Конкурс - Пусть всегда буду я! Лонг-лист

1. Вой волчицы. К Дню Победы
Лира Ликбеза
              Памяти бабушки моей Прасковьи Никаноровны Ивановой

-УУУУУУУУУУУ! – взметнулся горестный вой над спящей деревней, разорвал морозный воздух, тугим комком взлетел высоко в небо и рухнул в сугроб.

-УУУУУУУУУУУ!- взвился снова к небу, застыл на мгновение, рассыпался и мерцающими искрами упал на снег.
Долго вой кружился над крышами домов и сараев, падал, корчился от боли и мороза, поднимался к небу, сменялся глухим сдавленным хрипом,  и снова:
-УУУУУУУУУУУ!
Трое маленьких детей , прижавшись друг к другу, с испугом поглядывали на окна, потом залезли с головой под одеяло.
- Опять волчица воет, да так страшно. И всё время приходит к нашему сараю.
Мамка вышла куда-то, к тёте Шуре ,небось,направилась,  всегда идёт к ней, когда спать уже надо.
Волчица будто знает, когда мы одни, чтобы сильнее напугать.
А Гришка спит, ничего не слышит.
  На скамье у окна спал мальчик тринадцати лет. Видно было, что устал за день , вот и спит крепко.
  Гриша весь день работал на ферме, таскал тяжёлые бидоны с молоком, убирал  навоз из-под коров. Потом с мужиками, что вернулись покалеченными с войны,
приводил в порядок старенький трактор , на котором будет скоро пахать, весна на носу. Он прошлой осенью учился работать на тракторе. Татьяна , соседка, красавица первая в деревне,  передала свой трактор Гришке, сама на фронт ушла, восемнадцать лет исполнилось. Возит раненых на машине.
В избу вошла женщина, грузная, поникшая, с серым лицом и безжизненным взглядом. Словно слепая, вытянув руки, прошла к столу, опустилась на стул. Посидела минуту, что-то тяжёлое стряхнула с себя, повернулась к детям:
- Вы чего не спите?
Семилетняя Лизонька прошептала:
- Опять волчица приходила, выла страшно.
- Спите, прогнала я волчицу, шумнула у сарая, когда возвращалась, да коромыслом потом ещё погрозила вслед. Убежала она.

Погладила по голове пятилетнюю Катюшку, Алёшенька ,трёх лет мальчонка, прижался к груди матери, как маленький котёнок.
  Уснули дети. А женщина достала из сундука фотографии три и похоронки, тоже три. Разглядывала их, гладила лица своих сыновей-погодок, ушедших на войну  восемнадцатилетними. Девятнадцать одному только исполнилось и погиб. Другой остался навсегда восемнадцатилетним. Что-то долго шептала мать своим сыночкам. На одной из фотографий был запечатлен муж её, Афанасий, карточка старая, ещё в гражданскую снялся. Рассказала ему о бедах своих, о работе тяжёлой на ферме. О детишках, которые растут без него, Лизонька в школу осенью пойдёт, а Катюшка по дому уже помогает. Гриша – настоящий мужичок, и на работе, и по хозяйству он. Алёшенька, Алёшенька-то наш, малыш  не помнит совсем отца. А так похож на него.
Красивым будет парнем, в отца.
  Три похоронки лежали перед ней, месяц назад разом принесли.
Утром рано наказала доченькам сварить кашу , вымыть картошку и в чугунке сварить для поросят. Просила Лизу, чтобы больше не топила баню сама, да не мыла малышей, чуть не угорели в прошлый раз. Хорошо, корова Зорька стала мычать так, что соседка прибежала, из бани вытащила, еле отходила их.
- Мама, я всё сделаю, как ты велела. Не плачь только.
- Хотела бы, да сухо всё внутри.
  До вечера мать с сыном  на ферме работали, дети дома одни,   Лиза, старшая , мыла полы, смотрела за младшими, они  слушались её. Так и проходил день.
- УУУУУУУУУУУУУУУУ!- из щелей сарая вырвался полный боли и безысходности вой в ночное небо, сменяясь стонами и рыданиями.
-УУУУУУУУУУУУУУУУ! – навстречу ему полетел другой, с соседней улицы.

Собака брехнула было, да, испугавшись  воя неведомых волчиц, спряталась в конуру.
-УУУУУУУУУУУУУУУУ!- и вот уже огненный шар страданий и горя поднялся над
Землей и полетел от дома к дому, от деревни к деревне, от города к городу... Потом застыл в чёрном небе, превратившись в ЗВЕЗДУ МАТЕРИНСКОЙ СКОРБИ.

2. В День Победы
Руслан Цвиткис
Праздник. Только в доме нашем -- тишь.
Бабушка мне свитер довязала.
"Почему, бабуля, ты грустишь?"
И она мне вот что рассказала.

"Много лет назад, ещё когда
И меня-то не было в помине,
Мой отец (твой прадед)-- вот беда! --
Подорвался на немецкой мине.

Выжил и вернулся он с войны.
Плотничал, хоть стал он инвалидом.
О войне всё время видел сны
И носил свой китель с бравым видом."

"Тот, где ордена-медали?" "Да!"
"Вот и мне бы в битве отличиться!"
"Дай-то Бог, внучок, чтоб никогда
Ни одной войне бы не случиться!"

18.03.2015

3. Мои прадеды
Полякова Любовь Аркадьевна
Это – фашистский танк
С чёрным крестом на броне.
Это – советский танк
С красной большой звездой.
В танке – мой прадед Марк.
Танкистом он был на войне.
И мама сказала так:
«Прадед твой был – герой!»

Вот наш самолёт летит,
Из пушек по танку бьёт,
А в самолёте сидит
Мой прадед второй, Иван.
А это с гранатой бежит
На вражеский грозный дзот
(Не зная, что будет убит)
Третий мой прадед, Степан.

Там дальше, среди берёз,
Палатка с красным крестом.
Лежит в ней в бинтах, у окна,
Четвёртый мой прадед, Егор.
И он, черноморский матрос,
Рассказывал детям потом,
Как вынесла из-под огня
Прабабушка Вера его.

Они победят врагов!
Живыми вернутся домой
С геройской звездою – Иван
(Так папа рассказывал мне),
В медалях, ослепший, Егор
С женой, фронтовой медсестрой.
А прадеды Марк и Степан
Останутся здесь, на войне…

4. Томимое голодом поколение
Нина Гаврикова
9 мая. Раннее утро, аромат пирогов пробрался к моей подушке. Мама хозяйничала на кухне, старалась успеть на мотовоз – маленький паровозик, который в праздник отправлялся в город на час позже. Мне вставать категорически не хотелось, я несколько минуток понежилась в тёплой кроватке, и, чтоб скорее проснуться, зашлёпала босыми ногами по холодному полу, умылась, оделась. Потихонечку пробралась к маме сзади и крепко обняла ее за плечи. Она в этот момент завертывала в льняное полотенце горячие, только что вынутые из печи, пироги, сложила в сумку, рядом поставила две бутылки с чаем: сладкую для меня, а другую, без сахара, для себя. Ещё положила пакет с крупой, а сверху бросила несколько конфет:
- Пора в путь.
Я, быстро опустошив, налитую мамой чашку чая, вернулась в большую комнату. Вытащила из крошечной вазы, стоящей на столе, заранее собранные подснежники. Мы так называли медуницы, потому что это были самые первые цветы, которые появлялись на лесных проталинах. Мокрые стебли обернула кусочком газетного листа, лежащей рядом, поторопилась в прихожую, надела туфли. Мама ждала на крыльце. Молча, двинулись в путь.
Первым рейсом мотовоз отвез рабочих в город и вернулся за жителями поселка, которые собрались съездить на празднование Дня Победы. Мы залезли в вагон, еле нашли свободные места, разместились на противоположные скамейки, я сидела у окна, разглядывая подходящих мужчин и женщин. Народу собралось много. Все о чем громко и восторженно разговаривали, в воздухе витал дух веселого настроения.
Мотовоз, трижды дал гудок и, тяжело пыхтя, раскачиваясь из стороны в сторону, медленно начал набирать ход. Колеса, ускоряя вращения, мелодично выводили: «Так-так, так-так, так-так». Не доехав метров сто до города, колеса заскрипели и соскочили с рельс. Вагон покосился на один бок, пассажиры, привыкшие ездить в таких условиях, спокойно держались за спинки сиденья. Строгий дяденька - помощник машиниста в замасленном комбинезоне заскочил в вагон:
- Мотовоз упал, так что дальше шлепайте пешком. Пока еще поднимем. К часу дня будем всех ждать, как обычно на остановке. Не опаздывайте!
Мы, выбравшись из вагона, немного прошли вдоль узкоколейных путей, перепрыгнули через узкую канаву, очутились на железобетонных плитах, от них насыпная глинистая дорога, виляя между домами, вела в город.
- Ну, что ж, тогда пойдем на кладбище напрямую. Хорошо, что сухо, а то пришлось бы идти в обход по деревянным мосткам.
Мне все было безумно интересно. Солнце раскалённым факелом горело над головой. Шум города пугал своей неизвестностью. Тут и там на домах красовались алые флаги. Люди, не только те, что сошли с мотовоза, но и горожане в нарядных одеждах шли, громко и весело переговариваясь друг с другом, в руках они несли самодельные бумажные цветы. Перед кладбищем на площадке для митингов торжественно выстроились в ряд ветераны Великой Отечественной войны с многочисленными медалями на груди, слева – солдаты с автоматами, справа на трибуну поднялись важные дяди. Они поздравили всех присутствующих с великим праздником. Потом все вместе спели песню «День Победы», после чего салютом прозвучал троекратный залп из автоматов. И лишь после завершения митинга мы направились на могилку к папе, жизнь которого оборвалась, когда мне было пять лет. Я положила подснежники на могилку. Мама посыпала крупу на тарелку, которая находилась в ограде, разостлала на скамейку полотенце, разложила пироги, один, самый большой, разломила пополам и осторожно положила около памятника. Потом достала чай, села на краешек, я около неё пристроилась. Отведали пирогов, мама, как обычно, глубоко вздыхала, но ничего не говорила. Я первой нарушила молчание:
– А почему дедушка в этот праздник только плачет, а ничего не рассказывает?
– Трудно, доченька, вспоминать, как жернова войны русские судьбы перемололи в пыль, всю жизнь перевернули наизнанку. Вот сейчас с тобой сидим тут, пироги уплетаем, а в войну мы с отцом – томимое голодом подрастающее поколение – мечтали поесть досыта. Вы-то теперь ни хлеб, ни печенье не бережёте. Да вот случай про печенье расскажу, – она сложила все пожитки обратно в сумку, коснулась памятника, будто прощаясь, взяла меня за руку, и мы направились на остановку.
– Ладно, давай все по порядку расскажу,– на ходу разговаривала мама,– мы жили в деревне Зиков-конец, это под Тотьмой. Семья большая - шесть сестер, да младший брат. Мой отец – Попов Федор Степанович был мельником, поэтому ему дали бронь. Голодное военное время. Бывало, тайком мучной пыли со стен сметет в маленький мешочек, в кармане полушубка принесет домой, чтобы мать в тесто добавила, а та возьмет, да и с соседкой поделится, добрая душа. А доносов в то время было много. Вот и стал отец остерегаться, перестал носить. В сорок втором бронь сняли, отправили на фронт. Через два месяца пришло письмо, что пропал без вести. Вот тут мы все и зашевелились. Старшая сестра уехала в Магнитогорск, средняя в Иваново, няньками устроились. Я, в середине сентября сорок третьего, после окончания курсов фзо, приехала в Сокол. Сначала мне предложили жить вместе с другими девушками в паккамере – это очень большое общежитие. Огромными, нескончаемыми рядами стояли там железные кровати с деревянными тумбочками между ними. Мне досталась кровать в самом конце этой большой комнаты у стены. Только я начала раскладывать свои вещи, как в репродукторе, висевшем над входными дверями, громко объявили: «Воздушная тревога!» Соседка по кровати вдруг куда-то засобиралась и обратилась ко мне, чтобы и мне срочно собираться бежать в бомбоубежище. Я же очень устала с дороги (да и не знала тогда, что такое «Воздушная тревога»), поэтому ответила, что никуда не пойду, да и ей никуда не советую бежать. Оказалось, что та воздушная тревога была последней. Город больше не бомбили, - тяжело вздохнула мама, лицо ее оживилось, она, будто помолодела, словно вот-вот из деревни добралась в город, перехватила сумку в другую руку, я взялась на ручку.
Странно, никогда маму такой не видела. Она обычно была собранна, строга, подтянута, а тут щеки раскраснелись, морщинки разгладились, глаза сузились, но даже в этих щелочках светилась радость воспоминаний. Одно мгновение и родной мне человек, освободившись от привычных оков сдержанности, раскрылся в полную силу. Сильная по своей природе женщина вдруг сорвала зажившую корочку с больного места, а там вдруг оказалось, что на том месте давно новая кожа наросла. Мама заметила мой изучающий взгляд, и продолжила:
- Через несколько дней перевели меня на Михалевское болото, на поселок, где мы сейчас живем, всю войну и проработала. С отцом твоим почти сразу познакомились. Я жила в деревянном бараке, а он - дома на Печаткинском разъезде с матерью, братом и тремя сестрами, отец у него на фронте был. Мне пятнадцать, ему двенадцать. Я трактором управляла, он рядом помощником сидел, смотрел, чтобы бороны во время движения не переворачивались. Торф сушили, сгребали в караваны, чтобы потом его отвезли на комбинат и использовали, как топливо. Жили бедно, голодали, но не унывали. Отец тайком от матери приносил мне каждый день по вареной картошине и луковице (у них был огород), а я делилась с ним хлебом. Как-то раз поехала я в город. Зашла на базар, полюбопытничать, чем торгуют, и не заметила, как из кармана вытащили кошелёк, в котором находились все деньги и карточки на хлеб на целый месяц. Ох, и расстроилась тогда. Что делать? Как жить? Работа тяжёлая, физическая, и так жили впроголодь. Но девчонки в общежитии и твой отец, не дали умереть от голода, делились со мной последними крохами.
А весной следующего года послали меня в качестве сопровождающего на машине в Вологду, за товаром на склад. Заходим с водителем в помещение, а там чего только нет: кусковой сахар в коробках на полках лежит, много мешков муки, разной крупы, корзины с яйцами. Сначала показалось, что это только снится, потом от увиденных продуктов голова закружилась, в животе заурчало. Стояла я, держась за дверной косяк, смотрю, а внизу, на самой нижней полке – раскрытая коробочка с печеньем. Подошла женщина-кладовщик, посмотрела на меня – исхудавшую девчушку, и сжалилась, пихнула две крошечные печенюшки в ладошку, пригрозив, чтобы сразу съела и никому об этом не рассказывала. Теперь можно и рассказать, в жизни не ела ничего вкуснее той военной крохи – печенюшки.
Когда мы вернулись домой, мама прошла на кухню, встала на табурет, достала из-за иконы что-то, аккуратно завёрнутое в холщовую тряпочку, подала мне. Я осторожно развернула материю, потом пожелтевшую от времени газету, а там внутри, как святое сокровище, лежала маленькая крошечка военной печенюшки.

5. Мы одних кровей
Евгения Козачок
Я жил в городе в таком высоком доме, что приходилось запрокидывать голову, чтобы увидеть его последний этаж. Нашей семье очень повезло, что квартира досталась на втором этаже, потому  что никто из нас не любил лифт. Особенно я, дедушка и бабушка. Когда они приезжали к нам из села, то, несмотря на тяжёлые корзины с овощами и фруктами,  лифтом не пользовались.  Бабушка оставалась у подъезда охранять «добро», а дедушка делал несколько «ходок» на второй этаж. Сильный у меня дедушка и умный! Всё обо всем знает и помнит. Но каждый раз у него срабатывает  деревенская привычка – уходя из дома не закрывать  на замок дверь. Мама ему постоянно напоминает:
- Папа, ты не забывай закрывать дверь. А то чем чёрт не шутит.  Увидит какой-то не очень честный человек, что дверь открыта, и соблазнится что-то взять себе  «на память».

Дедушка соглашался с такими доводами, но выходил из квартиры, словно шел хлопотать  по хозяйству  и  по-прежнему не закрывал   дверь на ключ. Тут уж  я дедушке начинал объяснять:

- Дедушка, вот ты снова не закрыл дверь. А в квартире телевизор, холодильник и ещё много всего. И всё нажито «непосильным трудом» (слышал, так мама говорила). А вдруг кто-то заберёт телевизор, что  мы тогда с тобой смотреть будем?

- Ох, внучек, стар я. Стал уже о многом забывать.  Отдам-ка  я бабушке ключи. Так надёжнее будет.

 Так, беседуя,  выходили из «спичечного коробка» (так называл наш дом дедушка) на свежий воздух. Я любил гулять по городу с дедушкой и бабушкой.  С ними он был совсем другим, незнакомым. Получалось, что хоть я и живу в нём вот уже  пять лет,  а не знаю ни города,  ни улицу.  А дедушка и бабушка знакомили меня и с городом, и с парком, и много ещё с чем.  Я видел  красивые дома,  детские площадки, качели. Особенно мне нравится «Зоомагазин», который недалеко от нашего дома.  А в нём такая красота!  Рыбки,  птицы… Папа и мама  меня никогда  сюда не приводили. Вероятно,  боялись, что я просить буду  их купить что-то.  Да мне  и просить ничего не понадобилось. Деда мне  аквариум с рыбками  безо всякой просьбы  купил! Просто посмотрел мне в глаза и узнал,  что  я рыбок хочу. 

- Так, Славка, я по твоим глазам вижу, что тебе рыбки нравятся.  А если нравятся, то купить непременно надо. Тем  более, что и ты им понравился, и даже больше чем они тебе.
Деда у меня такой! Он и у бабушки всё по глазам видит. Ей и говорить ничего не надо, только посмотрит на него, а он уже всё знает,  что надо делать.  У них этот «разговор» хорошо получается, ведь  живут  бок о  бок  много лет и родные  такие, что не оторвать друг от друга.  И я у них  «родной  и любимый», и  они меня «насквозь видят»… А все потому, что я с ними живу каждый год  всё лето.

Сколько себя помню,  столько и слышу, как мама папе говорит:

- Миша, ты подал заявление на отпуск? Скоро ведь к родителям надо ехать. Работы там, сам знаешь, не меряно, не считано.  С огородом  нужно помочь, да  сарай починить.

И начинают  планировать, что купить дедушке и бабушке, а  что, как последний раз, например,  для ремонта  холодильника (папа в нём здорово  разбирается). А я не могу  дождаться  их  и своего отпуска.

Когда папа вёл меня первый раз в садик, сказал:
-  Сынок,  тебе  почти три года. Уже большой. И должен знать, что ты теперь, как и мы с мамой, будешь каждое утро ходить на работу в садик. И ещё должен запомнить, что к любой работе надо относиться очень серьёзно и всё делать так, как скажет воспитательница. Тогда и уважение к тебе будет.

