Клич Ворона. 5 глава

Алина Белова 4
Ноябрь

Холодный морской воздух с пристани приятно ласкал лицо, и Джакалу казалось, будто он проснулся от долгого сна, полного кошмаров и тревог. Здесь, в Причале Саварга, юноша почувствовал странную свободу и желание броситься с одного из утёсов прямо в бушующее море, ощутить на своей коже холод морской пены и волн. Как давно он не был дома! Сначала в десять лет отец отправил его на обучение в Диар, после – в Академию. Джакал не бывал в родных землях уже больше шести лет. Его младшие сестрёнки, должно быть, уже превратились в настоящих девушек. Когда молодой князь уезжал, они обе были ещё совсем маленькими.
Соскочив со своего коня, юноша с улыбкой посмотрел на видневшийся вдали замок. Серый камень его как всегда казался мрачным. Две высокие пики в виде клыков, стены по бокам, напоминавшие сложенные драконьи крылья. В самом центре зияла огромная щель, похожая на жерло вулкана, и магический огонь, зарождавшийся далеко в подземелье под замком, разъярёнными вспышками вырывался вверх по этой трубе, создавая ощущение, будто под землёй таился огромный огнедышащий дракон. Благодаря этому даже холодной зимой, когда из-за влажного ветра с моря всё вокруг покрывалось ледяной коркой, в замке оставалось тепло и уютно. Относительно – среди этих серых стен Джакалу часто казалось, что он живёт в подземелье или темнице. Его отец не любил богатого убранства и даже не держал ни придворных художников, ни скульпторов.
Рядом ютились небольшие деревянные домишки с коньками на крышах в виде драконьих голов. Очень многие жители здесь почитали Синюю Змею, как покровительницу кораблей и мореходов. Некоторые постройки стояли на самом краю обрыва, поддерживаемые балками, вбитыми в скалы. Причал Саварга находился на вершине горы, сама пристань же располагалась внизу, на большом берегу, со всех сторон окружённым острыми скалами.
 - Никогда бы не подумала, что такое вообще возможно, - прошептала Марсель, восхищённо смотря с обрыва на раскинувшуюся внизу пристань со стоявшими на якоре кораблями. – А как спускаются туда?
 - Там дальше есть большой подъёмник, - Джакал кивнул на видневшийся за домами кран. Несколько десятков крепких мужчин крутили колесо, с помощью канатов поднимая платформу с грузом на вершину горы. – Работникам подъёмника довольно неплохо платят. Чем тяжелее платформа, тем больше денег они получают за спуск или подъём.
Андрас только усмехнулся, наблюдая за работой мужчин. Джакал помахал рукой одному из знакомых капитанов, совершенно не изменившемуся за прошедшие шесть лет, и зашагал в сторону огромного замка, чьи шпили-клыки были видны издалека. Морской ветер снова набросился на путников, и Альвиш, прикрыв лицо ладонями, рассмеялся. Нет, до чего же он рад был снова оказаться в Причале!
Прошло чуть меньше месяца с того момента, как ребята покинули передовую и отправились на другой конец Фабара. Им пришлось ехать через Ледолесье, несмотря на то, что дорога была слишком опасна. Путники могли бы добраться до Причала Саварга через Западный Тракт, но это заняло бы у них гораздо больше времени. Джакалу и Талмэям повезло, что на них никто не напал. Земли Гарнизона теперь пользовались дурной славой, и не все сопровождавшие княжеских детей воины согласились продолжить этот опасный путь.
За это время волосы Джакала успели заметно отрасти, но он решил не отстригать их столь же коротко, как и раньше. Кое-как зализав длинные светлые пряди назад, парень нахлобучил на себя треугольную шляпу и остался очень доволен своим преображением. Ему даже казалось, что теперь он напоминал какого-то моряка или пирата.
 - Эй, соколята, не отставайте! – усмехнулся Джакал, вскакивая на невысокую каменную изгородь, что тянулась вдоль дороги до самого поместья. Марсель восторженно вскрикнула и полезла следом за мальчишкой, Андрас лишь тяжело вздохнул и покачал головой. Эти двое порой казались ему маленькими детьми. А ведь им обоим уже давно было шестнадцать.
Пробежав по каменной изгороди, Шакал ловко соскочил на землю и, раскинув руки, втянул носом свежий воздух. Один из ближайших стражников преградил юноше путь. Альвиш приглушённо усмехнулся – неужели за шесть лет люди здесь успели позабыть, как выглядит их наследный князь? Второй воин, узнав Джака, тут же побледнел и вытянулся в струнку.
 - Расслабься, - с усмешкой бросил Джакал, обходя его стороной. – Эти двое со мной.
Воины проводили Талмэев удивлённым взглядом, и Марсель, обернувшись, показала стражникам язык. Альвиш рассмеялся, и снова только Андрас остался предельно серьёзен. Они прибыли в Причал Саварга не для того, чтобы развлекаться, неужели эти двое никак не могли этого понять? Тяжело вздохнув, юноша последовал за друзьями. Ему не слишком-то хотелось потеряться в совершенно незнакомом городе, в котором каждый дом был похож на сотни других из-за этих коньков в виде драконьих голов на крышах. Иногда Андрасу казалось, что его преследует целая армия деревянных драконов.
Ребята взошли по длинной вьющейся лестнице и оказались у самого входа в замок. Там, как и шесть лет назад, стояли два облачённых в сверкающие доспехи воина. Только лица их не были Альвишу знакомы – должно быть, старые ушли со службы или заслужили повышение. На груди у обоих висели значки в виде красного сельвига, раскинувшего крылья, и Джакал быстро догадался, что это была личная стража его отца. Точно такой же герб был у младшего Альвиша на его серой накидке.
 - Рады приветствовать вас дома, светлейший князь, - кивнул головой один из воинов. – Позвольте проводить вас и ваших спутников к господину Тарлану.
Джакал ничего не сказал в ответ и молча пошёл за стражниками. Ему, конечно, хотелось самостоятельно осмотреть замок и близлежащие территории, но отец, видимо, уже был извещён о прибытии своего сына в Причал Саварга и желал видеть лично. В какой-то степени это радовало Джакала – он уже давно не видел старика Тарлана, ему не терпелось узнать, как сильно тот изменился с их последней встречи. Ещё больше он хотел увидеть мать. Хотя, им обоим куда легче было переписываться, чем разговаривать. Не нужно было смотреть глаза в глаза, продумывать каждое слово, чтобы не сказать чего-нибудь лишнего. На бумаге легко можно было зачеркнуть то, что не нравится. Произнесённое же назад уже не вернуть.
Стражники провели ребят по длинному коридору, у стен которого были расставлены жаровни с пламенем. Именно этот огонь время от времени резко вздымался вверх и вырывался через щель в потолке, создавая иллюзию драконьего дыхания. Когда один из очагов внезапно вспыхнул, Марсель испуганно дёрнулась к Джакалу, но тот даже не обратил внимания. Он ещё в детстве привык ко всему этому.
