1962-й год ознаменовался рядом значительных запоминающихся событий мирового уровня. Например, папа римский нагло посмел отлучить от церкви нашего во всех смыслах дорогого друга Фиделя Кастро, а глупый летчик-шпион Гэри Пауэрс был обменян на умнейшего советского разведчика Рудольфа Абеля. У последнего даже имя и фамилия (пусть и не настоящие) звучат более пафосно.
В этом же году состоялся первый концерт тогда еще малоизвестной, но подающей большие надежды, группы «Beetles». А еще, произошло первое в мире катапультирование на сверхзвуковой скорости медведя (можно подумать этих катапультирований с медведем потом было еще несколько десятков). Мишка, отстрелянный катапультой с высоты нескольких километров, приземлился целым и невредимым. Удачно присев прямо на поляну с учеными и инженерами, он вдруг почувствовал сильный приступ голода и более часа гонял будущих лауреатов всяких премий, пытаясь кого-нибудь сожрать. И скушал бы обязательно, если бы ему не мешал бегать, волочившийся сзади, парашют.
Но какими бы знаменательными и интересными не были впервые произошедшие в мире события, все-таки для Вовкиных родителей его первый поход в школу был на порядок важнее и примечательнее.
А как же для самого первоклашки? — спросите вы. А он не запомнил этого дня. Некоторые ясельные эпизоды красочными клипами записались навсегда в его памяти, уж не говоря о сериале любопытнейших детсадовских приключений. Но первый поход в школу Вовкина память стерла, как что-то совершенно обыденное и непригодное.
Он хорошо помнил, как еще совсем маленькими они с соседским пацаном Генкой Румыниным сидели на горшках в коридоре комуналки. Тогда Генка, расхохотавшись после очередной шутки Вовки, умудрился свалиться, перевернув горшок, а Вовка в знак солидарности — что ж Генку одного будут наказывать — пнул свой. Наказание по принципу «каждому за свое» не заставило себя долго ждать, ярко отпечатавшись в памяти.
Уже будучи постарше Вовка хорошо запомнил Генкин вопрос, который вызвал у него сильное удивление.
— Когда у вас пельмени протухнут, вы их жарите или снова варите? — пытливо спросил Генка.
Вовка не знал, что ответить, так как в его семье пельмени просто не успевали протухнуть.
Не зря говорят психологи: «Наказание, яркое впечатление, удивление или испуг, как отличный катализатор, усиливают реакцию мозга на запоминание событий.
Вовка хорошо помнил несколько таких ярких эпизодов из летней поездки с родителями, когда ему было всего в три годика, через полстраны к бабушке в Рыбинск. Помнил, как резко затормозил поезд, и народ посыпался с полок, а по окнам их вагона откуда-то сверху хлынула ручьями кровь. Оказалось, безбилетник сидел на крыше спиной по ходу поезда и не заметил балку моста. Он так никогда и не узнает, что же с ним произошло.
Вовка помнил большую чашку с горкой наполненную грушами и то, как с сестрой они строили из бесчисленных табуреток и стульев поезд с вагонами. Легко догадаться, кто был машинистом. Помнил гамак во дворе у бабушки, в котором он умудрился запутаться и, долго висел гигантской куколкой шелкопряда, потихоньку попискивая, в ожидании, когда же его беду заметят и освободят из образовавшегося кокона.
А вот первый поход в школу, видимо, настолько его не впечатлил, что полностью выпал из памяти, превратившись в серую дорожную пыль. Лишь фотографии периодически напоминают о том, что данное событие в те далекие времена все-таки имело место.
В классе Вовка оказался одним из немногих учеников, кто уже умел читать и считать, складывая и вычитая, до ста. Мало того, он уже собрал свой первый радиоприемник, где диод представлял собой старую, сильно окислившуюся, безопасную бритву, на которой Вовка мог часами искать простым карандашом место появления в наушниках звучания радиостанции. А еще он собственными руками сделал к Новому году и оставил на память в детском саду электрифицированный маленький домик среди заснеженного ватой такого же самодельного дремучего леса.
Вовка постоянно творил всевозможные поделки и проделки, от которых воспитательница детского сада и родители приходили то в восторг, то в ужас. Он воздействовал на их нервную систему, как чередование кипятка и ледяной воды действуют на гранитный камень. В общем, первые школьные уроки для него были скучны, словно утренняя манная каша.
Но несколько событий его первоклассной жизни все-таки навсегда врезались в память.
Шел классный час. Он был посвящен разным загадкам, причем загадывали сами первоклашки, а учительница Марья Ивановна старательно отгадывала (не смейтесь, это чистая правда, именно так звали Вовкину первую учительницу). Конечно, для нее не представляло труда сразу дать правильный ответ, но она изображала долгие раздумья и специально угадывала не с первого раза, чем вызывала дикий восторг детей.
