Вдали среди гор, непроглядных лесов
Жил камень холодный уж пару веков.
Точила вода его, ветер язвил,
Жгло солнце его, ясный сокол хранил.
Точили года его мертвенный лик,
К луне устремлялся его тихий крик.
Он видел, как следует за ночью ночь,
Он видел, как жизнь удаляется прочь.
В морозную зиму он слушал волков,
В весну красноликую - хор мотыльков,
В горящее лето - трель звонкую птиц,
В промозглую осень - лай рыжих лисиц.
Вдали он слыхал порой песнь пастухов
И тихую проповедь пришлых волхвов.
В ночи он слыхал порой речи любви,
Что в роще дубовой вели соловьи.
Холодного камня не трогай своею рукой,
Ведь камень холодный ждет вечный, смиренный покой,
Холодному камню друзья - пауки да ужи,
У камня холодного нет ни семьи, ни души.
Он видел, как рады в селеньях весне -
Полночных гуляний и страсти поре.
Он видел вокруг чернобровых девиц,
Свободных и гордых не меньше орлиц.
Он видел вокруг и прекрасных юнцов,
И силой, и статью пошедших в отцов.
Но камень холодный к ним мало влекло,
И он позабыл танцы, смех и село.
И он одинок, но доволен судьбой,
Безмолвно покоился в чаще лесной.
Иеле разводят ночами огонь,
К луне поднимается нимфы ладонь,
Штригои, как совы, парят в тишине,
И бродят морои, как стаи теней,
А камень холодный средь роя чертей,
Становится тверже, спокойней, черствей.
Холодного камня не трогай своею рукой,
Ведь камень холодный ждет вечный, смиренный покой,
Холодному камню друзья - пауки да ужи,
У камня холодного нет ни семьи, ни души.
Но вот в одну осень, когда уж спал зной,
Деревья оделись в убор золотой,
Запела средь леса хрустально свирель
Так грустно и жалко, что смолк даже зверь,
И ветер жестокий ветвей не ломал,
Дожди прекратились, и лес задремал.
Упав рядом с камнем, бездвижно лежит
Младая девица, лишь плача навзрыд.
И камень холодный рукою обняв,
Главу увенчавши венком из купав,
Она проклинает того, кто был смел
И силой её увезти захотел,
И шепчет, что ей умереть среди мха
Милее, чем в постели лежать жениха.
Схвативши кинжал в одну лунную ночь,
Юнца погубила и бросилась прочь.
Холодного камня не трогай своею рукой,
Ведь камень холодный ждет вечный, смиренный покой,
Холодному камню друзья - пауки да ужи,
У камня холодного нет ни семьи, ни души.
И камень все слушал, и камень жалел,
И камень девице помочь захотел,
Но только не мог колдовских снять оков,
Быть камнем на веки обрекших его.
И сердце безмолвному камню отдав,
Девица ушла от друзей и забав,
Ей камень бездушный стал ближе утех,
Ведь только лишь он знал её тяжкий грех.
Холодного камня не трогай своею рукой,
Ведь камень холодный ждет вечный, смиренный покой,
Холодному камню друзья - пауки да ужи,
У камня холодного нет ни семьи, ни души.
А камень смотрел и жалел из всех сил
Ту деву, которую молча любил.
И он бы так жаждал в хрусталь её слез
Навечно расцветить свой грустный утес,
И вместо признанья в пролитой крови
Внимать только нежным напевам любви.
И он променял соловьиную трель
На песню, что пела однажды свирель.
И дни, и недели он ждал напролет,
Когда ж к нему снова девица придет.
И не было слаще и чище ночей,
Когда он внимал звукам пылких речей.
И не было мига счастливей, как вдруг
Его жгло тепло нежных девушки рук.
А девушка с другом холодным и впредь
Желала бы жить, рядом с ним умереть.
Холодного камня не трогай своею рукой,
Ведь камень холодный ждет вечный, смиренный покой,
Холодному камню друзья - пауки да ужи,
У камня холодного нет ни семьи, ни души.
Она уходила - и он тосковал,
Она возвращалась - и он ликовал.
Как сладок бы ни был любовный венец,
Но счастью однажды наступит конец.
Девица погибла холодной зимой,
И камень ей стал лишь надгробной плитой.
Весной из могилы березка взросла
И камню стала, как дева, мила.
И он спал под сладостный шепот ветвей
Под кружевом тени березки своей.
И мимо него проплывали года,
День, вечер и ночь, жгучий зной, холода;
Точила вода его; ветер язвил;
Жгло солнце его; ясный сокол хранил...
А камень, все глядя на пальцы ветвей,
Тянулся всем сердцем к березке своей.