07 История Деки

      
       Деки открыл дверь, держа перед собой здоровенный косяк.
       В комнате был только Стефан.
       — Это все мне? — ехидно удивился он, подняв глаза от книги.
       — Не знаю, возможно. А где остальные? — спросил Деки.
       — Насчет Хворого — не в курсе, а к Пантере приехала мама.
       Деки рассчитывал на компанию (и аудиторию), однако долго тянуть с угощением тоже не собирался.
       — Что ж, ладно, считай, что тебе повезло.
       — Когда и где мы это проделаем, месье? — хмыкнул Стеф, явно цитируя классику.
       — Здесь и довольно скоро, — парировал Деки. — Однако нужно подготовиться.
       В рамках подготовки они поставили чайник и заварили чай, зажгли на полу настольную лампу, чтобы избавиться от яркого верхнего света. Деки взбил у стены единственную подушку.
       — Нужно еще что-нибудь для опоры.
       — Можно взять мой рюкзак, там шмотки, — предложил Стеф.
       Последним штрихом на середине дивана утвердили пепельницу, уселись по обе стороны от нее и воскурили. Деки тянул, как слон. Стефан не жадничал и потому почти не кашлял. К тому моменту, как от затушенного окурка отделилась последняя ниточка дыма, вокруг них уже вовсю цвело лето, и на диван, как на остров, накатывали теплые волны сенсимильи.
       Они очутились в мире сверхслабых звуков, тех, какие обычно заглушает фоновый шум в голове, некоторое время слушали мировое радио. На веселье так и не пробило, хотя Стеф пару раз мягко хмыкнул чему-то своему. Деки был под впечатлением от разговора с рыжим, он и косяк-то принес, чтобы проверить, разобьет ли хороший ганж одолевавшие его мрачняки. Вокруг происходил прекрасный и радостный мир, но тень оставалась. Стефан поймал эту волну.
       — Почему он вечно рычит на меня? — проговорил мальчишка. — Это глупо, он ведь не злой. Он мне однажды дал свой свитер… Я вписывался у Марки, вдруг вернулась его жена, ну и как обычно… скандал до потолка. Я цапнул куртку и удрал, в чем был, а был я в майке. И надо было на маршрут…
       Волна — это когда можно начать разговор с середины фразы, не заполнять разрывы смысла и все равно быть понятым от и до.
       — Такой способ заботиться.
       — Странный.
       — Он, типа, не хочет, чтобы ты гонял по маршрутам.
       — Он же сам.
       — Ты представь: смотрится Хворый в зеркало. Там жесть. Потом он встречает тебя и думает "лет через пять этот меня догонит", и все, понеслось, планка падает.
       — Да ты о чем вообще, он же классный! — выдохнул Стефан с наивным восторгом. — Он же… правильный, в смысле… такой, как надо.
       — В том-то вся и жесть, — резюмировал Деки.
       Оба чуть подзависли на этом житейском парадоксе.
       — Стеф.
       — М?
       — Как ты попал в команду?
       — Ходил из школы короткой дорогой…
       — В смысле, короткой?
       — В смысле, маршрутно-короткой.
       — И все?
       — Нет, не все. За мной однажды увязалась кучка "доброжелателей", намереваясь меня побить, я ведь хорошо учился. Я немного запутал их и удрал. А они так никогда и не вернулись.
       — Круто.
       — А ты как?
       Деки вспомнил, усмехнулся.
       — Пил не ту воду.
       — Расскажешь?
       — Расскажу.
       Но Деки не может в двух словах. Ему надо, чтобы Стеф вернулся вместе с ним в другое время, увидел другое небо, чтобы Стеф понял, о чем на самом деле речь…
      
       "Я не люблю подземку. Она эволюционировала из сточной канавы. В этих городских кишках невольно начинаешь чувствовать себя говном, но дело не в том. Я не люблю монорельс. Человек спускается на станцию, садится на поезд. Потом выходит на другой станции и двигается дальше по своим делам. Но пока он еще не приехал, он — где? Где мы находимся и что с нами происходит, когда мы ждем? Когда думаем, что ничего не происходит? Однажды я понял: эти размытые черные декорации там, за стеклом — они ведь могут быть ЧЕМ УГОДНО. Они могут быть ГДЕ УГОДНО. Наконец, они могут быть совсем не тем, что мы о них думаем.
       Я не люблю тоннельной черноты. Мне нужны люди вокруг. Люди, создающие эту реальность, делающие ее настоящей. Однажды я уже видел город без людей, и это была сильная тема. Намного сильнее меня".
      
       Деки — двадцатилетний, с длинной челкой и коротко стриженным затылком — начистил серьгу, достал из секретки в шкафу Ночного Орла (косуху, настолько ему дорогую, что Деки звал ее по имени), обул могучие говнодавы и отправился на общий сбор.
       Действительный член районной банды с двенадцати лет, Деки давно разбирался, что почем в этой жизни. У него был друг. Вожак местной стаи по прозвищу Гром. Они везде болтались вместе, настолько вместе, что потихоньку и за глаза их выстебывали насчет однополой любви, и будь оно так, может, было бы проще, но все сводилось к моральному братству, а это совсем не смешно. Гром частенько сваливал на Деки плановые антиобщественные мероприятия, уверенный в его уме и надежности, и при желании они могли бы поделить бремя власти, но Деки взрослел, охладевал понемногу к молодецким забавам и подумывал, не сдать ли ключи от поинта.
       Сдать ключи… Это значит, тебя проводят, как мертвого, вспоминая все, что ты успел натворить, восхваляя или ругая, нарежутся до состояния параллельности, а поутру проснутся без тебя. Ты ушел в другой мир — скучный, лживый, взрослый. Твоим бывшим друзьям от тебя ничего не надо. Они перестанут замечать тебя при встрече. Красивая идея, однако мнением тусовки Деки не дорожил. Он уже побродил по свету и представлял, сколько разных тусовок этот свет вмещает. Проблемой был Гром… Деки знал, что маленький брат не уйдет вместе с ним.
       Любимый поинт без затей звался "бункером". Место шикарное, будоражащее фантазию — заброшенный завод на границе индустриальной зоны. Чудом уцелевший трансформатор гнал электричество, со временем, облазав  коллекторы, анархисты добыли воду и жили без забот. В городе шли районные войны, и банда Грома вносила посильную часть в дело хаоса и дестроя.
       Деки спустился по раскрошенным ступенькам в полуподвал бывшего склада, до сих пор забитый железными контейнерами. Их не удалось раскурочить самым упрямым железячникам. На контейнерах от руки были намалеваны рожки "биохазардов", новичкам непременно сообщалось, что внутри токсические отходы. Насчет того, какое место этим отходам отводилось в бывшем производстве кирпичей — никто не задумывался.
       Внутри было полно народу, и все орали, выражая разные свои чувства. Гром сидел на контейнере, поглядывал вниз. Заметив Деки, лениво спрыгнул на пол. Не повернулся в его сторону, не стал кивать, но Деки понимал, что ему приказано подойти.
