Глава из ненаписанного романа.
Погода испортилась, и вот уже третий день она лежала перед телевизором, иногда задрёмывая под его бормотание. Когда выглянуло солнце, она, сама ещё ничего не решив, вскочила и стала собираться из дома. Одев своё единственное приличное платье и подкрашивая губы у зеркала, она опять удивилась, как постарела. Как быстро изменилось её лицо! Мелкие морщинки покрыли щёки тонкой сеткой, и нижняя челюсть стала выдаваться вперёд после протезирования. Но эти изменения произошли не только что, и она уже смирилась с внезапно наступившей старостью.
На улице сильный порыв ветра подхватил её и, словно превратив плащ в парус, понёс по улице. «Однако как холодно!», - сказала она мысленно, привыкнув говорить сама с собой и запахнувшись плотнее, быстро пошла по давно знакомой улице, по которой столько пришлось ходить когда-то в молодости. Солнце слепило холодными лучами, отражаясь в лужах. Старые вязы, уже покрывшись листвой, шумели и вздыхали над головой. Выщербленный асфальт заставлял смотреть под ноги. Разношенные туфли вдруг стали велики от холода, и от этого надо было идти ещё осторожнее.
Вот и камерный театр. «Так, что тут сегодня?» - спросила она мысленно, глядя на афишу. «Дом сумасшедших». В двери входили зрители, мелькнуло слово «Касса». Войдя, она спросила у женщины-капельдинера:
- Где тут можно купить билет?
- Касса с другой стороны.
- А почему же там, на двери, написано?...
- Там внизу стрелочка нарисована, - улыбнувшись, отвечала женщина.
«Совсем плохо вижу без очков», - подумала она с огорчением.
- Но билетов нет, - сказала капельдинер, - это спектакль целевой.
- И кто же - зрители?
- Военное училище и медтехникум.
К ним подошла знакомая ей администратор. Она постарела и стала совсем седой.
- Вы пока посидите, я посмотрю, может, найду для вас место, сказала она, улыбаясь.
Первое действие должно было проходить в фойе, там были расставлены белые стулья и маленькие столики, создавалось впечатление кафе. Публика прибывала. Шли девочки-подростки, будущие медсёстры. Молодая красивая женщина выкрикивала фамилии и отмечала прибывших в блокноте.
- А почему она проверяет, кто пришёл? - спросила она у сидевшей рядом девушки.
-Ну, это - культмассовая работа, - сказала та, подбирая слова.
Шли будущие офицеры в формах связистов. Фойе заполнялось, и скоро все стулья по периметру зала были заняты, свободными были только места у столиков.
К ней подошла администратор и тихо назвала ряд и место, которое можно было занять во втором действии.
Спектакль начался внезапно. Кафе вдруг заполнилось посетителями. Какая чудная игра - этот театр! Ты сидишь в итальянском кафе, смотришь на посетителей, слышишь их разговоры, иногда они обращаются к какому-либо зрителю, вовлекая зал в эту лёгкую, забавную игру.
Между столиком пошёл молодой человек с гитарой и запел противным голосом: 'O sole, 'o sole mio, sta 'nfronte a te... sta 'nfronte a te! ... Ma n'atu sole…».* Пел он громко, видимо, упиваясь своим исполнением, и это было плохо, но, слава Богу! не долго. Посетители - отставной военный, старый, ставший никому ненужным музыкант, бедные молодые люди, провинциальный актёр, читающий текст своей роли, немолодая и небогатая дама с дочерью болтали за столиками. Было смешно. Но вот, старый музыкант заговорил о том, что он когда-то дирижировал в Ла Скала (да и дирижировал ли, или так и не пришлось?), и в какофонии кафе появилась горькая, щемящая мелодия одинокой, бедной старости… Но опять запел молодой человек и опять испортил сцену. «Это, вероятно, дублёр или человек со стороны, заменяющий другого актёра», - подумала она, стараясь извинить это неудачное явление.
Во втором акте действие продолжалось в зале. Она сидела в первом ряду на угловом кресле, видно было отлично и, конечно, слышно, ведь зал был совсем небольшим. Публика смеялась, а ей становилось всё более грустно. «Дом сумасшедших»,* - думала она, - это наш мир, где мы стремимся возвысится, выделиться, привлечь внимание, заслужить уважение, разбогатеть в конце концов; но жизнь проходит, подступает старость и одиночество, ты никому не нужен и беден, а всё ещё пытаешься казаться значимым, достойным большего…
В финальной сцене актёр, получивший первую в своей жизни большую роль, волнующийся перед премьерой, вдруг обращается к зрителям с просьбой, чтобы они поддержали его своими аплодисментами, и это звучит и выглядит так трогательно, так наивно по-детски… Молодая публика срывается с мест и с криками долго аплодирует. Нет, вряд ли все сочувствовали актёру; но всем было смешно и весело, и овация продолжалась…
Спектакль кончился. В гардеробе, как всегда, образовалась очередь. Молодой лейтенант, встретившись с ней глазами, улыбаясь, спросил:
- Вам понравилось?
- Да, - сказала она, - очень. Я всегда, приезжая из Москвы, прихожу в этот театр.
Слово «Москва» звучит в провинции магически; но в этот момент, она видела это в лице юноши, к радости от впечатления прибавилась гордость за этот театр, куда он, может быть, пришёл не в первый раз.
Сгущались сумерки. Ветер утих, и стало теплее. «Играйте, сумасшедшие актёры!» - пришла к ней строка её будущего стихотворения, и чувство грусти, близкое к слезам, как всегда бывало, когда она встречала или видела что-то очень хорошее, охватило её.
*«Какая прекрасная вещь день и солнце!... Это спокойный воздух после бури...»
*«Ла Скала» — оперный театр в Милане.
* « Дом сумасшедших» - комедия Э. Скарпетта.