В 104 г. до Р. Х., в разгар Кимврсокй войны, прибывшие из Сицилии сообщили о восстании рабов, исчисляемых во много десятков тысяч. Когда это стало известно в Риме, там оказались в весьма затруднительном положении, так как совсем недавно 60 тыс. отборных солдат погибло в битве при Араузионе и трудно было послать в Сицилию новые легионы.
Восстание, по свидетельству Диодора, началось следующим образом. Во время войны Мария с кимврами сенат дал ему право приглашать себе на помощь союзников из числа заморских народов. Марий послал за помощью к царю Вифинии Никомеду. Тот отвечал, что большинство вифинцев, уведенных (римскими) публиканами (откупщиками), томятся в рабстве в провинциях. Сенат вынес постановление, чтобы ни один свободнорожденный союзник не находился в рабстве в провинции и чтобы об их освобождении позаботились преторы. Тогда в Сицилии претором был Лициний Нерва. Согласно постановлению сената, он освободил многих рабов своим судебным решением, так что в течение немногих дней больше восьмисот человек получили свободу. Все рабы, находившиеся на острове, были преисполнены надежд на освобождение. Но сицилийская знать, съехавшись к претору, просила его отказаться от своего плана. Нерва, подкупленный деньгами или желая угодить знати, прекратил разбор всех дел об освобождении, а приходившим к нему, с тем чтобы получить свободу, с бранью приказывал возвращаться обратно к своим господам. Но рабы, собравшись, покинули Сиракузы и укрылись на священном участке Паликов. Здесь они начали сговариваться друг с другом о восстании.
Первыми освободили себя 30 рабов, принадлежавших двум богатым братьям в области Галикий. Во главе их стоял Барий. Ночью они убили своих господ, когда те спали, а затем отправились в ближайшие поместья и стали побуждать к восстанию других рабов. В эту ночь рабов собралось более 120 человек. Заняв место, укрепленное самой природой, они укрепили его еще больше и приняли к себе 80 других вооруженных рабов. Претор провинции Лициний Нерва быстро напал на рабов и осадил их, но не имел успеха. Однако в конце концов он все-таки овладел укрепленным местом благодаря предательству.
Когда солдаты были уже распущены по домам, кто-то принес известие, что 80 восставших рабов убили римского всадника Публия Клодия и собирают большое число людей. Претор из-за своей медлительности дал возможность мятежникам еще лучше обезопасить свое положение. Из окрестных мест стекалось много рабов, приготовлявшихся всеми возможными способами к битве. В первые 70 дней было вооружено более 800 человек, затем число их достигло не менее 2000.
Узнав в Гераклее о росте сил мятежников, претор назначил командующим Марка Тициния, дав ему 600 солдат из гарнизона Энны. Тициний напал па мятежников, но, так как они имели численное превосходство и пользовались выгодами местности, отряд Марка Тициния обратился в бегство. Много из его людей было убито, остальные, побросав оружие, с трудом спаслись. Мятежники, имея в своем распоряжении такую вооруженную силу, еще смелее принялись за дело. С каждым днем поднимались новые массы рабов, и число их росло настолько быстро, что в течение немногих дней дошло до 6000. Сойдясь на собрание и организовав совет, они прежде всего избрали царем раба по имени Сальвий, который пользовался репутацией опытного человека в гадании по внутренностям жертвенных животных и в игре на флейте при оргиастических представлениях. Сальвий, став царем, избегал городов, считая, что (пребывание в них) ведет к бездельничанью и изнеженности; разделив мятежников на три части и назначив такое же число командующих над каждой частью, он приказал им делать рекогносцировки по всей Сицилии и после этого всем встречаться в определенное время в одном месте. При этих рекогносцировках рабы запаслись большим количеством животных, в том числе лошадей, и в короткое время среди них уже было более чем 2000 всадников. Пехотинцев у них было не меньше 20 000, вполне подготовленных благодаря воинским упражнениям. Неожиданно напав на укрепленный город Моргантину, мятежники начали энергичные и непрерывные атаки.
Претор, придя ночным маршем на помощь городу и имея с собою почти 10 000 воинов из италийцев и сицилийцев, застал мятежников, занятых осадой. Он напал на их лагерь в то время, когда лишь небольшое количество воинов охраняло его. Поэтому претору удалось легко взять лагерь. Разграбив его, он пошел к Моргантине. Мятежники в свою очередь внезапно бросились на него и благодаря стремительности удара с более высоких позиций тотчас одержали верх. Войска претора обратились в бегство. Так как царем мятежников было отдано приказание не убивать никого из тех, которые бросали оружие, то большинство, поступая так, обратилось в бегство.
