Любовь и справедливость

      










Вячеслав  Школьный






ЛЮБОВЬ И СПРАВЕДЛИВОСТЬ





                ДЕТЕКТИВНЫЙ РОМАН

   
























Все события романа – плод авторского воображения.
Любое совпадение места действия, имен и фамилий – чистая случайность.

               


ДЕНЬ  ПЕРВЫЙ


И до чего же вредная вещь женская натура. Если посчитать, по сколько раз в течение дня она меняет свою точку зрения, то можно просто разозлиться и поломать от чрезмерного напряжения все зубы во  рту. А если терпеть подобные изменения месяцами, а то, не дай Бог, и целыми годами, то ни о какой стабильной работе собственной  нервной системы и заикнуться не придется. Что и говорить, женщины есть женщины, и считаться со всеми их странностями, как там не крути, а входит в число самых главных мужских обязанностей.
Моя невеста Татьяна исключением в этом плане не была. Еще в конце января месяца я сделал ей предложение выйти за меня замуж, но вот уже и февраль с мартом миновали, весна, как говорится, находилась в самом разгаре, а никакого конкретного ответа на свой «запрос» я с ее стороны так и не услышал вплоть до сегодняшнего дня. Она то соглашалась, то сомневалась, мотивируя сомнения тем простым фактом, что я хоть человек и хороший, но далеко не самый серьезный, потому как и работы конкретной для себя до сих пор не нашел, и в планах жизненных ничего привлекательного для нее не представляю. Да и во всякие  сомнительные авантюры могу влезать  по стечению обстоятельств. Стоит лишь вспомнить случай двухмесячной давности, когда небольшая группа подлых «феминисток» приговорила к смерти одного из моих лучших друзей Юрия Колесникова и выполнила сей приговор руками сына одной из них. Что мне оставалось делать, как ни ввязаться в жестокую игру, посвященную мести за товарища? Естественно,  для этого временно потребовалось с Татьяной порвать, прежде всего, таки для ее же безопасности, но разве обделенному здравой логикой женскому разуму это можно доказать? Что и говорить, нервов для ее убеждения в своей правоте я потратил куда больше, чем в тот момент, когда меня под руку держала дама, «начиненная» под курточкой смертельной дозой  взрывчатки…
Да чего старое ворошить? Оно как-то само по себе отходило на второй план, злобные лица моих покойных любовниц понемногу начинали стираться в памяти, уступая  место образу  любимой девушки.  Конечно же, об отношениях с ними Татьяна так ничего и не узнала – тут уж на славу постарался мой новоиспеченный друг капитан уголовного розыска Виктор Харченко. При разговоре с ней он придумал такую невероятную историю, на которую у меня бы, признаться, у самого фантазии не хватило. Судя по его словам,  мне следовало просто-таки незамедлительно получать пропуск в рай, как самому честному в мире субъекту и самому верному мужчине. Но я  не особо жаждал сей «привилегии», прежде всего, по той простой причине, что мне, как и всякой здравомыслящей личности, хотелось бы подольше задержаться  на этом грешном  свете, да и, конечно же, расставаться с той самой Татьяной навсегда я никакого желания не имел.
Жизнь продолжалась, и теперь следовало думать только о себе и своей будущей семье, да простит меня покойный Юра Колесников.
А семья, судя по последним событиям, могла появиться у меня довольно скоро…
 Началось все с того, что нынешним утром, пока моя любимая досматривала свой интересный  сон, я сбегал на ближайший рынок и, не пожалев последних оставшихся в кармане денежных купюр, купил  для нее огромный букет ярко-красных роз. А как же иначе я должен  поступить, если именно сегодня моя ненаглядная праздновала свой двадцать второй  день рождения? Увы, без цветов было никак нельзя. Тем более, что последние два месяца я находился на полном ее обеспечении: и жил у нее дома, и питался за ее счет, и даже пьянки иногда с приятелями устраивал, получая помимо всего вышеперечисленного еще и головокружительные постельные ласки. Казалось, что непривередливому человеку в этой жизни еще нужно? Так нет же, захотелось мне непременно узаконить наши отношения, сам не понимаю почему! И отнюдь не принадлежность Таниных родителей к более богатому сословию являлась тому истинной причиной – не их шикарный двухэтажный особняк и две новеньких иномарки, нет.  Что бы там  не плели злые языки, но я ее по-настоящему любил, и пускай, если это в действительности не так, мне на голову прямо при выходе из подъезда  с крыши упадет кирпич!
  К счастью, кладка в том новеньком двенадцатиэтажном здании, в котором мы  жили, отличалась завидным качеством, и потому я  вернулся с букетом в просторную трехкомнатную квартиру на третьем этаже без малейшей задержки, что совершенно спонтанно явилось началом нового этапа нашей совместной жизни. Не на шутку удивленная столь высокопарному жесту с моей стороны Татьяна растаяла в первую же минуту. А еще через два часа мы с ней решительно переступили порог ближайшего ЗАГСа и без всякой излишней волокиты  подали  заявление с просьбой как можно скорее и как можно крепче связать нас узами Гименея. В моей голове никак не укладывался тот факт, что простой букет роз мог послужить  единственно верным толчком к принятию сомневающейся возлюбленной окончательного решения.
Так что сегодня, как говорится, у нас с ней получился двойной праздник – как день рождения, так и своеобразная  «помолвка». Естественно, что такое событие никак не могло обойтись без ближайших родственников. О моих родителях, конечно же,  речь не шла – с ними, людьми простыми и скромными, я знакомить пока никого не спешил – мало  ли чем могла бы закончиться встреча моего разлюбезного папаши, обычного угрюмого трудяги, любящего выпить и пофилософствовать, со всемогущим родителем Татьяны, занимающим довольно высокую должность среди городского начальства. Я поначалу и сам боялся с ним сталкиваться – столь грозным и неприступным казался он мне человеком, но потом как-то мы нашли общий язык, и во время одного из разговоров Андрей Константинович даже пообещал пристроить своего непутевого «шалопая-тезку» на какую-нибудь приличную работу. Видать, тут никак не обошлось без его благоверной Марии Семеновны, отлично видевшей, как ко мне относится их ненаглядная доченька, и искренне радующейся данному обстоятельству. Вопреки всем принципам своего старого «советского воспитания» ни она, ни ее супруг не имели ничего против нашего с Татьяной нынешнего сожительства. Наверняка они даже где-то в глубине души осознавали, что я – парень  достаточно порядочный, всем желающий только добра, и вполне может быть, что втайне от меня  мать все-таки уговаривала Татьяну поскорее принять решение с замужеством…
Однако, как бы там ни было, а главный шаг сегодня с утра мы все-таки сделали, и теперь оставались мелочи – накрыть к вечеру подобающий стол для уважающей собственные нравы аристократической семьи. Звонить ни родителям Татьяны, ни ее старшему брату с женой не понадобилось – посещение близкого родственника в его день рождения для всех них являлось неписаным законом, сохранившимся с незапамятных времен и строго ними почитаемым. Хотел я того или нет, но теперь мне приходилось с этим мириться, потому как в скором будущем я намеревался стать одним из них. Хотя, в принципе, в подобном обычае не замечалось ничего необычного, а уж тем более негативного – так и должны по сути дела поступать все нормальные воспитанные люди. Удивляло другое – все их застолья  почему-то всегда начинались в строго определенное время – в шесть часов вечера, и никакие дела и заботы, кроме, конечно же, поломанных ног и инфарктов миокарда, не принимались главой семьи за отговорку. Ради праздника все непременно следовало отложить и явиться  в нужное место строго в назначенное время,  пример чего сам Андрей Константинович неоднократно показывал.
Нынешний вечер не стал исключением. Отец появился в дверях  квартиры дочери ровно в восемнадцать ноль-ноль, строгий, подтянутый, в дорогом черном костюме с элегантным галстуком и наброшенной поверх него нараспашку тяжелой кожаной куртке, со сдержанной улыбкой на смуглом волевом лице  и  своим обычным строгим взором пронзительных глаз. Мария Семеновна вошла в прихожую вслед за ним  и с радостью подарила  Татьяне намного более шикарный букет цветов, чем тот, на который удалось раскошелиться покорному слуге. В отличие от властного супруга, она никогда не старалась выглядеть броско; серый деловой костюм, такого же цвела легкий плащ и аккуратно подстриженные черные с проседью волосы – все ясно подтверждало тот факт, что женщина не старается уделять своей внешности достаточного внимания и заранее записывает себя в разряд старух. Постоянно чем-то озабоченная и не особо разговорчивая, она как нельзя лучше дополняла своего делового и решительного мужа.
              Стол посреди зала к тому времени был уже полностью накрыт. В течение дня я, конечно же, старался помочь невесте изо всех сил: мотался в магазин за продуктами  и спиртными напитками, чистил овощи, крошил салаты,  и это все было мне в радость. Единственного не мог понять – почему моя будущая «половина» тратит на обычную скромную вечеринку так много денег? Хотя, у детей богатых родителей  свои причуды; быть может, поживу я с ней годик-другой, и стану таким же самым мотом, тем более, что  финансы расходуются отнюдь не заработанные собственными мозолями. И будет мне совершенно не стыдно, что такого здорового и грамотного двадцатисемилетнего лба, как я, возьмет на содержание стареющий тесть. А чего тут стыдиться – сами вы, господин Окладников, в этом виноваты, вы и вам подобные.  Развели коррупцию в государстве, разбаловали молодежь, так что кормите теперь ее, будьте добры!..
             Почему-то не хотелось думать сегодня о плохом. Тем более, что Татьяна блистала во всей своей красе в самом центре стола, чем постоянно приковывала к себе мой заинтересованный взор. Платье, в которое она к приходу родни облачилась, я сегодня видел впервые. Как правило, у меня нет привычки  заглядывать в дамские гардеробы без надобности, а сама девушка до сих пор мне его показать не соизволила. Идеально приталенное, сияющее яркой голубизной, оно идеально гармонировало с ее бездонными глазами  и отсвечивающим блеском  драгоценных камней ожерельем. Пышные золотистые волосы гладко спадали на узкие хрупкие плечики, в очередной раз доказывая, что я в своем выборе ничуть не ошибся и решил жениться на настоящем чуде природы. Иногда меня даже несколько удивлял тот факт, что  у двух не отличающихся красотой  черноволосых родителей  родилась такая вот шикарная голубоглазая блондинка. Возможно, она была небольшим маминым грешком молодости, но кого это сейчас, по прошествии двух с лишним десятков лет, могло интересовать? А может, ничего подобного и не имело места – попросту сыграли роль гены чьих-то давних предков. Ведь старший брат Татьяны Роман тоже внешне отличался от родителей, хотя и не так ярко, как сестра. Он  чем-то походил на меня: примерно такого же роста, русоволосый, с небольшими залысинами и слегка полноватый.
Как и следовало ожидать, он и его благоверная Анечка  немного опоздали – явились минут на двадцать позже, чем того требовал излишне пунктуальный отец. В душе Андрея Константиновича, естественно, сей факт вызвал легкий приступ негодования, однако, своих эмоций он старался не показывать, тем более, что находящаяся рядом с ним Мария Семеновна смотрела на него со всей возможной добротой и лаской. Ее безмолвную просьбу мог бы понять любой – не только тот мужчина, с которым она прожила почти тридцать лет своей жизни.
            Сняв с себя верхнюю одежду, Роман с Аней одновременно вошли из прихожей в гостиную, демонстративно вручили  имениннице упаковку импортной косметики и по очереди  поцеловали  в щеку. Вопреки моим опасениям, брат Татьяны сегодня оказался трезвым, хотя, признаться, никогда раньше я его в столь «идеальном» состоянии не видел. Вообще-то, мы и встречались с ним не так, чтобы очень часто,  – пару раз вместе отмечали праздники, да пару раз он в мое присутствие прибегал к сестре домой, и просил взаймы денег, мотивируя тем, что стервозная жена все у него до копейки забрала и отказывается давать на пропой. В отличие от меня, простачка, Роман в свое время выучился на экономиста и не без помощи отца обзавелся собственным бизнесом, так что денежки у него водились. А вот надолго ли они  в его карманах оставались, это уже вопрос. Хотя, признаться, сия проблема меня волновала меньше всего на свете – она представляла собой привычный элемент их семейной жизни, и углубляться в нее я не намеревался.
Сейчас мой будущий шурин выглядел элегантно – в  пошитом под заказ светло-сером дорогом костюме, с широко расправленными плечами и высоко поднятой головой он почему-то напомнил мне гордого орла из энциклопедии по зоологии. Вот только летать, к сожалению, он был не способен, что задолго до его рождения доказал литературный классик  Максим Горький.
     Миловидная Аня старалась держать марку под стать супругу. Ненавязчиво распустив свои огненно рыжие курчавые волосы, она первым же долгом внимательным, как у лисички, взглядом оценила всех присутствующих и поправила на себе светло-зеленую блузку, показывая тем самым, что именинница теперь не единственная красавица в этой квартире. Жена Романа была лишь на пару лет старше от Татьяны, однако, это никак не замечалось – внешне она выглядела настоящей беспечной девочкой. С самого начала их семейной жизни сестра мужа относилась к невестке с искренней симпатией,  они часто захаживали друг к дружке в гости и часами шептались о своих  женских проблемах, в которые нас, мужиков, разумеется, никто не посвящал.
              Ни Роман, ни Аня не успели ничего сказать, как из-за спины матери в тот же миг выбежал одетый в яркий синий  костюмчик трехлетний Антошка и бросился в объятия тети Тани. Ее взгляд не сразу уловил, что в своей  крохотной ручонке он крепко сжимает роскошную желтую орхидею.
- Вот это настоящий джентльмен, -  изобразив на своем начальственном лице «дежурную» улыбку, заметил Андрей Константинович, - с малых лет знает, как с дамами обходиться.
Пребывание малыша на руках именинницы продолжалось недолго. Выдавив из себя писклявым детским голоском жалкое подобие слова «поздравляю», он тут же от нее вырвался и мгновенно перекочевал на колени деда, являвшегося чуть ли ни с самого момента рождения его истинным  кумиром. Сидящей рядом бабушке осталось только развести руками.
              - Извини сестренка, - сумбурно молвил Роман после не отличающихся особым изыском слов приветствия, - но не моя вина в том, что мы  задержались. Если бы ты только знала, как сложно иногда бывает оторвать Анюту от зеркала. Оно для нее словно медом намазано.
             - А как ты хотел? – улыбчиво ответила Татьяна, перебрасываясь мимолетным взглядом с невесткой. – Такова наша женская доля – зеркало, кухонная плита и стиральная машина.
             -  А ты бы, Рома, - как бы невзначай  добавила Аня, тактично присаживаясь справа от благоверного, - мог и вообще не напоминать о нашем незначительном опоздании. Ты ведь и без штрафной рюмки своего не упустишь, все это отлично понимают… Тут уж ничего не  поделаешь. Как только что выразилась твоя сестра: такова наша женская доля.
          Роман хотел в ответ ей выдать очередную колкость, однако, смог только ухватить ртом воздух и молча отодвинулся от супруги подальше. Его родители также не стали перечить замечанию невестки, поскольку они оба поддерживали ее старание бороться с «дурным увлечением» сына, хотя до сих пор никто из них в этом деле не достиг реальных успехов.
         Разряжать  слегка накаленную за столом обстановку поневоле довелось моей скромной персоне, поднявшей перед глазами всех присутствующих бутылку шампанского.               
         - Не стоит сегодня говорить о плохом! – Мои слова прозвучали одновременно с хлопком  и  выбросом пластмассовой пробки в гладкий белоснежный потолок. – Зачем  заранее портить друг другу настроение, мы ведь никак не ради того сейчас здесь собрались. Жизнь – довольно короткая штука, чтобы тратить ее без толку на всякого рода споры и неурядицы. Она пролетает незаметно, глядишь – и годика-другого уже нет. Вот и Танюше нашей сегодня целых двенадцать лет исполнилось. Давайте же ей пожелаем в этот день всего самого наилучшего!
          Пенное шампанское быстро растеклось по протянутым хрустальным бокалам. Первое слово для поздравления, понятное дело, взял на себя отец именинницы – человек самый старший из всех нас по возрасту и наиболее влиятельный по социальному статусу.
        - Ну, что пожелать тебе, доченька, в столь знаменательный день? – Долговязая фигура Андрея Константиновича слегка склонилась над ломящимся от доброго десятка блюд столом. – В последние годы я настолько был занят  делами, что даже и не заметил, как ты выросла. Все-таки двадцать два года – это серьезный возраст. Это тебе не пятнадцать, и даже не восемнадцать лет…
- И  даже не двадцать один, - грубо прервал его глупой шуткой  нагловатый Роман.
          - И даже не двадцать один, - сделав вид, что не обратил внимания на его дерзость, повторил отец. – Некоторые доживают почти до тридцати, а головой на плечах так и не обзаводятся, но к счастью ты, Танюша, к таковым не относишься. Ты у меня действительно, как тот прекрасный цветок, - его мимолетный взгляд упал на возлежащую на полке шкафа орхидею, - умница, красавица, человек доброй души, и самое главное – не лентяйка. Любой отец может о такой прекрасной дочери только мечтать. И я думаю – мать  со мной целиком и полностью согласится. – Мария Семеновна положительно кивнула в ответ. – Я, конечно, понимаю, что скоро ты выйдешь замуж и создашь свою семью – не  вечно же мне, старику, считать тебя ребенком. Поэтому главное, что мне хочется пожелать тебе, это счастья в любви. Я искренне хочу, чтобы твой избранник был тебя достоин, и ты всегда  приносила нам о себе  только радостные вести.
          Андрей Константинович быстро завершил свой краткий «монолог» и, не дожидаясь реакции присутствующих, в одно мгновение осушил  бокал до дна.
        -  Спасибо, папа, - довольно проговорила раскрасневшаяся Татьяна, как только все принялись за трапезу. – Кстати, если уж ты затронул вопрос о моем замужестве, то сразу же спешу тебя обрадовать, а заодно и всех остальных. Сегодня утром мы с Андреем приняли окончательное решение насчет создания полноценной семьи и подали заявление в ЗАГС.
        - Вот это номер, сестренка! – первым отреагировал на ее слова Роман. – Признаться, не ожидал! И как только ты на такое решился? Самоубийца! – Последние слова, конечно же, адресовались мне.  – Но если уж решился, тогда поздравляю! За это обязательно стоит выпить.
         Пока несколько опешившие от неожиданного заявления моей возлюбленной ее мать и невестка пытались хоть что-нибудь сообразить, он бесцеремонно схватил со стола бутылку водки и налил себе и мне по полной стограммовой рюмке. Андрей Константинович, как правило, крепких напитков предпочитал не употреблять, поэтому скромно удовлетворился вином.
           Я не стал  сосредотачивать свое внимание на том, как радостные женщины принялись несдержанно целовать Татьяну и давать ей всевозможные напутствия на будущее – для меня более важной являлась реакция  господина Окладникова–старшего, сверлящего мою персону не самым понятным хмурым взглядом. С одной стороны, он вроде бы мною должен быть и доволен – все-таки парень честный, открытый, имеет серьезные намерения  в отношении его дочери, но с другой, – у меня ведь нет за душой ни гроша – лишь однокомнатная квартирка на Оболони, в которой наверняка до сих пор тараканы построили себе империю. А вдруг у этого человека есть на примете для любимой доченьки другой жених, сын какого-нибудь банкира или депутата? Вот получится некрасивая ситуация, если это в действительности так, и всемогущие отцы  уже давно решили поженить собственных чад, да еще и закрепили свое решение крупным контрактом.
            Но ведь ему было давно известно, что мы с Татьяной уже более двух месяцев проживаем вместе – никто не делал из этого ни перед кем секрета. И никаких возражений тому влиятельный родитель никогда не выказывал. Выходит, его это вполне устраивало. Впрочем, чего там  гадать – пока он находился в некоторой растерянности, мне следовало самому брать быка за рога. Я смело «опорожнил» протянутую Романом рюмку водки и решительно спросил:
- Так как, Андрей Константинович, вы смотрите на то, чтобы я женился на вашей дочери?
Окладников быстро пришел в себя и двусмысленно покачал головой.
           -   Поразительно! – развел руками он. – Я, признаться впервые вижу, чтобы руки девушки просили у отца столь дерзким образом. Браво,  молодой человек, - никогда не ожидал, что в подобной ситуации  окажусь сам!..  Нет, ты не думай, Андрюша, я ничего не имею против тебя лично. Как человек ты мне очень нравишься, и тот факт, что ты относишься к людям другого круга, не имеет для меня принципиального значения.  Аню четыре года назад мы также брали  в свою семью не из дворянского замка.  Но все-таки принимать решения самим, без нашего ведома, а потом просто ставить нас, родителей, перед фактом, тоже, согласись, не очень красиво.
        - Андрей, что ты такое говоришь! – озабоченно перебила мужа радостная и возбужденная Мария Семеновна. – Сам ведь только что говорил, что наша дочь выросла, что она стала взрослая, и потому вправе сама выбирать себе супруга.
        - Не надо перевирать, - уклончиво возразил глава семьи, - о последнем речи не было, так что не перекручивай мои слова, пожалуйста. Хотя я, конечно, согласен, что окончательный выбор должен быть за ней, однако, и нашими советами не следует пренебрегать.
        -  Отец, перестань! – нагловато вмешался в их легкий спор Роман, бесцеремонно наливающий себе и мне по второй рюмке.  – Вспомни, как я женился четыре года назад. Кто тогда спрашивал твоего совета? Просто поставил вас в известность, и дело с концом. Посмотри теперь, как мы с Аней хорошо живем.  Все у нас есть: и бизнес свой, и ребенок, и квартира, и машина.
          - Да, - согласно кивнул Окладников, ласково погладив по голове сидящего у него на коленях внука, - детеныша сотворить – дело нехитрое. Тут, собственно говоря, ума много не надо. А вот по поводу остального, дорогой наследник, я могу с тобой поспорить. Неужели ты всего этого добился сам – денег, квартиры, машины? Сомневаюсь, что без моей помощи у вашей молодой семьи имелся бы сейчас в наличии хоть велосипед да комната в общежитии. Все из меня высосал, дружок, - и квартиру я вам купил в самом центре города, и с иномаркой помог деньгами, да и бизнес твой, честно сказать, без моей поддержки полностью разошелся бы по швам.
          - Ну, на то ты и отец, чтобы докормить сына до пенсии, - ничуть не обижаясь на его слова, ответил парень, - вырастет Антошка – все  сполна ему отдам, что у тебя взял.
            - Да что ты ему сможешь дать, кроме скопища пустых бутылок? Ничегошеньки же абсолютно! Ох, доведет тебя, Ромка, этот зеленый змей до горя. Попомнишь мои слова, да поздно будет. Вот умру я, тогда посмотришь, как твоя жизнь дальше повернется. Думаешь, после того у твоей фирмы  солидная клиентура сохранится? Как раз там… Ты, сынок, держишься, пока я жив, а  стоит мне только в гробу очутиться, как тебя сразу  грамотные конкуренты и сожрут. Ладно, тебе себя, дурачка, не жалко, но об Аньке и Антоне все-таки подумать надо!..
          Лицо Андрея Константиновича заметно побагровело, он выпустил на пол непоседливого Антошку и как бы невзначай схватился обеими ладонями за виски. Мария Семеновна, наверняка, отлично разбиралась во всех его болячках, поэтому не замедлила тут же всполошиться.
           - Андрюша, тебе плохо? – пролепетала она неуверенным жалобным голосом, заботливо наклоняясь к супругу. – Сколько раз можно говорить, что тебе нервничать нельзя ни в коем случае? Не забывай, ты один инсульт уже перенес…
           - Помолчи! – сумбурно оборвал ее Окладников, снова поднимаясь со своего стула. – Прошу прощения, мне надо на несколько минут удалиться.
       Жена и дочь, словно по команде, вскочили с «насиженных» мест и вслед за ним исчезли в соседней комнате. Туда же устремился и маленький сорванец.
       - И часто с ним такое случается? – негромко спросил я у Романа после недолгого молчания. Краем глаза успел заметить, что его рюмка, в отличие от моей, уже успела опустеть.
        -  Бывает, - старательно закусывая, ответил он. – Работа у него нервная. Все время на виду у людей: тот что-то просит, тот жалобы пишет, тот козни строит. Что и говорить, руководящие работники во все века не славились завидным здоровьем. А особенно в нынешнее время, когда жить хорошо хотят многие, а работать не желает никто. Только и гляди, чтобы с пьедестала не сбросили. Да ты не переживай – минут двадцать полежит и очухается. Он ведь сейчас только из конторы, а тут Танька ошарашила вашей свадьбой – как  говорится,  с корабля на бал.
- Это уж точно, - охотно согласился я.
        В отличие от остальных женщин, рыжеволосая Аня не сдвинулась с места. Создавалось впечатление, что ей было абсолютно наплевать на то, что в настоящую минуту происходит со свекром. Ее узкие блестящие глазки заинтересованно блуждали по интерьеру комнаты, будто бы пытаясь найти в нем хоть какие-то недостатки. Что и говорить, в отношении бытовых удобств она была личностью завистливой. Стоило Татьяне приобрести что-то новое, как в их с Романом квартире тут же появлялось то же самое, только гораздо лучшего качества, будь это обои или ковры, мебель или бытовая техника. Однако, я за это ее не осуждал – что не говори, а таковым уж являлся один из основных принципов вышеупомянутой женской натуры.
           -  Ладно, хватит сидеть, будто перед казнью! – грубо пробормотал Роман, снова хватаясь за бутылку. – Как-никак праздник у нас, причем  не простой праздник, а двойной.
          - Но это совершенно не означает, что напиться сегодня также нужно вдвойне, - наконец-то повернув голову в сторону непутевого мужа, язвительно произнесла Аня.
         - Ну, зайка, ну перестань. – После третьей стопки водки в ее благоверном проснулась сама доброта. –  Ты же ведь совсем не стерва, каковой пытаешься казаться, - ты ведь у меня самая добрая и самая понимающая жена в мире. Не надо вести себя так грозно, а то ведь человек, который нас не очень хорошо знает, может подумать о нас Бог знает что. Вдруг еще не захочет родниться с такими людьми, как мы, да пойдет завтра, и заберет заявление.
          - Это вряд ли, - слегка улыбнувшись, покачала головой его молодая супруга. – Отказаться от женитьбы на твоей идеальной сестрице может только полный кретин, а он, к счастью, на такого меньше всего похож. Так что не лелей надежды, муженек, - придется тебе в твоем бизнесе немного потесниться. Кстати, Андрей, а кто вы по образованию?
           Вопрос сам по себе выглядел несколько странноватым. Неужели Татьяна до сих пор не рассказала ей, как мы познакомились два года назад в университете, когда я, самый грамотный выпускник факультета иностранных языков, пытался променять ей, старательной третьекурснице, все свои скрупулезно исписанные конспекты на какие-то четыре бутылки водки? Наверняка подобную ситуацию болтливая девушка не могла не поведать одной из своих лучших подруг. Просто, либо Аня  за обыденной возней с маленьким ребенком пропустила ее рассказ мимо ушей, либо сейчас передо мной по непонятной причине клеила из себя дурочку. Впрочем, для меня особой разницы  тут не было – если человек хочет что-то знать, то пускай это знает.
            Выпив за компанию с Романом очередную рюмочку, я коротко поведал о нелегкой судьбе талантливого переводчика, волею обстоятельств лишенного возможности сделать себе дипломатическую карьеру и вынужденно прозябающего в «мрачных трущобах» родного Киева в ожидании чуда.  Каждое произносимое мною слово Аня слушала с раскрытым ртом, то ли действительно пытаясь понять смысл сказанного, то ли просто играя на публику и заставляя мужа немного поревновать. В течение сей «беседы» мы несколько раз прерывались и глотали шампанское, безо всякого позволяя  не отстающему от нас Роману добавлять в свой организм очередную порцию прозрачной сорокаградусной жидкости. Только когда в дверях комнаты появилась Татьяна, я резко замолчал и так же, как и Аня, вопросительно на нее посмотрел.
      - Все в порядке, - поправив свои слегка растрепавшиеся золотистые локоны, доложила моя ненаглядная. – Папе уже стало лучше, так что сейчас они вернутся.
        Не прошло и десяти минут, как вслед за ней из спальни вышли отец и мать. Лицо Андрея Константиновича оставалось бледноватым, однако, надо отдать ему должное – держался он молодцом. Мария Семеновна поддерживала его под руку и выглядела немного смущенно. Маленький Антошка метеором пролетел между ними и запрыгнул к Ане на диван.
        - Ну что вам сказать, дети мои, - с тяжелым выдохом произнес бодрящийся глава семейства. – Извините, что немножко вас напугал, но, право слово,  сообщение ваше оказалось для меня  крайне неожиданным. Ты, доченька, просто-таки ошарашила нас с матерью, и я в сложившейся ситуации даже не мог найти правильных слов для изложения своей точки зрения. Но теперь мы с ней  поговорили и все-таки пришли к единому мнению.
     -  И к какому же такому мнению вы пришли? – небрежно наваливаясь своим массивным телом мне на плечо, пьяным голосом проговорил Роман.
- Мы благословляем вас, - с облегчением выдохнула Мария Семеновна.
- А мы, признаться, ничего другого от вас и не ожидали…
      Впрочем, никто уже не слушал  пьяных бредней «Окладникова-среднего». Радостная Татьяна с наигранным визгом бросилась матери на шею, а Андрей Константинович чинно и благородно пожал мне руку, как полноправному члену своей  семьи.
       Праздник снова вошел в привычную колею. Мне пришлось откупорить вторую бутылку шампанского, и снова в нашу сторону зазвучали поздравления и наставления. Мужчинам больше слова почти не давали – с этого момента тосты произносились исключительно женщинами. Но какие это были тосты! Иногда создавалось впечатление, что у моей скромной персоны решительно нет никаких недостатков,  что я пришел в этот мир сущим ангелом, у которого разве только не растут крылья на спине, и что такому талантливому человеку как я давно пора бы уже дать Нобелевскую премию за новаторские изобретения в области ведения семейно-хозяйственных отношений. А что самое интересное – утверждали дамы сие с таким рьяным энтузиазмом, что я сам понемногу начинал в это верить. Еще бы, любому человеку приятно  осознавать свою значимость, даже в том случае, если собеседники ее раздували до невероятных пределов…
      К сожалению, нынешний вечер, как и все приятное в этой жизни, рано или поздно вынужден был завершиться. Когда Татьяна подала на стол приличных размеров торт, за окном уже успели сгуститься сумерки. Антошка поудобнее примостился на диване между  мамой  и папой и тихо посапывал,  не обращая никакого внимания на возгласы взрослых и увлеченно созерцая один из своих любимых детских снов. Будить его к десерту, разумеется, никто не стал, просто Татьяна по привычке завернула добрую четверть торта в пакет и передала его Ане.
      - Думаю, нам пора, - как бы между делом взглянув на часы, покачал головой  Андрей Константинович. – Хотя завтра и выходной, но мне, увы, обязательно нужно быть с утра на работе. Таковы правила у державных людей – ненормированный распорядок.
      - Да, пойдем мы, - поддержала его Мария Семеновна, - все-таки начало десятого как-никак, пора нам, старикам, укладываться. А ваше дело молодое – вы еще гуляйте.
        - Жаль расставаться, - пожала плечами Аня,  поднимаясь с дивана и  одергивая свою яркую блузку, - но нам, к сожалению, тоже нужно ехать домой – Антошку укладывать. По нему хоть часы сверяй. Где бы ни был – как только восемь вечера наступает, сразу же спать ложится.
- Это ты его так приучила? – с некоторым удивлением поинтересовалась Татьяна.
         -  Да нет, само по себе как-то получается. Врачи говорят, это хорошо для детского организма.
          -  Дай да Бог ему вырасти здоровым! – искренне высказалась Мария Семеновна. – Чтобы  и у него, и у вас всех, дети мои, в этой жизни все сложилось гладко. Если хочешь, Анечка, я его заберу к себе, а вы с Романом еще немного развейтесь. Вам ведь, молодежи, со стариками не очень-то гуляется. Сама когда-то молодой была, так что понимаю.
           Прежде, чем ответить, невестка брезгливо посмотрела на качающегося как маятник со стороны в сторону Романа и недовольно надула губки.
          - Куда с ним  оставаться? – молвила ворчливо. – Сами ведь видите, в каком он состоянии. Нагулялся парень вдоволь, теперь еще только потанцевать осталось.
          -  Да, что и говорить, -  тяжело вздохнула пожилая женщина, - некрасиво он ведет себя, Анечка, ох, как некрасиво. Поверь, мне, как матери, вдвойне больнее видеть его таким.
          -  Что вы закудахтали здесь, словно безмозглые курицы! – Мой будущий шурин попытался поднять шатающуюся голову, но она тут же снова безвольно повисла. – Всю жизнь  меня чему-то поучают, как будто я дите несмышленое. За собой бы лучше смотрели…
          -  Все, хватит умничать! – Суровый отец решительно подошел к сыну и одним рывком поднял того на ноги. – Быстро оделся и отправился домой! Не позорь, пожалуйста, мою седую голову.  А завтра мы с тобой по этому поводу серьезно поговорим.
Они оба быстро исчезли в прихожей и о чем-то оживленно начали там спорить.
         - Может, и вправду нам Антона лучше к себе забрать? – снова предложила Марина Семеновна. – А то ведь намучаешься ты с ними двумя, пока домой доберешься.
           -  Не намучусь, не впервой! – задорно прощебетала Аня. – Младшего на заднее сидение  уложу, а старшего ремнем безопасности покрепче пристегну, так потихоньку и доедем.
- А что, и раньше подобное случалось?
           Аня несколько замялась, но потом все же  решилась высказать правду. Пускай мать знает о своем сыночке всю подноготную – как-никак сама такого вырастила.
            - Не то, чтобы очень часто, но бывало. Вы ведь знаете, я выезжать на оживленные трассы побаиваюсь, водительские права-то за сало куплены. А Рома, конечно, любит полихачить, хоть пьяный, хоть трезвый. Потом с милицией проблемы, и все такое. Вот и приходится иногда заменять его за рулем, если сильно наберется… А вы, кстати, тоже на машине?
         -  Нет, что ты! Отец наш свято чтит правила движения еще с былых времен. Он, если хоть чуть-чуть будет выпивши, за руль никогда не сядет. А личного водителя по прибытию сюда отпустил. Мы уж как-нибудь пешочком дойдем, нам тут до нашего особняка недалеко, всего полчаса ходьбы, не больше. Разомнем косточки, подышим свежим весенним воздухом. С нами ведь в последнее время редко такое случается, в основном все на колесах, да на колесах.
- Если хотите, я вас на нашей машине подкину.
        - Нет, дочка, не стоит. – Марина Семеновна вышла вслед за мужем в прихожую и начала обувать сапоги. – Тебе и так сейчас задача нелегкая предстоит. Как бы нигде в аварию не попала.
         -  Смотри, накаркаешь! – недовольно бросил в ее сторону Андрей Константинович, открывая входные двери и выталкивая непутевого сына на лестничную площадку...
      Через пару минут все мы спустились вниз и вышли из подъезда на дворовую стоянку, на которой хозяев поджидал новенький черный «Форд». Антошка во время спуска по лестнице так и не проснулся; его бережно положили на заднее сидение, а брыкающегося Романа мы с Андреем Константиновичем насилу усадили впереди и пристегнули ремнем безопасности.
        Аня со всеми наспех попрощалась, любезно поцеловала в щеку свекровь и золовку и ловко впрыгнула за руль. Автомобиль мягко завелся и неторопливо выкатился со двора.  В отличие от «окрестностей моего обитания» на Оболони, этот двор был ярко освещен, по нему постоянно в разные стороны сновали люди, и поэтому вряд ли за время отсутствия хозяев кто-то умудрился бы тут засунуть взрывчатку под капот машины. Это было практически невозможно, однако, после недавнего случая с Колесниковым в похожих ситуациях меня пробирала дрожь, поэтому я инстинктивно старался держаться от заводящегося транспорта подальше.
         -  Что ж, пора и нам уходить, - решительно заявил Андрей Константинович, - а то, чего доброго, дети обидятся, что долго у них засиживаемся, и вытолкают  в шею.
          - О чем ты говоришь, папа? – возмущенно отреагировала на его слова Татьяна. – Это ведь твоя квартира, тебе ее государство дало, а не мне, так что можете с мамой приходить сюда в любой момент, когда вам заблагорассудится. Мы всегда будем рады вашему появлению.
        Тут она была на сто процентов права. До недавнего времени в упомянутой квартире они проживали всей семьей, пока отец не решил себе построить неподалеку коттедж, а  свои трехкомнатные апартаменты оставил дочери.  Но реальным хозяином сего жилища все равно оставался он, как и хозяином той, которую  купил старшему сыну на Лукьяновке. Не хотел Андрей Константинович лишний раз рисковать, потому всю недвижимость и оставлял пока что себе. Мало ли какая судьба ждала его детей – никому в наше время слишком не стоило доверять.
         - Ладно, ладно, Танюшка, я пошутил. – Он впервые за сегодняшний день искренне улыбнулся и нежно погладил недовольную дочь по голове. – Я  ведь знаю, ты у меня заботливая, старых родителей никогда в беде не оставишь. Совет вам, голубки, да любовь.
        - И пускай вам Бог помогает в ваших начинаниях! – Мария  Семеновна уронила скупую слезу и по очереди перекрестила каждого из нас. – До свидания, дети, не забывайте, заходите в гости.
        Мы с Татьяной простояли у подъезда до тех пор, пока их движущиеся под руку  силуэты полностью не исчезли из поля зрения, после чего медленно вернулись в квартиру.
        -  Итак, - по-хозяйски произнесла Татьяна,  надевая поверх платья яркий передник в цветочек, - первый вопрос на сто долларов – кто сейчас будет мыть посуду?
      Я посмотрел на стол и слегка ужаснулся. Очистка загрязненной посуды была одним из тех дел, которые я  по жизни не мог терпеть. Однако, до окончания дня рождения моей возлюбленной еще оставалось два с лишним часа, а значит, до истечения этого время она имела полное право капризничать и заставлять меня выполнять все, что ей заблагорассудится.
- А какие есть варианты ответов на этот вопрос?
         - Варианты ответов? – вызывающе усмехнулась девушка, приблизившись ко мне и нежно положив на мои плечи свои ладони. – Хорошо, я тебе скажу их. Первый ответ – Андрей моет всю посуду немедленно, второй – мы складываем ее в ванну и завтра нанимаем горничную, третий – вызываем  для решения проблемы службу спасения, и четвертый, самый простой – выбрасываем все тарелки к чертовой матери с балкона. Что тебе нравится больше всего?
- А можно помощь друга? – иронично переспросил я.
          -  Можно. Только кому из своих закадычных дружков ты сейчас дозвонишься? Да и кто из них согласится в столь позднее время сюда приехать, сам посуди.
          - Ну что ж, тогда обратимся за помощью к уважаемой аудитории. Благо, дом огромный, многоквартирный, наверняка, посудомоек в нем хватает.  – Я резво сорвался с места и через зал выбежал на открытый балкон. – Эй, уважаемые женщины! – заорал чуть ли не во все горло. – Есть  ли среди вас желающие придти к нам в гости и помочь помыть посуду?!
           -  Ты что, больной? – Татьяна в ту же секунду очутилась рядом и за руку втащила назад в комнату.  – Не хватало мне еще из-за какого-то подвыпившего клоуна заводить разборки с соседями. Моего отца здесь все отлично знают, а твоих идиотских шуточек могут не понять. Вот таким образом и возникают конфликты, что называется, на пустом месте.
        Я  и сам понял, что начал понемногу перегибать палку. Три налитые Романом рюмки водки в совокупности с шампанским  подействовали на мой организм далеко не самым благоприятным образом.  Сидящий внутри меня чертик начинал творить несусветные глупости, поэтому нужно было как можно скорее его усмирять и реабилитироваться перед обиженной невестой.
         - Извини, - тихо произнес я, заключая ее в свои объятия и прижимая к стене, - не хотел тебя  обидеть. Просто так получилось. Но ты ведь не сказала пятого, самого главного варианта ответа. 
          - Какого это пятого? В игре дается только четыре.  –  От пушистых волос возлюбленной исходил настолько ароматный запах духов, что моя голова от него начала кружиться еще сильнее, чем от алкоголя. Неужели хоть кто-нибудь из полноценных мужчин в подобной ситуации мог себя сдерживать от неизбежного порыва? Мне почему-то в это мало верилось.
           -  Но ведь правила игры можно изменить. – Я прислонил свои губы вплотную к нежному розовому ушку, добившись тем самым легкого расслабления всего ее организма.
      Как только хорошо общаться с женщиной в случае, если досконально знаешь ее слабости. Уши моей ненаглядной Танюшки просто-таки горели, если к ним прикасались языком, или же просто слегка дули вовнутрь. Во всяком случае, меня лично это уж точно касалось.
          -  Ну и какой же ты предлагаешь пятый ответ? – Глаза ее слегка закатились  под лоб, что достаточно ясно говорило о полной готовности девушки к любым моим «козням».
          -  А ответ простой. Если посуду мыть никому не хочется, то пускай она остается грязной до завтра, а мы с тобой сейчас займемся куда более приятными вещами. Как, согласна?
          - Знаешь, Андрей, - расслаблено ответила она, - ты и мертвого уговоришь.         
            Как только  мы  очутились в спальне, обо всем, что находилось за ее  пределами, было сразу же забыто. Так происходило практически всегда, и ничего удивительного в том я не видел. Закономерная страсть овладевала нами, что называется, сходу.  Воистину правду говорят люди, что браки заключаются на небесах. Сколько до этого я испробовал женщин? Не считал, не приходилось. Если брать только нынешний год, то в одном январе месяце я галопом по столице за несчастных две недели поменял пять любовниц, четверых из которых уже не было в живых. Но пусть простят меня покойницы, хоть и годились они моей Танечке чуть ли не в матери,  а удовольствия в любовных утехах доставляли куда меньше, даже если собрать их вместе.
          Госпожа Окладникова-дочь являлась чем-то подобным беспощадному урагану в ясную погоду, то накатывающим на тебя огромную волну нежности, то выжимающим  из твоего тела  последние силы для спасения собственной души. С ней рядом я забывал решительно обо всем, а потому искренне считал, что это именно та особа противоположного пола, о которой любой нормальный мужчина мог с уверенностью сказать – ее одной для меня достаточно!
          Стащить с Татьяны платье оказалось задачей не самой легкой – изгиб ее талии был настолько крутым, что мне пришлось немного постараться прежде, чем оно полетело вслед за передником на спинку стула. Зато новые дорогие колготки и фирменное белье я разорвал на ней в клочья без особого сожаления и сострадания. Сделал это не только потому, что знал о наличии у нее еще нескольких подобных комплектов,   -  просто она любила, когда я это делал, а потому не жалела для осуществления данного «процесса» ничего – ни денег, ни одежды…
          Как сам остался без ничего, не помню. Смятые брюки залетели далеко под кровать и наверняка собрали там кучу пыли, а новая шелковая рубашка в одно мгновение лишилась всех пуговиц. И плевать на них – главным  было то, что мы крепко сплелись в  единый клубок и не отпускали от себя друг друга до тех пор, пока большие настенные часы в форме пробитого стрелой сердца не заиграли нежную полночную мелодию. Лишь только тогда я почувствовал себя несколько обессиленным и небрежно откатился от Татьяны в сторону.  Она никогда не любила заниматься любовью в темноте, всегда делала это при включенном торшере, а потому я имел отличную возможность лицезреть, как всеми клеточками дышит ее идеально сформированное вспотевшее тело. С каждым днем его линии манили меня к себе все сильнее. Полная грудь с небольшими сосками,  маленький бугорок животика, плавно переходящий в слегка рыжеватый  треугольник подстриженных волос и упругие крутые бедра, которые хотелось схватить в ладони, словно в тиски, и больше  никогда их от себя  не отпускать. Нет, без излишнего трепета и чрезмерного сердцебиения на это «чудо природы» смотреть было никак нельзя.
          - Скажи, Андрей, ты меня действительно любишь? – еле слышно поинтересовалась размеренно вздыхающая девушка непонятно с какой стати.
          Ответить я так и не успел – в ту же самую секунду на стоящем у кровати маленьком журнальном столике требовательно зазвонил телефон.
          - Кто это так поздно? – Татьяна  встрепенулась и потянулась к трубке, повернувшись ко мне самым гладким и выпуклым местом своего грациозного туловища. – Да, слушаю…
          Прильнув взором к ее соблазнительным ягодицам, я не сразу обратил внимание на то, о чем она говорит со своим телефонным собеседником, а когда наконец-то возвратился из призрачного мира грез в обыденную реальность, меня словно током прошибло.
            - Что?! – Татьяна фурией сорвалась с кровати и резко выпрямилась в полный рост. Я ясно увидел, как все ее обнаженное тело в одно мгновение покрылось новым слоем пота,  куда более плотным, чем выступивший в результате  сплошного двухчасового занятия любовью. – Что вы такое говорите?..  Как погибли, когда погибли? Нет, не может этого быть!.. Может, это не они?.. Может, вы ошиблись?.. Говорите, соседи опознали?.. Хорошо, я сейчас приеду.
       Трубка небрежно вывалилась из ее ладони и упала на пол, издавая из себя короткие гудки. Лицо Татьяны в одну секунду из милого и румяного превратилось в бледное и костлявое.
         -  Таня, что случилось? – Я в тот же миг оказался рядом к ней и крепко прижал желанное обаятельное тело к себе. – Кто это был, чего они хотели?
- Это из милиции звонили… - еле слышно выдавила из себя она.
- Что им нужно? Зачем тебе надо среди ночи куда-то ехать?
- Мама…  - с трудом  сорвалось с уст девушки, - мама, папа… они погибли….
          -  Как погибли, когда погибли? – Я не понимал из ее слов решительно ничего. – Мы же только пару часов назад с ними виделись, разговаривали, все было нормально.
          -  Сказали, что их сбила машина… Неподалеку от их коттеджа, на самом последнем пешеходном переходе… Сказали, что обоих насмерть…
         Не произнеся больше ни единого слова, Татьяна несдержанно зажмурила глаза и пластом повалилась на измятую постель, прямо лицом в подушку. Я не стал трясти ее за подрагивающие плечи, не пытался успокаивать, поскольку не видел в  том  никакого смысла. Просто отпустил и молча отошел в сторону. У меня еще не укладывалось в голове все то, что произошло на самом деле, лишь одно мой мозг осознавал точно – ситуация сложилась крайне прескверная.


                ДЕНЬ     ВТОРОЙ


            Не стоит лишний раз упоминать, как мы с Татьяной посреди ночи прибыли в морг судебно-медицинской экспертизы и опознавали там трупы ее родителей. Одно скажу – зрелище было далеко не для слабонервных. Конечно же, приятным данный процесс назвать никак нельзя. Насколько я считаю себя человеком мужественным и стойким ко всякого рода прискорбным неожиданностям, однако, при виде уважаемых мною людей в неживом состоянии даже у меня по коже пробежала заметная дрожь. Да и вообще сама атмосфера заведения наверняка заставила бы любого, даже самого бессердечного субъекта на определенное время кардинально изменить собственную точку зрения на происходящее и превратиться в тихого боязливого суслика.
            Что тогда говорить о моей убитой горем спутнице? В некоторые моменты казалось, что любимая основательно сошла с ума. Она в истерике бросалась на мертвые тела матери и отца, и тогда мне с огромными усилиями удавалось оттащить ее в сторону. При выходе из морга она несколько раз падала в обморок, потому находящийся рядом санитар постоянно держал наготове  открытый пузырек с нашатырным спиртом. Лишь выйдя на воздух, девушка немного пришла в себя. Легкая весенняя прохлада сделала свое дело – терзающий волосы ветерок оказал на ее несчастную головку отрезвляющее действие. Татьяна постаралась взять себя в руки, поплотнее закуталась в длинный кожаный плащ и уже без всякой истерики уселась на заднее сидение поджидающей нас милицейской машины, дабы проехать в управление для дачи показаний.
            Все это время нас сопровождал капитан милиции Ларьцов, человек богатырского телосложения, одетый в штатское и отнюдь не страдающий многословностью.  На все мои вопросы он отвечал кратко и неконкретно, из чего следовало, что наша проблема для него, как для дежурного оперативника,  является не более, чем обычной формальностью. Возможно, его грозный вид тоже возымел некое воздействие на столь быстрое изменение поведения Татьяны. Пронзительный взгляд, широкие скулы и чуть ли не рвущаяся в плечах по швам короткая коричневая куртка – все  это делало его похожим не столько на представителя правоохранительных органов, сколько на рядового бойца мафиозной группировки. Да, к глубокому сожалению для самого Ларьцова, именно на сегодняшнюю ночь выпало его дежурство по району, и именно сегодня на его участке вдруг произошло такое ужасное ЧП.
           Мне все же удалось у него узнать, что выехавшая на место происшествия оперативная группа быстро закончила свою работу  и все привела в надлежащий вид. А собственно, что там нужно было к  чему приводить? Трупы пострадавших сфотографировали во всех ракурсах и сразу же поспешили отвезти в морг, а сам сбивший их на огромной скорости автомобиль скрылся за ближайшим поворотом не далее, чем через пару секунд после совершения своего «грязного дела». Больше ничего выдавить из молчащего, словно партизан, капитана мне не удалось.
           Ошарашенные последним происшествием ничуть не меньше нашего, Роман и Аня прибыли в управление несколько раньше, чем мы. Антошку, по всей видимости, они оставили на соседку-пенсионерку, как делали это всегда, когда на недолгое время вдвоем куда-то уезжали. Увидев идущую по коридору Татьяну, заплаканная невестка тут же бросилась к ней в объятия. Что и говорить,   женский плач – вещь заразная. У меня не было желания наблюдать за новым этапом истерики, поэтому, выбрав наиболее подходящий момент, когда Татьяна очутилась в руках заботливой родственницы, я попросил у немного протрезвевшего после вчерашнего «возлияния» Романа мобильный телефон и позвонил нужному мне человеку. Понятно, что в ночь с субботы на воскресенье всем порядочным людям положено отдыхать, даже самым старательным работникам убойного отдела, однако, ситуация сейчас сложилась далеко не ординарная, а потому, думаю, Виктор Харченко не слишком обиделся на меня за столь поздний, или, точнее сказать, столь ранний звонок. Услышав, в чем дело, он тут же пообещал незамедлительно приехать.
         Ларьцов тем временем соблюдал формальности ничуть не больше и не меньше, чем это делал бы на его месте любой  раздраженный бессонной ночью оперативник. Роман просидел в его кабинете не более пятнадцати минут, после чего, естественно, наступила моя очередь.
          - Я, конечно, понимаю, что ваша невеста  сейчас не в самой  лучшей форме, но вы тоже должны меня понять, - официально начал он, как только я прикрыл за собой дверь и без дополнительного приглашения  подсел к столу, - мне просто необходимо, что называется, по горячим следам получить от вас все необходимые показания. Ваш свояк рассказал, что вы и ваша жена были последними, кто видел пострадавших живыми.
          -  Почему вы так считаете? – стараясь сохранять спокойствие, пожал плечами я. – Вполне возможно, что за те  полчаса, которые они шли от нашего дома к своему, им повстречался кто-нибудь на улице, может, они с кем-то беседовали. Все-таки Андрей Константинович в этом районе города – личность известная, а время было еще не слишком позднее – люди по тротуарам прохаживались,  собак выгуливали. Да и вообще, как соизволил выразиться герой одного из популярных детективов, последним, кто видел пострадавших живыми, был сам  убийца.
         -  Ну ладно, господин Лозицкий, хватит умничать.  – По интонации капитана я понял, что сразу же ему не понравился, и, к сожалению, сия неприязнь между нами оказалась взаимной. – Все-таки совершено тяжкое преступление, не каждый день столицу потрясают подобные происшествия. Я  спрашиваю конкретно – в  каком часу  вы расстались с жертвами?
         - Приблизительно в половине десятого. – Я решил не испытывать его на прочность нервов и говорить все то, что от меня требовалось.
- А  Роман Окладников с супругой уехали от вас на несколько минут раньше?
- Если знаете – зачем спрашиваете?
          - Не тяните резину, Лозицкий, отвечайте  на поставленный вопрос! – Все-таки моя пресловутая зловредность понемногу начинала его изводить. Но что поделаешь – такая уж моя натура – даже самое серьезное мероприятие превращаю в бессмысленный спектакль.
         Ларьцов вышел из-за стола и неторопливо зашагал по скрипящему полу.   Кабинет  был, конечно, не тот, в коем  не далее, как пару месяцев назад, меня по очереди допрашивали капитан Харченко и майор Порошков, однако, схожесть между ними наблюдалась почти во всем. И в раздирающем душу неприязненным скрипом паркете, и в безвкусно выкрашенных стенах, а уж тем более в неказистой мебели, забитой до отказа различными бумагами.
          - У меня создается впечатление, Андрей Николаевич, что вы специально пытаетесь потянуть резину. – Ларьцов достал из кармана пачку сигарет и пренебрежительно закурил. – Не пойму только, зачем вам это. Неужели вам не хочется побыстрее ответить на все мои вопросы и увезти расстроенную девушку домой? Судя по обстоятельствам, следующие несколько дней вам предстоят очень напряженные. Я уже сказал Роману Андреевичу, что тела родителей он сможет получить только через сутки. Специалистам предстоит их обследовать, таковы правила.
           -  А зачем вообще это нужно?  Неужели и так не понятна причина их гибели? Двух  людей на огромной скорости сбила неизвестная машина, как вы сообщили, на переходе рядом с их особняком. Я не раз на том месте бывал, и, скажу вам – оно  не такое уж и безлюдное, чтобы там в десять часов вечера можно было сбить человека без лишних глаз. Наверняка кто-то что-то видел – запомнил марку автомобиля, его цвет, а может быть, даже и номерные знаки. Вот от этого и пляшите в своем расследовании, а не занимайтесь бессмысленной эксгумацией трупов.
           -  Вы, пожалуйста, не учите нас работать, молодой человек!  Я далеко не первый месяц в органах, поэтому, уважаемый, мне виднее, чем и кому следует заниматься. И вообще, не пудрите больше мне мозги, а  отвечайте на конкретные поставленные вопросы.
           -   Хорошо, - согласно кивнул головой я, - на все отвечу, только скажите, пожалуйста, одно – неужели и вправду никто не видел, как они погибли? Не может ведь этого быть!
          -   Пока что я не могу вам ничего сказать, и не только вам, а даже самым ближайшим родственникам  потерпевших – сыну и дочери. И вообще, я не понял – кто с кого здесь снимает показания? – Ларьцов  снова уселся за стол и подсунул к себе бланк протокола.
          Что поделаешь, мне поневоле пришлось уступить, потому как всякая сила, и юридическая, и физическая была в настоящий момент на стороне собеседника. Я до мельчайших подробностей изложил ему все события вчерашнего вечера, включая  легкий приступ недомогания  покойного Андрея Константиновича и тяжелую форму опьянения  его сына.  Упустил в своем рассказе  лишь то, что произошло  между мной и Татьяной  после прощания с ее родителями, но, думаю, именно это «событие» не имело к криминальному разбирательству никакого отношения.
           Все-таки, что не говори, а резину я тянул не зря.  Не прошло со времени моего звонка и получаса, как дверь кабинета Ларьцова резко распахнулась, впуская в себя запыхавшегося Виктора Харченко, как всегда одетого  в  не первой свежести пиджак и привычно подмятые брюки.  Важным фактом оказалось то, что первому он протянул руку мне и, непонятно почему, выразил свои соболезнования, а уж только потом поздоровался  с угрюмым коллегой.
           -  А ты что это здесь делаешь? – удивленно посмотрел на него Ларьцов, спонтанно поднимаясь навстречу. – У тебя ведь, насколько помнится, сегодня выходной.
            - Куда денешься? – пожал  плечами Виктор,  пытаясь подражать моему раскованному поведению, - работы так много накопилось, что иногда приходится и в выходной делами заниматься. Того и гляди, жена скоро из дома ко всем чертям попрет.
         -  И правильно сделает! – недовольно заметил Ларьцов,  выставляя перед ним циферблат своих наручных часов. – Ты на время-то погляди.  Четыре часа ночи. Какого лешего тебя сюда в такое время принесло? Все нормальные люди сейчас отдыхают…
       -  А ненормальным покой только снится, - оживленно дополнил его фразу Харченко. – Ладно, Володька, хватит прелюдий, на них и впрямь время лучше не тратить. Этот человек, - он небрежно кивнул в мою сторону, - мой очень хороший друг. И не только мой – сам Порошков не без его участия свою последнюю звездочку получил. Так что сильно тут на него не дави, а как говорится, прошу любить и жаловать.  Помнишь того подрывника, который в январе месяце нам изрядно нервы потрепал? Вот именно он, Андрей Николаевич помог тогда  раскрутить это запутанное дело. А теперь, насколько я понял, у него и у его любимой девушки Тани, которую по непонятной причине ты так долго мурыжишь в коридоре, случилось большое горе. И наша с тобой задача, Владимир, помочь этим людям, а не грубить им, как ты это привык делать.
        Насколько я понял, по должности два капитана были практически равны, однако, говорил Харченко с Ларьцовым настолько требовательно, словно тот был его непосредственным подчиненным. Видимо, тут дело было не столько в служебном  ранге, сколько в том уважении, которым пользовался каждый из них. Чего греха таить, даже если брать исключительно мою личную точку зрения, то при первой же встрече Харченко показался мне парнем толковым и располагающем к себе, чего никак нельзя было сказать о его коллеге – личности хмурой и непонятной, скорее всего, являющейся именно тем тихим омутом, в каком водятся черти.
         - Может быть, мне лучше подождать в коридоре? – скромно предложил я, не горя особым желанием становиться невольным свидетелем их легкой профессиональной перебранки.
          -  Да, Андрей, выйди, если тебя это не затруднит, - уважительно кивнул в ответ Виктор. – Я постараюсь все выяснить и потом с вами поговорю. Только, пожалуйста, никто никуда не уходите, возможно, от кого-либо из вас четверых потребуется какая-то информация.
         Я спокойно вышел из кабинета и подошел к сидящим на стульях девушкам. На них обоих тяжело было смотреть без сожаления. Рыжие волосы Ани выглядели излишне  растрепанными, словно небрежный ворох соломы, они торчали своими концами в разные стороны. По всей видимости, ее точно так же, как и нас, сообщение о смерти четы Окладниковых застало прямо в постели. Она постоянно старалась оказать на свесившую голову Татьяну хоть какое-нибудь воздействие – успокаивала, гладила по волосам, обнимала за плечи,  но последняя на все ее действия не обращала никакого внимания – сидела неподвижно, будто мумия, и только изредка всхлипывала и тяжело вздыхала. Она даже не удостоила меня взглядом, когда я появился рядом, из чего без объяснений стало понятно, что пока ее вообще лучше не трогать.
        Роман, в отличие от представительниц слабого пола, держался более стойко. Он поднялся мне навстречу и обменялся со мной несколькими фразами по поводу вопросов, задаваемых дотошным капитаном. Выяснилось, что нас обоих тот расспрашивал об одном и том же – а  чего, по большому счету,  от бездушного служаки еще следовало ожидать? Как всякий представитель власти, он просто выполнял свою работу в соответствии с должностными инструкциями.
        «Выяснение»  Виктором подробных обстоятельств гибели моих несбывшихся родственников, вопреки всем возможным предположениям, продлилось более двух часов. Сначала он о чем-то оживленно беседовал в кабинете с Ларьцовым, потом куда-то звонил, почти на полчаса вообще исчез, убежав по коридору в неизвестном направлении. И, в конце концов, в тот момент, когда на улице окончательно рассвело, а за открытыми окнами защебетали ранние весенние пташки, соизволил уделить мне несколько минут своего драгоценного времени.  Приблизившись к нашей унылой компании, Харченко деликатно попросил прощения у Романа и дам, и отвел меня на лестничную площадку, чтобы побеседовать с глазу на глаз.
          - Значит так, - почесав затылок, начал он, как только мы очутились в зоне недосягаемости постороннего слуха, -  сведения мои отнюдь не самые утешительные. По первоначальной версии смерть обоих Окладниковых квалифицируется как неумышленное убийство. Говоря более простым языком – не более, чем обычная случайность.
          -  То есть как случайность? – Смысл сказанных им слов до моего затуманенного мозга начал доходить не сразу. – Ты хочешь сказать, что произошел просто несчастный случай?
           -  Да нет же, дурья твоя башка, несчастный случай – это совсем другое.  Это, если бы они переходили скоростную трассу в неположенном месте, а водитель-дальнобойщик, несшийся со скоростью более ста километров в час, не успел  бы вовремя перед ними притормозить. Но все ведь произошло совершенно по-другому. Человек, который все видел, уже дал нашим сотрудникам  необходимые показания. Выгуливающий собаку пенсионер – сосед Окладниковых. Он узнал их обоих издалека и захотел поприветствовать, но в последний момент из-за его спины выскочила белая «Волга», он точно утверждает, что марка машины была именно такой, и на огромной скорости врезалась в несчастных. Дорогу они переходили в положенном месте – по «зебре», на зеленый сигнал светофора, так что тут на все сто процентов виноват водитель автомобиля, превысивший  разрешенную скорость движения как минимум раза в полтора.
- Машину нашли? – с надеждой в голосе поинтересовался я.
           -  Экий ты быстрый, Андрюша! – усмехнулся Виктор, облокачиваясь о гладкие перила. – Может, тебе еще и убийцу на кровавую расправу привести?.. Хотя, в принципе, чего темнить? Парень ты свой, надежный – лишний раз трепаться не станешь. В общем, вчера вечером, приблизительно в то же время, как произошло убийство, в дежурную часть поступило сообщение об угоне автомобиля  «Волга» белого цвета. Хозяин с друзьями находился в баре, а тачку свою оставил на улице без всякой сигнализации. К слову скажу, что бар этот находится менее чем в километре от места происшествия на улице Фрунзе. Выйдя из него, хозяин сразу же обнаружил пропажу своего транспортного средства и незамедлительно сообщил об этом в милицию. Угонщик, по всей видимости, сильно спешил, поэтому  и мчал на всех парах через  частный сектор.  Вот там-то он Таниных родителей и настиг. Увидев, что сбил людей, сразу же скрылся с места происшествия, бросил машину, и, естественно, стер с рулевого колеса и ручек дверцы свои отпечатки пальцев… Да, эту «Волгу» обнаружили около часа  назад. Причем, внимание на нее обратил еще один пенсионер, любитель побегать в пять часов утра. На капоте автомобиля присутствуют соответствующие вмятины и пятна крови. Думаю, в течение сегодняшнего дня мы все сопоставим и подтвердим, что сбил их именно этот автомобиль.  Согласно траектории движения получается именно так. Если ты знаешь этот район, то можешь сам все легко проверить, хотя, честно сказать, я не знаю, нужно это тебе или нет. Место угона автомобиля – бар  «Божья коровка» по улице Фрунзе, место его обнаружения – поворот с Петропавловской на Бакинскую.  Если провести по карте прямую линию, то место преступления попадет практически на ее середину. Такое впечатление, словно угонщик все специально рассчитывал.
       -   А почему словно? – высказал предположение я. – Почему не мог он все рассчитать заранее?
        -  Ты что же, друг, намекаешь, что преступление вполне могло быть умышленным? – В глазах моего собеседника возник неподдельный интерес.
- Я ни на что не намекаю и ничего не утверждаю. Просто не исключаю такой возможности.
          -   Но это же вряд ли реально, - развел руками Харченко. – Хотя, конечно, с какой стороны посмотреть. Для того, чтобы  организовать подобное убийство, нужно заранее знать точный, или хотя бы предположительный момент перехода людей через проезжую часть. Поверь моему многострадальному опыту, высчитать его до минуты практически невозможно.
           - А если не до минуты, если взять минут пять-десять туда-сюда? Допустим, отбросить приблизительное время пребывания  хозяина автомобиля в баре, да и ваши работники не кинутся так уж сразу искать угнанную тачку по всему Киеву. По большому счету, он вполне мог поджидать Окладниковых в нужном месте хоть целый час, а то и больше. Куда ему спешить? А  как только они появились в поле его зрения, мгновенно рванул с места и повысил скорость до максимального уровня. Сбил людей и тут же скрылся за ближайшим углом.
        Виктор задумчиво помолчал, после чего вынул из кармана брюк смятый носовой платок и вытер ним свой слегка вспотевший лоб.
        -  Я, конечно, понимаю, Андрей, - после небольшой паузы сказал он, - что фантазия твоя не знает границ. Но не стоит, руководствуясь лишь нею,  всех нас превращать в полных идиотов… Хорошо, возьмем твою версию. Кому-то уж очень понадобилось лишить несчастного Андрея Константиновича и его супругу жизни. Для своих целей он выбрал именно вчерашний вечер, но подумай сам – зачем  этому кому-то нужно рисковать, похищая чужую машину, если проще всего пустить потенциальной жертве пулю в лоб, или, если хватает финансов, нанять для того профессионала, благо, деятели подобного рода у нас пока что не перевелись?
          - А может, этот человек просто хотел, чтобы все выглядело именно случайностью, - высказал очередное предположение я. – Сам посуди, зачем ему навлекать на себя излишние подозрения? Да, я понимаю, Окладников не того полета птица, которую убивают в уличных драках, и врагов наверняка у него было не меньше, чем у любого начальника  высокого уровня. И у неприятелей этих тоже отнюдь не фантики в бумажниках находятся, поэтому лично пачкать руки об неугодного им индивидуума они не станут – обязательно наймут для того кого-нибудь попроворнее. Но киллеры ведь тоже бывают разными – одни пускают пулю в голову своей жертве, другие  высокопрофессионально сбивают ее бампером угнанной машины. Нет, Витя, что бы ты там не говорил, а данную версию нельзя никак сбрасывать со счетов.
         - Ладно, ладно, - неохотно закивал в знак согласия Харченко, - Бог с тобой, пусть ты будешь прав. Я согласен. Кто-то из недругов Окладникова нанял  профессионального угонщика автомобилей для его убийства. Хотя, откуда этот недруг мог узнать, что именно в конкретный вечер и в конкретное время, пускай даже целый час возьмем, как ты сказал, туда-сюда, Андрей Константинович с женой пойдет домой пешком, а не поедет на своей машине?
        -   Но он же своего личного водителя еще днем отпустил. За несколько часов многие могли об этом узнать – да тот же самый водитель мог кому-нибудь ненароком и сообщить. Хотя почему ненароком, – мог и специально за  определенную плату.
        -  С водителем служебной машины Окладникова мы еще поговорим. И не сомневайся, если вдруг он и впрямь в каких-то интригах окажется замешанным, то обязательно нам об этом скажет. Уж кто-кто, а наш Порошков отлично умеет добывать необходимую информацию. Не нужно тебе того лишний раз доказывать – недавно сам имел возможность убедиться.
        -  Да уж, твой начальник своего не упустит, - поддержал собеседника я. – Но мне почему-то думается, что даже если водитель и расколется, заказчика преступления он все равно не сдаст. И не потому, что побоится его назвать, просто в любом случае он его не знает. Человек, сумевший все так точно рассчитать, не выдаст своего настоящего имени никому – не информатору, не исполнителю. Так что, как бы там ни было, а вам придется перешерстить все окружение Окладникова, чтобы выяснить, кому в первую очередь была выгодна его смерть…
               Я моментально замолчал, потому как в именно в это мгновение заметил поднимающегося к нам по лестнице человека.  Его гладкую лысину и вяло повисшие плечи нельзя было спутать ни с чьими другими. Напоминание Виктора об Алексее Витальевиче Порошкове оказалось роковым – как говорится в несколько перефразированной народом поговорке – вспомни о толковом человеке,  он тут же  появится.   С момента нашей с ним последней встречи прошло уже более двух месяцев, однако,  у меня почему-то складывалось впечатление, что видеться нам доводилось чуть ли не ежедневно – настолько отчетливо и назойливо стоял его запоминающийся образ  перед моими глазами. Внешне Порошков оставался все тем же – узкие глаза, сухое лицо, натертый до красноты  нос; вот только теперь он предстал передо мною не в штатском, как ранее, а в строгой милицейской форме с погонами подполковника. Возможно, именно погоны и являлись тем ярким элементом, ради которого ему хотелось эту самую форму постоянно надевать.
       - Здравствуй, Андрей, - сухо поприветствовал меня он, пожимая руку. – Да, наслышан о твоем горе, прими мои соболезнования. Ларьцов мне по телефону обо всем рассказал, поэтому я сразу же поспешил сюда.  Как Татьяна, нормально держится?
- Да какой там нормально? – небрежно махнул рукой я. – Тяжело ей, очень тяжело.
          -  Что ж поделаешь, нужно крепиться. Рано или поздно всем людям приходится терять своих родителей. Но только никак не желательно, чтобы они умирали такими молодыми, в самом, что называется,  расцвете лет. Я лично знал Андрея Константиновича, хотя, признаться, не достаточно хорошо. Однажды он помог мне решить некоторые проблемы, поэтому я считаю себя обязанным ему, и обещаю, что ублюдков этих, которые так безжалостно сбивают людей на наших дорогах, мы обязательно поймаем. Никуда они от нас не денутся. Да, Виктор?
       Харченко в ответ молча кивнул.
        -   Никому, мерзавцы, не дали отдохнуть в выходной день, - без малейшей паузы продолжал Порошков. – Ну  что ж, работа у нас такая, иногда приходится страдать. Значит, плохо мы выполняем свои обязанности, если  ни свет, ни заря нас поднимают с постели... Сколько раз я говорил вам, ребята, что этой бандой малолетних угонщиков автомобилей нужно заняться вплотную.  А вам все некогда – все более важные дела решаете. Вот и  дорешались, пока они не убили одного из самых уважаемых людей нашего города и его супругу.
        - Постойте, постойте, - непонимающе посмотрел в его сторону Харченко, - о какой это такой банде малолетних угонщиков вы говорите?
         - Как это о какой?  Ты что, Виктор, с Луны свалился… А впрочем да, ты не в курсе, этим делом занимаются  Ларьцов и  Гаранин… Я вспомнил – ты  как раз тогда в командировке был, когда касаемо них ажиотаж начался.  Если судить по сообщению Владимира,  то почерк этих похитителей автомобиля  идентичный тому, что был раньше. За этими молодыми проходимцами числится не менее десятка похищенных транспортных средств, в основном иномарки. Но случалось, что пару раз они клевали и на менее престижные автомобили – новенькие «Волгу» и «Жигули».  Кому они их сплавляли, до сих пор не выяснено, но теперь я беру это дело под свой личный контроль, так что все проходящие по их делу свидетели у меня быстро заговорят. Позволять вам, ребята, и дальше жевать сопли я не намерен, хватит с нас и двух смертей… –  Порошков осекся и перевел свой пристальный взгляд в мою сторону.  – Но, к сожалению, Андрей, тебя, как постороннего человека, посвящать в  подробности следствия, сам понимаешь, мы не имеем права. Поверь, я очень сожалею о том, что случилось, но прошлого, увы, вернуть нельзя, так что по возможности крепись и, если получится, постарайся успокоить Танечку. Насколько я понимаю, ей сейчас, как никогда раньше, необходима твоя поддержка. Я грешным делом имел возможность уловить краем уха несколько последних фраз из вашего с Виктором разговора. Извини, но если уж так получилось,  то позволь тебе дать дружеский совет.  – Я молча кивнул головой, позволяя ему высказаться до конца. – Умышленное убийство это было или неумышленное, результат заговора или несчастный случай,  твоя задача – в  это ни в коем случае не вмешиваться. Я, конечно, помню твой  вклад в расследование одного из самых сложных и запутанных дел нынешнего года, и премного тебе за него благодарен, но поверь – сейчас будет лучше, если ты от всех наших проблем постараешься держаться подальше. Прежде всего, для твоего же личного блага. У нас есть несколько наводок на возможных преступников, одного из них мы даже хорошо знаем, просто раньше у нас не нашлось достаточно доказательств, чтобы его задержать. Теперь ребята перегнули палку, и в этом, прежде всего, наше упущение – как мое личное, так и моих подчиненных. Мы всеми силами постараемся его исправить…  А ты, – Порошков снова обратился к Виктору, - если уж соизволил воскресным утром сюда прибежать, не стой как истукан на лестнице, а иди к Ларьцову и помоги ему разобраться с  документами.
              Харченко не оставалось ничего другого, как только подчиниться. 
           - Ладно, Андрей, - сказал он, с огромным нежеланием  покидая лестничную площадку, - мне действительно нужно работать. Заходи, если что понадобится.
           Под пристальным наблюдением его начальника мы вынужденно распрощались, так и не успев полноценно поговорить по душам. В  присутствии Порошкова нельзя было молвить ни одного лишнего слова. Я даже почувствовал себя несколько униженным тем, что мне эти люди доверялись не полностью и постоянно чего-то не договаривали. Но подполковник по большому счету был прав – моя персона никак не относилась к числу лиц, которым  предстояло принять непосредственное участие в расследовании убийства Окладниковых. Да, признаться, и не горел я большим желанием в это вмешиваться – всякого рода  разборки со смертельным исходом  приелись мне еще зимой. Ввязываться  в другую, пускай несколько менее запутанную, но все же авантюру в тот момент, когда и от первой-то толком не отошел, я не собирался. Пусть над ней ломают головы  те, кому за это платят деньги, а у меня проблем и без того хватало.
        - Что ж,  вполне с вами согласен, -  с нескрываемым лицемерием ответил я требовательному  начальнику отдела. – В  принципе, Окладниковы не являлись для меня какими-то близкими родственниками или друзьями, поэтому печься о поимке их убийцы я абсолютно не намерен. Другое дело, если Татьяна будет на этом настаивать. Но насколько я знаю свою невесту, она далеко не из тех людей, в душе которых непомерно клокочет чувство мести. Она по натуре – человек добрый и всегда легко прощает своих обидчиков. В противном случае она со мной бы на одном гектаре… - Я на секунду осекся. – Извините, это так, к слову пришлось.
        -  В общем, разбирайтесь в своих отношениях сами, - небрежно махнул рукой в мою сторону властный собеседник, - кто с кем и на каком гектаре чем заниматься будет. Моя точка зрения высказана, а ты меня, Андрюша, знаешь – я слов на ветер бросать не люблю. Прошу чисто по-человечески – не путайся, пожалуйста, под ногами, все-таки машины сбивают не только людей старшего поколения, но и молодых и ловких также.
- Хорошо, не буду, - искренне пообещал ему я…
        Больше в милицейской конторе никого из нас задерживать не стали. Порошков быстро поставил все на свои места. Буквально через пять минут вся наша  «дружная четверка» спустилась вниз и вышла на улицу. Черный «Форд»  Романа послушно ожидал нас на стоянке. За руль опять села Аня, поскольку у ее многострадального муженька до сих пор «раскалывалась на части» голова и заметно дрожали руки,  наверняка не столько от извещения о смерти родителей, сколько от закономерного похмелья. По ходу дела он в приказном порядке попросил супругу остановиться у ближайшего магазинчика и спешно приобрел там бутылку водки.  Возражений тому со стороны очаровательных дам не последовало, потому как всем нам, и мне, естественно, в том числе, после бессонной ночи и огромного перенапряжения хоть как-то требовалось успокоить свою нервную систему. Исключение составляла лишь рыжеволосая красавица, сидевшая за рулем.
         Следует заметить, что автомобиль она вела до такой степени медленно, что у меня иногда возникало желание отправить ее  на заднее сидение, а самому занять ее место. Но, к сожалению, у меня не было при себе нужных документов – они припадали пылью в моей родной квартире и являлись давно просроченными. Любой  автомобильный инспектор, увидев перед собой подобное водительское удостоверение, потер бы от удовольствия руки  в ожидании крупного, для моего, разумеется, узкого кармана, вознаграждения.
          До нужного места мы доехали только к началу восьмого.  Весь город к этому времени уже проснулся и начал жить своей полнокровной жизнью. Свежий апрельский день обещал быть приятным и солнечным. Вся природа вокруг возрождалась после зимней спячки: на деревьях  начинали распускаться листья,  некоторые из них, относящиеся к разряду фруктовых, понемногу усеивались  яркими белыми цветами, словно пушистыми снежными хлопьями. Киев готовился к любимой своей поре, которую, судя по словам Татьяны, безумно обожали ее родители. К сожалению, увидеть майский расцвет природы  им больше никогда  не придется. И как бы я там не храбрился, но, осознавая сей факт, чувствовал в душе  неприятное опустошение, словно у меня вырезали внутри какой-то жизненно важный орган. Можно ли в таком случае  представить, что сейчас испытывали Татьяна и Роман?..  Хотя в отношении последнего я не сказал бы, что он уж так сильно страдает. Купленная менее получаса назад бутылка  была уже почти пустой и небрежно валялась между сидениями. Когда он успел ее «приговорить», оставалось лишь догадываться.
          Особняк Окладниковых удавалось безошибочно узнать издалека. На фоне неказистых соседних домиков  он  казался грозной неприступной крепостью, предназначенной для  надежной защиты от монголо-татарского нашествия.  Во сколько его строительство обошлось покойному Андрею Константиновичу, мне было неизвестно, но в том, что теперь, после смерти хозяина, сие крепкое здание его дети могли продать за довольно приличную сумму, я не сомневался. Вот тебе и  самая что ни на есть реальная причина для избавления от отца…
         Я слегка передернулся и попытался отогнать от себя столь глупую мысль. Подобное могло взбрести в голову  только человеку, самому способному на жестокое убийство ближайших родственников. Нет, тут я был никак не прав.  Даже если условно посчитать Татьяну и Романа последними подлецами, они бы вряд ли на такое пошли. Слишком уж оба они от своего папаши зависели, чтобы  нанимать кого-то постороннего для его умерщвления. Наверняка теперь им придется не сладко, потому как обладание немалыми деньгами – это, безусловно, хорошо, но если ты не умеешь крупными суммами управлять, в конечном счете, ты обречен на их исчезновение.
        Впрочем, дальше философствовать не пришлось. Остановившись на пару минут вблизи пешеходного перехода, мы оценили пристальным взглядом место, где несколько часов назад произошла трагедия. К этому времени оно было полностью убранным. На асфальте не осталось никаких следов крови – только несколько больших луж, говорящих об участии в упомянутом мероприятии  почти полного резервуара поливочной машины. Татьяна не могла на все это долго смотреть, поэтому попросила Аню побыстрее заехать во двор.
        У огромных кованых ворот нас ожидали три человека, ни одного из которых раньше мне видеть не приходилось. Как только мы с Романом вышли из машины, самый старший из них – высокий  морщинистый мужчина лет пятидесяти, одетый в старую потертую курточку и шерстяную кепку, приблизился к нам и несмело протянул моему спутнику руку.
           - Здравствуйте, Роман Андреевич, - грустно пробормотал он. – Это правда, что у вас такое несчастье случилось?
        Брат моей невесты молча кивнул головой.
         -  Боже, какой ужас, какой ужас. Примите наши соболезнования… Что же нам теперь делать? Мы ведь договаривались на сегодняшний день с вашим отцом доделывать подвал.
         -  Сегодня это вряд ли получится, - отрешенно сказал Окладников, - и завтра тоже. Завтра в полдень на похороны приходите. А вот со вторника можно будет продолжить работу.
- А как же ваша дача?
- Дача подождет. Нужно будет все поскорее закончить тут и подготовить дом к продаже.
          - О какой ты продаже говоришь, Рома? – Убитая горем Татьяна тут же вынырнула из-за моего плеча. – Мы ведь еще родителей не похоронили, а ты уже за недвижимость взялся. Кто его знает, что еще по поводу этого дома в отцовском завещании написано?
          -  Да, ты права, сестренка, - виновато согласился Роман, - извини, с этим не стоит спешить. Но как бы там ни было, ремонт продолжать все равно нужно. Так что во вторник, Петр Захарович, с утра я вас жду здесь. Разберемся, что конкретно вам надо сделать и сколько вам за работу  остался должен отец. А сейчас извините, нам нужно побыть в кругу своей семьи.
          -  Конечно, конечно, я понимаю, - учащенно закивал головой мужчина и сразу же возвратился к своим товарищам – молодым  парням приблизительно моего возраста, одетым так же неброско, как и он сам. Насколько я понял, это была строительная бригада, приводящая в порядок  некоторые из объектов недвижимости покойного  господина Окладникова.
         Аня  тем временем с третьей попытки загнала автомобиль во двор. Выбравшись из салона, она закрыла ворота и сопроводила Татьяну к высокому каменному крыльцу.
         - И этим тоже в выходной день отдыхать не хочется, - недовольно проворчал Роман, как только перекинувшиеся между собой несколькими словами рабочие зашагали  восвояси. – Такое впечатление, что наш уважаемый мер устроил сегодня всеобщий воскресник.
          -  Зря ты так,  -  попытался успокоить его я, - это ведь их непосредственный заработок. Чем больше работы выполнят – тем больше денег получат – сейчас  половина Украины подобным способом выживает. Кстати, чем здесь они у тебя занимаются?
           - Да всем, чем придется. Полы стелют, плитку  выкладывают, подвесные потолки крепят. А недавно отец решил в подвале дома сауну слепить, да так, бедняга, и не дождался, пока она будет готова…  А ты что, может, в подмастерья к ним желаешь пойти? Так  это можно устроить.
            -  Да нет, спасибо, - усмехнулся в ответ я, - пока не требуется. Но на будущее буду иметь в виду. Ладно, хватит среди улицы торчать, внимание к себе привлекать. Пошли лучше к нашим девчонкам в дом. Сейчас такой момент, что нам нужно всем вместе держаться.
        Последнее мое предложение возражений у собеседника не вызвало. Хоть он и находился в состоянии легкого алкогольного опьянения,  рассуждал пока вполне трезво и отлично осознавал тот факт, что никому из нас в данную минуту не следовало оставаться одному.


