Дачу построили когда я был в классе шестом – седьмом. Ну и конечно отопление там было устроено печное, в кухне плита а в комнате, вершина мечтаний любого аристократа владельца родового замка – камин. Для меня, лично, печка в доме это та ось, вокруг которой всё произрастает и вертится, без печки дом не дом, а просто сарай. Люди всегда тянутся к огню, ценя прометеев дар за уют, тепло и сытость, что он им приносит, а так же за волшебную возможность любоваться его пляской.
А чего стоит умение жреца разжечь огонь в печи, не запрудив комнату дымом и не прикончив весь наличный запас спичек! При отсутствии же профессионала, энергичная особь, вооружённая знаниями из прикладных областей химии и физики в тупике останется не долго, и быстренько сбегав в сарай, где стоит мотоциклет, за бензином, в два счёта исправит застой в делах. Но это право выход бесславный, о таком каждый уважающий себя истопник, конечно, будет помалкивать, при этом механически вытирая предательски воняющие руки о тыльные части штанин, и стараясь скромно держаться в том положении к источнику света, что позволит, если не скрыть вовсе полное отсутствие ресниц бровей и чёлки на покрасневшем совсем не от стыда лице, то хотя бы оттянуть неприятный момент осознания окружающими его нового имиджа . (Автор этих строк очень живо вспоминает результаты ударного розжига водогрейного титана в ванной комнате в рекордные сроки указанным способом. Печка грубо гавкнула в ответ, на прогрессивный подход, не хуже настоящего Змея Горыныча, единым духом превратив цветущего златокудрого ребёнка, в мерзкий шарж не Григория Котовского, правда, без усов щёточкой.)
Но мы отвлеклись. Все неприятности, страдания и трудности разом забываются когда огонь, наконец, весело потрескивает поленьями в топке. Его красные отсветы пьяно шатаются в окне поддувала и маленькие угольки метеорчиками отчаянно скачут вниз зарываясь в розовом пепле, пухом лежащем на полу зольника. Что может быть прекраснее этого живого танца и тепла. Горячие батареи центрального отопления добросовестны, незаметны и удобны, но к сожалению лишены индивидуальности, а каждая печь живёт собственной жизнью.
Наша дачная печка в своей кухонной части замечательная труженица. И если по началу ей хочется тонкостей подхода то когда девушка разогреется она способна переделать кучу дел сразу. Напарить кашу в духовке и вскипятить неимоверное количество всего, что поставлено на трудовую, широкую ладонь её чугунной плиты с двумя пятаками кольцевых мозолей. Хитрый дымоход прогрев духовку накаляет затем стенку возле шестка, предлагая вам сесть на маленькую скамеечку дедушкина производства и погреть сухим кирпичным теплом спину. Сядешь и мечтаешь лишь об одном – чтобы ни кто не шастал туда-сюда мимо и не ломал тебе праздник.
Но счастье ни когда не бывает полным. И если наша простушка печка трудилась в поте лица, то аристократик камин ни как не желал исполнять своих обязанностей. Дядька строивший его, по всей видимости, представление о каминах имел самое поверхностное, что трагически повлияло на его способность (камина а не печника) нормально работать. Разжигаемый пару – тройку раз он первые секунды горел бойким пламенем и почти не чадил, но мгновения летели и дым, трепетно сохраняемый где-то глубоко в закопчённых недрах, начинал неудержимым потоком выливаться в комнату. Наслаждение живым огнём немедленно превращалось в яростную борьбу с ним. Недогоревшее извлекалось щипцами и пихалось в ведро с водой, потому что если все поштучно носить на улицу, то без изолирующего противогаза можно было запросто и не доиграть пьесу до конца. Итог упорства каменного чуда был тот, что постепенно оно превратилось в шкаф, где бабушка держала кирзовые сапоги, валенки вперемешку с двумя керосиновыми лампами и разную мелкую дрянь, прикрывая хайло упорного прибора моей гениально начатой, но так ни когда и недописанной картиной, изображающей некий колоритный деревянный дом что, стоял в дни моего ученического детства на улице имени героя всех времён и народов Карла Маркса, по коей я бегал с друзьями в школу.
