Жизненное кредо Элеоноры

               

    С самого начала жизненного пути маленькую Элечку никто не баловал. У седеющей матери помимо старшенького рыжего длиннобудылого Тольки, родившегося  от пьяницы Аркашки, была она, Элечка, и неуклюжий, с детства толстый и неразговорчивый младший брат Пашка, которого почему-то все недолюбливали…  Мать часто сидела во дворе на скамеечке, развалив свое пышное тело, как в кресле, и дремала при любых обстоятельствах…  В старой кухне почти всегда у неё жили квартиранты, с которыми она вела душещипательные беседы о жизни вообще. Иногда её сыновья приударяли за красивыми квартирантками… Об этом она молчала.
  Когда-то ей нравился красивый директор местного Дома культуры, именно из-за него она принимала участие в каких-либо мероприятиях сельского уровня, но, поняв, что ей никогда не светит быть отрадой талантливого человека, Дарья Никитична ухватила под руку одинокого еврея Моисея Львовича и привела к себе  в неухоженный дом родителей. Отец и мать совсем скоро отдали Богу душу, и с тех пор смазливый, щупленький и весёлый  Моисей Львович стал чувствовать себя домовладельцем и хозяином положения   всех направлений жизни толстенькой Дашки.
 Дарья Никитична, оформив отношения с Мосей, за три года родила ему двух карапузов, и с тех пор  первой и единственной дочерью её на всю оставшуюся жизнь стала Элеонора, то есть Элечка.
  Учиться Элечка не любила с самого первого класса, она была спокойна, умна,  рассудительна, хотя несколько неуклюжа и с ленцою, как мама… Больше всех ей нравился папа Мося, не умевший сидеть дома и тем более работать на всех детей и жену. Он отрывался на всех именинах у знакомых, влюблялся во всех подряд, дарил комплименты направо и налево, но особенно Моисей любил танцевать… Танцы давались ему с детства, когда бабушка  Сара водила его в танцевальный класс  при ЖКХ…
  Элечку  после школы  устроили заочно в «Деревяшку», так называли местный техникум при лесокомбинате, а потом посадили работать в контору, где она перебирала ненужные никому бумажки, пока её аппетитную попу и манящую улыбку не заметил повеса - директор, который тут же перевёл её к себе поближе. О недвусмысленном положении Элечки  на правах  любовницы вскоре узнала  жена директора,  и Элечке, лицом  напоминающей Черномырдина,  срочно было предложено ретироваться в другое учреждение, не соответствующее диплому. Две-три работы ей подбрасывали родные братья, сумевшие добиться кое-чего в жизни, но Элю это не устраивало…
    С горем пополам ей пришлось пройти барьеры местной культуры в роли завхоза, и, наконец, удачно пристроиться в одно  районное  учреждение, где она, имея опыт, срочно начала заманивать невысокого улыбчивого ловеласа - начальника. Собственный  муж и маленький сынишка её интересовали мало, как говорят «постольку-поскольку»,  за сыном присматривала постаревшая мать, муж пропадал на рыбалках и в объятиях стареющих одиноких женщин, а Элечка набирала обороты…
   Её жизненным кредо  стало  во что бы то ни стало поработить своего  начальника и уложить не только в постель, но и у собственных ног, дабы потом исполнять все свои желания. Со временем она поняла, что ей необходим статус повыше, и Ашот  Аркадьевич дал ей направление в ВУЗ, оплатив все её расходы на ближайшие пять лет…
Элечка раскрутилась не на шутку. Под её эгидой собирались шумные компании коллектива, давались премии нужным людям, устраивались разборки и давались путёвки. Элечка раза четыре в год умудрялась уезжать в санатории,  куда приезжал по вызову Ашот Аркадьевич. Но больше всего ей нравилось отбывать в неожиданные командировки по обмену опытом. Тогда она подкатывала глаза и ложилась на диван, чудом умещавшим её дородное тело, и говорила недовольным голосом мужу Сашке: «Боже, да когда же кончатся эти бессмысленные командировки! Как я устала!»  Сашка, давно зная её командировочные расходы на даче её начальника, тут же звонил своим «девахам» и назначал свидания на шашлыках в районе моря, куда сразу после отъезда Элечки, гнал свою машину…
