В кронах опадающих берёз мягко шелестел слабый ветерок. Уставшее за день светило плавно опускалось к заветной черте горизонта. Но предвечерний сумрак ещё не наступил. Это был тот блаженный период суток, который так любила созерцать неторопливо шагающая по аллее Ангелина. Особенно в начале октября.
Ещё достаточно молодая женщина повернула направо и, пройдя несколько шагов, всмотрелась в нестройный ряд могилок, желтевших впереди. Приметив опалённый ствол высохшей берёзы, она уверенно пошла на запомнившийся «ориентир». А вот и знакомая оградка. И небольшое надгробие, выполненное из тонкой пластины чёрного мрамора. Ангелина смахнула с деревянной скамейки слой опавших листьев и, вздохнув, присела на край. Привычно окинула взглядом металлическую цветочницу, опустила в неё четыре кремовых розочки. И только после этого подняла сине-васильковые глаза на чуть покосившийся памятник. С овальной фарфоровой фотографии на неё внимательно глядел слегка седоватый мужчина интеллигентной и довольно приятной наружности. Ниже на камне было выбито: «Куприянов Игорь Владимирович». Ещё чуть ниже – даты рождения и смерти. А ещё чуть ниже – одинокая догорающая свеча.
– Ну, здравствуй, Игорь! – еле слышно произнесла женщина. – Вот, пришла. Опять к тебе выбралась. Не обидишься, если снова рядышком посижу? Надеюсь, нам никто не помешает?
Ангелине показалось, что изображённый на фото мужчина одобрительно подмигнул ей и едва заметно улыбнулся. Она тоже невольно улыбнулась, расправила на коленях складки плаща и, провожая взглядом падающие листья, углубилась в воспоминания…
…Они познакомились в одном из местных ресторанов. В тот вечер Геля пришла сюда с двумя подругами – Шурочкой и Нелькой. У первой случился некруглый юбилей. Решили отметить его здесь, в уютном «кабаке» с красивым названием «Space» (спэйс – космос). Посидели весьма недурственно. Поужинали, выпили заморского вина, заказали кофе с мороженым. Публики в зале было не очень много. Тем не менее жеманный ведущий, появившийся на импровизированной эстраде, громко объявил в микрофон:
– Уважаемые друзья! Дамы и господа! Сегодня весь вечер с вами автор и исполнитель собственных композиций, лауреат престижных музыкальных конкурсов Игорь Куприянов. Прошу любить и жаловать. Встречаем!..
В зале раздались жидкие аплодисменты. На сцене появился довольно высокий и миловидный «маэстро» в тёмно-синем костюме с бабочкой. Он скромно поклонился и подсел к электронному синтезатору. Через несколько мгновений помещение наполнилось достаточно мелодичными и приятными на слух пассажами в стиле прибалтийской группы «Зодиак». Нечто подобное записывал на свои альбомы и Жан Мишель Жарр.
Шурочка, сидевшая к эстраде спиной, несколько раз обернулась и, блестя пьяненькими глазками, вынесла свой вердикт:
– А ничего мужичок по клаве шарит! Приятственно. С настроением. Да и сам не на сдачу. Брутальненький… Надо ему заказать что-нить… популярное, знакомое…
– Ты чё, подруга? – фыркнула Нелька. – Он же только свои вещи играет. Не врубилась, что ли?
– Ха! – с вызовом откликнулась Шура. – А давай поспорим, что для меня… В честь моего дня рождения… Он щас сыграет то, что я закажу. Не бесплатно, естественно…
– Хорошо, спорим! – вошла в раж и Нелька. – На что?
– На бутылку шампанского! Идёт?
– Лады! Гелька, разбивай!
Ангелина, краснея за раздухарившихся подружек, быстро провела пальцами по скрещенным ладоням и вполголоса заметила:
– Девчонки, успокойтесь! На нас уже смотрят. Неудобно!
– Сегодня МОЙ юбилей! – Шурочка подняла вверх указательный палец. – Значит, могу себе позволить… А на остальных – тьфу с высокой горки.