       Гром был крепкий малый чуть пониже Деки ростом, зато шире в плечах. Носил обычно серые камуфляжные штаны, белоснежную футболку и потертую кожаную жилетку со стальными заплатками. Левый висок художественно выбрит и татуирован. Вороново-черные волосы прямые как у индейца. "Девки кончают, когда он идет по улице," — усмехнулся про себя Деки. Вообще-то, о себе он был такого же мнения.
       — Чего они орут? — спросил он, остановившись рядом.
       — Большие новости, маленький брат. Тигры сподвиглись отфачить Снайперов за мир во всем мире.
       Гром обронил это небрежно, словно его никак не тревожило будущее. Народ продолжал шуметь, а для Деки наступила глубокая тишина. Он покачивал на колечке свои ключи от поинта и очень ясно понимал, что орать уже поздно.
       Об этой войне говорили давно, но никто не верил… в такие вещи не хочется верить до упора. Тигры и Снайперы делили город между собой не первый год, уничтожая или подгребая под себя стаи поменьше. Кем бы ты ни был, ты все равно шагал под невидимым флагом. Либо Тигров, либо Снайперов.
       Вот и случилось… Монстры уперлись лбами, размениваться на мелочи больше смысла нет.
       Как на зло, Деки в голову лезли дразнящие мысли о том, что лето в самом разгаре, что он очень ловко сдал экзамены в универ и как раз собирался насладиться заслуженным отдыхом… И вдруг — все отменяется. Вместо этого — волна тотальных драк, местами до перестрелок. Деки немножко вырос из войнушек, гораздо больше его теперь волновали подруги. И вот однажды во время смут и резни его отоварят по башке чем-нибудь несовместимым с жизнью. Что тогда? Великое достояние человечества в его лице бесславно загнется в подворотне или станет ушибленным идиотом? Девчонки с ума сойдут от горя!.. Лучше уж бросить заслуженные удовольствия, покинуть уютные постели подруг и откочевать подальше от проклятой горящей земли. На север. На самые окраины. Или еще дальше. "Мне очень жаль вас, ребята, но нам не по пути. Даже с тобой, Гром. С тобой, наверное, особенно…"
       Деки сжал ключи в кулаке.
       — Маленький брат…
       Гром вопросительно повел ухом в его сторону.
       — Я не хочу быть случайным трупом. Ты должен понимать такие вещи. Если хочешь, давай смоемся вместе, — негромко произнес Деки и протянул ему ключи.
       Гром обхватил его кулак ладонью, не позволив ему разжаться.
       — Не спеши, маленький брат. Сделаешь выводы позже.
       "Хорошо, — решил Деки. — ради тебя и в последний раз, маленький брат."
       — Время?
       — Послезавтра. Вечерком.
       — Место?
       — Станция "Пустырь".
       Такая станция, действительно, значилась по линии монорельса. А для тех, кто видел ее — старая свалка, уходящая за горизонт. Самая нейтральная территория, какую только можно представить.
       Гром говорил об этом, когда бункер опустел — бравые анархисты наорались и разошлись.
       — Формально это переговоры. Но Тигры хотят крови и не хотят дипломатии. Резня не в моде, перестрелки осточертели, поэтому они где-то сперли парочку БТР-ов и уверены, что смогут сыграть ва-банк.
       — А Снайперы готовы к жесткой игре? — спросил Деки, не замечая, что практически выпотрошил сигарету, разминая ее в пальцах.
       — Они всегда готовы к жестким играм. У них есть запасной вариант.
       — Тигры не могут этого не знать.
       — Да. Но ставки слишком высоки. Тигры рассчитывают выиграть в скорости. Они раздавят снайперскую верхушку, вернутся в город и скомандуют наступление по всем фронтам. И тогда пойдем мы. Угадай, куда мы отправимся, маленький брат? — ухмыльнулся Гром, поигрывая серебряной цепью на шее.
       — Значит, вариантов нет… — подвел итоги Деки, разглядывая, что сотворил с сигаретой.
       — Вариант есть.
       — Как это? — заинтересовался Деки.
       — Никто не начнет войну без приказа. А приказа не будет, если его некому отдать.
       Деки понял, и откинулся на спинку стула, восхищенно выругавшись.
       — Как это сделать?
       Гром посмотрел на него с обещающей ухмылкой, но глаза у него были пусты, словно он видел бушующим еще не разожженный огонь.
       — Есть один момент. Прежде, чем проблема решится, надо отработать запасной вариант Снайперов. У них заложники, —  Гром помолчал. — Идет большая игра, Деки. Гораздо больше их, гораздо больше нас. Война между Тиграми и Снайперами не устраивает высшие силы.
       — Откуда ты знаешь?
       Ухмылка таяла у Грома на губах. Он этого не замечал.
       — Предпочел бы не знать. Соберись, маленький брат, у нас впереди большое дело, нам нужно вытащить от Снайперов несколько человек.
       — От Снайперов? — сияние Деки немного померкло. — Неслабо… Когда и где?
       — Прямо там, на разборке. По-другому — никак.
       Деки задумчиво взъерошил челку:
       — Звучит как полное безумие.
       — Думаю, поэтому и должно сработать. Я раздобыл вэн. Вечером возьмешь его из гаража и обкатаешь на полигоне. Мне нужно, чтобы ты выжал его до предела.
       — Кто идет?
       — Мы с тобой.
       Деки помолчал.
       — Мы с тобой… против всего долбанного мира?.. Неслабо.
       — Хорошая выходка на прощание. Ее надолго запомнят.
       Гром сказал это, не обращаясь к Деки. А Деки подумал: чье прощание он имеет ввиду? Решил отпустить меня на волю?
       — Давай ключи от машины.
       У двери, собираясь уходить, Деки повернулся:
       — Гром… зачем мы вяжемся с ними со всеми? Это могла бы быть чужая война…
       — Да, могла бы. Ты разберешься потом.
       Деки мог водить все, что имело колеса — два, четыре, да хоть одно! За это он должен был поблагодарить отца, но не успел. Мать решила все по-своему. Сказала, что два психа в ее доме — слишком много для нее одной. Наступают времена, сказала она, когда лишний ребенок становится обузой. И выставила папашку за дверь вместе с немногочисленными шмотками. Батя, красавчик и грубиян, быстро нашел себе утешение и не стал мозолить глаза. Деки подозревал, что позиции для отступления были готовы заранее. Изредка встречая сынулю в городе, предок по-приятельски кидал ему краба и чапал дальше. Деки претензий не имел — просто не был воспитан в духе сентиментальности.
       Деки опять переводил сигареты, сложив локти на баранку вэна. Штаны и коврик под ногами покрывал слой выпотрошенного табака. Тихо мурлыкала нейтралка. За двое прошедших суток Деки успел влюбиться в неповоротливый на вид фургон, врасти в него руками и сердцем.
       Увидев в гараже тупоносого кургузого уродца, Деки криво усмехнулся. "Не более, чем списанная труповозка, — констатировал он, — небрежно выкрашенная в песочный цвет". Через час, скача по ухабам полигонного пустыря, Деки расстался с иронией.
       Гром дожидался его возвращения в гараже, закинув ноги на стопку лысых покрышек.
       — Где ты спер это чудо? — спросил Деки, хлопнув дверцей, и ласково погладил железного друга по теплому капоту. — Жаль будет расставаться со зверюгой…
       — Не плачь раньше времени, маленький брат, — усмехнулся Гром. — Возможно, расставания не будет.
