Ведьмина песнь

Аннотация. Жанр мистический реализм. Время действия 1992 год.

Молодой талантливый музыкант, решается собрать рок-группу. С самого начала он сталкивается с проблемой - сложно найти подходящего солиста. Отчаявшись, он звонит другу и тот советует послушать свою знакомую. Только предупреждает, о том что странности этой девушки могут добавить ему проблем.

Несмотря на предостережение музыкант приглашает ее на встречу, уже предчувствуя что сотрудничество закончится бедой...

Часть 1
 Лучик заходящего солнца осторожно скользил по стене. На улице еще должно быть светло, но в комнате уже вечерняя темень. На столе своеобразно уютный, творческий беспорядок. Толстая пачка неоплаченных счетов за квартиру лежала на подоконнике. Побелка на стенах пожелтела.
Слышно, как кассета крутилась в магнитофоне, запись закончилась и нужно нажать «стоп», пока хищное чудовище китайского производства не начало «жевать» добычу.
Саша курил, задумчиво смотря то в окно, то на сигаретный дым, собравшийся облаком под потолком. Парень давно забыл о беззащитной пленочной кассете, которая подвергалась нешуточной опасности. Свои мысли, а точнее соображения, как жить дальше занимали его куда больше.

В последние полгода свалилось столько проблем, что решить все не хватало ни времени, ни сил. Пожалуй, единственное, что ему осталось – курить с меланхоличным видом и стряхивать пепел прямо на скатерть. А как поступить человеку, который уже не знает, что делать?..

По-хорошему скатерть надо выбросить. Некогда белая – теперь она заляпана пятнами различного цвета, да так что пепел не мог ее испортить еще сильнее. Ткань, пропитавшаяся неизвестно чем, немного тлела, но тление это быстро прекращалось.

Саша недавно начал самостоятельную жизнь. Родители предпочли пожить в покое, не портя и без того уже расшатанные нервы. Ради этого они разменяли двух комнатное жилье и ему подарили дорогую квартиру в престижном районе города и дали немного денег на первое время – живи, как хочешь, ты уже большой, сынок.
Надо признать: они слишком долго терпели. Можно представить, какое это несчастье для семьи – рок-музыкант.

Саше иногда казалось, что проклятья: «Гореть тебе в аду», «Начальника тебе параноика» – давно морально устарели. Страшнее звучит: «Детей тебе металлистов, жену готку, тещу – анархистку, и соседей байкеров». Он проводил эксперимент – приличные холостые мужчины бледнели и крестились.

Поначалу музыкант жил не плохо, но решил подзаработать и вот тут-то начались проблемы. На деньги, полученные от продажи квартиры, куплено два этажа в жилом доме. Помещения эти сильно нуждались в ремонте. Он хотел сдавать жильцам комнаты, а на деньги спокойно жить и содержать музыкальную группу. Однако ремонт не сделан – не хватило денег.
 Зато решен вопрос с жильем для всей группы и со студией для репетиций. Второй гитарист Леха, басист Коля, клавишник Женя, барабанщик Вова – живут и работают тут.
Дела группы обстоят не лучшим образом: из трех электрогитар две безнадежно сломаны, пытаться отремонтировать не стоит, проще выкрасить и выбросить. И в довершение всего – нет солиста.
Саша понимал, что «профессиональный гитарист», не означает «хороший солист». Да он окончил музыкальную школу по классу гитары, но собственного пения сам же не выносил.
Можно попробовать, но способностей нет. Так зачем же мучиться? Музыканты есть и талантливые, но солиста – нет. Играть будут – рок, а тут халтура не пройдет. Создавать никчемную и не способную ни на что группу он не хотел.
А тут еще инфляция. Пока заработают на одну гитару, цены повысятся втрое и им хватит только на треть гитары. Единственный компьютер дает ужасные сбои. Прямо ложись и помирай. Отключили горячую воду, барабанщик слег с температурой… Хватит!..
«Значит так, вылечить Вовчика за два часа я не могу. Сделать так, чтобы включили горячую воду – тоже. Куплю новый компьютер – на повестку дня станет вопрос с пропитанием. И про гитары лучше не думать.
Выходит единственное, что по силам сделать – это найти солиста или солистку. Конечно, это не решит остальные проблемы, но хотя бы одной станет меньше. Однако не так уже и просто это», – Саши тихо проговаривал вслух свои соображения. «Ну, сумасшедший музыкант – разве это плохо?..» – Скромно улыбнулся, отметив, что начал говорить сам с собой.
 
На днях он прослушал трех девушек и парня. Голова разболелась сразу же. Уши содрогались от моральной боли. Мозг, пожелал вытечь из ушей – и только непреклонная воля самого Саши удержала его на месте. Но когда все закончилось, герой забился в темный угол, сжался в комок и дрожал, как напуганный ребенок.
Представил, как они с таким пением выйдут на сцену… во всех подробностях. По коже забегали холодные мурашки. Да, с такими талантами им, заплатят денег, чтобы они больше не выступали.
Но неужели все, кто может нормально петь, внезапно исчезли с лица Земли, как раз когда ему так нужен один в группу... Неужели это так много? Всего один человек, который поет.
«Я же не прошу мира во всем мире или много денег при отсутствии проблем. Только голос. И больше ничего мне не надо!», – отчаянно взмолился музыкант.

А тут еще как назло, на рынке к нему цыганка привязалась, наплела пророчеств... Он не верил в судьбу, предсказания о Конце Света всяких там провидцев. Но, пожалуй, эта ерунда и стала последней каплей, которая переполнила чашу… После слов ненормальной, Саша почувствовал невероятную усталость, будто неприятности навалились на него разом.
«Так звоним школьному другу. Что еще мне остается?..»  – Он частенько звонил Антону, когда все шло наперекосяк и хотелось пожаловаться.

Саша знал – друг скажет, что верить в такие вещи глупо, а расстраиваться из них еще глупее. Успокоит и поддержит. И сам знал об этом, но очень уж хотелось услышать от другого, а не проговаривать про себя.
Гудки шли уже долго, и он решил, что не дозвонится, но тут трубку взяли и знакомый голос произнес привычное: «Да».
– Дела твои как?
– Завал. Напиться, бы и забыть про это бесконечное безумие.
– Даже как зовут?
– Нет, это слишком. Представляешь, ко мне цыганка на рынке пристала сегодня. Говорит, судьба моя умереть с ведьмой, в один день. Я буду любить эту ведьму до рассвета, а потом мы умрем. И уже ничего не изменить, после нашей смерти мир умоется кровью.
– Вот, так чушь!.. Совсем уже народ с катушек слетел. Обычно: счастливым будешь, богатым будешь, только денег, дай и все у тебя будет. Чокнутая бабка, что тебе еще сказать? А меня эти Свидетели – не знаю чего, достали с концом Света. Уже по квартирам ходят…
– А у нас тут рядышком их база…
– Мои соболезнования.
– А вообще, я тебе еще и по делу звоню: солист мне нужен. Есть кто-нибудь из знакомых?
– Тебе именно солист или девчонка подойдет?
– Неважно. Главное голос и талант. На остальное плевать.
– Тогда, ты, наверное, согласен на девушку пятидесяти лет с оперным голосом?
– Не шути так. Ты же понимаешь – это жестоко.
– Ладно, есть одна знакомая. Она не считает себя певицей, не заканчивала музыкалку, но поет.
– Это как?
– Узнаешь. Мне договориться о встрече?
– Да. Что она поет? Не Наташу Королеву, я надеюсь?
– Нет. Только рок. Вопросы про Наташу Королеву лучше ей не задавай – повернется и уйдет.
– Прямо так сразу?
– Конечно, как раз в ее стиле. Она немного странная. Боюсь, хлебнешь ты с ней горя. Несговорчивая, замкнутая я знаю ее полгода, но мало что узнал о ней.
– Да наплевать мне на странности, пусть хоть кастрюлю на голове носит, встает по ночам и ходит, как лунатик, ест сырое мясо и поверх джинс семейные трусы надевает! Если она может петь – пусть, делает все что угодно! Мне все равно!..
– Как знаешь. Я тебя предупредил. Не жалуйся потом.

Положив трубку, он подумал – есть надежда. Если в их коллектив придет еще одна неадекватная личность – ничего. Через час ему перезвонил друг и сказал, что солистка придет завтра в пять.

***
На следующий день Саша выкинул скатерть, убитую нелегкой жизнью. Затем-то он привел себя в порядок, даже погладил майку, прибрался в комнате, куда собирался привести девушку. И чувствовал нарастающее волнение перед ее приходом. Хотя перед посещением, той ужасающей троицы солистов был уверен в себе и спокоен, как владыка ада.
В последнее время Саша заметил за собой, что стал очень холоден. Удачи, промахи – ничего не трогало его сердце.
«Значит, я взрослею», – такое соображение успокоило музыканта, но в глубине души, он понимал, что этот холод, плохой знак. Интерес к жизни медленно ускользал, и появлялось безразличие от усталости, которое могло означать приближение депрессии.
«Что такого должно случиться на этом прослушивании?.. Меня сложно вывести из равновесия. Может это страх?.. Я боюсь, что надежда окажется ложной. Придет очередная «рок-дива» слушателями которой были раньше подвыпившие приятели и так заголосит, что пожелаю оглохнуть. Впрочем, зачем гадать?.. Вот уже и время подошло…»
Раздался звонок в дверь. Саша пошел открывать, твердо веря, что пришла именно та, кого он ждал.
Саше казалось, что он уже вечность не может справиться с замками - руки немного дрожали. Спросить традиционное: «Кто?», как-то не пришло в голову. Наконец, слегка толкнул дверь вперед и отошел в сторону, что не загораживать проход.

Первое что он увидел, это большие темные глаза. Пронзительный взгляд парализовал. Мгновение Саша ничего не видел, кроме своего отражения в черных зрачках. Позже не мог объяснить, причину этого явления.
Скоро парень пришел в себя и смог рассмотреть гостью. Нет, она не соответствовала общепринятым понятиям о красоте. Многие назвали бы ее некрасивой. Ведь никакого сходства с идеалом, воспетым в медиа нет совсем. Девушка оказалась небольшого роста: длинные темные волосы ниже плеч; кожа, едва тронутая загаром; хрупкие плечи; худые коленки.
Рассудком Саша не осознавал, что конкретно привлекательного в ее внешности. Она же не хотела очаровать, понравиться или даже произвести хорошее впечатление.
«Ей глубоко фиолетово, что я скажу, а тем более подумаю. Если мне не понравиться ее пение – она ничего не ответит – пожмет плечами и уйдет. Детские ручки, милое личико – а взгляд, как у психопата-одиночки, вернувшегося с войны… Это жутко».
Он чувствовал зашкаливающую внутреннюю агрессию истинно-дьявольской мощи, как ни странно эта энергетика не отталкивала, а наоборот притягивала.

Выражение глаз странно сочеталось с привлекательной внешностью. Такой взгляд у тех, кто привык рассчитывать только на себя. Явно читалось недоверие, гордость и готовность защищать себя, если что-то пойдет не так. Саша почувствовал, что у нее с собой есть оружие, как оно спрятано и зачем используется – другой вопрос.

– Я ошиблась адресом? Мой знакомый сказал, что тут срочно требуется солистка. Я убью его, если это глупая шутка.
– Действительно требуется. Проходи, – быстро ответил он, представив окровавленный труп Антона…

В только что прибранной комнате, она сняла с плеча сумочку, небрежно поставив на стол, поправила волосы. Только сейчас музыкант заметил длинный тонкий шрам на левом предплечье. На правом плече татуировка: толи дракон, толи кошка – не разберешь, наверное, два в одном.
– Скажи что-нибудь. Пригласил на прослушивание и пялишься. Тебе нужна солистка или манекенщица?

«А, однако, палец в рот не клади, откусит по самую руку. Язычок острый, это еще я не успел ее разозлить. А что бывает, когда она злится?.. Да, нелегко придется. Стоит ли, вообще, пробовать поладить с ней? А была – не была!.. Кровь из ушей уже не пойдет! Мне ничего больше не страшно!..» – подумал Саша.
– Спой.
– Что спеть?
– Что хочешь.
Присев на край стола, запела. Спокойно, без напряжения. У нее получалось удивительно естественно, но Саша едва удержался от того, чтобы не содрогнуться. Девочка пела о смерти. Неподвижный взгляд и сложенные на коленях руки, делали ее похожей на призрака. Гибель казалась ей прекрасной и желанной. В дьявольски-нежном голосе слышался яростный вызов всему миру. Слова песни заставляли забыть о трогательной внешности. Это по-настоящему страшно, потому что душа его отзывалась на пение, тоскливо стенала и находила покой среди безысходности.
«Я обречен, но меня поняли, меня услышали. Я счастлив и освобожден теперь», – пронеслось в голове безумное соображение.
Музыкант находил силы в безнадежности – в то время, когда в голосе девушки звучал гнев, а глазах светилось отчаяние.
Все происходящее казалось чудовищной ошибкой. А в мозгу пульсировало: «Только не замолкай. Ты уж точно не от мира сего… Иначе, почему тогда комната размытая, серая – как плохой карандашный эскиз, но ты – осталась яркой, как сам свет?»
   
Саша больше не слышал ни топота ног в коридоре, ни шума машин, ни ругани во дворе – ничего, кроме ее голоса. Замолчала неожиданно и резко. И все вернулось на свои места – цвета и звуки. Мир стал прежним и привычным и от этого скучным.

– Как тебя зовут?.. – спросил он, как-то глухо прозвучали слова, будто в пустом колодце.
– Марго.
– Маргарита?
Кивнула.
– Алекс, – представился он.
– Так что?
– Когда ты сможешь начать репетиции?
– Да, хоть завтра. Мне сказали, ты очень придирчивый. До меня прослушал четверых и всем указал на дверь. А меня взял сразу. Почему?
– Если бы ты их слышала... Да, мне страшно представить, как мы выступаем на сцене с такими солистами. Я после каждого прослушивания выпил флакончик валерьянки – залпом, не разбавляя.
– Завтра?.. Во сколько?