Она поднялась, прихватила с собой сумочку и уверенно потопала к эстраде. Дождавшись музыкальной паузы, женщина приблизилась к исполнителю и, обаятельно улыбаясь, незаметно протянула ему денежку и что-то тихонько сказала. Тот смущённо покивал головой, сунул купюру в карман и объявил в микрофон:
– Специально для Александры Беловой в честь её юбилея звучит «Лунная соната» Бетховена.
Сидевшие в зале сдержанно похлопали, провожая взглядом победоносно «порхающую» к своему столику именинницу. А из стереоколонок выплеснулось наружу неувядающее творение классика.
Нелли, естественно, проиграла пари. Но Шурка тут же её успокоила:
– Можешь не торопиться! Подождём до выходных. А там вместе и выпьем. С тортиком…
Когда вечер подошёл к концу, подруги, расплатившись с официантом, неторопливо потянулись к выходу. Нелли и Шурочка притормозили в холле у зеркала, а Геля, набросив на плечи вечернюю шаль, вышла на улицу. На дворе стоял май, однако ночи были ещё прохладные. Закрыв за собой входную дверь, Ангелина заметила стоящего невдалеке Игоря Куприянова. Тот, уже переодевшись, курил сигарету и, видимо, кого-то поджидал. Увидев Гелю, он выбросил окурок и, сконфуженно улыбаясь, быстро подошёл к женщине.
– Простите ради Бога! – скороговоркой пробормотал мужчина. – Я… я… Извините! Я могу проводить вас?
– Меня-я? – искренне удивилась Ангелина. – Но… Мы с вами, кажется, не знакомы…
– Да… И правда… Официально нас никто не знакомил. Разрешите представиться. Игорь Владимирович Куприянов. Музыкант… со стажем… А вас как, простите?..
Женщина растерянно оглянулась на парадный подъезд ресторана и, пожав плечами, нашла в себе силы ответить:
– Вы знаете… Вообще-то я стараюсь на улицах не знакомиться. Со случайными людьми. Но… Поскольку я видела вас в зале и слышала ваше выступление, то… Будем считать, что вы не случайный прохожий. А раз так… Меня зовут Геля.
– Очень приятно! – с облегчением выдохнул Игорь. – Редкое у вас имя. Геля… Это значит… Ангелина?
– Вы очень прозорливы! Абсолютно верно! – к собеседнице стало возвращаться чувство уверенности. – Только… Я должна заметить, что сейчас выйдут мои подруги, и мы… закажем такси. Время достаточно позднее. Поэтому… Извините! Провожаний не получится. Завтра рано вставать. На работу…
Мужчина заметно погрустнел, но, видимо, решил ухватиться за последний шанс.
– Да, конечно… Я понимаю… – удручённо пробормотал он. – Но-о… Простите великодушно! Я могу попросить у вас… хотя бы номер телефона? Пожалуйста!
– А зачем? – решила продолжить «борьбу за независимость» Ангелина. – Вы не исключаете, что у меня муж, семья, дети? Которые заждались?
– Честно говоря, вы… Пардон, но в вашем облике я не нахожу ассоциаций с семейной дамой.
– Интересно! – помотала головой собеседница и с любопытством взглянула на мужчину. – Это почему же?
Тот загадочно улыбнулся и распрямил плечи. Наверное, тоже слегка раскрепостился.
– А вот об этом вы узнаете, если великодушно откликнетесь на мою просьбу, – уверенно пробасил Игорь. – Я имею в виду телефонный номер. Не откажите в любезности!
В этот момент Геля услышала сзади окрик Шурочки:
– Ангело-ок! Мы ждём. Пора домой!
– Иду! – быстро обернулась та. – Сейчас!
В глазах музыканта растворилось неприкрытое отчаяние. Он умоляюще посмотрел на визави и тихо добавил:
– Я вас очень прошу, Геля!
Женщина театрально вздохнула, развела руками и… открыла свою сумочку. Достала из неё прямоугольный клочок бумаги.
