Когда меня подобрали…
Когда меня первый раз подобрали…
Валявшегося в грязи отчаяния, в пыли мёртвых и уже дурно пахнущих надежд – мне было 17. В этом прекрасном возрасте – был подобран кусок непонятно чего, вытряхнут, вымыт, омытый благовониями. Помню, был май, когда я был чисто вымытый, обновлённый. Была пора полного озеленения. Вокруг всё полным ходом набирало обороты и шло к естественному обновлению и омоложению. То, что долгие, как кажется, месяцы просто обречено было на смерть – вновь ожило и не просто ожило, а начало всё заново. По-новому возрождаясь, не смотря на месяцы проведённые в состоянии смерти – оживало. И не просто оживало, а всем видом своим кричало! Кррриииичаааалооо, что живо! Что нет смерти! Я услышал эти крики, и так же, стал оживать, стал цвести, стал обновляться. Когда меня первый раз подобрали, отмыли, вычистили и приятными запахами покрыли – я стал новой жизни рад. Это уже не те, долгие месяцы холода и отсутствия листвы. Это не долгие месяцы одиночества и ненужности. Это что-то новое, уже пройденное другими ранее, но каждый раз новое для себя самого. И ведь ничего не меняется, не смотря на тысячелетия жизни человека. Обо всём написано, про всё сказано и спето. Всё изображено в искусстве разного рода. Всё это было, есть и будет. Но, оно пришло, и я переживаю по-новому, хоть и знаю, просто ЗНАЮ об этом. Но переживаю в первые. Меня подобрали, меня вымыли, меня поставили на ноги. Новым, чистым, я проживал жизнь не днями, неделями, а секундами, проведённым с подобравшей меня. Мне была подарена, в связи потери мамы… утраченная семь лет назад: ласка, нежность, внимание… В последствии, спустя несколько дней – обманут изменой, равнодушием и с первыми двадцатью отпечатками лезвий на руке и пристрастившись к гадостям, вносимых в тело тонким предметом - я упал вновь в глубокую яму и после падения – сразу пошёл дождь, что падая сверху моей новой могилы, ударами капель сыпал на меня уже не горстки земли, а комья грязи…
Когда меня в очередной раз подобрали…
Долгое время сидел я и кричал из могилы – старался поддержать ту, что плакала над могилой другого, такого, как и я… Только она была у могилы, где не было никого… Надгробие, цветы, имя, фотография, но его самого не был Он был жив, с той, кто его отмыл уже давно и его переодел. Но ему было мало быть живым. Он решил искусственно умереть, да бы быть умытым и омытым благовониями не только при жизни, но и в смерти. И он нашёл ту, которая верила в его смерть, которая приходила каждый день к его могиле, которая всегда приносила с собой чистые полотенца и свежую воду, чтоб его отмыть и оживить его. Говорила с ним. Она плакала, ждала его, переживала и всё чаще смотрела в даль, в которой видела, как он держась с ней за руки – идут по жизни в счастье и вечность жизни.
Долгое время я просто слушал её рассказы, её планы, её надежды, высказанные перед его могилой. Слыша, как она рада общению с ним, сидя своими ещё очень молодыми коленками на сырой земле – я подпевал из своей могилы, что так и есть. Жди его, старайся оживить его, у тебя получится его оживить. Хоть сам и знал, что пуста его могила, что нет там его, что жив он и совсем другая сейчас омывает его тело, совсем другая благовония свои на него выливает литрами… Спустя несколько дней, или недель, мне стало её жаль… Я стал ещё громче кричать, что нет там никого, что не стоит лить слёзы перед памятником и надгробием, где нет никого и не было. Что это просто гранит, под которым нет даже пустоты. Там просто никого нет и не стоит лить слёзы от того, что она верит, что там есть кто-то. Я то знал, что там нет никого, и не было. Я ведь рядом с этим липовым захоронением прожил три с половиной года. И в один прекрасный день, именно прекрасный день – она поверила мне и услышала мой голос ещё громче. И стала приходить ко мне. Вести беседы, делиться мыслями