости и не устраивает душещипательные передачи по центральному телевидению.

Удивительный народ! Живут на своих островах в тесноте, но не в обиде. Цунами пережили, аварию на атомной электростанции, но не разобщились. Наоборот, сплотились в горе своем. Ни грабежей, ни хаоса. Терпеливо несут свою ношу. Добровольцы жертвуют своей жизнью и идут на работы по ликвидации последствий аварии на атомной электростанции. Прощаются с семьями, родными и близкими и уходят. Кладут жизнь на алтарь отечества своего. И все это без шума, без рекламы, без лишней суеты. Достойное поведение, ничего не скажешь!
В Японии разводы – редкость. В России с недавних пор они стали делом обыденным. Виктор не винил в разводе только свою жену. Когда рушатся семьи, в этом виноваты всегда двое. Это он, Виктор, часто отлучался от своей семьи, это он два года учился в аспирантуре, а Анфиса жила одна с дочерью, а потом она училась в аспирантуре, и опять они были в разлуке в свои молодые и лучшие годы. Это он не уделял жене особого внимания и почти не замечал её кокетства. Его не впечатляли ни её новые наряды, ни смена причесок, ни новый цвет помады. Он только посмеивался над её причудами. Он любил её саму, а не её наряды, Хотя она всю жизнь говорила, что если бы не её нарядное платье, в котором Виктор увидел её в первый раз… Конечно, он был равнодушен к её нарядам, но не до такой степени, как в том анекдоте, когда жена демонстрировала мужу свои новые прически и макияж и задавала один и тот же вопрос мужу, изменилось ли её лицо. Муж уныло отвечал, что не изменилось. Тогда женщина одела противогаз. Увидев жену в таком виде, муж удивленно спросил: «Ты что? Брови выщипала?»
 
Анфисе было очень важно хорошо выглядеть самой и иметь рядом мужчину, который был бы ей под стать. Виктор Степанович должен был тоже наряжаться, менять рубашки и галстуки в угоду жене. Сборы в гости или на концерт превращались в настоящую пытку. Жена примеряла перед выходом весь свой гардероб, а Виктор Степанович вместе с маленькой Юленькой должны были одобрять или не одобрять её вид. Но это было бы полбеды. Сам Виктор Степанович должен был тоже разнообразно одеваться и смотреться в зеркало вместе с женой, чтобы понять – гармонируют ли их наряды. После пятого или шестого переодевания Виктор Степанович взрывался, и жена иногда уходила в гости одна с испорченным настроением. Вначале это было редкостью, а потом вошло в привычку, Виктор Степанович перестал сопровождать жену в людные места, ссылался на занятость.
 
Когда у Анфисы появился Гоша? Трудно сказать. Несколько лет Анфиса жила двойной жизнью, а Виктор ни о чем не догадывался. Лопух Лопухович, Глупец Глупович, Простофиля Простофильевич, он замечал, конечно, что жена изменилась. Она не звала его в гости, на вечеринки и на концерты, она говорила, что Виктор как всегда остается дома, ведь ему не хочется прилично выглядеть. Он не обращал на её замечания никакого внимания. Он думал, что она повзрослела и остепенилась и не навязывает ему свой образ жизни. Все вокруг знали о том, что у его жены есть любовник, а он не знал. Анфиса открыто появлялась повсюду с этим Гошей, даже приглашала в дом на праздники. И он сидел с ним за одним столом. Сослуживец ведь! Обычное дело. И никто ему правды не говорил. Вот и вышло все, как в пошлом анекдоте. Он вернулся из поездки ночью, ключи от квартиры на связке почему-то не нашел, решил не беспокоить жену поздним звонком, нашел запасные ключи в гараже, вернулся, бесшумно открыл дверь.

