Тамерлан. Главы 5 и 6

                Глава 5

     На казахской стороне все прошло без происшествий. Когда они отъехали от контрольно-пропускного пункта, Ольга перевела дух, а Александр стал выпускать пар.
     - Козел! Восемь детей у него. А мне какое дело сколько у него детей и что они все хотят есть? Я их не строгал! Год ездить мы можем! Да я больше сюда ни ногой! Черт нас понес в этот Казахстан! Поиграли в благородство. – Он повернулся, и кинул сердитый взгляд на Ольгу.
    - Я тебе говорил, что не надо ехать, - вступил в разговор Виктор, - так нет, как она доедет? Как она доедет? Она-то доедет, а вот мы сто пятьдесят долларов в момент потеряли. Они, что у нас лишние были?  Ты мне лучше вот что скажи, как это у нас так получилось, что в аэропорту нам не поставили штамп в паспорт, о том, что мы въехали в Кыргызстан? Получается, он прав? Мы из России вылетели, штамп Шереметьево стоит, а Киргизию не влетели? Получается, действительно незаконно проникли на их территорию. Хорошо, хоть деньги взял. А мог бы действительно в тюрьму отвезти. Судили бы, как шпионов. Ладно, забудь об этих долларах. Считай, что их не было.
     Ольга молчала. Они еще минут двадцать возмущались, ругались, потом затихли. Ольга за это время не проронила ни слова. Она просто радовалась тому, что для нее все сложилось так благополучно. Ее паспорт вообще никто не смотрел. У нее-то там штамп узбекский стоит и все. То есть в  страну она тоже проникла нелегально. Это так и было на самом деле. Но, в любом случает,  отдавать им деньги, которые они дали, как взятку, она не собиралась. Они сами решили ее отвезти, она не просила и тем более не настаивала. Пограничник, конечно, еще тот жук, но  у каждого в этой жизни свои возможности заработка. 
     - Долго еще ехать? – поинтересовался   у Ольги, часа три спустя  Виктор.
     Ольга сделала вид, что не услышала его вопроса. Откуда она знала, долго ехать или нет, если ни разу здесь не была. Но говорить об этом было нельзя, поэтому, она просто проигнорировала его вопрос.
      Она так устала от постоянной необходимости лгать, обманывать, скрывать что-то. Как, оказывается это тяжело. Говорить правду намного легче, хотя, не всегда это приятно и безопасно. Да, что же  это получается? Врать плохо, но и говорить правду тоже не лучше? Какая все же жизнь сложная штука. Сколько в ней всяких подводных течений, камней, ям, буреломов. Все время надо быть начеку, чтобы не споткнуться, и не упасть, а упав, не полететь в пропасть.  А пропасть – это соблазны, которых так много и в которых так легко потерять себя и не только себя, но и жизнь. Кто-то уходит от житейских проблем при помощи спиртного, кто-то при помощи наркотиков. И у тех и у других в конце тоннеля только темнота и тупик. Кто-то пускается в загулы, и меняет партнеров, как перчатки. Но их тоже в конце тоннеля ожидает пусть и не темнота, но все тот, же тупик и опустошение вкупе с разочарованием, а в конечном итоге  водка, наркотики и как результат все  та же, темнота. Кто-то ищет удачу за игровым столом, проигрывая все,  даже детские вещи и вынося из дома последнюю копейку. И в результате все та же опустошенность, в большинстве случаев суицид и темнота. Кто-то сознательно рискует жизнью, играя с ней в рулетку, так как серая и беспросветная жизнь становиться невыносимой. Выброс адреналина на какое-то время окрашивает их жизнь яркими красками. Но со временем краски тускнеют, и вновь остается один серый цвет. И все повторяется – тоннель, тупик и темнота. 
    Счастливы те, кто может плевать на соблазны. Это сильные люди. Неудачи только закаляют их, а не ломают. Они принимают это как урок, а не наказание  и идут дальше.  Они находят в этой жизни что-то такое, что цепляет их, заставляет радоваться жизни без допингов. Это может быть дело, увлечение, хобби. И все это не разрушает, а возвышает.  Как она завидует людям, которые  могут  думать, говорить,  и поступать так, как считают нужным, не оглядываясь ни на кого и веря только в себя и свою звезду.
     - Ну, вот, подъезжаем. Осталось пять километров. - Александр мотнул головой в сторону щита, на котором была написана информация о  направлениях и указатели.
     - Куда тебя везти? Теперь уже показывай сама.
     - Я, надеюсь, ты нас пригласишь на чашечку чая, со сном до утра? – повернулся к ней Виктор, - или мы не заслужили постоя и прокорма?
     - Конечно, заслужили, - закивала Ольга, - я покажу.
     Вот это то, о чем она сейчас только что думала. Опять надо врать, выкручиваться, говорить не то, что думаешь. Ей на пути попадаются не плохие люди. Сергей, Валя, эти вот Александр с Виктором, а до этого Зухра. И всех их она обидела или обидит. Они будут считать ее неблагодарной, лживой, непорядочной. Но делать нечего.
     Они въехали в черту города. Александр притормозил:   - Теперь, куда?
     - Сейчас прямо, до центра, а потом направо.
     - Так вы не к родителям на дачу, разве?
     - Нет, вначале домой. Надо вещи взять, позвонить, а потом уже к родителям.
     - Как скажете. – Александр пожал плечами, и они медленно тронулись в сторону центра.
     - Ух, ты, какая усадьба! – воскликнул Виктор, - это что?
     Ольга посмотрела налево. Там на возвышении был построен целый городок состоящий из дворцов,  домов, домиков, фонтанов, парка, вымощенных дорожек с фонарями.  Розовый кирпич, бежевый кирпич. Очень вычурная архитектура и украшения в виде животных, звезд, ажурных вставок на стенах.
      - Это…, это дача Назарбаева.
      - Да? – удивился Виктор. – Он же вроде в Астане живет.
      - Живет в Астане, а отдыхает здесь.
      - Понятно, - как-то неуверенно протянул Виктор. – А это, что?
      - Где?
      - Ну, вот из стекла, голубое.
      - Это, это бизнес центр.
       - А написано, банк.
       - Ну и банк тоже.
       Ольга начала нервничать. Вопросы Виктора выбивали ее из колеи. Надо было думать, как и где сбежать от этой «парочки», а тут один вопрос за другим.   
     - Правильно едем? – Александр кинул быстрый взгляд в зеркало на Ольгу.
     - Да, да, правильно. Еще немного и поворот.
     И тут она увидела большой Торговый центр. Это был выход из положения. На доме она увидела табличку ул. Абая.
     - Вот здесь остановите, пожалуйста.
     - Что случилось?
     - Я на секунду забегу вот в этот дом, - она показала дом рядом с Торговым центром, - здесь на Абая  руководитель группы нашей живет.   Его жена в декретном отпуске, с ребенком сидит. Скажу ей, что я нашлась, может, даже сразу наберем его, переговорю,  и поедем.
     Александр остановил машину, и хотел было что-то сказать, но Ольга не дала ему этого шанса. Она быстро выскочила из машины и побежала в сторону дома. Добежав до подъезда, она резко повернула вправо за дом. Оббежав его с торца, она вбежала в Торговый центр. Пробежав его насквозь, она выскочила с другой стороны. Перебежав через дорогу, она заскочила в подъезд, из которого выходила девочка лет десяти.  Поднявшись на второй этаж, Ольга выглянула в окно. Из Торгового центра выскочил Виктор, и начал озираться по сторонам. Он стоял минут десять, потом, снова вошел в Торговый центр. Ольга перевела дух. Она постоит тут еще минут двадцать. Береженого, Бог бережет. Не будут же они тут стоять вечно? Они поедут на Медео. А ей надо привести себя в порядок, отдохнуть, а после уже заниматься делами. А для этого, надо устроиться куда-то в гостиницу, помыться, купить себе что-то из одежды и белья. Это уже ни на что не годно.
    - Вы кого-то ждете, милая?
    Вопрос прозвучал так неожиданно, что Ольга вздрогнула. Она даже не слышала, чтобы открывалась дверь. Резко обернувшись, она увидела маленькую, худенькую, седенькую старушку, которая стояла на пороге своей квартиры и с любопытством смотрела на нее.
    - Вы к кому пришли? К Диме? Так его нет. Он уехал в командировку. Дурит девушкам головы, - она покачала головой, - а они и рады. Бабник он. Что вы все в нем находите? С лица-то воды не пить. Оболочка его красива, да только в душе и сердце пустота. Так, что ступай с Богом. Он только через неделю вернется.
    Чувствовалось, что бабуле очень хочется поговорить. Скучно ей, а тут такое развлечение.
    - Правда? – Ольга сделала огорченное лицо, - а мне казалось, что он такой хороший.
    Весь разговор был ей на руку. Надо было потянуть время, и бабуля давала ей этот шанс.
     - Хороший, - засмеялась дребезжащим голоском бабуля, -  когда спит. Сколь я, таких как ты здесь перевидала! Немерянно.  Он доле месяца ни с одной не гуляет. Разнообразия ищет. Говорил мне, что до женитьбы нагуляется  вволю, а потом уж примерным станет. Только ежели человек  сызмальства разболтанный, то таким  до смерти  и останется. Я вон сколь лет прожила, почти девяносто, - она на минуту задумалась, - через три года будет, никогда не видала, чтобы человек был, был плохим и вдруг хорошим стал. Ежели червоточина в ём есть, то она с годами только больше станет. Беги от него. Ты девка вроде хорошая, красивая, не орешь, как другие, не материшься, не ревешь белугой. Найдешь себе еще нормального мужика. А с этим только горя нахлебаешься, да слез не оберешься. Так, что иди милая. Иди.
     - Спасибо вам, - закивала Ольга, - мы-то ведь и встретились всего два раза с Димой. Спасибо, что предупредили. Пошла я.
    Ольга прикинула, что прошло минут десять, не больше, но оставаться здесь дольше было бы уже подозрительно. Бабуля видно еще тот Штирлиц. Ей скучно, она сидит у окна смотрит, кто, куда и с кем пошел, да слушает, что на площадке делается. Этот Дима видимо еще тот ходок, девчонки здесь его караулят, рыдают, а для бабки это развлечение, общение. Поговорит, поругает, пожалеет и вроде при деле.
     - Иди  с Богом. Иди, - махнула бабуля, и закрыла за собой дверь.
     Ольга было хотела остаться на площадке, потом поняла, что бабулька никуда не ушла. Она стоит у двери слушает, а может, и смотрит в дверной глазок. Значит, надо спускаться вниз. Она быстро сбежала по ступенькам, и остановилась. Ей подумалось, что она ведь может открыть дверь, хлопнуть ею, но не выходить на улицу. Постоит здесь, - она огляделась, - под лестницей. Да, именно там.
     Она открыла дверь, сильно хлопнула ею, и спряталась под пролет лестницы. Минут десять переждет и можно выходить. Она привалилась к стене, и закрыла глаза. Спустя минуты три, она, услышала, как наверху открылась дверь, и по ступенькам зашуршали тапочки. Это была не уличная обувь, а именно тапочки. Кто-то спускался вниз. Ольга затаилась. Хотя, таись не таись, но если человек не выходит, а идет к почтовым ящикам, то он ее обязательно увидит. Ладно, чего уж теперь,  как получится, так и получится. Будет на ходу выкручиваться, если возникнут вопросы. Шаги приближались, и через минуту на Ольгу глянули все те же любопытные старческие глаза.
     - Я так и подумала, - погрозила ей пальчиком бабка, - дверь-то хлопнула, а из подъезда никто не вышел. Ты думала хитрая, обманула бабку? – она засмеялась, - нет, меня голуба не проведешь. Значит, не поверила мне, ждешь таки ненаглядного? – Она разочарованно вздохнула, - такая же, как все те, ненормальная. Нечего здесь толочься. Иди, я сказала.
    Бабка схватила ее за плечо и потянула на себя. Она была маленькая, хрупкая, но руки  были такими цепкими и сильными, что Ольге не оставалось ничего другого, как подчиниться ей. Спустя несколько секунд, она уже стояла на улице и щурилась от яркого солнца.  Когда глаза привыкли к свету, она обвела все окрестности вокруг себя,  и с облегчением констатировала, что ни Александра, ни Виктора нигде не видать. Но в любом случае идти надо в другую сторону, чтобы избежать неожиданностей, а там она разберется.
    Где-то через квартал, она зашла в обменный пункт, поменяла немного долларов на тенге, взяла машину и попросила отвезти ее в хорошую, но не очень дорогую гостиницу. Главное, чтобы она была не далеко от центра города, но не на виду. Водитель, конечно, удивился такой просьбе, но, немного подумав, кивнул, и  тронул машину. Ольга внимательно смотрела по сторонам. Увидев бутик «МЕXX», она велела водителю притормозить. Через пятнадцать минут она уже сидела в машине с пакетами, в которых лежали блузка, две футболки, джинсы, и комплект нижнего белья. Машин  в городе было так много, что ей показалось, что она снова в Москве. Она обратила внимание на то, что практически каждая вторая машина была крутым «навороченным»  Джипом. Она отчего-то раньше считала, что казахи бедные люди. Степь, солончаки и юрты. Откуда же здесь будут деньги? Оказывается, она была не права. Красивый город, дорогие машины, хорошо одетые люди. Много молодежи, все смеются, улыбаются. Непривычно. В Москве народ хмурый, сердитый, особенно с утра. Все бегут, толкают друг друга. Огрызаются. Мат можно услышать и от водителя маршрутного такси и в метро и на улице и в магазине. Такое ощущение порой, что без мата народ уже не может связать предложения, и выразить свои мысли чувства. А здесь не видно молодежи с бутылками пива в руках.  Пока она шла до бутика и обратно, мимо нее прошло несколько групп молодежи, они разговаривали, смеялись, но, ни одного нецензурного слова она не услышала. Хотя это были ребята, а не девчонки. Странно. Водитель завернул во дворы, чуть проехал и остановился.
     - Приехали.
     Ольга, вышла из машины и посмотрела на здание, к которому они подъехали. Оно стояло во дворах жилых домов. Ольга насчитала десять этажей. Резные маленькие балкончики, стекло, мрамор розового цвета. Окна круглые, квадратные, нормальные, то есть разнокалиберные, но не портящие вид, а наоборот, делавшие дом оригинальным.  На вывеске Ольга прочла -   Отель «Казжол».
     Попросив водителя не уезжать (мало ли, а вдруг нет мест, или цена за проживание не подъемная), Ольга вошла в предупредительно распахнутые швейцаром двери.   Просторный холл, кожаные диваны, кресла, за стойкой две миловидные девушки. За их спинами на стене часы. Ольга насчитала семь. Они все показывали разное время. Вверху надписи. Лондон, Вашингтон, Москва, Токио. Ну, что ж удобно.
    - Слушаю Вас, - улыбнулась выжидающе одна из девушек.
    - Я бы хотела снять номер дня на два. Одноместный.
    - У нас есть, де-люкс, люкс.
    - Мне бы обычный, стандартный. Сколько он стоит?
    - Семьдесят пять долларов в сутки.
    - Хорошо, я согласна.
    Дороговато, конечно, но, по крайней мере, терпимо, не запредельно. Оформление не заняло большого количества времени. Номер ей выделили на третьем этаже. Комнатка метров пятнадцать, чуть вытянута в длину. В комнате: деревянная  кровать, тумбочка, на тумбочке телефон. Стол, на столе небольшой телевизор, встроенный холодильник, кресло, душевая кабина, даже балкончик есть. Что еще надо? Ольга быстро разделась, и юркнула в душевую кабину. Как приятно подставить лицо и тело тугим, обжигающим, оживляющим струям воды. Она потеряла счет времени. Все происходящее сейчас с ней можно было назвать  одним словом – блаженство. Ольга закрыла глаза, и отдалась окутывающей, омывающей  ее воде и пару полностью. Наконец, заставив себя перекрыть краны, она до красна растерла тело махровым большим полотенцем, высушила волосы феном, закуталась в халат и упала на кровать. Как хорошо! Если бы не надо было никуда ехать, никуда спешить, а лежать вот так, не думая ни о чем и дремать, или смотреть телевизор, переключая каналы и не останавливаясь ни на чем, просто так, потому, что так хочется.
    Ольга взяла пульт и щелкнула кнопкой. Показывали погоду. В Алма-Ате обещали хороший, солнечный, теплый день, без осадков. Днем до двадцати пяти градусов тепла, а ночью до семнадцати. Красота. Лето. Настоящее лето. В Москве порой в июле бывает холоднее.

     Глаза слипаются сами собой. Она снова у костра.  Разговор Амира Темура с Мирзо продолжается.   
     - Повелитель, можно последний вопрос?  А сейчас наша планета успокоилась? Больше не будет  потопа?
    - Ты задаешь глупый вопрос.   Разве ты не слышал о землетрясениях, которые уносят столько жизней каждый год?  А огромные волны, которые  смывают все на своем пути в Индийском океане. Я наблюдал их  во время похода на Индию. А ураганы, которые обрушиваются на наши земли, вырывая с корнем деревья и унося за собой людей?
    - То есть людям  до сих пор угрожает опасность?
    - Людям всегда угрожает опасность. Она повсюду. Ее можно ожидать с неба. Ее можно ожидать из недр Земли. С морей и океанов. От зверей и от людей. Человек окружен опасностями от рождения до кончины. Он не думает о земле, о природе, не бережет ее. Он думает только о том, как выжить. Но природа не терпит насилия над собой.  Когда терпение заканчивается…
    - Что тогда?
    - Тогда?  Тогда…
 
     - Точу ножи, точу ножи!
     Ольга проснулась от крика за окном. Она соскочила с кровати, подошла к окну и выглянула на улицу. По улице шел мужчина, на плече у него висело какое-то приспособление, похожее на прялку с колесом. Она как-то видела такую  в музее старины. Он громко кричал, останавливаясь напротив окон жилых домов, стоящих напротив отеля. Было светло, солнце заливало окна домов, ярким теплым светом. Редкие белые тучки пробегали по нереально голубому небу. Она бросила взгляд на часы, которые показывали восемь часов… утра! Она проспала весь вечер и всю ночь. Да, она заселилась вчера в шесть часов вечера. Приняла душ и прилегла. Нормально! Желудок недовольно заурчал, напомнив хозяйке, что вчера его оставили без ужина.
     - Сейчас пойдем завтракать, не урчи, - Ольга погладила живот, и засмеялась. Дожила. Уже начинает разговаривать со своими органами, как с живыми существами. Вот они последствия общения с дедом Азаматом  – Сейчас только умоюсь, зубы почищу и пойдем.
     В ванной комнате она нашла разовую зубную щетку с маленьким тюбиком мятной пасты, мыло, расческу  и даже ушные палочки.  Приведя себя в порядок, она с удовольствием надела новые джинсы, чистую новую футболку и взяв талончик на питание, который ей вчера выдали при оформлении, спустилась на первый этаж в кафе.
     Кафе представляло собой два зала, один был выполнен в виде открытой веранды, в которой находилось много цветов, другой внутри здания, в котором висели большие плазменные телевизоры. С экранов неслась музыка, но не громкая, и как заметила Ольга не совпадающая с тем, о чем пели по музыкальному каналу певцы, открывавшие рот в телевизоре. Столы были накрыты кремовыми скатертями. Красивые тяжелые стулья, с большими спинками, ярко сияющие люстры, снующие официанты в бардовых одеждах, создавали приятное впечатление. Сразу было понятно, что это не столовка для завтрака, а ресторан для приема пищи.
     Стол был шведским, то есть можно было есть столько, сколько захочется и все, что находится на двух длинных столах, расположенных вдоль стены на открытой веранде. Это было то, что надо. Из большого количества еды в этом случае, всегда можно составить приличное меню, которое нравиться именно тебе. Ольга, вначале прошла мимо столов и посмотрела, что предлагается на завтрак. А на завтрак предлагалось так много и все такое вкусное, что у нее потекли слюнки, в буквальном смысле этого слова. Из холодных закусок и нарезка разных видов колбас, сыров и салат из свеклы, из моркови, из свежих овощей, по-видимому «Оливье», салат из свежей капусты с зеленым горошком, масло вперемежку с кусочками льда, блины обычные и фаршированные мясом и творогом. На горячее: сосиски, котлеты, рагу из овощей, рис, гречка, омлет, вареные яйца, запеканка, оладьи, каша овсяная и пшенная. В вазах фрукты, мюсли, орехи, изюм. В кувшинах налиты кефир, молоко, соки. А уж выпечки было столько, что захотелось взять все и сразу. Слоеные воздушные пирожки, самса, пирожные, ватрушки, домашнее печенье.
     Ольга взяла овсяную кашу, добавила туда орехи, изюм, курагу, кинула кусок сливочного масла. На другую тарелку наложила всего понемногу: сыра, пирожков, омлет, салаты, налила сок и принялась утолять зверский голод. Глаза оказались завидущие, а желудок маленький. Поэтому, вторая тарелка оказалась наполовину не тронутой, а до выпечки дело вообще не дошло. Выпив две чашки крепкого кофе, Ольга все же взяла с собой яблоко и две ватрушки и вернулась в номер. Взяв проспект об отеле, она узнала, что здесь есть сауна, бассейн, тренажерный зал, конференц-зал, ресторан, кафе, кафетерий и много еще чего. Поесть, она поела, а вот сходить поплавать, чтобы войти в тонус, минут через двадцать, тридцать можно. А после уже можно и ехать в горы. Кстати, надо узнать, как туда доехать и на чем можно доехать. Попрыгав оп каналам, она выключила телевизор и тут обнаружила, что идти в бассейн не в чем. Купальника-то нет. Это в озере можно было плавать в белье, а тут этот номер не пройдет. Значит, бассейн отпадает. А жаль. Хотя, нечего тянуть время, надо ехать. Она не  в отпуск сюда отдыхать приехала.
     Ольга спустилась на первый этаж и подошла к стойке администрации. Оказалось все очень просто и замечательно. Машины дежурят у Отеля круглосуточно. Стоимость проезда до Медео и на Чимбулак совсем маленькая. В переводе на рубли совсем смешная сумма. Что-то около двухсот рублей.  Ольга побежала одеваться. Администратор посоветовала ей взять теплые вещи, так как  в горах холодно, поэтому она взяла свитер и ветровку. Через пять минут она уже ехала в сторону гор. Водитель попался молчаливый, да и Ольге не особо хотелось разговаривать, поэтому пока не выехали из города, оба молчали. Когда дорога серпантином пошла вверх, водитель сказал:
     - Я только до Медео еду.
     - Почему? – удивилась Ольга.
     - На Чимбулак дорога для моей машины не пригодна.  Двигатель надрывать не хочется. Слишком крутой подъем.
     - А как же я? Мы же с вами договаривались.
     - У Медео специальные машины дежурят. Берут не дорого. Доедите.
     Ну, вот и начались проблемы. А она только порадовалась. Пейзаж за окном был потрясающий. Впереди горы в снежных шапках, вокруг яркая зелень деревьев и кустарников, слепящее солнце, внизу горная бурная река. Машина медленно, но уверенно поднималась вверх. Начало закладывать уши.
     - Приехали.
     Они  въехали на стоянку, на которой стояло уже машин пять – шесть.
     - Это Медео, каток, - пояснил водитель, - выше смотровая площадка. Но вам, же надо на Чимбулак, поэтому на смотровую не поедем. Видите, машины стоят? Это ждут пассажиров. Давайте рассчитайтесь, и идите договариваться.
    Ольга отдала деньги вышла из машины. Водитель сразу уехал. Ольга огляделась. У входа на каток расположилось кафе под яркими красными зонтиками. Народу в кафе было мало. За одним столиком три человека и за другим двое. Стало зябко. Ольга достала ветровку и накинула на плечи. Один из мужчин, сидящих за столиком, встал, и направился в сторону Ольги. Это был грузный пожилой казах.
     - Тебе на Чимбулак, дочка, или на каток приехала?
     - На Чимбулак.
     - Будем еще пассажиров ждать или одна поедешь?
     - А зачем ждать?
     - Дешевле будет. А так одна платить за дорогу будешь.
    - А много?
    - Платить-то? Если туда и обратно, то дешевле. Четыре тысячи тенге. Если только туда, то три тысячи тенге.
    - А почему такая разница?
    - Ну, если ты только на канатке прокатиться, это полчаса, да чаю попить, еще полчаса, то и я передохну и не порожняком поеду. А если надолго, то хотя бы часть заработка компенсирую. Порожняком-то ехать неохота. Только деньги вперед, а то есть такие, скажут на час, заплатят две тысячи, а сами часа на три в горы уйдут.
    - Хорошо, давайте только туда, а если не уедите до моего возвращения, то потом и разберемся.
    - Договорились. Садись, - он махнул рукой в сторону Джипа. – На смотровой площадке будем останавливаться?
    - А что там?
     - Там? – водитель удивился, - там то, ради чего сюда приезжают. Красивый вид на горы, плотина, вид на каток. А ты зачем едешь?
     - Я на Чимбулак собиралась, но на смотровой площадке давайте тоже остановимся. Я просто не знала, что еще что-то есть. Я здесь впервые, мне посоветовали, куда съездить надо, я и еду.
     Ольга подумала, что надо быть осторожней. Она явно со своим вопросом вызвала если не подозрение, то недоумение со стороны водителя.  Таких, выбивающихся из «общей стаи» запоминают. А ей  это совсем ни к чему.
     - А-а, тогда понятно. Я тебе все покажу, расскажу, пока будем ехать.
     - А сколько это будет стоить?
     - Да, несколько. Я поговорить люблю, а не с кем. Вот с тобой и поговорю. Здесь зимой и летом народу много, а весной практически никого.
     - А почему?
     - Ну, как почему? Зимой народ на лыжах с горы катается, на кругах, санках. Летом люди приезжают отдыхать, ставят палатки, живут, любуются на красоту, дышат свежим горным воздухом. А весной, что делать? Кататься уже снег не тот, а в палатке жить еще холодно. Ну, что, поехали?
     - Поехали.
     Они выехали со стоянки, и начали подниматься в гору. Буквально через минут пять, они остановились,  Ольга вышла из машины, и огляделась по сторонам. Вид действительно был таким, что захватывало дух. Вокруг величественные горы в белоснежных шапках, внизу с одной стороны дороги пропасть, с другой спуск и вид на каток, вверху необъятное, неправдоподобно синее небо, в котором ярко сияет солнце и воздух прохладный свежий, который хочется пить, как родниковую воду. 
      - Это платина, - махнул рукой в сторону пропасти водитель. – Ее давно строили, еще всем Союзом. До этого как-то пошел сель и чуть не смыл, и не скрыл под собой весь город. Здесь ведь горы, часто потряхивает. А в 1911 году было очень сильное землетрясение, весь город лежал в руинах. Знаешь, выстояла только церковь.
     - Какая церковь?
     - Православная. Ты не была в ней?
     - Нет. А где она?
     - А ты мусульманка или православная?
     Ольга пожала плечами. Она верила в Бога, но, в своего. А как это объяснишь? Она считала, что между Богом и человеком не может быть посредника.  Бог должен быть в душе. И уж тем более не понимала, что такое тайна исповеди? Почему она должна какому-то незнакомому ей человеку рассказывать о своих, так называемых, грехах? И как потом этот человек может отпустить ей эти грехи? Он же не Бог!  Хочешь выговориться, иди к психологу, позови друга, в конце концов, поговори сам с собой. И потом, если Земля одна и небо над ней одно и звезды одни и луна одна на всех, то почему Боги и вера у людей разные? Что, там где-то на небе далеко, может, на других планетах сидят разные Боги, и они между собой не общаются, враждуют и поэтому люди, верящие в них, тоже воюют, убивают друг друга из-за веры в этих богов, ненавидят друг друга?  А если это не так, то, значит, все эти разные веры придумали сами люди?  Почему мусульмане называют себя правоверными, а всех остальных неверными? То есть у них вера правильная, а у всех остальных неправильная что ли? Но верить надо в добро, честность, искренность, любовь к ближнему. Или на Земле есть другие ценности, кроме этих? И порицать тоже надо за злобу, ненависть, предательство, подлость, лицемерие, убийство. Или и в этом случае есть другие мотивы? Если нет, то почему тогда веры у людей разные? Католики, протестанты, христиане, мусульмане, буддисты, баптисты. Всех и не перечислить. Поэтому, Ольга и обращалась, если того требовали душа и сердце, к Богу напрямую. А какого он вероисповедания, она не задумывалась. Бог, он и есть Бог.
     - Я в Бога верю.
     - По-ня-т-но, - протянул казах, - значит, православная. Мы, мусульмане в Аллаха верим. Но я уважаю любую веру, лишь бы она была во благо.
     - Это хорошо. Я тоже.
     - Так, вот. Эта церковь была построена без единого гвоздя. Каким-то особенным способом бревна друг на друга клали. И эта церковь устояла. Все постройки разрушились, а она устояла. Так там, пока не возвели времянки, жили дети, оставшиеся в живых. Было еще холодно, взрослые-то ничего потерпят, а детишек жалко. Вот церковь этих детей и казахов и русских всех приютила. Поэтому у нас с русскими, никогда вражды не было. Места всем на земле хватит.  Правильно?
      - Правильно.
      - Ты обязательно сходи в эту церковь. Она сейчас снаружи такая красивая, яркая, а внутри теплая. Сама увидишь. Голубей там тьма тьмущая. Ребятня любит там их кормить, да бегать за ними. Я, хоть и мусульманин, но иногда хожу туда. В сквере посижу с внуками, на красоту полюбуюсь, голубей покормлю. Душой отдыхаю. В самой церкви, правда, два раза всего был. В детстве отец водил, рассказывал об этом землетрясении, и я внуков водил, тоже рассказывал. Чтоб людьми росли, а не отморозками. Так вот во второй раз наш город чуть сель не погубил. Поэтому, было принято решение о постройке плотины. Какое тут строительство шло! Сколько машин, экскаваторов, тракторов, людей нагнали. Со всего Союза. Теперь мы не боимся, живем спокойно, раз город и люди под такой защитой.
     Ольга оперлась о перила, и заглянула вниз. Отсюда все казалось игрушечно – маленьким, неправдоподобным. Да, какую же силищу надо иметь, чтобы взорвать, перекрыть горы? Построить все это. Человек, вроде мал, по сравнению с природой. Но если он начинает что-то делать, то и природа пасует перед его мощью и силой.
     - А теперь пошли на другую сторону. Видишь, внизу каток? Это Медео. Здесь все международные соревнования  конькобежные проводятся. Идеально чистый лед. А когда соревнований нет, то он работает, как обычный каток. Народ приезжает сюда отдохнуть, покататься на коньках, посидеть в кафе на воздухе. Что может быть лучше такого отдыха? Ты катаешься на коньках?
     - Немного.
     - Если хочешь, на обратной дороге могу завезти, и показать.
     - Посмотрим, - уклончиво ответила Ольга.
     Ольга посмотрела вниз. Большие гранитные ступени, с голубыми поручнями по бокам вели вниз. Внизу были расположены какие-то строения с ломаными линиями,   большая, овальная площадка с бело-голубым льдом, напоминавшая огромную тарелку, напротив бассейн  с ярко синей водой. По бокам трибуны и софиты. Со смотровой площадки вниз было никак не менее полутора-двух километров. Интересно, неужели кто-то спускается или поднимается по ним? Горы, окружавшие впадину, казались большим ползущим ящуром или динозавром с горбами.
     - Ну, что,  поехали?
     - Поехали.
    Дальше дорога пошла почти вертикально в гору. Стало щелкать в ушах, чуть тяжелее дышать. А вниз смотреть было вообще страшно. Машина гудела, пыхтела, сопела, как человек, тяжело идущий в гору. Теперь Ольга поняла, почему не поехал водитель из Алма-Аты.
     - Не бойся. Я по этому маршруту лет десять езжу. С закрытыми глазами могу везти. Я ведь до этого инженером на заводе машиностроительном работал. Завод закрыли, а новый не открыли. Куда бедному казаху пойти? Хорошо, машина была. Начал извозом заниматься. Подкопил деньжат, и купил этого «коня», - похлопал он рукой по рулю. Здесь работать в любом случае выгоднее. Не так устаешь и денег больше можно заработать, чем целый день по городу копейки зашибать.
     - А почему тогда все сюда не идут работать, возить туристов?
     - А кто же их сюда пустит? – засмеялся мужчина.  – Что ты, девочка, здесь мафия покруче итальянской.  Ты смотри по сторонам. Большей красоты нигде на земле не увидишь. Это особое место, отмеченное.
    - И чем оно особое?
    - Ты знаешь, здесь ведь лет пятьсот назад был Тамерлан со своим войском.
    Ольга вздрогнула. Сердце забилось с удвоенной силой, руки предательски задрожали. Почему он сказал про Тамерлана?  Он знает, зачем она едет сюда? Кто он? Друг или враг? А главное, что делать?  Неужели попалась?
    - Ты знаешь, кто такой Тамерлан?
    - Нет.
    - Ну, конечно, откуда тебе знать? Сейчас молодежь больше об Америке знает, чем о своей истории. В тебе же течет узбекская кровь?
    Ольга сжалась. Теперь у нее уже не было сомнений в том, что этот человек знает, кто она и зачем едет на эту гору. Интересно, когда он откроется ей полностью? И что потребует?
     - Чего молчишь? Не знаешь что ли своих корней?
     - Почему, знаю. Есть.
     - Ну вот, у меня глаз – алмаз. Так вот, Тамерлан тоже был узбеком. Правда, не чистым. Там была и монгольская кровь, и даже говорят еврейская.
     - Еврейская? – удивилась Ольга.
     - Да. А что тут удивительного? Мы все произошли от Адама и Евы. А они были евреями.
     - Первый раз об этом слышу.
     - Ну, ты много еще чего не слышала в своей жизни, и много чего не знаешь. Ты слышала что-нибудь … О черт! – выругался он, с силой хлопнув рукой по рулю и остановил машину.
     - Что случилось? – испугалась Ольга.
     - Случилось! – в сердцах отозвался водитель, - приехали, вылезай!
     - Зачем? – Тело Ольги онемело от страха. Они одни в горах. Ни одной машины поблизости не наблюдается. Людей нет. Что он собирается с ней делать? Убьет, сбросит в пропасть, и никто не узнает, где она и, что с ней. Может, выскочить и побежать? Хотя, куда тут убежишь. Кричать? Что толку? Все равно никто не услышит.
    - Затем, что машина сломалась!  Хорошо еще хоть увидел во время. Тормоза полетели. Спускаешься, каждый раз на тормозах, вот и не выдерживают. Чувствую, что-то не то. Педаль проваливаться начала. Хорошо, во  время сообразил. А то, катились бы с тобой сейчас кубарем в пропасть. Но ты не волнуйся. Сейчас машина пойдет, я тебя подсажу, договорюсь. А, хочешь, можешь прогуляться. Тут идти осталось минут пятнадцать. За поворотом уже Туристический комплекс, а там и канатка и кафе.
     - Я пойду,- обрадовалась Ольга. Напряжение стало понемногу спадать. Мнительная идиотка. Напридумывала сама себе черт знает что. Сама себя до смерти напугала. А оказалось, нормальный мужик. И к ней лично ничего такого не имеет. А поломка машины для  нее  была как раз на руку. Ничего никому не надо объяснять и никто не увидит, куда она пойдет и куда свернет. – Хотите,  я там скажу, чтоб вам помощь вызвали?
     - Нет,- махнул рукой водитель, - я сейчас сам в службу сервиса позвоню, и буду ждать. На, - он, протянул ей тысячу тенге.
     - Зачем? Не надо.
     - Ну, я же тебя не довез.
     - Зато сколько интересного  рассказали. Оставьте себе, спасибо!
     - Хоп! Хоп! – заулыбался водитель.
     - Что, - не поняла Ольга.
     - Спасибо, говорю. На востоке, когда человек хочет сказать спасибо или что все устраивает, говорит хоп. Не знала?
     - Нет. Ладно, хоп! -   Ольга помахала ему рукой, и быстрым шагом направилась вверх по дороге. Завернув за поворот, она остановилась, спустилась  через ограждение немного вниз, села за большое раскидистое дерево  с крупными мощными ветвями и закрыла глаза. Надо было немного расслабиться после стресса, для того, чтобы потом сосредоточиться,и вспомнить карту.
     Солнце пригревало, но жарко не было. Температура воздуха была не более 12-15 градусов со знаком плюс. Ольга закрыла глаза, подставила лицо солнечным лучам, и попыталась расслабиться, но перед глазами мелькали, и мелькали дорога, обрывы, кустарники, деревья, снежные шапки гор. Не получается расслабиться. Она открыла глаза и начала смотреть на зеленую сочную траву. Говорят, что зеленый цвет успокаивает. Посмотрев, минут пять, она снова закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться, но ничего не получилось. Пред глазами прыгали какие-то круги, змейки, точки. Наверное, от солнца, уж слишком ярким оно было. Значит, надо вспоминать с открытыми глазами. Надо просто уйти в себя и не замечать ничего вокруг себя. Но не замечать, тоже не получалось. Вокруг была такая нереальная красота. Ольге казалось, что она одна на всем белом свете и никого больше нет. Есть небо, есть солнце, есть горы, трава, природа и она. Ну, что ж, она не будет бороться с собой. Ничего не горит. Она посидит столько, сколько надо для того, чтобы мозг и тело пришли в норму. После все вспомнится, и решится само собой.
     Послышался шум двигателя машины. Практически напротив того места, где сидела Ольга, машина остановилась и послышались громкие мужские голоса.
     - Ну, чего ты остановился? Поехали, давай, а то потеряем ее.
     - Да куда она денется? Этот  дед-казах  сказал, что она только минут десять назад ушла. Идет к канатке. Не дергайся. Куда она денется с подводной лодки? Главное, что нашли ее, остальное мелочи жизни. Сейчас отолью и поедем.
     - Да. Я думал, мы ее потеряли окончательно и бесповоротно. Везде опаздываем буквально на полшага. Вроде вот она, догнали. Бац, а ее уже  и след простыл. Как она от нас в Киргизии смылась. Молодец, девка. Шустрая. Если бы не эти два лоха, которые вчера ее искали по всему городу, и спрашивали о ней всех подряд, то мы могли бы ее упустить.
     - Хорошо, хоть приблизительный путь знаем. Ладно, поехали.
     Пока они говорили, она сидела, боясь вздохнуть, и выдохнуть. Она в буквальном смысле слова превратилась в соляной столб. Кровь словно схлынула куда-то, ушла из тела.  Стало холодно и страшно. Конечно же,  узнать  голоса Абдулатифа и Бабура не составило большого труда.  Хлопнули дверцы машины, и через минуту снова вокруг стояла звенящая тишина. Ольга медленно выдохнула, и попробовала пошевелиться. Руки были ледяные. Она попробовала пошевелить пальцами, но ничего не получилось.
     Так, надо успокоиться. Они ее не видели. Если бы она не спустилась отдохнуть, то сейчас была бы в руках у этих подонков. Надо что-то делать и срочно. Они проедут, расспросят людей, поймут, что она не приходила к канатке и вернуться обратно. Ольга огляделась по сторонам, и с грустью поняла, что особого выбора нет. Надо, либо спускаться вниз, по обрыву, но тогда ее будет хорошо видно даже издалека. Либо забираться на дерево, под которым она сидит, и пытаться отсидеться там до темноты, а потом уже спускаться вниз, и искать укрытие, хотя бы на какое-то время. Плохо, что в сумочке опять кроме двух шоколадных батончиков, которые она теперь носит с собой обязательно и пол литровой бутылки воды, ничего нет, но даже на этом она сумеет продержаться дня два. Ей не привыкать.
     Ольга встала, помахала руками, размяла кисти, пока руки не стали теплыми, попрыгала, проверяя ноги, и только после этого приступила к осмотру дерева и местности. Кустарники есть, но хлипкие, за ними не спрячешься. Дерево. Листва, конечно,  еще слабенькая, но все же, есть. Зато ветви и отходящие от них веточки  мощные, и с виду очень надежные. Ну, что ж, физические упражнения еще никогда и не кому не вредили. А за последнее время ей столько пришлось ходить, бегать, плавать, прыгать, что лазанье по дереву, это по сравнению со всем остальным просто пустяки.
     Она ухватилась за самую низкую ветку, попробовала подтянуться, но у нее почему-то не получилось этого сделать. Тогда она обхватила ее ногами, и руками и попробовала медленно переместиться наверх по стволу. С большим трудом, но ей это удалось. Да, значит, она переоценила свои физические возможности и силы. Но главное результат, а он есть. Дальше уже пошло проще. Ветви были настолько большими, что она просто ходила по ним с одной на другую. Посредине дерева, не со стороны дороги, было дупло или расщелина  в стволе, так сразу не понять. Ольга с опаской заглянула туда. Мало ли. А, вдруг, там кто-то есть?  Она помахала внутри руками, покричала туда. Тишина. Значит, там пусто. Интересно, это дупло глубокое, широкое или нет?  Хорошо, если бы оно было таковым, тогда это идеальное место для того, чтобы переждать время и спрятаться от преследователей. Ольга уже опустила одну ногу  внутрь, и вдруг резко остановилась. А если это дупло вниз метра два, а то и больше, то,  как она потом оттуда выберется?  Как проверить? Ни палки, ни камня под рукой нет. Сумка! Она отцепила ремешок с одной стороны, и опустила сумку вниз. Сумка встала. Облегченно вздохнув, Ольга влезла в дупло. Оно было достаточно просторным, широким и вместительным. Ноги вытянуть, конечно, не получится, но можно сидеть, согнув их в коленях или даже лечь, согнувшись калачиком. То есть можно и поспать и просто посидеть. Супер! А, главное, этого дупла не видно снизу и с дороги, а для нее это хорошее укрытие и спасение. Теперь можно расслабиться, и подумать обо всем произошедшем спокойно.
     Получается, они все время шли за ней по пятам. А она считала, что перехитрила их, смогла скрыться. Да, они что-то говорили о приблизительном пути. Откуда они могут его знать, если она его не знает? Как такое может быть? Она узнает о том, куда ехать дальше, только достав и прочитав послание. Но ведь у них нет этих посланий, потому, что она их уничтожает каждый раз тут же. Странно. Если они знают путь, почему не пойдут сразу туда, где лежит окончательное распоряжение? Хотя, нет, они же сказали, приблизительный путь. То есть они знают страны, может даже города, но не знают точного места. Ладно, гадать можно долго, но ответ все равно знают только они. Сейчас надо думать, как быть дальше. Они отсюда не уйдут, это точно. И она сидеть в этом дупле не может бесконечно.  Но и подняться на гору, днем, когда светит солнце, как ей было указано, она тоже не может. Стоять днем на вершине горы? Это все равно, что сейчас пойти самой к этим двум  и сдаться на милость победителей.
     Выход. Выход. Должен быть какой-то выход. Пока человек жив, безвыходных ситуаций не бывает. Надо только очень захотеть его найти. Ночью. Почему нельзя это сделать ночью? Если это большие плиты, то их будет видно и ночью. Страшно. Конечно, страшно стоять ночью одной на вершине горы. Но другого-то выхода нет!  И потом, это не страшнее чем ночевать рядом с мумиями в пещере. Так, а если там со всех сторон эти плиты? А надо ведь идти только к тем, которые напротив солнца.  Тогда она ничего не найдет. Можно, конечно обойти все плиты вокруг, но, во-первых, это займет слишком много времени, а во-вторых, все же, надо ставить перед собой реальные задачи. Ночью вряд ли будет так хорошо видно вокруг, чтобы можно было отсчитывать плиты и видеть в них расщелины.  Так, но это ведь не главное препятствие. Главное, это то, что ей как-то надо еще подняться на вершину горы. Кантатная дорога ночью не работает, это точно. А как она читала в проспекте, в гостинице, на гору 3 уровня подъема. Ей надо на самый верхний, третий.  Значит, это очень далеко и высоко. Пешком, она вряд ли одолеет этот путь, тем более, ночью.  Снова тупик. Она устала от постоянных проблем, препятствий, неустроенности. Она устала! Вот возьмет и не пойдет никуда. Ни в гору, ни под гору. Она вернется в город, поедет в аэропорт, возьмет билет на первый рейс в Москву и полетит домой. Пошло все к черту! Надоело! Почему она должна мотаться по странам, лазить по горам, деревьям, спать, где попало, есть что попало, да еще и прятаться?    Все, решено! Она спускается вниз, едет в город, обедает в ресторане, и улетает.
     Ольга начала подниматься, чтобы выбраться из дупла, когда услышала натужный шум двигателя машины. Потом, машина остановилась, хлопнули дверцы, и послышались знакомые голоса.
     - Ну, и чего ты тут остановился?
     - А, что тебе здесь не нравиться? – голос Абдулатифа был раздраженным. Чувствовалось, что он еле сдерживается, чтобы не закричать.
     - Надо ехать на Медео.
     - Зачем?! Она где-то здесь! Раз, до комплекса не доходила и на канатке не поднималась, значит, она где-то здесь! Скорее всего, услышала шум машины, и спряталась переждать.
     - С чего, вдруг?
     - С того. Она баба. А ехать может черт знает кто. Да,  вот мы с тобой два придурка,  вышли из машины и орали на всю округу. Теперь она знает, что мы ее ищем и практически «на хвосте», поэтому будет еще осторожнее.   Если мы ее потеряли, я тебя пришибу!
     - А в чем  я-то виноват?
     - А кто дотерпеть не мог до нормального туалета?  Захотелось территорию пометить?
     - Да, найдем мы ее, куда она денется?     Раз ехала к канатке, значит ей на гору надо. Все равно ей самой не подняться наверх. Хотя, она ненормальная. Ты видел, из каких передряг она выбирается и куда снова попадает? А все равно идет.   Я ее даже где-то уважаю. Молодец, баба! Но от нас все равно не уйдет. Слышишь меня! – крикнул он во весь голос, - мы тебя достанем рано или поздно! Лучше сейчас выходи, если ты здесь. Мы тебя не тронем. Пойдем вместе. Ты отдашь нам то, что мы с Бабуром ищем,  и должны иметь по праву рождения, и гуляй себе дальше.
     - Как же, выйдет она к тебе. Ее уже и след простыл. Да тут и спрятаться негде. Единственное, где можно было бы, это под деревом или на дереве, но, ни там, ни там ее нет. А так все вокруг просматривается на километры вперед.
     - Так, куда же она тогда делась?  Не испарилась же.
     - Это и я хотел бы знать. Скорее всего, пока мы с тобой вверх ехали, она вниз поехала.
     - На чем?
     - Может, машина шла, она ее и тормознула?
     - А это мы сейчас с тобой проверим.  Этот таксист-казах скорее всего еще стоит, ждет эвакуатор. Вот у него мы и спросим.   Поехали.
      Дверцы машины снова хлопнули, взревел мотор и через минуту, вокруг  была тишина. Ольга перевела дыхание. Когда они заговорили о дереве, она испугалась, что вдруг, кто-то из них заберется на него, и увидит дупло. Но, слава Богу с земли его не видно, иначе…. Ладно, неблагодарное занятие думать о том что бы было, если бы…, а чего  бы не было. Надо думать, что делать дальше. Сейчас они доедут до таксиста, узнают, что она не возвращалась, и приедут сюда снова. Значит, надо быстро уходить.
     Ольга было уже начала выбираться из своего убежища, но   остановилась.  И начала сама себя ругать.  «Ну, ты и глупая гусыня!    Они же специально это говорили, тем более так громко, чтобы ты услышал, и попалась на их крючок. Скорее всего, они отъехали немного и заглушили машину. Стоит тебе сейчас выбраться наружу и побежать, они тут же   подъедут и кинуться вдогонку.  Поймать двум здоровым мужикам тебя, раз плюнуть. Соображать надо. Большенькая уже как-никак. Сиди и не высовывайся. На дерево они не полезут. Если сообразили бы, то сейчас ты не сидела бы здесь, а была у них в машине. А, раз не сообразили, то уже и не сообразят. Ложись и дремли или спи. До вечера времени еще много».
     И тут она услышала невдалеке, как снова заработал двигатель автомобиля. Звук рос, и приближался, стал громким, потом, потихоньку стал удаляться, удаляться  и вскоре совсем затих.  Значит, они снова поехали наверх. Ну, и пусть едут. Пусть считают, что она исчезла, испарилась. Нет ее.  А она отдохнет, успокоится, а потом решит, что делать дальше.   

      Глаза слипаются сами собой. Она снова у  того же костра.    Костер начинает затухать. Языки пламени уже не такие яркие и высокие. Ольга, нет,  это не Ольга - Мирзо протягивает руки к огню, пытаясь согреться. Холодно.  Амир Темур стоит невдалеке и смотрит на звездное небо, запрокинув голову.
    - Ты растревожил мне сердце своими вопросами. Сон больше не тревожит меня. Я снова бодр, и полон сил.  Смотри, какие звезды! Ты спрашивал, что бывает, когда   заканчивается терпение? Я знаю, что из-за моего особого отношения к тебе, многие стараются обидеть, унизить тебя, причинить боль. Когда у тебя заканчивается терпение, что тебе хочется?
     -  Все бросить. Уехать куда-нибудь, убежать. Забыть обо всем. А еще закричать,  стукнуть кого-нибудь. 
     -  Вот, видишь? Тоже самое, происходит и с землей. Она живая. Она дышит, живет, возмущается, страдает, как человек. И ей хочется сбросить с себя, разрушить все, что ей мешает жить спокойно. Отсюда и все землетрясения, наводнения, ураганы. Человек, это комар на теле земли. Что мы делаем, когда какое-то надоедливое насекомое достает нас?
    - Сбрасываем с себя или убиваем на себе.
    - Вот тебе и ответ на твой вопрос. Земля делает это же   самое с человеком.   
    - И какой выход? Как уберечь  и землю и человека на ней? 
    - Изменить свое отношение к земле и свои поступки. Нельзя только брать,  надо еще что-то и отдавать.   А пока, человек только берет.  То есть наносит раны. И я в том числе. Но боевые походы не бывают без разрушений, пожарищ, и пролитой крови.

     Ольга проснулась от того, что затекла правая половина тела. Она повозилась, устраиваясь поудобнее. Рассердилась, потому, что ничего не получилось, и начала разговор  выговаривать  сама себе, и оправдываться сама перед собой:
     - Сейчас меня волнует вот какой аспект. Давай поговорим о тебе.  Да, да, не удивляйся, именно о тебе. Ты делаешь много ошибок, из-за этого с тобой и происходит столько недоразумений. Почему ты решила, что одна сможешь выполнить возложенную на тебя миссию? Почему ты не стала искать союзника, помощника, о котором   говорил тебе Правитель? Ты ставишь под удар не только себя, но все дело. Очень важное дело. От миссии, возложенной на тебя, зависит жизнь миллионов людей. Ты нервничаешь, торопишься, не анализируешь свои поступки,  и из-за этого постоянно попадаешь в такие вот неприятные ситуации, как сейчас. Даже Абдулатиф объединился с Бабуром, чтобы найти то, ради чего они снова пришли на этот свет. А ведь они преследуют каждый свою цель. Они не друзья, а враги. Но ради достижения цели, они готовы терпеть друг друга какое-то время. Потом, они могут порвать друг другу глотки, но сейчас, они союзники. А два, это всегда больше,  чем один.  А ты одна.
    -    Да, как я могу узнать, кто союзник, а кто враг? Я считала Бабура другом, а он оказался врагом. А если я бы поверила ему?
    - Правитель говорил тебе, где искать друга. Бабур тебе сразу сказал, что его отлучили от семьи. А Правитель говорил тебе о друге именно из семьи. Но ты не пошла к семье. Ты сбежала в Самарканд.
     - Я видела дядюшку, он ничем не лучше Бабура и Абдулатифа.
     - А откуда ты знаешь, что он твой дядя?
    - Он сказал и Бабур.
    - Ты очень глупа и наивна. Тебе просто очень  профессионально и умно перекрыли доступ в семью.
    - Хорошо, хорошо, я наивная дура!  Но, почему ты говоришь мне об этом именно сейчас?! Где ты была раньше с твоими  советами и претензиями? Да и вообще, кто ты?
    - Я, это ты. Правда более умная половина…
 