       — Отвали, — не поверил Деки.
       — Как он?
       — Отлично. На этих колесах я могу все.
       — Минусы?
       — Тяжеловат немножко. Нужно привыкнуть. Завтра еще погоняю.
       — Понравилось, а?
       — Класс! — признал Деки.
       — Если сделаешь работу безупречно, ослик достанется тебе. А если нет… вряд ли тебе вообще понадобятся колеса. Вот так, маленький брат.
       — Мне достанется? — потрясенно переспросил Деки. — Как-то сильно круто звучит…
       — Переживешь.
       — Маленький брат, ты что-то скрываешь от меня! — нахмурился Деки, ероша запыленные волосы.
       — Только адреса своих подружек. Пошли в бункер.
       Озадаченный Деки запер гараж, и они побрели сквозь полуночный туман в сторону редких светящихся окон.
       — Каков секретный план? — спросил он по дороге.
       — Никакого. Действуем по обстоятельствам. Преимущество в том, что от нас этой выходки не ждут. Ни Тигры ни Снайперы. Твое дело — как следует рулить, на мне остальное.
       Деки собирался еще позадавать свои любимые вопросы, но Гром ловко залепил ему дуло пивом, а потом сбежал спать.
       На следующий день у Грома было много дел, Деки видел его мельком. А еще через день сделалось не до разговоров. За час сорок до Великой Разборки Деки натянул перчатки с обрезанными пальцами, завел машину и покатил на станцию "Пустырь", захватив Грома по дороге. Вэн неторопливо прополз под перекошенной аркой ворот и углубился в ржавый мир, петляя по заброшенной дороге для мусоровозов. Как будто по заказу солнце садилось в красную дымку. Гром устроился в заднем отсеке и сосредоточенно помалкивал.
       — Хоть бы ты пернул для поддержания беседы! — проворчал Деки, провожая глазами детали сюрреалистического пейзажа. Когда он нервничал, его прибивало на болтовню.
       — Отвали, маленький брат, — донеслось сзади.
       Далеко на северном горизонте к небу поднимались дымные мочала — на дальней части свалки что-то горело.
       — Интересно, живет здесь кто-нибудь? — пробормотал Деки. — Уж больно тихо…
       — Живут, — ответил Гром, когда Деки уже решил считать свой вопрос риторическим. — Но сегодня никого нет дома.
       — Ты крыс имеешь ввиду? — уточнил Деки.
       — В том числе.
       Они подъехали к расчищенному пятаку на перекрестке. В древние времена бульдозеры растолкали мусорные горы по сторонам, чтобы устроить разворот для мусоровозов. Удобное, открытое место, три колеи, расходящиеся в разных направлениях.
       Гром пересел на ближнее сиденье, хлопнул Деки по плечу:
       — Гляди, вон наша цель.
       Показал на черный микроавтобус в лагере Снайперов. Деки прикинул, как будет доворачивать руль, когда тронется, чтобы встать к микрушке дверь-в-дверь. Хорошо бы развернуться заранее, но для Снайперов это будет слишком явная подсказка. Деки нашел компромиссное решение в том, чтобы встать боком поперек проезда — вполне нормальная выходка для малолетнего водилы-раздолбая. Пока Гром ходил отмечаться у Тигров, Деки тщательно запоминал все кочки между вэном и микрушкой. Гром вернулся, встал снаружи у водительского окошка.
       — Ждут. Обрез еще не подтянулся.
       Деки задумчиво покивал. Обрез — это Тигр с самыми большими яйцами, без него, действительно, никак. Деки вытащил из пачки сигарету, засмотрелся на закат, разминая ее. Солнце садилось. Помойка на северной стороне — горела. Люди переговаривались и поплевывали под ноги. Машин было с десяток, все пустые, с распахнутыми дверцами. Кроме микроавтобуса. Тот стоял, угрюмо подобравшись, тускло поблескивая глухой тонировкой.
       — А где броневички? — небрежно поинтересовался Деки.
       — Прикопаны недалече. Тигры не станут трясти своим добром раньше времени.
       Закончив осматриваться, Гром забрался внутрь.
       Кто-то из Снайперов ткнул пальцем в вэн песочного цвета. Долетел отдаленный ржач. Деки злобно погазовал и вывалил фак с локтя через открытое окошко.
       — Спокойно, брат, — осадил его Гром.
       — Я спокоен, — проворчал Деки, выбросив загубленную сигарету. — Я спокоен…
       Он смотрел на людей и думал: "Они смеются и говорят… А через час некоторые будут валяться тут, остывать к возвращению крыс. Мертвые и живые тусуются вместе, еще не зная, кто из них… Может быть, даже Гром. Может быть, даже я".
       Деки нервно взъерошил челку.
       Минут через десять показался одинокий байкер, оставлявший позади себя оранжевое облако пыли. Подкатил к Тиграм, остановился, спешился. Ага, вот и Обрез. Деки знал про вожака Тигров только одно — если угнать его байк, прославишься на весь город. Посмертно.
       — Минутная готовность, — предупредил сзади Гром.
       Деки поерзал на сиденье, опустил руку на рычаг коробки передач, проверил положение.
       Парламентеры сошлись на серединку мериться, чем положено, остальной народ оттянулся обратно к машинам. Деки послеживал за всеми сразу и замечал жесты проверки боеготовности.
       — У них целый арсенал, — констатировал Деки сам себе, чувствуя тот особый вид дискомфорта, какой возникает у голого среди одетых.
       — Они будут заняты друг другом, — успокоил голос Грома. Деки нашел его взглядом в зеркальце заднего вида. В опускающейся руке тоже мелькнула вороненая сталь.
       — Не отвлекайся, маленький брат.
       Деки опять уставился на кучку людей в центре пятака. Они беседовали вполне мирно. Солнце вытягивало их тени, превращая человеческие очертания в силуэты длиннопалых монстров. Деки захотелось выйти из машины, лихо свистнуть этим суровым парнягам и бросить повыше баскетбольный мяч. "Make love, not war, чуваки! Все люди братья!.." Ненависть, по мнению Деки, должна заканчиваться мордобоем, но никак не тотальным уничтожением, потому что все причины для ненависти на поверку оказываются фуфельными.
       У Деки не было с собой мяча, и это к лучшему. Пожалуй, напряженные ковбои ловко пристрелили бы его за резкое движение.
       — Скоро, братишка, очень скоро… — напряженно проговорил Гром, глядя в окно.
       Деки старался держать руки и ноги расслабленными. Лишнее напряжение замедлит реакцию.
       Гром дотянулся до задней дверцы. Щелкнул замком, оставив ее чуть приоткрытой.
       Над центром пятака сгустилась невидимая туча молчания. Надо полагать, аргументы, состоящие из слов, подошли к концу. Парламентеры Тигров начали оттягиваться обратно к своим. Снайперы медлили с недовольными мордами. Деки, внимательно слушавший урчание мотора, наверное, самым первым уловил посторонний звук. Даже не звук еще — низкую вибрацию, идущую сквозь землю. Догадался посмотреть за спины Снайперов. БТР-ов не увидел, но, кажется, заметил край пылевого хвоста с той стороны, где не было дороги.