и чувствами, что были пролиты перед холодным гранитом, под которым то никого и не было. Спустя несколько недель – она предложила мне вылезти из могилы. И вытащила она меня, и отмыла меня и облила своими самыми лучшими благовониями. Мне было уже почти восемнадцать, когда она меня вытащила из могилы. И это были невероятно счастливые дни чистоты! Недели эти для меня казались всё той же вечностью, всё тем же чувством переживания каждой секундой! Но, вновь предан был я, мыслями о другой могиле, в которой не просто не было никого, а её просто не существовало. Лишь слова о могиле, но даже бутафорного захоронения не было… И ушла она, оскверняя максимум то, что недавно сама возродила. Дала жизнь. И упал вновь в могилу, с тридцатью отпечатками лезвий, с попытками прыгнуть в яму с высоты десятого этажа… вернувшись к гадостям, вносимых в тело тонким предметом и одурманенным грязной водой градусной… Упал вновь и притих… Перематывая раны и обливая их грязной водой и при этом всё чаще сдерживая тишину, в могиле своей… Были те, которым я пытался прошептать или скорее прохрипеть о том, что я рядом, но они отзывались далёким эхом и уходили…
Меня подобрали… Мне двадцать один… Все вокруг, все кто вокруг меня были похоронены – кричали мне, громко, что не стоит мне обращать внимание на ту, кто просто гуляла по кладбищу. Она просто гуляла, никого не звала, никого не искала. Она просто гуляла, молча проходя мимо оградок и столов. И как только она появлялась – все дружно замолкали… Лишь я один, под шиканье остальных – подавал голос. Соседи мне кричали: «Прекрати, идиот! Она дурная, она просто ходит среди нас! Не связывайся с ней!» А я не слышал их… Я слышал лишь её шаги и ни единого слова её не было проронено… Но, как-то она увидела, что рядом с моей могилой общаются периодически девушки. Сегодня одна, завтра другая, третья… Я слышал, как она проходила рядом, но не подходила ко мне. И в один из дней, я попросил никого не приходить. И никто не пришёл, лишь она проходя мимо меня – увидела, что я лежу на дне и рядом нет никого, тишина… Она подошла и спросила: «У тебя на надгробии написано, что ты любишь группу … ?» И я ответил «Да». Не замечая крики моих соседей – я пригласил её к себе. И вот мы вместе, в моей могиле, слушаем музыку приятную обоим и делимся мыслями, очень схожими. Это были ещё более невероятные год и три месяца!!! Мы сидели, иногда лежали в моей могиле и были одним целым. Она шептала мне, что мы рано или поздно выберемся ВМЕСТЕ из моей могилы, а я старательно и не смотря ни на что – укрывал её собой, чтоб на неё не падали комья грязи… Уже нашей общей.
Настало время, спустя год и три месяца – она устала делить со мной радость единой могилы. Она просто сказала, что хочет посмотреть, что там, на верху. Опиравшись на мои плечи – она вылезла из нашей могилы. Сверху ей помог осмотрщик кладбища. Она сказала, что всё хорошо, что осмотрится и вернётся, но слова осмотрщика – её убедили не возвращаться. В последствии, она и от него ушла. Ведь просто следил за покоем умерших, не жил толком, а просто следил за другим, кто под землёй….
А я остался… С более чем пяти десятью отпечатками лезвий на теле, с попытками прыгнуть в могилу с высоты моста, что воздвигнут над проезжей частью… вернувшись к гадостям, вносимых в тело тонким предметом и одурманенным грязной водой градусной…
Так я и сидел в могиле, долго…
Мне было без месяца двадцать три, ко мне стала приходить девушка. Она просто приходила и спускала мне еду. Она общалась со мной. Но, сама не хотела ко мне и не помогала вылезти из могилы. Два с половиной года она просто была той, кто приходил ко мне, делился новостями и изредка спуская мне еду. После появились и новые, которых заинтересовало наличие людей у моей могилы. Они так же стали приходить, тем самым выдавив ту, что два с половиной года мне приносила иногда еду.