     Ольга резко села, дернулась, и сильно ударилась головой о какой-то торчащий из ствола сучок. Она снова не могла понять: толи она спала, толи нет? С кем она говорила? Или это просто был разговор с собственным подсознанием? Говорят же, у кого, что болит, тот о том и говорит. Вот она со своим подсознанием  и общалась. Хотя, слишком уж ее подсознание (если это оно) много знает, о том, чего знать не может. Наверное, она действительно поступила необдуманно и опрометчиво, уехав из Ташкента ни с кем из родственников не увидавшись и не поговорив. Хотя, ее второе «лучшее» я, не так уж и право. Правитель говорил Мирзо, что ему не очень-то и понравились родственники мальчика. Она это хорошо помнит. Поэтому, она и решила не рисковать. Тем более «дядюшка»  был таким мерзким, что сразу отбил охоту знакомиться со всеми остальными членами семьи. Нет, она правильно сделала, что никого не потянула за собой в эту рискованную авантюру. Сейчас, она отвечает только за свою жизнь, а так бы пришлось отвечать и за чью-то еще. И потом, она делает все, что в ее силах. Хотя, это не она давала слово Правителю. И вообще, она ничего не помнит, и не знает о той жизни. Она – Ольга. И у нее своя жизнь. Конечно, она доведет это дело до конца. Не  в ее привычках останавливаться на полпути. Но не надо ее учить, и упрекать. Вот это уж точно вызовет только противодействие и обратную реакцию. Уж кто- кто,  а она себя знает. Бабушка все время пользовалась этим свойством характера внучки. И только когда Ольга подросла, она начала понимать эти хитрости.
     Ольга вспомнила, как бабушка, когда внучке было лет семь – восемь, глядя в телевизор, на танцующих бальные танцы детей, сказала:
    - Ольга, видишь, как кривляются? Смотри, не вздумай мне тоже так плясать. У них весь ум в ноги уходит.
     - Как это? – не поняла Ольга.
      - Ну, работают не головой, не мозгами, а ногами. Да и чего хорошего в этих танцах? Девчонки все наряженные, накрашенные. Мальчики прилизанные, в костюмах, галстуках, с таких лет. Нет, нам это не надо.
     Ольга села к телевизору и начал смотреть выступления маленьких танцоров. Они были такими красивыми! Они так двигались, улыбались. Ольге захотелось сейчас же побежать туда, где выступают эти танцоры и тут же, тут же начать учиться их мастерству. Она выпросилась все же у бабушки, и ее отдали на эти бальные танцы. Другое дело, что она быстро «перегорела». Но дело ведь не в этом, а в том, что бабушка добилась того, чего хотела. Она, как, оказалось, обожает, бальные танцы и смотрела по телевизору все выступления. Просто Ольга об этом не знала. Вернее не обращала внимания. Это уже потом, она вспомнила, как бабушка еще год назад уговаривала ее пойти на эти бальные танцы. Даже настаивала, но Ольга категорически отказалась. Танцевать с прилизанным выфранченным мальчиком? Надевать пачку и белые колготки?! Приседать, кланяться? Она же не сумасшедшая? 
     Ольга улыбнулась старым воспоминаниям. Она почти год проходила на эти танцы. Бабушка была счастлива. Потом, Ольга заболела в очередной раз и надолго, а выздоровев, уже не захотела возвращаться в студию. Пока она болела и лежала в кровати, от скуки она начала рисовать. Этот процесс так захватил ее, что  года два все свое свободное время она посвящала рисованию. Но потом и это увлечение перестало ее интересовать. Потом были другие увлечения. Но только сейчас Ольга поняла, что она всегда стремилась доказать именно самой себе, что она это может. Когда доказывала, интерес пропадал. Но на «слабо», она «купилась» все  же только раз.
     Сейчас,  ей нужен совет и поддержка, а не обвинения и разбор ее ошибок.  Что толку говорить о том, что надо было найти родственника-союзника? Где она его найдет, сидя на дереве? Неблагодарное занятие думать о том, что было бы, если бы….
     Ольга  приподнялась, и выглянула из своего убежища. Пока она спала, погода резко поменялась. Небо затянули тучи, солнце спряталось за них, поднялся ветер, похолодало. Короче, что такое не везет и как с ним бороться? Не хватало дождя или снега. Хорошо, ее предупредили в отеле, что наверху может быть холодно, и поэтому она взяла свитер и ветровку. Хотя,  они все равно не спасут от дождя или снега.
     Мало того, что эти двое здесь и охотятся за ней, как за дичью, которую надо подстрелить, так еще и погода преподносит свои сюрпризы.  Ладно, в любом случае надо решать, что делать дальше? Извечный вопрос человека, на который он ищет ответ, и не может его найти.  Чернышевский, тот вообще задал этот вопрос всему человечеству, написав книгу под этим названием «Что делать?». Правда, ответа скорее всего так и не получил, но разве в этом дело? Ответ на этот вопрос должен каждый дать сам себе. Любые советы здесь неуместны. Сколько людей, столько и мнений, сказал, кто-то умный. И он абсолютно прав. Что приемлемо для одного, абсолютно неприемлемо  для другого. Философствовать можно долго, но  решать надо сейчас. Есть два варианта. Первый – можно вернуться в отель и переждать там непогоду и протянуть время. Бабур с Абдулатифом в любом случае не будут сидеть на этой горе круглосуточно. Хотя, они могут разделиться. Один отдыхает, другой дежурит. Нет. Они не доверяют друг другу, и бояться друг друга. Они будут вместе. А если так, то день на третий, они вынуждены будут сделать перерыв в наблюдении. Организм потребует свое: сон, отдых, тепло. Значит, второй вариант – подъем на гору, даже и рассматриваться не будет. Но здесь возникает вторая проблема – как спуститься в город незамеченной? А если они ждут ее внизу, у Медео? Нет, не должны. Они уверены, что она пошла вверх и будут искать ее, и ждать  именно там. Значит, надо возвращаться. Лучше потерять день-другой, чем потерять все. Даже великие полководцы считали, что для того, чтобы выиграть сражение, победить, иногда надо отступить, сдать свои позиции, затаиться, набрать силы. А ей надо набраться сил, отдохнуть полноценно. Последнее время, она летит, едет, идет, бежит практически без остановки.
    Ольга выбралась наружу, и зябко передернула плечами. Порыв ветра заставил ее быстро застегнуть ветровку, поднять воротник и схватиться за ближайшую ветку, чтобы не упасть. Да, весна, она везде весна. Это летом, дождь прошел и снова солнце и тепло. Хотя, сейчас погода стала непредсказуемой и летом. Могут зарядить дожди на несколько дней или столбик термометра опуститься до 12-15 градусов. Мир перевернулся. Как говорят ученые, грядет глобальное потепление. Правда, пока это подтверждается только высказываниями этих самых ученых. Зима в этом году в Москве была такой холодной и снежной, что Ольге казалось, она живет не в столице, а где-то  на дальнем севере.
     Спустившись с дерева, Ольга огляделась по сторонам, выбирая дорогу. Вверху была трасса, внизу обрыв. Можно было по обрыву спуститься вниз к плотине, потом подняться вверх, и снова спуститься к Медео. А можно идти по дороге и попытаться поймать машину. Оба варианта не ахти, но выбирать надо именно из этих двух. Третьего варианта, к сожалению нет. Сидеть дня два на дереве, в дупле, это не вариант. Пройти пешком спуски и подъемы для нее не проблема. Проблема в том, что она будет на виду, как мишень на стрельбище. Все просматривается до плотины на много километров прекрасно. Выйти на дорогу самый хороший вариант, если бы не было преследователей. Но, они есть, и это факт. А где гарантия, что она выйдет «голосовать» и не нарвется именно на них? Такой уверенности нет. Что остается?  Остается рисковать и надеяться, что они ждут ее на горе, и не спускают  друг с  друга глаз.
     Ольга поднялась наверх, и быстро двинулась вниз, по направлению к Медео. Минут пять она шла в полной тишине, потом сзади послышался шум мотора. Прятаться было некуда, поэтому, Ольга продолжала идти, хотя сердце забилось в груди с такой силой, что казалось, выпрыгнет наружу. Машина, «Джип Ленд Ровер» большой, блестящий, новенький, как будто только с конвейера, проехал мимо нее, потом резко остановился. Из машины выглянул мужчина лет тридцати, и крикнул ей:
     - Девушка, вас подвезти? Или вы совершаете пешую прогулку? Дождь начинается. Промокните, садись в салон.
      Ольга с сомнением посмотрела и на мужчину и на эту махину. Мужчина, видимо понял ее нерешительность и боязнь, поэтому широко улыбнулся, и снова повторил приглашение:
     - Не бойтесь, я не кусаюсь и не маньяк. А вдвоем ехать даже веселее. Садитесь.
     Ольга решилась. Она быстро подошла к машине и открыла заднюю дверцу.
     - Я тут сяду.
     - Да, ради Бога! Сидите, где хотите. Только давайте разговаривать, а то я от этого безмолвия, гор и пустоты одурел. Меня Максимом зовут. А вас?
     - Ольга.
     - Красивое, имя. Вы знаете, что оно происходит от скандинавского Хельга?
     - Знаю.
     - Ну, и как?
     - Что, как?
     - Имя Вам подходит?
     - Мне, нравится.
     - Да, - протянул Максим, - имя круглое, а вы вся какая-то угольчатая. Не хотите разговаривать?
     - Почему?
      - Ну, этого я не знаю. Я у вас спрашиваю. Понимаете, я два дня не спал. Приехал сюда, бродил, смотрел, любовался, лазал по горам. Сейчас, надо ехать домой, а сил нет, засыпаю на ходу. Поэтому и прошу вас со мной разговаривать.
     - Ну, просто супер! Хорошо же я села. Пешком пусть холодно и долго, зато живой бы дошла, а здесь в тепле и комфорте, зато в любой момент, могу в пропасть скатится, вместе с вами и вашей машиной. Так, - решительно произнесла она, - остановите машину.
     - Да, нет, нет, - запротестовал Максим, - я нормально, уже лучше. Спать практически не хочется.
     - Вы меня не поняли. Выходите, и садитесь на заднее сидение, подремлите, а я сяду за руль. Права у меня есть, они с собой. Не бойтесь, я хорошо вожу машину. У меня водительский стаж уже больше пяти лет.
     Максим остановил машину, повернулся к Ольге и, с сомнением посмотрел на нее.
     - Точно, справитесь? Вы такая маленькая.
     - Точно, справлюсь.
     - Ну, давайте, попробуем. Только я на переднее сидение все же сяду, если вы не возражаете. Мне так будет спокойнее. Дорога здесь сложная, крутые повороты, спуски. Но, честно говоря, сил действительно, ни каких нет. Права покажите. Мне все же пока еще  тоже пожить хочется. Кстати, мне тридцать лет и я холост.
     - Рада за вас,- Ольга достала пластиковую карточку и помахала ей перед носом Максима.- Удостоверились? 
     -  Спасибо. Вы, как всегда лаконичны. Ну, я про возраст не спрашиваю. А о семейном положении может, просветите.
     - Ни к чему.
     - Ладно, - вздохнул Максим, - понял. Больше вопросов нет.
     Они вышли из машины, и пересели, каждый на свое место. Ольга медленно тронула машину, которая резво побежала вниз. Максим минуты три сидел напряденный и готовый в любой момент остановить Ольгу, но потом постепенно расслабился, и спустя еще несколько минут крепко спал и даже посапывал. Ольга облегченно вздохнула. Это просто подарок судьбы.  О таком она даже  и мечтать, не смела. Она была за рулем, хозяин спал, не мешал думать, и наблюдать за дорогой. Пока все было спокойно. Встречных машин не было. Дорога была пустынной. Ольга скосила глаза на спящего Максима. Как оказалось, мужчина он был видный. Густые темные волосы, черные длинные ресницы, прямой чуть крупноватый нос, твердые, четко очерченные губы, смуглое лицо. На щеках двух-трех дневная щетина, которая не портила его, а придавала лицу даже какую-то мужественность и суровость. Лицо было уставшим и обветренным. Под глазами синева. Крупный. Как заметила Ольга, когда они переходили с места на место, росту он был никак не менее 180, а весу, чуть больше, где-то 90 килограмм. Национальность так сразу определить сложно, но что-то восточное в его лице есть. Не казах и не киргиз, это точно. Глаза, как она успела разглядеть большие. На узбека тоже не похож. Не грузин, это точно. Армянин? Нос крупноват, но не слишком. Нет, не  армянин. У тех лица, а у этого почти квадратное.  Скорее всего, метис. Туркмен? Черты лица резкие, ярко выражены, смуглый. Ладно, гадай не гадай, все равно бесполезно. Да и какая ей разница?
    Странный мужчина. Доверил свою машину первой попавшейся на дороге девушке, жизнь ей свою доверил.  Сумка на заднем сидении, видимо с документами и деньгами. Спит, как ребенок. А если она мошенница, проходимка? Убьет, обкрадет, разобьет машину? Нет, мужчины все же это другая планета. И как им не понять женщин, так и женщинам никогда не понять мужчин. Она бы своего «мальчика» никому  не доверила. Взгляд упал на приборную доску, где лежали темные очки. Кепка с большим козырьком уютно устроилась на коленях Максима. Ольга осторожно взяла кепку, надела ее на голову, очки были чуть великоваты в дужках, но тоже ничего, держались. Кинув взгляд в зеркало заднего вида, она довольно улыбнулась. Козырек закрывал лицо, а очки глаза. Теперь, даже если она и встретится с машиной Бабура, то они ее не узнают. Тем более рядом мужчина сидит, а она за рулем.
     Довольная сама собой, Ольга даже начала напевать себе под нос песенку о том, что могут короли, а чего они не могут. Она проехала смотровую площадку, спустилась к Медео и поехала дальше к городу. Дождь все усиливался. Порывы ветра бросали тяжелые капли на лобовое стекло с такой силой, будто хотели разбить их, расплющить, вдавить. И капли бились, а потом подхваченные щетками размазывались по стеклу окончательно и бесповоротно. У Ольги мелькнула совсем уж идиотская мысль – интересно, а им больно, или нет? Говорят же, что вода живая. Она запоминает  информацию, и несет ее в себе долгие годы. Справа от дороги, чуть внизу неслась бурным потоком горная речушка, слева деревья стояли плотно и ровно, как часовые. Их ветви качались, дрожали, и гнулись к дороге, будто жалуясь Ольге на ненастную погоду. Ей подумалось, как хорошо, что она сейчас сидит в теплой машине, а не бредет по горам мокрая, замерзшая и несчастная.
     Максим всхрапнул, заворочался, но не проснулся. Он как-то по-детски почмокал губами, и снова затих. Ольга подъехала к выезду из заповедника. На въезде стояла будка, а в ней сидел человек, который собирал деньги, за въезд. На выезде никого не было. И тут Ольга увидела знакомую машину, а возле нее стоял…,  Александр. Кто сидел в машине, видно не было. Ольга даже непроизвольно притормозила, но потом быстро опомнилась и на скорости проехала мимо. Александр проводил машину внимательным взглядом. Мысли Ольги заметались в голове, как мухи в закрытой банке. Что он здесь делает? Выслеживает ее? Как он узнал, что она здесь? Из-за сумбура в голове, она чуть было не проехала на красный свет светофора. Резко затормозив, она кинула испуганный взгляд на Максима, но тот продолжал  спать. Пристегнутый ремнем безопасности, он лишь чуть дернулся вперед.  Ольга заставила себя успокоиться. И только после этого вспомнила, что Александр  говорил, что они с Виктором  отвезут ее, и заодно  посмотрят Медео. Видимо, они просто приехали на экскурсию. Погода, конечно не «гуляльная», но если у них нет времени, то сойдет и такая. Говорят, пуганая ворона куста боится, так и она боится всех, кто контактировал с ней хотя бы раз. Да, было бы смешно, тормознуть их машину, там наверху. Чтобы ей пришлось придумывать  на этот раз? Дача у родителей на Медео? Ладно, проехали, и забыли. Надо будить Максима. Города она не знает. Куда ему ехать тоже. Да и говорить о своем место проживании тоже не входило в планы Ольги. Может, остановить машину, выйти и уйти, пусть спит? Нет, так не хорошо. Человек помог ей, а она бросит его. А если сумку украдут? Или его из машины выкинут? Надо будить. Ольга остановила машину рядом с огромным торговым центром. Большая прогулочная площадка, площадка для парковки. Очень удобно. Скажет Максиму, что ей надо пробежаться по магазинам, зайдет в здание, а потом спустя минут двадцать возьмет такси и в гостиницу.
    - Максим, - потрясла она за плечо мужчину, - Максим, просыпайтесь, приехали.
    - Куда? – Максим открыл глаза, и непонимающим взглядом уставился на Ольгу. – Ты кто?
    - Человек.
    - А почему ты за рулем моей машины?
    - Вы, что, ничего не помните?
    Максим потряс головой, взъерошил волосы, резко выдохнул. Взгляд приобрел осмысленное выражение.
    - А, да, вспомнил. Вырубило меня капитально. Где мы?
     -  У торгового центра. Мне надо по магазинчикам пробежаться. Извините, но сидеть, ждать, пока вы выспитесь, у меня нет времени.
    - Конечно, - с сарказмом произнес Максим, - для женщины тряпки важнее всего. А тут какой-то сон незнакомого мужика. Сколько я проспал?
    - Минут тридцать. Для нормального, здорового мужчины, этого времени достаточно, чтобы восстановить свои силы – не осталась в долгу Ольга.
    Максим рассмеялся, - Один-один. Уели меня. Слушайте, есть зверски хочется. Пойдемте, перекусим. Здесь хорошие ресторанчики. Есть японская кухня, есть итальянская, есть национальная. Какую предпочитаете? Только не отказывайтесь. Вы же не на прием идете, где все четко по времени. Раз «шопинговать» собрались, значит, время есть. И тридцать-сорок минут вас не спасут, и не погубят.
    Он опять перешел с ней на Вы. У Ольги действительно не было повода отказаться. Да и мужчина ей, честно говоря, нравился все больше. Глаза у него оказались темно-синего, даже чуть фиолетового цвета. Мужественное лицо, белозубая улыбка. Не нахальный, с юмором.
      - Хорошо, идемте. Я люблю японскую кухню. Поедим роллы и суши.
      - А, сейчас, по-моему, во всем мире любят японскую кухню, - рассмеялся Максим, - я не исключение, я ее тоже люблю. Вкусно, сытно, изыскано и не тяжело. Тогда поехали на стоянку. Или мне сесть за руль?
     - Да, нет уж, побуду еще немного водителем, - улыбнулась в ответ Ольга.
     - Вам идет улыбаться, - заметил Максим, - улыбайтесь чаще. Простите, я заспал ваше имя.
     - Ольга.
     - Все, вспомнил. Вы здесь живете, в Алма-Аты?
     Ольга напряглась. Так, снова начались расспросы. Опять надо врать, выкручиваться. Говорить, что здесь, нельзя. Можно попасть впросак.
     - Нет. – Она припарковала машину и вышла на воздух. Дождь немного стих, но без зонта минут через пять она будет похожа на мокрую курицу. Поэтому она, взяв свою сумочку, и кинув ключи от машины  Максиму,  бегом кинулась внутрь здания.    Максим забежал за ней ровно через минуту, отряхивая воду с волос.
    - Ну и погодка! Сутра солнце, теплынь, и такое резкое изменение. Хотя, это Азия. Здесь всегда так. То, жара, то холод и это все попеременно в течение одного дня. В Европе такого не бывает.
    Ольга промолчала. Она поняла, что Максим ждет, что она вступит в обсуждение погоды и таким образом, проговорится о своем место проживании. Поняв, что ответа не будет, он повлек Ольгу за собой внутрь здания. Центр был весь из стекла, мрамора, переливался под лампами подсветки, манил витринами, манекенами, стильными продавщицами.
     - Нам наверх, - указал рукой на эскалатор Максим,  - это на втором этаже. Но вы ведь об этом знаете? Вы здесь были?
    Ольга неопределенно качнула головой. Они поднялись на второй этаж, и повернули налево, а затем прошли вдоль бутиков до конца, где и располагалось кафе. Удобные бежевые диванчики с обеих сторон стола так и манили сесть в них и не подниматься долго-долго. К ним подошла худенькая улыбчивая девушка и подала меню.
    - Сливовое вино пить будем? – спросил Максим.
    - Вообще-то вы за рулем.
    - Но один-то бокал можно.
    - Я, пас. А вы, как хотите.
    - Вы просто не любите сливовое вино, или вообще не употребляете алкоголь?
    - Когда как, - пожала плечами Ольга.
     - Ясно. Выбрали что-то?
     - Да.
     Максим тяжело вздохнул, и позвал официантку. Ольга заказала салат из водорослей с ореховым соусом,  роллы «Калифорния» и зеленый жасминовый чай. Максим заказал себе, чуть ли не пол меню и бокал вина. Им принесли влажные горячие салфетки, пахнущие мятой. Ольга с удовольствием вытерла руки, и погрела их за одним. Принесли горячий чай и керамическую чашку, а Максиму бокал вина. Ольга налила чаю, глотнула, и зажмурила от удовольствия глаза. Душистый, горячий чай был сейчас в самый раз.
     - Вы сейчас похожи на маленькую девочку, которая впервые попробовала что-то очень необычное. Зря не заказали вино. Оно очень вкусное. Хотите у меня попробовать?
     - Спасибо. Нет.
     Официантка принесла два подноса и начал выставлять блюда на стол. Салаты, закуски, супы.
     - А это ваш салат, - она поставила пред Ольгой небольшую пиалу с водорослями и маленькую пиалу с соусом.
     - Это я для нас двоих заказал, - показал рукой на расставленные на столе яства Максим.
     - Спасибо,- коротко отозвалась Ольга, - я заказала, что хотела. Ешьте сами.
     - Да, мне одному столько не съесть.
     Ольга неопределенно пожала плечами, и принялась за салат.
     - Да, с вами каши не сваришь, - разочарованно протянул Максим. – Вы так себя со всеми ведете или только я такую негативную реакцию вызываю?
     - От чего же, негативную? – сделала удивленное лицо Ольга, - просто я не люблю разговаривать во время еды. Можно подавиться.
     Максим поперхнулся, и закашлялся. Ольга улыбнулась.
    - Вот видите.
    - Вижу, - прохрипел Максим, - Вы с Луны, что ли, свалились? Сейчас вообще-то в ресторан со своей  девушкой идут именно за тем, чтобы пообщаться, поговорить не торопясь, а не для того, чтобы насытиться.
    - Ну, я не ваша девушка, - парировала Ольга, - и вы, насколько я помню, говорили  именно о том,  что очень голодны. Я тоже пришла перекусить. Или я не права?
    - Вы правы.- Угрюмо отозвался Максим. – Хотите есть, будем, есть.
    Следующие минут пятнадцать за столом стояла полная тишина, нарушаемая лишь звуком пережевывания пищи. Поев, Ольга подозвала официантку, и попросила счет.
     - Я  вас пригласил, я и плачу, -  заявил категорично Максим.
     - Я в состоянии заплатить за себя сама. – Упрямо отозвалась Ольга.
     - Вы невозможны! – воскликнул Максим. – Феминистка! Сама! Сама! – передразнил он ее.
     - Что вы себе позволяете? – возмутилась Ольга. – Я, что давала вам повод так себя вести со мной?
     Официантка нерешительно встала у стола, не зная кому протягивать счет. Ольга выдернула книжечку из ее рук, глянула в чек, достала  деньги, отсчитала 9 тысяч тенге, положила в книжечку, закрыла ее, протянула девушке, встала из-за стола, и бросив на прощание Максиму: - Спасибо за компанию и помощь, - отправилась к выходу.
     Она практически бежала, боясь, что он кинется за ней, но спустившись на первый этаж, обнаружила, что за спиной никого нет, и не наблюдается. С одной стороны она была довольна, что путь свободен, и она смогла продержаться, и не раскрыть свои секреты. С другой стороны ей было жалко, что он не догнал ее. Он ей понравился. Уже очень давно мужчина не вызывал в ней такие эмоции. Последний раз это было лет десять назад, когда ей едва исполнилось восемнадцать, и она влюбилась в однокурсника. Та любовь закончилась ничем. Вернее, большими переживаниями и страданиями от расставания. Вот с тех пор она не впускала никого в свое сердце, и относилась к мужчинам потребительски и снисходительно, даже с небольшой долей цинизма. И гордилась этим перед приятельницами. И вот теперь ее сердце дрогнуло. Максим казался ей давно знакомым, близким и родным человеком. Они переругивались сейчас, как супруги со стажем. Пикировались, ворчали. А главное, не было ощущение расставания навсегда. Самое смешное, что она не знала о нем ничего, кроме имени, а уже была влюблена. Но, видно не судьба. У нее своя дорога, у него свой путь. И нечего придумывать себе бог знает что. Раз он остался наверху, нет необходимости бегать по бутикам.
    Она выскочила на улицу, перебежала дорогу и начала «ловить» машину. Машины проходили, не останавливаясь. Вдруг, одна из машин притормозила, Ольга открыла дверцу, и наткнулась на насмешливый взгляд Максима.
     - Вам куда, девушка?
     Ольга с силой захлопнула дверцу, ругая себя, на чем свет стоит. Смотреть надо, а главное, думать. Он не пошел следом. Конечно, он рассчитывался. И вышел видимо практически за ней. Надо было переждать все в той же дамской комнате минут двадцать. Он побегал бы по бутикам, не нашел ее и уехал. А, может, она подсознательно и сделала это именно за тем, чтобы он догнал ее? Нет, неправда. Она могла сразу поймать машину и уехать. Ей просто не повезло.
     Пока она думала, Максим быстро выскочил из машины, подбежал к ней и открыл дверцу.
     - Садитесь! Ольга, не испытывайте мое терпение.
     Он практически силой запихнул ее на сидение, и закрыл дверь. Быстро оббежал машину, сел за руль и заблокировал двери.
     - Это, чтоб вы снова не сбежали.
     - Вы, что? – возмутилась Ольга,- откройте сейчас же! По какому праву вы так со мной поступаете?
     - А я в вас влюбился! – огорошил ее Максим.
     - Вы, что, ненормальный? Точно,  ненормальный, я это сразу поняла. Машину первой встречной доверили, еды, человек на десять заказали. Или вы думали меня своей щедростью поразить? Дверь заблокировали. О любви что-то несете.
     - Я абсолютно нормальный и адекватный человек. Машину доверил, потому, что видел ваши права, посмотрел, как вас слушается машина и потом я засыпал на ходу. Лучше бы было, если бы я уснул за рулем? Еды я заказал много, потому, что не знал, что вы любите, а хотелось сделать понравившейся девушке приятное и полезное. Вы такая худенькая, изможденная, как будто неделю не ели. Вылезли из дупла. Кстати, что вы там делали? И почему одна?
     Ольга замерла.
     - Откуда вы знаете, что я была на дереве?
     - Так я спускался на машине сверху, а оттуда вся дорога внизу, как на ладони просматривается. Я вначале подумал, что у меня глюки. Что – то шевелится на дереве. Я подумал, что зверь какой-то. Фотоаппарат достал, навел объектив с увеличением, смотрю, а это не зверь, а девушка. Вылезла, огляделась по сторонам и по веткам, как обезьянка запрыгала. Я быстрее поехал. Интересно же. Поэтому и остановился вас подобрать.
    - Я не вещь, чтобы меня подбирать! – возмутилась Ольга.
    - Ну, не так выразился. Не подобрал, а предложил подвезти.  Так лучше?
    - Лучше, - буркнула Ольга.
    - Ну, вот, а потом вы меня заинтриговали своим поведением и нежеланием ничего рассказывать о себе. А когда сидели в кафе,  я вас разглядел получше и что-то екнуло, вот тут, в груди. – Он показал рукой на сердце. – Короче, я понял, что влюбился. А раз я влюбился, то не мог же я вас потерять? Где потом искать? Живи и мучайся всю жизнь с нелюбимой? На все вопросы ответил?
     Все это он говорил серьезным голосом, но в глазах бегали чертики и смешинки. Ольга улыбнулась, и покачала головой.
     - Вы, как ребенок, которого манит непознанное. Это вы не в меня влюбились, а в загадку. Мужчин всегда притягивает неизвестность, тайна и что-то запретное, как в прочем и женщин тоже. Хочется разгадать, разложить по полочкам, и успокоиться. Не так ли? Я вам непонятна, и этого достаточно, чтобы заинтересоваться. Если бы я просто шла по дороге, а потом села в машину, вы бы не стали меня приглашать в кафе, высадили, и забыли через минуту. Могу вас разочаровать, во мне нет никакой загадки. Все просто и неинтересно. Я ехала на Чимбулак, у водителя сломалась машина, Я пошла пешком, увидела интересное дерево, дупло, решила посмотреть, что там, вот и влезла. Тут ветер поднялся, дождь начался, я немного переждала в нем, потом поняла, что это надолго и решила вернуться в город. Тут вы. Настроение плохое, погода плохая, а тут еще вы со своими вопросами. Так, что загадки во мне  никакой нет. Успокойтесь. Ну, что, прошла любовь? Довезите, так уж и быть, меня до улицы Гоголя и на этом распрощаемся.
     - Оленька, довезти я вас, конечно, довезу, а вот объяснение ваше ни в какие ворота не лезет. Ну, это ваше право «вешать мне лапшу на уши» или говорить правду. И про любовь тоже мне решать. Не обижайте меня. Уж не совсем же я такой примитивный?
    Он тронул машину, и они поехали. Они ехали, молча минут десять. Потом Максим спросил:
    - На Гоголя куда? Мы уже подъезжаем.
    - Я покажу.
    - Хорошо.
    Ольга лихорадочно соображала, что делать? Улицы она не запомнила. Водитель привез в гостиницу, и увез из гостиницы. Других названий улиц она не знала. Раньше было проще, в каждом городе была улица Ленина, Карла Маркса, Энгельса. А теперь вряд ли они есть даже в российских городах, не говоря уже о зарубежье. Она пыталась вспомнить название улицы, где ее высадили Александр с Виктором, но в голове что-то крутилось на А, но дальше не шло. Она начала всматриваться в таблички на домах, пытаясь прочесть название улицы, по которой они сейчас ехали, но ничего из-за моросящего дождя было не разобрать.
     Максим остановил машину, и посмотрел на Ольгу.
     - Так, города вы не знаете. Значит, приезжая. Но приехали не к родственникам. Если бы к родственникам, то знали бы улицу, на которой живете, да и одна бы на Медео не поехали. Значит, вы живете в отеле. Но почему-то не хотите мне сказать, в каком. Это такой большой секрет?
     - Нет.
     - Что нет? Боитесь, что начну надоедать, и приставать?
     -  Боюсь.
     - Ну, здесь вы, наверное, правы. Мне не хочется вас терять из виду. Вы меня чем-то зацепили. Я пока сам не знаю чем и надолго ли, но, зацепили. Но, вы ведь поняли, что я все равно не отстану. Так, что не гоните меня. Давайте пообщаемся немного, узнаем друг друга получше. Глядишь, а вдруг я вам все же понравлюсь? А, может, наоборот, я в вас разочаруюсь. Никто не знает, откуда эта «химия»  берется и куда исчезает. Дайте нам шанс. Мы просто поужинаем вместе, поговорим. Вы мне расскажите о себе, я о себе. Я  ведь тоже приезжий. Завтра вечером обратно домой. Сюда приезжал в командировку, ну и прихватил отпуска 3 дня. Поэтому и без сна смотрел, ездил, разглядывал все вокруг. Я очень люблю здешние места. Так, что не бойтесь, я вам долго надоедать не буду. Пообщаемся, если захотите, будем дальше по телефону, SMS переписываться. А там видно будет. Ну, куда ехать?
     - А если вы нездешний, то откуда город знаете?
     Максим рассмеялся:
     – Ну, вы и подозрительная барышня. Я его и не знаю. Только главные улицы. В командировки сюда езжу. Раньше чаще было, сейчас реже. А улица Гоголя, это одна из главных. Это центр. Здесь офис недалеко, куда я приехал. Так, сейчас я угадаю. Вы живете или в отеле «Уют» или в отеле «Казжол». Я сам в них раньше жил. Сейчас вот в «Астане» останавливаюсь. Больше здесь отелей нет. Так, в каком из них?
      - В «Казжоле».
      - Ну, вот, это уже другой разговор. Через минуту будем на месте.
      - А, откуда у вас машина?
      - Офисная. Ну, вот мы и приехали. Сюда?
      Ольга выглянула в окно, - да, сюда. Спасибо.
      - Ужинать будем?
    Ольга улыбнулась, - будем. Но, если можно, то в отеле, здесь. Погода не располагает к гулянию.
    - Но, я же, на машине.
    - Ну, как хотите, - пожала плечами Ольга.
    - Я, согласен. – Быстро отозвался Максим. – Просто я тут знаю такой ресторан, там такая национальная кухня, пальчики оближешь. А интерьер!  Не ресторан, музей. Со шкурами, развешанным по стенам оружием, с камином.
     - Вот и поезжайте туда.
     Ольга не хотела  да и честно говоря, боялась выезжать куда-то в город,  с незнакомым мужчиной. Естественно, он не маньяк. Потому, что если б был таковым, то она бы сейчас здесь не сидела. Времени было много, и место тоже было. Но, он мужчина и к тому, же влюбленной, по его словам. Кто знает, что у него в голове? А ей только таких приключений не хватало. Хотя, он ей очень понравился. И нравился  с каждой минутой все больше. Будь она просто в отпуске, то закрутила бы с ним роман тут же и без сомнения. Но, она не в отпуске и у нее другая задача на данный момент.
    - Нет, уж. Без вас я никуда не поеду. Я уже был в этом ресторане. Просто хотел его вам показать. А так мне без разницы, хоть в забегаловке ужинать, лишь бы с вами. Могу вообще не ужинать, а просто посидеть рядом. Главное, видеть вас, быть рядом с вами, больше мне ничего не надо.
    Чего греха таить? Конечно, Ольге было очень приятно слышать такие слова. В последний раз она слышала приблизительно такие слова лет восемь назад. Точно, когда получала диплом, на выпускном, познакомилась с парнем, кажется, его звали Сергей. Да, старость, не радость, как говорят. Стала уже забывать многое. Хотя, там был недельный роман, да и помнить особо нечего, кроме того, что парень был очень обходительный и ласковый. Таких слов, какие он говорил ей в ту  неделю, она не слышала не до этого, ни после этого. Какие слова он ей говорил, какими ласковыми прозвищами не называл. И ласточка, и рыбка, и солнышко, и золотая моя, говорил, как ему нравятся ее изумительные глаза, как он сходит с ума от ее волос и фигуры. Говорил, что она совершенство. Короче, много чего говорил. Но, через неделю увлекся ее приятельницей и начал говорить эти же, слова ей. Потом переключился на другую. Правильно говорят, что женщина любит ушами. Они все «купились» на ласковые слова и лесть. Каждой ведь хочется верить, что она действительно такая красивая, особенная, не похожая на других, единственная и неповторимая.   Что только из-за нее, можно потерять голову настолько, чтобы сойти с ума от любви. В это время  у девушек разум замолкает, на глазах розовые очки, а на ушах тонны «лапши». Тем сильнее боль и разочарование впоследствии. Ольга вспомнила, как она переживала, и даже плакала после измены Сергея. Смешно. Сейчас это смешно. А тогда была трагедия. Вот и этот, говорит красиво, а что у него на уме и за душой, она не знает.
    - Ну, забегаловка, это слишком. На такие жертвы я вас идти не заставлю. И просто сидеть, как школьники после уроков, держась за руки, мы тоже не будем. А поужинать, поужинаем. Здесь не плохая кухня. Мне понравилось. Сейчас пять часов. Жду вас в восемь.
    Ольга выскочила из машины и вбежала в здание отеля. Максим что-то закричал ей вслед, но она не остановилась, и не обернулась. Хорошо, что теперь практически в каждом отеле электронный ключ. Не надо подходить к администратору, и стоять ждать, пока тебе его выдадут. Ольга быстро пробежала по коридору к лифту, поднялась наверх, вбежала в свой номер и захлопнула дверь.
    Все, она в безопасности.  Упав на кровать, она закрыла глаза, и облегченно выдохнула. Сейчас она немного полежит, потом примет душ, приведет  себя в порядок, поужинает, потом сон, а утром, на свежую голову, решит, как быть дальше. Сейчас ни думать, ни делать ничего не хотелось. Ольга засыпает.

     Дворец Амира Темура. Библиотека. Амир Темур сидит в кресле, Мирзо на подушечке у его ног. Амир читает рукопись,  потом кладет рукопись на колени, и  спрашивает
     - Что ты знаешь о Ное?   
     - Что он построил Ковчег, и уцелел во время Великого потопа.
     - А почему Бог выбрал именно его?
     - Не знаю. Наверное, он был праведником?
     - Да, ты угадал. Я как раз читал об этом. В те времена, когда на Земле царил разврат, когда нарушались, и не соблюдались Законы Божьи, Ной, был спасен Богом от  Всемирного потопа за праведный образ жизни. Именно   его  Бог   выбрал продолжателем человеческого рода.     Его и его семью.
     - Неужели на Земле больше не было людей, которые бы вели праведный образ жизни? Неужели все были настолько грешны?
     - Ну, это судить  только Богу, а не нам с тобой.    Ты знаешь семь заповедей, которые     Бог дал человечеству через Адама, Иисуса и Ноя?
     - Ну, да…
     - Вот в этом-то все и дело, что ну, да. А люди и ты в том числе,  должны их знать назубок, если они верующие. И не просто знать, а неукоснительно соблюдать. По закону Торы, не еврей, соблюдающий данные  законы, имеет статус жителя-пришельца, и если он  соблюдает  эти законы, то обязательно войдет в царство небесное. А остальные будут гореть в гиене огненной.
     Вот запреты, которые нельзя нарушать: запрет идолопоклонства, запрет богохульства, запрет убийства, запрет прелюбодеяния, запрет воровства, запрет употребления в пищу плоти, отрезанной от живого животного, запрет судить,  не имея на то основания.
     Скажи мне, ты можешь честно и откровенно сказать, что ты не нарушил ни один запрет? Я не говорю об прелюбодеянии,  или употреблении живой плоти.
    - Ну, не знаю. Наверное.
    - То есть ты никогда  ни кого не осуждал? Ты ни разу не взял ничего чужого? В бою не участвовал, и никого не убивал?  Ты не богохульствовал, не ругался, если тебе что-то не нравилось?
     - Повелитель, я об этом никогда не задумывался. Конечно же,  я и осуждал, и ругался, и брал. Правда, я никогда не думал, что это воровство. Я брал рукописи из библиотеки без разрешения.  Брал сладости со стола, прятал, а потом ел ночью.  Убил врага. Но убил. Получается все равно  мне никогда не попасть в царствие божие?
    - Выходит, так.  А Ной был именно таким праведником. Поэтому Бог повелел Ною построить Ковчег и взять туда членов своей семьи и по паре животных каждого вида,  «чистых» животных надо было взять по семи пар, чтобы имелся запас для жертвоприношений.
     -  Повелитель, а без жертвоприношений, убийств никак нельзя было? Ведь он сам ввел запрет убийства! Чем же провинились бедные животные? Зачем их надо было убивать?
     - Ты опять богохульствуешь!
     - Нет. Я, пытаюсь понять. Почему одни убийства под запретом, а другие, нет? И почему Бог так жестоко расправился с людьми? Все не могут быть праведниками. Но и не все убийцы и воры.
     -  В рукописи написано, что Бог посылал людям знак, но они не обратили на него внимание.
     - А что это за знак?
     - Он наслал на землю ливневые дожди. Дождь шел неделю. Земля превратилась в  болото, но люди, спрятавшись от непогоды начали вдвойне пить, предаваться разврату и богохульничать. Другие же воспользовавшись непогодой и мраком, начали воровать,  убивать, и грабить. Женщины принялись перемывать друг другу косточки, и судить всех и вся не имея на то оснований, а просто  от безделья. За что Бог и наказал их, послав на землю Потоп.
    - А, после?
      - Двенадцать месяцев ковчег носило по волнам, а после  прибило к горам Арарата, где Ной принёс жертвы Богу, и Бог благословил его и его потомство, заключив с ним Завет.
     - То есть мы все потомки Ноя?
     - Да.
     - Повелитель, не сердитесь, но ведь  люди все разные.  Вы сами рассказывали, что есть  люди с желтой кожей, есть чернокожие, есть белокожие, есть узкоглазые, есть с большими глазами. И потом, если это его потомство живет сейчас на земле, то оно нарушает все те же запреты.
     - К сожалению, ты прав.
     -  И потом, как же быть с жертвоприношениями? Вы не ответили мне.

     - Ольга, Ольга, откройте! Я знаю, что вы в номере.
     Ольга проснулась от громкого крика и стука в дверь. Она быстро глянула на часы, и с удивлением обнаружила, что уже девятый час вечера. Она проспала более трех часов. Странный сон. Какой-то  Ной, потоп.   Хоть спать не ложись. Что только не приснится. То ее упрекают во сне,  то учат, жить, то рассказывают о чем-то. Не сны, а  вторая жизнь какая-то получается. Мои университеты. Была у кого-то такая книга. Вроде у Горького? Или не у Горького?
     - Ольга, я все равно не уйду! Я буду здесь ночевать под дверью.
     Это Максим шумел, и разорялся. Он посчитал, что она его обманула. Так, а откуда он знает номер ее комнаты? Фамилию она ему не говорила. Хотя, нет, права же показывала. Но, он говорил, когда проснулся, что даже не помнит ее имени. Странно. Значит, все же проследил, или у администратора спросил. Она подошла к двери и открыла ее. В дверях с разгневанным лицом стоял естественно Максим. Ольга развела руками:
    - Не надо так шуметь. Я просто уснула, и проспала.
    Максим сразу как-то обмяк, облокотился об дверной косяк, и неуверенно улыбнулся.
     - Извините, я решил, что вы не хотите меня видеть.
     - А если бы и так, то, что? Я обязана, должна? Вам то, что? Что за поведение? Вы же взрослый мужчина, не школьник, чтобы так стучать, и кричать. В какое положение вы меня ставите перед администрацией отеля? Кстати, как вы узнали номер комнаты, где я живу?
     Максим смутился: -  Ну, это, спросил. Сказал, что вы зонтик свой забыли у меня в машине.
     -  В смекалке вам не откажешь. Благо, что дождь на улице. Актуально.
     - Спасибо. Так мы идем ужинать?
     - Идем. Но сначала мне надо привести себя в порядок. Вы спускайтесь в ресторан, а я минут через пятнадцать подойду. Устраивает?
     - Вполне.
     Ольга закрыла дверь, и направилась  в ванную комнату. Глянув на себя в зеркало, она рассмеялась. Волосы спутаны, торчат во все стороны. На лице красная полоса от подушки. Глаза красные, как у кролика. Красавица писаная. Странно, а парень запал.
     Она забралась в ванну, включила душ, и блаженно закрыла глаза. Горячие струи воды били по лицу, груди, спине, согревая и возвращая организм к жизни. Вымыв голову шампунем, который стоял на полочке в маленькой бутылочке, она выключила воду, взяла большое махровое полотенце и растерлась им докрасна. Высушила волосы феном,  она тряхнула головой, и с удивлением поняла, что волосы выросли, и ощутимо выросли. Надо бы заколку или резинку, но, ни того, ни другого, к сожалению, под рукой не было. Ладно, сойдет и так, решила Ольга. В конце, концов, она не к жениху на свидание собирается. Какая есть такая, и есть. Если он ее после сна не испугался, то сейчас тем более она выглядит очень даже ничего. Джинсы,  яркий свитерок, кроссовки. Очень даже миленько.  Правда, наряд не для ресторана, но внешним видом сейчас никого не удивишь. В джинсах ходят даже в театры, а не то, что в ресторан. Ладно, прошло уже двадцать минут, пора идти, а то «кавалер» снова примчится с претензиями.
    Она спустилась вниз, в ресторан. Народу было не много. Заняты были всего  пять столиков. У окна в правом углу сидел Максим и напряженно смотрел на входную дверь. Увидев Ольгу, он заулыбался, встал из-за стола и ждал ее стоя. Ольге естественно польстило такое внимание. Максим отодвинул ей стул, подождал, когда она устроится поудобнее, и только после этого сел на свое место. На столе уже стояли закуски, салаты, минеральная вода, лепешки, фрукты, тарелка с пироженными. Все это могли бы съесть человек пять, но никак не двое. Максим поймал ее взгляд, и пожал плечами:
    - Я заказал только салаты. Горячее ты закажешь по своему вкусу. Я, пока не знаю, что ты любишь, что нет.
    - А мы, уже перешли на ты? – удивилась Ольга,
    - Если ты согласна, то да. Знаешь, тяжело выкать. Да и выглядит со стороны смешно. Нам же не восемьдесят лет. И, потом, не будем же мы всю оставшуюся жизнь выкать друг другу?
    Ольга рассмеялась. Она пришла поужинать, а он уже говорит обо всей оставшейся жизни. Да, парень любит быстрые победы. Чтоб сразу из пешки, да в дамки. Она знала такую породу мужчин. Они завлекают девушек именно тем, что говорят о будущем. А, если парень говорит о будущем, значит у него мысли о долгосрочных отношениях. И девушки начинают строить планы. Они уже видят себя в фате и свадебном платье, в машине с куклой на капоте. Многие  «покупаются» на это, но только не Ольга.
     Решив подыграть парню, Ольга изобразила на лице радость, граничащую с восторгом, и пролепетала:
     - Да, конечно, ты прав. Действительно было бы смешно. Хотя, ты знаешь, в царской России, в аристократических семьях многие супруги называли друг друга на Вы даже после рождения дюжины детей. Но мы же, не аристократы.
     - Конечно, - закивал Максим.
     - Мы, плебеи, - продолжила Ольга, уже с серьезным лицом - нам можно и так. Тем более и вид соответствующий, - она показала на свою одежду и прическу. – Зачем  нам Ванькам да Манькам уважение да реверансы? С нами можно по - простому, чай не баре. Поманил пальчиком в светлое будущее без настоящего и все тип топ. Я все правильно говорю, а Максим?
     Максим смутился, растерялся, покраснел, потом побледнел. Ольге даже стало жалко его. Может, зря она так на него накинулась?
     - Ну, вы и язва, Ольга. Я все время теряюсь при разговоре с вами. Не знаю, чего ожидать в следующий момент.  Знаете, я сам себе удивляюсь. Ни от одной девушки я такого обращения с собой бы не потерпел. Почему я вам позволяю это делать, убейте, не пойму. Вы, вероятно, восприняли мои слова о будущем, как…
     - Как вы сказали, так и восприняла, - перебила его Ольга. – А за язву, отдельное спасибо и низкий поклон.
     Она тоже не могла понять, почему «цепляется» к нему и его словам? Почему он так раздражает ее? И в тоже время интригует, и заставляет сердце биться  с ускорением. Не хватало сейчас еще влюбиться для полного счастья. Но он ей нравится. Реально нравится.
     -  Извините меня, пожалуйста. Сам не знаю, как вырвалось. Что-то у нас с вами никак мир не установится. Может, выпьем вина за мир во всем мире, и приступим к еде?
     - Почему бы и нет?
     Вино было сухое, красное французское «Шарлот», какое она любила. Сладкие вина вызывали изжогу и головную боль. Полусладкие были какие-то никакие. А вот сухие вина Ольга любила. В них можно было всегда распробовать, и понять «букет». В них сахар не забивал все вкусовые качества.
     Они чокнулись, и выпили по глотку, глядя, в глаза друг друга. Потом еще. Потом еще. Есть не хотелось, поэтому к вину очень хорошо пошли пирожные. Через несколько минут Ольга поймала себя на том, что глупо хихикает в ответ на какие-то слова Максима. А самое плохое, что что-то говорит ему в ответ. Рассказывает о том, как она сидела в дупле, пряталась от преследователей. Максим спросил, кто они такие и почему преследуют ее? От этого вопроса Ольга сразу протрезвела. С ума сошла! Что она несет?  Странно, почему она так опьянела? Она никогда не пьянела от сухого вина. Да и выпила всего лишь полтора фужера. Глянув на Максима, она поймала его внимательный и совсем не пьяный взгляд. Страх мурашками побежал по телу. А если он из «этих»? Может, он знакомый Бабура или Абдулатифа? А, может сам по себе, но ему тоже нужны документы Правителя? Разболталась.
     - Извините, что-то у меня голова разболелась. Я пойду в номер.
     - Как? Мы же еще горячее не заказывали? В номер вы всегда успеете. Сейчас поедите, выпьете кофе, и голова пройдет. Ну, не уходите, пожалуйста. Может, я вас чем-то обидел снова, и не заметил? Вроде мы уже с вами так хорошо начали говорить. Вы даже смеялись.
     - Нет, - Ольга встала, - и не уговаривайте. Я пошла.
     - Можно, я вас провожу хотя бы?
     - Вы, наверное, забыли, но я живу несколькими этажами выше. Ни собак, ни хулиганов здесь не водится. Спасибо за компанию и угощение. Прощайте!
     Ольга быстрым шагом направилась к выходу. Ее немного покачивало. Начала кружиться голова. Неужели он что-то подмешал в вино? Что? Снотворное? Зачем? А затем, - ответил ей внутренний голос, - ты бы заснула, а он сказал бы администрации, что ты перебрала,  он твой приятель и через несколько минут был бы в твоем номере, и мог беспрепятственно, пока ты спишь, обыскать его и тебя в том числе. Есть, конечно, еще объяснение: допустим, ты ему действительно очень понравилась. Он увидел твое сопротивление, и решил подпоить тебя, чтобы забраться в твою постель. А утром сказать, что все, что обычно происходит между мужчиной и женщиной в постели, произошло и таким образом привязать тебя к себе. 
     Если бы это случилось еще полгода назад, она бы именно так и подумала. Но в этой ситуации, здесь, в отеле, навряд ли. Она себя в зеркале видела. Еще та была красотка! И когда с дерева спустилась, и когда после сна дверь открыла. Голова кружилась все сильнее, и Ольга испугалась, что может не дойти до номера и упасть прямо здесь у лифта.
     Обернувшись, она увидела, что Максим быстрым шагом направляется к ней. Дверцы лифта открылись, Ольга быстро шагнула внутрь, и нажала кнопку подъема. Дверцы лифта закрылись буквально перед носом Максима. До номера Ольга бежала из последних сил. Хорошо, что ключ был электронный. Не надо вставлять в скважину, поворачивать, вытаскивать, и снова закрываться. Приложил карточку к замку и через секунду ты уже внутри. Захлопнув за собой дверь, Ольга закрыла ее еще на внутренний замок, на цепочку. Подбежала к окну, проверила окна, и только удостоверившись, что все закрыто без сил упала на кровать. Темнота поглотила ее мгновенно.
     Как же достал этот дятел, который стучит, и стучит по дереву. Голова раскалывается, а он все стучит. Ах, да, она видимо заняла его место в дупле. Нехорошо, надо освобождать чужое жилище.
     - Сейчас, сейчас, я вылезу, не стучи только, голова болит.
     Она начала карабкаться вверх, но руки почему-то были такими слабыми, что совсем не держали. Послышался грохот, скрип, какие-то голоса. Ольга попробовала еще раз ухватиться, за края дупла, но снова ничего не получилось. Дышать было тяжело. И потом, в дупле было так жарко.
      - Да она вся горит! Врача надо срочно!
      Интересно, кто горит? Она снова горит? Но, она же, не в Самарканде? Это там горел дом Бабадула. Да, там еще были дети. А кто это говорит? Голос, вроде знакомый? Нет, здесь не один голос, а несколько. Какая-то женщина, настаивает на госпитализации. А, что такое, госпитализация? Это, вроде, когда кладут в больницу. А кого надо класть в больницу? А это кто, бубнит, что у нее нет страховки? У кого, интересно нет страховки? А еще один ругается, кричит, что если она умрет, он разнесет весь город. Кто-то собирается умирать. Умирать страшно. Хотя, почему, страшно? Все люди умирают рано или поздно, значит, все равно этого не избежать, хоть бойся, хоть нет. Как же надоел этот дятел, все стучит, и стучит. Голова просто лопается от боли. Куда это ее несут? Она же в дупле. Значит, кто-то забрался на дерево, и вытащил ее оттуда? Холодно и мокро. Ах, да на улице же дождь. Что это надвигается на нее? Что-то темное, большое и страшное. Не-е-е-т!
     Она открыла глаза, и не поняла, где находится. Голые стены, покрашенные в бежевый цвет. Три железные кровати. Почему три? Тумбочки у кроватей.
     Скрипнула дверь и в комнату вошла полная женщина  лет сорока пяти в белом халате. Увидев, что Ольга смотрит на нее, женщина улыбнулась.
      - Ну, что деточка, очнулась? Хорошо. А то мы уж волновались, вторые сутки, как без сознания. Мечешься, кричишь, а в себя не приходишь.
      - А я, что в больнице?
      - В больнице, деточка, в больнице.
      - А, что со мной?
     - Да простудилась ты сильно, или вирус подхватила. Сейчас с этими вирусами и не разберешь, толи ОРЗ, толи ОРВИ. Температура за сорок зашкаливала. Сейчас доктора позову.
     - А вы, кто?
     - Я то? Я медсестра, деточка. Полежи, я сейчас.
     Ольга снова осталась одна. На других кроватях никого не было. Значит, она в больнице. Допрыгалась. Ну, этого можно было ожидать и раньше. Где она за это время только не была и где не ночевала. И в пещере и в палатке и в сарае. Ела, как попало, сколько раз перемерзала. Стресс за стрессом.
     - Ну, вот и молодцом!
     В палату вошел грузный высокий мужчина. Он  подошел к кровати, где лежала Ольга и сел рядом на табурет.
     - Что ж ты так голуба моя? Напугала нас. Кричишь. Все какой-то пожар видишь, выбраться хочешь. То бежишь от кого-то, спрятаться пытаешься. Давай, рассказывай.
     - О чем?
     - Да, обо всем. Что тут в нашем городе делаешь? По документам, ты из Москвы. С кем приехала? Есть ли здесь родственники или знакомые? Кому сообщить о тебе можно?
     - Зачем сообщать? Никому не надо ничего сообщать.
     - Как же не надо, голуба моя? У тебя с собой страховки не оказалось. А ты ведь в другой стране. Лежишь, отдыхаешь тут вторые сутки, мы тебя лечим. А кто платить будет?
     - Я вас не просила меня сюда привозить.
     - А мы без спросу. Не привезли бы, может уже  по райскому саду гуляла. Кое-как температуру  сбили. Перегрев организма был очень сильный. Я тридцать лет работаю, а такого случая не помню. Сорок один, это тебе не шутки. Еще   полградуса и не спасли бы. А ты говоришь, зачем? Где ты так простыть умудрилась? В реке, что ли купалась?
     - Купалась. – Буркнула Ольга.
     - Так, не хочешь говорить. Ладно. Нервная система  у тебя ни к черту, истощена, до предела. Так будешь  реагировать на все, долго не протянешь. Либо в дурке окажешься, либо  на том свете. Ладно, лежи, отдыхай. Сейчас тебе укол сделают, поспишь, придешь в себя окончательно, тогда и поговорим.
     - Я не хочу никакого укола! И спать не хочу.
     - А ты, через не хочу. Так интереснее даже.
     Он вышел из палаты и закрыл за собой дверь. Ольга закрыла глаза и от бессилия изменить что либо, застонала.
     - Больно? Ничего, сейчас уснешь, а проснешься, боли уже не будет.
     Ольга вздрогнула от голоса, прозвучавшего прямо у нее над ухом. Резко открыв глаза, она увидела медицинскую сестру, наклонившуюся над ней со шприцем в руке.
     - Что это?
     - Где?
     - Лекарство, какое?
     - А тебе, что за дело? Ты врач или фармацевт? Что тебе даст название? Это у врача пусть голова болит, что тебе назначать, а не у тебя.
     - Я не дам колоть!
     - Вот так сюрприз! Ты, что? Погоди. Ты чего-то боишься? Боишься, что тебя могут убить?  Ты меня обижаешь деточка. Я помогаю людям выздороветь, а не умереть. И меня ни за какие деньги не купишь. Я уже в том возрасте, когда  больше думают о душе, чем о материальных благах.
     - Да  я про вас и не думала.
      - А Александр Александрович вообще за любого больного горло перегрызет. Днюет, и ночует здесь. Знаешь, как он тебя вытягивал? Мы-то уже, честно говоря, крест на тебе поставили. Горишь вся, мечешься.  А он верил, сидел всю ночь у твоей постели.  У него жена умерла, дети своей жизнью живут, вот он здесь практически с утра  и до утра. Слушай, а хочешь, я твоего парня сюда пущу? Ну, если боишься одна. Он будет караулить твой сон. Так рвется, так рвется к тебе. С ума сходит.
    - Какого, парня? – напряглась Ольга.
    - А у тебя их, что, много?
    - У меня их вообще нет.
    - Как же? А этот красавчик? Макс вроде.
    - Это случайный знакомый. Я даже фамилии его не знаю.
    - Надо же! А  так переживает! Не уходит, сидит все время в холле. Говорит, что ты его невеста.
    - Я его  перед тем, как потерять сознание, часа  два в общей сложности и  видела.
    - Слушай, детка, а ты случаем не его боишься?
   Ольга не ответила, а задала другой, очень волновавший ее вопрос.
    - Скажите, а у меня отравления не было?
    - Отравления? Чем?
    - Вы не проверяли, да?
    - Нет. Горела ты вся. Простуда у тебя.
    - А чего же тогда ни кашля ни насморка нет?
    Медсестра замерла, потом медленно опустилась на стул. Минуты три она помолчала, потом громко откашлявшись, произнесла:
     - Да, действительно, странно. Про отравление мы даже не подумали. Рвоты у тебя не было, расстройства кишечника тоже. Так, ты хочешь сказать, что это он тебя отравил?
     - Не знаю. Но мне стало плохо после ужина с ним. Я выпила  сухое  вино и опьянела, хотя выпила немного.
     -  Это все твое больное воображение.  Зачем ему тебя травить? Ты, что шпионка или бизнес вумен с тугим кошельком? Что с тебя взять можно?  Начала заболевать, выпила, вот и результат.
    Ольга замолчала, и закрыла глаза. Медсестра вздохнула, и поднялась со стула.
    - Ладно, боишься, не буду ставить укол. Бог его знает, а вдруг ты правду говоришь? Не возьму греха на душу. Дремли тогда так. А этого «жениха» я на дух к твоей палате не подпущу. Сейчас я тебе палку от швабры принесу на всякий пожарный. Не оружие, но все-таки не с голыми руками лежать будешь.
     - А как вас звать?
     - Валентиной Николаевной зови.
     - Спасибо, Валентина Николаевна.
     - Да, ладно, чего уж. Теперь на свете чего только не бывает. При такой жизни и в инопланетян поверишь, а не только в отравление молодой девушки влюбленным парнем.
     Дверь за медсестрой закрылась. Ольга осталась одна. Она вновь закрыла глаза, и попыталась прислушаться к своему организму. Болеть, вроде ничего не болело. Просто была общая дикая слабость. Кружилась голова, и немного подташнивало. Хотя, нет, боль была, в затылке. Тупая, ноющая боль. Ольга потрогала это место, и наткнулась на шишку. Странно, откуда она? Насколько ей не изменяет память, она не падала. Или падала? Еще в дупле вроде стукнулась головой. Нет, не до такой же степени, чтобы заработать такое? Тогда, откуда? На отравление, действительно не похоже. Желудок не болит и живот практически тоже. Хотя, откуда ей знать, какие симптомы бывают при отравлении? Может, действительно вирус и она зря паникует?
     Вошла Валентина Николаевна, с палкой в руках.
     - Вот, держи. Засунь под одеяло, чтоб не видно было. Макса я вытурила на улицу. Сказала, что надо влажную уборку в помещении делать, и что ты спишь. Он, правда, сильно сопротивлялся, кричал, что главному врачу будет жаловаться. Пусть жалуется.
     - А этаж, здесь какой?
     - Второй. Так, что отдыхай спокойно. Может, все же расскажешь, что с тобой случилось? Почему боишься за свою жизнь?
     - Не могу. Не моя тайна.
     - Ну, как знаешь. Я через час меняюсь. Алка будет дежурить. Она девка нормальная, но без царя в голове. Вот она ради денег на все согласна. Будь осторожнее. Или уж остаться, поменяться с ней дежурствами? Правда, устала я. Две ночи не потяну.
     - Нет, нет, спасибо, не надо, я сама. Вы идите домой, не волнуйтесь. Мне уже лучше, да и вон каким грозным оружием вы меня снабдили.
     - Ну, я еще е тебе зайду деточка.
    Ольга попробовала сесть, у нее получилось, и даже голова, вроде, меньше стала кружиться. Ясно одно, отсюда надо уходить, и как можно быстрее. Во-первых, вылеживаться здесь, у нее просто нет времени. Во-вторых, если это сделали намеренно кто-то из ее преследователей, то оставаться здесь просто опасно. В третьих, администрации больницы «достанет» ее с оплатой и родственниками, которым надо сообщить о ней. Короче, в любом случае, надо отсюда исчезать.
    Она осторожно встала с кровати и тут увидела, что на ней надета больничная рубашка и больше ничего. Да, в таком виде далеко не уйдешь. Интересно, где ее вещи и документы? Хорошо, если здесь на отделении, тогда можно попросить Валентину Николаевну принести их. Если же они в камере хранения, то это сложнее. Их просто без распоряжения руководства больницы просто не выдадут. Главное, сумочка и документы. Одежду можно будет купить, а вот без документов далеко не уйдешь.
     - Детка, я Алку настропалила, она мне клялась, и божилась никого не пускать к тебе и не «покупаться» на любые деньги, большие или маленькие.
     - Валентина Николаевна, а моя сумочка где?
     - Ты имеешь в виду, вещи?
     - Ну, да. Главное сумочка и документы.
     - Так в ординаторской. Пока вниз не сдавали. Сан Саныч документы твои изучал, пытался телефоны найти, с кем можно связаться в Москве. Макс-то сказал, что не знает твоих родных, что вы с ним по электронной почте  переписывались, да по мобилке перезванивались. Познакомились по  интернету, и ты к нему приехала, а тут тебе и плохо стало. Мобильный у тебя не нашли. А в паспорте ничего о   близких твоих, как ты понимаешь, не сказано. Единственное что Сан Саныч заметил, то, что ты прилетела в Ташкент несколько дней назад, а как и когда сюда попала не понятно. Слушай, может, расскажешь? Так интересно. Я страсть как детективы люблю. А у тебя полный набор, как в детективе. Поездки, погони, отравление. Расскажи, а?
     - Да, нечего говорить. И детектива никакого нет. Неприятности есть. Бытовые. Валентина Николаевна, миленькая, помогите мне еще раз. Можете мне мои вещи сюда принести на всякий случай.  Мне будет спокойнее.
     - Ну, не знаю. Это грубое нарушение правил. А если за это потом с работы турнут? А у меня семья. Деньги на дороге не валяются, я их большим трудом и потом зарабатываю.
     - А вы опись делали?
    - Нет.
    - А где написано, что они у вас?
     - Да, нигде. Точно, нигде! Чего-то я «стормозила». Действительно, они просто в шкафу лежат. Сейчас, принесу.
    Ольга сжала кулачки  на удачу. Неужели, получится?
    Буквально через несколько минут в палату быстрым шагом вошла Валентина Николаевна.
     - На, быстрее, прячь, под матрацем, пока никто не увидел. Алка медикаменты принимает, а Сан Саныч в палате у тяжелого больного. Все, я побежала. Живи! Завтра утром буду.
    - Спасибо!
    Ольга подумала, что завтра, если у нее все получится, как она задумала, они, вряд ли увидятся. Плохо, конечно подводить человека, но никто ведь не видел, что это сделала Валентина Николаевна, значит, подумают на Ольгу или еще кого-то. Да и Валентина Николаевна не так проста, как хочет казаться. Она прекрасно поняла, что задумала Ольга и практически благословила ее этим выражением - «живи».
     Открыв сумочку, Ольга с облегчением увидела, что и паспорт и кредитная карточка на месте. Это, главное. Если бы вдруг не оказалось паспорта или кредитки, то бежать было бы бессмысленно. Одежда тоже есть. Ее привезли сюда в том, в чем она была, только набросили еще видимо, чтобы не замерзла, пока везут, ветровку. Это тоже хорошо. Даже кроссовки здесь. Ну да, она же в них была, когда в обморок упала. 
     Теперь надо выйти из палаты, и пройти по коридору, чтобы выяснить, где черный ход и как можно отсюда незаметно уйти. Если кто-то сейчас встретится, она скажет, что ищет  туалет или медсестру, не важно. Выходить через холл нельзя, там сидит Максим.
     В коридоре было тихо и безлюдно. Место медсестры пустовало. Двери во все палаты были закрыты. Только дверь в ординаторскую была приоткрыта, и оттуда слышались голоса. Ольга узнала голос Максима. Она подошла к двери и прислушалась.
    - Нет, нет, и не просите. Она пока слишком слаба. Не ранее, чем завтра молодой человек.
    - Доктор, ну хоть на минутку? Ей сейчас плохо, а если рядом будет близкий человек, ей сразу станет лучше. Вот увидите, как она обрадуется! 
    - Нет, нет, и еще раз нет!
    - У вас не хватает медицинского персонала. А если ей вдруг станет плохо, а рядом никого? Скажите хотя бы, какая у нее палата?
    - Зачем? Когда я разрешу посещение, вы об этом узнаете.
    Ольга на цыпочках отошла от двери, быстро вернулась в палату, натянула на себя джинсы, свитер, обулась, схватила сумку, ветровку и побежала к выходу из отделения. Теперь можно было пройти не черным ходом, а обычным. Если Максим у врача, значит, путь свободен. Дышать было тяжело, слабость была такая, что подгибались ноги, и испарина выступила на лбу, но Ольга собрав силы  в кулак, бежала навстречу свободе. На первом этаже ее остановил охранник.
    - Девушка, вы откуда? Прием посетителей разрешен только с пяти вечера. Кто вас пустил сюда?
    - Простите, я не знала. Я уже ухожу.
    Она быстро выскочила за дверь и, сбежав по ступенькам, устремилась к  остановке, к которой уже подходил автобус. Народу было мало человека два-три, поэтому автобус остановился буквально на минуту. Без сил упав на сидение, Ольга облегченно вздохнула. Неважно, куда ехал автобус, главное подальше от больницы. В гостинице остались кое-какие вещи, но это не главное. Лучше остаться без вещей, их можно купить, чем снова напороться на Максима. Слишком уж он пытается стать ей другом. А ей сейчас не до друзей.  И потом, это отравление или вирус? По словам доктора, она чуть было не умерла. Но перед походом в ресторан, она была совершенно здорова.
     Да, организм устал, истощен, эмоционально выбит из колеи, но не на столько, чтобы терять сознание и быть в беспамятстве, гореть в огне чуть ли, не двое суток. Все эти проблемы как-то связаны с Максимом. Или нет? Честно говоря,  у нее просто нет времени выяснять, и анализировать. Береженого, Бог бережет. Да, он понравился ей, чего скрывать, и обманывать, тем более саму себя? Но сейчас это может только повредить делу. Она не знает ни его самого, ни его намерений. Если это судьба, то потом они встретятся обязательно, а если не судьба, то тут уж  ни чего не попишешь. Значит, в отель она не вернется, но и в автобусе кататься бесконечно не будешь. А самое главное, ей надо еще минимум день отлежаться и прийти в себя. В таком состоянии, как сейчас, она ни на что не годится. Голова начинает кружиться все сильнее, в глазах темно. Может, зря она убежала из больницы? А если сейчас снова потеряет сознание, что тогда? Привезут в эту же больницу, и тогда уже запрут серьезно и надолго. Надо держаться. А главное, найти место, где можно «залечь на дно».
     - Девушка, вам плохо?
     Ольга встрепенулась, подняла глаза, и увидела склонившуюся  над ней женщину лет пятидесяти.
     - Вы такая бледная, просто ужас. Я видела, вы у больницы садились. Наверное, не долечились? Сейчас ведь так, выписывают, чуть легче станет, а там хоть трава не расти. У меня дочку после аппендицита на четвертые сутки выписали, а у нее швы разошлись. Вы до какой остановки едите? Давайте я вас провожу? У меня сегодня отгул, торопиться некуда.
     - Да, нет, спасибо, я сама.
     - Ну, как знаете.
     Ольга закрыла глаза, делая вид, что дремлет.
     - Конечная! – громко объявил водитель.
     На конечной вышли та женщина, которая предлагала Ольге помощь, молодой парень и Ольга. Парень быстро пошел в сторону высотного дома. Женщина остановилась у перехода, и обернулась к Ольге, которая присела на скамью. На остановку подошли двое подвыпивших молодых людей. Они шумно что-то обсуждали,  хохотали. Увидев Ольгу, один из них подошел к ней.
    - Крошка,  скучаешь? Давай с нами? Веселый вечер гарантируем. Так ведь Жандос?
    Второй громко захохотав, подтвердил:
     - Точняк, не пожалеешь.
    Ольга быстро встала, и хотела отойти от остановки, но Жандос схватил ее за руку, пытаясь прижать к себе. От него пахло перегаром, табаком и чем-то еще не очень приятным. Ольгу замутило.
     - Отпусти!
     - Попалась птичка! – захохотал другой, хватая ее за другую руку.
    Ольга растерялась. Слабость становилась все сильнее, дурнота подкатывала прямо к горлу. Если бы она была здорова, то и проблем бы не было. Она знала такие приемы, от которых эти  два придурка сейчас лежали бы на асфальте  и выли в голос. Но для этого нужны были силы, а вот их-то как раз и не было. Сейчас она была слаба, и беззащитна, как новорожденный ребенок.
    - Вы что это, совсем обнаглели? А ну-ка отпустите девушку!  Марат, я твоей матери все расскажу, она тебе даст ремня!
    К ним подлетела женщина, которая интересовалась перед этим Ольгиным самочувствием и начала бить парней по  плечам, спинам, стараясь вырвать руки Ольги из их цепких ладоней. Один из парней, сразу как-то сжался, его глаза забегали, губы задрожали.
    - Тетушка Валя, извините. Мы же просто шутим. Не говорите маме с отчимом.  Он меня прибьет. Извините. Пошли Жандос.
    Он схватил друга за руку, и потащил в сторону от остановки.
     - И куда ты катишься, Марат?  Пьешь, ругаешься, к порядочным девушкам пристаешь. Ты же таким мальчиком был хорошим.
    Парни быстро скрылись с глаз, завернув за магазин. Женщина посмотрела на Ольгу.
     - Так, только в обморок не падайте, а то мне вас до дому одной не дотащить. Давайте, обопритесь о мою руку и пошли.
     - Куда?
     - Домой. Где ваш дом?
     - Далеко.
     - Как далеко? А зачем же вы сюда приехали?
     - Мне просто некуда идти. Я села в автобус, чтобы передохнуть.
     - А до больницы, вы, где жили?
     - В отеле. Но там у меня оплата была до вчерашнего дня.
     - Дела-а-а., - протянула женщина. – Знаешь милая, - перешла она на ты, - пошли-ка ко мне домой, там и поговорим обо всем. А то и ты устала, да и я, честно говоря, тоже и есть хочу и в кресло сесть,  ноги вытянуть. Отекать стали ноги. Пью, вроде мало жидкости, а все равно, отекают.
     - Неудобно, наверное? Зачем вам такие хлопоты?
     - Неудобно на потолке спать. Остальное все удобно. Пошли. Тут не далеко, прямо за углом. Тебя как звать-то?
     - Ольга.
     - А меня Валентиной  родители назвали.
     - А по отчеству?
     - Не люблю я эти отчества. Валей зови. Вот когда мне полтинник стукнет, тогда и с отчеством можно будет. Но это еще через пяток лет будет.
     - Хорошо, Валя, так Валя.
    Они действительно быстро дошли до квартиры, которая находилась на четвертом этаже девятиэтажного дома. Квартира была маленькая, но уютная. Небольшая метров шести кухня, квадратная прихожая метров восьми и две комнаты метров по пятнадцать. Напротив кухни туалет и ванная комната. Все компактно и удобно.
     - А вы с кем живете?
     - А ни с кем. Дочка выросла, и замуж в прошлом году выскочила. Муж сбежал к молодой и здоровой. Внуков пока нет. Так, что располагайся вон в той, - она махнула рукой, в правую сторону,- комнате. А я сейчас ужин приготовлю. Есть будем, и познакомимся поближе. А хочешь, душ прими. Полотенце я тебе сейчас дам.
     - Спасибо. Я чуть-чуть посижу и в душ.
    Ольга зашла в комнату, и села в кресло. Глаза закрылись сами собой.

      Дворец Амира Темура. Покои матушки Мирзо.
    Мирзо:
    - Мама, Абдулатиф не дает мне проходу. Он требует, чтобы я выведал у Повелителя тайну бессмертия. Он грозится убить меня. Может, мне сказать об этом Амиру?
     - В нашем роду никогда не было наушничества. Повелитель расценит это как твою слабость, неумение постоять за себя. Ты будущий воин, мужчина. Ты должен разобраться с братом сам.
    - Но ты же, всегда говорила мне, что если кто-то предлагает помощь, не отказывайся. Отказ – это гордыня.
     - Но тебе никто и не предлагал помощи. Это ты хочешь ее просить. Обращаться за помощью можно и нужно только в том случае, если нет другого выхода, и если опасность грозит не только тебе лично, но и делу или жизни других людей. Запомни, сынок, пока ты решаешь свои проблемы сам, у тебя есть шанс выиграть, если же с чей-то помощью, то шанс уменьшается тем больше, чем больше людей привлечены к твоей проблеме.
    - Почему?
      - Потому, что ты не можешь быть уверен в каждом из этих людей, как в самом себе. Кто-то из зависти, а кто-то из подлости может предать тебя, продать твою тайну твоему врагу.
     - Значит, верить нельзя никому? И просить о помощи тоже никого?
     - Если есть силы и возможность справиться самому, то никому.
     - А если кто-то предлагает свою помощь, тоже отказываться?
     - В этом случае постарайся понять, почему этот человек предлагает тебе свою помощь?  Просто так из человеколюбия, или у него есть какая-то корысть?
     -  А как это можно узнать?
     - У каждого человека есть внутренний голос, предчувствие, а у тебя еще и ум. Думай, смотри, наблюдай.