***
Он снова смотрел в окно, куда-то вдаль поверх крыш.
Какое холодное лето в этом году!.. Саша зябко поежился, мурашки пробежали по коже.

Пасмурное небо. Клен под окном тихо шуршал листьями. Оживленная трасса так близко, что слышен бесконечный шум машин.

Растаявший в воздухе запах духов. Легкие шаги, которые как казалось, все еще слышны, или Саша так хотел их слышать…
Едва тронутые загаром плечи. Контральто – немного низкий мелодичный, но сильный голос. Внимательные холодные глаза. Кошка-дракон на плече. Растрепанные темные волосы. Она ушла, но ее образ, остался с ним. Надолго ли это?

***
На следующий день собралась группа. Когда Марго вошла в комнату, магнитофон воспроизводил кассету с тихой лирической песней.
Девушка сдержанно поздоровалась. Покосилась на источник звука с выражением неприязни. Села на предложенный стул. Саша задал первый, пришедший в голову вопрос, чтобы начать разговор.
– Нравится? – кивнул на магнитофон.
– Нет.
Именно такого ответа он и ждал, но молчание показалось тягостным. «Нужно сказать еще что-нибудь. Зачем? Да, просто, чтобы говорить…» – музыкант вздохнул про себя и спросил:
– Почему?
– Не люблю, когда кричат о чувствах, которых на самом деле нет. Кстати, собираетесь писать свои тексты?
«Как резко она перевела тему», – это показалось неприятным, но Саша сделал вид, будто ничего не заметил.
– Я тексты пишу, – отозвался из соседней комнаты Женя.
– Покажи.
И тут началось такое… Всех, как прорвало – предложения и идеи сыпались со страшной скоростью, будто они скопились в головах и теперь нашли выход. Такой дикой одержимости музыкой Саша за своей группой никогда не замечал. Ему начинало казаться, что ребята способны играть, писать и петь несколько дней подряд без перерыва. Время летело быстро – за окном давно ночь. Никто не ел несколько часов.
Весь вечер меняли слова несчастных песен. Несколько раз Маргарита пробовала петь по сочиненным текстам. Барабанщик и бек-гитарист, как одержимые писали в углу длинный инструментальный проигрыш.
Все словно чокнулись – и даже забыли о том, что у них в студии посторонний человек. Саша старался противостоять этому безумию, но закончилось это тем, что он начал рисовать на квитанции за горячую воду обложку для их первого альбома.
«Но у нас еще нет ни одной нормальной песни!..» – кричал разум. «Будет, будет все записано и очень скоро», – отвечал музыкант и продолжал творить…

Саша сумел рассмотреть татуировку поближе. Казалась, не нарисована, а выдавлена на коже –  «Наверное, больно, но смотрится очень эффектно».

***
Эту ночь он некоторое время лежал без сна. Темнота медленно восстанавливала воспаленный разум. Привычное представление о способностях его друзей – летело ко всем чертям. Обычно, те бывали не собраны, частенько ленились, но иногда работали с вдохновением. А сегодня вели себя так, будто ничего кроме музыки для них не существовало. Почему?..
Хотелось произвести впечатление на симпатичную девочку?.. Как бы нет так – тогда они бы кривлялись и говорили глупые комплименты, а разговоры велись только о творчестве и ни о чем больше… Ни одной сомнительной шутки, ни смеха без причины, ни минутного безделья – такого никогда с их группой не случалось.
«Логика и здравый смысл – вернитесь в мою жизнь!.. А хотя – идите в бездну, может, мы альбом запишем!..»

Тату и шрам выглядели как минимум странно. За этим непременно должна была скрываться целая история. Девушка не выходила из его головы – разгадать загадку не получалось. Саша вздрогнул, осознав, что повторяет слова Антона: «Я знаю ее, но ничего не знаю о ней».

***
Дикие репетиции длились неделю. Даже Саша привык к маниакальной одержимости музыкантов. Теперь ему чудилась демонская песнь, которая играла фоном в студии.
Итог этих семи дней такой – три полноценных текста, семь – недоделанных, около девяти инструментальных отрывков и – одна готовая песня. О чудо! Это стоило всего – бессонных ночей, головной боли, гудящих от перенапряжения пальцев!..
Когда они сыграли ее в первый раз, Саша чувствовал себя великим магом, способным перевернуть мир. Раньше при исполнении музыки он не испытывал такого бешеного экстатического восторга.

«Я ничего не знаю о нашей солистке – это ее дело. Ради того, что мы сделали – я готов смириться со всем. Пришла и ушла. К следующей репетиции вернется – я знаю об этом», – решив так, он перестал пытаться разгадать ее тайну.

Но однажды вечером она не пришла и даже не позвонила, чтобы предупредить.
Как тоскливо ждать в невесомых летних сумерках. Из рук все валилось. Разные варианты, что  могло случиться – крутились в голове.
Саше казалось, будто он бесконечное количество раз набирает ее номер, но не звонить невозможно. Это грозило для него безумием. Наконец, взяли трубку.
– Алло, – каким же слабым показался голос.
– Что с тобой? Болеешь?
– Да, то есть, нет. Разбила ногу. Прийти не смогу, извини.

Вот и весь разговор.
«Наверное, нашла способ, провести время поинтересней, а не в компании нашей унылой рок-группы. Катается по вечернему городу в иномарке с красивым, молодым пижоном…» – Саша резко одернул себя. Что за мысли? просто работали вместе над песнями, и она не давала повода лезть в ее личную жизнь…
 
Не пришла и на следующий день и через два дня. Саша не находил себе места. Его друзья были немного взволнованы. Вот, наконец, беспокойство достигло предела.
«Напрошусь-ка я в гости, пусть даже самым наглым образом». – Клял себя страшными словами за эту выходку, но поделать ничего не мог. Парню казалось, будто он не только навязывается, но и страшно недоедает Марго, которая не давала повода к этому.
Но Саша пообещал себе, что быстро уйдет, сославшись на неотложные дела. Ему стало очень стыдно – музыкант знал, что врет самому себе. Нечто другое, помимо группы тянуло туда. Дать имя своему желанию он пока не мог.

Сверившись с адресом, записанным под диктовку, Саша захотел повернуть назад – скрыться и больше никогда не звонить, а тем более не приходить. Ошибки быть не могло, ведь он переспрашивал дважды.
Частный дом два этажа. Сад. Забор. Стоя у калитки, парень думал:
«Не удивительно, что ей надоело ходить на репетиции. Как она общалась с нами неделю?.. Вот это угораздило меня!.. Почему так не везет?..»
 Стало вдруг мучительно стыдно за свои взъерошенные волосы и потертые джинсы. Стучать пришлось долго. Наконец, она вышла на крыльцо. Левую руку держит, на весу, будто старается уберечь. Сильно хромая, подошла к калитке. На лице, прямо у виска ссадина и довольно глубокая. «Не только ногу, но и руку, и лицо в придачу… причем не без посторонней помощи», – он боялся высказать догадку, так и вертевшуюся на языке. Но все же заставил себя спросить:
– Кто это сделал?.. – В глазах девушки отразилось непонимание. – Ну, ты ранена.
– А-а это сделала я, – она пожала плечами и тут же перевела тему. – Пойдем в дом. Мне трудно стоять.
– Что с ногой?
– Ничего страшного: синяк, – в голосе звучало раздражение, причина которого осталась загадкой для Саши.
«Ничего страшного!..» – повторил он про себя, наблюдая, как девушка при каждом шаге, вздрагивает от боли.

– Дай руку.
– Я так быстрее дойду, – это начинало злить. Казалась, будто она не понимает, что испытывает боль, а не легкий дискомфорт.
Видеть это невыносимо тяжело, как здоровому человеку сложно безучастно смотреть на калеку – хочется подать руку или хотя бы чем-нибудь помочь. Соображение о том, что жалость на самом деле унизительна, в голову не приходит.
Именно поэтому Саша и взял девушку на руки, не спрашивая разрешения, и понес к дому. Позже ему пришло в голову, что не нужно делать того, о чем не просят. И эта помощь была приятна только ему. Маргарита оказалась очень легкой.
– Ты что делаешь?! Прекрати!.. – краска бросилась ей в лицо. Возмущение было искренним и от этого немного забавным.
– У тебя серьезная травма, как я понял.
На крыльце снова поставил на ноги, и она вздохнула спокойно. Во взгляде появилась что-то мрачное.
– Сколько ты весишь?
– Еще раз так сделаешь – врежу.
Саша внезапно почувствовал, что поступил с ней как с маленьким ребенком, за которого все решают взрослые.
– Прости.
«А собственно за что я извиняюсь?..» – подумал он.
Выражение враждебности немного сгладилось, но не исчезло до конца. Впрочем, Марго предпочла переключиться на другое. Она быстро повернула дверную ручку. На свет выбежала большая лохматая шотландская овчарка. Саша подался назад, и хотел защитить девушку от новой опасности. Но собака с подозрением покосилась на него, а потом вопросительно взглянула на хозяйку.
– Это свои, – прошептала Марго.
Забыв о существовании Саши, пес слегка подпрыгивал, виляя хвостом, требуя внимания, и успокоился, когда тонкие пальцы девушки начали гладить длинную шерсть на загривке.
– Бедный я с тобой сегодня не гуляла. – Марго посмотрела в глаза Саше, своим застывшим гипнотическим взглядом. – Ты не против посидеть в саду, пока Шелли погуляет?
– Как хочешь.

Беседка, которую начал заплетать дикий виноград стояла посреди сада и они устроились в тени. Прохладно и тихо, но на улице стояла жара.
Оба молчали, но каждый по-своему. Она спокойно, смотря в пространство. Он, сгорая от нетерпения и явно нервничая. Скоро Саша понял, что начать разговор нужно ему. Иначе Марго так и не скажет ни слова.
«Странная, настолько, что я почти боюсь ее. Но еще больше я боюсь, что она уйдет. Я сказал, что нужно обсудить дела группы – ложь. Это глупо. Очень глупо. Зачем я пришел?..»

Саша злился на себя за то, что навязался в гости. Наконец, он не выдержал молчания:
– Рассказывай.
– Что?
– Где разбила ногу.
– Ночью лезла в окно, оступилась и упала.
– Грабила квартиру?
– Нет. Возвращалась домой. С наступлением сумерек вход со стороны улицы по дереву.
 
Пытаясь осознать этот набор фраз, он стал наблюдать за Шелли. Собака бегала, ломая декоративные кустики, приминая клумбы, портя газон в меру своих возможностей, а хозяйка внимания не обратила, будто так и надо. Пес, нагулявшись, подошел к ней, виляя хвостом. Девушка почесала любимца за ухом.
– Умница. Ты растоптал несколько ее замечательных фиалочек и сломал два кустика, но следующий раз надо нагадить не в клумбу, пусть даже на самом видном месте, а обязательно на дорожку. Я тебя обожаю.

«Она разговаривает с собакой больше чем со мной. Я для нее существую?..» – немного отойдя от шока, Саша заметил, это сказано на полном серьезе без всякой иронии. Она радуется испорченной клумбе…

Вошли в дом. Узкий коридор. У входа на уровне глаз табличка в стеклянной рамочке:
«Еще раз явишься среди ночи домой, я тебя так отлуплю, что ты, прежде чем так еще раз сделать – десять раз подумаешь».

Поверх стекла подпись маркером, которую несколько раз пытались стереть, но кто-то обводил написанное снова и снова:
«В травмпунк ты не хочешь. Там такие страшные врачи…»

Рядом на обоях красовалась забинтованная с ног до головы мумия на костылях.
«Шариковой черной ручкой рисовали… Если бы это у меня в квартире сделали, влетело бы кому-то… Ой, как влетело бы... – подумал Саша. – Тут полный дурдом, если вдуматься. Палата номер шесть – отдыхает!..»

Рядом с вешалкой для одежды, аккуратно рядком стояла ботинки и туфли. Как не поразила его надпись, но сообразил, что надо снять кроссовки.
Только он начал расшнуровать обувь, как Марго остановила:
– Те, кто приходит ко мне разуваются не здесь.

По дому она передвигалась уверенней, руки у девушки оказались ловкими и довольно сильными. Поднялись на второй этаж. Слева – светлый, просторный коридор, в котором закрыты все комнаты, справа – железная дверь с пятью замками и застекленной табличкой. Надпись гласила:

«Вход разрешен всем, кроме Филиппа Ищенко и его сомнительных знакомых. Личностям, попавшим в эту категорию убедительная просьба держаться подальше: от меня, моей территории и моей собаки. В противном случае я не несу никакой ответственности за разбитые рожи и свернутые конечности. Кто предупрежден, тот вооружен.
С наилучшими пожеланиями
 Генри»

Тут его прошибло холодным потом: «Смысл записки, ладно, черт с ним, но…»
– А кто такой Генри? – спросил он как можно безразличнее.
– Точно хочешь знать?

Саша пожал плечами, будто спрашивает от праздного любопытства, а у самого чуть ноги не подкосились.
– Видишь ли, по паспорту я Генриетта – была до четырнадцати лет. Всю жизнь жалею, что меня назвали этим пафосным имечком. Представь, сколько унижений мне пришлось вынести?
– А-а-а, и поэтому ты назвалась Маргаритой?

В это мгновение он спокойно вздохнул. Саша был настолько счастлив, что почти не слушал ее ответ. Его личный Конец Света только что отменился!..

– Одно из сокращений этого имени Рита. Но «Рита» еще может быть сокращением от «Генриетта», наверное. Вот я и решила лучше Маргарита, чем это. Зови меня Марго, пожалуйста.
– А кто такой Филипп Ищенко? – уже спокойно и расслабленно спросил Саша.
– Тот, кто позорит мою фамилию и меня, называясь моим сводным братом. Матери у нас разные, отец один.