- А деньги будут давать?

- Вот с этим, брат,   загвоздка.  Денег не будет. Но дороже денег будет похвала воспитательницы за твои успехи и хорошее поведение.  Так, что ты старайся. И я старался. Лидия Михайловна  так и говорила маме и папе:
- Старательный у вас Славик, послушный.

Родители радовались такому сообщению и неизменно покупали мне моё любимое пирожное  «Птичье молоко» и очередную книжку. Оказалось, что книжки я люблю больше чем пирожное.
Но я не только книжки любил. А перво-наперво -  папу, маму, дедушку, бабушку,  а потом книжки  и жить в селе.
 
В селе такое приволье, что не передать! Ел фрукты, пил парное молоко, бегал по земле, а не по асфальту, купался в речке.  Всё было красиво и интересно! Особенно мне  нравилось с дедом по хозяйству «хлопотать», как бабушка говорила.

Мы выходили с ним из дома и  «окунались в  благоухающий ароматов цветов»!  Деда, стоя  на пороге,  делал глубокий вдох. Потом раскрывал руки, как крылья,  и говорил:

- Посмотри, внучек, в каком красивом мире мы живём! Ты ощущаешь аромат жизни? Дыши и наслаждайся этим эликсиром!

И я, раскинув руки как он, стоял рядом и вдыхал  эликсир жизни. Я во всём ему подражал. Даже старался прихрамывать  так как он. За что он меня отчитал:

-  Надо же, чего удумал - хромать!  Дай, Бог, чтобы  вам, детки, никогда не пришлось испытать ужасов войны, боли от ран и видеть убитых...

Потом мы шли в сад к деревьям. И он  рассказывал мне обо всех секретах их жизни. Называл каждое дерево на нашем языке, а потом  на какой-то латыни. Деда мой учёный агроном, поэтому  всё знает о растениях и животных.

А как мне нравится, когда он с  голубями  разговаривает.  Засвистит,  и они ввысь         поднимаются.   Кружатся над  двором,  ожидая,  когда их на завтрак позовут.   Даём им зерно, воду и к  кроликам идём.

- Вот с ними морока, - говорит деда. - Болеют часто.

Зато «хрюшка» не доставляет хлопот.  Мы гладим её, а она  от удовольствия тихонько похрюкивает, забывая, что хочет есть.

Куры к нашему появлению во дворе  равнодушны. Только петух Петька нас замечал, вернее, меня.  Громко кукарекал, бил левым крылом о свою ногу и, подняв перья,  шёл на меня.  Деда его останавливал на полпути  окриком:

- Кыш, вояка! Не смей приближаться к моему любимому внуку  и бить молодых петухов!

От  слов «к моему любимому внуку» я подрастал прямо на глазах.  Бабушка так и говорила:

-  Ты, Слава, прямо на глазах растёшь. Вон как за лето вымахал.

Я счастлив, что дедушка и бабушка меня любят. И я их очень люблю и скучаю, когда живу в городе. А мне нравится больше в селе жить.  Может  потому, что я «дедовых кровей»?

 Об этом он сказал, когда мы были на пасеке. Я боялся подойти к ульям.  Деда надел на мою голову  сетку,  подымил  дымокуром  и сказал:
- Не бойся, внучек. Ты моих кровей и пчёлы  тебя не  покусают.

 Он  смотрел соты, а я держал дымокур.  Пчёлы  не кусали. А какой медовый аромат был!  Пахло акацией, а позже - липой.  Деда отламывал мне кусочек сот, а я высасывал из восковых ячеек мёд -  вкуснейший за самые дорогие конфеты.
Побывав в гостях у пчёл, мы отправлялись завтракать. Бабушка неизменно звала нас «мужики».
- Мужики, управились по хозяйству? Тогда не медлите, а то завтрак остынет!
Какой там «остынет»! Мы так быстро мыли руки и шли на бабушкин зов, что пар над тарелкой не успевал подняться, как мы уже сидели за столом.

А к вечеру  деда водил меня  на огород. И здесь я о каждом овоще слушал много интересного. И так  каждое  лето.  За лето я от дедушки узнавал больше, чем за девять месяцев в садике. А потом Лидию Михайловну удивлял знанием сказок (их мне бабушка читала), деревьев, трав, птиц, овощей.  А когда пошёл в первый класс, то учительницу восхищал  быстротой  чтения и счёта. Читать деда научил по своей «хитрой науке».   А считать и задачки решать учил тогда, когда управлялись по хозяйству. В саду или на  огороде  мы  были, деда  везде придумывал задачу, считалку.   Покажет на голубей,  которые сидят на лестнице,  и спрашивает,  сколько их там.  Считаю. Потом ждём,  пока несколько штук улетят. И  я должен ответить  -  сколько улетело, а сколько осталось. И никогда не подсказывал мне, а терпеливо  ожидал, пока я несколько раз переберу все пальцы на руках и дам правильный ответ.  Тогда он  счастливо улыбался, гладил  по голове и гордо повторял:

- Моих кровей внук растёт!

…  После окончания второго класса, меня впервые не повезли на лето в село. На мой вопрос: «Почему вы не хотите отвезти  меня к дедушке и бабушке?»   - мама ответила, что им сейчас не до меня.

- Как это не до меня, если я им всегда нужен?! А кто дедушке по хозяйству помогать будет?

Но папа с мамой были грустные.   И папа сказал,  что в этот раз  в село поедет только мама.

 - Так надо. Ты уже большой и должен понимать, что «если надо», то  нужно выполнять.  Мама приедет, и мы потом все вместе поедем в село. А позже, при благоприятном случае, поедем и к моим родителям.  Это  дедушка и бабушка,  которые  живут в далёком от нас  городе.

В селе мама была больше двух месяцев. А пока я очень, ну очень скучал по бабушкиным сказкам, дедушкиным рассказам  о растениях, животных, птицах и жучках и… тосковал. Даже во сне их видел часто. Но меня не везли в село.

Приехав домой, мама сказала папе, что ничего хорошего врачи не обещают.

- Отозвалась эхом война. Какой-то осколок через столько лет  напомнил о тяжёлых ранениях. И почему раньше его не удалили? Может не было бы таких последствий. Теперь ходить не сможет.
Услышав о  врачах,  не стал  ни о чём спрашивать.  Я понял, что  дедушка болен. Мама  теперь часто ездила в село одна. Вместе поехали только на следующее лето.
Я не мог дождаться,  когда мы приедем. Когда подъехали к дому, выскочил из машины и побежал в дом. Бабушки в доме не было. А деда, мой любимый деда, поседел, похудел, стал намного меньше. Он один сидел на кровати, а перед ним стояла коляска для инвалидов. И я понял всё, о чём мне не хотели говорить.
Мне так стало жалко дедушку, что я заплакал. Подбежал к нему,  обнял и всё говорил и говорил, как я его сильно люблю  и что, если он разрешит, я никогда от него не уеду.
- Деда, родной мой, любимый деда, что же ты не позвал меня?  Я бы тебе помог! Как же наше хозяйство без тебя?  Деда я тебя буду вывозить на прогулку, буду  рассказывать  обо всём.
Ты  знаешь, как я теперь много знаю всего! Я тебя буду возить в сад, к голубям и будем свистеть им вдвоём. Ты меня научишь свистеть? Повезу к пчёлам. Я смогу теперь всё делать так, как ты меня учил, а ты будешь  держать дымокур. Я всё смогу делать так,  как  ты. Я же твоих кровей!
А деда, мой любимый деда, только гладил мою голову и молчал.  И на мои руки тихо падали его слёзы.  Мой  деда  плакал.  Мы плакали вместе и понимали друг друга как никогда раньше.  Потому,  что мы с ним  одних кровей!
 
14.09.2013 г.

6. Про деда
Ирина Дружаева
Я смотрю на деда, словно в первый раз.
От его рассказа замер шумный класс.
Никогда не видел деда в орденах.
Никогда не слышал от него: « Война…»
Для меня он просто - мой любимый дед,
Что меня балует с самых ранних лет.
Никогда не думал, что мой дед - герой!
Что со всею ротой он стоял горой
За Отчизну нашу, за любимый край.
Шли в огонь, на дзоты с криками: « Ура!»
Фронтовик усталый с грудью в орденах
Вспоминает больше о своих друзьях.
О друзьях погибших, о друзьях живых.
О боях тяжёлых, буднях фронтовых.
Задают вопросы дедушке друзья.
Смахивая слёзы, задаю и я.
И, смущаясь, смотрит скромный фронтовик.
О себе рассказывать дед мой не привык.
Мы идём из школы. Рядом - дед и я.
И шагают с нами все мои друзья.
Дедушка, любимый! Я тобой горжусь!
Подрасту - Отчизне тоже пригожусь!

7. Героев помним имена
Марьяна Николаевна Бажанова
Мой дядя не пришёл с войны,
Он пал на поле сечи бранной.
И до победы, до весны,
Не дОжил он, ушёл так рано.

Бесстрашно он в атаку шёл,
За Родину, за Русь святую.
И на земле покой обрёл,
Но защитил страну родную.

С фашизмом смело воевал,
И пал в бою он смертью храбрых.
Родных и близких защищал,
И был контужен он и ранен.

Жестокий и смертельный бой
С однополчанами он принял.
И, безусловно, он герой,
Вписал навечно своё имя.

Героев помним имена,
Отдавших молодые жизни.
И будь же проклята, война!
Мы помним вас, сыны Отчизны!

    20 мая 2014 года

8. Сын полка
Русаков Григорий
Наступали войска, шла пехота под шелестом пуль,
продвигались вперёд, волоча за собою обозы...
Разливался по лесу, грибными дождями июль
и мальчонку, я помню, нашёл наш военный патруль,
возле дерева он, кулачком растирал молча слёзы...

Накормили мальца... Серафим - имя дал старшина,
окрестили Найдёнышем - в миг, полковые ребята
и судьба у него, в тот же вечер была решена,
да в журнале штабном, запись твёрдой рукой внесена
и он стал - "Сын полка"... не обычным, но русским солдатом!

А потом... как всегда... шла пехота под шелестом пуль
и был бой... и повёл за собой, старшина, вперёд роту...
Занавесило небо, от взрывов снарядов, как тюль...
И упал командир, а мальчишка всё дёргал: "Дедуль?"
И ревел, на груди у него, смяв ручонкой пилотку...

Он лежал на земле, на сырой, улыбаясь сквозь боль
и шептал золотые слова, пацана прижимая,
мы стояли вокруг и глаза ела горькая соль,
а он всё говорил и они прилипали как смоль,
и врезались, как в масло, на век и на вечную память:

"Пусть всегда будет мир! Пусть всегда будет солнце! И я!
В ликах тысяч счастливых детей, нерождённых потомков,
пусть искрится улыбка, внучок, на лице у тебя
и тогда буду знать, проливалась кровь в землю не зря!"
И бинтами, израненных тел, расстилалась позёмка...

9. Юный солдат войны. Владимир Мамаев
Екатерина Тюшина
       На фронтах Великой Отечественной войны очень часто рядом с взрослыми солдатами, воевали обычные мальчишки. Некоторые даже становились сынами полка и участвовали в великих сражениях той части, к которой были прикреплены. Таким сыном полка был и поэт Владимир Мамаев. В 12 лет он сбежал на фронт.

       Родился Владимир Мамаев 18 марта 1930 года в городе Кемерово. Отец и дед работали на Коксохимическом заводе. В 1937 году отец увез Володю в город Кадневка Ворошиловоградской области. Отсюда и начался боевой путь юного солдата Великой Отечественной войны. Много людских, в том числе и мальчишеских судеб, покалечила война. Но Владимиру Мамаеву повезло. Он проживал в местах формирования 483-го Севастопольского орденов Суворова и Кутузова минометного полка 2-й Гвардейской армии. Его неоднократно оправляли учиться в Суворовское училище, но он постоянно возвращался в часть. В конце концов (после очередного возвращения) командир полка устало махнул рукой и сказал: "Пусть остается. Что толку отвозить, все равно убежит. Поставить на довольствие, зачислить…". Так в 12 лет Владимир стал  сыном полка и толковым разведчиком во 2-й Гвардейской армии. С армией  он прошел от Сталинграда, через Украину, Крым, Белоруссию до самой западной границы. Володя Мамаев выжил в той страшной войне. О его подвигах говорят и многочисленные награды. Свою первую боевую награду - медаль "За отвагу" он получил в тринадцать лет.

       После войны в 1946 году Владимир Мамаев вернулся в Кемерово. Учился и одновременно  работал машинистом турбины на Новокемеровской ТЭЦ. Давно отгремела война, а из памяти все никак не уходила, не давала спокойно жить.  И Владимир стал писать стихи: «…Сорок лет она горит на костре утраты…», «…И снова сердце коченеет, и сводит скорбь мои уста…", «…На могилах ромашки, а в могилах - друзья…». Нелегко давались поэтические строчки Мамаеву. Но он старался и, наконец,  стихи пошли, будто выхваченные из боя, из пламени и порохового дыма.

       По дорогам весенним разбитым,
       А порою совсем без дорог
       Шел солдат, что считался убитым,
       Шел солдат – не идти он не мог!

       Главный герой Владимира Михайловича Мамаева - Память. Автор встает перед Памятью, «как на поверке перед суровым старшиной», он снова и снова обращается к ней, - «…чтобы душой не покривить, не растерять того, что свято».

            ***
       Мне никуда, друзья, не деться
       От той беды, что память жжет.
       Войной расстрелянное детство
       Мне вопреки, во мне живет.

           ***
       У памяти, друзья, нет срока,
       Она бессрочна и бесстрастна.
       Она порою и жестока,
       Но в правоте своей прекрасна.
       Ни на какие компромиссы
       Живая память не идет.
       Она всегда, как ротный писарь,
       Учет добру и злу ведет.


      Но в стихах Владимира Мамаева присутствует не только боль памяти о войне. В них - и ее свет. В огне войны закаливались и очищались людские души. И на войне бывало всякое, «но только - не на линии огня».

          ***
      «Там под огнем, равны мы были –
      И генерал, и рядовой.
      Равны мы были пред Россией,
      Как перед матерью родной».

         ***
      Только вот душа вся пропиталась
      Жгучей болью, гарью фронтовой.
      Кто сказал, что все зарубцевалось,
      Тот поверьте, не знаком с войной.
      О войне он слышал понаслышке,
      У меня же с ней особый счет.
      Отвалила мне она, мальчишке,
      Боли, скорби – на сто лет вперед.

      Для Владимира Мамаева есть в свете войны, свой, очень личный, теплый оттенок. Ведь, несмотря на то, что его детство было не золотым,  а - огненным, оно не было сиротским. Он же был сыном полка. Поэтому из многих его стихов исходит свет сыновней благодарности названным родителям. Он их  называет  поименно: комбаты Завражный и Горбатко, Старшина Дрыга, наводчик Костя Надь и многие другие.

      Разведчики…Их нет давно,
      А я живу, спасенный ими.
      И на войну хожу в кино,
      Чтоб снова видеть их живыми.
      Хожу, чтоб вновь переболеть
      Той дикой болью и утратой
      Чтобы душой не очерстветь,
      Не растерять того, что свято.
      Чтоб не забыть их имена,
      Да и себя, мальчишку, тоже.
      Чтоб снова Дрыга, старшина,
      Мне выговаривал построже.


      Писал стихи Владимир Михайлович Мамаев  и о мирной жизни. Писал о тревогах, приобретениях и потерях сегодняшнего дня. Но и  на «гражданские»  стихи война также бросала свой грозный отсвет.

          ***
      Мне о любви бы, о весне,
      Да вот беда. Не пишется.
      Остался я на той войне,
      Под деревенькой Лышица.

         ***
      Скрипят за стенкой половицы –
      Давно знакомый диалог.
      Опять Иванычу не спится,
      Опять, как видно, занемог.
      Он воевал и есть награды…
      А что еще? Чем жил сосед?
      Жизнь состоит не из парадов –
      Из наших радостей и бед.

      И даже спустя много лет, уже став профессиональным поэтом, Владимир Мамаев вспомнит о военных событиях в стихотворении «Кенигсберг», посвященном поэту-фронтовику Евгению Буравлеву, получившему тяжелое ранение в бою за взятие этого города-крепости:

      Кенигсберг. Сорок пятый.
      Помнишь, друг, мой, тот бой?
      Боль и радость той даты
      Не забыть нам с тобой…

      Бывший сын полка Владимир Михайлович Мамаев прожил трудную, но честную и достойную жизнь. Выпустил несколько сборников  стихов: «Землянка», «Тишина», «Осенний свет» и др. В последние годы жил в Подмосковье. Умер в 2000 году.

         ***
      Юность, юность!
      Где мы не бывали,
      По каким дорогам не прошли?
      Нас не раз на прочность проверяли,
      Как броню – огнем нещадным жгли.
      Голодом и холодом косили,
      В землю зарывали нас живьем,
      На весь мир кричали: «Нет России»,
      А Россия есть! А мы живем…


      В мае  2000 года были подведены итоги литературного конкурса, проведенного к 55-летию Победы. В период проведения конкурса безвременно ушли из жизни два его участника - журналист Борис Семенович Антонов и поэт, ветеран Великой Отечественной Владимир Михайлович Мамаев.

      Над Россией туманы,
      Словно годы, плывут.
      Среди нас ветераны,
      Как  легенды, живут.
      Отшумели бураны,
      Улеглась боль войны.
      Только им ветеранам,
      Снятся черные сны:
      И, как прежде, комбаты
      Их в атаку ведут;
      И, как прежде, солдата
      Где-то матери ждут.
      Через годы и страны,
      Через крик тишины,
      Как седые курганы,
      Все идут ветераны,
      Все идут ветераны
      По дорогам войны.

10. Рыбак
Николай Талызин
В последней оставшейся в городе конюшне умирал старый конь. Ребятня, всегда всё узнающая вперёд всех, узнающая со всеми подробностями, осведомлённая точнее всех, уже обсуждала эту скорбную для всего города весть. Ведь умирал не просто конь, умирал Рыбак.

Кончилась Великая Отечественная война. Здесь, на Севере, войны не было. Но шахты построили именно из-за войны и в те военные годы. Нужен был уголь воюющей стране. И восстанавливающейся Родине тоже нужен. Много народному хозяйству надо было угля. В начале пятидесятых построили свою ТЭЦ, решили вопрос электрификации шахт. И тягловая лошадиная сила стала не нужна под землёй. А кони остались.

Часть конного парка продали на мясо. Как говорили мальчишки: татарам на колбасу, хотя и сами аппетитно уплетали полукопчёную конскую.

Другая же часть коней была предназначена для работы на поверхности. Но большинство коней на солнечном свету слепла и погибала. Опять же вездесущие пацаны утверждали, что это происходило из-за тупости начальства: надо было  глаза животным завязать и постепенно приучать их к солнечному свету. А ещё лучше выводить их из шахты зимой, в Полярную ночь.

