Матёрый старый волк, вожак стаи, вот уже который день водил своих собратьев, где только мог в поисках пищи. И вот уже который день на их пути не попадалось ничего живого. Даже мыши не шевелились под снегом. Всё как будто вымерло вокруг. И не удивительно. Весь месяц без перестанку валил густой снег. Он засыпал все звериные тропы. Под его тяжестью обламывались ветки с деревьев, затрудняя и без того тяжёлое передвижение. Волки истощали до предела и также до предела были озлоблены. Они постоянно грызлись между собою, но до смертельных схваток не доходило, у них для этого просто не было сил. Ещё не много и среди них начнётся падёж.
И тогда вожак решил вести стаю к горам. Он знал, что козы в такую погоду уходят в горы. Там ветер сдувает снег со склонов и им можно найти хоть какую-нибудь пищу.
До ближайших гор было далеко, но другого выхода просто не было.
Он знал, что многие из его стаи не дойду до цели. Те, которые падут по дороге, будут пищей для оставшихся. Зато те, которые дойдут хоть немного станут сильнее и смогут охотиться в горах.
И вожак решился на такой ответственный шаг.
Когда, на конец впереди показались долгожданные горы, волки уже съели трёх своих собратьев и почувствовали себя бодрее.
Если бы дело было летом, то до ближайшей горы, при желании и надобности, можно было добежать за какой-то час. Но сейчас была жестокая зима и она не щадила никого. Кто не был приспособлен к жизни в таких условиях, тот замерзал под снегом или был съеден.
Обессиленная, доведённая до изнеможения волчья стая преодолевала три дня расстояние в один час бега.
За это время пал ещё один молодой волк, и стая разорвала его на куски за считанные минуты.
Вожак чувствовал, что теряет контроль над стаей. Ему становилось всё трудней держать волков в повиновении. Он, по прежнему, был сильнее любого другого волка и этого он достигал только благодаря тому, что, если случалась какая-то еда, то благодаря волчьим законам стаи, он всегда первым начинал трапезу. И, только когда он отходил в сторону, разрешалось приступить к еде остальным. Некоторым доставались только кости. Они то в первую очередь и погибали. Но вожак понимал, что если ещё день два он не приведёт стаю к пище, то ему не совладать ней.
Вот, наконец-то они добрались до ближайшей горы, и им тут же очень повезло. Прямо на пути стаи в глубоком снегу из последних сил, пытаясь взлететь, копошилась стая куропаток. Они, так же, как волки стремились к спасительным горам и обессиленные попадали в снег. Куропаток было довольно много, хватило для всех.
Впервые за много дней, насытившись, волки остались лежать тут же в снегу, где несколько минут назад был пир.
Снег стал влажным. Прилёт куропаток и то, что снег сверху уже не падал, а становился всё влажнее, всё говорило о скором приближении весны. Это давало вожаку надежду, что оставшиеся в живых волки теперь смогут охотиться, и не будут больше голодать.
Так они пролежали почти сутки, набираясь сил.
Вожак встал, отряхнул с шерсти мокрый снег, вибрируя всем телом от кончика носа до кончика хвоста, и стал держать нос и уши против ветра, в надежде уловить какое-то движение или запах.
Постепенно стали подниматься и проделывать туже процедуру и другие волки.
Когда стая была вся на ногах, вожак повёл её вдоль скалы, надеясь отыскать звериную тропу и по ней поднять вверх.
Найдя тропу, они довольно долго и медленно поднимались по ней пока не нашли место в скале защищённое от ветра. Было видно, что здесь совсем недавно отдыхало стадо горных баранов. Повсюду были клочки шерсти и следы испражнений.
Вожак оставил стаю в этом укромном месте отдыхать, а сам, взяв с собой двух молодых самцов, отправился на разведку.
Поднимаясь всё выше и выше, они, неожиданно, совсем близко учуяли баранов и притаились, выясняя, где источник запаха. Запах был сверху над ними.
Вожак, в азарте охоты, с начала решил обойти жертву с двух сторон и напасть, но потом передумал потому, что втроём, не совсем окрепшим им было не справиться. И они стали спускаться вниз.
В это время и бараны учуяли преследователей. Всё стадо сорвалось с места и, забыв меры предосторожности, понеслось вверх, круша всё на своём пути.
На волков обрушился настоящий камнепад.
У случайно увидевшего такую картину путника наверняка сложилось бы впечатление, что бараны проделали этот манёвр сознательно, чётко просчитав последствия и, что инстинкт самосохранения здесь не причём.
Для вожака такой дождь из камней не прошел без последствий. Один из его собратий был убит на повал огромным камнем, а другой камень, но, на его счастье, чуть поменьше угодил в него самого, попав по хребту ближе к хвосту.
Вожак сразу присел на задние лапы и, протяжно завыв, лёг. Он тут же попытался встать, но, почувствовав невероятную боль и тяжесть, как будто камень ударивший его всё ещё лежал у него на спине, снова лёг и вытянулся во всю длину своего огромного, сильного тела.