     - Ты, что уснула? Ольга, ты меня слышишь?
     Ольга открыла глаза. Валентина стояла рядом, в руках она держала большое махровое полотенце и халат.
     -  Иди, ополоснись. Только недолго. Ужин уже через пять минут будет готов.
    Ольга зашла в ванную комнату, встала под горячие струи воды и попыталась расслабиться.
    Что это было? Мирзо спрашивал у матери что-то про помощь. Это видение зачем-то было ей послано. Зачем? Что пытался ей подсказать Мирзо? Вернее, его мать. Что нельзя просить о помощи, если, есть возможность, справится самому. И чем больше людей знают о твоей тайне, тем больше вероятность получить обратный эффект. А главное, что если человек предлагает тебе помощь, то зачем-то ему это надо. Бескорыстных людей очень мало.
     Валентина! Вот о чем они хотели предупредить  меня. Почему она решила помочь мне? Просто такой добрый человек или тут что-то другое?
     Да, нет, она и в автобусе  просто хотела помочь, когда спросила о самочувствии. И на остановке, когда пристали парни, она, узнав одного, поняла, что может помочь. Живет одна, ей просто скучно, а тут общение, новый человек, интересно. Какая у нее может быть корысть? Деньги? Ну, заплатить она ей деньги за проживание и еду. Подозревать ее, что она имеет какое-либо отношение к ее тайне, глупо и смешно. Она ехала в автобусе, когда туда вошла Ольга. Она не знала и не могла знать, если даже имеет какое-то отношение к ее делам, когда у Ольги получится сбежать из больницы и, что она вообще может оттуда сбежать.
     Тогда зачем это предупреждение? Странно. Ладно, она предупреждена, а значит, как говорят, вооружена. Будет смотреть, будет осторожна в словах и поступках. Да и потом, задерживаться более двух дней, она здесь не будет, поэтому особо волноваться нечего. Хотя, если сказать честно, положа руку на сердце, она не помнит, ехала ли Валентина в автобусе, когда она туда зашла,  или вошла с ней, или  позже. Ладно, все равно не помнит, так чего гадать? Сейчас надо  поесть, что предложит Валентина и спать. А завтра будет видно, что делать. Все будет зависеть от самочувствия.
     Накинув халат, предусмотрительно оставленный в ванной комнате Валентиной, Ольга расчесала волосы и вышла в прихожую. В кухне тихо играла музыка. Ольга заглянула, но никого не увидела. Стол был накрыт, и сервирован на два человека. Салат из капусты, моркови, яблок  и зелени в большой глубокой салатнице, какие-то куски мяса темно красные, даже бардовые, нарезанные тонко на небольшой фарфоровой тарелке, жареные баклажаны с помидорами и чесноком на блюде. На плите на медленном огне стояла чугунная глубокая сковорода, под крышкой которой,  томился плов. У Ольги свело от голода живот. Она не ела более двух дней. Но брать со стола что-то без хозяйки было неудобно. Ольга  прошла в комнату, но там тоже не было никого. Она заглянула в спальню, там тоже было пусто. Странно. Послышался скрежет ключа в замке, и в дверь вошла Валентина.
     - Потеряла меня? А я за хлебом бегала. Глянула, в хлебницу, а там четвертинка и та черствая. Вот купила еще пирожков, да к чаю Чак-чак. Его у нас хорошо делают. С изюмом и грецкими орехами. Вкуснотища неописуемая! Тебе понравится. Проходи в кухню, садись, я сейчас.
     Ольга села к столу. Валентина выложила на стол лепешку, маленькие жареные булочки и торт, который  в России называют муравьиной кучей.
     - А это, что такое? – Ольга показала на булочки.
     - Это бурсаки. Очень вкусно. Я люблю, вместо хлеба ем часто, В Украине называют пампушки. Как у вас в  России не знаю.
     Ольга замерла. Она не говорила Валентине, откуда она приехала. Уж что-что, а это она точно помнила.
     - А, почему вы решили, что я из России?
     Валентина на мгновенье растерялась, смутилась, и даже покраснела, потом, махнула рукой.
     - Ты не обижайся, я, конечно, не правильно сделала, но с другой стороны, я незнакомого человека в дом пустила, должна, же знать кого? Пока ты мылась, я твой паспорт посмотрела. Он в сумке прямо сверху лежал.
    Ольга не знала, что сказать в ответ. Учить сорока пятилетнюю женщину, что нехорошо лазать по чужим сумкам, как-то не с руки, но и промолчать тоже неправильно.
     - Вы бы спросили, я бы сама вам паспорт показала.
     - Да, я сама знаю, что нехорошо, но что сделала, то сделала. Ругаю себя всегда за длинный язык, но такая уж   я на свет уродилась. Что на уме, то на языке. Думала тихо посмотреть, чтоб ты не узнала, и все выболтала.
      У Ольги снова зародились сомнения. Она лазила в ее сумке, Что она там искала? Паспорт,  могла спросить у нее, Ольги, имела на это право. Значит, искала что-то другое. Что? Деньги?  Нет, вряд ли. Пропажа денег сразу заметна. Может, просто обычное бабское любопытство? А она тут накручивает себя. Действительно, ведь соблазн очень велик. Незнакомый человек случайно попал в дом. Кто эта девушка, что делает в этом городе? Сумка лежит на кресле, а девушка в душе. Опасности попасться никакой. И если бы Валентина не проговорилась, она бы никогда не узнала об этом инциденте.
      - Ну, чего ты так надулась? Ты же не скрываешься от полиции? Не шпионка? Подумаешь, узнала твою фамилию и место выдачи паспорта. Ты же знаешь, где я живу? Почему я не могу знать, где живешь ты? Не секретные же это данные? Или секретные?
     Ольга улыбнулась, - конечно, нет. Просто, я как-то растерялась.
      - Все, давай есть будем. А то, я от голода сейчас не хуже тебя, в обморок упаду. Сегодня пробегала весь день, поесть некогда было.
      - Так вы вроде говорили у вас отгул сегодня? Торопиться некуда.
     - Так это сейчас некуда. А с утра очень даже куда было. Дочку на сохранение положили. Так я помчалась к ней домой, вещи собрала, продукты закупила, прибралась в доме, к ней побежала. А зять, даже чаем не напоил. Вот оттуда и ехала. Они возле больницы живут.
    Ольга снова насторожилась. Значит, Валентина все же садилась в автобус вместе с ней, а не раньше или позже. То есть, шанс, что она может быть одной из «них» все  же есть. Но показывать свои опасения нельзя. Надо попытаться вести себя естественно и не задавать лишних вопросов. А при первой же возможности, когда позволят силы уйти, как она ушла из больницы.
    - С дочкой что-то серьезное?
    - Есть небольшая угроза выкидыша. Ничего, полежит, отдохнет, успокоится и все будет нормально. Она у меня дурашка. Замуж выскочила по «большой любви», моих советов не слушала, рукой махала. А сейчас дите на подходе, а мужу все до фонаря. Как куролесил с дружками, так и куролесит. Деньги проигрывает или пропивает. Ушел из дома, когда захотел, пришел, когда захотел. Человек, говорит, должен быть свободен, как птица в полете. Ну, Татьянка все время на нервах. Токсикоз еще. Вот и результат. Да ты ешь, давай, не разговаривай. Я вон уже почти все одна умяла.
    - Спасибо, я ем.
    - Конину ешь. Она очень полезная. Силы от нее знаешь, сколько прибавляется?
    - Это вот это, конина? – Ольга показала на куски мяса, ранее заинтересовавшие ее.
    - Она самая. Ох, и люблю я и шурпу, и колбасу из конины. Сытно, вкусно, тепло от нее в организме. Зимой особенно, когда холодно, хорошо. А плов из ягненка. Попробуй, мясо во рту тает.
    - Да, спасибо, очень вкусно.
    - Готовить, и покушать я люблю. Особенно манты да плов. Я в манты зелень добавляю, травки разные. А в плов немного кураги.
    Еда действительно была очень вкусная, или Ольга просто так проголодалась. Насытилась она быстро. Глазами съела бы еще столько же, а вот желудок уже не принимал. Да и неприятные ощущения в желудке еще остались.
    - Спасибо, я наелась.
    - Ох, и ешь ты, как птичка. Поклевала немного, и наелась. Сейчас чай будем пить с Чак-чаком.
    - Нет, спасибо. Я бы прилегла, что-то устала очень, голова кружится.
    - Конечно, конечно, вот дурная баба. Ребенок из больницы, чуть живой, а она разговоры разговаривает. Ложись, конечно. Пошли, я постелю.
    Она быстро застелила диван простыней, положила подушку, одеяло и пока Ольга устраивалась, стояла рядом, потом села на краешек дивана.
     - Ты спать хочешь, или поговорим?
     - О чем?
     - Ну, обо всем. Ты, расскажешь мне  про свою жизнь, а я тебе про свою. Поболтаем.
     - Может, завтра? Устала очень. Глаза закрываются.
     - Завтра, так завтра. Спи. Если чего надо, шумни.
     Валентина вышла и закрыла за собой дверь. Ольга осталась одна. Она действительно устала, чувствовала себя неважно, да и говорить с Валентиной сейчас, ни о чем не хотелось. Мозги не соображают, ляпнет чего-нибудь лишнее, потом будет жалеть. В таком состоянии проговориться, раз плюнуть. Да и подумать есть о чем. Было слышно, как Валентина включила телевизор. Шел какой-то сериал. Через несколько минут, дверь приоткрылась, Ольга закрыла глаза и начала посапывать. Валентина подошла к дивану, постояла несколько минут, и тихо вышла. Ольга быстро встала, и на цыпочках подошла к двери.  Она не знала, почему сделала это. Но, что-то буквально подняло ее с кровати. Приоткрыв дверь, она услышала, как Валентина тихо говорит кому-то:
     - Спит она. Да, куда она денется? Слабая, как  котенок. Даже есть, не смогла. Ей дня два-три надо на восстановление. Не волнуйся. Все узнаю. Ладно. Все, пока.
    Ольга быстро вернулась обратно, и юркнула под одеяло. Ее била дрожь. Сердце гулко стучало в груди, во рту пересохло. Значит, она не ошиблась, и ее подозрения были не беспочвенны, да и видение было неспроста. Но, как же, так?
     Да все очень просто. Валентина видимо работает в больнице или специально находилась там, чтобы наблюдать за Ольгой, после того как та туда попала. Увидев, что она сбежала из больницы, помчалась следом. И участие в автобусе изобразила, чтобы познакомиться. А если бы Ольга вышла раньше, не на конечной остановке? Она вышла бы следом. Сказала, что шла к подруге, дочери, да мало ли куда. Интересно, с кем она? С Бабуром, Абдулатифом или дядюшкой? А, может, есть еще кто-то, кого она не знает?
    Дверь снова приоткрылась, но Валентина уже не заходила, а просто постояла у двери, и вышла. Дверь осталась открытой. Да, будет видимо «пасти» ее серьезно. Ладно, сейчас все равно нет сил, идти куда-то. А завтра будет видно. Теперь понятно, почему она шарила в сумочке. Искала там карту, документы или  записи. Значит, правильно Ольга делала, что ничего не хранила, а держала в голове. Пусть ищет. Хоть всю одежду и сумку перевернет.
     Ольга не заметила, как заснула. Видимо организм настолько устал, что в этот раз она спала без сновидений и так крепко, что проснулась только, когда Валентина начала трясти ее за плечо.
    - Ольга, Ольга, открой глаза! Ты меня слышишь?
    - Слышу. А, что такое?
   Валентина облегченно выдохнула:
    - Ну и перепугала ты меня. Бужу тебя уже минут пять, а ты как не живая. Вставай, завтракать будем.
    - Извините, вам на работу пора? Я могу уйти. – Ольга села, и тут же снова легла. В глазах потемнело, тошнота подкатила к горлу, руки стали влажными и холодными.
    - Нет, нет, ты что? Лежи. Я  отпуск взяла на три дня. Так, что мне спешить некуда. Позавтракаем сейчас, и будем болтать.
    - А сколько сейчас времени?
    - Да десятый час утра, соня.
    - А когда же вы отпуск успели оформить?  И зачем? Надеюсь не из-за меня? – Ольга сначала спросила, а потом только сообразила, что не надо было этого делать. Взгляд Валентины сразу стал колючим и подозрительным.
     - Да какая тебе разница, когда.  Я давно собиралась. Устала что-то.   Да и дочке помочь надо. Радуйся, что так получилось, а то сейчас бы осталась одна. Одной плохо. Не так ли?
     - Да, одной, плохо, - согласилась Ольга. – А к дочери вы, когда поедите? Вы не волнуйтесь, я в любое время готова уйти. Я  без обид и претензий. И так спасибо, что приютили  в трудное для меня время. Я вам очень благодарна.
     Взгляд Валентины потеплел: – Да, ладно тебе. Я же человек, не зверь. Если вижу, что другому человеку плохо, и могу помочь, то почему это не сделать? А к дочери я сегодня не поеду. Вчера была. Там посещения только по выходным. Вчера меня пустили, потому, что вещи надо было передать.  А домой к ним, посмотреть, чем зять любимый занят, я и вечерком сбегать могу.  Или вообще завтра сходить. Так, что не переживай. Пошли, я там омлет с зеленью и помидорами сделала. Вкусно, пальчики оближешь. Потом, захочешь, посплетничаем. Нет, смотри телевизор, или читай. У меня книг много. А я вязанием займусь. А то никак свитер довязать не могу.
    Ольга поняла, что Валентина не собирается выпускать ее из виду ни на минуту. Это  плохо. Если она будет сидеть рядом, то уйти вряд ли получится. Так, а почему интересно, три дня?  Они  считают, что этого достаточно, чтобы «разговорить» ее, и узнать о том, что их интересует, или попробуют силой заставить сказать?  А, почему бы и нет?  Она в квартире, в замкнутом пространстве. Делай с ней все, что посчитаешь нужным. Сейчас по телевизору идет столько сериалов про разбой, убийства, что крики в доме всегда можно объяснить просмотром очередной серии фильма. Вот попала, так попала. Ладно, главное не  бояться, и  не раскисать. Сейчас она позавтракает, причем плотно, на всякий пожарный, а потом будет действовать по обстановке.
    Омлет действительно был выше всяческих похвал. Кулинаром  Валентина оказалась  хорошим. Крепкий горячий, сладкий  чай разогнал кровь, согрел внутри, и снял  тремор в организме. Перед этим руки и ноги гудели, как телеграфный столб. Ольга почувствовала такой прилив сил, и так обрадовалась этому, что ее состояние заметила даже Валентина.
    - Вот и хорошо. Щечки порозовели, глазки заблестели. Просто красотка стала. Еще денек и будешь, как новая. Слушай, а ты ведь метиска? У тебя кто отец с матерью?
     - Русские, - односложно ответила Ольга.
     - Странно. Я бы сказала, что один из них либо азербайджанец, либо узбек. А по скулам, так даже монгол.
     Ольга про себя усмехнулась. Началось. Хитра. Первым ввернула азербайджанца.
     - Да, кто-то в родне был из Азии, толи прадед, толи дед, я не знаю. Я их не видела, и разговоров о них в семье не вели.
     - А родители-то живы?
    - Живы.
    - Вместе живут?
    - Нет. Давно в разводе. Можно я пойду, лягу, а то что-то голова снова закружилась.
    - Пошли, пошли,  я с тобой посижу.
    - Да не надо. У вас своих дел полно.
    - Дела подождут.
    Ольге ничего другого не оставалось, как согласиться. Назвалась груздем, полезай в кузов. Лежать не хотелось, но ничего другого не оставалось. Они прошли в комнату, Ольга снова легла на диван, Валентина села рядом в кресло и продолжила допрос:
     - Мама в Москве живет?
     - Нет, в другом городе, замуж вышла, и к мужу уехала.
     - А бабушка?
     - Умерла.
     - А она за кем замужем была?
     - Я не знаю. Она об этом никогда не говорила.
     - Значит, не была замужем. А мама у тебя на кого похожа?
     - Я не задумывалась над этим. А почему вас это интересует?
     Валентина кинула на нее быстрый взгляд. Она поняла видимо, что перегибает палку, и сменила тему.
     - Да, нет, просто, любопытно. А ты замужем?
     - Нет. И пока не собираюсь.
     - Да и правильно. Ничего там хорошего нет. Вон я выскочила замуж по большой любви и, чем закончилось. Дочка вон нашла урода, теперь сопли на кулак мотает. Я вот думаю, может, и нет ее на земле, любви-то настоящей, которая раз и на всю жизнь? Только в сказках пишут «они жили счастливо, и умерли в один день». Но как счастливо жили, не пишут. В основном даже в сказках все свадьбой заканчивается. Потому, что дальше начинается жизнь. А жизнь, это болезни, проблемы, быт, разногласия. Все люди разные. Кто-то  любит халву, кто-то пиво. Кто-то футбол, а кто-то сериалы. Вот и конфликт. Непонимание. У меня приятельница есть, вот она в молодости чуть жизни себя не лишила из-за большой любви. Родители не разрешали им пожениться. Любовь была такая, оба хотели с горы прыгнуть, чтобы не жить друг без друга. Родители узнали, испугались, сыграли им свадьбу и что ты думаешь? Они через десять лет развелись. Прошла любовь-то. Он уже третьим браком женат. Она вообще о мужиках слышать не хочет.
    - Но ведь есть пары, которые проживают вместе всю жизнь?
    - Есть. Но, мало. Наверное, это избранные Богом, не как не иначе. Может, тебе повезет, ты встретишь свою половинку, и станешь избранной.
    - Надеюсь.
    - Обязательно встретишь. Ты девочка яркая. Внешность у тебя запоминающаяся. По разговору, вроде не глупая. Встретишь. А сейчас на сердце никто не запал?
    - Нет.
    - Жаль.
    Ольга перестала понимать разговор. Складывалось ощущение, что Валентина выпытывает, прощупывает, пытается к чему-то подвести беседу, но к чему? Начала за упокой, а кончила за здравие. Вначале поведала, как плохо в браке, а закончила, что у нее-то будет все хорошо и она чуть ли не избранная Богом. К чему бы это?
    - Ладно, подремли,  а то заговорила я тебя. А ты еще слабая очень. На обед манты слеплю.  Бульон из  баранинки отварю, поешь,  и сил сразу прибавится. Как новенькая будешь.
     Ольга промолчала, и закрыла глаза. Валентина поднялась, вышла, и закрыла за собой дверь. Минуты через две Ольга тихо встала, подошла к двери и, стараясь не шуметь, приоткрыла ее немного. Валентина говорила по телефону.
     - Узнала, узнала. Не замужем она. Нет, и парня сейчас тоже нет. Одна девка живет. Бабка померла, мать замуж выскочила куда-то уехала. Так, что зеленый светофор тебе горит. Никто мешать не будет. Нет, сегодня не надо, она еще слабая очень. Завтра давай. Я позвоню.
     Валентина положила трубку. Ольга быстро вернулась обратно на диван, отвернулась к спинке, и сделала вид, что спит. Валентина заглянула в комнату, и тихо спросила:
     - Оль, спишь?
     Ольга не ответила. Валентина еще немного постояла, и вышла. Ольга была в недоумении. При чем тут ее замужество? Какой зеленый светофор?
     И тут до нее дошло! Это Максим. Конечно, Максим! Неужели, он действительно так влюбился в нее? Нет, так не бывает. Хотя, почему не бывает? Ведь ей он тоже понравился с первого взгляда. Понравился, но она же, не влюбилась. Или влюбилась? Но ведь он пытался отравить ее? Она чуть было не умерла. А влюбленные люди не  травят своих любимых. Нет, травят, конечно, если любимые им изменили или хотят бросить. Таких случаев и в литературе и в жизни много. Но, она не была его любимой, не жила с ним, не предавала его. Так зачем же травить? Или по принципу, не хочешь со мной, так не доставайся никому? Нет, все равно не понятно. Если предположить, что он связан с «этими» или сам из «этих»,  то тоже непонятно зачем он пытался ее отравить? Мертвая-то она вообще ничего сказать не сможет.
     А, если ему и надо, чтобы она молчала, и ничего не нашла? Чтобы тайна ушла вместе с ней навсегда. Почему она никогда не рассматривала именно этот вариант событий? Если есть люди, которые хотят завладеть тайной, то должны быть и люди, которые не хотят, чтобы кто-то вообще мог ею владеть. Если, Максим именно из этих, последних? Но  с какого боку, здесь тогда ее семейное положение?
     А, если он просто морочит Валентине голову? Допустим, наплел ей про большую неземную любовь к ней, Ольге, попросил приютить, проследить, а сам, таким образом, получил еще один шанс расправиться с ней?
     Когда же это все кончится? Она так устала. Голова пухнет от предположений, мыслей, страхов, которые как вороны вцепились в нее своими острыми когтями, и рвут ее на части. Вспомнились строчки, прочитанные где-то:
     «Я бегу по воде, брызги в стороны, прочь покиньте меня мысли-вороны! Заклевали меня, душу вынули, я хочу, чтоб скорее вы сгинули! Но они надо мной измываются, сердце рвут на куски, издеваются. Нет в них трезвости, нет в них разума, тело высушат, и сведут с ума».
     Вот и она, если будет постоянно думать обо всем, что с ней происходит, то точно сойдет с ума. Как же поступить? То, что надо уходить из дома Валентины, это даже не обсуждается. Но, как и когда? То есть Максим, до завтра не придет. Валентина ему запретила. Хотя, что ему запреты? Ладно, будем надеяться на его благоразумие. Зачем ему ссориться с Валентиной? Тем более, если она убедила его, что Ольга очень слаба и никуда не денется. Днем ей не уйти. Значит, надо уходить ночью. Даже лучше под утро. В это время очень крепкий сон. Надо исхитриться, и посмотреть, дверь закрывается изнутри или на ключ? Лучше, конечно, если изнутри. Тогда можно быть уверенной, что Максим не проникнет в квартиру бесшумно и без разрешения. Хуже, если дверь закрывается просто на ключ. Тогда надо быть готовой ко всему.
    Ольга долго еще думала, размышляла, говорила сама с собой, спорила, ругала себя и была очень удивлена тем, что потратила на это, как оказалось уйму времени, практически три часа.
     - Эй, подруга, хватит спать! – Валентина вошла в комнату и начала тормошить Ольгу за плечо, - все на свете проспишь! Обед уже. Кушать хочется. Вставай. Я такие манты слепила! Есть начнешь, за уши не оттащишь. Пошли. Через минуту будут готовы. Их горячими есть надо. Я туда немного зелени добавила, кислой капустки, чтобы не очень жирными были. Тебе понравится.
     Ольга сделала вид, что только что проснулась. Она села с закрытыми глазами, потянулась, и только после этого посмотрела на Валентину.
     - Ой, так хорошо поспала. Вроде чуть лучше стало. И есть действительно очень хочется.
    - Вот и хорошо. Давай, умывайся и за стол. Я пошла доставать.
    Валентина ушла. Ольга быстро поднялась с дивана и вышла в прихожую. Она подошла к двери и с облегчением увидела, что она закрыта на внутреннюю задвижку. Помыв руки и расчесав волосы, она села к столу. Ее порадовало еще одно, что манты были выложены в одну тарелку. То есть можно было есть и не думать о том, что в них какая-нибудь отрава. Если Валентина тоже будет, их есть, то сомнения отпадут сами собой.
     - Ты с чем их любишь? С горчицей, сметаной или с перцем?
     - Да, я не так часто их и ела,- пожала плечами Ольга,- наверное, со сметаной.
     - А я ненормальная, люблю с уксусом или кетчупом. Умираю просто. Хочешь попробовать?
     - Нет, спасибо. У меня пока еще желудок не до конца прошел.
     - Слушай, я как-то об этом не подумала. Тебе, наверное, и нельзя такую тяжелую пищу? Ты же из больницы. Кстати, ты мне не сказала, с  каким диагнозом ты туда попала? Язва желудка что ли? Или панкреатит?
     - Отравление. – Ольга решила посмотреть на ее реакцию, чтобы понять, она в курсе дел или нет?
     - Не качественной едой отравилась? – ахнула Валентина, - да сейчас не знаешь, что и есть. У нас тут недавно детей в детском саду йогуртами отравили. Такой шум был на весь город. Чего съела-то?
     Складывалось впечатление, что Валентина не знает с каким диагнозом она лежала в больнице. Или такая хорошая актриса. Надо было что-то отвечать.
     - Вином.
     - Да, ты, что?! Водкой что травятся, слышала, а вот вином впервые. На рынке что ли купила?
     - В ресторане заказала.
     - В ресторане??? Не может быть! Вот так и верь людям. Отдаешь огромные деньжищи в этом ресторане, так еще и всякую протухшую кислятину норовят подсунуть. Да, тогда манты для тебя сейчас не самая хорошая пища. Хочешь, я тебе кашу сварю или бульон куриный?
     - Нет, спасибо. Тут на столе столько всего. Салат поем, несколько мант съем. Не переживайте. Кушайте сами.
     - Да сама-то я всегда поем, тебя хотелось откормить, а то ты такая худенькая, просто щепка.
     Говоря это, она с аппетитом принялась за еду. Манты исчезали из тарелки с не вероятной быстротой. Теперь Ольга, по крайней мере, была уверена, что травить ее Валентина, и не думала. Поэтому она с удовольствием поела овощной салат, съела два манта, выпила кружку чая с конфеткой, и довольно откинулась на спинку стула.
      - Спасибо. Очень вкусно.
      - На здоровье. Слушай, ты в карты играешь?
      - В какие?
      - В подкидного.
      - Нет. А зачем?
      - Жаль. Время весело бы провели, и ближе познакомились. А хочешь, я тебе погадаю? Я умею.
      - Нет. Я не верю в гадание.
      - Странная ты. Девчонки, подружки дочери, так меня замучили, отбиться не могу. Сама на себя иногда разбрасываю. Интересно же знать что будет. А тебе ничего не интересно, ничего ты не умеешь, ничего не любишь. Странная ты, - повторила она, - как будто боишься, или скрываешь что-то.
     - Обычная,- пожала плечами Ольга, - ничего не скрываю. Просто люди все разные. Вы одно любите, я другое. Это нормально.
     - Ну, ну. А зачем ты сюда приехала?
     - В отпуск. Мне ребята с работы посоветовали. Они были здесь на Медео, и им очень понравилось. Я люблю все необычное, нестандартное. Все туристические направления типа Египта, Турции, Тайланда мне не интересны. Там много народу, шума, сутолоки. Там не отдохнешь, а только устанешь. А здесь горы, тишина, чистый воздух и голубое небо, а в нем птицы. Никто не кричит над ухом, не мешает, не тянет за руку, и не торопит. Я ответила на вопрос?
     - Да, горы у нас красивые. И вообще природа, и погода не то, что в Москве. У вас там, как не поглядишь по телевизору, все дожди да небо серое. Народу миллионы. Я давно была в Москве, в метро зашла, так  чуть не оглохла от грохота. Как вы в этих вагонах идете? Как селедки в бочку набьетесь, ни вздохнуть, ни выдохнуть. А люди все сердитые, бегут, ни на кого не смотрят. В кафе порция только что котенку подойдет, не то, что у нас, полукилограммовые Молодец, что приехала. У нас есть, что посмотреть. И люди у нас здесь душевные. И мужчины у нас здесь есть и красивые и умные и богатые.
     Ольга рассмеялась.   - Что ж вы себе такого не нашли?
     - Я старая уже. А ты красотка, молодая, интересная.  Или у тебя есть кто дома?
     - Есть.
     - Как, есть? – удивилась Валентина, -  ты же сказала, что не замужем?
     - А я и не замужем. А любимый у меня есть.
     - И как же  он тебя одну сюда отпустил?
     - А почему я должна спрашивать, где мне проводить свой личный отпуск?
     - Ну, не знаю. Отпуск вместе с любимым человеком проводить, это совсем не то, что одной. И серьезно у вас?
     Было видно, что Валентина расстроилась не на шутку. Ольга все больше утверждалась в своих предположениях. Значит, все-таки Максим. Интересно, и что она теперь ему скажет? И как он себя поведет?
     - Очень серьезно. А отпуск, почему отдельно? Просто его не отпустили на работе. И
Потом, иногда полезно отдохнуть друг от друга. Чувства обостряются.
     - Неужели? А я считаю, наоборот. В таких случаях есть вероятность, что  потом просто не захочется возвращаться.
     - Бывает и такое.
    Они замолчали, каждый думая о своем.
     - Ладно, - Валентина встала, - сейчас со стола уберу,  и будем телевизор смотреть. Говорить ты не хочешь. Странная ты все-таки. Не компанейская. Женщины все любят поболтать, посплетничать, пожаловаться на судьбу, похвастаться успехами. А ты молчишь, как на допросе из тебя клещами практически слова выдавливаю. Ты хоть сериалы смотришь?
    - Нет. Мне некогда. А сериалы надо смотреть постоянно, иначе нет смысла. И вообще, я  больше люблю кино в кинотеатре смотреть. Можно, я просто почитаю?
     - Читай. – Пожала плечами Валентина,- что найдешь в книжном шкафу, то и бери. У меня дочка читать любит. Там в основном ее книги, да мужа бывшего. Я не читаю. Журналы могу посмотреть под настроение.
     Ольга встала из-за стола, и пошла в отведенную ей комнату. Она подумала, что видимо зря не согласилась смотреть сериал. Ну, поскучала бы, потеряла время, но зато Валентина была бы довольна. А так, получается, она старается для нее, Ольги, старается. Готовит, и крышу над головой дала и от хулиганов спасла, а Ольга в карты играть не хочет, гадать не хочет, смотреть телевизор не хочет, сплетничать не хочет. Действительно странная девица получается. Надо последить за своим поведением.
     В книжном шкафу книг оказалось немного, в основном журналы и специальная литература. Из художественной литературы большая часть любовные романы, немного приключений и детективы. Детектива  и приключений ей хватало в собственной жизни. Любовный роман? Почему бы и нет?  Джудит Макнот «Рай». Многообещающее название.  Ольга села в кресло и открыла книгу.
     - Ты жива тут? Притихла, и час два уже молчишь.
    Ольга непонимающим взглядом уставилась на Валентину. Кто это? Что ей надо? Ах, да.
     - Простите, я зачиталась. Интересно очень.
    Она не кривила душой. Действительно она настолько увлеклась сюжетом, что потеряла счет времени. Она никогда не думала, что любовные романы могут быть такими интересными. Ей всегда казалось, что это слюни, сопли, муси-пуси, а в конце свадебный кортеж и счастливая жизнь до гроба. Правильно говорят: «не суди того, чего не знаешь».
    - Я хотела тебя спросить, что ужинать будешь?
    - Спасибо. Мне и так неудобно. Тратите на меня время, продукты, силы. Деньги я отдам, сколько скажете.
    - Ой, брось! Какая разница на одну готовить или на двух? Даже лучше. На одну продуктов надо мало и поэтому не вкусно получается. Да и не нужны мне твои деньги. Я не бедная. Куда мне еще их тратить, как не на еду, да на тряпки? Так что есть будешь?
    - Да пока вроде и не хочется. Совсем недавно ели. Лучше что-то легкое.
    - Легкое? Легко. Давай я запеканку творожную сделаю? С изюмчиком, курагой, яблочком.
    - Хорошо.
    - Ну, ладно, читай. Я позову.
   Ольге было неудобно. Валентина так старалась угодить, помочь, пусть и не совсем искренне, так как делала это все по просьбе Максима, но видно было, что ей самой действительно доставляет удовольствие заботиться о ней, Ольге.
    Есть такие люди, которые даже если что-то делают по указке, а не по собственной воле, все равно это делают от души, потому, что они просто такие по натуре. Ольга была другой. Ей всегда были в тягость чужие люди в доме. И она искренне не понимала, когда приятельницы звали ее пожить у себя, чтобы поболтать, и пообщаться вволю. Ее территория, это была ее территория и больше ничья. А общаться можно было и  в кафе. Она быстро уставала от большой компании, разговоров.
     Есть люди, которые не могут быть одни, им постоянно необходимо общество, у них полон дом гостей, друзей, знакомых, не знакомых людей. А есть такие, как Ольга, одиночки. Они чувствуют себя эгоистами, потому, что не такие добрые, не такие открытые, не такие щедрые. Но, к сожалению, а может и к счастью, каждый человек, рожденный на этой земле,  индивидуумом и не похож на других. Поэтому, не надо себя «казнить», а надо принимать этот мир, таким, каков он есть и себя в этом мире такой, какая  есть. Не надо «городить огород, а надо быть проще и люди потянутся к тебе», как говорила бабушка.
     - Ну, вот и готово. Пошли. Запеканочка получилась, во рту тает. Я курагу перекрутила, а изюмчик распарила.  Чай травяной заварила из мелисы и мяты. Мелиса успокаивает, а мята для желудка хорошо.
     Ольга решила, что чай она пить не будет. В травяной чай можно добавить все, что пожелаешь, особенно если там есть мята. Они сели к столу и принялись за запеканку со сметаной. Ольга отметила для себя еще раз, что Валентина очень хорошая кулинарка. Она действительно еще ни разу в жизни не ела такой вкусной творожной запеканки. Валентина начала наливать чай, но Ольга остановила ее.
    - Мне не надо. Я лучше просто воды выпью. Боюсь травы. Мало ли, вдруг у меня аллергия на мяту? У моей бабушки была. Вдруг, передалась и мне?
    Валентина замерла. На ее лице отразились  растерянность и недоумение.   Ольга улыбнулась про себя. Значит, ее догадка оказалась верной. Она с минуту помолчала, потом отставила чайник, и заставила себя улыбнуться.
    - Да, что-то я не подумала. Я тоже не буду пить. Давай, кофе тогда выпьем, что ли?
    - Кофе, на ночь? – изобразила удивление Ольга.
    - А, что? Я еще лучше сплю после кофе.
    - Тогда, пейте. А я водичку.
    Валентина пожала плечами.
    - Как знаешь. Я хотела, как лучше. Чтобы ты отдохнула хорошо, выспалась. Но раз не хочешь, то не надо. Слушай, а может, молоко?  Оно  всякую гадость из организма выводит. Всегда на  предприятиях, связанных с химией  давали за вредность.
     - Нет, спасибо. Я молоко вообще не пью.
     Больше Валентина ничего предлагать не стала. Молча, убрала со стола, пожелала Ольге спокойной ночи и ушла к себе. Ольге стало интересно, что же она теперь будет делать? Каким образом заставит ее уснуть? Что еще придумает?
     Она вернулась к себе, легла на диван и снова принялась за чтение романа. Минут через десять в комнату вошла Валентина, в руках ее дымилась кружка.
     - Слушай, я тут посоветовалась с подругой, она врач. Так она рекомендовала отвар ромашки и чабреца. На ромашку аллергии нет ни у кого. А чабрец вообще против аллергии и на нервную систему хорошо влияет. На, выпей. – Она протянула Ольге кружку.
    Ольга посмотрела на Валентину, улыбнулась, и помотала головой.  - Нет. Спасибо. Я уже попила. Больше ничего не хочу. А ромашка, она мочегонная. Наоборот спать не будешь, если выпьешь. И чабрец я не люблю. Он могильной травой пахнет. На любителя.
    Валентина впервые за все время показала свой характер и недовольство.
    - Я стараюсь, стараюсь, а тебе никак не угодишь. И то не так и это не этак. Не хорошо.
    - Извините. Но я не прошу мне угождать. Может, мне уйти? Я уже довольно сносно себя чувствую. Пойду в гостиницу. Спасибо еще раз за заботу и гостеприимство.
    Ольга встала, и, взяв сумку, направилась к двери. Валентина схватила ее за руку.
    - Да ты что? Обиделась?  Не обижайся. Подумаешь, сказала не то. Куда ты пойдешь, на ночь глядя? Я тебя не отпущу! Что с тобой случись, я потом себе век не прощу. Давай, возвращайся и ложись. А на обиженных, говорят, воду возят. Знаешь, такую поговорку?
    Ольга кивнула.
    - Вот и хорошо. Вот и ладненько. – Обрадовалась Валентина. – Ладно, все, отдыхай. Больше донимать тебя не буду.
    Ольга осталась одна. Она легла на диван и начала размышлять. Сегодня ночью надо уходить обязательно. Здесь, без вариантов. Если Валентина так бьется, и соглашается на все, значит ей надо, чтобы Ольга была у нее под приглядом и лучше спящая.
    Что-то сомнительно, чтобы она так вела себя из-за того, что Максим сказал, что любит Ольгу или влюблен и боится ее потерять.  Что-то тут не так. Если бы разговор шел о любви, то Валентина не выдержала бы, и как любая женщина попыталась влезть в эту ситуацию. Начала бы намекать, советовать, играть в сваху.
    А если она, Ольга, ошиблась, и Валентину нанял не Максим? Нет, но она же, слышала, как Валентина говорила в телефонную трубку, что у Ольги есть молодой человек, но она не замужем. Что живет одна. Да и начинала она разговор о замужестве и мужчинах. Ольга  снова дует на воду. Это Максим. Больше не кому. Ладно, гадать на кофейной гуще уже надоело. 
    Ольга снова принялась за чтение. Последнюю страничку она закрыла где-то вначале третьего ночи. Валентина тоже не спала. Слышно было, как она мылась, ходила по квартире, смотрела телевизор. Ольга занервничала. А, что, если Валентина тоже собралась бодрствовать до момента прихода Максима или кого-то другого, кого ждет? Тогда, Ольге не уйти не замеченной. Плохо.
     Около четырех утра, в доме наступила тишина, хотя свет в прихожей продолжал гореть. Ольга тихо поднялась с дивана и, стараясь не шуметь, на цыпочках вышла в прихожую. Дверь в комнату Валентины была открыта. В комнате горел ночник. Валентина спала. Сомневаться в этом не приходилось, так как она шумно сопела, похрапывала, и даже присвистывала во сне. Ольга выключила ночник. Постояла с минуту, и вышла, плотно закрыв за собой дверь.  Для страховки она  подождала еще минут пять, после чего оделась и, открыв замок, вышла на лестничную площадку.
    В доме стояла звенящая тишина. Ольга сбежала вниз по ступенькам и уже подошла к двери, когда услышала шаги с той стороны двери и набор цифр на кодовом замке. Она быстро юркнула под лестницу. Хорошо еще, что тусклая лампочка горела только над дверью и в холле, перед лифтами был полумрак. А под лестницей вообще было темно. Дверь открылась, послышались осторожные быстрые шаги. Человек не стал пользоваться лифтом, а пошел пешком вверх по лестнице. Ольга осторожно выглянула из своего  убежища, но успела увидеть только спину. Это был мужчина, хотя сказать однозначно  было нельзя. Слишком темно. Брюки, куртка, кепка. Эта одежда может быть как на мужчине, так и на женщине. Но то, что это  не Максим, сомнений не было.
     Человек был среднего роста. Шел он к Валентине или нет, Ольга не стала выяснять, а быстро выскочила на улицу и побежала от дома в сторону детской площадки, которую заприметила, когда они шли сюда. На детской площадке стояли несколько деревянных домиков. В одном из них, Ольга и решила спрятаться, и переждать до утра. Идти ночью по незнакомому городу было бы верхом неблагоразумия. Ольга заскочила в средний домик. На улице накрапывал дождь, а в домике было сухо, и даже была скамеечка. Ольга села, перевела дух, и только после этого выглянула в маленькое окошечко.
    Только в  окнах Валентины горел свет. Видно было, как тени мечутся за стеклом, кто-то машет руками. Значит, мужчина действительно шел за ней. Они разминулись буквально на несколько минут. Если бы Ольга осталась в квартире, то сейчас она имела бы честь лицезреть того, кто придумал всю эту хитрую комбинацию с Валентиной. Пока Господь бережет ее. Или это те, кто ведет ее? Неважно. Важно, что она на свободе и более или менее здорова, чтобы продолжать свой путь.
     Через минут пять из дома выскочил мужчина, а следом Валентина. Они начали озираться по сторонам, пытаясь, видимо отыскать Ольгу. Светится в окне домика, было опасно, поэтому, Ольга спряталась. Ее так и подмывало выглянуть, чтобы посмотреть, кто этот мужчина и знает ли она его. Но она переборола свое любопытство. И так была вероятность, что они захотят проверить все в округе и в том числе детскую площадку. Практически рядом послышались голоса, раздраженный мужской и оправдывающийся женский.
     - Растяпа! Это она должна была спать мертвым сном,  а не ты!
     - Да, я на минутку закрыла глаза. Не спала до трех часов. Она все читала, я видела. А потом, кто знал, что она решит ночью бежать?
      - Значит, ты ее спугнула чем-то. О чем разговаривали?
      - Да, так вроде ни о чем. С ней много не  поговоришь. Молчит, и молчит. Так буркнет что-то и все. Я и так и сяк пыталась ее разговорить,  а она ни в какую.
       - Потому, что она, в отличие от тебя, видимо ум имеет. Ты когда-нибудь слышала такую поговорку – «слово – серебро, а молчание - золото»?
     - Слышала. Но ты же, сам сказал, что я должна попытаться выведать у нее как можно больше сведений о себе?  Вот я и пела соловьем. Кормила ее, поила, как королевну, стелилась перед ней, а она сучка!
     - Если мы ее потеряем, я тебя убью. Поняла? Ты знаешь, я шутить не люблю.
     - Да зачем она тебе сдалась? Ни кожи, ни рожи. Худая, черная ворона. Да и парень у нее есть. Сама сказала.
     - Дура была, дурой и умрешь. Думай лучше, куда она могла пойти и где укрыться до утра. В подъезде ее нет.
     - Она что-то про гостиницу лепетала, когда хотела уходить.
     - Как это, уходить? Ты о чем? Ну-ка выкладывай все, раз проболталась.
     Голос Валентины задрожал: -  а чего, она? Я ей, как ты велел, травяной чай сделала, и туда снотворное добавила, а она отказалась пить. Тогда я ей другой отвар предложила, она снова отказалась. Я ей кофе, молоко, она снова в отказ. Воду, мол, простую попью и все. Ну, я немного вспылила, что прыгаю перед ней, мол, на задних лапках, а она выпендривается. Вот она и сказала, что если, мол, я в тягость, то в гостиницу пойду.
     - Точно, дура тупоголовая! Теперь понятно, почему она сбежала.  Поняла, что ты ее чем-то хочешь опоить.
     - А что я могла сделать? Ты же приказал выпоить ей снотворное, а как это сделать, если она ото всего отказывается? Сам бы попробовал, а потом оскорблял. Она вообще  ненормальная. Ни сериалов не смотрит, ни в карты не играет, ни о тряпках с ней не поговоришь.
     - Вот она-то нормальная. Она – женщина. А ты – баба. Короче, я пошел к остановке, может она там. А ты давай здесь все проверь у дома. Чтобы все закоулки мне обшарила. Не найдешь, пеняй на себя.
     - Да зачем она тебе, не могу понять!?
     - Не твоего ума дело!
     Мужчина ушел, а Валентина, продолжала бурчать себе под нос ругательства.
     - Сам придурок. Щас, я прямо кинулась лазить ночью по площадке на пузе, искать эту кикимору. Пусть сам ищет. Умный больно. Раз такой умный, то и сидел бы с ней сам, а не пихал ее ко мне. Мне больше делать нечего, как за этой принцессой ходить, обслуживать ее, прыгать перед ней на задних лапках.
     Голос ее удалялся, удалялся, и затих. Ольга осторожно выглянула, и увидела, что Валентина пошла к дому, потом завернула за угол, видимо решила все-таки обойти его со всех сторон.  Значит,  надо срочно  куда-то уходить. Оставаться здесь нельзя. Вернется мужчина, и спросит Валентину, проверяла ли она детскую площадку? И если она даже скажет да, то он может перепроверить, это недолго. Странно, но она раньше не слышала голоса мужчины. А если не слышала голоса, то, скорее всего, она его не знает. Тогда почему он преследует ее?  Что ему надо? Еще один «родственник»? Тогда, откуда он взялся здесь в городе Алма-Аты? 
    Опять она думает не о том. Ольга начала ругать себя. Надо искать убежище, и срочно, а она опять занялась анализом ситуации. И так, куда можно спрятаться? На площадке некуда, всё в две минуты можно проверить. На  остановку нельзя. Бежать просто к другому дому, когда на улице пустынно, неразумно. Что остается? Остается только вернуться назад в дом под ту же лестницу. Конечно лучше бы в другой подъезд, но она не знает кода. А здесь она запомнила код автоматически, когда входили, Валентина набрала цифры 0525. Ольга еще подумала двойка между двух пятерок. Мужчина сказал, что подъезд они проверили, значит, повторно проверять не будут. Только бы успеть, пока Валентина не вернулась и ее преследователь.
     Ольга выбралась из домика и, пригнувшись, быстро побежала к подъезду. Руки дрожали, когда она набирала код. Юркнув внутрь, она тихо прикрыла за собой дверь. Забежав под лестницу, она  села на корточки и перевела дух. Вроде получилось. Никто не заметил ее передвижений.
     Ей хотелось, и плакать, и смеяться. Смеяться над всей этой несуразной ситуацией. Над тем, что она бегает,  и прячется  как заяц от охотника, с места на место. То дупло, то лестница, то игрушечный домик. А плакать, потому, что она устала быть этим загнанным зайцем. А главное, даже не знала толком своих недругов, и не знала, когда и где закончатся ее мучения.
    Она положила голову на согнутые колени, всхлипнула, и поймала себя на мысли, что стала часто себя жалеть, хныкать, и жаловаться на судьбу. Раньше она была даже чересчур самоуверенна в себе и своих силах. Смеялась над приятельницами, льющими слезы над сериалами, любовными романами и проблемами в личной жизни и любовных отношениях. Презирала их за слабость и бабскую слезливость. А теперь, льет слезы, чуть ли не каждый день. Жалеет себя,  мечтает о доме, своем «мальчике», страдает от одиночества, мечтает о любви и сильном плече рядом, на которое можно опереться в трудную минуту. Может, судьба, и Господь специально послали ей это, чтобы немного сбить с нее спесь и гордыню?
     Открылась дверь,  послышались голоса и топот ног ее преследователей.
     - Сбежала все-таки, зараза! Только хвост такси увидел. Завтра поедем на Чимбулак. Она все равно туда заявится.
      - Откуда ты знаешь?
      - От верблюда! Если бы ты не была такой идиоткой, она сейчас была бы в моих руках и к вечеру, я бы уже знал о ней   все. Раз она не замужем, просто есть парень и живет одна, то ее никто долго бы, не хватился. Если надо, я бы на ней женился, а потом, когда все узнал бы,  избавился бы от этой «женушки».
     -  Ты совсем одурел? Жениться собрался!  Ты можешь объяснить, зачем она тебе?!
     - Ладно, так и быть, скажу. Все равно, мне без твоей помощи не обойтись. Короче, она знает, где находится клад Тамерлана.
     - Ну, точно, «крыша поехала».  Девка ненормальная и ты видимо от нее заразился. Сам-то понимаешь, что говоришь?
     Они стояли и говорили практически рядом с Ольгой.
     -  Ну, подумай сам, эта пигалица и клад Тамерлана! Откуда ей знать?
     - Нет, это не бред. Она все бормотала, пока мы ее в Скорой везли, что она не скажет никому, даже если ее будут пытать каленым железом, где на Чимбулаке спрятана карта.  Она же в бреду была, горела, температура-то зашкаливала. Разговаривала с Тамерланом. Называла его Повелителем. Обещала сохранить тайну, доверенную ей. Пряталась от какого-то Абдулатифа, дралась с ним.
     - Ну, вот, видишь, сам говоришь, что в  бреду  была, вот и несла всякую чушь. 
     - Вот я и хочу выяснить, бред это или правда? Завтра поедем на Чимбулак и будем там сидеть до посинения.
    Они наконец-то стали подниматься вверх по лестнице. Вскоре их шаги стали затихать, хлопнула дверь, и наступила тишина. Ольга, несмотря на услышанное, облегченно вздохнула. Это не «те». Просто, видимо мужчина работает на Скорой помощи, и когда ее везли в больницу, наслушался того, что она несла в бреду. Плохо, конечно, что Валентина со своим другом знают о Чимбулаке, но они не знают главного и это хорошо. Теперь на Чимбулаке ее будут поджидать и «те» и эти. Еще и Максим где-то ищет ее.
    Максим! Надо найти Максима. Без его помощи теперь ей не справиться. Да, но она же не уверена в том, что это не  Максим пытался ее отравить? Не уверена. Но зачем это ему? А если, это действительно был банальный вирус? Она ослабла, долго находилась рядом с мумиями, а это тлен. Переохлаждалась, голодала.
     Так, эти двое уверены, что она уехала на такси. Это хорошо, не будут сейчас ее искать. Можно идти на улицу и пытаться тоже поймать такси. Опасно, конечно. Но жизнь, вообще опасная штука,  а как результат, итог пройденного пути,  все равно, смерть рано или поздно. Так чего тогда бояться?   Правильно говорят: «Раньше смерти, не умрешь».
    Ольга встала и тихо покинула свое убежище. Солнце уже успело окрасить небо в розово-малиновый цвет, и грозило вырваться на волю яркими лучами из-за горизонта. Она не успела даже дойти до остановки, как увидела такси. Через минуту она уже сидела в машине.  Немного подумав, она решила не заезжать за вещами в отель. Документы при ней, кредитная карточка тоже, она одета, обута, а остальное, дело наживное. Она спросила водителя, не знает ли он, кто не дорого сдает жилье на 2-3 дня.  Останавливаться в отеле она больше не хотела. Водитель оказался знающим и буквально  через десять минут, Ольга уже входила в небольшой уютный дворик, где их встретила пожилая казашка. Комната была чистая, светлая, плата приемлемая. Рассчитавшись с водителем и поблагодарив его, отказавшись от завтрака, она легла на кровать и провалилась в темноту.

     Она видит дворец.  Помещение, в котором царит полумрак. Судя по стеллажам с фолиантами и рукописями, это библиотека.  Амир Темур сидит в кресле.  Мирзо стоит рядом и задает вопрос:
    - Повелитель, а, правда, что нашим предком был сам Адам?
    - Ты рассмешил меня.  Оказывается, я еще не разучился смеяться.  Адам, является прародителем всех людей, живущих на земле. Я считал, что ты знаешь все о начале сотворения мира.
    - Это я  знаю, Повелитель. Но я случайно услышал, что наш род имеет непосредственное отношение к главной ветви прародителя. Или это неправда?
    - Правда. Ты знаешь, что Аланкува ведет свой род от Трка – сына Иафета, который был сыном Ноя, а Ной в свою очередь имел предков вплоть до Адама. А мы с тобой имеем непосредственное отношение к Аланкуве. А почему ты задал мне этот вопрос?
     - Я подумал, о том, что Вы мне говорили, и понял…
     - Молчи! Я знал, что ты умен не по годам, но иногда это не благо, а испытание и наказание небес.
     - Почему?
     - Многие знания, ведут ко многим печалям для знающего и его близких. Мудрые люди, скрывают от других людей свои знания, чтобы не вызвать зависти и агрессии. Ты еще мал, и глуп и не понимаешь этого. Надо  жить так, как живут твои братья, и ты не будешь знать печали. Их жизнь проста, и незатейлива. Хорошая еда, хорошая семья, хорошая выпивка, хорошая битва. Их ум не тревожат никакие мысли. Они живут сегодняшним днем, и  счастливы этим.
    - Но, тогда мир не интересен. Он скучен, однообразе, и примитивен. Так живут животные. А я – человек!
    - Да, ты человек. И поэтому я с тобой веду этот разговор. Ладно, у меня важные дела. Иди! Мне надо подумать над нашим разговором. Он навел меня на одну интересную мысль.
     - Какую, Повелитель?
     - Иди! Ты стал задавать слишком много вопросов.
     - Простите.