Безобразная сцена, разыгравшаяся в спальне, стоит перед глазами и сегодня. Самое неприятное в этой истории, что Анфиса даже не потрудилась Юлю отвести к бабушке, чтобы не вызывать подозрений. Блуд происходил на глазах у подрастающей дочери. Той ночью Виктор кричал на жену шепотом, чтобы не напугать дочь. Он ушел от жены сразу же, за вещами сходил его младший брат Ваня, с Анфисой Виктор Степанович увиделся только на бракоразводном процессе, всю вину взял на себя, очень просил оставить ему дочь, но суд решил оставить ребенка с матерью. Официально Юля жила с мамой, а растил её по-прежнему отец. Он платил алименты, которые шли неизвестно куда, а помимо этого одевал дочь, обувал, покупал ей все необходимое, оплачивал ей все дополнительные занятия, баловал подарками, брал с собой в путешествия, ходил на родительские собрания в школу. Юля все лето и все каникулы жила у отца, проводила время с бабушками, а к маме возвращалась всегда неохотно в сентябре, потому что училась в школе, которая была рядом с квартирой матери. У матери она жила пять дней в неделю, вечером в пятницу приезжала к отцу, и только в воскресение вечером возвращалась к матери. С отчимом у неё отношения не ладились. Когда она достигла совершеннолетия, она перебралась жить к отцу совсем, а к матери ездила иногда в гости.

  Анфиса
Виктор Степанович вспомнил, как его родные отговаривала от ранней женитьбы. Ему многие говорили, что он мало знает Анфису, и девушка эта совсем не та, за кого она себя выдает.

-Не наша она! Вычурная какая-то! Все у неё напоказ, всё у неё не для себя, а для других. Она всегда будет жить своей обособленной жизнью, вы с ней никогда не станете семьей! Когда страсти поулягутся, вы возненавидите друг друга.
Мудрая бабушка видела будущее.
-Да что ты такое говоришь? Анфиса уже носит нашего ребенка. Мы – уже семья.
-Дети, конечно, связывают людей крепко, будем надеяться, что эти нити не станут уздой для тебя.

Больше к этому разговору они с родными никогда не возвращались, Анфиса была принята в семью Виктора Степановича радушно. О ней заботились, ей во всем помогали, ей никогда ни в чем не перечили, но она родных Виктора Степановича не любила, всегда всем была недовольна, навещала их редко.
-Взгляд у твоей мамы, как рентген. Насквозь видит. А с Линой Герасимовной даже рядом стоять боязно.

-А у тебя есть что скрывать?
Анфиса на этот вопрос никогда не отвечала, а торопливо переводила разговор на другие темы.

Родители самой Анфисы жили далеко, виделась она с ними редко. Специально к ним никогда не ездила, а заезжала на денек-другой проездом. Когда Виктор говорил жене, что к родителям нужно относиться внимательнее, Анфиса фыркала и ничего не говорила в ответ. Она считала, что ничего особенного родители для неё не сделали, что всего в жизни она добилась сама. Она как-то забыла, что первые два курса училась без стипендии, но никогда ни в чем нужды не испытывала. Она забыла, что выглядела всегда лучше других студенток, одевалась в самые модные вещи, которые она за большие деньги покупала на рынке. Её родители были простыми колхозниками, но Анфиса от всех это скрывала. Она и сама стыдилась своего деревенского происхождения. Маленькую деревеньку на окраине России она в разговоре называла поселком, отец у неё стал механиком, хотя всю жизнь проработал трактористом, а мама, работавшая дояркой, в разговорах упоминалась как заведующая библиотекой.
Виктору этот маскарад не нравился, он спорил с Анфисой, убеждал, что стыдиться родителей – грех, но ничего не добился, поэтому поздравлениями, подарками к праздникам и юбилеям тестю и теще всегда занимался сам, а потом научил Юлечку писать письма бабушке и дедушке. Каждое лето уже после развода с женой он хоть на несколько дней, но ездил с дочерью к старикам.
               
Анфису Виктор любил очень сильно. Он и сегодня помнил первую встречу с ней до мельчайших деталей!Он, как медалист, был зачислен на исторический факультет вне конкурса без вступительных экзаменов и не встречался с теми, кто поступал на общих основаниях. Впервые он встретил своих сокурсников во время посадки на автобус, когда они отправлялись в деревню собирать овощи.
 
