Сборов и разговоров хватило до поздней ночи. Мне постелили в гостиной на диване.
Непривычная обстановка некоторое время мешала заснуть, слишком много мыслей роилось в голове, да и предстоящее путешествие с девчонками выбивало из колеи.
Но я был слишком благодарен за чудесный проигрыватель с великолепным полифоническим звучанием из встроенных динамиков, который мог питаться от двенадцативольтной батареи.
Даже сейчас в моём мозгу звучал потрясающий голос певицы на поэтические слова, которые соответствовали мелодии и моему настроению, которое я не мог передать словами: и грусть по Татьяне, и радость от бытия, под неё я и заснул.
Утром мы позавтракали всей семьёй на довольно просторной кухне, все поместились. Лариса и Василий спешили на работу, и, особо, не задерживались с раздачей инструкций.
— Автобус подвозит? — спросил я Василия.
— Нет, пешочком. Утром приятно пройтись по улицам. Да и не так далеко идти. За смену много сидеть приходится, вот и наверстываю нагрузку, чтобы жиром не заплыть, как мой начальник, который без автомобиля и ста метров преодолеть не может.
— И нам не нужно думать о гараже, бензине, — подхватила Лариса.
— И чего хорошего?! — возмутилась Надя. — На пикник всегда вывозят наши знакомые. Автомобиль обязательно должен быть в семье.
— Вот, замуж выйдешь и заведёшь, — срезала Лариса. — Зелёную, синюю, в красную крапинку.
— У вас есть такие? — невольно вырвалось у меня.
Светлана укоризненно взглянула, и я сконфузился: не сообразил, это — всего лишь, речевой оборот.
— У нас всякие есть, — ответил Василий. — Иные так разрисуют автомобиль, что хоть в художественную галерею выставляй. И талантливо рисуют! Ну, всем до встречи! Будьте осторожны и не рискуйте особо. Молодые, горячие, а нам переживать за вас.Помните, акулы не дремлют.
— Будем, будем! — закричала Надежда и полезла к ним с объятиями и поцелуями. Подошла прощаться и Светлана.
Мы взяли рюкзаки, набитые под завязку — довольно тяжёлые, и тоже вышли на улицу, ещё пахнувшую приятной ночной прохладой.
— Ну как, тоже будем жирок сбрасывать, или пойдём на автобус? — спросил я, оглядывая девчонок.
— Нет уж, нам нечего сбрасывать, да и тебе тоже, кстати! — запальчиво сказала Надежда. — Пешком пусть ходят жирные.
— У вас в классе есть такие?
— Целых три! И две — пышненькие.
— А вы какие? — подначивал я.
— Стройненькие.
— Да, этого у вас не отнимешь.
— И не советую.
Под дружескую пикировку пришли к автобусной остановке. Ждали недолго. Впрочем, нам и необязательно спешить, мы никуда не опаздывали.
В нужном месте я попросил водителя остановить, и мы вышли под жаркое солнце.
Пассажиры проводили нас недоуменными взглядами: здесь никто никогда не выходил, кругом лишь камыши, рогоз и пересыхающие ерики — у Волги не хватало воды для дельты, слишком много отбиралось по пути.
Дисколёт с надписью «Икар» девчонки встретили криками ура.
— Не соврал Ваня! — крикнула Надя.
— А почему я должен был врать?
— Чтобы произвести на нас впечатление. Ко мне и не такие парни подкатывали.
— А я подкатываю?
— А чем я хуже Светки?
Но скоро стало не до словесной перепалки. То и дело раздавались охи и ахи, особенно, когда я пустил дисколёт на скорости в четыре тысячи километров в час.
Ландшафт прокручивался под нами, словно в кинотеатре при быстрой перемотке фильма.
Попутно я наставлял девушек, как вести себя на острове и в океане. Опасности могли подстерегать всюду. Правда, в мою бытность беда была, всего лишь, одна, и меня грызло сомнение, не вваливаюсь ли я в очередную авантюру? Смогу ли уследить за девчонками?
Через час сёстры подустали от обилия впечатлений, начали разглядывать сумрачный салон дисколёта: мы не везде провели освещение, не до этого было, спешили в небо.
Мне перед ними было неловко за неказистый вид салона, начал оправдываться:
— Мы не успели отделать салон. Надо было, хотя бы покрасить.
— Зато, как летает! — воскликнула Надежда. — Здорово! Мечта моей жизни. Я во сне часто летаю. А ты летаешь?
— В юности — да. А сейчас почему-то перестал.
— Может быть, потому что у тебя есть Икар? — проговорила Светлана.
— Да, ты, возможно, права. Сейчас мне во сне летать нет необходимости. Налетался вдосталь. Уже хочется приземлиться, и не могу, — добавил я уже тише, для себя, но меня услышали, хотя шум воздухозаборника был весьма заметен.