Но, как бы то ни было, из всех животных-работяг остался только один светло-рыжей масти с ещё более светлыми гривой и хвостом, небольшого росточка с мохнатыми толстыми и сильными ножками конь. Кличили кроткого характера работящего коня Рыбаком.

Мальчишеские слухи утверждали, что, как рассказывал достойный уважения и авторитетный конюх, правда, слегка выпивший, Рыбак был монгольской породы. Что малочисленный, но дружественный нам монгольский народ в годы войны помогал Советской стране, чем мог. Что Рыбак оттуда, из монгольских степей. И ещё конюх рассказывал, что у Рыбака есть медаль. Настоящая — человеческая, а не та, что дают на выставках и соревнованиях. И ещё конюх рассказывал кучу других историй и небылиц, покуда не набирался до отвала. Закрыв предварительно конюшню, уважаемый упал на телегу и лишь иногда мычал и стонал во сне.

Я тоже иногда бывал на этой конюшне. Даже несколько раз сидел верхом на впряженных в телегу лошадях. Затем бродил с мальчишками по конюшне, заглядывал в стойла. Рабочие нас не прогоняли до тех пор, пока кто-нибудь не набедокурит. А когда это случалось — выгоняли, строго прикрикнув, но не зло, так, для порядка. Мы шли к берегу реки за конюшню. Там на огороженной жердями поляне помоложе и покрепче конюхи приручали и укрощали молодых жеребцов. Там же на пароме перевозили сено через реку. И там же был чистый воздух с запахами воды, тины, сена и конюшни.

Заканчивалось наше посещение тем, что мы догоняли попутную телегу, запрыгивали на неё и ехали ближе к дому. Возница нас не гонял, просто даже внимания на суетящихся и гомонящих ребят не обращал.

А на следующий день, возвращаясь из школы, мы вновь встречались с нашим любимцем Рыбаком. Увидев мальчишек и девчонок, конь радостно фыркал, кивал большой головой, часто жевал удила и старался высоко и красиво занести передние неуклюже толстые, натруженные ноги. Ребятня радовалась не менее старого коня и весело, с визгом, сломя голову возвращалась назад к школе. Рыбак со старым конюхом привозили в школьный буфет обед для второй смены.

Конюх отстёгивал удила, вынимал изо рта нашего любимца, как нам казалось, издевательскую железку и шёл разгружать термоса и ящики. А пацанва забавлялась и кормила своего любимца. Кто скармливал ему свой завтрак, кто дёргал с газона травку, а кто бежал в буфет за булочкой по три копейки. Рыбак позволял делать с собой всё, что угодно. Его гладили, чесали, осматривали старые полустёртые зубы, поднимали поочерёдно ноги, разглядывая маленькие подковы на копытцах. Самых маленьких сажали верхом. Кто постарше — на Рыбака не садились: уважали его преклонный возраст. Рыбак всё стойко переносил, лишь изредка фиркнет и подаст назад. Тут же находили «виновника» и прогоняли прочь от коня. Затем выходил старый конюх, и они с Рыбаком уезжали. На телегу никто не садился: тяжело маленькому пожилому коню. Мы шли на остановку автобуса и продолжали перерассказывать друг другу всякие небылицы про Рыбака.
Я не очень-то верил во все эти рассказы, хотя и любил Рыбака по-детски искренне. Но однажды я увидел Рыбака в Первомайской колонне  демонстрантов. Кроме него там были ещё лошади: и моложе, и стройнее, и красивее, и... Но Рыбак приковал всё моё внимание, остального я просто не замечал. Шерсть на нашем любимце лоснилась, грива и хвост украшены цветными шелковыми лентами. А, главное, на груди на красном бархатном фартуке-нагруднике красовались две медали. Они переливались и сверкали на ярком весеннем солнце. Одна, я её не рассмотрел, из белого металла с непонятным изображением. Сколько я теперь ни силюсь, не могу восстановить в своём воображении её вид. Зато другую я запомнил навсегда: с профилем И.В.Сталина и с чёрно-оранжевой лентой. Рыбак — герой! Даже орден на груди моего отца не мог сравниться с этими медалями! Я ликовал: Рыбак — герой! Наш любимый конь — герой труда!!! Рыбак на демонстрации в одном ряду с нашими заслуженными горожанами! В  этот первомайский день я поверил всем рассказам о Рыбаке, какими бы неправдоподобными они ни были.
Шли годы. Мы росли, а Рыбак старел, дряхлел. Настало время, что он не мог уже и обеды возить в школу. Мальчишки иногда его навещали, ласкали и разговаривали со старым конём. Он стоял в своём стойле, смотрел на нас своими большими мутными и грустными глазами и лишь изредка кивал своей огромной головой.
Ребята оставались в конюшне, смотрели других лошадей. А я выходил во двор. Полупьяный старый конюх, задав корм лошадям, садился со мной на телегу и рассказывал. Рассказывал о своей нелёгкой жизни, о лошадях и, конечно же, о Рыбаке.
- Понимаешь,- говорил мне,- сынок, утром выводим своих коней запрягать, а Рыбак в стойле. У него почётное место. На пенсии он, заслуженно отдыхает. Но нет же! Ржёт, аж в груди у него клокочет. Вырвется из стойла, он же не привязаный стоит, бредёт к телеге, становится меж оглобель и ждёт. С места его не сдвинешь, пока не запряжёшь, и не пройдёт он, волоча телегу, пару кругов вокруг конюшни. Только тогда распряжённый сам уходит в своё стойло. Стоит и прямо плачет. Сил у него нет, а работать хочет. Не может он не работать. Он конь рабочий. Вот такие и люди есть.- Рассказывает старый конюх, достав из бездонного кармана плаща-балахона перочинный ножик, которым тщательно и аккуратно начинает обивать сургуч с горлышка очередной бутылки «Московской»,- Помрёт скоро Рыбак,- заканчивает старик,  вдруг, часто-часто заморгав, отворачивается и смотрит высоко в даль, куда-то за реку, за лес, за горизонт.
А через некоторое время среди вездесущих мальчишек пошёл слух: Рыбак умер.   И другой, нелепый и жестокий: продали Рыбака татарам на колбасу. Но вторую сплетню сразу же отвергли: такого не может быть никогда, потому что такого быть не может. Говорили, что умер Рыбак после очередного круга, протащив свою телегу по двору. Пришёл в своё стойло и умер. Умер на своём трудовом посту.
Говорили, и даже находились очевидцы и участники, что Рыбака на пароме старый конюх перевёз на другой берег реки и похоронил его на лугу у леса. Говорили, что на его могиле поставили памятник с красной звездой и надписью: «Рыбак. 1940-197_». Говорили, и даже находились свидетели, что за могилой ухаживают все рабочие конюшни и жители близлежащего посёлка. А старый конюх уволился на пенсию, и никто не знает, где он сейчас.
Я приходил один, без ребят, на берег реки у конюшни. Поднимался на самый высокий бугор и всматривался в даль другого берега. Луг просматривался до опушки леса. Но памятника я не увидел. Но мне так хотелось, чтобы он там был — памятник коню-герою труда. Просто я его не нашёл. А он есть... Со звездой...

11. Звезда Победы. рассказ-сказка для детей
Татьяна Домаренок
Цвети , мой Минск, под небом журавлиным
В лучах звезды высокой, золотой.
Тебе, мой Минск, я буду верным сыном.
В беде и счастье я – с тобой.
Пимен Панченко.

  В центре города Минска с утра до самого вечера сверкает яркая Звезда. Но она совсем не похожа на те звезды, что загораются в небе ночью. Это героическая Звезда, поднятая на сорок метров от земли на гранитный обелиск в честь победы советского народа над фашистскими захватчиками в Великой Отечественной войне.
Вот уже много лет она красуется в центре знаменитой площади Победы в столице Беларуси. Вскоре после окончания войны на этом месте воздвигли обелиск в память о молодых войнах Советской армии и партизанах,  не пожалевших отдать свои жизни ради того, чтобы люди могли спокойно жить, растить  детей и радоваться жизни на земле.
Все послевоенные годы эта героическая Звезда Победы день и ночь любуется родным городом. Ведь она находится на той самой высоте, на которую поднимаются в небо птицы. Ей хорошо видно все, что происходит вокруг. Каждый день рядом с обелиском она видит людей. Они обходят его, подходят к вечному огню и кладут цветы. А когда наступает праздник Победы, день 9 мая, тот самый памятный день, в который в тысяча девятьсот сорок пятом году закончилась ужасная кровопролитная война, на свидание к Звезде Победы приходит много людей. И это не только жители города Минска. Сюда приезжают люди из разных городов былого Советского Союза. Это дети, внуки и правнуки тех, кто освобождал свою Родину от фашистских захватчиков. Они приезжают сюда, чтобы почтить память родных и близких людей.
Вот и сегодня в годовщину Победы советского народа в Великой Отечественной войне у обелиска собралось много народа. Люди смотрят снизу вверх на сверкающую в небе Звезду Победы и счастливо улыбаются. Посмотрев вниз, Звезда Победы увидела маленьких девочку и мальчика, которых держал за руки седовласый старик. На его груди блестели ордена и медали. Звезда сразу поняла, что это ветеран Великой Отечественной войны, а дети - его правнуки.
Среди всех орденов и медалей на груди у ветерана выделялась и ярко светила самая главная его Звезда, с виду точно такая же, как Звезда Победы обелиска, только немного меньше по размеру. Это был настоящий боевой Орден Победы! Его много лет назад ветеран получил в награду за подвиг, совершенный им вместе с другими молодыми войнами, освобождая от немецких захватчиков родной город Минск.
Старик смотрел на вечный огонь, на обелиск и Звезду Победы, но перед глазами у него было все то, что он никогда не сможет забыть: страшная кровопролитная война, погибшие друзья и родные, трудное послевоенное время. Ветеран вспоминал разрушенный до основания город Минск, голодных плохо одетых исхудавших и измученных войной жителей города, и на его глазах появились слезы. Но, когда он вновь поднял свое лицо вверх и посмотрел на Звезду Победы, то ему показалось, что он услышал ее голос.
Звезда будто говорила ему:
– Не плачь, фронтовик! Ты выполнил свой долг и прожил жизнь не зря! Ведь ты не пожалел сил для освобождения своей Родины. Посмотри, как вновь отстроился твой любимый город! Посмотри, каким он стал красавцем! Ты трудился не зря! И твои маленькие правнуки живут и будут жить в нем в радости! А я буду сверкать на солнце и напоминать всем людям, тем, кто будет рождаться, расти и жить в этом славном великом городе, о том, что их счастье и свобода завоеваны такими настоящими Героями, как ты!

   30.05.12

12. К войне безудержная злость
Наталия Филатова 2
Как много миновало лет
С той самой радостной Победы,
А мирный майский тот рассвет
Нам подарили наши деды.

Ещё мальчишки, пацаны
В суровый час простившись с милой,
Пошли вершить судьбу страны,
Спасать народ от вражьей силы.

Им жить хотелось и любить,
А время принесло невзгоды,
И тем, кто выжил не забыть
Суровые, лихие годы.

Их грудь сверкает от наград,
Воспоминанья сердце ранят...
Дорога жизни... Ленинград...
" Все умерли..." - писала Таня...

И им, мальчишкам, не спалось,
Сынам страдающей Отчизны,
К войне безудержная злость
Гнала их по Дороге жизни.

Ах, сколько судеб не сбылось,
Каким не вырасти поэтам...
К войне безудержная злость
Нам не дает забыть всё это.

И Ленинград, и Сталинград,
Орёл, Смоленск и Севастополь-
Везде могилы тех ребят
Заносит пухом русский тополь.

Они страну нам сберегли,
Отвоевали, защитили,
Ни пяди той святой земли
Врагу топтать не разрешили.

Великая Россия есть
И снова празднует Победу!
Для нас для всех такая честь
Вам поклониться в ноги, деды!

13. День Победы
Марина Быстрова-Докс
Словно солнышко сияет
На медалях у солдат,
Вот как здорово шагают!
Называется – парад.

Прадед в этот день Победы
Надевает ордена,
А игра у нас с прадедом
Называется – война.

В бой моя лошадка скачет,
Я большой, уже пять лет!
Почему же деда плачет,
Нам с лошадкой глядя вслед?

Я кричу: "Ура, победа!
Разгромили всех врагов!"
Почему же плачет деда,
Если столько орденов?

14. Дед
Айк Лалунц
Дед, а мы вчера учили песню,
И скажу тебе я по секрету –
С классом мы споём её, все вместе
На концерте к празднику Победы.

Дет, ты эту песню тоже знаешь?
Так давай споём её с тобою!
Там слова такие, понимаешь,
О войне, о битвах, о героях.

И когда  я вырасту, дедуля,
Я солдатом буду всех смелее!
Дед, а покажи мне шрам от пули,
Тот, что с левой стороны темнеет.

Дед, ответь мне на мои вопросы,
Расскажи – как там, на фронте, было,
Дедушка, ты плачешь? Вытри слёзы,
Улыбнись, ведь мы же победили!

15. У дедушки
Анатолий Мохорев
Сегодня дедушка со мной,
Он у меня большой Герой.
Я трогаю медали
И ордена рукой –
Вон ту под Курском дали,
А орден – под Москвой.

За бой один рисковый
Отмечен дед под Псковом.
Читаю горделиво:
- За взятие Берлина!..

Сегодня День Победы –
Я деда обниму,
Послушаю беседы
Про страшную войну.

16. Победитель!
Сан-Торас
На дворе сейчас ненастье -
Нехорошая погода,
А на мамино несчастье
На меня напала шкода.

Я хочу играть в войнушки!
Где диванные подушки?!
Я военный командир -
Мне необходим мундир!

Я хочу поставить пушки
На диванные подушки!
В том стратегия моя -
Чтоб играла вся семья!

Бросил бомбу я с комода -
Ах ты, шкодник! Ах ты, шкода!
И приказ приходит мне:
Миру мир! Конец войне!

Надо руки с мылом мыть,
Будем воина кормить.
А еще, сынок, нам надо
Разобраться с баррикадой.

Быстро я собрал подушки,
В тумбочку сложил игрушки,
И торжественно с победой,
Возвратился я к обеду!

17. Висит на стене пожелтевшее фото
Валентина Масалова
Висит на стене пожелтевшее фото,
С него улыбается весело кто-то:
На форме военной награды горят,
Но очень знакомым мне кажется взгляд.

Военный глядит озорно и упрямо.
"На фото твой прадед, - сказала мне мама,
- Солдатом простым он прошёл всю войну,
Спасая от ига фашистов страну".

По улице главной идут ветераны:
Вся грудь в орденах - за победы и раны.
Цветы я свои ветерану отдал:
Быть может, он прадеда нашего знал?

Чтоб вместе дойти до Великой Победы,
Делил пополам с ним военные беды:
В окопах сидел и в атаку ходил,
Одну на двоих самокрутку курил.

18. Случай из детства
Владимир Зангиев
   Я с детства боюсь собак. Когда был маленьким, меня так напугал один пёс, что я с перепугу описался. Прискорбно об этом вспоминать, но доверительно поделюсь сокровенным, дабы облегчить болезную душу. А случилось всё так.
   Была весна. Взрослые отмечали День Победы, а мы, дворовая мелюзга, радуясь тёплой погоде, играли в пятнашки. И в тот момент, когда  я, как раз, догонял одного из участников игры, откуда ни возьмись,  выскочила вдруг та ужасно страшная и злая болонка и увязалась за нами, разразившись заливистым лаем. Жертвой, естественно, избрала заднего из бегущих. Я изо всех сил припустил спасаться, но не тут-то было. Зверюга настигла и вцепилась в сандалию. Я свалился на землю и заревел. Однако, гадкая псина никак не отвязывалась и продолжала угрожающе рычать и облаивать, будто настигла добычу и сейчас собирается её съесть. В это время я уже распрощался было с жизнью. Кажется, тогда-то и случился со мной неприятный казус.
   Спасла положение Ленка из параллельного 1-го «Б». Она была девочка бойкая и никого на свете не боялась, всем дворовым мальчишкам спуску не давала, особенно больно дралась портфелем. В общем, от этой самой Ленки страшная болонка сломя голову пустилась бежать прочь, с визгом и поджав хвост. А дальше, спасительница взяла меня за ручку и отвела к своей маме. Добрая тётя ласково гладила пострадавшего по головке, успокаивая, пока не перестал плакать, и постирала мои обмоченные коротенькие штанишки. Сунула в руку мне сладкого леденцового петушка. Пока я всхлипывал и облизывал конфету, Ленка сушила утюгом мои штанишки. Это ей было не в диковинку, потому что привыкла ухаживать за младшими своими братишками. Помню ещё, как она тогда чисто по-человечески посочувствовала, успокаивая: «Как хорошо, что ты ещё не обкакался. А вообще, ты герой!»
   Потом мама водила к знахарке лечить от испуга, и бабка читала надо мной молитву и отливала воском недуг.
   Вот так мы подружились, и дерзкая девчонка опекала меня в школе аж… до самого её окончания. А когда вернулся домой после службы в десантных войсках, мы с Ленкой поженились. Она и сейчас хранит меня от всяких невзгод, и надзирает, чтобы никто не посмел обижать.