       — Жми! — скомандовал Гром.
       Деки газанул, вывернул руль и отпустил тормоз одновременно с появлением первого броневичка, перевалившего через гору хлама. Со стороны могло показаться, что спятивший вэн-камикадзе по красивой ровной дуге метнулся под дизельного монстра. Между Снайперами и Тиграми пошла перестрелка. Вэн никого не волновал. Деки тормознул в метре от микроавтобуса. Задняя дверца от рывка распахнулась, и Гром выпрыгнул наружу. Деки покосился вправо. Бронер, давя рыхлое железо, катился прямо на него. "Не повезло сегодня с парковкой!" — вспыхнуло в голове. Брат-близнец боевого дизеля тоже вынырнул из мусора чуть впереди и на десяток метров дальше. "Где ж это я буду выезжать? — подумал Деки. — Посигналить подфарниками, чтоб пропустили, так?"
       Из микроавтобуса неожиданно повалил народ, перебираясь в вэн. В зеркальце замелькали какие-то лица. На переднее пассажирское сиденье плюхнулась белобрысая тетка с большими сиськами, сдернула ремень безопасности, пристегнулась, и Деки ее за это мысленно похвалил.
       — Газуй! — рявкнул Гром, хлопнула задняя дверца.
       — Держитесь там, — предупредил Деки, перебрасывая рычаг передач.
       БТР не успел их раздавить, но был к этому опасно близок. Второго монстра пришлось объехать, проскочив в узкую щель между двумя машинами Снайперов. Деки снес дверцу легковушки и выскочил на грунтовку. Сердце на овердрайве, газ — в полу, вэн парит над дорогой, жестко встречая кочки.
       За спиной что-то громыхнуло. Деки вскинул глаза к зеркальцу. Позади висела пыльная завеса. Должно быть, Снайперы чем-то гасят броники. Логично с их стороны. Грохнуло еще раз. С неба посыпалась тлеющая мелочь. Потом раздалась цепь взрывов. Потом Деки вылетел за ворота и его перестало парить, что там могло взлететь. На асфальте вэн пошел ровно и мощно, словно вырвался на свободу. Деки только раз оглянулся мельком. Что-то горело и коптило небо черным маслянистым дымом. "Как будто бы и не случилось ничего…" — подумал Деки.
       Погони не было.
       Деки взял пачку с панели под стеклом, вытащил сигарету зубами, и, поскольку руки были заняты, прикурил, не разминая.
       — Что дальше? — спросил он звенящим голосом, надеясь, что ему ответит Гром.
       Деки только сейчас заметил, на каком находится перепсихе. "Мог бы обгадиться… Но не успел. Хорошо, что не успел."
       Вместо Грома ответила белобрысая тетка, коротко глянув на наручные часы:
       — У тебя десять минут, чтобы успеть в Южный, к химзаводу. Гони по объездной.
       Деки покосился на нее со всем презрением, какое мог себе позволить, не отвлекаясь надолго от дороги.
       — Что вы делаете сегодня вечером, мадам?
       Она не осталась в долгу, зубасто улыбнувшись:
       — Убиваю уродов, мальчик. А после этого могу и тобой заняться, если захочешь.
       — Я подумаю, — буркнул Деки.
       Дорожная разметка сливалась в сплошную полосу. Шуршание покрышек — как ровный шум дождя.
       — На объездной посты, — предупредил Деки.
       — Можешь о них забыть. Тебя должно волновать только время. Твой напарник должен был тебя предупредить.
       Деки неохотно кивнул. Ему не нравилась мысль подчиняться кому-то, кроме Грома. Но раз тот помалкивает, значит так и должно быть.
       Они промчались мимо постов, как призраки. Никто не вышел им навстречу с регулировочным жезлом в руке. У Деки возникло чувство, что там и не было никого.
       Он уложился в двенадцать минут — просто потому, что в десять было невозможно. Игнорируя светофоры, почти не сбрасывая на поворотах, он влетел на стоянку нового химзавода и затормозил поперек парковки. Задняя дверца тут же открылась, и народ стал деловито выгружаться. Деки не успел даже разглядеть толком, кого он вез. Вытерев ладонью испарину со лба, он свесился назад через сиденье, выискивая взглядом Грома. Тетка, невозмутимая, как статуя, неподвижно сидела на месте.
       В заднем отсеке остались еще две такие же оторвы в штанах и ветровках военного покроя. Грома — не было и следа.
       — Эй, мать вашу!.. — выдохнул Деки. — Где он?!..
       — Успокойся, мальчик, — ледяным голосом предложила белобрысая.
       — Какого хрена!.. — заорал Деки, выпутываясь из ремня. — Где Гром?
       Он спрыгнул на асфальт, набросился на разбредающихся, как зомби, пассажиров:
       — Где он, ублюдки сраные?!! Он должен был с вами!..
       В память врезались окна заводского корпуса, поймавшие яркий оранжевый расплав заката.
       Деки сорвался. Он не помнил, что именно орал, бросаясь на этих людей, встряхивая их за грудки. Ему ничего не отвечали. Он не помнил, почему перед глазами потемнело и земля оказалась неожиданно близко. Деки хотел убить их всех. Он просто не успел.
      
       Под лопатками вздрагивало днище кузова. Вэн двигался, вызывая чувство тошнотного головокружения. Деки открыл глаза, увидел потолок салона и чужие ноги. Затылок ныл. Деки свернулся в клубок, подтянул к груди колени, чтобы не стошнило. Потрогал башку. Расшиблена.
       Сверху наклонилось лицо, и Деки его узнал. Белобрысые Сиськи…
       — Как тебя зовут, мальчик?
       — Деки, — невнятно прожевал он сквозь дурноту.
       — Как?
       — Деки! — с усилием вытолкнул он.
       — Хорошо, — она снова откинулась на спинку бокового сиденья.
       — Вы, спятившие сучки, — прошипел Деки. — Куда вы дели Грома?
       — Он остался, — невозмутимо ответила белобрысая. — У него были дела.
       Деки глухо застонал.
       "Были дела… Там все взлетело к херам!.. Какие после этого могут быть дела?!"
       "Мне все равно," — соврал себе Деки.
       Вэн вез его, укачивал. Кто-то за рулем переключал передачи, притормаживал на поворотах. В салоне постепенно делалось темнее. Деки лежал на полу.
       Потом они остановились. Деки выволокли наружу, заперли машину. Все те же три наглые бабы.
       Он обошел кабину, навалился на капот, спрятав лицо в скрещенных руках.
       Подземный гараж, яркие прожекторы под потолком, но Деки было совсем уж темно и муторно. Перед глазами стояли глупые оранжевые окна.
       Сбоку резко свистнули. Деки рефлекторно повернулся. Белобрысая бросила ему ключи, и он поймал. Снова улегся на руки, скрещенные на лобовом стекле.
       В пустом пространстве рассыпался эхом малейший звук. Деки поймал себя на том, что ждет удаляющихся шагов, а их все нет. Нехотя повернулся в ту сторону.
       Они стояли, глядя на него. Две незнакомые — в отдалении, белобрысая — на пару шагов ближе.