Достала ключи из кармана и один за другим открыла замки. За железной дверью обстановка резко отличалась от других помещений. Плакаты на стенах, столик, заваленный кассетами, магнитофон, опущенные шторы, не заправленный диван, большое зеркало, книжный шкаф. Дверь в ванну, кухня, плита и холодильник в тупике.
Он, вдруг, почувствовал стыд за подобные мысли: «Как она могла неделю ходить к таким как мы»…
Марго тщательно закрыла дверь. И кивнула на единственное кресло.
– Да…
– Что такое?
– Вы здесь вдвоем с Филей живете?
– Нет. Еще его сожительница. Родители два года назад уехали за границу.
– Почему ты ничего не рассказываешь о себе?
– А что рассказывать?.. Ты же видишь, как я живу. Веду войну, строю баррикады, скоро на повестку дня станет вопрос с оружием. А ты тоже немного рассказал.
– Тебе вроде и так все известно… Играю рок, до встречи с тобой стоял вопрос, кто будет солистом. Недавно хотел сделать небольшой бизнес, продал хорошую квартиру в престижном районе, купил два этажа дешевых, нуждающихся в ремонте квартир в одном из самых никчемных районов. Хотел отремонтировать и сдавать жильцам. Да, как-то я не подумал, что не все захотят жить в рок-группой так близко… Но какая разница – денег-то на ремонт не хватило. Сейчас на мели. Работаю сторожем, по совместительству дворником. Три года назад вылетел из института, год назад вернулся из армии. Что еще можно обо мне сказать? Я не такая загадочная личность, как ты.
– А что во мне загадочного?
– Достаточно того, что ты о себе не говоришь. В музыкальной не проучилась ни дня, но голос поставлен, знаешь термины. Я даже не знаю, сколько тебе лет. Ты можешь молчать двадцать минут подряд, а девушки отличаются болтливостью.
– Что ты хочешь обо мне услышать? Мне девятнадцать. Увлекаюсь музыкой. Я не считаю, себя певицей это баловство, занятие, когда нечего делать.
– А кроме музыки, что еще? У тебя стоит книжный шкаф. Ты читаешь?
– Редко. Здесь книги или старые или недавно купленные, некоторые еще не прочитаны.
– Некоторые? Ты хочешь сказать…
– Давай не будем про книги.
– Ну, хорошо. Учишься, работаешь?
– Не то и не другое. Закончила девять классов и больше нигде учиться не собираюсь.
– Почему?
– Меня бесит любое учебное заведение. Входя туда, я понимаю, что ненавижу всех – просто так. Нужно находиться в одном помещении со случайными людьми, которые не нравятся. И делать, то что скажут даже если это бессмысленно.
– Ты не обидишься, если я задам один вопрос…
– Спрашивай.
– Откуда у тебя этот шрам?
– Мне собирались вырезать аппендицит, врач случайно сделал наркоз сам себе, потом забыл, где находится аппендикс, – улыбка не тронула сухие губы. Хотя фраза казалась до абсурда нелепой. Саше решил – Марго выдумала только что, не желая отвечать на поставленный вопрос. «Хочешь, верь, а хочешь – нет».
 «Да, кто я такой, чтобы спрашивать?» – подумал Саша, а вслух сказал вот что:
– Ты, конечно, шутишь?
– Нет серьезно.

Девушка пересела, устраиваясь удобнее, зацепив ногу, поморщилась.
– Дай, осмотрю.
Согласилась, хотя и не без недовольства. Большой синяк, прямо на суставе. Это очень больно, Саша знал об этом не понаслышке.
– На улицу выходишь?
– Нет. Даже по дому хожу с трудом.
– Кто тебе приносит продукты?
– Никто.
– Ты хочешь есть?
– Нет.
Он открыл холодильник. Немного хлеба, две пачки вермишели быстрого приготовления, три картофелины.
– Не густо. Мне сходить за продуктами?
– Нет.
– Почему?
– У меня сейчас почти нет денег.
– У меня есть.
– Не надо.
– Но почему? Ты считаешь принять помощь унизительно?
– Да, – она явно решила впасть в ступор и отвечать односложно.
– Что в этом такого? Ты еще неделю не сможешь выйти из дому. Нет ничего такого в том, чтобы помочь девушке, тем более такой.
– Такой, это какой?
– Симпатичной, обаятельной.
Она иронично подняла брови, и Саша почувствовал себя неловко.

Собака, сидевшая на диване, возле хозяйки вдруг тревожно подняла голову.
– И я слышу, что пришли эти. Лежи, им сюда не добраться.
– Какие у тебя отношения с братом?
– Судя по табличке на двери и по тому, что я возвращаюсь домой через окно, можно догадаться, что плохие.
– Почему?

Несколько мгновений она казалась беспомощной. Оглянулась по сторонам, будто предметы обстановки могли ей помочь, опустила голову. Саша подумал, что расстроил ее, но когда Марго подняла взгляд, глаза буквально светились от злости.

– Он и все его друзья-приятели – толпа дегенератов! Могут говорить только на темы: что сейчас модно, на какую глупость потратить деньги, еще есть одна предусмотренная для их мозгов функция: пить дорогое вино, чем дороже тем, лучше. Их женщины считают – если на грубом, безвкусном платье ценник с крупной суммой, нужно его купить – это же круто. А у моего брата, есть еще одна написанная специально для его бестолковой коробки программа, вздыхать по поводу: «какая у меня плохая сестра»... Мертвецы ходячие. Ненавижу!..

Как она говорила!.. Из глубин души поднималась настоящая черная ненависть, но при этом, как ни парадоксально чистая. Казалось к этим словам можно прикоснуться, как к живому, осязаемому.
– А как вышло… – Саша тряхнул головой, чтобы развеять наваждение.
– Что я не стала ходячим трупом? Проще убить меня, чем превратить в бездушную тварь!..

Несколько мгновений она сидела, смотря на свои колени и теребя край покрывала, потом сказала:
– Убрались, какое счастье!..
– Ты слышишь?
– Конечно.

Сам он ничего не слышал, ни шагов, ни как открылась дверь, и потому только пожал плечами.
Все-таки позволила сходить за продуктами. Попросила купить вареники, овощей, еще он купил сыра и шоколадку. Саша был очень рад, что она не отказалась от помощи.

***
Наконец, она вернулась в группу. Во время болезни Саша ходил к ней. Вспомнил, как лечатся такие травмы и делал, что мог. Зажило быстрее, чем он ожидал. Через пять дней Марго снова смогла ходить по улице. Теперь стала приводить на репетиции собаку.
«Ему там одному скучно», – пояснила Марго.
Саша уже начал грустить без привычного безумия. Таким-то все казалось серым и обыденным, после напряженного создания музыки.

***
Однажды вечером пришлось идти домой к солистке, хотела показать тетрадку с текстами.

Марго нахмурилась, при виде синей машины, припаркованной рядом с домом. На первом этаже им на встречу попался ее брат. Саша представлял его именно таким.

Филя не был похож на сестру. Взгляд темных глаз казался бессмысленным и масленым, а губы кривились в неприятной ухмылке.
В гладко выбритых щеках и подбородке, безвкусной, но дорогой одежде читалось что-то вульгарное. Лоб низкий, а брови невыразительны – из-за этого его лицо было никаким. Взгляду не на чем остановиться. Такая физиономия оставит в памяти лишь размытое, но неприятное воспоминание.

Немного помятые желтые розы в руках, две.
Саша молчал. Ему не хотелось здороваться, а уж жать руку тем более.
Первой заговорила Марго.
– Здравствуй, Филенька. Цветочки мне или твоей сожительнице?
– Э-э-э… тебе.
– Ты покидаешь меня? Ты неизлечимо болен? Едешь в опасное путешествие и не надеешься вернуться?
– Нет. Я надеюсь, что ты меня покинешь.
– Ты нанял киллера?
– Нет.
– Ну, конечно, ты не нанял киллера, потому, что ты боишься его нанять. Убийство, пусть даже чужими руками, это так страшно.

С первого мгновения этой встречи музыкант почувствовал неуправляемую злость. Хотя казалось, кто он такой, чтобы вмешиваться в их семейные разборки? Марго не давала ему такого права.
Но Филя принадлежал к тому типу людей, которые злили его одним своим существованием. Бесполезные, праздные… Иногда ему казалось, что если бы все такие люди на земле вдруг исчезли, остальным стало бы просто хорошо жить.
 Филя не понимал, что играет с огнем. Музыкант был для него чем-то вроде мебели. В этих коротких репликах, мерзких ужимках – желание причинить боль. С каждой секундой ярость росла в геометрической прогрессии. Надо вмешаться, пока ее не накопилось слишком много.

– Мне ничего не страшно!.. Ты хочешь выставить меня идиотом перед твоим отмороженным дружком? И ты, и я отлично знаем, что боишься меня! Боишься и ненавидишь! Ты позоришь нашу семью сомнительными знакомствами и глупыми выходками! Откуда берутся такие выродки!..
– Не поверишь, то же самое я хотела сказать о тебе. Начиная с фразы «…и ты, и я отлично знаем…» и, заканчивая «выродками».
– Да, ты передо мной будешь на коленях валяться!
–Если ты сцепишься с Шелли, и он тебя свалит. Я вас должна буду разнять, вдруг ты отдавишь собаке лапку. И тогда я буду валяться перед тобой на коленях – очень люблю мою собаку. Я считаю, Шелли членом своей семьи. И если ты отдавишь лапку ему, я даже перед тобой на колени встану… чтобы придушить.
– Ты получишь, прямо сейчас!

Прежде чем она успела открыть рот, чтобы ответить, Саша схватил Филю за шиворот.
– Замолчи…
Голос был хриплым от злости и сдержанного желания приложить пижона лицом о дверной косяк. Мерзкая ухмылка превратилась в гримасу страха.
Такое обращение было для него неожиданностью – не знал, как поступить и от страха не мог позвать на помощь. Человек, существование которого Филя только что заметил, оказался совершенно новым – раньше не приходилось сталкиваться. Кланяться и угождать незнакомец явно не привык.

Плечи у парня были не очень широкими и мышцы от природы тонкие – он казался слабее, чем был на самом деле. Зато выглядел, как злодей из детской сказки: в черных глазах вспыхнули недобрые огоньки, а губы растянулись в косой усмешке. Жесткие волосы отросли за год. Одет он в потертые джинсы, майку с заклепками.

– Если ты ее тронешь – голову оторву, – наклонившись к самому уху, прибавил, – и не только голову. Мне плевать на твоего личного адвоката, глубоко плевать…

Это сказано леденящим душу тоном. Пока Филя пытался дотянуться до пола носами зеркально начищенных ботинок. Сказав, все, что вертелось на языке, отпустил. Взял девушку за руку и вместе они ушли на второй этаж в гробовой тишине.
Он старался держать ее руку бережно, зная, что в порыве злости мог сдавить слишком сильно и причинить боль.

– И зачем ты это сделал? – спокойно спросила она, улыбаясь.
– Меня взбесил один его вид. Мне хотелось дать ему в рожу...
– Он бы мне ничего не сделал. Это пустая угроза. Он трус – боится драки даже со мной. Зря полез. Теперь у него руки чешутся, сделать тебе гадость...
– Он бил тебя?
– Нет.
– Честно?
– Я же сказала: нет. Что непонятно?.. Улыбка на ее лице быстро погасла.

***
В этот вечер они долго гуляли.
Последние лучи солнца гасли. Все предметы отбрасывали длинные тени. Заброшенный пляж. Песок. Становится прохладней – уже вечер. Маленький костер, сложенный из найденных по близости веток. Блики огня скользили по ее лицу. Наброшенная на плечи вязаная кофта удивительно шла ей, придавая облику что-то трогательно-милое.
Собака дремлет у ног. Марго протянула руки к костру. Казалось, она была довольна. Ей хорошо.

Чувство приятной расслабленности передалось и Саше, но гармония казалась ему хрупкой, как декоративное стекло. Стоит только притронуться к плечу этой девушки, сказать развязный комплемент и покой будет разрушен. Появится неприятная напряженность или даже враждебность –нарушать дистанцию нельзя. Он слишком явственно понимал это.
– Часто сюда выбираешься? – спросил Саша, чтобы нарушить тишину.
– Да, здесь классно.

***
На следующий день, она пришла на два часа позже обещанного, сильно хромала. Волосы зачесаны так, что скрывали половину лица.
– Что с тобой? – спросил он вместо приветствия.
– Все нормально, – небрежно махнула рукой.
– Это этот слюнтяй мордатый сделал?
– Какой еще слюнтяй? – спросил Коля.
– Он здесь не причем. Филя трус, даже кошек боится. Когда шла сюда, чуть не попала под машину. Псих или пьяный за рулем. Повезло еще.

***
Вечером Марго спросила:
– У тебя тут найдется свободная комната?
– Да. Если это из-за соплееда, ты скажи…
– Он тут не причем.

Часть 2


Марго жила у них примерно неделю.
Когда собирали вещи, Филя очень удивился и спросил, что с ней случилось. Она язвительно ответила, что в доме плохой климат и экология. Пока шли с сумками по улице, казалось, ждет удара в спину.
Саша не мог понять, как так можно попасть под машину? Сильно разбита коленка, на плече глубокая царапина, ссадины и синяк на виске. Одежда не была испачкана пылью. А если верить рассказам, то девушка упала на землю.
И вот еще одна странность: она носила на руках, напульсники, не снимая, будто хотела скрыть запястья. Спрашивать бесполезно, сказала, будто ей они очень нравятся. Однажды, музыкант заметил,  из-под браслета немного выглядывала белая ткань.
«И забинтованы оба запястья, – догадался Саша. – Интересно, долго надо тренироваться, чтобы вот так пораниться во время удара?»
На самом деле история с машиной – выдумка, чтобы скрыть настоящие причины этих травм. А на руках, скорее всего следы от веревки или наручников. Иначе, зачем прятать повреждения? Эта догадка еще больше запутала его.
Первые два дня Марго тревожно вглядывалась в окна. Затем постепенно успокоилась.
На улицу старалась не выходить. Несколько раз Саша, заходя в комнату, замечал, как она сидит, смотря в пространство, сгорбив спину и ссутулив плечи. Но стоило ее застать в таком состоянии, как сразу начинала притворяться, будто все в порядке.

 Скоро он устал мусолить эту тему, тем более ничего нового не происходило.