Перехитрив таким способом врагов, Сальвий получил обратно свой лагерь и, одержав славную победу, овладел большим количеством оружия разбитого неприятеля. Благодаря человеколюбивому приказанию Сальвия италийцев и сицилийцев погибло в битве не более 600, а взято в плен было около 4000. Так как к Сальвию благодаря его успеху стекалось много рабов, то он удвоил свои силы. Но он имел в своих руках открытое (незащищенное) место и потому снова принялся за осаду Моргантины, объявив свободными находившихся там рабов. Так как их господа со своей стороны обещали им свободу, если они будут сражаться вместе с ними, то рабы предпочли получить свободу от господ и ревностно бились на нх стороне. Поэтому моргантинцам удалось выдержать осаду. Претор же, отменив после этого обещание свободы, данное рабам, добился лишь того, что большинство городских рабов дезертировало к мятежникам.
В области Сегесты, Лилибея и в остальных смежных местах поднялось также много рабов. Главой их сделался Афинион, киликиец родом, человек весьма мужественный. Он был управляющим двух богатых братьев. Обладая большой опытностью в деле предсказания по звездам, он подбил на восстание сначала около 200 рабов, бывших под его начальством, а затем соседних, так что в течение пяти дней вокруг него собралось более 1000 человек.
Выбранный ими царем, надев на себя диадему, Афинион принял тактику, противоположную тактике остальных мятежников. Он не принимал в свою армию всех без различия восставших, но принимал в войско лучших из них, а остальным приказывал оставаться на своей прежней работе и заботиться о своем хозяйстве, поддерживая в нем порядок. Таким путем доставлялось обильное продовольствие для воинов.
Афинион прикидывался, будто боги возвестили ему посредством звезд, что он станет царем всей Сицилии, поэтому-де необходимо беречь страну и находящихся в ней животных и запасы, как свои собственные. Наконец, собрав свыше 10 000 человек, он осмелился осадить еще не разоренный город Лилибей. Испытав в этом неудачу, Афинион решил прекратить осаду, говоря, что это ему приказывают боги, так как в случае продолжения ее осаждающие испытают несчастье. Когда он приготовлялся к отступлению от города, прибыли на кораблях отборные маврусийцы, которые были посланы на помощь лилибейцам под предводительством Омона. Ночью он со своим отрядом напал неожиданно на передвигавшуюся армию Афиниона. Многих убив, немалое количество ранив, Омон вошел в город. По этому случаю мятежники изумлялись предсказанию Афиниона, сделанному посредством гадания по звездам.
Всю Сицилию, пишет Диодор, охватили расстройство и целая цепь бедствий. Не только рабы, но и бедняки из числа свободных предавались всевозможным бесчинствам и грабежам, бесстыдно убивая попадавшихся им рабов и свободных, чтобы не было свидетелей их безумия. Поэтому все жители городов едва-едва могли считать своим лишь то, что находилось внутри городских стен, то же, что было за стенами, считали чужим и принадлежавшим рабам в силу беззаконного захвата. И немало другого необычайного приходилось испытывать многим в Сицилии.
Между тем Сальвий (принявший тронное имя Трифона) решил завладеть Триокалой и построить там себе дворец. Нуждаясь в дополнительных силах, он послал за Афинионом, как царь за полководцем. Все думали, что Афинион станет оспаривать его первенство и что благодаря раздору между ними война легко прекратится. Но судьба, как бы нарочно увеличивая силы мятежников, сделала так, что вожди их вступили в соглашение друг с другом. Трифон быстро пришел со своими силами в Триокалу, и Афинион прибыл туда же с 3000 человек, повинуясь как командующий царю. Остальные свои силы Афинион послал разорять страну и возмущать рабов. Затем Трифон, заподозрив Афиниона в намерении напасть на него, в подходящий момент приказал заключить его под стражу.
Триокала была известна, во-первых, благодаря большому количеству родниковой воды, отличающейся сладковатым вкусом, во-вторых, благодаря тому, что прилегающая местность богата виноградными и масличными насаждениями и чрезвычайно удобна для земледелия, и, в-третьих, благодаря тому, что Триокала была превосходной крепостью, представляя собою как бы огромную неприступную скалу. Этою скалою и всеми окрестностями города, полными всевозможных жизненных припасов, обнеся все это еще раз стеной протяжением в 8 стадий и выкопав глубокий ров, Трифон воспользовался для постройки дворца. Он устроил и царское жилище, и площадь, которая могла вместить множество народа. Из мужей, отличающихся рассудительностью, Трифон составил совет. При всякого рода переговорах он надевал тогу, окаймленную пурпуром, и широкий хитон, имел ликторов с секирами и все остальное, что составляет отличие и служит украшением царской власти.
Поскольку сицилийские власти оказались неспособными обуздать восстание, римский сенат назначил туда полководцем претора Луция Лициния Лукулла, под начальством которого было 14 тыс. римлян и италийцев и 3 тыс. союзников. Трифон, освободив Афиннона от выдвинутого против него обвинения, решил воевать с римлянами. Он хотел вести борьбу в Триокале, но Афинион советовал не заключать самих себя в осаду, а вести борьбу в открытом поле. Так как взяло верх последнее мнение, то рабы расположились лагерем близ Скиртеи в количестве не меньше 40 000 человек. Римский лагерь отстоял от них на 12 стадий. Сначала завязалась частая перестрелка, затем противники построились в боевом порядке. Успех склонялся то на одну, то на другую сторону, и много народа пало с обеих сторон. Афинион, сражаясь во главе отборного отряда всадников в 200 человек, усеял трупами все окружающее его пространство, но, раненный в оба колена, он, после того как получил еще третью рану, выбыл из строя. Поэтому рабы пали духом и обратились в бегство. Сам Афинион, притворившись мертвым, остался незамеченным среди трупов и в наступившую ночь скрылся.
Римляне одержали блестящую победу, так как бежали и войска Трифона, и он сам. Много народа было изрублено во время бегства, так что общее число убитых было не меньше 20 тыс. Остальные под покровом ночной темноты бежали в Триокалу, хотя претору было бы легко уничтожить и этих, если бы он их преследовал. Рабы настолько пали духом, что решили было вернуться к господам и отдаться на их милость. Однако победило мнение тех, которые предлагали бороться до последней капли крови и не сдаваться врагам. Через 9 дней явился претор с намерением осадить Триокалу. То причиняя урон врагу, то сам неся потери, он в конце концов отступил, так как силы его уступали силам мятежников, и последние снова подняли голову. Из всего того, что было необходимо сделать, пишет Диодор, претор ничего не выполнил либо по собственному бездействию, либо за взятку. За это впоследствии он был предан римлянами суду и наказан.
Преемник Лукулла, претор Гай Сервилий, также не совершил ничего достойного упоминания. Поэтому и он, подобно Лукуллу, впоследствии был присужден к изгнанию. После смерти Трифона преемником его власти делается Афинион. Он без всякого противодействия со стороны Сервилия осаждал города, смело опустошал всю страну и овладел многими городами.
В 101 г. до Р.Х консулами в Риме были избраны Гай Марий и Маний Аквилий. Аквилий, посланный против мятежников, одержал над ними блестящую победу благодаря собственной храбрости. Он убил самого царя восставших Афиниона в героическом единоборстве, и хотя сам был ранен при этом в голову, но вылечился. Затем он выступил против остальных мятежников, которых было 10 тыс. человек. Они не стали ожидать нападения, но бежали в укрепленные места. Однако Аквилий неослабно принимал все необходимые меры, пока не покорил осадой все их крепости.
Оставалась еще тысяча рабов под предводительствомнекоего Сатира. Сначала Аквилий пробовал покорить их вооруженною силою, но затем, когда они послали парламентеров и сдались, он тотчас освободил их от наказания и, отведя в Рим, сделал гладиаторами. Здесь, как сообщают некоторые, они привели свои жизни к наиболее славному концу; ибо они уклонились от сражения со зверями и перерезали один другого у общественного алтаря, сам Сатир убил последнего человека. Затем он, как последний выживший, героически погиб от своей собственной руки. Таков был драматический исход Рабской Сицилийской войны, которая длилась примерно четыре года. Все это время было наполнено для жителей острова величайшими бедствиями. Не только масса рабов опустошала охваченную мятежом область, но и свободные, не имевшие в ней имений, обратились к грабежу и бесчинствам. Лишенные состояния, они как в силу нужды, так и по бесчинству толпами распространялись по стране, угоняли стада, расхищали скопленные в кладовых запасы и убивали попадавшихся им навстречу свободных и рабов, чтобы не было свидетелей их безумий и бесчинств.
Вследствие прекращения действия римского суда в стране, воцарилась анархия. Всюду происходило насильственное расхищение имущества богатых. Те, которые раньше занимали первые места в городах по своей известности и богатству, теперь благодаря неожиданному повороту судьбы не только теряли имущество из-за своеволия беглых рабов, но и были вынуждены терпеть оскорбления со стороны свободных. Рабы, как могли, мстили своим господам и не могли насытиться неожиданно выпавшим на их долю счастьем. И даже те рабы, которые не пристали открыто к восстанию, внушали своим господам ужас. (Диодор; XXXVI; 1-9).
Рим и его соседи в эпоху гражданских войн http://www.proza.ru/2011/10/05/329