– Ну… Хорошо! – тихо откликнулась она. – Вы меня заинтриговали. И в благодарность за красивую музыку… За чудесный вечер… Вот вам моя визитка… Всего доброго! Мне пора.
– Спасибо вам огромное! – радостно пробормотал Игорь и сжал в ладони нечаянный презент. – Я вам обязательно позвоню! Непременно! Доброй ночи, Геля!..
Мужчина ещё что-то говорил вслед удаляющейся хрупкой женщине, но та его уже не слышала. Вскоре к зданию ресторана подкатило вызванное такси…
…Игорь позвонил через три дня. В пятницу, под вечер. И предложил на следующий день встретиться. В удобное для Ангелины время. Место для рандеву он не оговаривал – видимо, тоже полагался на выбор женщины. Странно!.. Обычно дам так не приглашают. И вообще – с какой стати Геля должна встречаться с малознакомым мужчиной просто потому, что у него возникла такая прихоть? У неё тоже могут быть свои дела, свои планы на выходные…
Однако, несмотря на чисто инстинктивные внутренние протесты, женское любопытство всё же взяло верх. Они договорились встретиться в городском парке около старинного пруда. Там, где стоят беседки с голубыми крышами.
Куприянов пришёл с букетом белых хризантем. В красивом костюме бежевого цвета. Счастливый, довольный, благоухающий. Они прошлись по периметру пруда, посмотрели, как резвятся дикие утки, затем угнездились в одной из беседок. Разговор особо не клеился, поскольку Игорь в основном расспрашивал собеседницу о её житейских укладах, вкусах и предпочтениях. Только Ангелине хотелось больше слушать, а не говорить. Но перевести беседу в другое русло ей как-то не удавалось. Да и чрезмерное «допрашивание» чужого, в общем-то, человека казалось ей не совсем уместным и приличным. Наконец они, похоже, нашли относительно сбалансированную «точку соприкосновения».
– А мне нравится ваша профессия, – неожиданно искренне произнёс мужчина, напомнив спутнице о её визитной карточке.
– Нравится? – удивилась Геля. – Что же в ней особенного? Обычный архивариус. Довольно скучное занятие. И на большого любителя.
– Э, не скажите! – улыбнулся Игорь. – Люди, работающие в архивах, музеях и библиотеках, всегда отличались своей пунктуальностью, здравомыслием и ответственностью. У таких в головах тараканы бега не устраивают. Всё у них по полочкам разложено. И на них можно положиться. Как на себя самого…
– Ну, не знаю… – пожала плечами собеседница. – Со стороны, пожалуй, виднее. В любом случае мне приятно, что моя профессия вам по душе.
Ангелина рассчитывала, что после этих слов Куприянов начнёт «растекаться по древу» относительно своих увлечений. Однако её предположения не оправдались. Мужчина посмотрел на часы и предложил зайти в кафе. Слегка перекусить. Геля сразу представила шаблонную цепочку «ухаживаний», которой нередко придерживаются представители сильного пола. Сначала кафе или ресторан, потом приглашение на чашечку кофе в одинокую квартиру, затем томные танцы под приятную мелодию, после чего – волнующие поцелуи, ну и наконец – широкая кровать со всеми «втекающими и вытекающими». Живо представив подобную картину, молодая женщина непроизвольно поморщилась и, тихо вздохнув, ответила:
– Вы знаете, Игорь… Спасибо за приглашение, но… Давайте в следующий раз. У меня сегодня туговато со временем. К тому же боюсь, что ваш букет завянет. А он такой нежный! Так что… Извините!..
Игорь понимающе кивнул и, стараясь скрыть лёгкую досаду, изобразил на лице некое подобие улыбки.
– Ну что ж… – сдержанно выдохнул он. – Спасибо вам, Геля, за прогулку. И за то, что обнадёжили перспективой на будущее. Я могу вас проводить?