-Помогите мне вещи мои занести в автобус!
Голос был звонким, резким и требовательным. Виктор посмотрел на девушку и замер на минуту. Она ему показалась такой красавицей, каких он еще никогда не встречал на свете. Темные вьющиеся волосы, кристально чистые голубые глаза, ровные белые зубы, широкие чуть великоватые скулы, пухлые губы. Он вспомнил изречение бабушки, которая цитировала кого-то из французских классиков.
-Любите брюнетку с голубыми глазами, потому что это – настоящая редкость!
Любовь рождается с первого взгляда. Увидел – влюбился! А потом она либо погибает со второго, более пристального взгляда, либо расцветает, либо влачит жалкое существование, если она безответная!

У Виктора чувства расцвели так быстро, что он и сам не заметил, как стал тенью Анфисы, которая его вначале не замечала. Он добивался её внимания долго. Они учились на одном факультете, но специальности получали разные. Виктор обучался истории, Анфиса – филологии. Ухаживания Виктора Анфиса принимала все благосклоннее и благосклоннее по мере того, как она узнавала, что он мальчик городской, что у него полгорода родни, что все они влиятельные люди, что Виктор подает надежды, что он поступит по окончании института в аспирантуру.

Она сама подошла к нему однажды и, глядя ему прямо в глаза, сказала, что подружки по комнате уезжают на воскресенье домой, что она остается одна, что если он ХОЧЕТ, то может прийти переночевать. Он ХОТЕЛ и он пришел. И как только от их страсти не расплавились стены в комнате? В каком-то смысле они были созданы друг для друга и поженились ровно через два месяца. После того, как Анфиса сказала, что ждет ребенка. Они учились тогда на третьем курсе института, и им обоим недавно исполнилось по двадцать лет.
          
   Смятение
Когда семейная жизнь Виктора Степановича раскрошилась «волною о причал», и он остался в одиночестве, некоторое время он не мог видеть женщин, и даже слышать о них не хотел. Принимая экзамены у студентов, он особенно придирчиво выслушивал ответы дамочек, и ставил им низкие баллы. За это, быстрые на расправу студентки, дали ему прозвище «женоненавистник». Он никому из них не позволял кокетничать с ним,  намекать ему на его мужскую сущность. Он возводил баррикады своим недоступным видом, своей  холодностью и суровостью. Только однажды он изменил своим правилам. Виктор Степанович читал лекции по отечественной истории на факультете начальных классов. Он зашел в аудиторию на свою первую лекцию еще до звонка и окинул её равнодушным взглядом, и вдруг замер. На самом верхнем ярусе студенческих скамеек сидела девушка. В аудитории были огромные окна, выходившие прямо на набережную Амура. За окном стоял мрачноватый осенний денек, и солнце было укрыто тучами. Девушка сидела спиной к окну, и вокруг её головы был нимб. Виктор Степанович тряхнул головой, думая, что это ему привиделось. Нимб не исчез. И тогда, приглядевшись, он понял, что у студентки пушистые, не кудрявые, а именно пушистые светлые волосы, а неяркий свет проходит через них, и их золотистый оттенок кажется светящимся ореолом вокруг изящной женской головки.

Во время лекции он все посматривал и посматривал на девушку с некоторым интересом. Когда прозвенел звонок на перерыв, она встала и пошла по ступенькам вниз, к выходу из аудитории. Виктор Степанович вздрогнул второй раз. Девушка походила на греческих богинь всем своим обликом. Она была прекрасно сложена, у неё была изящная головка и красивая шейка. И с ростом природа угадала. Рост у красавицы был средний. Именно таким он был у эталонных греческих красавиц. Классический рост Венеры – метр пятьдесят пять. Это сейчас красавицей считается девушка высокого роста. Раньше таких девчонок несправедливо дразнили дылдами. Есть своя красота и у длинноногих девочек. На вкус и цвет товарищей нет! Сам же Виктор Степанович был приверженцем классических пропорций. Он любовался венерами на полотнах художников, он видел их статуи в музеях мира, в которых он побывал, а вот теперь их живое воплощение было перед его глазами. Он был поражен. Виктор Степанович посмотрел на девушку совсем не так, как должен смотреть преподаватель на студентку. Он посмотрел на неё орлиным взором. Так смотрят охотники на желанную добычу. Они встретились глазами, Виктор Степанович испуганно отвернулся.