       — Чего еще, — спросил он с глухой неприязнью.
       — Пойдем, — она помолчала и прибавила: — я обещала Грому присмотреть за тобой.
       Деки хотел огрызнуться, но вместо этого отскребся от капота и зашагал к ним. "Мне все равно," — вяло повернулась в голове недавняя мысль.
       — Ты что, его любовница? — дерзко осклабился он.
       — Я его мать, — ответила та.
       Две другие впереди грубо, по-мужски заржали.
      
       …Шли долго. Шагали по тоннелям, спускались, шагали, спускались. Это, очевидно, была подземка, какие-то тайные коллекторные тропы.
       "Где теперь шляется маленький брат? Веселится, сшибая нимбом самолеты… Интересно, идут к твоему бритому виску белые крылышки? Наверное, да… Будь ты проклят, маленький брат, будь ты проклят!.. Хорошая выходка на прощание?!! Я вернусь на свалку, когда все кончится. Поищу клочок кожи с татуировкой. Как думаешь, найду?.. — бегущая строка мыслей поверх оранжевых всполохов. — Я же верил, маленький брат, что мы с тобой никогда не умрем!.."
       Головокружение у Деки понемногу прошло, в остальном было так же фигово. Даже мысль о том, что ему все равно, больше не утешала. "Знаешь, — шептал ему на ухо внутренний голос: — сейчас они приведут тебя на командный пункт с мониторами слежения за всем городом, сядут за пульты и будут руководить шумоподавлением. А потом примочат тебя и запрут в холодильник на сто лет, потому что ты слишком много знаешь".
       Деки заржал на ходу, и на него оглянулись с явным опасением — не вышла бы у мальчика новая истерика. Деки отвесил им оскорбительный жест с локтя.
       …Эту, с сиськами зовут Медь. Она так сказала: зови меня Медь, а Деки расхохотался и был близок к тому, чтобы снова по башке отхватить. Остальные две Сера и Ртуть. "Набор юного химика!.. А я у них, интересно, кто? Молибден? Говно на веревочке… Повезло тебе с мамашей, маленький брат… Не хочу тебя помнить!.. Не знаю, как тебя зовут!.. Гром… "Грустная иРОния Мертвых"… Так ты тогда царапал ключом на стене в подъезде… Я думал, ты, сволочь, шутишь…"
       Пункт назначения оказался полной неожиданностью. Что-то вроде пустой квартиры, может, склад. Много комнат. Мебели нет, зато полно всякого снаряжения, разбросанного, упакованного по ящикам, собранного в отдельные кучки… Сколько Деки ни озирался, он не нашел не то, что телефона или, там, монитора — даже захудалого провода. "Реальность отключена," — пришло ему в голову. Какая-то жуть…
       — Погостишь здесь, — сказала Медь непререкаемым тоном.
       "А что потом?" — хотел спросить Деки, повернулся и понял, что не стоит.
       Сел у стены на железный кофр. Внутри, наверное, базука… Откинулся на стену. Попробовал задремать — не получилось. Веки слипались, но каждый раз вскидывались вверх от странного, давящего чувства, похожего на низкий гул. Комната так и запомнилась в кадрах. Медь останавливается в дверях, смотрит на часы… Сера возится с рюкзаком, что-то перебрасывает Ртути… Медь бродит мимо, двигается плавно, как акула… Ртуть затягивает шнуровку на ботинке… ничего задница!.. Медь пьет из фляжки… Все они явно ждут часа икс, и ждать еще немало. Кадры. Деки наклонился вперед, напряг онемевшую спину, оперся локтями о колени. Поискал по карманам сигареты. Ага, в машине остались… Перед глазами возникла панель, освещенная рыжим солнцем, пачка сигарет с красной эмблемой. Деки мотнул головой, отгоняя… Тяжелый тут воздух, одурение в голове, пульс, как кузнечный молот… Все пропиталось запахом пота этих самок… Звериный запах… Тронуться можно.
       Через какое-то время Деки очнулся от ощущения, что кадр застопился. Точно. Три стервы замерли, кто где, и смотрят на него с нехорошим прицельным огоньком в глазах.
       Деки нервно сглотнул. Хотел подняться, но его придавило окончательно. "А что, — пронеслась в голове шальная, — говорят, от стресса помогает!.."
       Медь двинулась к нему. С каким-то диким голодом во взгляде — бесконтрольно, на инстинктах. Вздернула за грудки, залезла языком в рот. Деки ошпарено дернулся, приложился о стену битым затылком. Дыхание разом сделалось хриплым.
       — Чего ты, не дергайся, — цинично усмехнулась она тоже с хрипотцой.
       Деки сообразил, что дальше, вообще-то стена, до поверхности бешенные километры, а рядом три телки лет на двадцать его старше, причем одна — с большими сиськами, и если перед ним встанет выбор… ох черт, кажется, встанет, еще и как!..
       — Давай, тебе понравится, — хриплый шепот в самое ухо.
       — С Громом ты тоже трахалась? — огрызнулся Деки.
       — Тебе-то что? Ревнуешь?.. Давай!..
       …остальные две потом присоединились.
      
       Деки очнулся голый по пояс, весь исцарапанный, с расстегнутой ширинкой и хозяйством наголо. От воспоминаний по телу прошла жгучая дрожь. Про такое маме не похвастаешь… Мама, я в жизни еще так не кончал!.. Самки насытились и куда-то слиняли. Должно быть, пока он пребывал в отключке. Сучки, могли бы хоть укрыть…
       Деки аккуратно уложил и застегнул. Курить хотелось — страшно. Или даже не курить, но уцепиться хоть за что-то привычное. Проклиная женский род, он в конце концов поднялся и стал искать остальную одежду.
       "Как же ты, Грустная Ирония, вообще с этим жил?! Или они тебя не трогали? Что-то сомневаюсь…" Деки застопорился посреди комнаты с майкой в руках. Хватит уже! Сколько можно разговаривать с ним, словно он жив?! Все, маленький брат ничего о себе больше не расскажет, даже в задницу не пошлет за дурацкие вопросы!.. Хотя теперь Деки и тому был бы рад… Он подобрал Ночного Орла, отряхнул, надел. "Если я вернусь на поинт, я им устрою. Ты у них на десять лет вперед будешь идолом!"
       Но для всех остальных Гром был пусть и крутым, но все-таки одним из многих… Никто из братьев-анархистов даже не врубится толком, почему Деки так придавила эта смерть. Ну, умер… Так ведь красиво умер! Молодым! Каждый мечтает…
       Ладно, хорошо. Выберусь отсюда, и мы с тобой напьемся. Только ты и я, маленький брат. Потреплемся о твоей мамаше… А пока надо двигаться, надо чем-то себя занять.
       Для начала Деки обошел все комнаты, чтобы определиться. Нашел что-то вроде кухни. Покрутил краны — фиг! Пошипело и покапало для приличия. А пить-то хочется. Да и жрать тоже. Деки еще побродил, возмущаясь. Его не покидало чувство, что он что-то упустил. Зашел в сортир для проверки. Разобрал сливной бачок. Сушь. Деки присел на край толчка и задумался. Тетки, наверное, вернутся. Сколько там человек может прожить без воды? Все равно как-то кисло получается… Деки начал вставать, уцепившись рукой за трубу… Стоп! Есть!