Я опустил дисколёт ровно на то место, на котором он и вчера стоял. Остатки прогоревшего костра чуть припорошило песком.
Увидев океан и метровые волны, накатывающие на песчаный берег, девушки привычно ахнули, скинули одежду и, с непременным визгом, бросились в воду. Без визга удовольствие не то, наполовину теряет в своей прелести.
Солнце стояло высоко, и я прикинул, что в шесть рук мы успеем дотемна соорудить шалаш, чтобы не спать в душном дисколёте, тем более нас трое, и у двери не поместимся все сразу.
Когда они вышли из воды, я заставил их одеться, чтобы не сгорели под палящими лучами, и объяснил задачу первостепенной важности: сначала шалаш, а потом уже обед и ужин.
Точнее, одна может заняться заготовкой сухих веток и озаботиться предстоящим меню, аппетит не за горами, тем более после океанских купаний.
Они согласились. Беспрекословно выполняли мои указания. Светлана пошла вдоль берега, где лежало много поваленных деревьев, и можно было наломать сухих веток.
Значительное облегчение в постройке шалаша было то, что я уже знал, как строить, и где брать материал. Да и Надя старалась мне помочь, и я похвалил её за усердие. Она улыбнулась и хитро спросила:
— Я у тебя Пятница?
— Выходит, так.
— А Светка кто?
— Какой сегодня день недели?
— Среда.
— Вот и будет Средой.
— Она тебе нравится?
Кивнул. Иное и не скажешь.
— А я тебе?
— Вы красивые девушки. На комплимент напрашиваешься?
— Больно надо. А у тебя язык отвалится комплимент сказать!
— Я же не попугай, чтобы одно и то же с утра до вечера твердить. Да вы и сами знаете своё очарование, парни штабелями на улице лежат.
— Почему штабелями?
— У нас так говорят: когда мимо проходит красивая девушка, парни сами валятся на тротуар и штабелями укладываются.
— Как здорово! У нас так не говорят. Светка, ты слышала?
Света, морщась от едкого дыма, кивнула:
— Слышала. От наших парней такого не дождёшься. Всё норовят побыстрей в постель затащить.
— А у вас какие парни? — допытывалась Надежда. — Все такие, как ты?
— Разные. Точно такие есть и у вас. Даже геи попадаются.
— Кто-кто?!
— Геи. Никогда не слышала? И ты, Света? Неужели у вас их нет? Иначе их называют гомосеками.
— Ах! Эти! Так бы сразу и сказал.
— Я и сказал.
— У нас есть Гея, богиня земли, старшая сестра Урана, Тартара и Талассы. Но, чтобы она занималась этим, ни разу не слышала, и не читала. Ф-фу, это так противно! Даже представить невозможно.
— А ты не представляй.
— Ты первый начал.
Я улыбнулся. Девичья последовательность. Я оглянулся. Буйная тропическая растительность на острове с пальмами и океаном, и, вдобавок, жаркое солнце и две красотки в соблазнительных купальниках.
Ситуация весьма двусмысленная и легкомысленная с моей стороны.
Я залез в салон дисколёта и вышел оттуда в шортах. Светлана понимающе усмехнулась, а я смутился: совсем не подумал, что меня от их вида так пронимать будет, хоть каждые десять минут лез в океан, остужаться, или дрова рубить, как Челентано.
До вечера всё успели сделать, даже с отвлечением на обед и очередное купание в волнах.
Только когда солнце начало близиться к закату, я разрешил остаться в купальниках, которые были, скорее, символическими, лишь так назывались, почти ничего не закрывали, но обозначали.
Ужинали домашней едой, которую назавтра уже нельзя было оставлять, пропадёт в тропическом тепле. На костре вскипятили лишь чай, который с удовольствием пили.
Девушки то и дело расспрашивали о моей прежней жизни, о Тане.
Случайно я проговорился, или обмолвился, и они поняли, что мы с Таней ходили по острову нагишом, и Надя в упор спросила, так ли это? Я был вынужден сознаться.
— Можно и мы будем ходить евами? Всё равно, здесь людей нет. Сам говорил, что остров необитаем.
— А я разве не человек?
— Ты тоже будешь ходить адамом.
— Я не смогу.
— Почему? — не понимала Надя.
Света лишь улыбнулась над недогадливой сестрой.
— У вас статус другой, — пояснил я.
— Не поняла. Чем мы хуже Тани?
— Она моя возлюбленная, а вы мои гости. Разница огромная.
— Переведи и нас в свой статус, возлюбленных, мы не против. Ты нам нравишься. А если ты переживаешь за стояк, то мы его тебе быстро усмирим. Верно, Светка? Неужели ты думаешь, что у нас до тебя никого не было? К себе подпускаем выборочно. Ты вполне нам подходишь. Это так экзотично: любить милого на необитаемом острове. На всю жизнь останется воспоминание.