Эта камедь длилась пока очередь не дошла до Вовки. Его загадка: «Не сеет, не пашет, а только шляпой машет» — поставила Марию Ивановну в тупик. Уже и весь класс подключился помочь учительнице. Каких только мифических животных и сказочных героев не придумывали в ответ ребята.
О, сколько удовольствия получил Вовка в эти минуты пиршества страстей. Наконец все сдались.
— Никита Сергеевич Хрущев, — громко объявил Вовка незнайкам.
Нет, описать совершенно точно выражение лица Марьи Ивановны не возможно. На нем одновременно отразилось все: и великое удивление, и нескрываемый страх, и безмерная грусть. Страх, еще не растаявший в умах и сердцах взрослых людей, ведь всего девять лет прошло, как умер Сталин и расстреляли всесильного Берию.
Этот страх поселился и дома, когда вызвали отца в школу. А ведь он с шести лет жил с клеймом «сын врага народа» и после окончания Рыбинского авиатехникума распределение ему светило только в Сибирь без права в дальнейшем иметь высшее образование. И вот прошло всего пару месяцев, как после XXII съезда КПСС он получил это право и поступил в политех, где набралась целая группа таких же «врагов», его родной сынулька выкинул политический фортель.
Но Мария Ивановна оказалась добрым человеком. Она никому ничего не рассказала, а просто попросила отца не говорить такие вещи при сыне.
Дома был допрос с пристрастием. Родители выясняли, откуда Вовка взял эту загадку. Оказалось, что ее рассказывал еще год назад родной дядя, будучи в гостях. Все забыли, а Вовка запомнил.
И вот только родители расслабились, как произошло еще одно ЧП.
Так получилось, что в школьный буфет привезли молоко не во время урока, как это делалось обычно, а на перемене. Молоко привозили в больших алюминиевых флягах, в каждой по 38 литров. В школе в две смены учились более тысячи учеников, и даже если каждому дать по стакану молока, фляг нужно было не мало.
Вовка стоял на верхней ступеньке межэтажной лестницы и, разинув рот, смотрел на работу грузчиков. Они носили тяжелющие фляги и составляли их внизу у стенки. Рядом с Вовкой на площадке бесились старшие ученики, совсем не замечая первоклашки. И вдруг один из них врезался со всей силы Вовке в спину. Толчок получился резкий и неожиданный. Вовка, не задевая ступенек лестницы, улетел вниз и врезался лицом в острый край ближайшей фляги.
Такой боли он еще никогда не испытывал. Рассудок в первое время помутился и все потемнело. В памяти остались только чей-то визг, крики, причитания, суматошная беготня вокруг, кто-то подхватил его на руки. Потом поездка в машине и, наконец, хирургический кабинет, где промыли лицо, все залитое кровью, и он стал видеть.
Когда Вовка терпеливо сидел на высоком специальном стульчике, и хирург зашивала рассеченную вдоль носа щеку, дверь потихоньку приоткрылась, и он увидел заплаканную маму.
Ему невыносимо больно было смотреть на мамины слезы. Но вдруг ее лицо радостно просияло. Потом уже выяснилось, что к ним домой прибежала одноклассница Людка Голутова, по совместительству соседка сверху, и объявила маме: «Ваш Вова разбился, и глаз ему выбило».
Следом прибежали учителя, которые тоже ничего вразумительного сказать не смогли и сообщили только, куда увезли сына. А тут такая радость — жив, слава богу, и оба глаза на месте.
Неделю Вовка провел в больнице, пока делали перевязки, да потом швы снимали. Еще наблюдали, нет ли сотрясения мозга. Правда это сотрясение чуть не случилось в самой больнице.
Вовка в связи с раной и зашибленной скулой мог есть только молочную лапшу и жидкую манную кашу. Его рот практически не открывался, да и жевать было очень больно. В больнице варили еду не совсем нужной консистенции, поэтому Вовкина мама ему каждый день носила покушать. Здесь нужно отметить, что когда первоклашка пошел в школу, его мама уволилась с завода и была всегда дома. Хотя в семье денег часто не хватало, родители решили, что так будет лучше.
В больничном коридоре было много палат, где лежали ребятишки всех возрастов. Была и палата для маленьких. Малыши ходили на горшочки здесь же в палате. Нянечка ленилась выносить каждый горшок до туалета, поэтому она по утрам обычно сливала все в один или два и уже полные выносила.