 - Ваш отец ждёт вас за этими дверьми, - хриплым басом произнёс стражник, и Джакал благодарно кивнул ему головой. Сердце в груди учащённо забилось, стоило юноше подумать о том, что он не видел тронного зала, отца, сидящего в своём обитом шкурами кресле, целых шесть лет. Сколько всего изменилось за это время… Одно осталось неизменным: он, Джакал Альвиш, был наследником этого огромного замка и прекрасных земель, раскинувшихся вокруг на сотни километров.
 - Держитесь рядом со мной, - шепнул юноша своим приятелям, и молодые Соколы кивнули ему. После этого Джакал набрал полную грудь воздуха и осторожно толкнул тяжёлые двери, которые вели в тронный зал.
Он действительно ничуть не изменился. Был всё столь же тёмным и мрачным. По бокам стояли золотые жаровни, в которых плясало зеленоватое пламя. Джакал не знал, как это было возможно, но предполагал, что здесь были замешаны алхимики. Хазр создавал синий огонь с помощью какого-то порошка. Быть может, здесь было то же самое. Высокий трон, обитый шкурами зверей, теперь не казался таким огромным, как в детстве, но чучело красной птицы сельвига, прикреплённое к спинке, всё так же пугало. Под пустым взглядом стеклянных глаз Джакал поёжился и осторожно посмотрел на тучную фигуру, сидевшую в кресле. Тарлан Альвиш, напротив, сильно изменился, в отличие от своего не подверженного влиянию времени замка. Мужчина растолстел, в волосах его появилась седина, волосы на самой макушке выпали, образуя блестящую лысину. Борода напротив, стала намного гуще, чем раньше и внизу была заплетена в короткую косичку. Из старых доспехов на Тарлана теперь налезал только наплечник в виде головы сельвига с большим изогнутым клювом. Или это на самом деле был орёл?.. Ответить на этот вопрос не смог даже сам кузнец.
Приоткрыв заплывшие от морщин глаза, Тарлан внимательно посмотрел на Джакала. Во взгляде этом не было ни капли радости, скорее спокойное восприятие действительности. Да, не такого приветствия ожидал от отца молодой Сельвиг.
- Ты вернулся, - только и произнёс старший князь, облокачиваясь о спинку трона. Джакал неуверенно поклонился старику и выдавил кривую улыбку:
 - Да, отец. Шесть лет прошло.
Тарлан слегка прищурился, словно недовольный тем, что мальчишка смеет напоминать ему о времени, и медленно поднялся с трона. Марсель приглушённо хихикнула, заметив второй подбородок князя и то, что расшитый золотыми нитями камзол был ему явно мал, но Андрас толкнул сестру в бок, и она тут же замолчала. Тарлан прошагал к Джакалу и остановился напротив него, внимательно осматривая с головы до ног. Ростом младший Альвиш был выше, и старому князю, кажется, было несколько непривычно смотреть на сына снизу вверх. Недовольно забормотав, Тарлан перевёл изучающий взгляд на Андраса и Марсель.
 - Это что ещё за дети? – хрипло спросил князь, и Джакал с готовностью ответил:
 - Андрас и Марсель Талмэй, из Карлы. Они Соколы, отец.
Удивлённо вскинув брови, Тарлан расплылся в широкой улыбке и закивал головой. Он помнил Соколов достаточно хорошо и в молодости дружил с отцом юных близнецов. К тому же, старый Сельвиг не раз пересекался с Андрасом на заседаниях в Беланоре. Память на лица у Тарлана была ужасной. Неудивительно, что он не сразу вспомнил Талмэев. Старик тяжело вздохнул и положил руку на плечо Андраса:
 - Мои сожаления, молодой Сокол. Я не смог приехать на похороны ваших родителей тогда. Надеюсь, вы не держите на меня обиды.
Андрас покачал головой и вежливо улыбнулся, хотя улыбка его осталась совершенно пустой и лишённой всяких эмоций.
 - Разумеется нет, светлейший князь. Альвиши всегда были друзьями нашему роду.
Тарлан удовлетворённо кивнул головой и, обернувшись, снова вернулся на свой трон. По лицу мужчины было видно, что он не слишком рад видеть своего сына. Джакал прекрасно понимал причину: князь был уже стар и дряхл, от былого его могущества остался разве что наплечник в виде птичьей головы непонятного происхождения. Шакал же был молод и полон сил, а по возрасту вполне уже мог занять место своего отца, как это сделал, например, Алак. И Тарлан боялся этого. Он понимал, что Гайя, его жена, давно потеряла к своему мужу всякий интерес. Её теперь волновал исключительно его трон и деньги Сельвигов. Эта жестокая женщина могла в любой момент устроить переворот и усадить на трон своего сына. Жаль только, что Джакалом сложно было манипулировать – этим он весь пошёл в мать. Шакалья кровь, как ни как. Иначе бы Гайя уже давно совершила задуманное.
 - Я слышал о том, что Псы развязали войну, - пробормотал Тарлан, не сводя мрачных глаз с сына. – Зачем Верховный Главнокомандующий послал тебя и Соколов сюда, а не отправил в бой, как настоящих воинов?
«Может быть, потому что мы княжеские дети, а не воины?» - подумал Джакал, но вслух сказал совершенно другое: - Юг, как и ожидалось, выступил на стороне Латаэна. Стефари Бетраял послал нас сюда, чтобы мы забрали военные корабли с трёх портов и отправили их к берегам Вэлна. У меня есть письмо, если ты желаешь на него взглянуть.
Тарлан даже не посмотрел на протянутую бумагу и, поднявшись с трона, направился к окну. Отсюда хорошо были видны корабли, отплывавшие из порта или, наоборот, причаливавшие к берегу. Белоснежная чайка безмятежно кружила высоко в небе и иногда, громко крича, стрелой бросалась к водной глади, чтобы поймать неосторожную рыбину. Пушистые облака озорной стайкой бежали вдоль горизонта и распадались, словно верхушки острых елей рвали и царапали их.
 - Почему я должен выделять корабли для войны с Вэлном? – Тарлан обернулся и пристально посмотрел на Джакала. – Почему я должен ослаблять защиту Причала, когда на меня могут в любой момент напасть пираты?
 - Может быть потому, что если не нападут пираты, это сделают южане? – вскинул бровь Андрас, совершенно не боясь навлечь на себя гнев старшего князя. Старый Сельвиг не любил, когда кто-то начинал говорить без его разрешения, но в этот раз внимательно выслушал молодого Сокола.
 - Если флотилия южан решит напасть на наши порты, вы узнаете это первыми, юный Талмэй, - усмехнулся Тарлан. – Вы же непременно сообщите мне об этом? Если останетесь в живых, конечно…
Грубая провокация. Разумеется, Тарлан и не собирался угрожать Талмэям – ему просто было интересно, как отреагирует на это молодой Сокол. Андрас стиснул зубы от гнева, но Джакал положил ему руку на плечо и покачал головой. Расплывшись в улыбке, больше напоминавшей оскал, младший Альвиш обернулся к Тарлану. Тот едва не ужаснулся, увидев в глазах сына тот же огонь, что и в глазах его матери. Джакал слишком был похож на Гайю. Шакалья кровь в нём была сильнее Сельвигов.
 - Если ты не выделишь корабли для войны, отец, - улыбнулся Джак, - я попрошу сделать это мать. В крайнем случае я лично спущусь на пристань и прикажу людям готовиться к отплытию. Матери ничего не стоит сделать так, чтобы на троне оказался я.