     Как же хорошо, мягко и тепло. Ольга открыла глаза, потянулась с удовольствием, и посмотрела на часы. Ничего  себе! Время полдень. Она проспала практически пять часов. Вставать не хотелось, но желудок требовал еду, и Ольга встала с кровати. На столе она увидела поднос, закрытый легкой тряпичной салфеткой. Сняв ее, она обнаружила там тарелку с зеленью и овощами, брынзу, лепешку, вареные яйца и картофель, кувшин с морсом.  Здорово! Насытившись, она подошла к окну и выглянула во двор. Никого. Тихо и пустынно.
    - Проснулась? Ай, молодец и поела уже.
    Ольга обернулась, и увидела женщину, которая встречала ее по приезде, и провожала сюда в комнату.
    - Да, спасибо, очень вкусно.
    - Хорошо. Будь здорова.
    - Скажите, а отсюда далеко до Медео?
    - На Медео хочешь? Нет, рядом почти. Если надо, сын может отвезти тебя куда надо.
    - Правда? – обрадовалась Ольга. – Хочу. И на Чимбулак может?
    - Куда надо, туда и сможет. Когда хочешь ехать?
    - Да, хоть сейчас. А какая у него машина?
    - Хорошая. Большая. По горам, как барашек скачет.
    - А как вас звать?
    - Айгуль. Зови бабушка Айгуль. А сына Муратом назвали. Муж у меня турок был. Не понравилось мне там жить. Уехали мы с сыном.
    - А где сейчас сын?
    - Спит. Ночь работал. Пойду будить.
    - Не надо. Если ночь работал, пусть спит.
    - Ты проснулась, а он спит. Хватит спать. – Бабушка Айгуль, махнула рукой и вышла из комнаты.
    Сыном  оказался ночной водитель, который и привез ее сюда. На вид ему было лет тридцать пять-сорок. Небольшого роста, приземистый, плотный мужчина, с довольно приятным лицом,  черными смоляными густыми волосами, чуть зауженными к вискам глазами и белозубой улыбкой.
    - Выспались?  Ну, как вам, здесь, нравиться?
    - Да, спасибо.
    - Куда поедем?
    - На Чимбулак.
    - Вы хотите на канатку? Туда, куда все туристы едут?
    - Нет. Мне надо в другое место. Можете отвезти? Я покажу куда. Если можно, мне бы хотелось попасть туда другим путем, не с туристами. Не люблю шума и толпы.
    - Ну, если это возможно, почему бы и нет? Вы скажите, куда надо ехать, а я скажу, есть ли туда другой путь.
    Ольга объяснила Мурату на словах, пальцах, бумаге, как могла  место, в которое ей необходимо попасть. Мурат с минуту помолчал, потом кивнул.
    - Да, туда напрямую по горе можно подняться. Единственное, там метров пятьсот надо будет пешком идти. Машина не пройдет.
    - Ну, пятьсот, это же пустяки, - облегченно выдохнула, повеселевшая Ольга.
    - Не скажите, - помотал головой Мурат, - там очень крутой подъем. Без специальной подготовки на плато не взобраться. Если не секрет, что вам там надо? Туда туристы не ходят, опасно. Хотя, конечно вид там изумительный  открывается. Я сам там всего два раза был. Первый раз с другом, потом один, поэтому и дорогу знаю.
    - У меня заказ на фото и статью об этом месте, я специально сюда приехала для этого, - начала выдумывать Ольга.
    - Так вы журналистка? – почему-то обрадовался Мурат. – А меня снимите своим аппаратом на плато?
    - Ну, да, конечно.
   Ольга растерялась. О фотоаппарате она как-то не подумала, да и то, что Мурат пойдет с ней тоже. Она рассчитывала, что он довезет ее, покажет дорогу, подождет у машины, и отвезет обратно в город. Если он поднимется с ней, то, как она будет вынимать то, зачем туда идет? Но и отказать теперь, после того, как назвалась журналисткой, было нельзя. Ладно, главное добраться, а там будет видно. Этого Мурата ей видимо судьба послала. Теперь, если все получится, она избежит встречи с преследователями и теми и этими. А про фотоаппарат, скажет что забыла. Женщина, что с нее возьмешь?
    - Тогда поехали, пока светло, погода хорошая. Только теплее одеться надо.
    - Так я тепло одета. Свитер, ветровка, кроссовки.
    Мурат покачал головой, - свитер тонкий, ветровка летняя,  а на плато не более 0 градусов будет, может и снег пойти.
    - Даже так? Это так высоко?
     - Конечно, а разве вас не предупредили об этом? Кто еще с вами едет?
     - Никто.
     - Как это? А как же вы собирались туда добираться, если бы меня не встретили?
     - Ну, встретила же.
     Она увидела удивленный, подозрительный взгляд Мурата, и поняла, что надо срочно спасать положение.
     - Если не встретила, конечно,  пошла бы в Представительство нашего журнала и там бы решили, как меня туда доставить. А так я им сюрприз сделаю.
     - А-а-а, -  расслабился Мурат. – А как ваш журнал называется? Он у нас выходит?
     - Мир.- Это первое, что пришло Ольге в голову. По крайней мере, там действительно печатают фото и репортажи со всех стран мира.
     - А, знаю, есть такой журнал. Но он очень красивый и дорогой. Я его не покупаю.
     Ну и славненько, подумала Ольга. Хуже было бы, если читал, а совсем плохо, если бы знал корреспондентов, и отслеживал по статьям. Потому, что она именно так и делает. Читает журналы, если ей конкретно нравиться кто-то из корреспондентов.
     - Жаль. А дорогой, потому, что ездить за информацией приходится, как видите по всему свету, а это большие расходы. Мы и так стараемся на всем сэкономить. Поэтому и на частных квартирах селимся, а не в отеле. Дешевле, и удобнее.
     - Понятно. Давайте я вам свитер свой теплый дам и шапку.
     - Хорошо, спасибо, - не стала противиться Ольга. Если там действительно так холодно, то с ее «травленным» организмом не хватало еще подхватить  пневмонию.
     Мурат принес свитер и вязаную шапку.  - Это потом, когда из машины выйдем  на себя, оденьте,  а то спаритесь, хорошо?
     - Хорошо.
     Они вышли, сели в старенький Джип, больше похожий на танк и поехали.
     - Вы не боитесь? Я сейчас буду практически отвесно, а потом вертикально  ехать.
     - Нет.
     Ольга, конечно кривила душой. Она боялась и очень. Но выбора-то не было. Мурат действительно был асс. Вначале Ольга смотрела по сторонам, вверх, вниз, потом поняла, что лучше этого не делать, закрыла глаза, и попыталась расслабиться. Чему быть, того не миновать. А смотреть, только тратить нервы.  Начало закладывать уши. В них что-то щелкало,  пищало, трещало, потом стало больно. Ольга открыла глаза, и ахнула. Они поднимались вверх по горе практически вертикально. Глянув в окно вниз, Ольга не сдержала возгласа:
    - Ой, как высоко забрались! Долго еще?
    - Нет, почти приехали. Мы практически на три километра вверх поднялись. Сейчас доползем вон туда, - он показал куда-то вверх, а дальше уже только пешком.
    Ольга снова закрыла глаза, и попыталась расслабиться. Получалось плохо. В голову лезли самые дурные мысли, а перед глазами мелькали самые страшные картины. Она твердила себе, как заклинание «все будет хорошо, все будет просто замечательно, я самая храбрая, самая сильная, самая удачливая». Машина надрывно завыла, и насупила тишина. Ольга съежилась, ожидая чего-то страшного, но услышала голос Мурата.
     - Все, приехали. Вы спите?
     Ольга медленно открыла глаза, и посмотрела на Мурата.
     - А чего так машина выла? Сломалась?
     - Почему, сломалась? Просто я ее разворачивал, чтоб не упала, когда уйдем. Ну и пришлось погазовать немного. 
     - Да? – Ольга недоверчиво посмотрела в окно. Мурат развернул машину параллельно вершине, и даже нашел маленький пятачок, чтобы она встала более или менее ровно, и можно было выйти. Ольга открыла дверцу, и осторожно спустилась на землю. Оглядевшись по сторонам, она удивленно покачала головой.
     - Ну, вы супер! Шумахер! Никогда бы не поверила, что сюда можно заехать на машине.
     - Так я десять лет автогонками занимался.  В каких только переделках не побывал. И переворачивался не один раз, и в больницах валялся. Ничего, как видите, жив. Ну, что, пошли?
     - Пошли. Или вы меня здесь подождете?
     - А фотография? Вы же обещали. – Напрягся Мурат.
     Ольга сделала вид, что ищет в сумке фотоаппарат, потом  изобразила удивление, и охнула:
      - Вот растеряха! Я же думала из Представительства поеду. Фотоаппарат – то там остался. Столько усилий и все зря. Извините, пожалуйста.
     Мурат расстроился. Это так явно читалось по его лицу, что Ольга даже пожалела его. Обманутые ожидания, надежды, это, наверное, самое неприятное, что может случиться с человеком, кроме предательства и подлости. Особенно тяжело это переносится в детстве, потому, что для ребенка, обманутые ожидания, это целая трагедия. Хотя взрослые, это всего лишь повзрослевшие дети. Просто они научились скрывать свои эмоции. Но, на примере Мурата видно, что не все научились.
    Ольга вспомнила, как однажды, когда ей было лет тринадцать, бабушка пообещала ей купить часики в день ее рождения. В классе практически у всех девочек были часы, но в основном китайские электронные с пластмассовыми браслетами, а Ольге  очень хотелось надеть на руку часы - браслет, маленькие миниатюрные, блестящие, какие были у мамы. Она ждала своего дня рождения, как манны небесной. Представляла, как придет в них в школу и все девочки, ахнут от зависти, а мальчик Витя, который ей тогда очень нравился, пригласит на свидание, потому, что она уже большая и  часы на ней  взрослые. Наконец наступил, этот четырнадцатый день рождения. Ольга проснулась и побежала к бабушке. На столе она увидела коробку. Большую коробку. Бабушка поцеловала внучку, поздравила с днем рождения, и открыла коробку. В ней лежали коричневые осенние сапоги на маленьком каблучке. Теперь-то Ольга понимает, что бабушка сделала ей дорогой и практичный подарок, потому, что нога выросла, и надо было в любом случае покупать какую-то обувь. Но тогда она была настолько обескуражена, обижена, зла, растеряна, что расплакалась, оскорбила бабушку, кинув эти сапоги на пол и крикнув, что они ей не нужны, и пусть бабушка сама их носит, выбежала из комнаты, громко хлопнув дверью.  Даже теперь, спустя столько лет,  при воспоминании об этом и своих обманутых ожиданиях, защемило сердце, и задрожали губы. С бабушкой они, конечно же, помирились, часики ей купила мама (оказывается они так решили, кто и что покупает) и в школу она пошла, как и мечтала. Правда, Витя внимания не обратил, и на свидание не пригласил. Правда,  это уже другая история. Но этот момент обманутого ожидания запомнился навсегда
     - Простите меня, пожалуйста, - повторила Ольга, - так вышло. Я не хотела вас обманывать, и тем более обижать.
     - Да, нет, ничего. Бывает. Может, вернемся? Еще можно успеть. Как раз закат снимите. Это очень красиво.
     Ольга помолчала, обдумывая ответ, потом помотала головой:
      - Нет, сегодня уже не успеем. Давайте сейчас вот что сделаем: я пойду, выберу для завтрашних съемок места, все намечу, чтобы завтра время не терять, и поедем назад. Хорошо? Вы можете передохнуть в машине.
     Мурат покачал головой. - Вам одной туда, без помощи  не взобраться. Я же предупреждал. Если бы вы поехали на канатке и, потом вверх по горе поднялись, то без проблем. А здесь гора отвесная и только я знаю дорогу.
     Ольга задумалась. Опять препятствие на пути. Что делать, как поступить?
      - Вы не хотите идти туда со мной? Почему? Вы меня боитесь, что ли?
      - Нет, не боюсь. Мне действительно надо попасть туда одной, - начала импровизировать Ольга. – Я обманула вас, я не журналистка. Понимаете, мне было стыдно признаться, но я должна там провести обряд и это надо сделать в одиночестве. 
     - Приворот что ли? – хмыкнул Мурат, - мужа пытаетесь вернуть или жениха привораживаете? Надо же так «купиться»!? Сразу же видно было, что не какая вы, не журналистка. Ночью с окраины, с проблемного района вас забрал. Сбежали от кого-то? Может, вы преступница и скрываетесь? Вот влип, так влип!  Обряд она хочет провести. Иди, перешел он вдруг на - ты, проводи свой обряд, только без меня. Назад по канатке спустишься, если, конечно, сможешь подняться вверх. А меня избавь от этого. Я поехал.- Он пошел к машине, но остановился. -  Хочешь, поехали вместе, так и быть спущу вниз. А  нет, так оставайся.
    - Спасибо. Я остаюсь. Извините еще раз.
    - Дура! Вот дура! Разобьешься, сама будешь виновата в этом. К нам в дом не возвращайся. Мне всякие чокнутые под крышей не нужны. От вас всего ожидать можно. Ножом пырнете, или дом сожжете со своими  заклинаниями и жертвоприношениями.
     Мурат сел за руль, хлопнул дверцей и медленно начал спускаться вниз по серпантину. Ольга смотрела ему вслед с благодарностью. Главное, она у цели и этот мужчина привез ее с той стороны горы, с которой ее не ждут. Пятьсот метров она поднимется, доползет, в крайнем случае. И если сможет, вернется этой же дорогой назад. Машина все удалялась, и удалялась, пока совсем не скрылась из виду.
     Ольга повернулась к горе и начала искать место подъема. Да, Мурат оказался прав, этот пятачок, на котором она стояла, был последним более или менее нормальным, в отношении подъема, а выше начиналась практически отвесная скала. Но ведь Мурат как-то собирался подняться на вершину, значит, тропка, лазейка, какой-то путь есть! А если есть, то она его обязательно найдет.
    Ольга тщательно осмотрела все вокруг себя, но ничего не увидела. Расстроенная, она присела на камень и задумалась о том, что делать дальше. Конечно, подняться вверх на гору отсюда без специального снаряжения нереально и тем более одной. Спросить дорогу не у кого. Стараясь сохранить тайну, она видимо поторопилась с признанием о том, что она не журналист. Конечно, надо было подняться вверх, а там уже решать, как подобраться к нужному месту без сопровождающего. Но все мы хороши задним умом и она тоже не исключение.
    Минут через пять Ольга снова обошла весь пятачок, пытаясь найти проход наверх, но безрезультатно. Видимо, придется спускаться вниз, другого варианта нет. А завтра все начинать сначала.
     Она начала спуск по дороге, по которой они сюда приехали с Муратом, и вдруг слева от себя увидела тропинку, ведущую вверх. Почему она решила, что подъем на вершину должен быть с этого маленького плато, где Мурат поставил машину? Потерять столько времени и все только потому, что вместо того чтобы думать, шевелить извилинами, она впала в уныние и отчаяние.
     Ольга свернула на тропинку, которая извивалась между камнями. Тропинка была небольшая, но и не маленькая. По ней смогли пройти бы даже два человека. Повеселев, Ольга прибавила шаг и за поворотом, чуть не упала, споткнувшись об торчащие из земли острые, как лезвия ножей,  выступы камней. Камни перекрывали всю дорогу частоколом. Складывалось такое ощущение, что это дело рук человека, а не природы. Буд-то кто-то проехал здесь с бороной и проредил камень, оставив тонкие и острые осколки.  Будь она в босоножках или мягких туфлях, пройти эти десять метров частокола было бы невозможно. Но Ольга была в кроссовках. Подошва у них была толстой и твердой. Надо пробовать, рисковать, порвутся, так порвутся, решила она, и смело двинулась вперед. Один из осколков камня все же проткнул подошву и Ольга, непроизвольно вскрикнула, уколов ногу, но останавливаться не стала, чтоб совсем не разорвать кроссовки, и не упасть. Как йоги по гвоздям ходят, так и она по камням побежала вперед. Ровная поверхность началась так же внезапно, как препятствие перед этим. Ольга ступила на ровную поверхность,  села прямо на камень, перевела дух,  сняла одну кроссовку с правой ноги и осмотрела ранку. Укол пришелся на середину ступни, ближе к пятке. Ранка чуть кровила, но боль была довольно ощутимой. Все не, слава Богу! Плохо, что  в сумочке не было ни спирта, ни йода, ни пластыря. Единственное, что ей удалось найти, это пробник духов, которые ей дали в «Дьюти фри»  при вылете из Москвы в Ташкент. Ольга вылила на ранку все, что было в маленькой стеклянной трубочке, снова натянула носок, кроссовку, и встала. Рассиживаться, времени не было.
    Дальше дорога пошла круто вверх, пробираться надо было между больших камней, валунов. Один раз, она чуть было не упала, но успела схватиться за выступ. Как бы, не  трудна была дорога, но она была, и поэтому Ольга, двигалась вверх, не взирая, ни на какие трудности и преграды.
    Когда до вершины осталось совсем чуть-чуть, силы оставили ее. Ольга нашла маленький пятачок, села прямо на землю, привалилась спиной к камню, и закрыла глаза. Уколотая ступня начала пульсировать, и гореть.
     Плохо.  В Алма-Ате у нее все время происходит что-то со здоровьем. И если в Ташкенте, Самарканде и Бишкеке она попадала во всякие ситуации и сложности, то будучи здоровой все равно находила выход и шла дальше, то здесь организм еще не окреп после отравления, и теперь вот нога. А с больной ногой далеко не уйдешь. Не дай Бог еще и заражение начнется. Ни страховки, ни денег, да и еще и скорее всего из больницы, в которой она лежала, и сбежала, не оплатив лечение, дали данные в милицию на нее. Короче, жить становится все интереснее и интереснее. Как в игре с уровнями. Сложнее с каждым уровнем, и редко, кто доходит до финала.
     Она поднялась и, прихрамывая начала штурмовать последний отрезок пути. Несколько раз, практически добравшись до вершины, она скатывалась назад, но снова поднималась, и лезла вверх. Когда она все же оказалась, достигла своей цели, оказалось, что она потратила на подъем более 3 часов. Вид с вершины открывался просто изумительный. Воздух был прохладный, свежий, дул небольшой ветерок, остужая разгоряченное лицо, солнце начало клониться к закату и не слепило, а освещало. В небе прямо над головой парил орел. От тишины звенело в ушах. Хотелось просто стоять и смотреть, любоваться этой красотой. Но надо было идти дальше.
    Ольга закрыла глаза, и еще раз представила  картинку с местом, где  находится следующее сообщение. А, может все же не сообщение, а рукопись-завещание? Может вот здесь и сейчас она возьмет то, что ищет, передаст тому, кому указано и поедет домой?     Это было - бы замечательно!
     Так, значит надо на самой вершине горы встать лицом к солнцу и посмотреть вниз, там она увидит большие каменные плиты, наползающие друг на друга. Между четвертой и пятой плитой есть расщелина. Надо зайти в эту расщелину. Справа  на высоте вытянутой руки ниша. В ней, под камнем будет  следующее указание.
     Ольга открыла глаза, и повернулась к солнцу, потом опустила взгляд вниз. Плиты, наползающие друга на друга, были внизу метрах в ста от нее. Спуск дался ей намного легче, чем подъем. Он был пологим и не таким каменистым. Отсчитав четвертую плиту, она нашла расщелину. Видимо со временем плиты сильно разрушились, потому, что это была даже не расщелина, а большой овальный вход вроде пещеры. Ольга шагнула в это темное отверстие, на минуту закрыла глаза, чтобы они привыкли к темноте, потом медленно открыла. Темно. Если бы солнце было за спиной,  то его лучи сейчас освещали бы это пространство, но оно, к сожалению, было перед плитами, и его лучи никоим образом не могли попасть  внутрь.
      Что ж, надо пробовать вслепую. «Справа на высоте вытянутой руки». Ольга осторожно вытянула руку в правую сторону, и действительно наткнулась на углубление в плите. Пошарив там, она обнаружила у стенки камень. Встав на цыпочки и двумя руками отодвинув камень, она нащупала еще одно углубление размером с тетрадный лист. На дне лежало что-то плотное. Ольга достала и поднесла к глазам обнаруженный предмет. Это была пластина, из какого-то легкого метала, тонкая, как пергамент.
     Выйдя к  свету, она принялась внимательно изучать ее. При ближайшем рассмотрении, оказалось, что это  не пластина, а две пластины, соединенные вместе в  виде папки. С одной стороны, сбоку обе пластины были соединены чем-то вроде скобы, закрывающей их, а с другой как бы спаяны, или сплетены этим же, но более тонким металлом.
     Ольга попыталась открыть эту «скобу», но ничего не получилось. После десяти минут бесплотных усилий, она расстроенная, села прямо на землю, привалилась к плите, на минуту закрыла глаза, а потом снова начала рассматривать металлическую «книжку», и тут же увидела на «скобке» вверху, маленькую кнопку, которую не заметила раньше. Нажав эту кнопку и дернув »скобку» вверх, она без труда открыла импровизированную папку. Внутри лежал такой же пергамент, как и в предыдущих двух случаях. Ольга горестно вздохнула. Значит, это не конец. Опять будут указания, и придется снова куда-то ехать. А она так надеялась, что это все.
    На пергаменте был план какой-то местности. Ольга увидела реку, горы, (опять горы!), надписи, которые, как и в предыдущих случаях были написаны на неизвестном Ольге языке, но были понятны. В нижней части пергамента было небольшое сообщение. Теперь ей предписывалось ехать, ни много не мало,  в Туркмению. И не просто в  Туркмению, а конкретно  в город   Куня-Ургенч. Там  найти  минарет Кутлуг-Тимур.   Сообщалось, что найти  его будет не сложно, так как это самый высокий минарет в Средней Азии -  около 70 метров. На карте был изображен план минарета и  место, куда конкретно ей надо подойти, чтобы взять очередное послание.
     На глазах Ольги выступили слезы. Они, что издеваются над ней, что ли? Сколько можно?! Что, теперь до конца своей жизни она так и будет колесить по свету? Вообще-то, она не миллионер и денег на кругосветное путешествие у нее нет. На карточке, когда она смотрела в последний раз, оставалось всего тысяча  с чем-то долларов. И, потом, у нее через пять дней заканчивается отпуск. Терять работу совсем не улыбается. Сейчас, вообще-то капитализм и за работу люди держаться зубами, руками и всем чем придется. Это в Союзе, бабушка рассказывала, сажали за тунеядство, и заставляли работать. А теперь никого не волнует, есть у тебя работа или нет, кроме самого человека. Захочешь жить, будешь  и, имея два диплома о высшем образовании пол мыть. Так вот, у нее нормальная работа и потерять ее, а потом бегать с высунутым языком и искать что-то приемлемое, проходить собеседования, тестирование и чувствовать себя тупой дурочкой, совсем не хочется.
    Да, это же Туркмения! А туда нужна виза! Она совсем недавно читала об этой стране, ее президенте и его «заскоках». Страна, насколько она помнит, закрытая. Визу дают только по приглашению, и подтверждению принимающей стороны, что они  берут полную ответственность, за въезжающего, на себя. И ходить там можно только под присмотром этих самых приглашающих. И кто ее туда пригласит? И как она будет брать следующее указание под присмотром?
     Ольга, вдруг, обрадовалась. Так это же прекрасно! Как она сразу не сообразила? Нет возможности въезда – нет и проблемы. Она же не виновата, что у нее нет знакомых туркмен. И по работе она никак не завязана на Туркмению. То есть, попасть ей туда нереально. Туризма, насколько она помнит, там тоже нет. Или есть? Да, вот этого она точно сказать не может. А, значит, вероятность того, что туда все же можно въехать, хотя бы по туристической путевке, скорее всего, есть. Ольга скисла.
     Поднявшись с земли, она отряхнулась, еще раз внимательно изучила план, после чего уничтожила пергамент, разорвав его на мелкие кусочки и разбросав в разные стороны. О Туркмении она будет думать позже, когда спустится с горы вниз, и найдет место для отдыха и сна. Спускаться надо так же, как и поднималась. Но, это значит, надо снова проходить через острые камни. Да и спуск очень крутой. Подниматься, и карабкаться вверх все же легче, чем спускаться. Сломать себе шею не очень-то хотелось. Нога заныла с еще большей силой, как бы показывая, что нечего маяться дурью, а надо быстро возвращаться в город и идти в аптеку, чтобы купить лекарство и снять боль и жар со ступни.
    А почему бы и нет? Теперь ей, в принципе, скрываться нечего. Все, что хотела здесь сделать, она сделала. Все у нее в голове. Ее преследователи об этом не знают. Ну, поймают, ну обыщут, ничего не найдут, и дальше, что? Убьют? Процент и риск есть, но небольшой. Она нужна им живой. Может, даже лучше, если поймают. Скажет им, что надо в Туркмению. Пусть думают, как туда попасть. А потом, она от них сбежит, как от всех других сбегала. Именно так она и поступит. Пойдет сейчас вниз, к канатной дороге, спустится с комфортом вниз, там возьмет машину и поедет в город. А  там будет видно.
    Нога сразу как-то поутихла. На душе стало спокойно и легко. Ольга подумала, что так бывает всегда. Пока человек мечется, думает, решает, и не может определиться с чем-то, мучающим его, он злится, нервничает, проигрывает в голове варианты разговора, выходов из создавшейся ситуации. Но как только он приходит к чему-то конкретному, сразу наступает штиль и в душе и в мозгу.
    Она начла спуск вниз. Идти было легко, так как тропинка, которая вела вниз, была ровная. Внизу, куда не кинешь взгляд зеленая трава, а в траве цветы: красные, синие, фиолетовые, бардовые, белые.  Простор и виднеющиеся вдали горы. На вершинах некоторых из них, еще не растаявший снег.
    Солнце начало клониться к закату и все вокруг заиграло новыми красками. Что-то спряталось в тень, что-то стало еще ярче, выразительнее. Одно слово - красота! Даже дух захватывает.
    До канатной дороги  она дошла буквально минут за пятнадцать. На площадке не было никого, кроме одного мужчины в фуфайке и в валенках. Зеленая трава и валенки – это выглядело так смешно, что Ольга невольно рассмеялась.
     - Ты откуда взялась? – удивился мужчина.
     - Оттуда, - махнула неопределенно рукой Ольга.
     - Ты сюда не поднималась, - покачал головой мужчина, - я бы тебя запомнил. Сегодня народу мало. Всего человек двадцать было. Тебя не было.
     - И, что? Или здесь только с вашего разрешения можно находиться?
     - Нет. Я разрешений не даю.
     - Тогда в чем проблема?
     - Да ни в чем, если у тебя билет есть на спуск.
     - Нет у меня билета. А, что его здесь нельзя купить?
     - Нельзя. Билеты в кассе внизу продаются. Как ты сюда попала-то?
     Ольга рассердилась от  беспредметного разговора,  и от усталости, которая начала наваливаться на нее со страшной силой.
     - То есть я без билета спуститься вниз не смогу?
     - А как же без билета? Билет нужен обязательно.
     - Так я его внизу куплю. Спущусь и куплю.
     - На выходе билеты не проверяют. Как я узнаю, что ты заплатила?
     - Давайте я вам заплачу. Сколько это стоит?
     - Я денег не беру. Моя работа, посадить пассажира, чтоб не упал и все.
     - Вот и посадите.
     - Так билета же нет.
     У Ольги начала кружиться голова. Замкнутый круг какой-то. Сказка,  про белого бычка.
     - Так вы мне предлагаете пешком вниз идти?
     - Ну, не знаю. Пешком далеко конечно. Часа два идти будешь, если не больше.
     - Ну, вот, а я ногу поранила, хромаю. Мне в больницу надо.
     - А как же ты сюда поднялась?
     Разговор пошел по новому кругу.
     - Какая разница, как я поднялась и когда? Мне спуститься надо. Срочно!
    - Так билета же нет.
    Фуникулер проносил мимо Ольги одно сидение за другим. Она  прикинула расстояние, скорость, и при приближении следующего, оттолкнув мужчину, резко запрыгнула на сидение. От резкого прыжка, сидение закачалось, и Ольга чуть было не вылетела в пропасть. Ухватившись двумя руками за железный поручень, с правой стороны, она сумела удержаться. Мужчина что-то кричал ей вслед, делал движения над головой, как бы накрывая себя. Ольга посмотрела за спину, и увидела металлический обод, который видимо, перебрасывался вперед, и закрывал сидение. Она попробовала потянуть его вверх одной рукой, но не смогла. Пробовать перекинуть двумя руками, Ольга побоялась. Сидение было большое, рассчитано на двух человек. Держаться можно было только за одну овальную ручку с одной стороны. Теперь Ольга поняла, для чего здесь стоял, этот мужчина. Он помогал сесть, и закрывал туристов, чтобы они не упали этой большой железной дугой. Сидеть было страшно, смотреть вниз еще страшнее, но другого выхода не было. Главное не ерзать, и не вертеться. Тут уже не до окружающих красот. Время тянулось так медленно, а впереди были все те же горы и пропасти внизу. Никаких домиков и туристической базы не  и в помине. Самое главное, здесь вверху был холодный ветер, который пробирал до костей. Руки замерзли настолько, что практически она их не чувствовала, тем более, что держалась за железный поручень. Ноги тоже начали подмерзать. Теперь Ольга поняла, почему мужчина был в валенках и фуфайке.
     Ничего, когда - то  все же эта дорога должна закончиться, - внушала она сама себе, - Надо просто потерпеть. А терпеть она умеет. Надо закрыть глаза и попытаться представить себя за столом, на диване, на кровати. Неважно где, главное, на земле. Нет, закрывать глаза нельзя. Она может пропустить место, где надо высаживаться, и снова уедет вверх. Впереди показалась еще одна площадка, похожая на ту, где она садилась. Там стояло трое мужчин, они о чем-то спорили, или просто эмоционально разговаривали, махая руками. Ольга приготовилась крикнуть, чтобы ей помогли закрыть сидение, но голос застрял у нее в горле. В двух мужчинах, стоявших на площадке, она узнала Бабура и Абдулатифа. Третий мужчина был ей незнаком. Ольга сжалась,  и опустила голову вниз, чтобы они не смогли разглядеть ее. Сидение поравнялось с ними, пролетело мимо, и тут Ольга услышала крик Бабура.
     - Это она! Смотри, это она!
    Ольга обернулась. Бабур метался по площадке. Абдулатиф пристально смотрел ей вслед. И тут Ольга увидела, как Бабур запрыгнул на подошедшее сидение, следом за ним ту же манипуляцию совершил Абдулатиф. С Ольгой их разделяли всего 5 сидений.
     - Ну, что попалась?!- закричал ей Бабур, - попалась сестрица! Быстро же ты бегать умеешь. Но мы не хуже умеем. Шарик, он же круглый. Все равно встретились бы раньше или позже. Ты подожди нас внизу, не беги. Теперь уже бежать некуда. Не усложняй себе жизнь.
     Ольга молчала, и думала. Слишком мало расстояние, чтобы оторваться от преследователей. У нее будет фора не более, чем в 2-3 минуты. Что можно сделать за две три минуты в незнакомой местности, в горах? Ничего. Конечно, если внизу есть народ или страж порядка, можно подбежать к ним и попросить помощи. Сказать, что эти две к ней пристают. Но, это вряд ли поможет. Люди могут просто не захотеть помочь. Кому нужны чужие проблемы? А охранник. А что, охранник? Они скажут ему, что она их сестра, которая капризничает, или балуется и все.
     Наконец Ольга увидела домики, людей, машины, площадку для высадки. Людей и машин было не много, но они все же, были. А это уже пусть и маленький шанс на спасение, но все же, есть.  Ну, а не получится, значит, будет действовать по обстановке.
     Она соскочила, больно стукнувшись о край сидения бедром, но, не обращая внимания на боль, быстро побежала к выходу. Она неслась словно птица, туда, где  стояли люди. Вдруг кто-то схватил ее за рукав. Ольга резко остановилась, и посмотрела на того, кто осмелился это сделать. На нее улыбаясь, смотрел никто, иной,  как… Максим.
    - Куда летишь, птица счастья?
    - Ты на машине?
    - Конечно. Я тебя искал. Видишь, я правильно все рассчитал…
    - Потом, все потом, - потянула его к стоявшим невдалеке машинам Ольга, - надо быстро уезжать. Побежали.
    Максим растерялся, и даже остановился, пытаясь остановить Ольгу, но потом увидел бежавших к ним мужчин, и все понял. Они заскочили в машину, и сорвались с места, как метеоры, буквально за минуту.
     - Это за тобой?
     - Да.
     - Почему? Что им надо?
     - Потом расскажу. Ты сможешь от них оторваться?
     Максим пожал плечами, - не знаю, попробую. А что будет, если они нас догонят?
     - Тебе ничего.
     - Я не про себя спрашиваю. Я просто хочу узнать насколько это серьезно.
     - Это очень серьезно.
     - Тогда вопросов нет.
     Максим выжал педаль газа до упора. Машина ревела, гудела, стонала, жалуясь на такое варварское обращение. На поворотах их заносило так, что казалось еще чуть-чуть, и они полетят в пропасть. Ольга то и дело оглядывалась назад, пытаясь увидеть погоню, но пока никого видно не было.  Понемногу она начала успокаиваться. И тут же в голове возник вопрос: а откуда здесь взялся Максим? Не попала ли она из огня да в полымя?
    Они промчались мимо Медео,  и направились  дальше к городу. Выглянув в окно, далеко на серпантине Ольга увидела машину, быстро спускавшуюся вниз. Значит, они едут!  Максим опережает их буквально минут на пять - семь. Если они будут держать эту дистанцию и дальше, то возможно Ольге с Максимом  удастся оторваться в городе и спрятаться в одной из улочек.  Она глянула на спидометр. Максим выжимал скорость почти 110 и это на такой трассе. Вдруг они начали сбавлять скорость. Ольга испугалась.
     - Что случилось?
     - Пропускной пункт. Не волнуйся, здесь быстро.
     - Они нас догоняют.
     - Им тоже придется здесь притормозить. Вот и все поехали.
    Они снова помчались по трассе. На въезде Максим свернул направо, потом в какой-то переулок, потом еще, потом Ольга уже сбилась со счету. Они петляли так где-то с час. Вдруг он подъехал к какой-то ограде, вышел, открыл ее, загнал машину, и закрыл ворота.
     - Прошу Вас красавица, - он открыл дверцу машины, и протянул Ольге руку.
     - Где мы?
     - Здесь я живу.
     - Насколько я помню, вы говорили, что здесь в командировке и должны были уже давно быть дома. Или я ошибаюсь?
     - А насколько понял я, мы перешли на - ты. Кстати, мне очень приятно, что ты думала обо мне.
     - С чего ты взял?
     - Ну, если помнишь, что я должен был уехать, значит, думала обо мне.
     - Ничего это не значит. Ты не ответил на вопрос.
     - Я останавливаюсь здесь всегда, когда приезжаю. Это дом родственников моего друга. В гостинице безлико, скучно. А здесь вкусно по - домашнему кормят. Вечерами мы ведем долгие беседы на все темы, которые нас интересуют. Бывает, ложимся только под утро.
    - Ты не ответил на вопрос, почему ты не дома и как ты оказался на Чимбулаке?
    - А-а-а, ты про это. Ну, как тебе сказать. Я никуда не уезжал. Взял отпуск на неделю. Когда ты попала в больницу, я несколько раз пробовал прорваться к тебе, но все безрезультатно. Врачи встали стеной, и ни за что не разрешали пройти к тебе. Потом, ты сбежала из больницы, и никто не знал где ты. В гостинице нет, в аэропорту не была. Я видел, что с тобой что-то не то. Какая-то тайна есть.
    - Нет никакой тайны, - буркнула Ольга.
    - Ну, конечно, - хмыкнул Максим, - никакой тайны. Только от кого же мы сейчас так удирали? И потом, я же анализировал все, что с нами было в ресторане. Мы пили одно вино. Хорошее вино. Я его сам выбирал, и пробовал. Но ты почему – то сразу «поплыла». Потом я начал вспоминать, что ты ела, и понял, что ела ты из того, что не ел я, конфеты и пирожное. Ты сказала, что горячее не будешь заказывать. Салаты принесли при мне. А вот сладкое я заказал немного сразу и потом после того, как мы начали выпивать, и ты сказала, что вино надо закусывать хорошими конфетами и пирожными, а салатами закусывают водку. Я заказал «тирамиссу», «яблочный  штрудель» и «наполеон». Конфеты были «Рафаэлло». Пирожные принесли только для тебя, я сказал, что мне не надо. Ты съела «тирамиссу» и две конфеты, после чего тебе стало плохо. Вначале было впечатление, что ты сильно пьяна, а потом, у тебя расширились зрачки, лицо стало бордовым, потом синюшным.
     - Бр-р-р, - передернулась Ольга, - не надо больше описывать мою невозможную сногсшибательную красоту.
     - Вы долго собираетесь тут беседовать?
    Ольга резко обернулась, и увидела женщину лет пятидесяти. Она была смуглой, среднего роста, плотного телосложения, но не полная,  разрез глаз  европейский, на голове платок, теплый халат накинут на спортивный костюм. Не казашка это точно, но и не русская. Тип лица, как у Максима.
    - Максим, приглашай гостью в дом, что ты ее разговорами кормишь? Время ужинать, мы тебя ждем, за стол не садимся. Уже минут двадцать разговариваете, все остыло. Идемте.
     Максим тепло  улыбнулся в ответ женщине, и кивнул.  - Извини, Гульбахар, идем. Чары дома?
    - Дома.  Познакомь,  наконец, меня со своей гостьей.
    - Это Ольга. А это – Максим кивнул в сторону женщины, - Гульбахар. Ее мужа зовут Чары.
    - Очень приятно, - улыбнулась Ольга. Я уже где-то слышала такие имена. Красиво звучат.
    - Это туркменские имена, - улыбнулась в ответ женщина. Мы туркмены с мужем, как и Максим. Правда, он у нас полукровка, - она кинула лукавый взгляд на Максима, - но все равно мы его за своего считаем.
     Ольга онемела. Нет, так не бывает. Ей сейчас надо в Туркмению, она не знает, как туда попасть, и на тебе! Она попадает ни к кому – ни будь, а именно к туркменам. А собственно чему она удивляется? Она ведь знает, что ее путь придуман не ей самой. А, может, ее вообще ведут, и наблюдают за всеми ее передвижениями? Спасибо! Земной поклон вам! Жаль только, что сказка о любви  с первого взгляда Максима к ней рассыпалась, как песочный замок. Его, видимо,  просто послали к ней в помощь. Ну, что ж, и за это спасибо. А любовь…, любовь, если она, конечно, есть на этой земле, подождет до лучших времен. А слышала она эти имена от Бабура. Он рассказывал о матери, и сказал, что она туркменка, полукровка, поэтому ее и не приняли в семью. Так смешно рассуждать в наше время о чистоте расы. Какая чистота? Какие полукровки? Мы все полукровки, если разобраться. В каждом намешано столько кровей, что мама не горюй! Ну, может в таких закрытых странах, как Туркменистан и нет смешанных браков. Хотя, семьдесят с лишним лет, Туркмения была в составе Советского Союза, и была такой же, как и все остальные   Республики. Туда распределяли после окончания вузов и казахов и узбеков и русских и литовцев. А молодежь есть молодежь. Ей не указ запреты родителей и родственников, если есть любовь. Именно так и поступили родители Бабура. Родители Максима, видимо тоже нарушили закон чистоты крови.
     - Ладно тебе пугать девушку, - попенял ей Максим, - видишь, она сразу улыбаться перестала. Ты еще скажи ей, что я незаконнорожденный и тогда она вообще убежит, и не захочет меня больше видеть.
    Женщина смутилась. – Да, я ничего такого не хотела сказать. Извини Максимчик. Прав Чары, язык у меня без костей. Мелю что попало. Я же хотела пошутить. И потом, какая разница от кого и как ты рожден, главное, кто ты. А ты у нас умница, красавец, настоящий мужчина.
     - Ладно, - рассмеялся Максим, - я тоже пошутил, не переживай. Пошли, а то Чары заждался. – Он положил руку Ольге на плечо,  и заглянул ей в глаза - идем? 
     - Да, конечно, пошли. А машину не будешь в гараж загонять?
     - Боишься, с улицы увидят? Хорошо, сейчас спрячем моего железного коня в стойло. Минуту тогда подождите меня.
     Он снова сел за руль и отогнал машину вглубь двора, под навес. Теперь различить, что за машина стоит во дворе, можно было,   только войдя во двор, и подойдя к навесу практически вплотную.
     Они вошли в дом, прошли через длинный коридор, и зашли на открытую террасу. Ольга ахнула, настолько красивый вид, открывался с нее вглубь двора. Яблони, вишни, абрикосы – все деревья  в цвету. Тонкий, пьянящий аромат сразу закружил голову. Бутоны распускающихся бардовых,  белых, красных роз и нежных розовых пионов у самой террасы, бардовые кустарники, густая зеленая трава. Лучи заходящего солнца делали эту картину сказочной и незабываемой.
    - Рай! Просто Рай земной! – восхищенно воскликнула Ольга.
    Гульбахар расплылась в улыбке.
    - Правда, нравится? Сад, это мое увлечение. Люблю копаться в земле. Цветы очень люблю. Особенно розы.
     - Роза моя, - перебил ее мужчина, который шел к ним навстречу,- я знаю, ты любишь свой сад, и любишь поговорить, но стол накрыт, еда стынет,  давайте к столу, там и поговорим.
    Они обнялись с Максимом,  похлопали друг друга по плечам, потом мужчина повернулся к Ольге: - Чары.
    - Ольга.
    - Так вот она какая, эта неуловимая Ольга, - улыбнулся Чары, - мой друг буквально с ног сбился, разыскивая вас, голову потерял от любви.
    - Максим смущенно хмыкнул: - ладно тебе.
    - Это кто любит поговорить? – подколола мужа Гульбахар.
    - Молчи, женщина! – шутливо прикрикнул Чары и свел брови, пытаясь изобразить недовольство.
    Ему, как и Гульбахар было лет пятьдесят, может чуть больше. Среднего роста, плотный, с изрезанном морщинами лицом темно-кирпичного цвета, с седыми густыми волосами и яркими карими глазами. Приятные люди. Хотя, немного переигрывают с  шутливой перебранкой.   Но,  на первый взгляд, отношения  между собой, у них действительно теплые. «Игру на публику» Ольга видела сразу. Здесь, кажется,  игры нет. Интересно, есть ли у них дети? За столом никого. Да и в доме  тихо, не слышно никаких голосов.  Но главное хорошо, отсюда не видно дороги, терраса расположена с другой стороны дома и через сад соединяется стеной с другим садом,  а значит, преследователи не смогут увидеть ее.
    - Проходите дорогая, присаживайтесь, - Чары взял Ольгу под руку и подвел к столу. – Не обессудьте, у нас все по-простому. Еда сытная, вкусная, но без изысков. Лагман, плов, манты, зелень, бурсаки, кумыс, морс, сушеные фрукты и орехи. Если хотите что-то другое, не стесняйтесь, говорите, Гульбахар приготовит.
    - Нет, нет, спасибо. Не надо беспокоиться. Я всеядна.
    - Ну, и хорошо, - заулыбался Чары, - ну и молодец.
    Они сели к столу, и тут Ольга почувствовала, как проголодалась. Все выглядело настолько аппетитным, что она с жадностью набросилась на еду.
     - Ай, как я люблю тех, кто любит покушать! – поцокал языком Чары, - правда ведь вкусно готовит моя женушка?    
     - Вку-с-но-о, - с набитым ртом попыталась ответить Ольга. Ответом ей было общий добродушный смех.  Ну, манты я знаю, как делаются, а вот как Лагман  готовят, не знаю. Если не секрет, расскажите.      
    Гульбахар улыбнулась:
     - Какой тут секрет? Никакого секрета. Все очень просто. Тесто готовят из яиц, воды, соли и муки. Тонко раскатывают, сворачивают, и нарезают соломкой. Варят в кипящей соленой воде. Когда лапша готова ее вынимают, обязательно промывают, в холодной воде и дают воде стечь. Для подливы мясо и курдючное сало нарезают мелкими ломтиками. Картофель – кубиками. Морковь, редьку, капусту и болгарский перец – соломкой. Лук - кольцами, помидоры - дольками, чеснок - рубят. В растопленном жире пассируют лук, кладут мясо, и жарят его, пока не выделится сок. Добавляют чеснок, картофель, помидоры, перец и морковь. Все тщательно перемешивают, и обжаривают до полуготовности. Заливают водой, добавляют соль, перец, редьку и  капусту.  Тушат на
медленном огне,  до полной готовности. После чего все это смешивают с лапшой. Вот  и все приготовление.
     - Ничего так все! Я даже не запомнила, что режут кольцами, а что соломкой, да и ингредиенты все не запомнила. Это ж, сколько времени надо потратить на приготовление такой еды?
    - Когда готовишь часто, то делаешь это быстро и автоматически. А ты знаешь, чем отличается казахский плов от других?
    - Нет. Чем?
    - Но тебе понравился наш плов?
    - Очень вкусный! Ароматный!
    - Вот в это-то и весь секрет. Когда плов практически уже готов, надо сверху на него выложить несколько целых головок чеснока, и тушить, еще где-то час на медленном огне, не перемешивая.
    - А, вроде чесноком и не пахнет. Надо же, какие тонкости. А, вы называли как-то смешно вот эти жареные булочки, я уже такие пробовала, они как делаются?
    - Бурсаки? Понравились? Я тоже их очень люблю. Тесто, как на хлеб заводится, опарным способом. Дрожжи, мука, молоко, вода, яйца, сахар, соль. Только вместо масла, маргарин добавляется. А когда тесто готово, его разделывают на жгуты, нарезают кусочками, и жарят в раскаленном жире. Вот и все приготовление.
     - Ничего себе так, все. Сложная у вас кухня, требующая времени и сил.
     - Да уж, это не бутерброд сделать и не пельмени отварить с сосисками.
     Когда все насытились и перешли к фруктам и орехам, Чары начал «допрос»
      - Откуда ты девочка?
      - Из Москвы.
      - Из самой Москвы? Красивый город. Давно там был. Лет двадцать назад. Большой город, шумный. Народу много, все спешат, толкают друг друга. Я бы не смог там жить. Я тишину люблю, солнце, фрукты. Я в Туркмении родился, в старом Ургенче.
     Ольга непроизвольно вздрогнула. Ей ведь и надо именно туда, в Коне-Ургенч, что переводится, как старый Ургенч.
     - Замерзла? – забеспокоился Максим. – Гульбахар, дай, пожалуйста, что-то накинуть ей. Действительно, к вечеру похолодало.
     Ольга не стала возражать, чтобы не заострять внимание.
     - Климат  у нас резко континентальный, засушливый, - продолжил Чары. -  Средняя температура зимой около  - 5 градусов. На юге, правда, теплее, но не намного. Как то, я в классе третьем учился, зима была такая холодная,  до -22  доходило, а в пустынных районах и  до  -32.  Зато летом  у нас жара + 34 - 38 градусов, а в пустынных центральных районах в дневное время  может и до  +50° дойти. Правда после захода солнца быстро спадает до +14-18°. Представляете, какие перепады температур? Сердечникам тяжело, да и тем, у кого сосуды слабые. Потом воздух очень сухой. Дождей практически не бывает. Так редко с декабря по март дождь поморосит, и то слезы, а не дождь. А в пустыне Каракумы, так и вообще ничего не бывает. А ветер? Зимой ледяной, а летом обжигающий. Дышать тяжело. Я люблю страну, где родился, но жить там не хочу. Здесь мне климат очень нравится. Мягкий, теплый. Горы кругом. Ветров почти не бывает. Зима теплая, короткая. Рай на земле, а не место.
    - А как Вы сюда попали?
    - А-а-а, - рассмеялся Чары, - просто попал. По распределению. Раньше же границ не было. Все люди были братья, жили одним домом. Я сельскохозяйственный институт закончил и в Казахстан, на целину распределение получил.
    - Так целина же в пятидесятые годы была?
    - Целина во все годы есть. Там где земли пустуют и их осваивать надо, там и целина. А в Казахстане таких земель и сейчас немереное количество. Так вот, начал я здесь работать, тут и встретил свою Гульбахар. Она учитель истории. Детишек учит. Начали выяснять, оказалось, оба с одного города. Вот так в другой стране, как говорится, нашли друг друга. Уже больше двадцати пяти лет живем здесь. На родину раз в год обязательно ездим. Родственников повидать, могилам предков  уважение показать. Сыновья выросли, разлетелись в разные стороны. Один в Америке живет, другой в России, в Волгограде. Женится, не хотят, ответственности боятся. Ждут, когда материальное благосостояние приедет. Так до старости могут прождать. А я считаю, правильно Бог говорил «Будет день, будет и пища». Даст Бог семью и ребенка, значит, даст и хлеб.
     - Ну, сел на любимого конька, теперь до утра можно слушать его философские размышления на эту тему, - рассмеялась Гульбахар, - смени пластинку, отец. – Она накинула на плечи Ольги теплую вязаную шаль. Сразу стало тепло и уютно.
     Чары смущенно улыбнулся, и посмотрел на Ольгу, - да, она права. Извините. А вы в Москве с кем живете?
      - Я то? Ой, спасибо вам, так тепло сразу стало, - поблагодарила она хозяйку, и тем попыталась уйти от ответа.
      - Вот и хорошо. Погода еще весенняя. Днем жарко, а вечером холодно. Легко простудится.
     - А вы и сейчас историю преподаете?
     - Преподаю, - кивнула Гулдьбахар, - а куда деваться? Скоро экзамены, а мои балбесы, считают, что им история ни к чему. Какой интерес копаться в прошлом? Вот будущее, это интересно. А прошлое? Прошло и забыли. Математика, химия, физика – это стоящие предметы. Без языка никуда. Учат английский, и знают лучше, чем свой родной. А остальные, так по верхам.
     - А про Туркмению, наверное, все знаете от и до?
     - Конечно. Это же моя Родина.
     - А про город, в котором родились?
     - Про    Куня-Ургенч? Конечно. А как же?
     - Расскажите, если можно. Я люблю узнавать что-то новое, тем более о старых городах.
     - Правда? – обрадовалась Гульбахар, - и как-то очень внимательно посмотрела на Ольгу, потом на Максима.
     - Ну, теперь ты дорогая женушка села на своего любимого конька, - подколол ее Чары.      
     Максим все это время молчал, и только  смотрел на  Ольгу.   
     - Ну, не все же такие, как ты, - не осталась в долгу Гульбахар. – Некоторые, кроме севооборота, травостоя и футбола интересуются и еще чем-то. Сейчас расскажу, Оленька.- Она повернулась к Ольге. - Куня-Ургенч или Коне-Ургенч,  город по – разному  называют, переводится  на русский язык, как Старый Ургенч. Сейчас он считается  архитектурным заповедником.  Находится   в 480 километрах к северу от Ашхабада. Это была древняя столица Северного Хорезма. Первые  упоминания в китайских источниках об этом городе  относятся к  первому веку нашей эры.  Кто только не пытался завоевать этот город, но все безрезультатно. Горожане стояли насмерть. Но  в середине восьмого века город все же, пал под натиском  арабов. В 995 году они его переименовали в Гургандж.  Город стал резиденцией хорезмского шаха и вторым по величине городом после Бухары - столицы империи Саманидов. По тем временам, это был крупный культурный и торговый центр средневековья, он давал приют очень известным в те времена людям: Авиценне, - Слышали о таком? Он занимался врачеванием.
     - Да, что-то, слышала, - кивнула Ольга. – Он вроде целителем был. Много лекарств изобрел.
     - Правильно. Так вот там жили еще мыслители, он них вы, скорее всего, вряд ли  слышали – это Аль-Беруни и  Ибн-Баттута.
     - Нет, - покачала головой Ольга, - не слышала. 
     - Ну, это не страшно. Максим с Чары, я, думаю, тоже о них впервые слышат.- Она кинула лукавый взгляд на мужчин. Те сделали вид, что очень заняты завариванием зеленого чая. - Это были очень  известные мыслители того времени. В 1221 г к городу, бывшему тогда "сердцем ислама", подошли полчища  Чингизхана. Город сражался не на жизнь, а нас смерть. Он устоял, но   был сильно разрушен монголами.  Начались восстановительные работы. Быстро восстановив свое могущество после поражения, Куня-Ургенч в 1388 году снова был разрушен  монгольскими войсками. В этом сражении на стороне  монголов был еще и  Амир  Тимур, который считал город  конкурентом Самарканду. Город не выдержал такого натиска и снова пал. После чего на долгие годы Ургенч был забыт,  пока в 1831 году, при строительстве оросительного канала Хан-Яб, сюда снова не пришли люди. Он выстроили город заново. Поэтому многие великие памятники Куня-Ургенча дошли до наших дней в сильно разрушенном состоянии. Но они есть, и  вызывают у историков и людей, интересующихся прошлым, пристальное внимание.
     - А что это за памятники? Можете рассказать?
     -  Могу и даже с удовольствием. Конечно же,  главная достопримечательность Куня-Ургенч это   мавзолей Арслан II. Самое старое здание в городе - дата его закладки ориентировочно оценивается 11 веком. Мавзолей основателя суфийской секты "кубра" Наджиметдина Кубры. Он был построен в 12 -13 веках. Практически в это же время был возведен  мавзолей монгольской принцессы Торебег-Ханым, чуть раньше минарет Мамуна. Где-то с 14 по 16 век были построены: медресе ибн-Хаджыба,  мавзолей  Азизан Аль-Раматани и  Сейд Ахмеда.  Ну, и, конечно же,   минарет Кутлуг-Тимур. Это до сих пор самый высокий минарет в Азии.
    Дальше Ольга уже не слушала. Гульбахар говорила, и говорила. Перечисляла еще какие-то памятники архитектуры,  сыпала названиями, но Ольга  не слышала ее.  Главное, она услышала. Минарет есть, он существует.
    - Заговорила я вас? – услышала Ольга вопрос Гульбахар. – Извините, Чары прав, если я дорвусь, до благодарного слушателя, то пока не уговорю его « в усмерть» не успокоюсь. Названия, конечно сложные для восприятия.
     - Нет, что вы! – горячо возразила Ольга, - очень интересно. Просто, я вспомнила, что, где-то читала о мавзолее и  минарете,  и пыталась вспомнить, что. Вот вам и показалось, что я не слушаю. Я очень внимательно слушаю.
    - Ну, минарет, конечно, сохранился, хотя и не так хорошо, как хотелось бы, но там мало интересного. Вот мавзолеи, это совсем другое дело. Там и мозаика осталась, и расположения комнат и даже некоторые залы. Вы не были в Туркмении?
    - К сожалению, нет.
    - А хотели бы?
     - Очень! Только как туда попасть? Я слышала, туда нужна виза. А визу дают только по приглашению. У меня там нет никого, кто бы мог это приглашение выслать.
     - Как это, никого? А Максим?
     Ольга повернулась к Максиму, и с удивлением спросила:  - Ты живешь в Туркмении?
     - Да. А почему тебя это так удивляет?
     - Ну, не знаю. Мне, казалось, там вообще нет бизнеса, и страна изолирована от всех других стран. Там диктатура.
     - Ну, диктатура была. Здесь ты права. И бизнеса, как токового не было. Но сейчас у нас новый Президент и новая жизнь.
     - А почему бизнес в Казахстане?
     - Ну, во-первых, не бизнес, а работа и не только в Казахстане. А во-вторых, мы же граничим с Казахстаном. Здесь можно на машине приезжать. Удобно и ни от кого не зависишь.
     - А я еще удивилась, что у тебя документы на эту машину, а ты в командировке.  И чем ты занимаешься, если не секрет?
     Гульбахар и Чары посмотрели на нее с удивлением.
     - Как, вы разве не знаете?
     - А, почему я должна знать?
     - Ну, …, хотя конечно. Он же говорил, что только познакомился и сразу же потерял вас. – Пробормотал Чары. – Ну, он у нас большой человек.
     - Ладно, все, все. Закрыли эту тему, - замахал руками Максим. – Я, обычный человек.
     - А все же? Или это тема под запретом?
     - Почему же? Никакого секрета нет. Я занимаюсь нефтью.
     - Как это?
     - Добычей нефти, если быть точнее. Я возглавляю госструктуру в стране, которая занимается добычей и переработкой нефти. В Казахстане хорошие нефтеперерабатывающие заводы. Они есть и в России, но у России и своей нефти много и надо ее перерабатывать.
     Ольга зевнула. Гульбахар всплеснула руками.
     - Девочка уже спит на ходу. Мы ее утомили. Пойдемте, дорогая, я вам покажу вашу комнату, и уложу спать.
     Ольга поднялась, пожелала всем спокойной ночи, и пошла вслед за хозяйкой дома. Комнатка была небольшая, уютная. В открытое окно заглядывали ветви яблоньки и видны были крупные яркие звезды и большая круглая луна. Кровать была железной, с панцирной сеткой, на ней лежал высокий матрац, две подушки,  байковое одеяло и комплект пастельного белья.
     - Ночами, пока холодно. Окно закрыть?
     - Нет. Не надо. Пусть лучше свежо, чем душно. Если будет холодно, я закрою.
     - Хорошо. Спите спокойно, дорогая. Утром я вас разбужу.
     Ольга осталась одна. Она без сил опустилась на кровать, и откинулась на подушки. Хорошо, не надо искать ночлег, не надо бояться. Можно выспаться вволю. А про Максима и поездку в Туркмению, она будет думать завтра, на свежую голову.
     От обильной и вкусной пищи очень захотелось пить, но воды в комнате не было. Ольга решила, пока все еще не легли спать, пойти попросить кувшин с водой.
     Она вышла из комнаты и направилась к террасе, откуда слышались голоса. Она уже хотела было выйти на террасу, когда поняла, что говорят о ней, и остановилась. Уходить без воды не хотелось, но и входить сейчас тоже было как-то неловко, да и честно говоря, хотелось послушать, что о ней говорят. Ольга прислушалась. Говорил Максим.
     - Нет, не спорьте со мной, она очень странная девушка. Странная и умная. Вы заметили, что она выспросила у нас все, о чем хотела узнать, а мы что смогли узнать о ней?
    - Да-а-а, - протянул Чары, - ты прав. Мы рассказали ей все. Начиная от того где родились, кем работаем и даже где дети живут. А о ней, кроме как то, что она из Москвы, ничего не знаем.
     - Да, она умеет уходить от ответов, - согласилась Гульбахар. – Я ее спросила, с кем она живет, так она перевела разговор  и все, я и забыла об этом, пока сейчас вот не вспомнила.  Максим, а где ты ее нашел?
     - А тебе разве Чары не рассказывал?
     - Что?
     - Гульбахар, какая ты стала забывчивая. Помнишь, я говорил тебе о дочери Аскеровых, которая сбежала из дома?    Я думал, это она.
     - А, да, вспомнила.  Но, я не знаю, как Максим познакомился с Ольгой. Знаю, что он ее искал все время. Что-то с больницей связано было и все.
     - Да, тут вообще детективная история, - рассмеялся Максим, - Я ездил на Чимбулак. Вы же знаете, как я люблю это место. Там легко дышится и думается. До этого сутки сидел в офисе безвылазно, устал.  Так вот, спускался с горы и практически у  Медео, вернее, чуть выше увидел, как она вылезла из дупла.
    - Откуда??! – оба в голос воскликнули супруги.
    - Из дупла. По дороге на Чимбулак есть дерево, в нем дупло. Так вот в нем она и сидела. Мне стало интересно, тем более я увидел, что она похожа на ту, вашу сбежавшую дочку знакомых, поэтому и остановился. Теперь-то я понимаю, что она там пряталась. А тогда, решил, что просто девица с «приветом».
       - А с чего ты решил, что она пряталась?
       - Потому, что сегодня она летела с горы, как птица, а за ней два здоровенных мужика. Мы оторвались от них чудом.
      - Может, она аферистка? Или…
      Максим запротестовал, не дав договорить Чары.
      - Так, только не надо больше никаких предположений. Кем  бы она ни была,  и какая бы она не была, я ее люблю. И сделаю для нее все, что она захочет или попросит.
      - Ты никак жениться собрался? – рассмеялась Гульбахар.
      - Если она согласится, я буду счастлив. Мне неважно, какие у неё дела, с этими мужиками. Мне неважно,  почему, она от них прячется. Если они посмеют тронуть ее, хоть пальцем, я их порву.
     - А если она эта, ну как их называют «ночная бабочка»?
     - Ты совсем разучился разбираться в людях, Чары? Она чистая, умная, домашняя девочка. Правда, смелая и с характером.
     - И, что эта домашняя девочка  делала, прячась в дупле?
     Ольга переступила с ноги на ногу, и доска заскрипела. Ей ничего другого не оставалось, как выйти к ним.
     - Простите, я за водой. Пить хочется. Можно мне в комнату взять воду?
     Гульбахар соскочила со стула, кинула быстрый взгляд на мужчин, которые чувствовали себя не в своей тарелке, после  появления Ольги.
     - Конечно. Как я не сообразила. Сейчас я наберу кувшин, и принесу к вам в комнату.
    Ольга еще раз пожелала всем спокойной ночи, и ушла. Гульбахар принесла ей воду, орехи, сухофрукты, еще раз извинилась, за забывчивость, и ушла.
    Ольга разделась, легла в кровать и начала анализировать разговор, который услышала. Что-то в нем не вязалось, а что, она никак не могла понять. Что-то ускользало от нее, но, что? Фраза?  Но какая? Или не фраза? И тут Ольга вспомнила.
    Конечно же! Когда она подошла к террасе,  Максим говорил друзьям, что она странная девушка, и еще о какой-то девушке, знакомой Чары, похожей на нее, Ольгу. Он говорил о ней, как о чужом человеке! Человеке, который заинтриговал, но не более того. А потом он вдруг начал говорить о любви и о женитьбе. О том, что выполнит любое ее пожелание. Интонации в голосе, вот что «зацепило» и показалось подозрительным.
    В первой части разговора, он говорил чуть насмешливо, спокойным голосом. А во второй, голос его стал теплым, ласковым и даже каким-то просящим. Он знал, что она стоит за дверью! Но, откуда? Может, тень? Или она чем-то выдала себя? Если это так, то получается, Максим не искренен. Тогда, что ему надо от нее? Он ведь действительно ничего не знает о ней. Да и видел всего три раза в жизни. В этом случае к человеку можно испытывать влюбленность, страсть, но не любовь! Тем более, если он действительно  серьезный, взрослый, уважаемый человек. Если это обман, значит, он преследует какие-то цели, говоря это. Какие? И, потом, что это за девушка, которая похожа на нее, и которую искал Чары?   И вообще, весь их разговор какой-то странный. Фальшивый. Так разговаривают в кино. Это называется «игра на публику». Может, они сразу услышали, ее шаги? Тогда, почему не замолчали, или не стали говорить о чем-то другом?
     Ну почему у нее все так? Почему? Как было бы хорошо, если бы не надо было никого ни в чем подозревать, и если бы этот мужчина действительно любил ее, и хотел на ней жениться. Она бы вышла за него замуж, родила бы ему детей, жила бы жизнью обычных людей,  и была бы счастлива. Но видимо это не для нее. А почему, она, обвиняя его, не обвиняет себя? Ведь она-то тоже с ним не искренна. Она тоже скрывает от него правду, и пытается использовать его в своих целях. И если получится, то использует обязательно. А иначе, как можно попасть туда, куда ей необходимо ехать? Все. Спать. Утро вечера мудренее. Ольга сворачивается клубочком, и засыпает.

    Дворец. Покои матери Мирзо.  Мать с сыном тихо разговаривают.
    - Мама, почему люди обманывают друг друга, хитрят? Почему когда я говорю правду, все начинают смеяться надо мной, презирать, издеваться, и называть юродивым? Ведь ложь, это неправильно? Это плохо?
    - Сын мой,  мы  с тобой не единожды говорили об этом. Это не упрек, я сама родила тебя таким, но ты слишком бесхитростен, открыт, и простодушен. Ты, как дивный цветок среди чертополоха. У меня болит душа за тебя. Ты готов поделиться с каждым своей радостью, своими переживаниями. Люди жестоки. Такова жизнь. Выживает сильнейший. Слабые, неуверенные в себе люди, на этой земле, погибают.  Так не только у людей, но и у зверей. Даже птицы заклевывают слабого и беспомощного сородича. Я слышала, в северных краях есть такой народ, который убивает младенцев, сразу после рождения, если они слабы, потому, что они не смогут бороться с природой и сильными людьми за свое выживание.
    - Значит, мне надо научиться хитрить, обманывать, и  льстить? Мне надо научиться  жестокости, чтобы выжить? Мне надо стать таким, как отец, Абдулатиф и братья? Но ведь Повелитель не такой? Да, он жесток, но только к врагам. Он никогда не льстит, и говорит, что думает.
   - На то он и Повелитель! Он может себе это позволить. Он может позволить себе быть жестоким и быть милосердным. Казнить, и миловать. Быть прямолинейным и правдивым. Но ты не прав, говоря о том, что он не льстит, и не хитрит. Если бы он всегда говорил только правду, то у нашего народа вокруг были только враги. Чтобы сохранить мир иногда надо покривить душой и стать союзником с человеком или людьми, которые тебе неприятны. А что это, как не хитрость? Иногда надо скрыть правду, то есть обмануть, чтобы не сделать другому человеку больно. Но это ложь во спасение. Иногда правда может и убить. Ты знаешь, сын мой, правда, это вообще очень тяжелая и противоречивая штука. Отстаивать правду и говорить ее надо тогда, когда ты уверен в ней полностью, и тогда, когда ты уверен, что это не сломает жизнь близкому тебе человеку. Если  надо спасти чью-то честь или жизнь, тогда если ты знаешь правду, и человека надо оправдать перед другими людьми, ты обязан сказать эту правду, порой даже ценой своей жизни.
    - Мама, почему все так сложно на этой земле? Как разобраться, где враг, а где друг, если некоторые хитростью и лестью пытаются завоевать дружбу, а ты не сразу понимаешь это? Как научиться жестокости, если сердце противится этому? Как распознать где, правда, а где ложь?
    - Этому можно научиться только ценой собственных ошибок, к сожалению. Порой, очередная ошибка приводит к печальному исходу, но все это: наши победы, промахи, ошибки, страдания, радость, слезы и смех и есть жизнь. Живи, сынок! Живи!