19. К прадеду на День Победы проза
Игорь Николаевич Боголей
     В этом году уже в конце апреля установилась солнечная, по-летнему жаркая, погода. Все вокруг разом зацвело, наполнилось особыми, свойственными только этому времени, ароматами, зазеленело. Даже продолжительных дождей, что удивительно, не было.
     Первоклассник Егорка каждый день после уроков спешил домой, чтобы успеть, пока светло, вволю накататься с друзьями во дворе на велосипеде, за зиму застоявшемся на балконе.
     На первомайские выходные он вообще со своего двухколесного друга слазил только на время обеда.
     Ожидая очередных выходных, Егорка мечтал, что проведет их также в седле, но не тут-то было…
     За ужином мама сказала, что на День Победы они поедут в деревню, к бабушке с дедушкой.
     - Ну-у-у-у! – стал возмущаться Егорка, - я с друзьями хочу во дворе наиграться.
     - Никаких «ну»! – отрезал папа, - на День Победы надо обязательно к деду Косте в гости съездить, цветы ему отвезти, поздравить с праздником. К тому же у него недавно день рождения был, как-никак юбилей – 100 лет.
     Егорка в недоумении уставился на родителей,
     - К какому еще деду Косте? У меня же в деревне только дед Саша есть?
     - Ну, это дед Костя маме нашей дедушка, а тебе-то он – прадед, - пояснил папа.
     - А почему я его раньше никогда не видел, - поинтересовался Егорка.
     - Потому, что он уже давно, еще я маленькая была, умер, - сказала мама, - вот мы к нему в гости, на кладбище, и заедем.
     От сказанного мамой Егорка совсем приуныл.
     - Тоже мне, родители, - подумал он, - придумали, как выходные с пользой провести. Но вслух, зная, что с папой спорить бесполезно, ничегошеньки не сказал. 
     На следующий день, всю долгую дорогу до деревни, Егорка сидел в машине с надутым видом. Даже в окно за дорогой не следил, пить-есть ничего не просил. Разговор с родителями вел только по необходимости, чтобы они в полной мере прочувствовали, как он на них обижен.
     Не доезжая до деревни, папа свернул на проселочную дорогу, ведущую к стоящему на возвышенности кладбищу. Проехав мимо небольшого, мирно пасущегося стада коров, он остановил машину у подножья пригорка.
     - Ну что, сынок, - сказала мама, вручая ему, букет алых гвоздик, - пойдем с дедом Костей знакомиться?
     Егорка, взяв цветы, с недовольным видом вылез из машины.
     - Давай, давай, смелей, - легонько подтолкнул его в спину папа.
     Вслед за родителями Егорка поднялся на самый верх пригорка и остановился у небольшого свежеокрашенного памятника с пятиконечной ярко-красной звездой.
     - Ну, здравствуй, дедушка Костя, - негромко произнесла мама и добавила, - с Днем Победы тебя!
     В это время от дуновения легкого ветерка пахнуло коровьим навозом.
     - Фу-у-у! Какашками воняет, - брезгливо поморщился Егорка.
     - Не «какашками», а навозом. И не «воняет», а пахнет, - строго поправил папа.
     - Навоз, между прочим, - сказала мама, - дедушке Косте помог выжить и до Берлина дойти.
     - Да ну-у! – недоверчиво хмыкнул Егорка…
     - Я серьезно говорю, вот послушай, -  ответила мама, усаживаясь на скамеечку возле памятника и притягивая к себе Егорку,
     - Дедушка Костя чуть ли не с первых дней войны ушел на фронт. Нашим солдатам тогда очень трудно приходилось,ведь фашистская Германия напала на нас внезапно. Ее солдаты на тот момент уже захватили почти всю Европу, были хорошо подготовлены к войне, до зубов вооружены. У фашистов имелось подавляющее превосходство в танках, самолетах, пушках. Наши войска оказывали ожесточенное сопротивление, дрались за каждый город, поселок, деревню,  но были вынуждены  отступать. В одном из таких ужасных боев, во время отступления, дедушка Костя получил тяжелое ранение в голову, потерял сознание и попал в плен к фашистам. Долгое время он пробыл в плену в лагере для военнопленных. А когда немного окреп от ранения, фашисты его, как и других пленных солдат, стали выгонять на различные работы. Дед Костя и несколько других наших бойцов, однажды выбрали подходящий момент и попытались сбежать из плена, но фашисты с помощью собак всех поймали. Ужасно избили. Каждого второго беглеца для острастки расстреляли на глазах у всех наших пленных солдат. Дедушке Косте тогда повезло, что он не попал в число приговоренных к расстрелу и вновь остался жив. Про таких людей, как он и говорят – «в рубашке родился».
     После той попытки побега деда Костю больше на работы не выводили, заставляли работать в лагере на скотном дворе: кормить и доить коров для фашистов, чистить навоз. Вот он и задумал еще одну попытку побега из лагеря с помощью навоза…
     - Это как? – перебил рассказ мамы Егорка, сгорая от любопытства.
     - А так, - продолжила мама, - что со скотного двора того лагеря время от времени местных жителей заставляли на телеге вывозить навоз из-под коров. Дедушка Костя смекнул, что если спрятаться в телеге под навозом, то фашистские собаки, с помощью которых охраняли пленных, его не учуют. Он договорился с товарищами, они его положили на дно телеги, накрыли мешковиной и засыпали навозом. Телегу на выезде из лагеря военнопленных фашисты несколько раз потыкали металлическими прутами, пробили дедушке Косте плечо, но он даже звука не подал, стиснув зубы, перетерпел боль. Его потом местные жители спрятали, подлечили, переправили к партизанам. А когда наша армия стала наступать, дедушка Костя к ней присоединился и до самого Берлина дошел.
     Мама закончила свой рассказ, а Егорка еще некоторое время сидел молча. Потом встал, поправил гвоздики на могилке прадеда и спросил,
     - А почему вы с папой мне раньше про моего прадедушку Костю не рассказывали?
     - Думали, что ты маленький еще,что ничего не поймешь... - неуверенно сказала мама.
     - Никакой я не маленький. Уже все понимаю. Забыли, что я уже почти второклассник? - с серьезным видом ответил Егорка.
     Весь вечер и следующий день Егорка расспрашивал у бабушки с дедушкой и папы с мамой про войну, про прадедушку Костю и других прадедушек-прабабушек, перебирал старые пожелтевшие семейные фотографии, рассматривал прадедовские ордена и медали. А когда пришло время отъезда  домой, сказал бабушке и дедушке,
     - Будете у деда Кости на кладбище, передавайте ему от меня привет. Да скажите, я на следующий День Победы обязательно к нему в гости заеду!

20. Танки, самолёты
Диана Рыжакова
Танки, самолёты, ружья, пушки
Празднуют победу над врагом.
Выстроились на парад игрушки,
Гладь вокруг и благодать кругом.

С ветви пёстрохвостая кукушка,
Предрекает долгий, мирный век,
Поздравляет светлую опушку,
Проговаривая бесконечный реп.

Обещает маме, папе, деду,
Много лет одной, большой семьёй,
Выходить и праздновать победу
На высокий берег на крутой.

Вот и вечер, собираться нужно,
Ещё миг, и нам пора домой,
Прадед, полюбуйся, как мы дружим,
Шаг походный, брат, не строевой!

21. У вечного огня
Георгий Копалейшвили
В парке с сыном мы гуляли
Возле вечного огня.
Долго сын смотрел на пламя,
А потом спросил меня:
Почему огонь не гаснет,
В дождь и снег всегда горит?
Кто под этим флагом красным
Захороненный лежит?

Я обнял его за плечи
И негромко рассказал,
Что огонь горит здесь вечный
В память тех, кто воевал,
Кто сражался с супостатом,
Защищая нас с тобой.
Память вечная солдатам.
Всяк из них для нас – герой.

                14.02.2011 г.

22. Безусый, наивный и чистый
Любовь Лодочникова
Безусый, наивный и чистый,
Ушёл на войну не герой,
Обычный мальчишка, мечтатель,
Их тысячи встали стеной.
Не думал о подвигах ратных,
Трудился и книжки читал,
И верил в прекрасное завтра.
Каким будет завтра - не знал.
А завтра - война и заботы,
Сначала пришлось отступать.
В жестоких сраженьях учились,
Как надо страну защищать.
Не ждать от судьбы подаянья,
Настойчиво к цели идти.
Надёжные, сильные духом,
Отчизну сумели спасти.
Война - это кровь и страданья.
Как много потрачено сил!
Мечтатель, наивный и чистый,
Ты подвиг святой совершил!

23. 9 МАЯ
Наталья Майданик
Мой  прадед  и  дедушка, даже мой папа
Служили стране  –  были  просто  солдаты,
И в  праздник  Победы  в  едином  строю,
Я  сам марширую и песню пою:

- 9  Мая,  9  Мая!
Люблю этот  день, потому что я знаю: 

Мой  прадед с боями дошёл до Берлина,
А дед мой в Афгане достойным был сыном,
О службе в Чечне рассказывал папа,
Я буду в строю! Я буду солдатом!

25.03.2015 год 

24. Последний бой
Это Просто Ник
В райцентре таежном, в палате больничной -
Сестра-практикантка и старый зенитчик.
Война в Заполярье его пощадила,
Но выпили годы последние силы...
Очнулся. Доносится рокот знакомый
Моторов с недальнего аэродрома...
- Сестра! Помоги мне...к окошку поближе,
Отсюда не вижу я...неба не вижу!
Спасибо, родная! Мне нужно-то - мало:
Чтоб бомба на порт ни одна не упала!
Кто в небе?! Я слышу - окно приоткрыто -
Не "Юнкерса" вой и не визг "Мессершмитта" -
Там наши, советские...слышишь, сестрица?
Так значит, подбил я летучего фрица!..
- Подбили...Конечно! Лежите спокойно...
О Боже...для них не кончаются войны...
Поправила тихо на нем одеяло
И слез не сдержала...

25. 23 февраля
Татьяна Казырина
Я сегодня нарисую
Солнце, мир и тишину.
Чтобы больше наши папы
Не ходили на войну.
Чтобы люди жили дружно,
Не ругались, не дрались
Погляди на мой рисунок.
Стань добрей и улыбнись.

26. Мой папа - бывший командир
Николай Шумов
Мой папа - бывший командир.
И вот, на праздник свой,
Из шкафа он достал мундир
Парадно-выходной.

Звенят медали на груди
И орденов не счесть...
Всегда был папа впереди
За Родину и честь.

Идёт сегодня он не в бой,
Идёт не на парад...
Но, как всегда, красив собой
Под тяжестью наград.

Сегодня встреча у отца
И я хочу помочь...
Вот он, стирая боль с лица,
Берет под руку дочь.

А рядом внук, что дедом горд:
«Скорей!»- торопит нас.
И будет голос деда тверд,
И будет слушать класс:

О тех, кто дожил, и убит...
О тех, кто воевал.
Кто почему-то, вдруг, забыт,
А кто легендой стал.

Потом расскажет о себе
И санитарке той,
Что стала главною в судьбе,
И главное – женой.

Война, наверное, сдалась.
Ведь жизни нет конца!
У папы дочка родилась,
Похожей на отца.

И значит, мне счастливой быть:
Мой сын - такой как дед!
И значит, мне не страшно жить!
И значит, смерти нет!

27. БытОшские девчонки
Ольга Шаблакова
                Стихотворение основано
                на реальных событиях
                и посвящается юным
                Люсе Кривошеевой
                и Маше Бобковой


В БытОши  девчонки дружили.
Давно это было, давно...
Свой подвиг они совершили,
Хоть крохи, чтоб спорить с войной.

Пусть враг, окруживший внезапно,
Был зол и охоч* до битья.
Сражались отцы в партизанах.
Ходили в разведку братья.

И наши девчата спешили
Им весточку в лес отнести.
Они часового просили:
«По ягоды нас пропусти!»

Сулили** и с ним поделиться,
И он разрешал им, грозя:
«Тропинка одна до границы,
Ни влево, ни вправо нельзя!»

В лесу партизаны встречали
Несущих известья девчат.
И ласково их привечали***,
И каждый хитрюгам был рад.

От их сообщений решалось
Не мало в те тяжкие дни.
Быть может, вы скажете: шалость.
Собой рисковали они!

И вот в котелок часовому
Черника ссыпается. «Гут!».
Ему невдомек, деловому,
Чем эти малышки живут.

Предатель расстрелян - за дело!
Обоз с продовольствием взят!
И вновь часовому умело
Спектакль они изобразят.

Чтоб раненых летчиков двое
К своим бы смогли проползти.
И это не будет игрою,
Захочет фашист отомстить.

Сбежали девчонки? Так что же!
Больная истерзана мать...
Никто ей уже не поможет,
Но девочек им не поймать!

Отправят их в тыл партизаны.
И в послевоенные дни
В родные леса и поляны
С победой вернутся они!

28. Встречайте, люди, День Победы!
Николай Сысойлов
Открыв Судьбы страницы-веды,
Трубят нам ангелы с небес:
Встречайте, люди, День Победы! –
Москва и Киев, Брянск и Брест!

Встречай, Можайск! Смоленск и Вязьма!
Встречайте, люди всей Руси!
Где орды тёмные увязли –
Победы там ростки взросли!

Взрастив их, пра'деды и деды
У стен Рейхстага гимн споют!
Встречайте, люди, День Победы! –
Встречайте сердцем День-салют!

Встречайте, люди Волгограда!
Встречайте жители всех стран!
Пусть марш Победного Парада
Оберегает Мир от ран!

Пусть гимн Победы разнесётся
По всей Земле! - проснись и пой:
«Встречайте, люди, праздник Солнца,
Победы Светлых Сил  –  над Тьмой!»

Пусть марш Победы разлетится
По далям-весям-городам!
Пусть белый голубь – Мира птица –
Летит победно сквозь года!

Пусть помнит Мир побед знамёна!
Освенцим помнит и Хатынь!..
Погибших вспомним поимённо…  -
Минутой Памяти почтим!...

Открыв Судьбы страницы-веды,
С небес нам ангелы трубят:
Встречайте, люди, День Победы! –
Встречайте сердцем День-набат!

Пусть обойдут вас злые беды,
Пусть дышат миром ваши сны!
Встречайте, люди День Победы!
Встречайте празднество Весны!

31.03.15

29. На войне, как на войне
Фрида Полак
   
Мы  одни  с  сестрёнкой  дома –
У  меня  братишки  нет.
Подполковничьи  погоны
Подарил  вчера  мне  дед.
 
Надоели  все  игрушки.
Ленка – мне:  «Послушай,  брат,
А  давай  играть  в  войнушку –
Сабля  есть  и  автомат!»

«Слишком  мало  нас  как  будто:
Как  играть  в  войну – вдвоём?
Я – комбат, ты – санинструктор,
Где  же  раненых  возьмём?»

Ленка  хитро  подмигнула:
«Будет  раненый,  поверь!»
... Я  тотчас  слетел  со  стула, 
Чуть  не  стукнувшись  об  дверь.

«Санинструктор  срочно  нужен! –
Улыбнулась  Ленка  мне, –
На  войне  бывает  хуже:
На  войне – как  на  войне!»

Вот  какая  незадача…
Но  сдержался  я,  друзья:
Подполковники  не  плачут,
Расслабляться  мне  нельзя!

Ленка  сумку  расстегнула –
Красный  крест  на  ней  большой:
«Я  нечаянно  толкнула –
Нам  ведь  нужен  был  больной…»

Йодом  смазала  коленку.
Больно  мне,  но  не  пищу!
А  «разборки»  с  хитрой  Ленкой?
Так  и  быть!...  Опять  прощу!      

30. Моя бабушка. Детское к Дню Победы
Ольга Кудоярова
Георгиевской ленточкой
Косичку завяжу,
В парадной форме, гордая,
Я в школу захожу!

Сегодня нет учебников -
Сегодня выходной!
Сегодня моя бабушка
В мой класс идет со мной.

Расскажет одноклассникам
Как ей жилось тогда,
В немецкой оккупации
В военные года.

Как сердце сжалось в камешек,
когда среди полей
Расстреливал их с мамою
Шутя фашистский змей!

Как ей хотелось в школу -
Ведь кончилась война!
Трудиться вышла в поле -
Разрушена страна!

И как всю жизнь работала!
В глазах любовь и грусть...
Моя родная бабушка,
Как я тобой горжусь!

31. Связной
Марина Петровна Смирнова
Рассказать про войну, Дениска?
Не люблю говорить о ней.
Немцы были в деревне, близко,
А с врагами ещё страшней.

До отца и его отряда
Я тайком пробирался в тыл.
Всё узнать партизанам надо.
Информацию им носил.

Через день, через два, по плану,
По тропинкам, в обход врага,
На родную в лесу поляну,
Словно молния, добегал.

Пригодились мои рассказы.
Про жестокие их дела
Узнавали в отряде сразу.
Правда важной всегда была.

Так фашистов прогнать хотелось!
Враг хитёр, но понять не смог,
Где зарыта у русских смелость.
Может ангел меня берёг?

Разгромили в то лето зверя!
Не хочу о войне, молчок,
Но в победе, я очень верю,
Есть заслуга моя, внучок!

32. Дом Павлова
Зоя Соснина
по городам-героям
Символом мужества защитников Сталинграда стал дом Павлова, в котором 58 дней и ночей группа воинов держала оборону, отбивала атаки врага.

Тот  дом  был в центре  Сталинграда.
Был  дом  как   тысячи  других.
А имя - высшая  награда.
Ему  я  посвящаю  стих.

Туристы  мы. 
Теперь  руины
Оставлены как обелиск.
Сорок второй. Снаряды, мины.
И бомб летящих слышен визг.
   Остался дом, как в  море - остров.
Другие стерты до земли.
И от него остался остов.
В подвале там - солдат лишь горстка.
Как  люди  выстоять  смогли?
    И командиром у них - Павлов,
Постарше их чуть-чуть. Сержант.
Мальчишки. Крестники напалма.
Истек последний провиант.
     Вода - по  капле. Но снаряды
Пока что  есть, чтоб бить врага.
Хоть знали: не дадут награды.
И жизнь кому не дорога?
    Но  дом солдаты не отдали.
Частица Родины он, тыл.
Представить сможем  мы едва ли 
Каким  сентябрь  тяжким  был. 

33. Города-Герои
Гера Шторм
- Города - герои, сколько их в России?
Как же заслужили звания большие?
- Расскажу тебе я, юный друг мой милый.
Города - герои это наша сила!

Это наша слава! Это наша гордость!
И перед врагами наша непокорность.
Заслужили потом, заслужили кровью!
К матушке России сильною любовью!

Их у нас тринадцать. Имена их святы!
Честь им и поклоны отдают солдаты.
Это Севастополь и Одесса - мама.
На смерть они бились... До конца, упрямо!

Сталинград конечно, Волгоград он нынче.
С немцами сцепился он с смертельном клинче.
С нашими врагами, что на нас напали.
Люди грудью город этот закрывали.

Мурманск, Керчь и Киев, Минск, Смоленск и Тула.
Все стеной стояли под фашистским дулом!
Брестская же крепость сильно пострадала...
Так её бомбили... Но она крепчала!

А в Новороссийске как народ сражался?!
До подмоги город этот продержался!
А Москва родная, русская столица,
Так оборонялась! Как тут не гордиться?!

Ленинград блокадный без воды и хлеба,
Не пустил фашистов! Только бомбы с неба
Падали на город... И за хлеба крошку
Люди погибали, жизнь зажав в ладошку...

Все поднялись люди, на защиту встали!
Вражеские силы их не испугали!
Города - герои всех врагов разбили!
Жизнями своими - жизнь нам подарили!

Танцевали даже! Не смотря на голод!
Босиком по снегу, не смотря на холод!
И пройдя весь ужас - сталью закалились!
Старики и дети за Россию бились!

Было ли им страшно? Ну конечно было...
Мужества набраться силы им хватило.
Ведь за нас стояли! Умирали стоя!
Наш поклон им низкий! Звание Героя!

И огонь пусть вечный в звёздочках пылает!
Никогда пусть память в сердце не сгорает!
Пусть в цветах утонут братские могилы!
Чтоб потомки наши подвиг не забыли!

(10.04.2014)

34. Юному партизану посвящается
Светлая Лана
Ко дню освобождения нашего города Шебекино,

9 февраля, от немецко-фашистских захватчиков


Герою-разведчику  ВИТЕ  ЗАХАРЧЕНКО  посвящается


Он был пионером-героем,
Без страха в разведку ходил.
Об этом мы все давно знаем,
Что родину Витя  любил.

Он в детстве стал храбрым солдатом,
В хозяйстве всегда помогал.
Всем  партизанам был братом
И с ними он в ногу шагал.

Селом завладели фашисты,
Грозились расстрелом людей,
Но помысли мальчика чисты,
Рискнул Витя жизнью своей.