Меня подобрали, мне было двадцать пять…
Она просто пришла и вытащила с такой скоростью, что я просто не успел опомниться. Даже не успел понять, что я уже не в яме. Она просто пришла и вытащила меня оттуда. Молча. И мне перестала интересна та, что два с половиной года иногда приносила мне еду. Ведь еда едой, но она не пыталась и не говорила, что меня вытащит. А эта девчонка, просто пришла и вырвала меня из ямы. Это был шаг, который я оценил невероятно сильно. Отдался, ну вот полностью, на сколько я мог. И ненавидела она меня потом и, проклинала и прогоняла, но всегда я рядом был, ибо вытащила она меня рывком и сразу. Не думая о будущем. Поэтому и старался защитить её так же, рывком и сразу. Не думая о будущем. И защищал…
Но однажды, угадайте… Она просто ушла, и ушла к живому, никогда не находящемуся в могиле. При этом, приходя ко мне, упавшему в глубину, с около сотни отпечатков лезвий на теле… и … потом просто пропала… без слов, без слов, о которых говорила. Без прошлых обещаний, что давала раньше…
Далее, была та, кто своими приходами – дала мне силы пусть и не полностью, но вылезти по плечи из своей могилы. Посмотреть какого оно там, в мире живых. В последствии, она вытащила меня полностью, и мы гуляли с ней по набережным. И попивая вино – встречали проходящие мимо поезда, что по нашей просьбе давали гудок состава в ночь. Мы проводили с ней не одну ночь на её подоконнике. Размышляя о жизни, поведениях людей. О том, что я оказывается схож с одним знаменитым парнем, что создаёт невероятное своими словами и музыкой… Только он Андрей, а я Александр… Она всегда была той, кто так и остался не раскрытой книгой… Той, кто навсегда остался на стороне от меня, но при этом не уходя от меня…
После, прошло ещё несколько слушателей мимо моей могилы…
Но…
Пришла та, ради которой я сам стал стараться выбраться из могилы!
Честно признаюсь, я и сам не знаю толком, почему именно так. Но, когда она просто проходила мимо моей могилы – я почувствовал, что мне очень нужно наверх.
И в задницу ошибки прошлого, и пошли они – опыт и знания! Я хочу на верх. Я слышу её… Пусть и слова её остаются не понятны, но мне так хочется вылезти… И я не понимаю её, и она меня не может расслышать… Но… Так к ней потянуло, что нет больше мне преград! Я к ней и плевать, что будет дальше! Лишь бы с ней, лишь бы к ней!
Она не подбирала меня… И я не трогал её… Просто, мне захотелось самому выбраться из могилы к ней! И увидев меня, грязного, пахнущего уже не просто мёртвыми надеждами – а давно уже сгнившими… Она просто протянула мне руку… Она не старалась вытереть и отмыть меня… Она просто взяла и прикоснулась к моей груди… И я сам, стал мыться, поливать себя благовониями! Я бросил прошлые мои воскрешения, бросил более чем восемь десятков отпечатков лезвий на теле, попытки прыгнуть в могилу с высоты моста или десятого этажа! Бросил гадости, вносимые в тело тонким предметом и дурман грязной водой градусной… Бросил всё, только благодаря её силе, что в ней живёт. И бросил не зря. Это был самый, самый-самый невероятно счастливый год. Когда я ни на миг не подходил к своей могиле. Год, что был даже более чем вечность! Год, который мне дал чувство жизни! Полноценной, жизни в которой было всё то, чего я был лишён все годы! Мне был двадцать семь, когда я сам захотел вылезти из могилы, Благодаря тебе… Но, ты ушла… И у меня теперь свыше ста пятидесяти отпечатков лезвий на теле… И один от, который я могу называть лишь твоим именем… Это тот, кто был выжжен с твоим именем на устах… Это тот, шрам, о котором я говорил раньше, но ты увидела лишь спустя неделю… Это крест, что выжжен был химически – теперь твой.
Все мои шрамы – говорят о тех, кто меня подбирал.
И лишь тот шрам, который самый яркий и самый чёткий и самый большой – это ты. Ты, Любимая… И нет твоей вины в этом. Хрен с ним, со шрамом… Этот шрам, показатель того, что есть ещё люди, ради которых Хочется вылезти самим из ямы, из которой казалось бы, не возможно вылезти. Этот шрам – твоя победа. Показатель того, что ты не такая уж и простая. Показатель того, что ты намного больше, чем сама о себе думаешь. Ты невероятный человек… Ты самый сильный человек… Ты… После тебя не хочется в яму и не хочется сидеть в надеждах о будущих посетителях… С тобой и после тебя – уже не нужен никто…
И будут те, кто будут похожи на тебя, но...
«Она меня полюбит, как и ты,
Она сама взойдёт ко мне на ложе.
Возьму её и в море утоплю
За то, что я ещё тебя люблю.»
Агата Кристи - На дне
Когда меня подобрала Любимая…