У Саши, наконец, выработался иммунитет на безумие, ставшее неотделимой частью творчества.  Маниакальная одержимость остальных участников группы тоже немного спала.
Собираться стали каждую свободную минуту, но гораздо организованней. Полностью доделали еще одну песню. «Так скоро и концерт можно будет дать», – говорили оптимисты.
«Впрочем, до первого концерта пока как до Луны на троллейбусе», – думал про себя Саша. Много еще придется выдержать серых будней и напряженной работы, прежде чем выйти на сцену в местных клубах.

В перерывах между репетициями в студии происходило вот что: ругань из-за компьютера, чья очередь мыть посуду, выяснение отношений соседями. Попытка собрать деньги на еще одну гитару почти удалась – очень уж надоело играть по очереди.
Недавно группу посетили активисты из местного общества защиты животных и обещали устроить пикет под окнами. Модем при подключении издавал такие звуки... создавалось впечатление, что мучают кошку... Пока энтузиастов не «познакомили» с модемом и не показали, как он работает, те нипочем не хотели уходить. На этот раз все закончилось обменом телефонами и приглашением на первый концерт.

Однако далеко не со всеми получается так мирно договориться. Со дня на день Саша ждал появление делегации местных бабок со святой водой и заранее принесенными с дач лопатами... Почему именно сейчас стоит готовиться к враждебному нашествию? Вчера ради эксперимента сыграли «Антихриста», ну, и спели, конечно. Очень всем понравилась эта песня и просто, чтобы немного развеяться исполняли чужое. 
 «И главное, никто не знает, что нам с этими старушенциями делать…Почему нас приняли за сатанистов?.. Что за люди больные?.. Мы тут дьявола не вызывали!.. – возмущался музыкант. –Например, соседи с третьего этажа каждый день бьют посуду и ругаются, крича на весь подъезд. На втором продают мясо – вонь ужасная. Интересно, есть ли у них холодильник?..

На первом живет интересный субъект – держит дома бульдога. У собаки очень сильное сходство с хозяином. Я даже при всем желании так жутко выглядеть не смогу. Нет, ни сколько не завидно, просто признал факт. Неужели из всех соседей мы самые страшные?.. Хотя появление этой девушки все-таки отразилось на наших буднях, – отметил музыкант. – Убавилось бардака. Дело в том, что когда мы жили в прежнем составе, можно хоть хрюкать, радуясь погрому. Все равно все свои. Но при ней творить, то же самое, стыдно».

С переездом Марго стало намного уютней. Общими усилиями вынесли мусор – строительный и прочий. На кухне теперь чистая плита, свободный от хлама стол и полотенца для рук.
Коридор заклеили дешевыми фотообоями, и получилось довольно симпатично. Мебель особенно потертую и разбитую, но нужную замазали шпаклевкой, покрасили баллончиками с краской.
Саша даже подумал: «Вот и ремонт потихоньку сделаем, скоро начну искать жильцов. На все нам хватит!..»

Но трудностей становилось больше, потому надежда сменялась отчаянием. Уже два месяца нет горячей воды. Зарплату не выдавали три месяца – за работу сторожем. Хорошо хоть за работу дворником выдали месяц назад.
Закрылся магазин, в котором работал Вова. Девушка снимала деньги с книжки, ей присылали долларами. Но вот вопрос, как поменять их на рубли? На три дня выключили электричество, и гитары пришлось отложить в сторонку, до лучших времен.
В местной газете напечатали интервью с великим провидцем, который утверждал – Конец Света через три дня. Просмотрев фрагментами предсказания оракула, начал читать объявления насчет работы и там, конечно, ничего подходящего.
А программа телепередач и того хуже – ненавистную Санта-Барбару будет транслировать еще и всю следующую неделю…

Музыканта не покидало тяжелое предчувствие, того что он состарится под этот сериал и будет через много лет рассказывать внукам: «Эту ахинею, внучики, еще, когда я был молодым, по ящику показывали».
«Вот это действительно страшное предсказание, точнее прогноз», – согласился Саша.
Потерян калькулятор – без него в магазин ходить не сто;ит…

«Хватит!.. Надо наслаждаться жизнью, пока к ним не пришли из очередного общества охраны животных, Свидетелей Непонятно Чего или бабки вооруженные костылями», – он резко оборвал мысли, постарался сделать в голове «вакуум» и расслабиться.
Но вскоре поймал себя на том, что напевает тихую грустную песню, охватив горящие виски руками. А кстати, о снах – дожили, сегодня ему снилось, как Ельцин продает жвачки в ларьке, а его любимая фраза: «Дорогие Россияне», выглядела, по меньшей мере, комично…

На миг Саша почувствовал, что весь мир сошел с ума и несется в неизвестном направлении. Свихнулась сама планета. Убрав подальше газету, в которой напечатали про Конец Света. Он перестал думать и наслаждался тишиной.
«Покой, отдых – все, что мне сейчас нужно», – мечтал он. Но сейчас же на этаже раздался крик:
– Делал настройки в «Bios» комп больше не работает!
– Зачем ты полез в «Bios» я всегда говорил: чайник хуже вируса!..
 
Саша знал, что если вытащить на время батарейку, настройки будут сброшены – тогда заработает. Раскрутили системник и почти услышали срывающийся вопль:
– Быстрее в десятую ванну, кран сорвало!..

Ваннам и комнатам дали номера, чтобы не путаться. Все кинулись на помощь. Оказалось, Марго решила принять холодный душ, но кран, убитый временем и ржавчиной отвалился. При этом регулятор холодной воды заклинило – пришлось перекрыть.

Смотря на мокрый халат Марго, музыкант вспомнил, что машинально сунул маленькую круглую детальку в карман джинс прежде, чем бежать на помощь. Решил проверить – пусто. В панике Саша выворачивал их, нет! Наконец, дрожащие пальцы отыскали… дырку.
 «Вот через нее-то и выпала… интересно возможно ли такой маленький предмет в нашем бардаке найти?..»

– Э-э-э… знаете у нас небольшая потеря… – неловко замялся музыкант. Вскоре всем стало известно о случившемся.
– Убью! – закричал Леха.
– Кто просил лезть в «Bios»?..
– Ладно. Ищи! Не найдешь – ищи веревку и мыло!..
– Какие вы все добрые!.. Кто после моей смерти будет решать организационные вопросы?.. Где вы найдете еще одного гитариста?.. Да и у меня аллергия на хозяйственное мыло!.. А другого просто нет!.. Кто должен был купить мыло и не купил его?..
– А я подумал: надо оно нам?.. – отозвался, Коля с лестницы.
– Ах, ты сволочь! Это можно было сказать до того, как я потратила час на поиски нормального мыла?!..

Мешая друг другу, кинулись на поиски. Нашли, поставили на место. И сейчас же раздались радостные крики:
– Заработало!..
– Ура!..
– Го в интернет!..
Вскоре Саша отправился спать, завтра в пять утра, он пойдет мести улицы...

***
Саша выспался и сидел на кровати, опустив ноги на прохладный пол.
«Мир прекрасен – надо только выспаться!.. Спокойный сон практически восстановил нервную систему, по крайней мере, глаз перестал дергаться», – с удовольствием отметил музыкант и хотел лечь обратно, но тут раздался звонок в дверь. Предчувствие плохое, но тяжело вздохнув, оделся и направился узнавать, в чем дело.
– Откройте, милиция.

«Почему я открываю, а не Леха? Его отец начальник отделения, наверное, его знают в лицо. В детстве, когда было не с кем оставить, папа брал его на работу. Одного не могу понять, почему вместо того, чтобы поступить в юридический, и работать под папиным началом он решил играть в группе?» – ругая все на свете, возился с замками.
– Соседи говорят, что у вас произошло убийство, – пояснил молодой участковый без особого энтузиазма. Сразу заметно, что он пришел для успокоения соседей и не надеется найти обещанное тело.

– Надо же, а я не знал, проходите, – Саша нервно улыбался. – Единственное мясо, которое тут есть, это мелкие косточки, для прокорма собаки, купленные у соседей со второго этажа. Не знаю и не хочу знать, откуда у них это мясо – сами мы его есть опасаемся. Так что дело о пропавшей соседской кошечке, это не к нам.
– Еще мне тут рассказали, что вы помешанные религиозные фанатики… сатанисты… Это как надо понимать?..
Неадекватная улыбочка Саши становилась шире: «Вот и дождался, сейчас он достанет пистолет с освященными серебряными пулями и бутыль святой воды». Он набрал в легкие побольше воздуха и начал говорить:

– Дикий визг издает модем при подключении: мы не живодеры. «Модем» это такая железка, она в ящике, который называют «системным блоком» и подключают к «телевизору». Повторяю, «Модем» это не кличка домашнего животного.
Шум, который у нас, кстати, прекращается в одиннадцать вечера – не сатанинская месса, а репетиция рок-группы. Рок это такое направление в музыке.
«Антихрист» – эта песня, она вышла на кассете в 1991 году. Мы сыграли, не потому что сатанисты, а потому что нам она нравится.
Кости не для жертвоприношения, а для собаки, а то, что она их таскает по всему дому, мы не причем.
Вчера я потерял батарейку от «Bios». Это такая деталька, без которой «ящик с телевизором» работать не может, а нам этот ящик очень нужен. Леха заорал «Убью!», но он меня не убил, потому, что я до сих пор жив и стою перед вами, следовательно, убийства нет. Да, кстати, тот самый, который сын начальника отделения.
Что вас еще интересует?

Закончив этот неадекватный монолог, он покосился на милиционера, тот прилагал усилия, чтобы с серьезным видом продолжать расспрос.

– Почему ваш Николай, фамилию, отчество не помню…
– И без отчества сойдет, просто Коля.
– Назвал вашу соседку, Марию Петровну Климушкину старой кошелкой, ведьмой на пенсии, терминатором в отставке, суперменом местного пошива, инквизиторшей с богатым опытом работы, работником ГУЛАГа... Дальше перечислять не буду. Сделайте что-нибудь, она к нам уже в третий раз приходит.
– Интересно, а как бы вы отреагировали, если б вас назвали сатанистом, развращающим молодое поколение, хулиганом с бандитскими наклонностями и в довершение всего обещали избить костылем? Я бы не обрадовался…
– И он видимо тоже… Давайте пойдем на компромисс. Марья Петровна не будет бить его костылем, а Коля не будет ее оскорблять. Идет?
– Вполне.

Вскоре участковый ушел, сожалел о потерянном впустую времени, и, гадая по какому бы адресу в следующий раз отправить надоедливых старушек. Музыканты никак не походили на убийц и сектантов.

 Кстати, где-то загадочно пропадали Женя – автор тестов и басист Коля. Пошли к их общему знакомому, обещали ненадолго. Их нет три часа. Хотя в их понятии, недолго – это и есть весь день.

***
Настала ночь. Саша пригласил девушку пройтись по улице. Ночь была теплая, безлунная. Небо сплошь закрывали облака. Редкие фонари бросали на дорогу длинные тени.
В темноте Марго чувствовала себя спокойней и уверенней. Зато ярким солнечным днем в ее глазах проглядывала тоска. Днем, как правило, шла спотыкаясь. При полном отсутствии освещения двигалась легко. Музыкант спокойно относился к этой странности – друг ведь предупреждал его…

Казалось, мир погрузился во Тьму. Нет, не в привычную ночную темноту, которая рассеется с рассветом, а в густой осязаемый мрак.
Свет автомобильных фар редко освещал дорогу. Тихо, даже собаки замолчали. Нигде не горланили песен, не встречалось прохожих. Весь город словно вымер, а ведь прекрасная лунная ночь так и звала бродить по переулкам, дышать остывшим от летнего зноя воздухом.
Саше во всем этом что-то жуткое. Мрачная торжественность наполняла всю его душу. Время от времени возникала нелепая мысль, будто они под прицелом.
Тишина, которую должен заменить шквал выстрелов. Временное затишье, перед битвой. Армии отдыхают, но завтра начнется бой, в котором смешаются кровь и грязь, стоны раненых и крики победителей…

«Хватит! Это лишь игра воображения. Что это со мной?.. Неужели я болен?.. Зачем это безумие лезет мне в голову сейчас?.. Нам же так хорошо вместе!..– лицо его спутницы казалось спокойным и умиротворенным, но разгадать ее мысли Саша не мог. 

И все равно хотелось растянуть эту ночь до бесконечности.
«Наверное, я ужасный эгоист, что если хорошо только мне?.. Может быть, стоило и дальше держать дистанцию?.. Но мы просто гуляем и даже не держимся за руки. Наверное, это не повлияет на ни что?» – Саша тихо улыбался своим мыслям.

Он и раньше пытался общаться с девушками, но все попытки закончились неудачно. Одна постоянно болтала без умолку и постоянно требовала комплиментов, другая откровенно вешалась на шею, третья действовала на нервы, сравнивая его с другими, парнями.
Музыкант не страдал манией величия и отлично осознавал, что кто-то умнее, талантливей и зарабатывает больше денег, но постоянные напоминания о его недостатках злили. В конечном итоге отношения получались очень короткими. Саша не понимал, каким образом работает разум у тех девушек, с которыми он общался.
Бедняга строил версии, почему все происходит именно так, но не додумался не до чего толкового. Вскоре группа начала отнимать у него столько времени, что на личную жизнь не оставалось. Попытки найти девушку запомнились, как что-то неприятное, даже болезненное. Но музыка заменила ему все – энергия без остатка тратилась на песни.
Марго привлекала его тем, что не требовала ничего, никогда не просила помощи, подолгу молчала, так что даже становилось жутко. Словом, вела себя совершенно нетипично.
Иногда даже и хотелось обычных девичьих капризов – просто убедиться, что это живое существо, а не демон. Так нет же! Она всегда оставалась спокойна и замкнута.

***

Вернулись домой, когда уже миновала полночь. У подъезда припаркована странная машина.
«Интересно, какой она марки? – подумал Саша. – Какой сумасшедший до такого додумался? Белая с дурацкими рисунками и даже номер есть. Газель или внедорожник? Спортивная или закос под «Запорожец»? Что это такое?..»