Он стойким и смелым казался,
Предателем  Витя  не стал.
Когда над ним враг издевался,
Бессмертье своё обретал.

Ни боль его не сломила,
Ни пытки не дали упасть.
Была в нём геройская сила,
Внутри разжигала страсть.

Погиб он совсем мальчишкой               
И жизнь его коротка.
Был славным у мамы сынишкой
И память о нём на века.

03.02.2015

35.
Татьяна Шапиро (Лазаревна)

 Была война.
И гибли люди.
И шёл за Родину солдат.
Он воевал,и был он храбрым.
И бил фашистов всех подряд.
И так дошёл он до Берлина.
Четыре года воевал-
Чтоб я о бабушкином папе
Всем в День Победы рассказал.

36. Гильза
Наталья Меркушова 2
Мальчик как-то в парк пошел,
Гильзу старую нашел,
Что с ней делать — не решил
И к бабуле поспешил.

А бабуля рассказала
Интересного немало:
«Да, была война когда-то,
Гильза та — от автомата.

Враг на нашу землю шел:
Как на горлицу орёл,
Пал с земли далёкой он,
Одолев границ заслон.

Быстро в глубь страны проник —
Это знаете из книг.
Сколько бед все повидали,
Злую силу повстречали.

А хотел наш враг одно:
Чтоб надеть на нас ярмо,
Чтоб как скот мы стали жить,
Не мечтать и не любить,

Не дивиться небом чистым,
Не купаться в речке быстрой,
Только видеть рабский труд…
Но поднялся славный люд:

От московских стен врагов,
Гнали, словно диких псов.
И стреляли автоматы,
Гибли в схватке той солдаты.

Чтобы вы могли сейчас
Слушать о войне рассказ,
Но не видеть и не знать
То, что людям испытать

Довелось в войне кровавой,
За святое это право —
Отстоять свою свободу,
Счастье дать всему народу…».

 — А скажи ты мне, бабуля,
Где от этой гильзы пуля?
 — Пули нет, и пусть не будет,
Нужен мир и счастье людям!

Чтобы были мы едины,
Чтобы жить нам в тишине…
Ну, а гильзу сохраним мы —
Это память о войне…

37. Праздник Победы
Татьяна Лаврова -Волгоград
В славный праздник – День Победы,
Я спешу поздравить деда.
Он вояка храбрый, бравый,
Защищал свою державу!

В 20 лет – солдат бывалый,
Горя видел он немало.
Он с боями шёл от Волги.
Путь был трудным, страшным, долгим.

Сталинград, Москва, Варшава…
За отвагу – Орден Славы.
Столько званий и медалей
Вы, поверьте, не встречали!

Дед рассказывал немножко
Про войну и про бомбёжку.
Как в окопах кашу ели,
И до срока поседели.

Был он ранен и простужен,
Шёл в атаку, был контужен.
И в походном медсанбате
Повстречался с бабой Катей.

Повезло и ей, и деду:
Вместе встретили Победу.
И теперь цветущим маем
Праздник дружно отмечаем.

Мир пусть будет на планете!
Счастья – взрослым,
Счастья – детям!

38. Весёлый май вновь празднует Победу
Евгения Зих
Весёлый май вновь празднует Победу.
У домика - душистая сирень.
И маленький внучок спросил у деда.
- Скажи, дедуля, что это за День?

И дедушка, достав свои медали,
О каждой тут же внуку рассказал.
- Вот эту мне за Киев дали.
А эту, что, внучок, я Вену брал!

И, быстро вспомнив про Звезду Героя,
Он про Берлин Алёше рассказал.
Как не сдавали город тот без боя.
И,как под нашим натиском он пал!

Как тяжело далась стране Победа.
И дедушка пришёл живой с войны.
И празднует Алёша вместе с дедом
Победный День для всей родной страны!

06.05.14.


39. Ленинградские дети. 1942
Репин В.
Из цикла "Маленькие рассказы о Великой войне"
Рассказ А.А. Вахтера, моего нач. сектора

«Я – житель блокадного Ленинграда.
В то время – воспитанник детского сада.
Мы знали: в тяжелое время блокады
И взрослым, и детям – держаться надо.

Старались детишек кормить получше:
Бывал на обед хоть пустой – все же супчик.
В судочке дорогой давно мне знакомой
Я супчик тащил – из детсада к дому.

И тут, как назло, почти рядом – грохот.
Упал я на снег. Ах, как было мне плохо!
Совсем не от боли – меня не задело;
И не от испуга – привык к обстрелу.

Но суп! И ревел от несносной досады
Я – житель блокадного Ленинграда».

40. Мой дедушка 70 лет ВОВ
Андрей Цыпляев
Мне часто снится бой последний:
Свист пуль, разрывы, взятый дот-
Опять на Волжской переправе
В атаку поднимаю взвод.

Не добежав вновь до окопа
Осколок жаркий в грудь ловлю...
В поту холодном просыпаюсь-
Не я, а дед был в том бою!

...Ещё я в школе не учился
Когда мой дедушка почил,
Но помню всё, что он под вечер
Про то сраженье говорил

Дымя ядрёным самомадом,
На плечи внука посадив.
В душе ребёнка отпечатан
Рассказ былой как негатив.

И с той поры в моих виденьях
Под злобный лай очередей
Уж сколько лет идёт в атаку
Мой тёзка - дедушка Андрей!
         (29 ноября 2014г.)

41. Внуки Победы
Братислава
Моему деду и друзьям моего детства посвящается

Стал Рейхстагом сарай, и окопом - канавка,
Кто воюет "за фрицев", тот заранее бит -
Грязь с колен оттирай в медсанбате на лавке,
Где у Верки-сестрицы есть растрёпанный бинт.

Тянет провод связист в штаб за старой сиренью.
"Немцы" рвутся к воротам! Кто сказал "Отступать"?!
Эй, Серёга, неси автоматы-поленья
В палисадник, где ДОТы... и сердитая мать...

Вот зашиты штаны и отстираны пятна;
На парад пионеров завтра выведет дед.
И геройские сны про салют в сорок пятом,
Про бои в сорок третьем видят внуки побед.

42. Мой дед погиб в сорок втором...
Елена Долгих
Стою опять у Вечного огня,
Дань памяти погибшим отдавая.
Единственное фото у меня:
День перед боем на переднем крае.
На фоне танка четверо ребят,
Служившие на маленькой заставе.
Они не знают, что готов снаряд,
Который их в бессмертие отправит…
Назавтра будет их последний бой,
А у страны четыре страшных года.
Дед повёдет всю роту за собой…
Как нелегко досталась нам свобода.
«Герой!», - с поклоном скажет военком,
На край стола положит все медали.
 Мой дед погиб тогда, в сорок втором,
И мы его ни разу не видали….

43. Нет войне!
Ирина Полюшко
Мысль подарили священную
Детям в далёкой стране:
Сдать все игрушки военные
И не мечтать о войне.

Из автоматов игрушечных
Хватит стрелять вам в друзей.
Есть кроме выстрелов пушечных
В мире дела поважней.

Добрым призывом разбужены,
Где-то в далёкой стране
Дети сдавали оружие,
"Нет!"- говорили войне.

44. Волшебная коса...
Верона Шумилова
          Ночь, как и день, всегда приходит на землю в своё время. Она медленно, шаг за шагом, продвигается, цепляясь за горы, по большой Планете и, метр за метром покрывая на своем пути поля, леса, моря и города, приговаривает:
         «Отдыхайте, люди добрые, уставшие и не уставшие! Отдыхайте, рыбки, птички и разные зверюшки!  И ты отдыхай, щедрая землица, набирайся сил да радуй людей обильным урожаем!»
         И отдыхали люди и земля, леса и горы, птицы и звери...
         А высоко над землей, в куполе неба, протекала своя жизнь: на темно-синем просторе, от края до края, уже высыпали звезды. Они были яркие, как огоньки,  и их было так много, что все думали: небесный волшебник-чародей достал из огромного мешка эти сверкающие игрушки и рассыпал их, где кучно, а где поодиночке. Так и горели они в своей мерцающей холодной синеве.
         А ниже этой звездной красоты сверкал позолотой гордый месяц. Подняв кверху острые рожки, он примостился на самом краю серого кудрявого облачка, которое, надув круглые щечки, плыло и плыло в безбрежном  океане. Месяцу было удобно кататься на таком красивом серебряном парусе; он с любопытством взирал вниз,  рассматривал маленькую с пятак землю, где в добре, а где и во зле жили люди. Он много знал о них, ибо каждую ночь своим волшебным лучиком проникал в их жилища через открытые окна, двери, форточки и всё  слышал, и всё видел.
        Сегодня, когда ночь окутала часть земли, и много сел и городов уже спали, его лучик проник в окно на пятом этаже большого дома, остановился у детской кроватки и услышал разговор малыша с отцом. Прикрытая голубой салфеткой, тускло горела настольная лампа.
         Глаза мальчика были удивленно распахнуты.
         - Папа!  Папочка! – просил он, теребя своей пухлой ручонкой  сильную мужскую руку. – Расскажи мне снова сказку о такой страшной войне, которая убивала мальчиков и девочек... Ну, которая убивала всех людей и даже города убивала...
          -  Я же тебе рассказывал такую сказку. И не раз...
          - Но я хочу её еще услышать. – Глаза мальчика повлажнели.
         Низко над детской кроватью наклонилась кудрявая с проседью голова отца.
           -  Платоша! Я тебе другую сказку расскажу. О той жестокой войне  не надо...
           - Не другую, а эту-у-у! – настойчиво требует мальчик.  - Про Алёнку, про сильную сказочную страну, которая разбила много врагов.
           Глаза Платоши, устремленные на отца, умоляли.
          - Ладно, - ответил с грустью отец. – Расскажу тебе сказку об Аленке. Слушай еще раз.
          Тихо скрипнула, словно издала печальный вздох, детская кровать. Мальчик повернулся на спинку, положил ручки на одеяльце, на котором синели незабудки, и замер.
          - Та страна, сынок, была великой и сильной. Люди ее жили в мире, славно трудились: сеяли и убирали хлеб, растили детей, учили их уму-разуму. А еще  строили дороги, школы, дворцы, мосты,  дома для людей.
          - А наш красивый дом они тоже строили?
          - Да, наш дом тоже и другие дома.
          - И детский садик, в который я хожу?
          - И детский садик, и школу, что в нашем дворе, и больницу.           -
           - Хорошие были люди. Да, папа?
           - Очень хорошие, сынок. Очень хорошие... Они хотели свою сильную страну сделать еще сильнее и богаче. И сделали бы, но однажды, когда уставшие люди после работы отдыхали, а на краю неба, где всегда всходит солнышко, заголубел рассвет, коварные и жестокие злодеи, у которых было очень много танков, самолетов, орудий, напали на мирную страну. Они шли черной несметной тучей и уничтожали на свое пути всё, что им попадалось: людей, животных, города, села, школы, мосты.  Горела земля, полыхали дома и хлеба, рекой лилась кровь.
       - Папа. А зачем злодеев пропустили через границу? Там же были храбрые солдаты в зеленых фуражках. И собаки были... Умные и очень злые для врагов.
       - Никто их не пускал. У врага было много грозного оружия. Силой и жестокостью они творили свое черное дело.
        Платоша волновался:
       - А где же был защитник-волшебник? Он всегда помогает добрым людям, а злых и всех врагов наказывает.
        - Тогда злодеи волшебника тайно похитили. Да и великая страна не надеялась на  какое-то волшебство. Сама поднялась во весь свой богатырский рост и стеной пошла на врага.
        - А Алёнка? – взметнулись на отца черные, как ночь, глазенки.
        - Алёнка только собиралась на войну. Ее мама укладывала в чемодан её вещи и плакала: она боялась отпускать на войну свою юную дочь.
       - Ты, доченька, такая молодая.  В шестнадцать лет надо сидеть дома и расти... – И мама заголосила. - Тебя могут убить... Тебя могут ранить... Это же война... – Материнские слезы градом катились по её бледным щекам.
       - Не убьют, мамочка. Злодеев я не боюсь. Остриги мне, пожалуйста, косу, - вдруг попросила Аленка, перекинув на грудь толстую  светло-золотистую косу. – Мешать будет.
        - Нельзя, Алёнушка! – заволновалась мама: - Она у тебя волшебная, ты же знаешь. Коса будет защищать  в бою твою жизнь.
        - В школе нас учили оказывать пострадавшим  первую  медицинскую помощь, и я буду спасать раненых... И моя волшебная коса мне обязательно  поможет. 
        - С богом! – только и промолвила убитая горем мать и перекрестила юную дочь, благословляя её в далекую и опасную дорогу. – Буду молиться за тебя и ждать...

        Пока Алёнка ехала в поезде на фронт, храбрые воины геройски защищали свою великую страну. Многие гибли, и политая их кровью земля доставалась врагу.
       - Что же Алёнка?  - вновь зазвенел взволнованный голос Платоши. – Она бы... она бы всех спасла...
        Мальчик готов был расплакаться.
       - Она, сынок, спешила. И без нее злодеев крепко били.
       - Так их! Так их! – молотил кулачками воздух взволнованный Платоша. – Злодеев всегда надо наказывать.  Да, пап?
       - Да, мой родной, да! Их и наказали, но потом. А пока шла жестокая схватка: кто кого?
       - Добрые люди всегда победят злых.
       - Победят-то победят, но сколько злодеи наделают на земле зла.
       - Что же, папа, дальше было?
       - А дальше? – задумался на мгновенье отец. – Дальше продолжалась кровавая и жестокая война, какой раньше никогда не знали люди.
        Платоша зашевелился, поправил одеяльце и снова замер.
       - Однажды среди огня, среди свиста осколков и пуль появилась на поле боя Алёнка с тяжелой сумкой через плечо. На сумке был красный крест. Глаза её – синие-синие, словно два василька в двух озерных блюдцах, сама тоненькая, а коса... Коса – ниже пояса, почти до самых колен доставала.
       - Пап, я знаю, я помню. Эта коса была волшебной, - опередил отца малыш.
       - Да, Платоша, да! Эта коса была истинно волшебной: она защищала Алёнку от пуль,  осколков, оберегала её жизнь.
       - А еще?
       - А еще ее длинные волосы сослужили для людей свое доброе дело. Под шквальным огнем Алёнка находила раненых, а их, сынок, было много-премного, вырывала из своей косы золотистый волосок и зашивала им раны, глубокие и неглубокие, связывала раздробленные косточки. Волосок за волоском вырывала она и спасала людей. Раны тут же  заживали, и бойцы вступали в бой с врагом.
        Платоша ликовал, хлопая в ладоши:
       - Ай-да Алёнка! Хорошая она! Прямо замечательная! – И вдруг он заплакал.
      -  Ну что за слезы? – Папа подал сыну платочек. – Негоже мужчинам плакать!
      -  Ей же больно было дергать из головы столько волосиков!
      - Раненым было еще больнее. Их надо было спасать и возвращать в строй, чтобы быстрее одолеть вражью силу. Алёнка была храбрая, боли не боялась, а её волосы были крепче самой крепкой нитки. Но дело-то в том, что с каждым вырванным волоском она теряла силы. Алёнка знала об этом.
     - Зачем же она это делала?
     - Зачем, зачем? – Отец подавил вздох, думая, как сыну ответить на этот вопрос. Глянул на него: покрытые влагой  детские глаза, не мигая,  ждали ответа.
      Помолчал немного, глянул в окно: в небе торчал яркий тоненький месяц, похожий на корку лимонной дольки. Он лил свой яркий свет прямо в окно.
       - Папа! Ну, рассказывай же! – дергал за руку отца взволнованный Платоша..
       И отец продолжил:
       - Для Аленки важнее всего было разбить и изгнать врага из своей земли. Была она смелая, бесстрашная. Любила песни и часто сама их пела среди дыма и огня. Идет по полю, где рвутся снаряды, и поет, поднимая у бойцов дух и веру в победу. А её уже многие знали в лицо. Услышав голос Аленки, бойцы шли на врага и громили его.
      - Молодец, Аленка!  Молодец! - снова хлопал в ладоши маленький Платоша.
      - Много раненых спасла она, вырывая волосок за волоском из своей головы  и зашивая их раны, и тело ее слабело и слабело.
 
     Однажды под вечер была освобождена одна небольшая деревушка. Она вся горела. На крыше крайней избы, которую уже лизали языки пламени, металась серая кошка с малышом в зубах.
     - Смотрите! Смотрите! – взволнованно воскликнула Аленка, указывая на пылающую избу. – Там кошка с котенком... Их надо спасти!
      - Как  спасти? – удивился уставший боец с кровоподтеком  на лбу. – Огонь не пустит. Вон как пылает. Нельзя туда соваться!
     - Да, - поддержал его пожилой боец. – Уже не успеть.
     Аленка умоляла:
     - Они же погибнут!  Сгорят живьем!  Тащите лестницу! Быстрей!
      Кто-то побежал за лестницей, а Аленка спешно завязывала на голове свою изрядно поредевшую косу, чтобы она не сгорела в огне. Она напрочь забыла, что завязанная коса теряет свое волшебство.
      Как в бой, рванулась она в огонь. К избушке уже была приставлена лестница.
      - Вот храбрая! Молодец Аленка! Молодец! – захлебывался в восторге мальчишка. – Не бойся! Ты ведь храбрая!
      Спрыгнула Аленка с лесенки с кошкой и котенком в руках, прижала их к груди и побежала от пылающей избы. Она была счастлива. Убегая подальше от зловещего огня, вдруг запела звонко, и ее чарующий голос разносился по васильковому полю, удивляя все живое вокруг.
        Неожиданно на глазах у всех Аленка на всем ходу споткнулась и, раскинув руки, тут же рухнула в густую некошеную траву. Со всех сторон к Аленке бежали бойцы.
       Никто сразу не понял, что же случилось с их любимой сестричкой. На лбу у нее дымилась ранка, откуда вытекала кровь. Возле ее руки, прижавшись друг к другу, сидели спасенные ею кошка с малышом. Они были живы. Спасая их, Аленка сама погибла.
      Платоша,  прикрыв ручонками глаза, плакал.
      - Не плачь, сыночек. Аленка сделала много добра для людей и для своей страны, которую очень любила. О ней помнят многие и многие.
      - Зачем? Зачем Аленка подняла свою волшебную косу? – все еще рыдал мальчик. – Жила бы и жила...
     - О себе она не думала. Хотела уберечь косу от огня, чтобы потом каждым своим волоском зашивать раны и спасать людей. А ран было еще много. Ох, как много! Хоронили Аленку на следующий день. Плакали все. Даже небо в тот день обильно сыпало на землю крупные дождинки.
      - Я хочу, папочка,  - все еще шмыгал носом Платоша, - хочу, чтобы Аленка жила. Она хорошая... Она храбрая...
      - И я этого хотел бы, но войны без потерь не бывает.
      - Ненавижу войну! Ненавижу злодеев! – сжимая кулачки, неожиданно закричал мальчик. – Я вот вырасту, буду сильным и храбрым и войну убью. Убью ее из автомата.
      - Хорошо, сынок. Ты расстреляешь войну, чтобы ее никогда больше не было на белом свете.  Расти только здоровым!
       - Да, папа. Тогда все люди будут жить. Все, все!
       - Хорошие твои слова, сынок! Война – это очень плохо.  Ее и злодеев тогда разбила  великая страна. Прогнала их и наказала. Люди стали залечивать свои раны, строили дома, мосты, школы, детские ясли, больницы. Пахали и сеяли, собирали урожай, растили детей. А война – в истории она. Ты, сынок, расти хорошим, готовь себя к тому, чтобы в жизни делать только добрые дела.
       - Как Аленка? Да, пап?
       - Да, как Аленка и многие другие. Тогда добрые люди победили зло. Оно всегда будет наказано, во все времена, во все годы.
      - Я знаю, папа... Я никогда не буду... не буду делать никому зла, - сквозь сон промолвил Платоша, и его черные, как ночь, глазенки закрылись.
       Рогатый месяц опустился в окне еще ниже. Он тоже выслушал с самого начала и до конца сказку о великой стране и о подвиге Аленки.
       Прикрыв сына легким одеяльцем, папа подошел к распахнутому окну. Там чернела спокойная мирная ночь, а уставшие люди отдыхали. Отдыхала и земля, на которой когда-то шла жестокая война и на которой, совершив свой подвиг, погибла Аленка.