Марсель приглушённо выдохнула - Соколы были изумлены словами своего друга. Но Джакал даже не посмотрел в их сторону. Продолжая широко улыбаться, он глядел прямо в глаза своему отцу, словно ведя с ним мысленное сражение. Тарлан не мог поверить собственным ушам. Нет, это был не Сельвиг. Но и не Шакал. В нём было что-то от Воронов. Неудивительно, что княгиня Эвлин относилась к племяннику столь же тепло, как и к родному сыну. Эти женщины с самого начала замыслили что-то своё. Влияние князя Таодана, его жены и их мальчишек, Алака и Юанна, слишком сильно сказалось на Джакале, превратив его в одну из этих чёрных проклятых птиц. Великий император Аэгон Ворон тоже любил добиваться своего, пользуясь языком угроз и тайных намёков. Жаль только, что Псы его сильно опередили в искусстве обмана и лжи. Иначе бы Империя Ворона просуществовала ещё долгие-долгие годы после смерти Аэгона. Быть может, она даже вышла бы за границы Сангенума и расширилась на север…
 - Ты не посмеешь этого сделать, Джакал, - прохрипел Тарлан. – Я старший князь этих земель. Одно моё слово, и…
 - И ты прикажешь страже убить собственного сына? – продолжал улыбаться Джакал. – Брось, отец. Я не понимаю причин твоего отказа. На границе идёт война, гибнут люди. Если ничего не сделать, Псы прогрызут себе путь через весь Фабар и уже меньше чем через год скормят тебя своим голодным собакам, а кости сотрут в порошок и развеют по воздуху. Не самая достойная смерть для морского князя, как думаешь?
Тарлан пристально посмотрел на Джакала. Решимость в глазах юноши не собиралась пропадать. Напротив, он был уже готов развернуться и отправиться на пристань лично договариваться с капитанами. Всё же, из маленького сопливого мальчишки, каким был Шакал, всё же вырос настоящий мужчина, чего так и старался добиться старый Сельвиг. Усмехнувшись, Тарлан вернулся на трон, откинулся на его спинку и сцепил руки в замок.
 - Сколько кораблей у Юга на данный момент?
Джакал хмыкнул и поправил съехавшую на нос треуголку. Может, со стороны и казалось, что они с отцом не ладили, но сами Альвиши прекрасно понимали друг друга. Это была всего лишь своеобразная проверка, которую Джак благополучно прошёл. Хотя, может, младший Сельвиг и перегнул немного палку.
 - У них больше сотни лёгких ладей и четыре десятка мощных таранных кораблей. Однако, южане ещё продолжают строительство на случай больших военных потерь.
Тарлан нахмурился. Вражеская флотилия была очень крупной. Из-за того, что земли Вэлна у моря по большей части представляли собой равнину, на них было множество места для постройки верфей. В Фабаре же выход к морю имели только пять городов: Бухта Огней, Апрак, Причал Саварга, Западный Порт и Карла. И все они стояли на скалах, отчего пристани строить было крайне трудно. Вороны и Орлы использовали свой флот для охраны земель от пиратов. Если попросить их отправить несколько кораблей на защиту Причала Саварга и Западного порта… тогда Сельвиги и Леопарды смогли бы выделить больше судов для войны.
Подозвав одного из слуг, Тарлан велел ему принести бумагу и перо для письма. Как только приказ был выполнен, старый князь сел за дубовый стол и начал писать. Он по привычке старательно выводил каждую букву, хотя пальцы его дрожали, как и у всех стариков. Закончив с письмом, мужчина осторожно свернул его в трубочку и отдал подошедшему мастеру над птицами.
 - Сделай копию и отправь один в Апрак на Вороний Утёс, другой – в Бухту Огней. Возьми воронов - письма важные, и я не хочу, чтобы ястребы сожрали моих почтовых птиц.
Мастер кивнул головой и, забрав письмо, покинул зал. После этого Тарлан обернулся к сыну и хрипло произнёс:
 - На северной пристани у меня стоят четырнадцать таранных кораблей и три военных для перевозки людей. С ними два десятка лёгких ладей с южного причала. Это всё, что я могу выделить.
 - Думаю, этого будет вполне достаточно, - кивнул Джакал. – Что на счёт «Шакальей Пасти»? Ты обещал мне достроить её к моему совершеннолетию.
Тарлан улыбнулся и похлопал сына по плечу. Джакал ещё помнил о большом корабле, который старый князь обещал подарить ему на его шестнадцатилетие.  Чтож, обещания нужно было выполнять. Подойдя к окну, Сельвиг указал мальчишке на судно, стоявшее у северного причала.
 - Там твоя «Шакалья Пасть», - усмехнулся Тарлан. – Заберёшь её вместе с военными кораблями?
Джакал коротко кивнул головой. Его собственный корабль показался ему прекраснее всех на свете, хотя краска на правом боку судна немного потрескалась из-за морской воды. «Шакалью Пасть» нужно было лишь немного подлатать, и тогда она сможет встать во главе флотилии Сельвигов.
 - Ну и какой капитан будет всем этим руководить? – поинтересовался Джакал, всё ещё осматривая «Шакалью Пасть» из окна. Боги, он действительно влюбился. Ещё никогда прежде он не видел столь прекрасного и родного сердцу корабля. Словно это было не судно, а изумительной красоты женщина – лёгкая, игривая, но невероятно опасная. Настоящая морская разбойница.
 - Мне не нужен капитан, когда у меня есть сын.
 - Поручаешь командование мне?! – Джакал изумлённо выдохнул, оборачиваясь к отцу. Этого он совсем не ожидал! – Мне всего шестнадцать лет.
 - Когда твой прадед умер во время сражения, его сын, Лагхар – он же твой дед – взял командование на себя. Ему тогда было только девять, - усмехнулся Тарлан. – Море у тебя в крови. Мы же Сельвиги, в конце концов. А теперь иди, и не испытывай моё терпение, иначе я передумаю и пошлю с тобой Каласа.
 - Понял! – вскрикнул Джакал и, схватив обоих Талмэев за шкирку, быстро выскользнул из тронного зала. Едва тяжёлые двери захлопнулись за ними, юноша победно усмехнулся и согнулся, пытаясь отдышаться. Он не ожидал, что встреча с отцом окажется настолько весёлой, но утомительной. Сколько раз Тарлан испытывал своего сына? Сколько раз задавал вопросы, на которые Джакал с испуга не знал, что ответить? Но тем не менее он справился, и теперь был командующим флотилии Альвишей. И хозяином собственного корабля.
 - Идём, я хочу посмотреть на «Шакалью Пасть» поближе, - усмехнулся Джакал и помчался вниз по ступенькам, не оставляя Соколам другого выхода, кроме как последовать за ним. Морской воздух снова ударил им в лицо, когда они оказались на улице, и на мгновение ребята вдруг почувствовали себя свободными, как птицы. Они и были птицами. Морской сельвиг и два гордых сокола, способные дать отпор любому, кто выступит против них.