    Ольга открыла глаза, и зажмурилась, от «солнечного зайчика», прыгающего по лицу. Раздался смех. Она резко села и посмотрела в открытое окно. Под окном стоял Максим. В руках он держал небольшое зеркальце.
     - Просыпайся, соня! Слышишь, как птицы поют, приветствуя тебя? Видишь, как солнце смеется, и щедро дарит свои лучи, приветствуя тебя! Видишь, как небо бездонно и безоблачно, а ветерок тих, и ласков? Как благоухает сад, пьяня своим ароматом и восхищая своей красотой? Но даже их красота не может сравниться с твоей, краса моих очей!
    - Льстец,- рассмеялась Ольга. – Я слышала, что восточные мужчины умеют красиво говорить, и красиво ухаживать. Но в, то, же время, я слышала  и другое.  Говорят, некоторые  мягко стелют –  но, порой бывает очень жестко спать на этой постели. А теперь, льстец, я прошу покинуть меня. Мне надо привести себя в божеский вид.
     Максим, рассмеялся и  ушел. Ольга встала с кровати, и пока одевалась, думала о сне, который видела. Почему-то в последнее время она  постоянно видит во сне мать Мирзо. Если она действительно была такой, то это была умнейшая женщина своего времени. Интересно, она была такой от природы, или ее все же учили чему-то? В одном она права, чтобы достичь чего-то, чаще всего  необходимо «подлаживаться» под кого-то.  Нельзя идти напролом. Надо улыбаться, притворяться, хитрить, и льстить. Что сейчас наглядно показал Максим, заливаясь под ее окнами соловьем. Потому, как заспанная, косматая, с отпечатавшимся на щеке рубцом от подушки она никак не могла сравниться с благоухающим садом и цветами. Грубая, неприкрытая лесть, обман и хитрость. Как говорила мать Мирзо, значит такому человеку что-то от тебя надо. Узнать бы, что? Если это просто красивые фразы, это одно. Если то, что он говорил – правда, и он действительно влюблен, а влюбленные все видят в розовом свете, это другое. А если он преследует иную цель, известную только ему, это третье.  Вот в этом она и попробует разобраться. Свою цель она знает. Хотя, если быть честной перед самой собой, то цели все же две. Одна, попасть в Туркмению. Другая, заполучить любовь этого человека. Но  для достижения и одной и  другой, надо притворяться, хитрить, скрытничать, и быть начеку. Грустно. Получается мать Мирзо права?
    - Доброе утро! – в комнату  улыбаясь, вошла   Гульбахар.- Я принесла полотенце и зубную щетку. Пойдемте, я покажу вам, где можно освежиться.  Как спали на новом месте? Кого во сне видели?
    Ольгу бросило в жар. Почему она спрашивает, кого она видела во сне? Откуда она может знать?
     - Максима, наверное? – продолжила, смеясь Гульбахар.
     Ольга перевела дух. Нет, ей точно надо лечить нервы. Конечно же, Гульбахар шутит. Всегда говорят, что девушки ночуя где-то впервые, загадывают на жениха, говоря «на новом месте приснись жених невесте». Как она могла забыть об этом? Хозяйка просто пытается быть приветливой и внимательной.
     - Спасибо, спала замечательно. И, конечно же, во сне видела Максима, кого же еще?
     - Да, Максим видный мужчина. Сколько  же девушек,  пытались его заполучить! Но он все твердил, что будет ждать настоящую любовь. Вот и  дождался. А он вам нравится?
     Ольге не хотелось обсуждать эту тему, и она попыталась уйти от ответа, и сменить тему разговора.
     -  А душ принять можно где-то? Просто чувствую себя замарашкой, не мывшейся год.
     - Мы летом в саду моемся, там у нас душ. Вода нагревается за день. Сейчас, правда, холодная пока. Отопление на лето отключают вместе с горячей водой. Если хотите, я подогрею воду на плите, и в ванной помоетесь?
     - Не надо, спасибо. Я под душем. Вон теплынь какая на улице.
     - Как хотите. Тогда я сейчас большое полотенце принесу.
     - Я вас, наверное, задерживаю? Вам на работу надо?
     - Надо, но не задерживаете. Мне к десяти. Сейчас позавтракаем и мы с Чары убегаем, а вы отдыхайте. Максим  на хозяйстве остается. Я думаю, скучать не будете. – Она подмигнула, и понимающе улыбнулась.
     - Спасибо.
     Гульбахар побежала за полотенцем, а Ольга вышла в сад. Утро было действительно чудесным. Солнечным, ярким, теплым. Подставив лицо ласкающим лучам, и закрыв глаза, она наслаждалась тишиной, теплом и впервые за долгое время спокойствием,  и вдруг  почувствовала, что уже не одна.  Ольга открыла глаза. Прямо напротив нее стоял Максим. Она даже не слышала, как он подошел. Надо же так расслабиться. Это непозволительно. Он смотрел на нее, молча, и как-то напряженно. Увидев, что она открыла глаза, он «нацепил» на лицо улыбку и снова начал балагурить.
     - Какая картина, так и просится на полотно. Мадонна в саду.
     - Не паясничай. И будь добр, дай мне спокойно принять душ и привести себя в порядок. Я же просила об этом.
     - Извини, удаляюсь. Завтрак на террасе. Я тебя жду.
     Подошла Гульбахар и принесла большое махровое полотенце, халат, резиновые тапочки и в сумочке душевые принадлежности. Ольга поблагодарила ее, так как, честно говоря, натягивать на себя после душа джинсы и не свежую футболку не хотелось.
    Душевая  кабина оказалась обычным большим баком, подвешенным вверху на металлические трубы и закрытая непрозрачной пленкой. Выбирать не приходилось, сама отказалась мыться в тазике,  в ванной комнате, поэтому Ольга разделась, и решительно включила кран. Хлынувшая оттуда холодная вода чуть было не заставила ее выскочить, в чем мать родила из душевой в сад. Но она сжала зубы, несколько раз глубоко вдохнула и взяла в руки мыло. Через минуты три ей уже казалось, что вода теплая, ну пусть не совсем, но терпеть можно. Главное, она теперь чистая.  Быстро простирав нижнее белье и футболку, она растерлась  полотенцем докрасна, расчесала волосы, накинула халат, и пошла к террасе.
     Максим встретил ее словами: - С легким душем! Ну, ты смелая девушка. Я хотел утром сам обмыться, но включил воду, и выключил. Да, с такой девушкой надо быть настороже.
     - Спасибо. Почему?
     - Решительная и бесстрашная женщина, это…, это, как …
     - Потом наговоритесь, - прервала их Гульбахар, - садитесь завтракать, а то все стынет. Да и нам уже пора минут через пятнадцать бежать на работу.
    Ольга пожалела, что хозяйка не дала возможности сказать Максиму, кем же он считает ее, Ольгу. Они сели за стол, где уже сидел Чары, который поприветствовал их, и пожелал приятного аппетита. На завтрак были горячие лепешки, масло, мед, творог и большая сковорода омлета с зеленью. В заварном чайнике томился душистый травяной чай. Ольга открыла крышечку, и понюхала.
    - С душицей?
    - Да, ромашка и лист смородины. Мы очень любим такие чаи, а не казенные.
    Все приступили к завтраку. Хозяева позавтракали быстро, извинились и убежали собираться на работу. Ольга и Максим остались за столом.
    - Какие планы на сегодня? – поинтересовался Максим. – Хочешь, я тебе город покажу?
    - Нет, спасибо. Все, что хотела здесь посмотреть, я посмотрела.
    - И?
    - Гульбахар так интересно вчера рассказывала о Туркмении и этом городе, где они родились, как его?
    - Коня-Ургенч?
    - Да. У меня есть еще несколько дней отпуска, и я бы с удовольствием его посмотрела и Ашхабад тоже. Говорят, он очень красивый, особенно ночью.
     - Да, именно ночью. Это была причуда Туркменбаши. Он хотел из города сделать второй Лас Вегас. Не в плане казино, а в плане яркости и блеска. Знаешь, он велел в центре каждый дом расцветить тремя цветами: розовым, желтым и голубым.  Потом через каждые десять метров установить фонари. Поэтому с высоты птичьего полета, как говорится,  или самолета, город действительно выглядел сказкой. Но днем свет выключали, и не оставалось ничего, кроме его ножек.
     - Каких ножек? – удивилась Ольга.
     - Ты не слышала? – в свою очередь удивился Максим, - как же о них, по-моему во всем мире знают.
     Ольга помотала головой, показывая, тем самым, что она как раз ничего об этом не знает.
     - Он в каждую нечетную годовщину своего правления ставил памятник. Вначале это была трехножка. То есть большая башня на трех ногах с глобусом вверху. Потом была пятиножка, потом семиножка, потом девяти. Правда, это был уже каскад фонтанов. Гулять там редко, кто гулял, потому, что напротив старый дворец, охраняемый так, как не охраняют даже Президента США. Рядом КГБ, МВД и еще много силовых административных зданий, с не меньшей охраной. Ни магазинов рядом, ни кафе, ни жилых домов. Фотографировать нельзя, стреляют сразу и на поражение. И кто пойдет гулять в такое место? Сейчас начали демонтаж этих «шедевров искусства».
    - То есть, ты хочешь сказать, что смотреть нечего, и ехать не надо?
    - Нет, почему, не надо? Очень даже надо! Я буду счастлив, если ты поедешь со мной и ко мне.
    - Я собираюсь поехать с тобой, но не к тебе. Я хочу посмотреть страну. Или так ты не согласен?
    - Я согласен в любом случае, лишь бы ты была со мной, пусть и на время. За это время я постараюсь завоевать тебя.
    - Завоевывают страны. И потом, при завоевании одна сторона всегда проигрывает, а другая побеждает. Не надейся, что я сдамся на милость победителя, и буду твоим трофеем.
    - Извини, я видимо не так выразился. Я хотел сказать, что за это время постараюсь показать все свои лучшие стороны, чтобы ты смогла оценить меня по достоинству и полюбить меня. Ну, может, не полюбить, но не остаться равнодушной. С тобой трудно разговаривать. Ты все время атакуешь. Я не привык к такому общению.
    - Тебя никто не заставляет общаться со мной, если тебе так тяжело.
   Ольга поняла, что перегибает палку и пора остановиться, иначе они могут поссориться, и тогда что?  Но, не могла остановиться. Она сама не могла понять, почему  «цепляется» к нему? Любое его слово вызывает желание противоречить, доказывать обратное, язвить. 
     - Заставляет.
     - И кто же? – удивилась Ольга.
     - Любовь.- Максим тяжело вздохнул, - сам себе удивляюсь. Бегаю за тобой, как мальчишка. Умоляю, уговариваю, ищу. Ты мне видимо, послана в наказание за грехи молодости.
     - И что же это за грехи? – хмыкнула Ольга.
     - Да много девушек, а главное их родителей, хотели, чтобы я стал их зятем. Но я не хотел. Много проклятий сыпалось на мою голову. Были девушки, которые готовы были на все, чтобы заполучить меня, и потом когда понимали, что у них ничего не выходит, рыдали, и рвали на себе волосы. А я смеялся. Теперь я понимаю их.
     - Какое самомнение!  От скромности ты не умрешь. Что в тебе такого особенного, чтобы рыдать, и рвать на себе волосы? 
     - Не знаю. Наверное, ты права, ничего особенного, если разобраться. Ну, молодой, удачливый, не урод, с хорошей должностью и деньгами. Таких много.
     - Самоирония это уже неплохо. По крайней мере, я заставила тебя задуматься немного о себе самом и понять, кто ты и что ты в этой жизни.
     - Спасибо, красавица. Давай вернемся к нашим баранам.
     - Ты имеешь в виду поездку в Туркмению?
     - Да. Ты точно хочешь поехать? Не обманываешь?
    - Точно.
    - На сколько? Когда тебе на работу выходить? Да, кстати, а кто ты по образованию? Где работаешь? Я ведь ничего о тебе не знаю.
    - Ну, у меня еще неделя отпуска осталась. Дня три-четыре я могу посвятить Туркмении. Да, а  ты сможешь быстро визу оформить? Тебе же, наверное, надо домой вернуться, чтобы приглашение сделать? И потом, я смогу из Казахстана  выехать с этим приглашением, или мне в Москву возвращаться надо?
    Максим покачал головой:
    - Да, тебя с пути истинного не собьешь.  У тебя всегда «ушки на макушке». Почему ты ничего не хочешь говорить о себе? Тебе есть что скрывать? И кто были эти люди, которые гнались за тобой вчера? Мы вечером не договорили о твоем отравлении. Почему они хотят убить тебя? Что ты им сделала? Украла у них что-то? Обманула их? Кто ты?
     Ольга невесело улыбнулась:
      - Человек. Надеюсь, хороший человек. Как же ты тогда можешь говорить о любви ко мне, если подозреваешь в таком?
     - А любовь, к сожалению, не выбирает, хорош или плох объект твоего обожания. На то она и любовь. Это где-то на уровне подсознания.
     - Может быть, Может быть. Я ведь тоже знаю о тебе только с твоих слов и то немного. А все слова, это лишь слова. Наговорить можно много, но будет ли это правдой? Меня ведь отравили, когда я была с тобой. Ты поил меня, кормил. Откуда я знаю, что это не ты хотел убить меня? Зачем я тебе? Для чего? Любовь с первого взгляда, это романтично, но я в нее не верю. Бывает симпатия, влюбленность, интерес. А ты говоришь о любви. Для чего? Что тебе от меня надо?
     Максим растерялся:
     - Вон ты как повернула. Да, тебе палец в рот не клади, откусишь. Если быть честным до конца, то ты права. Любовь, наверное, это все-таки более глубокое и серьезное чувство и о нем можно говорить, узнав человека пусть не досконально, но все же, достаточно для такого заключения. Но люди настолько привыкли говорить другу- другу, когда надо и не надо о любви, что это слово стало разменной монетой. И его произносят не задумываясь. Я не исключение. Что я действительно испытываю к тебе? Интерес. Кстати, это не мало. Ты, не похожа на других. Ты, словно с другой планеты. Я  заинтригован тобой с самого начала. Ты помнишь, как мы с тобой познакомились?
    - Конечно.
    - Ты считаешь, что такое знакомство, как у нас, норма? Все девушки сидят в дупле на дереве? Потом слазят с дерева, голосуют, садятся в машину с неизвестным ей человеком, потом забирают у него ключи, и ведут его машину, пока хозяин дремлет.
     - Спит.
     - Нет. Дремлет. Ты всерьез считаешь, что я мог бы уснуть, передав руль неизвестно кому?
     - То есть ты приставлялся?
     - Было немного. Я наблюдал за тобой из-под ресниц. Ты была очень озабочена. Как-то ты не  похожа на обычную туристку, которая развлекается. Потом, ты захотела сразу же избавиться от меня, скрыться, хотя я видел, что понравился тебе, когда ты меня разглядывала.
    - Неужели?
    - Понравился. Но ты не захотела продолжать знакомство. Меня это заинтриговало. Почему? Может ты замужем, или у тебя есть парень? Но я все равно   поехал за тобой, прорвался в отель, пригласил тебя в ресторан. Потом это происшествие. Я испугался. Поехал в больницу. Потом  узнал, что ты сбежала. Ясно, что тебе кто-то помог из персонала, так как вместе с тобой исчезли твои вещи. Я искал тебя два дня. Ездил по городу, в горы, в отель. Тебя никто и нигде не видел. И вдруг, когда я, было, отчаялся тебя увидеть, ты летишь с горы мимо, как метеор, а за тобой следом два мужика. Мы уходим от погони, как заправские шпионы, петляем по закоулкам, прячем машину. Ты как еж, чуть, что выставляешь иголки, и колешься. И после всего вышеперечисленного, ты хочешь, чтобы я остался равнодушен? Я заинтригован, влюблен, сбит с толку. Ты красивая девушка. Очень красивая. Твоя красота не кукольная, но она «цепляет» сильнее, чем кукольная. Твое лицо, увидев однажды, не забудешь никогда. Тебя устраивает мое объяснение?
     - Вполне.
     - Тогда, я жду твоё. Должен же я знать, кого приглашаю к себе? Я в своей стране буду нести за тебя ответственность, чтобы с тобой не произошло. Понимаешь? Да и просто для оформления визы надо знать твой адрес и место работы. Это стандартные требования для всех и во все страны.
     - Ты не ответил, как ты будешь ее оформлять? Уедешь домой? А мне тоже возвращаться в Москву, или можно ждать здесь?
     Максим тяжело вздохнул, - опять уходишь от ответа. Ни я никуда не поеду, ни тебе не надо уезжать. Я сейчас пойду, позвоню, и отправлю факс. Мне нужен твой паспорт и данные, которые я у тебя запросил. Завтра все будет готово, и мы можем ехать.
     - Супер! – восхитилась Ольга, - так просто и быстро? Да, ты видимо действительно уважаемый человек в своей стране. Я тебя недооценила.
     - Вот здесь ты попала в точку. Ну, так, что?
     - Сейчас я принесу, и напишу, что необходимо. Подожди здесь.
     Она встала из-за стола и вернулась в комнату, где ночевала. Взяв сумку, села на кровать, и задумалась. Ей очень не хотелось давать Максиму все данные о себе. Свой адрес, место работы, паспорт. Но если она не сделает этого, то не попадет в Туркмению, а это значит, что не выполнит миссию, доверенную ей. Хотя, ведь они-то должны были предвидеть, посылая ее туда, что без посторонней помощи попасть в страну не реально. Правда, она ведь не знает, кто и когда  был в будущем, закладывая эти послания. Может, это  было еще во времена Советского Союза, когда не было никаких границ?
    Чего теперь гадать? Надо решаться. Либо отказываться, либо нести документы. Может, попытаться проникнуть в Туркмению тем же путем, что и в Кыргызстан? А, что, с дальнобойщиком получилось совсем даже не плохо. Нет, здесь все-таки границы «липовые», и практически не проверяемые, а Туркмения страна закрытая и там так просто не проскочишь.  Значит, надо рисковать. Хотя, чем собственно она рискует? Напридумывала себе бог знает, что. Мало ли людей знает ее адрес и место работы, и что? Если она не захочет поддерживать с ним отношения, то пусть он, хоть спит под ее окнами, какая разница?   Ее дом, это ее крепость. И кого туда впускать, а кого нет, решать только ей самой. Работу можно сменить. Тем более, она собралась это делать и до отпуска.
    Значит, решено. Единственное,  что она сделает,  не отдаст ему эти документы, она поедет с ним. Оставаться без документов в чужой стране, неразумно. Он может забрать паспорт и не отдать. А без паспорта она станет пленницей. А с пленницей можно поступать, как заблагорассудится. Продать, убить, да все, что угодно. Человек без документов, это уже не человек, а вещь.
     Она достала пакет с документами, и пошла обратно на террасу, где ее ждал Максим.
     - Я хочу  поехать с тобой.
     - Зачем? Я съезжу буквально на час другой, и вернусь, а ты отдохни.
     - Нет. Либо так, либо никак.
     - Ты боишься? Жить со мной в чужом доме не боишься, спать в чужом доме не боишься, ехать со мной в чужую страну не боишься, а отдать паспорт на час боишься. Где логика?
     - Я не обязана объяснять тебе свою логику.  И потом, я не с тобой живу  в чужом доме, а по твоему приглашению у  семейной пары, и сплю одна. Ехать в страну с тобой, не значит ехать к тебе. Так ты согласен? Мы едем?
    - Я  согласен. Мы едем. Но, знаешь, что я понял? Тебе зачем-то надо попасть ко мне на Родину, в Туркмению.  И срочно попасть. Может, ты, таким образом, хочешь скрыться от своих преследователей? Страна же закрытая, и без визы они туда не попадут. Или есть другая причина? В твое желание посетить Старый город, чтобы посмотреть его, как обычная туристка, я не верю.
     - Отчего же?
     - Тебе очень не хочется давать свои документы мне. Очень не хочется. Но ты вынуждаешь себя сделать это. Ради любопытства на это не идут.  Или идут, но глупые, без «царя в голове» авантюристки. Ты не глупая девушка, очень осторожная. Авантюризм, конечно, присутствует. Но не до такой степени, чтобы «ломать» себя. А ты себя «ломаешь».  И здесь ты не ради отдыха. Но это твоя тайна и я в нее лезть не хочу. Но тогда и из  меня не делай примитивного дурака.
     - Если ты так хорошо все понимаешь,  зачем тогда эти допросы? Да, у меня есть цель, или, как ты говоришь, тайна, но это не моя тайна. Я не занимаюсь ничем противозаконным. Большего я тебе сказать не могу. Если ты готов довольствоваться таким объяснением, то, поехали.
     Максим тяжело вздохнул, и развел руками:
     - Хорошо, поехали.
     Они сели в машину, и выехали за ограду.
     - Нам далеко ехать? – спросила Ольга.
     - Нет, минут пятнадцать. Сейчас я на тебя пропуск закажу, так не пропустят. Фамилию свою скажи.
    Ольга молча, достала паспорт и показала Максиму. Он набрал по мобильному телефону какой-то номер, представился, и заказал пропуск.  Они подъехали к высокому стеклянному зданию, напоминавшему башню, вышли из машины, поднялись по ступенькам вверх.
    - Максим Сапарович, добрый день! – выскочил им навстречу охранник, - а мы думали, вы уже уехали.
    - Да, вот, пришлось задержаться, - улыбнулся в ответ Максим. – Я тут пропуск заказывал.
    - Да, да, конечно, проходите, - улыбнулся охранник Ольге.
    Они прошли через турникет, и подошли к лифтам. Возле лифта стояла молодая,  стильно одетая, красивая девушка. Увидев Максима, она буквально начала таять на глазах.
    - Ой, Максим, какая неожиданность! Так скоро вернулись? Надолго?
     Двери лифта открылись, и они вошли внутрь. Девушка нажала 5 этаж, не спрашивая Максима. Ольга сделала вывод, что видимо она, работает там, куда и приезжает Максим. Девушка продолжала источать неописуемую радость от встречи. На Ольгу она вообще не обращала никакого внимания, как будто та была пустым местом.
    - Чем сегодня вечером будете заниматься? Может, сходим в кафе? Или просто погуляем? Погода стоит изумительная.
    Максим вежливо улыбнулся в ответ, но улыбка больше была похожа на оскал. Ольга чуть было не рассмеялась в голос.
     - Спасибо Айгуль, не получится. Я  занят.
     - Но, это же, сейчас, - не унималась девушка, - а вечером ведь вы работать не будете? Чего дома сидеть одному?
     - Я не один, - коротко отозвался Максим, - я с … женой, - он кивнул в сторону Ольги.
     Ольге показалось, что сейчас эту Айгуль хватит удар. Она побледнела, потом покраснела, потом снова побледнела. На лбу и над верхней губой выступили капельки пота. Повернувшись к Ольге, она  наконец-то «увидела» ее. Ей хватило секунды две, чтобы выразить свое «фи» и мимикой лица показать, что она не просто разочарована, а очень сильно разочарована, поражена, убита, раздавлена тем, что Максим выбрал себе в жены такую «замухрышку». Ольга представила свой вид, и рассмеялась. Конечно радом с Айгуль, она в своих застиранных джинсах, мятой, после стирки, футболки, в кроссовках, не накрашенная, с растрепанными  волосами, выглядела как царица лебедь рядом с гадким утенком.
    - Что-то не так? – Ольга посмотрела на Айгуль, и сделала удивленное лицо.
    - Нет, все нормально, - пролепетала девушка.
    - А, вы, любовница моего мужа? Скрашиваете его вечера, когда он в командировке?
    - Нет, что вы! Просто, я …, ну, это…, чтобы не скучно….
     Максим наблюдал всю картину с невозмутимым лицом. Лифт остановился. Максим взял Ольгу за руку, и они вышли на площадку, Айгуль так и осталась стоять в лифте. 
    - Ну, ты просто убил девушку сообщением о жене. Что ж ты так с ней?
    - Достала. Не дает проходу. Ну, ты тоже молодец! Любовница. Скрашиваешь вечера? Хорошо, если девушка заикой на всю жизнь не останется. Спасибо, что поддержала меня, не разоблачила. Я действительно устал от нее отбиваться. Ну, вот, пришли, проходи сюда, - он открыл дверь в кабинет, и пропустил ее вперед. В кабинете не было никого. Комната прямоугольная, метров двадцати, светлая, солнечная. Большой массивный стол занимал большую часть комнаты. На столе стояли компьютер, телефон-факс, принтер, сканер, лежали стопкой бумаги, папки. Бежевый кожаный диван и два кресла с маленьким стеклянным столиком стояли слева от стола. Справа два шкафа. Один закрытый, другой открытый с папками и книгами на стеллажах.
    В дверь постучали. – Можно? – дверь приоткрылась, и на пороге появилась невысокая, худенькая, очень симпатичная  девушка, с косой до пояса. Волосы были настолько черные, густые, что отливали даже какой-то синевой. Смуглая, с яркими карими глазами, и ямочками на щеках. Туркменка, решила Ольга. Девушка улыбалась, но без кокетства. Сразу было видно, что она действительно рада видеть Максима.
     - Максим Сапарович, добрый день! Добрый день, - улыбнулась девушка Ольге. - Чай, кофе, воду?
     - Спасибо, воду, если можно без газа. – Ответила Ольга.
     - А мне, зеленый чай, - распорядился Максим
     Девушка тихо закрыла за собой дверь.
     - Это, кто?
     - На время моего приезда, моя помощница. Это она заказывала тебе пропуск.
     - Как ее зовут?
     - Ну, дома Зейнаб, а здесь ее все называют Зина. Так проще. Сразу говорю, не дожидаясь вопроса, она не любовница, она помощник. Зина, дочь моего хорошего знакомого. Она учится здесь в Университете, и подрабатывает.
    Вошла Зейнаб, на подносе у нее стоял белый пузатый чайник, бутылка минеральной воды, запотевшая от холода, две чашки, сахарница и ваза с конфетами.
     - Пожалуйста. Максим Сапарович, Ашхабад на линии.
     - Спасибо, Зейнаб. Возьми, пожалуйста, вот у этой девушки документы, отксерокопируй, и отправь на визу. Это срочно. Я сейчас переговорю, и надеюсь, к вечеру виза будет. Тебе придется посидеть здесь, пока не пришлют въездные документы. Хорошо?
     - Конечно, как скажете.   Мне все равно где зубрить. Экзамен послезавтра.
     Зейнаб подошла к Ольге, но та встала, и, улыбнувшись девушке, произнесла:
    - Я пойду с вами, хорошо?
     Девушка растерянно посмотрела на Максима, тот кивнул:
     - Да, да, идите вместе. Выполняй все, что тебе скажет моя жена.
     Ольга фыркнула. С той красоткой, которая приставала к Максиму в лифте, это заявление было обоснованным, а здесь, с этой девочкой,  был уже перебор. Но она не стала возражать, и объяснять что-то вмиг покрасневшей девушке.
   Ольга с изумлением констатировала, что и эта тихоня, тоже влюблена в своего шефа по уши. Надо же, какая популярность среди женской половины офиса. Может, Максим и не обманывал, и не красовался, говоря о том, что его достали все потенциальные невесты. Ей ведь он тоже понравился. А он ей заинтересовался потому, что она для него исключение из правил. Скрывалась от него, возражает постоянно, отказывает  во взаимности. Поэтому, он, как любой мужчина, охотник (а мужчины по натуре своей все охотники), пытается ее завоевать, покорить, и тем самым восстановить свой статус неотразимого мужчины. Все банально и примитивно.
    Они зашли в приоткрытую дверь, рядом с кабинетом Максима.  Это была приемная. Большая квадратная комната метров двадцати пяти, в которой стояло три стола, за двумя из которых сидели две женщины – справа и слева от входа. Пустовал только стол, который находился прямо напротив двери. Справа и слева, возле столов женщин были двери, которые, видимо, вели в кабинеты их шефов. Женщины что-то быстро печатали на компьютерах, поэтому только не секунду подняли глаза на Ольгу, и продолжили свою работу.
    - Присаживайтесь, пожалуйста, - показала на стул возле ее стола, Зейнаб, - сейчас я быстро отксерокопирую документы.
    - Если вы не против, то я сделаю это сама, - возразила Ольга.
    - Конечно, - растерянно пролепетала девушка. Она видимо никак не могла прийти в себя, после сообщения Максима. А теперь еще его «жена» никак не хочет отдавать документы, чтобы выполнить поручение шефа. Но возражать она не посмела. – Вот ксерокс. Умеете пользоваться?
    - Умею. – Успокоила ее Ольга. – И факс отправлять я тоже умею. Вы только номер наберите, а я отправлю. Хорошо?
    - Хорошо.
    Ольга сама не понимала, почему она так зациклилась, и упорно не хочет показывать свои документы никому, даже Максиму.  На самом деле ведет себя, как ненормальная. Ведь документы уйдут в офис Максима, его сотрудникам и он тут же может получить их обратно.  Но интуиция ее еще никогда не подводила, а именно она подсказывала ей, что доверяться Максиму полностью все же, не стоит, да и неизвестной Зейнаб тем более. 
    Отсняв данные паспорта, она написала на листке бумаги адрес, место работы, должность, и подошла к Зейнаб.
     - Я готова, можете набирать номер.
     - Хорошо. – Зейнаб набрала номер телефона, и что-то быстро заговорила на незнакомом Ольге языке. Кинув быстрый взгляд на Ольгу, она нажала на телефоне рычаг и снова начала набирать номер, - Там факс сейчас переключат, - пояснила она Ольге, но Ольга не поверила. Ей показалось, что она говорила с Максимом, и видимо сказал ему о странностях «жены», а может, спрашивала совета.
     Или она, Ольга, действительно перебарщивает с подозрительностью, и девочка звонила в Ашхабад, и там ей сказали то, что она передала Ольге? Или все-таки интуиция не обманывает? Хорошо, все-таки, когда знаешь несколько языков, особенно тот, который мало кто знает. Можно говорить что хочешь, о чем хочешь, хоть о человеке, который стоит с тобой рядом, и он все равно об этом не узнает.
    Ольга всегда чувствовала себя неловко в таких ситуациях. Ей казалось, что говорят именно о ней, и именно нелицеприятно. Ей всегда хотелось оборвать таких людей, и сказать, что разговаривать с кем-то на языке, который не понимает рядом стоящий не только не красиво, но и непорядочно, по отношению к последнему. Но тут, предъявить претензию было нельзя, так как Зейнаб говорила по телефону и со страной, в которой не обязаны были знать русский язык, и не поняли бы соотечественницу. Это все равно, что Ольга бы стала звонить сейчас матери или приятельницам и говорить с ними на английском языке.
     - Готово, можно отправлять.
    Ольга отправила факс, дождалась, пока пришло подтверждение о получении, и забрала копии документов себе.
    - Все, спасибо, Зейнаб, - поблагодарила она девушку. – Узнайте теперь, когда будет готов вызов.
     - Ой, это я не знаю, это у Максима Сапаровича спросите.
     - Хорошо, - Ольга вышла в коридор, и зашла в кабинет Максима. Он сидел за компьютером, что–то внимательно читая. Увидев Ольгу, он заулыбался и встал из-за стола, предварительно выключив компьютер.
    - Все нормально? Отправили?
    - Да.
    - Ну, теперь мы можем ехать. Готово будет только часа через четыре. Зейнаб позвонит.
    - Я хотела бы сама получить вызов. Давай сейчас поедем домой, а потом часа через три вернемся сюда.
    Максим покачал головой:
    - Ну, это уже по-моему чересчур. Тебе не кажется, что ты своим недоверием оскорбляешь и меня и Зейнаб. Она видит тебя в первый и последний раз, ей совсем не интересно где ты живешь, и кем работаешь. Она просто выполняет свою работу. А я все равно, если захочу, узнаю все то, что ты отправила по факсу. Ты не подумала об этом? Ведь именно я договариваюсь о твоей визе. Вообще-то это делается недели две, а то и больше. Мне делают срочно, потому, что это именно я попросил, как говорят в России по «блату». Поэтому получить все данные, которые ты отправила, не составит никакого труда.
     Ольга молчала. Она  чувствовала себя тупой «блондинкой», которая спрятала на таможне лак для волос в лифчик, и думала, что там его не найдут. Но «выключить» блондинку не получалось.
     - Хорошо, - проговорил Максим, - хочешь сама, значит, сама. Поехали, я покажу тебе такое интересное место, это как раз в часе езды отсюда. Там пообедаем, и вернемся сюда.
     - И куда ты меня хочешь повезти?
     - Тут есть камни в горах, через которые должны пройти те, кто хочет очиститься от грехов, исцелиться, ну и просто поэкспериментировать.
     - Ты считаешь, что мне надо очиститься или исцелиться? Я произвожу впечатление больной или грешницы?
     - Опять ты во всем ищешь подвох! Это просто интересное место. Там реально не все могут пройти через эти камни. Вроде места много, а человек не может пройти, как будто его кто-то не пускает.  Ну, и там просто красиво. Если ты не хочешь, или боишься, то, тогда поехали домой.
    - Ничего я не боюсь. Поехали. Только уговор, ты больше никому не представляешь меня своей женой.
    - Хорошо, - заулыбался Максим. – Конечно, это большая жертва с моей стороны, но я согласен. Поехали. Сейчас только Зейнаб скажу.
     Они вышли из кабинета, Максим закрыл его на ключ, и заглянул в приемную.
     - Зейнаб, мы часа через три будем. Если что, звони на мобильный.
     Вниз они спускались одни. На улице было пекло. Градусов тридцать, не меньше. В машине Максим сразу включил кондиционер, Ольга облегченно вздохнула.
     - Ну, и жара!
     - А тут так. Днем может быть за тридцать, а вечером не более пятнадцати. У нас, кстати, тоже так. Сейчас приедем на место, там совсем другая температура. Там свежий прохладный воздух от гор и тишина. Я уверен, что тебе понравится.
     Они выехали из города. Вдруг Максим спросил:
     - А что ты знаешь о нашем городе? Ну, кроме того, что тебе рассказали мои друзья.
     - Ты имеешь в виду Куня-Ургенч?
     - Да.
     - Ничего.
     - Понятно. А хочешь узнать больше?
     - Очень хочу.
     - Тогда, слушай. Мой город Амир Тимур называл дерзким. Ты слышала что-нибудь о Тамерлане?
     Ольга затаила дыхание. Мысли заметались в голове одна за другой. Почему он спрашивает именно о Правителе? Откуда он может знать? Или это просто совпадение? Ведь это Азия, здесь практически каждый знает о Тамерлане. В этом она убеждалась не единожды. Наверное, он их общий национальный герой. Как в России Александр Невский или Кутузов. 
     - Да, слышала что-то. Завоеватель был, полководец великий.
     - Да, ты права. А знаешь, почему он называл мой город дерзким? Потому, что Ургенч посмел укрыть от него Хусейна Суфи. После этого, Тимур велел сравнять с землей город. В те времена никто не смел, перечить ему. Ведь он завоевал к тому времени, чуть ли ни все земли нынешней Азии и Европы. Туркмению, часть России,  Грузию, Армению, Афганистан  Азербайджан. Кстати, блюдо, которое ему  понравилось в Азербайджане, нравится и мне.
     - И, что это за блюдо?
     - Осетр. Ведь в Каспийском море самое большое количество осетров. Так вот его отваривают в меду, и добавляют в отвар красный перец. Если хочешь, когда мы приедем ко мне домой, я велю приготовить тебе это блюдо.
    - Посмотрим. – Уклончиво ответила Ольга.
    - Знаешь, в Индии Тимур  особенно зверствовал.
    - Зачем ты говоришь, так? Он не был зверем! Он был завоевателем! А война невозможна без жертв. Он не только разрушал, но и строил! Строил Медресе, мечети, делал свой народ богаче.
    Максим с интересом посмотрел на Ольгу.  - Интересно. Ты кинулась защищать его, как львица. Не ожидал о тебя такой горячности. К чему бы это? Ведь ты сказала, что слышала о нем лишь  что-то. А знаешь, что он строил и чем занимался.
     - Ничего интересного,- буркнула Ольга, - не люблю, когда обвиняют кого-то, кто не может сам за себя постоять.
     - Это он-то не мог?!  Ты знаешь, какой красоты была Индия, когда туда пришел Тамерлан? Какие там были храмы? Шелк, камни, алмазы, украшали их стены. Росписи по стенам.  Но Тимур велел не щадить идольских притонов, противных исламу. Стены храмов рушились во славу Аллаха, и рассыпались, как замки из песка. Индусы: мужчины, женщины, дети -  дрались с завоевателями, как львы. Ногтями, зубами вгрызаясь в горло, но силы были неравны. Они не просили  милости, и не ждали  жалости. Они хотели отмщения. Когда Тамерлан уходил оттуда, он оставил после себя не цветущие плодородные земли и сады, каковыми они были до его прихода, а обгорелые, черные стволы деревьев, развалины и землю покрытую трупами.
     - Ты специально выводишь меня из себя? – возмутилась Ольга. – Прочитал где-то пасквиль, и рассказываешь мне. Я не хочу слышать такое!
     - Пасквиль? – рассердился Максим, - а ты знаешь, что из Индии он забрал в плен более ста тысяч человек? Это был цвет Индии. Мастера, ремесленники, вышивальщицы, ткачихи, художники. Он хотел, чтобы они работали на него, и делали всю ту красоту, которую они делали дома. Но, когда он приехал, чтобы поговорить с ними, они не стали с ним разговаривать. Они только смотрели на него. И бесстрашный Тимур испугался их говорящих взглядов. Он понял, что сломить этих людей не получится, и  велел убить их всех. Их затоптала конница.
     - Я не верю тебе! Повелитель не был таким жестоким!
     - А ты откуда можешь знать?
     - Знаю! Он был властным, жестким, но не жестоким! Он воевал с воинами, но не с женщинами и детьми! Он помогал бедным. Давал им земли, завоеванные богатства. Он заботился о своих женах. Старшую жену Сарай – Мульк - Ханым он уважал, и всегда советовался с ней, не смотря на то, что она женщина.  И меня он…
     Ольга замолчала. Нет, с ней сегодня явно что-то не то. Что она несет? Максим, видимо специально спровоцировал ее на такой разговор. Может не на этот, а просто хотел вывести ее из себя, чтобы она рассердилась и «вылезла из своей скорлупки». А она попалась, как ребенок.
     - Что тебя? Почему ты замолчала? – вкрадчивым голосом произнес Максим. – Смотри, как интересно, ты даже знаешь его жен по имени. Что ты еще знаешь о Тамерлане?
     - Ничего! – сердито отозвалась Ольга. – Я просто оговорилась. А про Тамерлана я в Самарканде много слышала. Мне экскурсовод рассказывала.
     - Понятно. Значит, ты была в Самарканде? Видела там Мавзолей, где он погребен?
     - Видела.
     - Как интересно. И что ты еще знаешь о Тимуре? Хотя, конечно, что еще могли рассказать о своем кумире узбеки? Он же их национальный герой. Так же, как Чингисхан для монгол. А моему народу он принес только горе и слезы.
    Ольга вдруг поняла, что на этот раз все произошло не во сне, а наяву. Это случилось впервые. О любимой жене Тимура она знала из сна-видения. А откуда она знает имя его первой жены? Но ведь знает! Мало того, она знает, что он брал свою старшую жену в каждый из своих походов. Она была его талисманом. И даже, когда она стала старая и больная, он все равно не уходил ни в один поход без нее. Первые завоеванные трофеи, украшения, шелка, специи, все отсылалось вначале ей, а потом уже другим женам.
     Перед глазами Ольги вдруг возникло старческое женское лицо. Оно было худым, изможденным, обветренным от ветров, жары, морозов. Только глаза были яркими, молодыми и цепкими. Сарай – Мульк – Ханым, это она.
     - Чего, молчишь? – Максим остановил машину, - приехали, выходим. Смотри, какая красота!
     Ольга вышла из машины, и огляделась. Вокруг были горы. Горы, солнце, небо и тишина. Красиво, но, ни красивее, чем на Чимбулаке. Здесь действительно было прохладно, не более 18 градусов. Воздух был свежим, но дышалось тяжеловато.
     - Ничего. Нормально. И где эти самые камни?
     - Это надо немного пройти вперед. Пошли, я покажу.
     Они направились вниз, по узкой, извивающейся тропинке. Ольга была рада, что они доехали, и Максим перестал пытать ее про Тамерлана. Может, он вообще забудет об этом разговоре? Хотя, вряд ли. Он, как клещ, если вцепился, то не отодрать.
     Минут десять они спускались вниз по тропинке. И вдруг, Ольга увидела что-то вроде каньона, какие показывают в американских вестернах. Пространство каньона защищали скалы желто-бурого цвета, с острыми выступами, а плато внизу было усеяно мелкими осколками скал, разбросанными в хаотичном порядке. Как будто кто-то проредил скалу. Эта картина была чем-то похожа на ту, что Ольга видела на Чимбулаке. Только там они были, как доска йога с острыми гвоздями, а здесь расстояния между осколками довольно большие и сами они от трех до пяти, а может даже шести метров в высоту. Максим, видимо пошутил, говоря о том, что между ними не каждый может пройти. Народу было немного. Трое мужчин, две женщины и двое детей. Дети хихикали, женщины, и мужчины что-то говорили все вместе, перебивая друг друга, смеялись. Они с интересом уставились на вновь прибывших. Один из мужчин, полный, невысокий казах, помахал им рукой:
    - Идите сюда! Я хочу посмотреть, пройдете ли вы? Я не прошел.
    - Для твоего живота, надо больше пространства, - рассмеялась одна из женщин. – Я же прошла. Или грехов столько, что даже отпустить их нельзя? Давай, признавайся, кайся, хоть так узнаю обо всех твоих похождениях. Не смотри волком, покайся, может, прощу. Тогда и Бог простит.
     - Тебе бы только издеваться надо мной, - недовольно буркнул толстяк, - все ищешь к чему бы прицепиться.
     Ольга с Максимом подошли к ним, и остановились. Толстяк окинул Ольгу масляным взглядом,  с ног до головы, и ехидным голосом произнес:
     - Ну, давай, красавица, иди, посмотрим, сколько у тебя грехов на душе и в теле.
    Ольга посмотрела на него пристальным взглядом, как она умела, и, за что ее боялись недруги.   Толстяк сразу как-то «сдулся», скис, и опустил голову. Женщина, увидев это, громко рассмеялась.
    - Что, получил? Кот блудливый!
    Максим ухмыльнулся, - молодец. Ну, что, рискнешь? Или я первый?
    - Мне бояться нечего. Куда идти?
    - А вот прямо отсюда и в конец. Видишь, где ребята стоят?
    Ольга смело шагнула вперед. Она шла быстро, словно не замечая на пути препятствий, и они словно расступались перед ней. Она прошла все расстояние минуты за полторы. Когда она остановилась, и развернулась, то поразилась тишине, которая стояла в каньоне. Все смотрели на нее, как на инопланетянку или чудовище.
     Максим первый нарушил тишину, крикнув ей:- Браво! Такого я еще не видел. Обычно у всех путь занимает минут пять, не меньше. А у некоторых и полчаса. Ну, что ж, теперь моя очередь.
    Он быстро направился в ее сторону, но буквально метров через десять споткнулся, и чуть не упал. Немного постояв, он продолжил путь, но снова споткнулся. Он дошел до нее минут через пятнадцать, дважды упав, и сильно поранив локтевой сустав левой руки.
     - Уф, все, - проговорил он, вытирая пот со лба, - я дошел. Теперь я чист, как ангел божий. Можно снова начинать грешить. Слушай, а ты, что совсем без греха, что ли? Даже маленькие дети не всегда проходят этот путь быстро и без травм.
     - Не знаю, - мотнула головой Ольга, - я, как все. Просто, ты знал об этой легенде, был настроен на препятствия, вот они перед тобой и возникли. А я приняла это за сказку, или шутку, поэтому и прошла без проблем. Что еще надо здесь сделать?
     - Ну, ты молодца! – крикнул ей толстяк, - тебе только нимба над головой не хватает, и чисто ангел была бы! Я сейчас тоже так попробую.
     Он стремительно направился к ним, и словно наткнулся на стену. Его даже отбросило назад. Упав, он сел на землю и начал ругаться.
     Максим внимательно посмотрел на Ольгу, хотел что-то сказать или спросить, но передумал, и задумался.
     - Если все, то, тогда поехали.
      Максим словно очнулся.
     - Ну, не знаю. Здесь, если пройти дальше, вверх по тропинке, есть небольшой поселок,  в нем  живет вещунья. Она лечит, предсказывает будущее. Правда, она принимает не всех, а только кого хочет.  А так, может плюнуть на человека, сказать что-то грубое, послать куда подальше. Можем попробовать, если интересно.
    - Конечно, интересно. Пошли. По времени мы успеваем?
    - Вполне. У нас еще полтора часа есть.
    - Пошли.
    Они снова начали подниматься в гору. Минут через пятнадцать, они действительно вышли к небольшому поселку. Его даже поселком можно было назвать с натяжкой. У подножья горы далеко друг от друга расположились четыре дома и какая-то будка, вот и весь поселок. Интересно, как можно тут жить, особенно осенью и зимой, подумала Ольга, - тут же от скуки можно умереть. Вряд ли здесь есть телевидение, не говоря уже об интернете. Про поликлинику, школу, магазины и говорить нечего. Хотя, конечно, до города не так и далеко, минут тридцать на машине. Правда, если до города есть дорога. Они ведь шли через каньон и по тропинке.
     Дом вещуньи был самым дальним. А будка, оказалась ларьком, где продавали воду, хлеб, шоколадки. То есть, хоть минимальная цивилизация здесь, но все же есть.
    Они подошли к дому. Рядом с домом стояли машины: Джип, Вольво, Тайота и Киа. Во дворе, возле дома сидели люди. Ольга насчитала семь человек. Интересно, как они сюда доехали? Ведь им, придется возвращаться к машине по тому же пути.
     - Да, наверное, мы не успеем, - Ольга показала глазами Максиму на сидящих людей.-  Даже если каждого она принимает минут по десять, и то, больше часа надо, а нам еще назад возвращаться.
     - Ну, возвращаться нам недолго. Здесь по прямой, через гору минут пятнадцать  идти до того места, где мы машину оставили. Нам же снова через преграды проходить не надо. И людей, сидящих здесь она не всех примет. Может, и нас не захочет.
      - А как мы это узнаем?
      - Она выходит провожать посетителя, и смотрит, кто ждет. Кого точно не будет принимать, сразу говорит, и отсылает.
      Ольга задумалась. Зачем Максим привез ее сюда? Что он хочет узнать у этой колдуньи? Он вез ее сюда целенаправленно. Он держится хорошо, но все, же заметно, что он весь на нервах. И этот разговор о Повелителе. Он его ненавидит! Почему?  Мало ли с кем воевала Россия, и кто ее разрушал. Но, Ольга не испытывает ненависти к конкретному народу за это.
     Тут открылась дверь, в дверном проеме показался мужчина, а следом за ним вышла женщина в черном одеянии, в черном платке, худая, среднего роста, на вид лет семидесяти. Она окинула цепким взглядом двор, и замерла, остановив свой взгляд на Ольге.
     - Иди сюда, - поманила она ее рукой, - остальных сегодня принимать не буду.
    Ольга думала, что народ возмутится, начнет возражать, но все встали, и молча, направились к своим машинам. Максим сел на скамью. Старуха глянула на него, и ничего не сказала, только снова перевела взгляд на Ольгу.
     Ольга пошла к двери. Она уже пожалела, что поехала сюда. Бабка видимо ясновидящая, если сразу выделила ее из толпы. А если она умеет читать мысли? Может, уйти, пока не поздно? Ведь никто ее на веревочке не тянет, и никто заставить не может.
     - Не уходи, - произнесла бабка. – Ничего плохого я тебе не сделаю. А помочь, могу.
     - Значит, мысли читать она умеет, - пронеслось в голове у  Ольги.
     - Да, умею. – Кивнула бабка.
    Ольга совсем растерялась.  Интересный получается разговор, в одностороннем порядке. «Но, назвался груздем, полезай в кузов», говорит пословица, и Ольга вошла в дом.
      Бабка провела ее в горницу, в которой у стены стоял старый кожаный диван, посредине, круглый стол и несколько стульев, справа в углу печка, а у окна буфет. Вот и вся обстановка.
      - Садись, - указала на стул бабка, и сама села напротив.
     Ольга села. Бабка минут пять, молча, смотрела на нее, потом сказала:
      - Трудная тебе судьба выпала девонька, ох и трудная. Хотя, когда Посланцам было легко? Но, ты для этого и пришла на эту Землю. Я не знаю, зачем, и знать не хочу, не мое это дело. Тайны Вселенной, это закрытые тайны. Ты – Избранная. Раз тебе доверена эта миссия, неси ее достойно и до конца.
     - Как, до конца?  Я, что, скоро умру?
     - Я тебе это сказала? Всему свое время. Все мы когда-то уйдем в мир иной. И ты, и я. А когда, это в книге судеб написано. У каждого своя судьба. Я не об этом хочу говорить, и не для этого позвала. Сейчас, ты в опасности и окружена врагами.  Я вижу не менее десяти человек, которые ищут тебя, интересуются тобой, но опасны пятеро. Я вижу трех мужчин и двух женщин. Они хотят твоей смерти. Это шакалы! Остальные хотят что-то узнать у тебя. Двое из них тоже Посланцы, но Посланцы Тьмы. Я не вижу рядом с тобой друга.  Есть помощники, некоторые из них даже не подозревают об этом. Но, друга нет. А дальше путь будет еще
     - А парень, который привез меня сюда? Он тоже враг?
     - Он? Нет, он не враг, но ты не можешь  рассчитывать на его помощь. Он сам игрушка в руках судьбы и Посланников тьмы.  Ради тебя он готов предать свои принципы, близких ему людей. Сейчас в его душе смута. Но, я не вижу его рядом с тобой в будущем.
     - Почему?
     - Сейчас тебе не надо этого знать. Всему свое время. Тебя ждут испытания. Будь к этому готова.
     - Я об этом давно знаю, и готова.
     Бабка невесело улыбнулась, - я вижу. Особо остерегайся  мужчину и женщину, которые, улыбаются тебе, и   окружают заботой.
     - Я их знаю?
     -  Скорее да, чем нет.  Двое других тоже  готовы на все ради достижения цели, но они бояться друг друга, поэтому тратят много энергии на это, и не так опасны  для тебя. Есть еще молодая девушка. Она ненавидит тебя. Остерегайся красного напитка.
     - Вина?
     - Любого красного напитка. Я вижу отравление.
     - У меня уже было отравление. Я пила вино.
     - Я вижу его в будущем, а не в прошлом. Первая буква имени девушки А.
     - Это, наверное, Айгуль?  Девушка, влюбленная в Максима.
     - Нет, это не любовная история.  Погоди, помолчи.
     Бабка закрыла глаза и минут пять сидела молча. Потом громко выдохнула, встала со стула, и подошла к Ольге. Она встала за спиной, и положила правую руку  ей на голову.
     -  Я не права, у тебя есть  помощник! Что-то вроде ангела-хранителя. Странно, он все время  будет встречаться на твоем пути, но ты его не видишь.
     - Как это?
     -  Очень просто.  Так бывает в жизни. Мы не замечаем людей рядом с собой, пока что-то не произойдет. 
     - А кто он? Мужчина, женщина? Может, это и есть Максим?
     - Нет. Про Максима, я тебе уже сказала. Это не Максим. Это, мужчина. Возрастной мужчина, седой. Все, больше ничего не вижу. Что я тебе должна была сказать, я сказала. Иди с Богом. Терпения тебе и сил девочка.  Помни, все в этом мире временно и бренно. Любой удар судьбы надо принимать достойно. Удачи и счастья тебе!
     Ольга поднялась и вышла на улицу. Бабка осталась в комнате. Максим встал ей навстречу.
     - Ну, и как она тебе? Не сильно чудила? Не обидела?  Что сказала? Ты чего такая бледная? Что-то плохое сказала? О нас? Обо мне?
      - Ты засыпал меня вопросами, - попеняла Ольга. После слов бабки, она не знала, как относится к Максиму и что думать? И вообще, что думать обо  всем, что услышала? Странно все. Может, бабка просто шарлатанка? Говорила, что придет в голову. Как это нет друзей? А кто же ей помогал и в Самарканде, и на Иссык – Куле, если не друзья? Что бы она без них сделала? А геологи? Спасли, обогрели, накормили. А здесь? И Максим и его друзья, у которых она живет. С врагами, она согласна, врагов было много. Может как раз с десяток и наберется. Но у какого человека нет врагов? Здесь бабка просто угадала. Хотя, откуда она могла знать о том, что она Посланец, если Ольга сама об этом недавно узнала? И кто этот таинственный друг? Пожилой, седой.
     - Ничего такого особого она мне не сказала. Так, общие фразы. Напустила тень на плетень. Друзья, враги. У кого их нет.
     - А про нас с тобой она что-то говорила? Или обо мне?
     - Нет. – Ольга сама не поняла, почему не сказала Максиму правды.
     - Жаль, а я надеялся, что она скажет тебе, что я твоя судьба. Мы поженимся, родим десять детей и умрем в один день. – Расстроился Максим. – Ладно, извини, что привел тебя сюда. Ехать пора. Просто про нее такое рассказывали. У меня другу она предсказала свадьбу. Он даже не встречался ни с кем, а она говорит ему, через три месяца свадьба. Он не поверил. А вечером того же  дня повстречал девушку, а через  три месяца на ней женился. Я уже третий раз сюда приезжаю, но она почему-то не хочет меня принимать.
     Ольга промолчала. Ей отчего-то стало страшно.
     - Пошли скорее отсюда.
     Назад они действительно дошли очень быстро. Через полчаса  уже были у офиса. Факс с разрешением на въезд пришел через пятнадцать минут, после их приезда. А еще через двадцать минут они въехали во двор, где жили Гульбахар и Чары.  Хозяев дома не было, поэтому Ольга глянув на Максима, произнесла:
    - Устала что-то. До ужина пойду, отдохну. Ты не  будешь против?
    - Конечно, отдохни. Впечатлений было много за день. А поедем с тобой ко мне на Родину, наверное, завтра рано утром. Хорошо? В ночь не хотелось бы.
     - Договорились.
   Ольга вошла в прохладную комнату, разделась, и с удовольствием забралась на кровать. Надо было отдохнуть, и заодно подумать о разговоре с вещуньей. Она закрыла глаза и перед ее взором встала картина:

     Солнце скользит по верхушкам деревьев и по лазоревому куполу дворца. Утро. Но двор уже подметен, и полит. Пахнет цветами и свежестью. Важные павлины, распустив радужные лучи длинных хвостов, что -\то кричат, перекликаясь друг с другом. Мирзо спешит во дворец. Его позвал Повелитель. Во дворце уже воздух полон благовоний добытых в Египте и Индии. От этого благоухания кружится голова. Вот и покои Повелителя. Слуга в ярко зеленом шелковом халате и бирюзовой чалме открывает двери. Но Повелитель не один. Рядом с ним сидят его внуки: Улугбек,  Мухаммед-Султан, сын Джахонгира, брат Мирзо и сын Шахруха – Ибрагим - Султан и Искандер – сын Омара Шейха.
     Это любимые внуки. Мирзо немного ревнует их к тому, что Повелитель тоже отличает их от всех других внуков, как и его. Обычно, он не собирает их вместе. Они все растут в чужих семьях, у чужих бабушек или матерей, все,  кроме Мирзо, которого воспитывает мать. Мирзо гордится этим. Значит, Повелитель считает его мать достойной этого. Обычно он отдает внуков на воспитание чужим матерям или бабушкам, потому, что родные будут жалеть, сюсюкать, ласкать, избалуют, и изнежат,  а чужие   воспитают сильных, жестких воинов. У них,  не дрогнет рука, наказывая провинившегося ребенка. Ему нужны  будущие Повелители, а не нежные цветки. Мама при других сурова с Мирзо, и ласкова только тогда, когда они одни. Теперь, с возрастом, Мирзо понимает, почему. Хотя все равно не понимает этого исключения из правил.    Улугбек  что-то спрашивает Повелителя о звездах.
    - Вот вырастишь большим, и достанешь до звезд сам. – Отвечает Повелитель.
    - Как это?
    - Придумаешь что-нибудь, раз они интересуют тебя. Ведь звезды, это не просто мерцающие точки на небе. Они как люди. Могут быть как друзьями, так и врагами человеку.
    - Как это? – Хором спрашивают все.
    - А вы подумайте. Мирзо, - увидев мальчика, Повелитель машет рукой, - иди, садись рядом. Ты как думаешь, почему?
    - Наверное, потому, что когда ты ночью преследуешь врага в степи, а звезды светят ярко, указывая путь, то они друзья, а если ты скрываешься от врагов, а они светят так же ярко, то они враги.
    - Молодец! А еще почему?
    - Они, указывают путь, заблудившемуся путнику,  в пустыне, или степи, где нет деревьев.
    - А почему, если нет деревьев? – удивился Мухаммед-Султан.
   - А ты подумай, - Повелитель прищурил глаза, и они превратились в щелочки.
   - Не знаю.
   - А ты что думаешь, Мирзо?
   - Если есть деревья, то по ним всегда можно определить: где север, а где юг и восток. Деревья всегда тянуться к солнцу, а оно всходит на востоке, а на северной стороне растет мох и меньше ветвей.  Звезды же всегда расположены на небе в одном порядке. И если знаешь, какая звезда, в какой стороне, всегда найдешь путь.
    - Дедушка, но ведь звезды падают, и сгорают?  Если ты запомнишь   звезду, а она сгорит? Что тогда делать?    - обратился к Повелителю     Мухаммед-Султан.
   Только он называл Повелителя дедом. Это служило завистью всех остальных внуков. Между внуками Повелителя  всегда существовала борьба за внимание деда и зависть к любимчикам, так же, как и между сыновьями, женами, дочерьми. Повелитель строго следил за этим, и жестко  пресекал все ссоры и разногласия в семье. Каждую ссору разбирал лично сам. Поэтому все старались в его присутствии вести себя дружелюбно и по родственному, но когда Повелителя не было рядом, никто не мог запретить им делать друг другу пакости, и ненавидеть друг друга лютой ненавистью.
    - Сгорают далекие маленькие звезды. Их называют кометы или метеоры. По ним не определяют направление. Я пошлю вам своего звездочета, и он вам все растолкует. А если серьезно, то звезды у каждого из вас должны быть на земле. Ваши звезды, это ваша жизнь, ваша судьба, ваши стремления, успехи и то, к чему вы должны стремиться.  И эти звезды надо завоевывать с мечом в руках. А для этого надо, чтобы рука была крепкой, и не дрожала. Вы, мое будущее, и от того какими вы вырастите, будет зависеть какой станет наша страна через пятьдесят, сто лет. Вы должны держать все и всех в своих руках. Друзей, союзников одаривать из своих рук, а врагов давить своими руками. Давить безжалостно. Стать как железо и душой и сердцем и рукой. Жалость никогда не идут рука об руку с силой и властью. Тогда мир будет вашим.  Сила, вот что должно быть в ваших руках. Если в них будет сила, то тогда и все звезды будут у ваших ног или под ногами, как захотите.
    - Дедушка, а какая сила у тебя в руках? У тебя же одна рука высохла?
    Все внуки замерли от такого нахальства.
    Но, Повелитель усмехнулся:
    -  Сейчас нет никого в мире, кто бы мог тягаться со мной могуществом и силой. Да, я хромой, с высохшей рукой и телом, но мои враги знают, что и такой рукой я смогу согнуть их в бараний рог.
    - Я обязательно стану сильным! Ведь я же назван в честь Александра Македонского, и он является моим ангелом-хранителем.  Я буду таким же храбрым и сильным Повелителем как Вы! – Похвастался Искандер.- А руку вам надо смазывать курдючным жиром, так говорит моя нянька, она это делает, когда у меня болит горло или грудь заложена. От жира все органы здоровеют.
    Повелитель нахмурился. В покоях наступила гробовая тишина. Никто  и никогда не смел, давать советы Темуру, об этом знали все. Он терпеть не мог, если кто-то высказывал прилюдно свое мнение, в его присутствии,  если особенно  этого человека  об этом не просили. Все знали, если Повелителю понадобится совет, он спросит сам. А тут малыш, от горшка два вершка суется не в свое дело, советует. Сейчас дед проучит его!
     Но Повелитель усмехнулся. Гроза, видимо пронеслась стороной. 
    - Как знать, может, и станешь. Правда,  если искоренишь в себе хвастовство, чванство, и научишься уважению и терпению.  Ты пока еще не достиг ничего в этой жизни, чтобы хвалиться. А знаешь в чем основное предназначение Правителя?
     - Нет.
    - Правитель, это не тот, кто просто правит людьми, а тот, кто правит, и выправляет их. Вот я и  пытаюсь вас выправить, указать вам правильный путь. А, что касаемо тебя, то ты пока  знаешь слишком мало, для того, чтобы поучать, и давать советы.  Кстати,   хвастаться, и собирать слухи это удел женщин, а не мужчин. Запомни это.
    - Извините Повелитель. – Всхлипнул Искандер, - я хотел помочь, и порадовать Вас. Я мечтаю, стать вашим защитником, когда вы станете совсем стареньким и немощным.
    - Ладно. – Темур прижал к себе внука, потрепал его по голове, и легонько шлепнул ниже поясницы.  Он почувствовал неприязнь к Искандеру. Сердила его дерзость, непосредственность, упоминание о немощи, его Темура. Но, он не стал показывать своего недовольства.
   Темур   любил собирать внуков вот так, рано утром, на восходе солнца, когда дышится легко, на свежую голову, пока она свободна от тяжелых,  невеселых мыслей. Ведь  только в их глазах он видел проблеск простой человеческой любви, только от них он мог услышать простое слово, идущее от сердца, от души.  Пусть это слово пока еще бывает неумело и глупо сказано. Пока у них, что на уме, то и на языке.  Только кто-то из них мог приласкаться к нему бескорыстно, просто так, как котенок к кошке, чтобы стало теплее. Все остальные люди, взрослые люди -  выражают свои чувства, в его присутствии, по обязанности.  Нет, он не заблуждается, корысть есть даже в детях. Человек рождается с этим. Но корысть детей, это лишний брошенный взгляд, лишний поцелуй, лишние объятия, которых лишены другие. А корысть взрослых, это лишний подарок, должность, награды. Но сегодня, что-то сразу пошло не так, как хотелось. Может, потому, что именно на сегодня он наметил тяжелый, но необходимый разговор с одним из своих самых любимых внуков.
    - Все идите, у меня много дел. Мирзо, ты останься.
   Когда за тремя внуками закрылась дверь, Повелитель посмотрел на Мирзо.
   - Наверное, я сделал ошибочный выбор с самого начала,  ты самый умный из моих внуков, и из тебя получилась бы хорошая замена мне, когда я уйду.  Но теперь уже поздно что-то менять.

     - Ольга, просыпайтесь, пора ужинать! Ольга!
     - Что? Кто?  Куда идти? – Ольга села на кровати, и замотала головой. – Простите, сейчас. Никак не проснусь.
     - Бывает, - рассмеялась Гульбахар.
    Ольга кинула взгляд в окно. Солнце садилось, и в углах сада уже стоял полумрак. Сколько же она проспала? Часа три - четыре?
     - Ладно, не буду мешать. Приводите себя в порядок и к столу, мы вас ждем.
     Ольга кивнула. Гульбахар вышла из комнаты. Ольга натянула джинсы, надела кроссовки, футболку, расчесала волосы, и, вспомнив сон, снова опустилась на кровать.       
     Да, значит, у Темура  были еще любимые внуки, а она об этом и не знала. По тем обрывкам снов, что она видела до этого, она считала, что только Мирзо пользовался особой благосклонностью Амира Темура. Получается, нет. Странно, она почувствовала ревность, ей  было неприятно это открытие. Никогда такого за собой не замечала. Ведь она не Мирзо.
     Теперь понятно и то, почему Темур оставил Мирзо с матерью, а не отдал в другую семью, другой жене на воспитание. Он изначально решил, что Мирзо  будет одним из тех, кого он принесет в жертву ради великой цели и кто не долго,  задержится на этом свете. А может и по какой другой причине. Да, поступить с  мальчиком так, как поступил он,  ради какой-то призрачной цели в будущем, может только сильный, жесткий и безжалостный человек. Видимо Максим был прав. Но и Тамерлан прав, говоря о том, что стать властелином мира нельзя, будучи мягким и жалостливым. Мир принадлежит сильным людям. Ольга уже давно поняла, что не бывает абсолютной правды. Всегда есть правда одного и правда другого. И обе эти правды имеют право на существование. Так же, как нет абсолютной лжи. Бывает, человек заблуждается сам, и вводит в заблуждение других. Но ведь это не специально, и получается, что это не ложь. Но на самом деле – ложь.
     Амира Темура можно ненавидеть за жестокость, порабощение народов, смерть и трупы, которые он оставлял после себя. Но нельзя и не восхищаться его умом, силой и тем, кого он из себя сделал, а главное, что сделал для своей страны и своего народа. Вот они  две правды. Правда, порабощенного и, правда, победителя. Интересно, к чему был этот сон? Что ей хотели сказать этим сном-видением? Что надо быть сильной, жесткой и последовательной в своих действиях? Она и  ведет себя именно так. Ну, может, не совсем так, но все же.
     - Девочка моя, ты там не уснула снова? – под окном появился Максим. Он заглянул к ней в окно, и улыбнулся, - народ волнуется. Готов к приему пищи, а тебя все нет, и нет.
     - Иду, - поднялась Ольга, - извини.
     На террасе кроме хозяев еще за столом сидела молоденькая девушка, с короткой стрижкой, плотного телосложения, с некрасивым, но очень, подвижным лицом.
     - Племянница приехала, - пояснил Чары. – Знакомьтесь.
     - Ольга, - представилась Ольга, садясь за стол.
     - Алия, - отозвалась девушка.
     Ольга вздрогнула, и внимательно посмотрела на девушку. Может это именно та, о которой говорила вещунья. Молодая. Имя начинается на А. Враг, который ненавидит ее больше всех, и которого надо остерегаться.
     - Вот приехала посмотреть, из-за кого тут Максим потерял голову,  и что это за жена такая у него появилась, - процедила сквозь зубы  Алия. – Ничего особенного. И уже не первой свежести.
     - Алия, перестань!  Ну и язва же ты! – прикрикнул на нее Чары, - веди себя прилично. Ольга наша гостья. Максим пошутил. А твоя подруга, как сорока сразу разнесла сплетню по всем городам и селам.
     - И, что?  Пока не жена, так станет ею, мне Максим подтвердил. Столько красавиц было, нос воротил. А нашел…. Я, что,  не могу говорить то, что думаю? Я тоже ваша гостья. А давно известно, что гость – гостя, не терпит.
     - Не волнуйтесь, мы утром уезжаем, - улыбнулась Ольга. – Будите единственной гостьей.
     - А чего мне волноваться? Я еду вместе с вами. – Пожала плечами Алия. – Максим должен работать, его, между прочим, очень ждут на работе.  Он же не рядовой сотрудник. А он уже неделю на работе не показывается.  Я буду вас сопровождать по стране, развлекать, и служить экскурсоводом.
    - А кто сказал, что мне нужен сопровождающий? – рассердилась Ольга. – И развлекать меня не надо. Я не просила об этом. Я просила только сделать мне въездную визу, и все.  Так, что спасибо, но я в услугах гида не нуждаюсь.
    - Давайте ужинать.  Говорить будем после. Стынет все. – Гульбахар открыла крышку большого глиняного горшка, стоящего на столе. Сразу запахло бараниной, перцем, какими-то травами.  Ольга непроизвольно сглотнула слюну.
    - Гульбахар удивительно готовит лагман, - проговорил Чары, обращаясь к Ольге. - Вы ели  когда-нибудь лагман?
    - Да.
    - Нравится?
    - Да.
     - Здесь ели? В Алма-Ате?
    - Нет.
    - А, где?
    - Это так важно?
    -   Извините за назойливость, просто его везде готовят по-разному. И тесто и мясо.
    Ольга промолчала.  За столом повисла напряженная тишина. Максим засуетился.
    - Есть хочется. Давайте, наливайте. Разговорами сыт  не будешь.
    Гульбахар разлила по чашкам шурпу, положила лапшу, посыпала луком и зеленью. Все дружно принялись за еду.  Минут пять за столом стояла тишина, потом Чары спросил, обращаясь к Ольге:
     - Как день провели, где были?
     -  Визу оформляли. В офис ездили, к камням ездили, потом к вещунье ходили.
     Чары кинул быстрый и внимательный взгляд на Максима. Тот пожал плечами и, опустив глаза, подтвердил: 
    - Ездили.
    - И, что она вам интересного сказала? Действительно, она читает мысли, и знает будущее? Простите за любопытство, много слышал о ней, но не верю всем рассказам.
    - Если не верите, зачем спрашивать?
    Насколько Ольге вчера понравились хозяева этого дома, настолько сегодня они ее раздражали, и напрягал разговор с ними. Она не могла понять отчего. Толи Алия «завела» ее, и поэтому она так реагирует на любой вопрос, толи это после посещения вещуньи.
     - Чего ты прицепился к девочке? – накинулась на мужа Гульбахар. – Ешь, давай.
     - Спасибо. Все было очень вкусно. – Ольга встала из-за стола. – С вашего разрешения я пойду в комнату. Завтра ведь рано выезжаем? – она посмотрела на Максима.
     - Да, по холодку поедем. Часов в шесть утра не рано будет?
     - В самый раз. Спокойной ночи.
     Она не стала ждать ответа, и быстрым шагом вышла с террасы. Войдя в комнату, она подошла к окну, и вдруг забравшись на подоконник, спрыгнула в сад. Почему она сделала это, потом она сама себе не могла объяснить, толи интуиция, толи любопытство. Ей вдруг захотелось послушать, о чем они будут говорить без нее. Особенно, Максим. Она, стараясь не шуметь, осторожно прокралась к террасе, и встала за грушевым деревом. Оно было самым массивным. Послышался раздраженный голос Максима.
     - Зачем ты приехала? Ты все испортила! Ведешь себя, как ревнивая жена.
     - Действительно, - поддержал Максима Чары, - Зачем ты примчалась?   Ты здесь совершенно не к месту, знаешь ведь.   Ума, как у курицы. Ревность взыграла, что ли?
     - Да, ревность! Мы с Максимом помолвлены! А он называет эту драную кошку, женой! Пусть знает свое место! Какая она пос…
     - Замолчи! – прервала ее Гульбахар.
     - Что ты хотела сказать?  Кто, она? –  это голос Максима.
     -  Ничего я не хотела.
     - Нет, я хочу, чтобы вы объяснили мне,  в конце концов, что здесь происходит? Чары, зачем Ольга была нужна вам в этом доме? Кто она такая? Что за тайны мадридского двора?  Это ведь ты описал мне ее внешность, и попросил, если вдруг встречу ее на Медео, попробовать познакомиться с ней.  Сказал, что она дочь твоих знакомых, которая сбежала из дома. Мне стало любопытно, и я согласился.   Ты через меня хотел быть в курсе ее передвижений. Сегодня, я проанализировал, все наши с тобой разговоры, вспомнил все, что произошло за последние дни. И знаешь, какая картина вырисовывается?
     - И какая же?
     - Не очень понятная. Когда мы с Ольгой спустились  с горы,  на въезде, я видел твою машину.   Тогда я подумал, что ошибся. Теперь я думаю, что именно ты был там. Не отпирайся.
     - Тебе показалось.
     - Нет, не показалось.   Только до вчерашнего дня мне было не до этого. Вначале я не знал, что с Ольгой и где она. Искал ее. Потом, от радости, что нашел, совсем обо всем забыл.  Теперь же, проанализировав все, что произошло за это время, я понял, что здесь все очень серьезно. Помнишь, когда я позвонил тебе, и  рассказал, что  иду с  дочкой твоих знакомых  в ресторан, и спросил, пойдешь ли ты, если ты интересовался ей, ты ответил, что нет.    И только потом спросил, как ее фамилия.   Ты изначально знал, что это не дочка твоих знакомых. А, может, никакой дочки и не было?  Когда я назвал ее фамилию и имя,  так как видел ее права,  ты ответил, что это не она, а другая девушка, но попросил, все же, сводить ее, в ресторан.   Интересно, зачем тебе это было надо? Потом, когда Ольгу увозили на Скорой помощи, я,   выезжая следом, увидел твою машину во дворе. Ты был возле отеля.  Я еще хотел обратиться к тебе за помощью, но потом  сутки сидел в больнице,  потом искал, не до чего было. А теперь я понимаю.  Ты следил за нами! Она  ведь чуть не умерла! Ее отравили.   А так, как я ее не травил, а у тебя есть интерес в этом деле, я думаю, что это твоих рук дело! За что ты хочешь убить ее?
     - Ты точно сошел с ума!
     -  Нет, я абсолютно нормален. И я люблю ее. А самое плохое, то, что  я сам притащил ее в твой дом! Это гипноз какой-то! Ведь, когда я искал ее по всему городу,  именно ты предложил мне,  если найду ее, чтобы привез сюда. Зачем?  Я ведь не хотел этого делать, было какое-то нехорошее предчувствие, но сделал. Ты ведь  за ней охотился все это время, а я как последний дурак помогал тебе в этом. Теперь вот Алия приехала, и тоже говорит загадками. Что вы задумали? Это ты прислал нам на стол отравленные пирожные? Ты ведь знал, что я не им сладкого, поэтому ничем не рисковал. А я не мог понять, почему меня так тянет поехать к колдунье? Это мое подсознание било тревогу. Поэтому, я, сегодня и повез Ольгу туда, думал, она скажет что-то, если не мне, то Ольге. И она видимо что-то сказала, потому, что Ольга вышла от нее совсем другой. Ты для меня ближе родственника, я очень люблю вашу семью. Но, если ты…
     - Ты сам понимаешь, что несешь? Ты сошел с ума. Алия права,  ты из-за этой девки совсем потерял голову.
     - Нет, я сейчас мыслю, как никогда трезво. Я и сам вижу, что она не простой человек, и связана какой-то тайной. За ней охотятся. И не только вы. Но те, охотятся, чтобы захватить ее живой, а вы, как я теперь понял, хотите ее убить. Что она такое знает, чего вы боитесь? Кто она?
     - Гульбахар, у нас есть успокоительное? Или врача вызвать? У него горячка.
     - Сейчас, врача вызову.
     - Мне не нужен врач! Я абсолютно нормален! Алия,  о какой помолвке ты говоришь? Я никогда не считал тебя своей невестой.
     - Я, твоя невеста с рождения. Ты забыл о договоре наших родителей?
    - Сейчас не те времена. Я буду выбирать себе жену сам. И ты, и твои родители об этом знают.
    - Ты идешь против наших законов?
    - Да! Все, я не хочу больше об этом говорить! Я пошел спать, а завтра рано утром мы уедем и без тебя! Я тебя сюда не звал, и отвозить обратно не обязан. Чары, спасибо за гостеприимство, но теперь я буду по приезде селиться в отеле. И за Ольгу, я оторву голову любому! Ясно?  Пусть я говорю сумбурно, но  зато серьезно. Только попробуйте что-нибудь сделать ей! Вы меня знаете! Теперь она под моей защитой, ясно? Я – опасный враг.
     - А если я тебе скажу, что именно она наш враг?
     - Она?!
     - Да! Она Посланница Тамерлана! Ты же ненавидишь его за все, то горе, что он причинил нашему народу! Или это уже не так?
     - Я  не верю тебе! Эта девочка – Посланница? Даже если это и так, какая от нее может быть опасность для моей страны? Тамерлан послал ее через века, чтобы она собрала войско,  и пошла с ножом и мечом на наши города?  Опомнись! Сейчас двадцать первый век! Каждый волен любить и ненавидеть, кого хочет. Она сторонница Тамерлана?  Он ей нравиться? И прекрасно! А кто-то сторонник Чингисхана. А кто-то Сталина. А кто-то Гитлера. Это личное дело каждого человека!  Я люблю ее! И мне неважно кто она!
    Слышно было, как Максим выбежал с террасы. Несколько минут там стояла тишина, потом  раздался голос Гульбахар.
     - Его нельзя отпускать. Он невменяем и все нам погубит. Зря мы подключили его к этому делу. Пусть и в «темную», но подключили.
     - Но, ведь именно он ее нашел. – Вступил в разговор Чары, - И так все хорошо складывалось. Он пригласил ее в ресторан, она согласилась. Проникнуть в помещение, где готовят, тоже не составило труда. Белый халат, колпак и никаких вопросов. Посыпать «сахарной» пудрой пирожные, и вручить их официанту,  минутное дело. Она съела целых три пирожных, я сам видел.  И надо же, такая осечка! У нее крепкий организм.  Если бы не Максим, который заставил  дежурную открыть дверь и врачи, которые  быстро приехали, у нас уже не было бы никаких забот.  Но и тут нам повезло.   Она исчезла, но снова нашлась, и   попала в наш дом  безо всяких на это усилий, с нашей стороны. Просто на блюдечке с голубой каемочкой преподнесли. Завтра утром она бы позавтракала, потом захотела пить. А тут вишневый морс, хорошо утоляющий жажду. А, к обеду Максим оплакивал бы ее уже на территории Туркмении.  И вот теперь из-за этой ревнивой дурочки, все пропало!
     - Что ты предлагаешь? – спросила Гульбахар.
     - Тебе надо объяснять?
     - Вы, что с ума сошли? – раздался возмущенный голос Алии. – Он мой жених!
     - Да, ладно тебе! – прикрикнула на нее Гульбахар, - он тебя знать не хочет. Он потерял голову от этой Посланницы, и никогда не женится на тебе! Ты хочешь, чтобы он достался ей?
    - Ни за что!
    - Значит, именно ты должна сделать это. А заодно и ее надо отправить следом. Тогда ты будешь отомщена. – Голос Гульбахар был вкрадчивым и твердым, - А так, тебя все будут считать брошенной, все будут показывать на тебя пальцами, смеяться над тобой.  Никто и никогда на тебе не женится.  Этот позор падет на твою голову и голову  твоих уважаемых родителей. А так все будут сочувствовать тебе, и пытаться устроить  твою судьбу.
    - Я не смогу.
    - Сможешь! – в голосе Гульбахар появились стальные нотки. – Ты хочешь, чтобы он женился на ней, и наслаждался жизнью? У них будут красивые ребятишки. А ты останешься бесплодной, и будешь издалека смотреть, завидовать, и рвать на себе волосы.
    - Не буду! Хорошо, я готова! 
    Дальше Ольга не стала слушать, а постаралась тихо вернуться в свою комнату тем же путем. Сумка с документами осталась там, а уходить без документов нельзя.
    Ее колотила нервная дрожь. Значит, вещунья была права, говоря о мужчине, женщине и молодой девушке, которые ненавидят ее больше всех. Странно, если Гульбахар с Чары знают, что она Посланница, то почему хотят убить ее? Логичнее было бы узнать  у нее всю информацию, которой она владеет. Убив ее, они потеряют эту возможность навсегда. А, может, они и не хотят знать ничего? Может, их задача сделать именно так, чтобы никто не узнал, что написано в послании Тамерлана? Тогда все сходится. Странно, почему они не отравили или не убили ее вчера?     Нет, ничего странного нет. Зачем им проблемы в своем доме? Они попытались сделать это в отеле, в ресторане. Не получилось.   Завтра она подсыпали бы ей яд, когда она завтракала.   Яд начал бы действовать часа через три-четыре. Пойми потом, из-за чего Ольга умерла? По дороге что-то съела или выпила. Вирус подхватила. Да мало ли что? Но Алия  спутала им все карты. Тогда они решили  сыграть на ее чувствах и самолюбии.
    Ольга быстро влезла в окно, взяла сумку, и осторожно приоткрыла дверь в коридор. Плохо, что она не знает, в какой из комнат живет Максим. Она не знает даже в какой стороне! Что же делать?
    Ольга выскользнула в коридор, тихо прикрыла дверь и быстро прошла по коридору к следующей двери. Заглянула туда. В комнате было пусто. И тут она услышала шаги. Ольга быстро юркнула в приоткрытую дверь. Мимо пронеслась Алия с пистолетом в руке. Через минуту Ольга услышала проклятия и ругательства. Видимо Алия решила начать с нее, и была взбешена тем, что не нашла Ольгу в комнате.  Снова раздались шаги и бормотание Алии:
    - Милуетесь, голубки! Сейчас я вас обрадую. Ты будешь умолять меня на коленях, предатель, когда я буду убивать твою подстилку. Ты увидишь это собственными глазами, а потом умрешь сам.
     Шаги затихли. Ольга собралась было выходить, но снова услышала шаги и голос Чары.
     - Видимо «этой» нет в комнате. Она помчалась к Максиму.
     - Пошли, надо проследить, чтобы она сделала все так, как надо. – Отозвалась Гульбахар, - А то пожалеет. Ее убьет, а его не ставит.  А он нам не простит смерти этой Посланницы. Кто бы мог подумать? Железный Макс влюбился! Давай, быстрее.
    Дождавшись, когда хозяева уйдут, Ольга выскочила, снова забежала в свою комнату, вылезла в окно, и побежала через сад к соседнему участку. Утром она видела, что в одном месте, там есть что-то вроде прохода, или просто доска отошла. Неважно. Важно, что что-то есть и это может стать спасением. Максиму она уже не сможет помочь ни чем. Идти сейчас туда, значит, погибнуть обоим. Одной против троих и без оружия, это равносильно самоубийству. Вот почему вещунья сказала, что у них нет будущего. Она знала, что он погибнет. А может, нет? Может, ему удастся как-то решить эту проблему? Они же свои.
    И тут раздался выстрел. Ольга на секунду замерла, потом побежала еще быстрее. Ну, где же этот проход? Вот он. Точно, просто часть доски сломалась и образовалась небольшая дыра. Быстрее туда. Лишь бы там, за оградой не было собаки. Иначе плохо. Если есть собака, и она начнет лаять, то они сразу поймут, где она. 
     Ольга протиснулась через отверстие в заборе, и оказалась в  саду. Много фруктовых деревьев, кустарников. Ольга, облегченно вздохнула. Есть, где спрятаться.
    Перебежками от дерева к дереву, она устремилась вглубь сада. Лая собак слышно не было, и это радовало. В усадьбе, из которой она бежала, слышались крики, шум, плач. Потом послышался шум заведенной машины. Значит, решили ехать, искать ее. Что же делать? Может, до утра переждать здесь, в саду? Нет. Нельзя. Они могут «прочесать» его. Придумают что-нибудь для хозяев. Вор забрался, например. Но, и уходить ночью, куда? На улице, они могут ее увидеть, и тогда все. Она им нужна мертвой, поэтому убьют сразу.
    Добежав до дома, Ольга остановилась. На террасе, похожей, как две капли воды, на ту из которой она ушла еще совсем недавно, горел свет, и сидели люди. Они ужинали. Ольга насчитала семь человек. Трое взрослых и дети. Они о чем-то оживленно разговаривали, смеялись. Свет горит на террасе, значит, сад они не видят. Можно подойти близко, не опасаясь быть обнаруженной. Надо просто обойти дом с любой из сторон, и выйти к улице.
    Стараясь не шуметь, Ольга все же пригнувшись (мало ли), пробралась к дому, и только завернула за угол, как в саду зажглись фонари, между дорожками. Ольга от неожиданности даже икнула. Опоздай она минуты на две, и хозяева обнаружили бы ее в своем саду без труда. Теперь весь сад был как на ладони. Если Чары или Гульбахар смотрят сейчас через забор к соседям, то видят только пустой сад и дом с соседями на террасе.
      Осторожно, крадучись, она направилась вдоль дома. Над входом, с обратной стороны, тоже горел свет. Ограда была высокой, но дверь закрывалась на внутреннюю задвижку.
      Ольга быстро подбежала к двери и, открыв ее, выглянула на улицу. Улица была пустынна. Только она собралась выйти, как услышал звук мотора машины. А, вдруг, это Чары? Что же делать? Да, сейчас выходить нельзя. Надо хотя бы час-два переждать. Но где? Ольга огляделась по сторонам, и увидела слева от себя какой-то сарайчик. Подойдя  к нему, она осторожно приоткрыла дверь, и заглянула внутрь. Тихо. Видимо, внутри нет никакой живности. Она вошла, и закрыла за собой дверь. В сарае пахло мятой, скошенной травой, душицей. Может, это что-то вроде хранилища сена? Но, тогда в доме должна быть какая-то живность: корова, коза, или еще кто-то травоядный. Но внутри стояла тишина. Ни сопения, ни дыхания, ни каких либо других звуков слышно не было.
     Ольга медленно, двинулась вдоль стены, ощупывая ее руками. Через минуту, она наткнулась на препятствие. Потрогав его руками, она поняла, что это действительно стог какой-то травы. Облегченно вздохнув, Ольга, разворошив его, забралась внутрь. Толи от травы, толи от пыли, в носу засвербело. Зажав нос, она попыталась удержать чих, но не получилось. От души чихнув в колени два раза, она успокоилась, задышала свободно, и попыталась найти удобное положение, чтобы поспать. Вдруг, возле сарая раздался детский голос:
     -  Ой,  мама, там кто-то есть!
     - Что ты придумываешь? – отозвался женский голос, - вот фантазер. То тебе в саду кто-то мерещится, то здесь. Насмотришься «ужастиков», вот и дрожишь от каждого шороха. Пошли домой.
     - Ага, смотри, дверь-то на улицу открыта! Тетя Зоя  ее никогда не оставляет  открытой!
     - Да, вот это действительно странно. Погоди, пойду за тетей Зоей и дядей Сашей  схожу.
     - Нет, я с тобой! Я боюсь!
     Голоса затихли. Ольга застонала про себя. Вот раззява! Забыла задвинуть обратно засов. Увидела машину, испугалась и убежала. Ну, и что теперь делать? А если они начнут проверять территорию, и обнаружат ее? Начнется шум, и Гульбахар  или Чары, кто из них остался дома, обязательно услышит его. Надо бежать. Неважно куда. Там будет видно.
    Ольга выскочила из своего убежища, и кинулась к воротам. Выбежав на улицу, она помчалась туда, где было темно, подальше от фонаря. И во время. Забежав на телефонный столб, она увидела, как на улицу, из двора, который она только что покинула, вышли двое мужчин, и начали смотреть по сторонам. Ольга затаила дыхание. Ей казалось, что сердце стучит так громко, что слышно даже на другой улице. Мужчины постояли, перекинулись парой фраз, и снова вошли во двор.
    Ольга перевела дух. Они не стали ее искать. Хотя, они и не знали, кого надо искать. А чего она ждала? Что они будут бегать по улице? Глупость, конечно. Они посчитали, что кто-то просто забыл закрыть дверь, и все. Можно было, наверное, и не покидать своего убежища. Но теперь уже поздно думать об этом. Надо решать, что делать дальше. Не будешь - же за столбом стоять всю ночь.
     Послышался звук мотора машины. Ольга осторожно выглянула из-за столба. По дороге ехало такси. Наверху ярко светилась надпись Taxi. Ольга выскочила из-за столба и замахала руками. Машина остановилась. В окно выглянул водитель.
    - Ты, что из-под земли выросла? Тебе, куда, красавица?
    Ольга открыла дверцу, плюхнулась на сидение, и посмотрела на водителя. Внешность русская.  Светлые волосы, круглое лицо, серые глаза. На вид лет сорок пять – пятьдесят.
     - Мне  на границу с Туркменией.
     - Куда? – лицо водителя вытянулось. – Пьяная что ли? А ну, вылезай!
     -  Я не пью. И мне действительно туда надо. Если вы не можете, тогда подскажете, кто сможет меня туда отвезти? У меня виза въездная есть. Я могу показать.
     - Ты серьезно? – смягчился водитель, - правда, вроде не пьяная и на обкуренную не похожа. А чего ж, тогда ночью машину ловишь на такое расстояние? Покажи документ.
     Ольга достала приглашение и протянула водителю. Тот включил в салоне свет, быстро просмотрел его, и вернул обратно.
     - Да, вроде, не врешь.
     - Давайте поедем отсюда, а по дороге поговорим.
     - Убегаешь от кого-то, - сообразил водитель, и выключил свет.
     - Что-то вроде этого.
     - Родители к жениху не пускают, наверное? Он тебе приглашение, а ты ночью в бега, пока они сны видят?
     - Откуда вы знаете?
     - Я вас влюбленных за версту чую. У самого дочь так в Киргизию сбежала.
     Ольга напряглась. Если попался оскорбленный и обманутый отец, это конец. Мало того, что не повезет, так еще и может выйти и начать кричать, чтобы привлечь внимание «родителей».  Ольга взялась за ручку дверцы, собираясь в любой момент, при опасности, покинуть машину.
    - Ладно тебе, не дергайся. Это не мое дело. Кстати, дочь у меня правильно сделала, что сбежала. Зять оказался просто золотым. Дочь любит, меня уважает. Ладно, сколько заплатишь, если довезу?
    - А сколько вы хотите?
    - Хочу я много. Но ведь у вас, молодежи, тем более у тех, кто без благословления родителей замуж бежит, денег,  поди, с гулькин нос?
    Ольга промолчала. Водитель тронул машину, и тяжело вздохнул:
    - Ладно, моей дочке помогли, и я тебе помогу. Может, на том свете зачтется. И ты, если все получится у вас с женихом, может за мое здравие, когда свечку поставишь. Меня Федором зовут. Так вот за здравие раба Божьего Федора.
     - Обязательно поставлю.
     - Ну, тогда поехали. За бензин хотя бы оплатишь? Пять тысяч тенге есть?
     - У меня доллары.
     - Эх, молодежь, как вы все эту Америку любите. Даже деньги свои знать не хотите. Значит тридцать долларов где-то надо.
    - Да, у меня пятьдесят есть.
    - Ну и ладушки. Там-то тебя жених встречать будет? А то я ведь только до границы могу довезти.
    - Конечно, будет.
    - Ладно, ты можешь пересесть на заднее сидение и поспать. Ехать долго, а ночь вся впереди.
    - А вы как же? Вам же тоже спать захочется?
    - Я привык. Работа такая. Музыку включу, и буду ехать. – Федор остановил машину.
    - Спасибо. – Ольга пересела на заднее сидение, и сразу легла, приспособив сумку под голову, чтобы было удобнее. Конечно, так лучше. Ей надо было подумать, погоревать, может, даже всплакнуть. Лежа, это делать сподручнее.
     Во-первых, здесь ее никто не видит, а не надо забывать, что Чары где-то ищет ее по городу. А во-вторых,  водитель не будет донимать душещипательной беседой. Ей главное доехать до границы, а там будет видно. А то, она что-то слишком задержалась в Алма-Аты. Город, наверное, замечательный, если приехать сюда просто так, отдохнуть, и посмотреть. Если у нее, Ольги, будет такая возможность в будущем, она обязательно это сделает. Горы ей очень понравились.
    Жаль Максима. Получается, он погиб из-за нее. Такой молодой, красивый, успешный. А, может, он все же жив? Ну, выстрелила Алия, а вдруг, просто ранила,  а не убила? Хотя, нет, Гульбахар с Чары были настроены решительно. Даже если Алия этого не сделала, то они довершили. Странное ощущение. Как - будто сердце заморозилось. Ничего не чувствует. Может, это просто защита организма от стресса?
    Почему люди, которые помогают ей, страдают или погибают? Деда Азамата вон как избили. Что с Зухрой не известно. Теперь вот, Максим. Любовь умерла, даже не начавшись. А ведь он был первым, в кого она влюбилась за последние лет десять. И где же этот седой человек, который рядом, но которого она не видит? Где его помощь? А она сейчас так бы пригодилась. Что делать на границе? Пройдет ли она с этой бумажкой-факсом? Или ей сделают отворот-поворот? И, что тогда делать? Зачем Максим стал высказывать им свои обиды, подозрения, и предъявлять претензии? Если бы он промолчал, то сейчас бы они ехали в Туркмению вместе.  Нет, если бы он промолчал, утром она бы съела завтрак, а к обеду была уже мертва. Интересно, а Максима они тоже отравили бы или нет? Да, если бы он только знал, что ждет его впереди, он бы бежал от Ольги, как черт от ладана. По ее щеке поползла слеза. Она смахнула ее пальцами, и еле слышно всхлипнула. Сердце трепыхнулось в груди, и забилось быстро-быстро.
     Хорошо, что Федор включил громкую музыку. Хотя, наверное, даже если бы она сейчас зарыдала, он, вряд ли бы услышал. Как ей повезло, что он ехал по этой улице, именно в это время. А, главное, хорошо, что он согласился поехать с ней. Значит, она все же не одна, ее «ведут», помогают.
    Ольга повеселела. Глаза сами собой стали закрываться, закрываться, и вскоре, она уже спала.