– Если только чуть-чуть, – капризно повела плечами спутница. – Во-он до того поворота. А дальше я сама…
– Хорошо! Идёмте…
Музыкант заметно приуныл, но старался виду не показывать. Пройдя несколько метров, он даже осмелился спросить:
– Вы не обидитесь, если я буду называть вас Линой? Мне кажется, так приятнее звучит.
«Для кого приятнее?» – хотела было выяснить собеседница, но в последний момент сочла подобную выходку бестактной.
– Как хотите… – мягко откликнулась она. – Если вам так удобнее, то… Я не возражаю.
– Вот и чудесно! – обрадовался попутчик и засиял, как ребёнок, получивший вожделенную игрушку.
Геля-Лина удивлённо взглянула на него (дескать, что тут такого занимательного?), но, ничего не поняв, сочла за благо отмолчаться. Говорят, творческие люди нередко бывают с чудинкой. Вероятно, и Куприянов в этом плане не исключение…
…Они встречались ещё несколько раз. И каждый раз свидания назначал Игорь. Он мог не «выходить на связь» несколько недель, а иногда – и месяцев. А потом вдруг неожиданно тревожить телефонным звонком и предлагать рандеву непременно сегодня, бросив все дела и заботы. Поначалу Лину эти его манеры обескураживали и даже немного раздражали. Но потом она привыкла к его причудам и откликалась на «зов» музыканта, исходя из собственных соображений и настроений. Иногда – отказывала, но чаще, слегка покапризничав, соглашалась.
Со временем Ангелина поближе узнала этого человека и уже стала ждать его внезапных звонков. На третьем свидании они незаметно перешли на «ты», а после четвёртого Лина призналась самой себе, что Игорь определённо имеет какую-то притягательную силу. С ним ей было интересно и, что удивительно, не напряжно. Он всегда умел повести себя интеллигентно, по-джентельменски, благородно и уважительно к даме. Чего не скажешь о других особях мужского пола, с которыми Геле приходилось по жизни пересекаться. И вообще – Куприянов начал всё больше «проникать» в её израненные житейскими коллизиями душу и сердце, постепенно оживляя их, привнося давно позабытые эмоции, мысли и чувства…
Звук посторонних шагов отвлёк Ангелину от нахлынувших воспоминаний. Она приподняла голову и увидела, как по кладбищенской аллейке неторопливо бредут парень с девушкой. Заметив, что на них обратили внимание, парочка тут же сделала «вид на море» и, о чём-то перешепнувшись, прошла дальше. Однако Лина успела расслышать фразу, брошенную девицей: «Наверное, любовница Куприянова». И – приглушённый смешок обоих…
Поёжившись от вечерней прохлады, Геля грустно усмехнулась и посмотрела на фото бывшего приятеля. Нет, любовниками они никогда не были. Так уж «исторически» сложилось. Да, обнимались, целовались, говорили друг другу нежные слова. А вот до близости дело не дошло. Наверное, за полтора года знакомства просто не успели «дозреть» до более откровенных отношений. К тому же Ангелина ещё не до конца освободилась от тех душевных травм, которые ей вольно или невольно нанёс бывший супруг. Дело в том, что из-за отрицательного резус-фактора три её беременности закончились печальной статистикой – каждый раз вынашивание плода обрывалось банальным выкидышем. Интенсивное лечение не помогло. После очередной трагедии муж не выдержал и без лишних объяснений ушёл от Лины. Видимо, решил найти более крепкую и «выносливую» маму для будущего ребёнка. А она… Она предпочла страдать в одиночку, стараясь держаться от мужчин на безопасном расстоянии. Чтобы вновь не стать жертвой семейных разборок. Уж слишком болезненные раны остаются после них. Поэтому и с Куприяновым Лина совсем не торопилась наладить «тёплые» (читай – постельные) отношения. Впрочем, это дела уже давно минувших дней…
…Особенно отчётливо Ангелине запомнилась последняя встреча с музыкантом. Это был четверг, 27 октября. Почти четыре года назад. Игорь позвонил ближе к вечеру и, заметно волнуясь, предложил встретиться в его квартире-студии. И чем быстрее, тем лучше. Причину столь скоропалительного решения объяснять не стал. Сказал лишь, что обо всём поведает при встрече. Почувствовав неладное, Геля вызвала такси и приехала по указанному адресу. В одиноком жилище «маэстро» она была уже не раз, поэтому достаточно быстро отыскала заветную дверь.