                ДЕНЬ   ТРЕТИЙ

    
                Следующие сутки показались мне настоящим кошмаром. Вокруг воцарилась настолько напряженная атмосфера, что по сравнению с ней самый страшный сон имел вид обычной детской шалости. Подготовка к погребению усопших, конечно, ни для кого из ныне здравствующих в нашем бренном мире людей не являлась занятием желанным, однако, в нашем незавидном положении пройти весь этот страшный ритуал было необходимо.
          Последних тридцать часов я не отходил от своей возлюбленной ни на шаг, готовый в любой момент поддержать ее при очередном головокружении или резком приступе меланхолии. За всю ночь мне так и не удалось сомкнуть глаз ни на минуту – ее мы провели в центральной гостиной особняка, больше напоминающей, если из нее убрать всю мебель и аппаратуру, по своим размерам спортивный зал. Обстановка внутри здания была крайне безвкусной – Окладниковы пока не достаточно успели обосноваться в своем новом жилище, а потому вся необходимая для домашнего уюта атрибутика хоть и выглядела дорогостоящей и новой, достойного впечатления на глаз постороннего человека не производила. В последнее время вечно занятому Андрею Константиновичу этим некогда было заниматься, а Мария Семеновна ничего не хотела решать сама без мужа – уж слишком он приучил ее за тридцать лет совместной жизни к тому, что именно его слово всегда являлось решающим – в  любом, даже в самом незначительном деле…
         Нанятая Романом похоронная фирма взяла все тяготы обряда на себя – получив от него причитающуюся денежную сумму, ее сотрудники засуетились, словно пчелы в медоносную пору. Создавалось впечатление, что участие в траурном мероприятии принимало настолько много людей, что контролировать все их действия  практически не представлялось возможным. А, впрочем, того и не требовалось – каждый из них отлично знал свои обязанности и выполнял их с неукоснительной точностью и вполне объяснимым старанием. Они и транспорт специальный предоставили, и оркестр подобрали довольно сносный, и покойников привели в должное состояние. В общем, претензий со стороны Романа и Татьяны к ним не возникло никаких.
          Если посчитать всех тех, кто явился в полдень проводить усопших в последний путь, то наверняка для них требовалось бы нанимать чуть ли не половину всего городского общественного  транспорта, исключая разве что только метрополитен. Благо, кладбище находилось от  последнего места жительства Окладниковых недалеко, поэтому никаких дополнительных автобусов не потребовалось –  процессия двинулась в нужном направлении пешком.  Наверняка в тот момент,  когда целая бригада старательных крепких мужиков подносила гробы к конечному пункту назначения, последние из провожающих находились еще невдалеке от дома. Что и говорить, пользовался мой несостоявшийся тесть огромной популярностью в народной среде, уважали его как простые люди, так и представители городской элиты. Касаемо последних стоит сказать особо. В момент, когда в адрес усопших на кладбище произносились пламенные речи, я немного оживился и на несколько минут отвлек свое внимание от безвольно висевшей на моей руке Татьяны, стараясь трезво оценить ситуацию вокруг. Среди присутствующих мой взгляд заметил некоторых из тех людей, которых в последнее время простым смертным можно было лицезреть исключительно по телевидению в политических передачах. Я даже мог вполне безошибочно назвать фамилии некоторых из них. Стало быть, недаром подполковник Порошков просил меня вчера ни в коем случае не вмешиваться в поиски возможного заказчика убийства – каждый  неверный шаг в данном направлении мог быть чреват непредсказуемыми последствиями.
         Хотя, с чего это я вдруг вдолбил себе в голову, что истинной причиной преступления являются политические мотивы? Неужели после той злополучной зимней беседы с американским бизнесменом Маклайном мне подобные авантюры начали мерещиться на каждом шагу?  Окладников ведь не являлся влиятельной «шишкой», он вообще не имел на политической арене никакого веса – так, мелкая сошка, номенклатурная единица местного масштаба. Возможно когда-то, еще в те, более спокойные времена, он и водил дружеские связи с публичными людьми, потому они и сочли необходимым отдать ему последний долг, тем более, что за всем происходящим наверняка откуда-то из толпы незаметно наблюдали представители средств массовой информации, что давало им возможность показать себя лишний раз в лучшем ракурсе.  Все это вполне логично объяснялось, так что  все мои  подозрения и догадки могли оказаться обычным глупым бредом,  пришедшим в голову от  долговременного безделья.
         Следовало не выискивать в толпе преступника, а  старательнее помогать любимой девушке оправляться от удара. И я отлично знал, каким способом это можно сделать, но, к сожалению, нынешний момент для осуществления моих похотливых замыслов являлся не самым подходящим. По предварительным расчетам,  мне требовалось потерпеть еще, по крайней мере, недельку-другую, а уж потом начинать доказывать прелестной невесте не только словами, но и действиями, что жизнь продолжается, и от нее нужно брать по возможности любые удовольствия.
           В какой-то момент мне даже стало стыдно за свои пошлые мысли, но, к счастью, никому ничего на моем лице не удалось прочитать – все по-прежнему стояли грустные и отрешенные и вели себя так, словно в могилы опускали не чужих людей, а их близких родственников. Хотя, по большому счету, большинство этих людей просто играли свою роль, как играл ее и я, чтобы не упасть в грязь лицом перед теми, кому сейчас действительно приходилось страдать…
           После кладбища все присутствующие были приглашены в один из ближайших ресторанов, где и проходили  поминки.  Я  не обратил внимания даже на его название, потому как снова прикипел всем своим естеством  к медленно шагающей со мной под руку Татьяне. Войдя внутрь зала, мы с ней заняли специально отведенные для нас за столом места.   Роман  не пожалел отцовских денег на массу приличной выпивки и закуски – организовал мероприятие по высшему разряду.  Места хватило для массы народа, никто не остался на улице в ожидании.
            По огромному залу со стороны в сторону сновали юркие официантки,  одетые по причине всеобщей скорби в темную униформу.  Особого шума вокруг не слышалось – в большинстве своем интеллигентная публика вела себя тихо. Даже немного подвыпив, никто не пытался повышать голос, а уж тем более показывать свой гонор – вокруг витал какой-то терпкий дух уныния, невольно усиливающий одним своим наличием горесть невосполнимой утраты.
       По правую сторону от Татьяны восседала заботливая Аня, поэтому теперь я имел отличную возможность на какие-то минуты отвлекаться от находящейся на грани нервного срыва возлюбленной, предоставив оную на попечение держащейся более стойко невестки. Сегодня обе девушки были одеты почти одинаково – в длинные черные платья и похожие полупрозрачные косынки на голове. Волосы у обеих были тщательно собраны в узел и спрятаны под материей, словно об этом они договаривались заранее. Маленького сынишку Ане снова до самого вечера пришлось оставить на попечение безотказной соседки, и потому она могла уделять достаточное количество внимания  ослабевшей за последние сутки сестре мужа.
       На Татьяну действительно сейчас было лучше не смотреть. Ее прежде румяные щечки стали бесцветными и запали глубоко внутрь,  глаза существенно потускнели, под ними отчетливо вырисовывались синие круги. Казалось, побудь она еще несколько дней в подобном нервном напряжении, и рядом с могильными холмиками ее родителей  придется  копать третью яму. 
         То ли дело вел себя  Роман. Грусть на его лице сохранялась не далее, чем до второй рюмки, после чего глаза парня привычно посоловели, а мясистые челюсти принялись лихорадочно пережевывать пищу.  За косынками девушек я не имел достаточной возможности ловить взглядом каждое его действие, но, тем не менее, понимал, что все происходит именно так – видимо, столь нехитрым способом он пытался  частично компенсировать свои сегодняшние  расходы. 
          На всех остальных людей я внимания старался не обращать. Они напоминали мне обычное стадо лицемеров, с огромной жадностью набросившихся на дармовую выпивку и закуску, однако, при этом умудрявшихся сохранить в своих манерах наигранную интеллигентность.
         -  Танечка, ты бы хоть что-нибудь поела, - ненавязчиво предложил я, пытаясь наполнить тарелку девушки едой. – Нельзя же так над собой издеваться.  Ты почти двое суток голодаешь.
          -  Спасибо, Андрей, я не хочу кушать, - приглушенным голоском ответила мне возлюбленная, по-прежнему уставив свой стеклянный взгляд в одну точку.
          -   Нет, Танюша, ты не права,  надо  себя жалеть, - поддержала меня рассудительная Аня. – Родителей уже не вернуть, а у тебя еще вся жизнь впереди – тебе ведь еще детей рожать предстоит. Вспомни, как мать всегда хотела, чтобы у нее появилась внучка, и чтобы она родилась непременно у тебя, а не у меня. Так что ты обязана выполнить ее последнее пожелание.
         -  Какой в этом теперь смысл, если мамы и папы больше нет? Теперь  и свадьбу нам с тобой, Андрей, придется на неопределенный срок перенести. А лучше всего вообще ее отменить. Радости нам все равно никакой она не принесет.
          - Ну, уж нет, сестренка! – довольно громко откликнулся со своего места уже немного опьяневший Роман.  – Чего-чего, а этого я тебе, как самый старший мужчина в семье, сделать не позволю. Пускай не через месяц, пускай через три, четыре, или даже через полгода, но я все-таки увижу тебя в нарядном свадебном платье и непременно заставлю вас с Андреем обвенчаться. И, думаю, смотрящие в тот день на нас с небес родители тоже не меньше нашего обрадуются столь знаменательному событию. Их души ведь и сейчас за нами пристально наблюдают. Ты, Танюха, всегда должна это помнить, а потому следи за своим здоровьем строго, потому как именно от твоего теперешнего здоровья зависит полноценность будущего поколения – полноценность тех людей, в которых будут вселяться души наших усопших отца и матери. 
        Произносил он внятные фразы с таким энтузиазмом, что даже некоторые далекие от нас соседи по столу, и те оторвали затуманенные взоры от своей посуды и поневоле обратили на него внимание.  Даже ораторское искусство некоторых коллег покойного Андрея Константиновича по работе не возымело на «публику» того эффекта, что не слишком наделенные здравым смыслом слова его не совсем трезвого сына. Аня попыталась одернуть супруга за рукав, но это лишь усугубило его возбужденность и заставило Романа говорить еще азартнее.
         - Так что, Танюха, -  увлеченно продолжал он, – теперь у нас с тобой общая беда, а значит, и общая дорога в этой жизни. Мы с тобой остались вдвоем, а потому, как никогда раньше, нуждаемся в этот нелегкий период в поддержке друг друга. А какую ты мне можешь оказать поддержку, если будешь хилой и слабой? Да абсолютно никакой. Поэтому пойми, хорошо питаться тебе нужно не только для сохранения собственного здоровья, но также и для возможности помогать своим близким. Посмотри, сколько народу пришло сюда почтить память наших родителей. Это все – наши друзья,  которые готовы в трудную минуту разделить наше горе. Не теряй их уважение – веди себя подобающим образом, докажи, что ты по праву носишь фамилию Окладникова, что ты действительно – достойная дочь своих родителей. А если у тебя просто нет аппетита, то такая проблема легко поправляется стаканом вина.
         Не принимая никаких возражений, Роман уверенно наполнил янтарной жидкостью бокал своей упавшей духом сестры, по ходу дела добавляя несколько капель супруге, и, естественно, не забывая о себе самом. Сегодня Аня  не стала препятствовать его «активным» действиям, и потому мой будущий шурин пользовался случаем с максимальным усердием. Я также налил себе водки и составил им компанию. Судя по количеству выпитого за этим столом, земля на свежих могилах должна была реально превратиться за нескольких последних часов в сплошной мягкий пух.
         Общими усилиями нам все-таки удалось уговорить Татьяну сделать пару глотков вина и съесть одну котлету. Спиртное почему-то подействовало на нее неблагоприятно. Она внезапно поднялась из-за стола и тихо сообщила, что хочет выйти на улицу.  Аня без лишних слов согласилась составить ей компанию. Быстрым шагом обе девушки вышли из зала.
          -  Да, намучишься ты с ней, Андрюха, ох, и намучишься. – Роман бесцеремонно пересел на два стула влево и оказался рядом со мной. – Но сам выбрал свой крест, поэтому тебе его и нести.
          -  Да вроде бы никакой тяжести в этом кресте я не ощущаю. – Мне пришлось на секунду отвернуться от него, дабы пропустить мимо своих ноздрей стойкий дух перегара.
          -  А ты поживи с ней подольше, тогда реально ощутишь. Но только гляди, чтобы поздно не оказалось. Моя сестричка – фрукт еще тот, ужиться с ней крайне трудно. Уж поверь, я ее, голубку с самого рождения знаю. Такую бунтарку нужно держать в ежовых рукавицах, она ведь не в кроткую мамашу пошла, а, наоборот, в жесткого и расчетливого отца.
          -  Что-то за те два года, что мы  знакомы, я в ней никакой  жесткости и расчетливости не замечал. По-моему Татьяна как раз такая, как ваша мама, упокой, Господи, ее душу. Сама приветливость и доброта, за что я ее, собственно говоря, и люблю.
            -  Дай да Бог, чтобы она по отношению к тебе такой и оставалась. – Роман снова потянулся к бутылке водки и налил нам обоим по полной рюмке. – Давай выпьем за изменение ее вредного характера в лучшую  сторону.  – Такому пожеланию я не мог возразить, поэтому без колебаний выполнил его просьбу. – Только  ведь и ты со своей стороны должен пойти на кое-какие уступки.  – В отличие от меня, Роман, казалось, совсем забыл, что водку по возможности надо закусывать.  – Сестра ведь у меня одна, и отдавать ее в руки первому встречному я не намерен. Да, папаша наш позавчера дал безоговорочное добро на ваш брак, но, как сам видишь, теперь папаши нет,  а я, старший брат, жив и здоров, а потому теперь я, и никто другой, несу ответственность за ее дальнейшую жизнь. И не дай Бог, Андрей, слышишь, не дай Бог, ты хоть когда-нибудь позволишь себе ее обидеть. Будь уверен, я в таком случае шею тебе обязательно скручу.
        -  Но никто как бы и не думает ее обижать, - тщательно пережевав пару кусочков жареной рыбы, пожал плечами я.  – Спроси ее сам, если не веришь.
          -  Да верю я, верю, - собеседник по-братски хлопнул меня ладонью по плечу, - по той причине пока и соглашаюсь на ее увлечение таким голодранцем, как ты. Если бы я лично не убедился, что она в тебе души не чает, разве мог бы  терпеть твое постоянное присутствие рядом с ней?  Выходит, чем-то ты ее к себе привлек, вот только чем конкретно, никак я не могу понять. Денег у тебя нет, перспективы карьерного роста тоже. Обычный альфонс, нагло живущий на содержании  любящей женщины. И какой женщины, заметь! На пять лет моложе от тебя, умная, красивая, богатая…  И что она только в тебе нашла, хоть убей, а до меня не доходит.
          -  Честно говоря, мне и самому это непонятно. – Я совершенно не желал с ним спорить, а потому, вопреки естественной реакции, не стал воспринимать его слова, как оскорбление. Чего только не наболтает пьяный мужик, да еще в таких обстоятельствах. – Как говорится, любовь горька, полюбишь и бедняка. Так уж у нас получилось. Случайно, можно сказать.
          -  Что-то не верится мне в эти случайности. Слишком уж гладко у тебя с Танькой моей все получается. Только собрались пожениться, и тут бац!  – богатых родителей как не бывало. И главное все четко – без сучка и задоринки. Как думаешь – не я ли стану следующим кандидатом для путешествия на тот свет? Пьяного ведь устранить куда проще, чем трезвого.
           - Что за несуразицу ты несешь?  – На сей раз во мне поневоле сыграла легкая обида. – Хотя, кажись, понимаю, в какую сторону клонишь. Заметь, на тебя также можно свалить подобное подозрение. Да и подумай своей башкой – какой логический смысл мне организовывать скорую погибель ваших предков, если я пока еще не член вашей семьи? Вот если бы мы с Татьяной уже поженились – тогда совсем другое дело. Тогда я согласен – меня можно было в чем-то подозревать, как человека, имеющего на часть наследства определенные юридические права, а так… Извини, Рома, но тебя наверное уже действительно начинает «белочка» хватать.
          -  Ну что ж, - влив себе в горло очередную порцию водки, но уже без моего соучастия, недовольно проворчал Роман, - начистоту, так начистоту. Не нравишься ты мне, Андрюха, определенно не нравишься, только я никогда никому об этом не говорил, чтобы Таньку не обидеть. Слишком уж ты какой-то мутный, постоянно что-то недоговариваешь, хитришь. В тебе играет элементарная человеческая зависть, как и во всех вас, голодранцах чертовых. Ты завидуешь даже тому, что я имею возможность ежедневно пить дорогую водку, а у тебя такой возможности нет, потому как живешь ты исключительно не за свои бабки, а за  Танюхины. Но не до такой я степени алкаш, как ты думаешь, – слава Богу, мозг у меня пока работает трезво, и поэтому я хочу, чтобы ты знал, – родительскими денежками теперь буду распоряжаться я, и с этого момента сестричка моя их будет получать строго по лимиту. За всеми ее расходами я буду следить, так что, для тебя, дружок, с сегодняшнего дня настает черная полоса  – в моей смете ты не учитываешься, извини. Не юный мальчик, почитай, пора и самому научиться денежку зарабатывать. Вот тогда наша маленькая белокурая козочка и посмотрит, как ей будет более выгодно устроить свою жизнь – оставаться с тобой, или выбрать себе для жизни более достойную кандидатуру.
        За увлеченным диалогом ни один из нас сразу и не заметил, как сзади тихо подошли девушки.
          -  О чем это вы, мальчики, здесь шепчетесь? – пытаясь скрыть в своем голосе скорбь, ненавязчиво  поинтересовалась супруга моего собеседника.
          Выражение «шептаться» могло подойти к кому угодно из находящихся в зале людей, но только ни к ее благоверному, вошедшему в  самый настоящий азарт и несдержанно размахивающему руками.  Сообразительная Аня наверняка поняла из его последней фразы весь смысл нашего разговора, а потому попыталась смягчить напряженную атмосферу.
         -  Вы не представляете, как только здесь душно, - бесцеремонно усевшись между нами, белее уверенно произнесла она. – После свежего воздуха это помещение кажется настоящим крематорием. Может быть, вам тоже стоит выйти просвежиться? Таня, ты как считаешь?
         Не спешившая возвращаться на свое место Татьяна остановилась за моей спиной и нежно положила свои изящные ладошки мне на плечи.
         - Не знаю, как нашим мужчинам, - по тембру ее голоса я понял, что пребывание на воздухе действительно пошло ей на пользу, - а мне не мешало бы еще раз выйти. Здесь я потеряю сознание. Андрей, ты не желаешь составить мне компанию?
        И ежу было понятно, что ее слова являлись не чем иным, как тонкой женской дипломатией,  направленной на погашение спонтанного конфликта между мной и ее опьяневшим братом. Роман, естественно, не пошевельнулся ни на сантиметр,  непринужденно отведя взгляд в другую сторону, мне же не оставалось ничего другого, как встать и направиться вслед за Татьяной из зала.
- Как ты себя чувствуешь? – заботливо спросил я у нее.
        -  Спасибо, уже лучше, - более бодро, чем раньше, ответила она. – Анька воистину лучший лекарь. Своей болтовней запудрит мозги до такой степени, что забудешь обо всем на свете.
           Что и говорить, прогресс в ее психологическом состоянии был  налицо. Глаза девушки, как мне показалось, немного просветлели, в них уже не блестели  слезы, а даже наоборот – зажегся какой-то яркий огонек, дающий надежду на скорое оправление  от тяжелого удара.
          -  О чем это вы с Романом говорили в наше отсутствие? – поинтересовалась Татьяна, как только мы с ней очутились на улице.  Наверняка такой же самый  вопрос, если  не еще более настойчивый в настоящую минуту задавала своему мужу за столом и Аня.
- Да так, о мелочи всякой, - не желая расстраивать ее лишний раз, соврал я.
- Так уж и о мелочи? А мне показалось, что о чем-то серьезном.
           -  Ничего более серьезного, чем ты, между нами быть не может, - попытался отшутиться я.
           -  Ну, тогда выходит, обо мне вы и говорили. Небось, опять Роман  намекал, что хочет родительский дом продать.  Даже в такой момент  ни о чем, кроме денег, не думает. И это самый родной мне человек. Неужели для него в этом мире не осталось ничего святого? Просто ужас какой-то. Пускай Господь меня простит, что такое говорю, но я  на месте Аньки и месяца с таким мужем не выдержала бы.  Жадный, корыстный, открыто изменяет ей направо и налево, да к тому же еще и  алкоголик. Отмучились отец с матерью – больше не увидят непутевого сынка.
             - Это уж точно,  не к месту будет сказано, но нет худа без добра… Вот только разговор о продаже дома между мной и твоим братом не шел. Да и сама подумай – какое я могу иметь к вашей недвижимости отношение? Я ведь пока  не успел войти в вашу семью, так – посторонний человек, не имеющий за душой ни копейки, может, даже и не достойный твоей любви.
               -  Ах, вот оно что! – Татьяна сразу же поняла, в какую сторону я клоню. – Так  он тебе так громко высказывал  свою точку зрения по отношению к твоей персоне, а мы  уж подумали  Бог весть что. Ты, Андрей, не воспринимай его  пьяные угрозы всерьез – он по натуре своей человек трусливый, потому, наверное, и пьет так много. Наговорить спьяну он может все, что угодно, на самом же деле и мухи не обидит. Папа покойный, царство ему небесное,  умело держал его в своем кулаке, не попускал ни на миг.  Но теперь… - Татьяна на секунду замолчала, снова на глазах меняя свой облик.  – Все время у меня не выходят из головы его последние слова. Помнишь, тогда, непосредственно перед уходом от нас он сказал Ромке, что когда он умрет, тот пропадет без него? Словно в воду глядел, как будто чувствовал отец, что минуты его сочтены…
            Глаза моей возлюбленной в который раз наполнились слезами, и мне поневоле пришлось обнять ее своей надежной рукой за хрупкие плечи. В отличие от вчерашнего дня, сегодняшний казался каким-то более пасмурным, больше напоминающим не разгар весны, а начало осени, и потому стоять на свежем воздухе в одном платье без курточки ей было бы нежелательно.
         -  Что-то прохладно стало, - как бы между прочим пробормотал я, -  может, вернемся в помещение? Да и перед людьми как-то неудобно, один раз ближайшая родственница выбежала на улицу, потом сразу снова. Так и пересуды ненужные о тебе пойдут.
         - Да черт с ними, с их пересудами, пусть говорят, что хотят, - недовольно выругалась Татьяна, но все же согласилась с моим предложением и попыталась взять себя в руки.
         Как только мы вошли в коридор ресторана, перед нами словно из-под земли вырос маленький  толстенький мужичок лет пятидесяти с редкими седыми волосами и неимоверно красным скорее от болезни, чем от чрезмерного употребления спиртного, лицом.
         -  Здравствуйте, Татьяна Андреевна, - произнес он в меру вежливо певучим голосом, - хорошо, что я вас встретил вот так, без большого скопления народа. Примите мои соболезнования.
         -  Спасибо, Василий Игнатьевич. – Девушка почтенно перед ним остановилась. – Вы, наверное, немного опоздали на похороны, что-то я вас на кладбище не видела.
         -  Был я на похоронах, Татьяна Андреевна, присутствовал. И к братцу вашему подходил, а вот к вам как-то не получилось – все время вокруг вас находилось много людей. У меня к вам, Татьяна Андреевна, чисто конфиденциальный разговор, как говорится, с глазу на глаз. – Взгляд толстячка на мгновение остановился на моей скромной персоне.
          -  Андрей Николаевич – мой будущий муж, поэтому можете смело говорить при нем.
          -  Очень приятно познакомиться. – Он наконец-то решился протянуть мне свою влажную и неприятно мягкую руку для приветствия. – Верещук Василий Игнатьевич, юрист.
- Лозицкий Андрей Николаевич, переводчик, - подражая его голосовому тембру, ответил я.
          -  Мне, конечно, несколько неловко перед вами, Андрей Николаевич, но уж простите, дело действительно сугубо конфиденциальное. Я – адвокат семьи Окладниковых, и на мне висят все проблемы, связанные с распределением наследства Андрея Константиновича. Хотя, в принципе, проблем там никаких нет – господин Окладников недавно оставил завещание, в котором четко говорится о разделении денег и имущества между родственниками в случае его кончины.
          -   И кому же из этих счастливчиков попадает львиная доля упомянутого наследства? – несдержанно поинтересовался я.
       -  А вот  это, Андрей Николаевич, является сугубо профессиональной тайной, которую я постороннему человеку при всем уважении сообщить не имею права. Прошу прощения, но вы ведь пока еще не состоите в законном браке с Татьяной Андреевной, следовательно, к вам лично данное разбирательство не имеет абсолютно никакого отношения.
-   Да ничего, я все понимаю. Это вы меня простите.
- В таком случае, позвольте мне поговорить с вашей невестой тет-а-тет.
         -  Василий Игнатьевич, - несколько вяло обратилась к навязчивому  собеседнику Татьяна, - вы же видите, в каком я сейчас угнетенном состоянии нахожусь. Неужели для столь важного разговора нельзя подождать несколько дней?
          -  Это займет буквально пять минут, не более, - настоятельно заявил Верещук. – А за ближайших несколько дней такого доверчивого ангела как вы со всех сторон может окружить целая стая жадных коршунов, желающих поживиться крупной добычей, поэтому мне бы хотелось дать вам профессиональный совет, как в этот период лучше себя вести.
          - Да, да, Таня, - решительно поддержал возлюбленную я, - если уж ты становишься хозяйкой больших денег, то первым долгом, хочешь ты того или нет, тебе необходимо посоветоваться с надежным юристом. Ты ведь доверяешь Василию Игнатьевичу?
           -  Вполне, - после секундного колебания ответила девушка. – Он почти десять лет занимался делами нашей семьи, причем, достаточно успешно, поэтому пока что я адвоката менять не намерена… Но только на несколько минут, Василий Игнатьевич, вы ведь обещали.
           -  Я благодарю вас за поддержку, молодой человек. – Верещук почтительно мне кивнул и, с легкостью подхватив Татьяну под руку, отвел ее в безлюдный уголок.
       Мне не оставалось ничего другого, как только вернуться в зал, где среди восседающей за столом изрядно захмелевшей «публики» понемногу начал нарастать естественный гул. Ничего удивительного в изменении поведения людей не замечалось – алкоголь практически  всех заставлял расслабляться.  Не мудрено, что многие из присутствующих постепенно начали забывать, по какой такой причине они сюда пришли – каждый  встретил в лице сидящего рядом отличного собеседника, и теперь вспоминал какие-то забавные истории из прошлого, не обязательно связанные с покойными, а просто пришедшие на ум.
        Мне самому выпитые сегодня три положенные рюмки водки немного вскружили голову, но, разумеется, до кондиции своего недавнего оппонента, коим являлся уважаемый Роман Андреевич, покорному слуге было еще далековато. Брат моей невесты был, наверное, самым пьяным из всех присутствующих – он качался на стуле, словно часовой маятник, пропуская мимо ушей все  замечания все-таки не сдержавшей своего естественного порыва назойливой супруги.
        Я решил пока к ним не подходить, а подобрать для разговора более «подходящую» для себя компанию. Признаться, найти таковую оказалось задачей не из легких – слишком высокого полета были находящиеся в зале господа, слишком отдаленными от сферы моих интересов были их насущные проблемы.  Лишь в одном месте присутствовала небольшая группа людей, ведущих себя куда скромнее других и державшихся особнячком. Приглядевшись к этим людям, я узнал в них подходившего вчера утром к дому Окладниковых  бригадира шабашников и двух его молодых коллег. Ноги как-то сами по себе понесли меня в должном направлении.
         Уверенно приблизившись к неразговорчивым строителям, я, не утруждая себя излишними церемониями, присел на свободное место рядом с крайним из них – невысоким сухощавым пареньком лет тридцати с курносым носом и бегающими со стороны в сторону глазами.
         - У вас тут как, все нормально? – задал ему стандартный по своей сути вопрос, словно являлся здесь полноправным хозяином.
          -  Да, все хорошо, всего хватает, - кивнул головой парень, старательно заглатывая одним махом приличный кусок жареной вырезки. – А можно поинтересоваться, каким таким родственником вы покойному Андрею Константиновичу приходитесь?
      Высокий морщинистый бригадир и второй из подчиненных, похожий на него, словно сын на отца, тут же не замедлили направить в мою сторону заинтересованные взгляды.
       -  Да вроде бы как зятем через месяц я ему должен был стать, - не знаю, с чем больше, с гордостью или  сожалением, правдиво ответил я.
        -  Это на Таньке-то собирался жениться? – с нескрываемым удивлением переспросил уже слегка захмелевший бригадир.
        -  На ней самой. Только вот теперь неизвестно, на какой срок придется  свадьбу перенести.
         -  Теперь, парень, никто знать не может, что вообще со всеми нами будет. Андрей Константинович при жизни порядочным человеком был: работу предоставлял, денежки всегда исправно платил, а чего дальше ожидать – одному Богу известно. Как в песне про старого барина поется – а  у нового то рожа во!.. Это ничего, что я про твоего дружка так прямолинейно?
         -   Да нет, Петр Захарович, без обид, все правильно, - не став лицемерить, с легкой усмешкой молвил я. – Чего греха таить – свинья, она и в Африке свинья.
          - Смотри-ка, ты даже в курсе, как меня зовут. Похвально, юноша. Мне почему-то кажется, если ты возьмешь бразды правления делами Окладникова в свои руки, то, возможно, из этого толк и будет. Быстрее бы вам с Танюшкой расписаться-то надо.
          - Это уж как получится, - пожал плечами я. – Кстати, меня Андреем зовут. – Моя раскрытая пятерня по очереди соприкоснулась с ладонями всех троих мужчин.
- Гоша, - в меру довольно представился сидящий ко мне ближе всех коротышка.
- Валера, - неохотно пробормотал высокий.
          -  Ну а со мной ты уже заочно знаком, -  ворчливо молвил Петр Захарович, чинно откупоривая полную бутылку водки. – Что ж, Андрюша, если познакомились, то сразу надлежит и выпить, тем более, что повод сегодня для того уж совсем прескверный. Кто бы мог ожидать, что все так нелепо повернется? Но мы пока что не на том свете, а на этом, поэтому надо нам здесь жить дружно и помнить о тех, кого уже никогда не вернуть. Пусть земля им будет пухом.
         По примеру новых знакомых я лихо опрокинул в себя содержимое налитой рюмки.
          -  О, да ты пьешь по-нашему, по-рабочему. Небось, сам из простой, из пролетарской семьи? – не без определенной доли сарказма подметил Петр Захарович.
          -  Да куда уж проще, -  охотно признался я, - отец с матерью всю жизнь на заводе вкалывают, это мне вот немного в люди удалось выбиться, престижный университет закончить. Там с Татьяной и познакомился. А вы давно на Окладниковых работаете?
          -   Да почитай уже почти целый год. Как Ромка строительным бизнесом занялся, так  мы с Валерой к нему и перешли, а уж потом и с отцом его волею случая познакомились. Он нас, как хороших специалистов,  для приведения своего дома в божеский вид и нанял.
          -  А я уже позже с ними спелся, тоже, можно сказать, по счастливой случайности, -  навязчиво вставил в беседу свою фразу словоохотливый Гоша.
          -  Понятно, - согласно кивнул я. – Ну и как вам платил Андрей Константинович, нормально?
       -  А кто бы у него работал, если бы платил плохо? – насмешливо фыркнул Валера.
          -   На жизнь хватало, - тут же поддержал его бригадир, - что и говорить, золотой души был человек.  А ты, Андрей, каким делом сейчас промышляешь? Может, и тебе нужно чем подсобить? Так ты только это скажи, мы мигом, причем по самой смехотворной цене.
- Лишь бы только заплатил  вовремя, - язвительно добавил Гоша,
         Мне было стыдно признаваться новым знакомым в своем нищенском финансовом положении, однако, врать почему-то желания не возникало вообще.
          -  Да пока ничем конкретным не занимаюсь, - слегка помявшись, нехотя ответил я, - нахожусь пока, так сказать, в творческом поиске. Но если возникнут какие-то возможные варианты  взаимного сотрудничества, я не замедлю вам об этом сообщить.
          -  Хорошо, мы также будем иметь в виду, - услужливо улыбнувшись, ответил за всех нагловатый Гоша. Мимолетным взглядом мне удалось уловить, что у него во рту отсутствуют несколько передних зубов, поэтому улыбка парня показалась крайне неприятной.
         -  Но погоди, - непонятливо взглянул в мою сторону Петр Захарович, - какое-то же  собственное дело ты должен иметь.  Не мог ведь покойный Андрей Константинович собираться выдавать свою дочь за человека, не имеющего в этой жизни определенных перспектив.
        Его позиция ввела меня в полную растерянность. Спасение собственного престижа появилось совершенно неожиданно в лице возникшей за моей спиной той же грустной Татьяны.
         -  А почему ты здесь? – даже не поздоровавшись с сидящими рядом со мной мужчинами, поинтересовалась она. – Ты что, знаком с этими людьми?
- С этого момента да. – Я спонтанно развел ладони в стороны.
           -  Вот, Татьяна Андреевна, -  ни на миг не меняя сурового выражения лица, обратился к девушке хриплоголосый бригадир, - пытаюсь выяснить, каким таким бизнесом занимается ваш будущий супруг, а он все молчит, будто партизан на допросе, не говорит ничего.
          -  Чем он занимался до нынешнего дня, вам знать не обязательно, - несколько вызывающе молвила в ответ Татьяна, -  но, думаю,  в скором времени все незаконченные бытовые дела моего отца, в том числе, кстати, и касающиеся вашей работы у нас, будет решать именно он. Так что вы правильно поступили, познакомившись с ним заранее. А сейчас извините, нам нужно идти.
         Не дожидаясь особого приглашения, я быстро поднялся, попрощался с каждым из собеседников и двинулся вслед за уходящей в другой конец зала девушкой.
          -  Зачем ты согласился с ними выпивать? – с некоторым укором обратилась ко мне она, как только мы очутились в месте, где нас никто не мог услышать. – Здесь ведь столько лишних глаз, неужели не понимаешь? Эти люди – не нашего поля ягоды, от них тебе следует держаться подальше. Испортить собственную репутацию можно одним необдуманным поступком.
           -  Что ты такое говоришь, Таня? – непонятливо взглянул на нее я. – Какая репутация, какие ягоды? Это ведь – обычные трудяги, таких среди населения нашей страны восемьдесят с лишним процентов. И родители мои к таковым относятся, и все родственники. Почему это я не могу с ними поговорить и выпить? К тому же, по своему нынешнему материальному положению они куда выше меня стоят.  И вообще, зачем ты им сказала, что делами твоего отца теперь буду заниматься я?  У него ведь остался родной сын, которому, как говорится, и карты в руки.  Или этот твой назойливый юрисконсульт местного разлива что-то такое интересное тебе сказал?
           -  Угадал. – На лице моей любимой впервые за последние двое суток появилась легкая улыбка. – Сказал, да еще такое, чего я никак не ожидала.  Только пока никому ни слова – тебе  одному говорю. По завещанию отца большая часть его банковских сбережений, а также почти вся недвижимость по наследству переходит ко мне… то есть к нам с тобой, если ты, конечно, жениться не передумал. Представляешь, как все обернулось?
- А Роман как же?
           -  Роман тоже не обделен, но ему отец по вполне понятной причине доверял куда меньше, чем мне… Короче, там какая-то непонятная петрушка у них с бумагами получается, потому завтра нам с Верещуком обязательно нужно будет сходить к нотариусу.
- Я должен пойти туда вместе с тобой?
          -   К сожалению нет. Василий Игнатьевич сказал, что я должна явиться одна, и ни Роман, ни Аня ни в коем случае не должны об этом знать. Не понимаю, с чего это вдруг.
          -  Завтра тебе все объяснят. – Мою душу, естественно, переполняли радостные чувства, однако, я по возможности пытался их скрывать, хоть это у меня не очень то и получалось – расслабленный  алкоголем организм выдавал все эмоции с лихвой. – А теперь давай вернемся к ним, чтобы они не заподозрили в нашем поведении чего-нибудь неладного…
        Дальнейшее время потекло для меня намного быстрее, поскольку изрядно выпившему человеку всегда кажется, что оно пролетает мгновенно. А сдерживать себя в этот вечер я больше не собирался – сообщенная Татьяной новость оказалась для меня более, чем просто приятной, и пускай простят мое нерадивое поведение ее покойные родители, я был в сей момент искренне рад тому обстоятельству, что их внезапная смерть принесла мне больше пользы, чем вреда.
         Люди из ресторана начали постепенно расходиться. Как ушли  Петр Захарович и его ребята, я не заметил, да и не стремился того замечать. Мы вчетвером вышли на улицу последними, оставив массу недоеденного и недопитого потирающим от удовольствия руки поварам и официантам.  Роман больше не сказал мне ни единого плохого слова, может быть, только потому, что язык  его сейчас шевелился с трудом. Но если бы даже он что и произнес, я бы не придал тому никакого значения. Еще нужно  посмотреть, кто из нас станет смеяться последним!
          У входа нас поджидало вызванное по телефону «такси» - свой «Форд» еще вчера Аня предусмотрительно оставила в просторном гараже огромного коттеджа. Загрузив пьяное тело мужа на заднее сидение автомобиля, она разместилась рядом с водителем и укатила восвояси, пообещав забрать свою машину на следующее утро.  Татьяна ехать домой на «такси» отказалась – у нее почему-то появилось желание пройтись пешком. Я не стал возражать – время  было еще не слишком позднее, а дом ее родителей находился практически рядом. Неторопливо добравшись до него, мы остановились у калитки и внимательно посмотрели друг на друга.
         -  Ты извини, Андрей, - совершенно неожиданно для меня произнесла задумчивая возлюбленная, зябко кутаясь  в легкую синюю курточку, - но у меня сейчас почему-то возникло желание побыть одной. Не знаю, с чем это связано, но мне это нужно.
          -  Ты уверена, что так будет правильно? – Я оценил придирчивым взглядом темные окна мрачноватого здания и нежно обнял ее за плечи.
           -  Не обижайся, милый, - совершенно трезвыми и спокойными глазами посмотрела на меня девушка. – Я уже немного лучше себя чувствую – теперь могу все контролировать, но  для полного восстановления равновесия мне нужно переночевать в родительском доме наедине. Да и квартиру нашу без присмотра лучше не оставлять. Знаешь, деньги там, аппаратура.
            - Хорошо,  понимаю, если нужно, значит нужно. – Коварное захмеление овладевало мною с каждой последующей секундой все настойчивее, и теперь я даже сам хотел лишний часок проветриться на свежем воздухе. – В котором часу завтра утром к тебе придти?
            -  Лучше не утром, а во второй половине дня. С утра мы с адвокатом отправимся в нотариальную контору, так что твое присутствие здесь все равно будет бессмысленным. Проспись до обеда, отдохни, чтобы ближе к вечеру был свежим, как огурчик.
            -   Слушаюсь и повинуюсь, моя повелительница. – Я крепко поцеловал ее в обе щеки  и позволил с легкостью вырваться из моих объятий.  Взойдя на крыльцо, заметно похорошевшая Татьяна помахала мне на прощанье рукой.
         Возле дома  я простоял до тех пор, пока в его окнах не загорелся свет, после чего удрученно развернулся и, слегка  пошатываясь, продолжил путь в обратном направлении. Походка моя была не слишком уверенной, а предметы перед глазами постепенно начинали двоиться, однако, на пешеходном переходе я все же удосужился внимательно взглянуть в обе стороны, дабы лишний раз убедиться в отсутствии в поле моего зрения несущихся на огромной скорости машин.


ДЕНЬ     ЧЕТВЕРТЫЙ

И сколько раз меня, олуха, убеждали добрые люди, что злоупотреблять спиртным не следует, даже в том случае, если возникает в жизни возможность лишний раз «накатить» за чужой счет. Так нет же, не доходит! Стоит добраться до стола, на котором находится водка, и тут же спонтанно превращаешься в совершенно иного человека –  не придаешь опасности значения и стараешься максимально удовлетворить свою низменную потребность. А ведь тот факт, что результат подобной жадности отражается, прежде всего, на собственном здоровье, не обязательно лишний раз подвергать проверке – он является неопровержимой аксиомой, убеждаться в правдивости коей нашему брату мужику почему-то доводится все снова и снова…
          Вроде бы и выпито вчера было не шибко много, а голова с утра раскалывалась так, словно всю ночь по ней лупили молотками. Хотя и лупить-то не было кому. В просторной трехкомнатной квартире из живых существ ночью присутствовал я один, если, конечно, не считать десятка красующихся на подоконниках в своих фигурных вазонах комнатных цветов. Неизвестно, кого Татьяна  любила больше, их или меня. К сожалению, за последние трое суток бедные растения никто так ни разу и не полил, а если совместить сей факт со внесенной в помещение моим несвежим дыханием атмосферой перегара, то ждать полного увядания маленьких зеленых красавцев оставалось недолго. Поэтому мне в срочном порядке требовалось вернуть их  в должное состояние, но только после того, как в надлежащий вид удастся привести самого себя.
            Однако, тело, вопреки всем пожеланиям воспаленного мозга, не торопилось подниматься из мягкой теплой постели, пытаясь вжаться в оную как можно крепче. До полудня оставалось меньше двух часов, а я все еще лежал, пытаясь постепенно отойти от сладкого эротического сна. Нет, что там не говори, а если уж привык отдыхать рядом с любимой женщиной, то оставаться хоть на ночь самому – довольно тяжелое «испытание». Неизвестно, к каким последствиям оно могло бы привести, если бы приличная доля алкоголя не усугубила мою сонливость.
            За последние двенадцать часов я соскучился по Татьяне так, будто бы не видел ее месяц. И наверняка именно желание как можно поскорее с ней увидеться сыграло решительную роль  в моем окончательном пробуждении. В прямом смысле выпав из мятого скомканного одеяла на покрытый паласом пол, я чуть ли ни на четвереньках дополз до ванной комнаты и заставил себя влезть под холодный душ. Не стоит говорить о том, что соприкосновение кожи с водой поубавило тяжести в организме, а обработка щетины бритвенным станком вообще, как показалось, сбросила с лица пару лишних килограммов. Теперь я был готов на любые подвиги – как полить засыхающие цветы, так и убрать смятую берлогу-постель. На весь утренний «моцион», включающий в себя  полное проветривание квартиры и поедание бутербродов вприкуску с кофе, ушло не более часа, после чего я снова расслабленно повалился на диван, потому как вспомнил, что Татьяна в родительском особняке раньше, чем в обеденное время не появится. Хотя кто знает, насколько долго задержат ее в своем обществе адвокат с нотариусом? Нет, все-таки, что не говори, а мне было необходимо нагло навязать им свое присутствие и отправиться в «поход по офисам» вместе с ней.  Зная ее щедрость, можно было безошибочно догадаться, что эти крохоборы обдерут девушку своими услугами, как липку. Впрочем, и со мной бы они поступили точно так же – как там не крути, а досконально законов я не знаю, поэтому, хочешь ты того, или не хочешь, а делиться с юристами обязательно придется. Оставалось лишь надеяться на то, что сумма наследства моей невесты солидная, и существенно сей дележ на наше с ней будущее не повлияет…
         Неожиданный звонок в дверь застал меня врасплох. Мой мозг уже начал, было, фантазировать,  на какой именно тропический курорт мы с моей молодой женой отправимся летом в свадебное путешествие, как кто-то внезапно перебил мне весь кайф и заставил неохотно подняться с дивана. В том, что это была не Татьяна, сомнений не возникало – она имела свой ключ и всегда открывала двери исключительно самолично, дабы не отрывать мою персону неожиданно от интересной телепередачи, или же, как сейчас, от приятных мыслей. Возможно, кому-то из соседей требовалась помощь, или просто кто-либо из них приперся лишний раз соболезнование выразить и напроситься на возможные сто пятьдесят граммов за упокой душ усопших.
        Каким же было мое удивление, когда, открыв дверь, я увидел перед собой ни кого иного, как бывшего сослуживца по учебному батальону, а ныне оного из самых деятельных столичных корреспондентов Георгия Михайловича Половника. С Жорой мы не виделись с того самого момента, когда я с ним слегка повздорил зимой у здания управления МВД. Но меня тогда вполне можно было понять – за сутки до того на моих глазах жертвами взрывов стала целая куча народу, что  само по себе являлось отнюдь не развлекательным мультфильмом, да и если брать по большому счету, то косвенный толчок к смерти некоторых из этих людей дал я сам. А он вдруг начал – эксклюзивное интервью, эксклюзивное интервью! Вот и попал невольно под раздачу, что поделаешь? С того момента я о нем даже и не вспоминал: не заходил, не звонил, случайно не сталкивался, и вот тебе на! – свалился в юном месяце апреле, словно забытый снег на голову.
         -  Жора, ты?! – с естественным удивлением воскликнул я,  как будто между нами и не возникало ранее никакой ссоры. – Глазам своим не верю!
          -  А ты поверь, - с показной серьезностью проворчал мой «нежданный гость»,  бесцеремонно переступая порог квартиры. – Ну, здравствуй, бродяга неугомонный.
        За то время, пока мы не виделись, бывший приятель практически не изменился, только, казалось, немного потолстел да потерял по причине кропотливой умственной работы приличное количество своих и без того редких рыжеватых волос.
         -  Проходи, раздевайся. – Я крепко пожал ему руку и повесил его кожаную курточку на вешалку. – Прямо не знаю, как и отреагировать. Вот так неожиданность. Ты адрес-то мой новый откуда узнал? Ведь я, насколько помнится, раньше тебя никогда сюда не приводил.
          -  Ты забываешь, дружок, где я работаю. – Жора интеллигентно поправил на переносице очки и несмело прошел в зал. – Адреса известных людей нашего города никогда из моего компьютера не удаляются. Кстати, а где дражайшая половина? Я думал, вы вдвоем будете.
        -  Она осталась ночевать в доме своих родителей. Думаю, ты в курсе, что произошло?
         -  В наших кругах информация распространяется быстро. Потому и пришел, чтобы выразить вам свои соболезнования. Хотя какой от них толк? У меня у самого отец пару лет назад умер, поэтому я понимаю, какая это утрата. А вообще-то, может быть, даже и к лучшему, что Тани сейчас дома нет, - не знаю, как бы следовало себя перед ней вести. Я ведь присутствовал вчера на кладбище, когда их хоронили, и вас видел, только подойти не решился. Не хотелось лишний раз человеку душу теребить. Да и за прошлое, думаю, ты на меня еще злишься.
         -  Брось, Жорка, -  небрежно махнул рукой я. – Какие могут быть за прошлое обиды? Там еще непонятно, кто больше виноват. Да и время уже прошло. Поэтому давай забудем о том зимнем инциденте. Я тоже хорош гусь – лишил тебя такого сенсационного репортажа.
        Мы и впрямь говорили друг с другом без малейшей неприязни – каждый себя чувствовал перед другим в чем-то виноватым, и потому, старался по возможности загладить свою вину. Жора уселся поудобнее на диване, привычно забросил ногу за ногу и огляделся вокруг.
        -  А квартирка у вас, ребята, шикарная, - констатировал факт с закономерным интересом. – Мою бы Надьку сюда привести, наверняка бы лопнула от зависти.
        Что и говорить, по сравнению с его типичной однокомнатной «конурой»  окружающие нас апартаменты казались настоящими хоромами. Да и отношениям темпераментного Жоры с его благоверной никак нельзя было позавидовать – насколько я помнил, они постоянно ссорились и практически никогда не приходили к общей точке зрения – что поделаешь, таковым уж был у людей образ жизни, и вряд ли можно утверждать, что он им не нравился.
         -  Как там она поживает? Малыша  пока заводить не надумали? – ради приличия спросил я.
         -  С нашими-то нищенскими зарплатами? – насмешливо ответил Половник. – Нет, брат, спасибо, дай возможность хотя бы самим выжить в этом безумном мире.
         -  Неужели твое начальство так слабо тебя  ценит? Насколько мне известно, талантливых журналистов в нашей стране по пальцам можно пересчитать.
         -  Не спорю, талантливых мало, а вот  являющихся родственниками того же самого начальства – куда больше. Они-то, Андрюха, все престижные должности в наших структурах и занимают, впрочем, как везде. Так что обрабатывать приходится достаточное число нахлебников. Да что я тебе объясняю? Сам ведь не хуже меня все понимаешь.
         -  Понимаю, - сочувственно развел руками я. – Вот потому-то никуда работать и не иду, что все так хорошо понимаю. Сижу таким себе трутнем на шее у невесты, и жду того момента, когда у нее денежки закончатся. Потом уж волей-неволей придется куда-то устраиваться.
          -  Ну, тогда тебе еще долго ждать придется, - покачал головой Жора. – Судя по моей информации, Татьяна Андреевна Окладникова является уж очень перспективной наследницей.
- Да что ты говоришь?! – наиграно удивился  я.
          -  А вот то и говорю. Скорее всего, не только ты, а даже и она сама еще не ведает истинного положения вещей. Так что, Андрюха, готовься. Если не станешь активно заглядывать в рюмку, что ты, судя по своему нынешнему внешнему виду, увлеченно делал вчера, а решительно возьмешься за голову, то успехов в недалеком будущем можешь достичь серьезных.
- Вы мне льстите, господин журналист. Кстати, Жора, кофе хочешь?
- Не откажусь, - кивнул головой Половник, показательно вздыхая.
        В этом был его конек. Если Жора по поводу чего-нибудь начинал немного переживать, сие могло означать только одно – дело пахнет либо реальной сенсацией, либо чрезмерной опасностью, а скорее всего, и тем и другим одновременно. В том, что он явился ко мне в гости не просто так, а с определенной целью, не стоило сомневаться – слишком  уж  занятой сей индивидуум являлся личностью, чтобы попусту слоняться в рабочее время по городу.
        Я на пару минут исчез на кухне, оставив его в гордом одиночестве, а когда вернулся назад с двумя чашками ароматного кофе, застал Жору увлеченно разглядывающим  стоящие в несколько рядов в шкафу книги покойного Андрея Константиновича.
        -  Да, - промолвил он с завуалированным сарказмом, - я, признаться, не ожидал, что господин Окладников  в дополнение ко всем своим качествам был при жизни еще и заядлым читателем. Или, может, это его уважаемая супруга литературой баловалась?
         -  Скорее оба понемногу, - пожал плечами я, ставя чашечки на маленький журнальный столик. – Ладно, Жора, чего зря время убивать пустой болтовней? Выкладывай, если уж почтил меня своим присутствием, чем твое издание так заинтересовал мой несостоявшийся тесть?
          -  А ты, Андрюха, по-прежнему держишь ухо востро. – Собеседник недвусмысленно покачал указательным пальцем и вернулся обратно на диван.  – Мог бы и подыграть мне хотя бы ради приличия, так нет же – сразу в лоб лупишь, прямой наводкой.
           -  Не в моем теперешнем состоянии ходить вокруг да около. Как сам только что заметил, мой нынешний внешний вид никакого достижения успехов не допускает. Вообще-то, если хочешь, то могу тебе за встречу рюмочку налить.  – Я вдруг неожиданно вспомнил о припрятанной в шкафчике початой бутылке коньячка, стоявшей там неизвестно с каких времен. – Только прости, сам понимаешь, компании тебе составить не смогу – не в том состоянии нахожусь.
           -  Благодарствую. – Жора враз пресек мою «гостеприимность». – Однако, прошу не забывать, что я сейчас, в отличие от некоторых, на работе нахожусь, так что давай лучше махнем по соточке  как-нибудь в следующий раз, а сейчас и впрямь не станем терять времени.
        Чувствовалось, что он в настоящую минуту нерешительно колеблется, по всей видимости, не может решить, с чего ему начать. Таким я Половника видел впервые, а это являлось не самым лучшим предзнаменованием столь внезапного его появления у меня в гостях.
         -  Так говоришь, ты был вчера на похоронах Окладниковых? Выходит, наша  доблестная пресса не дремлет даже во время траура. Что ж тебе удалось такого интересного накопать о Танином отце, что ты проявляешь к нему столь открытую заинтересованность?
         - По правде сказать, - скривив лицо, вздохнул Жора, -  я просто пришел спросить у тебя совета, как у особы, несколько приближенной к покойному, и вообще как у разумного человека.
         -  Спасибо за комплимент, это мне очень льстит. – Я наконец-то утихомирился и вальяжно плюхнулся в мягкое кресло, стоящее напротив дивана. – Но должен тебя разочаровать, не настолько я был приближен к Андрею Константиновичу, как ты думаешь.
          -  А сейчас это уже не столь важно. – Мой собеседник  поднес горячую чашку ко рту и сделал несколько аристократических глотков. – Ты плотно приближен к его наследнице, которая с сегодняшнего дня, судя по моим расчетам, может оказаться в довольно щекотливой, если не сказать, опасной ситуации. Вчерашний спектакль на кладбище по сути своей был не чем иным, как обычным шоу стаи  ненасытных волков перед своей будущей жертвой.
   -  Честно говоря, не понимаю, куда ты клонишь.
          -  Погоди, дружок, не все сразу. Дело в том, что покойный, как бы там все его не хвалили и не обожествляли, имел в этом мире массу врагов, и в том, что его смерть и смерть его жены являются сами по себе запланированными убийствами, не вызывает у меня ни малейшего сомнения. Вопрос только в том, кто является вдохновителем сего жестокого предприятия.
         -   У тебя есть  возможные кандидатуры? – без особой заинтересованности спросил я.
         -  Кандидатур даже больше, чем ты можешь себе предположить, - совершенно спокойно ответил Жора. – За последних несколько лет многоуважаемый господин Окладников облапошил на крупные суммы достаточное количество людей, причем, естественно, делал он это не один, а при поддержке определенных личностей, фамилии которых я предпочел бы пока не называть. Не мне тебе объяснять, что зуб за все эти действия на него точился как с одной, так и с другой стороны. Голова Андрея Константиновича содержала в себе столько опасной информации, что только за это его могли приговорить к смерти не менее десятка раз. Улавливаешь мою мысль?
         -  Не только не улавливаю, а даже не имею такого желания, -  решительно сказал я. – И сам отлично знаешь почему. Не того я поля ягода, чтобы впутываться в политические интриги. Для меня, извини за прямолинейность, в отличие от некоторых, собственная голова дороже, чем все мировые сенсации и борьба за восстановление мировой справедливости вместе взятые. Ну, подумаешь, нагреб Окладников денег в последнее время. С его должностными перспективами это не мудрено. Сперва партийный работник, потом просто влиятельная шишка в местном исполнительном комитете – любой бы на его месте наживался как мог, в этом нет ничего удивительного. А если уж кто-то и решил свернуть ему голову, то поверь, Георгий, сделал это далеко не простой смертный, такой, как ты или я. Скорее всего, Окладников перешел дорогу кому-то более сильному и влиятельному, кто ему на этой дороге ловушку и поставил.
- Не хочешь знать, кому именно?
         -  Ни в коем случае, - категорически замотал головой я, - меньше знаешь, крепче спишь. Кстати, если тебе это интересно, то милиция наша доблестная старается придерживаться точно такой же точки зрения. Как сообщил мне позавчера утром небезызвестный тебе подполковник Порошков, убийцей Окладниковых считают ни кого иного, как обычного автомобильного угонщика. Возможно, козла отпущения его людям на сегодняшний день уже удалось найти, так что, приятель, мой тебе совет – не теряй даром  своего драгоценного времени – ищи сенсацию в другом месте, и головной боли тогда у тебя будет не так много, как сейчас.
        -  Понимаю тебя, Андрей, отлично понимаю, - задумчиво произнес Половник. – Как и всякому здравомыслящему человеку, тебе, естественно, хочется сладкой спокойной жизни. Но не один ведь ты такой в этом мире. Да, тебе неслыханно повезло с любимой девушкой – отхватил наследницу богатого состояния, и искренне этому радуешься. А как же другие люди? О них ты подумал? Всем ведь хочется хорошо кушать и иметь поменьше проблем.
         - А чем это, интересно, ты лично окружающим можешь помочь? Написать статью-разоблачение и тем самым подставить собственную башку под удар? Думаешь, всему обществу от этого легче станет? Нет, Жора, к сожалению, все твои старания ничего кроме вреда никому не принесут. И сенсацию твою на корню зарубят, и супруга по роковой случайности может вдовой остаться… А впрочем, это твоя жизнь, распоряжайся нею, как хочешь.
         -  Дурак ты, Андрей, - с нескрываемой обидой проворчал Жора, - я ведь тебе и твоей суженой исключительно добра желаю, потому и поспешил поделиться с вами нужной информацией, чтобы вы хотя бы знали в лицо ваших настоящих врагов.
          Только теперь я обратил внимание на небольшую коричневую папочку, которую он так неловко теребил в руках. Какой в ней содержался материал, оставалось только догадываться,  однако, для меня он никакого интереса не представлял – уверенность в том была стопроцентная. Жора,  попытался, было,  ее раскрыть, но я остановил его выставленной ладонью.
         - А вот этого делать не стоит, - заявил более, чем уверено. – С меня достаточно и той записной книжки покойного Колесникова, с которой началась кровавая  зимняя катавасия. Убери сейчас же все свои талмуды с глаз моих долой!
       В моем голосе было столько настойчивости, что Половник даже рефлексивно передернулся  и покорно замедлил все свои телодвижения.
        -  Смотри, я хотел, как лучше, - пожал плечами он после непродолжительной паузы. – В принципе, может быть ты и прав, что не желаешь со всей этой грязью связываться. Единственное, что я тогда тебе посоветую – ни  в коем случае не отпускай свою Татьяну от себя на долгое время, если она для тебя, конечно, дорога, стремись держать ее постоянно под своим контролем, так сказать, в поле зрения. И постарайся, чтобы возле нее меньше крутилось новых знакомых, всякого там рода адвокатов, нотариусов и прочей шушеры…
- Журналистов, - как бы между прочим добавил я.
        -  Кстати, и журналистов тоже, - настойчиво подтвердил Жора.  – Попытайся добиться, чтобы влияние посторонних  на нее было сведено до минимума, а лучше всего, конечно, вам с ней как можно скорее узаконить свои отношения. Тогда будет все куда проще. И с братцем ее не особо-то откровенничай. Насколько мне известно – нехороший он человек.
         О том собеседник мог бы мне и не напоминать – мое отношение к Роману за последние дни поменялось отнюдь не в лучшую сторону. Но сообщать скрупулезному газетчику сей приятный, или скорее, неприятный факт я не спешил – мало ли в каком ракурсе один из гениев современной отечественной журналистики решит его использовать? Как он несколько минут назад соизволил выразиться, с такими людьми следовало держать ухо востро.
         За увлеченной беседой я и не заметил того, что Жорина чашка из-под кофе как-то слишком быстро опустела, в отличие от моей, к которой я так и не прикоснулся.
         - Скорее всего, - как ни в чем не бывало, продолжал Половник, - следующий шагом эти злодеи во что бы то ни стало постараются вас с Татьяной поссорить. Так что вам обоим, а в особенности ей, нужно обязательно быть к этому готовыми.
         -  Слушай, Георгий, - мне наконец-то надоело впитывать мозгом его странные домыслы, и я решительно поднялся с кресла, -  неужели твое профессиональное увлечение сенсациями довело тебя до того, что теперь ты в каждом начинаешь видеть врага? На этот счет я тебе могу подкинуть дополнительную версию, которую вразумительно изложил мне на поминках не совсем трезвый Танин братец. Как ты отнесешься к тому, что это я организовал убийство их родителей, преследуя цель после нашей свадьбы без лишних проблем получить их наследство?
        -  Бред сумасшедшего, - абсолютно не задумываясь, скептически ответил Жора. – Предпринять такой шаг ты бы не рискнул раньше, чем стал бы ее знакомым супругом. Иначе  в твоих действиях напрочь отсутствует какой-либо здравый смысл.
         -  А если я  и рассчитываю на то, чтобы все здравомыслящие люди именно так и подумали? Как тебе версия убийства, не впечатляет?
         -  Да, Андрюха, судя по твоей реакции, я понял, что всерьез ты мои слова не воспринимаешь. Дай Бог, чтобы я ошибался, а менты оказались правы. Насколько будет всем легче, если смерть Окладниковых окажется на совести какого-нибудь случайного угонщика.
- А какая в принципе разница, людей ведь все равно не вернешь?
         -  Большая, дружище, очень большая. – Жора снова крепко сжал в руках свою папочку и неохотно поднялся с дивана. – Просто в таком случае все несчастья для вас, ребята, закончатся вчерашними похоронами. Но если мои подозрения не лишены основания…
          -  Тогда ты получишь свою долгожданную сенсацию, - несколько иронично закончил его фразу я. – Не ищи себе, Жора, проблем. Ни к чему хорошему это не приведет.
          -  Вот видишь, выходит, ты тоже сомневаешься в достаточной безопасности всего происходящего… Ладно, последний раз спрашиваю – будешь смотреть документы или нет? – Папка в его ладони на какую-то секунду зависла между нами,  неприхотливо покачиваясь. – Ведь ничего от тебя взамен не требуется – только проявить интерес.
          -  Нет! – без колебаний ответил я, тактично отходя в сторону. – Пускай все остается, как есть. Не  стоит вмешиваться в дела Всевышнего.
         -  Что ж, хозяин – барин, - недовольно пожал плечами Жора, выходя в прихожую. – Получается, зря я сегодня совершил визит к тебе и потерял из-за этого массу драгоценного времени, за что, понятное дело, начальство меня по головке не погладит.
- Это была твоя личная инициатива.
        Половник быстро обулся и набросил на плечи курточку.
          -  Только смотри, Андрей, - пробормотал на прощание с некоторым укором, - чтобы потом не жалел о своем отказе. Во второй раз столь удачного момента выведать информацию задаром может не представиться. После за нее наверняка запросят плату. Пока.
       Захлопнув за ним входную дверь, я вернулся в комнату и снова небрежно плюхнулся на диван. Что и говорить, любопытство в отношении того, на кого конкретно из сильных мира сего мой бывший «однополчанин» составил досье, во мне присутствовало, однако не при нынешнем состоянии организма его было удовлетворять. Да и наверняка неким влиятельным людям вряд ли бы понравилось, что под них каких-то два не имеющих в системе поддержки «деятеля» копают яму. Теперь я отвечал не только за себя, и потому не имел права рисковать ни своей жизнью, ни жизнью своей любимой. Меня вполне устраивала точка зрения подполковника Порошкова – не стоило ее  подвергать сомнению, хотя, по всей видимости, она не являлась верной.
         А вот в том, что теперь Татьяну во что бы то ни стало нужно держать под своим контролем, Жора был прав. Большое ему спасибо за дельный совет! Доведенная до отчаяния смертью родителей девушка могла по глупости наломать таких дров, костер от которых способен будет обжечь нас обоих. И потому встретиться с ней сегодня необходимо как можно скорее.
          Словно ошпаренный, я сорвался с дивана и одним залпом влил в себя поостывший кофе. Оделся в течение одной минуты – смятые с вечера брюки выглаживать не стал, и туфли не почистил, предпочитая не придавать значения подобным мелочам. Даже в зеркало на себя не посмотрел – наспех облачился в слегка потертую кожаную куртку и пулей вылетел из квартиры, чуть не сбив на ходу поднимавшуюся по лестнице хрупкую старушку с мусорным ведром. Соседка что-то проворчала мне вслед, но я не обратил на ее слова никакого внимания – если уж чем-то был увлечен, то весь остальной мир переставал для меня существовать…
        До особняка Окладниковых я добрался на автобусе минут за десять. Погода стояла ветреная, и потому курточку пришлось застегнуть на все пуговицы. Создавалось впечатление, что выглянувшее пару дней назад игривое апрельское солнышко только лишь поиздевалось над киевлянами своими затейливыми приветливыми лучиками, введя народ тем самым в некоторое заблуждение – до настоящего тепла было пока далековато.
         На крыльцо нужного мне дома в ответ на звонок никто не вышел, и я уже начал жалеть о том, что сорвался так вот бездумно, не догадавшись заранее выяснить ситуацию по стационарному телефону. К сожалению, мобильного Татьяна с собой носить не любила, а адреса офиса адвоката Верещука, как и данных той нотариальной конторы,  которую они сегодня собирались посетить, я не знал. Поэтому не оставалось ничего другого, как превратиться в обычного сторожевого пса  и упорно дожидаться, пока моя разлюбезная невеста здесь соизволит появиться.
        Возможно, в глазах многих из проходивших мимо и незаметно выглядывающих из окон соседних домов людей я казался при своей незаурядной внешности ни кем иным, как разбойником с большой дороги, что-то выслеживающим  возле богато отстроенного здания. Однако, никто меня в плане того даже не попытался поставить в известность, из чего следовало, что люди  либо меня побаивались, либо ждали с моей стороны каких-то более кардинальных действий. Во всяком случае, искушать судьбу лишней встречей с вызванным кем-нибудь из бдительных соседей нарядом милиции не стоило. Проторчав у коттеджа около часа, я к тому же еще и продрог, потому не оставалось иного выхода, как направиться погреться в ближайший бар.
         Природа все же взяла свое – я не сдержался и произвольно опорожнил пару бутылочек пива, чем в достаточной мере «погасил» свои горящие после вчерашнего трубы. Окружающую обстановку не рассматривал – все думал о Жоре Половнике и его бесценной папке, которую, наверное, все-таки стоило посмотреть хотя бы для расширения общего кругозора знаний. И почему я не выпил тогда дома коньячка? Возможно, стал бы несколько смелее. Ну да ладно, что сделано, то сделано. Не стоило жалеть о необдуманном шаге, а может, как раз наоборот, об очень хорошо обдуманном, не позволившем привести ситуацию к печальным последствиям…
       Часа в четыре я снова подошел к дому Окладниковых, однако, внутри него снова никого не оказалось, и мне опять пришлось вернуться в бар, где симпатичная черноволосая девушка у стойки одарила меня ослепительной улыбкой. Чтобы скоротать время, я взял еще бутылочку пива и подсел с ней  к страдающему в унылом одиночестве завсегдатаю данного заведения – небритому субъекту в сером ободранном пиджаке, по возрасту годящемуся мне в отцы. За разделкой сушеной воблы мы с ним сразу же смогли найти общий язык, разговор наш приобрел дружескую окраску, и потому в момент, когда я во второй раз вышел из бара, вокруг начинало уже сереть. В душе появилась излишняя бодрость, чувствовался некоторый прилив сил, вот только живот от трех литров перебродившей жидкости неимоверно пучило, да мочевой пузырь грозил разорваться на части в любую минуту. К счастью эта проблема решалась довольно легко, благо кустарников поблизости хватало, а стражей закона  вокруг в упор  не наблюдалось ни единого.
        А вот в «терем»,  где имела несчастье «жить моя отрада», мне опять-таки никто ходу не дал. Я просто не представлял, что это можно  делать в нотариальной конторе с раннего утра до наступления темноты? Хотя откуда мне знать, что Татьяна в данный момент времени находилась именно там? Вполне возможно, что эти умудренные великолепным знанием законов и умелым их использованием в корыстных целях умники убедили мою ненаглядную в необходимости ее встречи именно сегодня еще с кем-нибудь из нужных людей. Наверняка господин Верещук, в отличие от меня, времени даром не терял, выжимая для себя из денег покойного клиента и его неопытной наследницы-дочери как можно больший процент. Вполне закономерное явление нашей жизни, противостоять которому ни я, ни кто-либо иной был бы не в силах.
       А вообще-то с чего я взял, что Татьяна после обеда вообще здесь не появлялась? Ведь пока я общался с «приятным собеседником» в баре, она  вполне могла вернуться в особняк, позвонить из него на нашу квартиру и, обнаружив мое отсутствие там, просто взять, да и отправиться на поиски своего блудного женишка. Если это так, то встреча наша должна состояться довольно скоро, и не при самых приятных для меня обстоятельствах, потому как мне потребуется как можно скорее придумать правдоподобную отговорку своего столь  долгого отсутствия…
         -  Молодой человек, извините. – Несмелый старческий голос вывел меня из лабиринта раздумий и заставил невольно обернуться. – Я уже сегодня вас вижу третий раз возле этого дома. Вы, наверное, какой-то родственник хозяевам?
        Передо мной стоял невысокий сухонький  мужчина лет семидесяти, одетый в длинный коричневый плащ и шерстяную кепку. Рядом с собой на коротком поводке он держал внешне спокойного, но все же для сущей безопасности обремененного намордником  терьера.
         -  Не совсем. – У меня не было никакого повода для укрывательства истинного положения вещей, поэтому слова слетали с моих уст с завидным спокойствием.  – Я, если можно так выразиться, должен был через некоторое время стать зятем этих людей.
         -  А, так это я вас видел вчера вместе с Танечкой на похоронах, - более дружелюбно произнес старик. – Извините, не признал сразу. В костюме вы выглядели совершенно по-другому. А я-то думаю, что за тип тут незнакомый на нашей улице ошивается.
         - Ничего страшного, - махнул рукой я, - никто из нас не застрахован от того, чтобы обознаться. Особенно, если человека знаешь плохо. А вы, кстати, Татьяну  сегодня не видели? Она прошлую ночь захотела здесь провести наедине, и теперь вот я никак не могу ее поймать.
         - К сожалению, нет, - пожал плечами словоохотливый собеседник. – Возможно, с утра куда-нибудь уехала и до сих пор не вернулась. Вы же знаете этих женщин, они такие непредсказуемые, тем более в обстоятельствах, подобных вашим. Боже мой, какое горе, какое горе…
         - Разрешите вас спросить, - несколько смелее поинтересовался я, - а вы не тот ли самый пожилой мужчина  с собакой, который видел лично, как здесь все произошло?
         - Он самый, а кто же еще. – Старичок наконец-то осмелился протянуть мне свою вялую сухую руку. – Лебедев Иван Вениаминович, полковник танковых войск в отставке. К сожалению, именно мне и довелось стать невольным свидетелем этого несчастного случая.
- Вы считаете, что произошел именно несчастный случай?
         -  А что же еще? Мы с Маркизом, - он небрежно кивнул в сторону своего непоседливого пса, - как раз прогуливались здесь вечером. Вовремя не успели погулять, поэтому вышли уже в десятом часу. А Андрей Константинович вместе с Марией Семеновной, упокой, Господи, их души, как раз в этот момент проезжую часть переходили. – «Зебра» находилась прямо  у меня перед глазами, поэтому показывать на нее собеседник не стал. – И тут из-за спины что-то как вылетит, мы с Маркизом оба к забору шарахнулись. Успел только заметить, что белая «Волга», а на номер так и внимания не обратил. Потом звучный удар, короткий женский крик, и машина словно под землю провалилась. А к Окладниковым я несколько минут вообще подойти боялся – настолько они страшно выглядели изуродованные в луже крови.
- Они оба умерли мгновенно? – снова дотошно поинтересовался я.
- По всей видимости, да. Ни стона я от них не услышал, ни движения не заметил.
         - А не кажется ли вам странным, Иван Вениаминович, тот факт, что удар автомобиля оказался настолько точным и успешным, что убил обоих мгновенно? Подобный трюк не каждому каскадеру под силу выполнить. Неужели это чистой воды случайность?
         -  А почему это вы мне так много вопросов задаете, молодой человек? – Отставной полковник недоверчиво сощурил глаз и окинул меня пристальным взглядом. – Вы не из милиции случайно, что всем настолько тщательно интересуетесь?
         Его настроение, по всей видимости, сразу же передалось животному. Пес так же заинтересованно на меня посмотрел и агрессивно зарычал.
         -  Да нет, не из милиции, так, просто пытаюсь представить себе, как оно все на самом деле обстояло, - улыбчиво произнес я, отлично понимая, что дальнейший наш разговор со старичком уже не получится. – Ладно, Иван Вениаминович, извините, но мне нужно идти. Если вдруг случайно увидите сегодня  Татьяну, передайте, пусть она мне позвонит.
         Не дожидаясь от него ответа, я сорвался с места и быстрым шагом направился в ближайший переулок, через который добраться до своего микрорайона можно было самым кратчайшим путем. Общественный транспорт, конечно, еще пока ходил, но, к сожалению, оплатить проезд на нем сейчас мне было нечем, потому как все, что с утра оставалось в кармане, я без зазрения совести самым безответственным образом «просадил» в баре.
         Возможно, старичок с собакой бдительно сопровождал меня пытливым взглядом до самого того мгновения, пока я не исчез в темноте, однако, мне на то было решительно наплевать  – пусть хоть что там ворчит себе под нос – кому от того будет хуже?
         А вообще-то, именно такие вот отставники – люди, воспитанные бдительной сталинской эпохой, как раз и способны принести такому разгильдяю, как я, наибольшее количество неприятностей. Если использовать любимую формулировку следователей, о том, что преступника всегда тянет на место преступления, то показания Лебедева о моих шатаниях вокруг пустынного дома Окладниковых  кому-нибудь слишком дотошному могли бы показаться, по меньшей мере, странностью поведения. А если допустить, что наш утренний разговор с Половником записывался им по непонятной причине на пленку, которая по чистой случайности может попасть в руки кого не следует, то тут вообще мне хоть бери, да с сегодняшнего дня суши сухари. Никому даже мою вину доказывать не придется – никто никого за язык не тянул, сам мужик во всем сознался.
          Глупости навязчиво лезли в захмелевшую голову одна за другой. Почему это вдруг все вокруг меня: каждое действие, каждое движение, каждый встречный, пытались  втянуть меня как можно навязчивее в дело об убийстве родителей Татьяны, хотя я ведь к нему не имел решительно никакого отношения и всеми своими силами старался держаться от оного как можно дальше? Возможно, излишнее вдалбливание излишней информации самому себе в голову также оказывало не самое позитивное воздействие на психику. А отбросить от себя сии неприятные ощущения я был не в состоянии – они скапливались целым роем в единое целое, заставляя периодически передергиваться от страха, словно в приступе белой горячки. Нет, с выпивкой решительно следовало подвязывать, не то ничего хорошего от жизни не стоило ожидать…
          До своего двора я добрался приблизительно в одиннадцатом часу. Сам удивлялся тому факту, что столько драгоценного времени отправил коту под хвост, хотя мог провести его с пользой для дела – скажем, почитать новый детектив или же просмотреть пару взятых напрокат видеофильмов. Все ж было бы не так скучно, да и печень бы себя здоровее чувствовала.
         Ветер, как казалось, усиливался с каждой последующей минутой. К ночи еще сильнее похолодало, поэтому во дворе было совершенно пустынно – даже любители весенних ночных похождений, и те предусмотрительно попрятались по своим квартирам. Мне стоило обязательно последовать их примеру, поскольку хмель из головы уже частично улетучился, о чем говорил тот факт, что она начинала немного мерзнуть. Курточка также не спасала – спину пробивала легкая дрожь, как бы нарочно подталкивающая к скорейшему возвращению домой.
           Но без приключений до своего подъезда мне, увы, добраться было сегодня не суждено.  Точнее сказать, только до него я дойти и успел. Даже на окна свои не глянул – настолько  внезапным и поразительным оказался прерывистый женский стон, раздавшийся из-за ближайшего кустарника. Погода для любовных утех, прямо скажу, стояла не самая подходящая, однако, в том, что кто-то набрался смелости заниматься сейчас на воздухе именно этим приятным делом, никаких сомнений не возникало. Во всяком случае, пытался заниматься. Я, конечно же, являлся по жизни человеком, отнюдь не равнодушным к подобным «нестандартным» забавам, поэтому сразу же инстинктивно остановился, будто вкопанный, на месте и попытался получше расслышать все звуки, сопровождающие сей не самый пристойный процесс.
        -  Ну, ребята, ну прошу вас, ну не надо! – послышался из кустов наполненный страданием певучий голос. – Да что вы делаете, мерзавцы?
        Вслед за этим раздался треск разрывающейся одежды и хруст нескольких сломанных веток.
       -  Держи ее, суку, она мне глаз поцарапала! – внезапно выкрикнул невидимый юноша, из чего явно следовало, что в кустах кроме него и девушки находился кто-то еще.
        После последней услышанной фразы мое отношение к происходящему сразу переменилось.  Даже слегка затуманенным алкоголем мозгом вполне удавалось понять, что рядом со мной некие сограждане не просто пытаются вступить в интимную близость, а самым натуральным образом стремятся одни другую изнасиловать.  Голову тут же пронзила очередная необдуманная мысль – а что, если эти парни  для своих утех выловили под подъездом ни кого иного, а возвращавшуюся домой Татьяну? По первому крику девушки не удавалось с точностью определить, она это  или нет. Да и какая разница, кто это такая, моя невеста, или чья-то чужая? Главное, девчонка попала в беду, а значит, обязательно требовала посторонней помощи. Поскольку никого другого рядом не наблюдалось, мне ничего не оставалось, как только взять миссию по ее спасению на себя.
         - Эй, щеглы! – настойчиво выкрикнул я, делая несколько смелых шагов в направлении кустов. – А ну сейчас же оставьте девушку в покое!
       Жертве секундой ранее удалось на мгновение вырваться от своих хватких истязателей – она успела выбежать на открытое пространство, но тут же неуклюже обо что-то споткнулась и распласталась во весь рост на земле. Парни, казалось, не обратили на меня никакого внимания – выскочили из кустов, словно коршуны обступили ее с обеих сторон и принялись лупит ладонями по спине и голове.  Их было всего двое,  не отличающихся особо ни возрастом, ни габаритами. К тому же, по всей видимости, ребята в сей момент находились «под кайфом».
          - Ах ты мразь! – Первый из них рванул девушку за воротник измазанной в грязь белой курточки. – Я тебе покажу мерзавцев! Сейчас наши мерзавцы тебя так обработают, коза драная, что забудешь, дрянь, как и зовут тебя! Давай, тащим ее в подъезд!
       Второму нападающему не понадобилось повторять дважды. Он молча подхватил несчастную девушку под руки и принялся усердно куда-то волочь.
        - Вы что, герои, не поняли меня? – Я подошел к ним еще ближе и выставил перед собой крепко сжатые  кулаки. – Считаю до трех, и больше ваших рож здесь не наблюдаю!
       Ребята как по команде поднялись мне навстречу и постарались принять воинственный вид. Рассмотреть пареньков в темноте оказалось нелегко, но стеклянные глаза светились так отчетливо, что больше для обозрения их полудетских лиц ничего не требовалось. Это были обычные подростки лет шестнадцати-семнадцати, остриженные почти наголо, вызывающе одетые в пеструю одежду по последней моде и  ранее мне никогда не встречавшиеся. У первого из них была поцарапана щека, лицо второго уродовали торчащие изо рта «вампирские» зубы.
        -  Тебе, мужик, я вижу, здоровье поднадоело, - решительно сказал в ответ более смелый первый, добывая из кармана небольшой перочинный ножик. – Так ты только намекни, мы эту проблему враз решим. Чего тебе  нужно? Не видишь разве, у нас здесь свои дела.
       Я на секунду остановился и перевел взгляд на пытающуюся подняться девушку. Истинный возраст ее тяжеловато было определить в полутьме, однако, в том, что от этих двух юнцов ее отделяло в возрастающем порядке как минимум года четыре, сомнения не возникало. Слава Богу, это была не Татьяна, хотя некоторое внешнее сходство присутствовало, если не учитывать, конечно,  чуть ли не полностью измазанного кровью лица.
       - Что ж это вы, сволочи малолетние, себе позволяете?! – Ее заплаканный вид придал мне дополнительной злобы и уверенности в себе. – Выходит, нормальным людям ночью по городу пройти вообще нельзя? Куда только ваши родители смотрят?
       -  А ты нас, дядя, на стыд не бери! – Парень с ножом приблизился ко мне почти вплотную. – Своих будешь пацанов учить, если, конечно, доживешь до того дня, когда они вырастут.
        Дальше разговаривать с ним я не собирался – даже до трех считать не возникло надобности. Справиться с двумя юными наркоманами было не так-то сложно – главное только, чтобы дружки их со спины неожиданно не напали, но к моему счастью, они здесь находились лишь вдвоем, без всякой поддержки. Планомерный отвод кисти с ножом в сторону и отлично отработанный годами несильный левый боковой в челюсть заставил первого наглеца отлететь метра на три, потерять равновесие и распластаться на асфальте. Его товарищ тоже за чем-то полез в карман, но что там у него находилось, мне так и не судилось узнать. Выброс моей правой ноги в сторону его грудной клетки и последующее ее соприкосновение с тяжелым каблуком туфли в достаточной мере убедили парня в глупости каких бы то ни было действий с его стороны. Повалившись кулем рядом с замолчавшим дружком, он даже не попытался встать, чтобы снова на меня броситься.
       Зато обладатель ножика был еще уверен в своих силах, поэтому и пропустил в момент второго столкновения с моим кулаком примитивный удар в кадык, в результате чего сразу же схватился обеими руками за горло и принялся неестественно хрипеть. Нож податливо отлетел в сторону и остался валяться где-то на только-только пробивающейся из земли траве.
       -  Забирай своего братца, да уваливай живее! – в приказном порядке «попросил» я начавшего приходить в себя молчуна. – И чтобы духу вашего гнилого больше в этом дворе не было!
        Парень робко принял вертикальное положение, подхватил незадачливого приятеля под руку и спешно повел того в сторону соседнего дома. Я не стал больше за ними наблюдать, переключив все свое внимание на избитую ними незнакомку. Девушка к тому моменту уже успела подхватиться на ноги и пыталась привести себя в порядок, заглаживая назад длинные русые волосы и вытирая носовым платочком кровь, все еще капающую из разбитого носа.
- Может вам «скорую» вызвать? – заботливо предложил я.
        -  Нет, не стоит, - все еще всхлипывающим голосом  ответила она. – Со мной все в порядке, вот только одежду мерзавцы порвали, как мне теперь в таком виде домой добираться?
       Что и говорить, действительно вся ее внешность оставляла желать лучшего. Даже если не учитывать разбитого носа, для заживления коего здоровому человеку требовалось всего несколько минут, то покрывшаяся разноцветными пятнами новенькая белая курточка, нуждалась в немедленной стирке, а изорванные в нескольких местах и потому смущенно поддерживаемые свободной рукой джинсы – в выбросе на помойку или, по крайней мере, в основательной  штопке.
        - Эй, а ну прекратите сейчас же хулиганить! – раздался откуда-то сверху истошный старческий крик. – Не то сейчас милицию вызову!
        -  Вот так всегда, - с некоторым облегчением вздохнул я, не обращая на разорявшуюся пожилую соседку особого внимания, - как только потасовка закончится, так сразу появляется целая толпа доброжелателей, стремящихся ее предотвратить.
        Русоволосая девушка изобразила на страдальческом лице жалкое подобие улыбки, из чего следовало, что с ее здоровьем пока действительно все в порядке.
       -  Ты где живешь-то? – вопросительно обратился я к ней, переходя на серьезный тон.
- В Дарницком районе, - слегка заикаясь, ответила собеседница, - у тетки на квартире.
-   А сама, небось, студентка?
         - Точно, - кивнула головой хмурая незнакомка.  – На третьем курсе в экономическом учусь. То-то мне теперь с разбитым лицом на лекциях щеголять придется.
         - А сюда тебя каким ветром занесло? – Я отлично понимал, что оставлять несчастную на улице в подобном состоянии одну никак нельзя.
          -  С подругами в кафе отдыхали. Тут эти кретины малолетние к нам и подсели. Слово за слово, каждую свой кавалер домой пошел провожать, всем ведь в разные концы города, а мне этот недоросток достался. Все приставал – намеревался к себе затянуть. А когда я его подальше послала, тут дружок словно из-под земли появился. Ну и затащили меня сюда силой.
- Так ты что же, не видела, что они обколотые?
         - Видела, конечно, - смутившись еще больше, пожала плечами девушка, - но не думала, по правде сказать, что у них крыша поедет до такой степени.
         -  Что ж, в следующий раз будешь думать, - с явным укором покачал головой я. – А пока делать нечего. Придется тебя к себе в гости пригласить, если, конечно, не боишься.
         -  А чего мне тебя бояться – ты ведь меня вроде бы как от хулиганов спас. Только вот как твоя супруга посмотрит на мое появление у себя дома посреди ночи?
         -  Объясним, как есть. Не думаю, что, глядя на тебя, она представит себе что-либо иное. Ладно, пошли, а то вдруг эта кретинка со второго этажа и вправду сюда ментов вызовет…
        Общительная незнакомка без малейшего страха вошла вслед за мной в подъезд и поднялась в нашу с Татьяной квартиру. Вопреки всем моим ожиданиям, возлюбленной дома не оказалось. С одной стороны это в какой-то мере облегчало ситуацию отсутствием необходимости лишнего объяснения касаемо свалившейся мне как снег на голову «попутчицы», но в то же время о нынешнем местонахождении своей невесты мне по-прежнему не было известно ничего.
        -  Проходи, располагайся, - проведя свою пострадавшую «гостью» в ванную, я первым же долгом поспешил к телефону и набрал номер особняка Окладниковых.  Двенадцать длинных гудков лишний раз подтвердили полное отсутствие в доме кого-либо, способного к общению.
        Ничего не оставалось, как вслед за этим позвонить на домашний номер Роману. Как и было принято в их семье, трубку взяла его непоседливая молодая супруга.
        -  Алло, Аня, добрый вечер. – Я старался говорить как можно спокойнее, чтобы лишний раз не создавать проблем. – Это Андрей беспокоит.
       -  Привет, - добродушно прощебетала она, видимо, пытаясь скрыть сонливость.
- Извини, что так поздно. Танюха у вас сегодня случайно не появлялась?
- Да нет, не было. А что, она разве не дома? Куда-то исчезла?
          -  Не то, чтобы совсем, но что-то в этом роде. – Визит Татьяны к адвокату и нотариусу  должен был, по возможности, оставаться в секрете, поэтому я предпочел не объясняться. – Ладно, может, к утру объявится, тогда и поговорим. Кстати, как там Роман, чем занимается?
          -  Неужели так тяжело догадаться, чем сейчас занимается наш Роман? – В голосе Ани появилось обычное для ее характера раздражение. – Тем же, чем и несколько предыдущих дней. Спит в данный момент пьяный. Иногда, Андрей, мне хочется растерзать его на куски. Да жаль, нельзя – он ведь отец моего ребенка, так что приходится терпеть.
          -  Ладно, не горюй, - попытался успокоить ее я, - не вечно же такому продолжаться. Когда-нибудь он остепенится. При следующей встрече я постараюсь с ним поговорить по-мужски.
- Ты, я так поняла, сегодня тоже немного принял на грудь?
         -  А что, запах сквозь трубку чувствуется? Не обращай внимания, это так, случайно получилось. Ладно, не буду тебе мешать. Завтра, даст Бог, увидимся.
         Я спешно попрощался с Аней и оставил телефон в покое. Звонить больше было решительно некуда, разве только в больницу или  морг. Но пока  следовало оставаться оптимистом и потерпеть в ожидании и впрямь хотя бы до утра – авось к тому времени что прояснится. Да и вообще, если теперь Татьяна стала деловой леди, то для нее вполне естественно будет возвращаться домой в любое время дня и ночи. Мне, как любящему мужу, придется невольно к тому привыкать.
        Дабы не терзать себя лишний раз переживаниями, я отправился на кухню и принялся готовить ужин, благо, чувствовал себя голодным, как самая настоящая бездомная собака, да и о случайной гостье не следовало забывать. Она вышла из ванной минут через двадцать, когда запах от жареных колбасы и яиц распространился чуть ли не по всей квартире.
         Только теперь я получил возможность по достоинству оценить ее истинную красоту. Мокрые волосы небрежными прядями  спадали девушке на плечи, на миловидном личике не осталось и следа от крови, и только легкая опухлость на виске напоминала о перенесенной нею передряге, а выразительные голубые глаза сияли чувством глубокой благодарности за мой поступок.
         Она меня абсолютно не стеснялась – появилась на кухне лишь в белой блузке и узких кружевных трусиках, неся в руках выстиранные курточку и джинсы.
- Куда можно это все повесить? – поинтересовалась ненавязчиво.
         -  Да куда угодно, - не отрывая от нее своего похотливого взгляда, хрипловатым тоном ответил я. – Лучше всего на балкон, там быстрее просохнет.
        Прелестница на какую-то минуту исчезла из поля моего зрения и вернулась назад с чувством морального удовлетворения как раз в тот момент, когда я практически накрыл стол.
          -  Так я не поняла, куда исчезла твоя жена? – В голубых глазах возник неподдельный интерес. – Или ты не женат?  Так почему тогда столько женских вещей вокруг?
           -  Да есть у меня супруга, есть, - не совсем охотно признался я. – Чего уж душой кривить? Вернее, не супруга, а пока что так просто, сожительница. Но заявление мы уже подали…
       -  О, прекрасно, тогда прими мои поздравления! – Девушка  бесцеремонно уселась на одну из мягких табуреток и забросила ногу за ногу. При этом узкая полоска трусиков, лишь условно прикрывающая нужный участок тела, на мгновение мелькнула перед моими глазами и заставила мое сердце забиться в учащенном ритме. – А где же она сейчас находится?
        -  Да где-то в однодневной командировке, - чуть ли не выронив из руки тарелку, ответил я. – Она у меня – дамочка деловая, так сказать, настоящая кормилица семьи, так что может вернуться домой в любое время дня и ночи. Ты не стесняйся, кушай.
         -  Да я как бы и не стесняюсь, - пожала плечами собеседница, сходу набрасываясь на ужин без малейшего представления об этикете. – Ты меня извиняй, если что, я – подруга простая, комплексами не страдаю. Мы вообще-то так и не познакомились. Меня Лилей зовут.
         -  Андрей, -  интеллигентно представился я, присаживаясь рядом и более скромно приступая к запоздалой трапезе. – Что же теперь прикажешь с тобой делать, Лиля без комплексов? Как истинный джентльмен, я тебя выпустить сейчас из этой квартиры не могу.
- Это почему же?
         -  Риск слишком велик. Не могу я быть уверен на все сто, что эти малолетние ублюдки не вернутся сейчас к нашему подъезду, так сказать, с подкреплением. Одурманены они конкретно, так что от них теперь чего угодно можно ожидать. Даже такси я тебе вызвать боюсь – не хочется подставлять под удар постороннего человека. Они ведь сразу поймут, для кого вызвали машину.
         -  Что же мне в таком случае делать? – Моя новая знакомая на мгновение перестала поглощать пищу и посмотрела на меня наивным, почти  детским взглядом.
          -  По большому счету, тут имеется два варианта – либо мы вызываем сюда милицию, и тогда тебе придется подать на своих обидчиков заявление, либо….
           -  Первое – ни в коем случае! – требовательно прервала меня встрепенувшаяся девушка. – Не хватало еще, чтобы по университету обо мне молва недобрая пошла. И так на последнем волоске держусь, того и гляди – выпрут под зад коленом за неуспеваемость.
           -  Тогда вариант номер два, - с олимпийским спокойствием продолжил я, - ты остаешься ночевать здесь, а утром себе спокойно отправляешься в свой университет, как будто ни в чем не бывало, и больше в нашем квартале никогда не появляешься. Думаю, эти парни завтра немного поостынут и обо всех своих сегодняшних страданиях забудут. Устраивает?
- А это вообще удобно? – На лице красавицы возникла маска смущения.
- О каком удобстве может идти речь, если тебе угрожает опасность?
        По правде говоря, мне и самому уж никак не хотелось ее от себя отпускать, и не столько из-за опасности, сколько по причине естественной реакции на ее аппетитные голенькие ножки, которые то и дело меняли свое положение, заставляя меня возбужденно волноваться.
         -  Значит, договорились. –  Быстро доев свою порцию, я решительно поднялся и направился в гостиную, где тут же принялся стелить на разложенный диван свежую постель. – Ты, главное, ни о чем не волнуйся, чувствуй себя, как дома. Ограбить ты меня не сможешь, поскольку сплю я чутко, на каждый шорох реагирую, да и воровать тут особо нечего. Так что будь спокойна, защита у тебя надежная. Если хочешь, можешь позвонить тетке, чтобы не волновалась.
         -  А зачем? – пожала плечами беспринципная Лиля, входя в комнату вслед за мной. –  Я частенько, бывает, остаюсь ночевать у подруг в общежитии, так что она по этому поводу никогда не волнуется. Ей вообще дела нет до того, где я время провожу, лишь бы выпивку ей и ее новому сожителю время от времени приносила, а дальше – хоть трава не расти.
        При напоминании об алкоголе мне стало несколько неудобно за то обстоятельство, что за ужином я так и не предложил перенесшей шок собеседнице хоть пятьдесят грамм коньяка. Хотя, в принципе, ей в ее юном возрасте от того не было никакого проку.
         - Ты хоть нормально себя сейчас чувствуешь? – заботливо поинтересовался я перед тем, как оставить ее в комнате одну. – Может, доктору стоит показаться?
         -  Не стоит, - уверенно ответила Лиля. – Подумаешь, перенервничала немного. Крепкий сон снимет все проблемы как рукой. Спасибо тебе за все то, что ты для меня сегодня сделал.
         Быстрыми движениями рук она расстегнула свою шелковую белую блузку и, повернувшись ко мне спиной, сбросила ее с плеч на кресло. Мне даже мельком не удалось поймать взглядом  красоту ее груди – настолько все происходило спешно. Еще мгновение – и Лиля оказалась под одеялом, из-под которого уже не так торопливо вытянула трусики и отложила их на стул.
- Не люблю спать в одежде, - молвила игриво. – Некомфортно как-то.
         Мне не оставалось ничего другого, как только пожелать ей спокойной ночи, выключить везде свет и удалиться в нашу с Татьяной спальню, где меня ждала большая удобная, но, к сожалению, так и не согретая за последние трое суток женским теплом двуспальная кровать.