***

Гул барабанов эхом разносился по ущелью, заставляя сердце биться в такт этому странному ритму. Со всех сторон доносилось негромкое пение. И Ньёр впервые ощутил на себе, что значит боевая мелодия - она вводила в какой-то странный транс, и не оставалось ни страха, ни жалости. Юноша не чувствовал боли от стёртых сапогами ног, не чувствовал холода, пробиравшего до костей. Существовало только это таинственное пение, к которому нестерпимо хотелось присоединиться. Ньёр не знал чистый фабарский – он и в Академии говорил на всеобщем языке - но губы двигались сами собой, повторяя странный, совершенно непонятный вэлнийцу набор звуков.
Барабаны били всё громче, и между ударами сердце замирало, готовое вырваться из груди. Ньёр не заметил, как рука его потянулась к висевшему на поясе мечу. Проскакавший мимо командир на сером жеребце даже что-то ободряюще закричал, и Змей, поддавшись общему желанию, громко взревел в ответ. Их небольшое войско было обречёно, говорил разум. Им не выбраться отсюда живыми, кричало сердце. Но гул барабанов и громкое пение заставляло позабыть обо всём на свете. Сейчас для воинов существовало лишь одно: битва.
Впереди показались силуэты огромных животных, и кто-то испуганно отпрянул. Но громкая барабанная дробь вновь вернула уверенность в сердца воинов. Ньёр слишком хорошо знал, против кого им предстояло сражаться. Боевые слоны – диковинка, которую заполучили Псы, захватив Юг. Эти мощные существа, облачённые в «каджим», кольчужные доспехи, перевозили на своей спине в плетёной корзине четырёх воинов – погонщика и трёх лучников. На огромные изогнутые бивни были надеты острые наконечники, которыми животное могло пробивать своих противников насквозь. Горе тому конному всаднику, что неосторожно подбирался слишком близко к слону - нередко воина выбрасывало из седла могучим хоботом.
Увидев два десятка облачённых в чёрно-золотые доспехи слонов, отряд Ньёра забеспокоился, и юноша, натянув поводья Демона, громко крикнул:
 - Держать строй! Отставить панику!
Голос его потонул в тишине, и снова раздался гулкий удар барабана. Он успокаивал, и на мгновение Ньёр забылся, чувствуя, как по телу льётся приятное тепло. Вырвавшись из оцепенения, юноша помотал головой и выхватил из ножен меч. Другие капитаны ожидали приказы командира, пристально следившего за приближением слонов. Все вокруг понимали, что шансов мало. Но никто не отступал. От них требовалось только задержать врага, не дать ему полным составом дойти до стен Биарга. А что дальше – это уже забота войск Ягуаров.
С вражеской стороны послышался рёв боевого горна, и Ньёр тут же среагировал. Ударив Демона в бока, он погнал коня вдоль своего немногочисленного отряда и вскинул руку с мечом, обращая на себя внимание воинов.
 - Приготовиться! По моему сигналу отходим в сторону!
Кони под воинами Ньёра занервничали, почувствовав, как трясётся земля от топота мощных слоновьих ног. Огромные чудовища медленно приближались к армии Запада, не боясь ничего. Но капитаны знали – стоит только испугать одно из животных, и в рядах противника начнётся настоящий ад. Нет ничего страшнее испуганного слона.
Со стороны западной армии тоже послышался боевой горн, и Ньёр, махнув рукой, погнал своего жеребца направо. Конница последовала за капитаном, копыта лошадей подняли в воздух столп пыли. Змей собирался атаковать слонов в бок, чтобы животные не успели повернуться. Но в этом случае опасность представляли лучники, сидевшие в корзине на спине чудовищ. Необходимо было пристально следить за ними и уклоняться от стрел, насколько это возможно.
Основное войско двинулось напрямую, отвлекая противника на себя. Ньёр знал, что их манёвр не остался незамеченным, но тяжёлые слоны не были столь быстрыми, как кони, и разворачивание требовало у них намного больше времени. И этим промедлением легко можно было воспользоваться. Пришпорив Демона, молодой князь обогнул слонов справа и остановился, поджидая остальной отряд. Конница быстро развернулась и помчалась прямо на противника, который только начинал поворачиваться к ним. Расстояние стремительно сокращалось, и Ньёр почувствовал, как бешено заколотилось сердце в груди. А если ничего не получится? Если погонщики развернут слонов раньше, чем всадники атакуют? Весь их план полетит к чертям, и воины будут обречены.
Второй конный отряд уже достиг цели, и с другой стороны слоновьего отряда послышались громкие крики. Огромное чудовище раздавило одного из всадников мощной ногой, другого схватило хоботом, но воины продолжали атаковать, пытаясь пробраться слонам под брюхо, где их не могли достать ни сами животные, ни лучники на их спинах. Воодушевлённые примером, всадники Ньёра нетерпеливо натянули поводья, и юноша махнул рукой. Лошади сорвались с места и помчались на огромных чудовищ, продолжавших уверенно продвигаться вперёд.
Первый слон оказался буквально смят ударом. Всадники промчались мимо него, а конные лучники, оказавшись под самым брюхом, выпустили град стрел. Кто-то обвил одну из ног мощной цепью и потянул. Животное издало громкий крик боли и, пошатнувшись, рухнуло на землю, преграждая путь тем, кто следовал за ним.
 - Не расслабляться! – крикнул Ньёр и погнал Демона к следующему слону. Стрела просвистела возле самого уха юноши, но он не обратил на неё абсолютно никакого внимания. В голове его вновь играл гулкий барабан, заставляя сердце биться медленней и спокойней. Расстояние между двумя войсками стремительно сокращалось, но Змей не видел этого. Для него существовал только его меч, его конь и слон, который должен был умереть. Пронесясь мимо очередного чудовища, Ньёр снёс голову одному из пеших воинов, что защищали бронированных монстров внизу. Длинный хобот обвился вокруг пояса какого-то воина Змея и швырнул его о землю. Юноша чётко расслышал хруст ломающихся костей, но сердце даже не дрогнуло, продолжая биться в такт магическому ритму. Удар, снова удар – и больше ничего. Ни страха, ни боли.
Когда слоны буквально протаранили пехоту западной армии, крики вырвали Ньёра из оцепенения. Вскинув голову, он дёрнул поводья Демона и едва успел выскочить из-под ноги чудовища, пытавшегося раздавить его. Лучник выпустил стрелу, намереваясь добить Змея, но и тут юноша вовремя увернулся. Подняв голову, Ньёр выхватил из-за пояса метательный нож и швырнул его в незащищённый живот слона. Животное громко взревело, замотало головой и попятилось назад, грозясь врезаться в своих же сородичей. Пеплохват видел страх и ужас в глазах чудовища. Оно позабыло о том, что должно было делать, отказывалось подчиняться приказам. Погонщик без сожаления вогнал железный кол в голову животному, прекратив его страдания и безумие. Ньёр лишь заскрипел зубами – он рассчитывал, что слон успеет посеять хаос, прежде чем будет убит.
 - Цельтесь в погонщиков! – крикнул юноша, подъезжая на Демоне к одному из конных лучников. – Без управления слон впадает в панику!