Молодой волк, оставшийся невредимым и видевший всё произошедшее, подошёл к вожаку на допустимое расстояние, как бы предлагая свою помощь и, в то же время, оценивая случившееся. Увидев, что вожак лежит беспомощный и не может даже пошевелиться, он отступил на шаг и, оскалив свои острые клыки, злобно зарычал, как бы давая понять вожаку, что ему лучше лежать не шевелясь, если не хочет почувствовать силу белых клыков молодого волка на своём горле. Постояв некоторое время возле вожака и, убедившись, что тот не может пошевелиться и только слабый стон временами слышится из его горла, молодой волк всё же решил не убивать его и стал осторожно спускаться к стае.
Свою стаю, он нашёл на том же месте, где они с вожаком, не так давно её оставили.
Волки сбились в кучу и лежали, тесно прижавшись, друг к другу. Так было теплее.
Увидев, что молодой волк вернулся один, они стали потихоньку и очень осторожно подходить к нему, не зная, что от него ожидать.
И вдруг шерсть на его загривке стала дыбом и он, злобно зарычав, оскалил клыки.
Этим он дал понять, что теперь он вожак и требует бесприкословного повиновения.
После короткого отдыха, новый вожак поднялся и стал подниматься вверх по скале. Вся стая пошла за ним.
А старый вожак, оставшись один и немного отдышавшись, почувствовал, что силы потихоньку возвращаются к нему. Он попробовал встать, но не смог. Он по-прежнему не чувствовал задних ног. Тогда он попробовал ползти. Это ему, хотя и с большим трудом, удалось. Он знал, что ему просто необходимо убраться с этого места, потому, что молодой вожак не просто так оставил его живым. Он убьет его в присутствии всей стаи, чтобы доказать своё право быть вожаком. Поэтому старый волк полз из последний сил, превозмогая боль, сам не зная куда. Он полз, надеясь найти какую-нибудь щель в скале, где можно будет спрятаться или, в крайне случае, броситься со скалы в пропасть, но избежать позора.
И он нашёл такую щель в скале. Когда он ели-ели протащил своё раненое и не послушное тело в эту щель, он, осмотревшись, увидел, что попал в довольно просторную пещеру, потолок которой был весь увешан летучими мышами. До них он мог дотянуться своими зубами не вставая на ноги. Эта пещера была его спасением не только от молодого и сильного врага, но и от голода.
Он развернулся к входу мордой и стал ждать врага, зная, что если даже его найдут, то просто так его не взять. Пока его собратья, теперь ставшие врагами, будут протискиваться в узкую щель, он пустит в ход свои клыки и, хотя его тело стало малоподвижным, вряд ли они смогут его одолеть.
При виде летучих мышей так близко у себя над головой, у него разыгрался аппетит и он не в силах отказаться от еды, осторожно, превозмогая боль, приподнялся и сел. Дотянувшись носом до ближайшей мыши, он разинул свою огромную пасть, схватил зубами жертву и, оторвав её от потолка, почти не жуя, проглотил её.
Он глотал их ещё и ещё. Снова и снова отрывал и глотал, пока не почувствовал, что утолил голод полностью. Они не сопротивлялись. Они ещё не пробудились от зимней спячки. И вся процедура насыщения происходила в тишине. Слышался только хруст костей на волчьих зубах.
И, вдруг, он услышал знакомый запах. Он прекратил жевать и весь превратился в слух, готовясь к самому плохому.
Стая тем временем, во главе с вновь испечённым вожаком, поднялась на площадку с укрытием, в котором притаился бывший вожак.
Они, не увидев старого волка на месте, где его прибило камнем, принялись обнюхивать всё вокруг, недоумевая, где он мог деться.
В это время пустился довольно сильный дождь, смывая все следы и запахи.
Молодой вожак подошел к обрыву, долго смотрел вниз и, наконец, решив, что его соперник почил на дне ущелья, сел, задрав морду к небу, и затянул свою волчью песню.
В его вое чувствовалась и радость победы, и отчаяние, что она ему далась так легко, и чувство ответственности перед всей стаей.
Последовав его примеру, вся стая подхватила его песню, как бы оплакивая бывшего предводителя и над скалами, ещё долго звучала их заунывная песня, передаваемая эхом от скалы к скале.
Когда волчья песня закончилась, стих и дождь, уносимый ветром дальше в долину, откуда совсем не давно пришли волки и где они, чуть было не пропали от лютых морозов, не прекращающегося снегопада и голода.
Но это было и прошло, и забылось, что они выжили только благодаря тому, которого теперь с ними нет.
Прекратив свою песню, новый вожак увидел у самого подножья скалы стадо горных баранов, которые так удачно недавно ушли от него.
И он повёл стаю к бараньей тропе, ведущей к спуску.
Но волки не бараны. Их ноги не приспособлены к бегу по скалам.
Поэтому, когда, наконец-то, они спустились к подножию скалы, баранов и след простыл.
В отчаянии волки метались во все стороны, ища и не находя никаких следов, указывающих в каком направлении скрылись бараны.