ДЕНЬ     ПЯТЫЙ

Если и можно было нынешним утром представить себе человека, выглядевшего в минувшую ночь неисправимым глупцом, то таковым, несомненно, являлся я. А какой еще остолоп может спокойно валяться один в своей постели,  если не далее, как в соседней комнате на диване его поджидает не обремененная одеждой прелестная девушка?  Правда, выражение «спокойно» не совсем подходило к моему душевному состоянию. Я очень долго не мог заснуть, ворочался со стороны в сторону, раз за разом бегал на кухню якобы пить воду, убеждая  себя в том, что гортань ужасно сушит после очередного «бурного возлияния», но все же к Лиле приблизиться так и не решился. Самому не верилось, что чувство верности во мне настолько укоренилось, что даже в такой неординарной ситуации я не решаюсь им пренебречь. Татьяна постоянно стояла у меня перед глазами, хотя, признаться, о загадочной ночной гостье тоже поневоле приходилось думать. И естественно, чаша весов склонялась отнюдь не в сторону последней.
           Изменить возлюбленной без крайне уважительной причины я просто-таки не мог, не имел на то никакого морального права, во всяком случае, в текущий период времени, когда ей как никогда раньше требовалась моя поддержка. Даже немного начинал жалеть, что вообще пригласил незнакомую личность к себе ночевать – не лучше ли было поступить как-то по-другому, в конце концов, отправить ее к одинокой пожилой соседке, что ли? Но поскольку воспринимал жизнь вчера вечером я не совсем трезво, все решения принимались мною смело и решительно. И теперь обратно хода не было – оставалось надеяться лишь на то, что либо Татьяна вообще ее здесь с утра  не застанет, либо поймет все правильно и как обычно поверит нерадивому женишку.
          Заснуть мне посчастливилось лишь под утро, когда за окном стало уже почти светло – усталость  все-таки взяла верх над непомерными переживаниями и заставила меня на пару часов отключиться. Но ровно в семь утра глаза мои словно по команде открылись и зорко уставились в циферблат настенных часов. Татьяна на протяжении ночи так и не появилась, следовательно, Бог давал мне возможность выпроводить Лилю восвояси без лишних семейных сцен.
          Когда я  вразвалочку вывалился в одних семейных в цветочек трусах из спальни, она уже успела принять душ и аккуратно сложить в стопку чистую постель. Я почему-то совершенно не стеснялся своего столь «экстравагантного» внешнего вида – переночевав под одной крышей, мы с ней как бы автоматически становились друг для друга отнюдь не чужими людьми.
         Лиля сидела на диване, облаченная в голубой Татьянин махровый халат, и старательно пыталась зашить свои разорванные по швам джинсы. Вся ее одежда к утру успела высохнуть, так что для удаления девушки из квартиры момент был как раз самый подходящий.
- Доброе утро, - по-кошачьи протирая глаза, вяло поприветствовал ее я. – Ну, как спалось?
         -  Более, чем превосходно. – Милашка очаровательно улыбнулась в ответ и откинула на затылок прядь спадающих ей на глаза влажных волос. – Отключилась и полностью забыла обо всех неприятностях. Так было удобно, прямо как дома… Ничего, что я на время одолжила халат твоей жены? Не переживай, вшей и чесотки у меня нет, так что за него не беспокойся.
         -  Все в порядке, не стоит волноваться, - согласно кивнул в ответ я. – Главное, чтобы  сама Татьяна его на тебе не увидела, хотя она иногда бывает очень даже не против, если кто-то из подруг пользуется ее вещами, в пределах разумного, конечно.
         - Какая-то уж слишком добрая она у тебя, - с некоторой завистью произнесла Лиля, на мгновение прекратив шить и окинув мою персону пристальным взглядом с ног до головы. – Да и сам ты парень классный. Идеальная семья у вас должна  получиться. И где только люди таких мужиков находят? А тут, как не стараешься, все назло получается. Видел, с какими кавалерами приходится общаться? Готовы, недоразвитые, последнюю одежду с тебя сорвать.
       В подтверждение своих слов она подняла на уровень лица почти полностью зашитые джинсы. Хоть они и были приведены в более-менее приличный вид, для вечеринок теперь уж никак не годились. Максимум, куда их допускалось одеть, это на огород или на стройку.
        - Что ж, придется тебя выручать. – Я приблизился к просторному платяному шкафу и широко раскрыл обе его створки. – Давай выберем для тебя что-нибудь подходящее. Дома переоденешься и на днях занесешь. Думаю, размер тебе подойдет, по фигуре вы с моей вроде бы одинаковые.
        При виде такого обильного количества дорогих вещей глаза Лили чуть не полезли на лоб. Девушка отбросила джинсы к вороху остальной своей одежды и резво поднялась с дивана.
         -  Да ты что, как можно такие шмотки одалживать? – возбужденно возразила она. – Да мне на свою годовую стипендию  ни одной подобной юбки не купить. Лучше уж перетерпеть в своем изорванном, чем соблазняться чужим. Вдруг потом отдавать не захочется?
          -  Да брось ты! – небрежно махнул рукой я. – Подумаешь, пропадут пару тряпок. Танюшка моя, думаю, даже и не заметит их исчезновения на несколько дней. А если и заметит, то подумает, что сама куда-то впопыхах положила – такое с ней частенько случается.
          -  Нет, - категорически заявила непреклонная собеседница, - все равно не возьму. Спасибо, конечно, но я не желаю нести ответственность за такую дороговизну.
        Она приблизилась к шкафу и заинтересовано рассмотрела его содержимое, но руками трогать почему-то не стала, словно боялась своим прикосновением что-либо испортить.
- Ну, как хочешь. Мое дело предложить. А тебе, вообще, на учебу к которому часу?
         -  Вообще-то к девяти. – Лиля неохотно прикрыла обе створки и возвратилась на диван. – Но, думаю, сегодня немного опоздаю, надо будет съездить к тетке, переодеться.
- Тогда давай поспешим, у меня тоже сегодня дел по горло.
         Я прошел  в ванную и принялся спешно приводить в порядок свое заспанное лицо. Сперва оно выглядело в зеркале несколько опухшим ото сна, однако, холодной воде довольно быстро удалось привести сие орудие для убийства щенков в относительный порядок. Когда зубная щетка заканчивала обработку полости рта, мой чуткий слух уловил щелчок дверного замка.
         Быстро закрыв журчащий кран, я несмело приоткрыл дверь ванной. Не знаю, чего больше возникло в моих глазах – радости или страха, когда перед ними возникла сияющая во всей своей красе моя любимая Татьяна. Одетая все в то же длинное черное платье и наброшенную поверх него легкую короткую курточку, но уже без косынки на голове, она казалась настоящей хищной птицей, влетевшей в свое гнездо в момент исчезновения  птенцов. Настроение, по всей видимости, у нее было препаршивым, на что указывали чуть побледневшее лицо и слегка осунувшиеся плечи.
         - Таня! – Я с инстинктивным воплем бросился к ней из ванной и принялся несдержанно целовать возлюбленную в обе щеки. – Ну, наконец-то объявилась! Ты куда это пропала на целые сутки? Я уже думал в милицию звонить, в розыск на тебя подавать.
         - Перестань, Андрей. – Не соизволив произнести даже обычных слов приветствия, она легким движением руки отстранила меня и принялась избавляться от верхней одежды. – Не до любезностей  сейчас. Сперва перекушу и посплю, а потом уже будем разговаривать.
       Мне без объяснений стало понятно, что с ней случилось что-то не совсем приятное. В таком состоянии я  наблюдал ее крайне редко, можно даже сказать, почти никогда не наблюдал. Даже возникли некоторые подозрения по поводу того, здорова ли она вообще душевно.
         - Хорошо, как скажешь. – Я деликатно подхватил снятую нею курточку и повесил ее на свободное место. – Может быть, будет лучше вообще тебя дома одну оставить?
         -  Если это тебя не затруднит…. – Татьяна небрежно отставила в сторону стянутые с ног высокие кожаные сапожки и быстро прошла в зал. – А это еще что такое?!
         Появление в поле ее зрения  посторонней особы, как мне показалось, произвело на нее эффект разорвавшейся бомбы. За секунду лицо моей невесты исказилось до неузнаваемости. Она застыла в нелепой позе прямо в дверном проеме, не давая мне никакой возможности пройти.
- Здравствуйте, - виновато улыбаясь, произнесла поднявшаяся с дивана Лиля.
         -  Дорогая, позволь тебе все объяснить. – Мне все же удалось кое-как протиснуться между Татьяной и дверным косяком и вбежать на середину гостиной, дабы, в случае чего, стать надежной преградой между двумя оказавшимися в нелепом положении дамами. – Познакомься, это Лиля. Представляешь, так получилось… Я ее вчера вечером спас от изнасилования и вынужден был оставить у себя переночевать. А это Татьяна, моя… так сказать… будущая жена.
         -  Очень приятно познакомиться. – Безропотная девушка уверенно шагнула вперед и протянула моей возлюбленной руку для приветствия.
       Опешившая Татьяна в ответ даже не пошевелилась. Она смотрела на незнакомку таким раздраженным взглядом, что казалось, через мгновение-другое безжалостно растерзает ту на части. Нижняя челюсть ее заметно задрожала, из чего явно следовало, что  она восприняла происходящее именно так, как мне больше всего не хотелось. Все мои страхи оказались обоснованными – что теперь можно ей объяснить, если факт, как говорится, был налицо?
        -  Да, Андрюша, - наконец-то с усилием выдавила из себя она, - признаться, поразил ты меня своим поступком. Чего-чего, а такого я от тебя меньше всего ожидала. Ладно, девочка молоденькая, неопытная, что с нее взять?  Такому умелому ловеласу, как ты, ничего не стоило простушку охмурить. Но как можно этим заниматься здесь, в моей квартире, и именно в тот момент, когда тела моих родителей в могиле еще не совсем остыли?
       -  Постой, родная. – Я приблизился к Татьяне и попытался ее обнять. – Все происходило совсем не так, как тебе кажется. Я клянусь – между мной и этой девушкой действительно ничего не было. Она даже в нашу спальню не заходила – провела всю ночь здесь, на диване. Если хочешь, можешь проверить постель, она еще теплая.
        -  Зачем мне что-то проверять, когда я и так все вижу отлично? Ты в одних трусах, она в моем банном халате, о каких еще проверках может идти речь? А выложить на диван постель и даже слегка помять ее своей горячей спиной можно было просто для того, чтобы сделать из меня дурочку… И это человек, которого я боготворила, мужчина, на которого я надеялась в будущем, который должен был заменить мне всю семью: покойных родителей, непутевого брата! И это ради него я целые сутки не спала, бегая как угорелая по всяким инстанциям и договариваясь с нужными людьми по поводу его карьерного роста. Ты хоть представляешь себе, Андрей, кем ты должен был с завтрашнего дня работать?.. А впрочем, зачем я тебе все это объясняю? Ты ведь ничуть не лучше от моего брата Романа, точно такой же пьяница и еще больший бабник!  Только он, в отличие от тебя, хоть чем-то в своей непутевой жизни занимается, хоть как-то пытается обеспечить семью. И девок  на квартиру к супруге не водит, встречается с ними втайне, где-то на стороне. А ты, наглец, мало того, что живешь на полном моем обеспечении и даже не пытаешься пошевелить своей задницей хоть ради какого-нибудь заработка, так еще и вон до какого нахальства дошел – стоило мне две ночи не переночевать дома, как в моей постели уже появилась другая…
        -  Но это ведь действительно неправда! – дерзко прервала ее «тираду» Лиля. – Я вам не шлюха какая-нибудь, и чужих мужей не совращаю! Хотя, честно сказать, ваш Андрей мне очень понравился. Он один из немногих мужчин, которые не кривят душой и ведут себя честно. Хотите – верьте, хотите – нет, но все было именно так, как он и говорит. Меня в  вашем дворе пытались изнасиловать какие-то наркоманы, а он, как истинный рыцарь, пришел мне на помощь: избавил от угрозы, накормил, разрешил привести себя в порядок, предоставил ночлег.
- И ты, естественно, за это его отблагодарила? – саркастически заметила Татьяна.
         -  Не скрою, я готова была пойти на это, но Андрей, увы, мне ничего такого даже не предложил. Он сразу сказал, что любит только собственную супругу и не собирается ей изменять до конца своих дней. – Тут уж словоохотливая Лиля несколько преувеличила, потому как ни о чем подобном я в ее присутствии даже не заикался. – Да я бы с такого парня пылинки сдувала, если бы он был моим мужем! Я  не то, что держала бы его на собственном обеспечении, а еще бы и  молилась на него, как на икону, и свечки бы за  его здоровье в церкви ставила!
         -  Ну, так и забирай его к себе, дорогуша непоседливая, и молись там на него, сколько душа пожелает! А мою квартиру, пожалуйста, немедленно оставь! Не место здесь таким, как ты. И халат, пожалуйста, положи на место, ты своих денег за него не платила.
- Да ради Бога, мне вашего ничего не нужно, забирайте его в целости и сохранности!
        За их бешеными криками мне со своей стороны не удавалось вставить даже слово. Я просто стоял посреди комнаты, похожий на примерного пациента психбольницы, беспомощно опустив руки и периодически теребя пальцами резинку трусов. Но следующее действие Лили заставило меня сразу же выйти из легкого оцепенения и неестественно передернуться.
       Девушка сбросила с себя на пол халат единым махом, оставшись на несколько секунд в чем мать родила. Увидев это, Татьяна мгновенно замолчала и отвела от нее свой взгляд, чего никак нельзя было сказать обо мне. Не стану скрывать, я не сдержался, прикипев к прелестным формам, которые желал наблюдать еще со вчерашнего вечера, своими бесстыжими глазами. Тем более, там было на что посмотреть. Грудь Лили оказалась, конечно, несколько великоватой, но все остальное выглядело почти идеально – ей вполне можно было сниматься в эротических журналах.
         -  Ну что, довольны?! – Совершенно не обращая внимания на мою неадекватную реакцию, она повернулась к нам с Татьяной задом и ловко впрыгнула в свои узенькие белые трусики. Округлые ягодицы  лишь соблазнительно подпрыгнули, так и не успев в достаточной степени «порадовать» мой похотливый взор. – Я, конечно же, сейчас отсюда уйду, и больше у вас в квартире не появлюсь. Но мне хочется, чтобы вы знали, Таня, – ваш муж действительно любит вас, он самый лучший, поэтому берегите его и не оставляйте больше надолго одного.
        Быстро одевшись и лихо закинув на плечо свою миниатюрную дамскую сумочку, Лиля  пулей вылетела из квартиры и захлопнула за собой дверь.
         Ей, конечно, было легче. Сейчас сядет на автобус, доедет до ближайшей станции метро и отправится по своим делам, абсолютно не думая о той проблеме, которую, сама того не желая, создала мне. А если и подумает, то проку от ее мыслей не будет никакого – в своих отношениях  нам с ревнивой невестой невольно придется разбираться самим, без постороннего участия.
           - Ну что, так и будем стоять посреди комнаты истуканами? – не совсем внятно пробормотал я после минутного молчания. – Может, все-таки поговорим между собой как цивилизованные люди, объяснимся без лишнего крика и скандалов?
           - А о чем нам с тобой, Андрей, говорить? – более спокойно ответила Татьяна, расслаблено присаживаясь на диван. – По-моему я ясно все сказала. Не знаю, почему ты до сих пор здесь находишься? Одевайся и беги поскорее догоняй  девочку, пока она не убежала далеко.
           - Зря ты так. – В моем голосе возникла явная обида, однако, первое из ее пожеланий я все же выполнил, спешно натянув на свои волосатые ноги изрядно помятые брюки. – Ну, не было у нас с ней ничего, понимаешь, не было! Хоть голову даю на отсечение!
           -  Побереги свою голову для более подходящего случая. Потерять ее всегда успеешь, а в скором будущем она тебе еще ой как пригодится. – Хмурая возлюбленная отвернулась к окну и вытерла рукавом платья выступившие из глаз слезы. – Ведь теперь тебе самому придется заботиться о своем благополучии. Ты потерял мое доверие, Андрей, а, значит, ни о каких дальнейших отношениях между нами и речи быть не может. Собирай свои вещи и уходи.
          -  Но послушай, нельзя же так с плеча рубить, когда толком никто ни в чем не разобрался. – Я решительно подсел к ней и снова сделал неудачную попытку положить руку на ее плечо. – Это ведь простое недоразумение – они случаются в нашей жизни сплошь и рядом. Ну, мало ли с кем что происходит? А представь себе, если бы я пришел домой, а ты здесь находишься  в компании незнакомого мне симпатичного мужчины. Пьете там чай, или решаете какие-то финансовые проблемы. Мне что, в таком случае, тоже подозревать тебя в измене?
         -  Не тот пример приводишь, Андрюша, совершенно не тот. Если бы мы с незнакомым мужчиной пили здесь чай или разговаривали о делах, то, поверь мне, я бы не красовалась в этот момент в нижнем белье, а он не устраивал бы перед тобой стриптиз. Так что сказочку о добром рыцаре, спасающем на улице прекрасных незнакомок от бесчестия, рассказывай лучше кому-нибудь другому, только не мне. Я не понаслышке знаю, насколько широк полет твоей бурной фантазии, поэтому удивляюсь в конкретном случае только примитиву. Неужели нельзя было придумать что-нибудь пооригинальнее, чем эта история о наркоманах-хулиганах?
         -  Но это не выдумка, это правда! – резко повысил свой голос я. – Ты сама подумай, какой мне смысл изменять тебе здесь, если у меня на Оболони пустует собственная квартира, которую мы с тобой после свадьбы собирались продавать!  Неужели я такой идиот, что стану рисковать твоим отношением к себе ради девчонки, которую впервые в жизни вижу? Это ведь абсурд.
         -  Хоть раз сказал правду. – Татьяна поднялась с дивана и нервно прошлась по комнате. – Выходит, ты и впрямь идиот, а я почему-то этого не замечала раньше. Что ж, если у тебя есть собственное жилье, то мне упрекать себя решительно не в чем – без крыши над головой я тебя не оставляю, так что жить можешь припеваючи. Вот только меня больше в твоей жизни не будет!
- Но послушай… - попытался, было, запротестовать я.
          -  И все, дискуссия на этом исчерпана! И без того много пустой болтовни! У тебя есть двадцать минут, чтобы убраться отсюда со всеми своими манатками.
        В данную минуту она была совершенно не похожа на ту добрую и ласковую Татьяну, которую я привык видеть перед собой на протяжении двух лет. За те сорок часов, что мы не виделись, она словно превратилась в жестокого и беспощадного зверя, у которого не присутствовало ни капли жалости. Создавалось впечатление, что ее либо подменили другой личностью, либо просто напичкали какими-то химическими препаратами, развивающими в человеке агрессивность и заставляющими действовать, как зомби, строго по инструкции, внедренной в ее голову гипнозом.  Тем не менее, сии предположения выглядели абсурдом – это была она, девушка, которую я любил и которую никак не собирался обидеть. Неужели последние события подействовали на нее так внушительно, что полностью изменили характер? А может, излишняя агрессивность появилась в ней от вынужденного недоедания и недосыпания?
         -  Ты, помнится, говорила, что кушать хочешь. Сейчас все будет готово. – Услужливо подорвавшись с дивана, я попытался выбежать из зала.
         -  Не стоит беспокоиться! – сурово остановила меня Татьяна. –  Я не беспомощный инвалид, поэтому сама смогу приготовить себе завтрак. Но только, извини, питаться теперь здесь я буду в гордом одиночестве, без твоего назойливого участия. И давай, Андрей, не станем больше устраивать концерты. Попался на горячем, значит, будь мужчиной – воспринимай свое положение за должное. Я, конечно, понимаю, как тебе придется тяжело без меня жить, но это только поначалу. Со временем ты найдешь себе новую дурочку наподобие меня и снова удобно в этом мире устроишься... Знаешь, не хотела тебе говорить, но все же скажу, чтобы ты почувствовал, что именно теряешь. Я вчера постаралась вникнуть в кое-какие дела отца и по ходу дела нашла для тебя непыльную работу. Выполняя ее, ты бы без всякого напряжения мог бы иметь  чистого личного дохода более десяти тысяч долларов в месяц. Улавливаешь изюминку?
          - И что же это за работа? – При напоминании о столь значительной сумме у меня на всех четырех конечностях вмиг похолодели пальцы.
          -  Какая теперь разница? Все равно теперь она не твоя. Может, это даже и к лучшему, что я поймала тебя с чужой девкой именно сейчас, когда мы еще не успели ничего оформить. Вот если бы ты, дружок, потерпел со своими плотскими потребностями хоть пару месяцев, тогда бы  спокойно мог себе заводить роман на стороне, не боясь остаться ни с чем. Но это так, к слову. Спасибо тебе, что вовремя показал свое  настоящее лицо. Значит, Бог все-таки есть на свете, если не позволяет таким проходимцам, как ты, пользоваться доверчивыми дурами вроде меня.
           -  Эх, Таня, Таня. – Не став больше спорить, я принялся медленно одеваться. – Да не нужны мне твои капиталы, пропади они пропадом, если ты считаешь, что именно из-за денег я на тебя запал. Видит Бог, я тебя любил, причем любил искренне и честно. Да и сейчас люблю, хотя ты и пытаешься показать мне себя с негативной стороны. И представляешь, что самое главное? Я ведь могу доказать тебе свою любовь. Сама знаешь, каким именно способом.
           - Все, хватит мне лапшу на уши вешать! – Татьяна быстро вышла из состояния минутной слабости, сложив руки на груди, как сварливая жена. – По-моему, я предельно ясно выразилась. Время твое истекает, и предупреждаю – если ты сейчас же отсюда не уберешься, я вызываю милицию и вышвыриваю тебя из этой квартиры силой. Все понятно?
           - Да чего уж тут непонятного? – Далее пререкаться с ней было абсолютно бессмысленно. Двух мнений тут быть не могло – закон полностью поддерживал ее сторону, а потому я не имел никакого иного выхода, как только подчиниться последнему требованию…
       Для того, чтобы собрать свои нехитрые пожитки, мне потребовалось куда меньше тех двадцати минут, которые так «любезно» предоставила мне Татьяна. Несколько рубашек,  двое брюк, пар пять носков да предметы утреннего туалета – вот, собственно, и все то, что принадлежало мне в этой квартире. Сбросив вещи в потертую спортивную сумку, я накинул поверх теплой футболки кожаную куртку и небрежно вступил в свои грязные туфли.
       -   Ну что ж, дорогая, прощай, - произнес растяжимо, надеясь, что она все-таки в последний момент передумает. – Вроде бы ничего не забыл.
       -  Ключ, пожалуйста, оставь, - демонстративно уставившись в окно и даже не соизволив повернуть голову в мою сторону, грубо отрезала Татьяна.
        Пришлось вытащить из кармана брюк скромную связку ключей, отцепить от них тот, который подходил к замку данной квартиры, и положить его на трюмо.
- А теперь уходи и больше здесь не появляйся.
        Как только за спиной захлопнулась дверь, мой мозг реально начал осознавать, что же на самом деле произошло. Благо, на всех преодолеваемых мною лестничных площадках наблюдалось полное отсутствие кого бы то ни было из соседей, поэтому я не предоставил им возможности злорадно посмеяться над своей кислой от обиды физиономией, чем наверняка в дополнительный раз не раздразнил собственную душу. Выходя из подъезда, старался по возможности сохранять гордость, хотя вряд ли мне это в полной мере удавалось. Шагая по двору, ни единого раза не обернулся назад, чтобы хоть мельком взглянуть на ставшие в последнее время до боли родными окна, за одним из каких находилась та, кого я любил больше всего в этой жизни.
          Лишь очутившись на оживленной улице, по которой со стороны в сторону, словно угорелые, неслись сотни автомобилей, я вдруг вспомнил, что в кармане у меня по-прежнему не оставалось ни копейки, а значит, добираться до своего былого места жительства мне придется пешком. Благо, времени у меня на это хватало, да и толкаться в переполненном транспорте в утренний час пик особого желания не возникало, вот только желудок требовал хоть какой-нибудь пищи, добыть каковую казалось в настоящую минуту делом нереальным. Даже в моей однокомнатной квартире на Оболони в холодильнике было хоть шаром покати, поскольку последние пару месяцев там никто не жил. Но возвращаться назад к Татьяне только затем, чтобы просить у нее милостыню, я не собирался, а потому двинулся в нужном мне направлении решительным шагом.
        К моему огромному удивлению на ближайшей из автобусных остановок я заметил яркую белую курточку, принадлежащую «одушевленной  причине моих несчастий», и уже хотел незаметно пройти мимо нее, но Лиля также сходу поймала меня своим взглядом и в следующую же секунду заинтересовано двинулась навстречу. Моя большая сумка говорила сама за себя, а потому никаких лишних объяснений мне ей давать не потребовалось.
        -   Все-таки выгнала! – недовольно проскрипела зубами девушка, останавливаясь около меня. – Ну, ты скажи, какая стерва! И как ты только можешь с такой сумасбродкой жить?
        -  Не тебе судить о чужих недостатках. – Я  посмотрел на русоволосую прелестницу в меру суровым взглядом. – Как посчитала нужным, так и поступила.
          -  Ну, хочешь, я пойду сейчас к ней и поговорю? Если ты для нее действительно что-то значишь, она не сможет не изменить своего мнения. Возможно, она просто погорячилась.
           - Послушай, солнышко, не надо больше проявлять никакой инициативы. Хватит, мы с тобой и так достаточно напортачили. – Не знаю, почему, но сейчас я злился на эту девушку, как ни на кого никогда раньше. – Получила, что хотела, теперь езжай в свой университет.
           - Но как я могу куда-то уехать, осознавая, что у тебя не все в порядке? – В голосе Лили почувствовалась нотка  естественной жалости. – Ты ведь сделал для меня столько добра. Не могу же я оказаться свиньей неблагодарной и бросить тебя на произвол судьбы.
           -  Как-нибудь сам о себе позабочусь, не маленький мальчик, - грубовато отрезал я. – Хотя постой, кое в чем ты мне помочь реально можешь. Если тебя это не затруднит, одолжи мне до следующей недели гривен двадцать. Не на что не только жить, а даже к дому своему доехать.
           -  Вот видишь, как оно повернуло. – На лице девушки на мгновение возникла ее очаровательная улыбка. – А ведь не более часа назад ты сам готов был мне одолжить кучу дорогих шмоток. Жаль, что не взяла – следовало  у этой мегеры половину гардероба вынести, чтобы не ставила из себя ненавистного диктатора. Ну и что, что она богатая! Ну и что, что квартира ей принадлежит! Даже если так, она не имеет никакого права тебя унижать. Да ты и сам хорош! По виду вроде бы истинный храбрец, а позволяешь бабе так над собой издеваться. Размяк, как самый настоящий тюфяк, даже узнать тяжело стало. А вот если бы не поступал так, а сгреб пару раз в охапку да тряхнул головой о стенку, может быть, она и образумилась бы.
           - Ладно, грамотейка, раскудахталась тут мне! – Я поправил на плече сумку и без колебаний продолжил движение. – Все мы советы давать горазды, пока сами в экстремальную ситуацию не попадем… Так даешь деньги на проезд или нет?
         Лиля на секунду призадумалась, после чего решительно кинулась за мной следом.
          - Дать – не дам, - пролепетала с легкой игривостью, - а вот довезти тебя домой – довезу.  И продуктов могу по ходу дела немного купить, чтобы невзначай ты моих денег по глупости не пропил, и в твоей квартире убраться, если там, конечно, никого кроме тебя не будет.
          -  С чего это вдруг тебе, красавице ненаглядной, такая блажь в голову взбрела? Неужели нечего больше делать, как по городу со нищим мужиком шататься?
           - Я же сказала, мне хочется хоть как-нибудь тебя отблагодарить за твою заботу. Спать со мной прошлой ночью ты не пожелал, ну тогда позволь проявить благодарность хотя бы более прозаичным способом. Да и, по правде сказать, оставаться одному тебе сейчас никак нельзя, вдруг надумаешь ни с того, ни с сего головой в петлю полезть. Такое, знаешь, от несчастной любви иногда случается. У самой когда-то возникало желание вены себе порезать.
         Я смирился с тем фактом, что отвязаться от этого назойливого, но, тем не менее, довольно очаровательного существа мне в ближайшие минуты не удастся, да и спорить лишний раз ни с кем не хотелось, поэтому я равнодушно махнул рукой и ответил:
          - Ну что ж,  поехали, если так распирает от энтузиазма. Только учти, уборки у меня предстоит куда больше, чем ты себе можешь представить…
          До ближайшей станции метро  мы дошли пешком, потому как сесть  на остановке в автобус до девяти часов  представлялось делом нереальным.  По пути на рынке Лиля угостила меня кофе и горячими чебуреками, отчего желудок немного ожил, а унылое настроение слегка улучшилось. Она до такой степени забивала мне мозги своей болтовней, что иногда просто хотелось несдержанно смеяться от ее бессмысленных рассказов и примитивных плоских анекдотов.
          По ходу дела девушка купила килограммовый кусок свинины,  две копченых скумбрии, полный пакет разнообразных овощей и фруктов, буханку хлеба и, естественно, полулитровую бутылку водки, без  чего нашего брата – мужика « полноценно отблагодарить» было никак нельзя. Так что на своей родной станции «Минской» я выходил из метрополитена, что называется, «во всеоружии» – с увесистыми пакетами в обеих руках  и набитой всякой всячиной сумкой за спиной. Своих скудных сбережений новая знакомая на меня не жалела, и я, как ни странно, воспринимал сей факт вполне приемлемо. А как по-иному мог реагировать на ее поступки человек, привыкший в последнее время проживать за счет представительниц противоположного пола?
          Благо, мой дом находился совсем неподалеку, иначе бы я просто упал бы пластом под тяжестью своей ноши где-нибудь на асфальте. Поход по базару забрал у нас определенное количество времени, и потому прибыли мы по нужному адресу почти  к обеду.
        Поднявшись на лифте на пятый этаж, я открыл перед девушкой неброскую, обитую старым дерматином дверь  и пригласил ее войти в квартиру первой.
         - Прошу, - произнес с допустимой иронией. – Ты хотела посмотреть, где я жил перед тем, как переехал к Татьяне? Пожалуйста, апартаменты к вашим услугам…
         Естественно, что данное помещение отличалось от того, из которого нас несколько часов назад вытурили, почти в такой же мере, как  домишко из сельской глубинки от резиденции французских королей в Версале. О том, что полноправными хозяевами квартиры чувствовали себя  сейчас пауки и тараканы, можно было не говорить – это и так просматривалось невооруженным глазом. На простенькой неказистой мебели почти везде собрался порядочный слой пыли, а запах вокруг стоял настолько спертый, что, если бы мы сразу не открыли настежь оба окна, то задохнулись бы, как подопытные морские свинки в бактериологической лаборатории.
         -  Да,  конечно, не президентский люкс, - тяжело вздохнув, заметила Лиля, как только все пристально осмотрела, - но, думаю, кое-что здесь исправить нам все-таки удастся.
        Не теряя ни минуты, девушка скинула с себя курточку и, засучив рукава блузки, принялась за работу. Мне не  оставалось ничего другого, как последовать ее примеру…
         К концу дня квартира преобразилась до неузнаваемости, став той самой  «куколкой», которую я помнил еще с зимы. Пол и обои были выдраены так тщательно, словно над ними трудилась не одна хрупкая девушка, а целая рота солдат первого полугодия службы.  Мебель сверкала, как самое чистое зеркало, а от паутины вообще не осталось никакого следа.
        На кухне был приготовлен сытный обед, состоящий из ароматно пахнущего супа, жареного мяса и компота из сухофруктов. Хозяйственные способности Лили оказались на несколько порядков выше от аналогичных навыков Татьяны, которая даже яичницу, и ту умудрялась пересолить. Под такую обильную закуску, естественно, грех было и не выпить.
         И я нарушил данное самому себе минувшим вечером обещание – без зазрения совести опрокинул внутрь себя  несколько рюмок, главным образом не ради того, чтобы захмелеть, а преследуя цель просто хоть чуть-чуть погасить терзающую душу обиду.
          Лиля не отказалась составить мне в легком «возлиянии» компанию, ведь не алкоголик же я отпетый, в конце концов, чтобы выпивать самому. После принятия пары рюмочек щечки девушки заметно  порозовели, а улыбка, так вообще перестала сходить с ее лица даже на минуту.
        -  Ну что, Андрей, - не без гордости спросила она, убирая со стола грязную посуду, - ты и теперь считаешь, что я приношу тебе одни лишь несчастья?
        -  Не помнится, чтобы я тебе нечто подобное вообще когда-то говорил. – Водка  достаточно быстро заставила меня захмелеть и на некоторое время успокоила мои нервы.
        -  Не говорил, но думал, -  насмешливо заявила розовощекая прелестница. – В твоих глазах это отчетливо было написано. Знаешь, а ведь мне приходилось бывать в похожей ситуации, поэтому я отлично тебя понимаю. Год назад я встречалась с парнем, старшим от меня лет на восемь. Он был богатым, имел успешный бизнес. Естественно я, наивная дурочка, влюбилась в него по уши. И знала ведь наверняка, что кроме меня у него есть еще любовницы, но все прощала, поскольку в финансовом плане полностью от него зависела. Тебе интересно?
- В принципе, да, - согласно кивнул я. – Только что в этой истории общего с моей?
         -  Один раз он совершенно случайно застал меня с однокурсником в кафе. У нас и не свидание было, в общем-то, просто один вариант по контрольным работам, вот друг с дружкой и консультировались. А этот неисправимый параноик затеял такой грандиозный скандал, что все, кто находился в тот момент рядом, чуть головы от страха в плечи не попрятали. Официантка, так та вообще бокал с пивом на пол выронила. Короче говоря, проклинал нас мой любимый, на чем свет стоит. И, естественно, приказал, чтобы больше моей ноги у него в квартире не было. Я и следом за ним бежала, и молила выслушать меня, и на колени падала, а он, гад, ни в какую. До такой степени зазнался, что даже разговаривать со мной отказался.
- И после этого ты решила порезать себе вены, - в качестве заключения подытожил я.
         - Вот именно. – Лиля закончила мыть посуду и вытерла руки. – А спрашивается в задаче, зачем? Неужели он такой незаменимый, чтобы ради него стоило идти на столь крайние меры? Что, других мужиков вокруг мало? Ведь только у него и достоинства, что деньги да машина. Спасибо добрым людям – вовремя направили на путь истинный, не дали погибнуть грешной душе.
         -  Так вот оказывается, почему ты за мной сегодня целый день увиваешься. Даже лекции решила прогулять, настолько переживаешь за судьбу несчастного спасителя.
         -  Глупый ты, Андрей! – В голосе девушки промелькнула легкая обида. – Я ему все как на духу, а он издевается. – Она шустро выбежала из кухни и исчезла за дверью.
        Я посидел за столом в вынужденном одиночестве еще несколько минут, после чего выпил остававшуюся на дне бутылки водку и решительно поднялся. Что не говори, а со своими последними «комментариями» я и вправду немного переборщил.
        На улице было еще довольно светло, но окна моей квартиры выходили отнюдь не на солнечную сторону, поэтому в ней под вечер всегда царил легкий полумрак.
        - Ну, не обижайся. – Я вошел в комнату и приблизился сзади к молча глядящей в окно девушке. – Прости дурака, со мной такое иногда случается. Ведь действительно, если бы не ты, то не знаю, где бы я сейчас был, и что бы со мной в эту минуту происходило.
         -  Это уж точно, - негромко пробормотала Лиля. – В таком состоянии человек способен на любые поступки. У нас с тобой одинаковое горе, и поверь мне – ты так же легко, как и я, его перенесешь. Вскоре у тебя и деньги свои появятся, если ты не лентяй, и подружку ты себе новую найдешь. Только не ищи такую взбалмошную, подбери кого попроще, пускай не такую красивую, как она, но зато более уступчивую и понимающую, так сказать, родственную душу.
- Приблизительно такую, как ты?
- А хоть бы и такую, как я. Что во мне плохого?
        Тут, надо сказать, она попала в самую точку. Никаких изъянов за своей новой знакомой я пока что не замечал, и потому не без определенного удовольствия самопроизвольно  положил ей ладони на талию. Сие действие явилось определенным сигналом  для решительного разворота девушки в мою сторону и легкого прикосновения ее жарких пламенных уст к моим губам.
         -  Андрей, милый, - гортанно прошептала она прямо мне на ухо. – Давай хотя бы на время забудем обо всем плохом, что было в нашей жизни. Сейчас здесь есть только я и ты – двое несчастных людей, невольно спасших друг друга в тяжелую минуту. Неужели это для тебя ничего не значит?.. Хотя, какая, в принципе, разница? Главное, чтобы это имело значение для меня. Именно о таком мужчине, как ты, я мечтала долгие годы. Не разочаровывай меня в себе, будь со мной ласковым и нежным хотя бы ненадолго. Думаю, я заслужила это право…
      Разве мог хоть один мужчина в мире сопротивляться столь упорному натиску со стороны соблазнительной красавицы? Если даже и мог, то был это индивидуум отнюдь не самый полноценный, то ли относящийся  к определенному  «меньшинству», то ли просто несчастный больной человек, у которого ничего с женщинами не получалось. Я себя ни к одной, ни к другой из этих категорий не относил. Поэтому между мной и Лилей закономерно произошло то, что  и должно было произойти с двумя нормальными разнополыми существами…
       Лежа рядом с ней на своем скрипящем разложенном диване, я  глядел в потолок и безрезультатно пытался сконцентрировать свои мысли на чем-то конкретном, способном отвлечь меня от реальности происходящего. Рука моя то и дело перемещалась по теплому податливому телу новой любовницы, передавая через себя удовольствия, полученные от непосредственного соприкосновения с каждым его изгибом.  Вся одежда валялась ворохом на полу, она была нам абсолютно не нужна – мы  действительно чувствовали себя сейчас, как первые люди в раю.
        На какое-то мгновение меня посетило угрызение совести за столь нерадивое отношение к Татьяне. Но, увы, она уже не была моей невестой, а значит, я имел право делать все, что захочу.
        Словно уловив мои мысли, Лиля приподнялась и без всяких прелюдий оседлала меня, как лихая всадница покорного коня. Грудь ее при этом подпрыгнула вверх, как бы заставляя все мои органы также двинуться в строго определенном направлении. Что не говори, а в плане любовных утех она оказалась очень большой искусницей, и тем самым добилась, чтобы в таком невезучем человеке, как я, заново возродилось желание продолжать полноценно жить.


ДЕНЬ    ШЕСТОЙ


       Как известно, все хорошее в этой жизни довольно быстро заканчивается. И потому последняя ночь пролетела, как мне показалось, в одно мгновение ока, уступив место яркому солнечному утру. Лучики настойчиво начали пробиваться сквозь окно, всеми силами пытаясь вырвать мое сознание из царства упоительного сна. Во всем теле чувствовалась приятная нега, заставляющая меня лежать неподвижно и сохранять вялое медленное дыхание.
            Одним полураскрытым глазом я успел уловить, как истощившая меня до предела бурными  ласками нагая прелестница нехотя вылезла из постели и, повиляв передо мною пяток секунд своими соблазнительными ягодицами, тут же поспешила исчезнуть в ванной, по возвращении откуда тут же принялась быстро натягивать на себя подобранную одежду.
           - Ты куда это собралась? – без каких-либо эмоций сумбурно пробормотал я, даже не пытаясь сменить удобное положение тела под одеялом.
           -  Не до конца же своих дней тут у тебя прохлаждаться, пора бы и честь знать, - торопливо застегивая пуговицы на блузке, ответила бодрая девушка. – Итак, целый день прогуляла, потом, при сдаче сессии проблем не оберешься, тем более, что преподаватели и без того меня не слишком жалуют. Да и к тетке с утра нужно обязательно заехать показаться.
       -  Ты же говорила, что тетке твоей все равно, где ты находишься и что делаешь вообще.
         -  Все равно, да не всегда. Ладно, одну ночь провела не на месте, вторую, а на третью эта дура возьмет, да спьяну мамаше моей в деревню позвонит, скажет: так, мол, и так, забирай, дорогая сестричка, свое чадо домой, что-то оно здесь в столице не на шутку разгулялось. Моя тетка – язва еще та, ее нравы нужно учитывать и под них подстраиваться.
      -  Да, вижу, жизни твоей не позавидуешь. – Я вытащил руки из-под одеяла и лениво потянулся.
        Голова после вчерашнего, как ни странно, не болела вовсе. Как раз наоборот, после ночной постельной «обработки» весь мой организм чувствовал себя на удивление воодушевленно. К подвигам на благо отечества он, конечно, был вряд ли готов, но в то же время былой вялости в нем больше не чувствовалось. Возможно, основной причиной того было изменение погоды, но, скорее всего, последнее явилось лишь дополнением ко всему тому процессу «благодарности за спасение», который так старательно выполнила моя новая знакомая.
          -  Жизнь у нас у всех не сахар, - с показательной грустью заметила Лиля, присаживаясь ко мне на краешек дивана и тщательно приводя в порядок миловидное личико добытой из своей маленькой дамской сумочки косметикой. – В любом случае, ее нужно воспринимать такой, какая она есть. К сожалению, дважды жить никому не суждено: ни тебе, ни мне.
          -  Потому-то ты  и стараешься вовремя брать от нее все, что плохо лежит? – Искренне улыбнувшись, я погладил ладонью рукав гладкой шелковой блузки.
          -  А почему бы и нет? – без малейшего смущения пожала плечами девушка. –  Век человека слишком короткий, чтобы тратить его на всякие ссоры и неурядицы. Жаль, конечно, что твоя разлюбезная Танечка этого не понимает, потому и швыряется стоящими мужиками. А я не такая гордая, как она. Увидела, взяла, подобрала. Чего такому добру зря пропадать?
          -  Ладно, философ ты мой болтливый, хватит хвалить меня на чем свет стоит, не то ведь правда вдолблю себе в голову, что я такой положительный – зазнаюсь до предела. Скажи лучше, когда мы в следующий раз с тобой увидимся, если ты, конечно, не против?
           -  А почему, собственно говоря, я должна быть против? – Лиля небрежно сбросила в сумочку всю косметику, живо поднялась и ловко впрыгнула в свои потертые джинсы. – Я обеими руками  за продолжение наших так успешно начавшихся отношений. Теперь дело только в тебе. Ты должен подумать и решить – с кем тебе лучше оставаться, со мной или с ней. Я, конечно, понимаю – сейчас ты, словно витязь на распутье. Уверенность растратил, во всем сомневаешься, но так ведь вечно продолжаться не может. Все-таки я тоже женщина ревнивая, и допускать, чтобы мой мужчина работал  одновременно на два фронта, не собираюсь. Так что решай, дорогой, время у тебя есть. А сегодня вечером, если получится, я постараюсь к тебе заскочить.
- А если не получится? – несколько пессимистически поинтересовался я.
- Тогда позвоню по телефону. Скажи мне свой номер.
        К сожалению, с последней своей просьбой она немного попала впросак – стационарный телефон в моей квартире еще месяц назад был отключен за систематическую неуплату, поэтому воспользоваться бессмысленно стоящим на столике и припадающим пылью аппаратом сейчас было никак нельзя, даже при всем нашем огромном желании.
         -  В моем телефоне серьезная поломка, - без зазрения совести соврал я, - а мобильник пока купить не за что. Так что давай лучше я тебе позвоню с таксофона.
          -  А вот так поступать крайне нежелательно, - категорически замотала головой озабоченная Лиля. – Своего номера я тебе дать не могу. Извини, но трубку у нас всегда берет тетка, а она ох как не любит, когда кто-то звонит ко мне, особенно мужчины.
- Ну, тогда, может быть, я к тебе в университет заскочу?
         -  Нет, лучше уж я к тебе.  Как бы там ни было, а здесь мне в любом случае нравится больше – район города для меня чужой, знакомых нет, в общем, полная свобода. Вдобавок, и станция метро рядом с домом. Прямо мечта, а не место для свиданий. Короче, до вечера. Жди... Кстати, там на шкафу я тебе двадцатку оставила, чтобы не сидел совсем без копейки.
         Наклонившись, она нежно поцеловала меня в губы и, подхватив сумочку и курточку, выбежала из квартиры. Громкий хлопок дверного замка заставил меня слегка вздрогнуть и окончательно отойти ото сна, однако, вставать пока не хотелось, поскольку постель все еще продолжала сохранять в себе женское тепло и запах недорогих, но довольно приятных духов.
          Как-то просто и гладко все у этой Лили получалось. Все наше скоротечное знакомство, казалось, разыгрывалось по какой-то старой, давно всем известной классической схеме. Нападение неизвестных хулиганов, вынужденная ее ночевка в нашей с Татьяной квартире, утренний скандал, последующая встреча с ней на автобусной остановке, помощь в уборке помещения и, как результат всего предыдущего,  проведенная в одной постели бурная ночь. Казалось, каждый из этих фактов сам по себе являлся случайностью или, по крайней мере, закономерностью, выходящей из той же случайности, но не настолько же я глуп, чтобы не понять, что столько случайностей одна за другой произойти никак не могли. Слишком уж Лиля ускоряла события, чтобы ничего в ее поведении не заподозрить, слишком уж она переигрывала.
        А, может, мне так просто казалось? Возможно, я попросту не желал так нелепо терять любимую Татьяну, поэтому и пытался убедить себя в том, что меня элементарно подставили неизвестно по какой причине. Хотя почему неизвестно? Причина имелась, и к тому же причина довольно существенная – кому-то постороннему уж очень не хотелось, чтобы Татьяна за меня выходила замуж. А каким способом можно  этого добиться, да так, чтобы, как говорится, и волки были сыты, и овцы целы? Естественно, требовалось убедить мою невесту в том, что я ей неверен, что у меня есть другая, которую к тому же я имею наглость приводить в наше с ней любовное гнездышко. Ни одна уважающая себя женщина не потерпит такого наглого надругательства над своей гордостью, а тем более моя возлюбленная, для которой семейные отношения являлись делом святым, которая своего парня, то есть меня, сто пятьдесят с лишним раз на вшивость проверяла, прежде чем положительно ответить на мое предложение.
         Нет, что не говори, а здесь что-то не так. И какой бы не отличной являлась та же Лиля любовницей, все-таки сравниться в постели с Татьяной она никак не могла, во всяком случае, в моем понимании. Благо, я женщин познал на своем веку предостаточно, поэтому сразу замечал, кто из них чем дышит. Татьяна всегда вела себя естественно, и потому с каждой последующей ночью у меня к ней просыпался все больший интерес. А вот о Лиле такого не скажешь… В этой девушке чувствовался неподдельный профессионализм – то самое качество, какое я в женщинах больше всего не мог терпеть. Да, она была мастером своего дела, но уже само подтверждение подобного мастерства заставляло меня  сомневаться в ее искренности и не верить ни единому ее слову. Да к тому же еще и данных своих она мне никаких не соизволила оставить. Все складывалось один к одному, прямо как в удачном карточном пасьянсе…
        Провалявшись в скомканной постели более двух часов, я окончательно понял, что заснуть больше сегодня не смогу, во всяком случае, до тех пор, пока не выясню всю подноготную этой странной кем-то отлично продуманной аферы. Но поскольку самому выполнить сию задачу мне было не под силу, я решил обратиться за помощью к одному из своих надежных друзей, который, кстати, за последние дни так и не напомнил о себе, хотя и обещал.
        Лениво поднявшись с дивана и приведя себя в божеский вид, я оделся и всунул в карман оставленную Лилей на шкафу купюру. Откуда в сумочке у бедной студентки из какого-то забитого села могло оказаться столько денег на мелкие расходы? Ведь если посчитать, то только вчера утром она на меня потратила более полусотни.  С ее слегка потрепанной одеждой такое беззаботное расточительство никак не клеилось. Ведь за ту же сумму она вполне могла купить себе вчера на базаре новые брюки, однако, не стала этого делать. Сие  обстоятельство еще больше усугубило мои подозрения в отношении новой знакомой. Да и знакомы ли мы с ней были вообще? Кто знает, может, на самом деле эту девушку звали вовсе и не Лилей. Впрочем, не стоило гадать на кофейной гуще – требовалось действовать, причем,  как можно скорее…
         К десяти часам утра я без официального приглашения уверенно переступил порог здания управления внутренних дел. К кабинету оперативного состава меня пропустили  без лишней волокиты, а вот скучать под его дверью пришлось довольно долго, потому как Виктор Харченко именно в этот час был  занят чем-то крайне срочным. Благо, по пути я в ближайшем киоске приобрел газету с кроссвордами, поэтому время вынужденного ожидания мне нашлось чем заполнить, да и мысли свои напряженные удалось слегка упорядочить.
         Естественно, что с отгадыванием слов у меня мало что получалось. Иногда создавалось впечатление, что за последние дни я настолько отупел, что забыл даже имена собственных родителей. Ампула в моей шариковой ручке была старая и засохшая, поэтому раз за разом она  под натиском пальцев продирала бумагу насквозь, а написать нужную букву так и не получалось. Закончилось все тем, что я в порыве злости скомкал газету и выбросил ее в стоящее рядом со стулом мусорное ведро, куда вслед за ней последовала и ручка.
          Виктор вышел из своего кабинета усталый и слишком озабоченный. Мое внезапное появление наверняка  вывело его из себя еще больше. Одет он был в ручной вязки синий свитер и новые шелковые брюки, которые не требовалось гладить, чему наверняка радовалась его жена.
          -  Ты? – Увидав перед собой меня, капитан слегка удивился. – Вот уж, признаться, не ожидал тебя увидеть здесь. А я-то ломаю голову – кого это ко мне нелегкая принесла.
          -  Если гора не идет к Магомету, Витек, - насмешливо ответил я, протягивая ему руку для приветствия, -  то своя рубашка все равно при этом остается ближе к телу.  Что ж это ты не даешь о себе знать так долго? Обещания, так сказать, не сдерживаешь.
          -  Почему это долго? Вполне приемлемый срок. Насколько мне помнится, пяти дней еще не прошло, как виделись на этом самом месте. Как там твоя, отошла хоть чуток от удара?
          - Даже чересчур отошла. – Я отвел взгляд в сторону, чтобы он  не заметил раньше времени присутствующей в моих глазах растерянности. – Насчет этого как раз и хочу поговорить.
          -  Ну, тогда подожди еще немного, - посмотрев на часы, озабочено молвил Виктор. – Скоро у меня обед, тогда и пообщаемся. Сам понимаешь, как всегда, дел по горло.
        Ничего не поделаешь – довелось поневоле «куковать» под кабинетом еще полчаса. Благо, у покорного слуги свободного времени было теперь в избытке, в отличие от некоторых.
         По коридору со стороны в сторону привычно сновали сотрудники и посетители, каждый из них смотрел на меня с каким-то скользким подозрением, будто бы я напоминал им одного из тех типов, чьими фотографиями пестрел стенд «Их разыскивает милиция». Сии пристальные взгляды вынуждали меня повыше поднимать воротник  кожаной курточки и прятать в ней лицо вплоть до самого носа. К счастью, никто из возможно находящихся здесь свидетелей преступлений не ткнул в меня случайно пальцем, а  у представителей организации не возникло надобности пригласить мою персону на опознание в качестве подставного – ожидание минуло тихо и мирно, совсем не так, как в полицейских участках из дотошных западных сериалов. Создавалось впечатление, что мы живем в относительно спокойной стране, где никто никого не грабит, не убивает, не насилует, и нашим блюстителям закона не остается ничего другого, как только  исписывать массу бумаги да копаться в Интернете в поисках чего-то более интересного, чем собственная бренная жизнь.
         Как и обещал Харченко, ровно в полдень последний посетитель от него ушел, и я с огромным облегчением переступил порог его маленького скромного кабинета.
         -  Ну, рассказывай, несчастный, что на сей раз привело тебя в стены этого проклятого Господом храма безумия, -  шутливо  высказался Виктор, вытаскивая из литровой баночки с водой кипятильник и засыпая туда чай. – Какие там у вас на семейной почве склоки еще возникли?
         -  Ты, наверное, будешь смеяться, но Татьяна все-таки решилась меня выгнать из своей квартиры, - разочаровано развел руками я, присаживаясь на свободный стул.
         -  Ничего странного в том не вижу – давно ей уже пора было так поступить. Моя Клавдия ни единого дня не потерпела бы тунеядца в доме.
        На столе появилась парочка бутербродов с сыром и колбасой, один из которых гостеприимный оперативник по-братски подсунул мне.
         -  Угощайся, - проговорил в меру сочувственно. – Небось, с утра и крошки во рту не было. Как предполагаю, она ведь тебя без выходного пособия отправила?
          -  Да, понимаешь,  мне кажется, совсем не в тунеядстве тут дело. – Я с благодарностью взял бутерброд, откусил от оного добрую третью часть и неторопливо задвигал челюстями.
- А чем же ты ее мог не устроить еще?
- Да получилось, что я вроде бы  как  ей изменил.
         -  Ты ей!? – Харченко  слегка передернулся и чуть не пролил мимо чашки кипяток. – Да ты в своем уме, Андрей? Она в таком состоянии, а ты, кобель шелудивый, берешься за старое.
         -  Все произошло совсем не так, как ты себе представляешь. – Я попытался более-менее внятно обрисовать ситуацию. – Никто никому, собственно говоря, изменять и не думал, просто обстоятельства сложились таким образом… В общем, Витя, меня подставили.
- Интересно, кому и зачем такое кино понадобилось.
         -  Я, конечно, понимаю, что тебе в  это тяжело поверить, но все случилось именно так, ирония здесь совсем не уместна. Кто-то неизвестный пожелал, чтобы Татьяна поймала меня в своей квартире с другой женщиной, и я, как последний глупец, попался на эту удочку.
        Для того, чтобы изложить ему все подробности своего знакомства с Лилей, включая также и последнюю ночь, разумеется, без описания самого процесса совокупления, мне потребовалось не более трех минут. К моему счастью,  Харченко в своем деле был профессионалом, поэтому въехал во все сходу, не задавая много дополнительных вопросов. Выражение его лица менялось несколько раз – оно то издевательски надо мной насмехалось, то вытягивалось в естественном удивлении, то омрачалось искренней жалостью за мою неудавшуюся судьбу.
         -  Да, ситуация невеселая, - сомнительно произнес Виктор, как только я отвлекся от своего «монолога», чтобы отхлебнуть глоток горячего чая. – Прямо не знаю, что тебе и ответить. Теоретически ты поступил с этой девицей правильно: защитил ее от насильников, накормил, предоставил ночлег. Но, извини, Таню твою тоже можно понять. Любая бы баба повела бы себя на ее месте точно таким же образом, а моя, так вообще могла бы глаза выцарапать.
         -  Так на это ведь все и было рассчитано. –  Увлекшись, я немного обжег кипятком язык и раздраженно отставил чашку в сторону. – Не думаю, что нечто подобное могло бы прийти в голову простой взбалмошной девчонке, которая где-то когда-то меня увидела и влюбилась в меня без памяти, потому и решила отбить у более богатой соперницы.
-   Ты даже такой вариант допускаешь?
         -  Я уже, по правде сказать, не знаю, что и думать. Она настолько успешно вчера затуманила мне своей болтовней мозги, что я просто как слепой котенок пошел у нее на поводу и соглашался со всеми ее предложениями. Спасибо, конечно, красавице за убранную квартиру, за купленные продукты и за все те ласки, какими она меня одарила минувшей ночью…
        - Слушай, - резко перебил меня собеседник, - а зачем тебе вообще раскисать?  Подозреваешь что-то, заговоры какие-то сам против себя плетешь. Что, если и вправду она просто на тебя глаз положила? Бывают же такие дуры, да к тому же еще и красивые. Да любой другой мужик о подобном приключении может только мечтать! Подумаешь, невеста выгнала! Сегодня выгнала, а завтра сама приползет и станет уговаривать, чтобы вернулся. И что только в тебе эти бабы находят? Стройности никакой, лысина аж светится, денег не зарабатываешь, подарков не даришь, только и достоинства, что потенция на высоте. Хотя, по правде сказать, для многих из них именно сие качество является самым важным фактором при выборе любимого человека.
             Виктор понемногу успокаивал меня, хотя взгляд его и бегал со стороны в сторону. Но что именно творилось в его голове, предугадать мне никак не удавалось. Впрочем, что там говорить о чужой голове, если даже в своей не удавалось разобраться без посторонней помощи.
            Я  неторопливо дожевал бутерброд и, поднявшись со стула, тщательно вытер ладони о свой носовой платок. По ходу дела заметил, что они  как-то неестественно подрагивали, напоминая тем самым излишне бдительному собеседнику о моих излишних переживаниях.
         -   А тебе не кажется, что произошедшее со мной как-то связано с убийством родителей Татьяны? – Я заговорил более прямолинейно, потому как Виктор наверняка уже успел понять, что рано или поздно подобный вопрос все равно будет задан.
         -  Причем тут одно к другому? – состроив наигранную маску удивления, промолвил он в ответ. – Не вижу никаких деталей, указывающих на такую связь. Да и вообще спешу тебе признаться, что ребята, подозреваемые в угоне автомобиля, уже задержаны, Ларьцов вот уже несколько дней выжимает из них признания, и в скором будущем, надеюсь, его старания увенчаются успехами. Так что не бери глупого в голову, а тяжелого в руки.
- Значит, вы все же довели свою версию до логического завершения?
- А как ты хотел? Не  вечно же преступлениям висеть на нас мертвым грузом.
          -  Я, конечно, очень плохо знаю капитана Ларьцова, а уж тем более не знаком с методами его работы, но, если судить по производимому ним первоначальному впечатлению, то признание во всех смертных грехах он может выбить и у телеграфного столба.
           -  Ах, ты об этом? – В голосе собеседника проскользнула едкая насмешка. – Все-таки считаешь нас, в силу привычного восприятия, жестокими коновалами и разрушителями человеческих судеб… Нет, здесь ты в корне не прав, времена допросов с пристрастиями, к сожалению, подчеркиваю,  именно к сожалению, уже давно канули в Лету. Сейчас каждый из этих выродков может свободно подать на тебя в суд не то, что за удар дубинкой, а даже за небрежно сказанное в его сторону ругательство. Так что в конторе нашей, Андрей, теперь все делается по закону, который, как сие не прискорбно, поддерживает далеко не нашу сторону.
           -  По-моему, мы немного отклонились от темы, -  решительно молвил я. – Меня не волнует, как там ведут себя ваши с Ларьцовым подопечные, меня даже не столько интересует собственная судьба, сколько то, что в ближайшее время может произойти с моей невестой. Добейтесь вы хоть сотни признаний, а я считаю, что ее хотят обмануть самым наглым образом. Посуди сам, как ловко все получается. Ее богатых родителей сбивает машина в тот самый момент, когда они спокойно себе по зебре переходят дорогу. Причем сбивает обоих насмерть, сразу же.  Думай, как хочешь, но я назвать такой удар случайностью не могу никак. Я более, чем уверен, что их убийство было заранее запланированным. Следующим, так сказать, этапом четко рассчитанной комбинации должно стать ограждение наследницы всех сбережений Окладниковых от тех людей, которые могут оказать на нее хоть какое-нибудь влияние, в данном случае от меня.
         - Постой, ты сказал наследницы всех сбережений. – Виктор также несдержанно поднялся со стула и задумчиво закурил. – Но, насколько мне известно, у Татьяны ведь еще есть брат.
         -  Не далее, как три дня назад на похоронах, она беседовала с адвокатом покойного Андрея Константиновича,  неким господином Верещуком, который и сообщил ей столь приятную для нас обоих новость. Роману достается из наследства очень малая часть, остальное же все отходит Татьяне. В компании с ним, ну, с этим самым адвокатом, она и  провела весь позавчерашний день и, по всей видимости, всю последующую ночь, когда подставные насильники разыгрывали передо мной спектакль с этой злополучной Лилей, или как там ее зовут на самом деле.
- А адвокат, небось, молодой и холеный, если она с ним на всю ночь осталась?
         -  Брось ты свои плоские шуточки, и без них тошно! – недовольно фыркнул я. – Какой там молодой? Обычный мешок потрепанный, набитый жаждой обогащения, вот он кто! Кстати, возможно ему-то как раз и выгодно, чтобы мы с Татьяной  поскорее расстались.
         -  Да, - продолжая иронизировать, согласился Виктор, - возраст здесь не играет существенной роли. Вполне может быть, что именно этот адвокат и рассчитывает утешить в трудную минуту своей заботой обиженную неверным женихом «наследницу престола».
         -  С тобой решительно невозможно ни о чем серьезном говорить. Тешишься, как дите малое, а еще самым крутым оперативником в отделе считаешься. – Я на  мгновение замолчал, ненароком вспомнив недавний случай, когда вот таким же образом сам издевался над прибежавшим ко мне домой со своей проблемой покойным Юрием Колесниковым. Чем сии «насмешки» закончились, лучше было не вспоминать. – Не хочешь помочь мне – не надо, сам как-нибудь справлюсь!
         -  Да постой ты, не кипятись! – Виктор отбросил в пепельницу окурок и снова сел за стол. – Все, шутки в сторону! С этого нужно было и начинать, что Татьяне по наследству переходит большая часть денег. Мне ведь о данном факте доселе не было известно. Насколько я понял, ты хочешь, чтобы я по своим каналам прощупал этого адвоката, как его там?
         -  Верещук Василий Игнатьевич, - несколько успокоившись, скороговоркой ответил я. – Не обязательно его, как ты говоришь, прощупывать, достаточно будет просто в ненавязчивой форме у него разузнать, находилась ли Татьяна рядом с ним позавчера весь день и всю ночь, или, может быть, общалась за его спиной с кем-нибудь еще. Это выполнить реально?
         -  Сложно, но можно, - после кратковременной паузы ответил Виктор. – Выходит, не только она тебе, но и ты ей не доверяешь целиком и полностью.
- Почему же, доверяю, но проверить ее действия на всякий случай надо.
          -  А ты не допускаешь такого варианта, что всю эту катавасию организовал обиженный на отца столь халатным к себе отношением Татьянин брат? В принципе ведь ему, как никому другому, выгодно как можно скорее избавиться от всех вас.
          -  Роман?! – Я  всунул руки в карманы куртки и направил свой задумчивый взгляд в гладко выбеленный потолок. – Вообще-то не думаю, чтобы такому недалекому человеку, как он, подобная авантюра могла прийти в голову. Тем более, насколько мне известно, все эти дни он абсолютно не просыхал. Там и от мозгов мало что осталось. Разве только…
- Что разве только?
         -  Разве только кто-то более расчетливый и влиятельный стоит за его спиной. Скажем, тот же самый Верещук, способный вертеть парнем, как марионеткой.
         -  Опять ты зациклился на этом адвокате, - нахмурившись, проворчал Виктор. – Ну, сказал же  – проверим мы его, не сомневайся. А по поводу Романа не мне тебе объяснять – заранее ведь не предугадаешь, кто из людей на какие пакости способен. Лучше и впрямь ему не доверять.
         Я нервно прошелся по кабинету со стороны в сторону и, остановившись у стены, сложил руки на груди. Внезапно появившаяся в голове мысль заставила меня  испугаться.
- Что случилось, Андрей? – Виктор сразу же заметил, как изменилось мое лицо.
         -   На поразительные умозаключения ты меня натолкнул. Если за всем происходящим действительно стоит Роман, то получается, что следующим его шагом может стать физическое устранение самого главного конкурента – родной сестры.
         -  Ну не настолько же он глуп, чтобы вот так вот сразу одним махом уничтожить всех родственников. Тут и ежу понятно, что все подозрения тогда падут на него. Нет, Андрей, как раз теперь Роман должен беречь Татьяну, как зеницу ока, иначе не видать ему в дальнейшем спокойной жизни, как собственных ушей.  Твоей невесте опасность может угрожать лишь в одном случае – если ее непутевого братца кто-то просто пытается подставить под подозрение.
         -  Час от часу не легче. – Ничего нового для меня Виктор последней фразой не сообщил, и потому я воспринял его слова вполне адекватно. – Так ведь можно одним выстрелом целую кучу зайцев завалить и при этом остаться чистеньким. И Аню с Антошкой, так сказать, между делом в расход пустить. Слушай, а ты не можешь узнать, кто после возможной гибели всего их семейства будет являться ближайшим родственником?
        -  Ну, это ты, брат, совсем хватанул! – На лице задумчивого капитана снова появилась легкая насмешка. – Неужели утреннее апрельское солнышко так сильно голову напекло? Подобные предположения может высказывать только настоящий маньяк.
        -  Или же человек, готовый ради денег на любую подлость,  - вразумительно добавил я, - даже на убийство всех своих родных и близких.
        Виктора, по всей видимости, начинали уже понемногу раздражать мои нелепые предположения. Его обеденный перерыв подходил к концу, вследствие чего он то и дело поглядывал на часы, по всей видимости, кого-то с минуты на минуту ожидая.
         -  Не стоит раздувать из мухи слона, Андрей, - в более спокойном тоне произнес он. – Давай все-таки начнем с самого малого. Поддерживай пока связь с этой девчонкой, которую тебе подставили, и пытайся по ходу дела выведать у нее ума. К Татьяне же своей пока бежать не спеши – веди себя так, как будто ты действительно согласился со своим нынешним положением. Я, конечно, мало верю в реальность всего, тобой сказанного, но если все же подстава окажется правдой, то лучше вести себя будет именно так. Постарайся найти себе работу, чтобы хоть чем-то занять свое больное воображение. Иначе ведь и с ума сойти не долго.
       Я ничуть не обижался на столь прямое обо мне высказывание. Виктор был на сто процентов прав – от полной потери рассудка меня отделяло не такое уж и много шагов.
       -  Хотя, - продолжал Харченко, - я допускаю такой вариант, что ни сегодня вечером, ни завтра, ни послезавтра твоя  Лиля может к тебе вообще не вернуться. Данных ее ты не знаешь, человек просто растворится в многоликом городе, да и все.  Если она не даст тебе о себе знать в течение нескольких дней, то тогда  дело твое, парень, дрянь. Подстава, как говорится, налицо.
- И что же в таком случае мне делать?
- Ты, помнится, говорил, что двое насильников были похожи на юных наркоманов?
         -  Да не похожи они на наркоманов, а наркоманы они и есть, - уверено заявил я. – Лица обоих отложились у меня в мозгу, как на негативе – узнаю  сходу,  если встречу, хоть днем, хоть ночью.
         -  Ну, так, значит, от них будем и плясать. – Виктор одним глотком допил  остывший чай и потер свои слегка затекшие от бездействия ладони. – Я постараюсь подключить к делу одного из наших сотрудников, который по этой публике специализируется, и в воскресение мы втроем поедем на их поиски. Авось, что и проклюнется. Извини, раньше никак не получится – дел  сейчас, сам видишь, по горло. И еще одно. Как ты отлично понимаешь, официального дела я на твоих «приятелей» завести не смогу – все будет производиться на голом энтузиазме и общественных началах, поэтому моего сотрудника тебе придется как-то отблагодарить, тем более, что он будет эксплуатировать свой автомобиль. Моя тачка, к сожалению, как и предполагалось, отправилась в долгосрочный ремонт.  Скорее всего, ее ждет свалка металлолома.
          -  А вот это уже сложнее, - несколько замялся я. – С деньгами у меня сейчас не то, что напряг, а наблюдается практически полное их отсутствие.
          -  Ладно, разберемся, куда ж от тебя деваться? Значит, будешь должен. – Харченко неохотно вытащил из кармана две смятых  денежных купюры и протянул их мне. – Бери, не отказывайся. Если вдруг не понадобятся, тогда отдашь. Главное, чтобы  за три последующих дня с голоду не сдох. Жди, в воскресение утром заедем. А сейчас, извини, мне нужно работать.
         Я не видел веской причины для отказа от предложенных денег, и потому принял их с превеликой благодарностью. Капитан провел меня до двери и пожал на прощание руку.
          -  Главное, - строго сказал напоследок, - не принимай никаких самостоятельных действий. Потерпи немного. А то я тебя, деятеля, знаю, любишь голову совать, куда не следует.
         Мне, естественно, пришлось дать ему соответствующее обещание, после чего мы расстались,  что называется, в теплой дружественной  обстановке. Но только я вышел из кабинета в коридор, как тут же носом к носу столкнулся с самим подполковником Порошковым, одетым, как и в прошлый раз, в подогнанную строго по телесным параметрам новую милицейскую форму.
         -   О, Лозицкий! – Алексей Витальевич остановился и просверлил меня недоуменным взглядом. – А ты какими судьбами здесь?  Насколько мне не изменяет память, тебя вроде бы никто сюда не вызывал. Или решил подробности касаемо смерти родственников узнать?
         -  Да нет, не совсем. – Я мгновенно скорчил виноватую физиономию и опустил глаза. – Подробности их гибели меня больше не интересуют. Просто решил проведать старого друга.
- В рабочее то время?
         -  Извините, Алексей Витальевич, но так уж получилось. Просто Виктор долго не давал о себе знать, вот я и подумал, не случилось ли чего с ним.  Все ж люди не чужие.
          -  Ох, Андрей, Андрей, не искал бы ты  себе на неприличное место приключений, - недовольно покачал головой Порошков. – Я ведь говорил тебе, чтобы излишней инициативы не предъявлял и не лез головой в омут. Не нравится мне твое появление здесь. Обязательно узнаю у Харченко, зачем приходил, только немного попозже, так что смотри у меня…
        К счастью, в разгар рабочего дня он, равно как и все его подопечные, был слишком уж занят, поэтому не мог уделить моей скромной персоне должного внимания даже при всем своем большом желании. Это было мне как нельзя более на руку, поэтому я поспешил вежливо с ним попрощаться и на всех парах сбежал по лестнице с третьего этажа вниз.
          Через десять минут я отдалился от управления на приличное расстояние и мысленно попросил Всевышнего о том, чтобы капитан Харченко оказался в разговоре со своим начальником более изобретательным, чем я, и рассказал бы тому о причине моего визита такую интересную сказочку, от коей бы подполковника бы начало клонить ко сну. Впрочем, это  их проблемы – даже если Виктор скажет ему правду, на мою дальнейшую жизнь сие нисколько не повлияет – вряд  ли Порошков посчитает весь наш разговор чем-либо серьезнее обычного бреда…
        Электричка метро довезла меня до Оболони в считанные минуты. Вопреки всем своим желаниям, я решил пока что прислушаться к советам  более опытного в подобных делах товарища, и потому провел весь остаток дня  в собственной квартире. Домашних забот хватало – нужно было и позаботиться об очередном насыщении желудка, и запастись кое-какими продуктами на дальнейшее, да и телевизора, по правде сказать, мне уже давненько не приходилось по вечерам смотреть – хоть  узнал, спасибо добрым людям за напутствие, что у нас в стране сейчас творится.
        Судя по количеству разбитых  на душу населения самолетов и заваленных шахт, народ нашей многострадальной Украины переживал сейчас, как, в принципе, и я  лично, не самые благоприятные свои времена. Если так и дальше  будет продолжаться, то наверняка вскоре о всякого рода заказных убийствах и криминальных разборках придется забыть – все  жители нашей страны попросту станут жертвами обычной халатности, а организованная преступность, хочет она того или нет, потеряет на корню свой престиж. Вполне возможно, что именно такого поворота событий нынешние руководители державы в последнее время и добивались.
         Но, не смотря на все это, в случайность смерти Андрея Константиновича и Марии  Семеновны я с каждой последующей минутой верил все меньше и меньше – уж слишком настойчиво события последних дней подтверждали  обратную гипотезу…
        В своих интуитивных догадках Виктор  оказался целиком прав – последние обещания Лили явились полнейшим блефом. Вечером  у меня дома она так и не появилась, из чего следовало, что все мои самые страшные опасения понемногу начинали сбываться.
        А может, действительно, не стоило попусту паниковать? Мало ли что могло заставить нерадивую студентку задержаться в университете или в кафе с подругами. Хотя нет – если  она в меня действительно влюбилась, то на все бы остальное с большой колокольни наплевала. Тут иного варианта быть не могло.  Во всяком случае, сегодня.


ДЕНЬ    СЕДЬМОЙ


Сидеть несколько дней подряд, сложа руки, и ничего не предпринимать в сложившейся ситуации  было не в моих правилах. Хватит уже того, что меня обставили, как последнего лоха, чего я спускать, естественно, своим «закулисным» обидчикам не собирался. Первая ночь, которую я провел в полном одиночестве и абсолютно трезвом состоянии, решительно расставила все точки над «і». Что бы там не говорил Харченко, а бездействовать было никак нельзя –  по крайней мере,  это могло привести к потере здравого рассудка. Еще кто-то из древних сказал, что движение для человека является необходимым элементом жизни, и потому ему непременно следовало действовать,  предпринимать шаги, пускай даже не самые умные и результативные.
          Поднявшись с постели приблизительно в восемь часов утра, я тщательно привел себя в порядок и сам залюбовался своей отражающейся в зеркале внешностью. Чистый, опрятный, свежий, гладко выбритый, в идеально выглаженных черных брюках и подобранном под стать им сером пиджаке, я в настоящий момент, казалось, мог свести с ума любую женщину, во всяком случае, ту, которая соизволит обратить на меня внимание.
          Ровно в девять вышел из дома, остановился на секунду около подъезда и вдохнул в себя приятный аромат свежего весеннего воздуха. Погода постепенно настраивалась, поэтому необходимость в верхней одежде сама по себе отпадала. Не только я, но и все остальные прохожие под воздействием теплых лучей молодого апрельского солнышка начинали старательно от таковой избавляться. Особенно это касалось юных девушек и молодых женщин. Они словно только и ждали того момента, когда погодные условия наконец-то позволят им спрятать подальше в шкаф свои длинные пальто и плащи  и выйти на обозрение посторонних глаз в туго обтягивающих великолепные фигурки брючках и по возможности укороченных чуть ли до неприличия юбках, что позволяло подобным мне сексуально озабоченным субъектам мужского пола сглатывать слюну, нагружая воспаленный мозг всевозможными фантазиями.
           Однако, на соблазнительную внешность окружающих дамочек особо  заглядываться не стоило, поскольку они в определенной мере могли отвлечь мое соображение от тех проблем, с которыми следовало разобраться. Я пересилил себя и постарался отстраниться от «благоухания» реального мира. Да, солнышко поднимало настроение, но оно ни в коей мере не должно  помешать моим планам – если уж что-то было задумано, то выполнить это предстояло обязательно.
           Первым делом я купил телефонную карточку и позвонил с ближайшего таксофона по нужным мне номерам. Ни в своей квартире, ни в особняке своих родителей Татьяны не оказалось, из чего следовало, что сегодня она снова по уши погрязла в проблемах, связанных со вступлением в права наследства. А может быть, просто предусмотрительно не брала телефонную трубку, подозревая, что в это время звонить ей буду именно я.  Хотя, возможно, даже и к лучшему, что нам с ней не удалось с утра поговорить – в принципе, сказать ничего конкретного в свое оправдание я ей сейчас не мог, потому как сам пока что решительно ничего не понимал.
           Следующий мой звонок был направлен в редакцию газеты «Глас народа», где мне сообщили, что репортер Половник сейчас находится на своем рабочем месте, но к трубке подойти не может по причине чрезмерной занятости. Казалось, все в этом городе, за исключением единственного бездельника, настолько погрязли в своей работе, что просто-таки не воспринимают ничего и никого постороннего всерьез. Это было плохо, поскольку жизнь никак не должна  состоять из одних лишь проблем, связанных со способом заработка денег, и в нее следовало непременно вносить некие разнообразия. Поэтому решение отправиться в редакцию было принято мною окончательно и бесповоротно, тем более, что находилась она от меня не так далеко.
          Спускаясь по ступенькам на станции метро «Минская», толкаясь в вагоне  электрички и поднимаясь вверх на «Почтовой площади», я снова и снова замечал перед собой привлекательные женские силуэты. Причем, на верхнюю их часть мое внимание практически не обращалось – взгляд постоянно был направлен только на ноги, которые, как казалось, никогда не перестанут мелькать перед глазами. Нет, что и говорить, долгий осенне-зимний период пагубно действует на мужское восприятие мира – столь резкий контраст способен ввести некоторых представителей сильного пола в помешательство и толкнуть их на самые непредсказуемые поступки.
          Слава Богу, я считал себя человеком относительно терпеливым, поэтому мне подобная опасность не грозила. Опасаться следовало неприятностей совсем иного рода, которые всеми правдами и неправдами в ближайшее время необходимо было предотвратить…
           В отличие от капитана Харченко, Жору Половника в его заведении мне пришлось ждать не очень долго – всего каких-то  пятнадцать-двадцать минут. Он вышел из своего кабинета в курилку слегка взлохмаченный и напряженный.  Бледноватый вид лица и легкие темные круги под глазами говорили о том, что в последние дни он хронически не высыпается. Вся внешность этого человека, включая его не первой свежести одежду, те же самые свитер и брюки, в которых он ко мне три дня назад приходил, говорила о катастрофической нехватке у него времени даже на приведение себя в порядок и на полноценный прием пищи. Мы остановились чуть в стороне от группы его коллег, громко решающих в дымной «атмосфере» свои профессиональные проблемы.
         - Ну что ты хотел, говори, - несколько грубовато проворчал Жора. – Только побыстрее, мне сейчас некогда подробно разглагольствовать.
         -  Не пойму, - пожал плечами я, - то ли эпидемия какая по Киеву пошла, что ни у кого  не хватает на меня времени, то ли просто вы все между собой договорились объявить мне  бойкот.
         -  Просто все нормальные люди, в отличие от тебя, делом занимаются, а не валяются на диване лицом кверху и не плюют в потолок. Займись и ты чем-нибудь, тогда и не будет тебе мерещиться всеобщий заговор против твоей неприкосновенной особы.
         -  Знаешь,  а ты ведь, как всегда, прав, - высказал искреннее согласие я. – Бездействие достало меня до глубины души, по этой причине, собственно говоря, и явился к тебе. Помнится, трое суток назад ты хотел дать мне просмотреть кое-какие документы?
         -  Что, неужели жареный петух ниже спины клюнул? – насмешливо фыркнул Жора, неторопливо прикуривая сигарету. – Три дня назад ты придерживался совсем иного мнения. Тебе дорога была жизнь, ты хотел спокойно спать и не знать ничего о том, что происходит в этом мире за твоей спиной. Почему же вдруг так неожиданно переменил свое решение?
        -  Видишь ли, - деликатно качнул головой я, - за эти самые последние дни в моей личной жизни произошли некоторые изменения. Теперь, к сожалению, не зависимо от того, знаю я чего лишнего, или не знаю, спать мне спокойно не удается.
- Да, в конце-то концов, что случилось, ты толком можешь объяснить?
         -  Ты, наверное, будешь смеяться, но твое пророчество  сбылось. Нашлись люди, которым все-таки удалось не далее, как позавчера, нас с Татьяной рассорить. И сделали они это настолько умело и профессионально, что мне оставалось лишь развести от беспомощности руками.
         -  Да? – В глазах прищуренного журналиста возник неподдельный интерес. – Неужели все-таки я оказался прав? И как же это все произошло, если не секрет?
         -  Да какой там секрет, - небрежно махнул рукой я, - зачем скрывать то, что и так ясно, как Божий день? Задача была выполнена по старой классической схеме. Мне подсунули миловидную смазливую куртизанку, которую якобы-то я спас от изнасилования и оказал ей необходимую моральную поддержку, а Татьяна наутро поймала нас с ней в нашей квартире.
- Постой, так ты что, эту шлюху ночевать к себе забрал?
        -  Ну, предложил крышу над головой, а куда мне было деваться? На тот момент она была вся избитая, грязная, в полностью изорванной одежде. Да и парни эти, хулиганы малолетние, наверняка под нашим подъездом стояли, дожидаясь, пока она выйдет.
        -  И ты повелся на такую примитивную муть? – Удивлению Жоры, казалось, не было предела. – Я же предупреждал тебя, дурака, что недоброжелатели могут что-то подобное организовать. Как ты только мог, Андрей, чем ты только думал?! Нет, что не говори, а я был о тебе гораздо лучшего мнения. Теперь от тебя никакого проку нет в плане надежной поддержки.
        -  Чего зря кулаками после драки махать? – В отношении своей никчемности я с ним полностью согласился. – Теперь уж время вспять не повернешь. И главное ведь, что никакой близости тогда между нами не было. Просто попросила девчонка надеть Татьянин халат, пока она приведет свою одежду в порядок. Кто мог знать, что все будет до таких мелочей подстроено?
        -  Стало быть, она приблизительно знала, в какое именно время Татьяна явится домой? – задумчиво произнес Половник. – Выходит, тот человек, который ее подослал, специально держал твою Таньку рядом с собой до строго определенного времени.
- Получается, так, - пожал плечами я.
        Мне вдруг стало ясно, куда именно он начинает клонить. Все-таки, что там не говори, а мозги у моего бывшего сослуживца были направлены в нужную сторону.
        -  Да, ты правильно подумал, - не давая мне до конца сориентироваться, решительно заявил Жора. – Для того, чтобы вычислить человека, который всю эту мизансцену организовал, тебе необходимо узнать до мельчайших подробностей,  где именно и, самое главное, рядом с кем Татьяна находилась в ту ночь. Думаю, большого труда для тебя это не составит.
       -  Не знаю, дружище, тут ведь возникли некоторые нюансы. – Из моего горла выкатился наружу тяжелый протяжный вздох. – Она ведь выгнала меня ко всем чертям, теперь я  снова живу на Оболони. Так что вряд ли у нас с ней склеится откровенный разговор на эту тему.
- Неужели  нельзя найти никакого компромисса?
         -   Увы. Если бы было можно, то я бы сейчас перед тобой в таком плачевном виде не стоял, а продолжал бы придерживаться прежней точки зрения.
        -  А девчонка что, очень уж эффектная оказалась? – В прикрытых стеклами очков глазах собеседника возник вполне естественный  интерес.
 -  Ну, скажем, не красивее Татьяны, но очень даже ничего, - утвердительно кивнул головой я.
        -  Вот это обстоятельство тебя и сгубило, фраер ты наш ненасытный.  Сколько тебе говорилось, остепенись, не бросайся на каждую юбку.
        -  Но я вроде как и не бросался ни на кого. Говорю же тебе, ситуация не по моей воле сложились столь щекотливым образом. Что мне делать оставалось?
        -  Ладно, ладно, не прибедняйся. – Жора, наконец, докурил сигарету и ловко отшвырнул окурок в урну. – Тебя послушать, так ты прямо ангел во плоти. Попробуй раскрутить эту девчонку на душевные признания, авось в минуту оргазма что-нибудь интересное да выдаст.
        -  К сожалению – и здесь тупик, - беспомощно развел руками я. – Никаких ее данных у меня, к сожалению, не осталось. Что поделаешь, пьяный был, не придал значения. Обещала прийти в гости вчера вечером, но так и не явилась. Подожду еще сегодня, может в ней совесть проснется.
        -   Жди теперь  хоть до самой смерти. Если сразу не вернулась к своему благодетелю, то значит, таково было ей указание на сей счет, если она вообще до сих пор жива.
- Ты допускаешь даже столь кардинальный вариант?
         -   Допускаю, - уверено ответил угрюмый журналист. – Если заказчик разыгранного нею спектакля из тех людей, что я думаю, то оставлять ее в живых более, чем на одни лишние сутки, никто не станет. Так что можешь мысленно попрощаться с ней навсегда.
         -  Какие-то ужасы рисуешь, право слова. У меня прямо поджилки трясутся… Ну да ладно, как-то  переживем. Я ведь, собственно, почему тебе все это объясняю. Мне помощь твоя нужна, друг дорогой. Та злополучная папочка с секретными данными, она у тебя еще при себе?
         -  Вон оно что! – с нескрываемым злорадством усмехнулся Половник. – Все-таки потребовалась тебе информация, только, к сожалению, теперь ты ее не получишь.
         -  Это почему же? – искренне удивился я. – Помнится, три дня назад ты  чуть ли не насильно пытался заставить меня с нею ознакомиться.
         -  А вот теперь передумал. Извини, старик, но со сведениями вышла некоторая неувязка. Хорошо, что у тебя тогда не возникло желания их изучить. Тебе действительно не стоит знать фамилии людей, которых я подозреваю в организации убийства Окладниковых. У тебя и так в жизни хватает проблем, не стоит ее обременять еще одной.
        Последнее «заявление» Жоры ошарашило меня ничуть не меньше, чем  обильный снегопад посреди лета. Что явилось истинной причиной столь резкого изменения его точки зрения, оставалось лишь гадать. Вообще, все его поведение было сейчас загадочным и непонятным. То мне казалось, что он пытается поймать удачу за хвост, не пренебрегая при этом никакими  методами, то создавалось впечатление, что он специально пытается сделать все мне назло. А может,  в действительности это он подослал ко мне Лилю? Но зачем? Какой тут логический смысл  его действий? Неужели, виновницей всего происходящего стала обычная человеческая зависть? Чего-чего, а ее у репортера Половника хватало на десятерых. Увидел, что я могу скоро стать мужем наследницы большого состояния, и решить поставить палку мне в колесо. Вариант вполне реальный, но почему-то верить в то, что Жора способен работать столь жестокими методами, мне не хотелось. Хотя, кто знает, на что они, газетчики, способны?  Мало ли какие у них могут возникнуть в голове планы, дабы высосать из пальца очередную крутую сенсацию. Полностью доверять им ни в коем случае было нельзя. Да и  где гарантия, что в той злополучной коричневой папочке собрана действительно стоящая и правдивая информация о недоброжелателях покойного Андрея Константиновича?  Возможно, Жора просто блефовал, чтобы отвести от себя  подозрения. Во всяком случае, унижаться перед ним лишний раз я не собирался. Не хочет делиться со мной информацией – Бог ему судья! Пусть глотает ее сам  вместе с килькой в томатном соусе!
         -  Ну что ж, нет, так нет, - стараясь сохранять спокойствие, произнес я, - выходит,  даром  сегодня сюда я приехал и оторвал тебя от работы. Извини.
          -  Да ничего, бывает, -  несколько наиграно ответил собеседник. – А данные человечка, с у которого была Татьяна в ту злополучную ночь, ты все же постарайся узнать. Меня, признаться,  даже самого его коварная личность заинтересовала.
        К чему там еще он проявлял свой профессиональный интерес, мне было теперь абсолютно неважно. Душу почему-то начала терзать очередная обида на товарища за то, что он затеял со мной какую-то непонятную игру, и может, даже в эту самую минуту искренне злорадствовал по поводу моих неудач. Что ж, его право, неизвестно еще, кто будет смеяться последним.
        Мы  пожали друг другу на прощание руки и молча разошлись – он вернулся к себе в кабинет и погрузился в пучину неотложных дел, я же спешно спустился по лестнице вниз и пулей вылетел из редакции, словно птичка из клетки, в которой ее держали без еды несколько дней.
         В центре города в это время суток  наблюдалось намного больше людей, чем на окраине. Они торопливо двигались, каждый в своем направлении и со своими проблемами, и это меня не на шутку раздражало. Все были чем-то заняты,  один я глупо шатался от здания к зданию, пытаясь понять, ради чего живу на самом деле. Каждый, с кем бы я ни встретился, первым же долгом советовал мне одно и то же: займись делом, найди работу, не ломай голову над всякой бессмыслицей, и тогда жизнь твоя приобретет совсем иной, более глубокий и выгодный смысл.
         В принципе, они были правы – насколько  я себя чувствовал иным человеком, когда зимой приходил к детям и учил их на дому иностранным языкам. Осознавал  тогда, что я кому-то нужен, что кто-то меня постоянно ждет, и сие удовольствие собственной значимости нельзя было сопоставить с каким-либо другим. Потом, правда, оказалось, что каждый из моих подопечных вел тогда собственную опасную игру, в результате чего несколько человек поплатились жизнью, но это случилось уже позже, после того, как я вдосталь натешился результатами своих похождений и пожелал внести в отношения с «учениками» некоторое разнообразие.
Короче говоря, в нынешний период времени мне просто-таки необходимо было заняться чем-нибудь подобным, только с лингвистикой сейчас дело у меня обстояло несколько туговато. Я более трех месяцев не практиковался, и потому для подготовки репетиторству мне требовалась, по меньшей мере, неделя, а вот пойти куда-нибудь на склад погрузить ящики с водкой или покопать на кладбище  могилы для безвременно усопших казалось занятием как раз посильным. Я поймал себя на мысли, что достаточно давно не занимался физическим трудом, потому наверняка и здоровье мое в последнее время слегка пошатнулось: мышцы заметно обмякли, живот начал упорно выпирать, и даже просто ходить по городу пешком стало чуть тяжеловато.
         Требовалась срочная смена обстановки, в том не возникало сомнения, а если мне за мой труд еще и станут платить деньги, то такая перспектива устраивала меня идеально…
         Не знаю, что явилось толчком, но сегодня я решил поехать именно на Лукьяновку, где в одном из новых девятиэтажных домов и обитал единственный оставшийся в живых близкий родственник моей несостоявшейся супруги вместе со всем своим молодым семейством.
          Приблизившись к дому Романа с купленной в ближайшем ларьке для ребенка шоколадкой, я на мгновение остановился, все еще сомневаясь, стоит ли к нему заходить  или нет. А вдруг у него в гостях  находится сейчас та же Татьяна? Незапланированной встречи с ней я, по правде сказать, боялся. Но ведь рано или поздно она все-таки должна  произойти. Поэтому стоило быть более уверенным в себе, иначе какой смысл тогда в моей бренной жизни вообще?
          Не удостоив вниманием сидящих на ближайшей лавочке и строго глядящих на меня старушек, я уверенной походкой вошел в нужный подъезд и, игнорируя лифт, привычно по ступенькам поднялся на третий этаж. Дверь Окладниковых показалась мне самой видной на лестничной площадке – со вкусом обитая лакированной «соломкой», она представляла собой своеобразный шедевр столярного мастерства. Наверняка подопечным  Романа не один день пришлось над ней потрудиться, прежде чем хозяин одобрил их работу и согласился  именно на такое «лицо» его жилища. Хотя, скорее всего, ему было все равно – рабочие договорились обо всем с молодой хозяйкой, а ее вечно поддатый супруг просто заплатил им указанную сумму.
          Вопреки ожидаемому, сию дверь передо мной открыла не Аня, как это у них принято, а сам Роман. Еще больше меня удивил тот факт, что оказался сейчас абсолютно трезвым.  В  синем атласном спортивном костюме и какой-то причудливой формы комнатных тапочках он являл собой неподражаемое зрелище. Признаться, таким я его видел впервые.
         -  Добрый день. – В моем голосе промелькнула легкая дрожь. – А я вот проходил мимо, дай, думаю, загляну. Сомневался, что ты вообще дома окажешься.
         -  Ну, проходи, коли пришел, - даже не протянув мне для приветствия руки,  равнодушно сказал Роман. – Давно не виделись – мог  за эти дни хотя бы по телефону дать о себе знать.
        Я послушно снял туфли в прихожей и вошел в гостиную,  выглядевшую куда шикарнее, чем аналогичная комната в квартире Татьяны. Если той жилье досталось по наследству от родителей, то Роману после его женитьбы покойный отец приобрел совершенно новые трехкомнатные апартаменты. Потому и вся обстановка здесь была более современной: великолепная  финская стенка, мягкие  ковры с эффектными узорами и сверкающая явной дороговизной люстра.
          Маленький Антошка не заставил себя долго ждать. Он стремительным метеором влетел в комнату следом за мной и не без удовольствия ухватил меня обеими ручонками за ногу.
          -  Дядя Андлей, а что ты мне плинес? – Это был первый вопрос, который он задавал всегда, как только мы с Татьяной заявлялись к ним в гости.
        Шоколадка сразу же перекочевала из моей руки в ладошки своего нового владельца.
          - Ну, ребенок, ну никак не может, чтобы чего-нибудь не выпросить, - недовольно проворчала входящая в зал вслед за сыном Аня. Она, по всей видимости, перед моим приходом увлеченно возилась на кухне, поскольку поверх длинного цветастого халата на ней был надет небольшой голубой передник, а мокрые руки тщательно теребили в себе кухонное полотенце. – Ты хоть спасибо дяде сказал?.. Привет, Андрей, какими судьбами в наших краях?
          -   Да вот, решил на чашечку чая заглянуть, чтобы не считали меня  слишком зазнавшимся, - нехотя ответил я, присаживаясь на роскошный обитый кожей диван и по ходу дела поглаживая стриженную Антошкину голову.  – Небось, о горе моем уже наслышаны?
          -  Куда ж деваться, пришлось, - тяжело вздохнула Аня, поправляя заколотые на затылке волосы. – Даже дико как-то стало, когда Татьяна сообщила.
           -  А чего тут дикого? – брезгливо кинул Роман, бесцеремонно плюхаясь в мягкое кресло с раскрытой  газетой. – Попался на горячем – пускай  теперь получает по заслугам!
        По их выражениям я понял, что Татьяны сейчас в этой квартире нет, отчего на душе стало несколько легче, потому как ее присутствие могло бы полностью парализовать мои  успешные разговорные способности. Объяснять им, что наша ссора явилась не более, чем результатом ошибки, я не имел никакого желания – пускай люди думают, как хотят, они ведь ее родственники, так что  мне вряд ли поверят. Хотя, глядя на Аню, вполне можно было допустить, что ей меня в некоторой степени жалко, а, значит, от нее можно ожидать моральной поддержки.
- А давно она к вам приходила? – как бы между прочим поинтересовался я.
        -   Позавчера вечером, - тут же ответила Аня, откладывая полотенце. – Такая злая была, недовольная, даже объяснять ничего толком не стала. Как будто подменили нашу Танечку.
         -  А какие еще объяснения тебе нужны? – На лице надутого хозяина квартиры возникла злорадная ухмылка. – Все и так ясно. Ты прости, Андрей, конечно, но в конкретном случае я как брат поддерживаю свою сестру целиком и полностью. Ты действительно поступил несколько по-хамски. Ну, понятно, все мы мужики, иногда хочется каких-то острых ощущений, но ведь не в тот момент изменять любимой девушке, пускай будет это Татьяна, или кто-либо другой, какая разница, когда тела ее родителей в земле еще не остыли. Хорошо, что мы не на Кавказе живем, иначе бы я точно насадил тебя на кинжал. А то, что она злая и недовольная сюда прибежала, так какой еще ей быть в подобной ситуации?.. Жаль, Андрей, а то я уже надеялся, что мы с тобой  станем полноправными партнерами по отцовскому бизнесу и такие бабки поднимем…
         -   Перестань ты его клевать! – настойчиво вступилась за меня его рыжеволосая супруга. – Не видишь, человек и без того места себе не находит, жалеет обо всем, что произошло. Ну, подумаешь, оступился раз. Они ведь, по большому счету-то, еще даже и не женаты, не венчаны, у них нет общего ребенка, так что грех этот не слишком уж большой.
         -  Ну, конечно, начинай тут мне еще ты втирать! – Роман сложил газету и небрежно отбросил ее на журнальный столик. – Ну и что, что не женаты, жили-то вместе. Должны же быть  какие-то  нормы человеческого поведения. Даже тот факт, что они пока  друг другу никто, не дает ему никакого права на подобный поступок. Есть ведь у тебя своя квартира на Оболони, вот и води туда девок, чтобы никто ни о чем не узнал. Я бы в таком случае, даже если был бы в курсе происходящего, то слова бы против не сказал. Но ты ведь, Андрей, набрался наглости затащить  шлюху прямо в постель своей будущей жены, мало того, даже халат Танькин на нее напялил… Короче, чего зря болтать, не маленький, сам все отлично понимаешь, поэтому и выкручивайся  сам. Простит тебя Танька, значит, простит, нет – извиняй, ничем помочь не смогу.
        Я сидел перед ним, будто нерадивый школьник перед своим классным руководителем, свесив голову и небрежно кивая в такт после каждой его фразы. В другом бы месте и при других бы обстоятельствах за подобное порицание такому вот пропойце и бабнику, как Роман, стоило бы без промедления начистить рожу, которая сама была в хорошем пушку, но сейчас я находился в его квартире, и, к сожалению, от некоторых его действий зависела моя дальнейшая судьба.
         -  Ладно, хватит! – Словно прочитав мои мысли, Аня снова прервала мужа чуть ли не на полуслове. – На себя лучше погляди сквозь призму микроскопа, а потом других воспитывать будешь. Двух суток не прошло, как из запоя вышел, на работе еще ни разу не появился, не знаешь, что там у тебя творится, что на твоих объектах делается, а туда же, поучать бросаешься. Ты, Андрей, вообще ел сегодня или нет? Может, с нами покушаешь?
        Только тут до меня дошло, что с самого утра у меня во рту не было и зернышка, а время уже подходило к обеду. Чрезмерной гордостью я не страдал, поэтому ответил положительно:
- Да, в принципе, неплохо было бы.
        -  Я бы ему и стакана воды не дал, - недовольно проворчал со своего места Роман. – Только и знает, что на чужой шее сидеть. Хоть бы копейку попробовал собственным горбом заработать.
         -  Кстати, именно поэтому я к тебе сегодня и пришел, - решительно подняв голову, заметил я. – Насколько помнится, ты не раз говорил, что тебе на твои строительные объекты нужны разнорабочие. Не мог бы ты меня, скажем так, по старой дружбе, куда-нибудь пристроить?
         -  Неужели земля с небом местами поменялись? – От услышанного у собеседника в самом прямом смысле отвисла челюсть. – Или я уже глухотой страдать начал, ослышался? Андрей, ты в своем уме? Опомнись! Где ты, а где работа? Как можно совместить эти два понятия?
         -  Я ему серьезно говорю, а он издевается. Нет, Рома, с тобой решительно нельзя вести серьезный диалог. Может быть, впервые в жизни я решился на столь ответственный шаг, и первый человек, к которому пришлось обратиться за помощью, не воспринимает меня всерьез. На кого тогда можно надеяться в этом мире, если не на своих старых друзей?
         -  Ты так быстро записываешь меня к себе в друзья? Как-то даже странно это слышать от тебя, хотя, признаться, приятно. Но сам пойми – любого  знающего тебя человека твое предложение  заставит обоснованно засомневаться в  искренности. Я представляю этот номер, если Татьяна узнает, что ты ради возвращения к ней решился начать новую жизнь. Даже только ради того, чтобы посмотреть на ее реакцию, стоит пойти тебе навстречу.
          -  Ладно, ребята, хватит  разбираться, кто из вас лучше, а кто хуже. – Ане, по всей видимости, надоело ждать окончания нашей беседы. – Идите обедать, пока я не передумала.
          - А сына ты уже покормила? – В Романе вдруг проснулся заботливый отец, что произвело на меня эффект настоящего солнечного удара.
- Конечно, покормила, как же иначе.
         Словно в подтверждение слов матери, маленький Антошка старательно доел последний кусочек шоколадки и тщательно облизал языком измазанные всплошную в коричневый цвет губы.
        -  Ох, горе ж ты мое луковое! – Аня схватила сынишку за руку и бесцеремонно потянула его в ванную. – Когда ж только я научу вас с отцом быть аккуратными…
         Минут через десять мы все втроем сидели на кухне за столом и  ели  приготовленную на молоке картошку-пюре с прожаренными свиными котлетами.  Уж где-где, а на кухне Аня моей Татьяне в полной мере могла дать хоть целых двадцать очков форы. Сколько я  знал ее, она всегда была отменной хозяйкой и готовила просто-таки сногсшибательно. Откуда в ней проявились такие хорошие поварские способности, я не ведал, но в том, что с супругой Роман не прогадал, не возникало даже сомнения – путь к его сердцу через желудок был открыт на всю ширину.
        Умытый Антошка  по первому же велению матери убежал в свою комнату и принялся там играться солдатиками - из-за стены то и дело раздавался громкий детский крик.
        -  На осень нужно будет его в садик отдавать, - как бы между прочим сказала Аня. – И так  дома взаперти больше положенного сидит. В его возрасте надо как можно больше общаться со сверстниками, иначе потом с умственным развитием начнет отставать.
        -  Ну, я же тебе говорил, что отдадим, значит, отдадим, - угрюмо проворчал Роман, откладывая в сторону вилку. – Не  нужно мне по сто раз об  одном и том же напоминать. Вот так, Андрюха, и заводи потомство, потом проблем с ним не оберешься.
        -  Это еще нужно посмотреть, с кем здесь больше проблем, с потомством или с тобой? – мило   улыбнулась Аня, лихо стреляя глазками. – Да и вообще, можно подумать, ты ему так много внимания уделяешь, что просто памятник при жизни тебе нужно ставить.
- А вчера кто целый вечер с ним провел? И сегодня он  ни на шаг от меня не отходит.
        -  Вижу, у вас с воспитанием наблюдается полный прогресс, - несмело вмешался в их разговор я. – Зря ты так говоришь, Рома, дети это счастье. А если их нет, вот тогда это проблемы.
         -  Не горюй, - гостеприимная хозяйка по-дружески похлопала меня по плечу, - еще успеешь своих завести. Послушай, может тебе сто грамм для улучшения настроения налить? Роману, сам понимаешь, не желательно, а тебе бы, я думаю, не помешало.
         -  Спасибо, но мне тоже не нужно, - решительно отказался я. – И так несколько дней был в ударе, может, оттого такую глупость и совершил – пора потихоньку завязывать с этим делом.
          -  Думаю, что на той работе, куда ты просишь тебя устроить,  завязка с алкоголем будет вряд ли возможна, - более дружелюбным тоном проговорил Роман. – Все строители у меня – ребята пьющие, хотя и выполняющие свои обязанности  от и до. Сам понимаешь, такой у нас народ – если ты трезвенник, то все смотрят на тебя как на белую ворону.
          -  Неужели нет таких, чтобы не выпивали? Не может такого быть. По-моему, здесь ты, Рома, несколько преувеличиваешь. Закоренелые трезвенники есть везде.
          -  Что ж, не веришь – не надо. Походишь по объектам – сам увидишь. И до работы, и во время оной, и после, и самое главное, что я им это разрешаю, потому как сам страдаю сим «национальным недугом». А попробуй не разреши – строители ведь народ зловредный, не опомнишься, как и разбегутся. И даже если не разбегутся, все равно уважать тебя перестанут.
         Аня посмотрела на мужа несколько загадочным укоризненным взглядом, после чего молча встала из-за стола и принялась мыть посуду. Наверняка она подумала то же, что и я, только не высказала своих мыслей вслух. Да, Роман, как и каждый мужчина его примитивного интеллекта, равнял всех исключительно по себе, поскольку иного подхода к людям не имел. Правильно сделал перед смертью Андрей Константинович, что оставил основную часть сбережений не ему, а Татьяне – не  стоило рисковать деньгами, отдавая их в руки самого глупого из детей.
         -  Вообще-то, есть у меня на примете одна бригада, которая не слишком увлекается зеленым змеем, - задумчиво продолжал Роман, - только вот захотят ли они взять тебя к себе в подмастерья, неизвестно. Они работали непосредственно под руководством отца, так сказать, нелегально. Ребята в принципе неплохие, в работе толковые, только вот самолюбивые до одури. Потому я их папаше и уступил. Таким палец  в рот не клади – откусят враз, не посмотрят, что хозяин.
- И ты не можешь поставить их на место? – отозвалась от рукомойника Аня.
        -  Признаться, еще не пробовал.  Отец покойный  их сильно жаловал, они у него в особняке сауну в подвале мастерят. Уже целый месяц там толкутся, а до ума довести никак не могут, хотя, нужно им отдать должное, работают качественно. Ну, ничего, пускай поминки отбудем, тогда я непосредственно за них возьмусь. Пусть только попробуют хоть чем-то мне возразить.
- Постой,  ты это не Петра Захаровича с его орлами имеешь в виду? – поинтересовался я.
        -  Его самого – прославленного житомирского столяра Коровченко, - согласно кивнул головой неугомонный собеседник. – А ты  откуда его знаешь?.. Ах да, помнится, мы когда из милиции возвращались, то их возле особняка  встретили.
         -  Да, вообще-то и в ресторане на поминках они все втроем были, я даже выпил с ними по рюмашке. Вроде бы нормальные, на первый взгляд, ребята.
         -  Ну, раз нормальные, то значит к ним и иди. Будешь родительскую сауну достраивать, если, конечно, впишешься в их коллектив. Давай прямо завтра с утра к  дому и подходи – поговорим с ними, поинтересуемся, а с понедельника, глядишь, и на работу выйдешь. Только ведь…
- Что ведь? – непонятливо заикнулся я.
        -  Смотри, дорогой. – Роман нехотя поднялся со стула и принялся разливать по чашкам кофе из кофеварки. – Это  я лишь в шутку сказал тогда по поводу возможной реакции Татьяны на твою работу, а таковая ведь действительно может вполне иметь место. Если ты будешь долгое время находиться в особняке, то тебе непременно придется с ней встретиться.
- Ну и что с того?
        -   Да по мне вроде бы как и ничего, но гляди, чтобы это не оказалось чревато излишними недоразумениями. Не отнесется ли она к тебе с еще большим презрением, когда увидит в рабочей робе и с топором в руке? Ведь мы с ней все-таки люди совсем иного круга…
        -   Ты, Рома, уже начинаешь нести такую чушь, которая в голову не укладывается. – Аня расставила по местам чистые тарелки и насухо вытерла руки. – Не слушай его, Андрей, глупости все это. Вечно он судит всех по себе. Танька ведь совершенно не такая – она более добрая и отзывчивая, чем ее братец. Быть может, как раз наоборот, если она увидит тебя за полезным делом, то поймет, что ты наконец-то взялся за ум, и даст тогда тебе еще один шанс.
        Эта женщина была просто прелесть. Она во всем рассуждала точно так же, как и я сам, и лучшей поддержки сейчас мне не требовалось. Я был более, чем уверен, что при своем следующем разговоре с золовкой Аня начнет уговаривать ту не разрывать со мной отношений, простить меня на первый раз и прекратить бессмысленную ссору. Прислушается ли к ее мнению Татьяна, это вопрос другой, но мне почему-то искренне хотелось надеяться на лучшее.
Кофе мы пили практически молча. Роман что-то там пытался рассказать о сложностях своей предпринимательской деятельности, но никто его не слушал, поскольку мы с Аней думали об одном и том же – о своем, как говорится, о женском.
        -  Ладно, мне пора, - сказал я, оставив на столе полупустую чашку. – Нужно еще кое-куда заскочить да за квартиру заплатить. В общем, завтра часов в десять утра я подойду к особняку.
        -  Да, подходи, - не совсем охотно кивнул Роман, даже не соизволив в знак уважения подняться со стула, - я в это время там буду.
       До входной двери  меня провожала сама Аня. Она даже выскочила вслед за мной на лестничную площадку и как бы невзначай поправила слегка завернутый воротник моего пиджака.
        -  Ты не обижайся  на него за излишнюю грубость, - молвила с неподдельной жалостью. – Сам  должен понять, он переживает за судьбу сестры, потому и злится на тебя. Оно все еще настроится. Главное – не унывать, держать нос высоко поднятым. Борись за свою любовь – и тогда у тебя все получится. А я тебе по возможности помогу. Не такой человек Танька, чтобы не уступить.
        -  Спасибо за поддержку. – Я несколько облегченно вздохнул и по-братски поцеловал ее в щеку. Аня молча улыбнулась и в тот же миг скрылась за дверью…
        Домой я возвращался в приподнятом состоянии духа – оказывается, среди семейства Окладниковых у меня все-таки  нашлись соратники, а это уже какой, ни какой, а прогресс. Не все еще потеряно в этой жизни, стало быть, сдавать свои позиции было рано.
        Хорошее настроение переросло в уныние только ближе к вечеру, когда ожидаемая мною взбалмошная красавица опять-таки по совершенно непонятной причине не явилась. Надежд на то, что  мои опасения являются напрасными, становилось все меньше и меньше.