      Дворец. Большой тронный зал.  Темур восседает на высоком кресле, украшенном резной слоновой костью, которое находится в центре огромной залы. Суровый, величественный, не смотря на вою худобу, он создает видимость глыбы, монолита, который не способен разрушить никто. Его голос звучит торжественно и грозно:
    - Пусть в именах будущих владык мира вечно живет слава моя и моей семьи, на страх тем, кого еще нет на этом свете, тем, которые еще родятся, для повиновения нам и нашему могуществу. Могуществу вечному и несокрушимому. Мир и люди, живущие в нем, безропотны, они никогда не смогут противостоять мне и моей семье. Но для этого, вы должны стать одним целым, а не дробиться на разрозненные кучки, пытающимися заполучить мою благосклонность, и убрать со своего пути соперников. Вы – не соперники. Вы братья, сыны, внуки мои. Сломать дуб не получится даже у сотни человек, а сломать веточку, может даже  ребенок. Вам всем пора понять это! Мне надоели ваши распри. Мне надоело ваше наушничество друг на друга. Мне надоели слухи, и шепотки о моем бессмертии и эликсире вечной жизни.  Телом, я так же смертен, как и вы. Я бессмертен душой и своими свершениями. Вы тоже можете стать бессмертны в веках, если сего-то достигнете, и оставите после себя не только детей и внуков, но еще и завоеванные земли и города, возведенные мечети, людей, которые из поколения в поколение будут передавать своим детям и внукам рассказы о вас и ваших завоеваниях.
    Дети, внуки, племянники, сидят на коврах, вдоль стен, рядами, как на молитве. Все они,  молча, внемлют речи Повелителя. А он, произнося свою речь, останавливает свой взор то на одном лице, то на другом. Кто-то, поймав взор Повелителя, вздрагивает, и вжимает голову в плечи, кто-то опускает глаза, кто-то услужливо улыбается. Есть и такие, которые глядят дерзко, с вызовом. Но, таковых  мало. Второй сын Темура – Умаршайх Мирзо, Правитель Ферганы. Он считает, что перерос отца и по силе и по уму, поэтому слушать наставления и поучения ниже его достоинства. И Шарух Мирзо – сын Темура. Он с рождения желчен, завистлив, и неблагодарен. Увлекается ядами. Действие ядов испытывает на рабах и слугах. Считает, что владея этими знаниями, он может стать Богом на земле. Отбирать у человека жизнь быстро или медленно, незаметно или явно. Разве это не власть и могущество? У отца свой путь к могуществу и власти, а у него свой.
     Повелитель продолжает:
    - Я собрал Вас всех, и обращаюсь к вам потому, что если в ближайшее время вы не измените своего отношения друг к другу, наш род, после мой смерти, канет в лету. У вас отберут все завоеванные мной земли. Вы станете травить друг друга, перегрызать друг другу горло за власть, богатство. Наверное, мои слова ничего уже не спасут, но надежда умирает последней. Моя надежда на внуков. Я обращаюсь к Вам! Держитесь друг друга. Помогайте друг другу. Станьте цепью, которую невозможно разорвать. Воспитайте это в своих детях и внуках. Пусть даже спустя века, одно слово, произнесенное одним из наших предков, станет паролем для других людей нашего рода. И после этого, они должны стать друг для друга опорой, спасением, помощью. Это слово – Темур. Я хочу даже после смерти объединять Вас, а не служить символом  раздора, зависти и склок.

    - Перекур! Ольга, просыпайся!
    Голос ворвался в мозг, как воющий фугас в дом. Ольга подскочила, и ударилась головой о верх машины. В салоне орало радио. Федор стоял на улице, и энергично махал руками. Первые лучи солнца робко выглядывали из-за горизонта. Ольга глянула на часы. Почти четыре час утра. Она вылезла из машины, и поежилась. Было довольно прохладно. А, может, это просто после тепла машины и сна? Федор стоял в одной футболке и джинсах. По его виду никак нельзя было сказать, что ему холодно.
     - Давай, просыпайся. Помаши руками, ногами, а то, поди затекли ноги-то? Хороший у тебя сон. Музыка орет, машина гудит, дорога колдобина на колдобине, а ты дрыхнешь себе и в ус не дуешь. Молодец! Жениха,  во сне видела?
    - Да, уж, жениха, - вздохнула Ольга. – Еще, какого жениха.
    - Ничего, скоро так встретитесь, наяву.  Сейчас чайку горяченького выпьем, подкрепимся, и последний бросок. Ехать с час осталось. Может даже меньше.
    Он достал термос, два складных стаканчика, пакет с едой, разложил все прямо на капоте, и пригласил Ольгу.
    - Присоединяйся. Не тушуйся.  Мне жена в ночь всегда с собой еду собирает. У меня ночью аппетит разыгрывается, будьте – нате. Так, что она нам нынче тут положила? Котлетки, огурцы, сыр, яйца. Ну, чем не царская еда? Чай из шиповника. И вкусно, и полезно. Налетай.
    Ольга не стала отказываться. «Налетела» на еду основательно. Конечно, запасы Федора опустошила чуть не в половину, но когда теперь придется поесть,  она не знала, а силы нужны.  Чай был горячий, чуть с кислинкой, душистый. Ольга выпила две чашки.
     - Ну, заправилась? Можем ехать? – добродушно улыбнулся Федор. – Аппетит у тебя отменный. Молодец.
     - Да, спасибо. Очень вкусно. Жене вашей отдельное спасибо за котлеты. Таких вкусных никогда не ела. И чай просто супер!
     - Да, она у меня мастерица, - отозвался польщенный похвалой Федор, - как-то там несколько видов мяса мешает, молоко, лук, чеснок, перец, хлеб. Короче, каша -  малаша. А в результате,  такие вот вкусные  получаются, пальчики оближешь. Чай из шиповника, это я сам заваривал.
     - Здорово!
     - Ты  выспалась? Хочешь, садись рядом. И мне веселее будет.
      - Они сели в машину и поехали дальше. Федор подпевал Пугачевой, которая пела про Айсберг в океане, а Ольга вспоминала, что она видела во сне. Что-то про пароль. Чуть хриплый голос Аллы отвлекал, не давая сосредоточиться. Наконец, песня кончилась, и начались новости. Ведущий новостей говорил о весенних посевных работах, о запуске очередного спутника с Байконура, о заслуженном чабане Тимуре Бакмамбетове.
    Темур! Точно, Темур! Этот пароль она слышала во сне. Слышать-то она его слышала, а вот кому его говорить? Не будешь же бегать по городам и странам, и кричать Темур, Темур! Да и потом, вряд ли те дети, внуки и правнуки, к которым  он обращался, послушали его. Если бы они выполнили его волю, то не потеряли бы завоеванные земли, города и страны. И Узбекистан не был бы отсталой страной, а был   процветающей.
    - О чем задумалась? – вклинился в ее размышления Федор, -  Мечтаешь? Доехали, считай. Минут пятнадцать осталось. Готовься. Губки нарисуй, глазки, волосы прибери. Глаз  жениха, глядя на невесту должен радоваться.
   Ольга достала расческу, зеркальце. Расчесала волосы, стянула их резинкой, посмотрелась, в зеркальце, вытерла платком лицо, покусала губы, и с чувством выполненного долга успокоилась.
     Федор неодобрительно посмотрел на нее:
     - Зачем волосы убрала? Волосы в женщине, самая красота. А ты изуродовала их, затянула. Лицо бледное. Хоть щечки бы подмазала или руками потерла. Ох, девки, девки, что с вами любовь делает! Сохнете, бледнеете, страдаете. А все ради чего? Любовь-то все одно проходит со временем. Не бывает любви бесконечной. Мужики-то это с рождения знают, поэтому и не парятся по поводу любви. Сегодня одна, завтра другая, Женщин много. Зачем на одной останавливаться, лишать себя радости? А вы, дурочки, слезы льете, вены режете, сбегаете из дома. Никто и никогда не будет любить больше чем мама и папа. Истинная любовь, настоящая, только родительская. Жаль, это только когда свои дети появляются, понимаешь. Ну, вот и граница. Станция Березай, кто приехал, вылезай.
    Они остановились у пропускного пункта. Федор повернулся к Ольге.
    - Мне дальше нельзя. Давай будем рассчитываться, и я поехал.
    Ольга протянула ему бумажку в пятьдесят долларов:
    - Спасибо. Я вам очень благодарна.
    - Да, ладно. Счастья тебе, девочка. Ты меня старого дурака не слушай. Все у тебя будет хорошо. И любить тебя муж будет всю жизнь.
    - Спасибо.
    - Тебя подождать? Мало ли, вдруг какие проблемы?
    - Нет. Не надо. Я  в любом случае буду ждать, здесь, если что-то не так пойдет.
    Ольга вышла из машины. К Федору тут же подбежали мужчина с женщиной, и, узнав, что он едет в Алма-Аты, очень обрадовались. Федор, обрадовался еще больше. Мало того, что не ехать обратно одному, так еще и заработает. Мужчина с женщиной уложили вещи в багажник, устроились на заднем сидении, и машина тронулась. Федор помахал рукой на прощание, и дал гудок. Ольга осталась одна.
     На пропускном пункте в сторону Туркмении, стояли только две машины. Одна из них фура, другая легковая. Ольга подошла вначале к легковой машине, но сразу, же отошла. В салоне сидели трое мужчин и о чем-то громко спорили. Такую компанию ей не надо. У фуры не было никого. Ольга забралась на ступеньку, и заглянула в кабину.
     - Тебе чего надо, подруга? Кого-то ищешь?
     Ольга обернулась, и обомлела. На нее смотрел…. Колян.
     - Ты, чего, немая что ли?
     Ольга поняла, что он ее не узнал. Ну, конечно же! Ведь она была в платке, платье, «беременная». А тут стоит худенькая девушка в джинсах, футболке, кроссовках, с «хвостиком».
      - Здравствуйте. Вы водитель этой машины?
      - О. заговорила! Я водитель. Тебе чего надо?
     - Да мне в «Старый город» надо. Вот ищу, кто бы мог подбросить.
     - Не, я туда не еду. Я в Ашхабад. Хочешь, туда могу подбросить. У тебя виза есть?
     - У меня приглашение.
     - Покажи.
     Ольга протянула свой факсовый вариант.  Коляна можно было не бояться. То, что он мужик порядочный и добрый, она уже знала.  Колян повертел ее бумажку, и покачал головой:
    - У тебя копия. А приглашение должно быть подтверждено  оригиналом. Если оригинал здесь на таможне есть, то пропустят, а если нет, то звони тем, кто тебе оформлял эту бумажку, и пусть они сюда мчатся. Здесь все строго. Слушай, а мы с тобой раньше не встречались? У меня такое ощущение, что я тебя уже видел где-то.
    - Нет, - замотала головой Ольга. Я бы вас запомнила. Вас как зовут?
    - Николай. Можно, Колян. Привычнее просто. А тебя?
    - Ольга.
    - А у тебя сестры нет в Бишкеке? Вроде, ее тоже Ольгой зовут.
    Ольга поняла, что он все же вспомнил беременную женщину, которая от него сбежала у Родильного дома. Надо было как-то выкручиваться.
    - Да есть какие-то, но я их не знаю. Я в отпуске. По гостям езжу. Вот у одних родственников побыла в Алма-Ате, теперь к другим еду. У меня по всей Азии родственники разбросаны.
     - Ну, тогда я точно твою родственницу подвозил недавно. Она на сносях была. От мужа сбежала. Ты сильно на нее смахиваешь. Только та постарше, крупнее тебя, и взгляд такой затравленный. Живот прямо на нос лез. А пугливая! Сбежала, пока я за врачами ходил. Боялась видимо, что так ее муж найдет. Хотя, нет, не сильно ты на нее похожа. Это сначала так показалось. Просто тип лица один. Ты красивее намного, да и моложе лет на пять.
    Ольга перевела дух. Николай взял ее за локоть.
     - Ну, что поехали?  Солнце взошло, пора. Только предупреждаю, если тебя не пропустят, то извини, я вмешиваться, и ждать не буду.
     - Конечно. – Кивнула Ольга, - без вопросов. Глава 6

     Границу Казахстана они пересекли без проблем. Ольгу спросили, куда и к кому едет,  в паспорте поставили «выбыл» и пожелали счастливого пути. Николая вообще ни о чем не спрашивали. На Туркменском контрольно-пропускном пункте пограничник тщательно проверил документы, повертел ее приглашение, покачал головой, и куда-то ушел. Прошло десять, пятнадцать, двадцать минут, его не было. Ольга начала нервничать. Николай тоже стал проявлять нетерпение.
     - Ну, блин, связался я с тобой. Время теряю. Все за свою доброту  страдаю.
     - Давайте, я выйду, а вы поезжайте.
     - Я, что, похож на сволочь? Бросить одну молодую девчонку, на съедение волкам? Я уеду, а с тобой что будет? Бог их этих туркменов знает. Продадут в гарем к какому-нибудь баю, и будешь ублажать пузана в тюбетейке. Твои родственники тебя днем  с огнем не сыщут. Кстати, а почему они не приехали тебя встречать? Они, что, тупые?
     - А, почему вы решили, что они не приехали?
     - Так, у тебя тоже ума, я смотрю не палата. Если бы они приехали за тобой, чего бы ты тогда ко мне в машину прыгнула? Прошла бы контроль, и упала со слезами радости на грудь родственничкам. А раз спрашивала, смогу ли я тебя подвезти, то тут яснее ясного дня, что тебя никто не ждет на этой стороне. Ищешь приключений на свою… , - он замялся, потом продолжил, - на свою голову. Это же тебе не Европа, чтобы автостопом добираться. Ладно, ждем.
    Прошло еще минут десять. Пограничник выскочил, как пуля из двери здания, и побежал к ним.
    - Извините за задержку. Все выяснили. Вы сразу бы сказали, что невеста уважаемого Максима Сапаровича. А, что,  он сам не смог  Вас сопровождать?
     Ольга помотала головой.
      -    Понимаю. Государственные дела задержали.  Не волнуйтесь. За визу уже оплачено. В паспорт мы ее наклеили сейчас.   Вот документы. Вам машина навстречу идет BMV. Они не знали, что вы едите одна. Максим Сапарович почему-то не предупредил.  Здесь подождете? Они сказали, чтобы вы подождали.
     -    Нет, спасибо, я поеду. Навстречу поеду, а там пересяду.  –  Она понимает, что
это не друзья Максима, а скорее всего друзья Чары и Гульбахар. -  Нет, спасибо, я поеду.
     Пограничник мнется, потом говорит:
     - Тогда проезжайте, проезжайте!  Смотрите, головой за нее отвечаете. – это Николаю.
     Когда они отъехали от контрольно-пропускного пункта, Николай притормозил, и посмотрел на Ольгу.
     - Чего-то я не понял, подруга. Ты сказала, что в отпуске и путешествуешь по родственникам. А тут, оказывается, к жениху едешь, да еще какому-то «шишке». Смотри, как они забегали. Впервые такое вижу. Что-то мне расхотелось тебя везти дальше. Может, вернешься, и подождешь свою «бэху» под присмотром стражей закона? У меня машина не для «vip» персон.
    - Нет, если можно, я поеду с вами. Это все родственники мои. Спят и видят, чтобы выдать меня замуж. А я не хочу. Значит, опять что-то придумали, какого-то жениха нашли.
     - Так, может, если не хочешь замуж выходить, назад в Казахстан вернешься?
     - Вернусь. Но, прежде, мне надо одно дело здесь сделать. Помогите мне, Николай.
     - А я-то чем могу помочь?
     - Довезите меня, хотя бы до Ашхабада, а? А дальше, я сама.
     - Ой, чую я, девка, втравливаешь ты меня  в какую-то авантюру. Та, которая на тебя была похожа, тоже меня втравила в неприятную историю. Еле выпутался. Теперь вот ты. Сказали же пограничники, что ежели чего, башку мне оторвут за тебя. Оно мне надо?
     - Ну, если боитесь…
     - Кто, я?! Я, боюсь?! Да ты чего девонька? У тебя как с головой? Чтобы Колян, да кого-то боялся? Не, ну ты, точно, ненормальная!
     - Ну, а если не боитесь, то, поехали. – Подначила Ольга
     - Поехали! Значит, у «бэхи» не тормозить?
     - Нет. Я не знаю, что там за люди в этой машине. А, если, как вы говорите, это «подстава»? А если там не люди так называемого, «жениха», а его враги? И увезут меня к баю пузатому?
     - Да, об этом я как-то не подумал. Да, ты права. Ладно, уж, оторвут башку, так оторвут. Но я так с детства воспитан, что женщин надо защищать. Особенно, таких хорошеньких, как ты.
     Он снова тронул машину, и они поехали. Николай, немного помолчал, потом, начал допрос с пристрастием.
     - Ты о себе-то расскажи. А то ехать долго. Я же должен знать, кого везу.
    Увидев нежелание Ольги говорить, он понял его по-своему.
     - Да ты не тушуйся. Дальнобойщики, это все равно, что психотерапевты. Ты меня видишь в первый и последний раз. И я тебя таким же образом.
    Ольга усмехнулась про себя, и подумала, - как бы ты удивился, если бы узнал, что видишь меня не в первый раз, а во второй. Правду говорят те, кто утверждает, что мужчина смотрит сначала на ноги, потом на грудь, потом на фигуру и только после этого на лицо. И то, смени макияж, прическу, надень платок, и он тебя не узнает.  Так и вышло. Николай  зафиксировал беременную женщину, с бесформенной фигурой, с закрытыми ногами, укутанную  в платок и все, вариантов нет. Без живота и платка, для него это уже другая женщина. Даже если лицо вроде бы знакомое, и где-то ранее виденное.
    - А чего о себе рассказывать? Я еще так мало жила, что ничего интересного не совершила, о чем можно было бы рассказать.
    - А ты, неинтересное расскажи. Скучно ехать молча. У меня, например, секретов нет. Родился, и живу в Новосибирске. Мотаюсь вон по всей Азии, деньги заколачиваю. Грузы вожу. Воевал в Афганистане, был ранен, отпущен с белым билетом. Выжил, сам себя за волосы с того света, можно сказать вытащил. На врачей ведь надежа, как на ежа. Либо залечат, либо не долечат. И потом, я веселый. А веселым, жить легче на этом свете. Людям пакостей стараюсь не делать. Мне войны хватило, и загубленных по моей вине душ. Но там, было так – либо ты, либо тебя. А жить-то хотелось. Пацан девятнадцати лет. Молодой, зеленый, глупый. Патриотизм из меня так и пер. Как же, интернациональный долг выполняю. Гордился, считал себя, чуть ли не героем, пока не  понял, что к чему. Теперь вот живу по принципу – можешь помочь, помоги. Можешь спасти, спаси. Можешь радоваться жизни, радуйся. Живи одним днем. Сегодня есть, а завтра может и не быть. Знаешь, читал где-то строки «Дорожи каждым днем, что тебе отведен, и не плачься друзьям, что судьбой обойден. Каждый день принимай, как подарок большой. Будь ты в помыслах чист, и прекрасен душой». Вот я и стараюсь жить по такому принципу. А ты, я смотрю девушка замкнутая. Сама в себе. Осторожная. Видимо, жизнь не баловала?
    -  Не баловала. – Ольга решила, что не будет ничего плохого, если она расскажет о себе, немного, и то, что можно. – Поводов для особой радости, как в прочем и для горести, не было. Родители разбежались, когда я была еще маленькая. И я стала не нужна ни одному из них. Росла с бабушкой.
    - А бабка, наверное, тебя доставала, что ей приходится тебя тащить на своем горбу?
    - Да, нет. Она меня по - своему любила, и даже баловала. Но мне хотелось, чтобы мама меня любила и баловала. Хотелось, чтобы папа водил в зоопарк и в кино, и подбрасывал к потолку, а я бы визжала от страха и восторга, как моя подружка. Потом, бабушка умерла, и я осталась одна.
   - А как же родственники? У тебя ведь, насколько я понял, их тьма тьмущая. И в Казахстане, и вот в Туркмении. Они-то тебя любят?
    Ольга, чертыхнулась про себя. Нельзя говорить правду, если перед этим врешь с три короба. Обязательно запутаешься. Надо как-то выпутываться.
    - Да я совсем недавно узнала об этих родственниках. Бабушка, оказывается, не хотела с ними поддерживать отношения (прости меня бабушка за вранье), поэтому и они обо мне ничего не знали. А когда узнали, стали приглашать в гости. Вот я и езжу.
    -  Я так понимаю, что ты не замужем?  Сколько тебе лет?
    - Не замужем, И не была. Лет много. И вообще, спрашивать у девушки о возрасте не прилично.
    - Не прилично, на потолке спать и без штанов. Остальное все прилично. Я же не собираюсь на тебе жениться. Поэтому мне без разницы двадцать пять тебе или тридцать пять.
    - А тогда зачем вам это знать? Какая разница, сколько мне лет.
    - Большая. Я понять хочу, почему ты одна до сих пор? Или еще молодая, и не нагулялась, или характер такой, что никто замуж не берет?
    - Почему, никто? Вон машину выслали. Готовы, хоть сейчас свадьбу сыграть.
    - А жених-то тебя хоть видел? Или родственники все без тебя решили?
    - Жених? Жених видел. Предвосхищая ваш вопрос, скажу, что и я его видела. Только не судьба. Пустые хлопоты. – Ольга тяжело вздохнула, вспомнив Максима.
    - И где же? Если ты говоришь, что не была еще в Туркмении. И почему не судьба? Я так понимаю, тебе же решать выходить или нет? А ты тяжело вздыхаешь, а в его машину садиться не хочешь.
   Ольга рассердилась на себя.  Знала же, что нельзя расслабляться, а особенно  врать, и все же начала этот разговор. И вот результат. Он тебя уже и поймал на нестыковках.
    - Познакомилась в Алма-Ате. Не судьба, потому, что замуж пока не хочу и жить в Туркмении не хочу. Меня вполне устраивает Москва. А вздыхаю, потому, что предстоит объяснение, а мне этого не хочется. Я на все вопросы ответила?
     - Ну, ты и ежик колючий, - рассмеялся Николай, - и хитрая.
     - Почему?
     - Потому. Так и не сказала, сколько тебе лет. Я вот уже большую часть жизни прожил, а вас, женщин так и не смог понять. С виду, вроде, ангелочки. Глазками хлоп, хлоп, слезу пустить раз плюнуть, беспомощные, нежные, ранимые. А коснись чего, глотку перегрызете и этими самыми глазками, не моргнете. В голосе сразу сталь появляется, взгляд колючий, и куда этот ангелочек девается, непонятно. Хитрые, скрытные, лживые. Короче, себе на уме.
     - А мужчины, другие?
     - Ну, мужчины, конечно, не ангелы. Но мы, в отличие от женщин, просты, и примитивны. О чем думаем, то и говорим, то и делаем. Если уж мужик что-то сказал, то это и сделает, а не будет потом приводить тысячу причин, почему не сделал этого, и тем более обвинять в этом другого, как это делают женщины.
    - Николай, так вы женоненавистник?!- весело изумилась Ольга.
    - Вовсе нет, - рассмеялся в ответ Николай, - просто, наверное, мне не везет с женщинами.  Работа, сама видишь, какая. Дома месяцами не бываю. Приехал, уехал. А женщины любят, чтобы мужчина всегда был под боком, рядом. Ну и не выдерживают моего образа жизни. Начинают врать, изворачиваться, обманывать и, в конце концов, уходят к тому, кто работает с 9 до 6 каждый день.
    - А если вам работу сменить?
    - Нет, уж! – замотал головой Николай, - я лучше женщин менять буду. Мне моя работа очень нравиться. Все время в пути. Новые дороги, новые люди, новые встречи. Быстро, лезь вниз! – Николай схватил ее за локоть, и сдернул  на пол.
   Ольга от неожиданности не успела сгруппироваться, и сильно ударилась плечом о дверцу машины.
    - Ой! Вы что, с ума сошли? Больно же!
    - Твоя машина на встречу пронеслась. Слушай, они тормозят, разворачиваются. Видимо их погранцы предупредили. Что делать будем?
     - Не знаю. Но, я с ними ехать не хочу!
     - Тогда давай, быстро лезь на спальное место, подними там крышку, где подушка, и ныряй вниз. Да не забудь подушку с матрацем рукой придержать, чтобы они  на место легли после.
     - У вас там, что тайник?
     - Меньше разговаривай! Они догоняют. И сиди там, как мышка, чтобы не случилось. Поняла?
     - Поняла? А, что может случиться?
     - Ты долго будешь разговаривать?! – заорал на нее Николай.
    Ольга быстро перебралась за занавеску, болтавшуюся за спиной Николая, откинула подушку, матрац, нашла,  и открыла крышку, и осторожно опустилась вниз. Как не странно, но места внутри было много. Можно было даже стоять. Раздались резкие сигналы, визг тормозов. Трейлер начал тормозить. Ольга быстро накинула на крышку матрац, постаралась разместить аккуратно подушку, и тихо прикрыла лаз. Внутри она нащупала задвижку, и закрыла ее. Теперь открыть крышку можно было, только сломав ее. Ольга почувствовал, что машина встала. Она тихо опустилась на пол. Послышался голос Николая.
     - В чем дело мужики? Что надо? Учтите, у меня оружие и разрешение  на него есть. Если, что, стреляю без предупреждения.
     - Не стреляй, уважаемый. Нам твой груз не нужен. Нам нужна твоя пассажирка. Где она?
     - Вы имеете в виду девчонку, которая села со мной на границе?
     - Да. Где она?
    - Так она не поехала со мной, вернулась. Ей сказали, что вы ее встречаете, она и не захотела в трейлере трястись.
    - Зачем обманываешь, уважаемый? Нет ее там. Не возвращалась она.
    - Зачем мне обманывать? Хочешь, смотри. Только один. Второй пусть стоит на месте. И учтите, я афган прошел, стреляю метко и быстро. Если решили грабануть меня, то не получится. Наводчица-то ваша видимо струхнула, и сбежала.
    - Зачем обижаешь? Мы ничего плохого ни тебе, ни ей не желаем. Она дорогой гость. Пусть не боится и выходит.
    - Слушай, ты русский язык понимаешь? Я тебе уже говорил, нет ее здесь. Нету! Сколько раз зарекался брать кого-то с собой, особенно баб, от них одни неприятности. Так нет, доброта моя душевная, да скука.
    - Не стреляй, друг, дай гляну. Я человек подневольный. Мне велено встретить, и привезти. Я встречаю. Не привезу, хозяин спросит «Ты смотрел, дорогой»? Что отвечу?
    - Смотри.
    Послышался звук открываемой дверцы, сопение, грохот.  Потом мужчина что-то быстро начал кричать на незнакомом Ольге языке. Послышался гортанный ответ.
     - Я вам говорил, нет никого, я один, - голос Николая был намеренно раздраженным. – У меня график, а я тут с вами время теряю. Все, давай, иди к своей машине.
     - Слушай, друг, не сердись, скажи, ты ее далеко от границы высадил? Она назад пошла, или в какую-то машину другую пересела?
     - Километра через два - три. А куда пошла или села я не смотрел. Какое мне дело?
     - Она остановила  тебя, когда машину увидела другую или просто так?
     - Слушай, иди ты знаешь, куда со своими расспросами! – взорвался Николай.- Мне ехать пора. Не вылезешь из машины, стреляю. Считаю до трех. Раз.
     - Ладно, ладно, не нервничай! Уже ухожу.
     Машина тронулась.
     - Посиди пока там. – Крикнул Николай, - слышишь меня?
     - Слышу, - отозвалась Ольга.
     - Сиди, пока терпения хвати. Договорились? Что-то не понравились они мне. Ищут они тебя, реально. На друзей жениха не похожи. Ты подруга что-то темнишь, скрываешь  от меня, но теперь уже ладно, разберемся позже. Плохо, что погранцы в этом деле замешаны. Скорее всего, в темную замешаны, иначе не пропустили бы тебя. А, может, эти представились друзьями твоего жениха погранцам. Тогда, проще. С бандитами-то я справлюсь, а вот с властью вряд ли. Ох, не доведет меня до добра моя доброта.
     Он еще долго сетовал на свою безотказность и мягкий характер,  строил сюжетные линии, предполагал, как могут развиваться события. Ольга перестала воспринимать его говор, где-то на пятой минуте. Темнота, жара, и болтание кузова укачали ее. Хорошо, хоть, что в полу были просверлены несколько дырок, и воздух хоть и тяжело, но все же, поступал внутрь. Иначе, она могла бы задохнуться. Видимо Николай использовал этот тайник  для людей не впервые. Ольга задремала.
   
     Она видит внутренний двор дворца. Под чинарой на подушках лежит Амир Темур. В его ногах сидит Мирзо.
    - Повелитель, можно задать вопрос, который мучает меня?
    - Задавай.
    - Почему Вы так безжалостны к своим детям и внукам? Ведь они Ваша плоть и кровь?
    - Ты имеешь я виду себя?
    - Нет. Всех. Вы берете с собой в походы, и посылаете на битву, самых близких и преданных Вам людей, а ведь они могут погибнуть.
    - Хорошо, я отвечу тебе, хотя  не обязан объяснять свое поведение. Запомни, жалость, это слабость. А слабый человек уязвим, и беспомощен. Он никогда ничего не достигнет. Ты знаешь, и видишь, что я никогда не жалею и себя. Почему же я должен жалеть других? Если надо опередить врага, затаиться в засаде, я могу не есть, не спать, не утолять жажду, не сходить с седла, даже если тело уже не слушается совсем.  Болен я или здоров, но я иду в новые и новые походы,  чтобы на этой земле не осталось никого, кто бы мог посягнуть на мои, а, значит и ваши  владения.  А владения надо расширять, и укреплять. Только ради этого я не жалею ни себя ни остальных.  Я посылаю детей и внуков под вражеские удары, чтобы все видели своих будущих хозяев, знали их в лицо. Или ты думаешь, что  я решил дело отца и деда приумножать, а сыновей и внуков распылять, пускать по ветру?  Нет! Но, по-другому нельзя.  Вы должны быть сильными, подавать пример другим. Почему вы, самые близкие мне люди, не понимаете меня?  Мне казалось, что именно ты меня понимаешь, как никто другой. Мне жаль, если это не так. Смотри, на руке пять пальцев. Каждый из них дорог и нужен, и каждый страшно потерять. Но если это необходимо для великой цели, то пусть больно, невыносимо больно, но беречь нельзя, надо терять один, другой, надо жертвовать, чтобы сохранить другие.
    - Повелитель, а почему тогда Вы помогаете Орде? Ведь помощь, это тоже жалость? Или нет?
    - На то есть свои причины. Покуда не стихают битвы между Ордой и Русью, я могу быть уверен, что Орда не ударит мне в спину. Москва пока держится, пока крепка. Русичи  уже который год гонят ордынцев с Волги, Дона, от Москвы. И они бегут, бросая оружие, добычу.  А я хочу, чтоб они бежали, но не назад, а снова на Русь. Поэтому и помогаю им подняться после разгромных битв. Пока они бьются друг с другом, они бессильны против меня. Мне выгодно обескровить и тех и других, тогда я смогу завоевать принадлежащие  им  земли и города без труда. Жаль, что все мои усилия пойдут прахом. Как бы я не бился, приумножая наше богатство и могущество, как бы не пытался  воспитать в  близких мне людях, бесстрашие, волю к победе, умение мыслить, жертвовать собой ради достижения общей цели, ничего не получается. Каждый думает только о себе и своем благополучии. Итог будет печален.
    - Вы обижаете меня. Я…

    - Эй, ты чего молчишь? Ольга, ты там жива? Отзовись!
   Ольга помотала головой, стряхивая  себя сон. Было невыносимо жарко, душно. От долгого сидения на полу, затекла спина, шея, ноги. Очень хотелось пить. В горле пересохло, губы стянуло. Интересно, сколько времени она проспала? Что за жизнь пошла? Если раньше она могла заснуть только в своей кровати, и когда в комнате стоит полная тишина, то сейчас спит, чуть ли ни на ходу. Едва выдается возможность, и место, где можно прикорнуть, она тут же засыпает, как сурок.
     - Ольга, ты меня слышишь?
     - Слышу, слышу.
     - А чего тогда молчишь? Чуть до инфаркта меня не довела. Я уж думал, задохнулась там, или от испуга сознание потеряла.
     - Я не кисейная барышня, чтобы сознание терять. Я просто уснула. Ночь ведь ехала, не спала. Мы где сейчас?
     - Едем. Вроде оторвались. Но я думаю, ненадолго. Сейчас  они доедут до границы, поймут, что тебя нет, и никто не видел, после того, как ты села ко мне в кабину, и кинуться следом. Тебе как там сидится?  Еще часа полтора вытерпишь?
    - Не знаю. Очень жарко и дышать тяжело. Но попробую, деваться-то некуда. Вы тут что, секс - рабынь перевозите? Живым товаром приторговываете?
    - Если шутишь, значит, все нормально. Слушай, я ведь не первый день на земле живу, воевал. Что-то мне в россказни с женихом не верится. Да и про родственников ты тоже темнишь. Какие родственники, пригласив девушку, заставят ее добираться самостоятельно, на перекладных,  в чужой стране? И что это за встречающие, которые встречают невесту друга с оружием в руках? Ты меня ни в какой криминал не втянешь?
    - В криминал, точно не втяну. Чиста, как стеклышко.
    - Ага, от бутылочного темно-зеленого стекла. Слушай,  меня терзают смутные сомнения. Та, Ольга, сбегающая от мужа из Узбекистана, и эта, прячущаяся от жениха, не одно ли это лицо, а?  Не зря ведь я тебя спросил о сестре. Мне  Михеич говорил, что та  беременная приставляется, не похожа она на беременную, но я не поверил.  Привык доверять людям. Теперь, думаю, зря не поверил. Беременная, да если еще начались схватки в дороге, никогда не убежит, если ее подвезли прямо к порогу Родильного дома. Давай, признавайся, иначе так и останешься, там сидеть.
    - А в чем признаваться? Вы же конкретного вопроса не задали.
    Николай громко рассмеялся:
    - Ну, ты и лиса! Думаешь, увильнула от ответа? Хорошо, задаю вопросы. Хорошо меня слышишь? Не вопрос, а вопросы. Ты и та девушка из Самарканда, которую я подвозил до Бишкека, одно лицо? Зачем ты едешь в Ашхабад? И кто эти люди, которые тебя ищут? Да, и зачем?
    Ольга не знала, что делать.  - Как все было хорошо. Взял с собой, не задавал лишних вопросов. Спрятал, вез. И на тебе! Почему же ей так не везет?  Если бы все было, как думалось, и мечталось, то она сейчас ехала бы с Максимом, радовалась жизни, и ни о чем не переживала. Но, Максима больше нет, за ней гонятся люди Гульбахар  и Чары. И тут еще Николай со своими подозрениями и вопросами.
     Она решила, на всякий случай, выбраться из своего тайника. Одно дело говорить с человеком, глядя ему в глаза, и совсем другое, сидя в темноте, духоте и под крышкой, запертой, хотя и изнутри, но если он действительно захочет запереть ее там, то труда это не составит никакого. Поставь на крышку, что-то тяжелое, и все.
    - Ты чего затихла? Ольга?!
    Ольга выбралась из своего убежища, перелезла через спинку, и плюхнулась на сидение, рядом с Николаем.
    - Ну, вот теперь можно и поговорить.
    - Ты, что, с ума сошла? – взъярился  Николай, - вот ненормальная девка! А ну, лезь обратно! Хочешь и меня и себя угробить? Себя-то, это твои проблемы. А я за что страдать должен? Увидят эти хлыщи твою физиономию, и тебя и меня порешат враз. А мне еще пожить хочется, потоптать эту землю.
     - Тогда угрожать не надо. И вопросов лишних задавать.
     - Да, сколько раз я сам себе говорил «не делай людям добра, не получишь зла». Ведь чувствовал, не надо брать, не надо! Нет, пожалел. Ты хоть понимаешь, чем мне это грозить может? Ты выскочишь, как в прошлый раз, и убежишь. А мне не убежать. Я с грузом и на машине. И мне снова через границу ехать, обратно. Машину, груз  отберут, меня или в тюрьму, или закопают.
    - Мне выйти? Остановите машину, и все, все ваши мучения вмиг закончатся.
    - Я сказал, лезь обратно! Я молоденьких девушек, в чужой стране, на расправу бандитам, не бросаю. Потом разберемся кто ты и какие у тебя проблемы. А сейчас, проблемы у нас двоих, поэтому вместе будем выпутываться. Но это моя последняя благотворительность. Больше никого и никуда не подвожу. Хоть одному и скучно, зато спокойно.
    - Не зарекайтесь. Потом самому перед собой неудобно будет.
    - Ты еще здесь? – рявкнул Николай.
    Ольга не стала больше спорить. Она знала, что предел бывает у любого человека. А дальше, может последовать непредсказуемая реакция. Она, молча, вернулась обратно. Закрыв крышку, она снова опустилась на пол, правда, предварительно захватив с собой легкое покрывало. Сидеть на горячем железе, как-то больше не хотелось.
    - Ты уже там?
    - Да.
    - Все нормально?
    - Вроде.
    - Тогда сиди, как мышка. Они нас догоняют. Минуты через три-четыре, обгонят. Я, думаю, будут снова тормозить. Что бы, не случилось, сиди, и не дергайся. Все ясно?
     - Да.
     - Все. Перегоняют, маячат, чтобы остановился. Торможу. 
    Ольга затаила дыхание. Да, надо учиться сдерживать свои эмоции, и учиться думать. Николай прав. Сейчас она подставила под удар не только себя, но и его. А если бы в пылу разговора они пропустили появление этих бандитов? Сейчас, она бы уже была в их руках, или мертва. А вместе с ней и Николай. Ведь, если этих людей послала Гульбахар, то у них нет задачи, захватить ее, а есть задача, уничтожить.
    Хотя, а если она «городит огород»? А если это люди именно  Максима? Те, которые делали ей визу. Тогда, они действительно просто встречают ее, и бояться, не угодить своему начальнику. Вряд ли они знают, что его уже нет в живых. Нет, в любом случае, кто бы, не были эти люди, лучше не рисковать.
     Может об этом говорил Повелитель в  ее последнем сне?  Он сетовал на то, что не может ни на кого положиться.  И он прав. Ведь она сейчас чуть не загубила все, и только потому, что возомнила о себе слишком много, думала только о себе, а не о порученном ей деле, и не о жизни человека, который помогает ей второй раз, к тому же безвозмездно, просто от широты душевной. Сон ей был дан в предупреждение, но она им не воспользовалась. Вот, что значит, эмоции и когда они перехлестывают через край. Мозг отключается моментально. Да, интересная получается картина. То есть, пока работает мозг, думает, анализирует, принимает решения, эмоции молчат. А когда включаются эмоции, то мозг перестает работать. Человек, не думая об опасности, только под влиянием эмоций лезет в огонь, в воду, бросается под танк, рвет отношения с близкими людьми, накладывает на себя руки. То есть они – мозг (ум), и эмоции не работают вместе, а только по отдельности. Это как две разные планеты, которые находятся рядом, но никогда не пересекаются, не соприкасаются  друг с другом. Интересное открытие. Может, она и не права, и любой  врач сможет опровергнуть ее «открытие» в два счета, но она имеет право на собственное  мнение. 
    - Что еще?
    Ольга вздрогнула от громкого окрика Николая. Со своими размышлениями, она  совсем забыла  о действительности.
    - Что вам надо? Какого черта вы меня снова остановили?!
    - Ты нас обманул, дорогой. Девушка уехала с тобой, и после ее никто не видел. Зачем, обманул?
     - Мужики, не обманывал я вас. Села и сошла. Вы же проверяли.
     - Не все проверяли, дорогой. Мы кабину проверяли, а что в кузове, не проверяли. Давай, посмотрим.
     - Пломбу срывать не дам. Вы, что, кто потом у меня груз вскрытый возьмет? Вы же  не таможня, справок не даете.
    - Извини, дорогой, тогда мы без разрешения это сделаем. 
    Раздалась автоматная очередь. Крик Николая. Ольга оцепенела. Неужели они убили его? Послышался грохот, стук, визг открывающихся металлических дверей. Гортанная речь. Николай молчал. Значит, либо мертв, либо тяжело ранен. Что же делать? Как же так? Ольга крепко сжала зубы, сдерживая крик и плач. Только без эмоций, только без эмоций, - твердила она сама себе. Надо собраться и «включить» мозг. Думай, Ольга, думай!
    Послышался шум внутри кабины. Видимо кто-то проверял, нет ли Ольги там. Крики, грохот. Слышно было, как сбрасывают с лежанки матрац. Ольга подумала, что ей очень повезло, потому, что лежанка была мягкая, обтянутая поролоном и кожей. Ее нельзя простучать, и обнаружить пустоты. А, главное, то, что крышка закрывается внутрь и на задвижку, то есть очень плотно, а не болтается. Надо держаться. Держаться до последнего.
    Вдруг, Ольга  поняла, что вокруг  тишина.  Ни голосов, ни шума. Полнейшая тишина. Даже гула мотора  не  слышно. Неужели, уехали?  Вдруг, послышался треск, как будто рвется ткань, и потянуло дымом. Неужели, они подожгли машину?  Ольга приподнялась, но потом снова опустилась на днище. А, если, они пытаются таким способом «выкурить» ее из тайника? Треск уже стоял реальный. Горел брезент кузова, и то, что находилось внутри его. Выхода нет,  надо выбираться наружу.  Если она, конечно, не хочет сгореть вместе с машиной вместе. А гореть не хотелось совсем.  Это уже было в Самарканде. Было на Иссык-Куле.  Теперь вот здесь. Не многовато ли, а господа?  Что ж вы меня все сжечь в огне пытаетесь? Я ведь не Жанна д; Арк и не средневековая ведьма.  Если огонь доберется до бензобаков, то все взлетит на воздух. Если умирать, то лучше от пули, чем сгореть заживо.
    Человек мечется, прокручивает в голове тысячу вариантов как может сложиться ситуация, строит диалоги, или общий разговор, находит оправдания и обоснования, только до момента принятия решения. Когда решение принято, все сомнения, метания исчезают, как будто их и не было. Наступает спокойствие, отрешенность и даже в каком-то смысле обреченность. Человек понимает, чем может грозить ему принятое решение, но идет на это уже осознанно. Это состояние хорошо объясняет поговорка «Чему быть, того не миновать». Вот и Ольга пока думала, решала, как поступить, мысли метались в мозгу перепуганной птицей, а как только приняла решение о выходе из своего убежища, сразу успокоилась. Кому суждено погибнуть, тот погибнет, не важно: в огне или от пули. А кому суждено выжить, тот выживет.  Поэтому, если суждено погибнуть, то лучше от пули. А если выживет…, то «будет день, будет и пища».
    Ольга открыла задвижку, осторожно приподняла крышку, и выглянула наружу. Через стекло, расположенное на задней стенке кабины хорошо были видны всполохи огня. Жара в кабине стояла адская. И так температура была не менее 35 градусов, а тут еще огонь. Все пятьдесят наберется, если не больше.
      Ольга осторожно выглянула за занавеску. Кабина была пуста, дверцы открыты с обеих сторон настежь. Возле машины, людей видно не было.
      Она соскользнула на сидение, а потом с подножки спрыгнула на песок. Трейлер полыхал. Вокруг не было никого. Ольга обошла машину, и рядом с передним колесом, увидела, лежащего навзничь Николая. Она кинулась к нему, попыталась перевернуть на спину. Николай застонал. Ольга обрадовалась, значит, живой!
    - Николай, Николай, - затрясла она его. – Посмотри на  меня. Открой глаза! Ну, пожалуйста.
     Вся рубаха Николая была в крови. В волосы набился песок. Правая половина лица синяя и опухла. Видимо он со всего размаха упал на песок именно этой частью тела, так как правая рука была подвернута под живот.
    - Коля! Колян, ну пожалуйста! Мне страшно! Не бросай меня! Ты же обещал!
    Глаза Николая приоткрылись, он глубоко вздохнул, и закашлялся.
    - Чего орешь? Уши заложило от твоего крика. И так голова от боли лопается. Чего случилось?
    - Как, чего? Вы, что?! Вы ранены.  Машина горит. Я боюсь.
    - Машина? Моя машина, горит?! Ты, обалдела? -    Николай  попытался подняться, но застонал и снова упал на песок. - Вот, блин, не могу! Погляди, куда я ранен и как.
    Ольга осторожно начала расстегивать пуговицы. Распахнув полы рубашки, она охнула, а потом рассмеялась.
     - Ну, Колян, ну артист!
     На теле Николая был бронежилет. А кровь шла из ранки на левой ключице. Там пулей была сорвана кожа.
     - А чего ж ты притворялся? Чего лежишь, да еще и стонешь?
     - Ты со мной тоже на - ты перешла? Молодец. А то выкала, как будто я стрик столетний. Давай, снимай с меня бронежилет. Только осторожно. Видимо, у меня одно ребро сломано.
    - Как это? На тебе же бронежилет? – удивилась Ольга.
    - И, что? Он только от пули спасает. А  если пуля попадает с близкого расстояния, то такой удар, получается, по телу. Синяки в этом случае, это только цветочки, а ягодки, это переломы, разрывы, а то и того хуже. Бывают и смертельные случаи, правда, редко.
    - А я думала-а-а. – Протянула Ольга. – А оно-то оказалось. – Она уже от радости начала немного дурачиться. Вскоре бронежилет был снят, и Ольга перестала улыбаться. Все тело Николая было сплошным синяком. Но, он, немного покряхтев, поднялся на ноги, попробовал вздохнуть полной грудью, застонал, но остался стоять. Через минуту, он уже дышал практически нормально. Глянув на Ольгу, он улыбнулся.
      - Ну, ты чего? Испугалась? Это нормально. Синяки и шрамы только украшают мужчину.
      - А откуда у тебя бронежилет?
      - А ты думала я по Азии просто так езжу?  С таким грузом? Один? Плохих людей на пути немало встречается. Я его одел, когда они еще первый раз отъехали. Я же знал, что они вернутся.
    Повернув голову к машине, он закричал: - Ты чего молчишь? Дуреха! Огонь уже на кабину перекидывается, а она по моим синякам плачет. Давай быстро к машине! Попытаемся кузов отцепить.
     Ольга побежала к машине, Николай следом за ней.  Забежав за кабину, они увидели, что делать что-то поздно. Огонь уже «лизал» бензобак.
     - Назад! – закричал Николай, - быстрее! Беги!
     - А как же ты?
     - Я воевал, я знаю, как надо упасть и куда, чтобы выжить. Беги!
    Ольга быстро помчалась от машины. Она бежала, не разбирая дороги, пока сзади не громыхнул взрыв. Ее ударило взрывной волной в спину. Ольга даже не поняла, что с ней происходит, но кинув взгляд под ноги, она увидела, что летит над землей. Не успев удивиться этому чуду, она ощутила сильный удар, потом последовала боль, затем яркая вспышка перед глазами, и  в конце полная темнота.
         
      Тот же внутренний сад дворца. Амир  Темур держит в руках пиалу с зеленым чаем. Мирзо просто сидит рядом
     - Повелитель, зачем Вам столько земель, завоеванных стран, городов, людей? Не лучше ли жить спокойно дома, изучать науки, читать фолианты, разводить сады, воспитывать детей и внуков? Разве не в этом счастье?
     - А зачем ты пошел в бой и окропил кровью врага свою саблю?
     - Я всем хотел доказать, что я мужчина, а не ребенок. Я хотел покарать Вашего врага, и заслужить Вашу похвалу. Но, это против моей сущности. Я сделал это, потому, что иначе, все  будут считать меня трусом. Но, убивая, я ощутил в себе зверя. Мне хотелось делать это еще и еще. А я не хочу быть зверем. Я люблю читать, философствовать, мечтать.
     - Ты, думаешь, я не люблю эти занятия? Ты описываешь идеальную жизнь. Жизнь в Раю. Но земная жизнь, это не Рай. Если не пойду завоевывать я, завоюют меня. Если я не захвачу город, пленников, то захватят мой город и я стану пленником. Так было испокон веку. Одна империя сменяла другую. Та, которая становилась слабой, погибала. Ты читал об этом. Война приносит смерть одним и славу другим. Ты никогда не задумывался об этом? Ведь кто я для завоеванного народа? Враг, разрушитель, злодей. А кто я для своего народа? Победитель, благодетель, сильный, могущественный человек. И так будет всегда. Не бывает только черного и только белого цвета. В любом цвете всегда можно найти оттенки.  Так и в каждом человеке, как ты уже понял по себе, уживается зверь и мягкое пушистое домашнее животное. Мы мягки, и ласковы бываем, только  со своими близкими, любимыми людьми. При них мы расслабляемся, ведем беседы, философствуем, жалуемся, ожидаем понимания, любим. Встретившись же с врагом, мы преследуем одну цель, повергнуть его, причинить ему боль, унизить, растоптать. Здесь расслабление и жалость, смерти подобно. Понимаешь, о чем я веду беседу с тобой?  Я пытаюсь объяснить тебе, что ты, как любой человек имеешь два лица. Одно мягкое, теплое и доброе. Другое, суровое, жесткое, со звериным оскалом. И это нормально. Пусть этот вопрос не мучает тебя, и не страшит.  Просто у каждого человека  одно лицо всегда немного больше чем другое. Вот отсюда и отличие людей друг от друга. Кто-то рождается воином с жестким и суровым лицом. А кто-то философом или книгочеем или садовником с мягким и добрым лицом.  Понял?
     - Да, Повелитель. Теперь, понял. Теперь я не боюсь того черного и страшного в себе, которое прорывается порой.
     - Вот и ладно. А ответ на твой изначальный вопрос такой - чем больше я завоюю земель, чем дольше распространится мое могущество, тем труднее будет моим врагам, опрокинуть меня на спину. И ты никогда и никому не позволяй опрокинуть тебя на спину. Слышишь? Никогда и никому! Ты – мой внук. Помни об этом!

     - Да, да, я помню. – Ольга открыла глаза.
     Где она? Что с ней? Почему она лежит на песке? Яркое, слепящее солнце безжалостно лезет в глаза, вызывая слезы. Губы пересохли, и потрескались от жары и жажды. Кожа лица горит, как от ожога. Тело болит, и ломит.
    И тут она все вспомнила. Николай! Что с ним? А что с ней? Она летела, потом упала, и видимо от удара и боли потеряла сознание. А если перелом, что тогда делать?  Ничего. Успокоиться, и ощупать руки и ноги, а потом попробовать подняться.
    Она осторожно приподняла руки, и покрутила их перед своими глазами. Руки целы. Теперь ноги. Ноги тоже согнулись в коленях, значит, перелома нет. Теперь надо сесть. Ольга опираясь на руки, осторожно начала приподниматься, и охнув от боли в пояснице, снова опустилась на спину. Неужели перелом позвоночника? Ольга запаниковала. Потом, немного успокоившись, отругала себя последними словами. Если бы в позвоночнике был перелом, то ноги не слушались бы ее. Это она знает точно. Был какой-то фильм про парня, у которого был перелом позвоночника, и поэтому, он не мог передвигаться. С каким-то мелодраматичным названием, вроде  «Не могу сказать, прощай». Да, так назывался этот фильм. Господи, о чем он думает?!  И вдруг в ее голове зазвучал голос: «Никогда и никому не позволяй опрокинуть тебя на спину. Слышишь? Никогда и никому!»
    Ольга замерла на секунду, потом преодолевая боль, резко села. Как не странно, после этого, боль в пояснице стала отступать, отступать и, в конце концов, затихла. Ольга начала медленно вставать. Боль вернулась. Потрогав больное место рукой, она поняла, что это обычный ушиб. Хорошо, что здесь песок, а не острые камни или твердая земля, иначе бы она одними ушибами не отделалась. Теперь, надо найти Николая. Интересно, а почему он ее не ищет? Успел ли он укрыться от взрыва?
     Ольга огляделась. Увидела дым, и направилась в ту сторону. Вдруг, она остановилась. Там были люди! И они увидели ее. Кто-то побежал к ней навстречу. Это оказалась невысокая полная женщина в коричневом бархатном платье и в ярком цветастом платке. Она что-то кричала на непонятном Ольге языке. Подбежав к Ольге, она обхватила ее, прижала к себе, и начала что-то быстро – быстро говорить.
    - Не понимаю. Я не понимаю, – помотала головой Ольга, на вопросительный взгляд женщины.
    Женщина  закричала, обернувшись к другим людям, которые стояли недалеко от них, что-то горячо обсуждая. От группы людей отделился мужчина, и направился в их сторону. У Ольги пересохло во рту. Мужчина был поразительно похож на… Максима. Но чем ближе подходил мужчина, тем сильнее  Ольга убеждалась, что ошиблась. Да между этим мужчиной и Максимом было что-то общее, но это был не Максим. Этот был ниже ростом, шире в кости. Лицо более круглое, более смуглое. Нос крупнее, глаза глубже. Но все равно, сходство было поразительным. Может, брат? Мужчине было лет двадцать пять тридцать. Он подошел, и остановился рядом. Внимательно посмотрев на Ольгу, он спросил:
    - Вы говорите по-русски?
    - Да, да, - закивала Ольга.
    - Хорошо. Я тоже. Можете мне сказать, что с вами случилось?
    - Николай, жив?
    - Так его зовут Николаем? – мужчина махнул в сторону, откуда пришел, рукой.
    - Да.
    - Жив, но в очень тяжелом состоянии. Он без сознания. У него обожжена спина. А самое главное, у него огнестрельное ранение и несколько переломов. На вас напали?  Кто стрелял? Почему загорелась машина?
    - А кто вы?
    - О, извините, я напал на вас с вопросами, а сам не представился. Мое имя трудно произносится на русском языке, поэтому, называйте меня Михаил. Это близко к моему настоящему имени. А это, - он показал на группу людей, стоявшую невдалеке, рядом с Николаем, - мои родственники. Мы ехали к границе. У нас завтра мероприятие  в Казахстане.  Свадьба. Увидели пожар, остановились. Вы не переживайте, мы конечно вам поможем. У нас две машины. На одной мои родственники продолжат поездку, а на другой я и мой брат с вами вернемся до ближайшей больницы.
    - А это далеко?
    - Километров двадцать пять будет. Как к вам можно обращаться?
    - Ольга.
    - Очень приятно. Хотя и повод для знакомства не лучший. Вам тоже надо будет показаться врачу. У вас пока, видимо, шок, и вы не чувствуете боли. Но у вас все тело и лицо в синяках и кровоподтеках.
     - Откуда вы знаете?
     - У вас одежда порвана на спине, и не только.
     Ольга оглядела себя, ощупала, и застонала. Джинсы похожи на лохмотья. Футболка на спине порвана. Сумка в руках, но ветровки и свитера нет. Они были в пакете. А где пакет, она не помнит. Толи она оставила его в кабине, толи возле Николая, толи его вырвало из рук взрывной волной. Другой одежды у нее нет.
    - Ольга, вы не переживайте. Я так понимаю, все ваши вещи сгорели?
    Ольга молча, кивнула.
     - Моя сестра сейчас вам даст платье и платок. Я знаю, в России, да и в Казахстане,  девушки платки не носят, но у нас очень сильное солнце. Без платка быстро напечет голову. С обувью будет сложнее. У вас маленькая ножка, я вижу. А у наших женщин ноги большие. Если только тапочки без задников?
     - Спасибо. Кроссовки, вроде целы. С обувью как-нибудь перебьюсь. Да и до ближайшего магазина одежды тоже могу так доехать.
     - Нет, нет, пойдемте. Платье и платок оденьте обязательно. Вам сразу легче станет. Запаха гари не будет, да и удобнее.
    Ольга не стала спорить. Они подошли к тому месту, где лежал Николай. При виде беспомощно лежавшего на песке  мужчины, она не смогла  сдержать слез. Где тот весельчак с мягкой улыбкой и добрым взглядом? Перед ней на песке лежал окровавленный, весь в синяках и ссадинах, с обожженной спиной человек. И это именно она виновна в таком его состоянии. Если бы она не напросилась к нему в машину, то сейчас он ехал бы по трассе, слушал музыку, и радовался жизни, а не лежал без сознания на горячем песке.
    Михаил что-то быстро заговорил на своем языке. Поднялся шум, гвалт. Женщины замахали руками, одна, молодая лет двадцати заплакала.
     - Что такое, в чем дело? – поинтересовалась Ольга. – Какие – то проблемы?
     - Нет. Все нормально, не волнуйтесь. Они не хотят, чтобы мы возвращались, так как можем не успеть на свадьбу. Но, свадьба, это радость, а здесь – горе. Радость можно пропустить, нашего отсутствия и  не заметят.  Народу будет столько, что одним больше, одним меньше, для новобрачных неважно. А бросить людей в беде, это плохо. Это не по человечески.
    Он снова что-то начал быстро говорить на своем языке, указывая на лежащего Николая. Мужчины закивали головами, потом осторожно подняли, взяли Николая на руки, и понесли к машине. Михаил повернулся к Ольге.
    - А вы идите, переоденьтесь в другую машину. Только быстро. Лучше будет, если его голова будет лежать у вас на коленях. Вдруг, он придет в себя.
    Девушка, которая плакала, протянула ей платье и красивый розовый шарф. Видно было, как ей жалко расставаться со своими вещами. Платье было нежно зеленого цвета, с люрексом, бисером, вышивкой золотом. Видимо, этот наряд предназначался для свадебных торжеств. Ольга посмотрела на двух других женщин, и поняла, что с ними меняться одеждой, ей никак не получиться. Обе женщины были размера 54-56, а у Ольги 44.
     - Михаил, давайте мы сделаем так, пусть эта девушка наденет этот наряд, а я ее платье, которое на ней. Зачем же я буду лишать ее праздника? А мне все равно покупать одежду надо будет. Я бы даже накинула на себя сейчас какой-то халат и все.
    - Хорошо, - облегченно выдохнул Михаил. –  Только тогда все же ее одежду оденьте. Я так понимаю, что денег наших у вас нет. А поменять можно только в Ашхабаде. А за другие вам нигде ничего не продадут. Я вам немного денег дам на непредвиденные расходы.
    - Я даже не  знаю, как вас благодарить? – смутилась Ольга, - если бы, не вы, не знаю, что бы я делала.
    Она быстро переоделась, улыбаясь повеселевшей девушке, которая быстро спрятала свой наряд, и укуталась в большой халат, видимо материнский. Платье девушки было ей впору. Шальвары тоже. Выйдя из машины, Ольга наткнулась на восхищенный взгляд Михаила.
      - Какая вы красивая! Вам очень идет наша одежда.
      - Грязная, вся в синяках, косматая? – но ей был приятен этот комплемент, тем более, сейчас, в этих условиях. Ей этого Михаила точно небеса послали. Те, кто это сделал, вряд ли вернуться сюда. Они уверены, что Николай мертв, а машина, и все, что  в ней было, сгорела. Они теперь ищут ее. Вот только где? Вернулись к границе, или поехали в Старый город? Плохо, что они знают место, куда она собиралась ехать. Но, кто же, знал, что им нельзя доверять?
     - Любая.
    Ольга непонимающим взглядом уставилась на Михаила. Она уже успела забыть и о комплементе, и о небольшом кокетстве, с ее стороны.
     - Ах, да. Спасибо. Поехали?
     - Да, поехали. Чем быстрее мы доставим вашего спутника в больницу, тем лучше. – Они сели в машину. Ольга  на заднее сидение. Михаил на переднее. За рулем сидел плотный очень смуглый мужчина лет пятидесяти. Ольга осторожно положила голову Николая себе на колени. Машина тронулась.
      - Кстати, как его зовут? – повернулся к ней Михаил.
      - Николай.
      - Он дальнобойщик?
      - Да.
      - Вы с ним ехали?
      - Да. – Ольга решила, что такой ответ будет наиболее правильным в данной ситуации.
      - Он ваш муж?
      - Нет. Дядя. Я в отпуске, вот и решила с ним проехаться, поглядеть страны. Вначале в Казахстан, потом сюда.
      - Да, отдохнули. Так, что все-таки с вами случилось?
      - Я не знаю. Сама не поняла. Мы проехали через пост, и километров через двадцать нам на встречу вылетела машина. Она перегородила нам дорогу. Николай остановился. Они потребовали, чтобы он вышел. Когда он вышел, они начали стрелять.
      - Сколько их было?
      - Двое.
      - А что за машина?
      - BMV, по-моему. Может, я путаю. Я не очень хорошо в марках машин разбираюсь.
      - И, что дальше?
      - Николай упал. Они открыли кузов, что-то там вытащили, а потом, подожгли машину.
       - А вы где были? Они не причинили вам вреда?
       - А я спряталась. Николай, когда их увидел, меня быстро вниз сдернул, на пол. А когда машина загорелась, я выскочила и побежала. Взрыв меня догнал. Я упала, и потеряла сознание.
     - То есть, вы этих бандитов не видели? И номер машины не помните?
     - Нет. Я даже саму машину толком не успела разглядеть.
     - Это, плохо. Как же их искать будут? Ваш дядя вряд ли скоро сможет давать показания.
     - Сейчас, главное, спасти ему жизнь. А все остальное, потом.
     - Согласен.
     - А вы, на чью свадьбу ехали? Извините еще раз, мы вас такого мероприятия лишили.
     - Я уже говорил, не переживайте. Там даже и не свадьба, а что-то вроде этого. Маленькое семейное торжество. Знакомство.  Наш Максим, поехал в командировку и влюбился там в девушку. Она из Москвы. Ее кстати, тоже Ольгой зовут.
      У Ольги в ушах зазвенело. Это ведь он о ней говорит! Или просто совпадение?
    - Все родственники пытались его женить. Он ни в какую. Таких невест находили, и красивых и с богатым приданным, все без толку. А тут поехал, и влюбился, да так, что сразу женился. Привел уже свою жену в офис,  и всем представил. Представляете? А мы даже в лицо ее не видели. Пытались дозвониться, его телефон не отвечает. Телефон в доме, где он обычно останавливается, у друзей,  тоже не отвечает. Вот мы и решили сами приехать, поговорить с ним, познакомиться с его женой. Да и, чтоб потом не было разговоров, что Максим не чтит традиции, и не уважает своих родственников, мы и решили сначала отпраздновать свадьбу в узком кругу, а потом уж привезти ее в Туркменистан и сделать большой сабантуй.
     - А кем ваш родственник работает? Работа с командировками связана?
     - О, он большой человек. Он нефтью занимается. Его у нас в стране очень уважают.
     Теперь сомнений уже не было. Это был ее Максим. Его шутка сыграла плохую роль для его родственников. Они переполошились, и поехали знакомиться с новой невесткой. А приедут для того, чтобы забрать тело для похорон. Это в лучшем случае. Если эти так называемые «друзья», которые убили его, не закопали его уже где-нибудь далеко в горах. Тогда он будет считаться пропавшим без вести. Это еще хуже. Неизвестность всегда хуже, потому, что она оставляет надежду.
    - Поэтому, я вам и сказал, чтобы вы не переживали. Основная свадьба будет здесь, позже. Я еще успею погулять.
    Ольга промолчала, а сама подумала, что никому из этих добрых людей не придется погулять на свадьбе Максима. А хорошие были бы родственники. Внимательные, душевные, добрые. Как жаль… .
    Голова просто раскалывалась от боли. Она была как бы сама по себе. Большая, тяжелая, и все время норовила куда-то упасть, то вниз к груди, то к спинке, то вправо, то влево. Слова Михаила отзывались в ней эхом, и разлетались осколками, разбившейся стеклянной вазы. Осколки впивались в мозг, и рвали его на части. Перед глазами пошли желтые круги.
    - Вам, плохо?
    - Да, что-то не очень хорошо.
    - Я бы удивился, если бы все было хорошо, после того, что вам пришлось пережить.  Потерпите, уже скоро. Минут через пятнадцать-двадцать подъедем в поселок, там есть больница.
     Получается, она переоценила свои физические и духовные силы. Организм уже видимо устал бороться со стрессами, и объявил забастовку. Нет, он не сломался, но поставил ограничитель, как ставят трансформатор для прибора, чтоб он не сгорел. Навалилась такая апатия, такое безразличие к собственной судьбе и ко всем окружающим, что покажись сейчас перед ней Бабур, Абдулатиф, и все остальные, кто искал ее, добивался ее смерти, она бы не пошевелила пальцем, чтобы изменить ситуацию.
    - Вы подремлите. Я разбужу вас, как подъедем.
    Ольга молча, кивнула головой. Даже на ответ не было сил.