Потом с Виктором Степановичем стало происходить неладное. Когда в расписании стояли лекции на факультете начальных классов, он с утра уже начинал волноваться, старался одеться наряднее, а на самой лекции все время чувствовал присутствие этой красивой девушки. На экзамене он совсем от волнения не слышал, что она ему говорила, но поставил ей пятерку – единственной из всего потока. Он хотел с ней познакомиться поближе, но испугался сплетен, испугался разницы в возрасте и разницы в социальном положении. Она была невинным ребенком, а он – зрелым мужчиной с печальным опытом семейной жизни. Он в ту пору как раз ушел от Анфисы и занимался разводом. Ему бы полюбить девушку по-отцовски, но это у него совсем не получалось. Она была его желанной женщиной. Он боролся сам с собой и победил. Он даже старался при встречах как можно равнодушнее здороваться с ней, и это у него получалось неплохо. Потом его тайная любовь окончила институт и исчезла из его поля зрения. Он жил в гордом одиночестве, горьковатом на вкус.    

Он развелся с женой, когда ему исполнилось всего тридцать четыре года. Виктор стал завидным женихом, и разведенки всего института стали иметь его в виду, но все их притязания столкнулись с его холодностью и презрением. Его коробила одна только фраза: «Давай, сойдемся!». Как это? Сойдемся! Как биологические виды? Для чего сойдемся? Для удовлетворения физиологических потребностей? Легко сойдемся, а потом, если надоест, легко разойдемся. Превратимся в порхающих бабочек. Его эти фразы возмущали до глубины души. А как же чувства? Любовь, наконец! Как они похожи все на Анфису. Сошлась, пожила, разошлась… «Так вот они, значит, как! Так вот они что из себя представляют! Так вот они все какие! Легковесные! Я к ним больше на полшага не подойду! Буду презирать всю оставшуюся жизнь!» - восклицал он. Но все его негодование и все его восклицания не стоили ломаного гроша.  Природа брала свое, и тогда, выражая свое окончательное презрение к женщине, Виктор Степанович решил воспользоваться продажной любовью.
 
К этому событию он готовился тщательно. Первый мучительный вопрос: куда привести даму? Домой? Но это было невозможно! Он делил кров с мамой и бабушкой. Конечно, в трехкомнатной квартире у него была своя собственная комната, но пройти туда незамеченным было невозможно. А если и привести дамочку домой, и сделать это незаметно, то она адрес запомнит, и начнет приходить без приглашения. Этого Виктор Степанович боялся больше всего. Ему нужна была женщина только на одну встречу. Путем осторожных расспросов от людей бывалых он узнал, что в гостинице можно легко снять номер на два-три часа. Просто дать дежурной по этажу некоторую сумму, и все – никто не побеспокоит. Он сходил в гостиницу и все узнал и заранее обо всем договорился. Теперь нужно было узнать, где и как найти эту продажную женщину. Он был просто в изумлении, когда узнал, что на работу и с работы он ходит мимо места, где женщины выставляются, как товар. Рядом с этой гостиницей всё и происходило. А он-то думал, что они собираются на какой-то женский семинар. Его даже окликали иногда прогуливавшиеся возле гостиницы женщины. Он стал присматриваться к ним, и в назначенный день грехопадения все-таки сделал свой выбор. Женщина была не молоденькой, но молодой. Виктор обратил внимание на её ноги. Стоял сентябрь, а женщина была без колготок. От холода её обнаженные ноги покрыла гусиная кожа. Всем своим видом она напоминала общипанного бройлера. Невысокая, полноватая, с большой и чуть провисающей грудью, в короткой жесткой джинсовой юбочке, с выкрашенными иссиня-черными волосами, с каким-то размазанным макияжем на лице, в туфлях на вычурных огромных каблуках, в молодежной коротенькой джинсовой курточке, она ходила уныло из стороны в сторону, и видно было, что мерзла под пронизывающими порывами ветра с Амура. На неё никто не обращал внимание, потому что был здесь «товар» и помоложе, и посимпатичнее, но другие не пробуждали его желания, а эта странная женщина – пробуждала своей безоглядной и привычной готовностью к грехопадению. Его поразило презрительно–брезгливое выражение её лица. Это выражение могло означать одно: она, эта дамочка, мужчин повидала, цену им знает и ни во что их не ставит. К ней Виктор Степанович подошел решительной походкой.