                ДЕНЬ      ВОСЬМОЙ


Как  ни странно, но нынешней ночью я спал куда крепче, чем предыдущей. Не ворочался с боку на бок, не просыпался через каждых пять-десять минут с мыслью, что кто-то топчется на лестничной площадке у меня под дверью и не решается позвонить, а лишь тихо и планомерно сопел себе в две дырочки, созерцая какой-то дикий, абсолютно непонятный сон. Возможно, такая перестройка работы организма явилась закономерным результатом чрезмерной моральной усталости, а может быть, мне попросту надоело постоянно чего-то ждать – я произвольно избавился от всякого душевного негатива и поплыл по течению, как все нормальные люди…
          Короче, как бы оно там ни было, а ровно в десять часов утра я чистый и опрятный, естественно,  гладко выбритый,  вальяжно околачивался у особняка Окладниковых и терпеливо ждал появления Романа. На сей раз проходящие мимо сограждане не казались мне такими неприветливыми, как четыре дня назад. Даже прогуливающийся по тротуару со своим терьером пенсионер Лебедев, и тот почему-то взглянул в мою сторону уважительно и кивнул в знак приветствия головой, наверняка пытаясь при этом припомнить, где и когда он мог меня видеть. Конечно, мой слегка измененный внешний вид мог ввести опасливого старичка в некоторое заблуждение, ведь в прошлый раз я был далеко не трезвым, заросшим щетиной и кутающимся  от холода по самый подбородок в просторную кожаную куртку. Куда ему было узнать в нынешнем высоко задравшем голову франте того пренеприятного незнакомца.
         Заходить в дом без приглашения я не решался, хотя и знал, что там сейчас находятся знакомые мне люди.  Да и зачем? Лучше уж  лишнюю минутку понежиться на солнышке, подставив его приветливым лучам свое слегка побледневшее от зимней «спячки» лицо.
         Роман подъехал практически вовремя, ну, подумаешь, опоздал на каких-то двадцать минут. Для человека его жизненного уклада столь незначительную задержку можно было считать  пунктуальностью – обычно он вынуждал людей ждать себя куда дольше. Одетый так же, как и я, в выглаженные темные брюки и серый пиджак, с тщательно прилизанными волосами, он чинно вывалился из своего черного «Форда» и приветливо протянул мне руку.
         -  Что-то не рабочий у тебя сегодня вид, Андрюша. – На его слегка подпухшем после многодневного запоя  лице нарисовалась  улыбка. – Чай не в офис на службу выходишь.
         -  Ты же говорил, что я начну работать только с понедельника. Тогда спецодежду и принесу – удрученно ответил я, - если, конечно, твои подопечные согласятся меня к себе взять.
         -  Согласятся, куда они денутся, - уверенно подбодрил меня Роман, - не то у меня с ними разговор короткий будет. Отправятся в свой родной Житомир на первой же электричке, а там сейчас попробуй заработок найти подходящий. Черта лысого найдешь!
        Он открыл собственным ключом калитку и провел меня во двор. Сколько раз я здесь не бывал, а все равно никогда не переставал удивляться тому вкусу, с каким сей коттедж был построен. Это же сколько пришлось покойному Андрею Константиновичу вложить в свое жилище финансовых сбережений?  Выходит, его и вправду было за что убивать…
        Пройдя вслед за Романом в дом, я мимолетным взглядом скользнул по дорогому интерьеру, пышность которого вряд ли кого могла оставить к себе равнодушным. Высокие подвесные потолки, сверкающие бордовым лаком перила широких винтовых лестниц, изготовленная в старинном стиле резная мебель и приятные пестрые картины на стенах  – все это поневоле заставляло случайного посетителя на какое-то мгновение перенестись в эпоху конца девятнадцатого века и представить себя истинным дворянином.
        К сожалению, любоваться сим примитивным изыском мне довелось недолго – по одной из тех самых лестниц мы с попутчиком спустились в подвал, из глубины которого раздавался какой-то назойливый стук. Пройдя по обитому вагонной доской коридору, мы очутились, если можно так выразиться, в таком себе столярном мини-цехе, где в разгаре был трудовой процесс.
        Одетые в одинаковые потертые синие комбинезоны Петр Захарович и Гоша аккуратно перекладывали с места на места приличную кучу досок, пристально замеряя и подрезая каждую из них. Высокий черноволосый Валера, по всей видимости, находился в соседней комнате, которая, скорее всего, планировалась под душевую, и обкладывал там стены кафельной плиткой.
        -  Бог в помощь рабочему классу. – Роман приветливо подошел к мужчинам и протянул им обоим по очереди ладонь для приветствия. – Как вижу, работа у вас кипит.
         -  Спасибо Господу, понемногу помогает, - привычно хрипящим голосом ответил бригадир, оставляя древесину в покое. – Что-то давненько вы, Роман Андреевич, у нас здесь не появлялись. Уж начали переживать мы, не захворали ли вы часом. Спасибо Татьяне Андреевне, забежала вчера на пяток минут, сообщила, что все в порядке с вами.
        -  Значит, Татьяна здесь у вас вчера была? – несдержанно поинтересовался я, также пожимая каждому из рабочих руку. – А в котором часу, не скажете хоть приблизительно?
         -  Да вот как сейчас, где-то перед обедом, - перекинувшись с бригадиром недвусмысленным взглядом, пожал плечами улыбающийся Гоша.  – Заплатила нам деньги за всю прошлую неделю.
          -  Да, она мне говорила, что постарается рассчитаться, - согласно кивнул Роман. – Извините, что произошла небольшая задержка, но, сами понимаете, похороны, вся эта волокита, никак не до того было. Да и дел у меня в последние дни накопилось невпроворот, так что, как видите, много внимания вам я уделять не могу. Надеюсь на  вашу самостоятельность.
         -  Не беспокойтесь, Роман Андреевич,  -  пробормотал бригадир, - ваш отец покойный, царство ему небесное, постоянно нам доверял, и всегда был доволен результатами нашей работы. Так что можете не переживать. А что касается денег… Так, если разобраться, не так уж и надолго вы их задержали. Некоторые наши коллеги месяцами не получают свой заработок, а тут всего каких-то две недели. Всем бы таких честных работодателей, как вы и ваша сестра.
         Услышав последнюю фразу, мой самовлюбленный спутник несколько горделиво задрал нос. Слушать в свою сторону похвальные изречения было его слабостью. Даже если он понимал, что собеседник лицемерит, все равно расцветал в тот момент, словно майская роза, становился  после этого более мягким, и даже казался куда разумнее, чем являлся на самом деле.
         -  Значит, - как бы развивая начатую Пером Захаровичем мысль, предположил он, - менять работодателя, насколько я понял, вы в ближайшее время не собираетесь.
           -  Кто вам такое сказал, Роман Андреевич, плюньте тому человеку в лицо, - удивленно посмотрел на него бригадир. – Мы ж не враги сами себе. Где еще найдем такого щедрого хозяина?
           -  Это меня радует, выходит, некоторые злые языки распускают ложные слухи. Ну что ж, я с этими провокаторами разберусь – будьте уверены, у них не только лица окажутся заплеванными, но и другие телесные органы намыленными. Получается, на вашу бригаду я могу рассчитывать.  Работы для вас на этот сезон предстоит очень много, так что будьте готовы, ребята.
           -  Да мы, в принципе, всегда готовы. Насколько вам известно, мы работы не боимся. Лишь бы только платили вовремя. Как говорится, кто платит, тот и заказывает музыку.
- Любой каприз за ваши деньги, - из-под тешка  добавил писклявый Гоша.
         -  За оплатой, будьте уверены, дело не станет, - решительно обнадежил их Роман. – Благо, пока что они у нас с сестрой имеются в наличии,  так что обмана никакого не будет. Возможно, на пару дней вашу бригаду придется с этого объекта отлучить, нужно будет родителям на кладбище памятники поставить. Но, думаю, случится это не раньше, чем через две недели.
        -  О чем речь, Роман Андреевич, конечно же, сделаем, - без каких-либо претензий обнадежил нас Петр Захарович. – Тем более, что за пару недель мы здесь в подвале должны свою деятельность завершить. И парилка, и бассейн, и душевая, все к первому мая будет сиять, благо, стройматериалов хватает. Главное, чтобы наш плиточник  не подвел.
         -  Вот для того, чтобы он вас точно не подвел, - как бы невзначай навязчиво заметил Роман, - я и решил предоставить ему трудолюбивого помощника.
        -   Какого помощника? Зачем? – В глазах бригадира возникло вполне закономерное удивление. – Мы сами нашему Валере, если нужно, подсобим усердно.
        -  Петр Захарович, вы, помнится, только что сказали – кто платит деньги, тот и заказывает музыку. Поэтому давайте не будем с вами спорить. Тем более, что ваш кусок хлеба никто у вас не отбирает. Просто мне охота одним махом убить двух, или даже трех зайцев. Первое – поскорее разделаться с этой сауной, второе – научить молодого человека нужной в наше время профессии, и третье – дать ему возможность самостоятельно заработать хоть немного денег. Я не думаю, что он проведет в вашем спаянном и спитом коллективе слишком много времени. Только подвернется что-либо более подходящее, я от вас его сразу же заберу, можете не сомневаться.
          Что и говорить, раньше я Романа не ценил по достоинству.  Пускай он часто выпивал и сидел долгое время на отцовской шее, но все-таки кое-какие задатки истинного бизнесмена у него присутствовали. Он высказал свое предложение таким образом, что собеседник просто не мог не дать ему положительного ответа. Деловой хватке Окладникова-сына оставалось только позавидовать. Впрочем, чему тут удивляться – хоть единственное положительное качество к нему ведь должно было перейти генетически от покойного родителя.
         -  Поймите, Петр Захарович, это ведь не моя  глупая прихоть, - как ни в чем не бывало, продолжал он. – Это всего лишь обычная просьба. И как бы вы мне сейчас на нее ответили, да или нет, на ваши будущие заказы, а уж тем более на заработок это нисколько не повлияет. Вы же видите – я постоянно вам иду навстречу, так пойдите и вы мне хоть раз. Я бы, конечно, мог оформить его в другую бригаду, но, сами понимаете, к иным своим работникам я отношусь куда менее лояльно, чем к вам, – они, по правде сказать, и специалисты-то куда более низкого уровня. Не хочется своего приятеля толкать куда попало. В общем, я не навязываюсь, вам решать.
        Конечно же, какие тут у бригадира могли возникнуть еще сомнения, если заказчик вскользь намекнул на будущую работу и заработок? Какого бы там мнения Коровченко не придерживался, а ему поневоле приходилось подчиняться человеку, который его в прямом смысле кормил.
         - В принципе-то я не против, -  почесав затылок, с явным недовольством проворчал он, - вот только что Валера скажет на этот счет?   Гоша, а ну позови-ка его, пожалуйста, сюда.
          Парень послушно метнулся в соседнее помещение в то же мгновение, и уже через пару секунд стук внутри душевой прекратился, вслед за чем в дверях возник Валера, одетый в слегка вымазанную в раствор черную робу и немного примятую белую кепку.
        -  О, Роман Андреевич, я вас приветствую, - выдавив из себя улыбку, он  вытер о тряпку грязную ладонь и пожал ее нам обоим руки. – А я даже не заметил, как вы пришли. Сижу там у себя, стучу. Слышу, что здесь какой-то разговор, но не обращаю внимания.
       Между его чуть подергивающихся губ мимолетно сверкнули несколько золотых зубов.  Этот человек мне почему-то не понравился сразу же, как-то вел он себя неестественно, можно даже сказать, наигранно. Но ничего не поделаешь – сам попросил пристроить себя куда-нибудь, вот Роман и удружил мне – выбрал, так сказать, подходящего напарника. Хорошо, хоть не такого подобрал, какой был на стройке у Шурика в известной кинокомедии, и на том спасибо.
        -  Как дела, Валера? – ради приличия поинтересовался Окладников. – Когда уже можно будет приходить купаться в бассейн? Уже не терпится освежиться.
        -  Как только воду запустят, так и милости просим, - шуткой на шутку ответил плиточник. – А если серьезно, то еще недельку-другую надо потерпеть. Красота требует жертв.
- Вот я, Валера, и решил ради ускорения сего процесса выделить тебе подсобника.
        -  Да что вы, Роман Андреевич, зачем он мне нужен? – Волевые скулы парня слегка задергались. – Пока отлично сам справляюсь, а в случае чего, Игорек подмогнет. У них с  Захаровичем по столярке уже дело к завершению подходит, так что без помощи не останусь.
        -  Если они раньше закончат свою столярку, то я им работки еще подкину, можешь не сомневаться, - начальственно нахмурившись, покачал головой Роман.  – А тебя я просто прошу от чистого сердца научить моего приятеля всем премудростям своей работы.
- Этого, что ли? – Валера небрежно кивнул в мою сторону.
- Именно этого. Прошу любить и жаловать, Андрей Николаевич.
        -  Можно просто Андрей, - не совсем решительно добавил я. – Да мы, в принципе, уже  знакомы, так что никто в особом представлении не нуждается.
        -  Но постойте! – внезапно всполошился еще пуще прежнего опешивший Петр Захарович. – Насколько мне помнится, вы, то есть ты, парень, -  будущий муж Татьяны Андреевны, ваш, Роман Андреевич, возможный компаньон…
          -   Вот именно, пока что только возможный. – Окладников демонстративно поднял вверх указательный палец. – И пока не станет настоящим, он никакого права на нашу семейную собственность не имеет. Да и станет ли он таковым когда-либо вообще… Впрочем, мужики, это не ваше дело. Главное – я хочу, чтобы он пока поработал у вас в бригаде – кем хотите, тем и ставьте, хоть старшим куда пошлют. Еще раз говорю, из вашей зарплаты на него ничего вычитаться не будет, между собой мы  разберемся. Вам, по-моему, даже выгодно иметь рядом с собой дармовую рабочую силу, не так ли? Так какого, простите за выражение, черта, тогда протестовать? Короче, мужики, хватит волынку тянуть, у меня и без вас проблем по горло. Берете его к себе или нет?
         Валера и Петр Захарович  мимолетно между собой переглянулись. Я успел заметить, как бригадир моргнул, что явилось достаточным сигналом для высказывающего всем своим видом недовольство ситуацией Валеры. Ему не оставалось ничего другого, как пожать плечами.
         -  Ладно, - ответил он неохотно, - о чем тут еще думать? Все-таки какой, ни какой, а будущий родственник начальства, куда ж от такого денешься? Правда, не знаю, зачем это все, Роман Андреевич, вам требуется? Не легче ли было бы сразу обучить его основам бизнеса?
- Вот я и обучаю, -  более спокойно заметил Роман, - так сказать, с самых низов.
        -  Чего зря болтать, - сохраняя былую угрюмость, прокряхтел Коровченко, - нужно, значит нужно. Не наше дело, зачем вам это понадобилось. Хотите, чтобы он с нами работал, значит, пускай работает, нам-то и впрямь вреда от того никакого. – Он приблизился ко мне и положил свою тяжелую ладонь на мое плечо. – Что ж, приходи, Андрей, сюда в понедельник к восьми ноль-ноль, только постарайся без опозданий. Посмотрим, что к чему, думаю, сработаемся. И одежду подходящую прихватить не забудь, не в чистых же шмотках тебе здесь щеголять.
        -  Ну,  вот и отлично, - удовлетворенно сказал несколько подуставший от напряженного разговора Роман. – Передаю вам его, господа, так сказать, из рук в руки. Прошу не обижать, обращаться с ним бережно и ласково, не то мало ли что с вами моя сестричка может сотворить. А сейчас мне пора. Если хочешь, Андрей, до ближайшей станции метро подкину.
         -  Да мне, в принципе, спешить некуда,  - скромно пожал плечами я, - лучше побеседую немного с ребятами, познакомлюсь, так сказать, поближе.
        -  Как хочешь, только смотрите, чтобы ваше знакомство до соседских ушей не долетало. – Роман пожал каждому на прощание руку и взбежал по лестнице наверх.
- Что он имел в виду? – непонятливо посмотрел я на трех находящихся рядом рабочих.
        -  А то и имел, - ехидно улыбаясь, ответил коротконогий Гоша, - что без вступительного взноса нигде никакая работа не клеится. Так что, дружище, хочешь ты того, или нет, а уважить будущих своих коллег непременно должен, даже если ты человек  хозяина.
- Может не стоит? – сомнительно проворчал более грубоватый Валера.
        -  Стоит, - решительно вставил свое последнее слово настойчивый бригадир, - не слышал разве, шеф сам разрешил. Так что ради такого дела можно.
         Уход Романа подействовал на всех них вполне благоприятно.  Всякая скованность и напряженность куда-то исчезли, уступив место естественному человеческому поведению. Меня они, как выяснилось, совершенно  не стеснялись, словно нутром чувствуя тот факт, что я, в отличие от их молодого работодателя, являлся своим, вполне надежным субъектом.
        -  Что ж, Андрюша, - пожал плечами бригадир, - раз народ просит, никак нельзя ему отказывать. Обеды у нас при себе, а вот за водочкой тебе не мешало бы и сбегать.
- Не рановато для водочки-то? – более смело поинтересовался я.
        -  В самый раз, - насмешливо подмигнул Гоша, – для нее, родимой, никогда не рановато. В принципе, если ты сейчас пустой, то мы это дело можем отложить до понедельника.
         -  В понедельник – полноценный рабочий день, - отрицательно покачал головой Коровченко. – Так что о выпивке даже не помышляйте. А в субботу, как говорится, сам Бог велел. Так что давай, родной, дуй, а мы тебя здесь подождем. Пока Роман не отъехал, можешь одолжить деньжат у него. У него этого добра в избытке, сам знаешь… Скажи, пусть не жадничает.
Мне не оставалось ничего другого, как пойти навстречу «пожеланиям коллектива». Да и тот факт, что за глаза они даже в моем присутствии относились к Роману настолько презрительно, давал определенную почву для размышлений. Создавалось впечатление, что рабочие действительно его ничуть не боятся – эти люди вели себя так, как будто они были тут настоящими хозяевами, а уж никак не он. Почему же тогда они подчинились его требованию взять меня к себе в подмастерья? Странность, да и только. Хотя, если разобраться, то каждый человек в этом мире обладает своей, одному ему понятной странностью, и потому никаким поступкам ближнего своего не следовало удивляться – кому-кому, а мне это ведомо было не понаслышке.
 Я взбежал по лестнице наверх, вышел из дома и догнал Романа у калитки.
-  Ну что, все в порядке? – на секунду остановившись, поинтересовался он. – Что, уже послали за вступительным? Реакция оказалась предсказуемой?
-  Именно так, - глуповато усмехнувшись, развел руками я. –  Считаешь, не стоит их баловать?
        -  Лучше все-таки поставь, - прикусив нижнюю губу, покачал головой Роман. –  От двух бутылок не обеднеешь, а отношение этой братии к тебе улучшится, сам не представляешь, насколько. Поверь, я в строительном бизнесе собаку съел, так что каждого из этих деятелей насквозь вижу. Если у тебя нет денег, пожалуйста. – Как ни в чем не бывало, Роман без всякого напоминания вытащил из своего бумажника сиреневую купюру и протянул ее мне. – Это  в качестве аванса, потом вычту из зарплаты. Но только, еще раз напоминаю, сильно не усердствуйте. Я бы и сам с вами сто грамм потянул, но нельзя – в завязке. Да и за рулем, как-никак – Анна специально заставила в одиночку поехать, чтобы нигде на выпивку не нарвался.
Выйдя из двора, он распахнул дверцу своего «Форда» и ловко впрыгнул в салон.
            -  Погоди, -  обратился я к нему прежде, чем заработал двигатель, - хотел тебя спросить, Рома, с чего это вдруг твое отношение ко моей персоне за последние сутки так заметно переменилось? Помнится, вчера у себя дома ты клял меня на чем свет стоит, а сегодня вдруг расхваливаешь перед людьми и относишься ко мне, как и раньше, по-дружески. Неужели за последние двадцать часов произошли какие-то важные изменения?
          -  Если ты имеешь в виду изменение мнения Татьяны, то тут, извини, должен тебя разочаровать. Ни вчера, ни сегодня утром я ее не видел. Куда она исчезла – не имею понятия. К телефону никто не подходит, а мобильного, к сожалению, она почему-то с собой не берет. А изменения в моем к тебе отношении связаны больше не с моей сестрой, а с моей женой. Не знаю почему, но Анька голосует за тебя обеими руками. Она даже начала переживать вчера из-за того, что не может с Татьяной поговорить о тебе. Не знаю, что она в тебе нашла. Убедила меня и на работу тебя устроить, и хоть чуть-чуть денег взаймы дать. Так что благодари за все ее.
- Надо будет хоть коробку конфет когда-нибудь купить для приличия.
        -  Да брось ты, - небрежно махнул рукой Роман. – Обожрется она твоими конфетами! О себе лучше подумай, как будешь дальше жить. Я ведь, по правде сказать, ничего против тебя не имею – ну, получилось с посторонней девахой переспать, невелика беда. Это я перед Анькой концерт устроил, чтобы лишний раз меня не пилила почем зря, а так, вообще, я за мужскую солидарность. За самим подобные грешки водятся, жизнь есть жизнь, полигамная натура берет свое. А в  отношениях с Танюхой сам разбирайся. Тут уж я тебе не помощник.
        -  Ладно, спасибо и на том, - благодарно пробормотал  я, еще раз пожимая ему на прощание руку. – Как выразилась вчера твоя благоверная, будем надеяться на лучшее.
        «Форд» негромко взревел и, резво сорвавшись с места, в считанные секунды исчез из моего поля зрения.  То, что Роман любил полихачить, являлось неоспоримым фактом, а значит, не зря покойная Мария Семеновна переживала  за своего сына и реальную возможность попадания его в дорожное происшествие. Разве могла несчастная женщина предположить, что жертвой подобной катастрофы окажется не сын, а она сама – особа крайне осторожная и внимательная? Воистину, удивительная штука судьба, если демонстрирует нам на каждом шагу такие казусы…
           Я сбегал в ближайший магазин и приобрел там положенные две бутылки водки, а также буханку хлеба, палку колбасы и двухлитровый баллон минеральной воды для тех, кто предпочитает запивать. Когда вернулся в подвал дома Окладниковых, маленький деревянный столик посреди будущего предбанника был уже накрыт. На расстеленной на нем слегка измятой газете покоились жареные гренки, вареные яйца, мелко порезанное сало и целая куча небольших соленых огурцов – обычный нехитрый обеденный рацион скромных рабочих-строителей.
        -  Тебя только за смертью посылать, - насмешливо упрекнул меня восседавший на стопке  досок Гоша, хотя, если брать по времени, то обернулся я всего за десять минут.
        -  Ладно, прекращай балаболить, - сухо осек его Коровченко, принимая из моих рук пакет и вытаскивая оттуда продукты. – О, да ты, парень, видать, не жадный, на сервелат раскошелился.  Если будешь таким догадливым и в работе, то, думаю, мы с тобой подружимся.
         -  А я еще тогда в ресторане заметил, что он мужик правильный. – Гоша дружески подмигнул мне и чуть отодвинулся, уступая место рядом с собой. – Присаживайся, в ногах правды нет. Захарыч сам все сервирует, он тут непревзойденный мастер,  можно сказать, настоящий отец.
         Валера доселе курил в соседнем помещении, где, по всей вероятности, не было никакой деревянной стружки. Лишь «насладив» собственные легкие едким табачным дымом, он, наконец-то,  соизволил снова вернуться к нам и присесть напротив меня на грязный стул, наверняка служивший своеобразной подпоркой для удобной распиловки досок ножовкой. Петр Захарович скромно примостился справа от меня на низенькой табуретке.
         -  Ну что ж, пожалуй, начнем, - решительно молвил он, прекращая крошить колбасу и откупоривая первую бутылку. – Да, признаться, никак не ожидалось, что с сегодняшнего дня у нас в бригаде появится новый человек. Это вообще-то против наших правил, но что поделаешь – таковы законы бизнеса – чего хозяин хочет, то и должно выполняться. Правильно я говорю?
         -  О чем речь, конечно же, правильно, -  охотно согласился с ним непоседливый Гоша. – В  принципе-то, если перефразировать известную поговорку, то она гласит, что лишний  работник в бригаде не помеха. Особенно, если человек стоящий.
        Водка была разлита по стаканчикам со строгой точностью – Петр Захарович действительно знал свое дело – что-что, а дармовую выпивку делить он умел.
         -  Ну что ж, ребята, - промолвил бригадир в меру громко, как  будто лишний раз убеждался в том, что кроме нас четверых в этом здании больше никого нет. Все двери я за собой предусмотрительно запер, потому сомневаться в этом не приходилось. – Давайте выпьем за вступление в наш маленький коллектив нового коллеги, Андрея, если мне не изменяет память, Николаевича, тезки нашего безвременно усопшего работодателя и, вполне возможно, нашего будущего начальника. Я ведь помню, Андрюша, как Татьяна твоя тогда сказала, что ты можешь вполне реально занять в бизнесе место ее отца. И это, я думаю, было бы справедливо, потому как Роман,  при всем моем к нему  уважении, является  не самым надежным исполнителем для  такого ответственного дела. Да я, помнится, тебе об этом уже  и говорил. В общем, чего зря языком трепать? Дай Бог тебе успехов, Андрюша, а мы, чем сможем, тем и поможем.
- Точно, - сверкнул своим беззубым ртом веселый Гоша.
       Водка прокатилась по организму, доставляя ему явное облегчение. Я мысленно попросил сам у себя прощения за то, что нарушил данное себе позавчера слово хотя бы несколько последующих недель категорически не употреблять спиртного. Но выбирать, к сожалению, не приходилось – не мог же я поставить своим будущим коллегам магарыч, а сам не присесть с ними рядом и не выпить. Насколько я понял по их повадкам, обида бы за это на меня с их стороны была неимоверной. Они ведь  не являлись обычными алкоголиками, готовыми за бутылку тебя расцеловать и пропивающими все свои заработанные деньги – они выглядели вполне уважающими себя людьми, с интересами которых, хотел я того или нет, стоило считаться.
         -  Ты закусывай, Андрюша, закусывай. – Коровченко заботливо подсунул мне бутерброд с яйцом и салом. – Пища наша, конечно, ни чета ресторанной – деликатесов, к сожалению, в наличии не имеем, но силы в тебе она сохранит надолго, не сомневайся. И алкоголь на твой молодой организм подействует не так сильно, если будешь хорошо питаться.
         -  Да что вы ему как маленькому все разжевываете, Петр Захарович, - несдержанно отозвался Гоша, на которого водка, по всей видимости, возымела куда большее воздействие, чем на остальных. Он слегка окосел от первых же ста граммов. – Взрослый мужик, почитай, до тридцатника дело доходит. Небось, сам знает, сколько ему есть, а сколько пить.
         -  А ты не указывай старшим, какие речи вести. Не надо умничать. Неужели не видишь, что человек попросился к нам работать далеко не просто так, с бухты-барахты? Видать, у тебя, Андрюша, что-то непредвиденное случилось, иначе с какой бы это стати Роману тебя к нам приводить. Не для того же, чтобы ты постоянно за нами следил. Зачем ему это?..  Нет, дорогой, тут дело попахивает конфликтом совершенно иного рода. Позволь мне, старику, самому догадаться?  Наверняка  у вас с Татьяной произошла какая-то крупная ссора, может быть, даже она тебя выгнала из дому, или того хуже – завела себе нового ухажера, оставив тебя, так сказать, ни с чем. Вот ты и решил, чтобы хоть как-то оставаться к ней поближе, устроиться с помощью Романа работать сюда, в дом, где жили ее родители. Как, в точку попал?
       С языка его срывались четкие фразы, а рука в это время знала свое дело. Разлив снова поровну по стаканчикам остатки водки, он аккуратно поставил пустую бутылку на пол. Действительно, что ее было делить-то на четверых здоровых мужиков?
        -  Да, Петр Захарович, правы вы, - согласно кивнул я, понимая, что молчать в данной ситуации нельзя – меня раскусили сходу, так что не оставалось ничего другого, как только держаться с честью. – Случилось то, о чем я бы никогда не мог подумать. Не знаю точно, появился ли у нее новый хахаль или нет, но то, что она меня самым бесцеремонным образом вышвырнула из своей квартиры на улицу, является неопровержимым фактом, и поэтому  мне нужны теперь хоть какие-нибудь средства к существованию. – О появлении в моей жизни другой девушки я предпочел помолчать – не посвященным во все подробности пикантной истории людям об этом было знать совсем необязательно. – Так что, друзья мои, должен вас разочаровать, начальником вашим теперь я никак не смогу стать. Обращайтесь со мной, как с равным, - не нужно никакого   особого уважения. По своему положению я теперь даже намного ниже вас.
         -  А мы и так обращаемся с тобой, как с равным, - без каких-либо эмоций произнес бригадир, снов поднимая стаканчик. – Никакого лицемерия с нашей стороны никогда не наблюдалось. Так что зря, Андрей, у тебя о нас сразу же такое плохое мнение сложилось. Давайте выпьем за то, чтобы подобных кривотолков в нашей среде больше не возникало.
       Возражать его предложению, естественно, никто из присутствующих не стал. Каждый осушил свой стаканчик до дна и поспешил вкинуть в рот следом за водкой по аппетитному соленому огурчику. Закуска стала исчезать со стола с катастрофической быстротой. В минутной тишине было отлично слышно, как увлеченно у всех работают челюсти.
       -  Ладно, чего уж там, - первым нарушил молчание тот же Коровченко, - мы, как сам видишь, люди простые – ни зла, ни обиды ни на кого за обман не держим. Тем более, что твой обман нас, по большому счету, абсолютно не касается. Ты лучше вот что скажи – действительно ли Татьяна выгнала тебя из дому просто так, или может, обидел ты чем ее?.. Впрочем, если не хочешь, не отвечай – это ваши личные дела, мы  с ребятами, даже если и хотели бы, то ничем тебе тут помочь не смогли бы. Единственное,  что обещаю – мы будем контролировать, чтобы ты не спился. Это, брат, дело лишнее. Не только невесту не вернешь, но и жизнь свою молодую загубишь.
        - Да стоит ли из-за какой-то сумасбродки так убиваться?! – недовольно рявкнул уже достаточно опьяневший  Гоша. – Подумаешь, из дома выгнала, изменила там  с кем-то! Выгнала – ну  и плюнь на нее! Новую себе найдешь. Этих баб сейчас, как дерьма, - выйди на  людную улицу, и цепляй себе любую. Сами, суки, на шею вешаются. Никогда не понимал тех мужиков, которые стопорятся на одной телке. Это не мужики, а тряпки. Им просто хари бить надо…
        -   Заткнись, Клайд! – крайне сурово оборвал его молчащий до сих пор  угрюмый Валера. – Что-то ты слишком много сегодня болтаешь, тебе не кажется?
        -  Извини, если тебе не нравится, не буду. – Гоша моментально осекся и втиснул голову в плечи. По всей видимости, Валера имел на них обоих  большое влияние, поскольку даже бригадир по возможности учитывал его мнение. А Гоша считался просто так, мелкой сошкой.
          Не желая продолжать разговор о терзающих мою болезненную душу проблемах, я попытался перевести беседу в несколько иное русло.
           -  А почему именно Клайд? – поинтересовался как бы невзначай, повнимательнее посмотрев на показавшегося мне еще более мелким неказистого собутыльника.
          -  Это у Валерки когда-то щенок в Житомире был с таким именем, - насмешливо ответил Петр Захарович, - лаял всегда, когда надо и когда не надо. Да еще и ростом в свое время не вышел, так мелким и сдох. Гоша ему почему-то этого щенка  напоминает.
- А что, там у вас в Житомире действительно с работой туговато?
        -  Да как сказать? – пожал плечами Коровченко. – Не то, чтобы очень, но в Киеве лучше. И зарплаты выше, и условия куда приличнее. Только и плохо, что в родном доме не живешь, семьи подолгу не видишь. Да у нас, в принципе, и семей-то особых нет. Валерка парень одинокий, ему вообще море по колено – алименты своей бывшей отошлет, и дело с концом, а я, так сказать, вдовец, жена умерла уже давно, а дочь взрослая, у нее своя жизнь – так вот по заработкам на старости лет мотаюсь ради интереса. Думаю закругляться, возраст уже не тот, да ребята не отпускают. Но дальше осени вряд ли здесь задержусь. Все, баста, пора на покой!
- А Гоша как же? – спросил я, не сводя глаз с обиженного парня.
         -  А вот Гоша у нас местный, киевский. У Гоши на квартире мы, собственно говоря, и живем, а сюда приезжаем каждый день с утра чуть ли не через полгорода. А что делать? Такова у нас, неудачливых, судьба. Остается лишь надеяться, что когда-нибудь весь этот беспредел в нашей стране закончится, заработают предприятия, все станет на свои места…
        Дальнейший  разговор пошел в совершенно безобидном дружеском русле. Вторую бутылку распивали куда медленнее, чем первую. Никто ни на кого больше не кричал, все делились между собой незначительными радостями и горестями, давали друг другу искренние советы, говорили о политике, экономике, как было принято между людьми низшего сословия, на чем свет материли руководителей нашей страны, в общем, вели себя вполне раскованно.
        Когда на столе не осталось больше ничего ни из выпивки, ни из закуски, Петр Захарович решительно встал и демонстративно хлопнул в ладони.
         -  Все, достаточно! –  поставил он в беседе свое окончательное слово. – Попьянствовали, и хватит. Если кто хочет перед выходным добавить, то милости прошу на бар, но здесь нам делать больше нечего. Соседи должны видеть, как мы уходим из этого дома в нормальном состоянии.
        Спорить с ним, разумеется, никто не стал.  Объедки поспешно свернули в газету и вместе с пустыми бутылками переместили в мусорный пакет, который Гоша тут же без лишних напоминаний поспешил вынести куда-то на улицу.
       -  Зря ты его собачьей кличкой обзываешь, - набравшись смелости, обратился я к Валере в его отсутствие. – Все-таки он человек, а не животное. Вы ведь проживаете у него на квартире, пользуетесь дорогой жилплощадью. Зачем же с ним так обращаться?
        -  Это мы уже сами разберемся, как кого называть, - недружелюбно фыркнул в ответ недовольный плиточник. – Ты ведь предпочитаешь, чтобы в твои отношения с пассией никто не лез, вот мы и не лезем. Поэтому и ты, пожалуйста, не вмешивайся в чужие дела.
        -  Хватит вам, ребята, воду в ступе толочь. – Коровченко подошел к нам и обнял обоих за плечи. – Вы  обязательно должны стать друзьями – вам ведь работать вместе предстоит.
        Кто бы мне тогда сказал об истинной причине его минутной слабости, ни за что бы в жизни не поверил. Потому как в ту минуту воспринимал все за чистую монету – алкоголь и дружеская беседа подействовали на меня самым, что ни на есть, расслабляющим образом…
         Мои новые приятели переоделись в свою скромную повседневную одежду довольно быстро, и уже через четверть часа мы вчетвером шли по улице, оставив закрытые на все замки дом  и калитку за своей спиной. Среди попутчиков со стороны я выглядел белой вороной – слишком уж моя внешность казалась интеллигентной по сравнению с их явным рабочим видом.
         - Ну что, Андрей, ты так и не передумал идти с нами в бар? Может, все-таки догонимся пивком? – во второй раз спросил у меня улыбающийся Коровченко.
         -  Нет, - решительно ответил я, хотя у самого под ложечкой, естественно, изрядно посасывало. – К сожалению, не получится.  В отличие от вас, на завтрашнее утро у меня запланировано ответственное мероприятие, поэтому мне сегодня ни в коем случае больше нельзя пить. К наступлению рассвета нужно быть свежим и боеспособным.
- Как хочешь, дело твое.
          Я дружелюбно со всеми ними попрощался и неторопливо зашагал к автобусной обстановке.  Конечно, сидеть всю вторую половину дня одиноко в четырех стенах было не лучшим способом времяпрепровождения, но что поделаешь, остатки надежды на то, что вечером ко мне в гости все-таки соизволит заявиться взбалмошная Лилия, душу все еще не переставали покидать.               


ДЕНЬ      ДЕВЯТЫЙ


Утром я проснулся с дикой головной болью. С какого перепугу она вдруг появилась, было совершенно непонятно – вроде бы как и выпить вчера удосужился не так уж много, и водку пивом принципиально не разбавлял, однако, жилы на висках все же пульсировали чувствительно, словно меж ними находилось что-то такое,  что готово было разорваться на части в любой момент. Посмотрев в окно, я сразу же понял истинную причину своего незавидного самочувствия.  От вчерашней солнечной погоды не осталось и следа –  небо выглядело серым и пасмурным, на улице покрапывал мелкий дождик, равномерно укрывающий асфальт тонким влажным слоем. Такую погоду я никогда не любил – повышенное атмосферное давление не только ломило все кости , но и катастрофически мешало мыслить. Во время обложного моросящего дождя возникало лишь одно желание – спать. Но, увы, сегодня я себе подобной привилегии позволить не мог – день предстоял сложный, и к нему следовало соответствующим образом подготовиться.
           На скорую руку приведя себя в порядок и соорудив из оставшихся в холодильнике продуктов жалкое подобие завтрака, я все-таки удосужился отбросить прочь остатки сонливости. Головной боли поубавилось, что придало организму бодрости и желания как можно скорее отправиться на поиски этого неуловимого фантома в женском обличии, в истинной сущности которого я с сегодняшнего утра больше ни на крупинку не сомневался.
          Виктор Харченко не заставил себя долго ждать. В том, что капитан является человеком слова,  мне было известно уже давно, а сегодня лишь дополнительный раз довелось в этом убедиться. Только я успел помыть за собой посуду, как от входной двери раздался звонок, заставивший меня все оставить и броситься к ней, как утопающего  к спасательному кругу.
        Он бодро переступил порог и поприветствовал меня крепким рукопожатием.
- Ну что, готов? – поинтересовался озабоченно.
        -  Да вроде бы как, - пробормотал в ответ я, спешно обуваясь и набрасывая поверх синей рубашки кожаную куртку. Заставлять кого-либо себя ждать было не в моих правилах.
- Тогда поехали поскорее. У моего коллеги время ограничено.
       Вопреки ожидаемому, сегодня Харченко был одет не в свой обычный «рабочий прикид», а несколько иначе, по-особому, как будто он собрался никак не на оперативное мероприятие, а на свидание с придирчивой девушкой.  Брюки его были строго выглажены, из-под легкой черной курточки выглядывал воротник свежей рубашечки в сочетании с галстуком, а от выбритого лица за версту несло одеколоном. Что-то здесь было не то, хотя, вполне возможно, что после улаживания моих проблем он и впрямь собирался на некое увеселительное мероприятие.
        -  Только одна просьба, Андрей, - предупредил Виктор, как только я вслед за ним вышел из квартиры и запер дверь. – По возможности постарайся помалкивать, никаких там вульгарных выражений и афоризмов своих идиотских не выставляй напоказ, держись как можно скромнее... Насколько я понял, твоя красавица неуловимая за эти дни так и не дала о себе знать?
        -  Как видишь, - разочаровано развел руками я, - если бы она хоть на минутку  сюда забежала, ты бы ее сейчас обнаружил ни как иначе, как привязанной к стулу.
- Тебе надо было так с ней поступить в самый первый день…
        Мы торопливо спустились по лестнице и  вышли из подъезда, возле которого нас безропотно поджидала новенькая серебристая «Мазда».  Заглянув внутрь салона автомобиля, я сразу же понял, по какой именно причине Виктор так прифрантился  и  почему просил меня сегодня быть скромным. За рулем восседала миловидная прелестная особа приблизительно моих лет, одетая в пушистый желтый свитер с высоким воротником и свободного покроя черные брюки. Личико ее сразу показалось мне строгим, однако, это его ничуть не портило, а  аккуратно уложенные короткие светлые волосы добавляли ему еще большей привлекательности.
         -  Знакомьтесь, - Харченко повел рукой в сторону привлекательной леди, – старший лейтенант Зоя Васильевна Семенова, сотрудник нашего доблестного управления и лучший в своем роде специалист по борьбе с подростковой преступностью.
        -  Зачем же так официально? – Женщина наигранно смутилась,  игриво одарив меня блеском зеленых глаз. – Можно просто Зоя, только не Космодемьянская.
         -  А это, - Виктор небрежно кивнул в моем направлении, - Андрей Николаевич Лозицкий, тоже крупный специалист, но несколько в иной отрасли.
         -  Наслышана я о ваших способностях, Андрей Николаевич. – Суровость на лице моей новой знакомой сменилась очаровательной улыбкой. – На протяжении двух минувших месяцев у нас в управлении о вас настоящие легенды ходили. Такой сложный клубок распутать не каждому профессионалу под силу. Давно мечтала с вами лично познакомиться.
       Мы не без удовольствия пожали друг другу руки. Ладонь красавицы оказалась настолько бархатистой и теплой, что у меня на мгновение возникло желание подольше задержать ее в своей. Но дама, к сожалению, лишила покорного слугу такой возможности, резко переместив свои изящные пальчики из моей руки на ключ замка зажигания автомобиля.
       -  Кстати, - как бы невзначай заметил я,  присаживаясь на отведенное мне мягкое заднее сидение, - меня можно также называть просто Андреем.
        -  Будем иметь в виду, - согласно кивнула головой Зоя. – А теперь, давайте-ка, ребята, разработаем необходимый для нас план действий. Виктор немного ввел меня в курс ваших, Андрей, проблем. Признаться, ситуация мне кажется комической, но, как правило, вся наша жизнь состоит из таких вот неординарных ситуаций, так что удивляться тут ничему не приходится.  Вы встречались с этой девушкой после того, как она три дня назад от вас ушла?
         -  Нет, не встречался, -  ответил вместо меня Харченко, занимая место рядом с водителем и рывком захлопывая за собой дверцу.
         -  Ну, Витя, не в  «КамАЗе» ведь! – недовольно нахмурила губы Зоя. – Сколько раз тебе говорить, что машина – существо нежное?  С ней нужно бережно обращаться, как с женщиной.
- Прости, больше не буду. – Виктор ласково погладил ее по плечу. – Это в последний раз.
         -  Да у тебя этот последний раз постоянно получается. Неужели ты и с женой дома настолько грубо обращаешься? Как она только терпит тебя такого?
        -  Если бы ты знала характер моей жены, Зоечка, ты бы так не говорила. Кто еще кого терпит? Не дай Бог лишнюю грубость допустить, сразу же сковородкой в лоб получишь.
        -  С вами, мужиками, иначе нельзя, - насмешливо фыркнула женщина, - точно как дети малые, с первого раза ничего не понимаете, и проблемы свои решить без нашего участия не способны.
        Последние ее слова, насколько я понял, касались в большей степени меня. Упрек, конечно, был вполне справедливым, но унижать себя мое самолюбие почти никогда никому не позволяло, поэтому я решил немного показать свою гордость  и тут же  вышел из салона  наружу.
       -  Если вы так считаете, Зоя, - сказал в меру обидчиво, - то извините за то, что оторвал вас от дел. Попробую свои проблемы решить самостоятельно. Но, позвольте заметить, ваша милицейская контора в прошлый раз также без меня не смогла разоблачить юного гения, который взрывал на своем пути все, что под руку попадется. Если бы не я, Порошков вряд ли его вычислил бы, и ходил бы до сих пор в майорах. А так глядишь, и очередное звание получил.
       -  Ну ладно, Андрей, перестаньте. – Зоя несколько смягчила свой тон и снова ослепительно улыбнулась. – Возможно, я в чем-то  не права, а может быть, вы просто меня не правильно поняли. Я ведь не имела в виду вас конкретно, я ведь говорила о мужчинах в целом.
- А я к мужчинам в целом уже, по-вашему, не отношусь?
        -  Это смотря с какой стороны посмотреть. Вообще-то каждый человек является строго индивидуальной личностью, а потому и подход к каждому нужен отдельный. Поработали вы бы с мое с этими малолетними хулиганами, тогда бы наверняка осознали истинную сложность бытия.  Вот где раздолье для проявления индивидуального подхода. Садитесь в машину – не стоит устраивать громких концертов перед соседями, это вам же самому навредит.
       Я послушно выполнил ее просьбу и снова плюхнулся на широкое заднее сидение. Конечно, можно было с ней поспорить по поводу того, кто из нас испытал большее количество опасностей, общаясь с несовершеннолетними преступниками. Но я предпочел не распаляться почем зря – достаточно было уже того, что она по достоинству оценила мое «эго» и пошла на первую уступку, а значит, отношения между нами начали слаживаться благоприятно.
       -  Итак, мы отвлеклись от темы. – Зоя наконец-то запустила двигатель и потихоньку выехала из двора. – Стало быть, ваша Лилия, кажется, так она назвалась, за эти трое суток у вас так ни разу и не появилась. Данных ее вы не знаете, следовательно, выход остается один – искать девушку через тех двух парней, которые якобы ее насиловали.  Вы их лица хорошо запомнили?
        -  Лучше некуда, - степенно молвил я в ответ. – Один невысокий смазливый, с таким круглым, как луна, лицом и поцарапанной левой щекой, второй – чуть повыше, худощавый, зубы как у вампира. В принципе, узнать легко, если нужно – фотороботы составлю.
        -  Ну, в этом, думаю, необходимости не возникнет, - насмешливо сказал Харченко, доставая из бардачка автомобиля стопку фотографий и протягивая ее мне. – Посмотри среди этих, может, узнаешь. Зоя любезно для нас снимки из картотеки одолжила.
       Я внимательно перетасовал все фото в своих руках, но, к сожалению, среди целой плеяды не самых приятных юных наркоманских рож не узнал никого. Эти ребята совершенно не были даже близко похожи на тех, с кем мне пришлось столкнуться несколько дней назад.
- Нет их здесь, - огорченно покачал головой я, возвращая снимки Виктору.
- Ты в этом уверен? -  недоверчиво переспросил он. – Может, поглядишь еще раз?
- Ну, сказал же, нет, значит, нет. У меня память на лица феноменальная.
        -  Что ж, - с легким разочарованием вздохнула Зоя, - выходит, эти деятели у нас пока не зафиксированы. Это уже немного хуже… Андрей, а вы точно уверены, что они наркоманы?  Может, ребята просто травки разок покурили, оттого так плохо и выглядели?
        -  А кто его знает? – неуверенно пожал плечами я. – Мне ведь самому колоться никогда не приходилось, откуда я знаю, какое различие между настоящим наркоманом и порядочным юношей под скромным кайфом. А что, если так, то найти их будет нереально?
        -  К сожалению, да.  Если те, кто терзает шприцом себе вены, все стоят у нас на учете, то обычных курильщиков ставить в очередь к себе на прием у нас нет ни времени, ни возможности. В наше время коноплю курит каждый второй, даже можно сказать, каждый первый подросток. А сколько их в нашем многомиллионном городе, вы себе представляете? Не то, что десятки, – сотни тысяч.  Если даже всех сотрудников киевской милиции собрать, то их все равно будет раз в десять больше. Так что, извините, подобный объем работы нам не под силу, и если теперь вести поиски только по одной столь призрачной «примете», то они заранее обречены на безысходность.
           Автомобиль наш выехал на центральную трассу и начал набирать скорость. Признаться, я был искренне разочарован последними доводами новой знакомой. Единственная ниточка, которая могла привести меня к правде и дать хоть малейшую возможность для доказательства Татьяне своей преданности и дальнейшего примирения с ней, обрывалась на корню. Спасительная соломинка на глазах обламывалась, и утопающий топором шел ко дну, так и не осознав, кто же его все-таки столкнул с крутого берега в водоем. Последнее казалось особенно страшным, потому как виновный во всем происходящем находился за кулисами представления, и у меня не было никаких шансов отомстить ему, разрезая опасной бритвой его ненавистную кожу на тонкие полоски. Я недовольно скрипел зубами, пытаясь  внешне сохранять спокойствие.
         -  Не переживай, Андрей, не все еще потеряно. – Заметив мою растерянность, Виктор повернулся ко мне лицом и дружески подмигнул. – Главное – мы, как представители власти, на твоей стороне, ты в своей беде не один, а значит – ситуация отнюдь не безвыходная, так что рано пока что опускать руки, мы еще поборемся за свое место под солнцем. Правда, Зоя?
        Его очаровательная коллега в ответ лишь молча кивнула, не сводя глаз с уходящей под колеса машины проезжей части. По всей видимости, эта женщина Виктору реально нравилась, иначе с какой бы стати он сегодня так вырядился. Но вот только взаимности с ее стороны по отношению к нему я почему-то не замечал. Зоя относилась к Харченко не более, чем к другу, что его наверняка не слишком устраивало. Моя просьба, скорее всего, явилась для него лишним поводом для совместного времяпрепровождения с объектом своего обожания, который как внешне, так и по характеру, давал явно сто очков вперед его законной жене. Впрочем, их взаимоотношения меня не шибко волновали, пускай сами меж собой разбираются. Мне бы свою головную боль уменьшить, тем более, что с каждым последующим километром она настойчиво возрастала…
       Когда мы приехали на Куреневку,  утренний дождик практически закончился. Среди серой монотонности на небе начали появляться незначительные просветления, что давало хоть незначительный шанс на улучшение погодных условий в ближайшее время. Автомобилей в воскресный день вокруг наблюдалось немного, поэтому пробок на перекрестках практически не возникало – добрались до нужной точки мы довольно быстро.
       Заехав  в одну из улочек частного сектора, Зоя  остановила на обочине автомобиль, вытащила из своей светлой кожаной сумочки блокнот и принялась что-то старательно в нем выискивать.
       -  Ну что ж, - промолвила через пару минут, наконец, оторвавшись от своих записей, - по этому району у меня зафиксировано три реальных торговца порошком. Думаю, для полного успокоения нервной системы нам придется проверить их всех.
- Думаешь, что-то выгорит? – сомнительно посмотрел на нее Виктор.
         -  А чего  гадать на кофейной гуще? Ты можешь предложить какой-то более рациональный вариант? Заодно по ходу дела и плановую профилактику проведем.
        -    Что ж, тогда поехали…
        Первый из троих Зоиных «подопечных» проживал  в соседнем переулке, где мне никогда ранее бывать не приходилось. Дом его был старым и облупленным, словно являлся неотъемлемой частью какого-то заброшенного лесного хутора, а не центра столицы самого крупного европейского государства. Как только мы поблизости остановились, Виктор тут же вытащил из-под курточки свое табельное оружие и проверил его на боеспособность.
        -  Так, Андрей, - приказал он мне, пряча пистолет в карман. – Оставайся в машине и никуда не выходи. Мы с этим приятелем без тебя разберемся.
        Они с Зоей спешно вышли из автомобиля и  скрылись за облезлой скрипящей калиткой, из-за которой настойчиво лаяла, по всей видимости, немалого размера собака.
        Ждать их мне пришлось недолго – из двора они вышли всего через пару минут. Вид обоих был несколько разочарованным, из чего следовало, что никаких положительных результатов их беседа с хозяином неприглядного жилища не принесла.
        -  К сожалению, здесь пролет, - развел руками Виктор, живо запрыгивая в салон. – Этот крендель уже неделю как парится в изоляторе. Мы только что туда позвонили… Что ж ты, Зоечка, людей пугаешь? Неужели не могла заранее такой детали выяснить?
        -  Только подобные мелочи  у меня и в голове, - недовольно отразила его нападки коллега, занимая свое место за рулем. – Если я каждого из них по отдельности проверять начну, ты представляешь, сколько на это времени уйдет. Но все ж нет худа без добра  – отрицательный результат  тоже результат. Теперь мы точно знаем, что Панасюк к нашим ребятам уж никак не причастен – он их в тот день наркотиками снабдить не мог. Что ж, этого вычеркиваем…
       -  Послушайте. – Я несмело вмешался в их разговор. – А почему мы этого торговца именно в частном секторе ищем? Инцидент ведь произошел не здесь, а в глубине жилого массива, километрах в двух отсюда. Может быть, стоит поискать поближе к тому месту?
       -  Видите ли, Андрей, - попыталась объяснить мне Зоя. – Большинство торговцев наркотиками в этом районе живут именно в частных домах, и молодые ребята с массива ходят к ним за товаром именно сюда. Поэтому, здесь не угадаешь на сто процентов, кто от кого кормится. Некоторые наркоманы периодически меняют своих поставщиков, так что уследить за всей этой системой невозможно. Но если вы уж так хотите проверить первым долгом многоквартирные дома, что ж, давайте, только сперва заедем к еще одному «питону», который живет поблизости. Он сейчас вроде бы как и не при делах, но чем черт не шутит – вдруг окажется, что это он.
            У меня не возникло никаких возражений, поскольку она лучше знала свою работу, не первый год боролась с «системой», так что ей на сей счет было виднее.
            Второй торговец обитал и впрямь не так уж и далеко от первого – всего лишь через каких-то две-три улицы, на самой окраине частного сектора, с коей отлично просматривалась панорама знакомого мне микрорайона. В отличие от своего «коллеги по цеху», данный индивидуум обитал в куда более приличных «апартаментах». Шиферный забор его двора отличался идеальной ровностью, дом, построенный из белого кирпича,  стоял крепко и нерушимо. Даже никогда бы и не подумал, что здесь проживает человек, промышляющий столь позорным занятием.
          Как и в прошлый раз, Виктор приказал мне остаться в машине, а сам в сопровождении Зои  вошел во двор. Лая собаки из-за забора не послышалось, из чего следовало, что хозяин – человек  неробкий, способный постоять за себя сам, без помощи четвероногого друга.
          Вокруг наблюдалось полное отсутствие посторонних людей, что само по себе для столичной улочки являлось фактором необычным. Меня сие обстоятельство даже несколько удивило, поэтому я решил нарушить указание Виктора и все-таки вышел из автомобиля, с интересом рассматриваясь по сторонам. Да и суставы, признаться, затекли от долгого пребывания в одной позе. Я слегка потянулся и изрыгнул из своей гортани естественный протяжный звук. И  именно в этот момент как из-под земли рядом нарисовалась маленькая сухопарая старушка с огромной тележкой, к которой были прикреплены несколько пустых сумок. Услышав мой громкий стон, пожилая женщина боязливо передернулась и, отскочив в сторону, принялась старательно креститься. Я мигом отвернулся от нее, чтобы она, не дай Бог, не заметила нарисовавшейся у меня на лице нагловатой улыбки. Что вообще можно было подумать о незнакомом молодом человеке, позволяющем себе в присутствии посторонних людей подобные вольности?
         Но забить голову вариантами своего дальнейшего поведения я так и не успел. Из двора, в котором пару минут назад скрылись мои спутники, послышался внезапный возглас, куда более громкий и пронзительный, чем тот,  какой я только что издал. Что именно кричали,  не удалось разобрать, но в том, что голос принадлежал оперативнику Харченко, я не сомневался. За первым криком последовал второй, после чего послышался крепкий стук и звон перевернутого ведра. Насторожившись, я инстинктивно бросился к полураскрытой калитке.
          В тот же самый миг навстречу мне из нее выбежал совершенно незнакомый  среднего телосложения небритый мужчина, одетый в потрепанный синий спортивный костюм и комнатные тапочки. Сами того не желая, мы столкнулись с ним прямо лоб в лоб. Удар оказался настолько сильным, что перед моими глазами в ту же секунду в ускоренном хороводе заплясали разноцветные бабочки. Навязчивая головная боль словно только этой секунды и поджидала – она  с таким импульсом ударила по обоим вискам, что  мои глаза чуть ли не вылетели из своих орбит. Мне еле-еле удалось удержать равновесие и остаться стоять на ногах.
         А вот о моем «оппоненте», к сожалению, сказать такого было нельзя. Парень оказался менее подготовленным к столкновению, чем я, и потому сразу же шлепнулся на землю,  вдобавок ко всему небрежно ударившись еще и затылком о деревянный косяк полураскрытой калитки. Вылетевших при этом из его рта слов я по причине шока  не разобрал, но в том, что они являлись далекими от выражений, сопровождающих дворянский этикет, сомневаться не приходилось.
        -  Ах, ты, уродец комнатный! – Разъяренный Виктор вылетел из двора вслед за ним, крепко сжимая в правой руке приготовленное к стрельбе оружие, а левую прислоняя к раскрасневшимся окрестностям подбитого глаза. – Так ты еще, гад,  и брыкаться мне будешь!
        Поднять несчастного с земли ему удалось одним рывком. Рукоятка пистолета в тот же миг не замедлила с размаху  опуститься на его челюсть. Я по ходу дела подхватил парня под руки, чтобы он ненароком не выкинул еще какой-нибудь непредсказуемый финт. Вдвоем с Виктором мы быстро оттащили его на заднее сидение автомобиля и, зажав своими телами с обеих сторон, захлопнули за собой дверцы. Выбежавшая из двора  Зоя предусмотрительно прикрыла за собой калитку и по инерции оценила окружающую обстановку на наличие  нежелательных свидетелей  всего происшедшего, которых, к счастью, вокруг опять-таки не наблюдалось. Испуганная старушка с тележкой исчезла из поля моего зрения так же внезапно, как и появилась.
        Когда  суетливая оперативница заняла свое место за рулем, ее подопечный был полностью нами «обезврежен», а моя головная боль в очередной раз возросла.
        -  Что же это ты такое делаешь, Терещенко? – Укоризненно покачав головой, Зоя уставилась  на несчастного парня. – Вынуждаешь ловить тебя, как настоящего рецидивиста. Сейчас, небось, кто-то  из соседей додумается после всего увиденного сюда дежурную группу вызвать.
        -  Ну, и пусть вызывает, - шепелявым голосом проворчал в ответ задержанный. – Пускай ваши коллеги лишний раз убедятся, какие вы козлы! Ваши действия неправомерны, вы не имели никакого права проводить у меня обыск!
        -  Прокурору будешь это доказывать! – Кулак Виктора  с размаху врезался в его бок, от чего Терещенко подпрыгнул и ударился головой о верх салона. – Смотри, сломаешь  что – заставим  платить! Ты  хоть  знаешь, что тебя ждет за  оказание сопротивления при задержании?
        -  Не знаю, и знать не хочу! – уверено заявил неугомонный парень. – Вы без санкции прокуратуры вообще не имели права входить в мое жилище. Слава Богу, граждане начальники, я в законах разбираюсь. Так что на пушку меня брать не надо.
         -  А на пушку тебя, Терещенко, никто и не берет, - как ни в чем не бывало, скривила лицо зеленоглазая Зоя. – Это видишь? – В то же мгновение в ее руке появился прозрачный кулек, внутри которого находился пакетик гораздо меньших размеров с белым порошком внутри. – На нем твои отпечатки пальцев, родной, так что никакое знание законов тут тебе не поможет. А если к этому добавить тот синяк, который ты поставил под глаз нашему капитану, то тут двух вариантов быть не может – загремишь ты, дружок, под фанфары без всяких тормозов.
      Терещенко сразу же прекратил трепыхаться, принялся хватать губами воздух и на несколько секунд призадумался. Своими действиями он без всякого преувеличения  навлек на себя массу проблем, и только теперь это начало до него доходить. Былая спесивая гордость исчезла с его лица неизвестно куда, уступив место растерянности и  бледности.
        -  Обложили, мусора проклятые, как только смогли! – язвительно процедил сквозь зубы он. – Ну, ладно, ваша взяла, поймали! Давайте, пристегивайте меня наручниками и везите в кутузку. Может, полегчает малость. – Тонкие костлявые ладони покорно соединились в запястьях. – Хотя не знаю, удастся ли вам что-либо доказать… А ты, парень, - Терещенко на миг повернулся  ко мне, - твердолобый, зараза. Что-то я тебя не припоминаю, небось, недавно у них работаешь?
        -  Какая тебе разница? – сурово защитил меня Виктор. – Не все ли равно, чей лоб крепче твоего оказался? Главное, что нашелся такой человек, которого тебе прошибить не удалось. И будь уверен, Терещенко, у него не только лоб крепкий, но и все остальное тоже. Так что, думаю, наручники нам ни к чему. Опусти ручонки. В случае чего мы тебя и так в землю живьем затопчем. Андрей Николаевич у нас большой специалист по этой части… - Я отлично понимал, куда именно он клонит, поэтому лишь молча улыбался и спонтанно кивал в подтверждение его слов головой, которая после нелепого столкновения чуть ли ни раскалывалась на части. – Так что, приятель, до кутузки, куда ты так рьяно стремишься, мы ведь ненароком можем и не доехать. Сам понимаешь, я человек жесткий, сопротивление ты мне при задержании оказал, фингал под глазом поставил. Что теперь остается, как думаешь? Правильно – пристрелить  тебя при попытке к бегству где-нибудь в чистом поле. Тем более, что все предпосылки для этого имеются, включая пакетик с порошком с твоими отпечатками пальцев. Так что, извини, у тебя нет никаких шансов.
        -    Да, Виктор Иванович, - после некоторой паузы задумчиво произнес Терещенко, - не ожидал от вас я такого, не ожидал. Чего угодно, только не этого. Ладно, говорите, чего вы хотите? Только учтите, я – человек маленький, знаю немного и жить хочу долго. Если информация будет слишком опасной, тогда уж лучше пристрелите. Все равно ведь в таком случае не жить.
       -  Кто  знает, Терещенко, какое наказание тебя ожидает от твоих всемогущих покровителей в будущем, но мы тебя можем растерзать прямо сейчас. Так что, думаю, здесь ни о каком торге не может быть и речи. Правильно, Андрей Николаевич?
        В подтверждение слов Виктора  я резко нанес сидящему между нами человеку точный удар локтем по ребрам. Терещенко несдержанно взвыл и проскрипел зубами.
        -  А теперь о той информации, которая нам нужна, - дождавшись наиболее подходящего момента, абсолютно спокойно проговорила Зоя. – Несколько дней назад на массиве была изнасилована девушка. Подозреваемых двое. Мужского пола, белые, на вид приблизительно шестнадцать-семнадцать лет. Один невысокий с круглой красной рожей, ему жертва по ходу дела успела поцарапать ногтями левую щеку, второй – чуть подлиннее худощавый с клыками как у вампира.  Даешь наводку – считай, участь свою ты вполовину облегчил.
         - Всего-то? – В глазах Терещенко возникло  удивление. – Ну, вы, Зоя Васильевна, даете!
        -  Никому я ничего не давала! – разительно проворчала собеседница. – Особенно таким, как ты. Так что  не ставь из себя праведника, отвечай по существу.
        -  Нет, я не в том смысле, - с нескрываемым смущением пробормотал парень. – Меня просто удивляет, зачем нужно было из-за подобной мелочи устраивать столь грандиозный концерт. Не могли сразу спросить конкретно, что вам нужно. Кинулись руки ломать, жилище мое обыскивать. Я ведь и вправду испугался, думал, что-то серьезное.
         -  Так бы ты сразу и ответил на прямой вопрос! – насмешливо кинул Харченко. – А то я тебя первый день знаю. Хитрый, как хамелеон, и в кирпичной кладке лазейку найдешь. А насчет серьезности я тебе так скажу – в нашем деле серьезным считается все, так что не отнимай у нас времени. Выкладывай все, пока я добрый, не то ведь знаешь, чем это может быть чревато.
        -  Хорошо, все скажу, все скажу. – Терещенко снова выставил перед собой руки, но на этот раз скорее для обороны. – Короче, эти малолетки – Фима и Клык, они недавно у меня пасутся, месяца два, не больше. Под кем ходили до этого, не интересовался, лишь бы платили исправно. Во вторник они явились ко мне с бабками и хорошо скупились. Сказали, какая-то богатенькая путана подключила их на серьезное дело. Разве я мог тогда предполагать, что они собираются кого-то насиловать. Говорили ведь совсем другое, что надо выставить одного лоха, для чего им нужно непременно быть  под кайфом. Ну, я особого значения их словам не придал, какая мне, в общем-то, разница?  А потом через два дня снова прискакали, сказали, что в передрягу попали, получили по роже хорошо, но деньги свои отработали. Только по царапине на щеке Фимы явно было видно, как она получена. Меня ведь в этом не проведешь – самого бабы не раз ногтями кромсали, поэтому я след женских ногтей ни с чем не перепутаю. Тогда-то у меня сомнение и появилось, что пацаны затеяли что-то нечистое. Я, было, пытался выведать у них ума, так какое там – молчали, как сурки, словно кто им горло водой залил. А потом  как по команде сорвались и убежали отсюда восвояси. Больше я их не видел, хотя, в принципе, дурь у них сегодня должна закончиться, так что прибегут на днях как миленькие… Только прошу вас, Виктор Иванович, Христом Богом молю, не нужно у меня засаду дома устраивать, вы же знаете, мне тогда не жить.
         -  А если ты будешь лишнее кому трепать языком, то проживешь еще меньше, понимаешь? – настойчиво сказал  Харченко. – Тут мы решаем, как нужно поступать и что делать.
        -   Погоди, Витя, - требовательно остановила его Зоя. – Если человек изъявляет столь огромное желание оказать помощь следствию, то почему бы и не пойти ему навстречу?  Виталик у нас парень с понятием, потому нам с ним лучше дружить. Да, Виталик?
         -  Естественно, Зоя Васильевна, - глуповато усмехнулся Терещенко. – Я всегда восхищался вашим неимоверным обаянием. Для такой женщины все, что угодно.
         -  Тогда, подхалим, выкладывай, где этих ребят можно найти. В противном случае, мы у тебя дома все-таки устроим на них засаду, и каждого, кто сюда заявится, будем хватать с поличным. А ведь к тебе не только мелкие сошки за дурью наведываются. Кое-кто может попасться и такой, из-за кого у тебя, голубь сизокрылый, возникнут большие проблемы.
          -  Но я не знаю, Зоя Васильевна, честное слово, не знаю, где этих недоростков искать. Я ведь вам только что все как на духу выложил.
          -  Что ж, Терещенко, мне искренне жаль, что разговор у нас так не складывается. Хотелось, как лучше, а получилось, как всегда. Витя, вызывай дежурную группу.
        В ладони исполнительного капитана в тот же миг появился неизвестно откуда изъятый радиотелефон, на  котором он демонстративно принялся набирать номер.
        -  Зоя Васильевна, вы меня просто без ножа режете, - молящим голосом прошепелявил Терещенко. – Ну, здоровьем близких клянусь, что не знаю местонахождения их притона. Сами посудите, какой мне прок этих малолеток своей задницей прикрывать?
        -  Вот и я думаю, что толку в этом никакого нет.  – Зоя показательно вытащила из своей косметички круглое зеркальце и, глядя в него, принялась приглаживать свои слегка растрепанные светлые волосы. – Поэтому давай войдем в положение друг друга. Ты мне называешь адрес, а я тебе даю время быстро навести у себя шмон и должным образом подготовиться к обыску. Заодно и клиентуру свою предупредишь, чтобы не появлялись здесь подольше. Суток тебе хватит?
- Да вы что, Зоя Васильевна, это же совсем нереально!
- Восемнадцать часов….
        -  Но куда?.. Нет, не надо этого делать! – Терещенко вновь начал испугано дергаться на месте, однако, нам с Виктором без труда удалось его утихомирить.
- Двенадцать, - настойчиво произнесла Зоя.
        -  Хорошо, я все скажу! – Крепко зажатому с двух сторон парню еле-еле удалось выдавить из себя сию фразу. –  Я не уверен, в том месте они сейчас собираются, или уже в другом. Да и номера дома точно не знаю. Знаю только, что вторая девятиэтажка за кафе «Фламинго». Квартира пятнадцать. Там у них притон, мне приходилось к ним туда однажды заходить.
         -  Вот видишь, как быстро все вспомнил. – Зоя мгновенно прекратила прихорашиваться и отложила косметичку в сторону. –  Теперь можешь оправляться домой, и смотри мне, чтобы до нашего прихода отсюда ни ногой. Возможно, в гости к тебе мы наведаемся  куда раньше, чем через двенадцать часов, так что будь постоянно начеку. По поводу гробового молчания о нашем разговоре, я думаю, напоминать тебе лишний раз не нужно. И самое главное – моли Господа-Бога, чтобы эти два добрых молодца были сегодня там, где ты сказал, иначе, Терещенко, вся вина за их злодеяния по коварному стечению обстоятельств падет именно на тебя.
         -  Но я ведь здесь не причем! – возмущенно воскликнул растерянный собеседник, выходя вслед за Виктором из машины. – Зоя Васильевна, так нельзя, это не по-честному.
          -  Это всегда по-честному. –  Тяжелая рука Харченко плавно упала ему на плечо. – И в преступлениях своих подопечных ты всегда будешь причем. Такова твоя доля, Виталик, никто ее тебе не навязывал – ты  сам ее себе выбрал, так что, будь добр, отвечай по заслугам. Будь рад уже тому, что я сейчас не опускаюсь до твоего уровня и не бью тебя под глаз. Пляши от счастья.
         - А пакетик хотя бы вернете? – скривив идиотскую физиономию, осмелился поинтересоваться Терещенко. – Все-таки он мне не задаром достался…
         -  Ну, ты, как я вижу, наглец! – раздраженно процедила сквозь зубы Зоя. – Таких наглецов нужно еще поискать.  Я бы на месте товарища капитана тебя не пожалела – разукрасила бы твою рожу, как больной авангардист полотно. Пошел вон отсюда, мразь!
        Дважды парню повторять не понадобилось. В тот же миг он сорвался с места и, даже не удосужившись попрощаться, в три прыжка исчез в собственном дворе.
       Виктор впрыгнул на переднее сидение пассажира и расслаблено закурил. «Мазда» в медленном темпе покатилась по улице в сторону оживленной трассы.
        -  А все-таки зря ты ему между глаз не въехал, - сомнительно проворчал я, потирая выскочившую на лбу шишку. – Мне вообще не понятно, почему вы его отпустили.
        -  Лучше тебе этого и не знать, - с относительным равнодушием ответил Виктор. – У каждого из нас свои методы работы. А он, по большому счету, прав – брать его действительно не за что. Даже если мы и сможем доказать, что наркотики его, что толку? Действия наши не санкционированы, так что по головке нас за проявленную инициативу начальство не погладит.  Тащить его в управление – лишняя головная боль, все равно ведь вывернется, и все мы, в том числе и Порошков, это знаем. Не дай Бог ему  взбредет в голову самому допросить этого мерзавца, как он тот час выйдет на тебя. А это, сам понимаешь, нежелательно. Так что, с какой стороны не посмотри – выгоды от его поимки нам нет никакой. Арестуй этого – на его месте появится другой торговец, которого заново придется вычислять и брать под свой контроль. Полностью искоренить это зло нам никак не удастся. А вот заставить его на время прикрыть свой грязный бизнес – это пожалуйста. К тому же парень и информацией лишней всегда поделится, как видишь.
- То есть, получается, никто к нему сегодня с обыском не придет?
        -  Ну, конечно же, нет, - насмешливо отозвалась Зоя. – Не хватало еще мне на такую ерунду свой выходной переводить. Все равно без толку, а время потеряем. Да и не думайте о нем, Андрей, - пускай у тех, кому положено, касаемо этой шушеры голова раскалывается. Радуйтесь лучше, что на нужный вам след выйти удалось. Выходит, ваши подозрения в отношении того, что все было подстроено, отнюдь не безосновательны. Все-таки присутствует в вас настоящее детективное чутье, которого нам всем, к сожалению, так не достает. Да, Виктор?
        -  А тебе все время говорил, что Андрей истинный самородок, - довольно заявил Харченко, выбрасывая окурок в открытый проем бокового стекла. – Я, признаться, даже и не мечтал, что  добыть информацию об этих псевдонасильниках  окажется так легко. Видимо, Бог все же есть на свете, если он послал нам в руки этого Терещенко. Даже подбитого глаза не жалко, хотя, что он там, в принципе, ударил – так,  смазал слегка, пытаясь вырваться из дома. Зато Андрей врезал по нему своей лобной костью основательно. Я уже, было, испугался, что насмерть забил, и придется за эту падаль отвечать. Молодец, что додумался тогда броситься ему навстречу…
       Я не слушал, о чем он продолжал говорить, а невольно принялся размышлять о своем. Выходило, что Лиля меня действительно обставила жестко. И помощников ее благодаря активным действиям друзей-оперативников я уже знал не только в лицо, но и по кличкам. А это уже  не так  и мало. Даже если сегодня их нам в притоне не удастся найти, рано или поздно я все равно с ними встречусь и заставлю этих шавок подзаборных грызть зубами землю до тех пор, пока они не признаются, кто конкретно их компанию «подписал на дело». Хотя, конечно, встретиться со своими «старыми знакомыми» мне хотелось прямо сейчас, и ни минутой позже.
      До указанного наркоторговцем дома мы доехали за каких-то десять минут, поэтому и план действий-то толком не выработали – решили все выполнять спонтанно, как того потребуют обстоятельства. На этот раз попутчики меня в машине решили не оставлять – в подъезд грубо слепленного из плит серого девятиэтажного дома мы вошли все вместе. Сидевшие на ближайшей лавочке старушки только лишь оценили  нашу дружную троицу придирчивым взглядом и тихо принялись между собой шушукаться, по всей видимости, полагая, что мы являемся ни кем иным, как очередной группой посетителей злополучного притона.
       Квартира номер пятнадцать находилась на четвертом этаже, куда мы предпочли добираться не на лифте, а по лестнице. Виктор приблизился к нужной двери первым, по привычке держа для безопасности  наготове свой пистолет и ни на секунду не расслабляясь. Зоя, в отличие от него, оставалась безоружной, однако, старалась постоянно держаться так, чтобы я находился  за ее спиной, как бы пытаясь прикрыть меня собой непонятно по какой причине.
       Харченко встал справа от двери и решительно нажал на кнопку звонка. Соответствующего звука мы не услышали, из чего следовало, что, либо сам звонок был неисправен, либо свет в квартире отрезали за систематическую неуплату. Взглянув мельком на электрический щиток, из которого торчали оборванные провода, я убедился в правильности последней версии. Да и сама дверь довольно наглядно подтверждала тот факт, что мы попали именно туда, куда надо. Отломанная ручка, облезлая краска, полное отсутствие цифр номера, исцарапанная  покрытая ржавчиной замочная скважина: только  по одним этим деталям в достаточной мере удавалось нарисовать в своем воображении приблизительный портрет хозяина или хозяйки квартиры. А я еще удивлялся собственной неряшливости! Оказывается, в нашем цивилизованном мегаполисе существовали люди, относящиеся к своей обители куда халатнее меня.
        Виктору не оставалось ничего другого, как громко постучать в дверь. После первого стука не последовало никакой реакции. Если бы я пришел сюда один, то вполне мог бы предположить, что в квартире никого нет, но к счастью, рядом со мной находились двое профессионалов, которые подобной тишине не всегда доверяли, а, следовательно, проверяли ее более скрупулезно.   Настойчивый Харченко повторил свой стук еще раза четыре, и стучал за каждым разом  с еще большей интенсивностью, прежде чем за дверью, в конце концов, послышались чьи-то неуверенные шаги, сопровождаемые предательским скрипением пола.
         - Кто? – Прокуренный женский голос отличался такой беспробудной вялостью, что казалось, он послышался нам из гроба. 
        -   Тереха дурь передал, открывайте! – убедительно выкрикнул Харченко.
         Быть может, скажи он что-либо другое, и хозяйка квартиры засомневалась бы  в искренности его слов, но Виктор сходу уловил, в каком состоянии она сейчас находится, поэтому рассчитал все наверняка. В подтверждение его слов Зоя вытащила из кармана злополучный пакетик с порошком и поднесла его к дверному глазку. Замок не замедлил щелкнуть в ту же секунду.
       - Так, гражданочка, тихо, милиция! – Стремительный Виктор одним махом оттолкнул от себя дверь вместе с вылупившей на него свои удивленные глаза хозяйкой.
      Я ее и рассмотреть-то, как следует, не успел. Лишь  заметил огромные стеклянные зрачки по пять копеек, да свисающие паклями до самых плеч темные грязные волосы. Рука оперативника крепко прижала несчастную женщину к стене, не позволяя ни шелохнуться, ни крикнуть.
- Сама дома, красавица? – без каких-либо церемоний поинтересовался он.
       Отвечать на этот вопрос женщине не пришлось. Стоило мне только ворваться вслед за Виктором в прихожую, как в дверном проеме одной из комнат  появился шатающийся Клык, одетый в старые джинсы и потертую черную майку. На левой руке парня отчетливо красовался след от ремня, из чего следовало, что последний укол он себе сделал совсем недавно.
        -   Вы чего, мужики? – Он бездумно взглянул на нашу «дружную команду»  и оскалил свои огромные зубы. – Какого черта вам здесь надо?
        Меня парень, по всей видимости, не узнал – да  мне, собственно говоря, и наплевать теперь было на это. Сделав пару широких шагов, я в ту же секунду очутился рядом с ним  и без единого слова нанес ему сокрушительный удар в челюсть. Мой «старый знакомый» податливо отлетел на середину комнаты и безвольно повалился спиной на всплошную покрытый  засохшими кусками грязи и хлебными крошками потертый серый  ковер.
       Единственной мебелью, которую я перед собой увидел, оказался  старый почти разломанный диван, на котором  в не самых целомудренных позах восседали два парня и девушка. Все они в настоящую минуту находились в полуобнаженном виде, причем, юноши были  обнажены до пояса сверху, а девушка снизу. Сквозь ее короткую полупрозрачную белую майку довольно отчетливо просматривались острые соски маленькой несформировавшейся груди. На вид ей было не более пятнадцати лет, и тот факт, что эти два подонка пытались в этот самый момент сделать ей  укол грязным шприцом в пах, сам по себе в моих глазах являлся преступлением.  На разбросанную вокруг нехитрую наркоманскую атрибутику я не обратил ни малейшего внимания, даже на мгновение выбросил из головы истинную причину моего появления здесь.
         -  А ну, щеглы безмозглые, сейчас же прекратили! – Мой крик прозвучал настолько гневно, что он просто не мог не ввести всех находящихся в комнате молодых людей в шоковое состояние, тем более, что один из них уже успел отхватить от меня крепкую оплеуху.
        -  Да кто ты такой, что здесь наезды устраиваешь?! – Более  крепкий из восседающих на диване парней, который к тому же находился пока что в относительно собранном состоянии,  тут же сорвался с места и дерзко подлетел ко мне, размахивая наполненным шприцом.
       Я не стал ему давать объяснений, потому как времени на них лучше было не тратить –  потенциальный противник представлял собой нешуточную опасность. Мой левый кулак мгновенно выбил из его ладони шприц, а правый без промедления четко врезался в  переносицу.  Брызнувшая из его носа кровь еще больше усугубила растерянность остальных. 
      Юная нимфетка с визгом соскочила с дивана и тут же выбежала из комнаты, так и не предоставив мне возможности получше рассмотреть свои худенькие стройные ножки и все то, что «красовалось» между оными. Да и не привлекали ее открытые прелести мой напряженный взор – слишком уж она была для того молода, по сути своей еще ребенок, запасть на которого мог только настоящий извращенец. Если уж на то пошло, то я предпочел заняться извращением несколько иного рода  – меня больше интересовали находящиеся в этой комнате особи своего пола.
        -  Ах ты сука!.. – только и успел сказать парень, прежде чем получить вдобавок к разбитому носу еще и удар ногой в солнечное сплетение, заставивший  его тут же скрутиться в три погибели.
        Клык тем временем попытался приподняться, но я не позволил ему этого сделать, безжалостно заехав  носком второй своей туфли в его худосочное плечо. Голова бедного юноши звучно ударилась об пол, и кто знает, не будь между ними ковра, какие бы плачевные последствия сей удар имел для поверженного. Во всяком случае, я крайне удачно сумел использовать фактор внезапности – оба  противника на пару-тройку минут были обезврежены. Увлекшись ними, я чуть  не забыл о третьем их приятеле, которым, к моей огромной радости, оказался ни кто иной, как «луноликий» Фима. Он, по всей видимости, в отличие от Клыка, пока не был под кайфом, поэтому узнал меня сразу же и, естественно, на мгновение растерялся. Но тут же все правильно сопоставил и вслед за «очаровательным юным созданием» бросился к двери.
       Мне удалось подсечь его в самый последний момент. Парень поневоле не удержал равновесие и  неуклюже повалился на обклеенную старыми выгоревшими обоями стену. На этот раз я не стал ждать, пока он вытянет из кармана нож – мои руки инстинктивно ухватили его за плечи и несколько раз крепко тряхнули. Тело подростка безвольно задергалось, словно оно не состояло из живой плоти, а являлось обычным мешком с навозом. По его нагому торсу побежали мурашки.
         -  Ну что, Фима, вот мы и встретились! – с нескрываемым злорадством прошипел я. – Признайся, комбинатор, ведь не ожидал меня здесь увидеть…
         -  Всем не двигаться! Милиция! – Появившийся в дверях с оружием наготове Харченко только добавил в окружающую обстановку излишнего страха, заставив двух избитых мною парней  неподвижно застыть в своих скрюченных позах. – Ну, ты даешь, Андрей, всего четыре секунды, – и такой разгром. Хоть бери, да наших бойцов присылай к тебе на обучение. Пусть посмотрят, лентяи, как надо работать исключительно голыми руками.
        -  Если в человеке кипит зло, то ствол ему не нужен. Достаточно одних кулаков. Правда, Фима? – Мое правое предплечье прижало парня к стене так, что он не мог сейчас не то, что отвечать на вопросы, а даже дышать. – Неужели ты, дурень, надеялся, что я тебя не найду?
        -  Так это он? – Виктор удовлетворенно опустил пистолет и отступил на середину помещения. – Слава тебе, Господи, не даром такой переполох устроили. А второй где?
        -  На полу лежит, где еще ему быть? – Я небрежно кивнул в сторону неподвижного Клыка. – У Зои там как, порядок в танковых войсках?
- Лучше не бывает. Женщины – куда более вежливые создания, чем мужчины.
       Ради предосторожности я все же пошарил свободной рукой у Фимы по карманам и, не обнаружив там ничего такого, что могло бы представлять реальную опасность, немного ослабил хватку. Виктор произвел аналогичные действия с двумя другими  ребятами.
        -  Слушай, - весело промолвил он,  поднимая за подбородок голову юноши, у которого текла носом кровь. – А этого товарища я, по-моему, знаю. И,  если мне не изменяет память, то ему уже есть девятнадцать, а, значит, к несовершеннолетним он уж никак не относится. Правильно я говорю, а,  Прокоп? – Избитый парень в ответ что-то промычал и попытался отвернуть лицо в сторону. – Вот это встреча, друг любезный! Выходит, ты за голову все-таки не взялся, продолжаешь, как и прежде, развращать молодежь. Девочку эту неизвестно откуда и неизвестно зачем сюда притащил. Хотя бы понимаешь, что за нее тебе светит?
         -   Она сама сюда пришла, никто ее не тащил, - апатично пробормотал Прокоп.
         -  Ну, конечно, рассказывай мне тут сказки, а то я тебя не знаю. Впрочем, поднимайся, я тебя к Зое Васильевне отведу, пускай сама решает, что с тобой, неподатливым, делать. Заодно и рожу свою поганую умоешь. – Виктор с легкостью подхватил парня под руку и вывел из комнаты в коридор. – Если эти двое начнут  забастовку, позови меня, Андрюха, на помощь.
          -  Слушаюсь, товарищ капитан! – иронично выкрикнул в ответ я, отходя от Фимы и позволяя ему бессильно опуститься на пол. – Ну что ж, друг любезный, начнем беседу? Насколько я понимаю, состояние твоего приятеля сейчас не позволяет  ему полноценно разговаривать, поэтому отдуваться за обоих, сударь, вам придется в единственном числе.
- Не впервой, отдуюсь, - боязливо шмыгнув носом, огрызнулся Фима.
        -  Вот и хорошо – сразу  чувствуется, что ты малый не совсем потерянный, а значит, не полный кретин. Если так, то беседа у нас с тобой должна получиться результативная. Думаю, не стоит лишний раз тебе напоминать, что если ты хочешь остаться на свободе, а тем более остаться в живых, то тебе ни в коем случае нельзя меня обманывать, или что-либо умалчивать, иначе, сам понимаешь, защитить тебя я в противном случае никак не смогу. Меня совсем не интересует твоя наркоманская карьера – гробь свое здоровье, если тебе так нравится.  Я хочу знать только о событиях того вечера, когда нам с тобой посчастливилось, так сказать, познакомиться. Все, и до малейших подробностей. Кто вас нанял, с какой целью, сколько заплатил за ваш концерт, где этого человека можно найти. Думаю, за свободу это не слишком большая плата.
         -  Лилька, стерва проклятая! Она ведь даже не предупредила нас, что вы в милиции работаете. Если бы мы с Клыком знали, то ни за что бы на это не пошли.
        -  Она наверняка и сама этого не знала. – Я  попытался ввести «оппонента» в еще большую растерянность. – Наверняка ведь девчонка не для себя старалась.
        -  Конечно не для себя, - согласно кивнул Фима, обхватив обеими руками голову, - сказала, для кого-то из своих клиентов. Она, насколько мне известно, девочкой по вызову подрабатывает, поэтому подобная подстава для нее не в диковинку. Вы у Прокопа спросите, он ее лучше знает, это он нас пару месяцев назад познакомил. А в тот день она случайно встретила нас с Клыком в «Фламинго» и предложила подзаработать. Мы, естественно, не отказались, тем более, что  третью часть суммы она сразу отдала. У нас как раз ломки начались, денег не было. Мы к Терехе за ширевом сбегали, после чего готовы были хоть в омут кинуться. А всего-то и требовалось, что инсценировать ее изнасилование. Зачем, мы не интересовались. Просто надо, и все. Даже бить тебя, то есть, извините, вас она строго запретила. Наоборот, мы должны были получить.
       -   Все ясно. – По поведению парня я понял, что он не врет. – Значит, ее и вправду зовут Лиля?
- Вправду. Во всяком случае, мы ее знаем под этим именем.
- А где живет, ты, конечно же, не знаешь?
        -  Не знаю, клянусь всем, чем угодно, что не знаю! – Перепуганный подросток поднялся в полный рост и искренне приложил руку к груди. – Мы с Клыком вообще-то ребята безобидные. Мухи не тронем. А нож я перед вами выставлял лишь так, для понта.
- А если бы я тебя тогда этим ножом зарезал?
        -  Но ведь не зарезали же. Да и Лилька сказала, что вступится в случае чего. Вот и все, что мне известно. Если хотите, допросите Клыка, он вам скажет еще меньше.
- А Прокоп может знать, где она живет? – с надеждой в голосе поинтересовался я.
        -  Точно знает, - более, чем уверенно, ответил Фима. – Он как-то даже хвастался, что она его к себе в гости водила. Куда-то в центр, то ли на Подол, то ли в Центр. Они там с подругой на двоих квартиру снимают. Только ему, пожалуйста, не говорите, что я вам это сказал, не то убьет.
        -  Не убьет, - убедительно подбодрил его я. – Уж наш капитан об этом позаботится. Ладно, оставайтесь пока здесь, я вернусь через минуту.
       Убегать мальчишкам не было никакого резона, потому как они наложили от страха в штаны еще больше, чем я заранее мог предположить. Фима приблизился к скрючившемуся на ковре Клыку и принялся понемногу приводить того в человеческое состояние, хотя сделать это в настоящий момент, согласно моему мнению, было не так-то и легко.
       Виктора с Прокопом я обнаружил на кухне, откуда исходили до такой степени противные запахи, что мне поневоле захотелось блевать. Из посуды здесь не было ничего, кроме нескольких небольших кастрюлек и сковородки, предназначенных для строго определенных целей, о которых мне не хотелось бы распространяться. Парень сидел на единственном стуле с пристегнутыми за спинкой наручниками запястьями. Кровь из носа прекратила капать, и потому лицо его снова выглядело волевым и наглым. Виктор ходил кругами вокруг него, пытаясь что-то объяснить. Увидев меня, он резко замолчал и вышел в коридор, закрыв за собой дверь.
- Ну что, -  спросил  с надеждой, - узнал что-нибудь стоящее, или нет?
        -   Да так, - недовольно махнул рукой я, - и да, и нет. Вроде бы как на Прокопа все валит, будто бы именно он им эту неуловимую Лильку подогнал.
        -  Да, дела! – Харченко не без удивления почесал затылок и несколько призадумался. – Что ж, Андрей, получается – цели  наши сошлись. А вот с Прокопом этим я не знаю, что делать – молчит, гад, говорить ничего не хочет, с какой стороны к нему не подойди.
        -  Мне бы у него только адрес этой распутницы узнать, и больше ничего не нужно. Фима, похоже, не врет, так оно и есть на самом деле, как он говорит.
        -  Ладно, слушай сюда. – Виктор враз переменился на лице и заговорил потише. – Тут у нас с этим Прокопом петрушка возникла касаемо одного неприятного дельца… Короче, Андрюха, извини, но тебе сейчас здесь находиться нежелательно. Главное, что мы их нашли, морды ты им понабивал, а дальше уже наша забота. Тем более, что я уже вызвал по телефону Ларьцова – минут через  двадцать, максимум через полчаса, он будет здесь. А ему тебя видеть в нашей компании нежелательно. Я даю тебе слово – к завтрашнему дню мы выбьем нужный адрес из этого урода и доставим его тебе на блюдечке. Ну, максимум,  послезавтра. Ты с утра будешь дома?
        -  Да нет, Витек, я теперь человек рабочий, так что дома меня можно найти только по вечерам. – Я заметил, как  лицо собеседника перекосила естественная маска удивления. – А что делать, надо же как-то долг тебе отдавать. Да и питание денег стоит.
        -  Брось ты с этим долгом, отдашь, когда сможешь. Говори, где конкретно работаешь, я по возможности в ближайшее время туда к тебе заеду.
        -   Недалеко отсюда. – Я машинально махнул рукой в сторону окна. – В особняке покойных Окладниковых сауну буду строить. Небось, знаешь, где он находится?
        -  Ну, ты жук, Андрей, самый настоящий жук. – Удивления в глазах Харченко возникло еще больше. – И кто же тебя до той работы и допустил, если Татьяна на тебя зуб имеет?
        -  Кто допустил? Братец ее, конечно. Ему, видите ли, интересно будет посмотреть на ее реакцию в тот момент, когда она меня там увидит. У них, богатых, свои причуды, а значит, таковыми надо по возможности пользоваться для своего блага. Заодно и плитку  выкладывать научусь – все ж заработок будет больше, чем у вас в органах.
        -   Кстати, насчет Татьяны. – Виктор переменился на лице и снова задумался. – Узнавал я про этого ее адвоката, Верещука. Что сказать, обычный пройдоха, каких сейчас тысячи. Он даже не скрывает, что хочет наварить на состоянии Окладниковых солидную сумму, утверждает, что имеет на это, так сказать, эксклюзивное право. Но весь прикол отнюдь не в этом.
- А в чем же? – Теперь настала очередь удивляться мне.
        -  А в том, что во вторник, когда тебя так нагло обставляли с этой путаной, Татьяна у него в конторе не была. Ни днем, ни  ночью… Верещук сам искренне удивляется сему обстоятельству, если, конечно, не вводит нас в заблуждение. Но его секретарша говорит то же самое – он прождал твою красавицу чуть ли не до вечера, а она в его офисе так и не появилась.
- И где же она в таком случае была?
        -  А вот этого, дорогой мой, я не могу знать. – Виктор разочаровано развел руками. – За что купил, за то продал. С ней и ее новыми знакомыми разбирайся сам – тут  уж я тебе не помощник, и так столько времени и сил на тебя трачу. Если Порошков узнает – заживо сожрет. – Он лихорадочно взглянул на циферблат своих наручных часов. – Так, времени у нас в обрез, Володька будет с минуты на минуту. Тебе срочно нужно линять. Зоя, отвезешь его домой?!
         Харченко решительно распахнул дверь, ведущую в ту комнату, где я еще не успел побывать. Увиденное там поразило меня ничуть не меньше, чем его последнее сообщение.  Обе обитательницы притона – и  молодая девочка-наркоманка, и старшая от нее как минимум лет на пятнадцать хозяйка квартиры стояли посреди помещения абсолютно голыми, широко расставив в стороны ноги и заложив руки за голову. Чрезмерно строгая Зоя проводила  тщательный осмотр их тел, на которые, по правде сказать, страшно было смотреть – настолько они выглядели высохшими и прямо-таки посиневшими от проводимого их обладательницами образа жизни. Я брезгливо отвел взгляд в сторону, дабы не созерцать сей ужас ни одной лишней секунды.
        -  Тебе же было сказано, не входить сюда! – раздраженно рявкнула увлеченная сотрудница на Виктора. – Закрой сейчас же дверь немедленно!
        Он сразу же подчинился ее требовательному указанию, хотя вообще-то по званию, да и по должности, наверняка, также она явно была младше его.
         -  К сожалению, - пожал плечами Виктор, виновато оборачиваясь ко мне, – придется тебе добираться домой своим ходом. Ничего не поделаешь, Зоечка вошла в свою стихию. Теперь черта с два ты ее от любимого занятия оторвешь.
         -  А что она  у них ищет? –  смущенно поинтересовался я. – Неужели без этих стриптизов нельзя никак обойтись? Все ведь и так понятно – куда они что-либо смогут спрятать?
         -  Э, брат, сразу видно, что не общался ты с этой публикой раньше, - насмешливо покачал головой Харченко.  – Наркоманы,  Андрей, к твоему сведению, - самый изобретательный народ в мире. Если возникнет потребность, то они свою дозу и  проглотить смогут прямо в пакете, и под кожу спрятать. Так что с ними мягкие методы не проходят. С ними нужно только жестко, иначе на голову сядут. В общем, тебе это знать не обязательно, и так увидел больше, чем  нужно.
          -  Понял, - уступчиво кивнул головой я, - вопросов больше не имею. Что ж, тогда не буду вам мешать. Ты только сильно ребят здесь без меня не обижай.
         Виктор провел меня до двери, и мы обменялись стандартным рукопожатием. Вопреки всем ожиданиям, Зоя в последний момент переменила свое решение и выбежала к нам в коридор.
         -  Подождите, Андрей, - сказала менее сурово, -  я вас хоть до станции метро довезу. А то и впрямь неудобно получается. Ты, Виктор, пару минут к дамам не входи, они там одеваются. Лучше займись мужиками пока в мое отсутствие. Справишься со всей этой братией сам?
        -  Справлюсь, не впервой, - улыбчиво ответил Харченко, похлопывая себя по выпуклости под левой мышкой, где у него находилась кобура. – Только ты побыстрее. И смотри, Ларьцову чтобы ни слова о присутствии Андрея. Хотя, в принципе, эти выродки все равно сдадут.
- А ты проведи с ними воспитательную работу, чтобы не сдали…
       Мы с Зоей торопливо вышли из квартиры и спустились под подъезд.  Она проворно завела свою «Мазду» с половины оборота, я только и успел, что впрыгнуть на удобное заднее сидение. Машина сразу же лихо вырулила из двора на ровную уличную трассу.
-  Извините, Андрей, что так получилось. – За какую-то минуту лицо спутницы полностью преобразилось: глаза  в зеркале заднего вида засверкали добротой, а тонкие губки расплылись в лучезарной улыбке. – Но обстоятельства действительно поменялись. Вы, сами того не желая, помогли нам выйти на людей, которых мы уже несколько месяцев ищем.  Прокоп – это просто кладовая информации обо всякого рода ворах и аферистах. Нужно просто уметь ее из него выжать. Так что оставлять этого парня на свободе, если мы его случайно нашли, сами понимаете, никак нельзя. Что ж, придется и на сей  раз выходным пожертвовать, такова наша служба.      
  -   Слушайте, Зоя, -  неожиданно даже для самого себя предложил я, - а почему бы нам ни перейти на «ты»? Все-таки мы за  пару последних часов достаточно обзнакомились.
        -  Да уж, -  охотно согласилась женщина, - что правда, то правда. Не имею ничего против. Сегодня я убедилась, что ты, Андрей, действительно человек стоящий, такого с собой можно смело брать на мероприятия, если, конечно, начальство разрешит. Спасибо Виктору, что познакомил меня с таким интересным человеком. Думаю, еще когда-нибудь свидимся.
        -  Непременно свидимся. Теперь я в управление к вам буду заходить гораздо чаще, и никакой подполковник Порошков мне в этом не помехой не станет. Просто возьму букет цветов, и приду. Пускай тогда все твои сотрудники локти кусают от зависти.
      -  Смотри, это может быть чревато последствиями. Ребята у нас ревнивые, могут не так понять.
        До станции метро мы доехали в считанные минуты. Только после того, как машина остановилась, я вдруг почувствовал, что выходить из салона мне никак не хочется. И не только потому, что я сгорал от желания как можно скорее узнать адрес злополучной Лили, нет. Она уже казалась мне каким-то далеким прошлым и играла роль обычного мимолетного любовного приключения, постепенно стирающегося из памяти. А вот Зоя… Тут все было куда сложнее. Существовал, пускай простит меня Татьяна, некоторый тип женщин, от одного вида которых моя душа готова была вывернуться наизнанку, и Зоя относилась именно к таковым. Потому-то ее общество и заставляло меня на некий промежуток времени забыть о своей несчастной любви и думать только об очаровательном создании, находящемся в непосредственной близости.
        Возможно, с Виктором Харченко происходило нечто подобное, потому-то он и вел себя сегодня отнюдь не привычно. Если это так, то и впрямь стоит призадуматься – в их милицейской конторе за букет цветов меня никто по головке не погладит. Да и где мне набраться денег на эти цветы? Пока сам находишься по уши в долгах, ни о каких букетах не может быть и речи.
        Я вышел из машины и галантно поцеловал бывшей попутчице на прощание руку. Хоть она и служила в силовой структуре, но ее рука ничуть не пахла порохом и холодной сталью. Запах был самый обыкновенный, заставляющий мужчин таять и пьянеть от удовольствия.
        Зоя, в отличие от меня, телячьими нежностями не страдала – попрощалась со мной коротко и спокойно, отчего, признаться, мою душу посетила легкая обида. Проводив взглядом удаляющуюся машину, я тяжело вздохнул и тяжелой походкой поплелся к переходу.