Как же чесались руки достать маркер. И написать на лобовом стекле несколько слов в адрес создателя и хозяина. Он стоял, сунув руку в карман, и боролся с невыносимым желанием сделать это... Глубокий вдох и музыкант нашел в себе силы повернуться спиной к нелепому чудищу.


– Слушай, – рассказывал, он Лехе, – там какой-то идиот купил такую уродливую тачку…
– Уродливую говоришь?
– Да.
– Беленькая такая, с красными рисунками непонятной марки?
– Да. У меня так руки чесались написать на лобовом стекле…
– Ах, ты еще и писал на лобовом стекле?!..
– Нет.
– Это тебя спасло от верной гибели!.. Сейчас кое-кто будет жестоко избит!.. Мне наплевать, что все организационные вопросы на тебе, сейчас получать будешь! Это наша машина!.. Наша!.. Ты понял, кретин?.. А за лобовое стекло я бы тебе руки оторвал!..

Ловко встав за круглый стол, так чтобы, его не достали, Саша крикнул:

– Может с организационными вопросами справится кто-то другой, но с оторванными руками я не могу играть на гитаре. Так мои руки не трогай!..
– Значит, оторву что-нибудь другое!..
– Кто купил это убожество?.. Денег у нас, знаешь ли, не очень много!..

Начали бегать вокруг стола, топоча, как слоны. Саша ловко уклонялся от рук друга, который собирался поймать его. Иногда они останавливались и неподвижно стояли напротив друг друга. Ждали, кто первым совершит ошибку.
Марго прилагала усилия, чтобы не засмеяться вслух – еще бы взрослые парни вели себя, как дети.
– Не купили, а собрали!.. – возразил Леха.
– И ездить на этом собираетесь?
– Она прошла техосмотр и может ездить!
– Самоубийца!.. Да чтобы я сел в это средство передвижения для камикадзе?..
– А я и не предлагаю в нее садиться!..
– Кто просил собирать это уродство втихаря?
– Как ты назвал нашу машину?..

Устали бегать вокруг стола. Тяжело дыша, стояли друг напротив друга.
– Все бросаю курить, – обещал себе Саша.
– И я тоже.
– Мир?
– Мир.
– Ладно, ни такая она и уродливая. Может при хорошем освещении не такая страшная.
– Ты это признал, потому что устал бегать вокруг стола?
– Отчасти, да.
– Кстати, – Вова зловеще улыбался,– мы ничего не сказали тебе, потому что хотели сделать сюрприз на день рождения.

Саша со вздохом сел на стул и начал массировать пальцами виски. Одно его в этой ситуации радовало – Марго искренне смеялась, такое случалось очень редко.
– Спасибо, – наконец, выдавил он. – У кого там следующего день рожденья? Я подарок тоже начну готовить!..

***
Женя и Коля не появились и к утру.
– Ну, видно загуляли наши музыканты… Вот вернутся, я им устрою, – сказал Саша, вернувшись после уборки улиц.

В обед раздался звонок. Саша снял трубку и услышал, измученный голос Коли.
– Алло. Привет, я в тюрьме.
– В тюрьме? Да ты не шутишь?..
– Подозрение в убийстве. Они говорят, что я Женю убил...
– Что за бред!..

***
Группа никогда еще не собралась так быстро. Все бросили свои дела. И теперь шли по улице мрачные, никто за всю дорогу не сказал ни слова. Вошли в отделение милиции потребовали встречи. Разрешение дали, но не сразу.
– Только один.
Саша, с молчаливой решительностью направился к двери в комнату свиданий, но девушка схватила его за руку.
– Что?
– Можно и я пойду?
Несколько мгновений она смотрела в глаза милиционеру.
– Ладно.
«Странно, почему он согласился?» – подумал Саша. Решил спросить у нее, но в глубине души понимал, что скоро забудет про этот вопрос и не задаст его.

Вошли вдвоем.
Коля сидел на стуле, сжавшись, стараясь прикрыть часть лица, избегал прямого взгляда. Как это нелепо и бесполезно. Саше не понадобилось видеть его лицо, достаточно беглого взгляда на позу, на положение рук.
«Неужели он забыл, что его знаю, как облупленного?..»

– Бьют?.. – вопрос задан одними губами. Спрашивая, он уже знал ответ. Ему было необходимо дождаться едва заметного кивка головы, чтобы убедиться в очевидном.

Наконец, тот едва заметно кивнул. Он сильный, хотя не сразу это заметно – Саша знал это только потому, что они многое пережили вместе. Чтобы довести его до дрожи в руках и заставить глотать слезы надо постараться. Саша не ожидал увидеть его таким и не верил собственным глазам.
А ведь они вместе служили в армии, там бывало всякое, но Коля нерешительный безответственный балбес, на первый взгляд – всегда выкручивался из любых передряг и делал вид, что для него эти приключения обычное дело.
И вот, он, сидит, сгорбив спину, безуспешно стараясь прикрыть синяк на щеке, и не смотрит в глаза, потому, что в них отражается отчаяние. Ему больно от того, что его обвинили в этом преступлении и от того что не смог уберечь друга, хотя сам не пострадал. Этого и врагу не пожелаешь. Саша был уверен, что Коля даже не закрыл голову руками, когда его начали бить.

– Рассказывай.
– Мы пошли к приятелю. В подъезде темно, меня сбили с ног, я думал это чья-то глупая шутка. А потом услышал вопль… Я звал его, искал в темноте, и нашел… в луже крови. Он, сейчас, в коме.
– Вспомни еще что-нибудь, пожалуйста.
В ответ на эти слова друг горько рассмеялся:
– Меня уже по-всякому просили вспомнить…
– Мы найдем настоящего убийцу. Тебя выпустят, я обещаю. Мы все для этого сделаем.
– Сам ты в это веришь?..

Саша пожал плечами. Уходил с тяжелым сердцем: вдруг ничего не выйдет. Наверное, не стоило ничего обещать.

Собрались в одной из самых больших комнат, ныне переделанной под студию и решили все обсудить. 
– Выясним кому это выгодно. Леха у тебя же папа…
– Мне больше восемнадцати. Юридически папа не имеет ко мне никакого отношения.
– Что это значит?
– То, что если я приду, он пошлет меня куда подальше. Мы так разругались, перед тем как я ушел... Полгода не созванивались, не виделись совсем. Пару раз случайно встретились на улице и даже не поздоровались. Он выставит меня за дверь, даже не выслушает.
– Но он же твой отец!
– … но это ничего не меняет. На крайний случай я могу попробовать, но боюсь, лишь бы хуже не было.
– У нас же есть свои мозги. Давайте ими воспользуемся.
–Провести собственное расследование нам никто не запретит.

Долго говорили, выясняли, делали предположения, думали, выдвигали версии. Но ничего, кроме головной боли не добились. Скорее всего, это роковая случайность. Кто мог напасть на этих двоих специально?.. Да, на них наплевать всем, кроме налоговой службы, да и те понимали: взять с музыкантов можно разве что поломанную гитару...

Как доказать в милиции, что пьяной драки не могло быть – никто не знал. Сколько не бились, не могли понять, что все-таки делать…
Марго была необычно бледна и смотрела в пространство. Она большую часть времени молчала, будто ей нечего сказать или слишком трудно говорить.
«Вот значит, как она выглядит, когда взволнована, но все равно внешнего проявления эмоций почти нет», –  Саша поймал себя на том, что анализирует состояние девушки, вместо того, чтобы заняться делом и тут почувствовав стыд, направил свои мысли в нужном направлении.

– Давайте осмотрим что ли тот подъезд, – тихо сказала Марго. Первые ее слова за время продолжительного спора.

Все устали вести бесполезную дискуссию, но предчувствовали, что их прогулка не принесет никакого результата. Однако как же хотелось немного развеяться, пройтись по улице, отвлечься от тяжелых мыслей. Ведь сейчас остыл горячий воздух, дышать стало легко. К тому же вечера стояли такие, что сидеть в душной комнате просто невозможно.

 Тот самый подъезд нашли быстро. Милиции давно уже нет и стерта кровь.
«Наверное, кто-то из жильцов постарался. Интересно, а что чувствовал человек, которому пришлось отмывать кровавое пятно со своей лестничной клетки?.. Мне было бы жаль, что именно перед моей квартирой это случилось…» – Саша снова думал о чем-то неважном сейчас. Он просто устал и не мог сосредоточиться.

 Зачем изображать из себя частных детективов и бродить по подъезду с фонариками?.. Искать убийц они не умеют – этого и доказывать не надо. Тут нужен настоящий профессионал, а где возьмешь, когда нет ни денег, ни связей?
Бесполезная трата времени – подсознательно все это понимали, но никто не решался высказать мысль вслух.
Как и следовало ожидать они не нашли – ничего. Ни единый предмет в подъезде не мог приблизить их разгадке преступления.
 Вдруг, Марго сдавлено вскрикнула, будто обожглась и вытащила из темного угла фотографию. Это их общий фотоснимок. Вся группа, назад все улыбались – светлое будущее казалось совсем близким, и все было хорошо.
 Саше мучительно захотелось вернуться в то время – с мелкими недоразумениями, обидами и ссорами – теперь он понимал, что тогда был счастлив.

– Что такое? – спросил он, подойдя к девушке.
– Фотография?
– Пойдем отсюда, – предложил Вова.

Марго смотрела на фото с нескрываемым ужасом, прикрыв рот рукой. Создавалось впечатление, это – самое ужасное, что они могли найти на месте преступления. Она быстро спрятала находку в сумочку.

***
Этой ночью он пошел на дежурство. Решил не спать, ни минуты. Тревожно всматривался в тени за окном, прислушивался к шорохам – сон был необходим. Но Саша боялся уснуть – ведь он один в здании, что если он не проснется…

Музыкант вздрагивал от каждого шороха – взвинченные нервы создали страшную иллюзию – будто за ним наблюдают, оценивают, как возможного противника.
«У меня уже мания преследования. Что же будет дальше?.. Лечиться мне надо!..» –  Саша стоял у окна и смотрел в темноту. Конечно, теней зловещих чудовищ он не видел. 

Усталость в итоге взяла свое – прилег на диван отдохнуть и заснул крепким тяжелым сном. Ему снилась огромная шахматная доска. На ней много фигур и идет игра. Страшно то что, они участвуют в этой игре. Его друзья, он, Марго... Все они на этой доске – пешки в чьей-то большой чужой игре. Их двигают, как хотят – их желания никого не интересуют. Хотят, убивают, если нет необходимости, оставляют пожить, как скот. Они нужны очень большому, злому существу. Они сами, их жизни, их кровь…
Несколько сумасшедших прольют на языческий алтарь кровь, и мир навсегда утонет во мраке.

Саша проснулся в холодном поту…

Мышцы ноют. Голова болит. Какой же тусклый рассвет. Холодно…
«Чего только не приснится…» – он зябко передернул плечами и неловко поднялся с дивана.

Утром вернулся домой, разбитый, как будто разгружал вагоны всю ночь. При этом спать совсем не хотелось.
«А может я еще и лунатик ко всему прочему? Встал во сне и потащился мир спасать?.. И так тоже, наверное, бывает», – Саша сел в кресло и закрыл лицо рукой, чудовищная усталость давила на него.
Тихие шаги Марго не сразу вывели его из оцепенения. Саша ожидал обвинений, жалоб на жизнь или просьбы оказать психологическую помощь. Выпрямился и ждал ее слов, как удара.
– Иди, поешь.

Широко раскрыв глаза, он подался назад и медленно встал, думая: «Как хорошо, что ты чудовище, которое скрывает свои чувства. Из-за этого я не знаю, что твориться в твоей душе – и это грустно. Только сейчас я не выдержал бы истерики и так руки опускаются. И это меня, она поддерживает, как равный равного. Это удар по самооценке, мне же так хотелось быть сильным!.. Но именно такая поддержка – то, что мне сейчас нужно. Хочется опираться на чью-то руку, когда уже нет ни надежды, ни сил», – Саша горько усмехнулся.

– Будет жаль, если Женя умрет. Он так любит музыку. Когда я спросила, почему он играет именно в этой группе, он рассказал свою историю. До этого он играл в другой, они ездили по праздникам, свадьбам, вульгарным клубам, играли для всех, кто согласен платить. Он считал, что та музыка «мертвая». Они не понимали, как музыка может быть «мертвой». Не хотели слушать. Он не мог там больше оставаться, а сюда был нужен клавишник. Тут никто не смеется, когда он говорит, о музыке. Мне он сказал, что остался потому, что музыка, которую вы играется, живая, настоящая, сильная иона будет еще лучше.
– А мне он не говорил этого. И, получается, доверил мне свою жизнь и талант, а я не уберег. Простит ли он меня?..
– Тебя-то за что? Ты ни в чем не виноват.
– Ошибаешься, я взял на себя ответственность и не справился. Я должен спасти их обоих – любой ценой. У меня к тебе просьба. Мы не можем разменять деньги, которые тебе присылают, так что дадим взятку врачам. Пусть за Женей лучше смотрят. А я уговорю Леху, договориться с папой, чтобы Колю хотя бы не били. Передадим ему еды.
Видишь ли, вылетел я именно с юрфака. Возможно, знакомые со старших курсов уже работают следователями. Уговорю их помочь, – Саша слышал в своем голосе отчаяние и надежду, но это уже план действий – хотя бы какой-то.

Стоило сесть за стол, как раздался телефонный звонок. Трубку сняла Марго и тут же изменилась в лице, прошла минута, которая показалась Саше вечностью.
– Номером ошиблись.