Куприянов, как всегда, встретил её галантно, с мягкой улыбочкой, и без лишних реверансов деликатно предложил пройти на кухню.
– Ужинать будешь? – спросил он, доставая из шкафчика столовые приборы.
– Ну… не откажусь… – откликнулась гостья, вспомнив, что с обеда ещё ничего не ела. – А по какому поводу праздник? – кивнула она на бутылку вина, стоящую на столе. – Что отмечаем?
– Да так… – пожал плечами Игорь. – Я тут просто… Для настроения. Без всякой причины. А то на душе как-то муторно… Поддержишь меня?
– Если только чуть-чуть. Лучше объясни, что произошло? Ты хотел о чём-то поговорить?
– Угу… – кивнул мужчина, разлил по бокалам вино и поставил перед Гелей тарелку с аппетитным салатом. – Сейчас поясню. А ты кушай. Горячее будет чуть позже…
Он предусмотрительно выдержал паузу, дал возможность даме утолить голод и слегка расслабиться. После чего перешёл к неожиданной «исповеди».
– Ты знаешь, Линусь, я тут на днях новую композицию благополучно добил, – начал Игорь издалека. – Назвал её «Мой ангел». И посвятил тебе. Правда! Честное слово!
Лина подняла на собеседника удивлённые глаза и поинтересовалась:
– Отчего вдруг моя скромная персона удостоилась такой чести?
– Гм… Во-первых, не вдруг. А во-вторых… – Куприянов смущённо опустил глаза. – Мне неприятно об этом говорить, но… Факт остаётся фактом. Я не могу похвастаться моральным обликом своей родни. К огромному сожалению. И ты в курсе, что моим родственничкам абсолютно по барабану всё то, чем я занимаюсь. Им намного ближе моё материальное наследие, чем культурное. Даже дочки, которых настроила против меня бывшая супруга, никогда не будут гордиться своим отцом в плане его музыкальных достижений. Они даже здороваться со мной не хотят, встречая на улице. А ведь я ничего им плохого не сделал. Пальцем не обидел. Просто ушёл от их мамы, поскольку мы совершенно чужие люди. И таких примеров – миллионы. Однако я всегда пытался поддерживать отношения с детьми. Не забывал о них. Помогал им всячески. И не только финансово. Но… Злые наветы, видимо, сильнее кровных уз. Что ж, Господь им судья…
Ангелина, тяжело вздохнув, сочувственно посмотрела на визави. Провела ладонью по его плечу.
– Что-то я не пойму, Игорёк… – удручённо произнесла она. – К чему ты всё это? Что тебя беспокоит?
Куприянов задумчиво пригубил из своего бокала и продолжил:
– Ты не обижайся, Линочка. Это всего лишь лирическая прелюдия. А вообще… У меня к тебе будет небольшая просьба. Сделай, пожалуйста, одолжение. Я здесь на днях привёл в порядок все свои записи. И музыкальные, и нотные. Фонотеку перевёл в «цифру». Выполнил опись всех своих произведений и партитур. И-и…
Мужчина встал из-за стола и отыскал на кухонной этажерке красивую деревянную шкатулку.
– Вот! – протянул он коробочку гостье. – Это тебе, Лина. Дарю!.. Сохрани, пожалуйста, всё то, что здесь лежит. Тут три флэшки с записями и партитурами. И компьютерная опись с пояснениями. Всего более ста часов звучания. Композиция «Мой ангел» записана на флэш-карте номер три. Одна из последних работ. Очень прошу тебя – сохрани у себя! Ты же не только мой ангел, но и хранитель. В прямом и в переносном смысле…
– Но-о… Погоди-и! – обескуражено протянула Геля. – Ты как будто прощаешься со мной. Создаётся впечатление, будто отдаёшь на хранение своё завещание… Что с тобой, Игорь? Ты хочешь расстаться? Или…
Куприянов, затаив в глазах странный блеск, помотал головой и нежно поцеловал спутницу в щёчку.
