Легко ли быть в России русским?

Сам, я, из Приднестровья, по национальности русский. Родился в Молдавии (ныне Молдове). Мать – уроженка Удмуртии. После войны в Приднестровье, получил гражданство Молдовы, после того, как советский паспорт стал недействительным, а с приднестровским паспортом за границу не выехать. Так тогда многие делали. Не по убеждению, а чтобы выжить. Приехал в Москву по приглашению знакомого в 93 году, который здесь устроился работать в кооперативе. В Приднестровье, после войны с Молдовой, работы не было и выжить было сложно. Устроившись, пригласил в Москву и сына. Но главной целью для меня была наука, которой я посвятил большую часть своей жизни, а в Москве, как мне казалось, продвинуть ее будет легче. Через многое с сыном пришлось пройти, ведя борьбу за выживание. Самым неприятным было унижение, связанное с регистрацией, но и это пережили. Сын вырос в предпринимателя, работал честно, добросовестно, получил российское гражданство. С моим гражданством оказалось сложнее, но мы готовили документы, на получение российского гражданства и для меня. Я три года снимал недорогую дачу у знакомых. Она меня устраивала, кроме одного «но». Она была расположена в 20 метрах от оживленной трассы, из которой в нее проникал угарный газ от автомобилей – она была распложена так, что он там скапливался, плюс, неисправная колонка АГВ, от которой угарный газ напрямую проникал в квартиру. Не помогало ничего. Поначалу, я не обращал внимание на запах газа, потом боролся с ним ( в некоторых статьях я описываю тогдашнее состояние, но не указываю, что это из-за отравления газом). В конце концов, истощение нервной системы и всего организма дошло до такой степени, что у меня начали отказывать ноги и все системы организма. Организм полностью израсходовал все ресурсы и восстановлению не подлежал. Ни одна больница не смогла бы меня спасти. Спас сын, который нашел для меня жилье в экологически чистом районе. Я ему не жаловался. Денег старался зарабатывать ровно столько, чтобы была возможность заниматься наукой. Когда не хватало, помогал сын. На новой даче, видя мое состояние, он полностью взял меня на содержание. Восстанавливался после того, как почти умер, три года. Без лекарств, с помощью сна и выработки устойчивого внимания, и еще умудрялся писать статьи почти каждый день. Но вот случилась беда – мой сын перешел дорогу высокопоставленным полицейским чиновникам. Ему состряпали дело, напечатали в одной из центральных газет большую обвинительную статью, показали по телевидению, выставив, как ужасного преступника, хотя вина его не была доказана и посадили в СИЗО, казалось бы, ненадолго, потому что сажать было не за что. Первый следователь промурыжил его три месяца, за которые он всего два раза виделся с ним, один раз кратковременно в СИЗО, а другой раз у себя в кабинете на очной ставке с «пострадавшей», являющейся бывшим высокопоставленным работником милиции, которая проговорилась, что врет лишь иногда. Денег на адвоката у меня нет, поэтому я начал искать помощи в Общественной Палате, которую до этого иногда посещал. Там побоялись связываться с полицейским начальством и в помощи мне отказали. Письма о помощи к партийным лидерам, депутатам результата не дали – все красиво говорят о правах человека только на телевидении. Неоднократные обращения в администрацию президента привели к тому, что мое прошение передали в генеральную прокуратуру, из которой пришел ответ, в котором мне пообещали объективно во всем разобраться. Я говорил, что мой сын не представляет никакой опасности для общества и пусть бы его выпустили под подписку о невыезде, и потом рассматривали дело, сколько потребуется, но мне в этой просьбе отказали. Прошло еще три месяца. Должен был состояться пересуд, я пришел в суд, а про моего сына просто забыли. Никто не смог ответить, где он находится и кто он такой. Я испугался за судьбу сына и поднял тревогу. Чтобы получить данные в ЦАО (центральном административном округе, куда передали дело), пришлось ехать к прежнему следователю и брать у него номер дела моего сына, без этого, информацию не давали. В суде мне сказали, что информацию о суде или пересуде им дают за пять суток до начала суда. А тут, никто ничего не знал. Когда приехал в ЦАО, мне дали номер следователя, который ведет дело. Следователь сказал, что сейчас он со мной встречаться не будет, так как он после дежурства и ему только передали дело моего сына. То есть, после того, как я поднял шум, тут же назначили нового следователя, а прежние следователи про него забыли. Вместо помощи от генеральной прокуратуры, моему сыну еще продлили срок, при этом, им почти не занимались, просто стараются сломать, чтобы он подписал все, что угодно, что ему скажут. Уже десять месяцев мой сын, без предъявления обвинения, сидит с СИЗО в нечеловеческих условиях и дальнейшая его судьба неизвестна. Похоже, его собираются мурыжить, сколько захочется тем, кто его заказал. И это, несмотря на указ Президента о помиловании, хотя сыну так и не было предъявлено доказательного обвинения. В своем письме в генеральную прокуратуру, я указал о недостатках в системе наказания, предложил конкретные меры по их исправлению, за что решили и меня показательно наказать. Теперь представьте мою ситуацию. Я гражданин другой страны, языка которой я не знаю и пенсия мне там не светит. Меня сознательно лишили средств к существованию и ждут, наверное, когда я пойду на преступление, чтобы отправить меня за решетку. Или выслать из России, как неугодного элемента. Я в России больше 20 лет, работаю на Россию. России, мои труды не стоят ни копейки. Вместо того, чтобы поддержать, ведь я пишу о том, как сделать Россию сильной, духовной и процветающей, правоохранительные органы стараются меня уничтожить. Хотя, Президент говорил, что ученых надо привлекать и создавать для них соответствующие условия. Наверное, он имел ввиду не то, что со мной делают. К кому идти жаловаться? До Президента информация не доходит. Система наказания оказывается не подконтрольной никому, потому в ней и творится беспредел. Сейчас речь идет о выселении меня из жилья – долг набежал уже за семь месяцев. Весь мой труд окажется уничтоженным, а сам я неизвестно где окажусь. Наверное, не вся система наказания такая (а может и вся), но я сужу по ее действиям в отношении меня и моего сына. Это не правильно, так не должно быть. Россия критикует западную и американскую систему наказания, а в ней самой не лучше. И если не поднимать эти вопросы, то ничего не изменится в лучшую сторону. Когда-то мне сказал открытым текстом один мужчина, восточного типа, передавая милиционеру пачку документов и пачку денег для регистрации себя и своих знакомых: «С вами, русскими, никто не хочет связываться, так как вы, чуть что, сразу бежите жаловаться. А с нами – никаких проблем, мы сразу деньги даем и никуда жаловаться не идем». Вот так живется весело и вольготно на Руси русскому человеку только за то, что он русский. К чему я это все написал? Не для того, чтобы поплакаться. Просто меня могут очернить так же, как и моего сына, поэтому я выдаю информацию о себе из первых уст. Пусть другие люди тоже знают, что есть разница в том, о чем говорят на телеэкранах и как дела обстоят на самом деле.                17.05.2015 г.