Пухлые обрубки пальцев правой руки, пытались вклиниться между такими же обрубками левой, чтобы мирно расположиться на коленях, переплетясь крестиком,и успокоиться от той постоянной дрожи, которая преследовала их хозяина - маленького человечка в больничной пижаме и с глазами так и не проснувшегося от спячки бобра. Да и фамилия с именем у него были подходящими – Бобров Афанасий…
Только это было уже совсем не важно для него, ведь главное, чтобы руки не тряслись, тогда можно будет спокойно нарисовать Пашку «Кострому» и Ваху «Чечена», но портреты так и не получались, сколько бы он ни старался…
Под Кандагаром, где базировался их десантно-штурмовой батальон было пыльно и очень жарко, а иногда очень холодно. В то время, когда он с друзьями добровольцами попали туда, банды еще ходили по земле афганской большими кучами и давали жару «шурави»* мощными атаками и наглостью безмерной. Но времена меняются и теперь они сами давили духов так, что те предпочитали не связываться с ними в открытом бою и прятались по пещерам да потайным колодцам…
Сознание трепетало обрывками воспоминаний, в которых все время кто-то кричал и звал на помощь. Огонь… Огонь с запахом горелой резины не давал ему спать и хотелось заткнуть нос и уши. Он так и делал. Полотенцем крепко обтягивал уши, а в нос засовывал кусочки ваты. Но видения не пропадали и Пашка с Вахой все так же горели в огне и кричали ему из полуоткрывшегося и заклинившего люка машины. Кричали молча, закрывая окровавленными руками обожженные адским пламенем глаза…
Их ждали на повороте к кишлаку. Афоня, как старший, выскочил из бронетранспортера и пошел впереди, показывая водителю-механику, как и где нужно пройти по краю отвесного склона, чтобы не скатиться вниз. Эхо от выстрела гранатомета гулко отразилось от стен ущелья и машина вспыхнула, как спичка. Потом застучал пулемет.Подожгли и следовавший последним БМП***. Колонна встала под расстрел и начала огрызаться чем могла по нависшим над ними скалам. Заработала «Шилка»**, буравя духов насмерть, а потом все затихло…
Вокруг царила тишина, да и некому было нарушать покой Афони, палата была одноместной. Ведь героям всегда нужно местечко, где они могут побыть наедине с собой и вспомнить тех, кто сделал их героями…
У человечка было все, что ему нужно. Вот уже четырнадцать лет он просил только одно – бумагу и краски. Кисточка уже ладно ложилась между обрубками его пальцев и день его превращался в бесконечный миг единения с теми, кто был рядом и чьи лица он должен был обязательно нарисовать, чтобы показать их маме. Но мамы не было, да и вместо лиц получался только огонь и мертвые глаза пацанов, нечеткие от трясущихся рук, но почему-то от этого еще более настоящие ...
Афоня бросился к броне и вцепился в заклинивший люк, всеми силами пытаясь открыть его. Он кричал, кричал так же, как и его горящие в огне ребята – звериным рыком, пропитанным их общей болью и немощью. Он кричал, а проклятый люк не открывался. Металл раскалился так, что горели уже и его руки, вместе руками друзей. Потом стало темно и странно, а когда он очнулся это уже был борт самолета, на котором его уносила судьба. Живым, но оставшимся навечно там, рядом с погибшими в их последнем желании жить…
Пальцы ему отрезали все, но по третью фалангу и он ловко научился рисовать и делать все остальное. Афоня до сих пор на войне, той войне, которая сделала его героем. В тумбочке в верхнем ящике лежит орден. Красная звезда с солдатиком, но Афоня никогда не смотрит на него, потому что он все равно вытащит своих братцев из люка и нарисует их портреты маслом. А для чего еще нужны краски, если не делать мертвых живыми?
А мы сделали потом книгу памяти, где все доктора, медсестры и посетители писали свои теплые и нужные слова о героях. Ордена их повесили над книгой на специальной подушечке, чтобы жила память.Просто память... Таких у нас было шестеро. Четверо с Великой войны и двое с позабытой. И не зря! Ведь они сражались за Родину и други своя…
*Шурави - Русский
** Шилка - Самоходная зенитная установка
*** БМП - Боевая машина пехоты