– Нет, моя хорошая! – тихо произнёс он. – У меня нет никакого желания расставаться с тобой. Не подумай ничего плохого. Просто… Всякое в жизни бывает. Я уверен, что если что-то случится со мной, то… Родне будут нужны только эти квартирные метры. А творческое наследие их не интересует. Поэтому моя студия, все эти синтезаторы, микрофоны, магнитофоны и прочая дребедень тут же полетят на помойку. Вместе со всеми записями, нотными тетрадями, лауреатскими дипломами и наградами. Останутся лишь голые стены. Которые и представляют для них мало-мальски коммерческую ценность. Всё остальное – хрень собачья. Из неё бабло не выдавишь. Как они считают. Поэтому… Я и хочу сохранить свой музыкальный архив. Для, так сказать, будущих поколений. Может, потомки когда-нибудь оценят…
Лина поставила перед собой подаренную шкатулку и, озабоченно взглянув на собеседника, сконфуженно произнесла:
– Игорь!.. Извини, конечно, но… Ты что, помирать собрался? Тебе врачи поставили смертельный диагноз? Или сам хочешь из жизни уйти?.. Почему вдруг такой странный манёвр?.. Я, безусловно, могу сохранить твои ценности. Только мне не нравится твой настрой. Какой-то он слишком пессимистический. На тебя это не похоже…
– Не обращай внимания, Линочка! – попытался отшутиться Куприянов. – Я всего лишь пытаюсь застраховаться. От разных непредвиденных казусов. А ещё… Наверное, осень на меня так действует. Не люблю слякоть и дожди. Начинаю впадать в меланхолию…
Они ещё о чём-то беседовали на кухне. Пили чай и кофе. Ели мороженое. Однако Геля их последующему диалогу не придала особого значения. После одиннадцати вечера Игорь вызвал для гостьи такси и… она уехала, прихватив с собой заветную шкатулку.
А потом…
Не прошло и месяца, как Ангелина чисто случайно наткнулась в местной газете на некролог, в котором скупо сообщалось, что известный в городе музыкант Игорь Владимирович Куприянов скоропостижно скончался на 52-ом году жизни. Вначале женщина глазам своим не поверила и перечитала написанное ещё четыре раза. И только после этого поняла, что Игоря больше нет. Он ушёл. Как будто чувствовал, что его скоро не станет…
Проплакав весь вечер, Лина на следующий день через независимые источники навела необходимые справки относительно смерти своего приятеля. Выяснилось, что музыкант умер во сне от внезапной остановки сердца. Признаков насильственных действий против него не выявлено. Самоубийство тоже исключалось. Алкоголь или наркотические вещества в крови также не были найдены. Волей неволей оставалось признать, что свою скорую кончину лица с утончённой психикой способны предугадать заранее. Но от этого как-то не становилось легче…
С тех пор Геля довольно регулярно стала посещать могилу внезапно ушедшего друга. Делала это скорее неосознанно, по зову души. Даже несмотря на протесты внутреннего голоса, который старался убедить её, что Куприянову нужна была лишь «добрая, умная и сентиментальная барышня», способная сопереживать и сочувствовать. При этом преданно и фанатично служа его прихотям, не требуя ничего взамен. К тому же чтоб являлась не просто «ангелом», а прежде всего – «хранителем». Чтобы непременно сберечь его «драгоценные музыкальные шедевры» для будущих поколений. Тут как нельзя кстати и профессия у «гёлфренд» обозначилась – архивариус. Чем не подспорье?..