Света загадочно улыбалась. И я загорелся: глупо строить из себя недотрогу, когда рядом такие красавицы.
По моему взгляду они поняли, что я поплыл: заторопился стелить трехместное ложе в шалаше. Матрас для троих был узковат, поэтому я придвинул брезентовый, наполненный сеном, отчего от него исходил приятный аромат степи, лишь полыни не хватало.
Солнце упало за горизонт, и сразу наступила тропическая, почти безветренная ночь.
Кто-то из девчонок стянул с меня плавки, и мы превратились в нанайского мальчика, который борется сам с собой, но нас было трое. И, пожалуй, мы переплюнули камасутру. В полной темноте всё дозволено, что хочется.
Лишь полностью меня выдоив, они угомонились, а я почти сразу заснул.
Солнце поднялось над пальмами и проникло в просветы между листьями банана.
Я лежал один, заботливо укрытым свежей простыней. Но уже становилось всё жарче.
Девчонки возились у костра. Света подкладывала ветки, Надежда на покрывале резала батон хлеба. И обе были обнажёнными, словно так и замышлялось. Я встал и подошёл к ним. Спросил:
— Доброе утро, красавицы. Как спалось? Ночью никто не мешал?
— Спали беспробудно. Сладко.
Девчонки с улыбкой хитро переглянулись.
— Ну и ладно. Кто со мной купаться?
Вскинулась Надежда. Мы плескались недолго: после ночи вода ещё не нагрелась до комфортной температуры.
Мы вышли на влажный после отлива песок, и Надя затеяла шутливую борьбу со мной. Итогом был закономерный финал: я впился в её губы и с силой вошел в неё, чувствуя ногти, вонзающиеся в мою спину, она прошептала:
— Я тебя убью, если со Светкой будешь чаще, чем со мной.
— А если с тобой чаще?
— Со мной можно. Ты лучший среди всех моих парней.
— И много у тебя их было?
— Один.
— Тогда да, я лучший. Спасибо за оценку. Вдохновляет.
Света лишь издали посматривала на наши забавы. Потом негромко произнесла:
— Я второй раз подогревать не буду.
Но мы уже, со стоном и рычанием, почти одновременно излились. Снова вернулись в океан и подмылись.
Вспомнилось вдруг, что состав океанской воды равен составу крови: мы вышли из него, потому и нравится плавать, словно в материнском чреве.
Когда мы приблизились к гаснущему костру, Света усмехнулась:
— Ну вот, а ты боялся, что стояк будет тебе мешать. Не надевай плавки, нам приятно на тебя смотреть. Когда ещё увидим неандертальца во всей своей красе возле костра.
— Ещё бы рядом тушу мамонта положить! — Рассмеялась Надя.
— Ладно, пусть будет так, — согласился я. — Только вы не слишком-то соблазняйте, не направляйте на меня свои орудия.
— У нас же ничего нет! — засмеялась Надежда, но ноги сомкнула.
— Хотя бы так. Ноги тоже у тебя красивые. Какие у нас на сегодня планы?
— А что ты нам можешь предложить? Мы же не знаем остров. Ты говорил об озере и водопаде.
— Ладно, полетим к озеру. Только, чур, на выходе надеть брюки и обувь — там высокая трава, мало ли кто может укусить.
— Ты же говорил, что возле озера есть песчаная площадка, — возразила Надя.
— Есть, но до неё нужно ещё дойти, дисколёт не вписывается, иначе нам придётся в воду выходить: со всех сторон горы.
У озера с водопадом пробыли часа полтора. Срезали две грозди бананов, которые положили в угол дисколёта, доспевать.
Искупались, заодно и пополнили запас воды, которая расходовалась намного быстрее, чем, когда я был один.
Поднявшись в небо, я направил дисколёт к островам Новой Гвинеи, где снизил скорость и высоту, чтобы глаза успевали вбирать все красоты ландшафта.
Довольно скоро мы устали наблюдать и вернулись на свой остров, где сёстры с визгом бросились в высокие волны. До этого я им показывал, как нужно подныривать под волну, чтобы она не закрутила.
Я же, достал акваланг и ружьё для подводной охоты.
— Ты же, не полезешь в воду? — спросила Света.
— Хочу загарпунить рыбу к обеду.
— А как же мы?
— А что вы?
— Тебя съест акула, а мы не сможем без тебя выбраться домой.
— Я буду осторожен.
— Ты хочешь сказать, что Таня сама была виновата, проявила неосторожность?
— Нет.
— Вот и загорай на берегу. Нам не нужны неприятности. А зачем ты плавки надел?