45. Только бы... Детские мысли у станка
Наталья Смирнова 5
Посвящаю моему отцу (посмертно),
А также всем мальчишкам и девчонкам
военного лихолетия, чьё детство
преждевременно закончилось у станков
на оборонных заводах.

Тёмные тучи нависли над городом,
Город в блокадном кольце.
Мама слегла, обессилев от голода,
Нету вестей об отце.

Руки немеют, а нормы приличные,
Значит, опять допоздна.
Мне-то не страшно, мы люди привычные,
Только вот мама одна.

Снова бомбёжка, и словно от выстрела
Падает в сумерках дом.
Только бы выстоять, только бы выстоять,
Всё остальное потом:

Папа вернётся, и мама поправится,
В школу опять к девяти…
Только бы справиться, только бы справиться,
Только бы силы найти.

Бомба задела заснеженный госпиталь,
Сбив метронома отсчёт.
Надо ли здесь полагаться на Господа?
Разве мы сами не в счёт?

Всё, что разрушено, заново выстроим,
Рано ещё умирать.
Выстоим? Да. Ну, конечно же, выстоим!                Только бы силы собрать.

Только бы...только... И с новою силою
Вдруг заработал станок.
Норму двойную, а вовсе не хилую,
ВЫДАСТ за папу сынок.

В сером пальтишке, в кепчоночке клетчатой,
Юркий, как все пацаны.
Сколько ж свалилось на  хрупкие плечи-то,
В страшные годы войны...

46. Обращение к золотой рыбке
Жанна Зудрагс
От лица ребёнка
*****
Золотая рыбка, подари улыбку!
Подари  мне счастье, чтоб прошли ненастья.
Чтоб людское горе утонуло в море.
Чтоб на ЭТОМ свете радовались дети.
Чтобы мама с папой были снова рядом,
И чтоб смех весёлый лился звездопадом ...
Подари мне утро, тишину без боя,
Сотвори же чудо, самое простое !..
*****
Но не слышит рыбка просьб того ребёнка,
Корчится от боли; где был пруд – воронка ...
Не спасают уши крепкие беруши,
Лишь снаряды "градом" свищут где-то рядом ...

47. Что такое война? для сына подруги к юбилею Победы
Тамара Каданова
Что такое война? – я у взрослого спрашивал,
Рассказал этот взрослый мне много страшного…

Был таким же, как я, деда Юра, сосед,
Как война началась, ему было шесть лет.
Он тогда в Ленинграде, не жил – выживал.
И за миску похлебки рвы от танков копал.

Его маме Агате было столько же лет,
Как сегодня моей. Та, любила балет,
Но война началась и пошла на завод,
Чтобы стоять у станка дни и ночь напролет.
Тех работниц, что сами растили детей,
Отпускали домой раз в неделю, на день…

Деда Юры отец самолеты чертил,
Его немец, как раз в первый день и убил,
Сбросив бомбы на город и нашу страну -
Ему было тогда, как отцу моему…
«Когда вырасту, он обещал мне мопед», -
Об отце вспоминал деда Юра сосед.

А еще вспоминал он о братьях и сестрах,
Были разного возраста, разного роста.
Как сегодняшние старшеклассники были –
В бой, в разведку, под пули бесстрашно ходили.
Были сестры, совсем как тростинки стройны –
Уносили бойцов на себе от войны…

Долго дед вспоминал, говорил со слезами -
Что случилось с родными, случалось с друзьями…
Я не все понимал, но внимательно слушал
Этот странный рассказ – самый страшный и лучший,
Потому что никто кроме этого деда
Не поймет, как же дорого мирное небо.

48. Блокадная зима
Яков Сапожник
Бредёт он медленно по снегу.
Плетьми стегает ветер злой,
Да осы белые всё лезут,
Впиваясь, каждая, иглой.

Не по размеру телогрейка,
Замотан в старенький платок.
Худые валенки.  Скорей бы
Дойти до места. Изнемог.

В руках верёвка – тащит сани.
Конца дороги не видать.
Вокруг молчание развалин...
В последний путь везёт он мать...

Март 07, 2010

49. Пусть сияет солнце над Землёй!
Галина Рукосуева
День Победы — праздник всей страны!
Празднуют и взрослые, и дети.
Чтобы в мире не было войны,
Человек Земли за всё в ответе.

Припев:
          Пусть улыбнётся солнце на рассвете,
          И радостью прольётся в каждый дом.
          Пусть веселятся  дети на планете.
          И будет  ясным  синий небосклон.

Хоть сейчас мы маленький народ.
Мир построить на Земле готовы.
Чтоб сберечь планету от невзгод,
Скинем мы с неё  войны оковы.

Чтоб услышать детский смех весной,
В голубых объятиях эфира,               
Нужно  дружно жить одной семьёй,
Постараться  всем народам мира.

50. Особое задание
Любовь Селезнева
               
  По рассказам старших  - брата Гриши и сестры Раи.

   Окопы трижды опоясали село. Всё взрослое население немцы угнали на рытье рвов: в четвёртый раз они надеялись удержать  позиции...
   Доводить «до ума» окопы оставили бригаду подростков во главе с полицаем Митричем. Гришу и Колю он поставил рыть ниши.

- И шоб  все мне было по ранжиру! – строго наказывал мальчишкам дядько.- Ось высота, ось така ширина, а внизу шоб  ямка на два штыка лопаты. Це туалети будуть: нимець и на войне хоче конфорту...

- А на шо це, Митрич? Ниши для пулемётив, чи шо?

- Хы, пулемётив, - усмехнулся Гриша, – а на то, шоб нимци не гадили у нас де попало, а в кабинках. Понял, недотёпа?

- Ага, - усмехнулся ядовитый Колька. – Так бы и казали, шо сортиры, а то «туалети, туалети»...- с ненавистью глянул он на охранников, что были расставлены в окопах, готовые стрелять из автоматов, если увидят отдыхающих «юнгарбайтен».

- Хвате вам спору! – закричал полицай. -  Колька, марш копать третью и четверту туалету: сам бургомистр сегодни осматривать буде!

-  Митрич, мозоли кровавые, як тут копать, а? – скривился  от боли Колька. - Рукавицы бы новые...

- Три дня назад давал, де на вас напасёшься? Хай тебе маты, шо ни день, то новые вяжет, - матюкнулся он.- А-ну, марш работать! – дядько тоже не спускал глаз с охранников.

   Колька неохотно поплёлся исполнять задание, а Митрич, с опаской оглянувшись на пацанов, укреплявших стены окопов плетнями из лозы и проемами штакетников от заборов,  зашептал Грише на ухо:

-  Зараз у вашей хати нимци дали мини заданию про сортиры. Так там приехав якийсь важнючий фашистяка! Ну, секлетарка печатае, видать,  важни гумаги, аж тырса летить! А спорчени гумажци да кальку кидае у ведро… -  намекнул мужик, думая, что хлопец поймёт задумку.

- А мне-то шо? - насупился Гришка, отвернувшись от полицая. – Хай кидае…- А сам думал «У, фашистский холуй! Вот придут наши, покажуть тебе "гумажки!...»

- Шо, да шо… - передразнил его Митрич.- А то, шо диты в школи на газетках пишуть, вот  шо! – ходил он вокруг да около.

- Так мини шо, надо для дитэй их выкрасти, чи шо? - придуривался глупым Гриша, подумав, что это провокация полицая.

- Ни, мий пионерус, рискувать низзя, – решил открыть карты Митрич. - Ты когда  будешь с Раею там убираться, то вот на мешок, збирай  смиття (сор) сюды. Особо гумажки! Сховай за клунею (спрячь за складом). У ночи я  всегда буду их забирать. Поняв?

- Як не понять? – обрадовался 13-летний пионер. – Так вы наш? Не полицай? – с  надеждой заглянул он дядьке в глаза.

- Цыц с вопросами! Полицай я, полицай, чи не бачишь? - снова заоглядывался Митрич и тихо добавил: - И  шоб никому ни гу-гу, пионерус! Даже Кольке!

   Для вида накричав на Гришу, Митрич скрылся за поворотом сапы.  А Гриша был готов бежать за ним, чтоб расцеловать за важное задание!

- Какой же я тупица! – корил себя пионер. -  Каждый вечер с ненавистью сжигал в печке эти «гумажки», и не догадался, что в них может быть что-то важное! Оно и понятно: написано-то по-немецки, а он язык фашистов ненавидел и не хотел его учить!

- Вот дурак! Сколько бы сведений мог Митричу передать, Митрич – партизанам, а уж партизаны бы... Эх, башка моя дубовая! – с досадой постучал он кулаком по своей голове, и ровно два штыка лопаты вырыл в полу ниши.

   После работы мальчишки еле плелись по улице, которая  без плетней и оград выглядела неуютной, раздетой и даже осиротевшей. Не слышно было и привычного перебрёха собак: их в первый же день перестреляли нагло явившиеся оккупанты. 
 
Друзья от усталости даже не разговаривали: ныла спина и жгли болью мозоли. Одно их согревало, что эти окопы займут наши войска, и уж дадут немцам так прикурить, что  они задрапают с воронежской земли, только пятки засверкают!

   Судьбы у Гриши и Коли одинаковы:  батькИ на фронте, а за то, что они были коммунистами, обе семьи выкинуты из домов на улицу. В их хатах жили оккупанты. Они и всю скотину порезали и слопали, грэцю б им!..

Колькина мать с тремя детьми и свекровью поселились в погребе своего сарая, а семья Гриши жила во дворе своего дома в землянке.

- Ой, йисты хоцця дуже, чем житы! (Есть хочу сильнее, чем жить).

- Мамка достала картох да муку, заходь: зАтирку похлебаемо,- просто ответил Гриша, зная, что у Кольки дома шаром покати.

- А шо, твоя маты хахаля нашла? Це вин вам харчи достав? - усмехнулся Коля.

- Ты шо, сказывся (сдурел),  чи шо?- огрызнуся Гриша.

- Ой-ой, а ты, наче, не знаешь? Та я сам ночью мужика у вас под яблунею бачив- цыгарку смолыв.

- То, мабуть, нимець дымил.

- Ага, нимець, як же! – съязвил малец. - Це, знамо, нимець с бинтами на голови, щей рука на перевязи? Нимець и матюкнувся по-нашему?..

Гриша понял, что отрицать факт нет смысла и пошёл в наступление на соседа:

- Це тебе показалось, ясно? Ты никого не бачив!- он остановился и в ярости схватил друга за грудки.- Видишь  виселицу у церкви? Видишь, скажи?- впился он глазами в друга.

- Ну, бачу...- оторопел Колька.

- Так твои очи хочуть там бачить мою мамку за лечение ранетого? - Ему не терпелось козырнуть словом  «партизан», но мамку выдавать он ни за что не станет! Да и особое задание Митрича  требует конспирации.

- Да ладно тебе, Гриш, пошутковав я. Никого я не бачив...

- То-то ж! – оттолкнул от себя Кольку побелевший Гриша и пригрозил кулаком.- Не шатайся по ночам, шоб меньше бачить!

   Их перепалку оборвала стрельба из автомата. Мальчишки насторожились:

- Може, це наши солдаты вернулись?

   Повздорившие мальчишки с надеждой побежали к клубу и... разочаровались: там  под ясенями ржали, развлекаясь стрельбою, немецкие солдаты. Перед ними на лавке стояли две худенькие девчушки лет по десяти и пели частушки. Один толстяк подыгрывал им на губной гармошке. А другой пьяный немец стрелял из автомата поверх их голов и орал:

- Пьеть пьесня! Пьеть частушька! Тафай-тафай, русиш мэйдхен!! (Петь песни, петь частушки! Давай-давай, русская девочка!)

Девчонки под выстрелами дрожали и ёжились, но, давясь слезами, одну за другой выдавали немцам куплеты:

       Девочки, война, война,
       Девочки, окопы рыть!
       Девочки война заставила
       Тридцатый год любить.

   - Плясает, Клафа! Танцивает, Рая!- глумился над детьми фашист и снова стрелял поверх испуганных голов юных певиц. А пьяные солдаты надрывались от хохота.
- Да це ж твоя Клавка и моя Райка, -  остолбенел Гриша.
- Шо б воны сказылыся, фашисты прокляти! Уже до дитэй добралыся! – возмутился хилый Колька, видя,  как их сестрёнки ловко выбивают галошами дроби. И вспомнил, какой концерт устроили немцам эти подружки в прошлую оккупацию- заставили немцы. Так они пели, плясали, а как пропели куплет «Катюши», так фашисты испуганно загалдели «Катюша! Катюша!», паля при этом из автоматов. И чуть не пристрелили артисток...
- Надо дивчат выручать, пока опять «Катюшу» не запели!- решил Гриша и смело подошёл к Йогану, переводившему песни певуний на немецкий язык.
- Гэрр Ёхан, Митрич послал у вас уборку делать. Отпустите Раю, мы полы вымоем.
- Чистота- это залох сдорофья, малчик! - пьяно залепетал немец, поднимая палец. - А концерт – это для душа-а! – и захлопал в ладоши. Солдаты дружно  поддержали офицера.
Йоган ссадил перепуганных девочек со скамейки и дал артисткам по шоколадке.
- Gut, gut! - Загалдели солдаты.
Ребята взяли сестрёнок  за руки и повели  домой.
  Мамки дома не было: наверное, опять до темна будет в поле...

Их отчаянным ором встретила грудная Любочка, сидящая в подушках. Рая, глотая слюнки, поспешила накормить голодное дитя шоколадкой: нянчить сестричку - это было особое задание дочери от отца, уходившего на фронт.
- А ты у нас артистка! – похвалил сестру брат, с завистью глядя, как невиданно - сладкий деликатес красит рожицу младшей сестрёнке...
- Ага, станешь тут артисткой, як же!.. - залилась слезами Рая. – Завтра все в шко-олу, а мне опя-ять с нею ня-янчи-ись...
Фашистский шоколад юные патриоты, не сговариваясь, есть отказались.


                ПОСЛЕСЛОВИЕ
   Особое задание партизан Гриша выполнил: в копиях и копирках действительно были очень ценные сведения!
   Выполнила особое задание отца и моя нянька Раечка, которая из-за меня не стала артисткой, а осталась неграмотной с тремя классами начальной школы... Она  заботится обо мне всю мою жизнь, за что ей моё огромное СПАСИБО и низкий поклон! Я целую её щедрую душу и доброе сердце! Мои пожелания старшей сестре - здоровья и долгая-долгая лета!

            6.04.2013 г Курган

51. Маша, Кукла Лиза и война
Галина Емельянова

06 Августа 1941

В течение ночи на 6 августа наши войска продолжали вести бои с противником на ХОЛМСКОМ, СМОЛЕНСКОМ, БЕЛОЦЕРКОВСКОМ направлениях .

Сначала они долго ехали на грузовике. Они: это мама, бабушка,  Шура и Маша. В  кузове было тесно от баулов чемоданов, а бабушка еще настояла, чтобы  и машинку взяли. Швейная машинка "Зингер" в деревянном футляре, закрытая на ключик, с удобной ручкой.
Эвакуация. Машу даже хвалил  старичок с бородкой, что она может говорить такое трудное слово. Вообще-то Маша молчунья, это Шура, старше Маши всего на год, но шустрее в сто раз.
В вагоны попасть они уже не успели и разместились в теплушках. Ехали, казалось бесконечно. На одной из станций бабушке, стало плохо, живот ее вздулся до огромных размеров, и ее на носилках унесли  солдаты.
А потом Маша чуть не отстала от поезда. Мама попросила дедушку-профессора посмотреть за вещами, и побежала за кипятком. «И на меня захватите, а впрочем, может уже и не надо",- сказал им вслед сосед.
Маша сначала держала маму за руку, а потом увидела замечательного песика, и бесстрашно хотела его погладить. Мама впопыхах схватила за руку Шуру, и крикнула: «Шура беги за мной», побежала.
Поезд медленно тронулся. Маша  смотрела на пса, а пес жадно лакал воду.
Поезд ехал все быстрее .
-Маша,Маша,доча!- услышала она мамин голос, и оглянулась.
Мамы не было, не было Шуры. Вообще людей было мало. Какой-то парень в форме железнодорожника подхватил ее на руки и побежал вслед за  вагонами. Он добежал до теплушки и со всего размаха бросил Машу в открытые двери.
Маша больно ударилась коленками, и наконец-то заплакала.
 После того случая она замолчала. В голове она составляла целые рассказы; и о собаке, и о том, как страшно было стоять на перроне без мамы, и Шуры,но говорить  не могла.

Город был огромный. И квартира, где они стали жить, тоже. Дом для «жен комсостава», так сказал им военный, помогая донести вещи. Квартира была коммунальной.
Кухня поразила  Машино воображение  сказочными птицами, на  атласном халате Пульхерии Ивановны, и запахом духов «Красная Москва», Антонины Андреевны.
«Вы бы состригли ей косы, дорогая, –уговаривала, вся в накрученных папильотках,  Пульхерия Ивановна. -Ведь время такое, и вши могут завестись».
-Ой что вы, муж так хочет, чтобы у Машеньки непременно были косы. Шура, та, как мальчишка, сорванец. А Маша, она папина доню.- Мамин голос срывался, и слезы капали в молочный суп.

26 Сентября 1942

В районе Сталинграда продолжались ожесточённые бои.