       Труба была холодная. Холоднее, чем просто железо. Гнусные бабы! Мало им было вчерашнего, зачем еще воду перекрывать?.. Женская логика?
       Дальше все было просто. Проще, чем обустраивать поинт. Деки нашел запирающие краны, раскрутил их. На кухне зашипело и хлынуло. Дело! Теперь хоть залейся! Впрочем, тоже не радость. Вода противная на вкус — не хлорка, не ржавчина, но что-то такое… мертвая вода. Деки напился, умылся, и снова стало нечего делать. Попинал барахло в поисках съедобного. Ну разве что ботинки… Сунулся к входной двери — заперта, конечно. Снаружи, на ключ, и замок такой, что не вдруг его выдерешь.
       "Если бы я был поэтом, я стал бы сочинять поэму. Если бы я был качком, я бы стал делать зарядку. А я кто? Хрен вы в пальто, товарищ! Но с этим хватит, этого — более чем!.." Деки побросал в кучу мешки с неизвестной мягкой ерундой, улегся на них.
       Сколько сейчас времени? Наверху полно часов, можно не носить свои. Сбегать узнать?.. И что там творится? День, наверное. Война, наверное. Почему-то отсюда, из этого глухого подземелья даже война кажется привлекательной.
       Размышляя, Деки притих и вдруг обнаружил бездну мельчайших звуков, живущих в тишине самих по себе. Казалось бы, откуда им тут взяться? Звуки были незнакомые, неопределимые и от этого — наводили тупой коровий страх. Поскребывание, постукивание — это ладно, это просто потолок проседает под тяжестью города. Но вот тот далекий, мяукающий электрическим голосом — это что? Монорельс? Сигнализация? Крысиная дискотека? Какая-то тоска в нем… Позывные погибших пришельцев…
       Деки встал. Побродил из угла в угол. Опять поймал себя на том, что ищет в карманах сигареты.
       "Может так случиться, что обратно тетки не придут?"
       Деки принялся тереть виски. Спокойно. Клаустрофобия начнется. Нельзя.
       Лег обратно на мешки, мордой вниз, чтобы не смотреть в потолок и не проверять трещинки. Если думать ни о чем нельзя, стоит поучиться не думать.
      
       — Это что?
       Подобрав одну ногу на сиденье, Гром перебирал кассеты, грудой сваленные в бардачок.
       — Ерунда. Мы ее уже слушали.
       Гром вышвырнул кассету в окно.
       — А это?
       — Попсня.
       Сверкая на солнце, кассета отлетела на обочину.
       — А тут?
       — Смешные памперсы.
       — Чего?!
       — Smashing Pampkins.
       — Те психи?
       — Ага.
       Гром скормил кассету магнитоле и удовлетворенно откинулся на сиденье. Под вторую песню Деки закурил.
       Трасса впереди лежала прямая и ровная, но в таких дорогах есть свой шарм. Прямая дорога — это скорость, это чистый полет, и можешь за руку поздороваться с небесами.
       Прогулка вышла спонтанной. Деки и Гром оказались на окраине города уладить несколько дел, но все пошло не так, и они возвращались назад, бедные, как церковные мыши, такие же грустные. Они увидели эту машину возле забегаловки, что рядом с заправкой, и переглянулись с нехорошим пониманием. Собственно, владелец еще толком не вышел из тачки, как она взвыла и скрылась за горизонтом.
       Иногда Деки и Гром занимались конокрадством, чтобы заработать на скромное пиво. Но сегодня это был порыв души, воплощение грез о тачке с открытым верхом. И угадайте, как чувствуют себя люди, пусть ненадолго, но все же воплотившие свою мечту.
       — Лучший день в нашей жизни, маленький брат, — Деки прочел это по губам, звук потерялся в агрессивном рычании мотора, в шуме ветра.
       Существуют моменты глубокой адекватности с миром, когда начинает казаться, что эта вселенная жива. У реальности появляется лицо — лицо Смеющегося бога. Что бы ты ни делал, она будет за тебя, будет с тобой. Допустим, ты спер тачку среди бела дня, на виду у всей вселенной, но сегодня — твой день. Сегодня тебе можно все, а у патрульных будут глохнуть моторы и взрываться колеса.
       …глубокой ночью они тащились через город пешком, потому что Деки не рискнул сунуться на угнанной красотке внутрь объездной, а монорельс давно спал. Деки продолжал чувствовать руками легкую вибрацию ее двигателя, продолжал вспоминать, как она слушалась руля и как порой капризничала на грани кокетства.
       — Надо будет как-нибудь еще раз попробовать, — поделился он своими размышлениями с Громом.
       — Э, нет, маленький брат. Бывают вещи, которые хороши лишь однажды.
       Гром помолчал, дракон-татуировка на виске шевельнулся, словно собираясь прыгнуть.
       — Вторая попытка все испортит. Ты уж поверь мне, — прибавил Гром, разглядывая что-то отвлеченное в конце улицы.
      
       Деки не догадывался раньше, просто представить не мог, насколько важны люди — даже те случайные прохожие, которых видишь краем глаза за четверть секунды до того, как они навсегда исчезнут из твоей жизни. Они создают реальность — твою реальность. На них все держится. Вот не стало Грома, и здоровенный кусок того, как оно есть, с шумом ухнул в пропасть "никогда". А ведь бедолага Деки был уверен, что эта скала продержится вечно.
       Воцарившееся внутри одиночество оглушало пустотой, сводило с ума. Три года спустя он уже знал, что это дорога под грань — продолжать дорожить тем, чего больше нет. Спустя три года все казалось другим, память приобрела иные оттенки. Деки уже знал, чем закончится это кино. Он даже немного сочувствовал тому напуганному пацану, которым когда-то был. Но вообще говоря, Деки посмеивался над ним.
       Мальчишка все сделал правильно. Он вывинтил к чертям замок и смылся.
       Дальше — просто. Даже рассказывать не о чем. Деки нашел дорогу обратно, не спрашивайте, как. Ему казалось все немного странным — слишком детальным, отчетливым. Затем напала шальная синестезия — свет воспринимался как звук, а звук приходил на ощупь. Деки раздумывал, что с ним пошло не так, однако думать ему было чертовски трудно.
       Наверх он выбрел совсем потерянный, забыв, куда и зачем подался. Вокруг все было зеленым. Почему зеленым — фиг знает! Вроде бы не должно, но как должно быть, он не помнил. Он растерянно брел мимо столбов света. И вдруг увидел что-то до боли знакомое. Увидел свой вэн. Деки зашагал быстрее, почти побежал. Низко гудящие трансформаторы в голове поутихли, зелень посветлела. Когда он положил ладони на капот, она почти прошла.
       — Привет, зверюга, — улыбнулся Деки и почувствовал покалывание в насмерть пересохших губах. "Электрическая улыбка…"
       Тут важно стало не отключиться и сделать еще что-то. Деки долго, упрямо вспоминал. Ничего. Не знаю, что дальше. Но, наверное, нужно как там, в тоннелях, не задумываясь...
       На панели у стекла лежала пачка сигарет с красной эмблемой. Ключи… Куда я их сунул?