Стрелок коротко кивнул головой и погнал свою пегую кобылу сбоку от следующего слона. Животное попыталось поймать всадника хоботом, но он ловко увернулся и ударил кинжалом. Отъехав на безопасное расстояние, лучник натянул тетиву и спустил стрелу. Воины из корзины тут же пристрелили его, но всадник успел убить погонщика, и теперь чудовище, не чувствуя человеческой власти над собой, испуганно попятилось назад. Бивнями своими оно задело другого слона и громко затрубило, давя не только врагов, но и союзную пехоту, защищавшую животным ноги.
Ньёр усмехнулся и погнал Демона обратно к пехотным войскам – ему необходимо было получить новые приказания от командира. Конные лучники хорошо справлялись со своей задачей, и ещё несколько боевых слонов были лишены погонщиков. Они бросались из стороны в сторону, врезались в собственных собратьев и крушили плетёные корзины на спинах, пока латаэнцы внизу не убивали их, пробив копьями незащищённые животы. Когда слоновий отряд снова был взят под контроль, от прежнего их числа остался только один десяток. На мгновение Ньёру показалось, что фабарцы вполне могут отбить это поле у противника и перейти в наступление. Гулкие удары барабана воодушевляли, и Змей, проносясь под очередным слоном, приготовился метнуть кинжал.
Но совершенно неожиданно рядом появился пеший воин и, замахнувшись копьём, выбил Змея из седла. Рухнув на землю, юноша на мгновение потерял сознание и пришёл в себя только тогда, когда мощная нога слона опустилась в считанных метрах от него. Ньёр моментально вскочил и попытался отбежать на безопасное расстояние, но крепкий слоновий хобот вдруг обвился вокруг его пояса, резко выдавливая весь воздух из лёгких. Заскрипев зубами, юноша попытался дотянуться до кинжала на поясе, но слон сжимал его всё сильнее, едва не ломая рёбра. В какой-то момент животное вдруг размахнулось хоботом и швырнуло Ньёра в сторону.
Он рухнул на землю в нескольких десятках метров правее, чудом не попав на торчавшие рядом острые камни. От падения плечо хрустнуло, и юноша едва сдержал крик боли, подступивший к горлу. Несколько рёбер с левой стороны так же были повреждены, и Змей чувствовал, что почти не может пошевелиться от боли. Стиснув зубы, он с трудом заставил себя подняться на дрожавшие ноги и, пошатываясь, осмотрелся. Слоны уже прошли вперёд и ворвались в пехоту западной армии. Конница была разбита, и лишь несколько лошадей ещё бродили по полю среди трупов. До чего же глупо! Как, как такое могло случиться?! Ньёр ещё до начала боя понимал, что они все обречены, но до последнего надеялся, что это лишь его глупые страхи.
Плечо снова вспыхнуло от боли, и юноша, не устояв на подкосившихся ногах, рухнул на землю под боком одного из поверженных слонов. Сухая трава вокруг была пропитана кровью, дурманившей голову, и Ньёр, закрыв глаза, попытался отвлечься от боли. Он не знал, что делать, куда идти. Ему хотелось уснуть и больше не просыпаться. Любое движение тут же отзывалось огненной вспышкой в повреждённых конечностях. Правое колено тоже болело, но, к счастью, не было сломано. Змею повезло, что он не ударился головой, иначе бы смерть наступила мгновенно. Только какая разница? Когда Псы окажутся здесь, они просто добьют его. Или прикажут скормить собакам. Смерть в битве была бы куда более почётной.
Ньёр закрыл глаза и вновь услышал в своих мыслях гулкий бой барабана. Откуда-то из глубины души в такт ему донеслось пение, услышанное перед сражением, и юноша почувствовал облегчение. Сердце его перестало бешено колотиться, и он просто лежал. Лежал и ждал. Неизвестность пугала его, но сейчас, в этом странном состоянии оцепенения, Питон не мог ничего сделать.
Довольно скоро послышалось ржание лошадей и глухой стук копыт о землю. Конница приблизилась, и один из всадников, соскочив, внимательно осмотрел боле боя.
 - Найдите живых, - приказал, видимо, командир. – Бесполезных убивайте сразу, я не собираюсь с ними возиться.
В ответ ему послышался негромкий крик, и воины поспешили на поле выискивать выживших. Ньёр старательно изображал из себя мёртвого. Ему казалось, что если он останется просто так лежать, смерть действительно скоро придёт за ним. Не умрёт от ран – так от голода или жажды. Но цепные собаки латаэнцев оказались хитрее Змея. Одна из них, проскользнув мимо юноши, вдруг резко обернулась к нему и, подойдя ближе, обнюхала лицо.
«Уйди, пожалуйста», - прошептал про себя Ньёр, но собака залилась громким лаем. Подоспевший псарь наклонился над юношей и, убедившись в том, что он дышит, что-то отрывисто крикнул другому воину. Голоса уже сливались в непонятную кашу, и Змей не мог разобрать, что тот говорил. Только через какое-то время он вдруг различил силуэт высокого мужчины, который, присев на корточки рядом с ним, вдруг схватил мальчишку за волосы и закинул ему голову назад.
 - Этот какой-то тёмный для фабарца. Может это южанин со слона? - пробормотал псарь и вскрикнул, когда один из воинов влепил ему звонкую оплеуху.
 - Глаза раскрой, дурак. На нём западная форма. О, а это что?
Острое лезвие подцепило висевшую на шее цепочку и дёрнуло вверх. Капитанский медальон скатился на землю, и другой воин поднял его.
 - Этого не убивать. Тащи его в повозку, да поживее, - приказал мужчина и, швырнув медальон обратно на землю, быстрым шагом направился прочь. Державший Ньёра мужчина выпустил его волосы, подхватил юношу под руки и куда-то потащил. Питон застонал от боли в плече, но сопротивляться не стал. У него попросту не было сил. Чтож, его не убили. Но ничего хорошего в этом не было. Его могли сделать рабом. Или держать, как пленника. Но Ньёра уже мало беспокоило это.
Воин втащил его на повозку и бросил. Кто-то тут же стащил с рук парня кольца и браслеты. Даже золотую серёжку вытащили из уха. Только после этого к нему пустили лекаря. Когда мягкие женские руки коснулись Ньёра, он уже почти провалился в небытие и не различал ничего, что ему говорили, а перед глазами всё расплывалось. Он лишь вдруг ощутил приятное тепло в плече и услышал шёпот у самого своего уха:
 - Не беспокойся.
Новая вспышка боли заставила юношу закричать и дёрнуться, но его удержали. После этого Змей провалился в непроглядную тьму, не ощущая больше ничего – ни страха, ни боли, ни печали. Была только пустота, которой было абсолютно всё равно, кто он такой, проиграл он или выиграл, умер или остался жив. И где-то в глубине этой пустоты Ньёр ощущал бушевавшую ярость, похожую на пламя, сжиравшее его заживо. Словно огромный дракон, свернувшись кольцами, изрыгал огонь, испепелявший всё на своём пути. Когда жар охватил его, юноша лишь широко улыбнулся и закрыл глаза. Пламя поглотило его, забирая всё – боль, тревоги, разочарование; оставляя лишь злость и ненависть.