  - Держитесь дорогая, письмо непременно будет, вот  у Ковалевых с третьего этажа два месяца писем не было, а потом сразу три письма. Все образуется, милочка.
 В соседней квартире  жила жена Большого начальника. Маша поняла, что очень большого, так как тетя Аида была размеров необъятных. Узнав, что мама портниха,  жена большого начальника тут же притащила  отрез , и упросила маму сшить из этого, «нечто фантастическое».
Мама очень старалась, и за работу получила  кусочек душистого  земляничного  мыла.
Мама мыла им Маше голову, волосы становились  невесомыми, и такими ароматными, что когда Маша выходила  во двор, мальчишки даже не решались дергать ее за косы.
А потом, что- то случилось.
«Пропал без вести» - это когда в кухне все замолкают при твоем появлении, тебя не замечают. Мама уносит на рынок зимнее пальто с лисьей горжеткой, и бабушкины часы.
А  потом, они  идут, через весь город с баулами, и конечно машинкой «Зингер», к баракам «ЧТЗ»

 Уже в начале войны Челябинск обрел второе, неофициальное имя — Танкоград. Массовое производство танков Т-34 было освоено  за 33 дня.

Вместо светлой комнаты, закуток, огороженный старыми портьерами, нары из жестких досок. Вечная полутьма, ночные стоны, кашель,  и истерики, при очередной «похоронке».
Утро в бараке начинается одинаково. Взрослые  и подростки, старше четырнадцати,  уходят на завод, дети, кто в  школу, кто промышлять на рынок.В бараке остаются четверо: баба Валя, Шура, Маша и мальчик  Коля.
Баба Валя дает детям задание выгрести из печки, стоящей посередине барака золу, а Маше вручают веник. Она держит его двумя руками и старательно, несмотря на боль в плечиках метет пол.
Она уже научена горьким опытом, что спину надо гнуть ниже, не лениться, а заленишься, баба Валя поставит в угол, а там стоять скучно.
Коля  прекрасно умеет делать машинки из ниточных катушек и  спичечных коробков. Он же  помог Маше сделать ее первую куклу, Лизу. Ее сделали из обрезков толстой холстины. Набили опилками ,их тоже где-то нашел мальчик .И самое прекрасное, Коля утащил у старших ребят химический карандаш ,кукле  нарисовали глаза ,и улыбку, и она ожила.
Они были так похожи. Обе молчуньи  и  не плаксы .Чудом было и то, что  мама ,с  осунувшимся от усталости  лицом ,достала из чемодана помаду и дала Маше. У куклы появились щечки и губы.
Маму они видели редко, и от того чуть ли не дрались со старшей сестрой, кому сидеть у мамы на коленях.
-Да замучили ,матерь, уймитесь, сороки!- кричали соседки за шторой .

25 Октября 1942
Северо-западнее Сталинграда. Значительная часть наступавших гитлеровцев была истреблена еще на подступах к одной высоте. 

Однажды мама пришла с работы рано-рано. Она то - плакала, то - смеялась, зацеловала Машу и  Шуру.
Она словно летала на крыльях. Папа прислал письмо из госпиталя. Вечером мама достала свой единственный костюм, подколола его,  где надо булавками, подкрасила губы, и, одев  «польские» туфли, куда - то ушла.
Туфли маме подарил папа еще до войны, и почему они были «польские», а не папины, девочке было не понятно.
Мама  пришла поздно, от нее пахло, как от бабы Вали самогоном и луком, и слова она говорила такие же: «Суки, какие суки, получили, нате вам, суки»
Баба Валя помогла ей раздеться и укрыла одеялом. Как поняла Маша, мама ходила в гости в «дом жен комсостава», и  продала последнюю ценность, «папины» туфли ..
Баба Валя выпить любила. Собственно  бабушкой она не была. Была она инвалид на одной ноге, но на костылях управлялась по хозяйству быстрее многих.
Именно благодаря ней, у куклы Лизы появилось новое, нарядное платье.
Дело было поутру, баба Валя пришла с улицы не одна, а с солдатиком. Сначала они пили на кухне, а потом баба Валя открыла святая святых в бараке, «красный уголок» и заперла детей там.
В красном уголке, стоял стол, и железный шкаф. Стулья сожгли давно. Стол был накрыт замечательной алой скатертью с бахромой.
На столе лежали газеты, на стене висел  портрет вождя, а в столе, что самое важное, были ручки, чернильница - непроливайка, и ножницы.
Шура и Коля сразу стали друг перед другом хвастаться, кто больше букв напишет.
Маша, схватив ножницы, обошла стол кругом и еле справляясь, отрезала с  угла скатерти замечательный обрезок. Платье для Лизы вышло на славу.
Мама вытаскивает из- под нар, маленький картонный чемодан. Раньше он был малинового цвета, но истерся от  времени. Она  складывает туда вещи и рассказывает бабе Вале и соседкам, тем,  кто не спит после смены.
- Вызвали  утром в партком.
- Ох, страхи господни,- вторит ей Баба Валя.
- Парторг лично руку пожал, Вам товарищ  Егорова за ударный труд, путевку в летний лагерь для дочки на все лето. А я и за Машу попросила .Он ее дописал.
-Ух  ты ,неужто задаром?
-Да нет что вы ,Валя .Я карточки отдала .
-Все?
-Нет, там  бухгалтер  Лидия Михайловна ,сказала ,раз Маша вне основного списка ,то карточки ее  пусть у меня останутся .
-Ну дай ей бог здоровья .Хоть у кого-то башка сработала .Как ты жить собиралась?
-Скоро норму обещали повысить.
-Ладно, поживем, увидим. На вещи  надо метки нашить ,дай помогу .

12 Июня 1943
В районе Белгорода разведывательный отряд Н-ской части, действуя под прикрытием артиллерийского огня, выбил немцев из небольшого населённого пункта.
А потом к бараку пришел грузовик, и Маша с Шурой, и еще какие- то чужие  дети  поехали в сказку.
Санаторий, белые палаты, отдельные кровати, большие  окна за которыми днем и ночью шумит лес, поют птицы, и огромное небо
Детей очень много, в основном малыши, подростки летом перебиралась в деревню на заработки, и к еде поближе,
Но Маша все равно одна. Сидит в песке и грустит.
У нее горе. Перед самым отъездом и кто-то увидел, что скатерть в красном уголке попорчена.
Баба Валя куда - то исчезла, а мама  не только платье, но и куклу выкинула.
 - Ну что Машенька, пойдем заниматься, – это Любовь Николаевна. У нее теплые мягкие руки и добрый голос. Она ведет Машу в кабинет, и дает замечательные цветные карандаши, и лист оберточной  бумаги.
Маша  рада показать, не дурочка она вовсе .И рисует: и дом,  и лес, а  в углу, свою бедную  куклу .
-Это наш дом, да Маша ,вон какие окна большие. Это речка, скоро будет тепло, и мы будем учиться плавать. А почему Маша ты в углу? Разве тебе здесь плохо?
Маша не может сказать, что это не она, Маша, а кукла. Лиза, что выбросили из страха, и она не поехала в этот светлый дом.
Девочка только  отчаянно машет руками, и кажется, ее поняли.
- Ах, это не ты? Шура? Нет,может это кукла?
 Маша кивает.
 - У тебя нет куклы? А была? Ну, хорошо не плачь. Закрой глазки.
Доктор открывает шкаф, достает что - то и говорит: «Все открывай!»
Перед Машей  на столе сидит чудо-кукла. Настоящая,  не тряпичная. Совсем, как девочка. С огромными синими глазами, с ресницами. Руки кукла тянет к ней.
-Вот смотри, что она умеет, – и Любовь Николаевна уложила  куклу на спину.
Кукла закрывает глаза.
«Умерла, умерла» – кричит в страхе Маша, и рыдая, пытается вырваться из  рук ошарашенного врача.
- Маша, девочка, кукла просто уснула, открой глазки смотри.
Маша нерешительно открывает  один глаз.
Кукла смотрит на нее, живая и невредимая.
Было длинное лето.
А потом Кукла Лиза ехала вместе с ней домой в грузовике ,к маме .
Мама. Вот эта, с серым, изможденным лицом старушка? С опухшими ногами.
-Дождалась, теперь бы еще Борю дождаться.
-Мама, Мама ,а  Маша говорить научилась! – кричит Шура,а Маша молчит, она не узнает маму .
Шура , взахлеб  рассказывает  об этом славном лете.
Глядя на эти загорелые лица, выгоревшие брови  мама улыбается. И Маша, наконец то перестает дичиться, и узнает свою дорогую, свою мамочку.

52. Давно траншеи заросли
Василий Пузырёв
Давно траншеи заросли,
Там где бои когда-то шли.
Где мчались танки, наступая,
Растёт пшеница золотая.
Уже среди нас многих нет,
Живых свидетелей  тех лет,
Но не забылись для страны
Четыре года той войны.
Тогда с заводов и от пашен
Ушли на бой герои наши,
Они в победном сорок пятом
Флаг водрузили над рейхстагом.
Не каждый встретил светлый май,
Не все в родной вернулись край.
Жизнь наши прадеды и деды
Отдали в битвах для победы.
По всей стране есть обелиски,
На них бойцов погибших списки.
Ты возле них остановись,
Постой и молча поклонись.

53. Митькина война
Галущенко Влад
  Я собираю красивые немецкие игрушки и дарю их фашистам обратно. Помогает мне Светка, которую я вытащил из засыпанного взрывом погреба на другом конце деревни.  Светка старше меня на год, но ведет себя как маленькая и всё время плачет.
  Раньше, еще до войны, мы учились с ней в одной школе, я в первом классе, а она во втором. Тогда Светка смотрела на меня свысока и дразнила «малявкой». А сейчас нет, не дразнится и слушается, когда не плачет. А хныкает она почти всё время и спрашивает, когда её папка придет с войны и её заберёт.
  Я уже устал ей объяснять, что наши папки на фронте и придут только, когда убьют последнего фашиста.
- Митенька, а их еще много осталось? – спрашивает она, когда я возвращаюсь с нашего, деревенского фронта.
- Сегодня стало на пять меньше. Сам видел, как они на небо летели, но осталась еще целая тьма, - вздохнул я,  вспоминая, как рано утром разлетелась на кусочки фашистская солдатская кухня вместе с поварами.
- Но как же они летели, если у них нет крыльев? - Светка даже зажмурилась, пытаясь представить разлетающихся  врагов. – Можно я завтра с тобой пойду посмотреть? Я буду тихо в кустиках сидеть.
- Нет, - опять вздохнул я. - Тебе лучше на такое не смотреть, а то опять будешь ночами хлюпать носом.
- Мне мамку жалко. Зачем ты её в погребе землёй засыпал? – заныла Светка, каждый день задавая мне один и тот же глупый вопрос. – Может она там еще живая, а, Митенька?  Пойдем её откопаем.
- Не оживет. Я и свою тоже в погребе похоронил. Так надо.  Тоже раньше думал, что оживёт, два раза откапывал. Нет, не оживут они. Наши мамки сейчас уже на небе.
- А у них что, когда умерли, то крылья выросли?
- Дура ты, Светка, они же душами стали, а души без крыльев летают.
- Как воздушные шарики на первое мая?
- Ладно, пусть будут как воздушные шарики. Отстань. Сходила бы лучше в колхозный амбар, зернышек поискала.
- Митенька, я там уже все ногти поломала, когда пшеницу эту горелую из щелей выковыривала.
- А ты еще в конюшню сходи. Там от коней овёс должен остаться. Я в одной книжке читал, что англичане, как лошади, питаются одной овсянкой, и ничего – живут. Правда, худые очень.
- А мне больше пшеничку жевать нравится. Она подгорелая даже вкуснее. А овёс колется сильно. Не люблю я его.
- Ладно, будешь жевать пшеницу, а я овёс. Мне нельзя сейчас толстеть, иначе я не пролезу завтра в форточку в колхозной бане. Завтра не солдаты, а их офицеры мыться будут. Я видел, как для них сухие яблони заготавливали.  От яблонь, говорят, в парилке дух лучше.  Я им хочу этот дух немного подпортить.  Принеси из подпола две куклы. Нет, лучше четыре. Хочу, чтобы так рвануло, чтобы от бани только ножки и рожки остались.
  Светка шмыгнула носом и нырнула в темный проем глубокого погреба.  Там мы прятали в бочке с прокисшими огурцами фашистские «подарки» для детей.  Я сам хотел поиграть с красивой машинкой, которую солдаты подбросили в наш двор. Но мне помешал соседский Владик.  Он тоже выжил в погребе, после того, как сожгли нашу деревню.
  Владик  схватил машинку и унёс её к себе во двор.  Я с завистью смотрел через забор, как он насыпает в кузов машинки песок.  А когда Владик стал катать машинку по земле, раздался взрыв.  Рвануло так, что я два дня ничего не слышал.  А когда немного отошёл, то похоронил Владика в его же погребе. Правда, мало от него осталось. Нашел только голову и одну ногу.
  Я каждый день хожу по дворам и кого-нибудь хороню.  Так меня раньше учила баба Паша, пока её вместе с остальными колхозниками не сожгли в амбаре. Она говорила, что людей надо хоронить в землю, иначе они станут ходячими мертвецами и будут поедать живых. Мне когда приснились такие страшилища, я и стал трупы искать и закапывать.  Жалко, что Светка не помогает. Она запах трупов не переносит. Рвёт её сразу.
- Вот, четыре девочки. Хватит на баню?
- Это ты хорошо, Светка, сказанула. Устроим фашистам адскую баню. Чтобы они все сгорели в её пламени.
- А как ты их взрывать будешь, Мить?  В печку им кукол бросишь?
- Нет. Мне себя раскрывать нельзя. Не хочу, чтобы они меня видели. Пусть и дальше думают, что их партизаны взрывают.  Я после взрыва солдатской кухни видел, как они два дня лес прочесывали и стреляли в каждый пенёк, все кусты очередями посекли.  И орали как оглашенные: «Партизанен капут».
- Но, Мить, они же не будут с этими куклами играть?
- Правильно. Поэтому я ночью проберусь внутрь и подложу наших девочек в каменку в парной. Каждую куклу обмажу глиной и спрячу между камнями. А вот когда камни раскалятся – тогда и рванёт. Сколько у нас еще игрушек со взрывчаткой осталось?
- Еще восемь кукол и пять самосвалов.  Мить, можно я с тобой завтра пойду посмотреть, как фашисты на небо улетать будут? Я только их посчитаю и всё.  Мне очень хочется, чтобы они быстрее кончились и папка быстрее пришёл с войны.
- Ладно. Мы спрячемся на пожарной каланче. У неё верхушку взрывом снесло, но внутри осталась лестница. Сверху хорошо видно. Только, когда рванёт, не кричи и не плачь.
- Не буду, Митенька. Это я плачу, потому что мне мамку жалко, а на этих гадов я ни одной слезинки не пророню.
  После адской бани  фашисты немного постреляли в лесу, а потом переехали в соседнюю деревню.
Мы со Светкой следили за двумя мотоциклами, которые в колясках развозили и подбрасывали во дворы свои взрывные «подарки» детишкам. 
  Вечером пошли собирать кукол и машинки. Мы со Светкой уже знали, что куклы взрываются, когда у них поворачивается голова, а самосвалы – когда крутятся колёсики.  Через полчаса  мы основательно пополнили свой боезапас. У меня в мешке было десять машинок, а у Светки – пятнадцать кукол.
Мы уже возвращались домой, когда Светка неожиданно свернула  на пустырь за колхозным клубом.
- Митенька, глянь, что я нашла! Какая красотулька!
 Заглянул за ограду и внутри у меня всё застыло. Хотел крикнуть, но горло перехватил дикий ужас.  Я понял, что сейчас произойдет.
  Светка держала в поднятой руке огромную раскрашенную юлу.  Дальше все происходило, как в замедленном кино.  Она опустила юлу на землю и стала раскручивать.
  После мощнейшего взрыва я долго протирал глаза и ковырял в ушах.  Когда увидел вспышки автоматных очередей, понял, что надо бежать.
   На следующий день  обошел весь пустырь, но ничего не нашел, кроме огромной воронки посредине. Светка взорвалась вместе с пятнадцатью куклами.  Ничего, у меня остались мои десять машинок.
Я думаю,  их хватит, чтобы взорвать колхозный клуб, где солдаты устроили казарму.  Я насчитал там пятьдесят фашистов. 
Это будет памятный салют за Светку и  на пятьдесят врагов ближе конец войны.
Значит, наши папки скорее вернуться домой.

54.О чём могут «рассказать» фотографии
Евгений Никифоров

   Разбирая вещи на чердаке бабушкиного дома, я обнаружил в ящике стола
потёртый от времени фотоальбом. Протерев его от пыли, я уселся на диван
и с интересом стал разглядывать фотографии, переворачивая страницу
за страницей. Каждая фотография « рассказывает» частицу жизни человека.
А в моём случае повествует о жизни моей бабушки и её семьи.
   В начале фотоальбома бабушка ещё юная жизнерадостная красавица, а в конце это
уже седая женщина в окружении внуков. Первые фотографии сделаны в чёрно-
белом цвете, им примерно сто лет, они из времен царствования Николая Второго.
    На первой фотографии бабушка изображена в одеянии сестры милосердия,
во время Первой мировой войны она работала в госпитале. Там и состоялось
их знакомство с дедом, когда он находился на излечении. На другой фотографии  дед
в форме участника  Первой мировой войны. А на следующей фотографии показана
свадьба бабушки и дедушки.
   О многом могут «рассказать» фотографии из бабушкиного фотоальбома. 
О том, как она с дедом отдыхала в Кисловодске, весёлая и задорная, на фотографии
она изображена в черкеске. А вот фотографии, где две её дочери: старшая Людмила–
моя мама и младшая Маргарита – моя тётя. Фотографии повествуют о том,
как проходило их детство.
   А затем началась Великая отечественная война. Дед ушёл воевать в ополчение
и его «поглотила» война. А бабушка осталась с двумя несовершеннолетними детьми.
Тяжело  было ей одной без мужа воспитывать детей, но, несмотря на тяжёлое
положение  семьи, дочери выучились. А в конце войны моя мама Людмила,
будучи  ещё совсем юным подростком, участвовала в помощи фронту, она шила
шинели для солдат.
    И вот закончилась эта жестокая война. Стране жилось  трудно, поднимаясь
из руин, продукты  распределялись по карточкам,  но наша Родина строила своё
светлое будущее и верила в него. Затем фотографии « рассказывают», как мама
встретила моего отца. И вскоре на свет появился мой старший брат, а шесть лет
спустя и я. Фотографии «рассказывают», как мы с  братом ходили в детский сад,
как проходили наши школьные годы,  наши поездки в пионерлагеря и как
в воспитании нас принимала наша любимая бабушка.
   А вот самая последняя фотография, на ней запечатлена бабушка с тремя внуками:
я, старший брат и двоюродный брат – сын моей тёти Маргариты.
    Просмотрев фотоальбом, я бережно положил его обратно в ящик стола и подумал:
Как редко заглядываем мы в наш семейный альбом, а ведь он не только напоминает
нам о дорогих для нас людях, он – биография нашей страны, рассказывающая о том,
как раньше жили люди, о чём мечтали, как героически защищали свою Родину
и как строили светлое будущее своей страны.