 





ДЕНЬ   ДЕСЯТЫЙ


Начало моей трудовой деятельности на новом рабочем месте ознаменовалось еще большим атмосферным потеплением.  Выйдя утром  на свежий воздух в своем синем шерстяном свитере, я сразу же ощутил создаваемый его наличием дискомфорт. Спина мгновенно покрылась испариной, а высокий ворот навязчиво начал резать шею. Можно было, конечно, от него освободиться, но я посчитал это лишним – в рубашках, по крайней мере, пока еще никто не ходил.
         К дому Окладниковых я прибыл без десяти восемь. Мои коллеги явились туда несколько позже, поэтому мне пришлось их подождать, что добавило неприятных ощущений, поскольку именно в это время вокруг сновало множество людей, которые, естественно, обращали на меня внимание. Приходилось играть перед выходящими из домов соседями такую себе роль клоуна, бездумно топчущегося под решетчатой калиткой с объемным пакетом в руке. С переменной одеждой, кстати, накануне вечером возникла целая проблема. Оказалось, что у меня в квартире  напрочь отсутствовал «наряд» для грязной работы. Те шмотки, в которых я минувшим летом копал картошку у родителей на огороде, теперь почему-то оказались на меня малы. За бездейственную зиму я существенно поправился, поэтому пришлось срочно искать что-то другое. Благо, сосед по лестничной площадке подсобил. Услышав мою просьбу, дядя Вася не замедлил оказать мне в оной посильную помощь. Он работал токарем на каком-то заводе и несколько дней назад был уволен оттуда за пьянку. Новую спецовку, которую ему выдали всего месяц назад, при увольнении почему-то не отобрали, поэтому, как следствие, она по несчастью за две бутылки водки досталась мне. Размер подошел почти идеально, потому как живот у дяди Васи выпирал куда больше моего. С обувью дело обстояло полегче – ступни ног у меня, слава Богу, за зиму не выросли, поэтому старые ботинки потребовалось только очистить от пыли…
        Новые коллеги встретили меня у калитки довольно радушно – все трое поздоровались со мной, как со старым добрым приятелем, вместе с которым работали доселе, по крайней мере, лет десять. Рассказав по ходу дела о своей залихватской попойке в субботу в баре, они прошли в дом, спустились в подвал и спешно начали переодеваться. Петр Захарович имел при себе целую связку ключей, и потому мог открыть здесь любое помещение, включая гараж, в котором, насколько мне  было известно, стояли две дорогих иномарки. Почему это Татьяна и Роман вдруг начали так  доверять  постороннему человеку, я не понимал. Ведь они наверняка даже адреса его точного не знали. Бригадир со своими парнями мог при желании ограбить жилище работодателей в любую минуту и без проблем раствориться в толчее многоликого города. К счастью, он этим не искушался, из чего допускалось сделать два вывода: либо он являлся кристально честным человеком, либо знакомы они были  с Андреем Константиновичем уже довольно давно. Может, даже и дружили когда-то в юности – ведь, если мне не изменяет память, Татьяна как-то упоминала, что ее отец тоже родом из Житомира. Но если это действительно так, то почему ни она, ни ее брат ничего об этом не знали? Хотя, вполне может быть, что очень даже знали, только мне не говорили. Действительно, зачем постороннего посвящать в чужие дела? Мало ли какие отношения могли связывать в прошлом Окладникова и Коровченко. Даже если они были знакомы давно, то это совсем не являлось поводом для обвинения бригадира во всех смертных грехах. Мне следовало просто выбросить  очередную глупость из головы и приступить к работе.
          Именно так я и поступил, как только преобразился из скромного опухшего от безделья интеллигента в настоящего строителя, облаченного в свободный черный балахон и помятую белую кепку. Оставив Петра Захаровича и в непривычно помалкивающего сегодня Гошу возле распиловочного станка, мы с Валерой прошли в помещение будущего бассейна и принялись сортировать керамическую плитку. Вернее, занимался этим только Валера, а я, как подсобник, просто наблюдал за его действиями, пытаясь въехать в суть дела. Плитка сияла нежной голубизной  и сверкала зеркальными отблесками при свете одной неяркой лампочки так, словно на нее были направлены десятки прожекторов. Я представил на минуту, какое блаженство будет испытывать тот, кто впрыгнет в этот наполненный прохладной прозрачной водой резервуар после удушливой горячей парилки. Вполне возможно, что первым таким человеком стану именно я, если, конечно, мне удастся  убедить Татьяну переменить свое жестокое решение…
        -  Ну, чего замечтался?! – грубовато выкрикнул в мою сторону Валера. – Подавай вон ту самую большую стопку и принеси из подсобки мешок клея! Пора начинать…
        Как то ни странно, но  я не испытывал к  этой, так сказать, не совсем чистой работе никакой неприязни. Наверное, мой организм за долгие месяцы бездействия все-таки реально соскучился по физическому труду, а может, стимулировало как раз то обстоятельство, что я работал  на благо своей возлюбленной. В любом случае, каждое действие  совершал с удовольствием: и разносил по нужным местам увесистые стопки плитки, и разводил до определенной кондиции раствор, и проводил все необходимые замеры. Мой напарник оказался профессионалом высокого класса – умению его оставалось только позавидовать. Валера перебрасывал плитки из руки в руку, как самый настоящий жонглер, и с точностью до миллиметра лепил их в нужную точку.  Что тут скажешь, с подобным талантом в наше время можно было прилично заработать. Только для этого   требовалось постоянное физическое напряжение. Я воочию наблюдал, как лоб моего напарника полностью покрылся испариной – как ни крути, а стараться ему приходилось вовсю.
Несколько раз к нам в бассейн на минутку заглядывал Петр Захарович. Укоризненно поглядывая на меня, он недвусмысленно улыбался, качал головой и возвращался к своей столярке. Четыре часа времени пролетели в моем восприятии, как одна минута. Даже не успел оглянуться, как в дверях возник самодовольный Гоша и  громким возгласом позвал нас на обед.
Прием пищи мы осуществляли за тем же небольшим  столиком, что и позавчера. На сей раз табуреток хватило для всех – заботливые столяра об этом позаботились, сбив их из обрезков вагонной доски. Теперь  не доводилось моститься на чем попало.
Дабы не выделяться из коллектива, я так же, как и все они, взял с собой стандартный «обеденный набор»: сало, хлеб, соленые огурчики и два вареных яйца. Выпивки на этот раз не было, да и откуда ей взяться, если бригадир подобные вольности настрого запрещал.
          -  Ну что, Валера, какое впечатление производит новый напарник? – поинтересовался он как бы невзначай. – Как считаешь, будет с него толк или нет?
          -  Рано еще говорить, - не растрачиваясь на эмоции, пожал плечами плиточник, - разве за один день ремеслу научишься? Пусть хоть недельку поработает, тогда и увидим.
          -  Дай Бог в добрый час, - кивнул головой Коровченко. – Тут ведь главное, чтобы у Андрея у самого желание к труду имелось. Не будет желания – не будет и работы, не будет работы – не будет и заработка, не будет заработка – не будет и жизни. Правильно я говорю?
- Это кто из великих сказал? – насмешливо поинтересовался Гоша.
       -  Это я сказал, - почесав свой небритый подбородок, вздохнул Петр Захарович, - из этого и получается, что труд в нашей жизни – самое главное. Лентяев никто не любит. А еще больше люди терпеть не могут тех, кто наживается на чужом труде. Был у нас до Окладникова один работодатель, деятель, скажу тебе, Андрей, еще тот. Ни разу полностью зарплату нам не выдал, все авансами да авансами кормил. Так по паре сотен зеленых каждому должен и остался.
       -  Да, - кивнул в подтверждение его слов Валера, - моя бы воля, повесил бы я такого проходимца на первом же фонарном столбе. И его, и всех ему подобных.
        -  Тогда уж тебе лучше зайти с автоматом в здание правительства и крошить там всех подряд, - шутливо посоветовал ему Гоша. – Там уж точно не ошибешься, порядочного не убьешь.
       По сравнению с субботой он выглядел сегодня куда бодрее. Вроде бы и не возникало никогда той небольшой словесной перебранки между ним и остальными.  Парень прямо-таки цвел, постоянно выставляя напоказ свои розовые щеки и отсутствие во рту передних зубов.
       -  Ты когда себе фиксы вставишь, террорист мирового масштаба? – с упреком обратился к нему Коровченко, будто бы прочитав на лету мои мысли. – Или денег  мало зарабатываешь, так попроси взаймы, я тебе одолжу. Валерка, вон видишь, какой красавец у нас, хоть сейчас под венец  отправляй, а ты почему-то все время отстаешь.
       -  Если честно, - стыдливо признался Гоша, - то я боюсь идти к зубным докторам.  Пару раз приходилось у них бывать, и это, скажу, были не лучшие воспоминания моей жизни. Теперь я даже станок наш распиловочный без жути включить не могу, так и дергаюсь весь.
- А где ты потерял свои зубы, если не секрет? – ради интереса спросил я.
       -  О, это целая история. Ехал раз на велосипеде пьяный, а тут вдруг, откуда не возьмись, тачка крутая вырисовывается. Обгоняет меня и сразу же тормозит. Ну, я вовремя среагировать не успел, так мордой в заднее стекло и въехал. Потом разборки начались: эти гориллы упакованные потребовали от меня возмещения ущерба, короче, влетел я на пять сотен зелени. Еле-еле тогда рассчитался с долгами, спасибо Петру Захаровичу и Валере, что  к себе в подмастерья взяли, не то бы поставили на счетчик, вообще бы последние штаны содрали.
        -  Ты же в прошлый раз говорил, что переднее стекло им разбил. – На лице прежде угрюмого Валеры нарисовалась ехидная улыбка.
        -  Заднее, переднее, какая разница? – махнул рукой Гоша. – Неужто пьяный человек на это внимание обращает? Хотя в общем-то следовало… Да, мужики, не та у меня реакция, что была раньше, далеко не та. Сейчас, наверное, и по городу на автомобиле  проехаться не решусь.
- А раньше, что, ездил? – снова поинтересовался я.
       -  Во времена бурной молодости я был в автошколе лучшим учеником, - не без гордости заявил парень. – Мастера меня всем в пример ставили. Незабываемые были времена.
       -  Ладно, нашел, о чем вспоминать, - угрюмо проворчал Коровченко, дожевывая последний кусок сала. – Давай я еще о своей молодости вспомню, какие тогда времена были хорошие. Вместе поплачем над теперешней жизнью и начнем по очереди накладывать на себя руки…
       Его слова были прерваны раздавшимися наверху звуками. Все ясно услышали, как кто-то шагает вниз по лестнице, и повернули головы в нужном направлении. Через пару секунд в поле нашего зрения появился Роман, одетый, что называется, по последней моде – в белую шелковую рубашечку  с фиолетовым галстуком и элегантный светлый пиджачок, которого раньше мне на нем видеть не приходилось. Правая его рука крепко сжимала толстую кожаную барсетку.
       -   Всех приветствую! – задорно произнес он абсолютно трезвым голосом. – Как здесь у нас обстоят дела, все нормально, все спокойно?
       -  Да вроде бы, - пожал плечами Коровченко, поднимаясь ему навстречу и протягивая руку. – Дела понемногу продвигаются, так что жаловаться пока не на что.
       -  А как себя чувствует мой незадачливый протеже? Удалось вписаться в ваш дружный коллектив? – Роман приблизился ко мне и приветливо поздоровался. – Да тебе, Андрей, я вижу, рабочая одежда к лицу. Такое впечатление, что ты родился в ней.
       -  Издеваешься, да? – Я взглянул на собеседника с показным возмущением. – Между прочим, у нас в стране всякие профессии в почете.
       -  Были когда-то, - значимо подняв указательный палец, поправил меня Роман. – Ну ладно, Андрюха, не злись. Это ведь я несерьезно говорю, сам понимаешь. Но вообще-то, меня и вправду интересуют твои впечатления. Не жалеешь, что попросился к ним работать?
       -  А о чем, собственно, жалеть? Работа не лучше и не хуже других работ. Только одно противно, что в подвале сидим, словно крысы. На улице ведь солнышко светит.
        -  Да, к полудню прилично припекать начало. Девчонки свои юбки прямо на глазах укорачивают – столь приятное зрелище тебе не мешало бы увидеть.
        -  Рома, как можно? – На моем лице возникла наигранная маска возмущения. – У тебя ведь жена и ребенок, опомнись. Ладно, мы с Гошей молодые, не женатые.
           От меня не ускользнула та неприязнь, с каковой наблюдал упомянутый мною товарищ за нашим диалогом. При появлении Романа он переменился на лице просто-таки до неузнаваемости, а как только я напомнил об Антошке, так Гошины ладони вообще крепко сжались в кулаки и, казалось, готовы были растерзать Окладникова на части. С чем была связана такая агрессивность, я не понимал, но в том, что парень искренне ненавидит работодателя самой лютой ненавистью, не возникало никакого сомнения. Благо, последний этого не замечал – Роман был настолько увлечен своими важными делами, что наверняка считал Гошу и ему подобных никчемной шушерой.
        -  Чудак человек, - насмешливо ответил он  мне. – Разве я о себе беспокоюсь? О твоей же душе речь идет. Спешу тебя, Андрей, разочаровать. Вчера у нас с Анькой  и Татьяной возникла дискуссия в отношении тебя. Так вот, результаты оной отнюдь не утешительные. Сестра моя категорически стоит на своем,  – ни о каком примирении между вами не может быть и речи. Так что все твои старания показать себя перед ней крутым работягой, по-видимому, напрасны. Лучше выйди на улицу и посмотри, какие девочки вокруг ходят. На кой тебе попусту время терять? Весна ведь на дворе, к тому я свою мысль и подвожу… А вообще, зачем мне перед тобой распинаться? С минуты на минуту Танька приедет сюда сама. Вот сюрприз для нее будет!
        -  Вы, конечно, извините меня, Роман Андреевич, - в меру тактично вмешался в наш разговор Коровченко, - но человеку и без того не сладко, а вы еще масла в огонь подливаете. Пожалели бы его, беднягу, поддержали бы лишний раз, все ж не чужой вам человек.
        -  Ничего страшного, - небрежно отрезал Роман. – Кто-кто, а он в жалости не нуждается, ни в моей, ни, тем более, в вашей. Вы, Петр Захарович, не достаточно хорошо знаете, на что способен Андрей. Это не его нужно жалеть, а тех людей, которые присутствуют рядом с ним. Впрочем, вы скоро сами в этом убедитесь – не так уж долго осталось ждать. Ладно, не стану вам мешать работать, я ведь по делу забежал. Вы отопительный выступ какой величины сделали?
- Метр на полтора, как ваш отец  и просил.
       -  Можно мне на него взглянуть? Я вчера вечером был в сауне у одного своего друга, мне понравилось, как парилка у него оборудована, хочется соорудить что-то наподобие.
       -   Но ведь парилка уже полностью готова, - решительно заявил бригадир. – И ваша сестра ее одобрила, сказала, что ничего там менять не нужно. Деньги заплачены, претензий нет.
       -  Это мнение моей сестры, а я говорю вам, Петр Захарович, совершенно другое! Если понадобится, то вы там все переделаете по моему проекту. – Роман нагло подошел к крепкой дубовой двери и дернул ее за ручку на себя. – Что за черт, почему закрыта? Где ключ?
        -  Нет у меня его, - виновато пожал плечами Коровченко. – Татьяна Андреевна приказала парилку полностью вычистить, сама лично заперла дверь и забрала от нее оба ключа. Если нужно, я вам и на словах объясню, что там к чему.
        -   Мне не надо рисовать картинки в воображении, мне нужно конкретно увидеть! – настойчиво заявил Окладников. – Значит, говорите, ключи находятся у Татьяны. Что ж, я с этой эгоисткой поговорю. Она мне и без того за последние дни нервы порядочно потрепала.
        В тот же миг он несдержанно сорвался с места и стремительно взбежал по ступенькам наверх. Мы вчетвером постояли в полной растерянности еще несколько минут, после чего слегка опешивший бригадир разочаровано развел руками и небрежно прохрипел:
         -  Как сказал в свое время один известный актер, если человек идиот, то это надолго. Сколько времени пьянствовал, ни на что не обращал внимания, а теперь ему вдруг  парилка понадобилась.
         -  Никак шлюх своих собрался сюда водить, - как бы между прочим процедил сквозь дырки в зубах разозленный Гоша. – Если б только ты, Захарыч, знал, как я его терпеть не могу.
          -  Да я уже  не раз замечал, как ты пожираешь его рыженькую жадным взглядом. Небось, нравится Анька-то? Но не по тебе, плебею, эта баба, забудь о  ней. И не злись так. Как говорят умные люди, красивая жена – не твоя жена. Опустись на землю, и все будет в порядке.
          -  Я ведь не за себя переживаю, Захарыч. – Гоша искренне приложил ладонь к груди. – Мне  от его пьянства и распутства ни холодно, ни жарко. Просто обидно, что такой хорошей девочке выпала судьба жить с таким идиотом. Неужели она позарилась на него только ради денег?       
         -   А ради чего же еще? – Валера наконец-то соизволил нарушить свое молчание и, подойдя к другу, положил тому руку на плечо. – Ради денег, брат, люди и на страшные преступления идут, а не только замуж выходят. Ладно, хватит болтовни, работа сама не выполнится.
       Коровченко посмотрел на часы и признал правоту его последней фразы – обеденное время, к сожалению, закончилось.  На скорую руку убрав со стола объедки, мы нехотя разошлись по своим рабочим местам. Но приступить вовремя к своим обязанностям никому из нас, увы, было не суждено. Раздавшиеся наверху мужские и женские крики не только остановили наши действия, но и  в некоторой степени поставили нашу компанию в неудобное положение.
        Я вполне понимал Петра Захаровича и ребят – никому из посторонних людей не хотелось становиться свидетелем семейной ссоры, но, тем не менее, им пришлось поневоле таковыми стать. Роман и Татьяна, а спорящейся дамой была именно она, хотя  голос ее и выглядел несколько хрипловатым, разошлись не на шутку. Они вели напряженную полемику настолько интенсивно, что даже в подвале, где мы находились,  от шума дрожали обложенные плиткой стены. Акустика здесь была отменная, и нам с Валерой не оставалось ничего другого, как только удивленно переглядываться между собой. Но если я все же хоть немного, да переживал за психологическое состояние любимой мною девушки, то напарник мой только то и делал, что злорадно улыбался, будто бы подобный «концерт» не приносил ему ничего, кроме неописуемой радости.
        Закончилось все тем, что разозленные друг на друга брат и сестра спустились к нам в подвал и продолжили скандал уже у запертой двери парилки, которую Роман грозился взломать.
       -  Ну, давай, ломай, если последний разум пропил! – чуть ли не надрывая горло, орала Татьяна. В подобном агрессивном состоянии мне ее никогда видеть не приходилось, поэтому я как вкопанный стоял на месте, так и не решаясь выйти в предбанник. – Тебе же сказано, там все в порядке,  так, как того хотел отец, поэтому перестраивать я тебе ничего там не позволю!
        -  Но я ведь не утверждаю, - более степенно прорычал Роман, - что обязательно захочу там что-то перестраивать. Мне нужно только посмотреть, как они там все спланировали. Имею я, в конце концов, на это право, или нет?
- Имеешь, - немного сдержаннее согласилась Татьяна.
- Тогда, пожалуйста, открой дверь, сестренка.
- Не могу, дорогой братец, ключа от нее у меня нет.
- А куда же ты его дела?
       -   Ну, как  это куда? Дома у меня лежит – с собой не ношу, чтоб не потерять. Сколько раз можно объяснять? Завтра днем постараюсь найти и завезу его тебе.
       -  А почему завтра, а не сегодня? – настойчиво вскипел Роман.  – Чем ты в настоящую минуту так сильно занята, что мы не можем сейчас вдвоем за ним съездить?
       -  Какая тебе разница, чем я занята? – упрямо стояла на своем светловолосая «фурия». – Не могу,  и все тут! И вообще, дорогой братец, давай сначала конкретно определимся, кому из нас по наследству принадлежит этот дом, а потом уже будем решать, кто хозяин сауны.
- Хорошо. Тогда поехали к адвокату прямо сейчас.
        -  Боже, какой только мерзавец! – В голосе непоколебимой девушки промелькнул явный приступ отчаяния. – Только вчера по родителям девять дней миновало, а он уже собрался имущество делить. Хоть бы для приличия недельку-другую подождал.
        Тут уже пришлось пристыдить себя мне. Что и говорить, за своими проблемами я вчера совершенно забыл съездить на кладбище к Марии Семеновне и Андрею Константиновичу. А ведь они, в отличие от своих взбалмошных  детей, являлись при жизни  людьми вполне порядочными, относились ко мне с уважением, не смотря на то, что я был птицей далеко не их полета. Жаль, искренне жаль, что из головы вылетело. И кладбище ведь находилось недалеко, и машина с личным водителем имелась в наличии – только попроси проехать пару лишних километров, Зоя бы непременно согласилась. Времени затратили бы всего ничего, максимум, полчаса. Нет, что и говорить, поступил я вчера по-свински, и не было олуху за то никакого прощения…
        -  Некогда мне неделю-другую ждать! – более активно продолжил спор Роман. – У меня, родная, в отличие от тебя, бизнес. Я, если это тебе интересно, строю дома, дачи, сауны, теннисные корты, и все такое. А дизайн, насколько тебе известно, имеет свойство непостоянства. Каждый день промедления у меня вот где сидит! – При этих словах Роман, по всей видимости, похлопал ладонью себя по шее. – И так непредвиденная задержка забрала у меня больше недели.
       -  Надо меньше пить, тогда никаких задержек у тебя не будет! – язвительно прошипела его сестра. – И вообще, как ты смеешь так отзываться о смерти наших родителей? Все, братец, черта с два ты теперь у меня  ключ от любого из этих помещений получишь. Только через мой труп!
        -  Ах, так!.. – Я ясно услышал  сквозь проем двери, как в соседней комнате кто-то на кого-то набросился, вслед за чем послышался грохот перевернутого стола и истерический женский визг.
        Больше медлить было никак нельзя – не хватало еще, чтобы родной брат задушил мою непоколебимую возлюбленную в родительском доме. Ноги самопроизвольно сорвались с места, и уже через пару секунд я влетел в соседнее помещение.
        - Рома, ты что, с ума сошел? – Для того, чтобы оторвать агрессивного парня от прижатой к стенке девушки, много силы не потребовалось, тем более, что Валера с Петром Захаровичем в тот же миг оказались рядом и решительно пришли мне на помощь.
        Раскрасневшийся Роман отскочил в сторону и тяжело сглотнул слюну.
        -  А пошли вы все! – раздраженно выкрикнул он, махнув рукой. – Подавись ты своим ключом, если такая дура!  Завтра встретимся с тобой у адвоката, пускай он нас рассудит… А ты, Андрюха, хорошо посмотри, на ком ты собрался жениться. Посмотри и сделай соответствующие выводы! Да от такой стервы нужно бежать, куда глаза глядят, а ты ей пятки лижешь. Где твоя мужская гордость, Андрей? Не понимаю я твоего поведения, в корне не понимаю!
          Роман демонстративно сплюнул в сторону, подобрал упавшую на пол барсетку и быстро взбежал по ступенькам наверх. Отступившая от нас Татьяна наспех привела себя в порядок, после чего удивленно окинула взглядом меня и тех людей, которые стояли рядом.
        -  А ты это, собственно, что здесь делаешь? – Ее глаза мгновенно заискрились, а подбородок импульсивно задергался. – И вообще, Лозицкий, что за маскарад в моем доме?
       Я виновато сложил руки перед собой в замок и придирчиво посмотрел на свою испачканную спецовку. Дополнительные слова объяснения тут вряд ли требовались. Бригадир и ребята мгновенно все поняли и сразу же поспешили удалиться в комнату с бассейном.
        -  Привет, Таня, - виновато опустив глаза, пробормотал я. – Так получилось, что Роман предложил мне здесь поработать. Ну, естественно, я и не отказался.
        -  Ах, вот оно что! – Девушка быстро взяла себя в руки и отряхнула со своего  шерстяного красного костюмчика нацепившиеся  на него опилки. – Значит, вы с моим братцем решили заговор против меня устроить? Спасибо, мальчики, спасибо. Сюрприз, можно сказать, удался.
        -  Тань, да что ты говоришь, какой заговор? Просто ты меня оставила без средств к существованию, вот я и решил немного подхалтурить, чтобы хоть на хлеб было.
        -  Сколько тебе нужно, чтобы я тебя больше никогда здесь не видела? – Татьяна небрежно откинула за затылок свои слегка растрепанные светлые волосы. – Сто долларов, двести, пятьсот? Ты только скажи, я тебе их дам. Но условие мое ты знаешь! Постарайся, чтобы  никогда, нигде и ни при каких обстоятельствах ты в моей жизни больше не появлялся!
        -  Таня, постой, -  набравшись смелости, перебил ее я, -  ты ведь ошибаешься. Вообще, все, что тогда с нами произошло, было элементарной постановкой. И я могу тебе хоть сейчас это доказать… Ну, вообще-то не сейчас, а  немного позже, но все-таки могу…
        -  Ах, уже немного позже! Понимаю, Лозицкий, понимаю. Как же такого человека, как ты, не понять? Ты ведь у нас настоящий мастер вешать на уши лапшу. Если говоришь, немного позже, значит, пока  ничего  подходящего не придумал. Что ж, придумаешь, тогда сообщишь.
        -  Да выслушай же ты меня, наконец! – Я не сдержался и попытался схватить ее за подрагивающие плечи. – Ты хоть пять минут времени можешь мне уделить?
        -  Руки только убери! –  немного спокойнее произнесла Татьяна, ловко от меня вырываясь. – А то ведь люди могут не так твой жест истолковать, опять разнимать бросятся… Ладно, ловелас, Бог с тобой, в память о наших близких отношениях даю тебе пять минут, не больше.
        Я покорно отступил в сторону и снова несколько замялся, однако, довольно быстро сориентировался в ситуации и без запинки начал говорить:
         -  Значит так, Танюша, хоть поверишь ты этому, хоть нет, но меня подставили. Да, да, не удивляйся, подставили самым, что ни на есть, вероломным образом. Если ты хочешь получить доказательства моих слов, спроси об этом у моего приятеля, капитана Харченко. Он  старший оперуполномоченный  уголовного розыска, его должность не позволяет врать даже для блага своих друзей, поэтому ничего лживого он тебе не сообщит. – О старшем лейтенанте Семеновой я пока предпочел не упоминать по вполне понятным причинам. – Вчера мы с ним нашли тех ребят наркоманов, которые якобы пытались изнасиловать эту девушку, Лилю. Они  во всем сознались, и, наверняка, завтра нам будут известны ее координаты. Пойми – девицу  кто-то нанял специально для того, чтобы нас с тобой рассорить. До вчерашнего дня я еще в этом сомневался, но сейчас, после разговора с теми парнями, уверен в этом целиком. И не только я,  но и Харченко тоже. Дело осталось за малым – найти организатора этого спектакля. И тут мне нужна твоя помощь.
- Моя? – абсолютно искренне удивилась девушка.
       -  Да, именно твоя. Видишь ли, согласно моим логическим расчетам,  этот организатор должен был знать о приблизительном  времени твоего возвращения  домой, потому как Лиля точно все  в тот момент продумала – даже халат твой на себя натянула. По телефону она ни с кем не связывалась, значит, знала обо всем заранее. Получается, что твой приход в семь часов утра был заблаговременно кем-то запланирован. Скажи мне, где и с кем ты была той ночью?
        -  Почему это я  должна отвечать на твои компрометирующие вопросы? Может быть у свободной  незамужней  девушки хоть какая-то личная жизнь?
        -  Таня, мне сейчас не до шуток, - укоризненно произнес я. – Не хочу тебя пугать, но именно этот человек прямым или косвенным образом может быть причастен к убийству твоих родителей. Да-да, не удивляйся – твоих родителей именно убили, причем, совершили преступление умело и профессионально. А сказочки об угонщиках машин милиция придумала просто для того, чтобы побыстрее закрыть дело. Знаешь ведь, как у них там все случается.
       -  Это тебе тоже Харченко сообщил? – с едкой ухмылкой заявила Татьяна. – Ах, нет, наш Пинкертон сам до всего додумался, своими логическими расчетами.
       -  Ты не понимаешь, насколько серьезная опасность может сейчас тебе угрожать. Бог со мной, я исчезну из твоей жизни, если ты так этого хочешь, но гибель мне, по крайней мере, не грозит. Охота ведется не на меня, а именно на тебя и на доставшееся тебе от отца наследство. Возможно, кто-то тебе предложит перевести его заграничные вклады на свой счет, так лучше не спеши этого делать. Тебя ведь хотят ободрать как липку, а меня специально убрали с дороги, чтобы под ногами не путался. Я не буду закатывать тебе сцены ревности – просто ответь мне, с кем ты была в прошлый вторник весь день и всю ночь? К Роману ты не заезжала, я туда звонил, Верещука тоже компетентные люди проверили. Он сказал, что ты к нему в тот день так и не явилась, хотя накануне вы при мне об этом договаривались. Таня, объясни мне, что происходит.
          На лице девушки нарисовалась маска явного презрения. Подобное его выражение возникло передо мной  впервые и показалось настолько неприятным, что я с трудом подавил в себе желание выплеснуть на него всю накопившуюся во рту от нервного перенапряжения слюну. В душе вдруг само по себе возникло сомнение, люблю я эту девушку вообще, или нет. Странно, но именно к той Татьяне, которая стояла передо мной сейчас, злой и жестокой, готовой без колебаний пойти по трупам, в том числе и по моему, я больше не испытывал никаких положительных чувств.
         -   Интересно ты выразился, - с определенной долей сарказма произнесла она, - не буду тебе закатывать сцены ревности. Кто еще их кому должен закатывать? Столько времени ты просидел на моей шее, жил в моей квартире, жрал мои продукты,  тратил мои деньги, а теперь еще и о ревности заговорил. На смерти родителей решил поиграть. Как только тебе не стыдно, Андрей! Какой ты только нахал! Врешь мне прямо в лицо, и даже не заикаешься. Неужели даже сейчас у тебя не хватает смелости просто признаться во всем и попросить прощения? Зачем придумывать какую-то нелепую легенду с привлечением наркоманов, проституток и финансовых мотивов? Да, это интересно, но далеко нереально! – Она сделала ударение на последнем слове и решительно замотала головой. – А насчет своего капитана Харченко можешь мне горбатого не лепить. Он сам  кобель похлеще тебя. Насколько мне известно, также гуляет от жены направо и налево. С той только разницей, что он домой приносит деньги и любит собственных детей. Его благоверной просто некуда деваться – никому с двумя чужими отпрысками она не нужна. А вот я, извини за излишнее самолюбие, это совсем другое дело. Да мне только стоит свиснуть – мужики штабелями будут у ног валиться. Так что, Андрюша, на тебе, родной, свет клином не сошелся. Иди, копайся в своей грязи и не пудри мне больше мозги. Ты уж прости, но я  не для тебя.
     - Ты все-таки не веришь мне? – Я закусил от досады губу чуть ли не до крови.
       -  Увы, нет, - демонстративно развела руками Татьяна. – Сам же изначально сказал: можешь верить, а можешь нет, вот я тебе и не поверила. Прости, Андрей, но отведенные для тебя пять минут истекли. Мне пора бежать, ведь дел у меня, как сам понимаешь, теперь непочатый край. Этот кретин, мой братец, думает, что он здесь настоящий хозяин. Что ж, посмотрим, чьи зубы окажутся крепче. Нужно его, идиота, немножко проучить, чтобы имел хоть какое-то уважение к женщине, тем более к той, от которой зависит будущее его и его семьи.
       -  Какой ты только за эти дни жестокой стала, Танька, - удрученно покачал головой я. – Такое впечатление создается, что тебя  «озверином» накормили.
       -  Уж какая есть. Ничего не поделаешь, с волками  жить – по-волчьи выть.  – Девушка тяжело вздохнула и направилась к  лестнице. Обернувшись в последний момент, выдавила из себя жалкое подобие улыбки. – Так и быть, не стану пока тебя с работы выгонять. Но запомни, пока... Не дай Бог малейший прокол, и твои же коллеги сами выбросят тебя на улицу в прямом смысле этого слова. Кто-кто, а они меня уважают. Так что в следующий раз, прежде чем приставать ко мне со своими глупыми разговорами, ты сначала подумай, а потом уж действуй. Мы с тобой больше не жених и невеста, так что теперь ты не имеешь на меня никакого права. Все, пока.
        В следующую секунду острые шпильки ее подобранных под цвет брюк лакированных красных туфелек интенсивно застучали по ступенькам. Татьяна исчезла с моих глаз быстро, будто испарилась в воздухе. А голос ее еще несколько минут продолжал стоять у меня в ушах.
        Я не стал бежать вслед за ней наверх – не стоило лишний раз унижаться. У них, богатых, имелись свои причуды, на которые мне  теперь решительно было плевать. Больше я не считал себя членом их семьи и мог свободно начинать жить исключительно новой жизнью, полностью забыв о нестерпимо терзавшей меня несколько последних дней дикой головной боли. Однако, для продолжения жизни необходимы были средства, которые, как там не крути, а требовалось  зарабатывать. Поэтому, постояв еще с минуту в прежней растерянности, я решительно развернулся  на сто восемьдесят  градусов и вернулся в комнату к Валере, который старательно  обкладывал голубой плиткой очередной ряд стены будущего бассейна.
        -   Ты извини, старик, - на удивление дружелюбно произнес он, не отрываясь от работы, - но я поневоле услышал ваш разговор.  Неприятная вещь, когда любимая девушка тебе не верит.
          -  Даже очень неприятная, - согласился я, поднося к краю кирпичного углубления очередную стопку плиток. – Прямо  хоть в петлю лезь от беспомощности.
          -  Ну, это ты брось, - иронично усмехнулся Валера, - на тот свет спешить не нужно, туда всегда успеешь. Там всех нас ждут, не дождутся с распростертыми объятиями. А вот настроить свою жизнь здесь – это, брат, куда сложнее. За место под солнцем нужно обязательно бороться, иначе утонешь в холодной грязи, которая это место окружает. А ты, насколько я понял, за свое счастье бороться умеешь.  Мой тебе совет – забудь как можно быстрее об этой самодурке – поверь, счастья она тебе не принесет, только угробишь рядом с ней свое здоровье, да посадишь печень, как Роман. Я этих аристократок знаю – они ох, какие капризные. Найди лучше себе девушку попроще, желательно из работящей крестьянской семьи – они к труду и покорности лучше других приспособлены, настрогай ей побольше детишек,  живи да радуйся. А зарабатывать деньги я тебя научу. Если ты не лентяй, а ты не лентяй, я это вижу, то у тебя все получится.
          Да, он был на все сто процентов прав, тут уж я возразить ничем не мог, но душу мою все еще терзала какая-то непонятная обида за случившееся. Кому понадобилось делать из меня всеобщее посмешище, зачем, с какой целью? Впрочем, цель  ясна – убрать лишнего конкурента, как не далее, чем вчера, соизволил выразиться сообразительный Харченко. А вот  узнать, чьих это рук дело, мне было просто интересно. И помочь мне в данном деле мог теперь только Виктор…
          До самого конца своего рабочего дня я ждал его, как Бога, и потому послеобеденный период времени тянулся куда дольше и назойливее от утреннего. Работа, конечно, у меня клеилась, и внезапно ставший более отзывчивым напарник поддерживал меня морально, как только мог. Но камень с души все равно не спешил сваливаться, стараясь как можно сильнее притянуть тело  к земле и тем самым уменьшить мой и  без того не самый высокий рост…
          Ровно в шесть часов вечера мы все вчетвером вышли из особняка на улицу и не без удовольствия вдохнули в себя долгожданный глоток прохладного вечернего воздуха. Никого из детей покойного Андрея Константиновича к тому времени в доме уже не было, поэтому Коровченко, как и полагалось, тщательно запер за собой все двери. Только после проведения  в сыром подвальном помещении  десяти часов подряд, я понял, насколько необходимым является для человека частичное единение с природой, без которого можно просто сойти с ума.
       -  Ну что, Андрей, сегодня идешь с нами лакомиться пивком или нет? – поинтересовался Петр Захарович, как только мы оказались за калиткой.
       -   Как-нибудь в другой раз, - скромно ответил я,  протягивая каждому из новых коллег на прощание руку. – Мне нужно здесь еще кое-кого подождать…
       Но, к сожалению, все мои ожидания оказались напрасными. Виктор так до конца дня за мной и не заехал, из чего следовало, что Порошков, как обычно, загрузил его делами по самые уши. А может быть, просто он до сих пор не добился должного результата.  Я не стал теряться в догадках, а просто отправился домой, тем более, что организм чуть ли не разваливался на части от непривычной физической усталости, и все проблемы сейчас были не особо важны.
               

ДЕНЬ   ОДИННАДЦАТЫЙ


Во вторник все мы пришли на работу почти одновременно. Даже как-то странно получилось, что именно в тот момент, когда я подходил к дому с одной стороны, Петр Захарович и его молодые приятели двигались с другой. Одетые в те же самые неброские старомодные куртки, они издали напоминали мне воровскую шпану послевоенных времен. Не мудрено, если  у каждого из них в кармане в эту самую минуту покоилось как минимум по финке.
            Мне также пришлось сегодня накинуть на плечи курточку, потому как с утра начал моросить мелкий дождик, под воздействием коего уж очень хотелось спать. Хотя погода стояла сравнительно теплая – ветер напрочь отсутствовал, позволяя молоденьким почкам на деревьях беспрепятственно раскрываться. Кто-кто, а они больше всего на свете любили именно такие внешние условия, когда небо умывало их капельками влаги, а со стороны не пронимало холодом. Я же, в отличие от них, подобное состояние атмосферы не жаловал, и не только из-за того, что от него у меня повышалось внутреннее давление. Вдобавок ко всему, утренний дождик всегда навевал на меня негативные воспоминания и как ничто иное на свете приводил в уныние.
       -  Чего такой кислый? –  попытался весело подзадорить меня Валера, как только мы друг друга поприветствовали. – Неужто  до сих пор после вчерашнего не отошел?
        -  Да нет, вчерашняя склока здесь  не причем, - несдержанно позевывая, пробормотал в ответ я, - как раз сегодняшняя обстановка больше влияет.
        -   А то по твоей кислой физиономии не видно, что в большей мере на тебя влияет. Прямо и вправду руки на себя наложить готов. Я вечером уже даже начал жалеть, что  так халатно оставил тебя  здесь на произвол судьбы. Неужто всю ночь под калиткой простоял?
        Я не стал реагировать на его колкие замечания, а только молча улыбнулся и не совсем охотно проследовал за всеми остальными в помещение.
        -  Ты мне, парень, так издеваться над собой брось! – строго упрекнул меня Петр Захарович, как только мы начали переодеваться в рабочую одежду. – Я понимаю твою боль, ну а что поделаешь, если так получилось? Послушай меня, старика, и намотай на ус. Ни одна баба на земле не стоит, чтобы за ней так убивались. Припомни знаменитую украинскую поговорку: не будет Галя, так будет другая. Не дураки ведь ее придумали, тоже, небось, подобное в жизни испытали. А если уж так невмоготу – сходи с ребятами на «промысел». Они тут недалеко такое «рыбное» место знают, одни девчата в общежитии. Обещаю, кто-кто, а ты у них точно будешь пользоваться успехом. Может, и найдешь кого себе. Как, Валера, возьмете его с собой?
        -  А почему бы и нет? – охотно согласился плиточник. – Парень собой видный, без пары не останется. Только боюсь, нам с Игорьком конкуренцию составит.
        -  Это уж точно, - подтвердил его слова неловко путающийся в своем комбинезоне Гоша. – Такого грамотея опасно и брать с собой. Всех девок напрочь поотбивает.
         -  Вот видишь, Андрей, а ты слюни распустил. – Коровченко приблизился ко мне и задорно похлопал  по плечу. – Подними голову, разверни плечи и внимательно посмотри на мир.  Весна, погода прекрасная, птицы поют, девушки цветут. Молодым сейчас только и жить.
         -  Да с чего вы взяли, что я чувствую себя таким несчастным? – Их бесконечные советы уже начинали меня понемногу донимать. – Не нужно мне никакой посторонней помощи – сам, если захочу, подругу себе найду, и совета ни у кого спрашивать не стану. Если понадобится, то прибегать ко мне они начнут не только домой, а даже прямо сюда.
        -  Что ж, если так, - удовлетворенно развел руками бригадир, - то завсегда пожалуйста. Только желательно не в рабочее время, не то инициативные бестии мне здесь вас всех троих по углам разведут, благо, комнат в доме предостаточно.
       Гоша и Валера как по команде звучно засмеялись. Настроение у всех мгновенно настроилось, и даже во мне вялости поубавилось, словно кто разрубил лежащий на душе камень чуть ли не напополам. Но как бы там было не весело, а работа сама без нас делаться не могла, поэтому без лишних разговоров мы засучили рукава и разошлись по рабочим местам.
         Если судить по той площади, которую  Валера выложил плиткой вчера, то бассейн должен был быть полностью готов к эксплуатации максимум через неделю.  Я решил помочь ему выполнить сию задачу всеми возможными силами. В ускоренном темпе принес из подсобки новый мешок с клеящей смесью и стал разводить раствор до нужной пропорции.
       Однако, сегодня напарник меня немного разочаровал. Несмотря на свое приподнятое настроение, Валера начал работать медленно, словно нарочно по десять раз примеряя одну и ту же плитку на одно и то же место, частенько перекуривая и периодически о чем-то задумываясь. Поинтересоваться истинной причиной его нынешнего поведения я не осмеливался, хотя и  понимал – таковая наверняка имеет место – что-то на душе его гложет ничуть не меньше, чем меня самого, а может быть, он просто тянул резину из-за того, что не желал так скоро переходить на другой объект. Те же самые тенденции в работе я заметил и за остальными членами бригады. Петр Захарович только то и делал, что посылал Гошу наверх что-либо замерять, а сам спокойно подолгу ждал, пока тот вернется в подвал и скажет, что выполнить задание у него самого  не получается, и что это необходимо сделать более квалифицированному специалисту.
         Их поведение даже начало меня понемногу раздражать, но я постарался себя успокоить.  Знал, что со строителями иногда подобное происходит. Они специально затягивают работу для того, чтобы вытянуть из хозяина побольше денег. А вот каким образом сей цели можно было достигнуть, я решительно не понимал – ведь  расценки заранее  ними оговаривались, и потому рабочим было наоборот выгодно расквитаться со всем объемом как можно быстрее. Хотя, одному Богу известно, что творилось у них в головах – главное, лично мне сегодня не приходилось перерабатываться, что имело как свои плюсы, так и минусы. Минусом явилось то ленивое состояние, какое за пару часов постепенно ко мне вернулось. Мой рот снова начал зевать, а веки периодически принялись моргать, как бы уговаривая весь организм снова отойти ко сну.
           Вывел меня из этого поверхностного транса тот же самый Гоша после очередного своего безрезультатного «визита» наверх. Ближе к обеду он сбежал по ступенькам в подвал, словно дикая лошадь Пржевальского, и не в меру возбужденно воскликнул:
        - Мужики, представляете, Андрюха нас не обманул! К нему действительно молодуха пришла!
        Мы с Валерой одновременно выбежали в помещение предбанника и непонятливо переглянулись с Петром Захаровичем. Тот в свою очередь строго посмотрел на Гошу, будто собираясь объявить ему строгий выговор с занесением в грудную клетку.
- Какая  молодуха? Что ты мелешь?
       -  Ну, не верите – идите, сами посмотрите. – В подтверждение своих слов парень ткнул пальцем вверх. – Коротко стриженая блондинка  с  отличной фигурой. А самое главное, что форма на ней ментовская офицерская. Требует к себе нашего Андрея и не желает уходить.
       Мне сразу же стало понятно, кого именно он имеет в виду, хотя, признаться, удивился я его сообщению не меньше остальных. Валера, так тот вообще от легкого шока выронил из рук кусачки, которыми обламывал острые кромки на очередном керамическом обрезке.
       -   Вот вам и безутешный страдалец, - естественно улыбнувшись, выдал из себя он. – А мы ему про какое-то общежитие талдычим.  Трактор всегда знает, куда ехать.
- Может, что случилось, Андрей? – недоверчиво поинтересовался Коровченко.
        -  Да нет, все нормально, - ничуть не смущаясь, заявил я. – Это знакомая моего друга. Сам он, видно, не смог приехать, так ее прислал. Вы работайте спокойно, ничего страшного не произошло.
       Не дожидаясь их следующей реакции, я тщательно вытер о тряпку свои грязные ладони и без колебаний поспешил подняться наверх.
        Зоя Семенова ожидала меня во дворе, куда предусмотрительно впустил ее суетливый Гоша. В отличие от прошлой нашей встречи, сегодня она была одета, что называется, по полной форме. Строго выглаженная голубая рубашка с  аккуратным галстуком и погонами старшего лейтенанта милиции делала ее совершенно другим человеком, и если бы не симпатичные стройные ножки, которые форменная юбка оставляла открытыми до самых колен, то моя  реакция на ее появление здесь могла оказаться совершенно иной. Я бы просто тогда увидел в ней, прежде всего, не женщину, а сотрудника правоохранительных органов. А так куда было деваться от естественной  гармоничной красоты, подкрепленной к тому же очаровательной улыбкой?
- Здравствуйте, Андрей, - официальным тоном произнесла она, протягивая мне руку.
        -  Привет, Зоя, - совершенно по-разгильдяйски ответил я, - мы же, по-моему, уже договорились называть друг друга на «ты».
        -  Ах, да, извини, я забыла. – Незатейливо сверкнув зелеными глазками, представительная женщина опустила свой взгляд на промокшую клумбу. – За эти двое суток столько волокиты было, что просто голова от всего кругом идет. Вот только сейчас начальство сжалилось надо мной, как над представителем слабого пола, и отпустило на пару часиков отдохнуть.
- И ты решила сразу же приехать сюда ко мне?
       -  Естественно, ведь Виктор тебе обещал, что заедет. Только он сам не смог, поэтому прислал меня вместо себя. Но я в курсе всех дел, так что сейчас мы можем поговорить.
       -  Где, здесь? – Я обвел произвольным взглядом двухэтажный особняк, в котором для приватной беседы можно было выбрать любую комнату.
       -  Думаю, лучше будет пообщаться в моей машине. Тут нас могут услышать лишние уши. Ты вообще-то на несколько часов отпроситься сможешь?
- Да хоть и на весь день, - уверенно выпалил я. – Ради тебя, Зоечка, хоть звезду с неба.
      Мне было несколько неловко перед ней за свой не самый приглядный внешний вид, но что поделаешь, переодеться перед встречей я не успел – настолько все произошло быстро, что даже не удосужился об этом подумать. Теперь следовало немедленно исправлять создавшееся положение, а потому я  без дополнительных объяснений рысью метнулся  назад в подвал и принялся впопыхах менять свою спецовку на более подходящий для делового свидания наряд.
       -  Ты куда это намылился? – еще более удивленно, чем прежде, поинтересовался Коровченко, который, как казалось, с момента моего выхода из подвала так и не сходил со своего места.
       -   Извините, Петр Захарович, срочно вызывают в милицию для дачи важных показаний по делу об убийстве Окладниковых, - без зазрения совести соврал я. – Обещает всего на два часа  забрать, но вы же знаете, как в этих бюрократических заведениях все запущено. Думаю, часов до пяти-шести вечера промурыжат точно, куда от них денешься.
- А что она, здесь с тебя показания снять не может?
       -  Она ведь не следователь, а только посыльный, -  виновато пожал плечами я, - а мне необходимо обязательно  поговорить  со следователем.
       -  Не понимаю, - недовольно скривил губы сомневающийся бригадир, - что ты такое можешь знать, что может помочь следствию? Какой из тебя важный свидетель?
- Им виднее, Петр Захарович. В общем, до конца дня меня можете не ждать.
      Ни Гоша, ни Валера при этом не произнесли ни слова – оба стояли как вкопанные, боясь даже пошевелить губами. Создавалось впечатление, что появление во дворе человека в милицейской форме полностью отобрало у них речь. Так что хотя бы даже только для ее восстановления Зою требовалось в срочном порядке отсюда забрать. А значит, я вел себя правильно.
       На все, про все мне потребовалось не более двух-трех минут. По истечению сего времени я уже находился за пределами двора и бесцеремонно занимал переднее сидение пассажира в новенькой серебристой «Мазде», на которой позавчера мне так понравилось кататься.
- Ну что, все в порядке? – поинтересовалась Зоя, запуская двигатель.
        -  А как же иначе? – весело ответил я. – Против власти, как говорится, не попрешь! Стоило только заикнуться, что меня на допрос вызывают, все сразу словно воды в рот набрали. Неудобно, правда, получается, но что поделаешь. К тому же, я с их заработка процент не получаю.
        -  Только учти, никакого оправдательного документа на оставшееся рабочее время тебе никто выписывать не станет, придется выкручиваться самому.
        -  Да он, в общем-то, и не нужен. Мужики мне и на слово поверят. Для них вполне достаточно было лицезреть твою форму. Какие тут еще могут быть документы?
        -  Смотри, Андрей, - в голосе восседающей за рулем попутчицы появилась определенная нотка сомнения, - чтобы боком тебе твоя инициатива не вышла.
       -  И это ты называешь моей инициативой? –  несдержанно  ухмыльнулся я. – Слушай, не забивай всякой ерундой свою прелестную головку, смотри лучше за дорогой...
       В следующую минуту автомобиль лихо вырулил на оживленную трассу и развил приличную скорость. Мне пришлось предусмотрительно накинуть на себя ремень безопасности – мало ли, что могло произойти с транспортным средством, которым управляла молодая блондинка. При всем моем уважении к слабому полу, в таких вещах я ему не слишком уж  доверял.
        -  А вообще-то, куда мы путь держим? – Мой вопрос прозвучал несколько глуповато, но, тем не менее, он являлся самым, что ни на есть, закономерным.
        -  А тебе не все ли равно, если говоришь, что отпросился до конца дня? – На этот раз улыбка украсила лицо моей спутницы. – Или  боишься, что я тебя в логово к вурдалакам затяну?
       -  Попробуй тут, угадай. От  вас, мадам, после былой нашей встречи всего можно ожидать. Вы ведь не только раздеть меня можете под дулом пистолета, но и изнасиловать.
        -  Если не станешь пороть горячку, этого не случится, обещаю. – Зоя ловко вырулила вправо и выехала на совершенно незнакомую мне дорогу. – И вообще, уважаемый, я вас совсем не для ради издевательства с собой забрала. А потому давай перейдем сразу к делу. Как там не выделывался наш любимый друг, но он все же раскололся. И по нашему делу, и по твоему.
- Это ты Прокопа имеешь в виду? – по инерции спросил я.
       -  Его, красавца, а кого же еще. Не слишком-то он оказался крутым, когда им занялся Ларьцов, поэтому Харченко особых усилий и не прикладывал, только вопрос задал, и тот ему сразу все изложил. В общем, эти твои пареньки-малолетки не соврали, адрес Лили они действительно не знают – с ней их свел Прокоп, который, в свою очередь, ни сном, ни духом не ведал о той авантюре, которую они затеяли. Тут он и впрямь не при делах, так что давить на него было бесполезно. Но адрес девушки мы из него все-таки выжали. Возьми, он тебе пригодится. – Не поворачиваясь в мою сторону, Зоя достала из нагрудного кармана рубашки сложенный бумажный листочек и протянула его мне. – Это в центре города, недалеко от Дворца Спорта – если захочешь, найдешь. Теперь,  любезный, поступай, как знаешь. С Лилей твоей произошла явная запарка. Сегодня утром я посетила эту квартиру – явилась, как положено, по полной форме, но ее, увы, там не оказалось. Девушку, с которой они снимают эту квартиру  на двоих, зовут Ритой. Симпатичное создание, общительное, но, по-моему, она чего-то не договаривает.
- Как это так, тебе, и не договаривает? – непонятливо скривил губы я.
        -  А что ты хотел? Визит ведь мой к ней был не официальным, она вообще могла меня без всяких реверансов подальше послать. И ничего бы я не сделала. Видишь ли, Андрей, тут такой исключительный случай, когда  к девушке нужен, так сказать, индивидуальный подход. Раньше Рита снимала эту квартиру с другой подружкой, но  нынешней зимой та выскочила замуж, и ей пришлось искать новую соседку. Вот она на свою голову с этой Лилей и познакомилась. Клянется, божится, что ничего о делишках последней она не знала. Свою лепту за квартиру сожительница вносила исправно, продукты приносила, иногда даже вечеринки устраивала за свой счет. Но друзья у нее постоянно были разные, и данных никого из них у Риты не осталось. А с начала прошлой недели, как она выразилась, Лиля вообще исчезла из дома. Как с утра  в понедельник ушла, так больше и не появлялась.  Но вот в чем беда – заявления-то об ее исчезновении в милиции нет. Такое впечатление, будто бы человек никому не нужен.  Рита утверждает, что соседка якобы собиралась ехать к себе в село, куда именно, не знает, та названия ей не сообщила. Только сказала, что где-то в Полтавской области. Но я думаю, что все это – чистой воды блеф. Скорее всего, девушка съехала с квартиры куда позже, и, чует моя душа – знает ее подружка, куда конкретно. Только вот допрашивать ее официально мы не имеем никакого права, даже оснований для задержания у нас нет. Все чисто, как в раю, – работает секретарем-референтом в какой-то маленькой фирме, в порочащих связях не замечена, не пьет, не курит, постоянного мужчины не имеет – настоящий  тебе ангел во плоти. Я, конечно, попросила местного участкового, чтобы он изредка поглядывал за ее квартирой. Вдруг «пропажа» ни с того, ни с сего объявится, но, сам понимаешь, это не тотальная слежка, тут даже десяти процентов вероятности поимки быть не может. Так что все, мы с Виктором умываем руки – дальше действуй сам.
        Я небрежно откинулся на спинку сидения и задумчиво посмотрел на дорогу.  А зачем, собственно, мне дальше действовать, какой в этом был смысл? Татьяна все равно мне не поверит, даже если я представлю ей идеальные доказательства своей невиновности, для чего мне обязательно нужно найти Лилю. А как я ее найду? Если она не последняя дура, то наверняка, получив деньги,  исчезла из поля зрения всех своих знакомых, проще говоря, поменяла место обитания, как бы вообще канула в воду. Впрочем, вполне возможно, что она канула в воду в прямом смысле, да не просто так, а с камнем на шее. Хотя думаю, до такого вряд ли дошло.
       -  А знаешь, - произнес я после недолгой паузы, - мне кажется, что вести дальше  поиски нам вообще не стоит. Конечно, большое спасибо вам с Виктором за потраченные на меня ваши драгоценные силы и время, но, думаю, искать теперь больше никого не нужно.
       -  Почему это вдруг? – изумленно поинтересовалась Зоя, чуть ли не вырулив на большой скорости на полосу встречного транспорта. – Тебя не поймешь, Андрей, - то ты волосы на голове от досады готов порвать, то вдруг  ни с того, ни с сего резко пятишься назад.
       -  Видишь ли, не далее, как вчера у меня с моей невестой  произошел задушевный разговор. Вела она себя при этом так по-свински, что в моей душе зародилось подозрение насчет ее прямой причастности к данной авантюре. Все ее поведение говорит о том, что именно она сама наняла  эту злополучную Лилю для  ее нехитрой роли и она же заплатила ей деньги.
- Но зачем это ей  потребовалось?
       -  Сам не понимаю, - пожал плечами я. – Для меня это высшая математика. Может, она просто не хотела стать виновницей нашей ссоры и постаралась сделать так, чтобы вина пала именно на меня. Ведь для их высшего общества моральный облик человека слишком много значит, потому она и решила опорочить надоевшего жениха, чтобы без лишних проблем от него избавиться.
       -  Ты хоть сам веришь в то, что говоришь? – недоверчиво взглянула на меня Зоя. – Не вижу я в твоих рассуждениях, Андрей, никакой логики. Не проще ли ей было отшить тебя самым банальным способом, не привлекая никого третьего, если уж в том возникла необходимость?
       -  Кто его знает, вы, женщины – существа непонятные. Не в обиду будет сказано, но все вы почему-то любите создавать себе дополнительные сложности в том вопросе, который можно решить более простым методом. И ты, и Татьяна моя, и все остальные.
- Интересно, а в чем же выражается мое стремление усложнить ситуацию?
       -  Да хотя бы в том, - насмешливо заявил я, - что ты меня сейчас везешь неизвестно зачем и неизвестно куда в тот момент, когда мы могли бы все решить, не отходя от порога.
       -  Если тебе это не нравится, мы можем вернуться. – В подтверждение своих слов Зоя демонстративно снизила скорость и съехала поближе к обочине.
- Да ладно, вези уже, куда везла, мне это даже интересно.
       -  Ну, тогда больше не обижай женщин, если сам не знаешь, что конкретно тебе нужно. Ты, помнится, обещал Виктору, что отблагодаришь меня за помощь. Вот я от тебя благодарности сегодня и жду, не зависимо от того, принесла моя помощь тебе пользу или нет.
       Последняя ее фраза ввела меня в еще большее заблуждение.  Загадочное поведение Зои заставило меня напрочь позабыть обо всех своих проблемах, тем более, что с сегодняшнего дня таковых в моей жизни абсолютно не существовало. Я вдруг  ни с того, ни с сего внезапно почувствовал себя совершенно свободным человеком, который теперь никому ничем не обязан, которому позволялось все, который  имел, пусть не самую лучшую, но все же работу, который  определенно нравился женщинам и который, как соизволил недавно выразиться Валера, должен был брать от жизни по возможности все, пока молодой. Вот  только с Зоей следовало рассчитаться за ее так называемые «услуги», только я не имел представления, чего конкретно она захочет потребовать взамен. Карманы мои были пусты, да и вряд ли ей нужны от меня деньги. Скорее всего, я понадобился ей в качестве прикрытия для осуществления каких-то не совсем законных делишек. Впрочем, чего гадать – со временем мне все точно предстояло узнать…
        Приблизительно через полчаса мы оставили позади многолюдный шумный город и заехали в густой хвойный лес, выглядевший в это время года  довольно жутко, особенно если учесть тот факт, что солнце спряталось за тучами, а потому пространство вокруг казалось темнее, чем было на самом деле. Проехав по лесу километра два, Зоя резко свернула с трассы  на  петляющую меж высоких сосен укатанную грунтовую дорогу  и завезла меня в спрятанный среди этой глуши небольшой дачный поселок. Впрочем, слово небольшой  к нему подходило  только с точки зрения площади, на которой он располагался. А если судить по высоте находящихся здесь домов, то поселок этот допускалось назвать не то, что большим, а просто-таки огромным. Я успел заметить, как где-то справа от меня блеснула водная гладь озера, и снова прикипел своим изумленным взглядом к великолепным  постройкам. Некоторые из них находились пока что в половинчатом состоянии, однако, сие ничуть не мешало им производить впечатление на  бедного обывателя, которому для приобретения такого домика предстояло работать еще не один десяток лет.
        -  Что, впечатляет? – заметив мою неадекватную реакцию на окружающий «пейзаж», насмешливо молвила Зоя. – Погоди,  это только начальная фаза.
       Мне было решительно нечего ответить на ее последнее заявление.
       Домик, у которого мы остановились, был далеко не самым эффектным в округе. Построенный из стандартного белого кирпича, он имел в наличии всего два этажа и несколько безвкусно выполненных пристроек. Мы вышли из «Мазды» и несколько минут постояли снаружи. Без лишних слов стало понятно, что каждому из нас после неприятной киевской грязи и пыли обязательно захочется вдохнуть в себя как можно большую порцию пьянящего лесного воздуха и уловить слухом голосистое пение прилетевших с юга птиц. Естественно, что организм при этом начинал расслабляться, а в душе возникало желание остаться здесь подольше.
- Это твоя дача? –  немного переведя свое прерывистое дыхание, поинтересовался я.
       -  Неужели ты думаешь, что рядовой сотрудник милиции может позволить себе такую роскошь? – Зоя вытащила из салона машины свою сумочку и надежно закрыла все дверцы. – Не доросла я до такой собственности, похожие домики только начальство себе позволяет.
- К кому же тогда мы приехали?
       -  Ты, наверное, будешь смеяться, но эта дача принадлежит Алексею Витальевичу Порошкову. – Зоя внимательно пронаблюдала за тем, как мгновенно у меня вытянулось лицо. – Да ты не волнуйся,  здесь сейчас никого нет – наш товарищ подполковник оставил мне ключи от нее еще на прошлой  неделе, когда мы всем коллективом приезжали сюда на шашлыки, и за рутиной дел как-то, знаешь, забыл их забрать. Вот потому я и решила наведаться сюда  в его отсутствие еще разок. А ты мне нужен исключительно для поддержания компании.
- Всего лишь? – еще больше удивился я.
        -  Клянусь, не для чего более, - доверительно развела руками хитроватая спутница. – Будем считать это моей маленькой прихотью. Могу я, в конце концов, себе позволить некоторое расслабление после многодневной рутинной работы, или нет? Конечно же, могу. А ты, как-никак, мой должник, поэтому, будь добр, развлекай здесь меня до самого вечера. 
       Чего-чего, а подобного поворота событий я, признаться, не ожидал. Зоя оказалась женщиной куда более настойчивой и менее обремененной комплексами, чем я себе представлял. Мне, конечно же, не особо верилось, что Порошков за неделю так и не нашел времени забрать у нее ключи от собственной дачи. Скорее всего, он позволил своей сотруднице несколько дней этим домиком попользоваться – но какая, в принципе,  разница, врала Зоя на этот счет или нет? Главное, что для компании она выбрала не кого-либо из своих коллег, а именно меня, постороннего субъекта, в этом был большой плюс. Получалось, что никакого букета цветов в управление нести не требовалось – все устраивалось куда проще, чем я себе представлял.
       -  Ну, чего стоишь, пошли, - махнула головой моя она, направляясь ко входу. – Не стоит здесь светить своим перекошенным лицом. Могут ведь заметить те, кому не следует нас видеть.
       -  Скажи, а машину ты тоже у кого-то взяла напрокат? – необдуманно поинтересовался я, послушно следуя за ней и с опаской оглядываясь по сторонам.
       -   Тут можешь быть спокоен, - усмехнулась Зоя, открывая дверь и пропуская меня внутрь помещения, - машина моя. Досталась по наследству от  мужа.
- От покойного?
       -  Ну почему же от покойного? От живого.  Может, слышал, Андрей Семенов, твой тезка, сейчас важную должность в прокуратуре  занимает. Мы с ним просто не сошлись характерами и развелись. Детей вовремя не завели, работали оба допоздна, сильно уставали, потому все время    и ругались. А когда его на высшую должность перевели, тут же все прояснилось. Появилась молоденькая секретарша, которая по понятной причине тут же от него забеременела – зачем, спрашивается, я ему стала нужна? Так что расстались мы с моим супругом тихо и мирно, он даже квартиру с машиной оставил мне, чтобы я лишнего скандала не поднимала.
- А что, могла поднять?
Я вошел в дом и сразу же оценил окружающую обстановку. Не такой уж она была шикарной, как ожидалось, – стандартная мебель, грубо покрашенные стены, грязный камин в углу. Сразу было видно, что хозяин не уделяет своей даче должного внимания.
      -  Да что ты! – Зоя последовала за мной и предусмотрительно заперла за собой дверь. – Я человек в этом смысле безобидный, да и проблемы лишние мне не нужны. Лучше с бывшим мужем расставаться друзьями – так выгоднее получается, с какой стороны не посмотреть.
       Несмело пройдясь по тесной запыленной комнате, я уселся на низкий коричневый диван, который тут же под тяжестью моего тела неистово заскрипел.
        -  Слушай, Зоя, - предложил заботливо. – Может, давай камин разожжем. Все-таки ты в одной рубашке, без кителя. В машине, конечно, было тепло, а здесь ведь прохладно.
       -  Не стоит, - собеседница небрежно отмахнулась, – сейчас согреемся несколько иначе. Ты, помнится, говорил Виктору, что строишь сауну в доме Окладниковых?
        -  Ну, строю, - честно сознался я, не находя никакого повода для утаивания сего факта. – Если бы ты сегодня меня не забрала, то второй бы день подряд строил.
- Вот как раз и посмотришь, как она должна выглядеть в доработанном виде.
- Кто она?
       -   Кто-кто, сауна, неужели непонятно? – строго посмотрела на меня женщина в офицерских погонах. – Ты не представляешь, как мне сейчас охота попариться, расслабить свои уставшие косточки. Заодно немножко выпьем и покушаем, там холодильник полный. Так что пошли. – Она бесцеремонно схватила меня за руку и рывком сдернула с дивана.
      Я, словно послушный теленок, уступчиво последовал за ней. Лестница в подвал здесь была такой же крутой, как и в том коттедже, где я последнее время работал. На высоких ступеньках вполне можно было ненароком оступиться и полететь носом вниз до самого соприкосновения  с выложенным белой плиткой полом. Ничего подобного, к счастью, не произошло, поскольку мы крепко держались за руки и могли, в случае чего, друг друга подстраховать.
        Подвал, в отличие от первого этажа здания, выглядел действительно шикарно. Кто-то из рабочих здесь и впрямь даром времени не терял. Все было выполнено в лучших традициях европейских стандартов: и небольшая парилка, и душевая, и наполненный доверху чистой прозрачной водой маленький бассейн. А предбанник, так тот вообще поражал своим интерьером. На чистом полированном столике стояла ваза с живыми цветами, вокруг него располагались мягкие низкие кресла с кожаными подлокотниками, а среди удобных полураскрытых шкафчиков с вешалками своей яркой белизной красовался двухкамерный холодильник.
       -   Ну, как, нравится? – Зоя самодовольно развела руками в стороны, будто бы приглашая посмотреть меня на окружающую обстановку еще раз.
       -  Да уж, - согласился я, - с нашей раздевалкой не сравнить. Выходит, скромный вид дачи –  лишь наружная часть айсберга, а главные ценности товарищ подполковник прячет под землей.
       -  Что-то в этом роде. – Увлеченная попутчица  на пару секунд зашла в небольшую кабинку и со знанием дела включила там все необходимые  тумблеры. – Сейчас разогреется так, что дыхание перехватит. Так что снимай поскорее с себя свои сто одежек.
       Не ожидая меня, она  избавилась от галстука и принялась расстегивать пуговицы на рубашке.
- Погоди, - с явным смущением остановил ее я. – Мы что же, вместе туда пойдем?
- А как ты думал? Кто, по-твоему, трепать меня веником будет, святой дух, что ли?
- Но мне неудобно как-то так сразу.
       -  Ты что, стесняешься? – На лице зеленоглазой красавицы появилась маска искреннего удивления. – Вот уж не подумала бы о тебе такого. Ну, ладно, если стесняешься, то будем париться в простынях. Благо, их здесь в шкафчике хватает. – Ее рука незамедлительно распахнула деревянную дверцу, за которой покоилась целая стопка постельного белья. – Специально для таких робких мальчиков, как ты, припасено. Тогда выйди минут на десять, пока я разденусь, а после зайдешь, завернешься, и дуй ко мне. К тому времени и пара больше нагонит.
        Я послушно покинул помещение и снова поднялся наверх. Чтобы убить отведенное мне время, решил прогуляться по такой же грубоватой крутой лестнице на второй этаж и осмотреть спальню.  Как и в гостиной, ничего хорошего там не наблюдалось – просто стояла пара аккуратно застеленных кроватей по углам, да висела симпатичная ночная люстра. Наверняка, дача эта была приобретена хозяином отнюдь не для того, чтобы возить сюда на отдых свою семью, иначе бы комнаты обставлялись совсем в другом стиле. Предназначались сии «апартаменты» скорее всего  для мужских забав приятелей Алексея Витальевича, с которыми он частенько здесь проводил время в компании неприхотливых девиц легкого поведения. Ничего плохого в этом я не видел. Как и все мы, Порошков являлся нормальным мужчиной, поэтому ему непременно требовалось, как сказала Зоя, хоть какое-нибудь расслабление после рутинной работы. Тут я отлично его понимал, поэтому ни о каком моральном осуждении не могло быть и речи…
          Окно спальни выходило прямиком к лесу, поэтому при взгляде на него казалось, что ветки слегка качающихся сосен вот-вот возьмут, да и влезут в помещение, бесцеремонно разбив стекло. Лишь приглядевшись лучше, человек мог убедиться в том, что они находятся достаточно далеко, и нанести дому какой-либо вред высокие хвойные деревья смогут только в том случае, если беспощадная ветряная буря начнет их вырывать с корнями из земли и валить в эту сторону. Намека на что-то подобное пока не наблюдалось, поэтому можно было с облегчением вздохнуть и без лишнего опасения за собственную жизнь снова спуститься вниз.
          В подвал я вернулся не через десять, как высказала пожелание Зоя, а через двадцать минут. Первое, с чем встретился здесь мой взгляд, были остывающие клубы пара, выкатившиеся в раздевалку, по всей видимости, лишь несколько секунд назад. Что и говорить, моя сведущая спутница оказалась права – нагревательная система работала с завидной четкостью. Я любопытно посмотрел в тот шкафчик, где находились ее вещи. Форменная рубашка с погонами, галстук и юбка  покоились на трепеле, все же остальное было сложено на одной из полочек. К фетишистам я себя, понятное дело, не относил, поэтому женское белье ворошить не стал, а сразу же поспешил прикрыть дверцу и подошел к другому шкафчику, предназначенному для меня.
         Сняв с себя всю одежду, я неловко выдернул из стопки одну из свежих накрахмаленных простыней и завернулся в нее по типу древнеримского сенатора. Остановившись на миг перед  висящим на стене во весь человеческий рост зеркалом, даже  поднял вверх правую руку, пытаясь  обнаружить в себе некое сходство с Юлием Цезарем, но, увы, увидел там только толстомордое небритое существо, место которому было скорее в психушке, чем на Рубиконе.
          Не став больше кривляться, я приблизился к парилке и решительно распахнул дверь. В тот же миг нечто блаженное обволокло меня теплом и на миг перебило дыхание. Окутанный паром, я еле нашел в себе силы, чтобы неуклюже ввалиться внутрь этого душного помещения.
         -  Наконец-то, -  раздался над самым ухом не лишенный укора женский возглас, - а я уж думала, что ты струсил и решил проигнорировать моей просьбой.
       В принципе, Зоя и здесь оказалась права – париться  в сауне я никогда не любил, потому и начал строить из себя  недотрогу. Слишком уж подобная жаркая атмосфера отрицательно влияла на мое и без того не самое здоровое сердце.  Как по мне, так лучше было бы морозной зимой в ледяной проруби искупаться, чем внедряться в это жалкое подобие ада.  Но ничего не поделаешь – раз наделенная властью особа приказала, значит надо выполнять.
       Когда клубы пара перед моими глазами немного рассеялись, я  на мгновение остолбенел. Моему изумлению, можно сказать, не было предела. Зоя восседала передо мной на самом верху деревянного помоста в полностью обнаженном виде, без всякого присутствия на ее теле не то что простыни, а даже элементарного полотенца. Мало того, ноги ее были слегка согнуты в коленях и расставлены в стороны, что позволяло мне рассмотреть не только украшенный редкой порослью волос низ ее плоского живота, но и все то, что находилось строго под ним. Ни на какое стеснение со стороны развязной блондинки в настоящую минуту не было даже намека.
        -  Удивлен? – блаженно  произнесла она, в тот же миг меняя положение тела и растягиваясь на деревянном настиле во весь рост. – Просто я подумала,  зачем лишнюю простынь переводить, если все равно от нее избавляться придется. Иди же сюда, не стой как истукан.
        Я послушно сделал несколько шагов вперед и прикипел взглядом к  великолепным белоснежным полушариям ее груди. Хоть они и казались несколько крупноватыми, но все же приковывали к себе мое похотливое внимание вполне естественным образом.
         В руке Зои неизвестно откуда появился густой березовый веник.
        -  Давай, действуй. – Отдав его мне, нагая прелестница развязно перевернулась на живот и выставила напоказ свои выпуклые розовые ягодицы. – Только шлепай меня беспощадно, так, чтобы до самой последней косточки пробрало.
      -  Я смотрю, ты настоящая мазохистка. – Из моей груди вырвался протяжный гортанный вздох.
- К твоему сведению, я еще и садистка. Не болтай лишнего, действуй.
        Мне не оставалось ничего другого, как только выполнять ее последнее указание. Что ж, если это ей так нравится, пускай получит свою дозу адреналина сполна. Веник заплясал по ее спине в таком бешеном темпе, что любая хлипкая дамочка от десятка подобных ударов сразу бы начала неистово кричать. Однако, моя подопечная, по всей видимости, к таковым не относилась.
- Еще! – азартно закричала она. – Сильнее хлещи!.. Вот так! Давай!.. Еще!..
       Думаю, не стоит говорить о том, что от подобной «экзекуции» я лишился сил куда быстрее, чем моя «подопечная». Спина и ягодицы ее  цветом больше напоминали очищенную вареную свеклу, чем участки человеческой кожи, а обладательнице этих органов было хоть бы хны.  Зоя протяжно стонала от удовольствия, требуя от меня еще большего усердия.
        Когда она перевернулась на спину, веник вообще вываливался из моих рук. Колени у меня подкашивались, а бешено колотящееся сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди. Мне  было даже не до рассматривания ее привлекательных форм – я, что называется, сдался. Ударив ее по животу пару раз, вяло опустил руки и обессилено присел рядом.
        -  Ладно, дружок, - заметив внезапное ухудшение моего состояния, Зоя решила-таки сжалиться надо мной, - ложись, теперь я тебя потреплю, если ты такой слабак.
        Без малейшего сопротивления я податливо повалился на ее место лицом вниз. Развернувшаяся простынь полностью вся оказалась подо мной. Она была до такой степени мокрой от пота, что просто не хватало терпения и дальше удерживать ее на себе. В принципе-то,  стеснением я шибко не страдал, поэтому позволил даме смотреть на свой волосатый зад столько, сколько ей заблагорассудится. Впрочем, любоваться ним она, по всей видимости, и не собиралась.
        Удары веника посыпались на мою спину таким учащенным боем, что я от неожиданности взвыл, словно дикий хищник, попавший в капкан. Но на Зою мои вопли нисколько не подействовали – она лупила меня изо всех сил, наверняка тем самым стараясь доказать мне свою реальную принадлежность к поклонникам учения маркиза де Сада.
        -  Вот так нужно бить, Андрюша! Вот так! – раз за разом приговаривала она. – Чтобы  на коже ни одной клеточки не пропустить, чтобы тело дышало и могло полноценно функционировать. А то ведь посмотри на  себя – жиром заплыл, словно поросенок  у хорошего хозяина. Резать на свежину  тебя никто не собирается, так что пора бороться с этим злом…
       Что она излагала дальше, я уже не слышал, поскольку сознание понемногу начало меня покидать. Перед глазами все поплыло, будто в замедленном кинофильме, - деревянные стены стали постепенно раздваиваться, а язык утратил возможность что-либо произнести. К счастью, моя мучительница наконец-то это поняла и отбросила в сторону веник.
       -  Ладно, - сказала решительно, - полежи пока здесь, а я пошла в бассейн. Придешь в себя, присоединяйся. Заодно и температуру уменьшу, а то и вправду здесь коньки отбросишь.
        Выйдя из парилки, она оставила дверь полностью распахнутой, чтобы я получил возможность отдышаться. Через пару-тройку минут мне и вправду стало легче, руки начали шевелиться, а в глазах понемногу все восстановилось. Пальцы моей левой ладони произвольно  скользнули по влажному настилу и нащупали под  собой какую-то маленькую металлическую безделушку. Поднеся ее ближе к глазам, я смог определить, что это была сломанная золотая сережка, взявшаяся здесь неизвестно откуда. Скорее всего, она принадлежала не Зое, а какой-то другой  прелестнице, приводимой сюда хозяином дачи и его дружками. У  Зои-то и уши были не проколоты.  В принципе, я любил получать от женщин подобные вещи на память, поэтому на свой страх и риск решил оставить сережку себе – авось пригодиться когда. Вдруг останусь совсем без денег, сдам в ломбард, и положенные шесть долларов за грамм получу.
 Как бы там ни было, а появление у меня сего скромного украшения явилось добрым знаком.  Я почувствовал себя бодрее, вяло поднялся с помоста и вышел в предбанник.  Мокрую простынь зашвырнул в стоящий в углу  большой деревянный ящик, в котором уже «собрались» несколько грязных простыней и полотенец, а сережку предусмотрительно спрятал в карман своих брюк, после чего неуверенной шатающейся походкой вошел в помещение бассейна.
          Обнаженная Зоя не без удовольствия плескалась в голубом резервуаре,  взмахами своих рук и ног бесстыдно пытаясь подражать чемпионкам по синхронному плаванию. Моего появления она абсолютно не стеснялась – даже наоборот, как только я вошел, сразу же высунула из воды свои обе раздвинутые в разные стороны ноги мне навстречу. Сии конечности были настолько прекрасными, что я просто не мог остаться к ним равнодушным.
         -   Ну, что ожил? – Веселый щебет неугомонной красотки заставил  мои мужские силы войти в более стабильное состояние. – Вижу, что ожил. Это хорошо, значит, ты не такой уж и слабый, как кажешься на первый взгляд. Давай, прыгай сюда!
       Дважды просить меня не потребовалось…
       Через полчаса мы оба чинно и благородно восседали в мягких креслах предбанника и спокойно поглощали своими голодными желудками весь тот «провиант», который обнаружили в холодильнике. На столе перед нами  покоились копченая рыба,  дорогая колбаса,  порезанный  маленькими ломтиками сыр и крабовые палочки. Не обошлось, конечно же, и без спиртного – каждый держал в руке по бокалу армянского коньяка,  наполовину пустая бутылка коего предусмотрительно была спрятана в укромном месте, дабы у нас  при виде нее не возникло желания опустошить ее окончательно. А вот хлеба, к сожалению, не нашлось – о нем Порошков как-то не позаботился. Но столь мелкое упущение казалось не таким уж и важным.
Одеваться мы не стали, потому как вокруг все еще  царила жаркая атмосфера, а потому красовались друг перед дружкой по-прежнему в чем мать родила, что, вопреки моим ожиданиям, оказывало на пищеварительный процесс никак не отрицательный, а даже положительный эффект. Мой взгляд был постоянно направлен в строго определенную часть тела, которую Зоя ничем не пыталась прикрыть. Сей факт, естественно, заставлял меня возбуждаться и, как следствие, привлекать ее заинтересованность к соответствующему участку своего организма.
        -  И все-таки ты не прав, - совершенно неожиданно для меня сказала она, отрываясь от любопытного «зрелища» и переводя глаза  куда-то в сторону.
        -  Не прав в чем? – Мне пришлось так же пересилить свое влечение и недоуменно посмотреть на ее покрытое легким румянцем лицо.
        -  В том, что так скоро опускаешь руки. Насколько я смогла только что убедиться, мужчина ты довольно стойкий во всех отношениях. А то, что в парилке слегка размяк, так это мелочи. Не каждый любит подобного рода развлечения. Главное, чтобы в голове и в штанах все было в порядке, а остальное, как говориться, придет с годами.
- Не понимаю, к чему ты клонишь.
        -  Да к тому, что нельзя тебе ни в коем случае сдаваться! – Зоя увлеченно вскочила с места и с бокалом в руке грациозно прошлась по комнате. Если бы ее розовые ягодицы находились сейчас чуть поближе, я бы с радостью впился в них своими цепкими зубами, но поскольку до них было далековато, пришлось довольствоваться очередным ломтиком колбасы. – Просто, Андрей, я сейчас анализирую твою ситуацию и вспоминаю себя два года назад. Если бы тогда я вела себя более настойчиво, то ни за что бы в жизни не потеряла мужа. Кто знает, была ли эта секретарша Леночка беременна от него, или залетела от кого-то другого, а Андрея моего просто взяла в оборот? Можно  было раскрутить ее на правдивые признания, причем, с достаточной легкостью. А я ведь этого не сделала. Оттого теперь и страдаю, что тогда бороться не стала. Оттого и перебиваюсь случайными связями с мужиками, как вот сейчас с тобой, потому, что больше не верю ни одному из них. Ты не представляешь себе, как это больно находиться в подобном унизительном положении. Лучше тебе,  Андрей, этого и не знать… А для того, чтобы до такого не дойти, нужно в любом случае драться за свою любовь, ни под каким предлогом не ставить на ней крест. Кто борется за свое счастье, у того всегда все получается. Ведь безвыходных ситуаций не бывает, просто есть люди, которые не хотят  выход из таковых искать. Не пополняй собой их ряды, бейся за свою Татьяну до последнего, и увидишь, у тебя все получится.
          Я несколько призадумался над ее словами, допил  коньяк и поставил пустой бокал на стол.
      -  Может быть, ты и права, - промолвил в меру отрешенно, - но, к сожалению, моя жизненная позиция претерпела неожиданные изменения.
       -  Что ты хочешь этим  сказать? – Удивленная Зоя вновь повернулась ко мне лицом и позволила в очередной раз рассмотреть себя спереди.
       -  Понимаешь, мне кажется, что я больше ее не люблю. Не то, чтобы вообще чувства рассеялись, а появилось отвращение к ней такой, какой она стала. С того злополучного вечера на нее вроде гипнозом кто подействовал. Настолько скандальной и крайне уверенной в себе я  раньше никогда ее не видел. Ну, возникали у нас неурядицы, ну, психовала она иногда, но потом всегда остывала и шла на уступки. А сейчас… Будто какой-то бешеный зверь ее укусил.
       -  Тем более, Андрей! – настойчиво сказала Зоя. – Если она стала такой, значит, что-то неприятное в ее жизни произошло, помимо, разумеется, смерти родителей. Даже если она и вправду сама наняла эту Лилю для ссоры с тобой, это еще совсем не доказывает, что ты должен уступать. У вас ведь было все хорошо, значит, так может продолжаться и дальше. Во всяком случае, узнай, правда все это или нет. Попробуй найти эту девушку. Если даже беседа с ней тебя разочарует, ты хотя бы будешь знать наверняка,  кто в действительности твой друг, а кто враг. Ты будешь себя чувствовать не побежденным, как сейчас, а победителем, и сможешь смело сказать своей Татьяне, кем она является на самом деле. Знаешь, плюнуть в лицо большим деньгам тоже ведь не каждому под силу. Докажи хотя бы самому себе, что ты – настоящий мужчина.
       -   Хорошо, я подумаю над твоим предложением. – Внешний вид собеседницы снова начинал меня реально заводить. – Только немного попозже. Сейчас мне хотелось бы полежать на мягкой кровати и хоть немного отдохнуть после столь интенсивной трепки.
       -  Я поняла твой намек, - искренне улыбнулась собеседница, -  и в полной мере с тобой согласна. Заниматься любовью в бассейне, конечно, хорошо, но комфорт есть комфорт.
       Не говоря больше ни слова, она подошла ко мне и протянула навстречу свою нежную ладонь. Как только наши пальцы соприкоснулись, резкий рывок вырвал меня из кресла и потащил к выходу из сауны. Я на миг остановил свой взгляд на оставшейся здесь одежде, но сразу же решил, что Зое виднее, в каком виде нам будет лучше передвигаться по дому, и не стал сопротивляться.
      Самая широкая  мягкая кровать спальни приняла нас к себе с распростертыми объятиями…
      Новая знакомая действительно дала мне отличную возможность показать себя настоящим мужчиной. Рядом с ней я забыл обо всем на свете, даже о том, где конкретно нахожусь.
       Вернуться к себе домой в этот день мне  так и не судилось. Впрочем, я об этом и не пожалел.
         

