У каждого своя причина - настоящих причин не знает никто
1. Человек у озера
У самого озера жил человек.
Не один, а вдвоем с мыслью, которая превращала его жизнь в мучительное существование.
Когда она пришла в первый раз, он даже ее не заметил. Это была еще не сама мысль, а только ее тень – промелькнула в лесу, прошуршала осенними листьями, растворилась в голубой еловой ночи. «Меня нет», — подумал он. С этого и начались его страдания.
Мысль, которую он вначале и не заприметил среди прочих, начала расти, развиваться, пока не стала совсем осязаемой. Теперь она открыто являлась ему в любое время – будь то день или ночь – и отнимала все другие мысли, заставляя его неметь. «Я не существую», — повторял он про себя без конца.
Эта идея, казавшаяся сперва такой незначительной, превратилась со временем в огромное чудовище, обрела вес, обросла доводами, объяснениями, доказательствами… «Меня нет и никогда не было». Только об этом мог теперь думать человек, живший у озера.
Казалось бы, какие могут быть сомнения? Вот человек, вот его дом, вот его отражение в зеркале, вот срубленные им деревья, распиленные и расколотые на дрова. Но… Отражение в зеркале исчезало, как только человек отходил в сторону. Лес, который он так старательно вырубал вокруг своего дома, вырастал снова на следующее же утро. Человек знал, что когда он умрет, лес не оставит о нем и памяти. Корни прорастут сквозь стены, крыша уйдет под почву, и здесь снова будет лес… Человек не мог изменить мир — значит, не мог быть уверен в собственном существовании. Никакой связи с окружающей действительностью он не ощущал. Он жил под стеклянным колпаком собственного сознания, и, каким бы близким ни казался ему этот мир, прикоснуться к нему было невозможно.
Человек завидовал природе, потому что она насквозь настоящая. Все ее части имеют смысл, и связи между ними прочны и раз и навсегда оправданы. Человек все искал себя в этом совершенном мире — и не находил.
А ведь он знал, что наступит день, когда он перестанет быть изгоем. День, который объяснит все его предыдущее существование, когда его тело обретет смысл и станет частью мира, такой же полноправной и нужной, как лес, озеро, облака. В этот день он станет землей, и завяжутся, наконец, узлы вечной посмертной дружбы между миром и человеком. Но вот беда: в момент, когда это произойдет, он уже ничего не ощутит.
Зато мысль, впившаяся в сознание человека у озера, с каждым днем все настойчивее и громче твердила, что знает выход. «Стать этим озером еще при жизни», — вот что она повторяла, как вращающееся колесо.
И человек в конце концов поддался уговорам. Решение казалось ему самым естественным и самым правильным. С розовеющими лучами вечернего летнего солнца он зашел в воду и вскрыл вены на запястьях. И поплыл, ощущая в первый и последний раз в жизни безумное и настоящее счастье — счастье раствориться.
2. Люди
Под теми же лучами, но с другой стороны озера, в разогретом и пыльном городе, происходили не менее странные события.
Уже с раннего утра возле белого правительственного здания с высокими узкими окнами собрались взволнованные горожане. Над толпой мелькали какие-то плакаты и флаги какой-то оппозиции. Народу все прибавлялось, и к полудню уже нечем было дышать. Некоторое время ничего не происходило: казалось, люди и сами не понимали, зачем они здесь.
Напряженно-жужжащая тишина разбилась вместе со стеклом, когда кто-то бросил камень в окно зала заседаний. Разделся крик: «Мы не хотим войны», заколыхались плакаты с антивоенными лозунгами, и многоголовые ручьи потекли по улицам, сливаясь в реки, бурля и толкаясь. Пройдя почти весь город и задавив не один десяток человек, разъяренная масса хлынула на набережную. «Верните нам наших сыновей!» — кричали женщины в объективы видеокамер. «Долой войска», — скандировали повсюду. Толпа шла вдоль озера, кого-то теряя, но обрастая в тот же миг новыми и новыми людьми, умножаясь таким образом до бесконечности.
Неизвестно, чем бы в итоге закончилось это шествие, если бы не один юноша с вздернутой верхней губой и безумно выпученными глазами. Он как-то неуклюже откололся от колонны протестующих и кинулся ни с того ни с сего к воде, вопя сломанным голосом: «Они хотят нашей крови!»
Как ни странно, но толпа сквозь собственный рев услышала этот отчаянный зов. Будто по волшебству, все замедлили шаг и, обернувшись на юношу, замолчали.
Он же, стоя по колено в воде, окрыленный этим неожиданным вниманием, весь дрожа от волнения и почти задыхаясь, повторил с вдохновением: «Они хотят нашей крови!» Затем, как будто не помня себя, вытянул вверх руку с ножом и, проговорив едва слышно: «Получайте», провел лезвием по венам.
Толпа обезумела. Люди, давя друг друга, торопясь, как на выходе из горящего здания, бросались в воду и, захлебываясь багровеющим рассолом, резали вены и эхом вторили произнесенным юношей словам. «Они хотят нашей крови! Вот им! Пусть получат!»
3. Облака
В голубом и звонком небе над озером висели два облака. Разморенные теплой безветренной погодой, они тихо беседовали, толкая друг друга своими мягкими кучевыми боками.
- Вот! Вот так мне нравится! Так намного красивее. Мне всегда казалось, что здесь не хватало красного, — говорило одно облако, глядя вниз, на озеро. Второе отвечало:
- Да… Красиво!...