55. Осень 1941
Светлана Видерхольд
Жителей немецкого Поволжья ссылали в Сибирь, распыляли по казахстанским степям. В дальнее алтайское село Сосновка, огороженное от всего мира рекой и лесом, тоже отправили немцев.
 
Я этих фашистов сама в Туркусун столкну! ; разбушевалась бабка Татьяна, выслушав эту новость от старосты Алексея, ; Да как жить-то, если  эти черти рядом будут?! Внучат погубят!
От крика губы ее некрасиво кривились. Остальные соседи тоже начали роптать. Сельчане стояли посреди единственной улицы, по обе стороны которой притулился с десяток домов. Из-за дождей под ногами была грязевая каша. Осенний ветер неприятно холодил ноги.
В какой-то момент, как это иногда бывает, все одновременно умолкли. В этой внезапной тишине глухой рокот Туркусуна, который бежал по каменистому дну и щекотал пологий берег, стал будто громче. И громче стал гул соснового леса. Поля, через которые приехал староста, уныло чернели.
– Не к добру разом смолкли! – сказала бабка Галина. Взрослые посмотрели на нее с испугом – суевериям здесь верили. Сельчане постояли, пытаясь определить свои чувства к происходящему. Лица у всех были тревожными и растерянными. Дети, с испуганными лицами, жались к родителям, кто-то из младших детей тихо плакал.
  Новости по радио, из газет ежедневно рассказывали о той темной и страшной, безжалостной силе, которая мучила, калечила и убивала, казалось, весь мир. Но все это была далеко от Сосновки. И сельчане верили в силу Красной Армии, уверенные, что до Алтая врагам не дойти. Но слова старосты невероятным образом приблизили к их деревушке  эту темную неизвестную, и от этого вдвойне пугающую. И эта безжалостная сила должна была войти в их село в образе конкретных людей.
; Хотите, чтобы фашисты поубивали нас?! ; снова начала кричать бабка Татьяна, увидев, что староста поворачивает телегу.
; Хватит! ; рассердился и Алексей, ; сказано, принять и накормить...
; Вот, кто сказал, тот пусть принимает и кормит, ; резко сказал Игнат. Он набычился, и казался ниже и шире, чем был на самом деле. Рядом с ним стояли его жена и трое детей, с такими же угловатыми лицами и упрямым взглядом.
; Ждите, ; твердо сказал Алексей и забрался на телегу. Он был раздосадован поведением сельчан, устал им объяснять и с ними препираться. К тому же он сам был встревожен и переживал, что может что-то сучиться, прикрывался напускной хмуростью.
; Их будет трое, ; обратился дед Матвей к соседям, ; справимся, если что. Только всем вместе надо, и сразу.
 Все закивали, глядя на него. Только вдова Евдокия, как всегда, осталась молчаливой, с суровым лицом. Она кивнула дочкам, чтобы шли домой, и Нина, старшая, потянула Клавку за руку.

***
 ; Едут! – закричали внуки бабы Шуры и с визгом побежали во двор, прятаться в избе.
Взрослые встали в полукруг у края деревни, вглядываясь в пока еще далекое темное пятно приближающихся фашистов. Игнат и дед Матвей держали топоры. У женщин были лопаты, вилы. Все были напряжены.
Телега приближалась.
; Вроде их меньше, ; сказал Матвей, как и все, до боли вглядывающийся в фигуры на телеге.
– Староста везет их один.
– Связаны, может? – предположил Игнат.
 – К лучшему, – бросила бабка Таня.
Телега была уже настолько близко, что можно было рассмотреть несколько тесно прижавшихся невысоких фигур.
Тут Вовка, старший сын Игната, стоявший с края, не выдержал напряжения и бросил в сторону телеги камень. Камень не долетел, упал в грязь.
– Здесь дети, – закричал Алексей, – Дети!
– Это мать с детьми, – кричал Алексей, медленно подъезжая к селянам.
Жители были напряжены, руки еще сжимали орудия, готовые в любой момент броситься и уничтожить опасность. Они тяжелыми взглядами рассматривали прибывших.
Маленькая сероглазая женщина прижимала к себе детей, девочку лет семи и мальчика лет двенадцати. На лицах всех троих был ужас. Явная беззащитность прибывших и непрекращающийся поток слов старосты, убеждавшего и просящего, постепенно подействовали на стоящих вокруг людей. Любопытство, презрение, сочувствие, недовольство оживили лица, казавшиеся до этого будто одинаковыми, жесткими, неживыми.
; А где их рога и копыта? ; нарушил тишину Юрка, младший сын Игната.
И любопытные дети приблизились к телеге на пару шагов, разглядывая «фашистских чертей».
; Was sagen sie?; ; с опаской спросила мать.
От немецкой речи дети быстро отошли к родителям.
; Sie denken, wir sind Vieh,  ; объяснил Йоханес матери.
На это женщина замотала головой и заплакала.
; Ну, кто возьмет их к себе? ; спросил староста, ; до новых распоряжений надо, чтобы кто-то их кормил...
  Тут поднялся ропот. Еды на самих не хватало.
; Я возьму, ; сказала Евдокия. Все удивленно на нее посмотрели, но никто не возражал. Евдокия кивнула женщине.
; Пойдемте!
Поняв, что она имеет в виду, немка засуетилась.
; Kommt, Kinder! Hilft mir!
Евдокия велела Нине вести Клаву, сама взяла один из немногих узлов и протянула  руку девочке.
; Geht mit ihr! Alles ist gut! ; сказала немка дочке и сама взяла большую сумку.
Люди расступились, но по домам не шли, а провожали взглядами невысокую хрупкую женщину и ее детей, которые, съежившись, быстро шли за Евдокией. Смотрели вслед, пока прибывшие не скрылись за дверьми дома Евдокии. В обмякших руках все еще были вилы и лопаты, дед Матвей и Игнат держали не пригодившиеся топоры.

Евдокия показала головой на лавку у стола. Дети молча сели. Вид у них был измученный и голодный.
Нина поставила на стол вареную картошку.
; Как тебя звать? ; спросила Нина мальчика.
; Йоханес, ; ответил тот.
; Хорошо, Йоханес, а я – Нина, ; сказала она.
Клава спряталась на печке и неотрывно следила, как немка открыла сумку и достала оттуда швейную машинку.
; Ich kann alles n;hen! Ich verdiene unser Brot! ; сказала она, показывая на машинку. Затем вытащила большой кусок хозяйственного мыла и две коробки спичек, и протянула это Евдокии, просительно улыбаясь. Хозяйка приняла подарок.
Нина заметила, что у мамы впервые за многие месяцы лицо смягчилась.
; Вы фашисты, да? ; спросила Клава, прячась на печке.
При слове «фашисты» немцы посмотрели на Клаву, а Йоханес сказал:
; Нэт. Мы нэмцы.
; Это одно и то же: фашисты – это немцы, а немцы – это фашисты.
;Нет, дочка, ; сказала Евдокия, вздохнув, ; Фашисты могут быть и русские, и немцы. А это, как и мы – люди.
   В сенях послышался стук и забежал  Митька, внучок бабы Тани.
; Вот, вам с вашими немчиками от бабки, ; сказал он и поставил на стол кувшин с молоком. 


Берлин, 2015

Переводы:

Was sagen sie?; - Что они говорят?

Sie denken, wir sind Vieh,   - Они думают, мы животные

Kommt, Kinder! Hilft mir! – Идите, дети! Помогите мне!

Geht mit ihr! Alles ist gut! – Иди с ней! Все хорошо!

Ich kann alles n;hen! Ich verdiene unser Brot! – Я могу все шить! Я заработаю на хлеб!

56. Картофелинка. военное детство
Ольга Ивановна Власова
В доме было жарко и немного влажно от того, что на печке стоял бак, в котором  кипятилось белье ,и из-за этого  на окнах  образовалась  наледь, к которой можно было прижимать палец и оставлять глубокие прозрачные вмятины, создавая  рисунок, или играть в неведомую для других игру. Маленькая Лиза с удовольствием прикасалась к заснеженной части стекла и оставляла следы маленькой собачки, которая будто бежала по белому полю. Она боялась больших злобных псов, бегающих по улицам, но ее собачка была слишком мала, и поэтому не могла никого напугать. Вскоре распахнулась дверь и в комнату ввалились старшие брат с сестрой, которые ходили в школу.
-А где мамка?- удивленно обратился к Лизе очень худой длинноногий мальчик.
-К бабе Тоне пошла.- нараспев ответила девочка, не отрываясь от своего занятия.
-А придет когда?- фыркнула широкоплечая круглолицая старшая сестра .
-Скоро.- наконец обернулась младшая,  качнув головой .
-Так мы есть хотим.- недовольно проговорил паренек ,шмыгнув длинным носом.
-Она сказала, что придет и будем обедать.-сообщила младшая.
После этих слов старшая девочка что-то начала шептать на ухо брату, искоса посматривая то на Лизу, которая не сводила с них глаз, то на печь,  в которой трещали дрова.
-А ты че делала?- снова обратился к ней брат, с трудом снимая тяжелое пальто, которое было куплено на вырост.
-Я с Маней играла.- взглянула та на старшего ,показывая на тряпичную куклу, которая лежала на диване прикрытая лоскутом ткани.-Спит она.-добавила она.
Генка любил  смотреть  на хорошенькую сестру, в глазах которой отражалось зимнее ясное небо ,но в этот раз он почему-то отвернулся, и наконец, стащив одежду вышел в сени, чтобы повесить ее там.
-Так ты наверное с Маней погулять хочешь?- затараторила старшая сестра, небрежно сбрасывая пальто с пелериной  и отодвигая  в сторону портфель.
-Она ж спит.- вздохнула Лиза, которая понимала, что сестра хочет выпроводить ее на улицу.
-Так она есть видать хочет, а я тебе вон чего для нее дам.- продолжала тараторить Нина, открывая  металлический замок и, засунув руку в портфель, пыталась нашарить там что-то вслепую.
-Она потом будет с нами обедать.-не сдавалась маленькая Лиза.
В это время открылась дверь и Генка, появившись и оценив обстановку, тут же  схватил пальтишко сестры и снова исчез в сенях.
-Так когда это будет?- отмахнулась старшая.- Может у бабы Тони еще кто сидел маму дожидался.
Нина говорила твердо и уверенно, и поэтому Лиза заинтересовалась тем, что та не могла так долго отыскать.
-Что там у тебя?- поинтересовалась она и подошла ближе.
-Вон!-победно воскликнула старшая и вытащила маленькую вареную картофелинку.-Мама на завтрак давала. Одну я съела, а эту не могла найти.
-Это для Мани?- переспросила Лизанька, принимая в свои маленькие ладошки холодную картофелинку , размером с перепелиное яичко.
-Конечно!-подтвердила старшая.-Идите погуляйте, а мы с Генкой уроки будем делать.
-Может мы тут тихо-тихо посидим?- сложила руки вместе Лиза, и умоляюще посмотрела на Нину.
-Нет.- категорично помотала та головой и, быстро вскочив с коленей, выбежала за одеждой сестренки.-Помогу тебе.-засуетилась она.
-Мама сказала, что она все картофелины пересчитала.-прозвенел чистый голос младшей.
Старшие дети посмотрели в сторону мешка картошки, который стоял около двери, но промолчали.
-Вот твоя кукла и картошка.- сквозь зубы процедила Нина.
-Платок дай, а то она замерзнет.-вздохнула Лиза  и, укутав Маню в тряпицу ,вложила туда картофелинку.
-Мы уроки сделаем и позовем тебя.- легонько подталкивая к выходу, протараторила старшая.
-Около дома гуляйте. -глухо проговорил  Генка и взял сестренку за руку, чтобы проводить ее.
После темных  сеней , где пахло сыростью и солениями,   на улице Лизе пришлось  зажмуриться на минуту. Ослепительной белизны снег искрился на солнце, и  хотелось побегать по протоптанным дорожкам, вдыхая в себя веселый бодрящий морозный воздух.
Девочка махнула приветливо рукой брату, который не уходил в дом и, крепко прижав куклу, и  что-то приговаривая ей ,побежала по проторенным тропинкам.
-От дома не уходи!- напомнил ей Генка и скрылся за дверью.
По запутанному лабиринту маленькая Лиза бегала до тех пор пока ей не стало жарко и она не остановилась снова у крыльца, чтобы перевести дух. Ей было очень весело на улице и она захотела поделиться своей радостью с братом и сестрой, и поэтому потянулась к входной двери. Она была изумлена от того, что та была заперта изнутри. Девочка снова сделала попытку открыть дверь ,но поняв что это невозможно, отошла в сторону. Она встала на цыпочки, чтобы попытаться увидеть кого-нибудь в окно, но это было невозможно и Лиза, уговаривая куклу не расстраиваться из-за этого, снова начала бродить по дорожкам, медленно переставляя ноги.
Девочка от свежего морозного воздуха проголодалась  и, нащупав в тряпице картофелинку, хотела сначала достать ее, но вспомнила что Маня ее дочка.» А  мама никогда не ела пока дети были не накормлены.»-подумала она и тяжело вздохнула.
Она ходила под окном, думая как накормит свою куклу  и все крепче прижимала к себе Маню.
-Ты давно гуляешь? -услышала она голос мамы.
Лиза только молча кивнула головой, посмотрев на нее глазами полными слез.
-Ты же замерзла.- подхватила женщина свою дочь на руки и пошла к двери которая сама распахнулась, а на пороге стоял испуганный мальчик.
-Что у вас тут случилось?- обратилась к нему мать, заметив излишнюю суетливость сына.
-Да вы в дом заходите.- проговорил тот, зябко пожимая плечами.
В комнате на столе стоял чугунок с дымящейся картошкой, а рядом стояла с виноватым видом старшая сестра.
-Лизу выгнали, а сами втихую есть хотели?-тяжело вздохнула женщина, которой было жалко и маленькую дочку, которую старшие дети не хотели вовлекать в обман, и самих детей, которые из-за многолетней нехватки еды постоянно хотели есть.
-Простите нас.- буркнул Генка.
-Мы бы вам тоже оставили.- выдавила из себя Нина.
-А я Мане не давала на холоде есть.-тихо проговорила Лизанька и достала маленькую ледяную картофелинку.-Мама же не ест пока мы не накормлены.-звонко добавила она и прижалась к матери.

57. Бабушкин рассказ
Татьяна Голикова
Почти  разжали кулачки
На  яблоньках   бутоны,
Помолодели   старички,
Надевшие погоны

Был  Май,   девятого  числа,
Победы день  великий…
Девчушка   к  бабушке   пришла,
И  принесла   гвоздики.

Налит  уже горячий чай,
Поет «Смуглянку»  кто-то
Спросила  внучка   невзначай:
Давай  посмотрим фото!

Ох,  внучка,  семьдесят  годов
Растаяли, как  дым
Не  ведать   старости   оков
Тем,   вечно   молодым.

В   лесу -  землянка,  мы  стоим
Втроем    в последний  раз.
Подруги,  девочки  мои,
Созвездье ясных  глаз!

Война,   и страх,   и  смерть –всерьез,
Но  ты  держись  в   строю!
Все  вспоминать,  не хватит  слез…
Достань    медаль  мою!

Мне помнится,   вручал  ее
Сам  командир   полка
Хвалил  за  мужество  мое,
Что  твердая  рука.

Не  позабыть  нам   этот  бой,
Израненный    лесок,
И вспышки  взрывов  над   тобой
А  грохот    бьет    в  висок

Враги  прочесывают  лес
Мы  часть земли    уже
Забилась  юность  под  навес
Осталась  в  блиндаже

Не  хочет  внучка уходить
Понравилась  беседа
Такая  их связала нить…
Спасибо  за  Победу!

58. Я рисую праздник
Владимир Полторжицкий
У меня карандашей
Много всяких, разных.
Для больших и малышей
Я рисую праздник.

Нарисую солнца круг
С добрыми лучами
И своих друзей-подруг
С пёстрыми шарами.

Гордо реет триколор
Бело-сине-красный…
Ребятишек полон двор,
Пёс сидит ушастый.

Вот по улице идут
Папа вместе с мамой
И в коляске дочь везут
В розовой панаме.

И в руках цветы несут
Жених и невеста…
Рисовал бы ещё тут,
Но нет больше места.

59. Скажи-ка, деда, ведь не даром!
Людмила Уварова-Момджи
Посвящается великому русскому поэту М.Ю.Лермонтову
http://www.libsayn.narod.ru/vvborodino/3_biogr.htm
http://slovari.yandex.ru/лермонтов/БСЭ/Лермонтов Михаил Юрьевич/
http://ru.wikipedia.org/wiki/,_

*****************
-Скажи-ка, деда, ведь не даром
фашистам мы задали жару
в войне той под Москвой?
Когда страна стенать устала,
то напряглась и гордо встала,
отпор дав удалой!

-Да, было это, и за дело
мы наказали их умело,
как в день Бородина!
То не французы были, - фрицы,
не конница - артиллеристы,
и века полтора спустя...

Жила Россия беззаботно,
и было всем тогда вольготно
в разгаре летних дней.
Враг - не дремал и спозаранку
свои на нас надвинул танки -
на матерей, детей!

Сначала много проиграли
военной силы и устали
считать своих, потерь.
Все к одному одно - все против:
спасенья нету и пехоте,
и полевая почта бродит,
с бойцами отступая в тень.

Но коммунисты - не сдаются!
И Сталин снова встрепенулся,
созвал свой военштаб.
Во все концы страны несутся
те позывные: не сдается
фашистам русский люд!

И призовя на помощь Бога,
вокруг Казанскую икону
России пронесли.
Был Крестный ход и всем народом,
как в времена былые, Бога
молили: «Защити!» (это 4-стишие от 17.02.2008)

Москва-столица в окруженьи,
и горожане - в ополченье
спешат, готовить рвы.
Окопы будут - загляденье!
А для бойца они - спасенье
от осколочной беды.

И стар, и млад поднялись снова:
«Все для победы, все - для фронта!»
«Даешь бойцам снаряд!»
Заводы в глубине России,
и в Казахстане, и в Сибири -
куется там броня.

И будут танки наши быстры,
откатится волна, фашистам
уж не видать Кремля!
Прорвав кольцо - «Москва - за нами!
Братва! За Родину! За Сталина!» -
и умереть - не зря!

Да, было это, и за дело
мы наказали их умело,
как в день Бородина!
То не французы были, - фрицы,
не конница - артиллеристы,
и века полтора спустя...

13.02.2008

60. Караван историй
Анжелика Ефимова
Караван чужих историй
Тянет жизнь издалека…
Мы у деда на постое,
Вновь нам слушать старика:
И про то, как он на фронте,
Летом, как война пришла,
Про ранения, осколки,
Про бомбежки до утра,
И про чай в холодной кружке,
Про махорку, сахарок,
И про хлеб на пол горбушки -
Нам уж это невдомек.
Много дедушка мой знает –
Командир он был лихой,
В мае орден надевает –
Потому что он герой.