Вскоре Саша уснул – был так измотан, что толку от него не было совершенно. Музыкант не раз отмечал, что сильные эмоциональные потрясения – особенно, когда происходит что-то плохое, отнимают силы. Глаза закрываются сами собой, сознание проваливается в тяжелую дремоту, чтобы избежать еще большего перенапряжения и ничто не напоминает о горе. Разум подсовывает расшатавшейся психике успокоительное видение, и становится лучше. Даже после пробуждения какое-то время на душе легко.
Проснувшись, Саша лежал, смотря в потолок, и воспоминания медленно возвращались в отдохнувший мозг, а вместе с ними и безысходность. Нужно спасать друзей, но как?..
Выход был, нужно только найти Маргариту – ведь она так прекрасно умеет слушать. Высказанные вслух мысли приобретут более или менее понятную форму – в том числе и для его понимания. Может быть, она выскажет несколько замечаний, а может, и нет, но так или иначе их разговор решит проблему, поможет разложить все по полочкам и тогда…

Музыкант вдруг осознал возникшую потребность в этом человеке.
«Наверное, это от того, что она никогда не перебивает. А только смотрит в глаза и молчит. Что если ей просто не хочется вступать в разговор?.. Но так ли это важно на самом деле?..» –  он принял решение, что сейчас обсудит, как быть дальше с ней, а потом пойдет советоваться с группой. Было необходимо сначала самому себя понять, а помочь в этом могла только Марго.
– Где наша солистка? – он спросил у Лехи.
– Ушла двадцать минут назад, – ответил он.
– Сказала куда?
– Нет. Сказала, чтоб ее не искали… Странно это, она даже сумочку не взяла…

В этих словах Саша почувствовал опасность – по коже потянуло холодком, как от ледяного ветра.

– И ты отпустил? – в своем голосе он слышал тревогу и не мог заглушить ее. 
– Да. Я только сейчас понял: не надо было... Почему я согласился, не возразив?.. Это же безумие!.. Еще попросила из квартиры не высовываться…
– Как не высовываться, а сама исчезла в неизвестном направлении?
– Тогда, мне это не показалось странным. Я был как под гипнозом.

Саша мрачно выругался и выбежал на улицу.
Страх поселился где-то в груди и заполнял мысли, как грязная вода из пробитой трубы заливает все вокруг. Стук сердца отдавал в виски, как перед нервным срывом. Музыкант больше не мог похвастаться своей холодностью и сдержанностью. Он и сам не понимал, как вышло, что его душа выворачивается наизнанку и пытался заставить себя рассуждать здраво.
«Разве не все девушки склонны к эксцентричным выходкам?.. Может просто внимания хотелось?.. Или все еще проще – ну решил человек заняться своими делами и что тут такого?.. А я бегаю по улице, как идиот – надо оно мне?!.. Вот встречу я ее и что?.. Как объясню свое неадекватное поведение?..» –  трезвые размышления не могли успокоить взбесившуюся интуицию.

Теперь Саше казалось, Марго знает о том, что происходит больше, чем они вместе взятые. Подозрительным уже начало казаться и то, что она поменяла имя.
 «Но самое главное, где ее теперь искать? Как остановить, или помочь – она же явно задумала что-то. Хочет со всем разобраться в одиночку, –  парень горько усмехнулся – хорошо помнил маленькие руки, которые казались детскими. – Интересно как?..»
Он хотел сесть в машину, к которой с таким пренебрежением отнесся всего день назад, но вовремя решил, лучше идти пешком.

Шел по улице, всматривался в лица прохожих. Неожиданно, он узнал, что стал ценить ее только сейчас. Когда они вместе трудились над музыкой, Саша чувствовал себя сильнее – ему было за что бороться и ради чего жить. Цели виделись вполне реальными и достижимыми, а не призрачными, как воздушные замки. С приходом Маргариты в группу, музыкант все реже и реже чувствовал черную безысходность. Для себя он твердо решил, что будет искать до конца. И лучше вообще не вернется домой, чем вернется один.
Нельзя допустить, чтобы все вернулось на свои места – бесцветные вечера, будничная ругань и больше ничего. Мир будет снова лишенным красок – черно-серым, превратится в реальность, в которой смерть от скуки не самый худший выход.
 
Усталость накатилась внезапно – Саша не смог идти дальше и сел на лавку.
«Наверное, я слишком измотан. Все это безумие доконает меня рано или поздно. Я хотел бы уйти вместе с ней, да хоть в ад… Только бы не оставаться в таком мире, только бы не оставаться одному», - в крайнем волнении он теребил в руках самодельный браслет из снятой со старой сумки кожи.
Музыкант помнил, как вырезал прямоугольный кусок, выстирал его, сделал грубый шов и собирался свое творение носить, но Марго увидела произведение искусства, прежде чем оно пошло в ход. Девушка посмеялась вдоволь, а затем, отругав создателя, обрезала кожу ровнее, переделала швы и сделала застежку. Получилось довольно сносно – Саша даже носил это на улицу. Так вышло, что эта вещь стала единственным осязаемым подарком, который сделала для него эта странная девушка.
Что если эта вещь да еще фотографии – и ничего больше не останется в память о ней?..   

Опустив глаза, он смотрел вниз, вдруг что-то заставило поднять голову. Музыкант не поверил своим глазам – Марго шла, не смотря по сторонам. На ее лице читалась мрачная решимость. Не помня себя быстро подбежал к ней и схватил за руку – узнать наверняка, что он не бредит и перед ним реальность, а не мираж.
– Ты что с ума сошла?..

Слова, наверное, вышли резкими. Но он уже ничего не слышал кроме стука сердца в висках. Не понимал, что говорит.

– Решила пройтись. Иди домой. Я скоро вернусь. Мне нужно прогуляться, одной.
Внимательный взгляд – глаза в глаза и спокойный мягкий голос внушали, что все хорошо. На миг захотелось поверить – вернуться и домой и ждать, но усилием воли, он поборол это желание.

– Тогда, почему бы нам не пройтись вместе?..
– Уходи.
–  Нет.
– Это не твой враг... это… Уходи…
– Никуда не пойду!..
Повернулась и пошла прочь.
– Стой! Марго!..
– Ты действительно хочешь пойти? Если не выберемся дороги обратно нет. Мы никогда не вернемся. Никогда, понимаешь?
– Да, но без тебя я не хочу возвращаться.

Она пожала плечами, мол, как знаешь. Некоторое время они шли рядом. Первой заговорила Маргарита.
– Видел этой ночью страшный сон, про чужую игру?
– Да, – ответил, он немало удивившись.
– Так вот мне надоело быть пешкой…

Часть 3

По полю, поросшему ковылем, гулял ветер. Тонкие белые стебли колыхались волнами, делая землю похожей на морскую гладь. Выгоревшая от зноя серо-рыжая степь, казалась однотонной в вечерних сумерках.  Полумрак придавал иллюзии еще более правдоподобности.
Смотря на нечеткую линию горизонта, будто подернутую туманной дымкой – Саша готов был поверить, что стоит на берегу моря. Вот только слишком тихо – ни не шума прибоя, ни пронзительных, печальных криков чаек. 
«Как хорошо, что сюда еще не добрались бетонные дома-коробки…» – думал музыкант.
Пейзаж наполнял его душу покоем, только тоскливое предчувствие настороженно шептало, напоминая об опасности. 
 
Казалось, небо стало ближе и захотелось коснуться рукой этих грозных, темных, нависших над землей облаков.

Вдалеке послышался глухой громовой раскат, через время второй – яростный и громкий. На миг стихия затихла.
 
Марго достала из спрятанных под курткой ножен кинжал.
Саша непроизвольно отступил на шаг назад.
«Это же настоящее оружие, а не бесполезная игрушка. Удобная рукоять тонкое, явно острое и прочное лезвие. А как наточено!.. Да, просто мечта маньяка!.. Как она пронесла это чудо через весь город?.. Нам навстречу не раз попадалась милиция. Неужели отвела глаза, как настоящая ведьма. Ведьма?!.. Не об этом ли предупреждал меня друг? Однако поздно отступать, я еще мог отказаться, когда она пела мне. – Неожиданная мысль промелькнула в голове, как молния. – Нож… Женю ударили спину ножом – с острым и тонким лезвием. Не очень-то легко достать такое великолепное оружие. – Сердце сжалась от пришедшего на ум предположения. – Да, нет же! Нет! Марго была со мной тогда весь вечер. А тому времени, как мы разошлись по комнатам – все это уже случилось. Хотя кто знает, на что способны ведьмы?.. Я ничего о них не знаю, хотя не раз слышал о ритуальных жертвоприношениях. А вокруг никого... Что если связанный магическими узами, я застыну, как истукан и тогда…»

– Что ты собираешься делать?..
Она сидела на земле, одной рукой гладя блеклые от жары травы, другой сжимая кинжал.
– Уходи. У тебя еще есть минут пять – не больше.
– Но почему?.. Что тут должно случиться?..
– Я тебя с собой не звала. Так не мешай мне. Я хочу прожить до рассвета, а потом неважно, что будет.
Неожиданно ведьма ранила себе предплечье и отрешенно смотрела, как стекают по коже капли крови. Созерцание собственной порезанной руки – не вызывало ни страха, ни отвращения.
– Ты понимаешь, что делаешь?!.. – взорвался Саша.
– Нет, но так надо… – и снова этот взгляд... музыкант чувствовал потусторонний ужас, когда колдунья вот так смотрела, как через вечность… как будто видела множество миров.   
– Не могу объяснить, – она говорила через силу, глухо и медленно – каждое слово падало как камень в сухую землю. – Да и не хочу…
– Знаешь что – пойдем отсюда. Прямо сейчас вместе – уйдем, а?..
– Не могу. Если уйду – умру.

Саша чувствовал, как зашкаливает чувство опасности… Надо убираться к черту с этого про;клятого места. Он схватил Марго за плечо и попытался поднять, чтобы утащить прочь… и спасти.
При прикосновении черты ее лица исказила боль, а через мгновение невидимые острые иглы проникли в мозг музыканта, а затем начали рвать тело, заставляя выть от боли.

Ведьма сбросила его руку, но агония продолжалась.
– Я же просила не идти со мной, – прошептала она срывающимся голосом. 
Музыкант лежал на земле, содрогаясь всем телом. Дыхание вырывалось из груди с хриплым свистом. Скоро боль прекратилась. Он чувствовал себя опустошенным и разбитым. Сильная слабость не позволяла ни подняться, ни заговорить.
В глазах темнело, но разум все еще мог воспринимать действительность.
Марго была очень бледна, едва заметный румянец схлынул с щек – ее лицо стало походить на восковую маску.
Вот она встряхнула головой, стараясь сосредоточиться. Размяла пальцы, схватила кинжал, срезала пучок травы, на котором остались капли алой крови, и размяла в пальцах.
Как предположил Саша – она действовала по наитию, не задумываясь над своими манипуляциями и даже, скорее всего, не осознавая их. Лицо оставалось  пугающе спокойно, как у лунатика.
Наконец, она решительным жестом вогнала кинжал по самую рукоятку в твердую, сухую почву.

– Я здесь, – слова приглушенным эхом прокатились по равнине.

Музыканту казалось – их слышно везде. «Это ветер разнес», – подумал он, зябко поежившись.   

Тонкие струйки голубого пламени объяли рукоять клинка. Марго решительным жестом вырвала оружие из земли. Она не боялась обжечься, и только глаза удивленно распахнулись.
Девушка ловко вскочила. Странное оружие легло в ладонь легко – пальцы не дрожали от перенапряжения, второй руки для поддержки не потребовалось.
– Беги, пока еще не поздно, – прошептала она.
Саша не мог бежать, как завороженный он смотрел на лезвие кинжала – нет ни пылинки, а ведь оружие только что выдернули из земли. На металле плясали лучисто-белые и голубые световые блики. Он чувствовал, мощь и подавляющий холод, исходящие от клинка.
«Нелегко удержать в руках такую силу...» – решил про себя парень.

– Я здесь, – во второй раз голос прозвучал остро и отчетливо, как взмах кинжала. Вот только раньше было больше безысходности, а сейчас злости желание.
Теперь Саша снова слышал песнь, но и как тогда не ушами, а сердцем. Это была уже не тоскливая демонская мелодия, от которой хотелось заламывать руки, а переполненные яростью созвучья. Шатаясь, Саша поднялся на ноги. 
Вспышки молний осветили мрачное поле, на миг стало светло, как днем, прокатился громовой раскат, и снова стало темно.

Один за другим появились люди, из неоткуда. Матерелизовались прямо на поросшем степной травой пустыре. Они выглядели совершенно одинаковыми – не различались ни по росту, ни телосложению, как будто всех этих людей скопировали с кого-то одного. Черные плащи, без каких либо знаков.
Эти существа встали полукругом.
«Вот сейчас начнется…», – подумал Саша. Сердце вдруг стало биться куда медленней. Он не понимал, что происходит, но уже не боялся – от его решений больше ничего не зависело.

***
Почему так темно? Отчего так ломит руки, и тело при каждом вздохе отзывается болью. Сознание медленно прояснялось. Музыкант хотел скрыться в то блаженное бессознательное состояние, окутанное мраком. Тогда все чувства погаснут, как залитые водой угли костра. Однако возврат уже невозможен...

– Ну, и чего ты добилась? – Это говорят совсем рядом. – Чего? Спасла мир? Радуйся – на рассвете тебя убьют. Но перед этим пройдешь обряд очищения. Знаешь что это?
– Нет. Поделись своей болезненной фантазией, – хриплый голос прозвучал удивительно мягко. 
– С тебя снимут бо;льшую часть кожи.
– Да, я понимаю инфляция, кризис, а жить-то хорошо хочется. Что шить собираешься, кошелек?
– Заткнись.

Последовал глухой звук удара, а затем стон. Саша почувствовал сильный толчок и стиснул зубы, но били не его. Полностью осознав происходящее, музыкант окончательно пришел в себя.

Захлопнулась дверь, и стало совсем темно.
– Где я?
– В аду, – свою ведьму он узнал сразу...
– Я серьезно.
– И я тоже. Разве ты не сам попросился в ад? А знаешь, мы скованы наручниками крест-накрест, две пары. Попробуем снять.
– Как?
– Мне нужно сесть, так чтобы поджать под себя ноги, а не на полу. На счет три попытаемся встать на колени.
– Зачем?
– Увидишь. Раз, два, три…

Это оказалось очень трудно. Оба мешали друг другу, но все-таки они встали.