Вовка увидел в окно маму и понесся по коридору ей на встречу. Знаете такой философский закон — «Необходимое и случайное»? Вовке необходимо было встретить маму, а нянечке необходимо было вынести горшок. А то, что их пути пересеклись — это и есть случайность из, выше названного, закона.
Ударившись лбом об край горшка, Вовка выбил его из рук нянечки. Содержимое россыпью окатило Вовку с головы до ног. Так нерадивого сантехника из сорванного крана обливает струя почувствовавшей свободу воды.
После небольшого переполоха Вовку схватили и быстро понесли обмываться и переодеваться. В это время одна из свидетельниц события увидела его маму, подбежала к ней и скороговоркой, боясь оказаться не первой, выпалила ей:
— Там с вашим Вовой тако;е произошло, тако;е! — она закатила глаза, усиливая это ТАКОЕ.
Вовкина мама побледнела и у нее уже начали подкашиваться ноги, когда из-за угла выбежал родной сынулька, веселый и в полном здравии. А большая шишка на лбу? — так это пустяки, не в счет.
Когда Вовку выписали, отец с работы принес ему кучу бракованных самолетных электронных блоков, и Вовка еще неделю целыми сутками с удовольствием их разбирал и распаивал. Сделал новый пистолет, который тут же испытал на сестре. Ее погоня за ним по комнате закончилась разбитой вазой.
Замечен такой момент в жизни. Чтобы у родителей не появлялось жгучее желание дать вам подзатыльника или хорошенько отшлепать после исполненного вами безобразия, нужно чтобы информация о нем пришла к ним как можно в более трагичной форме. Например, как с выбитым глазом. Или вот, и того жестче.
Воскресенье. Конец мая. Начались первые в жизни Вовки каникулы. Он перешел во второй класс и уже чувствовал себя взрослым. Это новое ощущение позволило ему выйти за пределы разрешенных родителями территориальных границ. «Далеко от дома не отходи», — каждый раз слышал он от мамы, отпрашиваясь погулять.
Вовку уже несколько дней, как магнитом, притягивал к себе котлован за соседним домом. Его недавно вырыли, но сделать ничего не успели, так как на неделю зарядил дождь. Вовке было интересно посмотреть, правда ли там, на глубине земли, камни такие же круглые, как в речке. Но котлован оказался заполнен грязной водою и он ничего не увидел. Он уже собрался уходить, как вдруг земля начала уплывать из-под ног, и Вовка рухнул в воду с большим куском земли, отвалившегося от края котлована…
Тревожная, непрекращающаяся трель звонка взбудоражила Вовкиных родителей. Так дети никогда не звонили. Они кинулись вдвоем открывать дверь. На площадке стоял незнакомый парень по пояс в грязи, с перепачканными по плечи руками. На удивленные взгляды хозяев квартиры он проговорил трагичным и грустным голосом:
— Там ваш сын утонул в котловане. Идите, забирайте! — Казалось, он мысленно снял головной убор.
Мама в обмороке. Папа, в чем был, не помня, как пролетел все три этажа, выскочил из подъезда. Здесь уже собирался любопытствующий народ.
Вовка стоял в окружении зевак, боясь идти домой. Это даже был не он, а какое-то еще не просохшее изваяние начинающего скульптора, которому пока не доверили глину и он лепил из грязи.
Эта грязь покрывала Вовку полностью без просветов. Только белки испуганных глаз светлели в щелочках под отяжелевшими веками. Грязь была даже в ушах и во рту, свисая мерзкими индюшными бородавками. На голове она начала подсыхать, образовав что-то вроде небольшой коровьей лепешки. Липкая жижа медленно стекала с одежды. Под ногами образовалась приличная лужа.
Отец схватил сына на руки и побежал с ним через пять ступенек домой.
Вовку поставили в ванную, раздели и начали скорее поливать из душа. Оба родителя четырьмя руками радостно отмывали родное всхлипывающее и постоянно сплевывающее землю сокровище. У мамы текли слезы: «Живой, живой!»
Ну, кто же будет ругать за непослушание воскресшее дитятко. Весь вечер в доме царила атмосфера «ути-пути». Мама периодически обнимала сына, прижимая его голову к животу, и гладила, и гладила любимое чадо.
Спасатель в этой суматохе исчез, не позволив Вовкиным родителям достойно его отблагодарить. А, может быть, это был ангел-хранитель, который еще не раз придет Вовке на выручку, лишь меняя обличие.
Летние каникулы в играх во дворе и с новым конструктором дома пролетели быстро. На коленях и локтях все это время саднили непроходящие коросты, а по ночам ныли натруженные ноги. Отдыхая по полной, Вовка успел соскучиться по школе и в последние дни лета уже нетерпеливо ждал начала занятий во втором классе.