Однако вникать в гадливенькие выпады эгоистично настроенного внутреннего «Я» Гелино сердечко совсем не желало. И всячески сопротивлялось этому ревниво-сумасбродному натиску. Молодая женщина понимала, что теперь, после ухода Игоря, уже трудно что-либо доказать – ни в сторону позитива, ни обратно. Поэтому тешила себя надеждами, что Куприянов руководствовался не меркантильными соображениями, а чисто человеческими. Стало быть, видел в ней прежде всего женщину. Притягательную и обаятельную. Оттого в ресторане «положил глаз» именно на неё. Хотя за столиком их было трое. Одна другой краше…
А что касается «будущих поколений и признательных потомков», для которых Игорь мечтал сохранить своё творческое наследие, то здесь действительно вышла, мягко говоря, неувязочка. Прежде всего «родственники» в самом деле затеяли нешуточную грызню между собой за право обладания жилым фондом умершего музыканта. При этом абсолютно проигнорировав «гуманитарный потенциал» близкого человека. Но это ладно, подобный расклад был, в общем-то, предсказуем. Ангелину удивило другое. Сразу после ухода Игоря в городских общественных структурах «с пеной у рта» заговорили о необходимости «увековечения» памяти талантливого композитора и исполнителя. Предлагалось множество вариантов. Здесь озвучивались и тиражирование дисков с его музыкой, и регулярные вечера памяти, и открытие мемориальных досок в знаковых местах, и переименование одной из улиц, и закладка сквера имени Куприянова, и сбор средств на бронзовый бюст, и внесение его имени в список почётных граждан города, и… Много чего предлагали особо «разгорячённые» головы. Но время шло, недели бежали за неделями, их активно подгоняли разносезонные месяцы. А дальше пустой и высокопарной болтовни дело не продвигалось. Прошло уже четыре года, но даже надгробный памятник на могиле Куприянова оставался всё тем же.
Став невольной свидетельницей сложившейся ситуации, Геля решила сама исправить «вопиющую несправедливость». Взяв однажды отгул на работе, она, прихватив с собой дубликаты «творческого наследия» Игоря, поехала в районный центр. В региональное представительство Союза композиторов России. Отыскав нужное заведение, «правозащитница» обратилась к отечественным мэтрам музыкального мира с просьбой внимательно изучить предъявленные ею материалы. Однако узнав, что Куприянов И.В. никогда не имел членства в СКР, обозначенные «мэтры» без лишних объяснений вежливо откланялись и попросили гостью больше не беспокоить их «по пустякам». Через некоторое время Ангелина добралась до столицы, где рискнула показать всё те же дубликаты профессионалам из крутой студии звукозаписи. Те без всякого энтузиазма попросили оставить флэшки и номер домашнего телефона в приёмной студии. Долго потом не подавали никаких признаков жизни. И лишь когда Лина сама позвонила упомянутым «профессионалам», ей ответили, что… В общем, результат оказался неутешительным…
Постепенно «громкие слова» в адрес талантливого земляка стали звучать в родном городе всё тише и реже. О нём начали откровенно забывать. В обществе нарисовались новые «кумиры». И Геля, махнув рукой, смирилась с возникшим положением дел. Смирилась и «забылась» в своём привычном мирочке одинокой женщины. А земной шарик, болтаясь в безграничных просторах вселенной, продолжал без устали отмеривать положенную орбиту, добросовестно огибая исправно палящее светило…
…Над головой понуро склонившейся женщины вновь зароптали озябшие берёзы. Под очередным порывом ветра они сбросили новую партию отмеревших листьев, которые жёлтым веером рассыпались по приунывшей земле. Солнце скрылось за горизонтом, и на городское кладбище незаметно опустились сумерки. Стало ощутимо прохладнее.
Ангелина неохотно поднялась со скамейки и, ещё раз взглянув на знакомое фото, выбралась из оградки и неторопливо пошагала в сторону главного входа. Или выхода. Она уже знала, что вернувшись домой и поужинав, поставит на прослушивание заветную флэш-карту № 3. Именно ту, на которой записана чудесная композиция Игоря Куприянова под названием «Мой ангел»…