«И на устах его печать…»
Через несколько дней после гибели Пушкина по всему Петербургу разошлось стихотворение М.Ю. Лермонтова «Смерть поэта».
Кончалось стихотворение строфой:
Замолкли звуки чудных песен,
Не раздаваться им опять:
Приют певца угрюм и тесен,
И на устах его печать.
Сегодня мы воспринимаем последнюю строчку в буквальном смысле: смерть наложила печать на уста поэта, которые никогда больше не разомкнутся.
Но Лермонтов писал не об этом. Он имел ввиду совсем другое.
Через 45 минут после кончины Пушкина в дом на Мойке явился Дубельт – начальник штаба корпуса жандармов. Он лично пронумеровал красными чернилами все бумаги поэта и опечатал своей печатью.
Подобная дерзость и бестактность жандарма возбудила общественное мнение. Просвещенное общество роптало. Ведь в столе у Пушкина осталось много неопубликованных вещей, он весь был в творческих планах. И вот теперь на все это наложена казенная печать.
Лермонтов был возмущен не менее других, вот откуда появилась эта строчка: «И на устах его печать».
Подтверждает эту версию маленькая деталь. В черновике напротив этой строчки Лермонтов нарисовал профиль немолодого человека с неприятным лицом и тяжелым подозрительным взглядом.
В наши дни И. Фейнберг разгадал тайну рисунка. Дубельт!
А.И. Герцен в «Былом и думах» писал: «Дубельт… умнее всех среди третьего и всех трех отделений собственной канцелярии».
У Пушкина и Лермонтова был достойный противник.
Но у судьбы свои гримасы.
Пройдет несколько лет, и младшая дочь Пушкина Наталья выйдет замуж за сына Дубельта.
Брак их будет несчастливым.