После описанных событий прошло некоторое время, необходимое для того, чтобы в пещере приютившей бывшего вожака волчьей стаи не осталось ни одной летучей мыши.
Был тёплый солнечный весенний день и волк решился выйти из темноты гостеприимной пещеры на свет божий.
Он попробовал встать на все четыре лапы. Получилось. Боли почти не чувствовалось.
Попробовал пройтись. Получилось.
Волк долго стоял на площадке, всматриваясь в даль, и всё же нашёл то, что искал. Недалеко от скалы, в долине паслось стадо баранов, наверно это было то же стадо, из-за которого он та пострадал.
Ещё немного подумав, он стал спускаться вниз. Спускался он долго, часто останавливался и ложился отдыхая. Травма в спине всё ещё давала о себе знать.
Оказавшись у подножия скалы, волк долго отдыхал и обдумывал план дальнейших действий.
Затем он стал полсти в сторону от баранов туда, где была высокая трава. Там он встал, и, стараясь не делать шума, стал обходить стадо с тыла, но так, чтобы ветер дул на него, а не на стадо.
Когда его манёвр удался, и он увидел баранов совсем близко, он опять некоторое время отдыхал, а затем стал подползать к крайней молодой овечке всё ближе и ближе.
И вот она совсем рядом, буквально в нескольких метрах от него.
Тогда, собрав все свои силы в один комок, он резко вскочил на ноги и одним могучим броском оказался возле своей жертвы. Ещё один прыжок и он уже на спине у обречённой овцы и впился клыками ей в глотку.
Стадо ринулось в сторону от нападающего, и через несколько секунд на месте преступления никого не было.
Жертва пыталась вырваться из цепких челюстей волка, но тщетно. Волк разжал свои челюсти только тогда, когда вдоволь напился тёплой крови и почувствовал, что жертва больше не дергается.
Тогда он опустил её на траву и сам лёг рядом, почувствовав боль в спине и сильную усталость.
Набравшись сил, он поел то, что считалось самым вкусным и, хотел было оттащить добычу в более укромное место, но не смог из-за всё той же боли в спине.
Однако он был очень рад, что ему удалось в одиночку справиться со своим планом.
Он, по старой традиции сел, задрав морду к небу, и завыл победную песню, но вскоре прекратил, подумав, что она может привлечь внимание его бывшей стаи, а он знал, что справиться с целой стаей голодных волков он ещё не в силах.
Так он пролежал рядом со своей добычей несколько дней. Пока от неё остался только небольшой клочок шерсти.
Больше здесь делать было нечего, и волк вернулся на исходную позицию на скале, в пещеру, где он устроил себе логово.
Отсюда он постоянно наблюдал за долиной и, снова заметив знакомое стадо баранов, повторил свой манёвр.
Третий раз, после удачной охоты, он окреп на столько, что ему удалось, съев часть добычи остальное затащить в своё логово. Теперь у него был запас и голода он не боялся.
Прошло лето, подходила к концу осень. Уже по утрам было холодно.
Бараны нашли площадку, на скале защищённую с трёх сторон от ветра, и, по всей видимости, собирались там укрываться и зимой.
Волк выследил, где укрываются бараны, и был очень доволен такой удачей. Когда он был голоден, он приходил ночью, и спокойно выбирал себе любую жертву. А им бедным и убегать то было некуда.
И вот наступила зима. К её приходу наш герой подготовился основательно. Он весь покрылся густой тёплой шерстью, окреп и мог дать отпор любому врагу.
И такая возможность ему скоро представилась.
Стая волков, вожаком которой он когда-то был, его стая вернулась в горы.
Со своего наблюдательного пункта он их заметил, когда они были ещё далеко.
Он не предпринимал ни каких действий и только ожидал, что же будет дальше.
Самцы разбрелись по бараньим тропам в поисках места, где скрываются бараны, а их вожак и ещё пара крепких молодых волка поднялись на площадку, на которой было логово героя нашего повествования.
Он следил за каждым шагом вожака и, когда тот оказался рядом, выскочил из своего укрытия, оскалив свои огромные клыки, и ринулся на врага.
Соперник не ожидал его появления и не сразу понял, что происходит и кто перед ним. А когда понял, то было поздно. Огромный серый волк вцепился ему в глотку и, не давая опомниться, стал теснить к обрыву.
Натиск был настолько сильным и неожиданным, что, только оказавшись на краю пропасти, молодой вожак как-то сумел овладеть собой и стал сопротивляться. Но из его горла ручьём текла кровь и он, с каждой секундой терял силы. И тут он почувствовал, что его горло больше не сжимают челюсти смертельного врага. Он посмотрел на волка, осмелившегося напасть, на него, который привык сам нападать и быть победителем.
Он узнал соперника и всё понял. И тут силы совсем покинули его, и он свалился замертво прямо под ноги победителю.
Вожак подошёл к собирающейся стаи и окинул взглядом своих собратьев. Они стояли, поджав хвосты, и всем своим видом как бы извинялись за то, что произошло на этом месте год назад.
Справедливость восторжествовала.