       Дворец Амира Темура. Раннее утро. Восходит солнце, окрашивая деревья, цветы, траву,  мозаику дворца яркими красками лета. Амир сидит в тени большого раскидистого дерева на ковре, опираясь на  подушки. В руках его пиала с зеленым чаем. Рядом стоит Мирзо
     - Повелитель, можно я задам Вам дерзкий вопрос?
    - Дерзкий? Ну, попробуй. Но, помни, я выделяю тебя из многих, но это не значит, что тебе дозволено все. А так же, знай, что всегда и всему есть предел. Разумный предел. А теперь, я слушаю.
    - Я понимаю, что вы можете рассердиться на меня и лишить своего покровительства и привязанности, но это  не дает мне покоя. Я все время думаю о своем открытии. Я долго наблюдал, и анализировал. Вопрос такой: почему Вы не любите своих сыновей? Вы привязаны к  внукам. Относитесь к нам с  нежностью, теплотой, прощаете многое, чего не прощаете сыновьям. Вы бываете, суровы, воспитываете в нас воинов, но в Ваших глазах тепло при общении с нами, и боль при утрате.
    - Ну, не ко всем внукам.
     - Да, не ко всем, конечно, но ко многим.  А с сыновьями Вы суровы, порой жестоки, порой очень жестоки. Со всеми, без исключения.  И когда Вы говорите, с ними, в Ваших глазах сталь, и даже какая-то неприязнь. Почему?
    - Да, в наблюдательности и сообразительности  тебе не откажешь. Я таков, каков я есть, и не буду  кривить душой,  изображая то, чего нет, и быть, не может.  Ты прав.  Я не люблю своих сыновей. Но,  так было не всегда. И этому есть объяснение. Давно это было. Я был молод, горяч, смел, влюблен и у меня родился первенец. Сын! Ты, наверное, слышал о Джахонгире?
     - Слышал. Он…,  он…
     - Да, он умер в семнадцать лет.  Он был для меня всем: наследником, милым сердцу сыном, другом, надеждой. Это был умный, красивый юноша. Только он мог бы стать достойным продолжателем моих дел. И потом, именно он нес в себе кровь настоящих воинов: Чингизхана и мою, Темурову. Это была золотая кровь. Но, он умер. Он умер не один. Вместе с ним умерло и мое сердце. С рождением каждого другого сына, мне казалось, что это именно они отняли у него жизнь, чтобы жить самим. Я ненавидел их с самого рождения. Сыновей было много, от жен, наложниц, рабынь. Но они не  были  Джахонгиром. Они не смогли затронуть струны моего сердца. А моя любимая жена, которая родила мне  Джахонгира, не смогла больше родить мне сына. Я знаю, что не их вина в том, что он умер, но сердце не желает слушать, и слышать эту правду. Я ответил на твой вопрос?
     - Да. Благодарю.
     - А теперь, я хочу сказать тебе. Каждый человек, будь он даже самым могущественным человеком на земле, всего лишь человек. Он состоит из крови и плоти. И будь то потеря близкого человека, будь то предательство, будь то низкий обман, рождают в человеке протест, неприятие, злобу, агрессию, бунт. Либо апатию, смирение и подчинение обстоятельствам.   И то и другое неправильно, но человек, пока он жив, воспринимает несправедливость  судьбы, по отношению к нему, именно так. Мне ближе первое. Пусть я буду неправ, но никогда не подчинюсь обстоятельствам и ударам судьбы. Плакать, каяться, и посыпать голову пеплом, это не мой путь. От тебя зависит, каким станешь ты. Или сломаешься, под ударами судьбы, и свернешь на обочину. Или закалишься, пусть даже ожесточишься, и озлобишься, но пойдешь дальше по дороге жизни. Тебе решать.

    - Ольга, мы приехали. Вы меня слышите?
    Ольга открыла глаза. Они остановились у двухэтажного здания, выкрашенного в бледно зеленый цвет. Как ни странно, головная боль прошла. Зрение было четким, без кругов, черточек и мушек перед глазами. Лишь в позвоночнике все же чувствовалась тупая ноющая боль. Но это были уже мелочи.
    Амир Темур как всегда прав. Она начала скатываться на обочину жизни, ныть, жалеть себя, винить себя, паниковать. Нет, она не будет раскисать, а пойдет по дороге жизни, стиснув зубы, забыв о потерях и боли. Это все будет потом, и слезы, и воспоминания, и сожаление.
    Ольга посмотрела на Николая. Он все так же был без сознания.  Сейчас она определит его в больницу, узнает прогноз врачей, и поедет дальше. У нее есть цель, и она будет стремиться к ее достижению, что бы, не случилось.
    - Да, слышу. Спасибо.
    - Сейчас, я пойду, договорюсь, и вернусь за вами.
    Они остались втроем. Мужчина за рулем молчал, только смотрел на нее в зеркало заднего вида. Видимо, он не знал русского языка. Это было даже к лучшему. Не надо было, думать что говоришь, и как – бы, не сказать лишнего. Надо решить еще один вопрос: говорить или нет Михаилу о смерти брата? Он помог ей и Николаю, и, наверное, не порядочно не сказать ему о несчастье, которое произошло в его семье. Но,  с другой стороны, если она начнет разговор о Максиме, то придется говорить и о себе и о Гульбахар и Чары и об этой сумасшедшей девочке, которая хотела убить их вместе.  А этого делать нельзя. Как же поступить правильно? Убийц нельзя оставить безнаказанными. Но и «светиться» не желательно. Да, сказать себе, что станешь другой, легко, а сделать это сложно. Человек, к сожалению, не может измениться на 180°, моментально. Был мягким – стал жестким. Был дураком – стал умным. Наверное, со временем это можно, под воздействием обстоятельств, но моментально, нет.
    Дверца машины открылась, и внутрь заглянул Михаил.  - Все, нормально, договорился, сейчас подвезут каталку и быстро отвезут его в смотровую. Кстати, на счет квартиры для вас тоже договорился. Поживете у старшей медицинской сестры. Она не возражает. Денег платить не надо. А мы на обратной дороге вас навестим. Хорошо?
    - Да, спасибо. А у вас ручка с бумагой есть?
    - Есть. Вам надо?
    - Да, я хотела кое, что написать.
    Подбежали санитары и врач. Они осторожно вытащили Николая из машины, уложили на каталку, и быстро повезли в приемный покой. Ольга тоже вышла из машины.
    Когда сидела, ей казалось, что все нормально, а когда ступила на землю, поняла, что ноги затекли так, что теперь она не чувствовала их. Они стали, словно телеграфные провода – гудели, тряслись, и не двигались с места. Она схватилась за дверцу, чтобы не упасть.
    - Что случилось? – к ней подошла невысокая худенькая женщина в белом халате. На вид ей было лет тридцать пять. Явно метиска. Волосы черные. Лицо смуглое. А глаза зеленые. Очень необычное сочетание.
    - Ничего, спасибо, просто ноги затекли. Сидела долго без движения. Сейчас пройдет.
    - Меня Светланой зовут. Пока ваш родственник будет в больнице, вы можете у меня пожить. Я одна. И мне будет веселее и вам спокойнее.
     - Спасибо.
     - Сейчас пойдем, или дождетесь результатов обследования?
     - Дождусь результатов.
     - Хорошо, тогда можете внутри подождать, там прохладнее. Мой кабинет 5-й. Заходите, у меня чай зеленый заварен.
     Светлана ушла. Михаил подошел, и протянул ей лист бумаги и ручку. Ольга присела на край сидения в машину, и задумалась. Она решила не говорить, а написать Михаилу о Максиме. Теперь надо было определиться: как писать и что писать. А главное, что сказать, чтобы он не прочел его сразу,  сейчас же. Решила писать коротко. В результате получилось следующее: « Михаил, так вышло, что я знакома с вашим братом. С ним случилось несчастье. Его убили ваши знакомые, у которых он останавливался все время. Жены у него не было. Он пошутил, а все восприняли шутку, как правду. Невесты у него тоже не было. Эта девушка была всего лишь его знакомой. Спасибо вам за все». Она свернула вчетверо листок, и написала адрес «от фонаря». Протянув бумагу Михаилу, сказала:
    - Если вас не затруднит, передайте эту записку по этому адресу в Алма-Ате, хорошо?
    - Без проблем, - кивнул Михаил. – Ну, что, мы поехали?
    - Конечно. Еще раз огромное спасибо за все, и до свидания.
    - Я, надеюсь, мы еще увидимся. – Михаил многообещающе улыбнулся, - я обязательно заеду вас навестить на обратном пути. Сейчас подойдет милиционер, вы ему расскажите что помните.
    Он сел в машину, махнул на прощание рукой, и они уехали. Ольга осталась одна. Солнцепек был такой, что действительно, если бы не шарф, то солнечный удар был бы ей обеспечен. Надо пойти, узнать, как там Николай. Сегодня, скорее всего, ей придется переночевать у Светланы.  Вечером она узнает у нее, как можно добраться до Ашхабада. А уже оттуда, она поедет в Старый город. Здесь, никому нельзя говорить о ее настоящем маршруте.
    Она зашла в здание больницы. Там действительно было прохладно, царил полумрак, так как многие окна были закрыты ставнями. Она подошла к приемному покою. Там сидела молоденькая девушка. Она улыбнулась Ольге, и что-то спросила ее. Ольга помотала головой.
    - Не понимаю.
    Девушка смущенно пожала плечами, и тоже что-то сказала в ответ. Ольга поняла, что она не знает русского языка. Ольга попробовала говорить с ней на английском языке, но девушка снова помотала головой. Не оставалось ничего иного, как пойти к Светлане.
    Кабинет старшей сестры был маленький, не более 6 метров. Стол, шкаф, два стула, вот и вся мебель. Светлана улыбнулась при виде Ольги,  и указала на стул:
    - Присаживайтесь. Чай?
    - Да, если можно.
    - Конечно, можно. – Светлана достала из шкафа пиалу и налила из большого пузатого чайника ароматный чай. Ольга поднесла пиалу к носу, и вдохнула аромат.
    - С жасмином?
    - Да. Я люблю лимонный и жасминовый. Нравиться?
    - Да. Очень. Спасибо. Как Николай?
    - Сейчас, узнаем. – Она подняла трубку, нажала несколько кнопок, и начала говорить с кем-то на своем языке.
    Ольга внимательно всматривалась в ее лицо, пытаясь понять, что ей говорят: хорошие новости, или плохие? Но лицо Светланы было непроницаемым. Вот у кого надо учиться выдержке и скрытности.
     - Ну, что, - Светлана положила трубку на аппарат, - все хорошо. У вашего родственника очень тренированный и сильный организм. Жить будет. Правда с месяц придется поваляться на больничной койке. Но, это не страшно.  Так ведь?
     - Да, - облегченно выдохнула Ольга. – А сколько надо будет заплатить? И когда?
     - Да, нисколько, - улыбнулась Светлана. – У нас пока медицина бесплатная. Как было в Союзе, так и осталось. Человек болен, его лечат. Другое дело, что условия у нас, конечно, не ахти, но это ведь не главное. Врачи у нас прекрасные. Лекарства есть. Койка есть. Питание стандартное. Что еще надо?  Крепкий, здоровый, симпатичный мужчина. До свадьбы, заживет. Кстати, он женат?
    Ольга улыбнулась,  и поняла, что Николай, даже в таком состоянии, в котором находился сейчас, произвел на Светлану впечатление.
     - Нет. Работа такая, все время в разъездах. Мало кто может выдержать. Он очень добрый и порядочный, но перекати поле.
     - Это, как? – удивилась Светлана.
     - Ну, так говорят про людей, которые не задерживаются на одном месте. А он пришел в сознание? Его можно увидеть?
    - Сейчас он спит. Ему вкололи снотворное и обезболивающее. У него ожоги, а это очень болезненно. Дня три так подержат, пока острая боль пройдет, а потом уже будет обычное стандартное лечение. Поэтому, смысла в посещении нет. Он вас все равно не услышит, а вы его уже в таком состоянии видели. Я бы посоветовала вам пойти, отдохнуть. Или, может, тоже покажетесь врачу? Как вы себя чувствуете?
     - Спасибо,  нормально. Осмотра не надо. Я бы с удовольствием пошла отдохнула.
     - Прекрасно. Сейчас я вас провожу. Тут рядом.
     Они встали, и тут открылась дверь, и в кабинет вошел человек в милицейской форме. Она отличалась от российской, но не настолько, чтобы не понять, что перед ними страж порядка.
    - Здравствуй! – кивнул он им, - кто пострадавший? Ты, будешь? – посмотрел он на Ольгу.
    Мужчина говорил с сильным акцентом, но понятно. Ольга пожалела, что не ушла раньше. Может, удалось бы избежать вопросов. Притворилась бы спящей, а утром, уехала.
    - Я. Вернее,  я-то нормально. Николай пострадавший. Но, он спит. Может, вы с ним поговорите, когда он проснется? Я мало, что могу сказать.
    - Мало, это тоже результат. Когда ничего,  плохо. Давай говорить будем.
    - Давайте, - обреченно произнесла Ольга, и снова села на стул.
    - Ну, вы пока разговаривайте, а я по делам пойду. – Светлана быстро вышла из кабинета. Мужчина сел за ее стол, и налив в ее чашку чай, быстро выпил. Ольга с удивлением посмотрела на него.
    - Жарко. Бегался полдня, мокрый весь, - пожаловался он. – Говори. Я писать буду. – Он достал из портфеля лист бумаги и ручку.
     - Простите, как к вам обращаться?
     - Бабай.
     - Как?! – весело изумилась Ольга.
     - Бабай меня зовут. Почему веселый такой стал? Мое имя хороший имя. Переводится, как старшой. Дед, отец. Я старшой из братавьев. Поэтому, Бабай.
     - Извините, я не хотела вас обидеть. Просто, это из детства. Меня бабушка пугала маленькую.  «Будешь плохо себя вести, придет бабай и заберет тебя».
    - Почему, пугал бабушка? Он говорил, что придет отец или дед и заберет тебя. Ты деда боялся?
     - Нет. – Ольга старалась сохранить серьезное выражение лица, но  у нее ничего не получалось. Этот Бабай был таким смешным. Маленький, толстый, краснощекий, с глазками буравчиками. Форменная рубашка буквально лопалась на его животе. И он так искренне не понимал, почему Ольга веселится.
     - Странный у тебя бабушка был. Ладно, давай говорить про бандит, который на вас напал.
    - Я никого не видела. Спала сзади, за занавеской. А когда началась стрельба, испугалась, и укрылась с головой. А когда машина начала гореть, я выскочила, но никого уже чужих, возле машины не было. Николай их видел. Только он может рассказать.
    - Плохо. Когда горячий след, брать надо. Потом, будет ветер в поле, так у вас говорят?
    - «Ищи ветра в поле». Так у нас говорят.
    - Правильно говорят. Ладно, ждать буду. – Он встал, и медленно направился к двери. Потом, остановился. – Правда, сказал, что  ты никого не видел?
     - Правду. 
    Дверь за Бабаем  закрылась. Ольга вдруг подумала, ей показалось, или Бабай вздохнул с облегчением, когда понял, что она не видела тех, кто на них напал?  А если он знает этих людей? А если он заодно с ними? Нет, просто показалось. Вероятнее всего, он просто испугался, что если она видела этих людей, то и они видели ее, поэтому постараются избавиться от свидетеля преступления. Николай без сознания, он не опасен. И, в крайнем случае, у его палаты можно поставить пост. А ее как охранять?  В любом случае, надо быстрее, уезжать отсюда.
     В кабинет заглянула Светлана.    - Ну, что, закончили уже?
     - Да.
     - Пошли?
     - Пойдемте.
    Они вышли из больницы, и Ольга задохнулась от зноя и горячего воздуха. Как тут можно жить, да еще и работать? Хотя, в больнице прохладно. Они шли буквально минут пять. Дом Светланы был на два хозяина. Ее половина была правая. Они поднялись на крыльцо и вошли в дом. Ольга перевела дух. Окна в доме тоже были закрыты, поэтому в комнатах было темно и относительно прохладно. Светлана включила свет.
     - Вы проходите в  комнату. Я  все покажу, и снова на работу побегу. Окна открывать не буду, чтоб не жарко было. У меня квартира не большая, но уютная. Комната, да кухня. А мне одной  больше и не надо. 
     - Это вам от работы жилье дали?
     - Нет, что вы! Муж у меня был. Русский. Завод здесь строил недалеко. Вот от него и осталась квартира.
     - А что с ним случилось? Умер?
     - Жив и здоров, слава Аллаху! Стройка закончилась, и любовь закончилась. Уехал он. Семья у него есть. Деток двое.
     - Так у вас гражданский брак был?
     - Почему, гражданский? Самый настоящий. По нашим обычаям. Он  в веру нашу перешел. Говорил, что ради любви на все готов. А у меня отец белорус, мама туркменка. Хорошо живут. Я тоже так хотела. Туркменские мужчины женщин сильно прижимают. Шагу без разрешения не ступишь, слова лишнего не скажешь.  А мои родители всю жизнь на равных живут. Уважают друг друга. Но у меня так не получилось.
     - А как узнали, что семья у него? Они приезжали к нему сюда?
     - Нет. Сам сказал, когда уезжал. Сказал, что в России, такой брак, как у нас с ним,  не действителен, поэтому никто мне не поверит, если буду претензии предъявлять. А какие претензии? Детей нет. Он не хотел. Говорил, что надо притереться друг к другу, немного пожить для себя. Были бы дети, я бы попробовала бороться за него, а так, зачем? Плохой человек оказался. Дом вот остался и за это спасибо. У нас-то наш брак считался действительным.
     Ольга не стала высказывать своего мнения, но скорее всего, никакой семьи у этого «мужа» не было. Просто, пожил в свое удовольствие, развлекся, и придумал, про жену и детей, чтобы не доставала. Ничего нового. Таких «браков» по миру не счесть. Ему даже название придумали «временный».  Приехал, там подженился, тут подженился. Никаких обязательств, никаких проблем. Жаль женщину. Видимо хорошая, добрая, спокойная. Вот взяла ее к себе на постой, не за деньги, просто по доброте душевной.
    - Ладно, побежала я. Через два часа приду, обедать будем. Тогда и поговорим побольше.  Вот полотенце, халат. Если хотите,  освежитесь. В холодильнике морс.
       Ольга осталась одна. Можно было перевести дух. Она прошлась по квартире. Нашла ванную комнату, вернее, душевую. Скинула платье, нижнее белье, достала свои вещи. Пусть разорванные, но все же, джинсы, да и футболку еще можно одевать, если привести в порядок. Быстро простирнула их. И встала сама под прохладные, освежающие струи воды. Стояла, пока не замерзла. Потом, растерлась полотенцем докрасна, накинула халат, и вернулась в кухню. В холодильнике стоял большой кувшин с морсом. Ольга налила стакан, и с удовольствием осушила его до дна. Морс был из красной смородины, с кислинкой. Есть не хотелось совсем. Поэтому, Ольга пошла в комнату, и, увидев диван, прилегла на него.
    Как хорошо! Вот так бы лежала, и лежала, не думая ни о чем, не заботясь ни о чем, не боясь ничего. Жаль, нельзя. Оставаться долго, здесь нельзя, это ясно. Весть о сгоревшем грузовике и двух спасенных, разнесется по округе со скоростью ветра. Николай им не нужен, хотя,    кто их знает? Живой свидетель. Но Николай в больнице, там врачи, сестры, охранник. А вот она – их цель. И у нее нет ни охраны, ни оружия, ни друзей. Значит, можно рассчитывать только на себя. Нет сил: ни думать, ни смотреть. Ольга закрыла глаза, и провалилась в темноту.

      Горы со снежными шапками устремлены в голубое чистое небо. Внизу у подножия горы течет быстрая река. Вода бьется о камни, и серебряными брызгами разлетается во все стороны. Она шумит громко, весело и бежит, бежит куда-то вдаль. Берег каменистый, но пологий. У воды стоят Амир Темур и Мирзо. Невдалеке сопровождающие Повелителя и стражники, которые держат коней под уздцы.
      Мирзо спрашивает:
     - Повелитель, а почему Бог един, а веры на земле разные? У индусов своя вера, у арабов своя, у христиан своя, у нас своя. Разве так может быть? И почему,  люди не просто верят в то, во что верят, а хотят чтобы,  и другие верили именно в то, во что верят они? И не просто хотят, а заставляют, насаждают с оружием в руках. Жгут, убивают. Почему Бог видит это, и ничего не делает? Почему, он не скажет всем, что он един, и все кровопролития и насилие не нужны?
    - Это не простой вопрос. Понимаешь, у каждого народа есть свои традиции, язык, уклад жизни, места почитания святынь. Это все создавалось, накапливалось  веками. Человек, это такое существо, которое не может жить без веры. Жизнь без веры, это жизнь в пустоте. А человек не терпит рядом  с собой пустого пространства. Он страшится его. Поэтому начинает создавать, строить храмы, мечети, специальные дома, где можно вознести свою просьбу, мольбу, попросить  очистить душу и тело от скверны, где можно скорбеть от утраты, и радоваться выпавшей на долю удаче, где можно получить успокоение. Ты знаешь, что на земле есть посланники Божьи. Аллах, Иисус, Будда и другие. Они являются разносчиками благой вести. Но на земле есть и посланники Сатаны, которые являются тоже разносчиками, но уже порочной, искаженной вести. Они ловко прячутся за лживые постулаты о добре и благости. Это как, если ты берешь урюк, засахаренный в сиропе,  а внутри его разложившийся червь.  С виду эта сладость красива, на первый вкус сладка, но стоит, укусить, и ты начнешь плеваться,  и содрогаться от гадливости и отвращения. Не каждый человек сможет сразу понять, кто есть кто. Кто настоящий посланник Бога, а кто нет. А ведь есть еще и другие, просто шарлатаны, юродивые, сумасшедшие, возомнившие себя посланниками Бога.  Так вот, кто из этих посланников первым приедет на пустынную, благодатную для возделывания почву, тот и уронит зерно веры, которая даст свои  всходы. Отсюда и Пророки, Мессии и прочие святые. Отсюда и разные вероисповедания. Но человек, не может верить сам по себе. Он хочет, чтобы и другие, были с ним заодно, тогда он уверен, спокоен, и счастлив. Все кто не со мной, тот против меня. А если, против, значит -  враг. А врага можно только уничтожить, взять в плен и заставить жить по твоему укладу, или переманить на свою сторону, обещая все блага мира. Вот отсюда и разные веры, и разные способы их укоренения, и искоренения противной веры. Чем моложе вера, тем она агрессивнее. Ей надо утвердиться  быстро, завевать свои позиции, уничтожить старое. Здесь главное, найти то, что позволит им доказать избранность Богом именно этой веры. Они доказывают, что только их вера истинна.
    - И что это может быть?
    - Многое. Вот смотри, ни у христиан, ни у мусульман ничего не сказано о бессмертии на земле. То есть, каждый человек смертен и живет на этой земле один лишь раз. Бессмертие обещано только истинным праведникам в Раю, в райских кущах. А тем, кто много грешил на этой земле, вечная мука и горение в Аду. Поэтому, многие и живут без Бога в душе. Стать святым на земле невозможно, только если ты не схимник и не юродивый. А если ты знаешь, что твоя участь вечно гореть в аду, то дальше можешь уже грешить, не думая о последствиях. Индусы же, верят в то, что каждый человек приходит на эту землю много раз. Но, приходит  в том обличие, которое заслужил своей настоящей жизнью. Хорошо жил, праведно, придешь снова человеком, станешь успешным, богатым. Много грешил, придешь тварью – шакалом или овцой для заклания, а может деревом безмолвным, не способным защитить себя от бурь и невзгод. Есть люди, отрицающие Бога совсем.
    - Как?! И Бог не карает их за это?
    - Это только ему ведомо. Но это люди, которые в чем-то очень сильно пострадали  на этой земле, обижены Богом, как они считают без вины. То есть, они жили праведно. Практически не грешил. И, вдруг, смерть близких, поражения, неудачи, бедность, несчастья.  Тогда они бунтуют, и начинают отрицать все и вся.
    - А как считаете Вы, люди бессмертны или смертны?
    - Есть смерть телесная, а есть духовная. Для тела не существует бессмертия, чтобы тебе не говорили о моем бессмертии и рецепте эликсира от старения, которым я  якобы владею. Все это не есть правда. А есть смерть духовная. Большинство людей смертны,  и  телесно и духовно. Но есть люди, которые смертны только телесно, а духовно они продолжают жить. Бывает недолго, бывает веками.
     - Это, как?
    - Ну, допустим, я умру, разве мои дети, внуки, не будут вспоминать обо мне, хоть изредка?
    - Конечно, будут.
    - А если будут, значит, я жив. Жив  в их памяти, разговорах, письменах. А герои, погибшие на поле брани. Разве мы забываем о них? Нет. Значит, они бессмертны.  А философы, поэты? А полководцы, Правители? Гай Юлий Цезарь, Александр Македонский, Чингисхан? Их буду помнить века. Значит, они живы. Живо то, чем они жили, и для чего жили. Если брать не отдельно взятого человека, а народ.  Наш народ, например. Разве целый народ может умереть? Он тоже бессмертен.
    - Но, народа не бывает без людей! Если смертны люди, то смертен и народ.
    - Нет, ты не прав. Да, народ состоит из людей, но народ еще объединяют общие обычаи, традиции, язык, интересы, место проживания. Могут исчезнуть с лица земли люди, но что-то из того, что я перечислил, останется. Останется в рукописях, в памяти, в камне (строениях).  Я ответил на твой вопрос?
    - Да, но не совсем.
    - Что, значит, не совсем?
    - А как же,  я?
    - Что, ты?
    - Я же была Мирзо, а стала Ольгой, значит, человек рождается и приходит на эту землю не один раз?

    «Раз, аз, з» - эхом отдалось в голове, и Ольга открыла глаза. Где-то рядом работала электрическая пила. – З-з-з-з-з. Ольга поморщилась. Звук напоминал работу бормашины у стоматолога. Что-то сны-ведения стали так часты, как никогда. В сутки чуть ли не по три – четыре раза. Так она скоро перепутает сон с явью. Она и так уже не сразу понимает, после пробуждения кто она и, где она в данный момент находится. Странно, впервые во сне, она поняла, что она не Мирзо, а Ольга. Жаль только, что вопрос-то она задала, а вот ответа получить не успела. Это уже закономерность. Как только она задает во сне какой-то вопрос о связи настоящего и прошлого, как тут же просыпается.
   Интересно, что пилят? Тут, вроде и деревьев-то нет. Так противно визжит. Выйти, посмотреть, что ли? В комнате полумрак, только сквозь щели пробиваются небольшие полоски света. Душно. Видимо, на улице совсем жарко. Сколько она проспала, интересно? Ольга подошла к окну, и, подставив руку к свету, посмотрела на часы. Ей, казалось, что она спала долго, но оказалось, что прошло всего лишь полчаса. Организм, видимо научился быстро восстанавливаться, так как голова была светлой, а тело, хоть и побаливало, но было отдохнувшим и полным сил. То, что ныли ссадины и царапины, это не в счет, это другое. Хотелось, есть, но искать еду  в чужом холодильнике было как-то неприлично. На столе стояла ваза с сухофруктами и орехами. Ольга взяла несколько штучек инжира, кураги, и начала медленно жевать. Открылась дверь, и в комнату влетела Светлана.
     - Ой, хорошо, что не спите.
     - А, что случилось? Что-то с Николаем? – испугалась Ольга.
     - Нет, с ним все нормально. Какие-то люди приехали, про вас спрашивают. С ними врач разговаривает, а я к вам побежала. Что-то не понравились мне они.
     - Почему?
     -  Они спросили про аварию. Потом, кто был в машине. Остались ли живые. Очень обрадовались, когда врач сказал, что с вами все в порядке, и вам даже не понадобилась врачебная помощь. Что Николай без сознания, их вообще не заинтересовало. Их только вы интересуете.
     - Они на черной BMV?
     - Да. Вы их знаете? Это ваши друзья? Вот и хорошо. Зря я получается, не сказала им о вас, и перепугалась?  Так я сбегаю за ними?
     - Нет. Не надо. – Остановила ее Ольга, - это не друзья. Вы правильно сделали, что пришли мне сказать. Это люди, которые ранили Николая, и сожгли машину.
     - Да, вы, что?! – ахнула Светлана. – Ой, как плохо! А наш главный-то все выболтал о вас. Таким людям свидетели не нужны. Что же делать? Может, мне вас к моим родителям отвезти? Отец у меня серьезный мужчина, женщину никогда в обиду не даст. Побудите у них, пока Николай не поправится.
     - Нет, спасибо. Зачем же мне вашим родителям неприятности создавать? Эти люди не перед чем не остановятся. Мне бы каким-то образом до Ашхабада добраться. Там город большой, можно переждать, затеряться.
    - У нас не затеряешься. Все люди на учете. Особенно иностранцы. Хотя…. У меня есть идея.
    - Какая? – Ольга с надеждой посмотрела на женщину.
    - У меня в столице подруга живет. О ней, кроме родителей никто не знает. Мы недавно познакомились, но как-то сразу сдружились. Она не откажет в помощи. Сейчас побегу к отцу, он вас отвезет. Мне уезжать нельзя, работа. Да и хватятся сразу. Слушай, Ты в этом платье такая смешная. Давай я тебе брюки дам и футболку.
    - Неудобно как-то.
    - Удобно. Ты мне платье оставишь.
    Светлана убежала. Ольга ожидая ее, подумала, как хорошо, что на земле еще не перевелись люди, которые не думая о своем благе, о проблемах, которые могут возникнуть, помогают другим. Помогают бескорыстно, не рассчитывая на благодарность, а просто от души и чистого сердца. Не смотря на то, что их предавали, обижали незаслуженно. Они не стали злыми, черствыми, закрытыми для чужих проблем, бездушными. Другая бы на месте Светланы, даже заморачиваться бы не стала, увидев людей, которые интересуются, ей, Ольгой. Рассказала бы, где она и забыла. А Светлана почувствовала что-то неладное и сразу прибежала, теперь вот, будет  напрягать: отца, подругу, чтобы помочь практически незнакомому человеку. Ольга в очередной раз подумала о том, что стала бы она вести себя так, в данной ситуации, будучи на месте Светланы, или нет? И с грустью поняла, что, наверное, не стала бы. До всех этих событий, которые происходят сейчас с ней, она была слишком эгоисткой, высокомерной, самовлюбленной одиночкой. Считала себя особенной, не такой как все. Она сама по себе, ей никто не нужен.
    - Готова? – Светлана влетела в дом, - пошли быстрее! На вот еще ветровку. Вечерами прохладно, а она мне мала. Растолстела за последнее время.
   Они вышли во двор, там, у крыльца, уже стояла вишневая «пятерка» Жигули. Ольга с облегчением увидела, что стекла у машины сильно тонированные. Она быстро забралась на заднее сидение, и прежде чем захлопнуть дверь, поблагодарила Светлану за помощь. Та замахала руками:
    - Не за что! Ехайте, отец адрес знает. А я побежала на работу, а то, как бы, не хватились.
    Ольга закрыла дверцу, и откинулась на спинку. Машина тронулась.  Ольга посмотрела на отца Светланы. На вид ему было лет пятьдесят, может чуть больше. Сочетание русых, выгоревших  волос и смуглого обветренного от солнечных лучей и ветра лица казалось неестественным.
     - Ну, беглянка, давайте, знакомиться будем. Меня зовут Андрей Леонидович. А вас как звать, величать? – на секунду повернул е ней лицо отец Светланы.
     - Ольга.
     - Понятно. Информация исчерпывающая.  И что с вами Ольга произошло? Дочь сказала, что вас хотят убить, и надо срочно везти вас к Соне. Давайте, рассказывайте, чтобы я был готов к неожиданностям и проблемам сразу, а не по мере их поступления.
    - Да, рассказывать особенно и нечего. Я поехала с дядей в рейс. Он дальнобойщик. По дороге нас остановили какие-то люди, видимо хотели ограбить. Тяжело ранили дядю, подожгли машину, а теперь, видимо бояться, что я как свидетель их преступления могу быть для них опасна, поэтому охотятся за мной.
     - А где были вы, когда они расправлялись  с вашим дядей, и жгли машину?
     - Пряталась в машине.
    - Откуда они тогда знают, что вы вообще там были?
    Ольга поняла, что этим Светиным папой надо быть настороже. Соображает он хорошо, и сразу же обнаружит нестыковки, если она запутается.
    - Я, думаю, они ничего обо мне и не знали. Они приехали в больницу, узнать, жив или нет водитель, которого привезли. Поинтересовались, у главного врача, не было ли кого-то еще в машине, а тот и сказал, что была девушка и с ней все хорошо. Больше я ничего не знаю.
    - А, что за груз вы везли?
    - Не знаю, я не интересовалась. Какое мне дело?
    - Странно. Если это грабители, то зачем жечь машину с грузом? Или они вначале выгрузили его?
    - Не знаю.
    - Ну, вы же были в машине? Значит, должны были слышать, как идет выгрузка.
    - Я очень испугалась. Плохо помню. Ничего не соображала.
    - Дело ясное, что дело темное. Может, в милицию заявите? Это же нельзя просто так оставлять. Они вас под охрану возьмут. А дядя поправится, и домой поедите вместе. Все равно, они обязаны такой случай расследовать. Ваша помощь может потребоваться.
    - Нет. Помощи от меня никакой. Я же их в лицо не видела, опознать никого не смогу. Дядя перед тем, как они напали, сказал, что машина черная ВМV обгоняет и перекрывает дорогу. Я лежала за занавеской дремала. Он велел спрятаться в тайник. Я спряталась.  Когда машина начала гореть, я выбралась. Вот все, что я знаю.
     - Ну, как хотите. Я отвезу, а там уже решайте, что и как дальше делать будите. Помощь потребуется, помогу.
     - Спасибо.
     - Вы откуда будите? Где живете?
     - В России.
     - Россия, понятие растяжимое. Или это секрет?
     - Да, нет, почему? Дядя в Новосибирске, я в Москве, учусь.
     - На кого учитесь?
    - На менеджера.
     - Это что за зверь такой?
     - Ну, офисный работник.
    - Ну, офисы  ведь разные. Я имею в виду вид деятельности. Кто-то продает, кто-то покупает, кто-то производит. И в офисе обычно каждый занимается своей работой. Юристы, экономисты, бухгалтера. Вы на кого учитесь?
    - У меня общий профиль.
    - Интересно, но непонятно. Это вроде партийных комсомольских работников, как раньше? Они чем-то занимались, но никто не мог сказать точно, чем. Руководили. Вот у них был общий профиль.
    - Не знаю, я не была комсомольским работником.
    - Замужем?
    - Нет.
    - С родителями живете?
    - Нет.
    - А родители-то живы?
    - Да.
    - Слушайте, вы интересная личность. Из вас ответы чуть ли не клещами приходится выдирать. Обычно девушки любят поболтать, и расскажут о себе даже то, о чем не спрашивал. Из вас хорошая партизанка получилась бы.
    - Почему, партизанка?
     - Ну, я по национальности белорус, а у нас в войну чуть ли не весь народ в партизанах был. Людей привыкли оценивать именно так: либо партизан, либо предатель. А у партизан рот должен быть на замке. Погибни, но секрета врагу не выдай.
    - Ну, какой же я тогда партизан? Секреты о том, где живу, где дядя живет, на кого учусь, уже выдала.
    Андрей Леонидович, рассмеялся:
    - Это все равно, что сказать - живу у дедушки на деревне.
    - А вы  на родине давно были?
    - В Белоруссии? Года два назад.
    - А, как сюда попали?
    - По распределению. Я ведь в Советском Союзе родился, вырос, образование получил. А распределение тогда после институтов, было по всему Союзу. Туркмения, это же романтика! Пески, пустыня, Азия. После наших лесов, дождей и холодов, в жару, казалось очень здорово. Приехал, влюбился, женился, и как-то привык. Куда ехать, зачем? Там уже все чужое, не то. Наверное, уже не смог бы там жить. Хотя, приезжать туда в гости люблю. У меня сестра в Минске живет. Не город, сказка. Чистота идеальная, зелень, фонтаны, цветы, прохлада. Большие проспекты, высотные дома. Люди со светлыми лицами. Колокола звонят.
    - Да, я слышала. Всем, кто был в Минске, очень нравится. Красивый город.
    - Красивый. Но я там неделю побуду, и хочется на простор. Солнца хочется. Еда другая, вода другая. Правильно говорят - каждому свое.
    - А не притесняют? Не требуют, чтобы уехали?
    - Да меня все уже здесь за своего держат. Столько лет живу. А потом, я язык знаю. Лицо задубело от солнца и ветра, мало чем от местных отличаюсь. А на голове шапка почти всегда. Все обычаи соблюдаю, не нарушаю. Нет, не притесняют. Здесь не любят тех, кто законы, обычаи нарушает, язык не знает, и знать не хочет, правила свои устанавливает.     Вот таких не любят. А у меня жена туркменка, дочь наполовину туркменка. А семья, это табу, святое. А потом, мелиораторы были нужны во все времена. Тем более, хорошие мелиораторы. Я, хороший. Говорю об этом без ложной скромности.
    Так они ехали, разговаривая всю дорогу до столицы. Правда, больше говорил Андрей Леонидович. Видимо, все же соскучился по языку, да и человек новый. Он рассказывал Ольге о своем детстве, юности, друзьях, дочери. Светлану он жалел, ругался, на   бывшего непутевого «мужа» дочери. Корил себя, что не смог разглядеть этого проходимца стразу. Хвалил дочку, жену, сыновей. Хвастался внуками.  Так незаметно они и доехали до города.  Ольга поблагодарила Всевышнего, что все прошло спокойно, никто не преследовал их, и может, ей все же удастся избежать смертельной опасности. Пусть на время, но все же.
    Ольга с интересом  начала смотреть  по сторонам. Город ей нравился. Уже начало темнеть, поэтому все улицы были ярко освещены. Дома светились голубым, желтым, розовым  цветами. Из-за этого выглядели празднично, нарядно и красиво. Народу на улицах было мало, машин тоже. Наверное, днем он не так красив, как вечером, но это неважно. Любая вещь при красивом освещении выглядит в несколько раз красивее, чем при ярком, солнечном.
    - А почему народу так мало на улицах?
    - Вечер. – Коротко отозвался Андрей Леонидович.
    - И, что?
    - Вечером, настоящий мусульманин находится дома, в семье. Это время общения, разговоров, обсуждений насущных проблем. У нас с моралью строго. В свое время Туркменбаши за отношения мужчин вне семьи, то есть за любовницу, мог посадить и в тюрьму.
     - Да, бросьте! – рассмеялась Ольга, - за это не сажают.
    - Еще как сажают. Были такие прецеденты. Он чуть министра не посадил. Правда, предложил выбор: либо тот идет к семье, и больше о любовнице не вспоминает, либо  в тюрьму.
     - И, что министр выбрал?
     - Домашнее чаепитие, конечно, - рассмеялся в ответ Андрей Леонидович. – И с воровством здесь строго. Могут и руку отрубить, и палками наказать.
    - Как это?
    - По шариату. Провинившегося, подвешивают за ноги, вниз головой на дерево и бьют палками.
    - Это какое-то средневековье.
    - Зато воровства нет. Здесь не воруют информационные книги от телефонов автоматов, не ломают аппараты и часы, не бьют фонари и витрины. Сами увидите. У нас нет платы за проезд в автобусе, мы не платим за коммунальные услуги, свет. Бензин у нас стоит сущие копейки.
    - А, почему?
    - Потому, что деньги за нефть и газ идут в государственную казну, а не в личный карман. У нас, конечно, есть свои минусы, но и плюсов много.
    - А минусы, какие?
    - Страна закрыта для всех, практически. Надзор спец. служб очень силен. Пенсий нет.
    - А как же старики живут? На что?
    - А дети на что? Стариков должны содержать дети. Вначале родители детей, а потом наоборот. Я считаю, что это правильно. Иначе нет связи между поколениями, уважения, любви, родства. В России, в Белоруссии,  как? Родители вырастили, выучили детей, те уехали и забыли о них. В лучшем случае открытку раз в год пришлют. Вот старики и выживают, как могут. Дома престарелых переполнены. Детские дома переполнены. А у нас на всю страну один детский дом, и тот как дворец. Там живут дети,  у которых вообще родственников нет. И то, они  там временно живут, пока их кто-то в семью не заберет. А домов престарелых вообще нет. Стариков, если детей нет, племянники, семьи сестер, братье содержат.
     - Здорово.
     - Приехали.
     Ольга поглядела в окно. Они остановились у трехэтажного дома, постройки где-то шестидесятых годов прошлого века. Дом, как и все остальные дома,  сиял  всеми огнями подсветки.
     - Выходим. Сейчас я вас Соне представлю и назад.
     - Вы в ночь домой поедите? – изумилась Ольга.
     - Конечно. Меня дома ждут. Завтра утром на работу. Да и не люблю я в чужом доме ночевать. Уснуть не могу.
    - Ой, извините, я вам столько хлопот доставила. Это вы за полночь назад вернетесь.
    - Ничего, меньше спишь, дольше живешь.
    - Это как это? – удивилась Ольга.
    - Ну, мы же живем, пока бодрствуем, так же? Когда мы спим, мы вроде тоже живем, но в другом измерении, а где никто не знает.  А некоторые, которые снов не видят, вообще улетают в черную дыру. Поэтому, говорят, «провалился» в сон. Закрыл глаза и черная ночь. Так вот, чем меньше спишь, тем больше живешь в реальной жизни. Так?
     - Точно. Я как то об этом не думала никогда.
     - Ну, вот, так, что не переживайте, вы мне можно сказать, жизнь продлили.
     Они вышли из машины, и подошли к парадному входу в дом. Двери были деревянными, рассохшимися от солнца и жары, и не имели никакого замка. Ольга дернула за ручку, и дверь заскрипела жалобно и как-то обреченно. Ольге даже почудилось в ее скрипе: «ходят тут всякие, не дают покоя. Только думала отдохнуть. Целый день мною хлопали. Кто на работу, кто в школу, кто в магазин. Жара, суховей, а я ведь старая уже, вся в морщинах, ранах, заплатках. Вечер, думала отдохнуть, поспать, так нет, снова дергают».
    - Что делать? Надо.
    - Что вы сказали? – посмотрел на нее Андрей Леонидович.
    - Да, нет, это я так. Сама с собою. А почему домофона на двери нет или кодового замка? И дверь не железная.
    - А, зачем?
    - Ну, чтоб чужие не входили, не пакостили.
    - Я же вам говорил, у нас спокойно. А железная дверь здесь при температуре за 60 градусов? Попробуйте до нее дотронуться, что будет?
    - Ну, да, я не подумала. В России раньше тоже на дверях замков не было, я еще это застала. Потом пришла перестройка, а вместе с ней разбои, бандитизм. Вот народ и забаррикадировался. А, на счет спокойствия, так как вы объясните тогда то, что случилось со мной и с дядей? Это не просто бандитизм, а полный беспредел. Так, что не так уж все и спокойно и хорошо в вашем «королевстве».
    - Вы, правы. Все в этой жизни не постоянно. Все течет, все меняется. И у нас тоже. Там, где нет жесткого контроля, диктатуры, там царит беспредел. А со смертью Туркменбаши, все в этой стране стало меняться и многое не в лучшую сторону. Ну, это отдельная тема дискуссии.
    Они поднялись на третий этаж, и позвонили в правую от входа дверь. На площадке было три квартиры. Дверь открылась, и в проеме показалась пухленькая, миловидная женщина, средних лет. Увидев Андрея Леонидовича, она всплеснула руками:
    - Ой, какие гости у меня нынче! Радость-то, какая! А где Светочка? – Она попыталась заглянуть за спины.
    - А, она до вас не дозвонилась, разве? – удивился Андрей Леонидович.
    - Нет. Да, я пришла домой, только минут десять назад. Да, что же мы стоим-то? – спохватилась она, - заходите, не стесняйтесь, заходите.
    Они вошли в небольшую квадратную прихожую, метров четырех.
       - Проходите в комнату. Налево, пожалуйста.
       Они вошли в комнату тоже не отличавшуюся большими габаритами. В ней было метров двенадцать от силы. В комнате было чисто, прохладно и пусто. На полу лежал большой ковер. Справа в  углу стояла маленькая низкая тахта, на которой лежали три подушки. У окна стоял платяной шкаф, два стула, небольшой стол, на нем телевизор. Вот и все, что увидела Ольга. Интересно, подумала она, как они будут садиться трое на два стула.
    - Вы пока присаживайтесь, я сейчас на кухне стол соберу. Вы ведь с дороги, надо покушать. Можете пока телевизор посмотреть. – Она быстро выбежала из комнаты.
    Ольга покачала головой, - неудобно, человек нас не ждал. Может, в магазин сходить, купить что-то из еды?
    - Не надо,- замахал руками Андрей Леонидович, - не обижайте Соню. У нас гость, это самый дорогой человек. Его угощают, развлекают. Все, что в доме есть самого лучшего – все гостю. А, человек, который приходит в дом со своей едой, как бы, не доверяет, хозяину. Сомневается в его радушии и искренности. Это очень большая обида.
     - Извините, я не знала. А, Соня, она, кто?
     - Хорошая женщина и хороший человек.
     - А это два разных понятия?- подколола его Ольга.
     - Конечно, - невозмутимо отозвался Андрей Леонидович. – Хорошая женщина, это  в первую очередь хорошая  хозяйка. А хороший человек, это значит, порядочный, добрый, внимательный, на которого можно положиться. Вот Соня, это два в одном флаконе, как в рекламе говорят. По национальности она молдаванка. Вышла замуж за военного, он потом ее бросил, уехал, а она так тут и осталась жить.  Она с моей дочкой подруги по несчастью. Непорядочные мужики им достались.
     - А дети у нее есть?
     - Есть. Сын. Но мальчишка восемь классов в прошлом году закончил, и уехал к отцу в Россию жить, и учиться.
     -  Сколько же ей лет?
     - Тридцать пять, по-моему. – Он это сказал как-то смущенно, и отвел глаза. У Ольги мелькнула мысль, что Светланин папа не совсем по-отцовски относиться к подружке дочери.
    В комнату быстрым шагом вошла раскрасневшаяся Соня. Ольга принялась рассматривать ее уже внимательнее. У Сони было круглое лицо, на котором сияли глаза смородинки. Пухлые губы. Чуть вздернутый носик. Вьющиеся каштановые волосы, собранные в пучок. Она была чуть полновата, но это не портило ее, а наоборот придавало  очарования общей картине и какой-то теплоты. Она успела переодеться, и сейчас на ней вместо халата, было надето бархатное коричневого цвета платье с вышивкой на груди.
     Соня улыбнулась, и на левой щеке появилась ямочка. Она сделала приглашающий жест, в сторону кухни.
     - Пожалуйте к столу, гости дорогие.
     Кухня тоже была крошечной, но, по крайней мере, в ней было три табуретки. В углу шкаф для посуды, плита, мойка, вот и все, что могло вместиться в это пространство. Ольга села спиной к окну, Андрей Леонидович лицом. На столе стояла миска с овощным салатом, свежей зеленью, на большом блюде лежали жаренные пирожки, в глубокой миске небольшие куски мяса, в тарелках дымился суп. Ольга сглотнула слюну. Запах от всей этой еды шел просто изумительный.
    - Кушайте, пожалуйста, - улыбнулась Соня.
    - А, может, мы сначала познакомимся? – улыбнулась ей в ответ Ольга, - и расскажем с чем и зачем мы к вам приехали?
    - Это успеется, - мягко остановила ее Соня, - голодный гость, сердитый гость. Вначале еда, а потом разговоры.
    - Правильно, Соня, - закивал головой Андрей Леонидович.
   Ольга не стала спорить. Нет, так нет. Она заметила интересную особенность, путешествуя по странам и городам. Люди, будь они хоть какой национальности: русские, белорусы, молдаване, украинцы, не важно,  ведут себя  так, как положено себя вести именно в этой стране,  где они живут в данный момент. Они, видимо, спустя какое-то время даже не замечают этого. И только в Москве каждый ведет себя так, как привык вести себя дома. И вообще Москва это маленький Советский Союз.
    - Оля, с вас сейчас познакомлю с туркменской национальной кухней. Соня прекрасно готовит, вы получите удовольствие от еды, я вам гарантирую. Вы знаете, что это такое? – он показал на суп.
    - Суп какой-то. Видимо из баранины, по запаху.
    - Правильно. Это гороховый суп, он называется Кайнатма. Готовится он из жирной грудинки баранины. Баранина обязательно должна быть на косточке. Мясо заливают холодной водой,  добавляют лук, и ставят на огонь. Когда вода закипит, кладут горох, и варят, пока горох не разварится. Потом добавляют картофель, помидоры, специи. Лавровый лист, обязательно. И суп готов. Его лучше всего есть  именно с этими пирожками.
    - А с чем они? – поинтересовалась Ольга.
    - Это луковые пирожки. Ели раньше такие?
    - Нет, - покачала головой Ольга, - вернее ела, но не чисто луковые, а яйцо и лук.
    - Это совсем не то. Здесь тесто не дрожжевое. Он замешивается как для лапши. А фарш делают из зеленого лука, укропа, петрушки. Все это мелко рубят, а потом добавляют топленое масло. И жарят все это во фритюре. Попробуйте и вы влюбитесь в эту еду, этот вкус навсегда.
    - Вы любите готовить? Вы рассказываете об этом с таким знанием дела.
     - Нет, я не готовлю, я люблю наблюдать за процессом приготовления пищи. Это очень интересно, а главное, повышает аппетит, - он рассмеялся. – Все рассказываю о последнем блюде, и приступаем к трапезе. Вот это мясо в глубокой тарелке называется Говурма. Это блюдо есть в каждом туркменском доме всегда. Его готовят впрок. Для гостей, для приготовления различных блюд. Это типа русской тушенки, только домашней. Мясо  режут мелкими кусочками и жарят в сале того же животного со специями. После чего, его можно есть как в холодном виде, так и в горячем. Ну, о салате я ничего говорить не буду. Тут и так все ясно. Приятного аппетита.
    - Спасибо.
    Все дружно принялись за еду. Хозяйка ела не меньше, из чего Ольга поняла, что до их прихода она не ужинала. Все было действительно настолько вкусным, что даже после того, как желудок недвусмысленным образом сообщил, что полон, Ольга все - таки, съела еще один пирожок. Да, уж, кулинаркой Соня действительно была хорошей. Ольга ни за что, не стала бы, готовить столько еды, да к тому же разнообразной, для себя одной. А Соня ведь не знала, что у нее будут гости. Хотя, может, у нее гости каждый день. Есть такие люди, которые не могут быть одни, и есть одни. Гостей не хотелось. Сказывались усталость, стресс. Хотелось лечь, вытянуть ноги, закрыть глаза и не думать ни о чем. Думать надо на свежую голову, а свежая голова бывает только на рассвете, после хорошего, глубокого сна.
    - Спасибо, хозяюшка, - поблагодарил Соню Андрей Леонидович, вставая из-за стола. – Мне пора, а  вы тут разговаривайте.
     - Как, вы уже уезжаете? –  кинула на него быстрый взгляд Соня.
     - Да, к сожалению. Работа.
     - Я вас провожу, - засуетилась Соня. 
     - Андрей Леонидович, - остановила его Ольга, - погодите. Можно вас на пару слов?
     - Конечно.
    Они вышли в прихожую. Соня осталась убирать со стола.
    - Вы Соне обо мне скажите, хоть что-нибудь. А, то, привезли, ничего не объяснили, и уезжаете. Я города не знаю. Скоро ночь на дворе.
    - Оленька, не волнуйтесь, я сейчас все про вас скажу.  И потом, Соня, такая девочка, она никогда человека не выгонит из дому. Сама на улице останется, а человеку пристанище даст. У нее просто золотое сердце. Таких людей по пальцам можно сосчитать.
    В дверях появилась Соня, и смущенно произнесла, - Ой, ну вы уж скажете Андрей Леонидович. Меня даже в краску бросило. Неудобно.
     - Удобно, удобно, - возразил тот, - пойдемте. Я сейчас вам вкратце картину обрисую по Ольгиной ситуации, и поеду. А утречком позвоню, узнаю, как у вас дела.
    Они вышли. Ольга осталась одна. От нечего делать, она подошла к окну, и увидела внизу Соню и Андрея Леонидовича. Он, что-то говорил ей, она кивала в ответ. Потом замотала головой, и засмеялась. Он, видимо о чем-то попросил, но она снова замотала головой. Он развел руками, потом  огляделся по сторонам, поднял голову вверх. Ольга резко присела. Она сделала это на автомате, сама не зная почему. Видимо, чтобы не подумали, что она подглядывает за ними.
    Чуть спустя,  Ольга осторожно переместилась,  и встала за штору. Все предыдущие дни, научили ее быть подозрительной и осторожной. Чуть-чуть приоткрыв штору, Ольга увидела, что Андрей Леонидович, что-то достал из портфеля, и протянул Соне. Та быстро берет, и кладет в карман наброшенной на плечи кофты.  Сверток небольшой. Интересно, думает Ольга, что там может быть?  Почему, это надо прятать?  Хотя, почему прятать? Просто положила в карман. Так, а это уже совсем интересно. Соня встает на цыпочки, и, обняв Андрея Леонидовича за шею, крепко целует в губы. 
      Значит, она не ошиблась, считая, что между этими двумя людьми не просто хорошие отношения, а близкие отношения. Вот тебе и крепкая семья, отношениям которой завидует дочь Светлана. Обидно.
     Неужели на свете нет семей, в которых не было бы обмана и измен? А, главное, неужели совсем перевелись  порядочные женщины? Ведь  они приходят   в семью подругами жен, дочерей, их принимают, верят им, а они, не смотря на это,   заводят любовные отношения с мужьями и отцами подруг. Светлана считает Соню лучшей подругой, бескорыстной, доброй, честной, а та крутит любовь  с ее отцом. Какая гадость! «Какая гадость эта ваша заливная рыба!», вспомнились слова из фильма Рязанова. Нет, Соню даже  с какой-то стороны можно понять. Одинокая женщина, среднего возраста. Ей хочется, чтобы ее кто-то любил, кто-то восхищался ей, желал ее. А Андрей Леонидович?  Захотелось новизны? Острых ощущений? Почувствовать себя молодым и полным сил?
     Хлопнула входная дверь. Ольга быстро села на тахту, и вязла лежавший на ней журнал.
     - Не заскучала? Давай на ты? Я не люблю выкать. Пожилым еще понятно, а мы с тобой по возрасту не сильно далеко друг от друга ушли.
    - Давай, - согласилась Ольга. – А сколько тебе лет, если не секрет?
    - Тридцать. А тебе?
    - Немного меньше.
    Ольга удивилась. Андрей Леонидович сказал, что Соне тридцать пять, и у нее взрослый сын. Зачем скрывать свой возраст? Ольга же не мужчина, какое ей дело, сколько Соне лет? Может из-за полноты, может из-за смуглого от солнца лица, но Соня выглядела именно на тридцать пять, или чуть больше.
     - Ну, мне Андрей Леонидович в общих чертах обрисовал твою проблему. Не бойся, они тебя не найдут. Сегодня у меня переночуешь, а завтра утром я тебя в другое место отведу. Спрячем концы в воду, - она засмеялась как-то резко и не очень приятно. – Пусть ныряют.
     Ольга удивилась той метаморфозе, которая произошла с Соней. При Андрее Леонидовиче она была тихой, спокойной, мягкой. Такой домашней кошечкой. А сейчас перед Ольгой стояла раскованная, уверенная в себе женщина, с налетом вульгарности  на лице. И эта женщина была неприятна.
     - В какое место?
     - Да, какая тебе разница? Я так поняла, что города ты не знаешь, поэтому чего тебе объяснять? Скучно там тебе не будет, обещаю. Не заметишь, как время пролетит. А родственник твой оклемается, мы решим, как вас домой вернуть. А, может, ты и не захочешь возвращаться.
    Последние слова не понравились Ольге совсем, но она не показала виду.
    - Хорошо. Тогда, я, если можно, легла бы спать. Устала что-то очень.
    - Давай, ложись, конечно. Я сейчас постелю, а мне еще немного поработать надо, и выйти на минутку по делам. Так, что не пугайся. Никто тебя здесь не тронет. Спи. Выпить хочешь? Расслабишься, спать будешь лучше.
    - Нет, спасибо. Я не пью.
    - Почему? Больная что ли?
    - Нет. Просто не люблю.
    - Много в жизни теряешь. А я люблю иногда это дело. Для сосудов хорошо и нервной системы. Ты чего такая? А, поняла! – рассмеялась Соня, - это я при Андрее такая мягкая, послушная, восточная женщина. Готовлю, улыбаюсь, восхищаюсь. К слову, готовить я действительно люблю, потому, что люблю вкусно поесть. Он просто млеет при виде меня. А я еще не решила, нужен он мне или нет. Староват, да и трусоват. И хочется ему и колется. Дальше поцелуев пока не пошло. Но это мне решать. Как захочу, так и будет.
    - Но, у него же, семья, жена. Его дочь твоя подруга.
    - И, что? В любви каждый сам за себя. Я еще буду думать о его старухе. Она попользовалась, теперь пусть другим даст. Хорошего помаленьку. Да, ладно, что ты–то расстраиваешься? Тебе какое дело? Или он тебе тоже приглянулся? 
    - Зачем ты так? Просто не люблю непорядочности в отношениях между людьми.
    - Ну и не люби, это твое дело. А в чужой монастырь со своим уставом не лезь.
     Ольга поняла, что еще немного,  они поссорятся, и что потом? Действительно, что это она так разошлась? Какое ей дело до моральной чистоплотности этих людей. Они помогают ей, и за это им большое спасибо. А в любовных отношениях они сами разберутся, не маленькие. Да, Соня еще та штучка. Держит Андрея Леонидовича, как запасной вариант, поэтому и со Светой видимо дружит. А тот, не понимает этого, и принимает все за чистую монету.
   Любви все возрасты покорны! Да уж, скорее  глупости и любовному затмению они покорны. От любви человек глупеет в любом возрасте. На глазах шоры, в голове туман, в крови отрава. Бери, делай с ним что хочешь. Со временем шоры спадают, туман развевается, но поздно. Поезд под названием «прошлая жизнь» уже ушел. Бывает, кто-то догоняет этот поезд, и успевает прыгнуть на подножку, но либо место в купе уже оказывается занятым, либо оказывается, что этот поезд другой и идет не в том направлении, которое он помнил раньше.
    - Извини, ты права.
    - Вот и ладушки, - обрадовалась Соня, - страсть не люблю ругаться. Ложись спать. Завтра утром поговорим.
    Ольга легла на постеленной тахте. Светлана выключила свет, и вышла, закрыв за собой дверь. Ольга закрыла глаза, но уснуть не смогла.  Ей не дает покоя вопрос: что же Соня взяла  у Андрея Леонидовича? Почему на улице, а не при ней, Ольге? Что там в пакете?  Как же узнать? Она сама не может понять, почему ей так важно увидеть то, что находится сейчас у Сони в кармане кофты. И куда интересно она собралась ее переправлять? Зачем? Если эти люди выйдут через Светлану на Соню, то какая разница здесь она будет или в другом месте? Соня же будет знать это место. А им, если захотят «развязать» ей язык ничего не стоит. Тем более, что она, Ольга не собирается никуда переходить. У нее свои планы. Ей главное, ночь где-то переждать, а утром ее здесь уже не должно быть.
     Хлопнула дверь. В замке завозился ключ. Значит, Соня ушла. Она говорила, что ей куда-то надо отойти. Так, а зачем она ее закрыла!  Нет, правильно, она же считает, что гостья спит, не бросишь же квартиру открытой.
    Ольга быстро встала, и подошла к окну. Она увидела, как Соня вышла из подъезда, и быстро направилась к машине, которая стояла чуть дальше, под большим раскидистым деревом. Дверца машины открылась,  и Соня быстро юркнула внутрь.  Ольга ждала, что машина  поедет, но нет. Машина осталась стоять на месте. Интересно. Может, у нее просто свидание? Квартира ведь занята. Нет, не проходит. Если Соня не знала, что к ней приедут гости, то почему назначила свидание в машине, а не дома? Хотя, может, хочет избежать сплетен и пересудов? Нет, тоже не похоже. Она женщина свободная, чего ей бояться? И потом, в дом-то мало ли кто заходит,  и к кому заходит, а машина всегда привлекает внимание.
    Ольга, вдруг подумала о том, что Соня садилась в машину без кофты, в которой провожала Андрея Леонидовича. Любопытство, это порок, но не в ее случае, когда опасность со всех сторон. Ольга быстро вышла в прихожую, и огляделась по сторонам. Кофты нет. Она зашла на кухню. Кофта висела на спинке стула. Левый карман был оттопырен. Ольга осторожно вытащила  содержимое кармана. Это  были фотографии. Глянув на них, Ольга оцепенела. Это были ее фотографии! Снимки моментальные, сделанные фотоаппаратом, который выдает их сразу.    Фото сделаны, в доме у Светланы. Фотографии, что называется в профиль и  анфас. Правда, в спящем виде.  И фотокопия ее паспорта.  Значит, она еще и копалась в ее сумке? Интересно, зачем? Вот это попала! Из огня, да в полымя. Интересно, они из тех, кто ее преследует, или им надо от нее, Ольги, что-то другое? В любом случае надо быстро «делать ноги».  Как? Ведь Соня ее закрыла!
     Ольга забрала фотографии,  подбежала к двери, и подергала ее. Безрезультатно. Дверь была заперта на ключ. Ольга лихорадочно начала искать  запасной. Он должен быть. Обязательно должен. В каждом доме есть запасные ключи на всякий случай. Она заставила себя успокоиться, и вспомнить, где у нее дома лежат такие ключи. Либо в серванте, где посуда, фужеры, рюмки. Либо в прихожей в тумбочке, на тумбочке, либо наверху шкафа, где шарфы и шапки.
     Быстро осмотрев прихожую, Ольга ничего не нашла. В комнате серванта нет, в бельевой шкаф, ключ прятать Соня вряд ли будет. Остается кухня. Хорошо, что окна кухни выходят в другую сторону. Видимо квартира угловая. Открыв дверцы шкафа, Ольга сразу же на большом блюде увидела связку ключей. Схватив их, она забежала в комнату, взяла сумку, и побежала к выходу, но тут же остановилась. Бежать в халате, ночью? Она быстро открыла платяной шкаф, и с облегчением увидела в нем джинсы и футболки. Натянув на себя одежду, она побежала к двери. Джинсы были велики, и их все время приходилось придерживать рукой, но это были мелочи, на которые не стоило отвлекаться.
     Первый же ключ на связке подошел к замку. Быстро выскочив на площадку, она закрыла дверь, и побежала вниз. План у нее был такой. Она подождет, когда Соня войдет в подъезд и начнет подниматься наверх, а  машина уедет, после чего  выйдет на улицу. Ну а дальше, как получится. Главное уйти подальше от этого дома и этих людей.  Она только успела забраться под лестницу, как хлопнула дверь и в подъезд вошли люди. Соня вошла не одна. Они тихо разговаривали. Говорили на  русском языке. Ольга затаила дыхание. Разговор шел между мужчиной и женщиной.
     - Значит, договорились? – спросил мужчина.
     Соня:
     - Договорились. Не волнуйся, она такая лохушка. Ни о чем  не подозревает. Спать завалилась. Будет дрыхнуть до утра. Знаешь, мне Андрей что-то перестает нравиться. Начал вопросы задавать. Зачем  дочь просила передать  фотографии этой девушки и паспортные данные.  И, что он  уже  привозил ко мне девушку  по просьбе дочери совсем недавно. И еще одну видел  у меня, когда приезжал в прошлый раз. Помнишь, привозил от Светки ампулы?
       - А ты, что?
       - А, что, я?  Я сказала, что мы, помогаем им устроиться на работу в богатые дома. Нянями, гувернантками, домработницами. Делаем благое дело.  Да и на всякий случай, ведь в дом человека неизвестного пускаю. Что я еще скажу?
        - Сказала бы, пусть у доченьки узнает.
        - Ты, что? Ты бы видел, какая я белая и пушистая при нем.
      - Ну, он успокоился, после твоего объяснения?
      - Ну, еще немного поканючил про эту девицу. Рассказывал, как девочка пострадала. Сколько натерпелась, бедная. Дядя при смерти, она в чужой стране, языка не знает, обычаев не знает. Без денег. Бандиты за ней охотятся.
      Мужчина сердито:
      - Погоди! Какие бандиты? Ты об этом не говорила.
      Соня успокаивающе:
      - Да, ничего особенного, успокойся. Дядя ее дальнобойщик. По дороге их грабанули, машину сожгли, дядю вырубили. Но он живучим оказался. Пока в коме лежит, Богу душу еще не отдал. А девку, они проморгали. Вот теперь и хотят концы обрубить. Ищут ее.
      - Надо навести справки, кто такие? Не попасть бы с ней под прицел какой-нибудь группировки. Ладно, я этим займусь. Поможем браткам. Могут о ней забыть, как о страшном сне. А с Андреем будь ласковее. Он пока нам нужен. Пора уже и в койку, хватит мужика динамить.  А то, сорвется с крючка.  Смотри, башку откручу.
      Соня брезгливо:
      - Как он мне надоел, старый козел! Если бы не  ты, я бы его давно послала куда подальше. Выпрыгиваю перед ним, изображаю святую невинность. Смотрит на меня, как кот на сметану и слюни пускает.
      - Терпи. Ты же знаешь, через Светку все идет,  и товар и девки. Ей  сожитель поставляет этих дур, и таблетки с ампулами от нее получаем. А  как ей это все переправлять, если не через отца? Он даже не знает, что тебе передает. Дочка его втемную использует. Он же у власти на  хорошем счету, его никогда не проверяют.  А он ездит сюда с удовольствием, и без расспросов, потому что к тебе неровно дышит. Оттолкнешь его, кто будет возить? Так, что ублажай его по полной. Хочет в койку, значит пойдешь в койку. Поняла?
      - Поняла. Только вот на этот раз в пакет он заглянул, и про девочек спрашивал.
      - Тогда, иди.  Я подумаю об этом. А завтра я подъеду к одиннадцати и заберу ее у тебя. Девочка интересная, я успел разглядеть. Думаю, будет пользоваться спросом у клиентов. В ней есть что-то такое, интригующее. Восточная кровь в ней течет без сомнения. Слушай, ты говоришь, она спит?
      - Ну, да.
      - Я поднимусь к тебе. Хочу на нее глянуть.
       - Зачем?
       - Ты когда уяснишь, что вопросы задаю только я! Пошли.
      Они стали  подниматься наверх. Ольга поняла, что промедление смерти подобно. Она быстро выскочила из своего укрытия, открыла входную дверь, и выглянула на улицу. Ее интересовало, остался ли кто в машине, и нет ли людей рядом с домом. Но двор был пуст, а машина смотрела на нее темными стеклами. Путь был свободен. Она выбежала на улицу, и почему-то побежала к машине. Она сама не знала, почему бежит не от дома, а именно сюда, но бежала. Дернув ручку, она с удивлением обнаружила, что машина не закрыта. Мало того, ключ зажигания был в замке. Мелькает мысль: - хорошо жить в стране, в которой не воруют. Извините,  но у меня нет другого выхода. 
      Она быстро села за руль, завела машину, и сорвалась с места. Она не знала, что это было? Интуиция? Проведение? Главное, что она ехала. Неважно куда, лишь бы  подальше отсюда.
    Из разговора она поняла, что ее собирались отвезти в бордель. Вот тебе и Светлана, заботливая, добрая, предоставившая ей свой дом для отдыха. Вот тебе и Соня, мягкая, женственная, уютная, предоставившая ей свой дом для укрытия. Видимо она, Ольга совсем не разбирается в людях.  Светлана ей так понравилась. Да и Соня вначале тоже. Бедные, одинокие женщины, брошенные мужьями. Как же! Колян и предостерегал от этого, а она не верила, отмахнулась от его слов.
     Хотя, кто она такая, чтобы осуждать их? Каждый живет, как может и выкручивается в этой жизни, как может. Обе не замужем, надежда только на себя. Поэтому «не судите, да не судимы будите». Хотя, обидно. Светлана ей так понравилась и ее отец тоже.
     Она ехала по ярко освещенному городу, который казался вымершим. Ни людей,  ни машин. Светло, как днем, и никого. С одной стороны это хорошо, никто не мешает. С другой, плохо. Обнаружить ее, если эти двое заявят об угоне машины, не проблема. Ей еще не хватало в тюрьму угодить для полного счастья. Хотя, наверное, это все же лучше, чем бордель. Оттуда, хотя бы выйти можно, пусть через какой-то срок, но выйти. А из борделя одна дорога, в никуда.
    И тут она вспомнила, о чем ей рассказывал Максим и Гульбахар. В Туркмении за воровство отрубают руку, или бьют палками, подвешивая на перекладине вниз ногами. А она украла машину! Теперь понятно, почему она побежала от дома к машине. Подсознание помнило об этом разговоре, а память забыла. То есть, если люди в городе не воруют, то зачем закрывать машину и забирать ключ? В России до перестройки в селах было так же. Люди, уходя из дома, никогда не закрывали его. Просто набрасывали щеколду. Делали это не из-за угрозы наказания, а просто особо тащить из дома было нечего, и люди были другие. Более порядочные, что ли? Здесь мотивы другие, страх перед наказанием. Но воровства-то нет! Да, надо  решать,  бросать машину где-то недалеко от отеля, который может быть встретится по пути, или ехать за город. Там переждать ночь, а утром на попутке отправиться в Старый город. Нет, за город ехать нельзя.  В городе все же кругом дома, а в них люди. Покричать хотя бы можно, если что. А за городом кричать будет незачем и некому. А с воровством, она как-нибудь разберется, когда в этом возникнет необходимость. Придумает что-нибудь.
    Она  ехала уже минут пять-семь, но, ни одного отеля по пути не встретила. И тут она снова вспомнила, о том, что рассказывал ей Максим. Он говорил, что Туркменбаши дал распоряжение  построить  целых сорок отелей  вдоль дороги Жизни.  Даже вроде сам утверждал проекты. Это где-то на окраине, ближе к горам. Горы, виднелись справа, значит надо ехать туда.  Минут через десять она выехала на трассу, напоминающую кольцевую дорогу. Проехав буквально метров триста, она увидела справа первый Отель, потом, второй, третий. Максим был прав. Теперь надо выбрать один из них. Но теперь встал вопрос, что делать с машиной. Если бросить рядом, то они поймут, что она где-то здесь, и найдут ее.  Если подъехать на ней прямо к отелю, а машина уже в розыске, тоже приятного мало. Что остается?  Вернуться в город, оставить машину там, и вернуться сюда. Да, в этом случае к утру, может, она и доберется. В Москве это была бы не проблема. Отъехала подальше, машину бросила, поймала такси, и все. А здесь за все время ей навстречу встретились всего лишь две машины.  Так она ехала, и ехала, думая, рассуждая сама с собой, анализируя, пока не увидела указатель на Куня-Ургенч. Руки сами включили поворотник.
    Значит, судьба, подумала Ольга. Будь, что будет. Как ни странно, дорога была замечательная. Ровная, без заплаток, рытвин, ухабов. Она ехала, как по стеклу. Освещение, хоть и слабое, но тоже присутствовало. Ольга повеселела. Может, и пронесет? Километров через пять, она увидела на обочине, что через 500м будет пункт ДПС. Ольга съехала на обочину, и задумалась. Время ночь. Машин на дороге практически нет. Они остановят ее обязательно, даже если нет данных об угоне машины. Женщина за рулем, одна ночью, в мусульманской стране. Это даже не обсуждается. Как она об этом не подумала раньше, когда решила ехать. Значит, надо возвращаться. Обидно.
    Обогнав ее, впереди остановилась машина. Ольга напряглась, готовясь в любой момент, нажать на педаль газа. Из машины вышли мужчина и женщина. Женщина подошла к стеклу и постучала.  На вид им с мужем было лет по пятьдесят. Ольга приоткрыла окно. Женщина начала что-то быстро говорить на незнакомом Ольге языке. Ольга помотала головой.
    - Не понимаю.
    Женщина засмеялась:  - Что случился? Сломался? Помощь надо?
    Она говорила с таким ужасающим акцентом. Ольга невольно улыбнулась. Мужчина, молча, стоял рядом с женщиной, и только с любопытством рассматривал Ольгу. И, вдруг Ольга поняла, что это и есть выход из безвыходной ситуации.
     - Да, да, у меня сломалась машина. 
     - Плохо, - поцокала языком женщина, - моя, - она кивнула в сторону мужчины, -  плохо понимай железка.
     - А вы можете меня довезти до ближайшего населенного пункта?
     - Куда надо? Едешь, куда?
     - В Куня-Ургенч.
     - Ай, молодец! – обрадовалась женщина, - туда едем. С нами будешь?
     - Да, конечно, спасибо. – Она начала выбираться из машины.
     - Про машин  не бойся, не будут красть.  А хотишь, до милиций потянем?
     - Нет, Не надо. Я закрою, А приеду в город, скажу родственникам, они заберут.
     - Вай! – обрадовалась женщина.- Так, так. Наш конь старый, тянет худо, но мал-мал едет. Закрывай не надо, никто не взять.
     Ольга вышла из машины, захлопнула дверцу,  и села на заднее сидение в старую пятерку «Жигули». На сидении спал маленький мальчик.
     - Ораз, внук. – Пояснила женщина. – В гости ехал.
     - Приезжал в гости? – не поняла Ольга.
     - Да, да, к нам в гости ехал. Теперь к мама с папой едет. Меня Алтын звать.  Золотой, значит.  Хозяин Ханджар. – Она кивнула на мужа. - Тебя как?
     - Ольга.
     - Красивый имя, но тяжелый.
     - Почему? – удивилась Ольга.
     - Круглый, мягкий,  язык скользко.
     Ольга подумала, что это видимо, так везде. Нам всем кажутся непривычными имена других народов, а свои простыми и понятными. Ей, произнести Ханджар тяжело, так как сразу идут тяжело произносимые ндж. 
    - Почему один едешь? Один  страшно.
     - Так получилось. Надо было срочно поехать, вот и поехала.
     - Гости едешь?
     - Да, в гости, но по делам.
     - Гость по делам? Смешной девочка.
     Они подъехали к посту. Ханджар стал притормаживать. Ольга напряглась. Неужели сейчас сдаст ее? Но мужчина, открыл окно, что-то крикнул постовому, они оба громко рассмеялись, и машина покатила дальше. Ольга от нервного стресса, начала зевать. Она ничего не могла с собой поделать. Рот открывался в зевоте через каждую минуту. Алтын покосилась на нее, и рассмеялась.
     - Извините, что-то зазевала.
     - Спать нада. Ночь.
     - Да, спасибо. Если можно, я немного подремлю. Разбудите меня, пожалуйста, как подъезжать будем.
     - Спи. – Кивнула Алтын, - внук к Сапар завезем, тебя завезем. Спи.
      Они начали что-то бурно обсуждать, смеяться. Ольга с удивлением посмотрела на мальчика рядом с собой. Он спал так крепко, что ни остановка, ни разговоры, ни смех, никак не повлияли на его сон. Ему на вид было лет пять, может чуть меньше. Ольга закрыла глаза, и сделала вид, что заснула, хотя ей было не до сна. Надо было подумать, проанализировать, все, что произошло с ней здесь в Туркмении,  решить, как действовать дальше, а главное, как теперь выехать из страны?
     Пока ей везет. Столько всего произошло за это время, а она  жива, здорова, и пусть медленно, спотыкаясь, но идет к цели. Когда ей начинает казаться, что все, выхода нет, теперь уже точно ей не выбраться из сложившейся ситуации, всегда находятся люди, которые помогают ей, вытаскивают ее. Пусть они действуют не всегда с благими намерениями, но ей эти поступки  только во благо.  Не чистые планы Светланы все же позволили ей попасть в Ашхабад. Мерзкие планы Сони, позволили выехать за его пределы. А  Алтын и Ханджар, если все пойдет, как надо, позволят ей попасть в Старый город. Господь и Повелитель пока с ней и на ее стороне.
       В голове начинают звучать строчки где-то и когда-то прочтенного стихотворения -    «Что там? Ну, что там за чертой? Блаженство, вечность или мрак? Ответ на вечный сей вопрос, не разрешен пока никак. Гипотез много, правды нет, никто оттуда не вернулся. Проходят сотни зим и лет, ответа нет, и круг замкнулся. Ведь души, души бунтарей, (уж коль душа не умирает), открыли б тайну тех дверей, что люди смертью называют. И если на земле, как львы, они боролись, и сражались, то зная, что там за чертой, они бы вряд ли удержались, чтоб не прийти, и не открыть глаза, живущим всем на свете. И снять вопрос « Быть иль не быть?» еще раз людям на Планете».  Ольга кладет голову на спинку, и засыпает.