Я улыбнулся.
— Чтобы какая-то рыбина не сочла это за приманку и не заглотила.
— Весьма предусмотрительно, глотать можно только нам. Снимай плавки и загорай вместе с нами.
— Вам на сегодня больше нельзя загорать, сгорите, кожа начнёт слезать.
— Мы послушаемся тебя, если и ты подчинишься нашему желанию.
По сути, они были правы: на этом острове я был единственной ниточкой, связывающей сестёр с внешним миром. Если что-то со мной случится, то им не позавидуешь.
Я проявил очередную легкомысленность: мало ли какие неожиданности нас подстерегают. Бывает, и дома погибают от пустяковой нелепицы, на банановой кожуре поскальзываются, и головой о тротуар.
Мне стало боязливо за сестёр. За себя отвечать не так страшно. Как бы их уговорить, вернуться домой? Но они наслаждались свободой обнажённости и мною.
Невольно подумалось: и как это иные заводят гарем? Мне двоих хватило по самое горло, да и одной вполне достаточно. Двое — это явный перебор.
Сёстры вздумали из мокрого песка сооружать скульптуры, потом, переглянувшись, начали лепить загорающего на спине мужчину с вздыбленным и толстым достоинством, что вызвало у них гомерический смех, который и меня заразил.
— Где вы такое видели?!
— В зоопарке! — выкрикнула Надежда.
— У вас держат мужчин в зоопарке?!
Что вызвало новый приступ хохота. Надя, призывно глядя на меня, раздвинув ноги, опустилась на песчаный столб песчаной скульптуры и страстно застонала в притворном соитии. Света изнемогала от смеха, лишь кричала:
— Надя, прекрати! Я больше не могу смеяться.
Я взял её за руку и повёл в волны, где она скоро успокоилась, лишь спросила:
— А как мы заметим акулу?
— Здесь вода очень чистая, издали увидишь чёрный силуэт. Они, обычно, приплывают туда, где привыкли охотиться, а здесь им некого ловить. К Тане заплыла случайная акула-разведчик.
Надя перестала смеяться, и тоже пошла к нам, присела, чтобы вымыть прилипший песок между ног — весьма эротическое зрелище, и я непроизвольно повернулся к Светлане, ища спокойствия.
К счастью, через неделю сёстры заскучали и запросились домой. Перед отлётом они помогли заправить водой пластмассовый бачок, предварительно отмыв его начисто: как ни чиста была горная вода, но осадок, всё же, появлялся.
И мы отправились в обратный путь к Астрахани. Синтетическая ткань обивки кресел была неприятна, поэтому нам, невольно, пришлось одеться.
— Ваня, ты останешься с нами? Не улетишь? — спросила Света.
— К сожалению, это не мой мир. Здесь всё чуждо.
— Даже мы? Разве тебе плохо было с нами?
— Хорошо. И музыка у вас изумительная. Я не перестаю удивляться, почему в моём мире нет таких прекрасных мелодий?
— И прекрасных женщин, — добавила Надя.
— Нет, красивых женщин много во всех мирах.
— Чем тебя соблазнить, чтобы уговорить, остаться? — спросила Света.
— Боюсь, это невозможно. Вы уже, соблазнили.
— Поспешили. Но мы понимали, что ты улетишь, поэтому позволили лишнее. Ты не думай о нас плохо.
— Милые вы мои, вы подарили мне лучшие дни в моей жизни. Вряд ли такое повторится.
— А ты никуда не улетай, и мы останемся в твоей власти. Ты — наш падишах, а мы твои рабыни.
Когда подлетали к Астрахани, я сказал:
— Высажу вас в городе, чтобы не пришлось топать ножками. Нужно лишь найти свободную площадку. Помогайте искать. Когда высажу, никому не признавайтесь, что как-то связаны с дисколётом, иначе замучают расспросами. Или вы хотите прославиться?
— Под пытками не признаемся, — пошутила Надя.
— Не забудьте взять свои рюкзаки и связку бананов.
— Ты ещё когда-нибудь прилетишь к нам? — спросила Света.
— Вселенные не повторяются, лечу вслепую, наугад. Пожалуй, я даже свою Вселенную не смогу отыскать. Найду похожую, и смирюсь, останусь в ней.
— Вот, нашла площадку! — закричала Надежда. — Отсюда нам рукой подать.
— Родителям привет от меня.
Прощание было скоротечным, чтобы не привлекать внимание случайных зевак.
Девчонки чмокнули меня в губы и спрыгнули на жухлую августовскую траву.
Я закрыл за ними дверь и поднял дисколёт в небо. Почти сразу вдавил педаль до отказа. Переход был мгновенным, я даже не почувствовал ускорения.
Продолжение следует: http://www.proza.ru/2015/05/19/922