       Ключи нашлись в боковом кармане — где же еще! Деки открыл дверцу, забрался на сиденье. Все прекрасно. Он чувствовал себя так, словно после столетнего путешествия вернулся домой. Здесь жили обрывки памяти, разрозненные яркие кусочки. Можно было не бояться — он все вспомнит. Потом. Когда отдохнет.
       Но Деки не стал отдыхать. Было что-то неприятное в самой мысли отключиться. Он легко, не глядя, сунул ключ в замок зажигания, повернул. Мотор завелся. Деки погазовал в свое удовольствие. Моментально, провалом — вспомнил, как летел куда-то по шоссе, чувствовал левой щекой ветер и был счастлив, еще не зная, что Гром… Куда ты подевался, маленький брат?.. Надо же… бросил меня, засранец…
       Рука опустилась, сняла машину с ручного тормоза. Деки с любопытством наблюдал за собой. Ладонь приласкала рычаг передач, уронила на первую скорость. Значит, двигаем отсюда.
       Вэн осторожно покатил к выезду из подземного гаража. Хватит уже подземелий.
       Деки вынырнул в ночь.
       Город никогда не спит. Он живет, потому что живут его люди. Кричит и шепчет, смеется и плачет. Соленая темнота пахнет смогом, пахнет свободой.
       Водить — особое чувство. Его хорошо знают на вкус отпускники из морга, дорожные самоубийцы, для которых гонять важнее, чем жить. Как Деки не разбился — тайна. Просто обязан был. Но он даже вэн не помял. Он носился по абсолютно пустым улицам, выполнял на Лысой площади фигуры высшего пилотажа, какие знал, уверенный, без всяких на то оснований, что с ним ничего не случится.
       Желтые светофоры мигали, отражаясь в темных стеклах домов.
       Что-то сжигало его изнутри сухим бездымным жаром. Деки чувствовал, как понемногу плавятся мышцы и кости. Про себя он решил, что это неведомый вирус, которым его заразили те три оторвы, чтобы убрать свидетеля. Да в общем плевать уже было, что это. Деки чувствовал — недолго ему остается гореть, и это заводило его во сто крат сильнее, чем тогда… вчера… Он хотел погонять на последок так, чтоб было о чем втирать архангелам до самого Судного дня. Даже жаль, что никто не видел его последний порыв вдохновения, Деки ведь действительно был хорош за рулем... Стоп. Никто?
       Деки отжал тормоз, его бросило на рулевую колонку под режущий визг покрышек. Вэн вылетел на встречную полосу, остановился, развернувшись боком. Деки пристально смотрел на проспект — широкую асфальтовую ленту, пропадавшую за краем ночи.
       Светофоры. Трассирующий свет. Оранжевый, тоскливый, как тот звук… позывные мертвых пришельцев. Дрожащими пальцами Деки выключил зажигание. И услышал тишину.
       Да, было тихо. Но… ведь город никогда не спит, даже песня есть такая!.. Хоть одна машина… Хотя бы прохожий!.. Окна! Некоторые окна освещены! Должен же хоть кто-то… Деки навалился локтем на дверцу. Открыл, неловко выбрался из кабины. Снаружи тишина оглушала. Деки зарубился на идее найти людей. Пересек проспект, казавшийся долгим, как взлетное поле. Ключи остались в зажигании. Угонят вэн? Пусть, зато он будет знать, что в городе есть кто-то, кроме него. Проходя мимо светофора на перекрестке, услышал, как мерно тикает внутри реле, включающее и выключающее лампочку. Никогда в жизни Деки не слышал этого звука… Никогда не было настолько тихо. Он свернул во дворы. Отыскал взглядом первое же светящееся окно, прикинул расположение двери на площадке. Да, слева, на пятом… Вошел в подъезд.
       На первом этаже лифт сам открыл створки ему навстречу. Так иногда бывает, если шутники, выходя, нажимают кнопку. Деки двинулся к нему. "Кто-то обо мне позаботился. Как будто знал, как трудно мне соображается…"
       Нет. Нет, постой…
       Деки прислушался. Всегда слышно — они где-нибудь наверху, еще посмеиваются или курят, или хлопнут дверью — потому что они есть!
       Тишина была мертвой, пустой.
       Лифт с лязгом захлопнул створки, заставив Деки дернуться. Двинулся вверх. Остановился между этажей. Завис там. Словно передумав, вернулся вниз. Створки раскрылись опять, приглашая внутрь тусклым желтым светом.
       Деки, дрожа, нащупал рукой стену. Не пойдет… Что он делает между этажами?.. Переваривает?..
       Стало так жутко, что некоторое время не было сил двигаться. Деки ухватился рукой за перила. Ничего, спасибо, я дойду.
       От подъема на пятый сильно захотелось пить. Деки решил, что постучится и попросит воды. Решил почему-то, что ему откроют.
       Левая дверь. Такая же, как все остальные.
       Деки долго звонил и стучал. Потом — в другие тоже. Никто даже не подошел с той стороны, чтобы обругать его матом. Все это время он слышал, как внизу лязгает челюстями голодный лифт. Деки прижался виском к холодной стене. Так просто не бывает!
       Он вернулся к машине, завел мотор и медленно поехал вниз по проспекту, внимательно глядя по сторонам. Впрочем, насколько внимательно?.. Глаза разъедала сушь. Зеленый светофильтр в мозгу загустел, стал болотно-бурым. Деки еще неплохо видел яркий свет и каким-то чудом различал разметку на дороге. Может, пора уже остановиться, отдохнуть?
       Так он дотащился до Монументального сквера. И увидел блуждающие фонари.
       Фонари мотались в метре от земли, выхватывая обмякшие силуэты, лежащие на газонах. Силуэты, похожие на людей. Деки почувствовал тошноту. Открыл дверцу и вывесился наружу, но его не вырвало. А чем бы, интересно? Разве он что-то ел? Деки неожиданно разозлился — насколько хватило сил. Что за чертовы фонари?!! Выйти, поболтать, раз людей не осталось?.. Он вылез из машины и захлопнул дверцу. Два ближайших источника света тут же мотнулись в его сторону. Деки зажмурился от нестерпимо яркого света. Услышал сухие шуршащие шаги.
       — Погляди! Откуда он взялся?
       — На ногах держится…
       — Этого тоже надо. Посмотри на него.
       — Постой… постой… Да это же тот, что нас вез!
       — Нет.
       — Да, он был за рулем!
       — Не может быть. Это похожий.
       — Нет, нет, смотри, машина… Он кидался на всех на стоянке, я помню!
       — Того заперли, чтобы не мешался. Мало ли похожих людей! Укладывай его и пойдем. Нас еще…
       Деки не мог раскрыть глаза — свет резал болью через щели век.
       — Может, его выпустили? Включили в проект?
       — Сомнительно… Посмотри на него. Он где-то хватанул. Ему не дали противоядия.
       — Он мог не знать и потом выпить… Они сказали не всем.
       Снова шаги — одиночные. Свет в самое лицо. Сквозь веки. Деки заслонил глаза ладонью, застонал.
       — Надо же, несчастный… Слушай, он горит! — неприятная холодная рука облапала его лицо и шею.