– Теперь нам надо сесть.
Она потянула руки в сторону. Сдавила запястье. Саша едва не закричал, но прикусил губу, зная – шум привлечет внимание. Некоторое время Марго выполняла не очень понятные манипуляции и вот что-то щелкнуло.
Одна рука освобождена. Вторую пару наручников девушка открыла отверткой – теперь Саша видел, что она делает. Взламывать их с одной свободной рукой все же проще, но ведьма дрожала от перенапряжения.
Отвертка то и дело выскальзывала из рук. Обоим слало легче дышать, когда, наконец, вторые наручники были взломаны. Руки распухли, кожа на запястьях содрана, но стало легче, значительно легче.
Некоторое время, лежали, смотря в потолок. Сил на что не осталось. Наконец, Марго приподнялась на локте:
– О, нам оставили кувшин с водой. Как это мило!
В углу комнаты, скупо освященной лунным светом, находился какой-то предмет, но Саша не мог разобрать, что это такое:
– Стой! Вода может быть отравлена!..
– Это вряд ли. Мой труп им пока не нужен.
Он беспомощно смотрел, как Марго с жадностью пьет, а затем ложиться на бок и сворачивается клубочком. Ведьма не шевелилась, но тихое дыхание слышно. Саша боялся, что она умрет. Страх остаться в темном закрытом помещении в обществе покойницы вызывал панику.
– Откуда у тебя отвертка и почему ее не забрали при обыске?
– Еще есть нож для резки бумаги и напильник. Все это можно спрятать, только нужно представить, что этих предметов не существует. Тебе не понять, а я объяснить не могу. Вот.
– Иллюзия, внушение?..
Ответа не последовало.
– Ты можешь объяснить, что происходит?..

– Легко – у нас все очень плохо и жить нам осталось несколько часов. - Марго подавила нервный смешок.

– Но это я понял и так. Чего они хотят? Как это связано со всеми нами, с этим случаем в подъезде? Я ничего не понимаю…
– Да и я тоже понимаю далеко не все… Ну, начнем с психов. Это сборище больных на голову фанатиков.

Они существуют не одно столетие, как я поняла с их слов. Хотят пробудить неведомую силу, чтобы править миром. Это демон или дух, объяснять более внятно не могу, но мы видели его во снах. Это существо живет где-то за гранью нашего мира… так далеко и одновременно близко.

Он вечно голоден – любит кровь и огонь, когда и его выпускали, чтобы насытиться – в мире случались катастрофы, в которых гибли целые города. Да ты и сам, скорее всего, знаешь – Атлантида, пожар в Лондоне в 1666 году и так далее. У меня есть предположение, что инквизиция в Средневековой Европе – тоже их дело… искали сильных магов, так?.. Чтобы просто сжечь их?.. Не слишком ли много мороки из-за такой бессмыслицы?.. А Генрих Крамер – даже тогда понятно было, что он псих. Кто в здравом уме и трезвой памяти воспримет всерьез его трактат?.. А если это был расчетливый шаг, нужный кому-то…
Огонь и кровь… я думаю, что всех сожженных приносили в жертву.

Завтра настанет день, когда демона можно вытащить в наш мир. Для этого им нужна кровь… и именно моя… они говорят, я – ведьма.
Четыре года назад они пришли за мной. Как мне удалось спастись, не знаю – в памяти большой провал.
Отчетливо помню с того момента, как я очнулась на алтаре. Кто-то занес надо мной кинжал, нацеленный в сердце. Страха не было. Я отодвинулась в сторону и закрылась рукой, повезло, что нож прошел вскользь – с тех времен у меня этот шрам. – Она провела пальцами по предплечью. – Все стояли в ступоре и ничего не пытались сделать, и только поэтому мне удалось бежать. Может я нарушила ход ритуала и что-то пошло не так. Знак на плече тоже их работа.
Через неделю я нашла свой дом. Меня сразу же отвезли в больницу, наложили швы. Через месяц рана затянулась. А я так и не смогла объяснить, где была и откуда отметка на плече. Вот и вся история…

– И спустя четыре года они тебя нашли?
– Да. Мы несколько раз меняли место жительства. В тот день, когда я переехала к вам, мне с трудом удалось отбиться от этих.
Да, под машину не попадала... а под браслетами были бинты. Но это ты уже и так понял. Надели наручники, но я смогла их стянуть – запястья же тонкие, хотя кожу содрала.

Вечером Женя и Коля пропали – мне казалось это неспроста. В подъезде нашла фотографию, у них были капли крови на груди, там еще указано кто следующий.
Всю ночь сходила с ума. Утром позвонили. Мне сказали, если я не приду сюда, вы все умрете один за другим. А если не сдамся сейчас же Женя – умрет, а Коля сделает признание, в том, что он убийца.

– Постой, милиция с ними заодно, да?
– Нет же. Все подстроено.
– Понятно… – Саша лег на пол, и повернулся лицом к окну, чтобы видеть звезды.

«А не об этом ли Конце света я прочитал недавно в местной газетенке?.. Забавно…», – вспомнил он. В голове звучал голос друга: «Ну, я же тебя предупреждал. Не ной теперь…». Жалость к себе уступила место безразличию. Где-то на втором плане сознания неприкаянно бродила мысль: «А мог бы сейчас дремать на своем диване, не о чем не беспокоиться… все у тебя было бы хорошо… так нет же поперся…» Но музыкант решительно оттолкнул это соображение, как бесполезную глупость.
 
С того самого момента, как услышал пение ведьмы, Саша понимал в глубине души, что добром это не кончится. Но какой же прекрасной была их первая записанная песня… и она же последняя.
«Может быть, это все не зря?.. Бывают группы, которые смогли создать одно сокровище – а остальное мелочь, даже не цепляет. Зато их единственную песню знают и любят долгие годы. Это лучше полной безвестности... Краткий миг славы, а потом сразу смерть. Надеюсь, те, кто останется, смогут правильно распорядиться этой записью», – музыканту казалось, что он выполнил все, что должен был и можно смело ставить точку. Вот только одно смущало – надо же как-то прожить эти несколько часов до финала.
Нужно было говорить, только Саша не знал что – в душе вдруг наступила упоительная тишина. Наконец, он проговорил через силу:
– Легко же тебе удается внушать – ты настоящая ведьма.
– Это верно. Хотя я не просила этого таланта и даже пыталась убить его в себе.
– А многие мечтают о власти… о силе…
– Я не «многие».
– Уже понял. А что случится на рассвете?
– На рассвете их магическая сила ослабнет. Все будет потрачено на ритуал и… если бы мы... Да, что теперь говорить об этом?..
Саша зябко поежился и вспомнил, как рвались в клочья реальность и пространство от безмолвной песни. Мир тонул в темноте или это гасло вопящее от боли сознание. Страшный клинок в руках ведьмы окрасился кровью...
«Я, наверное, лежал или стоял на коленях – так близко к лицу были стебли травы, – догадался парень. – А почему мне так больно? Ведь пока я был в сознании, меня никто не ударил…»
От ужасной догадки он похолодел… Его невысказанную мысль озвучила Марго:
– А я не хотела ни убивать тебя, ни ранить, но брать энергию мне было больше негде. Раз уж отвязаться от тебя не вышло, решила использовать – прости. Однако взять получилось гораздо больше, чем я рассчитывала. Ты, наверное, тоже колдун. К тому же долго сопротивлялся мне.
Когда ты терял сознание, тебя избили, но без какого-либо умысла, просто со злости.
– Ясно. А если все получилось, что бы ты сделала со мной?..
– Думаешь, я бросила бы тебя там в степи?.. Нет, это вряд ли.
– Откуда мне знать?.. – Саша иронично улыбнулся.
– Я много раз просила тебя уйти. Какие могут быть претензии теперь?
– Верно. Значит, я сам идиот… Но у нас есть шанс спастись?.. Хотя бы какой-нибудь?..   
– Если ли ты только, выломаешь решетку.
Музыкант попытался подняться.
– Стой!.. Ты сожжешь себе руки…
– У тебя, кажется, есть напильник… и это неплохой шанс… лучше без рук, но живым!..
– Не надо!
– Дай сюда напильник.
– Не дам.
– Тогда я заберу.
– Как хочешь. Вижу, ты настроен решительно. На попробуй!.. Только заткни рот чем-нибудь. Не хочу, чтобы на вопли кто-то прибежал…

Он судорожно схватился за призрачный шанс к спасению и не мог сдаться попробовав. Апатия прошла тут же, прилив энергии толкал вперед. Саша сошел бы с ума, если не предпринял эту безумную, лихорадочную  попытку.
«Лучше остаться калекой, лучше терпеть боль… чем ждать смерти, и знать, что с тобой вместе… умрет…» – музыкант не смог закончить мысль.
Опираясь на стену, он поднялся на ноги. Левая рука судорожно вцепилась в узкий подоконник, а правая с зажатым напильником опустилась на решетку.
В следующий миг инструмент выпал из ладони, коротко звякнув о бетонный пол, а Саша, подавив вопль, упал на колени. Из глаз непроизвольно брызнули слезы. Он прижал обожженную руку к телу, как будто это могло уменьшить боль, и тихо застонал.

«Ну, что я пытался доказать?.. В своей привычной жизни, я мог лихо решать любые проблемы.  Но что я сто;ю здесь?.. Я не маг!.. Как я жалок!..»
Если верить ощущениям, его руку зажали в раскаленных тисках. Он ожидал фразы: «Ну, я же говорила» или жестоких насмешек, но в комнате стояла тишина. Наконец, тонкие руки ведьмы обняли плечи. Первым порывом было оттолкнуть ее, Саша просто не смог этого сделать, слишком уж он нуждался в поддержке. С неожиданной лаской колдунья гладила его волосы:

«Хуже уже не будет», – она говорила какую-то успокаивающую бессмыслицу.
«Прямо, как ребенка утешает. Никогда бы не подумал, что эта дьяволица способна на подобное», – расслабленно подумал музыкант. В последнее время часто хотелось, чтобы его именно так обняли и просто пожалели. Он ведь еле выдерживал напряжение – работал, тратил все свободное время на музыку. Как же мало остается времени на отдых. Как это все сложно! Почему никто не понимает?..

Саша не сразу смог говорить. Комментировать свою неудачу не хотелось, поэтому он спросил:
– Это магическая защита, да? Заклинание наложили несколько человек, и ты одна не можешь с ним справиться?..
– Верно. У меня же интуитивный дар, стихийный, а правила колдовства я не знаю.
– Но ты чувствуешь все?
– Да. Это как свет или запах – для меня невозможно не чувствовать магию. Сила этих психов вот-вот достигнет пика, а потом начнется резкий спад и даже мы с тобой могли бы… Неважно, теперь мы уже ничего не можем... Хотя постой. Кое-что еще можно сделать. Убей меня.
– Что?!..
– Я сказала – убей, – блеск в глазах ведьмы совсем ему не понравился – было в ней в этот миг что-то дикое. – Тебя это, конечно, не спасет, зато мир не рухнет.
– Я не буду этого делать.
– Почему, да брось это просто... Тебе достаточно найти сонную артерию на шее и сжать ее... Я умру, и все будет кончено… им же нужно живое сердце...
– Нет!..
– На одной чаше весов моя жизнь, а на другой целый мир… выбор очевиден.
– Не буду!..
– Но тогда я сама, только не мешай. – Она выхватила канцелярский нож и приставила к горлу.
Саша успел остановить ее, удержав за запястье:
– Многие боятся смерти. А ты явно нет!.. – Он осторожно вытащил ножик из тонких пальцев.
– Да! Мне не страшно!.. Люди не могут жить вечно. Сейчас, или через много лет... какая разница?..  Все живое исчезнет и это нормально!.. Я всегда знала – меня найдут и убьют. Я делаю, что хочу, и ты не смеешь решать за меня!.. Отдай!..

Такой он уже видели Маргариту, когда речь зашла о знакомствах ее брата. Тогда Саша будто задел старую рану, причинив девушке боль, и от этого была наполнена таким гневом ее короткая речь?
Ледяное спокойствие, к которому музыкант успел привыкнуть – уничтожено вспышкой ненависти и отчаяния.
– Нет, – спокойно, но решительно ответил Саша.
– Да, кто ты такой, чтобы принимать решение за меня?!.. Не мешай!..
– … или что?.. Перешагнешь через мой труп?
– Да, если не отступишь!..
– А я не отступлю.

Ведьма рывком придвинулась ближе, а в следующий момент рука, сжимавшая ножик оказалась в болезненном захвате, Саша с трудом вырвался.
– Ни за что!..
– А это не тебе решать!..

Музыкант поднялся и выбросил ее нож в окно.
– Вот и все. – Он сел на пол рядом с колдуньей. Несколько мгновений она смотрела на свои сложные руки.
В темноте Саша не мог разобрать выражения ее лица, но тяжелому дыханию и плотно сжатым кулакам догадывался, что девушка сильно злиться.
Наконец, влепила ему пощечину, так что из глаз посыпались искры.
– Ну, ничего себе. Ты догадываешься, как это больно? – Саша прижимал руку к щеке.
– Вполне, но ты сам напросился. Теперь точно конец. Зачем ты вмешался?.. Зачем тебе все это нужно?..
Музыкант ждал, что ведьма заплачет, но этого не произошло – она казалась несчастной. Взгляд стал неподвижен и пуст – от этого чувство обиды таяло. Он рассматривал запекшуюся кровь в уголках губ ссадины на виске, содранную кожу на пальцах.
«Наверное, с ней обошлись хуже, чем со мной. Может быть, она была права, и мне стоило позволить. А что если я остановил ее лишь потому, что боялся остаться один?..» – тяжело вздохнув, Саша опустил голову, а потом собрался с силами и заговорил:

– Я люблю тебя. Да, ты не давала мне права лезть в твою жизнь и навязывать свою помощь, но уже поздно. Хочешь ты этого или нет, но я останусь с тобой до конца. Это мой последний шанс сказать тебе об этом. Стоит ли врать самому себе в свою последнюю ночь?
– Как это… глупо… – прошептала Марго, в голосе слышались слезы. – Я ненавижу тебя, мало того, что влез, куда не надо… так еще это признание. Без тебя все проще было бы...