***

По холодным стенам проскользнула странная тень, и Беральд, сидевший в тронном зале, вскинул голову. Глаза слипались от усталости, и молодой князь подумал, что ему просто показалось. Только сердце в груди учащённо забилось, заставляя странно нервничать. В медвежьем поместье уже несколько дней царила гробовая тишина. Большой синий флаг с белым медведем был снят, на его место водрузили какую-то красную тряпку, символизировавшую пролившуюся кровь. Всё вокруг погрузилось в траур, и лишь музыканты, изредка посещавшие замок, пели песни о сыне великого бога, не вернувшемся с войны.
Письмо с передовой, в котором Фаларны выражали свои соболезнования медвежьим князьям, пришло несколько дней назад. Йоран даже не стал смотреть, что там было написано – он прекрасно знал, что если ему прилетела птица от Корсаков, а не от Шаарга, значит брат погиб. Чёртовы Псы отправили его отряд в самое пекло, намереваясь избавиться от одного из медвежьих князей. Даже если Шаарг выжил, они наверняка натравили на него своих цепных собак, чтобы нанести Сатарнам чудовищный удар. Но Йорана нельзя было переубедить так просто. Он поклялся, что род его больше никогда не будет иметь дело с Востоком, и решение это не изменится, даже если умрут все, кто дороги старому князю.
Тень, проскользнув мимо Беральда, направилась дальше по коридорам. Медвежье поместье было огромным, каждый этаж как две капли воды напоминал другой. На стенах висели одни и те же картины, изображавшие Белого Медведя, кости побеждённых на охоте чудовищ и огромные медвежьи черепа. Но запахи! – всё поместье было наполнено захватывающими дух ароматами. Тень чувствовала всё: хлеб, который только вынула из печи старая кухарка, собак, возившихся в псарне, и даже страх, исходивший от тех слуг, что замечали неясный силуэт в темноте. Скользнув мимо одного из стражников, тень пробралась в большой тёмный кабинет, богато украшенный бархатными занавесками, коврами и теми же скучными медвежьими черепами.
Тхан сидел в широком кресле, внимательно вчитываясь в какую-то книгу. Младший из трёх братьев не покидал своей комнаты с тех самых пор, как пришло известие о гибели Шаарга. Тхан слишком любил старшего брата, чтобы перенести его смерть столь же просто, как Йоран. Хотя, старый Медведь только изображал абсолютное спокойствие на своём лице - душу его буквально раздирало на части от скорби.
Оторвав взгляд от книжки, Тхан подозвал стражников.
 - Вы можете быть свободны, - сказал он им, откладывая в сторону пыльный томик. – Я не жду сегодня никаких гостей, так что ваша помощь мне не понадобится.
Стражники кивнули и быстро покинули кабинет. Немного подумав, Тхан поднялся со своего кресла и защёлкнул замок на дверях. Мужчина чувствовал странную тревогу и хотел спрятаться от опасностей, которые могли скрываться в коридоре… не подозревая, что они уже были в его комнате.
Окинув кабинет пристальным взглядом, медвежий князь вернулся на своё место и снова потянулся к старой книге. В какой-то момент он краем глаза заметил движение в углу и настороженно осмотрелся, но вокруг было тихо и абсолютно спокойно. За окном громко лаяли собаки, скуля и завывая. Звуки эти действовали Тхану на нервы, и он, резко поднявшись на ноги, распахнул деревянные ставни. Ледяной воздух ворвался в кабинет и подхватил лёгкие листки бумаги, которые лежали на письменном столе, но князь не обратил на это внимания.
 - Проклятые собаки, снова им неймётся! – прорычал Сатарн, выглядывая из окна.
Псы заливались громким лаем, и псари безуспешно пытались их успокоить. Во всём поместье было тревожно, кто-то внизу кричал, что в замок пробрались чужие. Но стражники не видели никого, поэтому крикунов быстро приструнили, отправив драить полы в тронном зале. Но собаки лаяли не только в Тирге – в деревне, лежавшей буквально за поворотом, горели огни, надрывались псы, а крестьяне выискивали что-то в соседнем лесу. Странный холод пробежал по спине Тхана, и он слегка перегнулся через подоконник, пытаясь рассмотреть, что же происходит снаружи.
 - О боги, да что же там творится?!
За спиной послышался странный шорох, и медвежий князь, вздрогнув, попытался обернуться, когда острые когти впились в его плечо. Тхан громко закричал и потянулся за мечом на поясе, но мощные лапы, покрытые густой светлой шерстью, оторвали его от земли и пихнули в распахнутое окно. Князь отчаянно ухватился за ставни, продолжая кричать. Стража же должна быть в коридоре, она должна услышать! Но… Тхан лично опустил их, посчитав, что в родном кабинете будет безопаснее.
Лишь чудом Тхану удалось обернуться. Когда лунный свет озарил лицо нападавшего, медвежий князь похолодел от ужаса. Перед ним была высокая обнажённая девушка с длинными тёмными волосами, спадавшими почти до самого пола. На шее у неё висело ожерелье с тремя клыками, на носу виднелась россыпь мелких веснушек. Глаза незнакомки были янтарными и сверкали в темноте настоящим пламенем. Тхан похолодел от ужаса, когда вспомнил слова молодого Волка.
«Хильде трижды снился сон, в котором ваше княжество пало, а вы были убиты. И за вашими телами горели два жёлтых глаза».
 - Кто… кто ты такая? – прохрипел Тхан, отчаянно цепляясь руками за ставни. Люди внизу совершенно не замечали того, что происходило в княжеской башне. Незнакомка, расплывшись в хищной улыбке, обнажила острые клыки и прошептала медвежьему князю на самое ухо. Мужчина почувствовал на своей шее её жаркое дыхание и то, как девушка прижалась к нему своей грудью, на которой красной краской были выведены причудливые узоры.
 - Моё имя не должно тебя волновать. Но у нас заведено, что человек перед смертью имеет право знать, кто пожелал его убить, - незнакомка ощутимо прикусила князя за ухо и звонко рассмеялась. Обхватив лицо Тхана ладонями, девушка посмотрела ему прямо в глаза и прошептала всего два слова: - Эвар Коверг.
Сердце едва не выскочило из груди медвежьего князя. Громко взревев, он попытался выбраться из окна, но темноволосая незнакомка только захихикала и, надавив на его грудь, неожиданно выпустила когти.
 - Прощайте, светлейший князь! – улыбнулась она и толкнула. Руки мужчины соскользнули с деревянных ставен, и Тхан почувствовал, что ему больше не за что держаться. Всего несколько секунд. Из горла вырвался громкий крик, пронёсшийся по округе и резко прервавшийся, когда несчастный рухнул на торчавшие из земли камни.
Девушка посмотрела вниз из окна и, брезгливо фыркнув, отвернулась. Её дела здесь ещё не закончились. Снова обратившись серой тенью, она заскользила по коридорам. Стражники, обнаружив тело в саду, бросятся искать посторонних, но убийцы здесь уже не будет. Она ловко скрывалась от их глаз и быстро добралась до светлой комнаты, из которой веяло старостью. Этот отвратительный запах сырости, дряхлости и болезни. Девушка чувствовала его слишком хорошо и даже как-то посочувствовала старику. Но сегодня он наконец отправится к Четверым. Чем не праздник?
Когда незнакомка проскользнула в комнату, Йоран уже ждал её. Он сидел на диване, раскинув руки на спинке и закрыв глаза. Когда девушка ступила на старый пол, тут же противно заскрипевший, мужчина посмотрел на неё из-под полуприкрытых век и хриплым басом произнёс:
 - Так ты явилась за мной, Аррага?