ДЕНЬ   ДВЕНАДЦАТЫЙ


Заниматься любовью с чужой женщиной на чужой даче, конечно, хорошо, но всему должен  существовать предел: день сменился вечером, вечер – ночью, ночь – утром, а утро будничного дня  Богом создано для того, чтобы отправляться на работу. Так что свои развлечения нам с Зоей невольно пришлось завершить, тем более, что вымотала она меня за последние восемнадцать часов до такой степени, что избиение веником в парилке по сравнению с ее поведением  в постели показалось мне невинной детской шалостью. Если бы я только знал, что нынешний  день выдастся для меня столь тяжелым, то под любым предлогом уговорил бы сего «темпераментного офицера» оставить меня здесь до вечера, а после работы приехать забрать. Но, к сожалению, подобной наглости Зоя позволить себе не могла, и я это понимал не хуже ее.
        А потому, приведя дачу после своих «ненасытных забав» в идеальный порядок, а себя в более-менее подобающий вид, мы покинули сию «обитель порока», сели в машину и отправились в родной город Киев, где каждого из нас ждали свои насущные дела.
        До коттеджа Окладниковых новая подруга меня довозить не стала – высадила из автомобиля, не доезжая до него метров двести, предпочитая лишний раз не светиться перед моими любопытными коллегами.  Назначать мне следующую встречу она не стала, да я, собственно говоря, ее об этом и не просил – стоило ли вообще нашей интрижке иметь продолжение?  Да и серьезно ли это было вообще? Просто два человека приятно вместе провели время и разбежались каждый в свою сторону.  Меня не требовалось предупреждать о том, что о случившемся никто посторонний не должен узнать, - все-таки моя очередная пассия имела в определенных кругах некую репутацию, поэтому наше молчание являлось самим собой разумеющимся фактом…
           На сей раз получилось так, что на работу я явился минут на двадцать позже своих коллег, и в связи с этим пытался вести себя как можно скромнее. К моему большому удивлению калитка и все двери дома оказались открытыми чуть ли не настежь, будто бы кого-то здесь все ждали с распростертыми объятиями. Данное обстоятельство заставило меня слегка насторожиться, и, как выяснилось, отнюдь не напрасно. Спустившись в подвал, я обнаружил Петра Захаровича и ребят не на своих привычных рабочих местах, а сидящими  в раздевалке за самодельным столом и оживленно  о чем-то спорящими. Они даже не спешили переодеваться в свои комбинезоны – вели себя так, словно и не думали этого делать. Остановившись перед ними, я на мгновение растерялся и по очереди оценил недружественную настроенность каждого из них.
        -  А, явился наш ловелас! – первым подал голос тот самый Валера, который только сутки назад уговаривал меня найти вместо Татьяны другую зазнобу. – Нагулялся наконец-то!
        -  Небось, по полной программе оторвался! – подкинул в такт товарищу писклявый Гоша. – А нам тут за него как проклятым вкалывать пришлось.
       Их слова ошарашили меня ничуть не меньше, чем внезапное появление летающей тарелки на Площади Независимости. Чего-чего, а подобной реакции на мой вчерашний поступок я от них никак не ожидал. Сначала они сами не хотели брать меня в свою бригаду, хотя денег из их заработка в мой карман не начислялось, а теперь вдруг запели такую песню. Хотя, вполне могло быть, что именно в такой нехитрый способ они хотели от моей персоны избавиться, как от лишней обузы, и потому не придумали ничего лучшего, как просто на меня «наехать».
       -  Вы чего, ребята? – непонимающе пробормотал я. – Меня ведь в милиции продержали до самого конца дня. Я же вас предупредил.
       -   И о чем же таком интересном тебя в этой самой милиции расспрашивали? – с некоторой долей ехидства поинтересовался Валера. – Неужели твои показания настолько важны, что они за тобой самую миловидную кралю прямо на работу прислали?
       -  Ну, это уже не ваше дело, о чем меня там расспрашивали. Если вызвали, значит, необходимость возникла. А кого за мной присылать, это им лучше видно.
        -   Да что ты такое говоришь! Прямо настоящий пуп земли выискался! Слушай, Андрей, пойди-ка лучше, расскажи свою сказочку кому-нибудь другому. А из меня делать идиота не нужно. Уж я-то этих ментов знаю, как облупленных. Они бы никогда не прислали за таким лопухом, как ты, своего сотрудника, тем более офицера. Вызвали бы тебя повесткой, да и дело с концом. Признайся, что загулял, зачем перед честной компанией темнить?
        -  Если бы ты только видел, Валера, как у нее глазки горели, когда она меня о нем спрашивала. – Гоша несдержанно вскочил со своей табуретки и темпераментно замахал руками. – Сразу было видно, какие именно показания ей от него требуются. А он здесь страдальца всенародного из себя ставил – богатая невеста его, видите ли, бросила.  Какая же ты только дрянь, Андрюха! Ну, крутишь ты со своими телками романы, но нас-то за недоразвитых зачем держать? Не знаю, как остальные, но я больше с тобой работать не хочу.
        -  Короче, - настойчиво сказал Валера, грозно поднимаясь во весь рост, - я также против его пребывания в нашей бригаде. Объясняйся, Захарыч, с Романом  как хочешь, пусть дело даже до увольнения доходит, а этого фраера я рядом с собой больше не потерплю.
        Коровченко, в отличие от подчиненных, восседал за столиком молча, задумчиво склонив голову и подперши ладонями подбородок. Соглашался он с ними или нет, по выражению его лица было не совсем понятно. Лицо бригадира выглядело ничуть не менее растерянным, чем мое. По всей видимости, подобный ультиматум раздраженных парней поставил его перед довольно сложной проблемой, от решения коей зависели его престиж и уважение.
        -  Видишь, Андрей, как получается, - наконец-то нарушил свое молчание он, - вроде бы сущий пустяк, а как он людей обижает. Что теперь я могу сделать? Бригада против дальнейшего твоего пребывания здесь, так что извини. Если бы дело касалось только меня, то я бы махнул на все рукой. Не такой твой грех и значительный. Оно ведь понятно – парень молодой, погулять хочется. Но то, что ты нас начал обманывать, – дело совсем другое. Тут уж ты поступил некрасиво. И именно за это все мы на тебя в обиде. Так что хочешь, не хочешь, а колебаться мне не приходится. Даже, если бы я был на твоей стороне, это бы ненамного улучшило твой удел. Двое против одного – существенный перевес. Они еще вчера вечером прожужжали мне насчет тебя все уши. Думал, сегодня отойдут, но, как видишь, не вышло. А впрочем, может,  правильно они и считают. Я-то  по старости своих лет не шибко обижаюсь на молодых за подобные выходки. Что мне, старику, в этой жизни нужно? Кусок хлеба да где переночевать. А вы, ребята резвые, вы – совсем другое дело, поэтому, будьте добры, сами решайте, с кем дружить, а кого к своей компании и близко не подпускать. Так что, прости, Андрей, но я всецело на их стороне.
        -  Вот мы и решили, - как бы добавил к его словам Валера, - что такому человеку здесь не место. Лучше всего будет, Андрей, если ты сейчас же заберешь свои манатки и свалишь отсюда туда, откуда пришел. Тогда проблем будет меньше у  всех: и у нас, и у тебя. А если начнешь протестовать, то, поверь мне, накличешь на себя беду. Лучше тебе не знать, какой я в ярости. Не дай Бог мы с тобой станем врагами, тогда никто тебе не поможет – ни Роман, ни Татьяна, ни их продажные адвокаты. Потому что когда я злюсь, я сначала действую, а уж потом думаю.
        Слушая их, мне почему-то казалось, что говорят эти люди крайне неискренне. Что-то проглядывалось в их поведении такое, что заставляло меня сомневаться в естественности их поведения, но почему я так считал, было непонятно. Как-то наигранно вели себя они, фальшиво. Быстро избавившись от первоначальной растерянности, я сделал решительный шаг вперед.
       -  Не понимаю, - промолвил относительно уверенно, - с какой это стати вы должны быть мной недовольны? Вам ведь не холодно и не жарко от того, присутствую я здесь или нет. Ну, допустим, прогулял я вчерашний день. Какое кому до этого дело? С кем я его провел, чем занимался.  Вы бы наоборот радовались, что обуза, повешенная Романом на вашу шею, на какое-то время с нее свалилась.  А отчитываться в своей личной жизни я ни перед кем не намерен. Если даже и соврал, то наверняка поступил так не по доброте душевной, а из кое-каких иных побуждений. Так что, уважаемые господа, здесь вы не правы. С какой стороны не посмотри, а моей вины перед вами нет. Если разобраться, то я, по большому счету, приношу вам только выгоду. И не нужно мне угрожать, Валера, пожалуйста. Не такой я пугливый, как кажется на первый взгляд. А самое главное – не бери меня, пожалуйста, на свои блатные замашки – я этого ненавижу.
       -  Что?! – Дерзкий плиточник ступил навстречу мне и подался вперед своим жилистым торсом. – Ты что, браток, драки хочешь? Так ты ее получишь!..
       -  Стоп, стоп, стоп! – Хладнокровный Коровченко в тот же миг очутился между нами. – Вот  этого, парни, пожалуйста, не надо. Это, по-моему, лишнее.  Ты, Валера, сядь и не кипятись. Только драки нам здесь для полного счастья не хватало. – Валера хоть с большой неохотой, но все же подчинился его указанию. – А ты, Андрей, тоже не заводись. Понимаю, парень ты грамотный, поэтому тебя не проведешь. Что ж,  придется раскрыть свои карты до конца. Я не хотел тебе этого говорить, но ты меня вынуждаешь.  Мы против тебя решительно ничего не имеем. Все дело в Татьяне. – Мои глаза снова полезли на лоб от удивления. – Да, да, ты не ослышался. Это именно она нас попросила вчера, чтобы мы выгнали тебя из бригады под любым предлогом.
      -  Но позавчера она ведь говорила совершенно другое, - за секунду потеряв прежнюю уверенность в себе, несмело пробормотал я.
        -  Тебе ли не знать женщин? За сутки у них в голове столько всего может измениться. Не надо так переживать, Андрей, поверь мне, не стоит оно того. Ну, сам посуди, что мы, маленькие люди, против нее могли сделать? Она ведь хозяйка, захочет – выгонит отсюда нас всех до единого к чертям собачьим. В аккурат после твоего отъезда она появилась здесь и, разумеется, спросила о тебе. А Гоша наш возьми, да с дуру и ляпни, что ты умотал куда-то на тачке с очаровательной блондинкой в милицейской форме. Что тут началось, ты не представляешь. Она в гостиной чуть всю мебель не переломала. А потом немного успокоилась и сказала, что если мы хотим и дальше продолжать здесь работать,  то любым способом должны от тебя избавиться. Так что прости, другого выхода у нас нет. Потому-то Валера с Гошей на тебя так и злятся.
         -  Да права она, Захарыч, всецело права! – грубым голосом выкрикнул не унимающийся Валера. – Гнать его отсюда нужно в три шеи, и чем скорее, тем лучше.
       В дальнейшем споре я не видел смысла. Все становилось ясно, как божий день. Сам того не желая, я снова попался в чьи-то ловко расставленные сети, и теперь оправдаться перед Татьяной никакой возможности не имел. Выход оставался лишь один – уйти с достоинством.
       - Ладно, мужики,  если дело обстоит настолько скверно, то мне не остается ничего другого как оставить вас, - сказал я  с определенной ноткой обиды в голосе. – Простите, если что не так. Лишать вас куска хлеба я не хочу, так что больше не стану спорить – нужно, значит, нужно.
       -  Только не надо, пожалуйста, ставить здесь из себя благородного рыцаря, - недовольно проворчал Валера. – Мы тебе не психоаналитики, от невезучей судьбы не вылечим. Сначала со своими бабами разберись, а потом с честными людьми в дискуссии вступай.
- Но ты ведь сам вчера советовал мне забыть о Татьяне и завести себе другую.
        -  А ты меньше слушай чужих советов, а больше думай своей твердолобой башкой. Тогда и проблемы будут реже появляться. Короче, разговор завершен – собирай свои шмотки, и дуй отсюда на все четыре стороны! Благо, все с таким положением вещей согласны.
- Не все! – неожиданно раздался за моей спиной  громкий полупьяный голос.
       Я рефлексивно обернулся и увидел перед собой спускающегося по ступенькам  Романа. Волосы его были взлохмачены, подбородок небрит, а торчащий из-под примятого пиджака белый воротник только того и требовал, чтобы рубашку выстирали и погладили.
       -  Извините, уважаемые, - приблизившись к нам шатающейся походкой, мой несостоявшийся шурин артистично развел руками, - я нечаянно услышал вашу напряженную беседу и потому решил вмешаться. Что ж это выходит, Танюшка моя в конец обнаглела! Мало, что сама мою голову пытается в грязь втолкнуть, так еще и вас на меня натравливает.
        -  С чего вы это взяли, Роман  Андреевич? – забыв поздороваться, несмело пожал плечами Коровченко. – О вас никакого разговора не было – она просила нас лишь избавиться от Андрея.
        -  А я говорю, что Андрей здесь будет работать! – Окладников приблизился к столу и  с умеренной силой ударил по нему кулаком. – Я ему предоставил эту работу, поэтому только я, и никто другой, его отсюда имею право и выгнать. И никакая  Танька мне в этом не указ! Да я скорее всех вас отсюда повыгоняю, чем его! И не в том дело, что я его там как-то непомерно уважаю или считаю своим другом. Нет! Просто у меня есть самолюбие, и затронуть его я никому не позволю: ни своей сестре, ни своей жене, ни Андрею, ни, тем более, вам – людям подневольным, которые  находятся здесь исключительно для того, чтобы выполнять мои приказы. Так что давайте завершим дискуссию. Переодевайтесь, и все по рабочим местам!
        -  Минуточку, Роман Андреевич! – Коровченко вскипел совершенно внезапно, словно в нем именно в это мгновение проснулся какой-то злой дух. – Я, конечно, понимаю,  вы – человек богатый, при деньгах, а мы для вас лишь обычный мусор. Но, не смотря на это, мы вам оскорблять себя не позволим. Мы не подневольные личности, а как раз наоборот – вольные, потому как, в отличие от вас,  не сидим в золотой клетке, а занимаемся тем, чем хотим. И ваши приказы для нас особо не важны. Со вчерашнего дня полноправной хозяйкой этого дома и всего находящегося в нем имущества является ваша сестра, так что теперь мы подчиняемся исключительно ей.
        -  Что! – ожидаемо взбесился нетрезвый собеседник. – А ну-ка, повтори, что ты сказал?! Татьяна здесь хозяйка? А этого ты не хочешь? – Перед лицом пожилого бригадира образовался огромный кукиш. – Я  так понял, это она тебе такое сказала?
       -  Не тыкай мне, щенок! – Петр Захарович  наотмашь ударил обнаглевшего парня  по руке. – И фиги свои мерзкие мне под морду не суй! Не дорос еще до этого, понял? Не забывай, что тебе в отцы гожусь, выродок алкоголический.
       Подобная дерзость  со стороны наемного рабочего заставила Романа на секунду остолбенеть. Он даже по инерции отступил на пару шагов назад, а на окутанной спиртными парами физиономии возникла конкретная маска недоумения.
        -  Ты что, дедуля, - пересохшими губами пробормотал он, - белены объелся? Забыл, небось, кто тебя кормит? Так ты только намекни, я могу напомнить о том. Распускать руки в моем доме я никому не позволю, понятно?! – Правая ладонь Романа в тот же миг ухватилась за лежащий на досках молоток. – Ах ты, паразит старый! Саботаж мне тут надумал устроить.
       На этот раз вмешиваться в спор пришлось немного остывшему после перебранки со мной Валере. Он бросился  со своего места на Окладникова со скоростью молнии и без существенных усилий выхватил у того увесистый инструмент. Гоша также мгновенно подлетел к ним с крепко сжатыми кулаками и агрессивно настроенным выражением лица. Молоток отлетел куда-то в угол, а Роман, вмиг потеряв равновесие, неуклюже шарахнулся головой о дверь. На ногах он, правда, удержался, однако, оказывать кому-либо сопротивление больше был не в силах.
        - Мужики, да вы что, с ума сошли! – во все горло выкрикнул я, также подпрыгивая к участникам конфликта и с легкостью отталкивая Гошу от Романа плечом. – Да уйду я из вашей бригады, уйду! Зачем только из-за этого разборку начинать?
        -  А ну, осади! – настойчиво поддержал меня Коровченко, хватая Валеру за плечи и оттаскивая его назад. – Не надо, ребята, не стоит этого делать…
       За пару секунд ситуация нормализовалась, хотя готовность кое-кого из присутствующих к драке была все еще на лицо. Роман неловко принял устойчивое положение, мельком переводя свой испуганный взгляд с одного из противников на другого, Гоша и Валера послушно отступили, а Коровченко решительно вышел на середину раздевалки и принял позу гестаповца.
      - Что ж, Рома, - произнес он более умеренным тоном, - ты сам напросился на неприятности. Видит Бог, я долго терпел твои мерзкие выходки и даже унижался перед тобой в память о покойном Андрее Константиновиче. Не хотелось тебя обижать, поскольку я понимал твое горе. Но сегодня, сынок, ты перегнул палку. Это же надо додуматься до такого – броситься на живого человека с молотком. А вдруг ты бы спьяну забил  меня до смерти, что тогда? А ребята мои в порыве ярости распилили бы тебя на станке на части? Глупость, согласись. И глупость довольно жестокая. Поэтому, дорогой, чтобы перестраховаться от подобных неумных действий, нам с тобой нужно поставить все точки над «і». Я не желаю тебе зла, потому как действительно уважал при жизни твоего отца. Впрочем, не отец он тебе вовсе, и ты сам это прекрасно знаешь.
          На меня в эту минуту никто не смотрел, поэтому мои чуть ли не выпавшие из орбит глазные яблоки оставались в зоне всеобщей недосягаемости. Предположить, что моя вчерашняя «безвредная шалость» перерастет в настоящий скандал, в ходе которого  откроются столь занимательные факты,  ни я, ни даже наверняка сам Роман, предположить не могли.
        -  Да, да, Рома, не удивляйся, - с той же хладнокровностью продолжал Коровченко. – И не спрашивай, откуда я это знаю – какая разница? Главное, что знаю. Да и как было не знать? Ты вспомни Андрея Константиновича и Марию Семеновну. Какими они были? Интеллигентными, воспитанными, непьющими. А теперь подойди к зеркалу и посмотри на себя. Кто скажет, что ты их сын? Да никто абсолютно. Усыновили они тебя, отпрыска шлюхи и алкаша, – долго у них детей не было, потому и взяли тебя из детдома. Так что, Рома, совершенно справедливо, что все свое состояние отец завещал не тебе, оболтусу, а своей родной дочери. И любая генетическая экспертиза докажет, что вы с ней не родные, хотя фамилию и отчество носите одинаковые.
        -  Все, хватит!!! – Резкий крик Романа заставил всех присутствующих встрепенуться, а Петра Захаровича еще и мгновенно замолчать. – Заткнись, падаль! Ты понял меня?! Немедленно прикуси язык!.. С этой минуты я вас увольняю! Всех до единого – и тебя, и твоих шавок тупоголовых! Чтобы через минуту вами тремя здесь и не воняло! А денежки за выполненный объем работы пускай вам выделяет моя дорогая сестричка. У нее теперь их хватает.
       -  Но ты ведь не можешь нас отсюда выгнать, - язвительно вмешался в разговор Гоша, - теперь этот дом тебе не принадлежит, так что, Рома, ты тут имеешь не больше прав, чем мы все.
        -   А это мы сейчас посмотрим. – Роман развязно вырвал из внутреннего кармана пиджака мобильный телефон. – Если даже дом не мой, то официально это еще вилами по воде писано. Мы с Танюшкой еще за него поборемся, тут можете не сомневаться. Только кому из нас он достанется, это уже не ваше дело.  И если вы через пять минут отсюда не исчезнете, то через десять сюда прибудут органы. А на чью сторону они станут, не мне вам объяснять! Хотите проверить?
      Валера, было, дернулся в его сторону снова, однако, бригадир вовремя остановил парня четким взмахом руки. Не знаю, почему, но я тут же приблизился  к Роману  и решительно встал на его защиту. Ситуация снова попахивала потасовкой, но на чьей стороне теперь было преимущество, с уверенностью вряд ли кто мог сказать. На минуту в помещении воцарилось молчание.
        -   Ладно, - первым нарушил тишину более уравновешенный Коровченко, - пускай будет по-твоему. Покалечить друг дружку – дело нехитрое, а кто потом инвалидов будет отсюда вытаскивать? Не стоит заводиться, уступаем, ребята.
       -  Погоди, Захарыч, - с явным недовольством запротестовал Валера, - ты что же, позволишь этому барану так вот бесцеремонно нас отсюда вышвырнуть?
      -  Да, позволю! – гневно повысил на него голос бригадир. –  Он прав – сейчас, к сожалению, закон на его стороне. И милиция примет его позицию. Так что давай поступим умнее.
       Не говоря лишних слов, он принялся собирать в сумку свою рабочую одежду и инструмент. Парням не оставалось ничего другого, как последовать его примеру.  Мы с Романом молча стояли у запертой двери парилки, пристально наблюдая за их действиями. Собралась бригада даже быстрее, чем  ожидалось. Не говоря больше ни слова, все трое похватали свои сумки и поднялись наверх. До моего слуха отчетливо донесся громкий хлопок массивной входной двери.
         Я неторопливо прошелся со стороны в сторону и остановил свой взгляд на неподвижном, словно мумия, Романе,  на глаза которого накатились предательские слезы. Сообщение Петра Захаровича, по всей видимости, его шокировало и заставило моментально протрезветь.
       -   Спасибо тебе, что вступился, - желая разрядить накаленную атмосферу, негромко сказал я. – Никогда бы не подумал, что ты ко мне так хорошо относишься. Извини.
       -  Ничего, пустяки. – До боли закусив нижнюю губу, собеседник постарался взять себя в руки. – Я ведь не столько за тебя вступился, сколько за себя. На тебя, Андрей, мне по большому счету наплевать, сам понимаешь. Но теперь дело приняло несколько иной оборот. Сестричка моя родная действительно оказалась  порядочной стервой. Она, как я понял, решила избавиться не только от тебя, а от нас обоих. Вчера я беседовал с Верещуком. Эти голодранцы правы – все имущество действительно отходит по завещанию ей… В принципе, ничего удивительного в этом я не вижу – мамаша давно меня поставила в известность, что я им не родной сын, а приемный. Только откуда этим кретинам о том известно? Впрочем,  какая разница теперь, сколько человек в курсе? Огромное спасибо покойному папаше, удружил… Ты, кстати,  выпить хочешь?
       Я без раздумий утвердительно кивнул головой. Ситуация сложилась настолько неприятная, что как-то расслабиться после столь жуткого скандала было просто необходимо.
       Мы поднялись по лестнице наверх и расположились в гостиной на мягком кожаном диване. Роман достал из встроенного в стену бара литровую бутылку дорогостоящей водки и поставил ее вместе с двумя фигурными стаканами на маленький фигурный столик. Роль закуски сыграли покоящиеся в хрустальной вазе симпатичные краснобокие яблоки.
Сообщение о том, что Роман не приходится родным сыном покойной чете Окладниковых, заставило мой мозг заработать с поразительной интенсивностью. В нем тут же возникла целая серия новых версий, касающихся того неизвестного типа, который организовал весь круговорот событий, произошедших вокруг меня в последние дни. Подозревать теперь можно было кого угодно, включая даже самого себя. Я постарался не думать обо всем этом и с благодарностью принял из рук Романа до половины наполненный прозрачной жидкостью стакан.
         -  Такие вот дела, Андрюха, - уныло проворчал он, влив в себя содержимое стеклянной посуды единым махом. – Кто бы мог ожидать, что родная сестричка поступит с тобой так по-свински? А изначально я ведь осуждал тебя за твой поступок – не то, чтобы очень, но все-таки осуждал. А ей, суке, выходит, было поделом. Такой гадкой девчонке не то, что изменять нужно, -  ее необходимо посадить на стул, крепко связать, и трахать других баб прямо у нее на глазах, не позволяя самой даже палец между своих бедер просунуть. Чтобы она мучилась, стерва, причем, мучилась основательно, вплоть до того, чтобы все зубы во рту  от безысходности поломала. Ты извини, что я о ней так жестоко, может, у тебя до сих пор остались к ней чувства.
        -   Да нет, ничего, - пожал плечами я, отхлебывая водку мелкими глотками. Гортань моя прямо пылала от спонтанного «полоскания», но мне было уже все равно – в душе воцарилось какое-то непонятное опустошение, заставляющее ко всему относиться равнодушно.
        -  Вот скажи мне, Андрюха. –  Роман без колебаний сразу же налил по второй. – Неужели это так важно, какой ребенок у родителей, родной или приемный? Он ведь все равно у них с пеленок. Они его воспитывают, лелеют, водят в детский сад, отправляют в школу, выучивают, женят, и так далее. За два десятка лет этот ребенок должен стать не менее родным, чем свой. Я считал, что и в моем случае это имеет силу, а оно оказалось – нет. Никогда бы не подумал, что старики относятся к Татьяне более лояльно, чем ко мне. Нет, это, конечно, правильно, она – младшая, она – девочка, она, в конце концов, более спокойная, чем я, образованная. Но не до такой же степени надо усиливать разницу, чтобы по наследству одному досталось все, а другому ничего.
- Неужели так уж и ничего? – недоверчиво покосился на него я.
       -  Нет, кое-что, конечно же, мне досталось, но по сравнению с Танькиной долей это такие крохи, что никак иначе, как насмешкой, их назвать нельзя. Так, кинули подачку, чтобы мы с Анькой и Антоном с голоду не сдохли. А там, сынок, выкручивайся, как хочешь.
       Роман влил в себя вторую «дозу», поднялся с дивана и включил негромко музыку. Из колонок акустической системы  полилась медленная классическая мелодия, автора которой я угадать даже и не пытался, потому как все равно в этой отрасли был полным профаном.
         -  Они ведь признались мне во всем не сразу, - монотонно продолжал Роман, - только когда мне восемнадцать исполнилось, и возник вопрос касаемо службы в армии. Старик, естественно, меня отмазал, в институт отправил, но там возникла какая-то заминка с документами – в военкомате потребовали свидетельство об усыновлении. Вот тут мамаше пришлось расколоться. Я, конечно же, их простил за многолетний обман, но на душе все равно мерзко было. Они поженились еще молодыми – обоим едва по двадцать исполнилось. Прожили вместе лет восемь, а детей так и не смогли завести. Отца тогда, как перспективного активиста, перевели работать в Житомирский обком комсомола – жить они стали не бедно, вот и решили мальчика усыновить, чтобы, как полагалось по тем временам, у молодого руководителя была полноценная семья. Так что я, вроде как получается, спас папашу-то своего, дал ему толчок в его карьере. А Танюха через шесть лет спонтанно у них родилась, так сказать, внепланово. Маленький был, а помню, как они радовались ее появлению, с рук не спускали, так любили. Разве мог я тогда предположить, что этот маленький пищащий комочек через двадцать два года устроит мне такой разгром?
       -  Да что там у вас все-таки случилось? – отставляя от себя пустой стакан, поинтересовался я.
       -  Лучше тебе этого и не знать, - небрежно махнул рукой Роман. – После позавчерашнего скандала насчет этой конченой парилки она совсем с ума сошла. В адвокатскую контору меня вчера вызвали по телефону, словно какого-то преступника на допрос. Я приехал, и Верещук так ненавязчиво, интеллигентно берет и ставит меня перед фактом, тычет прямо в морду отцовское завещание. Как я тогда сдержал себя и не порвал его на части – ума не приложу. Так и хотелось этому слюнявому борову сей клочок бумаги в рот затолкать. А Танька, гадина паршивая, еще и масла в огонь подливает, словно добивается, чтобы я съездил ей по роже. Скажи, как после такого не запить? Послал их всех подальше, позвонил Аньке, сказал, чтобы не волновалась, а сам  поехал топить горе в стакане. Вот тебе и воздержание от спиртного! Даже недели не выдержал.
- Постой, так ты что, сегодня дома не ночевал?
       -  Не ночевал. Зацепился у одной подружки в Академгородке, а с утра прямо сюда приехал на такси. Попросил хороших знакомых, чтобы «Форд» мой в гараж отогнали – не самому же пьяному за руль садиться. Да и вообще, не знаю теперь, как Аньке на глаза с такими потрясающими новостями показываться. Представляешь, какой это для нее  удар будет?
       -  Но у тебя ведь нет другого выхода. – Я  с жадностью сгрыз самое большое по размерам яблоко и бросил качан обратно в вазу. – Она ведь твоя жена, мать твоего ребенка, самый дорогой для тебя человек. Она должна понять, что ты ни в чем не виноват, что так жестоко с тобой распорядилась судьба. Кстати, она знает о том, что ты не родной сын  Окладниковых?
         -  Знает, - утвердительно кивнул Роман, - я от нее ничего не скрываю, за исключением, разумеется, некоторых интимных мелочей.
        -  Ну, тогда с ней должно быть все в порядке. Не горюй, Рома, успокойся – слезами  горю не поможешь. – Я подсел к нему и  по-дружески положил руку на плечо. – Ведь если подумать, у тебя все дела обстоят не так уж плохо. У тебя есть красавица жена, подвижный здоровый ребенок,  собственный бизнес, который, как я понял, никто у тебя отбирать не собирается, квартира, машина, доходы. Что тебе еще нужно? Подумаешь, не досталось какой-то части отцовского наследства. Проблему нашел! Ты на меня посмотри. У меня ведь в этой жизни кроме собачьей конуры на Оболони ничего нет, и я не плачу. Даже работу, и ту сегодня потерял.
       -  По поводу работы можешь не беспокоиться, - немного утихомирившись, сумбурно произнес собеседник, - на такую, как здесь, я тебя хоть сейчас устрою. Сам понимаешь, на единственной бригаде свет клином не сошелся. Если не терпится, поехали.
       -  Нет, не сейчас, - отрицательно покачал головой я, - давай лучше на днях, когда ты придешь в нормальное состояние. А то ведь в таком виде перед подчиненными показываться нельзя. Потеряешь авторитет в их глазах, начнут на тебя бросаться волками, как эти.
       -  Да, ты прав, - согласился Роман, наклонившись к столику и налив нам по очередной порции «горячительного напитка». – Все дела оставим на  потом, а сейчас нужно думать о себе. Ты только меня, Андрюха, сегодня не бросай, побудь рядом. Я тебе за это заплачу.
      Никаких возражений касаемо того с моей стороны не последовало…
       Литровую бутылку водки мы с ним «приговорили» менее, чем за полчаса, после чего покинули гостеприимный дом его безвременно усопших родителей  и отправились в ближайшее кафе,  где «засели» на неопределенное время.  Мой приятель вел себя там, разумеется, не самым подобающим образом: приглашал  на танец всех наблюдавшихся в поле зрения особ женского пола, угощал самой дешевой водкой неброско одетых завсегдатаев заведения, и даже пытался засунуть под блузку молодой смазливой официантке десять долларов чаевых. Естественно, некоторым присутствующим в зале кафе мужчинам не слишком нравилось столь вольное его поведение, и тогда в разговор приходилось вступать покорному слуге. К счастью, все наши «оппоненты» оказывались людьми порядочными – хватало каких-то ста пятидесяти грамм для того, чтобы они тут же возводили себя в ранг моих друзей и готовы были за меня перегрызть глотку хоть самому дьяволу. Но в отличие от Романа, я, увы, проявлением агрессии не страдал, поэтому помощь новых «приятелей» мне до самого вечера так и не понадобилась.
         Покинули мы из кафе, когда вокруг уже начало смеркаться. Роман сдержал свое обещание – за все оказанные мною ему сегодня «услуги», включая также предыдущие два дня работы и будущую его отправку домой, я справедливо получил от него купюру достоинством в одну Лесю Украинку, от чего почувствовал себя чуть ли не героем. Вести под руку существо, способное в данную минуту лишь  условно  назваться человеком, оказалось довольно сложно, поэтому я не замедлил вызвать по его мобильному телефону такси. Водитель не заставил себя долго жать – минут через десять мы как короли восседали на мягких сидениях в салоне не первой свежести «Волги» и вовсю горланили песни  из репертуара новых «звезд» отечественной эстрады.
         Автомобиль подвез нас к  дому, в котором имел честь проживать мой спутник, ровно в девять часов вечера. Вокруг было уже темно, однако, народ во дворе пока гулял, поэтому показывать своего товарища перед его соседями в столь неприглядном виде мне было довольно стыдно. Но я пересилил свою стыдливость и, щедро расплатившись с таксистом деньгами из  бумажника Романа, вывел его из машины и чуть ли не на себе потащил в подъезд.
       В лифте он отключился окончательно. Ноги его полностью подкосились, а глаза закрылись, будто под воздействием общего наркоза. Не оставалось ничего другого, как только вскинуть полуживое тело себе на плечо, словно мешок с картошкой, и как ни в чем не бывало выйти в столь неприглядном виде на лестничную площадку. Ожидавшие лифт на этаже люди – пожилая  супружеская пара интеллигентного вида – искренне удивились нашему «представлению» и с опаской расступились в стороны, позволяя мне пройти. Успокоились лишь после того, как увидели свисающую за моей спиной голову своего «уважаемого» соседа.
       Аня дверь открыла после первого же звонка. В отличие от пожилых соседей, она не испугалась – наверняка ей приходилось видеть благоверного и в менее приятных ракурсах, чем просто путешествие задом вперед. Оказалось, что с этой стороны она его также мгновенно опознала. Больше ее удивило именно мое присутствие  в качестве «носильщика».
        -  Андрей?! – удивленно произнесла она, суетливо запахиваясь в свой разноцветный шелковый халат. – Где это ты его нашел?
        -  Долгая история, Аннушка, - не совсем трезвым голосом промямлил я, бесцеремонно вваливаясь в квартиру. – Сразу и не объяснишь. Куда вам, мадам, положить ваше сокровище?
        -  Неси уже прямо в спальню, - пожала плечами рыжеволосая хозяйка, спешно закрывая за мной дверь, - зачем делать промежуточные остановки?
       Я неуклюже разулся и отнес ее мужа на их широкую супружескую кровать, стараясь вести себя как можно тише, дабы не разбудить спящего в соседней комнате Антошку. Повалившись головой на подушку, Роман сразу же захрапел, словно только и ждал этого момента. Право его раздевать я, разумеется, предоставил супруге, поэтому без промедления вернулся в прихожую. И только теперь заметил, что кроме меня и Ани  в  квартире находился еще один способный самостоятельно передвигаться человек. И этим человеком  являлась Татьяна.
В своем отлично подогнанном под фигуру лиловом брючном костюме она чем-то напоминала тайную девушку-агента из популярного американского сериала, только лицом выглядела куда здоровее: высокомерная, выхоленная, с легким румянцем на щеках, волосы аккуратно уложены в узел. Она восседала на  кухне прямо перед моими глазами, закинув ногу за ногу и, как ни в чем не бывало, попивала  кофе. Стоявшая между нами слегка растрепанная Аня сразу же заметалась, не осознавая, как ей лучше в сложившейся ситуации себя вести.
- Здравствуй, Танюша, - стараясь держать себя как можно спокойнее, сказал я.
       -  Привет, - небрежно отрезала бывшая возлюбленная, даже не соизволив направить в мою сторону свой апатичный взгляд. – Я вижу, вы с моим непутевым братцем отлично спелись сегодня. Небось, поведал он тебе о череде своих несчастий?
       -  Так уж получилось, - не став кривить душой, ответил я. – Хотя и без его пояснений все было предельно ясно. У моих дальних родственников тоже когда-то сложилась похожая ситуация.  Один из братьев беспробудно пил, поэтому мать перед смертью переписала свою недвижимость на другого, надеясь, что тот окажется более порядочным, и с первым поделится. Но везунчик оказался человеком жадным – он не то, что не поделился, а даже не признался в этом своему брату – лишь водкой постоянно того поил, чтобы он подольше ничем не интересовался.
- Ну, и чем же вся эта история закончилась?
       -  Финал оказался совершенно неожиданным. В какой-то момент, узнав о поступке брата, первый перестал пить и умотал за границу на заработки, откуда вернулся с кучей денег и машиной. А второй так и остался гнить на своем заводе, где месяцами не выплачивали зарплату. Вдобавок ко всему, какие-то недоброжелатели еще и дом ему сожгли, а у него, жлоба, даже страховки на этот дом не оказалось. Так и гниет до сих пор в коммунальной квартире.
       -  Да, Андрей, какие-то фильмы ужасов ты здесь пересказываешь. – Татьяна быстро допила кофе и уверенно поднялась в полный рост. – Ну, ладно, Аннушка, что-то засиделась я здесь у вас, пора мне. Такси с минуту на минуту должно подъехать.
       Грациозной походкой она вышла в прихожую и накинула на плечи длинный серый плащ. Я попытался, было, ей в этом помочь, однако, горделивая «принцесса» недовольно фыркнула, заставив меня отдалиться от себя на добрых пару метров.
        -  Не надо меня провожать, - надменно добавила она, выходя за дверь, - в благородных твоих манерах, Андрей, я не нуждаюсь. Твой вчерашний поступок довольно наглядно показывает, насколько сильно ты меня любишь. А я тебе уже чуть, было,  не поверила.
       Дверь за ней захлопнулась, оставив нас с Аней в полной растерянности.
       -  Может, тебе кофе приготовить, чтобы легче стало? – кое-как пригладив перед зеркалом свои по-домашнему растрепанные рыжие волосы, заботливо поинтересовалась хозяйка квартиры. – Он может немного осадить алкоголь и нервы успокоить.
       -  Нет, спасибо, - вежливо отказался я. – На ночь кофе предпочитаю не пить, потом еще заснуть не смогу. А с какой целью вообще она сюда приходила?
        -  А то ты не догадываешься? Официально поставила меня перед фактом, что теперь она является главной наследницей,  и потому будет выдавать брату деньги исключительно по своему усмотрению. Так что теперь мы с Романом ей обязаны пятки целовать за ее щедрость.
         -  Не понимаю, откуда в ней взялось столько жестокости. Она была же совсем другой.
        -  Деньги портят людей, Андрюша. – Аня  устало присела на ближайшую  табуретку. – Только каждого по-разному. Роман, например, стал расслабляться до потери контроля над собой, а Татьяна, наоборот, приобрела крайне жесткую деловую хватку. Теперь для нее в этом мире не существует ничего святого… А ты что, и вправду с кем-то вчера загулял?
       -  Было дело, - виновато опустив голову, сознался я. В принципе, не  было смысла что-либо скрывать – теперь я никому ничем не  обязан, и потому имею право творить, что захочу.
        -  Ну и правильно. – На лице хмурой собеседницы появилась грустная улыбка. – Нечего хранить верность этой мегере. Не заслужила она человеческого к себе отношения… Ты, Андрей, не стесняйся, заходи к нам почаще, если будет свободное время. Знай, кто-кто, а мы с Романом тебя в беде не оставим. Хоть ты по сути своей и чужой нам человек, но относимся мы к тебе лучше, чем к этому монстру, который называется родной сестрой. В нашем, во всяком случае, в моем лице, ты всегда найдешь поддержку, я тебе всегда смогу дать дружеский совет, если он, конечно, понадобится, да и Роман с работой поможет, дай только ему из этого позорного  состояния выйти… Ну, Танька, ну, тварь безжалостная! Всего от нее ожидала, только не этого. Недели не прошло, как Ромка с пьянкой завязал, и вот тебе на! Спасибо, удружила!
        -  Ты не высказывайся так громко, - приглушенным голосом посоветовал я, - а то ведь она может под дверью стоять и все слышать. Потом еще пайку вам урежет.
        -  Да пускай слушает, чтоб она оглохла! – Аня несдержанно сорвалась с места и приблизилась к двери. – Если человек сволочь, то скрывать сей факт от него ни в коем случае нельзя. А уж тем более, если эта сволочь обладает серьезными финансовыми возможностями. Такие люди вообще не имеют права жить на земле. Была б моя воля, я б их живьем в землю закапывала. Боже, как хорошо, что Мария Семеновна не видит всего этого беспредела. Не то б она второй раз на тот свет отправилась от разрыва сердца, узнав, что творит ее любимая доченька…
        -  Ладно,  время уже довольно позднее, так что мне пора. – Я  соизволил кое-как натянуть на свои ноги обувь и подался к двери. – Ты, главное, не волнуйся лишний раз. Береги по возможности нервы, все-таки у тебя маленький ребенок, не стоит  нем  забывать.
      Заботливая хозяйка квартиры вышла вслед за мной на лестничную площадку и снова, как и  в прошлый раз, нежно поцеловала в щеку.
       -  Ты только приходи к нам, Андрей, почаще, - сказала слегка дрожащим голосом, - не забывай сюда дорогу, а то ведь окружающая обстановка заставит меня сойти с ума.
       - Обязательно буду приходить, - обнадежил ее я, отвечая на любезность милой женщины легким поцелуем в лоб. – Передавай Роману, пускай «выздоравливает».
       Лифт почему-то самопроизвольно остановился на нашем этаже и как бы специально открыл передо мной свою кабину. Я не стал дожидаться, пока она закроется, и ловко впрыгнул внутрь.
       Все мои надежды на то, что, спустившись вниз, я еще застану у подъезда Татьяну, оказались напрасными. Подобравший ее автомобиль с шашечками как раз выезжал в этот момент из двора. Я, естественно, не кинулся за ним следом, а спокойно себе пошел пешком, стараясь как можно глубже вдыхать в себя легкий вечерний воздух, который теперь уже не казался таким прохладным, как несколько дней назад, а содержал в себе определенную толику тепла. Что и говорить – лето было не за горами, и потому не стоило слишком горевать – жизнь продолжалась…
         До станции метро идти было недалеко. Вагоны электричек в вечернее время наблюдались почти пустыми, поэтому, к счастью, почти никто не уделял  внимания моему «подгулявшему» внешнему виду. Все-таки, как бы там ни было, а мне весь сегодняшний день пришлось пить с Романом почти наравне; просто держался я в этом деле более стойко, по причине чего и имел пока возможность уверенно стоять на ногах и более-менее здраво рассуждать.
         Домой к себе я добрался без проблем, вот только подниматься по лестнице наверх оказалось тяжеловато – усталость все же брала свое и валила меня с ног. Сейчас присутствовало одно желание – как можно скорее добраться до  дивана. Войдя к себе в квартиру, я первым же долгом сбросил  со ступней сдавливающие их оковами туфли. Меня не было здесь всего два дня, а казалось, что со времени моего вчерашнего ухода на работу миновала целая вечность.
        К сожалению, присесть на свой диван мне  так и не судилось. Только я собрался это сделать, как за  спиной раздался внезапный настойчивый звонок. От неожиданности я передернулся, и даже слегка испугался, однако, тут же пришел в себя и вернулся к входной двери.
        На пороге стояла моя пожилая соседка тетя Маша, одетая в  вязанную серую кофту и комнатные тапочки. Ее морщинистое лицо выглядело несколько  озабоченным, а огромные губы произвольно подергивались, по всей видимости, в такт биению сердца.
        -  Здравствуй, Андрей, - холодно поприветствовала меня она. – Слава Богу, тебя дома застала, а то этот твой назойливый друг доконал меня звонками.
- Кто доконал, какой друг? – непонятливым пьяным взглядом посмотрел на нее я.
- Ну, этот, который из газеты, забыла как его фамилия, то ли Черпак, то ли Дуршлаг…
- Половник? – по инерции сказал я.
        -  Да, да, именно он, - закивала головой тетя Маша. – Уже третий раз тебе звонит, а тебя все нет и нет. Я ведь не думала, что ты снова переехал сюда жить. А твой телефон что, не работает?
- Отключили, - небрежно отмахнулся я. – Так что, он и сейчас звонит?
- Да, да, проходи, он тебя ждет.
       Я быстро прошел за ней в ее квартиру и  поднес к уху снятую с рычага телефонную трубку.
- Да, Лозицкий слушает, -  проговорил строго и официально.
        -  Андрей,  ты? Привет! – послышался в трубке  чуть растерянный голос Жоры Половника. – Уж думал, что и не дозвонюсь до тебя. Где тебя носит, бродяга? Полдня ищу, не могу нигде найти. Твой телефон не отвечает – вот решил через соседей  попробовать  до тебя добраться.
- А номер соседский как узнал?
       -  Ну, ты даешь, у нас в городе что, справочного бюро нет? Номер соседей узнать проще простого, а вот уговорить их тебя позвать, это, конечно, проблема.
        Я мельком перевел взгляд на стоящую надо мной, как конвоир над заключенным,  внимательную тетю Машу. Мой взгляд она поняла правильно – в тот же миг скривилась и нехотя удалилась на кухню, откуда до моих ноздрей доносился аппетитный запах свежего борща.
       -  Короче так, Андрюха, - в напряженном тоне продолжил Жора, - времени у меня мало, поэтому буду краток. Сейчас на пустыре за станцией Петровка я встречаюсь с одним интересным господином. Тот ли это человек, который мне нужен, или нет, я пока не знаю, поэтому имени его тебе заранее не скажу. Но перестраховать меня все равно кому-то нужно. Тебя еще интересует та папка с документами, которую я тебе приносил на прошлой неделе?
- Какая папка? – Я не сразу понял, что именно он имеет в виду.
       -  Ну, ты даешь, старик! Сам ведь прибегал ко мне в редакцию и просил эти бумаги просмотреть. Тогда я тебе как раз не мог их дать, а сейчас могу. Даже, не то, что могу, а прошу тебя, чтобы ты взял их себе на хранение. Мало  что после этой встречи со мной может случиться.
- А что с тобой после нее может случиться?
       -  Лучше тебе этого не знать, - размеренно вздохнул Жора. – Короче, ты можешь сейчас  ко мне подъехать или нет? Только побыстрее, у меня и без того время уже на пределе. Я буду стоять в западной части пустыря на обочине дороги под одним из фонарей. Ты сразу там меня увидишь. По ходу дела все тебе и объясню.  Так едешь или нет, почему молчишь?
       -  Да еду, еду! – недовольно рявкнул в трубку я. – Куда ж от тебя, надоедливого, денешься? Только запомни, ни в какие твои авантюры я вмешиваться не собираюсь. Смерть Окладниковых больше не представляет для меня интереса, с Татьяной мы разошлись раз и навсегда.
       -  Я знаю, потому и прошу, чтобы ты приехал сюда. Тут такая петрушка интересная получается, что челюсть потеряешь, когда узнаешь, что к чему. Так что давай, я тебя жду…
        В трубке послышались короткие прерывистые гудки, подталкивающие меня на быстрые действия. Хмель из головы улетучился в одно мгновение, в организме появилась бодрость, а в душе – желание как можно скорее покончить со всеми окружающими меня загадками и, по возможности, набить кому-нибудь рожу за все свои страдания, независимо от того, виноват этот человек в них, или нет. Первым кандидатом на такое избиение являлся, естественно, Жора.
        Забыв поблагодарить тетю Машу  за оказанную услугу,  и даже не захлопнув за собой дверь ее квартиры, я пулей вылетел на лестницу и галопом сбежал вниз, чуть не сбив возле подъезда кого-то из возвращавшихся домой соседских детей.
        Метрополитен еще работал, поэтому  добраться до Петровки мне удалось всего за десять минут. Благо,  на этой станции не было медленно поднимающегося эскалатора. Лишнего времени я не потерял, поскольку неплохо знал в этом районе все ходы и выходы между многочисленными базарами, железнодорожными путями и стоянками  общественного транспорта.
        Еще минута-другая, и я оказался на нужном мне пустыре, освещаемом ярким фонарным светом ничуть не хуже, чем центральные городские улицы.
         Знакомого репортера Половника долго искать не пришлось. Именно в указанной ним западной части пустыря, под одним из высоких столбов, на обочине дороги успела собраться небольшая группа людей, увидев перед собой которую, я на секунду остановился. Но потом все стало понятно без дополнительных объяснений. В сердце у меня что-то кольнуло, а душу окутало холодом, поскольку самое страшное, что можно было предположить, все-таки произошло.
        Я со всех ног бросился к толпе и, небрежно растолкав любопытных зевак в разные стороны,  ворвался в самую ее средину. Представшее перед глазами зрелище ввело меня в шоковое состояние и временно лишило дара речи. Несчастный Жора лежал на обочине в переломленной скрюченной позе и безжизненными стеклянными глазами взирал куда-то в темное усеянное многочисленными звездами небо. В том, что он мертв, не возникало ни малейшего сомнения  – слишком уж наглядно указывала на то широкая лужа крови, увеличивающаяся под его спиной  с каждым последующим мгновением, а разорванная на груди кожаная куртка довольно отчетливо говорила о том, в какую именно часть тела ударил капота неизвестного автомобиля.
       Дальше смотреть на столь жуткое «зрелище» я не мог. Лишь мельком оценил ситуацию вокруг трупа и убедился, что знакомой коричневой папочки нигде рядом с ним не наблюдается. Преступник, равно, как и в прошлом случае, сработал чисто и  профессионально.
      -  Молодой человек, с чего это вдруг вы здесь толкаетесь?! – внезапно раздался за моей спиной грубый знакомый голос.  Испуганно обернувшись, я увидел перед собой крупногабаритную фигуру одетого по форме капитана Ларьцова и встретился с его не менее моего удивленным взглядом. – О, да это старый знакомый! Придется вам последовать за мной.
      Воспользовавшись моим шоковым состоянием, он  бесцеремонно вырвал меня из толпы и отвел в сторону. В ту же секунду рядом с нами остановился милицейский «УАЗ».
      -  Интересно, что вы здесь делаете, Лозицкий? – строго поинтересовался оперативник, чуть ли не наваливаясь на меня всей своей внушительной массой. – Надеюсь, у вас не хватит наглости клятвенно доказывать, что вы появились здесь случайно?
      -  А почему, собственно, мне надо что-то доказывать? – Сам того не желая, я окатил его лицо неприятным хмельным перегаром. – Если все именно так и случилось, то в чем моя вина? Проходил мимо, увидел, люди стоят. Дай, думаю, посмотрю, что происходит…
        -  Даже так? – язвительно улыбнулся Ларьцов. – Что ж, будь по-вашему. Вижу,  здесь у нас плодотворной беседы не получится. Ребята, а ну давай его в отделение. Пускай там до утра проспится, потом и поговорим. Чует мое сердце, не зря этот паренек здесь оказался.
       По его команде из «УАЗа» выпрыгнули двое дюжих молодцов в милицейской форме, которые тут же без лишних слов скрутили мне руки. Все произошло настолько быстро, что я даже сообразить ничего не успел, не то, что оказать сопротивление. Да и какой, в принципе, был смысл в этом самом оказании? Только бы напросился  на лишний удар дубинкой.
       А так, пускай в изоляторе, но у меня все же имелось несколько часов на обдумывание сложившейся ситуация. Жоре, к сожалению, помочь теперь уже нельзя было никак, и потому не оставалось ничего другого, как только послушно последовать за своими конвоирами.


ДЕНЬ   ТРИНАДЦАТЫЙ
    

Когда Виктор Харченко наутро  забрал меня из тесного «обезьянника», мое настроение, конечно же, было ужасно прескверным. Во-первых, атмосфера холодного ночного каземата позволила мне довольно быстро протрезветь, и оттого  тело мое почти всю ночь пробивала легкая дрожь. А во-вторых, сидящие со мной в одном помещении «товарищи по несчастью» за ночь набили своими криками голову до такой степени, что не потребовалось больше и напиваться – мозги и так гудели внутри нее, как высоковольтные трансформаторы.  Просидев рядом с ними до утра, я начал понимать, почему именно сию часть  отделения милиции называют столь нелестным животным названием – иначе, как приматами, находящихся за решеткой субъектов назвать было тяжеловато. Мне почему-то перед самим собой стало стыдно за то, что я имел неосторожность попасть в их число. Слишком уж нелицеприятная рядом со мной  подобралась компания, а если к ее отвратительному облику добавить еще занимающие здесь не последнее место вонь и перегар,  то название изолятора следовало поменять как минимум на «свинарник».            
          Вырвавшись  на улицу, я почувствовал на душе такую благодать, от которой почему-то захотелось прыгать и резвиться с энергичностью ребенка. К сожалению, вести себя так беспечно лучше не стоило, и не только потому, что окружающие неправильно это могут истолковать, - просто бдительные стражи порядка все еще оставались неподалеку, и они в любой момент могли забрать меня назад – туда, куда моя душа не очень-то стремилась. Правда, рядом находился Виктор, способный меня защитить перед своими коллегами, но кто знает, какая бы ему тогда грозила репутация, прояви он лояльность к подобной личности. Короче, как бы там ни было, а меня все-таки освободили, хотя особого энтузиазма от этого я не испытывал.
        Пребывание в изоляторе вынудило меня потерять счет времени, поэтому минуты тянулись в моем восприятии настолько долго, что казалось, пройдет еще два-три часа, и закончится жизнь. Выйдя на свежий воздух, я не без удовольствия констатировал тот факт, что в Киеве уже начался очередной рабочий день, весь народ снова куда-то спешил, каждый был чем-то озабочен, и это лишний раз напомнило мне, что я такой же человек, как остальные, ничуть не лучше и не хуже.
        Нам с Виктором также пришлось втянуться в общую спешку: его, как обычно, ждала неотложная служебная рутина, а меня – необходимость принять в упомянутой рутине посильное участие. До здания управления мы прошлись пешком, шагали быстро, нигде не останавливаясь и не заглядываясь на симпатичных девушек в коротких юбках. Даже поднимающийся в безоблачные голубые небеса солнечный диск, и тот удостоился нашего внимания лишь на какую-то секунду – все мысли были наполнены серьезными проблемами,  одно упоминание о которых заставляло организм вздрагивать, а душу – самопроизвольно окутываться леденящим холодом.
        Я не мог думать сейчас ни о чем другом, кроме смерти Жоры Половника. Мне не верилось, что этот человек, пускай каким он там ни был, плохим или хорошим, больше не жил на этом свете, а переместился в мир иной. Тело его лежало в морге, а тот, кто довел его до безжизненного состояния, как будто испарился в воздухе, исчез, словно не существовал вовсе.  Я не спрашивал Харченко, почему он так поздно за мной пришел, –  это казалось не столь важным. Главная тема нашей с ним беседы касалась непосредственно Жоры и того, что с ним произошло.
        Легкая серая куртка  Виктора оставалась расстегнутой, создавалось впечатление, что он старался задержать своей выставленной нараспашку грудью легкие порывы теплого апрельского ветерка. Капитан вышагивал так быстро, что я за ним еле поспевал, и совершенно не обращал внимания на свой далекий от идеальных параметров внешний вид.
         -  И как тебя только угораздило там оказаться, да еще пьяным! – в который раз с досадой произнес он, не поворачиваясь в мою сторону. – Теперь поди, объясни, что ты не верблюд.
         -  Ну, перестань, - виновато промямлил в ответ я, - не тереби душу хотя бы такими пустяками.  Будь Ларьцов не по форме, черта бы с два я ему сдался.
         -  Поумерь свой бессмысленный гонор! У Ларьцова разряд по самбо, так что он и в одиночку, без помощи своих сержантов, тебя в бараний рог скрутил бы. Ты лучше вспомни, может быть, Половник все-таки называл по телефону хоть какую-нибудь фамилию?
          -  Да я тебе в сотый раз говорю – ничего он не называл! – Его «протокольные» вопросы   начинали вызывать у меня раздражение. – Мы и разговаривали-то с ним всего секунд пятнадцать, не больше. А через четверть часа я находился уже на пустыре.
          -  Повезло тебе, что тремя минутами раньше туда не явился, - скептически заметил Харченко, - не то вдвоем бы на асфальте упокоились.   
          Я нервозно проскрипел зубами, однако, сдержал свой спонтанный порыв, поскольку собеседник вполне мог оказаться прав. Согласно показаниям свидетелей, убийство Жоры произошло за пару-тройку минут до моего появления на месте происшествия. Успей я в метро на предыдущую электричку  – и кто  знает, сколько бы сейчас трупов лежало в морге.
        -  Почерк убийства здесь тот же, что и в случае с Окладниковыми, - монотонно сообщил мне Виктор. – Так что ты, Андрей, оказался прав – версия Порошкова насчет малолеток-угонщиков летит ко всем чертям. Тут действует настоящий профессионал. У меня складывается впечатление, что перед тем, как сбивать автомобилями живых людей, он долгое время тренировался на манекенах. Бьет, зараза, наповал, ни малейшего шанса жертве на спасение не оставляет.
        -   А что насчет машины? –  поинтересовался я. – Орудие убийства, так сказать, нашли?
          -  Обнаружили, - неохотно молвил в ответ Виктор, - чего его было искать? За пару кварталов серый джип и стоял, как ни в чем не бывало. С ним все сложилось точно так же, как и в прошлый раз с «Волгой». Председатель какой-то агрофирмы из соседней области приехал со своим водителем в Киев по делам. Ну и загуляли, естественно, до вечера. Оставили автомобиль под баром на стоянке, а сами пошли внутрь. И главное, водитель клянется-божится, что вышел из машины только на пять минут, выпил чашечку кофе за компанию со своим боссом. Этого времени угонщику вполне хватило. Сигнализации, естественно, никакой – колхоз, он и в Африке колхоз, а подобрать нужный ключик к такой колымаге любому шустрому пацану под силу. Так что Жора твой был обречен с того самого момента, как с кем-то договорился о встрече.
           -  Странно, - задумчиво произнес я, - а ведь, согласно его словам, встреча  должна была произойти несколько позже, приблизительно через полчаса после нашего телефонного разговора. Почему он заявился на пустырь раньше назначенного времени, ума не приложу.
- Да для того, чтобы с тобой встретиться, для чего же еще?
          -   Нет, я имею в виду преступника. Получается, он за Жорой следил. Заметил, что тот кому-то увлеченно звонит, и решил перестраховаться.
          -  Да, - Харченко неуверенно покачал головой, - тут версий можно нагромоздить целую кучу. А если допустить, что Половник договаривался о встрече с одним человеком, а следил за ним совершенно другой, который с тем, первым, постоянно поддерживал связь. Вот и спросил у своего приятеля, ни ему ли журналист звонит. Тот, разумеется, ответил, что ни ему,  следовательно, на встречу мог явиться кто-то еще, и потому они решили Жору скорее убрать.
         -  А если Половник просто звонил домой жене и предупреждал ее о том, что вернется позже обычного? – высказал предположение я. – Или же наоборот  – связывался с работниками милиции, которые также в  этот момент за ним следили и вполне могли поймать преступника на горячем. Тут вообще опасность для убийцы возникает нешуточная. Нет, Витя, этот ублюдок точно знал, что Жора звонит именно своему другу и просит подстраховать себя, наверняка, был даже в курсе того, что он не назвал мне никаких имен, иначе бы с нами обоими там разделались. Потому они и решили не рисковать, а обошлись, так сказать, малой кровью. Зачем им нужен лишний покойник – я ведь  и так не при делах. Из всего следует один-единственный вывод…
         - Ты хочешь сказать, что Половника прослушивали? –  Харченко резко остановился и наконец-то соизволил посмотреть на меня удивленным взглядом.
         -  Вот именно, - согласно кивнул я. – Пускай ваши эксперты тщательно обследуют  его одежду. Жучок на ней непременно найдется, к гадалке не ходи.
          -  Возможно, как раз этим они сейчас и занимаются, так что ничего нового ты мне, Андрей, не сообщил. А вообще, как именно ты его должен был подстраховать?
          -  Чисто символически. При нем была небольшая кожаная папочка, которую он мне хотел передать. Две наших прошлых встречи мы с ним вели себя, как идиоты, все не могли ее поделить между собой. В той папке он вроде как собрал информацию на всех подозреваемых в убийстве Окладниковых: их родственников, друзей, врагов. Вот, по всей видимости, за последнюю неделю он кого-то из них и разоблачил. Только как ему это удалось, ума не приложу.
- И ты мне до сих пор ничего об этой папке не сказал?! – угрюмо проворчал Виктор.
- Да разве я мог подумать, что эта журналистская ересь настолько серьезна?
          -  Ты хоть понимаешь, что из-за твоей беспечной халатности погиб человек? Да только за одно это обстоятельство Порошков тебя может с потрохами сожрать. Чтобы в разговоре с ним ни о какой папке и речи не было! Не знаешь ты о ней, и все, понял?
          -  Да понял, понял, - чуть спокойнее ответил я, потихоньку возобновляя движение. – Если бы хотел в чем сознаться, я бы еще  вчера вечером выложил все Ларьцову, как на духу. И тогда, возможно, до утра в «обезьяннике» не сидел бы. А так, видишь, довелось немного пострадать, чтобы не наводить на свою персону излишнего подозрения. Ты бы, Витя, поспрашивал у тех своих коллег, кто был на месте происшествия, – не  видел ли кто из них Жорину папку.
          -  Место преступления внимательно исследовали, но никаких вещей жертвы на нем  нашли, - официально заявил Виктор. – Так сказано в рапорте, какие тебе еще расспросы нужны?
          -   Выходит, кто-то неизвестный успел побывать там раньше, чем прибыла милиция, и в общей сутолоке успел важную информацию своевременно прибрать к рукам. Непосредственные свидетели преступления вообще имеются в наличии?
         -  Имеются, не волнуйся, - укоризненно ответил Харченко, - только они утверждают, что автомобиль не притормозил ни на миг – как  вылетел с трассы на обочину, так через секунду-другую и исчез в темноте. Одна женщина при виде удара даже в обморок упала.
- А кто первый к трупу подбежал, неизвестно? – поинтересовался я.
          -  А леший его знает  – там до наших столько зевак побывало, что остается только руками  развести. Они ведь ни друг на друга обращали внимание, а на человека, который лежал на асфальте. Я так понял, ты намекаешь, что сообщник убийцы мог быть в числе этих людей.
         -  Я не намекаю, Витя, а так оно в действительности и есть. Первый, кто подбежал к трупу, и является сообщником  преступника. Кстати, а почему там так скоро оказался Ларьцов?
           -  Он как раз патрулировал данный район. Его машина оказалась ближе всего к месту происшествия, поэтому он и прибыл туда первым. Кстати, заметь, появился он там почти одновременно с тобой, следовательно,  на роль сообщника он никак не годится.
          -  Да я, в принципе, его и не подозреваю. Не хватало еще  работникам правоохранительных органов подобной дурью маяться – убивать журналистов на улице.
          Харченко молча улыбнулся и снова просверлил меня суровым взглядом…
         За разговором мы и не заметили, как добрались до здания управления. Поднимаясь по ступенькам наверх, Виктор предупредил меня еще раз, чтобы во время разговора с Порошковым я о злополучной папке не обмолвился ни словом. В принципе, я и не думал этого делать – хватало уже того, что о ней был осведомлен сам Харченко. Хотя, какой вообще теперь смысл  в ее поисках? Наверняка добытые из нее документы до сих пор сгорели где-то  в мусорном баке, а  их электронные дубликаты, если даже таковые когда-то и существовали, Жора заблаговременно стер из памяти своего рабочего компьютера, дабы не подвергать потенциальной  опасности коллектив редакции.  Даже если они  там и оставались, то поиск их являлся уже далеко не моей заботой – меня, при всем моем огромном желании, туда и на пушечный выстрел не подпустят.
         Приблизившись к двери нужного кабинета, Харченко предусмотрительно в нее постучал и сразу же получил разрешение войти. Я последовал за ним с большой неохотой, потому как отлично понимал – будущая беседа не сулит для меня ничего приятного.
          Подполковник восседал за своим столом, словно король на троне, чинно и горделиво, с показной небрежностью перебирая лежащие перед собой бумаги. Его очки были сдвинуты чуть ли не на самый кончик носа, что в сочетании с лысиной делало лицо  Порошкова довольно смешным. В нетрезвом состоянии я этого человека никогда не видел, однако, весь его внешний вид почему-то заставлял меня думать, что  «закладывает» он почти каждый день. Хозяин кабинета  любезно предложил нам присесть, а сам, отложив бумаги в сторону, медленно поднялся.
          -   Ну что, герой, - без всякого приветствия  обратился он  ко мне, - явился, не запылился? Протрезвел хоть к утру, или еще какая профилактика нужна?
          -  Да я  вообще-то и не таким уж пьяным вчера был, - расслабленно откинувшись на спинку стула, виновато пробормотал я.
          -  С кем это тебя угораздило, Андрей, вчера так набраться?  У Половника покойного в крови алкоголя не обнаружено, стало быть, выпивал ты не с ним.
          -  Не с ним, конечно, - более решительным тоном подтвердил я. – Его я увидел уже в таком состоянии, когда он не только пить, а даже двигаться не мог.
          -  С его другом страшная беда случилась, а он здесь дурацкие шутки выдает, - недовольно покачал головой Порошков. – Ты  хотя б сейчас попридержал себя, Андрей. Все-таки  в историю влип не самую приятную. Не зря, выходит, Ларьцов тебя сразу же к рукам прибрал. Хотел лично сегодня дождаться тебя здесь, по душам с тобой поговорить, но слишком уж за ночь устал, поэтому я его отправил отсыпаться.  Благо, что хоть претензий никаких к тебе не имеет – скажи мне спасибо, не то бы получил такого нагоняя, что тебе и не снился.
          -  Спасибо, Алексей Витальевич. – Моя гудящая голова артистично склонилась в благодарном поклоне. – Только одного не пойму, в чем меня можно обвинить. Я ведь, кажется, не грубил ему, матом не крыл. За что он вообще меня задержал, ума не приложу?
          -  Уже одного твоего состояния было вполне достаточно для задержания. Да плюс к тому же, ты  являлся близким знакомым покойного.
- Да, но Ларьцов ведь об этом не знал.
          -  Недооцениваешь ты наших сотрудников, Андрей. – На лице подполковника нарисовалась злорадная насмешка. – Обо всем он прекрасно был осведомлен: и покойного знал в лицо, и тебя, естественно, тоже. Потому не надо  иметь много ума, чтобы понять, что ты на том месте в то время оказался не случайно. Убивать ты, конечно, не убивал, но какое-то участие во всей этой канители все же принимал. Да и вообще, Андрюша, не мне тебе объяснять, что обвинить мы можем любого, возникло бы только желание. И сидеть бы тебе в кутузке еще не одни сутки, да я – человек благодарный. Не забываю  той помощи, которую мне люди оказывают. Все-таки зимой мы с тобой плодотворно потрудились. Но учти – благодарность моя не безгранична, когда-нибудь ей придет предел, и тогда не знаю, каким местом к тебе повернется фортуна. Так что не стоит обижать моих коллег, даром Владимир никого не тронет. Задержали тебя, значит, так было надо, а то, что провести ночь довелось в плохих условиях, тут уж извини – не повезло тебе.
         Я недвусмысленно перекинулся взглядом с Виктором. Тот вел себя так, словно  в  кабинете вообще не присутствовал – сидел  недвижимо,  смотрел куда-то в одну точку и молчал.
        - Ну, так что, скажешь, с кем вчера пьянствовал, или нет? – Порошков вольготно расстегнул форменный китель и оперся задом о краешек стола. – Возможно, это не имеет к делу отношения, но мне все равно интересно. А может, ты не желаешь кого-то компрометировать?
          Вот тут он палку немного перегнул – кто-кто, а  мой вчерашний собутыльник ни в каких «компроматах» не нуждался – он сам себя уже давно скомпрометировал  своим неадекватным поведением, и потому никакие мои «признания» сейчас не могли ему принести  вреда.
           -  Нет, почему же? – без колебаний ответил я. – Мне скрывать от вас абсолютно нечего. Человека, с которым я вчера, так сказать, немного  расслабился, зовут Окладников Роман Андреевич. Надеюсь, вы с такой личностью знакомы?
          -  Ну, естественно, десять дней назад  здесь виделись, - покачал головой подполковник. – Мне отлично известно, кто он такой, так что можешь не объяснять. И в каком же, позволь полюбопытствовать, находился твой друг Окладников состоянии, когда вы расстались?
- В самом, что ни на есть, безопасном – в горизонтальном.
- Ты точно в этом уверен?
          -   На тысячу процентов. Я его приволок домой на собственных плечах, как  раненого в бою командира, и лично уложил на мягкое супружеское ложе. Жена его в этот момент, естественно, присутствовала дома, так что она мои слова может подтвердить.
          -  Да верю я тебе, верю, - отмахнулся Порошков. – Если бы не верил, разговаривал бы с тобой по-другому... Я ведь почему об Окладникове спрашиваю? Небось, капитан не сдержался, сообщил тебе, что убийство Половника полностью идентично убийству его родителей?
           -  А почему сразу – не сдержался? – возмущенно вступился я за слегка растерявшегося приятеля. – Неужели и без того не понятно? Я ведь присутствовал на месте происшествия и сам все отлично видел. Хотя, по большому счету, убийцами вполне могли оказаться люди разные. Что с того изменится, если за руль автомобиля сядет другая личность?
           -  Нет, Андрей, не скажи, - увлеченно возразил подполковник, - по твоим рассуждениям сразу видно, что ты не водитель. А я, в отличие от тебя, в ГАИ более пяти лет проработал по молодости, поэтому изучил повадки всей этой братии довольно хорошо. Со стороны постороннего человека это не заметно, но у каждого из водителей есть свои особенности в технике вождения автомобиля, как у каждого наемного убийцы имеется свой почерк. И для нас главное – заметить изюминку, дающую возможность доказать, что именно этот человек совершил то или иное преступление. Да, я признаю свою ошибку – в прошлый раз мы действительно не доработали версию, застопорившись на  банде малолетних угонщиков. Потому и прошляпили душегуба, хотя, вряд ли кто из нас Половнику в его ситуации мог помочь. Теперь от журналистов здесь отбоя не будет – начнут  атаковать управление, как войска хана Батыя Киев в тринадцатом веке... Но это так, к слову. Я ведь веду к тому, что убийца в обоих случаях был один и тот же, и твой друг Роман Окладников на эту роль подходит, можно сказать, идеально. Вот потому-то я ним, голубчиком,  интересуюсь. Скажи, Андрей,  сколько времени вы вчера провели вместе?
- Практически весь день, - пожал плечами я, - начиная с самого утра, и до полной темноты.
- Это уже лучше. И он за все это время никому не звонил, ни с кем не общался?
           -  Ну почему же, конечно, общался. И звонил несколько раз куда-то по мобильному. Но это было днем, когда еще он кое-как разговаривать мог и передвигался без посторонней помощи. А к вечеру его свободно допускалось ставить на четыре точки и сдавать в аренду клубу сексуальных меньшинств. Так что спешу вас успокоить, Алексей Витальевич, - как организатор преступления Роман отпадает целиком и полностью. Ищите убийцу в другом месте.
          Подполковник недовольно прошелся по кабинету и  неприязненно закашлялся.
           -  Да-а, - протяжно молвил он после недолгой паузы, - здесь, если ты действительно не врешь, получается пустышка. Ну что ж,  одним подозреваемым меньше – это тоже неплохо. Придется, значит, побольше внимание уделить его драгоценной сестричке, тем более, что, согласно моей информации, она  ведет себя в последнее время несколько странновато.
          Утаить от присутствующих рядом людей свои налившиеся кровью глаза мне, понятное дело, никак не удалось. При упоминании о возлюбленной мое тело в очередной раз прошиб озноб. Все-таки как бы я там себя не убеждал,  остаться к ней полностью равнодушным не получалось –  оба офицера это отлично  понимали, потому и не стали продолжать разговора о ней.
          -  И кстати, -  Порошков моментально переключился на другую тему, - что меня, собственно, интересует больше всего, Андрей. Почему ты оказался в момент смерти Половника именно там, где его убили? Только не говори мне, что это случайность, все равно ведь не поверю.
          Скрывать что-либо здесь не имело смысла, поскольку при желании  последний звонок Жоры можно было проверить по базе данных телефонной станции, поэтому я рассказал подполковнику все, как было, разумеется, упуская те детали, о каких меня просил Виктор.  Возможно, поступил не совсем правильно, но создавать себе лишние проблемы пока не стоило.
          Как только я замолчал, Порошков задумчиво почесал затылок и снова уселся за стол.
          -  Да, дела. – Лицо его выражало полное непонимание и какую-то нелепую безысходность. – И что, ты так и не понял, по какой конкретно причине он просил тебя себя подстраховать?
           -  А что я мог понять? Вам ведь известно, в каком я находился состоянии? Ну, попросил человек,  я к нему и подъехал, а для чего – он обещал после объяснить. Да и говорили мы с ним не больше минуты – соседка ведь злится, когда ее телефоном кто-то пользуется.
           -  Ладно, проверим, -  сумбурно проворчал подполковник. – Подписку о невыезде с тебя я брать пока не буду, но из города, Андрей, постарайся не выезжать. Возможно, ты нам еще понадобишься. И больше, пожалуйста, много не пей, а то видишь, какие нехорошие казусы происходят. Лучше потерпи немного. А самое главное – будь внимательным и никуда не лезь. Хотя, в принципе, я это тебе уже говорил. Будешь совать свой нос, куда не следует, начнешь из-за этого страдать. Все, свободен… А ты, Харченко, зайди ко мне минут через десять.
           Мы с Виктором вышли из его кабинета и остановились у закрытой двери.
           -  Молодец, - несдержанно похвалил меня капитан, - держался как надо. Главное – не давай себя в обиду, иначе сожрут.  Здесь публика такая. Ты сейчас отсыпаться поедешь?
           - Думаю, да. – В подтверждение своих слов я показательно зевнул. – Хотя, не мешало бы к Надьке Жоркиной смотаться, соболезнования выразить.
- Ты же говорил, она тебя терпеть не может.
          Тут Виктор оказался  прав  – на глаза Надежды  в столь неподходящий момент лучше было не показываться. Она ведь наверняка станет винить в смерти мужа ни кого-то другого, а именно меня, и доказать свою правоту сразу после трагедии вряд ли представится  возможным.
           - Да, - задумчиво согласился я, - наверное, пока не стоит спешить. Лучше явиться завтра на похороны, как все нормальные люди.
           - Если найдется свободная минутка, я завтра вечерком к тебе заскочу, - пообещал Виктор. – Тогда поподробнее обо всем случившемся и потолкуем.
          Я дружественно с ним попрощался и спустился по лестнице вниз. Только оказавшись на первом этаже, вдруг вспомнил, что так  ни единым словом не обмолвился с ним о Зое,  даже ради приличия стандартного привета не передал. Однако, сейчас подобное свинство было мне простительно  –  сложившаяся ситуация ставила в растерянность не только меня одного, но и  людей, куда более подготовленных к непредсказуемым превратностям судьбы.
          Выйдя из здания управления, я увидел перед собой несколько пестрых микроавтобусов,  в принадлежности хозяев которых к представителям средств массовой информации сомневаться не приходилось. Уж слишком выделялись сии транспортные средства из массы других автомобилей своими  многочисленными антеннами и большим скоплением рядом с ними суетливых людей, усердно монтирующих какую-то аппаратуру. Начальник отдела как в воду глядел – вездесущие журналисты не заставили себя долго ждать, а значит, управлению внутренних дел сегодня предстояло пережить куда не самый спокойный день в своей жизни. Наблюдать за всем происходящим у меня не возникло ни малейшего желания – глаза просто-таки слипались от усталости, а напряженный мозг  настойчиво требовал основательного отдыха…
         Дома меня, как всегда, ожидали спокойствие, расслабляющий душ и теплая приветливая постель, показавшаяся после скамейки «обезьянника» самыми настоящими райскими кущами. Даже постоянно возникающая перед глазами картина изуродованного Жоркиного тела не явилась серьезным препятствием для овладевшей расслабленным организмом дремоты – с недавних пор я перестал страдать повышенной чувствительностью к подобным «изображениям», потому заснул сразу же, как только лег, и никаких кошмаров во сне не увидел…
         Назойливый будильник зазвенел в половине четвертого. Что не говори, а спать в дневное время было вредно – я  никому этого не рекомендовал, тем более, самому себе. Мне с самого утра стало ясно, чем конкретно займется моя скромная персона нынешним вечером, и потому я слишком разлеживаться  не собирался. С дивана встал с большой неохотой и снова пошел в душ, который враз отогнал остатки сонливости и позволил посмотреть  на мир совершенно здоровыми и абсолютно трезвыми глазами. Старательное бритье и приведение своей наилучшей одежды в божеский вид лишь придали мне самомнения и добавили уверенности в себе.
Что ж, если Татьяна считает меня ловеласом, то пускай оно так и будет. Как говорил кто-то из древних мудрецов: если в деле замешана женщина, жди беды, а если в деле замешано несколько женщин, то на победу в нем у тебя нет никаких шансов. Но все же однажды  мне одержать ее-таки удалось, а потому я не собирался сдаваться  и на сей раз, тем более, что женщин сейчас  в моем окружении наблюдалось куда меньше, чем тогда зимой, и были они не настолько грамотными и умудренными опытом, так что шансы на победу, думаю, у меня имелись неплохие.
            Набросив на плечи новую кожаную курточку, я остановился в прихожей перед зеркалом и придирчиво оценил свой внешний вид. Остро наглаженные стрелки брюк, свеженький воротник светлой рубашки, начищенные до блеска туфли, прилизанные назад волосы – все  это делало меня настолько экстравагантным, что будь я представителем противоположного пола – непременно сам бы в себя влюбился. От идеального мужчины отличался разве что шириной лица да немного выпирающим животом, который при желании можно и втянуть. Достав из кармана куртки слегка измятый листочек бумаги, я прочел написанный на нем адрес и порвал его на мелкие кусочки. Хотел, правда, сначала съесть, но потом вспомнил, что все-таки я не разведчик, действующий в тылу врага, и успокоился более прозаичным вариантом избавления. А вот плотно покушать потребность в организме возникла, поэтому пришлось пожертвовать еще десятью минутами личного времени, чтобы на скорую руку приготовить яичницу и пару бутербродов.
          В общем, из подъезда своего дома я вышел сытый, уверенный в себе и нарядный.  Наверняка даже сидящие на лавочке старушки посмотрели мне вслед заискивающими взглядами. Жаль, что я не мог удовлетворить их естественного любопытства – впереди меня ждала встреча с более молодой дамой, которая даже и в мыслях не могла предположить, что я стремлюсь именно к ней…
        Если верить данным старшего лейтенанта милиции Семеновой, нужная мне девушка Рита Курская, которая имела как-то неосторожность поселить у себя на квартире не самую искреннюю подружку Лилю, проживала в самом центре города, совсем недалеко от Дворца Спорта. Найти ее дом для меня не составило труда. Сероватая наружность здания меня не слишком смутила – так выглядели все старые столичные дома, которых пока не коснулась забота городской администрации, - потемневшими, облупленными и внушающими опасение. Однако, подобные неудобства для жителей центральной части города являлись делом временным – на  ремонты сего жилья денег у государства всегда хватало, стоило только дождаться своей очереди.
       Я не стал вылавливать Риту на улице, поскольку не знал ее в лицо, – просто уверенно поднялся по крутой лестнице на нужный этаж и позвонил в дверь нужной квартиры. Как и ожидалось, на  звонок мой никто не ответил. Времени было всего половина шестого, так что я сильно не расстроился, а поднялся еще на один лестничный марш выше и начал ждать.
       Возвращающиеся с работы жильцы обычно предпочитали пользоваться лифтом – мимо меня практически никто не проходил. А если какой удивленный субъект и появлялся в поле моего зрения, то я просто с ним приветливо здоровался, чем вводил местного обитателя в слегка непонятливое состояние, заставляющее человека непременно призадуматься, где именно и при каких обстоятельствах он мог со мной ранее встречаться.
        К сачстью, никто из жильцов подъезда не заподозрил во мне домушника и не вызвал раньше времени наряд милиции. Выбрав подходящий момент, я еще раз спустился к двери квартиры Риты и, вставив в тонкую замочную скважину спичку,  наспех сломал ее так, чтобы обломка внутри замка не было заметно. Этот метод являлся старым, как мир, но в большинстве известных случаев он все же давал ожидаемые результаты, поэтому я решил  ему довериться.
        И, как оказалось, не ошибся…
        Прошло еще каких-то двадцать минут, и дверь лифта на пятом этаже открылась, выпуская из себя невысокую очаровательную брюнетку в очках, одетую в симпатичный джинсовый костюмчик и несущую в обеих руках по увесистому пакету. Девушка даже не посмотрела в мою сторону – просто подошла к двери и стала старательно искать в своей маленькой черной сумочке ключ. Волосы ее были аккуратно заколоты в хвост, который то и дело подпрыгивал, как грива вороного коня во время бешеной скачки. В том, что это была Рита, я ни секунды не сомневался.
        Найдя ключ, она тут же попыталась открыть ним дверь, но из этого, естественно, ничего не получилось – от ее упорных стараний кусок спички вошел в замок очень глубоко. Теперь я и сам не был уверен в том, получится ли вообще когда-нибудь его оттуда вытащить.
        -  Да что за черт! – с досадой выругалась раздраженная девушка, небрежно отставляя пакеты под стену. – Этого мне только не хватало!
          Повторив свою попытку несколько раз подряд, она гневно фыркнула и повернулась к двери соседской квартиры. Тут я понял, что настала исключительно та секунда, которую никак нельзя  упустить, и, изображая на лице полное равнодушие ко всему происходящему, принялся неторопливо спускаться по ступенькам.  Услышав соответствующий  топот, девушка с искренней надеждой  обернулась в мою сторону. Ее глаза за очками казались настолько огромными, что мне пришлось бы остановиться в любом случае, независимо от потребности.
- Что-то случилось? – изобразив на лице сострадание, задал я подготовленный вопрос.
          -  Угу, - кивнула в ответ она, растеряно  показывая пальцем на замочную скважину, из которой торчал ключ, - что-то не открывается. Вы не посмотрите, а то у меня плохое зрение?
          Наверняка, будь оно более, чем стопроцентным, она бы все равно попросила помощи у первого попавшегося мужчины. Уж так устроена упомянутая мною не раз женская натура – ну, любят они разделять решение всякого рода бытовых неурядиц по половому признаку.
          Я сосредоточенно приблизился к двери и присел перед ней на корточки. Несколько раз дернул ключом туда-сюда, делая вид, что пытаюсь его провернуть.
- Ну что там? – с надеждой в голосе поинтересовалась брюнетка.
          -  Скажите, у вас случайно при себе булавки  не найдется? – не поворачиваясь, сказал я.
          Конечно же, чего тут  гадать – какая уважающая себя женщина не держит в своей сумочке чего-нибудь остренького? Последнего вопроса не стоило и задавать.
- Вот, пожалуйста. – Раскрытая булавка среднего размера тут же легла в мою  ладонь.
          А вот теперь предстояло самое сложное. Обломанный кусок спички забился  достаточно глубоко, поэтому выколупывать его из замочной скважины пришлось довольно долго и кропотливо,  старательно за каждым разом продувая узкое углубление.
         -  Кто же это вам так удружил? – недовольно покачал головой я, в очередной раз вставляя острие булавки в замок. – Хулиганье донельзя распоясалось. Это ж надо такую пакость сотворить! Как бы слесаря из ЖЭКа вызывать не пришлось.
         -  Наверное,  соседские дети баловались. – Девушка виновато шмыгнула симпатичным носиком и приняла позу растерянной школьницы. – Они – любители проказничать, настоящими эгоистами растут. Поймаю кого на горячем – обязательно руки оторву.
         Я представил себе картину вышеупомянутого процесса  и искренне улыбнулся. Да, увидела бы она меня здесь чуток раньше – точно бы без верхних конечностей оставила.
         -  А вы живете в нашем подъезде? – ожидаемо поинтересовалась она. – Что-то я вас раньше здесь не видела. Хотя  сама тут проживаю недолго, так что всех могу и не знать.
          -  Да нет, не местный я,  просто к приятелю в гости заходил, вернее, к партнеру по бизнесу. – Я решил выше меры не перевирать, потому как черноволосая  красавица вполне могла поинтересоваться  моей подозрительной персоной у  всезнающих соседей, обитающих поблизости чуть ли не со времен царя Гороха. – Он на девятом этаже живет у вас.
- Это который на синем «Мерседесе» ездит?
- Да, он самый. А вы что, знакомы?
         -  К сожалению, нет, - несколько испуганно замотала головой девушка. – Он мне почему-то кажется таким страшным, неприятным.  Да и женщины во дворе говорили, что любит он с юными подружками позабавиться, оттого и жена от него ушла.
           -  Ну что вы! – еще естественнее улыбнулся я. – Он совсем не такой… Хотя, честно говоря, мне с ним на досуге сталкиваться не приходилось, только по работе, и то нечасто. Так что ничего определенного на этот счет сказать о нем не могу. А вас как, кстати, зовут?
- Рита, - сменив свой секундный испуг на приветливость, охотно ответила она.
          -  Очень приятно, а меня Андрей. – Я протянул для приветствия руку и ощутил в ней теплую нежную, почти  детскую ладонь. – Красивое у вас имя, Рита. Раньше у меня никогда не было знакомых девушек с таким именем. Признаться, все время мечтал хоть с одной такой познакомиться, вот Бог и услышал мои молитвы. Наверняка от мужчин у вас отбоя нет.
          -  Всякое бывает, - не без гордости заявила «растаявшая» собеседница, - но только не каждый из ухажеров получает то, к чему стремится, имейте в виду.
         -  Оно заметно, - высказал согласие я,  без труда проворачивая ключ в нужном направлении и, наконец, открывая дверь. – Вот и все, замок исправлен. Можете жить спокойно.
         -  Ой, спасибо вам! – Моя новая знакомая искренне обрадовалась и сразу же схватилась за свои пакеты. – Прямо не знаю, как вас благодарить за помощь.
- Думаю, одной чашечки чая или кофе будет вполне достаточно.
          Cтоль откровенного пожелания, по всей видимости, она от меня не ожидала, потому на ее раскрасневшемся личике снова появилась растерянность, а огромные карие глаза лихорадочно забегали со стороны в сторону. Я понял, что она сомневается в том, впускать меня в свою квартиру или нет, и потому сразу же попытался показаться более скромным.
          -  Ну, если не имеете такой возможности, - виновато пожал плечами, – тогда не надо.  Извините, я ведь не подумал, что сюда сейчас может прийти ваш близкий друг. А что он подумает, если в квартире будет находиться посторонний мужчина? К тому же, мой приятель, помнится, говорил мне, что вы проживаете здесь не одна, а с подругой.
- Ваш приятель? – На лице Риты тут же возник очередной испуг.
          -  Ну, тот, который на девятом живет, - попытался оправдаться я, тыкая пальцем вверх. – Сегодня, к сожалению, его дома не оказалось, но в прошлый раз, когда я к нему приходил, он говорил, что в двадцать второй квартире проживают две сногсшибательные девчонки, к которым с шампанским можно в гости спуститься. Но мы тогда были не совсем трезвыми, поэтому я попросил его придержаться. Я, знаете, когда выпивши, стесняюсь своего состояния, и со слабым полом тогда стараюсь вообще не общаться, чтобы не натворить глупостей.
- Откуда он меня знает, ваш приятель, если мы с ним незнакомы?
- Но вы ведь знаете о его существовании, почему же ему тогда о вашем не знать?
          -  И давно вы были у него в гостях в последний раз? – Рита спешно отобрала у меня ключ и боязливо переместилась с пакетами в квартиру.
- Приблизительно недели две назад, - прищурив один глаз, ответил я. – Это что, допрос?
           -  Да нет, просто так поинтересовалась. К сожалению, должна вас разочаровать – с прошлой недели я здесь проживаю одна, моя подруга отсюда съехала.
- Куда съехала? – по инерции вырвалось у меня.
- Не знаю, - пожала плечами девушка, - да и незачем вам это знать.
          -  В принципе вы правы, - сохраняя дежурную улыбку, ответил я. – Да меня, в общем-то, она и не интересует – мне понравились именно вы, потому я и напрашиваюсь на кофе. Не хотите впускать, не нужно. Давайте сходим куда-нибудь – я вас угощу, если на то пошло.
          -  Извините, но сегодня я не могу. – От растерянности щеки собеседницы покрылись еще большим румянцем. – Ко мне действительно сейчас должны придти, так что давайте посетим увеселительное заведение как-нибудь в другой раз. Еще раз большое спасибо за замок.
          Она  нерешительно пожала мне на прощание руку и захлопнула дверь прямо перед моим носом. Вообще-то, подобного исхода нашего знакомства стоило и ожидать. Слишком уж я поспешил, напомнив в ходе разговора о существовании Лили. По всей видимости, недоверчивая подруга что-то знала о ней, но предпочитала о том помалкивать. А вот по какой причине она так поступала, это было уже интересно. Во всяком случае, я понял, что начинаю вести поиски в нужном направлении, а значит, ничего пока не  потеряно. Что ж, и на том спасибо!..
       -  Молодой человек, вам плохо? – послышался за моей спиной хриплый старческий голос.
          В поле моего зрения появился вышедший из лифта сгорбленный пенсионер, одетый  в замусоленный коричневый плащ и синий берет. Мне сразу же стало понятно, почему он задал вопрос – что еще допускалось подумать о незнакомце, стоящем истуканом перед чужой квартирой с наклоненной вниз головой и глупым озадаченным лицом?
         - Нет, все в порядке, спасибо за заботу, - вернув себе былую бодрость, вежливо ответил я и,  дабы не вызывать у него лишней заинтересованности, поспешил сбежать по ступенькам вниз, оставляя придирчивого старичка в относительном недоумении.
         

ДЕНЬ     ЧЕТЫРНАДЦАТЫЙ


Похороны Жоры Половника были совсем не похожи на аналогичное мероприятие погребения четы Окладниковых. Проходили они намного скромнее, с гораздо меньшим количеством народа, автомобилей, венков, пламенных речей и всего остального. Вот только журналистской братии на них присутствовало куда больше, чем на погребении Андрея Константиновича и Марии Семеновны. Но это было и немудрено – все-таки погиб их коллега, и потому многие из представителей средств массовой информации считали своей обязанностью  принять активное участие в профессиональном расследовании данной трагедии.  Видеокамеры фиксировали обстановку на каждом шагу, и я поначалу даже не хотел приближаться к процессии, чтобы не засвечивать лишний раз свою скромную личность перед ними, но потом все же плюнул на все и по-человечески отдал погибшему товарищу последний долг.
        Вдобавок ко всем организационным неурядицам,  с утра еще и начал покрапывать мелкий дождик, заставивший шагающих в процессии мужчин изрядно намочить свои непокрытые головными уборами волосы. Некоторые люди прятались под зонтиками, но таких было немного, в основном женщины, смотреть на лица которых без сострадания не удавалось. Каждый из присутствующих зябко кутался в верхнюю одежду, будто стараясь от кого-то спрятаться, и это придавало и без того не самой приятной атмосфере еще большего уныния.
        Вопреки моим ожиданиям, Надежда Половник держалась довольно стойко: не шаталась от бессилия, практически не роняла слез, а самое главное – не пыталась никого обвинить в смерти супруга, воспринимала сложившееся стечение обстоятельств, как само собой разумеющееся. Создавалось впечатление, что все  пять лет совместной жизни женщина только того и ждала, что рано или поздно, но когда-нибудь ее благоверный живым домой не вернется. Насколько я знал Жору, слишком уж он любил раскапывать всякие сенсации, что являлось смыслом его жизни. Профессиональный талант парня и погубил. Стоило больше думать о личной безопасности, а не отдаваться целиком и полностью любимой работе. Случившееся с ним еще раз доказывало правоту моего жизненного кредо – ставить личную безопасность выше всего остального.
        Впрочем, сегодня не время было рассуждать, кто прав, а кто виноват. Самое страшное случилось, и назад возврата не было, а значит, мне следовало думать теперь о других вещах, а не осуждать покойного приятеля за его халатное отношение к собственной судьбе. Жора являлся уже вторым из моих товарищей, отправившихся в лучший мир в этом году. Почему так происходило? Неужели Бог выбрал именно нынешнее время для того, чтобы провести своеобразную  «чистку в наших рядах»? Зачем он допускал, чтобы ребята уходили из жизни молодыми? Ну, с Колесниковым все  ясно – тот  являлся по жизни великим грешником в плане прелюбодеяния и, как следствие, погорел на своих бабах в прямом смысле этого слова. Но Жору-то зачем так жестоко  наказывать?  Он никогда никого не грабил, не убивал, жене своей, насколько мне  известно, не изменял, всего себя отдавал работе, пускай даже и чрезмерно, что наоборот, увеличивало его достоинства, а уж никак не уменьшало. Пускай, конечно, иногда он вел себя эгоистично, но делал это отнюдь не ради собственной наживы, а для пользы любимого дела, которое, в свою очередь, приносило пускай малую, но также пользу всему нашему обществу. Нет, что не говори, а оставлять убийцу этого человека безнаказанным было никак нельзя.
        Я представил, сколько его коллег бросится с завтрашнего дня интенсивно искать виновного, и ужаснулся от своих предположений. Журналисты – народ горячий, они не любят, когда кого-то из их товарищей по цеху так нагло и подло убивают. Так что теперь я в своих  начинаниях буду не один –  нас будут десятки, а возможно даже и сотни. Главное, чтобы все они не наступали друг другу на пятки и не затоптали один другого в порыве старательных поисков…
        После того, как могилу засыпали, я по примеру окружающих, как и положено, подошел к одетой во все черное Надежде и принес ей скромные соболезнования. Женщина в ответ не промолвила ни слова – просто монотонно кивнула головой, по всей видимости,  даже до конца не осознавая, кто конкретно к ней обращается. Может, это было и к лучшему.
       Потом специально нанятый редакцией газеты автобус отвез нас в неприглядную столовую, где уже все было готово для поминок. Присев за стол в дальнем углу зала между двумя незнакомыми мужчинами, я молча выпил три положенные рюмки за упокой души усопшего, плотно закусил и постарался поскорее убраться с этого мрачного мероприятия, дабы никто ненароком, слегка захмелев, не начал мне задавать лишних вопросов. Беседовать с кем-либо у меня сейчас не было никакого желания – хотелось вернуться на время в привычное одиночество, поэтому, выйдя на улицу, я мысленно попросил у Надежды прощения за свое неуважительное поведение и потихоньку  зашагал  в направлении остановки. Спешить мне было некуда, нигде меня никто сегодня не ждал, что давало отличную возможность упорядочить свои мысли.
       Хотя, собственно, о чем можно рассуждать, находясь в не самом благоприятном душевном состоянии? Не лучше ли было просто все выкинуть из головы и подставить ее для охлаждения под струи усиливающегося с каждой последующей минутой весеннего дождя?..
Возвратившись к своему дому, я понял, что с одиночеством пока придется повременить – под подъездом меня все-таки ждал человек, заметив которого, мне пришлось на миг остановиться и выпучить от удивления глаза.  Кого-кого, а Петра Захаровича Коровченко я ожидал увидеть здесь меньше всего. Бригадир строителей стоял под железобетонным навесом, засунув руки в карманы потертой коричневой курточки и не выпуская изо рта потухшую сигарету без фильтра. Узнал я его лишь вблизи, поскольку кепку свою Петр Захарович насунул чуть ли не на глаза, а щеки и подбородок его покрывала неприятная полуседая щетина. Сразу было заметно – он далеко не в лучшем расположении духа: нервничает, подрагивает, переминается с ноги на ногу.
        Приблизившись к нему, я снова остановился и поприветствовал его привычным рукопожатием. Тот факт, что двое суток назад мы расстались с ним далеко не по-дружески при  напряженных обстоятельствах, еще совсем не означал, что этот человек является моим настоящим врагом. Если уж он сюда явился, значит, что-то его к тому подтолкнуло.
          – Вот уж кого не ожидал здесь увидеть, - с грустью в голосе промолвил я.
          -  Ну, наконец-то, пришел, - в такт мне ответил Коровченко, внимательно рассматривая свисающую с моего носа огромную дождевую каплю. – Замучился тебя ждать, Андрюша. Уже битых два часа здесь прохлаждаюсь, всех ворон во дворе пересчитал.
- Вы знаете, я на похоронах был, так что вернуться раньше никак не мог.
         -  Я в курсе. Прими соболезнование, у тебя ведь друг погиб, насколько мне известно.
           -  Не то, чтобы мы были близкими друзьями, - пожал плечами я, - но общаться доводилось частенько. Достойный был человек, хотя, признаться, иногда мы с ним один одного не понимали… Зачем стоять здесь мокнуть? Пройдемте в квартиру, там и поговорим.
         Как ни странно, но мне в настоящую минуту было абсолютно все равно, что явилось причиной его внезапного появления у моего подъезда. Удивление с моего лица быстро исчезло, уступив место прежнему полному ко всему равнодушию. Может быть, и правильно, что Бог послал мне в этот момент хоть какого-то собеседника, не стоило загружать себе голову всякой ерундой – хотел я того, или нет, а мне требовалось сейчас общение с людьми.
       Мы поднялись на пятый этаж и вошли в квартиру. Пока Петр Захарович снимал свою влажную куртку и располагался на кухне, я постарался наспех позаботиться о собственном комфорте: вывесил свою мокрую одежду сушиться на застекленный балкон, облачился в домашний спортивный костюм, насухо вытер полотенцем голову и лицо.
- У тебя здесь курить можно? – как бы между прочим поинтересовался Коровченко.
          -  Да, пожалуйста, - выкрикнул я в ответ из ванной. – Только форточку откройте, чтобы в помещении не застаивался дым.
          Последняя моя просьба оказалась лишней – пожилой человек, как курильщик с большим опытом, и без того понимал, как следует себя вести в доме у некурящих людей.
          Я справился со своими делами через минуту, перешел из ванной на кухню и, поставив кипятиться чайник, присел на табуретку напротив Петра Захаровича.
          -  У меня ведь, собственно, какое дело к тебе, Андрей, - начал он без всяких прелюдий. – Что бы ты там не думал, а мне все-таки неудобно за свое поведение и поведение своих ребят по отношению к тебе. Не заслужил ты к себе такого обращения с нашей стороны, и вина за позавчерашнюю нашу ссору не дает мне спокойно спать вот уже две ночи.  Я хочу, чтобы ты знал – пускай там кто из нас тебе что не говорит, а я тебя все равно считаю достойным парнем, не разгильдяем каким-нибудь. Мне почему-то всегда хотелось иметь такого сына, как ты.
- А у вас собственного сына нет? – ради приличия спросил я.
          -  К сожалению, - покачал головой Петр Захарович, - только одна дочь, и больше никого. Она по возрасту такая же, как твоя Татьяна,  даже чем-то похожа на нее, потому я и уважаю ее больше, чем ее избалованного братца. Вернее, уважал вплоть до вчерашнего дня.
- А что же вчера случилось?
          -  Лучше не спрашивай, Андрей. Такой грандиозный скандал произошел, что я  чуть умом не тронулся. Хорошо, хоть Роман в очередном запое, не удосужился принять в нем участие. А то бы попали мы с мужиками под раздачу. Короче говоря,  я искренне осознаю свою вину перед тобой, и потому решил хоть как-то ее сгладить. Думаю, так будет правильно.
         Ладонь пожилого собеседника на секунду исчезла в кармане брюк и выложила из него  на стол  пять согнутых  купюр по сто долларов. Сие неожиданное  действие бригадира «отрезвило» меня куда успешнее, чем все упавшие на голову дождевые капли, вместе взятые.
        -  Это еще зачем? – Я инстинктивно замотал головой, отклоняясь спиной к стене. – За  какие такие заслуги вознаграждаете?
           -  Бери, бери, Андрей. – Петр Захарович подсунул слегка примятые банкноты поближе ко мне. – Ты их честно заработал, так что никакого криминала здесь нет.
- Это всего за каких-то полтора дня?
         Мое удивление никак не удавалось скрыть. Лицо вытянулось, словно собиралось вот-вот разорваться на две части. И, может, оно так и произошло бы, не засвисти в эту секунду чайник на плите. Я быстро пришел в себя, поднялся  и принялся заваривать  горячий чай.
          -  Ты молодой, Андрей, - угрюмо пробормотал Коровченко, гася в используемом под пепельницу пластмассовом стаканчике очередной окурок. – Тебе нужно полноценно жить, девушек любить. Тебе эти деньги нужнее, чем мне старику. Мы и так получили  достаточную сумму от Татьяны, так что теперь со спокойной душой можем отправляться домой.
          -  Не понял. – Я снова повернулся к нему, чуть не выпуская из пальцев чайную ложечку. – Так она что же, рассчитала вас подчистую?
          -  Именно так, Андрюша, наше сотрудничество закончено. И я не скажу, что это меня не устроило. Спасибо, хоть нормально все оплатила, не обманула. Честно признаться, работать на нее дальше  у меня самого нет никакого желания. Постоянно раздраженная, скандальная, все время ее что-то не устраивает, без конца меняет свои решения. Три дня назад она попросила нас уволить тебя из бригады вопреки указаниям Романа. А мы, как последние шалопаи, и пошли у нее на поводу. Хотя, спрашивается, зачем? Кому от этого стало лучше, не понимаю… Ты извини, конечно, но, по-моему, после смерти родителей у твоей Танюшки крыша поехала.
- Ничего страшного, я и сам это заметил.
          -  Так вот, - тяжело вздохнул собеседник, - хотелось нам того, или нет, но мы выполнили ее пожелание, как помнишь, дело чуть до драки не дошло. А ведь во всем виноват Валера. Если бы он сразу ее инициативу не поддержал, никакого конфликта тогда бы не случилось… Но, скажу по секрету, твоя Татьяна ему очень нравится. Потому он и не хотел брать тебя к себе в напарники, а потом, когда все же пришлось взять, постоянно советовал тебе найти другую девушку. Хотя, он, конечно, ни в чем не признается, но меня, старика, ведь не проведешь, я его насквозь вижу. Он завидовал тебе, Андрей, все время завидовал. И не осуждай его за то, все равно у них ничего не получится, пускай он хоть лопнет от зависти – не того она поля ягода, не по зубам она ему. И ведь сам, дурак, это понимает, а все равно ведет себя, как дите малое... Вот к тому я и веду, что когда Татьяна три дня назад прибыла к нам и спросила о тебе, они с Гошей сразу же ей сообщили, что ты уехал на машине с миловидной блондинкой. Она, понятное дело, разозлилась и приказала тебя выгнать, а Валере только того было и нужно. Чуть ли не заплясал от радости, когда получил от нее такое указание. Даже с Романом готов был подраться, только бы избавиться от соперника.
          Я поставил на стол две больших чашки с чаем и снова присел.
          -  Хорошо, - промолвил с некоторым недовольством, - я понимаю, что он ревновал, но  а Гоша-то здесь причем? Почему он за Валерия подписался?
          -  Тут, Андрюша,  еще проще, - улыбнулся в ответ Петр Захарович, прислоняя к горячей чашке свои слегка побелевшие ладони, - они – закадычные друзья,  давно друг друга знают… Но основная причина все же не в этом. Просто Гоша относится к Роману так же, как Валера к тебе.
- Тоже ревнует?
          -  Ну, ты же сам все видел, зачем лишний раз объяснять? Они оба словно помешались на этих Окладниковских девках. Когда Гоша увидел, что у Валеры с Романом возник конфликт, он тут же не замедлил вмешаться. Его ведь хлебом не корми  – только позволь тому хоть чем-то навредить. Веришь, Андрей, я тогда даже испугался, мало ли что они могли натворить.
          -  Короче, все ясно, - мое лицо также расплылось в невольной улыбке, - бедные «батраки» решили приударить за богатыми хозяйками, только и всего.
           -  Да кто за кем там будет приударять? – небрежно отмахнулся Коровченко. – Кишка у них тонка для Таньки и Аньки. Пускай сначала Гоша зубы себе вставит, а потом уже какие-то планы выстраивает. Я же говорю – в них сыграла обычная человеческая  зависть,  и ничего более , так что  прости их, оболтусов, не обижайся на них, ну и на меня, естественно, тоже.
          -  Так это откупное от всей вашей бригады,  или только от вас лично? – Я спонтанно перевел взгляд  на лежащие на столе зеленые купюры.
          -  К сожалению, только от меня. Если ребята о моем поступке узнают, то мне наверняка  не поздоровится. Но поверь, Андрей, я даю тебе деньги от чистой души, без всяких коварных замыслов. – Петр Захарович положил руку себе на грудь. – Не  хочу я в твоих глазах выглядеть свиньей.  Я ведь и так получил большую долю, чем все остальные, – почему бы не поделиться нею с ближним, тем более, если у этого ближнего материальные затруднения?  Глядя на тебя, Андрей, я узнаю себя в молодости, поэтому, пожалуйста, пойми меня правильно, позволь старику сделать доброе дело.  Я ведь тоже когда-то ходил без кепки под дождем. И думал, что так будет продолжаться вечно. А оказалось,  нет. Годы взяли свое, здоровье стало пошаливать. Однажды явно пришлось почувствовать, что я начинаю сдавать. Это происходит с каждым человеком, и с тобой обязательно произойдет. Так что послушай доброго совета: береги себя по возможности,  не убивай свой организм лишними нервными потрясениями, никому не нужной гордостью и глупым издевательством над собственным здоровьем. Я, конечно, понимаю, что сейчас ты переживаешь не лучшие времена, но поверь  – они скоро уйдут в прошлое, ты о них забудешь и начнешь спокойно жить, вспоминая эти дни лишь изредка, да и то с насмешкой… А что касается денег… Бери их, не стесняйся. Может быть, через десять или двадцать лет тебе самому придется выручать из затруднительного положения запутавшегося в жизни молодого человека.
         Говорил он настолько убедительно, что я просто-таки не мог его не «уважить». Чего-чего, а лишней гордости, вопреки его мнению, у меня не наблюдалось, поэтому выложенные ним купюры в ту же секунду перекочевали с поверхности стола в карман моих спортивных брюк.
         -  Вот и отлично, - удовлетворенно улыбнулся Коровченко, - так бы и сразу. Я верю в твою счастливую звезду, Андрей, поверь в нее и ты сам.
           -  Кому как в этой жизни повезет, - сомнительно пожал плечами я, отхлебывая из чашки первый глоток немного остывшего чая. – Вон Жора Половник, мой приятель журналист, тоже в  счастливую судьбу старался верить, а что из этого получилось…
           -  Да, - согласился нахмурившийся гость, - судьба – штука жестокая. Разлетались в последнее время эти лихачи – спасу от них нет. Вроде бы только недавно Константиновича с супругой похоронили, и тут тебе снова похожий наезд. А как криминальную сводку по телевизору посмотришь, так и вообще жить не хочется… Тяжело терять близкого человека, я понимаю, Андрей, очень тяжело.  Я был немногим старше тебя, когда моя жена умерла при родах дочери. Представь, остался один с грудным ребенком на руках, думал – все, не переживу этого ада. А оно оказалось все не так страшно, как представлялось. Спасибо Валечке, вселила в меня желание жить. Заботиться человеку нужно о ком-то, тогда и смысл в этой жизни появится.
           -  А не лучше ли было бы вам отдать деньги своей дочери? – высказал предположение я. – Она ведь тоже молодая, тоже в них нуждается, тем более, родная кровь.
           -  Ей моя помощь сейчас не нужна. Год назад она оформила заграничный паспорт и укатила   в  Германию. Пишет иногда письма, звонит по телефону, утверждает, что все у нее хорошо,  денег хватает, работа хорошая, вот только замуж, егоза, пока не собирается – говорит, никого достойного не нашла. Так что за нее я слишком не переживаю. Валера, кстати, был когда-то ее парнем, любил мою дочь чуть ли не до безумия, только она, к сожалению, взаимностью ему не отвечала. А он ведь и деньгами  нам помог, когда у нас сложилась тяжелая ситуация, и подарки ей дорогие дарил, вот только за границу с ней не поехал. Получается, Андрей, я имею обязательства перед этим парнем, потому и не осуждаю его за мелкие проступки. Тем более, что  именно он привез меня сюда, в Киев, подыскал жилье, дал возможность заработать.
          -  Странно, а я почему-то думал, что это вы вышли на Окладникова по старой дружбе. Вы ведь и возрастом почти одинаковые, и оба из Житомира родом.
          -  Нет, Андрей, нет, все совсем не так. – Коровченко слегка занервничал и, отставив пустую чашку в сторону, снова закурил. – В принципе, да, я знал Окладникова еще двадцать лет назад, когда он у нас в обкоме работал комсомольским секретарем. Но кем тогда был он, а кем я? Простой рабочий-строитель, видевший больших партийных боссов только по праздникам и только на трибуне. Так что лично с ним знакомы мы не были. А здесь, конечно, все сложилось иначе. Как только Андрей Константинович узнал, что у Романа работает бригада из Житомира, он тут же встретился со мной, познакомился и предложил лучшую работу. Когда человеку подваливает к шестидесяти, он  куда теплее воспринимает встречу с земляком своего возраста. Доживешь сам – убедишься, особенно, если к тому времени ты будешь проживать не в родном городе.
         -  Скажите, Петр Захарович, - сам не понимая, с какой стати, поинтересовался я, - а  Валера этот ваш  никогда в местах лишения свободы  не пребывал?
- А что, сильно заметно?
          -  Вообще-то да, иначе бы я об этом не спрашивал. Слишком уж его поведение заставляет делать соответствующие выводы, хотя он, конечно, и старается это скрыть.
          -  Пришлось Валерке топтать зону, пришлось, - согласно закивал пожилой собеседник. – Пять годков по ту сторону решетки  оттрубил, от звонка до звонка. Кто из нас по молодости не совершает ошибок?  Чистили ребята бизнесменов в былые времена, вот и попались однажды. Хорошо, что хоть после отсидки не стал Валера продолжать порочную жизнь, взялся за ум, освоил профессию, начал работать. Только женщины себе не нашел до сих пор. Я не осуждаю его за былые грехи, по большому счету, мне его даже немного жалко – несчастный хлопец, чего еще говорить. Кстати, именно поэтому моя Валька замуж за него и не захотела выходить. Никакие мои уговоры не помогли. Так конкретно и выразилась: на кой мне этот зек нужен, даже если он и с деньгами? И за границу по той же причине укатила, чтобы он к ней не приставал.
          -  А его по той же причине вслед за ней за пределы государства и не выпустили, - сделал я соответствующий вывод. – Судимость перечеркнула все возможности.
          -   Так оно и было, - снова кивнул в ответ Петр Захарович. – А вот я, в отличие от своей безответственной доченьки, не мог поступить подобным образом. Мне Валера нравился, и, не смотря  на все грехи молодости, я хотел его видеть своим зятем.
- А возможно, что Гоша был его каким-то дружком по старым делам?
- Не знаю, - лихорадочно замотал головой бригадир, - да и зачем тебе все это?
        -   Так, просто спросил. – Я понял, что больше затрагивать сию тему он  не хочет.            
        -  Просто, дорогой мой, даже кошки не плодятся. – Коровченко решительно поднялся с табуретки. – А если ты намекаешь на то, что мои ребята каким-то образом могут быть причастны к организации убийства Окладниковых и этого твоего друга репортера, то спешу тебя заверить  – у них на оба момента преступлений имеется железное алиби. Я тебе, Андрей, чем угодно могу поклясться, что к гибели близких для тебя людей они не имеют никакого отношения. Оба, и Гоша, и Валера, находились в те самые моменты рядом со мной,  а что касается позавчерашнего вечера – так найдутся еще и другие свидетели их невиновности. Когда автомобиль сбивал твоего приятеля, мы все втроем сидели в баре совершенно в другом районе города.
        -  Да нет, Петр Захарович, - попытался успокоить его я, - вы просто меня не правильно поняли. Я совсем не это имел в виду…
         -  Не нужно считать других глупее себя, Андрей. Я тебя понял правильно, потому  и ответил подобающим образом. В принципе, ничего удивительного в твоей заинтересованности нет. Такая уж среди народа бытует тенденция – если  человек был судим, значит, на него можно валить любые грехи. Кстати, именно это является одной из причин того, что мы с ребятами решили завязать с работой. Татьяна только дала нам первый  необходимый толчок.
          -  Так что же все-таки произошло? Вы ведь мне так ничего толком и не объяснили.
           -  А что тут объяснять? – Собеседник  немного успокоился и прошел в прихожую. – Вчера утром  у меня с ней произошел напряженный разговор. Я, естественно, без утайки рассказал ей, как тебя мы выгнали из бригады, как потом Роман появился, как с ним у нас чуть до драки не дошло. В общем, выложил все напрямую. А тут еще сообщение по радио, что ваш с ней общий знакомый под машину попал. Все сложилось один к одному. Эта девка так взбесилась, словно фурия какая-то. Сказала, если для нас Роман авторитет, то пускай он нас возле себя и держит. А Валера в свою очередь вскипел – сорвался от того, что  никак не может угодить ей в ее прихотях. Короче, обложил он ее матом на чем свет стоит, да и дело  с концом. Слава Богу, что хоть деньги отдала, даже больше,  чем было заработано. Вещи свои мы забрали раньше, поэтому и свалили из коттеджа, не задерживаясь.  Вечером немного выпили, а наутро решили разъехаться по домам. Валера еще с утра в Житомир умотал, а я вот немного задержался, чтобы к тебе заскочить. – Петр Захарович внимательно посмотрел на циферблат своих наручных часов. – К сожалению, Андрей, мне пора, итак засиделся у тебя. Хоть бы на поезд успеть. Спасибо тебе за чай.
          -   Это вам спасибо за деньги, - дружелюбно ответил я. – И не принимайте близко к сердцу, если чем-то ненароком  обидел.  Я ведь не  хотел ничего плохого, просто проявил закономерный интерес. Может быть, мы с вами больше никогда в жизни не увидимся.
          -  Может быть. – Коровченко надел курточку, небрежно накинул на голову кепку и протянул мне на прощание свою шершавую рабочую ладонь. – Единственное, Андрей, о чем прошу, – оставайся человеком и не верь в этой жизни никому. Люди –  подлые создания, которых нужно остерегаться…  Но друга твоего мои ребята все-таки не убивали, это правда.
         Я открыл перед ним входную дверь и позволил выйти на лестничную площадку. За окнами уже начинало темнеть, поэтому подъезд постепенно погружался  в вечерний полумрак.
         Но не успел Петр Захарович спуститься вниз, как на лестничном марше появился другой  мой «визитер».  На секунду остановившись, бдительный капитан Харченко оценил пожилого мужчину придирчивым взглядом, после чего неторопливо преодолел оставшиеся ступеньки.  Их столкновение чуть ли ни лоб в лоб заставило меня невольно улыбнуться.
          -  Привет. – Виктор машинально поздоровался со мной и без дополнительного приглашения юркнул в квартиру. – Что это за подозрительный дядя от тебя вышел? – спросил негромко, как только звуки шагов внизу окончательно затихли. 
- Мой бывший бригадир, - спокойно ответил я, запирая  дверь. – Принес деньги за работу.
- Хоть приличную сумму отстегнул?
- Для кого как, - пожал плечами я. – Но долг тебе отдать хватит.
          Пока  Харченко избавлялся от верхней одежды, я успел припрятать доллары подальше и достал из своей заначки нужную отечественную купюру.
         - Вот, возьми, - сказал, возвращаясь в прихожую и протягивая ее товарищу. – Премного тебе благодарен. Ты, кстати, чаю хочешь? Только недавно заварил.
         -  Не откажусь. – Виктор потер свои холодные ладони. – Погода  на улице ужасная, хороший хозяин собаку из двора не выпустит, только я один, как идиот, по городу шатаюсь.
          Мне было приятно осознавать тот факт, что подобные бессмысленные похождения свойственны не только мне одному. Глядя на озябшего оперативника, допускалось безошибочно предположить, что без зонтика под дождем он проделал  путь, достаточный для того, чтобы  изрядно намокнуть. Те же слипшиеся волосы, посиневшие губы и та же капля под носом, которая украшала мой внешний вид не более часа назад. Я позволил ему пройти в свою ванную комнату и привести себя в порядок, а сам за это время приготовил еще две чашки горячего чая.
         -  Как здесь у тебя тепло, - довольно прохрипел Харченко, перемещаясь через минуту на кухню и присаживаясь на то самое место, где в аккурат перед этим сидел Коровченко. – И чаек горячий. Просто прелесть… Ну, что, был на похоронах Половника?
- А как же иначе? Конечно, был, - молвил в ответ я, слегка зевая.
          -  А мне, к сожалению, не удалось попасть. Порошков загонял, как зайца на охоте. Иногда даже кажется, что он специально это делает, без всякого смысла, чтоб мы мучились.
- Наверное, он удовольствие от страдания ближнего получает.
          -  Вполне возможно, - согласился Виктор. – Такое впечатление, что не к добру вся эта гонка. С утра было совещание у полковника, так получили все мы там по первое число. Смерть Половника  оказалась событием из ряда вон выходящим. Журналисты с катушек слетели – целыми  группами штурмуют управление, лозунги вокруг развесили, палаточный городок грозятся поставить, голодовку объявить. Вроде им больше делать нечего, как бастовать.
          -  Их можно понять, - сложив руки на груди, сказал я. – Погиб один из лучших их представителей, потому теперь эти горлопаны землю грызть зубами будут, чтобы найти убийцу.
          - Вот, вот, - отхлебнув  из чашки пару глотков, ответил Харченко, - и  шеф наш  то же самое говорит. Поэтому и дал на розыск преступника всего неделю, а потом, сказал, будут погоны с плеч лететь. А что мы за неделю можем сделать, если и без того рутины по горло? Но генералам ведь того не объяснишь. Да и  правдолюбцы эти под ногами начали путаться – своими журналистскими расследованиями они нам только палок в колеса наставят.
         -  Ничего не поделаешь, - грустно усмехнулся я. – «Глас народа»  это тебе не какое-то там эротическое издание, а политическая газета, у какой имеется много почитателей, так что за Половником стоят массы. Я удивляюсь, как тебе вообще удалось ко мне сегодня вырваться.
          -  А я сейчас на службе, - спокойно произнес Виктор, - веду, так сказать, работу со свидетелями. Так что я к тебе явился сюда сейчас в качестве официального лица.
- Что ж, в таком случае начинай заполнять протокол.
          -  Ладно, Андрей, шутки в сторону, давай поговорим  серьезно.  Как мне сказала Зоя, она тебе сообщила адрес той девушки, которая тебя подставила.
- Да, сообщила, - охотно признался я.
- Видимо, за событиями последних дней, ты пока не успел там побывать?
           -  Ну, почему же? Очень даже успел. Буквально вчера вечером там был, познакомился с ее соседкой. Довольно милое и обаятельное, скажу тебе, создание.
           Виктор недовольно сморщил нос и снова принялся отхлебывать свой чай.
          -  Не на обаяние ее нужно смотреть, - с некоторой укоризной произнес он, - а на поведение. Зоя, небось, предупредила тебя о том, что эта красавица никому не хочет признаваться, куда исчезла ее подружка. А официальный допрос мы ей, как сам понимаешь, устроить не можем – нет у нас для того оснований, не замешана эта девушка ни в каких делах.
- А с чего вы вообще взяли, что она что-то знает? – наигранно поинтересовался я.
          - Слушай, Андрей, давай не будем дурачка включать, ладно? А то из разговора с ней ты не понял, что именно так оно и есть? При упоминании о Лиле эту Риту Курскую бросает в дрожь, будто при эпилепсии. Как тебе вообще удалось с ней познакомиться?
- Секрет фирмы, Витя. Такое не каждому дано.
          - Не хочешь – не признавайся, твое дело, - немного обижено заявил собеседник, доставая из кармана пачку сигарет и нервозно закуривая. – Мне вообще ведь это все по барабану. Благодари Зою, что она посвящает твоим проблемам свое свободное время, иначе ловить тебе, страдальцу, ветра в поле до скончания своих дней. Не понимаю, чем именно ты ее привлек.
         Если бы он только знал, что произошло между мной и объектом его обожания несколько дней назад, наверняка тогда бы не то, что дорогу сюда, а даже имя мое забыл. Но я виноватым себя перед ним не считал  – все-таки старший лейтенант Семенова не являлась его законной супругой, она даже не была его официальной любовницей – какие же в таком случае он мог предъявлять на нее права? Зоя – женщина свободная, и право с ней переспать имел любой мужчина, который ей понравится. Вот я, допустим, если бы узнал о ее связи с Виктором, ни за что бы ни стал ревновать – пускай себе развлекаются, сколько пожелают. Почему же, в таком случае, он должен меня осуждать? Впрочем, рассуждения рассуждениями, а раскрывать перед ним до конца свои карты все же не стоило – мало ли как там что могло обернуться.
          -  О чем задумался, Андрей? – Придирчивый Виктор вывел меня из минутного замешательства легким щелчком пальцев перед  лицом.
          -  Да так, ни о чем конкретном, - пожал плечами я. – Просто думаю, какая я действительно свинья. Зоя ведь для меня сделала столько всего, а я ей даже коробки конфет не купил.
          -  Успеешь еще, - слегка успокоившись, подзадорил меня Харченко, - не последний ведь раз в этой жизни виделись. Насколько я понял, у тебя теперь разрешились материальные проблемы, так что за конфетами и шампанским дело не станет. Если хочешь, я приведу к тебе сюда Зою хоть завтра. Благо, с утра ничего крайне важного у нас не намечается.
- Но ты же сказал, ваш шеф определил вам для расследования гибели Жоры жесткий срок.
          -  Но ведь он  имел в виду только  рабочие дни, а завтра вроде бы суббота. По крайней мере, частично ее использовать мы можем на свое усмотрение.
           -  Это было бы очень кстати, - задумчиво произнес я. –  Тут у меня кое-какой план действий на выходные наметился, только без вашей помощи я осуществить его реально вряд ли могу. Кто-то из официальных представителей власти мне будет непременно нужен.
- Надолго?
          -  В принципе, нет. Просто надо еще раз пообщаться с теми самыми мальцами-наркоманами – Фимой  и Клыком. Они, кстати, на свободе или до сих пор в изоляторе парятся?
          Услышав мою просьбу, Виктор чуть не захлебнулся очередным глотком чая. В этом не было ничего удивительного, потому как даже мне самому внезапно пришедшая в голову идея показалась не совсем обоснованной и даже, можно сказать, несколько бредовой.
- Зачем они тебе? – Реакция капитана на мои слова была вполне предсказуемой.
- Ты только скажи, можно мне будет завтра с ними встретиться или нет?
          -   В принципе, да, - нерешительно ответил Виктор, - они пока сидят по домам и ведут себя тихо. Но вообще-то ими занимается Зоя, так что без ее участия никак не обойтись.
          -  Вот и хорошо. – Я довольно потер руки и убрал пустые чашки со стола. – Работа им предстоит несложная, тем более, что нечто похожее они не так давно уже выполняли. Только на сей раз мы сюжет чуток переиграем  – заказчиком мнимой попытки изнасилования будет защитник девушки, то есть я,  а попавшимся на удочку простаком – ни кто иной, как наша Рита.
- Ты думаешь, это сработает? – сомнительно посмотрел на меня Харченко.
          -  А у нас есть другой выход? – уверенно сказал я. – По-моему, это единственный способ войти к ней в доверие. Я вчера вечером провернул у нее на площадке трюк со спичкой в замке, и представляешь – она на него повелась. Мне почему-то думалось, что подобных доверчивых людей в нашей стране уже не осталось – все они живут где-то там, за океаном. А оно, оказывается, нет, и здесь находятся некоторые индивидуумы. И Рита как раз – один из них. Не воспользоваться этим будет просто глупо. Это единственная слабость, на которой ее можно поймать.
         -  Что ж, если ты успел девчоночку раскусить, то тогда тебе и карты в руки. Только мне нужно обязательно переговорить по этому поводу с Зоей. Сегодня вечером я постараюсь к ней заскочить, и мы все решим. Так что готовь конфеты и шампанское.
         -  Вот дались тебе эти конфеты! – не без укора проворчал я. – Тут и без них тошнит,  вздохнуть спокойно невозможно. Будет тебе магарыч, не сомневайся, и бабе цветы будут, и детям мороженое. Только у меня к тебе, Витя, имеется еще одна небольшая просьба.
- Все, что в моих силах, - скромно развел руками собеседник.
          Я неуклюже потоптался на месте и почесал затылок.
- Ты запомнил этого человека, что перед твоим появлением от меня вышел?
- Бригадира твоего бывшего?
          -  Его самого, - утвердительно кивнул я. – Зовут его Петр Захарович Коровченко, сам родом из Житомира. Нужно проверить по вашим компьютерным базам его самого и его людей, ну, тех, с которыми я до недавнего времен работал. Что-то уж очень они мне не нравятся.
- Как могут не нравиться люди,  дающие тебе деньги? – шутливо заметил Харченко.
           -  Деньги деньгами, Витя, а три убийства это дело нешуточное. Коровченко проговорился мне, что двое его подопечных,  Валера и Гоша, являются бывшими заключенными. Их фамилии, к сожалению, мне не известны. Именно после того, как они начали строительство сауны в доме Окладниковых, со всеми нами и стали происходить эти странные события. Возможно, к гибели Жоры и родителей Татьяны они действительно не имеют никакого отношения – может  быть, это просто совпадение, но чем черт не шутит. Проверь их по своей  картотеке.
- Я бы с удовольствием, но как я их пробью, если никого из них никогда не видел?
          -  Что ж, - размеренно вздохнул я, - придется мне завтра с утра все-таки проехать к вам в управление для составления фотороботов. Такой вариант возможен?
           -  Думаю, да, - после недолгой паузы ответил Виктор. – Только нужно это сделать в обход начальства, иначе не сносить мне погон. Опять же надо посоветоваться с Зоей, ей сию проблему удастся решить куда быстрее – в лаборатории ее лучшая подруга работает… Что ж ты, олух, раньше не сказал, что в доме Окладниковых работают бывшие заключенные?
           -  Веришь, Витя, только-только сам  узнал, - положив руку на сердце, ответил я, - и сразу же забил в набат. Как-то странно этот Коровченко себя со мной сегодня вел. Добрый был, хоть к ране прикладывай, почти весь свой месячный заработок с какого-то перепугу мне отвалил. А самое главное – клялся, божился, что ни он, ни его подопечные не убивали ни Окладниковых, ни Половника, хотя никто напрямую его об этом не спрашивал.
          -  Да, странная история. – Оперативник задумчиво закусил нижнюю губу и снова закурил. – А завтра они будут работать в особняке, не знаешь точно?
           -  Они, Витя, вчера получили полный расчет и сегодня с утра просто растворились в воздухе. А благоустройство сауны, что самое интересное, так и не закончили. Коровченко во всем винит Татьяну – вроде  бы как это она их выгнала по своей «доброте душевной». Но я почему-то думаю, что они сами нарочно заводили с Окладниковыми скандалы, чтобы без дополнительных подозрений побыстрее слинять. Сначала с Романом чуть драку не затеяли, а потом и на Татьяну наехали, хотя она им отвалила целую кучу денег. Нормальный бы человек так не поступил – он бы сидел себе тихо и помалкивал в трубочку. А эти нет – все им не так, вроде как самолюбие в них сыграло. Чувствуется мне, что смерть Половника испугала всех их не на шутку.
          -  Короче, - небрежно отмахнулся от меня Виктор, - составим «портреты», тогда и продолжим обсуждение этой темы.  А пока что какие-либо выводы делать рано. Пускай Ларьцов лишний раз допросит обоих, Татьяну и Романа, может, из их показаний что-нибудь новое проклюнется, в общем, утро вечера мудренее… Вижу я, Андрей, что ты о своей суженой говоришь уже, как о совсем неодушевленном предмете. Что, попустило немного?
- Разве что только чуть-чуть, - смущенно ответил я.
           -  Ты подожди недельку-другую, оно еще больше попустит. А когда еще и хороший собственный доход появится, надобность в раскрытии причин ее поведения у тебя вообще отпадет. Может, не стоит дальше историю с этой потаскушкой раскручивать?
         -  Стоит, - настойчиво заявил я. – Быть с Татьяной мне вместе, или нет, это вопрос второй, главное – доказать ей свою честность и вывести аферистов на чистую воду.
         - Смотри, чтобы не случилось, как с Половником. – Харченко затушил последний окурок и поднялся с места. – Прости, но мне надо бежать. Я, в отличие от тебя, человек подневольный, так что живи, не кашляй.  А наркоманов этих я тебе завтра доставлю в лучшем виде, не сомневайся. 
               Я провел  его до двери и неохотно с ним попрощался.  Даже зависть какая-то появилась на душе. Каждый человек куда-то спешил, каждый имел в этой жизни какое-то  дело – одному  мне приходилось куковать под потолком собственной квартиры и ожидать с моря погоды.


                ДЕНЬ ПЯТНАДЦАТЫЙ


Субботнее утро оказалось более приветливым и всем своим видом позволило надеяться на то, что день впереди предстоит отнюдь не пасмурный. Из-за туч постепенно начали пробиваться редкие солнечные лучи, придающие душе вдохновения и даже некоторой надежды на успешность всех запланированных мною на последующие сутки мероприятий и отсутствие в оных каких-либо неприятных неожиданностей. Морально я ко всему был готов, однако, успех моих начинаний, к сожалению, зависел не только от меня одного, потому некоторое нервное напряжение внутри организма все же имело место, по причине чего ночью я спал просто отвратительно: просыпался через каждые полчаса, думал о всяких кошмарах и постоянно передергивался...
          Харченко, как обычно, свое обещание сдержал  – с самого утра он заявился ко мне в гости, сопровождаемый целой «плеядой» знакомых мне личностей. Вернее, до самой квартиры его сопровождала одна Зоя, а поднятых с постели в столь раннее для них время Фиму и Клыка сотрудники милиции предусмотрительно оставили под подъездом «охранять» новенькую Зоину «Мазду». В том, что подростки никуда не сбегут,  никто  ни  секунды не сомневался – вряд ли им хотелось навлекать на себя лишний гнев работников правоохранительных органов?
          Одет Виктор  был опять-таки, как с иголочки. Гладко выбритый и пропитанный с головы до ног ароматным дезодорантом, он производил сегодня впечатление настоящего жиголо: вел себя изысканно, элегантно, словно готовился не далее, чем по истечении нескольких суток, принять в наследство высокий титул. Зоя выглядела чуть попроще: серый брючный костюм, кожаные полусапожки и полное отсутствие на лице всякой косметики, ничуть не уменьшавшее ее завидной привлекательности. Поприветствовала она меня холодно, как будто нас с ней никогда ничего не связывало, - как обычного отдаленного приятеля или просто коллегу по работе. Я стал вести себя ей в такт, понимая, что в сложившихся условиях лучше будет поступать именно так.
         -  Ну что, - задорно усмехнулся Виктор, бесцеремонно проходя в жилую комнату и прямо в куртке плюхаясь на диван, - готов, боец, к труду и обороне?
- Ты же знаешь, - ответил я, - мы как пионеры, завсегда ко всему готовы.
          -  Вот и отлично. У нас тоже все в полном ажуре. Ребята изъявили добровольное желание оказать нам посильную помощь и с энтузиазмом ожидают дальнейших указаний. Инструктаж с ними проведешь сам – я  ведь не знаю, как именно ты их хочешь использовать.
         Зоя не стала присаживаться, а  лишь молча прошлась по комнате, придирчиво осматривая окружающую обстановку. Больше всего ее внимание привлекли стоящие на полке шкафа книги, которые еще в застойные времена собирал мой покойный дедушка. Всех их названий и имен авторов я не знал, поскольку чтением увлекался не очень, однако, позволить ей что-либо для себя выбрать определенно мог – чего-чего, а такого добра мне было не жалко.
          -  Хорошая у тебя библиотека, Андрей, - наконец-то соизволила произнести она. – Есть многие  вещи, каких сейчас днем с огнем не сыщешь. Можно  парочку книжечек взять почитать?
           -  Да хоть десяток, - без заминки выпалил я. – Для тебя, Зоечка, все, что угодно. Я ведь твой должник по гроб жизни. А за сегодняшнюю услугу, так, наверное, и на том свете не рассчитаюсь.
            -  Да брось, Андрей, - скромно улыбнулась сдержанная женщина, - ничего ты мне не должен. Если уж на то пошло, то я получаю от наших похождений определенное удовольствие. Приятно осознавать, что твои профессиональные навыки кому-то в этом мире нужны.
- В таком случае, может, вы позавтракаете со мной?
          -  Дельное предложение, - с удовлетворением в голосе заметил Виктор. – Я ведь из дома вырвался сегодня ни свет, ни заря,  даже кофейку не попил, так что наполнить желудок перед напряженным оперативным мероприятием мне никак не помешает.
          Зоя также не стала возражать. Через десять минут мы втроем сидели на кухне и не без удовольствия «наполняли свои желудки» приготовленной мною по специальному рецепту жареной картошкой. Не хотелось, конечно, себя хвалить, но приготовил я сие блюдо на своей почерневшей от гари сковородке куда вкуснее, чем это делают повара в ресторанах. Во всяком случае, мои уважаемые гости  увлеклись процессом ее поглощения настолько, что, казалось, оттянуть их от тарелок невозможно будет даже при помощи лебедки.
         -  Да, Андрей, талантами ты обладаешь, насколько я вижу, самыми разносторонними, - приятно улыбнувшись, похвалила меня Зоя. – Мой бывший муж самостоятельно приготовить никогда ничего не мог. Да и вообще, он относится к тому типу мужчин, которые, даже если будет стоять кастрюля с супом в холодильнике,  не вытащат ее оттуда и не разогреют. Сутки голодный будет сидеть, а пока под нос не поставишь, к обеду не приступит.
          -   Знаешь, а я ведь тоже когда-то таким был, - смущенно признался Виктор, - только Клавка меня быстро от этого отучила. Пару дней поголодал – мигом готовить научился.
         -  Нет, мой Андрей не такой.  Если ему не подать, он просто пойдет поест в кафе, да еще и девушку там какую-нибудь угостит. Так что его отучать бесполезно… Ладно, не хочу ворошить старый мусор, давайте лучше о деле поговорим, все-таки время у нас с тобой, Витя, сегодня ограничено. Значит так, Андрюша, Харченко мне вкратце объяснил, как ты надумал действовать. Затея, скажу тебе, не самая надежная, но в то же время и не рискованная. С пацанами проблем не возникнет – они сделают все так, как ты скажешь, и заметь, на сей раз совершенно бесплатно. А вот с этой Ритой дело обстоит куда сложнее. Вопрос в том, поверит ли она всему происходящему? Но это уже твои проблемы. Я могу лишь дать совет касаемо времени, когда вам лучше действовать. Девушка ведет сравнительно здоровый образ жизни – по утрам и вечерам она бегает. Как правило, делает это в семь часов утра и в девять вечера. Утром, разумеется, «ловить» ее не имеет смысла, а вот вечером… Возвращается домой она около половины десятого. В это время на улице темно, и в подъезде, кстати, тоже. Если ты в прошлый раз заметил, там при входе есть небольшое полуподвальное помещение, где людей практически никогда не бывает. Для попытки мнимого изнасилования  оно подходит в самый раз. Устраивает тебя такой вариант?
          -  Вполне, - с благодарностью ответил я.  – Странным здесь мне кажется лишь одно обстоятельство. Все нормальные люди, как мне кажется, бегают только по утрам. Зачем ей потребовалось совершать еще и вечерний моцион?
          -  Это уж, Андрей, кому как приспичит – у каждого человека свои требования к собственному организму. Не все ведь такие лентяи, как мы с тобой. Вон, Витя, насколько я знаю, тоже в шесть утра меряет трусцой свой микрорайон. И не ленится вставать рано, да, Витя?
          -  Привык как-то, - не без гордости заявил Харченко, - кстати, и всем остальным советую выработать в себе подобную привычку – честное слово, на весь день бодростью заряжает.
          -  Буду иметь в виду, - по инерции сказал я. – Когда-то ведь нужно начинать приводить свое тело в порядок… Вообще-то мне без разницы, какой у этой Риты режим. Я ведь совсем другое имел в виду. Мне интересно, бегает ли она просто так, исключительно для оздоровления, или же носится по утрам и вечерам куда-то специально, в строго определенное место.
          -  Ты имеешь в виду, не посещает ли она два раза в сутки свою подружку Лилю? – задумчиво   произнесла Зоя. – Резонное предположение. Вполне может быть, что так оно и есть на самом деле. Наблюдавший за подъездом участковый не мог ведь следовать за ней по пятам на своей машине. Это бы ее непременно спугнуло, да и зачем оно ему нужно?.. Короче, Андрей, тебе это интересно, вот сам и выясняй, а мы уже и так помогли тебе всем, чем могли.
        -  Что ж, и на том спасибо, - задумчиво согласился я. – Значит, говоришь, выходит на пробежку в девять часов вечера. Ладно, будем иметь в виду.  А что там по поводу фотороботов моих бывших коллег? Можно их будет состряпать, или как?
         -  За определенную плату в нашем ведомстве возможно все, - насмешливо заметил Харченко. – Ты как, Зоечка, с Катькой вчера договорилась?
         -  Она сама сегодня выходная, уехала на пару дней родителей проведать, но ключ от лаборатории мне оставила. Так что, думаю, никто нам не помешает там зависнуть. Только нужно это сделать будет до обеда, пока Порошкова в управлении нет.
         -  Тогда нам надо побыстрее выруливать отсюда. – Виктор решительно поднялся со стула и одним глотком выпил весь находящийся в его чашке чай.
          Мы с Зоей последовали его примеру, хотя, признаться, осушить свою посуду  так быстро, как ему, никому из нас не удалось. Оставив немытые тарелки и чашки в раковине мойки, я спешно оделся и вслед за своими «ранними гостями» выбежал из квартиры.
          Серебристая «Мазда» покорно поджидала нас у моего подъезда. Внутри ее салона громко играла музыка, развлекавшая своим звучанием двоих восседавших на заднем сидении подростков. Лица обоих моих «старых знакомых» выглядели в меру испуганными, создавалось впечатление,  будто бы они сейчас морально готовились к собственной казни. Увидав меня, парни вжали головы в плечи еще сильнее. Ничего хорошего для них мое появление сулить не могло.
         -  Приветствую вас, ребята, - дружелюбно произнес я, тесня их своим широким торсом и протягивая каждому по очереди руку. – Как жизнь ваша молодая разгульная?
          -  Да, ничего, - дрожащим голосом ответил сидевший рядом со мной Фима. Клык по-прежнему молчал, позволяя тем самым сомневаться в его умении вообще  разговаривать.
- Не балуетесь больше всякой дрянью? Или, может, все еще увлекаетесь?
          -  Да нет, - пожал плечами подросток, - все вроде бы у нас упорядочилось. Спасибо вам, что пошли нам навстречу, не стали наказывать за все наши ошибки.
          Фима сегодня выглядел настоящим паинькой. От того ублюдка со стеклянными глазами, который десять дней назад бросался на меня с ножом, в нем не осталось и следа.
- Дай да Бог, чтобы вы и дальше так себя вели, - понимающе кивнул головой я.
          Зоя с Виктором заняли передние сидения и захлопнули за собой дверцы. Автомобиль торопливо выкатился из двора на трассу, где сразу же развил еще большую скорость.  Несколько минут все молчали, из чего следовало, что право голоса теперь принадлежит исключительно мне.
         -  Вы, ребята, и впрямь должны быть искренне нам благодарны за столь лояльное к вам отношение, - без каких-либо прелюдий произнес я. – Ведь далеко не каждому его ошибки прощаются. Если судить по справедливости, то сидеть вам, голубки, за ваши подвиги в колонии  до самого наступления совершеннолетия, а там уж как Бог даст  – то ли выходить с чистой душой на свободу, то ли попросту менять свое место заключения на другое, менее привлекательное по  условиям обитания. Думаю, никому из вас туда не хочется. – Оба подростка как по команде отрицательно замотали головами. –  Мы учли ваши пожелания и пошли вам навстречу, но, как сами понимаете, просто так в нашем мире никогда ничего не делается. Мы с вами поступили по-человечески, а значит, и к себе требуем ничуть не менее уважительного обращения.
          -  В каком это смысле? – Фима посмотрел на меня настолько глуповатым взглядом, что я еле-еле сдержал в себе закономерный порыв идиотского смеха.
          -  В самом, что ни на есть, простом, - ответил, насильно прикусив нижнюю губу. – Мне от вас требуется небольшая помощь. Заключается она в тех же самых действиях, которые вы имели неосторожность продемонстрировать мне на прошлой неделе. Разница заключается лишь в том, что теперь мы будем с вами разыгрывать девушку, которую вы как бы попытаетесь изнасиловать. Предупреждаю сразу  – для вас никакого подвоха здесь нет, никто вам руки крутить не намерен и в наручники заковывать не станет. Максимум, чем для вас это чревато,  – пару скромных ударов по лицу. Бить я постараюсь не больно, так что на этот счет не волнуйтесь.
          -  Знаем мы, как вы бьете не больно, -  наконец-то угрюмо проворчал Клык. – До сих пор челюсти болят,  чуть последних зубов не лишился…
          -  То была совсем другая ситуация, - постарался успокоить его я. – Тогда ведь вы являлись для меня настоящими противниками, поэтому и лупить вас пришлось по-настоящему. А сегодня  наши с вами интересы как бы совпадают, так что калечить вас мне нет резона. Даже как раз наоборот, будет лучше, если в чем-то преимущество окажется на вашей стороне. Скажем, вы порежете мне ножом куртку для пущей убедительности объекта в естественности происходящего.
         -  Для полного счастья нам только телесных повреждений и не хватало, -  скептически заметил Фима, перекидываясь мимолетным взглядом с сидящим впереди него Харченко. Тот еле заметно кивнул головой в зеркале заднего вида.
          -  Да никто вам никаких телесных повреждений не пришьет! – грубо вмешалась в разговор Зоя,  выворачивая руль влево. – Чего вы так волнуетесь? Если выполните все,  как говорят, то это только облегчит вашу участь. Во всяком случае, хуже, чем есть,  уже не будет.
          У юных оболтусов не было иного выхода, как только беспрекословно нам подчиниться.
        -  Хорошо, - после недолгих раздумий ответил  Фима.  – Кого и когда будем разыгрывать?
          -  Сегодня вечером, - отчетливо сказал я, - а кого именно и где, сообщу потом. Главное, оденьтесь соответствующим образом и все свои  побрякушки  возьмите. Жду вас ровно в двадцать ноль ноль у входа станции метро «Дворец Спорта». Придете, тогда все решим. Договорились?
- А куда нам деваться? – тяжело вздохнув, пожал плечами парень. – Придем, конечно…
          Мы высадили их рядом с рынком «Петровка», как они сами попросили.  Перекинувшись меж собой парой непонятных для меня фраз, ребята сразу же поспешили раствориться в шумной базарной толпе. Вслед за ними из салона вышел и я. Прошелся к ближайшему магазину,  вернулся в автомобиль с бутылкой шампанского и коробкой  «Вечернего Киева» в руках.
          -  Это еще зачем? – удивленно спросила Зоя, увидав меня с неожиданными «атрибутами».
          -  Не зачем, а для кого, - улыбчиво поправил ее Виктор,  по привычке потирающий от удовольствия ладони. – Вчера наш надежный товарищ и активный помощник получил свою первую зарплату, вот и решил, не отходя от кассы, нас с тобой угостить.
          -  Взятка должностному лицу при исполнении? – Восседающая за рулем блондинка сразу же сообразила, что к чему, и также приятно улыбнулась.
          -  Что-то в этом духе, - подыграл ей я, откладывая шампанское и конфеты рядом с собой на сидение. – Не можешь же ты свое время на меня даром тратить – нужно ведь и совесть иметь хоть какую-нибудь, тем более, что нас ждет еще одно совместное мероприятие.
          -  Учти, Андрей, - решительно заявил Виктор, - если я нужную информацию на твоих подозрительных коллег накопаю, то таким легким магарычом ты не отделаешься.  Поляну накроешь по высшему разряду, как в лучшей корчме села Большие Сорочинцы.
          -  Не понял. – Я наиграно состроил удивленную гримасу. – А кому из нас больше нужна поимка настоящего преступника, тебе или мне?
- Всем нам, Андрей, - грустновато заметил  Харченко. – Исключительно всем.
          По выражению его лица я понял, что думает он в настоящую минуту о том же, о чем и я. Все-таки с момента гибели репортера Половника прошло не так много времени, чтобы нам беззаботно веселиться и выставлять друг другу магарычи.  Мимолетно посмотрев на нас обоих, Зоя сразу же поняла причину столь внезапного изменения нашего настроения, поэтому без лишних слов запустила двигатель и повела машину в нужном направлении…
          Стоянка возле милицейского управления была заблокирована микроавтобусами бастующих журналистов, поэтому «Мазду» пришлось оставить в некотором отдалении от нее.  Но даже пешком добраться до заветной входной двери оказалось не так-то просто. Кто-то из  молодых пронырливых представителей средств массовой информации узнал капитана Харченко в лицо, и сразу же после кинутого ним «боевого клича» к нашей дружной троице бросился чуть ли не целый отряд «бойцов», вооруженных микрофонами и видеокамерами.  Вопросы посыпались самые разные, но ни на один из них ни сам опознанный оперативник, ни, тем более, сопровождающие его старший лейтенант Семенова и неизвестный мужчина гражданской наружности даже не попытались ответить. Перекрыть  вход в здание журналисты не решились, поэтому внутрь нам все же с горем пополам удалось вбежать, однако, крики как приличного, так  и не совсем цензурного характера продолжали сыпаться с улицы в нашу сторону еще несколько минут.
          -  Вроде бы культурные люди, а ведут себя как дети малые, - констатировала факт уравновешенная Зоя,  поспешно направляясь в нужную нам лабораторию.
          С Виктором на сегодня мне пришлось распрощаться, получив от него обещание собрать для меня кое-какую информацию в течение  двух-трех ближайших рабочих дней. Он побежал по лестнице наверх, озабоченный своими бренными делами, позволив нам с его очаровательной коллегой наконец-то остаться вдвоем. Но все равно завязать разговор о прошлой нашей встрече почему-то никто из нас не решался. Первым долгом Зоя вдруг вспомнила, что мы забыли в машине конфеты с шампанским, и высказала переживания по поводу того, чтобы никто их оттуда ненароком не вытащил. Я, конечно, понимал, что сии бурные эмоции не являются искренними, но все же постарался ее успокоить, утверждая, что рядом с конторой силовой структуры  вряд ли кто на подобную дерзость решится. Самопроизвольно разговор наш перешел на несколько иную тематику, также не имеющую к нашему недавнему  пребыванию на даче никакого отношения. Так продолжалось до тех пор, пока мы не вошли в лабораторию и не включили компьютер. А дальше действия вошли в чисто рабочее русло – мы настолько увлеклись составлением портретов моих бывших «коллег», что напрочь забыли обо всем, о чем говорили до этого.
           Составить по памяти фотороботы знакомых людей оказалось намного сложнее, чем я себе то представлял. В их внешности постоянно что-то не клеилось: то овал лица Коровченко никак не мог выбрать из предоставленных образцов, то засомневался в истинных размерах прищуренных глаз Валеры, а из физиономии Гоши, так и вовсе вышла какая-то карикатура. Однако, в конце концов, два часа мучений не были потрачены даром. К обеденному перерыву более-менее похожие на оригиналы портреты удалось «нарисовать», и стоящий рядом с компьютером принтер выдал нам их на чистых белых листах без малейшей задержки. В качестве благодарности за оказанную услугу я несдержанно поцеловал Зою в ее румяную гладенькую щечку.
         Провожая меня до выхода из здания, она уже не выглядела такой жизнерадостной и улыбающейся, как утром. Мой поцелуй словно заколдовал ее, как в сказке, в одно мгновение превратив в настоящую Царевну Несмеяну.  Остановившись у входной двери, я пристально посмотрел на нее еще раз и попытался  дотронуться до ее ухоженных светлых волос.
           - Не надо этого делать. – Зоя нервозно отпрянула от моей ладони, с опаской оглядываясь по сторонам. – Вдруг кто увидит. Здесь ведь даже у стен глаза имеются.
           -  Ладно, не буду, - виновато пожал плечами я. – Спасибо тебе за все, госпожа начальница. Только, пожалуйста, не забудь передать фотороботы Виктору.
           - Да, не забуду, не забуду – не напоминай по десять раз… Жаль, конечно, что не получилось попить шампанское с конфетами, но сам видишь, и так времени много потеряли. А обязанности мои непосредственные за меня никто другой  не выполнит. Так что извини, Андрей.
          Она протянула мне на прощание свою изящную теплую ладонь, дотронувшись до которой, я невольно ощутил в теле некий страстный прилив возбуждения. Ноги мои самопроизвольно задрожали, а пальцы правой руки крепко сжались, не спеша выпускать из себя хотя бы малую частичку столь желанной мною плоти прекрасной женщины.
- Когда мы еще увидимся? – наконец осмелился спросить я.
      -  Вряд ли это возможно, Андрей, - непривычно равнодушным тоном ответила Зоя. – Не надо ничего продолжать.  Ни к каким благим последствиям это не приведет, только  себе навредим.
          -  Это почему же? – искренне удивился я, все же пересилив себя и выпустив ее ладонь. – Ты – свободный человек, я, насколько тебе известно, тоже, какие могут быть еще проблемы?
          -  Глупенький, ничего-то ты не понимаешь. – Лицо милой блондинки озарилось дружеской улыбкой. – Не  в свободе нашей дело, Андрюша, а совсем в другом. Ты ведь не любишь меня, я тебя тоже не люблю. Зачем насиловать свои души, если мы все равно знаем, что ничего хорошего из этого не выйдет?  Я же тебе в прошлый раз сказала – борись за свою любовь, не слушай никого и ничего, кроме зова собственного сердца. Только тогда ты будешь счастливым.
- А ты сама как же?
           -  А мой час, видимо, еще не пришел. – Зеленые глаза собеседницы заметно заблестели, впрочем,  до настоящих слез было пока далеко. –  Подождем его по возможности. Так что давай расстанемся друзьями – так будет лучше для всех, и для тебя, и для меня. Прощай.
          Не дождавшись ответа, Зоя развернулась и уверенной походкой зашагала по коридору.
          Что тут еще было непонятного? Действительно, она – птица вольная, и такой незавидный кавалер, как я, являлся для нее ничем иным, как мимолетным любовным приключением, так сказать,  очередной легкой победой, каких  наверняка в среде сотрудников своего управления она одерживала немало. А тут просто решила испробовать в постели молодого человека, не относящегося к этой самой среде, только и всего. Стоило ли осуждать ее за такое?
          Выходя из помещения на свежий воздух, я  не испытывал негативных ощущений, да и с какой стати  расстраиваться? Жизнь  шла своим чередом, впереди, скорее всего, меня ждала новая забавная интрижка, так что замыкаться в себе было никак нельзя, тем более, что «осаждавшие» милицейскую контору журналисты не позволяли расслабиться ни на минуту. Они приняли меня за работника силовой структуры, поэтому по инерции сразу же стали кричать мне вслед что-то гадкое. К счастью, камни и гнилые яблоки в спину не полетели, а это являлось добрым предзнаменованием. Благо, госпожа Фортуна оказалась ко мне хоть в чем-то благосклонна…
          Несколько следующих часов тянулись неимоверно долго. Я никогда не думал, что ожидание вечера может быть настолько тяжелым и изнурительным процессом. Создавалось впечатление, что стрелки на всех без исключения циферблатах нарочно замедляют свой ход, и это меня  чуть ли не доводило до нервного срыва. Хотя, с другой стороны и хорошо, что в крови моей  перед предстоящей авантюрой скоплялось такое огромное количество адреналина – чем человек злее, тем он ведет себя естественнее, а значит, внушает куда больше доверия окружающим.
          Так и не сумев избавиться от напряженного состояния, ровно в четверть восьмого я вышел из дома. У выхода станции метро «Дворец Спорта» появился минут через сорок, и потому своих юных «подельников» мне еще пришлось ждать. Клык и Фима оказались ребятами пунктуальными. Я даже удивился тому факту, что они ни на минуту не опоздали, – появились в поле моего зрения ровно в восемь, одетые в вызывающие черные «косухи» и грозно держащие руки в карманах.
          -  А вот и мы, - самоуверенно произнес более общительный Фима, смело приблизившись ко мне, - прибыли, как и обещали. Полностью в вашем распоряжении.
          Ожидания мои в отношении них на сей раз, к счастью, оправдались. Несколько минут ушло на то, чтобы объяснить подросткам, что к чему, дать всю необходимую информацию о так называемом «объекте покушения»  и провести «инструктаж по технике безопасности». Ребята наверняка в душе посмеивались над тем, что я им все так подробно разжевываю, но на то были свои причины – мою затею стоило максимально перестраховать от всякого рода неожиданностей. Парни оказались смышлеными – поняли все сразу, без повторного объяснения.
          Без десяти девять мы все втроем стояли невдалеке от подъезда Риты, внимательно из-под дерева наблюдая за  всем происходящим во дворе.  С первыми признаками темноты  днями высиживающие на лавочках старушки покинули свои «пункты наблюдения» и поочередно растворились в образовавшемся полумраке. То же самое случилось и с неугомонной многочисленной детворой. Двор опустел, что, естественно, было всем нам на руку. Даже парочки романтических влюбленных нигде не наблюдалось – только соскучившиеся по брачному сезону громогласные коты, не обращая ни на кого внимания, начинали заводить свои бешеные «серенады», отчего нашим слуховым органам пришлось испытать не самое приятное на себя воздействие. Но подобные «страдания» оказались по достоинству вознаграждены.
          Рита не заставила себя долго ждать – она выбежала из подъезда ровно в девять часов. Одетая в легкий голубой спортивный костюм, с затянутыми в узел темными волосами, девушка показалась мне в этот момент еще более прелестной, чем в момент первой нашей встречи. Быть может, излишней привлекательности ей придавало отсутствие очков, но, скорее всего, решающим фактором улучшения ее внешности являлась наблюдаемая в ней непринужденная естественность. Выбежала из двора, подчеркивая полное равнодушие ко всему, словно посторонние люди для нее совершенно не существовали, и, разумеется,  ни на кого из нас троих даже мельком не взглянула. Но зато я обратил внимание на выпуклость под ее костюмом –  там был спрятан какой-то предмет небольших размеров, который ей постоянно приходилось поддерживать правой рукой.
          По выражению моего лица Фима с Клыком поняли – эта девушка является именно тем, кто нам нужен. Подростки не поспешили бросаться следом за ней, поскольку  в соответствии с моими  инструкциями, совершить на нее «нападение» им предстояло на обратном пути.
          Как и предупреждала скрупулезная оперативница Семенова, Рита  бегала приблизительно полчаса.  За это время парни успели спокойно переместиться в подъезд и теперь ожидали ее там.  Во двор она возвращалась куда медленнее, чем выбегала из него. Шла назад пешком, почти вразвалочку, постоянно стряхивая ладонью со лба капельки пота и периодически выполняя упражнения для восстановления дыхания. Я даже на мгновение залюбовался ее грациозной походкой и упрекнул себя в том, что такое очаровательное создание мне поневоле приходится обманывать. Но изменить уже ничего не получалось – механизм был запущен, и мне не оставалось ничего другого, как ровно через минуту после нее  решительно войти в подъезд.
        От полуподвального помещения доносились какие-то непонятные звуки, однако, я не спешил туда спускаться, ожидая от Фимы необходимый условный сигнал. Коронная фраза парня не замедлила вылететь из темноты  и даже заставила меня несколько засомневаться  в том, играет ли  он вообще под мою дудку или же вправду собирается девушку изнасиловать.
         -  Ты что, сука, не поняла?! – послышался из подвала его нагловатый голос. – Или может тебе зубы повыбивать, чтоб не визжала? Так это мы можем, только еще мне пикни!
          Я дополнительный раз убедился в том, что никто из жильцов дома не спускается по лестнице вниз и не приближается со стороны улицы к подъезду, после чего неторопливо погрузился в почти непроглядную подвальную темень.
          -  Эй, молодежь! – выкрикнул настойчиво. – Что вы там затеяли, а ну выходите живо!
          Шум под лестницей на какую-то секунду затих – послышалось  лишь негромкое женское всхлипывание, заглушаемое, по всей видимости, прижатой ко рту девушки ладонью.
          -  Кто там есть? – более требовательно выкрикнул я,  включая заранее приготовленный карманный фонарик. – Быстро предоставили лица к осмотру!
- Чего тебе нужно, дядя? – нагловато проворчал в ответ Фима. – Вали отсюда, пока живой!
           -  Кому ты это сказал, недомерок?! – Яркий луч фонарика врезался прямо в его мясистое розовое лицо. – Давай вылезай живо! Посмотрим, какой ты на деле крутой.
          В руке «распоясавшегося хулигана» еле заметно блеснул нож. Я на мгновение опешил, почему-то вдруг засомневавшись в его истинных намерениях, однако, в следующую же секунду откинул все сомнения прочь и смело двинулся навстречу лезвию.
- Брось перо, сука! – выразился приказным тоном. – Не то сам же на него и сядешь.
          -  Вали этого гада! – послышался где-то слева шепелявый голосок Клыка, вслед за чем  в лицо мне плашмя врезалась чья-то подрагивающая ладонь.
          Пощечина, разумеется, была чисто символической, но звуковой эффект произвела приличный. Забившаяся в угол испуганная брюнетка непринужденно ойкнула, что лишний раз доказало восприятие нею всего происходящего за чистую монету. Щека моя запылала, как после обморожения, что заставило меня слегка разозлиться на своих «противников».
         -  Ах вы, твари! – заорал я чуть ли не во всю глотку. – Значит, по-человечески не понимаете!
           Мой правый кулак резко ушел влево и наткнулся там на податливую мякоть, какая по логике вещей должна была оказаться животом Клыка. Ударил я его не больно,  однако, парень заорал так, будто бы ему в действительности сломали несколько ребер. В тот же самый момент  нож Фимы промелькнул в нескольких сантиметрах от моего фонарика. Я ощутил, как податливо рассекается под его воздействием кожа на рукаве курточки, и недовольно проскрипел зубами. Все-таки портить  предмет одежды ради каких-то сомнительных забав не очень-то и хотелось. Но, ничего не поделаешь  – все должно выглядеть как можно более достоверно.
         О поврежденной курточке я думал всего мгновение. В следующий же миг кожа предплечья моей левой руки  соприкоснулась с чем-то холодным и острым.  Пронзительная боль заставила меня выпустить фонарик из ладони и издать вполне естественный стон.  Тут уж Фима реально переборщил – о чем, о чем, а о легком «кровопускании» мы с ним не договаривались. Увлеченный парнишка просто не рассчитал траекторию движения лезвия ножа, в результате чего оно вошло мне в руку на несколько миллиметров и оставило после себя  небольшую царапину.
         Что ж,  на столь дерзкую его выходку пришлось и мне ответить соответствующим образом. Носок моей правой ноги без наименьшего сожаления заехал ему в пах, отчего юный противник запищал, как подстреленная собака, хотя ножа из руки и не выпустил. Лишь, пересиливая боль, отскочил от меня как можно дальше и паническим голосом завопил:
- Все, Клык, валим отсюда скорее! По-моему, я его подрезал!
           Второму из моих «недоброжелателей» не понадобилось повторять дважды. Не прошло и секунды, как его ноги звучно затоптали по лестнице. Оббежав меня с правой стороны, Фима стремительно бросился вслед за приятелем. Чуть обернувшись, я успел заметить, как их неуклюжие темные силуэты исчезают в слегка освещенном дверном проеме.
- Вон, ублюдки! – неистово выругался я. – И как только таких тварей земля носит?!
          Найти на полу фонарик не составило труда. Упав на бетон, он почему-то не то, что не разбился, а даже не потух, продолжая светить именно в том самом направлении, где,  свернувшись калачиком, дрожала от страха напуганная до полусмерти девушка. Подняв его, я старательно осветил несчастную брюнетку с ног  до головы. Она в мою сторону пока не смотрела – спрятала лицо в раскрытые ладони и неистово всхлипывала. Ее спортивная кофта была распахнута, а брюки спущены вместе с трусиками до самых колен. Фигурка у моей новой знакомой была, конечно, превосходной, однако, увидев такую «картину», я пожалел о том, что врезал Фиме между ног достаточно слабо. За подобную выходку ему стоило бы заехать покрепче, чтобы он полчаса лежал скрюченным на полу, извиваясь в конвульсиях. Доходить до столь «правдоподобных» действий ему уж никак не стоило  – девушку достаточно было лишь припугнуть словами.
          -  Ну, ничего, ничего, успокойтесь, все уже позади. – Я приблизился к Рите и нежно погладил ее по голове. – Они ушли и теперь вряд ли вернутся… С вами как, все в порядке?
          Девушка в ответ невольно закивала  и постаралась вытереть рукавом слезы.
        -  Какие только подонки. – Опустив фонарик, я помог ей подняться в полный рост и привести одежду в опрятное состояние. – Может,  вам вызвать «скорую»?
        -  Нет, не нужно, - не переставая всхлипывать, произнесла она. – Они не успели мне нанести никакого вреда. Только затащили сюда и начали душить…
         -  Смотрите, вам виднее. – Я снова направил фонарик ей в лицо. – Это вы, Рита?! –  Из горла вырвался наигранный возглас удивления. – Вот так сюрприз! То-то, я слышу, голос знакомый. Как только вас угораздило связаться с подобными мерзавцами?
         -  Никто ни с кем не связывался – они напали на меня в подъезде. Я возвращалась с пробежки и даже не успела ничего понять. Вдвоем набросились с разных сторон, зажали рукой рот и потянули сюда… Спасибо… Если бы не вы, то не знаю, что со мной и стало бы.
         -  Не стоит, - скромно заметил я, подхватывая ее под руку и выводя по лестнице на более светлое пространство. – На  моем месте так бы поступил каждый порядочный мужчина.
          -  Боже, как только стыдно! – Даже в легком полумраке мне удалось заметить, как лицо по-прежнему дрожащей собеседницы смущенно покраснело. – Никогда бы не подумала, что именно здесь, в собственном подъезде, со мной может случиться такое.
          -  Вот так вам и бегай по вечерам! – с показательной укоризной заметил я. – В одиночку заниматься этим никак нельзя, тем более такой беззащитной симпатичной девушке. Одурманенных наркотой ублюдков здесь знаете сколько водится… А что  было бы, если б я не появился случайно рядом?  Или появился, но не обратил бы ни на что внимания, или просто бы побоялся подойти. Сейчас ведь народ такой – чужие  проблемы никому не нужны.
          -  Да, вы правы, - охотно согласилась Рита, немного придя в себя, - в следующий раз буду иметь это в виду… А я ведь вас сразу по голосу узнала, сначала даже испугалась, подумала, что вы заодно с ними. Но потом поняла, что это не так, когда они на вас начали бросаться. Спасибо вам, вы ведь уже второй раз меня из сложной ситуации выручаете.
          Мы прошли на площадку первого этажа и остановились под  тускло светящейся лампочкой.  Запрятав фонарик в карман, я вдруг почувствовал ноющую боль в предплечье левой руки. Только тут обратил на нее внимание и убедился воочию, как из-под  слегка разрезанного по длине  рукава курточки на бетонный пол ненавязчиво падают редкие капли крови.
          -  Боже! – снова воскликнула впечатлительная девушка. – А они ведь вас и впрямь подрезали. Может быть, действительно «скорую» следует вызвать?
          -  Не стоит, - с улыбкой ответил я, пытаясь зажать царапину ладонью здоровой правой руки. – Это пустяки, заживет, как на собаке. Лучше я пойду домой.
          -  Нет, нет, -  запротестовала Рита, - постойте! Куда же вы в таком виде пойдете? Давайте зайдем ко мне, я хотя бы зеленкой рану обработаю. Мало ли какая инфекция на его ноже могла быть. Вы ведь, можно сказать, меня от смерти спасли. Я просто обязана о вас позаботиться.
          На свой растрепанный внешний вид она  не обращала никакого внимания. Ее кофта по-прежнему оставалась расстегнутой, поддетая под ней тугая белая футболка выставляла напоказ крупные соски неприкрытой бюстгальтером груди, волосы были слегка растрепанными, а лицо относительно грязным, что говорило о том, что парни со своей «жертвой» особо не церемонились,  валяли ее на пол и старательно прижимали к грязной стене. Никому бы из юных прелестных созданий не пожелал попасть в своей жизни в похожую ситуацию.
          Неожиданно для нас дверь одной из квартир на площадке первого этажа раскрылась, и из-за цепочки выглянуло любопытное лицо седовласой старушки.
           -  Это вы, Риточка, шумите? – озабоченно поинтересовалась она. – А я-то думаю, кто здесь буянит, людям отдыхать  мешает?.. Что с вами случилось, почему вы такая грязная?
           -  Ничего, Любовь Николаевна, - не без труда состроив на лице наигранную улыбку, любезно ответила девушка. – Уже все в порядке, все проблемы решились.
- Смотрите, не то, если нужно, я милицию вызову.
          -  Уже не нужно, - уверенно подтвердил я, пряча порезанную руку за спину, - мы сами во всем разобрались, так что отдыхайте, пожалуйста, спокойно.
          Женщина недовольно на меня посмотрела, после чего скорчила недружелюбную гримасу и показательно захлопнула за собой дверь.
          - Вот видишь, - скептически прошептал я Рите, как только мы вошли в кабину опустившегося лифта, - что и требовалось доказать. Пока хулиганы буянили, никому до них не было дела, а как только все улеглось, успокоилось, соседи тут как тут. Разволновались, сердечные. Возможно, кто-то из них по доброте душевной куда и позвонил.
          -    А мы уже перешли на «ты»? – Девушка недвусмысленно прищурила глазки.
- Извините, нечаянно как-то  вырвалось.
           -  Да нет, все нормально. После того, что вы для меня сделали, вы имеете право меня называть, как пожелаете. Тем более, что вы старше от меня.
           -  Насколько там я от тебя старше?.. – В моем голосе промелькнула искренняя насмешка. – Давай отбросим все эти фамильярности и будем называть друг друга по-простому. Согласна?
- Как скажешь, - охотно ответила Рита.
          Первый шаг в налаживании тесного контакта с ней мною был сделан успешно. А вот спланировать свои дальнейшие действия мне было довольно сложно. Новая знакомая оказалась настолько странным существом, что тут оставалось только надеяться на удачный экспромт. Получилось, что Фима своим неаккуратным отношением с холодным оружием, сам того не желая, оказал мне неоценимую услугу – если бы не кровь, кто знает, поверила ли бы она всему этому нашему «спектаклю», или нет. А так  просто не могла не поверить – открытое  повреждение части тела произвело на нее огромное впечатление, и даже позволило мне выглядеть в ее глазах настоящим героем. Так что я готов был простить нерадивому подростку его небрежность  без всяких извинений и магарычей – он выполнил свою задачу даже лучше, чем ожидалось…
В квартире Риты была всего одна комната, в которой стояли два дивана, два кресла, небольшой столик и несколько шкафов для одежды. Вся мебель выглядела старомодной и долго бывшей в употреблении. Создавалось впечатление, что до недавнего времени здесь проживал одинокий старый человек, после смерти которого родственники ничего тут не стали менять, а просто сдали жилье квартирантам для получения от квартиры хоть какой-то прибыли.
          Избавившись в прихожей от курточки и обуви, я послушно присел на один из диванов и закатал до локтя  окровавленный левый рукав своей новой светлой рубашки. К сожалению, теперь ее оставалось только выбросить. А жаль – все-таки вещь обошлась для моего скудного кошелька сравнительно дорого, и надел-то ее я только второй раз в жизни. Но, ничего не поделаешь, ради достижения благородной цели всегда чем-нибудь приходится жертвовать.
           О необходимости приведения в порядок собственного внешнего вида Рита, казалось, напрочь позабыла – первым же долгом  она решила позаботиться о моей пострадавшей персоне, хотя кровь в ране  доселе успела свернуться и прекратила свое излияние наружу.  Девушка достала из аптечки зеленку и бинт и довольно умело сделала мне перевязку, присев передо мной на корточки. Наблюдая за тем, как ловко она орудует с длинной марлевой лентой, я несдержанно улыбнулся. Грязная и вспотевшая, в настоящую минуту она была похожа на сестру милосердия, выбежавшую для спасения раненого бойца прямо на поле боя.
- Ты чего смеешься? – заметив мою реакцию на свои действия, спросила она.
          -  Да так,  просто приятно за тобой наблюдать, - пожав плечами, ответил я. – Ты, наверное, в больнице медсестрой работаешь?
          -   Работала раньше, когда  у себя в Казатине жила. Потом, к сожалению, из больницы меня сократили, и я вынуждена была искать другую работу.
- И потому приехала в столицу?
           -  Точно так, - слегка нахмурившись, кивнула головой девушка. – Только здесь мне медсестрой устроиться не удалось. Да и зачем? Они ведь получают сущие гроши, на которые не то, что квартиру снять, - питаться нормально не получится.
- И кто же ты сейчас по профессии? – ненавязчиво поинтересовался я.
- Секретарь-референт в частной компании «Энергия». Не слышал о такой?
          -  А черт его знает? Этих компаний в Киеве появилось, как собак недорезанных. Каждому так и хочется кого-то надуть, с кого-то урвать, на ком-то нажиться. А чем вы занимаетесь?
          -  Чем-чем, торговлей, естественно. Ну, попутно еще и документацию кое-какую финансовую для своих клиентов разрабатываем. Я в основном целыми днями за компьютером просиживаю, благо, пару лет назад додумалась дома у себя курсы закончить.
- На зарплату не жалуешься?
          -   Да нет, с этой стороны к работодателю претензий нет. – Заботливая брюнетка прекратила перевязывать мою руку и пружинисто поднялась в  полный рост. – Слушай, а почему ты такое любопытство проявляешь?  Зачем тебе все обо мне знать?
          -  А может, я тебе более денежную работу предложить хочу,  потому и интересуюсь, что конкретно ты умеешь делать.  Зарплата ведь зарплате рознь.
          -  Знаем мы ваши предложения, - скептически заметила Рита, - наслышаны. Небось, ты такой же проходимец, как и твой дружок с девятого этажа.  По объявлению набирает девчонок домработницами за границу, а сам потом  отправляет их на панель. Я поинтересовалась у соседей насчет твоего партнера по бизнесу, так что можешь мне лапшу на уши не вешать.
          -  А мы больше с ним ничего общего не имеем, - поспешил оправдаться я. – Мне ведь вчера тоже о нем сообщили нелестные отзывы, причем, вполне официального плана, так что сегодня я к нему заскочил только для того, чтобы объявить о разрыве всех наших отношений.
- Правда? – Глаза собеседницы несколько расширились от удивления.
           -   Правдивее некуда. Так что, девочка, благодари свою счастливую судьбу за то, что она послала тебе меня в такой подходящий момент. Я ведь только  час назад надумал сюда заехать, а до этого ничего подобного у меня и в мыслях не было.
          Рита сложила аптечку и спрятала ее в шкаф, после чего сняла с себя спортивную кофту, выставив напоказ чуть ли не разрывающую полупрозрачную футболку великолепную грудь.
          -   Ты, помнится, в прошлый раз на чашечку кофе напрашивался? – как бы между прочим заметила она, невинно улыбаясь. – Что ж, думаю, сегодня ты ее действительно заслужил.
          -  Вообще-то можно, - немного призадумавшись, ответил я. – Только давай попьем кофе чуть попозже. У меня сейчас времени хватает, так что я могу несколько минут подождать.
- Подождать чего? – снова непонятливо взглянула на меня Рита.
-  Ни чего, а кого? Тебя, разумеется. Посмотри  в зеркало, и сразу же все поймешь.
          Девушка стыдливо нахмурилась, но все же отреагировала правильно, и обижаться не стала. Слишком уж ее внешний вид был неидеальным для «приема гостей», и потому без лишних сомнений в моей порядочности она оставила меня в комнате, а сама направилась в ванную, откуда через минуту послышался интенсивный  шум воды.  Может быть, я  намекнул ей на приведение себя в порядок несколько грубовато, но таким уж являлся вредным человеком – говорил  все, как есть, и что самое странное, - большинство женщин воспринимали данное мое качество далеко не в штыки. Лишь одна из них пыталась постоянно с моими недостатками бороться, и эту одну я действительно любил, в какую бы стерву в последнее время она не превратилась.
          Воспоминание о Татьяне заставило меня несколько напрячься и сконцентрировать все свои мысли на истинной цели моего  появления здесь. Я поднялся с дивана и подошел к ближайшему шкафу. Распахнув в нем самую широкую дверцу, сразу же увидел перед собой несколько конвертов с фотографиями. Это было как раз то, что мне требовалось. Вытащив пачку снимков наружу, я начал лихорадочно их перебирать и внимательно рассматривать.
         Перед глазами торопливо замелькали фотографии самой Риты, ее родственников, коллег по работе и друзей. На одном снимке она  была еще ребенком, на другом – выпускницей школы, третий изображал ее в обнимку с симпатичным белокурым парнем,  четвертый – в белом халате в кругу таких же, как она, медицинских работников. И лишь пятнадцатый или двадцатый по счету  снимок позволил лицезреть мне улыбающуюся брюнетку в компании с последней ее соседкой по квартире – моей недавней русоволосой знакомой, запах духов которой до сих пор продолжала сохранять охлажденная постель в моей квартире на Оболони.  Вид обеих девушек без преувеличений заставлял предположить, что они являлись довольно близкими подругами, быть может,  даже  больше, чем просто подругами, из чего следовало, что Рита просто-таки не может не знать хоть каких-нибудь координат  «пропавшей без вести» сожительницы.
        Вторая пачка фотографий, к моему большому удивлению, оказалась достоянием самой  Лили.  Почему последняя не забрала их с собой, было решительно непонятно. Этих снимков оказалось, конечно, несколько меньше, чем снимков ее подруги, но они все же достаточно наглядно проинформировали меня о последних месяцах жизни неуловимой путаны. Не знаю почему, но на каждом из фото она была запечатлена в компании с кем-либо из своих кавалеров. Большинство из молодых мужчин были мне незнакомы, однако, двоих из них я все-таки узнал. Первым являлся небезызвестный Прокоп – молодой наркоман, друг Фимы и Клыка, которого я неделю назад соизволил избить в обнаруженном нами притоне. С ним Лиля сидела в обнимку на диване в какой-то комнате, держа в руке наполненный коричневатой жидкостью бокал. Оба были явно не в самом трезвом состоянии, что впрочем, не имело для меня никакого значения. Больше я заинтересовался вторым снимком, где компаньоном девушки оказался еще один молодой человек, которого я знал куда лучше, чем Прокопа. Им оказался  ни кто иной, как мой бывший коллега по работе плиточник Валера. Факт его присутствия рядом с ней поразил меня в самое сердце – чего-чего, а такого стечения обстоятельств я, признаться, уж никак не ожидал. На этом изображении Лиля была совершенно трезвой и на удивление серьезной – они  с Валерой просто держались за руки и стояли на улице у входа в какое-то здание. Моя рука самопроизвольно отобрала данный снимок из числа остальных и машинально всунула его в карман брюк. Все остальные фото я небрежно сбил в кучу и затолкал обратно в конверт. Они меня совершенно не интересовали.
         Просмотрев остальное содержимое шкафа, я сделал для себя соответствующие выводы. Странным показалось  то обстоятельство, что в арсенале Риты присутствовали два комплекта абсолютно разной косметики, а некоторая одежда и обувь были совсем не тех размеров, которые бы подходили под ее невысокий рост.  Из этого следовало, что Лиля из квартиры все же окончательно не съехала, вряд ли она вернулась к себе в родную деревню – скорее  всего,  находилась пока где-то здесь, в Киеве, если, конечно, до сих пор не успела отправиться в лучший из миров.  Вполне возможно, что и Валера в последние дни не уезжал из столицы, а находился где-то  рядом. Все это, понятное дело, казалось странным, однако, составить нужную логическую цепочку я пока что возможности не имел, тем более, что вода в ванной прекратила свое журчание, заставляя меня снова войти в роль «защитника обиженных женщин».
         Рита вошла в комнату в махровом бордовом халате, длинные полы которого немного сковывали движения ее ног и волочились чуть ли не по самому паркету. Голову ее обматывало белое полотенце, что делало девушку похожей  на главную героиню сказок «Тысяча и одной ночи».  Чистое румяное лицо сияло ослепительной улыбкой, сравнимой разве что только с вышедшей в небеса после дождя разноцветной радугой.
- Ну, как я, недолго? – игриво сверкая своими карими глазками, произнесла она.
           -  Да нет, все в порядке, - пожал плечами я, подыгрывая ее настроению своей улыбкой. – Только кофе почему-то уж сильно захотелось теперь.
- Ну, тогда придется потерпеть. Сам ведь изъявил желание подождать.
          Для того, чтобы приготовить на кухне бодрящий душу ароматный напиток, ей понадобилось куда меньше времени, чем на принятие душа и все сопровождающие его процедуры. Через каких-то пять-десять минут Рита проворно сервировала стоящий между диванами маленький журнальный столик и уселась напротив меня, расслаблено закинув ногу за ногу. Отклонившаяся пола халата позволила мне по достоинству оценить ее округлые колени и продолжающие их гладкие белые бедра. Я сделал вид, что не придал значения столь раскованному ее движению, однако, первый глоток горячего кофе все же обжег мне язык, лишний раз напомнив о том, что в столь «экстравагантных» ситуациях нужно вести себя внимательнее.
          -  Итак, - игриво произнесла Рита, поднимая свою чашечку на уровень лица и оттопыривая мизинец, - на чем мы остановились,  уважаемый спаситель?
          -  На вашей работе, мадемуазель, - непринужденно ответил я, поглядывая  на засохшую кровь на рукаве своей рубашки. – Мне безумно интересно, какими еще вы обладаете талантами, кроме перевязывания ран и работы на компьютере.
          -  Что еще я умею делать? – задумчиво переспросила девушка. – Да практически все. Могу красиво шить, могу хорошо готовить, если нужно, а то и ремонт в квартире или офисе выполню в лучшем виде вплоть до того, что поставлю на место все розетки и выключатели.
           -  Ну, прямо-таки клад для одинокого мужчины, - похвально молвил я. – Куда только мужики смотрят  – умница, красавица, да к тому же еще и все умеет делать.
- Как ты сегодня смог убедиться, определенным успехом у мужчин я все же пользуюсь.
           -  Да уж, что правда, то правда, этого у тебя не отнять, - шутливо заметил я. – А если серьезно, есть у тебя постоянный кавалер или нет?
          -  Вот так вот сразу? – насмешливо покачала головой Рита. – Видно, Андрей, ты человек и вправду чересчур деловой, если даже  на  ухаживание за девушками времени стараешься не терять. Задаешь вопросы прямо, без всяких предисловий.
- Неужели это плохо, когда человек не ходит вокруг да около, а ведет себя естественно?
         Я, конечно, понимал, что такое вызывающее поведение может вызвать у нее некоторые сомнения в степени моей порядочности, но по-другому общаться сейчас не мог. Все-таки опыта в искусстве соблазна женщин у меня почти никакого не было – до сих пор дамы в большинстве случаев соблазняли меня сами,  что мою наглую персону, разумеется,  вполне удовлетворяло. Теперь же ситуация сложилась совершенно другая. Рита являлась девушкой относительно скромной, поэтому с ней мне непременно следовало брать инициативу  в свои руки.
         -  Кто его знает, - немного подумав, ответила она, - ситуации ведь разные бывают. Знаешь, Андрей, меня в этой жизни мужчины столько раз обманывали, что я теперь боюсь кому-либо из них полностью доверяться. То, что ты так себя ведешь, меня ничуть не удивляет  – я привыкла общаться с деловыми парнями, у которых нет времени на долгие разговоры. Некоторые из них, конечно же, являются ловеласами – они дарят тебе цветы, клянутся в вечной любви, утверждают, что они одиноки, что у них нет семьи. Но я в подобные сказочки уже давно перестала верить, даже если они говорят и правду, все равно особого доверия к таким людям нет, а вот такие как ты – это категория совершенно иного сорта. Вы лезете напролом, идете по трупам, не замечая на своем пути разбитых человеческих сердец и  загубленных душ. Такие, как ты, добиваются своего любой ценой. И мне совершенно не интересно, есть у тебя семья или нет, ждет тебя сейчас дома жена, любовница, невеста, или же просто холодная постель. Это все там, далеко, в той другой твоей жизни, до которой мне совершенно нет дела. Мы, Андрей, друг другу чужие люди, поэтому давай не будем больше задавать лишних вопросов, от которых на душе становится тяжело. Сегодня мы с тобой встретились, завтра расстанемся и никогда больше не увидим друг друга,  может быть. Поэтому ничего мне не нужно обещать: ни новой высокооплачиваемой работы, ни дальнейшего жизненного счастья, ни, тем более, руки и сердца. Ты и так для меня сделал очень много хорошего, даже пострадал физически, за что я тебе безмерно благодарна.
          Все сказанное нею было мне как-то не совсем понятно – ее логика являлась какой-то высшей материей, доступной для понимания лишь пережившим длительное одиночество женщинам и их врачам-психоаналитикам. Ни к тем, ни к другим я не относился, поэтому правильно смог истолковать лишь фразу касаемо того, что расстаться нам с Ритой суждено завтра. Этого было вполне  достаточно, чтобы убедиться в ее полной готовности к решительному шагу.
          -  Ты уверена, что действительно этого хочешь? – ради приличия спросил я, отставляя на столик пустую чашку и спонтанно поднимаясь с дивана.
         Собеседница посмотрела на меня испуганным взглядом.
          -  Насчет чего я должна быть уверена? – сказала после секундной паузы немного подрагивающим голосом. – Погоди, Андрей, быть может, ты меня не так понял?
          -  Я понял все правильно. – В моих действиях присутствовало столько уверенности, что высказать мне протест она просто не могла. – Иди  сюда, не бойся. Никто тебя не обидит.
          Я протянул ей руку, и она не стала сопротивляться – послушно поднялась навстречу, словно молодой беспомощный ягненок. Полотенце небрежно сползло с ее головы и упало на пол, позволив длинным черным волосам мокрыми прядями разметаться по плечам. Мне пришлось чуток наклониться, чтобы нежно припасть своими устами к ее теплым приятным губам и заставить ее выйти из минутного оцепенения легким пьянящим поцелуем. Губы ее оказались настолько вкусными, что мне с большим трудом удалось от них оторваться.
         Девушка закрыла от удовольствия глаза, и этим все было сказано. Для меня больше не существовало никаких препятствий с ее стороны.  Мои пальцы легко развязали пояс ее халата и отправили единственное одеяние Риты вслед за полотенцем на пол. Обнаженное тело выглядело еще прекраснее, чем я предполагал. Немного великоватая, но все же упругая грудь поднималась и опускалась в такт ее учащенному дыханию, крутой изгиб бедер приковывал к себе взгляд своим идеальным «рельефом», а соблазнительный низ живота выглядел чуть вспотевшим, что лишний раз подтверждало мои предположения о бурлящем внутри него желании. Разве могла вся эта гармоничная красота оставить меня к себе равнодушным? Мои руки самопроизвольно подхватили  желанное податливое тело и аккуратно положили его на диван.
        -  Выключи, пожалуйста, свет, - еле слышно выдавила из себя Рита, так и не открывая глаз.
           Тут уж мне поневоле пришлось подчиниться. Против природы не попрешь – далеко не все женщины в этом мире могут полностью расслабиться в освещенном помещении.  Комната мгновенно погрузилась в темноту, настойчиво напомнив мне о необходимости наконец-то избавиться от сдавливающей плечи рубашки с окровавленным рукавом.
               
               
                ДЕНЬ     ШЕСТНАДЦАТЫЙ
      

Как ни старалась уморить меня своими изысканными ласками моя новая постельная партнерша, половину сей восхитительной ночи мне все же удалось провести в тишине и спокойствии, под воздействием крепкого  умиротворенного сна.  Хотя, скорее упомянутый отрезок времени  можно было назвать не ночью, а утром, поскольку за окном к тому часу уже начало понемногу сереть, а заниматься любовью Рита, к сожалению, предпочитала исключительно в полной темноте. Поэтому она и сжалилась надо мной, великодушно позволив немного отдохнуть. Моя расслабленность затянулась почти до одиннадцати часов дня, но впереди, как известно, был законный выходной, и никому, а уж тем более, мне, в воскресенье на работу идти не требовалось, так что в теплой постели мы могли валяться хоть до самого обеда – никакого принципиального вреда мировому производственному процессу это не приносило.
            Как  ни странно, усталости наутро мой организм не чувствовал – проснулся я свежим и бодрым, как ранний июльский огурчик, и потому пожелал «развлечься» со своей очередной зазнобой еще хоть пару раз, но, к сожалению, сходу на нее наброситься мне не удалось. Темпераментной красавицы на широком разложенном диване в упор не наблюдалось. Со стороны кухни слышалось какое-то своеобразное шипение, из чего следовало, что девушка выскользнула из постели намного раньше, чем я соизволил проснуться, и теперь старательно готовила для меня завтрак. Что ж, такое положение вещей в моей ситуации казалось далеко не самым прискорбным – выходит, ночью я не опростоволосился, а как раз наоборот, показал себя на высоте, чем наверняка снискал к себе еще больше доверия со стороны прелестной особы.
            Ждать Риту мне пришлось недолго. Словно почувствовав, что я, наконец, вернулся из сна в реальность, она отбросила свои кухонные дела и вошла в комнату грациозная и сияющая от счастья, только-только принявшая душ и облаченная в тот же длинный бордовый халат.
            -  Ну что, мой пылкий кабальеро, вы все-таки удосужились сегодня открыть глаза? – состроив на своем сияющем личике наивное выражение, игриво спросила она.
           -  С трудом, - сумбурно пробормотал я, высовывая руки из-под одеяла и вяло потягиваясь.
- Ну, тогда прошу к столу. Завтрак как раз готов.
Девушка присела на краешек дивана и нежно поцеловала меня в щеку.
          -  Когда только ты успела? – пожал плечами я,  похотливо обнимая  ее за талию. – Мы ведь, кажется,  только-только уснули.
          -  Ты на часы погляди, соня, тогда не будешь таких глупых вопросов задавать. Скоро полдень настанет, а он все валяется. Небось, супруга дома все глаза проплакала, ожидая своего гулящего муженька. На настоящего делового человека это никак не похоже.
          -  А  у меня нет супруги, - с наигранной апатией заявил я, нагло запуская одну из своих ладоней за отворот ее халата. – Сейчас-то мне уже нет никакого резона врать тебе на этот счет, все равно интимная близость произошла… Да и не деловой человек я вообще.
- А кто же ты такой? – удивленно посмотрела на меня Рита.
           -  Я сексуальный маньяк, который спасает доверчивых красоток от изнасилования, а потом сам делает с ними то, чего не позволил сделать другим.
            Не дожидаясь ее реакции, я крепко схватил девушку в объятия, на всю ширину распахнул на ней халат и, наваливаясь всем весом, подмял ее под себя. Мои ладони принялись интенсивно ласкать самые желанные части ее мягкого тела, пытаясь вызвать в нем возбуждение.
           -  Не надо, Андрей,  не хочу я сейчас! – Рита с поразительной ловкостью выскользнула из-под меня, встала рядом с диваном и снова спрятала свои роскошные формы за красной материей. – Ты же знаешь, я стесняюсь это делать при свете. Так что попридержи свою неуемную похоть до следующей ночи, если, конечно, возможности позволят.  Я жду тебя на кухне.
           Состроив строгую физиономию, она в ту же секунду исчезла из моего поля зрения. Я снова небрежно откинулся на подушки и забросил руки за голову. Проведенная с ней ночь была, конечно, великолепной – Рита оказалась куда лучшей любовницей, чем ее бывшая соседка по квартире, но до Татьяны, как и той, ей все же было далеко. Хотя, какие, собственно, выводы можно делать после первого телесного «контакта»? Для того, чтобы узнать женщину досконально, с ней требовалось провести как  минимум ночи три-четыре, на что у меня не было ни времени, ни желания. И так я потерял в бессмысленной беготне целых две недели, так что пускай милая не обижается – повторение недавнего удовольствия вряд ли когда окажется возможным.
          Мысленно попросив у нее прощения, я решительно вскочил с дивана и принялся натягивать на себя разбросанную по всей комнате одежду. Облачаться снова в запачканную кровью рубашку было, конечно же, неприятно, но тут уж выбирать не приходилось – другого комплекта мужского одеяния в окружающем меня помещении не наблюдалось.
          С принятием душа мне спешить не стоило  – перевязанную левую руку лучше было пока не мочить, так что, перебравшись в ванную, я просто умылся с помощью одной правой ладони и нею же почистил зубы, используя указательный палец в качестве зубной щетки.
           К моему появлению на кухне завтрак уже присутствовал на столе. На каждой тарелке  покоилось по два жареных яйца и по четыре румяных котлеты. Для моего ненасытного желудка это считалось умеренным рационом, а вот как могла за один присест поглотить столько невысокая хрупкая девушка, оставалось только догадываться. Но акцентировать на том внимания я, разумеется, не стал, дабы ненароком не пустить насмарку  все свои вчерашние старания.
           -  Ты и впрямь отлично готовишь. – Кулинарные способности  Риты я похвалил еще раньше, чем  успел реально в них убедиться. – Может, тебя поваром в подшефное кафе пристроить? Думаю, с обязанностями справишься, да и продуктами дармовыми будешь наделена.
           -  Меня моя работа вполне устраивает, - не совсем приветливо ответила девушка, спокойно принимаясь за трапезу. – Так что проявлять обо мне дополнительную заботу нужно. А вот чем ты конкретно по жизни занимаешься, это мне интересно было бы услышать.
            -  Помнится, вчера вечером ты ко мне подобного интереса не  проявляла. Или бурная ночь  заставила тебя в корне поменять свою точку зрения?
            -  Знаешь, Андрей, я ведь не такая глупая, как тебе кажется. И постель здесь совершенно не причем. Я ведь ясно сказала тебе, что на длительное продолжение наших отношений  не рассчитываю. И переспала я с тобой отнюдь не для того, чтобы привлечь к себе богатенького дяденьку, способного сделать меня счастливой. С этим сама как-нибудь управлюсь. Как мужчина ты мне понравился, это да, и удовольствие от тебя я получила, тут тоже ничего не скроешь. Только ведь поведение твое Андрей, неестественное. Оно до мозга костей фальшивое, как  и все твои манеры. Не обладаешь актерскими способностями, уж прости, говорю, как есть.
           Услышав столь  неожиданное заявление с ее стороны, я чуть  не поперхнулся очередным куском аппетитной котлеты. Где случился прокол, мне было невдомек – вроде бы контролировал каждое свое слово, каждое  движение – и вот тебе на!  Как говорится, на самом интересном месте.
           -  Что, не ожидал, небось, что похотливая провинциальная дурочка окажется не таким слабым орешком, на какой ты рассчитывал? – с некоторой долей сарказма продолжала Рита. – Но не волнуйся, я хоть и хитрая девочка, но вполне безобидная. Иначе бы придушила тебя прямо в постели после того, как ты в экстазе меня Лилей назвал.
          Для ответа у меня просто не нашлось слов. Играть дальше я не мог – вилка неуклюже вывалилась из моей руки  и шлепнулась на пол вместе с наколотым на нее куском жареного яйца.
          -  Вот потому-то, милый мой, я до утра и не могла заснуть, что заподозрила за тобой неладное. В прошлый раз, когда в замок мне спичку кто-то вставил, ты ведь, помнится, тоже о подружке моей спрашивал, о той, которая здесь со мной до недавнего времени жила. А вчера вечером, пока я принимала душ, зачем-то перешерстил в шкафу все фотографии и одежду разворошил, словно какой-то фетишист. Выходит, Андрей, тебе нужна не я, а она, а в контакт со мной ты вступил просто для того, чтобы узнать о ее местонахождении. И соседа моего с девятого этажа ты наверняка не знаешь. Если это не так, то попробуй, докажи мне, пожалуйста, обратное. Хочешь, вместе к нему сходим, спросим? – Я  угрюмо повесил голову и по привычке закусил от досады нижнюю губу. – И парни эти, напавшие на меня в подъезде, вряд ли являлись насильниками. Скорее всего, ты их нанял  для того, чтобы войти ко мне в доверие. А я то, дура, начала распинаться перед тобой, о тяжкой женской доле заговорила. А он оказался обычный аферист – слава Богу, что ничего ночью не вынес из квартиры и меня живой оставил.
           -  Поверь, -  наконец-то нерешительно прервал ее я, - все обстоит совсем не так, как ты думаешь. Если  позволишь, то я тебе подробно объясню ситуацию.
           -  Что еще тут объяснять? – На стол легла слегка помятая фотография Лили и Валеры. – Это  я сегодня в кармане твоих брюк нашла. Так что вором тебя назвать нельзя – если бы ты им оказался, то украл бы что-нибудь более ценное, а так… Ну, Андрюша, колись, зачем тебе понадобилась моя подружка. Тебя что, послал этот тип для того, чтобы ее найти?
             -  Никто меня не посылал! – Немного придя в себя, я заговорил с ней более смело, потому как теперь не проглядывалось ни малейшего резона во всякого рода обманах, а уж тем более в жевании соплей. – Я работаю исключительно на самого себя и сбрасываю информацию только тому,  от кого получаю определенную выгоду. А Лиля твоя, если тебе, девочка, это известно, очень круто подставила меня пару недель назад. Если выразиться точнее, она  просто-напросто развалила мою будущую семью, создание которой для меня, в отличие от тебя,  является процессом необходимым. Да, да, Рита, не удивляйся. Пока я жил со своей любимой девушкой, я ей не изменял, я ее носил на руках, и в сторону других женщин даже не смотрел. Но тут вдруг появилась твоя драгоценная Лиля, которую нанял вот этот тип! – Я решительно поднялся со стула и ткнул пальцем в самый центр фотографии. – С ней тоже случилось что-то вроде попытки изнасилования. В общем, тут объяснять долго. В результате всей этой аферы моя невеста поймала ее обнаженной в нашей квартире и, естественно, вышвырнула меня вон. А Лиля твоя слегка меня бедного поуспокоила, после чего словно растворилась в воздухе. Тебе интересно?
          На сей раз задумчиво молчать пришлось моей собеседнице. По всей видимости, она была не готова к тому, что я так быстро возьму инициативу нашей словесной перебранки в свои руки. Девушка прекратила пережевывать пищу и как можно плотнее сложила руки на груди.
         -  Но это еще, солнышко, полбеды, - не спуская с нее своего напряженного взгляда, продолжал я. – Если бы дело касалось только меня одного, то шут с ним, как-нибудь бы пережил.  Но дружок этот Лилькин – личность далеко не самая святая. Он – слишком опасный тип. Не без его участия были убиты три человека из числа окружающих меня людей, и двое из них – родители моей невесты. Чувствуется мне, что теперь охоту он начал за самой Татьяной, которая вполне реально может стать его законной женой, после чего она так же незамысловато уйдет из жизни, как ее папа и мама. Как он этого собирается добиться, я не знаю, но могу хотя бы предположить, если поговорю с твоей подругой. Ответь мне только на один вопрос – она еще жива? – Девушка молча кивнула головой, после чего я несколько поумерил свой пыл: -  Значит,  пока не все потеряно… Ты не думай,  я здесь тебе не басни Лафонтена рассказываю, горбатого лепить мне нет никакого резона. Сама, небось, убедилась, что оружие в карманах у меня отсутствует? Выходит, я не убийца. Так что смотри, тебе решать. Но запомни, время играет далеко не в нашу пользу. Рано или поздно этот аферист до нее доберется, и тогда у Лили вообще не останется никаких шансов на спасение. Она, наверняка, и смылась из этой квартиры, чтобы он ее не убил.
           -  Да, - после недолгой паузы ответила Рита, - она мне именно так и сказала. И еще предупредила, что уедет домой, к себе в деревню. Только там она может оставаться в безопасности. Но куда именно она уехала, я не знаю, не интересовалась местом ее проживания. Знаю только, что деревня ее где-то в Полтавской области…
          -  Ты мне лапшу на уши не вешай, красавица! – Я приблизился к собеседнице почти вплотную и пригрозил ей указательным пальцем. – О ее деревне кому-нибудь другому будешь втирать. Я ведь тоже не полный идиот, успел, слава Богу, заметить, что все Лилькины шмотки здесь остались на местах. Или это ты носишь платья и костюмы на вырост, чтобы казаться взрослой девочкой?.. Нет, моя милая, Лилька пока еще здесь, в Киеве, и ты отлично знаешь, где именно она находится. Каждое утро и каждый вечер ты бегаешь к ней и носишь ей покушать. Так или нет? – Рита испуганно забилась в угол, словно ее опять собрались насиловать какие-то незнакомые темные личности. – Молчишь, значит, правду говорю. От меня не ускользнуло, что вчера вечером, выходя из дома, ты несла под спортивной кофтой какой-то сверток, а вот когда возвращалась назад, то этого свертка при тебе уже не было. Кому ты его передала – бездомной собаке или нищему попрошайке у ближайшей станции метро?..  Нет, Ритуля, это был именно ужин для твоей загнанной подружки – другого объяснения тому факту я просто не нахожу. Стало быть, она напугана крайне серьезно, если боится выйти из своего укрытия даже в магазин. Выходит, она понимает куда лучше тебя, что смерть наступает ей на пятки. Короче, не хочу я больше  перед тобой распинаться. Даю на решение  пять минут. Если не согласишься организовать мне с ней встречу, я шибко не расстроюсь – вызову  по телефону знакомых ментов, да и дело с концом. Пускай они сами решают, что с тобой делать. И запомни, Лиля твоя покрывает убийцу, а ты, в свою очередь,  умалчиваешь о местонахождении ценного свидетеля, а это, заинька моя, уже статья! Поверь, мне тебя искренне  жаль, но у меня нет другого выхода.
            На несколько минут в комнате воцарилось  полное молчание. Девушка неожиданно выпрямилась и приняла положение хладнокровной мумии, я же, не придумав для себя ничего лучшего, продолжил неторопливо уплетать за обе щеки приготовленный нею завтрак. Неизвестно, когда придется принимать столь достойную пищу в следующий раз, а решать важные для своей жизни дела на голодный желудок казалось делом не совсем удобным.
            Фотоснимок со стола перекочевал обратно в карман моих брюк, на что Рита не высказала ни малейшего возражения.  Сие было добрым знаком – выходит, она все-таки поверила мне и сдалась, а, может, просто поняла, что я поставил ее перед неразрешимой дилеммой. Существовал, правда, некий третий выход, но, думаю, на то, чтобы схватить лежащий чуть в стороне острый столовый нож и всадить его по самую рукоятку мне в живот, у нее не хватило бы ни ума, ни смелости. Сам того не ожидая, я стал победителем  сего маленького словесного «поединка», и что самое интересное – для этого не пришлось разыгрывать очередной спектакль, не понадобилось выкручиваться и показывать себя героем – стоило лишь сказать правду, только и всего.
          -   Ну, что решила, красавица? – поинтересовался я, снова поднимаясь из-за стола и приводя в более-менее подобающий вид свою потрепанную рубаху. – Дальше действуем сообща или расстаемся заклятыми врагами на всю оставшуюся жизнь?
         -  Куда ж от тебя, кровопийцы, денешься? – тяжело вздохнула девушка, вставая вслед за мной. – Как  не крути, а вечно тайну хранить еще никому не удавалось.  На убийцу ты и впрямь не похож, иначе бы разговаривал со мной по-другому, так что придется тебе поверить.
         - Конечно, придется, куда тебе деваться? – Я прошел вслед за ней в комнату,  и стал пристально наблюдать за каждым ее движением. Все-таки предсказать женскую логику было невозможно – мало ли какую глупость могла она в порыве растерянности отчебучить.
           К счастью Рита оказалась девушкой далеко не глупой. Она без прежнего стеснения сбросила с плеч халат, позволив мне в последний раз полюбоваться своей великолепной фигурой и мягкими округлыми ягодицами, и быстро начала одеваться. Облачилась в тот же самый джинсовый костюм, в котором я ее видел в первый раз, нацепила на переносицу очки, и снова превратилась в прежнюю наивную обремененную повседневными хлопотами простушку.  Завтрак для Лили мы на скорую руку собрали вместе, и на этот раз никто не стал его прятать за пазуху – просто положили хлеб с котлетами в пакет, который как мужчине пришлось нести мне.
            -  Знаешь, Андрей, – сказала как бы между прочим Рита, выходя вслед за мной из квартиры, - а ведь я немного обманула тебя, так сказать, взяла на понт.
- Когда именно? –  равнодушно поинтересовался я.
           -  Когда сказала, что ты в постели называл меня Лилей. На самом деле ничего такого не было – просто захотелось проверить свои догадки.
           Что оставалось ей ответить на такое заявление? За вынужденный обман я на хитрую бестию ничуть не обижался, тем более, что пошел он, вопреки всем прогнозам, мне на пользу…
           Погода на улице стояла солнечная, от позавчерашнего дождя на асфальте остались лишь небольшие лужицы, на которые почти никто из прохожих не обращал внимания. Со стороны Днепра дул легкий ветерок, настойчиво напоминающий о скором приближении лета.
            Рита постоянно с опаской оглядывалась по сторонам, словно предчувствуя за собой обязательную слежку. Что не говори,  а Валера напугал обеих девушек не на шутку, если даже в моей компании она вела себя подобным образом. К пункту назначения мы двинулись напрямик, через проходные дворы, «украшенные» многочисленными мусорными баками и бегающими между ними в поисках пропитания бездомными  собаками  и котами.
            -  Этот  Валера, он приходил к тебе в отсутствие Лили? – между делом спросил я, крепко поддерживая спутницу под руку,  чтобы она ненароком все же от меня не убежала.
             -  Пару раз, - неохотно ответила опасливая брюнетка. – Вваливался в квартиру, словно какой-то погромщик, все внимательно рассматривал и назойливо меня о Лильке расспрашивал. Слава Богу, что хоть не додумался так, как ты,  по шкафам полазить, а то бы заметил, что Лилькина одежда на месте. Я вообще думала грешным делом, что он меня к стулу привяжет и начнет пытать, уже и соседей звать на помощь приготовилась. Но он почему-то меня не тронул – видать, поверил тому, что Лилька действительно в свое село уехала.
- А почему она не уехала?
          -  Не знаю, – пожала плечами Рита. – Говорит вроде бы, что Валерке ее домашний адрес известен, потому ей нельзя пока туда. Да и не ждет ее никто дома – кому она там  нужна?
           -  А тебе вообще известно, чем она здесь, в  Киеве занималась? – с некоторой долей грубости заметил я. – У нее ведь, в отличие от тебя,  наверняка  не имеется за пазухой  специального диплома медсестры или секретаря-референта.
           -  Догадывалась, - выдержав паузу, выдавила из себя девушка. – Вообще-то определенного разговора на эту тему у нас не возникало. Лиля почти всегда уходила из дома вечером и возвращалась утром, принося с собой кучу  продуктов и сладостей. Денег у нее постоянно было много, потому о характере ее  так называемой работы, гадать не приходилось.
- И тебя устраивал тот факт, что с тобой в одной квартире проживает шлюха?
           -  Зачем же сразу так грубо? Она же не устраивала у нас в квартире пьяные сексуальные оргии – выглядела всегда чисто, опрятно, следила за своей гигиеной,  постоянно предохранялась. Лиля поступала, как настоящий профессионал, и ничего лишнего никогда никому не позволяла. Клиентов своих в нашу квартиру не водила, деньги за оплату вносила исправно. Короче, вела она себя намного достойнее, чем моя бывшая соседка, которую я считала, как ты соизволил выразиться, настоящей шлюхой. Я от счастья запрыгала, когда эта дрянь вышла замуж, даже свечку в церкви поставила, хотя, признаться, и удивилась такому повороту нешуточно… А Лилька… Лилька была идеальной сожительницей, на такую грех  жаловаться.
          Ее слова заставили меня еще больше заподозрить, что отношения между девушками простой дружбой не ограничивались. Слишком уж  рьяно Рита защищала свою подругу и заботилась о ее безопасности. В обычных ситуациях между женщинами такого не случается – при обычных условиях сосуществования каждая из них, насколько мне известно, другой завидует и старается по возможности ставить той в колеса палки. Впрочем, какая мне разница, как они друг к другу относились – пускай хоть животных пользуют, лишь бы я от этого не пострадал…
          Здание, к которому мы приблизились со стороны очередного проходного двора, представляло собой неказистую пятиэтажную постройку с маленькими нечистоплотными окнами и небрежно покосившимися в разные стороны истерзанными  дверями подъездов. Я как-то даже и не думал, что в нашем городе, готовившемся в ближайшее время принять статус одной самых престижных европейских столиц, до сих пор имеются подобные сооружения, да к тому же еще и расположены они почти в самом центре. Но удивляться ничему не приходилось – в нашей непредсказуемой стране подобные «чудеса» наблюдались сплошь и рядом, и винить в их наличии кого-либо из должностных  лиц городской администрации я не имел никакого права. Нельзя же перестроить все вокруг вот так сразу – на ремонты фасадов зданий требовалось много времени и средств, так что тут уж бедствующим жильцам приходилось запастись терпением и полюбоваться еще годик-другой сим «удивительным творением застойной архитектуры».
           Квартиры внутри дома оказались обычными коммуналками. Войдя в коридор на четвертом этаже, мы с Ритой словно окунулись в атмосферу послевоенных лет. Развешанное по всему коридору постельное белье, путающиеся под ногами грязные дети, стоящие у стен велосипеды, полупившаяся сухая краска, отвратительные  рыжие пятна на потолке: все это в совокупности создавало настолько ужасный дискомфорт, что первым моим желанием было пробкой вылететь отсюда на улицу и убежать от столь жуткого помещения как можно дальше.
           -  Что, шокирует? – увидав мое скривившееся лицо, поинтересовалась Рита. – Непривычно, да? А люди  в таких вот условиях десятилетиями живут.
           Я ничего ей не ответил, лишь молча зашагал следом. Мы приблизились к нужной двери, коричневый цвет которой определить удалось не сразу. Рита четко постучала в нее пять раз – наверняка, сей стук служил условным сигналом для скрывающегося внутри комнаты человека. Дверь перед нами открылась, и в ее проеме возникла до боли знакомая мне личность, одетая в пестрый шелковый халатик, оставляющий открытыми большую часть ее соблазнительных ног. Лиля, конечно, не казалась сейчас той писаной красавицей, каковой выглядела при последней нашей встрече, - висящие паклями немытые волосы и синие круги под глазами заметно портили ее внешность, но какая-то привлекательность в ней все-таки оставалась.
          -  Привет! – не позволив ни одной из девушек сказать ни единого слова, я вихрем ворвался внутрь помещения и всунул в руки опешившей Лили  полиэтиленовый пакет. – А мы вот тебе позавтракать принесли. Извини, что немного опоздали, но так уж получилось. Рита долго думала, прежде чем решить – посещать тебя сегодня вообще или нет.
          Девушка была настолько ошарашена моим появлением, что на какую-то минуту застыла на месте бледным изваянием, потеряв возможность произнести что-либо вразумительное – лишь жадно ртом хватала воздух и переводила свой растерянный  взгляд по очереди на каждого из нас. Рита тем временем вошла в комнату вслед за мной и заперла за собой дверь.
         Обстановка внутри сего помещения  была не то, что гадкой, а просто отвратительной: тот же высокий в разноцветных разводах потолок, тусклые потертые обои, не переклеивающиеся как минимум четверть века, и рифленый облупленный пол, пропитанный табачным дымом до последнего древесного волокна. Из мебели в комнате присутствовали только раскладушка, тумбочка, и два стула, а все вещи Лили были предусмотрительно упакованы в компактную спортивную сумку. Лишь брюки, блузка и курточка висели на вбитом в стену огромном гвозде.
         Я не замедлил сразу же присесть на один из стульев и лихо забросил ногу за ногу.
          -  Ну, рассказывай, призрачная красавица, как поживаешь, - промолвил задорным том, - а то так давно тебя не видеть не доводилось, что даже соскучиться успел.
          -  Все-таки сдала, сука! – Наконец-то придя в себя, процедила сквозь зубы Лиля. Пакет вырвался из ее ладони и небрежно полетел в лицо подруги.
          Брюнетка, по всей видимости, ожидала чего-то подобного, поэтому успела вовремя увернуться и позволила окутанным в полиэтилен продуктам врезаться в стену.
          -  Ну, зачем же такую невежливость проявлять, Лилечка? – Я тут же поспешил состроить невинную гримасу. – Это ведь твой завтрак. Рита о тебе заботится, не позволяет умереть с голоду, а ты с ней так по-хамски обращаешься. Не хорошо, дорогая, совсем не хорошо.
           -  Лиля, поверь, - моя спутница подобрала пакет и приблизилась к раздраженной девушке, - у меня не было другого выхода. Он загнал меня в угол и пообещал, что никто, кроме него, о твоем местонахождении не узнает. Неужели для тебя лучше, если бы сюда пришла милиция?
           -  Да, Лиля, она права, - настоятельно подтвердил я, - другого выхода у нее и вправду не было, так что винить  ее не в чем. Если уж тебе так не терпится обвинить кого-то в своих проблемах, то лучше остановить выбор на собственной кандидатуре. Слишком уж ты, подруга ненаглядная, в этой жизни запуталась. Без посторонней помощи теперь не обойтись.
          Обе девушки как по команде присели на край покрытой смятым одеялом раскладушки. Лиля сразу же обхватила голову руками и уставила свой  бездумный взгляд вниз, как раз в то место, где из щели между досками пола наружу выбирался огромный рыжий таракан. Рита одной рукой обняла ее за плечи, а другой нежно погладила по растрепанным волосам. Я понимал то состояние, в котором сейчас находилась моя мимолетная «подруга», однако, жалости к ней не испытывал. Слишком уж долго мне пришлось к ней добираться, чтобы теперь давать место эмоциям.
          -  Итак, - произнес я на правах хозяина положения, - хочешь ты того или нет, но все мы здесь, поэтому, дорогая, будь добра ответить на мои вопросы, иначе ситуация сложится, как сама понимаешь, не лучшим для тебя образом. Не бойся, жажда мести в моей душе больше не пылает – прежнего зла на тебя за твой поступок я не держу, так что можешь расслабиться.
           Мои слова, по всей видимости, оказали на растерянную девушку должное воздействие. Лиля быстро сумела взять себя в руки и нерешительно подняла голову. Но взгляд мой почему-то остановился не на ее побледневшем личике, а значительно ниже – на полах ее цветастого шелкового халатика, которые на миг разошлись в стороны и открыли для обозрения внутренние поверхности бедер вплоть до самой тонкой полоски черных кружевных трусиков.
            -  Как тебе удалось вычислить адрес, где я проживала? – не обращая внимания на мой похотливый взгляд, сумбурно поинтересовалась она.
           -   Это долгая история, - ответил я, вальяжно откидываясь на спинку стула. – Нет смысла ее рассказывать, все равно ведь не поверишь. Куда важнее другое, сладенькая моя.  Кто тебя нанял для того, чтобы меня перед моей будущей женой выставить в отвратительном ракурсе?
           -  Ты мне тоже не поверишь, - спонтанно замотала головой Лиля, - поэтому лучше тебе ничего и не знать. Как говорится, меньше знаешь – крепче спишь.
            -  Сплю я всегда крепко,  по поводу того не волнуйся. А вот ответить на мои вопросы тебе все-таки придется независимо от твоего желания. Так что покушай пока и все досконально обмозгуй. Пару минут времени на раздумье я тебе могу выделить. Но учти, не больше.
            Заботливая Рита молча вытащила из пакета бумажный сверток и, расстелив полиэтилен у подруги на коленях, стала разворачивать на нем вареные яйца, хлеб и котлеты. Заманчивые бедра девушки поневоле скрылись от моих глаз, что, естественно, вызвало в глубинах души некоторое недовольство. Впрочем, я сумел быстро погасить внезапно взыгравшую в организме похоть  и тактично отвел взгляд в сторону. Все-таки следовало позволить ей спокойно поесть. Возможно, на сытый желудок она станет вести себя хоть немного умнее и покладистее.
          Лиля не стала противиться пожеланиям подруги – принялась уплетать в себя котлеты с таким аппетитом, что голодные утки в этом деле ей могли только позавидовать.
          -  Чем же он тебя подкупил, Риточка? – наспех насытив свой желудок, скептически улыбнулась она. – Мне почему-то казалось, что ты для мужиков неприступная, как скала. А тут, получается, вдруг растаяла. Хотя, я понимаю, каким именно способом ему удалось тебя уговорить.  Сама две недели назад имела возможность испытать на себе его незаурядные постельные способности. Признаться, такого любовника, как наш Андрюшенька, нужно еще поискать.
          -  Лиля, что ты такое говоришь? – Рита в миг покраснела и тут же поспешила отвернуться.
           -  Ну, не прибедняйся, подруга, не прибедняйся. Я тоже с ним переспала, и не скрываю этого. Мужик он далеко не заурядный, тут уж ничем не возразишь. Потому-то я к тебе, Андрей, тогда и не явилась на следующий день, что боялась втрескаться в тебя по уши. Поверь – уж мужчин я на своем веку перевидала всяких: и толстых, и худых, и старых, и молодых. Но такого, как ты, встретила впервые. Так что можешь нос задирать до потолка  – из серой массы моих почитателей ты выделяешься безусловно… Как, Рита, права я, или нет?
           В глазах низенькой брюнетки возникло определенное выражение стыдливости, увеличенное стеклами очков в добрый десяток раз. Смущенная девушка ничего не удосужилась сказать в ответ, только молча шмыгнула своим курносым носиком и тяжело сглотнула слюну.
           -  Молчишь? – Злорадная подруга насмешливо похлопала ее ладонью по плечу. – Значит, правду говорю. Да ты не переживай так, я ведь не ревную. Пускай ревнует нас с тобой к нему его будущая благоверная, которой мы рога наставили. А, по большому счету, я даже рада тому, что ты его успела испробовать на себе. Не каждой ведь ночью такой племенной бычок в наши постели попадает. Так что, Ритка, восхищайся. Внучкам своим лет через сорок будешь рассказывать об этом любовном приключении. Да и я тоже поведаю… если, конечно, выживу…
          Глаза ее в одно мгновение потускнели и снова наполнились грустью. Рита это заметила и сразу же, забыв о минутной стыдливости, опять принялась гладить подругу по голове.
          -  Что у вас между собой за отношения, не пойму, - несдержанно поинтересовался я. – То дуетесь друг на друга, то бросаетесь одна другой в объятия.
          -  А что,  слишком заметно? – скептически усмехнулась Лиля. – Понимаешь, Андрей, мы с Ритой – современные девушки, поэтому, как говорится, ничто человеческое нам не чуждо. Мы жили долго в одной комнате, делились друг с дружкой самым сокровенным, так что, вполне естественно, что стали между собой более близки, чем родные сестры.
- А как это возможно?
           -  Не строй из себя дурачка, ты отлично все понимаешь. Ритка у нас неисправимая скромница, поэтому в своих сексуальных предпочтениях не решается признаться, а вот я, к счастью, лишними комплексами не страдаю, так что  для меня здесь нет ничего зазорного. Что естественно в этом мире, то не безобразно. Как, удивило тебя мое признание?
          -  Ничуть, - отрешенно развел руками я, - сейчас такое время настало, что многие люди пытаются испытать в своей жизни что-то новое,  ранее ними неизведанное. Я, по правде сказать, нечто похожее и предполагал. Слишком уж явно проглядываются у вас обеих небольшие сексуальные отклонения. Чувствительный мужик не мог этого не заметить.
           -  Тебе неприятно, что ты переспал с двумя такими распутницами? – Лиля неприязненно скривила губы и покачала головой. – Ну, ты уж извини, так получилось. Никто ведь насильно никого к себе в постель  не тянул. Впрочем, понимай, как заблагорассудится. Вряд ли с кем-либо из нас тебе еще раз придется провести ночь. Рита у нас личность принципиальная, а я просто боюсь в тебя влюбиться, только и всего. Видит Бог, Андрей,  я не желала тебе зла, занималась твоей обработкой не только за деньги, которые мне заплатили, но и по доброте душевной также. И все, что я тебе тогда сказала насчет твоей стервы Татьяны, это чистая правда.
          -  Ладно, - в меру сердито произнес я, поднимаясь со стула, - давай-ка отбросим лишние эмоции в сторону, сейчас они меня мало интересуют. Еще меньше меня волнуют ваши странные интимные предпочтения. Пользуйте друг дружку, как хотите. Нравится получать удовольствие нетрадиционным методом – флаг  вам в руки! Мне же больше интересует другое. Минуты, которые я дал тебе на раздумье, к сожалению, истекли. Поэтому давай поговорим серьезно, не как бывшие постельные партнеры, а как деловые люди. Насколько я понял, для моей обработки тебя нанял вот этот парень, а двух юных наркоманов к делу подключила уже ты сама.
          Я вытащил из кармана фотоснимок и поднес его прямо девушке под лицо.
         -  Просто блеск, Андрей. Браво, не ожидала от тебя такой прыти. – Лиля свернула в газетную бумагу  объедки и вбросила сверток обратно в пакет. – Что тут скажешь – обложил ты меня со всех сторон. Отпираться нет никакого смысла, поэтому, так и быть, я выложу тебе все, как на духу. Все равно уже терять нечего. Если Валерка меня найдет, то живой не оставит, это уж точно. Но предупреждаю, Андрей, для тебя мои сведения окажутся не слишком приятными.
- Ничего, как-нибудь переживу.
           -  Что ж, сам пожелал все узнать. Потом не вини меня в своих проблемах – я тебе желала только добра. – Лиля отложила пакет в сторону, однако, перед этим предусмотрительно свела колени вместе, чтобы у меня не возникло больше желания глазеть куда не следует. – С Валеркой мы познакомились  давно, еще до  его отсидки. Это случилось лет шесть назад – я тогда как раз школу заканчивала, а он приехал к нам в село вместе с бригадой шабашников дом председателю колхоза строить. Молодой высокий красавец, видный собой, интересный, он каждый вечер приходил к нам в клуб на танцы и, естественно, девчонкам местным внимание уделял. Вот я, наивная юная дурочка, и втрескалась в него по уши. Он был в моей жизни первым мужчиной – я отдалась тогда ему на сеновале без наименьших сомнений. Далее, как годится, пошли разговоры о женитьбе и такое все пятое-десятое. Мои родители даже готовы были выдать меня за него замуж, однако, тут произошло непредвиденное. К нам в село через несколько дней приехали менты и сразу же его повязали. Оказалось, что у себя в Житомире он участвовал в нескольких дерзких ограблениях с применением огнестрельного оружия, а к  шабашникам приклеился, преследуя цель уйти от правосудия. Короче говоря, только я своего Валеру и видела  – загремел он в края не столь отдаленные. Насколько мне известно, особо тяжких преступлений на нем не висело, поэтому дали ему немного. Отсидел он лишь  четыре года с хвостиком, после чего вышел по амнистии и начал вроде бы порядочную жизнь. Я же тем временем повзрослела и стала смотреть на мир совсем по-иному. Любовь моя к нему остыла, возникла другая, потом третья, и так пошло-поехало. В результате один из моих дружков все-таки забрал меня из родительского дома, где мне, честно говоря, не было уже никакого житья, и привез сюда, в Киев. Почти полгода я прожила у него, но после выяснилось, что он является законченным наркоманом и влез по уши в долги. Так вот, Андрюша, я и стала тем, кем есть сейчас. Мне не оставалось ничего другого, как отправиться на панель.  – Лиля нехотя поднялась с раскладушки и отошла к прикрытому грязной  шторой окну. – Разве могла я тогда предположить, чем это все закончится? Дружок мой непутевый отдал от передозировки концы, оставив на мне кучу долгов. С квартиры меня поперли, жрать было нечего, в общем,  веселенькая жизнь настала. Но я все равно старалась держаться гордо. Под кого попало не ложилась, выбирала клиентов только солидных и надежных, приносящих мне хоть какую-то выгоду. Спасибо Сане-сутенеру – помог остаться человеком, не утонуть в грязи.  К сожалению, он тоже оказался неудачником – получил в какой-то разборке пулю в лоб, и потому мне снова пришлось менять место дислокации.  Квартиры снимала одну за другой до тех пор, пока не попала по объявлению на Риту. Так вот мы с ней познакомились и начали вместе жить.
            Не отходя от окна, Лиля спокойно сложила руки на груди и на мгновение замолчала.
           -  История, конечно, душещипательная, - сочувственно пробормотал я, - вот только к нашему с тобой знакомству какое она имеет отношение?
            -  А самое, что ни на есть, прямое, - более дерзко ответила собеседница. – Я объяснила, как  стала профессионалкой, чтобы ты понял – раскрутка мужиков является моим непосредственным «хлебом»… Месяца три назад  в одном баре я случайно встретилась с Валерой. Даже не ожидала, что увижу его через столько лет. Разговорились слово за слово. Он мне поведал о своей нелегкой судьбе, я ему о своей, немного выпили, ну и, как следствие, закончилось все постелью. Юношеские чувства вырвались из души, хотя, конечно, такой страсти, как раньше, не получилось. У него была своя жизнь, у меня своя – встречались  мы приблизительно раз в неделю, в принципе,  обоих это  устраивало. Но в один прекрасный день Валера вдруг сообщил мне, что хочет жениться. Невеста его – богатая наследница, родители только-только погибли в автокатастрофе, так что все выгоды налицо. Проблема состоит лишь в том, что у него есть соперник, и эта девушка не может сделать окончательный выбор, кого именно из них двоих осчастливить. Вроде бы как у соперника больше шансов на законный брак, поэтому его срочно необходимо опорочить перед  потенциальной супругой. А как опорочить? Да элементарно – организовать присутствие в их квартире посторонней полуобнаженной девицы. Тем более, Валера сказал, что его избранница сама хотела проверить главного кандидата в мужья на вшивость. Я сначала на его уговоры не соглашалась, но деньги, которые якобы она за все это заплатила, сыграли свою роль. Все-таки сумма оказалась для меня не малой. Да и уверил он меня, что  жить с ней долго не будет, - просто отхватит после свадьбы пожирнее кусок, и снова вернется ко мне. Последнее его обещание явилось решающим фактором – я  согласилась ему помочь. Дальше все ты знаешь.
           -  Постой, постой, - я задумчиво нахмурил брови, - так ты утверждаешь, что Татьяна сама решила устроить мне тестирование на пригодность?
           -  Это он так сказал. На самом же деле все обстояло несколько по-другому. Валера с Татьяной обманули нас обоих. Только мне, в отличие от тебя, заплатили хоть что-то. Это я уже после поняла, как все обстояло на самом деле. Не знаю точно, собирался ли действительно Валера на ней жениться, или нет, но возвращаться ко мне он уж точно не думал. Как только я на это ему намекнула, он сразу же стал мне угрожать, избил меня ни за что, ни про что, и приказал убраться к себе в село. А после поймал меня еще раз и пригрозил, что если увидит мою персону на своем горизонте, то убьет.  Я же, дура, в ответ  пригрозила ему, что все тебе расскажу, и тогда он избил меня еще раз.  Через день к нам в гости, Ритки тогда не было дома, заявился какой-то его дружок, такой маленький, противный, беззубый. Он сказал только одну фразу: «Валера собирается тебя убрать»,  после чего сразу же исчез. Я решила не рисковать и на следующий же день съехала из квартиры сюда. Могла, конечно, вернуться к тебе, но ведь твой адрес всем известен. Так что, как видишь, сижу здесь днями и ночами, даже на улицу не выхожу, непонятно чего ожидая.
- Да, дела, - угрюмо покачал головой я, - такого поворота, признаться, не ожидал.
             -  А теперь, Андрей, самое неприятное. – Лиля решительно развернулась и взглянула прямо мне в глаза. – Весь этот концерт Валера и впрямь затеял не по собственной инициативе, а по указанию твоей дорогой Танюшки. С проверкой на вшивость это был чистой воды блеф. Она захотела избавиться от тебя совсем по другой причине, и почему-то именно таким способом, а не более простым, как, скажем, просто завести себе другого любовника и послать тебя подальше. Уж поверь мне, я таких, как она, насквозь вижу. Намерения ее я поняла в тот момент, когда она влетела в квартиру. Ее абсолютно не удивило мое появление, она вела себя так, как будто была ко всему готова, говорила заранее заученными фразами. Ей зачем-то хотелось остаться не при делах, а тебя обвинить в измене. Только какой в этом смысл, ума не приложу. Потому-то я тебя тогда и пожалела, что почувствовала перед тобой свою вину, потому и поехала к тебе домой, и убраться помогла, и ночью приласкала. А наутро вдруг осознала, что Валера мой – полное дерьмо, как мужик, он ногтя твоего не стоит, поверь. Не могла твоя Татьяна увлечься ним, никак не могла, голову даю на отсечение. Тут таится что-то другое, о чем знает только она одна. Так что, Андрей, если хочешь раскрыть эту тайну  – обращайся ни  кому другому, а к своей бывшей ненаглядной. Только она может все тебе разложить по полочкам. А с Валеркой лучше не связывайся, он человек опасный, способный на все. Чует мое сердце, к смерти ее родителей именно он руку приложил.  С ними ведь никак не несчастный случай произошел, как он мне объяснил, - их убили, причем, убили дерзко и вероломно… А лучше всего, Андрей, забудь обо всем происходящем вообще. Давай расстанемся сейчас так, как будто мы друг друга не знали вообще.
           -  Хорошо, будь по-твоему, - охотно ответил я. – Только последний вопрос. Этого друга, который приходил к вам и предупреждал тебя о намерениях Валеры, не Гошей случайно зовут?
           -  А я почем знаю? – пожала плечами девушка. – Он мне не представлялся. Я и видела-то его всего секунд пять, не дольше, даже описать не смогу как следует.
- А если я покажу тебе его портрет, узнаешь?
           -  Нет! – категорически возразила Лиля. – Никого я узнавать не собираюсь! И вообще. Андрей, что-то я тут перед тобой сильно разоткровенничалась. Хватит с тебя того, что узнал. А теперь убирайся отсюда, и чтобы рядом с нами  ноги твоей больше не было.
           Последние свои  слова она произнесла с таким нескрываемым энтузиазмом, что я понял – делать  мне в этой комнате действительно больше нечего – ни одна из девушек не сообщит мне больше ничего интересного. И без того выложили куда больше, чем им было известно, так что лучше и впрямь оставить не на шутку перепуганных «милашек» в покое.
           -  Слушай, Лиля, - добродушно предложил я, - может,  тебе все же стоит пойти в милицию и рассказать о том, что знаешь? Не вечно же прятаться от людей по подвалам и чердакам.
           -  А какой смысл? – Собеседница тяжко вздохнула и пожала плечами. – Чем они мне помогут, твои блюстители порядка? Состава преступления ведь, по сути, никакого нет. От кого я прячусь? От призрака, который в лучшем случае скажет, что меня знать не знает?.. Нет, Андрей, лучше уходи, а со своими трудностями мы с Риткой разберемся сами.
          -  Как хотите. – Я спрятал фотоснимок обратно в карман и направился к двери. – Если понадобится помощь – где  меня искать, знаете. А вообще, девчонки, мне очень приятно было с вами общаться. Может быть, когда-нибудь еще соберемся и скоротаем ночку втроем?
- Да уйди же ты отсюда, - наконец-то подала голос надутая Рита, - и без тебя тошно!
- Ну, тогда пока. Не поминайте лихом…
           Я  вышел из комнаты и уверенной походкой прошелся по коридору, заставляя  всех жителей этажа поневоле  обратить на себя пристальное внимание. Покидая сие неуверенно стоящее на старом фундаменте здание, я поймал себя на мысли, что теперь, скорее всего, ни одну из этих «приятных дамочек» я больше никогда в своей жизни не увижу. Во всяком случае, русоволосую уж точно. После моего пребывания у нее в комнате Лиля наверняка постарается еще сегодня  сменить, как она выразилась, «место дислокации». Это было так же закономерно, как и то, что дождя в ближайшие несколько часов не предвидится, поскольку небо выглядело приветливым и светлым, а солнечные лучи то и дело игриво ласкали появляющиеся на каштанах маленькие листики. Девчонки сами создавали себе проблемы, поэтому пускай они сами их и решают.
          Я   дошел до ближайшего телефона-автомата, всунул в него карточку и набрал нужный номер. К моему счастью, трубку взяла не Клавдия, а сам Виктор. В это воскресенье он не работал, что меня, признаться, не особо радовало. Но все же требовалось ему хоть раз в месяц отдыхать с семьей – не мог же он все время заниматься только профессиональной деятельностью.
- Привет, дружище! – задорно выкрикнул в трубку я. – Чем занимаешься?
           -  Чем, чем, - грубовато ответил Харченко, - уроки с дочками учу. А тебе чего спокойно в выходной не сидится? Небось, опять что-то интересное раскопал?
           -  Угадал, - искренне усмехнувшись, сказал я. – Появилась у меня фотография одного из парней, чей фоторобот мы с Зоей вчера составили. Так что  задача его опознания облегчается, тем более, что теперь я знаю наверняка – его данные в вашей картотеке точно должны быть.
            -  Слушай, Андрей, не пошел бы ты со своими данными куда подальше! Дай мне хоть один день нормально отдохнуть. Завтра придешь в управление и принесешь свою фотографию.
           -  Как скажешь, - покорно промямлил в ответ я, - просто хотелось поделиться с тобой небольшой радостью только и всего. Передавай семье привет.
           Попрощавшись с ним, я повесил трубку на рычаг и вытащил из автомата карточку. В душе снова возникла какая-то навязчивая ностальгия, вынуждающая завидовать всем, кому только можно. У людей были свои семьи, свои заботы, и только мне приходилось рыскать по городу, словно одинокому волку, в поисках приключений. Когда это закончится, неизвестно. Успокаивало одно – я  все-таки не являлся самым несчастным в мире человеком. А значит, не стоило поддаваться отчаянию – лучше было  просто поехать домой и хорошенько отдохнуть.


ДЕНЬ   СЕМНАДЦАТЫЙ


      В первой половине дня я отнес фотографию Виктору в управление. Пройти туда на этот раз удалось без  проблем.  Не знаю, что конкретно послужило причиной  изменения ситуации, но «осаду» свою журналисты после выходных сняли. Наверное, накануне перед ними выступил кто-то из высокого милицейского начальства, со всей искренностью пообещавший найти убийцу Жоры Половника в самые кратчайшие сроки. Как бы там ни было, но сегодня перед управлением этими назойливыми горлопанами даже не пахло, что в некоторой степени улучшило мое настроение и позволило мне слегка взбодриться. Да погода стояла сегодня куда лучшая, чем вчера. Я опять оставил свою курточку дома и вышел в город в одном свитере, в котором, по правде сказать, тоже чувствовал себя  жарковато. Многие люди сегодня были вообще одеты в одни рубашки, а некоторые даже вырядились в футболки с коротким рукавом. Я же пока на нечто подобное не решался, потому и вынужден был париться в шерстяной «оболочке».
        Виктор, как обычно, оказался по уши занят – пообщаться с ним с глазу на глаз мне так и не удалось. Возможно, он просто пытался выглядеть передо мной таким озабоченным – кому приятно, когда кто-либо из твоих гражданских друзей мешает тебе выполнять свои служебные обязанности, да к тому же еще и наглеет с каждым днем, выставляя личные проблемы важнее всего остального? Но подробного разговора я с ним завести и не пытался – просто отдал снимок, который в следующее же мгновение был небрежно отброшен в ящик стола, словно лишняя вещь. У меня сложилось впечатление, что Харченко вообще решил махнуть на меня рукой. В принципе, с точки зрения постороннего человека такой шаг казался правильным – вся заваренная мною каша по его мнению являлась обычной бесполезной тратой времени. И если своим временем я мог распоряжаться по личному усмотрению, то время Виктора, также, кстати, как и он сам, принадлежало государству, и  каждый его рабочий час был расписан чуть ли не по минутам.
        В общем, я нисколько не обиделся на него за столь халатное обращение со своей персоной – просто пообещал заглянуть к нему в ближайшие дни, любезно попрощался и вышел из мрачноватого прокуренного кабинета. К своему счастью, а может быть и, наоборот, к несчастью, я не встретил на этаже никого из знакомых мне работников милиции. На какую-то минуту мне показалось, что все в управлении вымерли – в поле моего зрения не попали ни Порошков, ни Зоя, ни даже придирчивый и всегда возникающий там, где не нужно, капитан Ларьцов.
         Выйдя на улицу, я не без удовольствия вдохнул в себя очередную дозу свежего теплого воздуха и вольготно зашагал по тротуару, не замечая вокруг себя ничего: ни домов, ни прохожих, ни машин. Не заметил сразу и столкнувшегося со мной чуть ли не лоб в лоб маленького проворного человечка. Видимо, так распорядилась судьба, заставившая меня вовремя увернуться и не сбить его с ног. Он, как и я, был увлечен чем-то своим и не обращал ни на кого внимания. Мы бы так и прошли с ним мимо друг друга, если бы мой взгляд не уловил в его походке что-то до боли знакомое,  заставившее резко поднять голову и встретиться с его немного испуганным взглядом. Оба как по команде остановились и так же одновременно опешили от неожиданности.
         Передо мной стоял ни кто иной, как неисправимый весельчак Гоша, напарник Петра Захаровича Коровченко. Правда, на этот раз привычного веселья в его бегающих со стороны в сторону глазах с моей стороны не замечалось. Парень был одет в не первой свежести серый костюм и нервозно теребил в ладонях какой-то смятый журнальчик.
         -  Привет, - самопроизвольно вырвалось у него, после чего Гоша сразу же сориентировался  в ситуации и, даже не протянув мне руки, быстро двинулся в прежнем направлении.
           Но в рукопожатии его я, разумеется, сейчас нуждался ничуть не больше, чем скрипящая телега в дополнительном колесе. Моя реакция оказалась молниеносной – я  тут же инстинктивно бросился вслед за ним, быстро догнал его и  рывком  развернул  лицом к себе.
           -  Постой! – произнес в меру требовательно, с силой сдавливая его хрупкое костлявое плечо. – Куда это ты так спешишь? Что,  неохота даже парой фраз перекинуться?
           -   Не о чем нам с тобой разговаривать, Андрей, - уверенно ответил Гоша, бойко пытаясь вырваться. – По-моему, при последней нашей встрече все предельно ясно было разложено по полочкам, так что иди, пожалуйста, своей дорогой.
           -  Не думал я, что у тебя с элементарной вежливостью проблемы. – Мой взгляд принял настолько грозный оттенок, что парень по инерции отступил назад. – Ведь вместе все-таки работали, выпивали за одним столом. Некрасиво как-то получается.
           -  Мало ли кто с кем  когда вместе работал! – Лицо Гоши неожиданно «озарилось» нахальной беззубой улыбкой. Изначальный шок в нем, по всей видимости, прошел, и теперь мой собеседник взял себя в руки и вернулся в свое прежнее состояние. – Да и бригады нашей, если тебе так интересно это знать, больше не существует. Все, разъехались ребята по домам, разогнали нас работодатели, как жандармы  демонстрантов. Так что, Андрей, извини, с трудоустройством я в ближайшее время ничем тебе помочь не могу – сам сейчас у Ветрова работаю.
            -  Ты мне, Игорек, зубы-то не заговаривай. У меня, в отличие от некоторых, они пока  здоровые, поэтому в целебных заговорах не нуждаются. – Я схватил «оппонента» за плечи еще крепче и невольно прижал его спиной к стене ближайшего дома. – Думаешь, дружок, я не в курсе, что это ваша развеселая компания подставила меня тогда с Татьяной?
- Кто кого подставил, Андрей? О чем ты говоришь?
         В глазах Гоши снова появился испуг,  и они опять забегали по сторонам.  К его огромному сожалению, никто из проходящих мимо нас сограждан в нашу маленькую «разборку» вмешиваться не собирался – каждый из них был занят своими заботам, и максимум внимания, которое он нам мог уделить, заключалось в мимолетном взгляде в нашу сторону и недовольном покачивании  головы. Даже слова никто не проронил – кому какое дело до посторонних?
        Гоша понял, что помощи ему ждать неоткуда, поэтому прекратил сопротивляться и послушно встал передо мной по стойке смирно, словно молодой «салага» перед «дембелем».
        -  О чем я говорю? – Мои губы неестественно скривились, а челюсти нервно задергались, как у хищника, усмотревшего перед собой легкую добычу. – Да, действительно, что же это такое я несу? Сумасшедший какой-то! Человек шел себе по городу, никого не трогал, а я тут как тут,  подбегаю к нему, дергаю за плечи, начинаю терзать. Настоящий тебе одержимый изверг. Но видимо, Бог все-таки на свете есть, если он позволил нам с тобой так вот случайно здесь встретиться. И согласись, место выбрано самое, что ни на есть, для того подходящее. Управление МВД, вот оно, рядом, так что, в случае чего загребут нас с тобой туда сразу же, без лишних проволочек. Только,  в отличие от тебя, уважаемый, менты в этом управлении к моей персоне относятся лояльно, насколько тебе известно. Как думаешь, кого из нас они посчитают правым, а кого виноватым? Тем более, у тебя ведь висит судимость за плечами. Не спрашивай, откуда это мне известно. Известно, и все. Так что, Гоша, веди себя, пожалуйста, более корректно. Нет тебе сейчас резона бить меня под дых и убегать куда глаза глядят. Только себе навредишь.
           -  Ладно, говори, чего тебе надо. – Собеседник сразу же прекратил трепыхаться.
           Я поверил в его подчинение здравому смыслу, существенно ослабил хватку и отступил на пару шагов  назад. В лишнем внимании прохожих мы абсолютно не нуждались.
           -  Вот и отлично. Оказывается, ты – личность куда более сообразительная, чем кажешься на первый взгляд. – Мои ладони скрылись в карманах брюк, как бы подтверждая взаимодоверие. – В принципе, я к тебе лично претензий не имею. Просто ответь мне на несколько вопросов и можешь идти, куда шел. Сдавать тебя ментам не вижу смысла. Итак, вопрос первый и самый главный – кем на самом деле является твой лучший друг Валера и где его сейчас можно найти?
           -   Откуда мне знать? – пожал плечами лишенный эмоций парень. – Работали мы вместе, жил он у меня на квартире, а два дня назад решил вернуться домой, в Житомир. Адреса своего он мне не оставлял, так что связаться с ним и с Петром Захаровичем  я не могу никак.
           -  Так уж и никак? – Я зловеще прищурил левый глаз. – Кого ты пытаешься держать за идиота? Вы ведь сидели с Валерой вместе на зоне, так ведь? – Гоша молча кивнул головой. – И если он, приехав в Киев, нашел тебя здесь, то значит, ты наверняка давал ему свои координаты. Стало быть, вы с ним адресами обменялись. Прости, но я не верю в твою неосведомленность.
           -  Это уже твое личное дело – верить мне или нет. Еще там, на зоне, Валерка собирался после отсидки ехать на заработки в Киев, потому и записал мой адрес, чтобы ему впоследствии было где остановиться. Полгода назад они с Коровченко ко мне приехали и предложили работу. Я тогда без гроша в кармане сидел, поэтому сразу же согласился на их предложение. И жить им у себя  разрешил в знак благодарности. Да, в принципе, и проживали-то они у меня лишь чисто символически. В последнее время Валерка бывал там редко – постоянно решал какие-то свои дела, а Коровченко, так тот вообще за последние две недели ночевать ни разу не явился. Они чем-то были крайне озабочены, однако, меня в свои проблемы не посвящали. А три дня назад вообще решили получить расчет и уехать, потому и поссорились с Татьяной специально, чтобы она их выгнала. Ну, и мне, естественно, вместе с ними пришлось оказаться за бортом. Благо, что хоть денег отвалили, с голоду помереть не дали. Так что, Андрей, это все, что мне известно.
           -  Ну, не прибедняйся, Гоша, не прибедняйся.  – Судя по выражению его лица, хитроватый собеседник явно мне что-то не договаривал. – Не стоит валить с больной головы на здоровую. Не станешь же ты утверждать, что ничего не знал о коварном замысле Валеры поссорить меня с Татьяной с помощью его раскрепощенной подружки.
          -  Да я первый раз об этом слышу, Андрей! Честное слово! – Гоша демонстративно прислонил левую ладонь к центру груди, продолжая пальцами правой перебирать мятый журнальчик. – А вписался за него я тогда в подвале только по той причине, что уважал Валерку еще по зоне, а Романа этого, сволочь пьяную, ненавидел всем сердцем.
- И жена его тебе нравилась… - размеренно дополнил я.
           -  И жена его мне нравилась, - несколько смутившись, подтвердил Гоша. – А чего здесь такого зазорного, не понимаю. Я ведь даже знакомства с ней завести не попытался. Не по моему желудку сия аппетитная рыжая конфетка. А вот Валерка на твою Таньку-то явно глаз положил – они частенько уединялись наверху в гостиной и о чем-то там подолгу шептались. Только я их разговоров не слышал, потому как в те моменты Коровченко не отпускал меня от себя ни на шаг. А о Валеркиной шлюхе, так я действительно ни сном, ни духом не ведаю.
          -    И домой к ней ты пару недель назад не приходил, чтобы предупредить о жестоких намерениях своего приятеля отправить ее на тот свет?
           Последний мой вопрос заставил Гошу нешуточно растеряться. Мне показалось, что он не только на какую-то минуту потерял дар речи, но и вообще прекратил дышать. По выражению его физиономии я понял, что попал в самое яблочко. Парнем снова овладел легкий шок, что давало мне возможность «наехать»  на него с еще большим энтузиазмом.
           -   Ну, чего молчишь? – Ехидно усмехнулся я. – Или скажешь, что такого не было?.. По глазам ведь вижу, что было, тем более, что тебя в ее доме видели несколько человек. Теперь, Игорек, не отопрешься. А девушка эта, Лиля, действительно пропала, словно и не существовало ее на земле вовсе. Так что подумай, кого в ее смерти первого станут винить, тебя или твоего Валеру. В общем,  выбирай: или ты сейчас даешь мне его координаты, или я веду тебя прямиком в управление, и пускай дальше менты выясняют твою подноготную.
           -  Да не трогал я эту девчонку! – громко воскликнул раздраженный собеседник. – Матерью клянусь, что не трогал! Валерка дал мне ее адрес и попросил пойти припугнуть. Я тогда немного поддатый был, потому и выполнил его просьбу – мне ведь не в падлу друга выручить. Я и постоял-то у нее на пороге всего  секунды три – пролепетал одну фразу и ушел. Валерка говорил, что девчонка ему надоедает своими приставаниями, и он хочет, чтобы она съехала из города. Вот она и съехала. Всего делов-то. По-настоящему убивать ее ведь никто не думал.
         - Вот это ты сейчас ментам и расскажешь. – Я решительно приблизился к нему и снова навязчиво ухватил за плечи. – Пускай они твои сказочки послушают, а заодно и выведают у тебя своим, так сказать, «дедуктивным» методом, кто из вас убил троих человек, ты или твой дружок. Небось, угонять машины вы тоже умеете, не только девок разводите…
          Тут уж на его реакцию я не рассчитал. Не знаю, что именно явилось причиной  столь внезапной перемены его душевного состояния – напоминание об угнанных машинах или беспочвенное по своей сути обвинение в убийствах, однако, Гоша преобразился на глазах.  Свернутый журнальчик лихо взметнулся вверх и с силой опустился на запястье моей левой руки, которая сжимала его плечо. Если бы удар пришелся по правой, я бы еще выдержал, но левая со вчерашнего дня у меня была порезана, и потому резкая боль пронеслась от нее по всему телу и заставила глаза на мгновение покрыться легким затмением. То, что внутри журнальчика находился металлический прут, я сообразил немного позже, когда Гоша  уже ловко вырвался  и несвойственным для его маленького роста быстрым бегом начал от меня удаляться.
         Придя в себя, я не стал за ним гнаться, поскольку понимал всю бессмысленность такой затеи – развить должную скорость движения с моей комплекцией было проблематично, в том сомневаться не приходилось. Тем более,  боль в руке заставила меня скривиться и на мгновение присесть. Чего-чего, а столь завидной прыти я от своего собеседника ожидать не мог.
         Проходившие мимо люди снова стали бросать на меня странные взгляды, однако, теперь их возможные осуждения мне и впрямь были до лампочки – зубы мои скрипели не столько от возобновившейся боли, сколько от досады за собственную неловкость. Как только я сразу не сообразил, что журнальчик может оказаться далеко не безобидной вещью? Наверняка в последнее время перепуганный Гоша постоянно носил с собой металлический прут для активной самообороны. Но, к сожалению, я, как и всякий заурядный субъект, предусмотреть в этой жизни все возможные  нюансы не способен. Поэтому мне не оставалось ничего другого, как только сплюнуть со злостью на тротуар и закатать до локтя рукав свитера.
         Так и есть – тщательно перевязанная Ритой резаная рана снова открылась и начала понемногу кровоточить. Тугой несвежий бинт постепенно приобретал неприятную коричневатую окраску. Мне в срочном порядке требовалась перевязка, а вот где ее лучше произвести – это уже был вопрос довольно заковыристый. В управлении милиции, конечно же,  присутствовал свой медпункт, однако, там сразу же могли определить причину происхождения раны, и  естественно, потребовали бы на этот счет от меня подробного письменного объяснения. До других медицинских учреждений было далеко, да и кто знает, с какими организационными сложностями придется столкнуться в них? Выход оставался один – нужно срочно искать каких-либо  знакомых, проживающих неподалеку, и желательно – знакомых надежных. Наилучшим образом для того подходила молодая чета Окладниковых. Проживали  они за пару автобусных остановок от места моего нахождения, так что отправиться сегодня к ним в гости меня надоумила сама судьба. Тем более, что я и без того в ближайшее время собирался поговорить с Романом по поводу всего того идиотизма, который в последние пару недель творила его родная сестра…
          В автобус я входил со сложенными на груди руками, причем ладонь правой все время  крепко сжимала предплечье левой, дабы не позволить увидеть своим попутчикам просачивающуюся сквозь рукав свитера кровь. Однако, люди, к счастью, не уделяли моей персоне внимания, поэтому до заветной остановки я добрался спокойно. Билетов на выходе никто не проверял, так что прокатиться на этот раз мне удалось «зайцем».
          К многоэтажке, в которой проживал Роман, я приближался, как умирающий от аппендицита больной к автомобилю «скорой помощи». Можно, конечно, было дотерпеть и до собственного дома, но зачем  страдать лишних полчаса? Да какую я сам себе по большому счету мог оказать помощь? Для надежной перевязки ран непременно требовались нежные женские руки.
           Как и ожидалось, дверь квартиры Окладниковых передо мной открыла привычно одетая в свой цветастый махровый халат молодая хозяйка. Аня, по всей видимости, только-только вышла из душа, потому как ее рыжие волосы были влажными и разметались по плечам небрежными прядями. Полотенцем мокрую голову она почему-то никогда не заматывала, что сохраняло в ее внешности некую естественную привлекательность.
            -  Андрей?! – с явным удивлением воскликнула она, как будто увидела перед собой не знакомого человека, а тень отца Гамлета. – Привет, заходи.
            Только оказавшись в квартире, я позволил себе разжать прижатые одна к другой руки и снова закатать рукав свитера. Бинт к нынешней минуте стал полностью багровым – кровь почему-то сочилась из раны куда интенсивнее, чем даже в  момент, когда ее нанесли.
            -  Боже, Андрей, что с тобой?! –  Аня передернулась от испуга и тут же поспешила запереть входную дверь на замок. – Где это тебя так угораздило?
            -  Неудачно переходил дорогу, - шутливо ответил я, без задержки проходя в ванную. – Неси поскорее ножницы, йод и перевязочный материал, а то истеку здесь до последней капли – придется потом объяснять, почему в вашей квартире труп чужого мужчины валяется.
           Шустрая хозяйка отправилась в гостиную и достала из ящика шкафа все необходимое.
           -  Ты только так не шути, пожалуйста, - пролепетала в меру боязливо, возвращаясь в ванную и аккуратно с помощью ножниц избавляя меня от окровавленного бинта. – А то ведь, чего доброго, и вправду непредвиденные осложнения могут возникнуть.
          -  Не возникнут, - весело успокоил ее я. – Во мне еще этой крови столько, что всю твою ванну наполнить хватит. А рана сама пустяковая. Так, даже не рана, а обычная царапина.
          -  Видать, хорошо кто-то тебя царапнул ножичком, - более уравновешено произнесла Аня, внимательно осматривая уродливую кровоточащую полосу на моем предплечье. – По всей видимости, нанесли ее не сегодня. Кровь запекшаяся, ей как минимум, сутки.
          -  Почти угадала, - с той же едкой иронией ответил я. – Прошло уже почти сорок часов, как я с неизвестными хулиганами на улице подрался.
- Они что, ограбить тебя хотели?
          -  Что-то типа того. Только, к счастью, им это сделать не удалось. Изрядно получили по харям и разбежались, не солоно хлебавши. А сегодня я шел в гости к вам и неаккуратно зацепился в переполненном автобусе за поручень. Самого зло берет, что такой неуклюжий.
         -  Может, тебе следует врачу показаться? – заботливо предложила хозяйка квартиры. – Мало ли какая инфекция в рану могла занестись.
          -  Не стоит. – Я отрицательно замотал головой. – Покажись им на свою голову, так потом еще в милицию пошлют, объясняй тогда, что к чему, почему не заявил о нападении раньше, как только оно произошло. Думаю, справимся как-нибудь своими силами.
- Смотри, тебе виднее.
           На то, чтобы обработать и перевязать мою рану, Ане потребовалось всего пять-шесть минут. Кровотечение как-то сразу же остановилось, да и боли поубавилось, когда к моей руке прикоснулись легкие женские пальчики. Я даже попробовал сжать-разжать левый кулак, и действие сие, как ни странно, получилось выполнить без затруднений, так что теперь я снова чувствовал себя вполне здоровым и бодрым. Старый бинт моя «спасительница» брезгливо выбросила в мусорное ведро, после чего вернулась в гостиную, где я уже беспардонно восседал на диване и нехотя перелистывал лежащие в стопочке на столике глянцевые журналы.
           -  Давай, Андрей, снимай свитер, - в приказном порядке произнесла она, поглядывая на испачканный кровяными каплями закатанный шерстяной рукав, - не ходить же тебе по городу в таком непристойном виде. На балконе он быстро просохнет.
           Я не имел ничего против ее предложения и покорно снял с себя верхнюю одежду, оставшись в одной  футболке. Аня отнесла мой свитер в ванную и принялась там его полоскать.
            -  Слушай, а ты почему одна дома? – не отрывая взгляда от пестрых картинок, громко поинтересовался я. – Где Роман, Антошка?
            -  Антошку я отправила к своей матери, пускай несколько дней у нее поживет, - таким же повышенным тоном ответила молодая женщина, пытаясь пересилить своим голосом шум льющейся в тазик воды. – А Роман… Роман вообще-то на работе должен быть…
           Она мгновенно замолчала, вынуждая меня заподозрить что-то неладное. Слишком допытываться я пока не стал – подождал, пока Аня выстирает мой свитер и вынесет его сушиться на балкон. Снова войдя в гостиную, она, наконец-то, села в кресло напротив меня и нервно закурила. Ничего подобного за ней я никогда не замечал. Женщина была чересчур взволнована, что вынудило меня строить в своей голове касаемо того самые разнообразные догадки.
          -  Хорошо, Андрей, что ты сегодня пришел, - помолчав несколько минут, с тяжелым вздохом произнесла она. – А то бы я в этом сумасшедшем доме без посторонней поддержки и руки на себя наложила. С того дня, как ты его сюда принес, он не был трезвым ни единого часа. На фирму свою ездить перестал, с партнерами по бизнесу также потерял всякий контакт, в общем, начал себя вести таким образом, словно собрался не сегодня-завтра  сводить счеты с жизнью. Я уж и деньги из его бумажника все забрала, и кредитки, а он все равно, мерзавец, умудряется за какой-то счет напиться. Не знаю, или кто ему в долг дает, или где у него заначка припрятана, но факт остается фактом. А не выпустить его из квартиры я не могу. Пробовала раз, так разразился такой ужасный скандал, что он мне своим кулаком чуть башку не проломил. Антон, конечно же, испугался, забился в угол как маленький зверек и начал плакать. Я потому его позавчера к матери и отвезла, чтобы ребенок не видел такого отца. Он ведь уже достаточно понимает – как раз такой возраст, когда характер формируется. Что дальше делать, просто ума не приложу.
           -  Да, дела у вас, вижу, не веселые, - сочувственно пробормотал я. – С такими делами и впрямь немудрено обоим в петлю полезть. Хотя, в принципе, пять дней беспробудной пьянки – это еще не срок. Ты вроде бы сказала, что он сегодня все-таки пошел на работу?
          -  Какой там пошел? – небрежно отмахнулась Аня, туша о пепельницу недокуренную сигарету. – Сказала, потому что хотелось, чтобы было так… Звонили сегодня с его работы. И не раз, и не два звонили. И позавчера звонили, и три дня назад звонили, и каждый день звонят! А ему, ублюдку, как  горохом о стенку. Абсолютно ничего не думает дурьей своей башкой. Еще неделя – и  весь его бизнес полетит в пропасть. Его фирма и так уже банкротом стала, рабочие начали разбегаться кто куда, договора аннулируются, а партнеры подают на него в суд. Даже адвокат этот, Верещук, звонил ему несколько раз, просил обязательно срочно явиться к нему в контору – проблем  там накопилась целая куча, а этому оболтусу хоть бы что – пьет себе, гуляет, когда хочет – уйдет из дому, когда хочет – придет.  Я так дальше не могу, Андрей. Не могу, и все…
           На глаза молодой женщины накатились предательские слезы. Губы ее неестественно задрожали, а симпатичные розовые щечки приняли  неприятный бледный вид.
           -  Так где же он тогда может быть, если в своем офисе не появляется? – задал я первый спонтанный вопрос, который пришел мне в голову.
           -  А то ты не догадываешься, где? – ответила всхлипывающая собеседница. – К девкам своим пошел, куда же еще. У него знакомых шалав хватает – пошелестит деньгами направо и налево, они и сбегутся, как пчелы на мед. Выбирай любую и веди ее, куда пожелаешь…
          -  Ну, погоди, погоди, - сомнительно прервал ее я, пытаясь хоть немного успокоить. – Может быть, все обстоит совсем не так, как ты думаешь. Может, он действительно пытается сейчас найти решение какой-нибудь деловой проблемы. Роман хоть и пьяница, но далеко не дурак. Даже в пьяном состоянии он способен адекватно мыслить и не забывать  о делах.
           -  Зачем ты кривишь душой, Андрей? – Аня так же внезапно перестала плакать и наспех вытерла слезы рукавом халата. – Ты ведь не хуже меня знаешь, что это не правда. В пьяном виде Роман способен только на разврат и на дебош. Да, по правде сказать, он и трезвым не особо-то звезды с неба хватает. Весь его бизнес был налажен покойным Андреем Константиновичем, и теперь, когда отца не стало, Роман ничего сам не стоит. Его противники только радуются тому обстоятельству, что он беспробудно пьет. Пока это происходит, они полностью обезоруживают его перед собой. Теперь его песенка спета – у нас с Романом через месяц не останется ничего, кроме квартиры, машины и долгов, за которые свое имущество придется заложить. О чем он вообще думает,  я не понимаю. Такое впечатление, что жена и ребенок для него не существуют – на первом месте у него эти распутные девки и водка. Даже не попробовал бороться за свое место под солнцем. Как только выяснилось, что большую часть наследства родители оставили Татьяне, так сразу и сдался. Скажи, как на моем месте можно  дальше любить такого человека, как можно оставаться ему верной и преданной, если он творит постоянно несусветные глупости?
        Мне было нечего ответить на столь решительное ее заявление – я  лишь молча закивал в такт головой, уставив глаза в дорогой палас, которым был покрыт пол. О зудящей ране временно пришлось забыть, поневоле вникая в чужие дрязги и перебирая в голове  возможные варианты их разрешения. К сожалению, ни один из них к конкретной ситуации не подходил.
           -   Может, ты есть хочешь, Андрей? –  неожиданно поинтересовалась Аня.
           -   Нет, спасибо, - деликатно ответил я. – Дома с утра позавтракал довольно плотно, так что  на этот счет можешь не волноваться.
           -  Смотри, если что, не стесняйся. Помни, что ты у меня – всегда желанный гость. Для этого выродка мне даже готовить не хочется, не говоря уже ни о чем большем.
           Аня поднялась с кресла и, закурив следующую сигарету, грациозно прошлась по комнате. Сидеть на месте в таком напряженном состоянии ей, по всей видимости, было невмоготу.
- Татьяна после того больше к вам не заявлялась? – как бы между прочим спросил у нее я.
           -  Нет, не было, - решительно замотала головой она. – Да и если сказать честно, то глаза бы мои  у себя этой стервы не видели. Можешь, конечно, обижаться на меня за такие отзывы о ней, но что есть, то я и говорю. За последние две недели мое отношение к сестре своего дорогого муженька и твоей бывшей невесте в корне изменилось. Разве я могла раньше предположить, что она окажется настолько двуличной натурой? Да никогда в жизни! Но, тем не менее, пришло время, и она проявила свою сущность. Я сейчас даже рада тому обстоятельству, что ты тогда так открыто навесил этой дряни рога. Так ей и надо! Чтобы понимала – не такая уж она незаменимая, не на ней одной белый свет клином сошелся... Не жалей, Андрей, что вы с ней расстались, ни грамма не жалей. Это сам Господь дал тебе возможность от нее избавиться раньше, чем она окончательно подмяла тебя под каблук. А после вашей свадьбы так  бы все и случилось. Уж такая у них, Окладниковых, собачья  порода – не  могут они жить без того, чтобы не истязать ближнего.  Ты бы только мучился с ней, уж поверь моему многострадальному опыту. А деньги?.. Деньги, Андрюша, это дело наживное – сегодня их нет, а завтра есть, и наоборот. Так что пусть эта стерва немного порезвится со своими капиталами, как бы ее резвость ей боком не вышла.
          Мне, конечно, неприятно было слышать столь нелестные отзывы о  бывшей возлюбленной, но, что поделаешь – Аня целиком оказалась права, тут уж возражений не возникало.
           -  Скажи, а ты знаешь о том, что Роман является не родным сыном Окладниковых, а приемным? – пытаясь перевести разговор несколько в иное русло, спросил у нее я.
           -  Все об этом знали: и я, и Татьяна, и, конечно же, сам Роман. Даже кое-кто из дальних родственников был в курсе. Потому ничего удивительного в том, что отец переписал большую часть наследства в пользу родной дочери, я не вижу. Я вполне понимаю его, тем более, что приемный сын оказался настолько несерьезным человеком. Андрея Константиновича нельзя ни за что осуждать – с моей точки зрения он сделал правильно… А вот доченьку его я бы задушила своими собственными руками. – Аня остановилась посреди комнаты и затрясла ладонями в воздухе. – Она лично ничего не зарабатывала, поэтому поступать подобным образом не имеет никакого права. Как это так – оставить собственного брата, пусть даже сводного, без гроша в кармане? Нет, Андрей, как бы ты не сомневался, а совести у нее нет ни на грамм… Да мне, в принципе, все равно. Пусть живет, как хочет, только нас не трогает. Меня больше Роман волнует. Никто ведь не виноват в его пороках: ни отец, ни мать, ни тем более сестра. Сам себя опустил до уровня животного, поэтому пусть сам и страдает. Разведусь с ним ко всем чертям да перееду к матери. Пускай хоть сдохнет, лишь бы ребенка мне не  изводил такой папаша.
          -  И ты не боишься остаться сама без поддержки, с маленьким сынишкой на руках? Над таким решительным поступком надо десять раз подумать.
          -  А чего мне бояться?! – Аня вошла в своеобразный азарт, и теперь остановить поток ее слов было практически невозможно. – Слава Богу, я не уродина, на здоровье и внешние данные не жалуюсь, талантами тоже кое-какими обладаю, так что если понадобиться, то мужика себе нормального найду. А не найду – ничего страшного. Сама Антона на ноги подниму, не так это сложно, как кажется  поначалу. К бездельникам я себя не отношу – руки оттуда, откуда надо, выросли, да и сбережения у меня кое-какие имеются. Так что от Романа я даже алиментов не попрошу – пускай  он сам на коленях передо мной ползает. Не все покупается за деньги, да и какие теперь у него деньги – так, гроши для нищего. А как мужчина он уже давно ничего для меня не значит. Не знаю, как он там со своими шлюхами справляется. Наверняка они за плату под ним извиваются и оргазмы имитируют, чтобы побольше платил… А скажи, Андрей, неужели я внешностью хуже всех них? Неужели достойный мужчина на меня и не глянет?
        Сразу же после своей последней фразы она совершила вызывающее действие, повергшее меня в самый настоящий шок. Всего я от нее ожидал, но только не этого. Рыжеволосая молодка встала в грозную позу на самой середине комнаты и без малейшего стеснения сбросила с плеч халат, под которым не оказалось ничего, кроме гладкой  смугловатой кожи.
        Фигура у нее была немного худощавой, но это ничуть не уменьшало привлекательности.  Узкие полудетские плечи, средних размеров грудь с небольшими коричневатыми сосками, плавный изгиб талии и красивые стройные ноги заставили мой взгляд просто-таки прикипеть к себе, а пересохший рот – открыться на всю ширину и приняться жадно хватать застоявшийся комнатный воздух. Но все же главная изюминка состояла в том, что Аня, вопреки всем моим представлениям о ней, оказалась  натуральной рыжей, что воочию подтверждала редкая полоска волос под ее пупком. Видеть что-либо  подобное  раньше мне  приходилось крайне редко.
            -  Что не нравлюсь? – без наименьшей тени смущения произнесла она, заметив, куда именно направлен мой взгляд. – Как гласит известный анекдот, пускай мужу будет все равно, а его друзья посмеются. Неужели мое тело настолько хуже от тела твоей ненаглядной?
           -  Да нет, почему же, не хуже, -  не совсем внятно выдавил из себя я. – Просто ты много чем от нее отличаешься, ты другая, и я не знаю, как с тобой нужно себя вести.
           -  А ты меньше думай, а больше действуй! – Нагая красавица приблизилась ко мне и, вольготно расставив ноги в стороны, присела прямо на мои подрагивающие колени. – Ну, скажи, Андрей, я ведь  нравлюсь тебе. Я ведь всегда тебе нравилась, только ты в этом никому не признавался, потому что рядом с тобой все время была  Татьяна. Но сейчас ее рядом нет, так же, как и нет здесь моего мужа, поэтому само провидение нам велит их обоих наказать.
          Не стоило и впрямь себя обманывать – я отлично понимал, что тоже страстно сейчас ее хочу – она выглядела настолько соблазнительно, что ее нельзя было не хотеть, а значит, для всяких там никчемных объяснений друг перед другом никто из нас не видел веских причин. В отличие от той же Риты, Аня абсолютно не стеснялась собственной наготы, а значит, она свободно могла заниматься любовью даже в светлое время суток. Моя рука нежно погладила обе половинки ее мягкой груди, отчего те игриво встрепенулись, позволив мне заметить, что под одной из них наколота маленькая буковка «В», высота и ширина которой не превышали полсантиметра.
- Что сие означает? – заинтересовано спросил я, ткнув в буковку пальцем.
           -  Небольшое увлечение юности, - неохотно ответила Аня. – Сейчас даже не помню, как точно его звали: то ли Вова, то ли Вася, то ли Витя. Для тебя это имеет какое-то значение?
- Да нет, - пожал плечами я, - просто интересно знать, с кем имею дело.
           -  Познавать это тебе нужно не здесь, а в другом месте. – Аня резво соскочила с моих ног и, проворно ухватив меня за руку, потянула за собой туда, куда стремилась ее душа.  Сопротивляться столь настойчивым ее притязаниям я не видел никакого резона.
       Уютная спальня четы Окладниковых выглядела воистину шикарно. Супружеская постель оказалась настолько широкой и мягкой, что будь я человеком чуть меньшим по размерам – непременно бы в ней утонул. Хотя утонуть по-настоящему у меня вряд бы получилось - «спасительница» находилась постоянно рядом, и даже при всем моем большом желании она бы не позволила мне от себя «отдалиться». Я нужен был ей здоровый и сильный, такой, как есть на самом деле, и только в этом случае она могла получить от меня желанное наслаждение…
         Моя новая «пассия» оказалась настолько ненасытной дамой, что я грешным делом начал подумывать о возможности через часок-другой оказаться полностью перед ней опозоренным.  Выполнить все ее требования в постели было практически невозможно, и хоть она ничуть не хуже меня это понимала, все равно таковые мне предъявляла. Закончилось все тем, что я обессиленно упал рядом с ней на подушки  и в подтверждение своего «поражения» закрыл глаза.
        Внутри я был полностью опустошен и разбит, как войска Наполеона в битве при Ватерлоо.  Казалось – еще  одна «атака» со стороны темпераментной партнерши – и мое слабое сердце, колотившееся чаще стука клюва дятла по дереву, остановится окончательно.
         Но, к счастью, Аня оказалась милостивой. Уловив мое состояние, она не предприняла попытки в очередной раз запрыгнуть на меня сверху, а лишь подлезла своей рыжеволосой головкой  под мою руку и уткнула мне в грудь свой учащенно сопящий лисий носик.
           -  Ты был просто великолепен, Андрей, - простонала умиротворенно. – Я даже не представляла себе раньше, что такие любовники вообще могут существовать. Ничего подобного никто из мужчин не доставлял мне никогда в жизни.
- А у тебя до Романа были мужчины? – делая очередной тяжелый вздох,  пробормотал я.
           -   Не только до него, но и параллельно с ним, - с показательной насмешкой ответила Аня. – Только прошу тебя – не разыгрывай удивление. Неужели ты думаешь, что я буду, как деревенская клуша, преданно ждать своего непутевого мужа с его ночных похождений? Нет, милый, я – женщина справедливая, и потому веду себя с ним именно так, как он того заслуживает.
           -  Это заметно, - так же несерьезно ответил я. – Послушай, может быть, зря мы так увлеклись всем этим. Дело ведь близится  к вечеру. Того и гляди, Роман домой заявится.
           -  Ну и пусть заявляется, это даже к лучшему. Может, хоть сейчас я наберусь смелости и наконец-то выскажу ему все, что о нем думаю…
           Ее  решение было, конечно, верным, но только не для меня. Мне почему-то не очень хотелось, чтобы Роман Окладников поймал меня в постели со своей благоверной. Мало ли как он с перепою на то отреагирует, тем более, что становиться заклятым врагом этого человека у меня ни малейшего желания не возникало. И потому следовало вести себя поосторожнее.
           Словно в подтверждение моих последних слов через несколько секунд со стороны прихожей послышался щелчок отворяемого замка. Я к тому моменту успел лишь выбраться из теплой постели и с ловкостью орангутанга впрыгнуть в трусы. Всю остальную одежду пришлось хватать в охапку и сразу же растерянно искать убежище. Последнее, к счастью,  было предусмотрено мною заранее, да и не нашлось в спальне иного места, куда допускалось спрятаться, за исключением широкого платяного шкафа. Я отворил заветную дверцу без лишних звуков и втиснул в тесное темное пространство свое не самое худенькое тело.
           Аня также встрепенулась от внезапного появления мужа. Вскочив с кровати, женщина четверть минуты металась по спальне в чем мать родила, пытаясь хоть как-нибудь привести постель в порядок. Ее слова по поводу смелости и желания все высказать оказались простым фарсом, не имеющим никакого реального подтверждения. Благо, хоть перед нашим уходом  в спальню она все-таки додумалась захватить с собой  халат, иначе ситуация могла бы приобрести куда более пикантный оборот. Хотя, в принципе, пикантности хватало и без того.
           Разве мог я раньше представить, что когда-либо в жизни мне придется попасть в подобную ситуацию? Сколько раз читал об этом в анекдотах, наблюдал в кино, слышал от своих друзей, но на собственной шкуре столь неудобный казус испытывать доводилось впервые. Очутившись в шкафу за дверцей, я все же оставил для обозрения происходящего маленькую щелку и замер около нее, словно мышь. Даже дыхание на минуту пришлось остановить. Висящая вокруг одежда  заставила меня скрутиться в неудобном положении, но это казалось мелочью по сравнению с царившим прямо перед моим носом запахом нафталина. Того и гляди, чтобы не чихнуть…
          Опасения мои оказались напрасными. Роман вернулся домой в таком «приподнятом» состоянии, что лишь о спрятавшемся в шкафу любовнике жены ему думать и не хватало. Он еще только разувался в прихожей, а ноздри мои уже уловили в спальне запах водочного перегара. Сколько нужно было выпить, чтобы от человека так несло, до моего разума не доходило.
            -  Рома, где ты был?! – Закутавшая себя в халат прелестница выбежала из спальни мужу навстречу и  набросилась на него с усердием грозной хищной орлицы. – Сколько можно тебя ждать?! Я уже куда только не звонила – нигде тебя нет!
            -  Оставь меня старушка, я в печали, - послышался в ответ немного заикающийся и до уродства протяжный голос Романа, вслед за чем он, шатаясь, ввалился в спальню и как был в испачканном пылью костюме повалился прямо на белоснежную постель.
            -  Рома, имей совесть, хоть обувь сними! – Вбежавшая следом за ним Аня попыталась придержать мужа под руку, однако, их весовые категории  были уж явно неравными.
           Постели, к сожалению, пришлось принять на себя сие больше похожее на свинью, чем на человека, существо, и добавить тем самым хозяйке квартиры пару лишних часов стирки.
          -   Не трогай… - Роман небрежно махнул кулаком в ее сторону. – Завтра все объясню… Все завтра… А сейчас – спать!.. Не трогай меня!
            Ане не оставалось ничего другого, как только беспомощно пожать плечами.
           -  Ну и скотина же ты, Роман, - раздраженно процедила сквозь зубы она. – Скотина самая настоящая. Чтоб ты когда-нибудь захлебнулся этой водкой проклятой…
            Но для мужа  ее слова уже ничего не значили – он засопел сразу же, как только его покрасневшее небритое лицо уродливо уткнулось в подушку.
             Я постарался поменять свое несколько неудобное положение в шкафу и расставил свои босые ноги чуть шире. Что-то резко кольнуло мне в правую пятку  и заставило оба ряда моих зубов до боли закусить нижнюю губу, чтобы из гортани случайно не вырвался протяжный стон. Приподняв ступню чуть повыше, я дотянулся до нее пальцами и вытащил из пятки небольшой острый предмет, который в нее врезался.  К счастью, кожа там оказалась относительно грубой, поэтому коротенький штырек, принадлежащий креплению маленькой золотой сережки, не смог пробить ее до крови. Что-то в последнее время с этими сережками мне определенно везло. Я поймал себя на мысли о том, что надо бы теперь у каждой из своих любовниц требовать   некое украшение себе на память, так годам к пятидесяти глядишь, и целую коллекцию соберешь. При беглом осмотре я определил, что сережка была поломанной, поэтому без лишних угрызений совести решил забрать ее себе, тем более, что хозяйка наверняка считает ее утерянной. Мелкая вещица по инерции перекочевала из ладони в карман моих брюк.
        Только я успел ее спрятать, как дверца шкафа открылась, позволяя мне в полный рост лицезреть с опаской посматривающую на спящего мужа Аню.
         -  Тихо, - еле слышно прошептала она, прикладывая к губам указательный палец. – Он уснул, так что можешь выходить. Давай, быстрее уматывай.
           Дважды повторять ей не потребовалось. Пройдя на цыпочках мимо храпящего Романа, я чуть ли не молниеносно переместился в прихожую, где сразу же принялся натягивать на себя помятые брюки и футболку.  Когда обувал туфли, заботливая «хозяюшка» принесла мне с балкона так и не успевший толком высохнуть свитер. Но ничего – погода  на улице стояла отнюдь не пасмурная, так что вполне можно было пройтись и во влажном одеянии.
           -  Ты уж извини, что так получилось, - несколько смущенно сказала Аня, выпроваживая меня из квартиры, -  всего ведь не предвидишь.
           -  Да ничего, - ответил я, бесцеремонно целуя ее на прощание в губы, - даже в какой-то степени забавно получилось. Давно у меня в крови так адреналин не бурлил.
           -  Что ж, если так, то приходи еще когда-нибудь. Честно говоря, мне и самой понравилось. Даже настроение улучшилось, хоть пьяный урод и придал мне массу лишней работы…
           С этими словами она наградила меня еще одним легким поцелуем и почти беззвучно закрыла перед моим лицом дверь. Лестничная площадка отлично освещалась,  а потому вполне реально было предположить, что за нашими любезностями имел возможность наблюдать кто-либо из жильцов соседних квартир. Чтобы никого из них не обидеть, я скрутил из пальцев правой руки огромный кукиш и поднес его по очереди к глазку каждой двери. Если по ту их сторону никто в настоящую минуту не стоял – ничего страшного, а вот если все же присутствовал… В таком случае, на физиономию наблюдающего за нами соседа или соседки в это самое мгновение было интересно посмотреть. Столь занимательное зрелище в моем понимании дорогого стоило.
         Однако, не следовало Аню лишний раз подставлять. Все-таки она заслужила к себе куда более лояльного обращения,  даже не взирая на тот факт, что сегодня почти в открытую изменила мужу. Ничего не поделаешь, к тому располагал нынешний жизненный уклад с его жестокими законами, которым всем нам, к сожалению, приходилось невольно подчиняться.


ДЕНЬ      ВОСЕМНАДЦАТЫЙ


Насколько я успел убедиться в последние дни, лучшим временем для посещения кабинета капитана Харченко являлся обеденный перерыв. Как бы там не загружался он рутинными делами, но ровно в полдень будто по команде откладывал их в сторону и переключал все свое внимание за чай с бутербродами, приготовленными поутру его ответственной супругой. Что не говори, а именно это качество в грубоватой на первый взгляд и вечно неприветливой Клавдии мне определенно нравилось. Какого бы мнения она не придерживалась, но умереть мужу с голоду не позволяла, оттого Виктор постоянно и выглядел бодрым, подтянутым и энергичным.
            Я, конечно, испытывал некую неловкость перед ним за свою излишнюю назойливость, однако, по-другому не получалось – ради восстановления справедливости всегда требовалось идти на нарушение каких-то устоявшихся принципов, и это касалось не только меня одного, но и всех окружающих сограждан, а самого Виктора, так вообще в первую очередь.
           Дежурные офицеры принимали меня уже в управлении как своего, поэтому просто здоровались и не требовали никаких документов, подтверждающих истинную необходимость моего появления здесь. А если я их еще и угощал сигаретой из припасенной в кармане для таких случаев пачки, так это вообще возносило меня в их глазах чуть ли не до небес. В общем, как бы там ни было, а ровно в двенадцать я переступил порог «служебной вотчины» Харченко и встретился с его на этот раз вполне дружелюбным взглядом. Виктор как раз запихивался бутербродом, поэтому произнести внятно слова приветствия не сумел – лишь уважительно кивнул головой, поднялся мне навстречу и протянул руку. Судя по его поведению, выгонять меня сегодня  он не собирался, во всяком случае, пока. Но упрекнуть мою бестактную персону в  чрезмерной надоедливости  для профилактики все же не мешало, что он охотно и сделал, как только в его рту поубавилось вязкой  жижи, состоявшей из смеси хлеба, масла и колбасы.
            -   Ты, я вижу, сюда, Андрей, уже как на работу ходишь, - насмешливо произнес он, приглашая меня присесть на ближайший стул.
            -  А что еще остается делать? – подыграл ему я, невинно пожимая плечами. – С активной трудовой деятельностью у меня в последнее время отношения не клеятся, потому и приходится помогать доблестным правоохранительным органам своим бесплатным энтузиазмом.
           -  Слушай, - вдруг ни с того, ни с сего предложил Виктор. – А что, если и вправду подкинуть идейку Порошкову забрать тебя к нам? По всем качествам для нашей суровой службы ты подходишь наилучшим образом. Возраст подходящий, высшее образование имеется, в армии служил, здоровьем, думаю, Бог тебя не обделил, интеллектом тоже… Отличная кандидатура на должность младшего опера. Место вакантное до сих пор у нас пустует.
            -  Знаешь, Витя, если бы ты предложил мне сразу должность начальника отдела, то я, возможно, еще и подумал бы, а так… - Я на пару секунд замялся. – Лучше уж ходить по квартирам и обучать одаренных деток иностранным языкам. Все ж безопаснее, чем у вас в милиции.
           -  Да мне почему-то не показалось, что твое былое репетиторство проходило в атмосфере полной безопасности. Вон дружку твоему оно вообще жизни стоило.
           -  Раз на раз не приходится. Всякие человеческие действия заключают в себе как положительные, так и отрицательные нюансы. Юрка попросту увлекся положительными выше меры, и потому отрицательных не заметил, за что и поплатился головой.
           -  Да, было дело, - грустно нахмурился Виктор. – Как вспомню, что с ним эти изверги сотворили, до сих пор мороз по коже пробегает. Но ты тогда их тоже обвел вокруг пальца красиво. Порошков  чуть дар речи не потерял, когда они так скоро друг дружку и сами себя за компанию на тот свет отправили. Потому я и говорю, Андрей, - такие люди, как ты, нам позарез нужны.
- Спасибо, - кивнул головой я, - будем иметь в виду.
            Харченко достал из шелестящего пакета второй толстый бутерброд и протянул его мне.
- Хватай, угощайся.
          -  Нет, спасибо, - вежливо отказался я. – Теперь, Витя, деньги у меня появились, да и времени свободного хоть отбавляй, так что желудок мой от вынужденного голода не страдает, особенно по утрам. Пока плотно не позавтракаю, из дома не выхожу.
- И в котором часу ты завтракаешь, если не секрет?
           -  Когда как получится. Бывает, в десять, а бывает и ближе к полудню. Самое оптимальное время. Если в одиннадцать часов хорошо насытиться, то потом до шести-семи вечера есть не будет хотеться – не  одним человеком проверено. И расход продуктов меньше, потому как в день питаешься всего пару раз, и на желудок  не такая большая нагрузка. А вот если позавтракаешь в семь утра, тогда к двенадцати под ложечкой начинает сосать, как у голодающего Поволжья.
            -  Странно, -  сомнительно молвил оперативник, откусывая от бутерброда приличный кусок, - а я придерживаюсь как раз обратного мнения, что питаться в день нужно четыре, а то и пять раз. Только кушать по чуть-чуть, чтобы чувство голода не покидало тебя на протяжении дня ни на минуту. Это профессор какой-то по телевизору говорил.
           -  Ну, вот пусть они, профессора, и питаются, как им удобно, - уверенно произнес я, - а у меня свой распорядок. К нему я привык, и нарушать его не собираюсь.
           -  Потому-то у тебя живот и растет, как на дрожжах, из-за твоего упрямства. Надо же, что за человек! Никогда никого не послушается – все делает только по-своему…
           Я ничуть не обиделся на его справедливую критику. Что правда, то правда – масса моего тела в последнее время возрастала довольно быстро. Вроде бы и кушал умеренно, и в движении находился много времени, а похудеть  никак не получалось. В принципе, так случалось со мной  всегда после длительного зимнего бездействия. С мая месяца, когда начиналась обработка огородов и требовалось обязательно ехать к в гости родителям, чтобы помочь им с посадкой картошки, я начинал понемногу  сбрасывать лишние  килограммы, хотя не скажу, чтобы такое изменение веса в полной мере меня устраивало. Нет, здесь секрет заключался в другом – просто сыграли отцовские гены, перебороть которые не способна была никакая диета.
            -  Ладно, - отмахнулся я, сходу переводя разговор на другую тему, – раз ты меня считаешь упрямым ослом, пускай оно так и будет… С моей просьбой выгорело что-нибудь?
            -  Погоди, Андрей, не все сразу. Дай хоть чаю попить. – Харченко неторопливо дожевал второй бутерброд и выключил из розетки кипятильник, доведший воду в банке до такого состояния, что она чуть ли не разорвала на части окружающее стекло. – Обсудим все по порядку. Вчера у меня не было возможности с тобой нормально поговорить, извини. А узнать о твоих делах все же очень хотелось. Как там прошла затея с нашими молодыми «друзьями»?
            -   Даже более продуктивно, чем изначально предполагалось. – Я без утайки закатал левый рукав свитера и показал собеседнику перевязанную руку. – Можешь заводить на ребят уголовное дело. Применение холодного оружия, как говорится, налицо.
            -  Постой, постой! – Виктор оставил в покое заваривающийся чай и несдержанно подхватился из-за стола. – Так они что же, порезали тебя по-настоящему?
            -  Да не волнуйся ты так, - насмешливо ответил я, - все это требовалось исключительно для сущей достоверности. Я же сам их попросил немного помахать ножичком. Ну, переборщили чуть-чуть ребятки. Что с того? Не расстреливать же их за такой мелкий грех.
           -  А вот здесь ты, Андрей,  не прав. Наказать нерадивых подростков за такую лихую выходку не помешало бы… Хотя,  дело твое – не хочешь, не подавай заявления. У меня и без них забот по горло, так что можешь проявлять свое благородство, пока перо под лопатку не получишь… Ладно, проехали. Так значит, девчонка эта тебе поверила?
           -  Естественно, поверила, - не без гордости заявил я, - и даже отблагодарила достойным образом. Но это уже личное, к делу отношения не имеет. Главное, что она  доверилась мне и отвела меня к своей подружке, а та, не имея другого выхода, рассказала мне все как на духу.
          -  Ну и что она рассказала? – заинтересовано посмотрел на меня Виктор, разливая чай по чашкам и чуть ли не ошпаривая себе пальцы кипятком.
          -  А ты, сыщик, не догадываешься? Я же тебе вчера фото принес. По-моему, комментарии к нему излишни. Девушка на снимке и есть моя недавняя знакомая Лиля.
           -  Даже так?.. Ну, это, признаться, меня ничуть не удивляет. Глядя на ее внешность, можно с максимальной вероятностью определить, что устоять перед такой ты не смог. – Суетливый капитан снова присел за стол и  пододвинул одну из чашек ко мне. – Я сам бы не устоял на твоем месте, не смотря на то, что по жизни являюсь верным мужем. Но весь твой интерес, насколько я понял, заключается не в ней, а в том мужчине, который рядом с ней запечатлен.
           -  Ну, ладно, Витя, хватит тянуть кота за… хвост. – Мое терпение понемногу начинало расшатываться. – Говори, что ты там на него накопал.
- А магарыч же как? – лукаво взглянул на меня Харченко.
- Будет тебе магарыч, обязательно будет. Если, конечно, информация того стоит.
           Оставив горячую чашку в покое, он приоткрыл ящик стола и достал оттуда стандартный лист бумаги с распечатанным текстом и подколотой к нему небольшой фотографией.
           -  Ладно, - сказал более серьезным тоном, - насчет магарыча можно будет и повременить. Дело принимает куда более печальный оборот, чем я думал. Как видишь, времени даром мы здесь не теряем. Житомирские коллеги переслали мне по факсу все материалы на этого человека, и сведения эти, скажу тебе, положа руку на сердце, меня не слишком радуют.
            Отколотая фотография перекочевала ко мне в руки, и я увидел перед собой знакомое лицо плиточника Валеры.  Выглядело оно на снимке, разумеется, куда более худосочным, чем в жизни, да и волосы на голове по вполне понятной причине отсутствовали, однако, узнать человека по его волевому подбородку и пронзительному взгляду было вполне допустимо.
          -  Итак, что мы имеем, - продолжал Виктор, внимательно всматриваясь в лист бумаги. – Ломакин Валерий Алексеевич, шестьдесят восьмого года рождения, холост, детей не имеет. Национальность – украинец.  Место прописки – город Житомир. Отбывал наказание в колонии строгого режима за вооруженное ограбление в течение четырех с половиной лет. Блатная кличка – Козырь. Зимой  прошлого года  досрочно освобожден за примерное поведение… