…Никогда не знаешь –;где найдешь, где потеряешь…
Произошло это непонятное событие с той самой Царицей;художницей, которая красками да картинами полмира от хворей и болезней вылечила.
Так уж случилось или получилось, что она от Странника Старинного к отцу в царство-королевство непонятно почему вернулась. А так как с самого раннего
детства отличницей во всем была и самых больших успехов в рисовании да живописи достигла, принялась она дальше картины чудесные рисовать.
И, действительно, чудо за чудом в рисовании происходило, картины как живые получались, одна лучше другой.
Но вот что странно: люди, видимо, очень здоровые оказывались, и никак нельзя было определить, помогают им картины или нет.
Извелась Царица;художница, вроде – все как всегда, вроде все по-старому – и краски те же, и кисти, и мастерства тоже со временем намного больше прибыло, но не останавливаются дети возле картин, не смеются.
Велела она запрячь карету королевскую, погрузила в нее рисунки и поехала к своим подругам и знакомым за советом.
Приехала в Синий замок на краю Скалистой долины к школьной подруге, достала картину, на которой волшебные птицы нарисованы, и спрашивает: «Может, чего не хватает на холсте?» А та, ничего не говоря, открыла окно в сад, а там на каждой ветке по такой же волшебной птице сидит – никого не боятся и никуда не улетают.
Приехала Царица;художница к другой подруге, что на берегу Голубого моря жила, показала ей картину с золотыми рыбами, а та ее в светлую бухту повела и показала, а в воде такие же золотые рыбы резвятся, в лучах солнечных переливаются и никуда не уплывают.
Тогда поехала Царица к своей любимой тетке, что на Высокой горе, в кедровой роще, в тереме на пригорке жила, и показала ей тетка картину, на которой бриллианты-алмазы и разные камни драгоценные нарисованы, да так искусно и естественно, что каждый, кто их видит, с холста рукой хочет взять. А тетушка открыла дверь в сад, повела по тропинке, что через лужок и через кедровую рощу в березовый перелесок вывела, а там, в утренней росе, травы и цветы стоят. Такой блеск кругом и сверкание – невозможно глаз отвести.
Расстроилась Царица – а именно она в предыдущей сказке на наших глазах из принцессы Малки в Царицу;художницу превратилась. И чтоб хоть как-нибудь грусть превозмочь, пустилась странствовать по полям и лесам, по лугам и буеракам.
Много ли, долго ли странствовала, только однажды у пруда, на краю соснового бора отдохнуть остановилась. Думалось ей: может, какому прохожему картины ее сгодятся.
Однако, кто мимо ни проходил, кто на картины ни смотрел, все в один голос заявляли, что у них дома такое же есть, и даже намного лучше, потому что все живое и настоящее. А еще, вроде как-то между прочим, добавляли, что еще вчера или третьего дня у них такой красоты не было. Вот если бы Царица вчера или третьего дня к ним приехала, тогда они картины и рисунки с радостью бы взяли. А сегодня просят, чтоб она такое нарисовала, чего они в жизнь не видели.
– Вчерашний цветок – он вчера цвел, он вчера и осыпался. Зачем нам сегодня вчерашний цветок? Сегодня сегодняшний рисунок видеть хочется, а с такими картинами, с какими ты по свету ездишь, и твои подруги княжны да принцессы приезжали. Они тоже разные художества предлагали. На что они нам? Вместо красок на холсте мы все живым видеть можем.
–;А еще, – добавляли прохожие, – ходит тут один дед, нищий и оборванный; так он говорит, что в этом мире только одной единственной картины и не хватает. Найди деда того – может, он ту единственную картину из твоих картин выберет. Дед тот – настоящий волшебник; он хоть и нищий, хоть и оборванный, но как в какое место приходит, сразу вокруг него радость и веселье; самого вроде и нет, а люди кругом улыбаются, песни поют. Пойди, поищи его – может, он твоей беде поможет.
Отправилась Царица-художница в путь. Долго бродила по лесам и буеракам; карета в болоте застряла – бросить пришлось; платье в клочья разорвалось – на платье перестало быть похожим; руки огрубели, а ноги мозолями покрылись; и только к концу четвертого года на полянке под дубом развесистым увидела того, кого искала. Сидел дед на траве, рядом котомка развязанная, краюхой хлеба завтракает, песенку какую-то под нос себе мурлыкает.
Не успела Царица шага сделать, как заговорил дед, к ней даже не оборачиваясь.
– Настанет время, когда поймешь, – самое плохое самым хорошим стать может. Самое легкое в самое тяжелое превратится. Самое высокое самым низким станет.
И выйдет тогда, что самая первая отличница – круглая двоечница.
А для того, чтоб этот мир закончить в гармонии и единстве, совсем не выдающиеся полотна и картины нужны, а тот малый детский рисунок, который ты мне, Страннику Старинному, тогдашнему бродяге-путешественнику, попрошайке-скитальцу подарить отказалась.
Из той маленькой милости вся вселенская милость вырасти могла, а она в любви абсолютной самая главная составляющая и есть.
Что же, придется мне снова по свету бродить, придется искать другую Принцессу-художницу, ту, которая для нищего прохожего, голодного и босого, не пожалеет ни корки хлеба, ни рисунка детского, где куколка в разных платьях нарисована, ни улыбки доброй, ни перстня с руки.
Что же, может, тогда люди истинную цену себе и поступкам своим поймут – узнают, что каждую минуту, каждую секунду трудную работу учения делают, и за каждое знание оценка выставляется. Может, поймут тогда, что вчерашний отличник вчерашним на всю жизнь остаться может, и что вчерашней пятеркой было, то сегодня даже на двойку не тянет. Новый класс, новые учителя, новые предметы. Что для рисования подходит, то для химии никак не применимо, и что, хоть музыка и похожа на живопись, а вовсе не живопись она.
Завязал Странник Старинный котомку, поднялся на ноги и растворился в тумане утреннем. Именно Странником Старинным дед нищий и был.
Присела Царица на пенек, разложила краски и кисти, стала рисовать рисунки про платья и про куколки – может, пригодятся кому.
Когда мне по разным делам приходится летать в глубоком бесконечном космосе – кажется, что звезды горят так, как светились окна в многоэтажных домах на улице, на которой жил в детстве. Наверное, так и есть. Звезды – это окна в другие миры, в другие измерения. Все связано друг с другом; а сегодня утром, после обычных ночных путешествий, в нижнем ящике старого шкафа нашлось письмо.
Вот оно.
Здравствуйте, милая Эстер!
Не грустите, трудности – дело обыкновенное, хотя и не проходящее. Просто с ними надо научиться справляться, и тогда они и из трудностей превращаются в обязательное условие победы.
Впереди – чудесное будущее и море счастья, а любые огорчения – всегда явление временное. Постоянное преодоление преград и ненастий – именно это и есть наша жизнь. Нужно научиться получать от этого процесса удовольствие, и тогда есть шанс двинуться дальше. Чуть похоже на мазохизм. Но что делать? Это мы и есть.
Пусть вокруг бушуют штормы, лодка всегда должна быть повернута носом к востоку – туда, где, не смотря ни на что, завтра обязательно взойдет солнце.
А если без поэзии, то, когда дуют злые ветры, лодка должна быть повернута не на восток, а против ветра – но это тоже красиво. Правда?
И привет от нашего старого кафе. Очень хочу в Иерусалим. Хочу и боюсь.
Бармалей
Уже пять лет Ася в Иерусалиме.
Май 2004 г