Девушка остановилась в нескольких шагах от старого князя и, склонив голову набок, расплылась в широкой улыбке.
 - Ты всё ещё помнишь меня, Медвежья Лапа?
Йоран усмехнулся и, сев на диване удобнее, подпёр рукой дряхлый подбородок. В пустых глазах мужчины не было ни страха, ни сожаления. Даже наоборот, какая-то странная радость и облегчение. Медвежий князь кивнул головой на соседнее кресло.
 - Садись, старый друг. Негоже девушке стоять, когда мужчина сидит, - прохрипел Йоран. Аррага мягко улыбнулась и опустилась в кресло, откинув длинные шелковистые волосы назад. Её обнажённое тело старого князя ничуть не смущало. Он смотрел лишь в её янтарные глаза, которые обращали в пепел любого, на кого смотрела молодая красавица.
 - Ты зовёшь меня старым другом, хотя всего несколько минут назад я убила твоего младшего брата, - заметила Аррага, облизывая губу. Она всё ещё чувствовала на своей коже аромат убитого ею медвежьего князя. Но Йоран даже не дрогнул и, продолжая смотреть на неё пустыми глазами, спросил:
 - Шаарга тоже ты?
 - Нет. Он действительно умер в битве, как настоящий Медведь.
Медленно кивнув тяжелевшей головой, старый князь закрыл глаза. Как давно он уже жил на этом свете? Сейчас Йоран едва мог вспомнить, как мальчишкой бегал по лесу с луком за спиной. Тогда же он впервые и встретил Аррагу. Она не стала убивать его в тот раз. Но теперь пришла забрать то, что по праву принадлежало Четверым – его жизнь.
 - Позволь мне узнать, кто послал тебя сюда, - попросил Йоран, с трудом открывая тяжёлые веки. Аррага ожидала этого вопроса и, поднявшись с кресла, мягко скользнула к старому князю. Укрыв его тёплым одеялом, девушка присела возле дивана и, склонила голову набок. Сейчас она испытывала даже какую-то жалость и любовь к этому старику, когда-то бывшему молодым и прекрасным юношей. Сколько времени прошло…
 - Ты стар. Ты устал. А братья твои были глупы и самонадеянны, - прошептала Аррага, наклоняясь над старым князем. – После твоей смерти они заняли бы твой трон и обрекли Медвежье плато на гибель. Корсакам и Лисам не нужны враги на Севере. Им нужны слуги, готовые по одному только требованию пустить в бой всю свою армию. Латаэн пожелал видеть во главе Сатарнов другого князя. Такого, которым можно было бы вертеть, управлять. Который не стал бы перечить и слепо выполнял бы то, что ему говорят…
Йоран тяжело вздохнул, не открывая глаз. Корсаки. Старый князь понимал, что его восстание не закончится ничем, кроме смерти. У Медвежьего плато не было союзников, которые могли бы защитить Сатарнов от Востока. Да, были Волки… но их мало. Йоран слишком рано воспротивился Псам. А надо было заручиться поддержкой других княжеств. Теперь Медвежье плато было обречено снова подчиниться воле Фаларнов.
 - Беральд ещё более непокорный, чем мы трое вместе взятые, - усмехнулся старый Медведь. – Им не получится вертеть, управлять.
 - Но Руэл и Зинерва не знают этого, разве нет? – волчья ведьма расплылась в широкой улыбке. Её забавляло видеть, как на старческом лице медвежьего князя стремительно меняются эмоции. Он словно снова становился тем молодым юношей, в которого она когда-то была влюблена.
 - Значит, ты не пришла за моим сыном? – хрипло спросил Йоран, и Аррага покачала головой.
 - Боги потребовали троих. Три брата отправились к богам, - прошептала она, опуская руку на плечо старого князя. Тот облегчённо выдохнул и даже выдавил из себя улыбку. Губы его задрожали, и девушка почувствовала страх.
 - Береги Беральда.
Волчья ведьма немного помолчала, а потом отрывисто кивнула головой.
 - Не бойся, - Аррага вытащила из ножен лёгкий кинжал из медвежьей кости. Смерть, достойная старого Медведя. Проведя рукой по холодному лбу Йорана, девушка выпрямилась. Здесь и сейчас. Четверо получат жизнь, которую она не отдала им десятки лет назад.
Короткий взмах – и костяной кинжал ударил в грудь старому князю. Из горла того не вырвалось ни звука, лишь пустые ледяные глаза широко распахнулись. Всего мгновение, и жизнь его оборвалась. Вытащив нож, Аррага с жалостью посмотрела на Йорана и прикрыла его веки ладонью.
 - Боги потребовали троих. Три брата отправились к богам… - шёпотом повторила она и поднялась на ноги. Собаки за окном заливались громким лаем, но девушка не обратила на это внимания. Оставив кинжал из медвежьей кости на столе, Аррага вновь обратилась в тень и, скользнув в тёмные коридоры медвежьего поместья, исчезла. Смертью пахло в воздухе. Смертью и горем.
«Береги Беральда».
Девушке было жаль молодого Медведя, что остался совсем один. Но он сохранил жизнь. Боги берегли его. И волчья ведьма выполнит последнюю просьбу человека, которого когда-то любила всем своим холодным сердцем дикого зверя.
В последний раз оглянувшись на поместье, Аррага растворилась в темноте леса, оставив после себя только мрак. Она всегда сеяла смерть. Такова была её природа, её предназначение, данное ей Четверыми.

***

Здесь, по другую сторону Чёрной грани, мир казался совершенно иным. Вокруг была лишь пустыня, жестокая и беспощадная. Из-за палящего солнца с трудом можно было найти тень и крохотную лужицу воды. Только песок, раскалённый настолько, что пятки покрывались ожогами. Но уже через несколько дней Ньёр не чувствовал ничего. Хоть он никогда и не бывал в Вэлне, его тело было больше приспособлено к местной погоде. Юноша дольше обходился без воды, легче переносил палящее солнце и совсем не чувствовал раскалённого песка под ногами. Наоборот, дышалось намного легче, словно Пеплохват впервые за столько времени оказался в родных местах. В землях, в которых жили его великие предки. Другим пленникам, которых вместе со Змеем гнали в Тирис, приходилось тяжелее. Тех, кто больше не мог идти, скармливали псам. Вид окровавленных клыков заметно придавал другим сил.
Когда же на четвёртые сутки воины достигли Тириса, из сорока пленников дошли только двадцать три. Ньёру повезло, что он оказался в их числе, но в городе его практически сразу отделили от остальных. Сначала юноша подумал, что это из-за того, что он был капитаном. Логично было бы использовать его, как ценного политического пленника. Но довольно скоро Питон догадался, что дело было совсем в другом.