Стоило отодвинуться в другой угол и оставить ее в покое, но Саше это даже не пришло в голову. Осторожно обняв ведьму за плечи, выждал несколько мгновений, боялся, что она оттолкнет или холодно попросит отстраниться. Этого не происходило, и он погладил спутанные темные волосы.
Его дыхание стало частым и неглубоким. Страх услышать резкий и искренний отказ сводил с ума, смешиваясь с надеждой – а вдруг молчание и означает: «да».
 
Щеки вспыхнули – сомнения и стыд, вдруг напомнили о своем существовании, и, вздрогнув, как удара, Саша и подался назад.
«Она ведь ясно сказала, что ненавидит меня… тогда зачем… Да, лучше я сгорю изнутри чем причиню ей боль…»
– Тебе не нравится это? Скажи – и я оставлю тебя в покое.
– А ты, как я вижу, редкостная сволочь. Вместо того чтобы сейчас думать о вечном, я обязана откровенничать с тобой.
– А если бы здесь не было меня, ты бы просто перерезала вены. А что – это тоже весело!..
– Именно!.. Так я нарушила бы ход ритуала, и все закончилось бы хорошо!.. – последнее слово она произнесла по слогам.
– Для кого хорошо?!..
– Да для всех!.. Еще много лет конец света был бы невозможен – я же уникальная ведьма. Такое не часто рождается. А ты бы записывал свои песенки и был счастлив!..
– Прекрати или я тебя тоже ударю!.. – Повисла неловкая пауза. Саше стало стыдно за эту вспышку. Наконец, он тихо проговорил, – как я смог бы быть счастлив, да еще и записывать эти песенки?..
– Пережить можно что угодно.
– Нет. Мне нужна именно ты. Не знаю, нужен ли я тебе, но надеюсь что мое присутствие тебе хотя бы не противно.
Приблизившись, он поцеловал ее в губы. Саша почти надеялся, что колдунья отреагирует на эту своевольную выходку очередным взрывом гнева или пощечиной. Однако этого не случилось, она бесстрастно заглянула в глаза и тихо прошептала:
– А катись все к чертям…
Сразу же сама коснулась его губ своими и вцепилась ногтями в плечи... 

***
Было это настоящим чувством или игрой, или способом сократить время ожидания – этого музыкант понять не мог. Как и не разгадал – ненавидят его или все-таки любят.
Горячее дыхание ведьмы сводило с ума, откровенные ласки опьяняли. В его глазах она как будто преобразилась – раньше казалась хрупкой и нескладной девочкой подростом и любовь к ней выглядела едва не аморальной. Сейчас черты казались завершенными и более мягкими.

«А она могла бы разбивать сердца… но ведь никто из группы не воспринимал ее как девушку. И тут дело даже не в закрытой свободной одежде, которую она всегда носит. Наверное, это полноценная иллюзия  и только я один, почему-то на это не купился… Неужели и я особенный на всю голову?..» – думал Саша. Хотелось верить, что это для него колдунья сняла все маски, показав свою настоящую красоту.
А может быть, это обличье спало непроизвольно?.. Но так ли это на самом деле важно?..

Пусть они навсегда уйдут в Мир теней, который никого еще не выпускал из своей сети. Сейчас им хотелось чувствовать терпкий запах степных трав, остывшей до утра земли, смытой летним дождем пыли, дым далекого костра – запахи из которых состоит ночь...

***
Когда они лежали рядом, взявшись за руки, и наслаждались полным опустошением и тишиной, Саша думал:

«Моя любовь будет стоить мне жизни. До чего же романтично!..» – он подавил нервный смешок.
– Что такое?..
– Просто все так странно. Именно из-за тебя добился бы известности, славы, денег – любой ценой, а вместо этого я увижу, как ты умираешь, а потом сгину сам. В последние недели, я жил как никогда до этого – все обрело смысл… но это, как чья-то насмешка… Мне будто дали пожить, чтобы потом забрать сразу все. 
– Тебе жаль?..
– Но я сам сделал выбор и выходит, винить могу только себя…
– Пообещай, что убьешь меня. Если это ты сделаешь, мне не будет так и больно, и страшно. Сейчас все заняты – готовятся к пробуждению силы, но закончат рано или поздно и тогда… меня же не убьют сразу… Ты понимаешь это?..
– Да, я согласен. Ты же покажешь где сонная артерия, да? Я слышал, если правильно сжать ее, то человек просто уснет… навсегда… я не хочу причинить тебе боль…
– Но ты же понимаешь, что моя смерть – это не конец. Они найдут кого другого-то… Только не знаю, как быстро.
Вскоре ее мысли стали путаться и девушка уснула.
«Это хорошо, пусть умрет во сне. Многие мечтают о такой смерти. А я буду ждать до конца… чтобы сделать, то о чем она просила…» – Саша сел и прислонился к стене спиной, чтобы не уснуть.

Он не знал, сколько времени прошло, прежде чем в коридоре послышались шаги.
«Пора. А ведь она так и не объяснила, куда именно нужно нажать. Ничего у меня еще есть несколько мгновений…» – Он осторожно убрал в сторону пряди волос и обхватил тонкую шейку руками…

***
К заброшенному особняку за чертой города приближалось несколько машин. В той ехала первой, рядом с водителем сидел молодой парень. Лоб его был основательно разбит, на лице ссадины, одежда в пыли, но выражение взгляд спокоен.

– Ну, держись, если все, то, что ты мне рассказал просто выдумка или отмазка за очередную выходку. Может это вместо объяснения, почему ты пропадаешь непонятно где? Если там не будет всего этого... Не обижайся, такое устрою… Прямо на месте. В детстве тебе так никогда не влетало, запомни.
– Это правда. Вчера я сам это видел...
– По поводу вранья я тебя уже предупредил, если что приготовься к худшему.
– Но папа!..
– Закрой рот.

Леха, второй гитарист группы обиженно отвернулся, сделав вид, что видит нечто ужасно интересное в окне.
– Говоришь, следил за ними до этого места?
– Да.
– Откуда?
– От подъезда.
– То, что ты мне рассказал никак, не вяжется со здравым смыслом. Но это место пользуется дурной славой. А ты уверен, что тебе это не привиделось, после того, как ты растянулся и лбом о пенек с размаху?..
– Не знаю.
– Во время штурма дома сидишь в машине с врачом и не высовываешься, понял?..

***
Быстро не получалось... В сером предрассветном свете он мог хорошо рассмотреть, как на лице Марго отражается боль. Она задыхалась, но не пыталась сопротивляться – напротив, сцепила руки за спиной.
«Сколько же нужно иметь силы воли, чтобы вот так подавить инстинкт самосохранения», -  музыкант закрыл глаза, чтобы не видеть… Сжимая шею он надеялся, что агония продлится недолго. Сначала казалось, что одного неосторожного движения будет достаточно, чтобы сломать ее.

Саша никогда не мог представить себе, что убьет человека и выходило неловко. Руки дрожали, в висках шумело, а на глаза наворачивались слезы. Он готов бросить начатое, но данное слово не позволяло отступить. Шаги все ближе.

«Если я этого не сделаю, она умрет еще худшей смертью!.. Ну, почему я выбросил нож!..» – Стиснув зубы и отвернувшись, сжал ладони сильнее.
Вдруг острые ногти ударили его по руке. В сдавленном хрипе он смог разобрать мольбу: «Не надо!..»
Вздрогнув, ослабил хватку.
– Хватит!.. Кто-то нарушил… ход ритуала… страшно…

Совершенно неожиданно Маргарита прижалась к его груди и тихо заплакала. Дверь открылась, и Саша почувствовал, как по телу девушки пробежала судорога.

***
– Вы оба живы?!.. Повезло же…
Голос гитариста группы донесся, будто из далекого прошлого и оба в первый миг решили, будто это галлюцинация. Ведьма очнулась первой.
– Нам нужно идти... быстрее… – едва слышно сказала она.
Саша помог ей подняться.
– Куда?.. – спросил, когда выбрались в коридор.
Указав направление жестом, девушка еще раз попросила идти быстрее. Леха пожал плечами, дождавшись кивка друга, поплелся за ними.

Вот уже несколько минут они бродили по коридорам, среди строительного мусора и разбитых дверей.
– А что случится, если мы опоздаем?.. – Саша задал вопрос просто потому, что тишина казалась слишком уж зловещей.
– Женя умрет…

Поймав сочувственный взгляд Лехи, он продолжал идти. Ведьме, по-видимому, не было никакого дела до того, что ее считали сумасшедшей.
 
Наконец, она остановилась рядом с дверным проемом и, отпустив руку Саши, на которую тяжело опиралась во время ходьбы, уверенно шагнула в комнату.
Музыкант хотел войти за ней, но бросил беглый взгляд вглубь помещения и замер на пороге.
Там стоял стол, на котором помещались большие весы. Саше казалось, что они сделаны из прекрасного хрусталя. Прибор поражал своей тонкостью и хрупкостью, несмотря на то, что был гораздо больше обычных магазинных весов.
Одна чаша – мутная и темная стремилась опуститься вниз, а другая словно светящаяся изнутри – поднималась вверх. Между ними пустой изнутри куб, с помещенной внутрь фотографий Жени и прядью светлых волос. Что-то дьявольское в этом сооружении.

«Это не человеком сделано…» – потусторонняя жуть наполняла страхом разум. Саша с силой схватил за руку любопытного друга, который хотел рассмотреть «занятную штуку» поближе. Им обоим нельзя переступать порог комнаты – почему он так решил, музыкант не смог бы объяснить даже при всем желании.

Марго не боялась, будто страшные чары этого места над ней не властны. Тонкая рука нажала на светлую чашу, так что та коснулась столешницы, а вторую руку положила на центральную часть весов.
Саша снова услышал безмолвную злую песнь, задевавшую душу и захотелось кричать.
Сначала ничего не происходило, но спустя несколько мгновений по хрусталю побежали мелкие трещинки.
Вот уже рассыпался на части прозрачный куб. Обе чаши отсоединились и разбились на множество осколков.
Весы были уничтожены…
Маргарита стояла к ним спиной, плечи содрогались, как от ударов. Дрожащими пальцами она вытащила из осколков фотографию и волосы.
Дошла до порога с белым, как мел лицом и посиневшими губами.

– Сжечь это. Сейчас же… – сказала она, роняя предметы колдовства и теряя сознание. 

Эпилог
Прошла неделя и жизнь начала налаживаться. 
Женя вышел из комы, в то же утро, когда разлетелись на куски хрустальные весы. Через месяц его собирались выписать из больницы.

Удалось доказать, что Коля не убийца и его отпустили.
Извиняться перед музыкантом не стали, но тот очень обрадовался, оказавшись дома. Больше недели он был очень болен и почти все время лежал, хотя и не жаловался, никому не рассказывал, как ему плохо.
Но прошло около десяти дней и Коля начал поправляться, а выйдя на улицу подышать свежим воздухом, сразу же поругался с незабвенной Марьей Петровной.

«Значит, выздоравливает», – решил Саша и окончательно успокоился насчет здоровья друга.

Зато Маргарита оказалась в клинике надолго. Кроме отека на шее, у нее была куча других травм, но по-настоящему опасен для жизни стал сердечный приступ. Саша считал, что ведьма потратила много сил, когда разрушила заклятье, которое убивало Женю, и едва не погибла сама.
Как же медленно, будто нехотя, она возвращалась к жизни. 

О судьбе безумных магов никому из группы не удалось узнать. В отделении милиции их, конечно, не стали долго держать. Предполагали, что ими занялось другое ведомство.   

***
Однажды вечером Саша пришел к Марго. Ее поместили в маленькой одноместной палате. Общая тайна сблизила молодых людей. Никто на целом свете не был посвящен, в то, что они пережили вместе. Иногда и им самим начинало казаться, будто все случившееся – поле перед грозой и магические страшные заклятья, – всего лишь часть сна, которые почему-то приснился обоим.

Саша чувствовал, что неуловимо изменился, но не мог выразить словами, в чем именно это заключалось.
Группа давно не собиралась на репетиции, и вечерами музыкант рисовал, не зная чем себя занять. Мысли и чувства, не высказанные вслух, искали выхода и находили в причудливых образах на бумаге.
Неуверенными карандашными штрихами он старался передать все, через что прошел. На душе становилось спокойней и легче, как будто с каждым новым созданным рисунком уходили боль и страх.

Сегодня Саша решил показать свои наброски Марго, потому что только она могла понять его.

«Хорошо, если она улыбнется, разглядывая мои каракули», – подумал он, входя в палату.

– Мы с тобой, теперь как члены тайного общества – говорим на одним нам понятные темы, – сказал музыкант после приветствия.
– Разве бывают секты из двух человек?.. – бледные губы, потрескавшиеся от лихорадки, сложились в едва заметную улыбку. За время болезни лицо девушки осунулось – из-за чего глаза стали больше, а взгляд выразительней. Стала казаться совсем хрупкой и слабой, поэтому хотелось проявить заботу.
Саша взял в ладони её маленькую, горячую от внутреннего жара руку.
– Нет, но почему бы не создать такую?.. Смотри, что я принес тебе.
Он положил ей на колени стопку тетрадных листов, изрисованных простым карандашом.
– Это твое, – Маргарита скорее утверждала, чем спрашивала. – Это все нарисовано совсем недавно… – Тонкие пальцы осторожно перебирали мятые листы, будто боясь сломать их. – Слишком резкий подъем… еще совсем недавно ты рисовал, как пятиклассник… а сейчас… так не должно быть…
– После той ночи так…
– И все-таки ты тоже колдун. Это я разбудила в тебе эту силу, когда брала энергию… А знаешь… – последний рисунок она разглядывала слишком долго. Затем подняла голову и посмотрела прямо в глаза. – Ты тоже подходишь им.
– То если бы я убил тебя – моя кровь подошла бы?..
– Да.
– Нас оставят в покое когда-нибудь?..
– Я не знаю…