       — Брось его, — долетел голос в отдалении.
       — Да подожди ты! Парень, сколько ты выпил? Отвечай! Говорить можешь?
       — Да, — пересохшим голосом ответил Деки.
       — Сколько выпил? — настаивал голос.
       — Я ничего не пил, — прошипел Деки.
       — Вода. Воду ты пил сегодня?
       — Кажется, да…
       — Ясно с тобой. Ты в проекте? Ты помнишь задание?
       — Да, — ответил Деки, повинуясь смутной догадке.
       — Пойдем, — не сдавался отдаленный голос.
       — Сейчас, иду! Закатай рукав.
       Свет канул вниз, потух. Рукав бесцеремонно задрали, и в кожу ткнулся круглым рыльцем шприц-пистолет. Шикнул, впрыскивая.
       — Посиди в машине. Скоро полегчает. Воды больше не пей.
       — Никогда? — переспросил Деки хриплым шепотом.
       Шаги удалялись. Ему не ответили.
       Деки опять забрался в вэн. Ему хотелось спрятаться, забиться в щель от этого безумия. Трансформаторы в голове подвывали от перегрузки. Он откинулся на сиденье, зажимая ладонью место укола. Все, абзац, потолка кабины уже не видно. Наверное, я умираю.
       Мотор тарахтел.
       Стало холодно. "Конец мне," — подумал Деки.
       Минут через двадцать кончился бензин, и мотор заглох.
      
       — Мы с тобой часть системы, Стеф. Мы думаем, что система — это проводники, ангелы, кураторы, заморочки, места событий, маршруты… На самом деле мы сами — части системы друг друга. Я часть тебя, ты часть рыжего, и не будем забывать про Пантеру. И так по цепи. Люди нужны друг другу. Без них нет никакой реальности. Вообще никакой. Без них ты ничего не сможешь доказать.
       Деки подождал ответа. Со стороны Стефана было тихо. Деки поглядел через плечо. Мальчишка славно дрых, притершись к его боку.
       — Ах ты, засранец, — усмехнулся Деки.
       В комнате плыла и колыхалась мягкая тишина, за ней на грани слышимости звучала обычная веселая жизнь общаги. Мир был в порядке.
       Деки аккуратно подсунул Стефу вместо себя подушку, пересел за стол, налил себе холодного чая. В сияющей нирване он запустил киношку воспоминаний вновь, уже не ради истории, просто сам хотел досмотреть.
      
       День, как белый пластырь. Ничего особенного. Просто заклеивает рану. Потом другой. Потом другой. Потом, когда соберешься куда-нибудь выйти, обязательно пойдет дождь.
       Деки спустился в бункер по раскрошенным ступенькам, оставляя мокрые следы. Лихая челка липла к морде, в серьге угнездилась капля. Братья-анархисты притихли, увидев его в дверях, но сделали вид, что, собственно, и до прихода Деки тут было тихо. Деки разглядывал их с порога: знакомые, не слишком любимые, а некоторые так вообще — полный абзац. Он вошел и уселся на свой любимый контейнер.
       — А где Гром? — спросил кто-то со скукой, разбавленной недоумением.
       Был момент, когда Деки решил, что не сможет, не справится…
       И Деки им рассказал. Они плакали, они смеялись. Они поверили, конечно, поверили ему, ведь в рассказе было не так уж много правды.
       Деки развлекался от души.
       По окончании истории народ зашумел по поводу пива, благо повод был серьезный, отправили гонцов в маркет. Деки тоже засобирался.
       — Деки, эй! Куда ты намыливаешься?
       — Брось, оставайся!
       — Гром всегда оставался…
       И еще, и еще…
       Деки, что-то вспомнив, сунул руку в карман:
       — Нет, я пойду. Счастливо, придурки, — улыбнулся он.
       Ключи звякнули о стол. Деки вышел.
       В газетах промелькнула неубедительная пурга о террористическом акте — ебнутый некто попытался отравить городскую сеть водоснабжения. Негодяя, конечно, поймали и обезвредили. Пострадавших нет.
       Деки хохотал, как ненормальный. Спустил газету в толчок и получил за это нагоняй от матери.
       Еще неделю спустя Деки перестал просыпаться по ночам от кошмаров. Вымерший город ему больше не снился.
       Лето победоносно маршировало по пыльным, опустевшим от жары улицам. Неслучившаяся война стиралась из памяти. Как и все другое. Деки находил себе массу занятий и утешался, как мог. Дома появлялся редко, с ночевкой — и подавно. Кое-что примечательное случилось в начале августа. Деки был дома. Более того, он решил переночевать в своей постели — для разнообразия. Проснулся — ни свет ни заря — в пять утра или вроде того — на самом острие рассвета. Открыл глаза и подумал, что дыхание спящего города похоже на океан. Вот такая романтическая бредятина!.. Улыбнулся. Ему уже двадцать один, совсем взрослый парень! Сегодня будет замечательный день. Придут друзья, притащат подарки. Будет море женщин и выпивки. А мамаша, наоборот, смоется к подруге на пару дней. Она — клевая тетка, с ней всегда можно договориться.
       Деки повернулся на бок, натянул на плечо одеяло, поежившись — окно по-прежнему распахнуто в август. Деки поглядел на окно с мыслями "закрыть". Увидел на подоконнике лишний предмет. Бутылку пива. Без крышки. Маленькая горка пены как раз перевалила через горлышко и стала сползать вниз по этикетке. Деки озадаченно поднялся, кутаясь в одеяло. Потрогал загадочный предмет — тривиальная бутылка пива. Мать, что ли, шутит? Взрослеет, кашолка! Нет, вряд ли… Поздновато ей взрослеть.
       Внизу хлопнула дверь подъезда. Раскатисто завелся мотор байка. Деки с любопытством высунулся через подоконник, чуть не свалив загадочное пиво.
       Байкер вырулил со стоянки и укатил вверх по улице мимо ряда домов. Деки видел его недолго. Байк он узнал. Когда-то — действительно давно — этот байк принадлежал Тигру с очень большими яйцами. Седока он узнал тоже, не смотря на шлем.
       Деки отсалютовал вслед умчавшемуся пивом, сделал глоток. Он знал наверняка — этот байк будет мчаться по заспанным улицам, отражаясь в витринах. Ни один патрульный не рискнет замахнуться жезлом. Байки любят скорость. И любят свободу так же, как их новые хозяева. Человек и машина вольются в поток объездной, затеряются среди легковушек, фургонов и грузовиков. И потом они повернут на другую трассу, прямую, как стрела. Солнце будет слепить глаза постовым, отражаясь в стальных заплатках на потертой кожаной жилетке седока.
       Деки выругался сквозь зубы, принес сигареты, закурил.
       Встречать утро на подоконнике с пивком и миром на сердце — это неплохо. Очень неплохо.
      
       — Алло, кто это? Что?.. Подождите минутку, я перенесу телефон, тут очень громкая музыка!.. Алло. С кем я говорю?
       — Это не важно. Слушай внимательно. Ты теперь знаешь, что он жив. Лишний треп может изменить ситуацию. Подумай над этим хорошенько. 
       — Эй… Кто?..
       Никто. Короткие гудки.
       Мигающие светофоры…