 Непоседа – сынишка, выросший незаметно для матери и отца, женился в неполные семнадцать лет на беженке из Украины, которая родилась за двенадцать лет до его рождения. Идиллии не получилось, и курносый темноволосый внучок еврея - деда, нашел теплый уголок у вдовушки на хуторе, имеющей четверо деток… Она тоже не удержала в своих объятиях краснощекого предприимчивого парня, и он ушел к молодой Таньке, родившей ему сына.  Властной матери Танька не понравилась, она  дала задание сыну окрутить молодую завскладом, и быстро устроила им весёлую свадьбу под новым навесом уютного дома, где её Ашотик срочно всё отремонтировал.
  Несчастья начали сыпаться на Элеонору после смерти родителей сразу одно за другим. Сын трагически погиб в аварии …  Элечка с инсультом попала тогда в больницу.  Её ненаглядный прирученный  Ашот   отправил Элечку в очередной раз в санаторий.  Мечтая перед уходом на пенсию сделать  перестановку кадров на работе  по возвращению, Элечка вдруг узнала, что начальник нашел ей молодую замену.
Элеонора Моисеевна напрягла всю свою волю. Этого она простить не могла.  «Я не допущу подобного в своей непорочной  жизни!»- крикнула она  себе перед зеркалом.  «Подлец, -  тут же продолжала она, - а как же больная его жена с неженатым сыном и дочурка от первого брака? Я тринадцать долгих лет боролась за эту власть, тринадцать лет тайно посещала его дачу в надежде коротать с ним старость, а он променял меня на какую – то молоденькую стерву! Ладно одноразовые «лохушки», с которыми Ашотик иногда проводил время, но ведь эта зараза знала о моём недоступном королевстве  из моих уст…  Зачем я рассказывала этой красивой молодой дуре о своих утехах на стороне?»
  С чувством собственного достоинства Элеонора вынашивала планы возмездия. Ей наплевать было уже на всё. Карточный домик её иллюзорного счастья рушился после разговора с начальником. Тот не скрывал своей влюбленности в шестидесятилетнем возрасте и наотрез отказался продолжать встречи с Элеонорой, которая лихорадочно собирала компромат на молодую женщину с ребенком – свою соперницу. Она подключила к этому свою  соседку, бывшую когда-то подругой новой возлюбленной Ашота, связалась с  двоюродной сестрой соперницы, но главной местью Элеоноры было желание позвонить его жене и рассказать «правду» о гуляющем на стороне муже. О своих тринадцати годах обоюдных ласк она решила просто помолчать…  Две недели шальная мысль преследовала Элеонору. Она сдуру сказала о своем плане Ашоту, но тот засмеялся ей в лицо: «Это меня не остановит!»…
  В тот злополучный день, когда она ехала с начальником в краевой центр для отчета на государственной машине вместе с водителем и главным бухгалтером, Ашот ни разу не взглянул в её сторону и не предложил, как обычно, заехать вместе в ресторан, без конца переговариваясь с новой зазнобой по телефону…    О том, что переговоры именно  с ней, опытная в таких делах Элеонора не сомневалась. Она поклялась вылить ушат грязи на разлучницу,  в первую очередь, шефу,  а потом его жене.
  Не стесняясь водителя и бухгалтерши, которая с ехидцей сказала ей  накануне: «Что, власть переменилась? Или кончилась?»,  она начала рассказывать о своей разлучнице   придуманные небылицы, пока Ашот, обернувшись к ним,  не поставил жирную точку: «Чем кумушек считать трудиться, не лучше ль на себя, кума, оборотиться?» Все расхохотались… Это было слишком!
   Приехав домой в восемь вечера, она набрала номер жены начальника…  Вкрадчивым голосом Элеонора, представившись матерью своей разлучницы, начала излагать свою версию… Это было её жизненным кредо… Это был крик  «индоутки»,  когда нужно было спрятать своё выстраданное черное  жало и сделать жизнь другого еще больней, потому что в собственном глазу она не замечала соринок…  Неугодную ей последнюю любовь шефа она с удовольствием поливала грязью…
    Уже следующим  утром, страшно боясь гнева Ашота, Элеонора,  как ни в чём не бывало, улыбнулась на работе  начальнику, спросив: «Ну, как дела?» И получила достойный её поступкам ответ: « Воняет дерьмом твой скрытый, гнилой,  старческий  индивидуализм…   Будто падалью веет… Тебе ведь совсем скоро на пенсию? Что ж…  Каждому своё…»   Ашот Аркадьевич демонстративно встал из-за стола и  тут же попросил открыть окно и  проветрить помещение свою расторопную немолодую  секретаршу.
  Паркетный пол под тяжелыми  ногами Элеоноры стал казаться неровным и корявым… Солнечный лучик медленно начал уходить за занавес большого нового  модного окна.

                20.05.15