Дряхлых, страшных и изуродованных убили ещё тогда, в землях Ягуаров. Те, кто добрался до Тириса живыми, не отличались выдающейся внешностью, но их всё же легче было продать на рынке, чем уродов и калек. Конечно, женщин покупали с большей охотой, но латаэнцы наталкивались лишь на пустынные деревни, поэтому им оставалось довольствоваться крепкими воинами, которых можно было использовать, как хорошую рабочую силу. Ньёр думал, что его отправят на рынок вместе с остальными – он был довольно неплохого телосложения, к тому же здешний климат переносил намного лучше. Но когда он интуитивно сделал шаг за другими, его надсмотрщица, довольно некрасивая черноволосая женщина со шрамом через всё лицо, оскалилась и схватила его за больное плечо.
 - Куда собрался, щенок? – рыкнула она, одёргивая юношу обратно. – Стой и жди. Тебя с другими продавать не будут.
 - Почему? – спросил Ньёр и охнул, когда надсмотрщица ощутимо ударила его в бок, где рёбра были сломаны.
 - Заткнись и стой. Не раздражай меня.
Змей затих. Он уже давно уяснил, что с надсмотрщиками не стоит ругаться. Чем меньше они были раздражены непосредственно тобой, тем больше было шансов, что объектом их ненависти станет кто-то другой. Поэтому Ньёр послушно стоял рядом с черноволосой женщиной, наблюдая, как остальных уводят на главный рынок. Всё же, его надсмотрщица, Асель, была не такая жестокая, как другие. Она даже руки мальчишке связала спереди, когда заметила, что у него слишком болит плечо, за что Ньёр был ей очень благодарен. Но на большее он и не рассчитывал. 
Довольно скоро к Асель присоединился другой надсмотрщик. Мужчина, что-то быстро обсудив с девушкой, кивнул на Змея и указал на большой шатёр, раскинувшийся на другой стороне города. Женщина коротко кивнула головой и, проводив товарища взглядом, обернулась к Ньёру. Ничего не объясняя парню, она толкнула его вперёд и повела по улицам. Змей чувствовал на себе удивлённые взгляды окружающих – на невольничьем рынке редко продавали южан, а именно таким юноша и выглядел в глазах местных жителей.
 - Меня собираются продать куда-то ещё? – рискнул спросить Ньёр, делая шаг к Асель. Женщина грозно посмотрела на него, но, тем не менее, не ударила и громко фыркнула.
 - Тебя желают купить Суруссу. Суруссу – очень влиятельный род. И только попробуй что-нибудь вякнуть без разрешения! Мигом язык вырежу, понял?
Ньёр удивлённо посмотрел на Асель и кивнул головой. Суруссу… он помнил о них от родителей. Трудно не запомнить род, на гербе которых тоже изображена змея – только не питон, а зелёная анаконда. До чего же забавна была эта жизнь! Семья Ньёра бежала на Запад, а их наследник, в итоге, вернулся к истокам. И не к кому-то там, а к роду, бывшему верными слугами королей Вэлна.
Асель провела Змея по улице и остановилась у самого входа в яркий шатёр. Внимательно осмотрев Ньёра, женщина стёрла с его лица след запёкшейся крови – ещё вечером мальчишка угодил под горячую руку другого надсмотрщика. Только после этого Асель толкнула Пеплохвата в шатёр, что-то приглушённо бормоча себе под нос.
Внутри было достаточно светло – в самом центре горела большая жаровня с зеленоватым пламенем. Огонь отбрасывал причудливые блики на силуэт высокой женщины, облачённой в чёрное шёлковое платье до самого пола с открытыми плечами. На шее у неё висело ожерелье с камушком, вырезанным в форме черепа. Длинные чёрные волосы с лёгкой проседью у самых корней были убраны в высокий пышный хвост, кудрями вившийся по спине. Кожа была смуглая, как и у всех южан, только на носу проступали маленькие пятнышки - россыпь веснушек. Самым странным в этой величественной женщине были, пожалуй, её глаза – в то время как левый имел насыщенный зеленовато-коричневый цвет, правый был почти белым и, кажется, не видел. На первый взгляд незнакомке можно было дать не меньше тридцати, если бы не эта седина в волосах.
Заметив вошедших, она медленно повернулась, и Ньёр заметил, что женщина была примерно одного с ним роста, в отличие от Асель, которая едва доставала мальчишке по плечо. Раньше Питон не встречал столь же высоких людей. Но это была одна из отличительных черт благородных домов Юга.
Вежливо поклонившись незнакомке, надсмотрщица кивнула ей на Змея.
 - Как вы и просили, я привела его, княгиня.
Замужняя, подумал Ньёр. Хотя, едва ли такая женщина в тридцать-сорок лет была бы одинока. Осмотрев юношу пристальным взглядом, незнакомка шагнула к нему и приподняла подбородок, всматриваясь в лицо.
 - Он выглядит как южанин, - Ньёр вздрогнул, услышав чистый вэлнийский. Как же родной язык ласкал слух! На мгновение юноше показалось, что он действительно оказался у себя дома.
Асель только развела руками – никто из надсмотрщиков не знал, как объяснить столь странную для западных людей внешность Ньёра. Княгиня удовлетворённо хмыкнула и отошла обратно в центр шатра. При свете пламени из жаровни её платье слегка просвечивало, обнажая хорошо сохранившуюся для такого возраста грудь.
Ньёр вдруг почувствовал, как тянет его к этой женщине. Она была взрослой, быть может даже слишком старой для него, но эта странная холодная красота очаровывала и заставляла позабыть обо всём. Княгиня была проста и одновременно невероятно прекрасна, как чёрная роза посреди барханов и бесконечно тянущихся к горизонту песков.
 - Это только лучше. Я куплю его. Надеюсь, ваши собаки не оттяпали ничего лишнего, - она лукаво посмотрела на надсмотрщицу.
Асель только смущённо засмеялась и покачала головой:
 - Никак нет, госпожа Марьям. Но его здорово потрепали слоны. Мы не осматривали, но у него повреждено плечо и, кажется, рёбра.
Суруссу только мягко улыбнулась и, кивнув, подошла к Ньёру. Юноша вдруг ощутил странную волну страха, охватившую его с головой. Ему не нравилась эта близость, пугало, что княгиня стояла буквально в полушаге от него.
 - Ты понимаешь, что за это мне придётся скинуть цену? – Марьям пристально посмотрела на Асель. – Моему мужу придётся тратить деньги на докторов.
Надсмотрщица лишь согласно кивнула головой:
 - Да, разумеется. Я так думаю, двухсот золотых валгов за него будет достаточно?
 - Что ты, Асель! Триста, и не валга меньше! – возмутилась княгиня. – Иначе я подумаю, что ты пытаешься пихнуть мне бракованный товар.
Надсмотрщица только приглушённо рассмеялась и, получив мешок с золотыми монетами, быстро покинула шатёр. Марьям обернулась к Ньёру, и юноша вновь ощутил приступ необъяснимого страха. Женщина скользнула к нему, и её лицо остановилось в считанных сантиметрах от юноши. Змей даже не успел заметить, как рука княгини метнулась к нему и плотно прижала платок, пропитанный каким-то веществом, к его носу. Всего несколько секунд – и земля резко ушла у него из-под ног. Мысли сплелись в единый комок, и юноша потерял сознание. Суруссу лишь ловко подхватила его и, подозвав слуг, велела отнести Питона в повозку. После этого Марьям молча затушила зелёную жаровню в центре шатра и выскользнула на улицу, позвякивая золотыми браслетами на тонких изящных руках.