-Сколько?
Женщина назвала скромную сумму.
-Даю в два раза больше.
Она без слов пошла за ним. Он даже не потрудился узнать её имя. Молча провел в гостиницу, молча открыл ключом купленный номер. Незнакомка шла за ним с равнодушным видом. Ни о чем не спрашивала, не пыталась даже заговорить. Молчание было презрительным. Только в гостиничном номере она усмехнулась.

-Что? Невмоготу?
Больше между ними не было сказано ни слова. Молча Виктор Степанович расплатился с ней потом.

Когда он вернулся домой после этого сомнительного приключения, он пошел в ванную, встал под горячий душ и два часа брезгливо мылся самой жесткой мочалкой, и едва не снял с себя часть своей собственной кожи. И там, под горячим душем, он решил, что это его первый и последний такой опыт, и продажная любовь его больше не интересует, а зов своей плоти он усмирит утренними пробежками. Так и усмирял, и пробежки его становились все длиннее и длиннее. Его ставили в пример другим, потому что все это выглядело так, как-будто он пропагандировал здоровый образ жизни: не пил, не курил, бегал по утрам по набережной Амура.
Не собирался он размениваться на мелкие приключения. Он хотел прожить целую жизнь. Жениться раз и навсегда, иметь двоих и может быть даже троих детей, жить в согласии с женой, и потихоньку состариться в заботах о детях, а потом и о внуках. О такой жизни мечтала его бабушка. Она часто говорила внуку, что и в дурном сне не могло ей присниться, что она трижды выйдет замуж. Первого мужа война отняла, он был офицером и служил в Смоленске, а она была при нем. Началась война и забрала её дорогого мужа. Она же забрала и её маленькую доченьку, её первенца, которую она даже не погребла, потому что бежала от бомбежки. Маленький осколочек снаряда поразил маленькую девочку в её маленькое сердечко навылет.

Бабушка все время говорила, что доченька у неё на руках была, если бы бабушка повернулась в это время, она бы сумела загородить доченьку собой, осколок бы ей достался. Почему Господь так несправедлив?
Второго мужа отнял свирепствовавший в послевоенные годы туберкулез. Детей во втором браке у неё не было. Третий муж – вдовец, подарил ей своих троих детей, которые, когда росли рядом, чтили, и мамой называли, а потом разлетелись по свету и изредка писали письма, а когда приезжали погостить, припадали к ней и долго плакали у неё на плече. Также и расставались. Своего родного сынишку Степана бабушка родила, когда ей было уже далеко за тридцать.
 
-Я с ним продлила свою линию жизни. А тебе свою судьбу по наследству передала. Человек предполагает, а Бог располагает! Я и третьего мужа пережила, и сына пережила. Сколько потерь за одну человеческую жизнь проходит. Кажется, что и не устоишь, а потом время идет, воспоминания меркнут. Иногда я думаю, внучек, со мною это было или во сне приснилась мне моя судьба, в которой и горькое, и сладкое – все вперемешку. И ты по судьбе живешь. Хочешь изменить свою жизнь, а вижу – обстоятельства сильнее тебя. Много печали в твоей жизни. Ты – мой самый дорогой подарок судьбы. В тебе столько нашего! Ты в нашу родову пошел!  Я и тебя и Ванечку люблю безоглядно, а иногда до утра за вас молюсь.