Гл.4
Проходили дни, недели, а Яна так и не рискнула выйти куда-то на улицу. Дело в том, что она слышала весь разговор матери и учительницы и ей казалось, что стоит ей только нос высунуть за собственные ворота, как в неё, чуть ли ни камни полетят. Конечно, девушка понимала, что она несколько преувеличивает, но уже в своём возрасте немного умела разбираться в людях. Знала, что в их селе больше найдётся тех, которые с удовольствием выспросят, а стоит отвернуться, тут же осудят. И она всё время находилась дома, только иногда позволяла себе посидеть на лавочке в их саду на задворках.
Яна была благодарна родителям, которые пресекали на корню всякое поползновение обидеть или хотя бы начать разговор о их дочери. Самое главное, девушку до слёз тронули слова отца. Когда Антону Сергеевичу стало известно, что дочь осталась без аттестата о десятилетнем школьном образовании, он как всегда долго думал о чём-то своём, а потом сказал:
- Ничего, дочка, обойдёмся. Побудь дома с годик, а там всё прояснится. На работу тебе ещё рановато, несовершеннолетняя ты у нас. Так что, пока помогай матери по хозяйству. Да и куда ты сейчас устроишься? Ты ещё и сама не готова показаться в обществе, а люди злые. С твоею нежной душой никто не посчитается.
Дина и Света появились, когда Яна уже никого не ждала. Снова посидели в ожидании и снова безрезультатно. Они сделали вид, что пришли проститься, потому что уезжают поступать в институт. Яна пожелала им удачи. А когда девочки добрались до калитки, то, пошептавшись между собой, по очереди объявили:
- А Олежка твой уже уехал.
- И приедет только зимой.
Яна сразу почувствовала издевку.
- Вы ошибаетесь, он никогда не был моим. Мало ли что я говорила, не подумавши...
Однажды, Зинаида Андреевна решила поговорить с дочерью: ей было обидно, что некоторым далеко до Яны, с их поведением, но они живут себе спокойно и везде разгуливают свободно и смело, а их ребёнок сидит взаперти, как будто прокажённая какая-то.
- Яночка, выслушай свою маму. Ты же знаешь, что мы с отцом никогда тебе плохого не пожелаем. Доченька, сколько ты будешь прятаться от людей, разве ты в чём-то виновата? Я понимаю, что тебе страшно, что некоторые начнут любопытничать, а может, и колкие слова полетят во след, но когда-то ведь надо перешагнуть эту черту! Чем дольше ты будешь скрываться, тем дольше не утихнут слухи и тем обиднее произойдёт первая встреча с селянами. У нас же как: прячется - значит, есть причина. Мол, дыма без огня не бывает. Подумай, касатка, над моими словами и надо решаться. Сначала вместе пройдёмся к магазину, а потом и сама попробуешь. Нам, моя золотая, нечего скрывать и пусть все в этом удостоверятся.
Яна уже и сама так предполагала и поэтому полностью согласилась с матерью:
"Не всю ведь жизнь мне бояться неизвестно что и чего. - решала девушка и сообщила счастливой родительнице, что когда возникнет надобность, она сама отправится к магазину и обязательно купит всё, что необходимо.
Но очередная беда, нависшая над этой семьёй, не позволила сбыться всем мечтам и начинаниям.
Яна неожиданно почувствовала себя плохо. У неё кружилась голова и постоянно тошнило.
"Что же я съела такого?" - девушка прислушивалась к своему организму и вспоминала, всё ли свежее было на завтрак? Но как могут быть не свежими оладушки, которые мама с утра нажарила, а к сметане она не притрагивалась, чему, кстати, очень удивилась. Когда такое было, чтобы не захотелось домашней сметанки к пышным оладьям?
Девушка не стала огорчать маму, у которой и без того полно душевных проблем, к тому же, после их разговора, Зинаида Андреевна просто порхала по дому, забыв о больных ногах. Яна надеялась, что это какое-то временное недомогание, но на утро всё повторилось. После завтрака её вырвало, хорошо мамы рядом не было. В обед и вечером девушка почти не притронулась к еде, а Зинаида Андреевна подумала, что дочь перемалывает их беседу и готовится достойно дать отпор любой опасности, коли таковая имеется. Но мать, есть мать, она никогда не останется равнодушной, если что-то, пусть незначительное, произошло с её ребёнком.
- Яночка, я вижу ты совсем ничего не ешь! Нельзя так, детка, не доводи себя до истощения. Никто того не стоит, поверь.
- Я и сама понятия не имею, что случилось, ма. Как-то дурно мне и не могу навернуться на еду. Вроде и хочется, но после сильно тошнит. Я поэтому к пище боюсь дотрагиваться, потому что сразу плохо становится.
После этих слов Зинаида Андреевна заметно напряглась и настороженно посмотрела на свою девочку. Немного подумав, она машинально схватилась за сердце.
Яну, которая совершенно не разбиралась в интимной жизни, удивило и испугало поведение матери. Нет, она, конечно, знала откуда дети берутся, ну и ещё там, пару подробностей, но на этом и всё. С мамой у них не проходили беседы на такую щекотливую тему. Разве что, если о месячных, потому, не имеющая жизненного опыта девушка, ждала развязки этой неприятной и пугающей ситуации.
- Яночка, да ты, наверное, беременна, детка...
Девушка ахнула, внутри всё затрепыхалось, как после пробежки на уроке физкультуры.
- Да как же так, мне лично говорила медсестра, что тебя подчищали, так откуда оно... Может, она не так что поняла, или не там чистили? - женщина смолкла и невидящим взглядом посмотрела на дочь, непроизвольно раскачиваясь на стуле.
Через время Зинаида Андреевна, что-то ещё вспомнила:
- И на кресло тебя сколько раз гоняли... Может, просто швы смотрели и всё? Ой, Божечки, что же теперь делать и куда это всё девать?
Как прошёл день до вечера, пока не вернулся с работы Антон Сергеевич, мать с дочерью не могли бы теперь припомнить. Они обе плакали обнявшись, потом что-то делали и вновь плакали, и когда глава семьи перешагнул порог своего дома, хоть и мужик, а испугался увиденного состояния обеих близким ему женщин. Но узнав подробности, он резко крутанулся и выбежал во двор.
Яна с Зинаидой Андреевной переглянулись, у них сразу стало неспокойно на душе. Видно, Антон Сергеевич не принял такие новости да как тут спокойно примешь? Жена и дщерь со страхом ждали его возвращения, надеясь, что он найдёт правильный ответ на, казалось, неразрешимый вопрос. Что-то предпринимать самим не было никаких моральных сил. Ну сколько ещё их будет испытывать судьба?
- Я думаю, что пока не стоит пороть горячку, ещё ничего неизвестно. - тихо сказал вошедший в комнату Антон Сергеевич. - А уж если прояснится, то никакого хирургического вмешательства! Сама знаешь, что иногда случается, если удалить самую первую беременность. - обратился он к жене. - Не знаю, как ты, а я не собираюсь свой век прозябать без внуков. - неожиданно он улыбнулся и подмигнул дочери. Яна тоже ему ответила вымученной натянутой улыбкой. А ночью она не спала, тема такая, что думать - не передумать.
Самое страшное то, что она совсем не представляла себя в роли будущей матери. Какая мать, она сама ещё ребёнок?! Но судьба всё сделала, как ей виднее и следовало с ней мириться, даже если невмоготу, и даже, если всё вокруг противно - и сама себе в том числе. Хотелось выть, как собака на ветер и от беспомощности биться головой о землю.
Она ни то, что не хотела ребёнка, а просто для этого было отведено определённое время, но только не сейчас. Ужасно, когда человек обязан против своей воли мириться с чем-то, хотя душа противится и требует справедливости. И никакой человек не хозяин планеты, если он сам с собой справиться не может, а живёт по указке природы, а не так, как ему грезилось.
Всё, жизнь напрочь исковеркана, потому что потом надо будет жить только ради своего дитяти. Да, отказаться от всего: недогулянных девичьих вечеров, когда тебя ещё не ставят в рамки брачные узы и последующие с этим обязанности, от трепетного ожидания собственной свадьбы и обсуждения с подругами соответствующего наряда, наконец, от самого любимого, что давно теплилась надежда в девичьей душе, а вдруг да и вспыхнет между ними неземная любовь?!
Теперь это всё и многое другое, нужно похоронить. Начинается другая, пришедшая совершенно не кстати, судьбоносная перемена.
"За что? - девушка смотрела в ночь за окном и понимала: то своё, самое счастливое, она отжила. Почему-то слишком рано, но оно закончилось и ушло далеко в прошлое. - Боже, я рассуждаю, как столетняя старуха. Но ведь это правда, горькая правда."