      Дворец. Библиотека. В кресле сидит Амир Темур. Рядом стоит Мирзо.
     Мирзо:
    - Повелитель, я  часто думаю о том, что прочел в этой рукописи, которую  вы мне велели взять  в библиотеке.  Человек, писавший эти строки, прав, ведь никто не воскрес из мертвых, кроме Христа. А он сын Божий, а не простой человек. Выходит, люди не воскресают? Они умирают раз и навсегда?
    - Мы уже говорили с тобой об этом. Ты знаешь, я не люблю повторяться.
    - Мы говорили о памяти, которая остается после человека на земле и об обычаях народов, их языке, песням, по которым их запоминают. А я спрашиваю о том, может ли человек, обычный человек,  приходить на эту землю много раз? Про телесную оболочку.  Или он умирает, и больше никогда не приходит на этот свет?
     - Зачем тебе знать это?
     - Страшно жить, зная, что впереди темнота, пустота и больше ничего.
     - А как ты сам думаешь?
     - Я наблюдал за деревьями, животными, птицами.
    - Ну, и? К какому заключению ты пришел?
   - К неутешительному. Правда, дерево, если его не выкорчевывать с корнем, а просто срубить, или сломать, может рождаться весной много лет подряд. Но это только тогда, когда есть корень. А вот птицы, животные, люди, все они умирают, и из них уже ничего не вырастет снова.
    - Ты не прав. Из пня вырастут новые побеги, а не само дерево, таким, каким оно было. И у птиц и животных, как и у людей, есть потомство, в котором они продолжаются. Это часть их, но не они. Они все продолжаются в своем потомстве.
    - Но, это уже не они! То есть человек может продолжаться в потомстве, но остаться таким, каков он есть не может?
    - Нет.
    - Повелитель, но помните, у Вас был раб из Индии? Он рассказывал о своей прежней жизни. Рассказывал все в подробностях. Вы проверяли его слова, и сказали, что он не лжет.
     - А ты помнишь, что он рассказывал?
     - Да. Он говорил, что был… женщиной. Жил во Франции.
     - Вот ты и ответил на свой вопрос. Мужчина и женщина, это две разные планеты. Вот. Если ты станешь в будущей жизни женщиной, ты как будешь считать, это ты живешь снова на этой земле или не ты?
     - Я? Женщиной?! Я мужчина! Я воин! Я никогда не буду женщиной!
     - Ты все узнал, что хотел? В следующий раз сначала думай сам, потом спрашивай. Ты отнял у меня много времени, а оно драгоценно, так как никогда не возвращается, и  не течет вспять.   
     - Простите Повелитель, но я…
     - Иди. Однажды, ты вспомнишь наш разговор, и это будет ответ на все твои вопросы.
     - А когда это будет?
    - Иди.

   - Ольг, мы приехал. Слышишь? Девушк, Ольг, вставай!
   Кто-то трясет ее за плечо, дергает за волосы, хихикает. Ольга никак не может проснуться. Она  уже не в прошлом, но еще и не в настоящем. Где-то между. Над ухом трещит какая-то трещотка. Трещит громко и противно.
    - Выключите звук. Ну, сколько можно трещать?
    Она открыла глаза, и прямо напротив себя увидела довольную, смеющуюся мордашку мальчугана. Он держал в руках какое-то деревянное приспособление, которое и издавало такой противный звук. Увидев, что Ольга открыла глаза, он захихикал еще громче, и поднес трещотку прямо к ее лицу. Бабушка Алтын что-то закричала на него, и дала подзатыльник. Мальчишка заревел. Ханджар закричал на жену. Теперь уже захлюпала носом она. Ольга растерянно смотрела на этот сумасшедший дом, творившийся в машине, и не знала, что делать. Через минуту в машине установилась тишина. На улице стало светать. Небо окрасилось в розово-голубые тона, темнота отступала быстро, и за какие-то пять десять минут исчезла совсем. Ольга кинула взгляд на часы. Пять часов утра. «Если у ночи есть начало, - откуда-то всплыли в памяти слова, - то у нее обязательно будет и конец». В Туркменистане наступало утро нового дня. Машина стояла у большой глиняной ограды, в которой была врезана большая деревянная дверь.
     - Мы приехал, - посмотрела на Ольгу Алтын красными от слез глазами. – Мы вылезай. Мой мужик скажи, куда тебя везти.
     - Спасибо большое Алтын! Извините. Из-за меня у вас неприятности. Я не хотела.
     - Ай-й! – махнула рукой Алтын, и начала выбираться из машины. Внук напоследок еще раз махнул трещоткой перед Ольгиным носом, и выскочил следом. Ольга осталась в машине с Ханджаром. Он повернул  голову,  и  уставился на нее.
     - Улиц?
     Ольга растерялась. Она не знала ни одной улицы, а главное ни одного  названия здания. Нет, несерьезный она человек. Нет, чтобы в Казахстане купить карту Туркменистана. Хотя, она ведь думала ехать сюда с Максимом.
     - Мне надо   к минарету  Кутлуг-Тимур.   Знаете это место?
     Мужчина кинул на нее изумленный взгляд. Потом, произнес:
     - Кутлуг-Тимур?
     - Да, мне к минарету.
     Мужчина поцокал языком, покачал головой, что-то сказал на своем языке, и тронул машину с места. Они ехали, молча минут десять. Ольга увидела, что они подъехали еще к одной стене, в которой была такая же деревянная дверь. Мужчина, поднял палец, ткнул им в Ольгу, и произнес:
     - Сидеть.
     Он вышел из машины, и железным кольцом, служившим видимо дверной ручкой и звонком одновременно, постучал по двери. Через минуту, дверь открылась, но на улицу никто не вышел. Ханджар о чем-то поговорил с невидимым собеседником, и вернулся в машину.
     - Ждать. – Велел он, и включил музыку. Чего ждать, а главное, кого, Ольга не поняла. Но, она не говорила на туркменском языке, а Ханджар не знал русского языка.
    Дверь в стене открылась, и на улицу вышла женщина лет тридцати пяти. В платке, зеленом бархатном платье. С виду она была чистой туркменкой. Смуглая, черноглазая. Она села в машину, поздоровалась с Ханджаром, и потом повернулась к Ольге.
     - Здравствуйте. Меня зовут Гозель.  Ханджар сказал моему отцу, что вам нужна помощь. Я готова помочь.
     - Я, Ольга. Да, если можно, то подскажите, как мне попасть к минарету  Кутлуг-Тимур?
     - Вам надо в ту сторону, или надо именно к минарету?
     - Вы хорошо говорите на русском языке. Жили в России? – ушла от ответа Ольга. Она пока не решила, что и как говорить.
     - Училась. МГУ закончила. Историк  по образованию. Потом аспирантура. Три года на кафедре работала. Потом, вернулась домой.
     -  Где сейчас работаете?
     - Вообще не работаю. Вышла замуж. Трое детей. Дом веду. Иногда, когда туристы приезжают, экскурсии веду. Или вот, как с вами, когда язык нужен.
     - Устраивает?
     - Что?
     - Жизнь такая.
     - Устраивает. А куда деваться? Конечно, устраивает. Муж есть, дети есть, семья есть, дом есть. Что  еще женщине надо?  Вот такие вот развлечения изредка есть. Хоть, я, конечно, когда-то мечтала о том, что буду заниматься историей своей страны. Мне очень нравится копаться в старых рукописях, документах, находить что-то новое о прошлом. Но, мы думаем, предполагаем, а Аллах решает. Значит, едем к минарету?
     - Да, если можно.
     - Отчего же нельзя?
     Она что-то быстро сказала Ханджару, тот недоуменно приподнял брови, что-то ответил, и тронулся с места. Гозель  снова повернулась к Ольге.
     - Ехать более пяти километров. Хотите, чтобы я что-нибудь рассказала о нашем городе и минарете?
     - Ой, - обрадовалась Ольга, - я была бы очень признательна.
     - Вы тоже занимаетесь историей или археологией?
     - Историей. Но это не по работе. Просто интересно. Для себя.
     - Понятно. Тоже похвально. Человек, знающий историю, прошлое, настоящее, всегда найдет себя в жизни, и будет интересен собеседнику. Теперь о городе. Наш город K;ne;rgen;  в переводе на русский язык называется Старый Ургенч. Арабы  называют его  Гургандж. Сейчас, это административный центр. Население чуть больше тридцати тысяч.  К  южной окраине города примыкает территория национального историко-культурного музея-заповедника. Ранее на этом месте была  столица Хорезма. Это в 10-16 века. В свое время Кёнеургенч был одним из самых  крупных городов Великого шёлкового пути. Караванные пути вели на Каспий и в Россию. Он располагался  вблизи старого русла Амударьи. Что во все времена считалось главным  богатством в Туркменистане? – Гозель посмотрела на Ольгу, та пожала плечами:
    - Не знаю.
    - Вода. Есть вода, значит, есть жизнь. А если  есть жизнь, то есть и  радость. Нет воды, значит, нет жизни. Только смерть и пески. Поэтому самыми ценными в  Каракумах  считались земли, где есть  оазисы. Именно через них древние торговцы прокладывали многочисленные караванные тропы, здесь Правители  строили свои крепости, здесь селились  скотоводы и землепашцы, которые кормили проезжавших купцов, те снабжали их товарами. А военные оберегали как первых, так и вторых от набегов кочевников. Поэтому, именно здесь, на берегу реки и был заложен город.   
     Точная дата его основания неизвестна. Где-то 5-2 века до нашей  эры. В десятом  веке  город был столицей Ургенчского эмирата, это был Северный Хорезм. Его Правитель  Абу Аббас Мамун в 995 г., завоевав Южный Хорезм,   перенёс столицу в Кят. Весь 11-й, 12-й век и начало 13-го  были периодом расцвета Ургенча, превосходившего по численности населения и известности все города Средней Азии, кроме Бухары. В начале XI века Ургенч (тогда его называли Гургандж),  затмил даже славу Бухары. Сюда съезжались ученые и поэты, прославившие город как «столицу тысячи мудрецов». Кто тогда не знал о знаменитой «Академии Мамуна»? Она была известна во всем мире. Имя Академии  связано с одним из самых блестящих правителей Хорезма, сыном Мамуна I, Мамуном ибн-Мамуном. Это был человек редкого ума и первоклассного  образования. Он  ценил науку и сумел собрать в Гургандже целый букет великих ее представителей. В  Академии в то время работал  гениальный  врач и философ Абу Али ибн Сина. Его знают во всем мире под именем Авиценна. Но, как говорят, всегда и всему наступает  конец.
     Как гласит легенда -  хорезмшах Мухаммед II казнил по ложному доносу одного из лучших учеников святого Наджм ад-Дина, которого звали  Маджд ад-Дин. Святой сильно разгневался, и проклял Хорезм. Проклятие вскоре сбылось.  В 1221 г. Чингисхан пошел ордой на город и подверг его значительному разрушению. Такое  могучее некогда государство пало в результате нашествия монголов. Как гласит легенда, сам Наджм ад-Дин вышел с оружием в руках на защиту родного города, но этот бой был последним его боем  во славу ислама. Обычный  монгольский воин снес мечом голову великому святому.  Сейчас он является  покровителем Гурганджа.
     После Ургенч был включен в состав улуса Джучи, а затем стал почти независимым в системе золотоордынского ханства. Особо надо отметить  роль в его развитии в первой половине 14 века местного Правителя Кутлуг-Тимура. Его еще называли Святым Тимуром.  И  его жены Тюрабек-ханым.
     - Тимура? – встрепенулась Ольга.
     - Да.  Только это не Тамерлан, если вы подумали о нем.
     - Нет, я просто так спросила.  Извините, что перебила.
     - Это нормально. Спрашивайте, если что неясно. Так, на чем я остановилась?  Да, город стал быстро развиваться, строиться. Была построена больница. В ней работал сирийский врач. Медресе, улицы были широкими с многочисленными постройками, самые крупные в Азии базары были в этом городе. Но, очередное разрушение города в 1388 году произошло в ходе завоевательных походов Тамерлана. Вы слышали о нем?
     - Да, конечно. Кто же не слышал о могуществе  Тамерлана?
    - Вы правы. Это был великий Полководец и бесстрашный человек. Можно по-разному относиться к его поступкам, но не признать его исключительности и ума нельзя. Так вот, город был разрушен, а тут еще  и неожиданное изменение направление русла Амударьи на север, буквально вынудило его жителей покинуть это место навсегда. Два века на месте города были развалины.   И только в 16 веке, километрах  в 200 к юго-востоку вновь  был основан  город под старым названием.  «Старый Ургенч». Но, это был уже не тот город. Это был обычный город. Его Новая жизнь  началась в середине 19 века, когда  был прорыт водный канал Хан-яб. Именно тогда на берегу канала появилось поселение, ставшее основой нынешнего Старого-Ургенча.
    В настоящее время на территории заповедника есть три небольших мавзолея 12 века и  мавзолей Торабек-ханым 14-го века. Они были реставрированы в 90-е годы. Туристы очень любят посещать их. Но наиболее известным мавзолеем «Старого Ургенча», прежде всего среди исламских паломников, является мавзолей Наджм ад-дин ал-Кубра, о котором я рассказывала.
    А теперь о том, куда мы с  вами едем.    Это главная достопримечательность города.  60-метровый минарет Кутлуг-Тимура. Он был  построен где-то  в середине XIV века. В настоящее время это самый высокий кирпичный минарет в Средней Азии. Как Эйфелева башня, он немного наклонен к земле. В принципе, там особо нечего смотреть. Высокая тонкая башня, сужающаяся кверху.
    Я предлагаю вам лучше посетить другое место. Он находится к северу от города.
Это средневековый некрополь. Он называется  «360 святых». По  легенде, в нем находятся тела 360 исламских святых, в основном учеников пророка Мухаммеда, которых он послал во все концы света для проповедования ислама, и велел вернуться обратно в Ургенч. Но это один вариант легенды. Есть и второй. Эти тела принадлежат исламским святым, принявшим мученическую смерть во время разрушения города войсками Чингисхана.
     - Нет, спасибо. Я хотела бы посетить именно минарет.
     - Хорошо. Как скажете.
     Минут десять они ехали, молча, потом Гозель, повернулась к Ольге, и сказала:
     -   Ну вот, мы и приехали.      
     Хонджар остановил машину, и что-то сказал Гозель, та посмотрела на Ольгу.
     - Он спрашивает, надо ли ему нас ждать?
     Ольга помотала головой, - нет. Спросите его, сколько я должна ему заплатить за то, что он довез меня?
     Гозель замахала руками, - вы, что? Я не буду его об этом спрашивать.
     - Почему? – удивилась Ольга.
     - Он помог, А за помощь не платят. Если бы он был таксистом и выполнял свою работу, тогда да. Не обижайте хорошего человека.
     - Что, вы! Я и не думала. Нет, так нет.  Спасибо вам огромное! – Ольга почему-то прокричала это Ханджару на ухо, будто он был глухим. Тот улыбнулся в ответ, и закивал головой.
     - Пажалста. Спасибо.
     Ольга повернулась к Гозель:- А вам я сколько должна? Ведь вы же выполняли свою работу гида.  Не возражайте, вы мне об этом сами говорили.
     - Я и не возражаю. Только я говорила, что делаю это,  но не говорила, что за деньги. Это развлечение, удовольствие, тренировка памяти и языка. А за это деньги не берут.
      - Хорошо, Тогда и вам огромное  спасибо. Я столько узнала. Вы очень интересно рассказываете. 
      - Как, вы хотите дальше все осматривать сама? – удивилась Гозель.
      - Да, если вы не возражаете. Я люблю не торопясь походить, рассмотреть все в деталях, чтоб никто не мешал, никуда не торопил, не дергал. Поэтому, я и путешествую одна. Не люблю экскурсии. Народу много, толку мало.
     - Как вы будите возвращаться обратно?
     - Дойду пешком. Что такое пять километров? Полюбуюсь на окрестности.
     - Сейчас еще рано. Днем будет очень жарко. С полудня тут пойдут экскурсии, будет много автобусов. Можете попроситься и доехать с ними. А хотите, я подъеду за вами часа через два.
     - Нет, спасибо. Я воспользуюсь вашим советом, и порошусь в автобус, или дойду пешком. А то скажу через два часа,  а может, я все успею рассмотреть за час, и мне придется вас ждать. Или наоборот, вы подъедите, а я еще не готова ехать. Рада была познакомиться. Спасибо еще раз огромное! Здоровья вам и вашей семье и счастья!
     - Спасибо. И вам так же. Возьмите на всякий случай мой телефон.
     - Да у меня и мобильного с собой нет.
     - Ну, может, позвоните когда, или снова приедете.
     Ольга поблагодарила еще раз, взяла визитку, вышла из машины, и Гозель с Ханджаром уехали. Она помахала им на прощанье рукой, и с облегченьем вздохнула. Вот она и на месте. Пока все идет хорошо. Надо надеяться, что никаких неожиданностей не будет. Сейчас  надо быстро, пока нет туристов, найти то, зачем она сюда приехала, и срочно уезжать из этого города.
     Ольга посмотрела на минарет, и восхищенно протянула: - Да-а-а-а. – К этому сооружению средневековья подходили все эпитеты: грандиозный, величественный, уникальный. Он представлял собой  коническую колонну. Стройный, утончающийся кверху круглый ствол. На нем  пояса расписанные орнаментом и арабской вязью.
Конечно, на нем нет  богатого декора среднеазиатских минаретов, которые Ольга видела раньше, и в Самарканде и в книгах и в кино, но этот превосходит их смелостью конструкций: высотой и стройностью пропорций.
    Ей надо попасть внутрь. Там должна  быть  винтовая лестница. Ей надо подняться на 111 ступеньку. Там в стене должен быть кирпич, на нем знак змеи. За этим кирпичом и будет послание.
    Ольга подошла к минарету, обошла его со всех сторон. Вход внутрь был через узкую дверь. Ольга вошла внутрь. Лестница действительно была. Ну, что ж значит, вперед. На шестидесятой ступеньке она скисла. Ноги тряслись, и норовили «сломаться». Сердце готово было выпрыгнуть из груди. Дышать было тяжело, воздуха просто не хватало. А она  прошла только половину пути. Вот почему выбрана именно 111 ступенька. Кто еще, кроме нее, Ольги полезет сюда так высоко? Тем более, что смотровой площадки наверху нет. До 111 ступеньки она добиралась еще в три подъема. И вот она, долгожданная сто одиннадцатая. Ольга села, отдышалась, и подумала, что мучения ведь на этом не кончились. Ей предстоит еще спускаться вниз. А спускаться, порой даже сложнее, чем подниматься.
    Ладно, во всем надо искать позитив. Зато она прокачала ноги, погоняла дыхательную систему, дала нагрузку организму. А, движение, как мы помним, это жизнь!       Камень со змеей был на месте. Ну, в этом она и не сомневалась. Теперь надо надавить на него справой стороны. Ольга с силой надавила на камень, и… левая сторона поднялась вверх. Засунув руку в углубление, она нащупала небольшую деревянную на ощупь, коробочку. Вытащив на свет,  отлежавшую здесь ни один век, можно сказать, реликвию, она поднесла ее к глазам. Это была плоская, темного дерева, прямоугольная шкатулка. На ней не было ни узоров, ни надписей, просто гладкое, отшлифованное дерево. Крышка открылась на удивление легко, без особых усилий. Внутри лежала скрученная в свиток бумага.  Ольга достала ее, но сразу не стала разворачивать, а закрыв глаза,  помолилась вначале, чтоб это было уже именно то, последнее послание, за которым она мотается по разным странам и городам уже больше двух недель.
    Медленно открыв глаза, она развернула послание. Это снова был чертеж! Разочарование было настолько сильным, что первым желанием Ольги было выбросить этот чертеж, и даже не пытаться разобрать его. Но усилием воли, взяв себя в руки, она села на ступеньку, и заставила себя вновь взглянуть на чертеж и пояснительные надписи к нему. Читалось, и разбиралось  уже легко,  без проблем. Ольга перестала удивляться этим «чудесам».  Теперь ей предписывалось ехать, ни много не мало, а в Армению. К горе Арарат. Вернее, в Монастырь Хор Вирап, который находится у подножья горы Арарат, практически на границе с Турцией. Схема проезда и место были тщательно прорисованы.
    У Ольги уже не было сил  возмущаться. У нее просто не было сил. Слезы сами собой покатились из глаз. Они капали прямо на послание. Проревев так, минут пять, Ольга глубоко вздохнула, вытерла лицо руками, порвала рукопись, задвинула камень на место, предварительно вложив туда пустую шкатулку, и начала спуск вниз. Странно, но после слез наступила какая-то апатия, спокойствие, даже безразличие к дальнейшему, и к своей судьбе. Теперь ей было все равно, что она найдет в этом монастыре, и будет ли там указан дальнейший путь, или это будет конечный пункт ее путешествий. Может, это было временное состояние? От усталости, от разочарования  несбывшихся надежд. Ее даже перестал волновать вопрос, как она выберется из страны. Если ее «ведут», и посылают из одного места в другое, пусть они и думают.
    Так, в размышлениях, она даже не заметила, как спустилась вниз. У минарета стояли три экскурсионных автобуса. Народ группами собирался возле экскурсоводов. Два автобуса точно были с иностранными туристами, скорее всего американцами или англичанами, так как разговор велся на английском языке. А один автобус был с русскоязычными туристами.
     Увидев ее, от группы отделился мужчина лет  тридцати-сорока, и быстрым шагом подошел к ней.
     - Девушка, вы экскурсовод?
     - Нет, - коротко отозвалась Ольга.
     - Как? – удивился мужчина, - вы же вышли из башни.
     - И, что? Я не имела права этого делать?
     - Извините, я просто подумал…
     Ольге стало стыдно. Срывать зло на человеке, который не имеет к ее проблемам никакого отношения, просто неприлично. Чтобы, как-то смягчить свою грубость, она улыбнулась, и развела руками, - Это вы меня извините. Чего я на вас набросилась, сама не пойму. Просто устала. Поднималась на Минарет, потом спускалась. Я сама по себе.
    Мужчина расслабился. – Ничего, все нормально. А, что значит, сама по себе?
    Ну, это значит, что я туристка, только не групповая, а индивидуальная.
     - Понятно. А вот как раз привез группу, а экскурсовода нет. Безобразие! У нас все время расписано по минутам. Вон, у иностранцев все нормально. Уже пошли. А мы, как всегда, вторым сортом идем.
    - А  у вас группа откуда?
    - Да, сборная солянка. Кто откуда. В основном, конечно, Россия, но есть и белорусы, и украинцы и молдаване. Даже двое из Армении. Меня Романом зовут, а вас как?
    - Ольга.
    - Очень приятно, - протянул руку Роман. – Что же делать? Я, сюда в первый раз приехал,  ничего не знаю об этой башне. Мой коллега заболел, вот меня и кинули на амбразуру. Я до этого возил группы в Прагу и в Будапешт. О Туркмении знаю так, в общих чертах.
    - Ну, во-первых, это минарет, а не башня. Во-вторых, я знаю экскурсовода. Хотите, порекомендую.
     - Буду очень признателен.
     - Женщину зовут Гозель. Она знает все о памятниках Туркмении. Если  у вас есть телефон, то я могу  ей позвонить, и если она свободна, то подъедет.
     Роман протянул ей мобильный телефон. Гозель оказалась свободна, очень обрадовалась, и через двадцать минут уже рассказывала туристам о минарете. Солнце припекало все сильнее. Становилось жарко. Роман повернулся к Ольге.
      - Вы дальше куда? Не хотите в автобус? Там кондиционер.
      - Спасибо. С удовольствием. Такое яркое солнце.
    Они забрались в автобус и сели на переднее сиденье. В автобусе было прохладно, и царил полумрак, так как окна были затемнены. Ольга с удовольствием вытянула ноги.
    - Вы дальше куда, если не секрет?
    Ольга пожала плечами,- пока не решила. В Туркмении я все посмотрела. А вы?
     - Мы отсюда едем к морю и на теплоход, плывем  в Баку. Это тур с морским круизом.
     - А Баку, это?
     - Азербайджан.
     - А Армения от него далеко?
     - Рядом. Они граничат. У них, уже, сколько лет война за территории идет. Слышали про Карабах?
     - Да, что-то слышала. Слушайте, а мне с вами можно? Я заплачу сколько надо. У меня еще неделя отпуска, а я не знаю, куда отсюда поехать.
     - Так вы же не групповая? – засмеялся Роман.
     - Да, если честно, что-то надоело быть индивидуальностью, - рассмеялась в ответ Ольга. – Уже хочется в коллектив. Или это невозможно?
     - Отчего же? У вас паспорт заграничный?
     - Да.
     - Российский или нет?
     - Российский.
     - Ну, тогда, без проблем. Для нас ничего невозможного нет. Слушай, давай на ты?
     - Давай.
     - Так ты сейчас с нами? Или тебе еще куда-то надо?
     - Нет, с вами. Я же говорила, что все уже посмотрела.
     - Супер! Ты замужем?
     - Нет.
     - Супер! Я тоже не женат. Вернее, был женат, теперь свободен. А я тебя сразу засек. Смотрю, такая шикарная девушка стоит.
    Ольга расхохоталась. Да, этот Роман время зря не теряет. Они знакомы от силы минут двадцать, а уже перешли на - ты, узнали о семейном положении друг друга, он успел кинуть ей комплемент о внешности, и не исключено, что через пять минут  предложит  совместное путешествие в одной каюте. Молодец мужик! 
    Она внимательно посмотрела на Романа. Чуть выше среднего роста, худощавый, подстрижен под «ежика», волосы русые, глаза серые. Черты лица тонкие. Лоб изрезан морщинами. Из-за лба она дала ему первоначально сорок лет. Теперь, рассмотрев его ближе, она решила, что ему не более тридцати шести. А уж вел он себя, вообще, как мальчишка. Все эти словечки:«супер», «шикарная», «засек», больше подходили бы мальчишке лет шестнадцати.
    - Я сказал что-то смешное? – сделал обиженное лицо Роман.
    - Да, нет, все нормально. Это я сама с собою тихо веду беседу, как говорят.
    - А-а-а, - протянул Роман, - бывает. Я тоже иногда сам с собой разговариваю. Особенно когда под градусом. Слушай, а парень у тебя есть?
    - Парень есть. Замуж зовет.
    - Да? – расстроился Роман. – А я хотел тебе предложить любовь.
    - Прямо так сразу и любовь?
    - А, почему, нет? Любовь, она же бывает только с первого взгляда.
    - Ну, с этим можно поспорить. Бывает, люди годами друг друга знают и ничего.  А потом что-то происходит, и все, любовь.
    - Это не любовь. Это удобства.
    - Что?
    - Удобства. Чувств нет. Но, человек знает другого человека давно. Все его привычки, достоинства, недостатки. В жизни каждого человека, наступает момент, когда хочется уже прибиться к какому-то берегу. Хотеться-то хочется, а никого рядом нет. И тут взгляд падает на привычного, давно изученного, предсказуемого человека. Ты знаешь, что от этого человека можно ожидать, как он себя поведет в предложенной ситуации, и тот человек тоже знает о тебе все. И вот они решают «сыграть» в любовь. В результате свадьба, кукла на капоте, цветы. Потом, жизнь. Жизнь с удобствами. Никто никому не закатывает скандалов, не требует безумных клятв, любви до гроба, умереть в один день. Каждый живет своей жизнью.
     - И зачем нужна такая семья?
     - Люди бояться одиночества. Одинокий человек, неприкаянный человек. А так, есть иллюзия «стены», за которую можно спрятаться в непогоду. Есть, кому поплакаться. Есть с кем можно обсуждать кино или футбол по телевизору.
     Ольга, еще раз, уже с  интересом, посмотрела на сидящего рядом мужчину. Мысли были интересные, и никак не вязались с предыдущим его поведением и пацанскими словами. Не так-то он прост, оказывается. Надо держать «ухо востро».
     - Ты, какую семью хочешь создавать?
     - Я, настоящую. Мне пока не столько лет, чтобы искать «стену», да и футбол я не люблю. И плакаться предпочитаю сама себе, не обременяя других.
     - То есть, по большой и чистой любви?
     - Да.
     -  Класс! – хмыкнул Роман. - Ну, что ж, попробуй. Каждый имеет право на ошибку.
     - У тебя такой пессимистический взгляд на семейную жизнь  из-за неудавшегося брака?
     - Просто я долго живу на свете. Ну и это тоже.
     - Долго, это сколько?
     - Сорок пять.
     - Да? – удивилась Ольга, - а я думала тебе лет 36-38.
     - Значит, хорошо сохранился, - хохотнул Роман.
     В автобус стал забираться народ. Роман соскочил с сиденья, и дальнейшие пятнадцать минут занимался своими подопечными. Когда все расселись по местам, и он пересчитал всех, в буквальном смысле по головам, понял, что все на месте,  выскочил из автобуса, рассчитался с Гозель, и они поехали. Ольга только тут поняла, насколько она была напряжена. Подсознательно, она ждала, что что-то может не «срастись», и ей придется выбираться из этой страны самой, или, что тут могут появиться ее преследователи. Но все получилось.  Она едет.  Не одна. Рядом соотечественники. Можно и расслабиться.
     Роман взял микрофон. - Ну, что, друзья, как вам здесь, понравилось? Как экскурсовод?
     Народ загалдел, зашумел, засмеялся. Пошли реплики, комментарии. Минут пятнадцать в автобусе стоял гвалт, потом, понемногу все затихли. Роман спросил, знает ли кто что-то о следующей стране посещения, то есть об Азербайджане. В ответ послышались единичные возгласы. Роман рассмеялся.
     - Понятно. Не знаете ничего.  Плохо, друзья мои, плохо. А знаете, что человек, который не интересуется историей, бедный человек. Он может владеть всеми богатствами мира, но быть нищим духовно. А если душа пуста…
     - Мы поэтому и поехали в этот тур, чтобы не быть духовно нищими, - крикнул кто-то из туристов. Все дружно рассмеялись.
     - Молодцы! Давайте, я сейчас вас немного введу в курс дела, чтобы вы приехали в страну «подкованными», как говорится. Ну, поехали?
      - Поехали!! – заорали все.
      -  Мы с вами  едем в Азербайджан. Азербайджан, это Республика. Находится в восточной части  Закавказья на юго-западном побережье Каспийского моря. Граничит с Россией, через Дагестан.  С Грузией, Арменией, Ираном, Турцией.
     - А Карабах, это там? – крикнул кто-то.
     - Да.  Война идет уже давно. Армения и Азербайджан никак не могут решить, кому принадлежит эта территория.
     - Она принадлежит Армении! – крикнул мужчина. Ольга повернулась назад и увидела двух мужчин, как говорят «армянской внешности».
     - Арман, - покачал головой Роман, - давайте не будем сейчас выяснять кто прав, а кто нет. Хорошо? У нас с вами туристическая поездка, отдых. Политику оставим – политикам. Продолжим. Столицей Азербайджана является город Баку. Благоприятные природно-географические условия позволили человеку поселиться на этих землях с древнейших времён.  Больше всего стоянок древних людей были найдено в Карабахе, Казахе и Нахичевани. В те времена на территории нынешней Азербайджанской республики жили кавказские албаны, говорившие на языках лезгинской ветви. Современными прямыми потомками албанцев, сохранившими свой язык, являются лезгины и удины. Слышали что-нибудь о сатрапе Мидии?
    Все промолчали. Роман продолжил. - Так вот, они подчинялись ахеменидскому сатрапу Мидии, потом,  с падением Ахеменидской державы — царям Атропатены.   Вначале второго века до нашей эры восточная часть нынешнего Азербайджана, населённая различными албанскими племенами, была завоёвана Великой Арменией.
     - А я что говорил! - снова раздался голос Армана – испокон веку это были наши  земли!
     Народ развеселился. Снова посыпались реплики, комментарии. Роман поднял руку вверх.
    - Друзья, если так пойдет дальше, я не буду ничего рассказывать.
    В автобусе наступила тишина. Роман, помолчав, спросил:  - Поехали дальше?  Хорошо. Так вот, в конце второго века до нашей эры территории, завоеванные Арменией, перешли к Персии.  Албанское царство находилось в зависимости от персидских Сасанидов, до  457 года. Впоследствии албанам удалось восстановить относительную самостоятельность, но ненадолго.  Уже в   7 веке Албания была завоёвана арабами.  Начиная с 8 века, на землях Азербайджана были созданы несколько государств: Саджидов, Ширваншахов, Саларидов, Раввадидов и Шеддадидов. Практически на всей территории Халифатом был насажден ислам. И только в конце девятого века и практически до 13-го территории начинают заселять тюркские народы. Они  и являются прародителями  народа, который сейчас  называются азербайджанцами. Формирование азербайджанской народности окончательно завершилось только к 18 веку. Вот тогда и появился азербайджанский язык. Но тут  наступили тяжелые времена. Османская империя поглотила, и поработила весь Азербайджан. Вначале на 20 лет, потом еще на 6. Язык был запрещен, обычаи, устои, образ жизни. Потом, с помощь. Надир-шаха, государство освободилось от османского ига и даже сумело расширить свои территории. Но, после смерти Надир-шаха, управляемое им государство  пало. Государство распалось на ханства. Часть территорий захватил Иран. А в 1796 году в Восточное Закавказье вторглись русские войска, взявшие Баку и Талыш.  Потом была русско-персидская война.  Результат - в 1813 году согласно Гюлистанскому договору, завершившему русско-персидскую войну,  территория нынешнего Азербайджана  была передана России.
     - Супер! – раздался уже голос из другого угла автобуса, - а нам лапшу на уши вешают наши правители. Разбазарили всю страну. Крым отдали. Азербайджан получается, тоже отдали? А айзеры еще выкаблучиваются. Типа, наша территория. Лохи  мы, русские. Все готовы отдать.
     На него зашумели:
    - Не мешай слушать! Рассказывайте дальше!
    - А дальше была революция 1917 года.  После нее гражданская война. На территорию Азербайджана вошли воска англичан, турок, Деникина. И только в 20 году красные воска смогли войти в Баку, разбив противников. В апреле 1920 года было объявлено о создании  Азербайджанской Советской Социалистической Республики. В 1922 году она вошла в состав СССР и просуществовала до 1991 года. Подробности карабахской войны я упущу, так как армяне у нас в группе присутствуют, а азербайджанцев нет.  Получается, не этично поднимать этот вопрос. Теперь о современном Азербайджане.  18 октября  1991года был принят Конституционный акт «О государственной независимости Азербайджанской Республики».  С этого дня Республика живет самостоятельной жизнью. Вопросы есть?
     - Нет! – заорали все хором. – Мы уже духовно обогатились!
     - Ну, тогда отдыхайте. Ехать часа три будем, может чуть больше. Через два часа остановка.
     В автобусе еще немного пошумели, поговорили, и затихли. Роман повернулся к Ольге.
     - Спать будешь, или поговорим?
     - Давай, поговорим, а потом спать. У меня есть несколько вопросов.
     - Задавай.
     - Как ты меня будешь перевозить через границу? У тебя список туристов или каждый сам по себе проходит?
     - Список, конечно. Проходят каждый индивидуально, но упрощенно.
     - Это, как?
     - Ну, я на границе отдают погранцам список и паспорта. Потом, народ проходит паспортный контроль, их физиономии сверяют в паспорте,  и визу смотрят. Шлепают печать и все. У тебя виза есть?
     - У меня есть приглашение и въездная виза.
     - Ну и прекрасно. Не парься.
     - Так меня в списке нет.
     - Включим. Сейчас ноутбук достану, внесу твои данные, и все будет тип-топ.
     - А распечатывать где будешь?
     - Будем останавливаться, чтобы народ передохнул, и сделал свои маленькие и большие дела, там магазины, кафе и обязательно должно быть  интернет обслуживание с принтером. Не волнуйся.  Или ты мне что-то недоговариваешь? Я, надеюсь, у тебя проблем с законом нет?
     - Нет. Здесь ты можешь быть уверен на все 100%.
     - Ну, и все. Еще вопросы есть?
     - Да. А сколько будет стоить весь вояж?
     - Ну, ты попала уже на окончание тура. Это последняя страна. Поэтому долларов двести. Сейчас точно скажу. Автобус до Каспия, я не считаю. Каюта, питание и поездка до Баку будет стоить, - он что-то посчитал в уме, задрав голову вверх, - 189 долларов. Или ты с нами еще в Баку будешь?
     - Нет. Там я уже сама по себе. Тебе сейчас заплатить?
     - Давай, на теплоходе. Может там + - будет в оплате.
     - Давай.
     - Слушай, у тебя же еще неделя отпуска, насколько я помню. Может все же дня на два еще с нами?
    - Я подумаю. Время же есть?
    - Конечно. Сегодня полдня, ночь, утро. Думай.  А ты потом куда? Где живешь?
    Ольга хотела скрыть свое место проживания, потом вспомнила, что Роману надо будет отдавать паспорт и приглашение, и ответила:
     - В Москве.
     - Да? – обрадовался Роман, - я тоже. Значит, мы с тобой земляки. Я на юго-западе живу. А ты где?
    - А я на юге.
    - Значит, соседи. Я, надеюсь, твой жених не ревнив?
    - А, что?
    - Ну, я рассчитываю хоть изредка с тобой видеться. Кофе попить, за жизнь поговорить.
    - Значит, будем видеться. Я девочка самостоятельная. И мои друзья, это мои друзья.
    - Я рад.
    Ольга улыбнулась. Ей все больше нравился этот мужчина. Он был легким. Легким в общении, легким в присутствии. Есть люди, с которыми находиться рядом тяжело. Они подавляют. А этот не подавлял. Сколько хороших людей ей встречается на пути. Да, есть и плохие. Есть  очень плохие. Но, хороших не меньше. И если она когда-нибудь вернется домой, то не исключено, что общение с Романом продолжится. Он не врет, не притворяется, не старается показаться лучше, чем есть. Говорит, что думает. Такие люди сейчас редкость. Поэтому, ими нельзя разбрасываться и их нельзя терять.
    - А теперь, с твоего позволения, я подремлю.
    - Спи.
    Ольга закрыла глаза, и впервые за долгие дни не почувствовала напряжения и тревоги.

    Она видит гостевую комнату в квартире бабушки. Бабушка сидит в кресле, на коленях у нее книга.  На бабушке строгое синее платье с белым кружевным воротником, волосы  с сиреневым отливом уложены в высокую прическу. Ольга стоит рядом. Ей лет 5-6.
  - Бабушка, я не хочу быть девочкой! Все девчонки плаксы и ябеды. Они не хотят со мной дружить. Можно, я буду мальчиком?
      - Человек не выбирает, кем ему родиться, и жить. Ты родилась девочкой, значит, и будешь жить вначале девочкой, потом девушкой, после станешь женщиной, а потом уж, как я, бабушкой. И разве все девочки ябеды и плаксы? А Сема и Витя, с которыми ты, иногда, играешь во дворе, разве не такие? Ты сама сколько раз говорила мне, что они плачут, и жалуются родителям по любому поводу. Говорила?
     - Ну, да, говорила.
    - Дети: и мальчики и девочки могут быть плаксами, ябедами и трусами.  Они только познают жизнь, приспосабливаются к ней, бояться ее. Отсюда и страх и слезы и жалобы. А главное, есть, кому пожаловаться, кому поплакаться и есть, тот, кто пожалеет. Но детство, это миг, и он пролетает очень быстро. Ты сама это скоро поймешь.  Послушай меня и запомни на всю жизнь. Сила воли, сила духа, смелость, настойчивость, порядочность зависят не от пола человека, а от самого человека. Почему-то все эти качества приписывают именно мужчинам, а женщина непременно должна быть слабой, экзальтированной, изнеженной особой. Но это  только так считается. На самом деле эти качества более всего присущи именно нам,  женщинам.
     - Почему?
     - Потому, что женщинам в этой жизни приходится, по большей части, рассчитывать только на себя. То есть быть сильными, настойчивыми, принимать решения, отвечать за свои поступки, за жизнь своих детей.  Они просто не могут себе позволить быть слабыми. Конечно,  есть исключение из правил. И некоторым женщинам удается понежиться, покапризничать, и побыть слабой. Но это ненадолго. Только пока мужчина любит.  Но любовь не бывает вечной и бесконечной. Это тоже запомни на всю жизнь, чтобы потом не остаться с разбитым сердцем на обочине жизни.
     - Бабушка, но ведь в сказках все заканчивается свадьбой и словами: « Они жили долго и счастливо, и умерли в один день. И я там был, мед пиво пил. По усам текло, а в рот не попало».
    - Да, но в сказках никогда не рассказывается, как они жили  долго и счастливо. И почему умерли в один день. 
    - Наверное, потому, что не могли жить друг без друга?
    - Ты знаешь, я никогда не сюсюкала с тобой, и не обманывала тебя. Не буду и сейчас. Может быть, одна пара на миллион и сделает так, но не больше. Остальные, умрут в один день, потому, что просто поубивают друг друга.
    - За что? Бабушка, зачем ты так говоришь?
    - Потому, что совместная жизнь, людей, которые до этого были чужими не проста. Каждый из них рос, и воспитывался в своей семье со своим укладом  и «тараканами».
     - Бабушка, но тараканы же все одинаковые?
     - Ты еще так мала, и глупа. Наверное, я рано веду с тобой такую беседу. Но я просто знаю, что дети впитывают любую информацию, как губка. А я не знаю, сколько проживу еще на этом свете. И я хочу, чтобы ты была готова к этой жизни, и меньше страдала. Твоя мать не хотела слушать меня, теперь пожинает плоды. Я построила свою жизнь сама и не жалею об этом. Я никогда не бегала за мужчинами и не рассчитывала на них. К сожалению, а может быть и к счастью, мне не попался мужчина, который бы был сильнее меня. А слабак, которого я буду тащить на своем горбу, мне не нужен.
    - А дедушка? Ты же говорила, что вы очень любили друг друга?
    - Любили. Но любовь и совместная жизнь, это разные вещи. Любовь, это восторг, сумасшествие, счастье. Но она проходит, когда начинаются будни. Хорошо, если остается нежность, привязанность, уважение. Ведь чаще всего, после свадьбы, ухаживания, ежедневные объяснения в любви, поцелуи и прочая любовная ерунда заканчиваются,  и начинается  обычная, рутинная жизнь.  Деньги, которые раньше тратились на кафе, цветы, подарки, походы в театр и кино, теперь идут на совместный бюджет. Надо купить телевизор, потом стиральную машину, потом мебель. И так бесконечно. Романтика отношений понемногу исчезает.   Женщина, до этого получавшая лишь подарки и комплементы в свой адрес, начинает выслушивать претензии. Не так приготовлено, не так убрано, не так поглажено, и постирано. Это я про твоего отца, как раз говорю. Но, это отдельный разговор и об этом как-нибудь в другой раз.
   Каждая семья мечтает о детях. Но ведь именно  женщина вынашивает ребенка. Это нелегко и требует неимоверного терпения, силы духа и ответственности. Потому, что ты отвечаешь уже не за одну, а за две жизни. Девять месяцев твое тело меняется и не в лучшую сторону. Тяжело ходить, тяжело спать. Тошнота, рвота, отеки. И надо быть очень сильной, чтобы не сломаться, и не убить своего ребенка, чтобы избавиться от всего этого. Роды, это маленькая смерть. Боль разрывает тело, бывает, забирает жизнь. Потом бессонные ночи, кормление. Грудь каменеет, и горит огнем. Часто все это закачивается больницей, ножом хирурга и новой болью. Но женщина, пройдя все это, дает жизнь еще одному ребенку и еще одному. Зная, что ее ждет, идет на эти мучения сознательно.
    Мужчина же, остается таким, каким был и до рождения ребенка и до семейной жизни. У него ни в организме, ни в мыслях не меняется ничего. Наоборот, порой вместо помощи, он начинает капризничать, что теперь ему уделяют мало внимания. К его приходу не накрыт стол, жена встречает усталая, без улыбки и в халате вместо нарядного платья, без макияжа, и красивой прически. Это от того, что мужчины лишены в этой жизни страданий и обязательств. Им проще повернуться и уйти туда, где улыбаются, где весело, и без забот, чем понять и помочь. 
    Женщина остается один на один  с жизнью. Для нее большая роскошь быть слабой. Надо выживать. Кормить, поить, обувать, одевать, содержать и себя и детей. Пожаловаться бывает тоже порой некому. Слезами горю не поможешь. Что остается? Остается жить. Взять себя за шиворот, встряхнуть и заставить быть сильной.  Ты должна стать сильной. Ты в меня. Твоя мать другая. Она постоянно цепляется за мужчин. Вечно ноет, всем недовольна, ищет за кого бы можно было спрятаться. Она не может жить  одна. Я не хочу, чтобы ты стала такой, как она.
     - Получается, быть мужчиной все же лучше?
     - Проще. Но, если ты хочешь быть сильной и смелой, то надо остаться девочкой. Ну, как, согласна?  Остаешься девочкой или будешь мальчиком?
    - Не знаю.   Наверное, быть мальчиком все же лучше. Я боюсь боли. Да и сильной быть не очень-то и хочется. Я могу научиться плакать,  и ябедничать.
    - Значит, проси Бога, чтобы в следующей жизни, он сделал так, чтобы твоя душа вселилась в мальчика. А в этой живи, как Господь распорядился.

    Ольга проснулась, но глаз не открыла. Вспоминала. Ведь она совсем забыла этот разговор с бабушкой. Ей тогда было лет 6-7, может, чуть больше. Она подралась с Катей и Машей, и они нажаловались своим родителям. Те рассказали маме. А мама, не выясняя ничего, наказала ее, и сказала, что девочки так себя не ведут. Посетовала на то, что  Бог наказал ее, послав такую дочь.  Все девочки, как девочки, в нарядных платьицах и  бантиках а ее дочь, какое-то недоразумение.   Девочки  не хотят  с ней дружить, потому, что она ведет себя как мальчишка, и одевается, как мальчишка.
    А ей  тогда так хотелось быть  похожей на Машу, у которой были льняные волосы, большие банты на голове, голубые глаза и ямочки на щеках. Родители наряжали ее в нарядные розовые платьица, белые туфельки и белые гольфики. А  у Ольги были прямые черные волосы, которые болтались сами по себе, смуглое лицо, безо всяких ямочек и носила она вельветовые брюки и темные туфли или кроссовки. Так же были одеты и мальчишки с ее двора.
    Видимо, поэтому она и решила стать мальчиком, чтобы не расстраиваться ,и не страдать по поводу внешности и нарядов. Как смешно, она ведь тогда это твердо решила. В детстве ведь, кажется, что можно все  сделать, главное захотеть и чтобы взрослые согласились с тобой и помогли.
    Ей казалось, что она забыла этот разговор, но теперь, вдруг, поняла, что никогда  не забывала его. Отсюда видимо и ее не желание выходить замуж. Ее отношение к мужчинам, недоверие к ним,  пренебрежение к ним. Она всегда рвала отношения первой, из-за страха быть брошенной и похожей на мать. Действительно, правы те, кто говорит, что все идет из детства. Странно, к чему ей приснился этот сон – воспоминание? Ведь почему-то она это вспомнила? Вспомнила, именно сейчас.
    Она прожила с бабушкой столько лет, но никогда не думала о ней, как о женщине. Бабушка и этим все сказано. А ведь она, по сути, была несчастной, обделенной мужским вниманием женщиной. Всю жизнь прожила одна, без мужа. Сначала тянула дочь, потом внучку. Рассчитывать могла только на себя. Скорее всего, дед действительно не помогал им, «дядюшка» прав, и все  рассказы бабушки о нем придуманы. Поэтому, она  и была так обозлена на всех мужчин. А тут еще мать. Если бы  у нее сложилась нормальная жизнь, была нормальная семья, может бабушка и изменила бы свое мнение о мужской половине человечества, но мать металась от одного мужчины к другому, и везде все заканчивалось плачевно. Со своим нынешним мужем она начала жить уже практически после смерти  своей матери.
    Может этот сон приснился ей к тому, чтобы она поняла, что пора перестать жить детскими страхами и внушениями? Пора открыться миру, и поверить людям? Хотя, последние события никак к этому не располагают. Она доверилась двум милым женщинам, и чуть не попала в бордель. Она доверилась с виду милой, доброй семье, а они хотели ее убить. Хотя, с другой стороны, она доверилась Максиму, и он не подвел ее, а погиб из-за нее. Она доверилась Роману, он помогает ей. Да, не понятно. Как все сложно в этой жизни.
    - Проснулась?
   Ольга приоткрыла глаза. Роман наклонился к ней близко-близко, и прошептал:
    - Я вижу, что ты не спишь. И уже давно.
    - С чего ты взял?
    - Ресницы дрожат, и губы шевелятся. Разговариваешь с кем-то?
    - Разговариваю. – Ольга открыла глаза, и потянулась.  – Долго я спала?
    - Порядочно. Минут через сорок уже будем на месте. Скорее бы уже загрузить весь этот контингент  на корабль, и тогда можно расслабиться.
    - А сейчас, что, ты не расслаблялся, пока ехали?
    - Это ты у нас девушка спала безмятежным сном ребенка, а я ходил по автобусу, отвечал на вопросы, давал лекарства, успокаивал, и даже мирил. Остановка была, я тебя в список внес, и распечатал. Так что все тип-топ. Я тебя будить не стал. Или надо было?
     - Обалдеть! – удивилась Ольга, - Нет, не надо было. Правильно сделал. Я ничего не слышала. Мне казалось, что прошло несколько минут.
     - Вы спали, сударыня, почти три часа.
     - Нормально. Зато, выспалась.