По прошествии некоторого времени, лет десяти или пятнадцати, у меня как у человека творческого и всё ещё самонадеянного, возникла мысль лично подправить творение незадачливого каминокладчика дабы вкусить таки живого тепла у горящего очага. Вся верхняя часть памятника была быстренько разобрана и перестроена в виде сначала широкой, а после сужающейся до диаметра выходной трубы конструкции, кривой и ребристой (упрямые кирпичи упорно не желали колоться согласно задуманной мною траектории, а воплощали свои тайные и дьявольски извращённые мысли). А что до результата, то относительно облагороженный внешний облик изменил внутреннюю суть совершенно незначительно, и по сему валенки и прочая рухлядь вскоре вернулись в уже милый им и привычный домик. Грустный Пракситель вымыл уделанные глиной руки, а мама вымыла столь же уделанную комнату, на чём был и взят очередной таймаут.
Время шло, и стрелки незаметно оттикали ещё пару десятков лет и вот так случилось, что настало время третьей попытки. В светлую мою голову пришло компромиссное решение! Пусть будет печка, но со стеклянной дверкой! Бабушка вяло сопротивлялась новой затее, мол, камин это так пикантно и нетривиально, дедушка же был более суров и категоричен – Печки не будет! Но так как с годами металл у нас в голосе слабнет и ещё благодаря тому, что переговоры велись по телефону (разящий взгляд по телефону – совершенно пустое дело) всё как-то само собою свелось к шутке, недопониманию и неожиданному разъединению на линии. А когда оппоненты прибыли на дачу ревизовать дела, половина новой печи уже дыбилась над полом, широко зевая открытыми дверками топки и поддувала. Спаситель всех и вся Интернет навёл меня - смелого строителя на нужный путь, указав подводные камни, и теперь кладка, основанная не только на энтузиазме, но и на науке, шла не в пример ровнее, и даже хочется думать, профессиональнее. Много маеты вышло с резкой кирпича болгаркой, но зато теперь мне известен, ни с чем не сравнимый вкус глиняной пыли в носу и красота кирпичного автозагара на вдохновенном челе (главное лишь не вспотеть и не допустить потёков штукатурки).
Долго ли коротко ли, а последний кирпич был положен. Сердце и пело, и замирало – выглядит всё симпатично да вот оживёт ли? Дрова, береста, спичка, чик и первые брызги огня осветили сквозь огнеупорное стекло утомлённый лик мастера. Но к первому ощущению, что поддувало маловато сделано, скоро пришло и второе (вместе с запахом дымка) – похоже опыт опять не очень удался и третье что он не удался напрочь. Круг не желал размыкаться и перестать быть заколдованным. Последние надежды рухнули на следующий день, сиречь при второй топке. Дым струился отовсюду. Мыслишка по-быстрому сделать наколку на груди «Нет в жизни счастья» оформилась уже всерьёз. Но правду говорят, что утро вечера мудренее, так всё и вышло, солнышко заглянув в окно разбудило меня и отогрело заледеневшую душу, хотя оптимизм и не вернулся полностью. Рвать на себе волосы, решено было погодить (к слову сказать, их уже почти и нет). К вечеру, в поисках ошибки, от печи осталось лишь пара первых рядов, всё прочее же грудами легло на середину комнаты, точно воссоздав вселенную сразу после большого взрыва. Не знаю, что меня навело на мысль поднять голову вверх и глянуть в дымоход, но эффект этого действия превзошёл все ожидания. Над головой, вместо чёрной космической дыры уходящей в небо печной трубы, нагло скалилась мне прямо в глаза круглая крышка вьюшки. Коварно затыкая дымоход, она не позволяла ни капле дыма выходить наружу. Собаки удивлённо наклоняли головы то в одну сторону, то в другую прислушиваясь к незнакомым словам, а говорил я долго, ярко и разнообразно. И про вьюшку, и про собственную глупость, и про печника любителя кастрюльных крышек в дымоходах. Замечу только одно - версия номер четыре уже не дымила, а стеклянную дверку топки оценил даже Стёпа – старший из моих псов, он долго смотрел на мечущийся в печке пламень, а потом лёг прямо в середину багрового светового круга на полу, что трепыхался в такт прыжкам огня в топке, и улыбаясь мне сладко задремал.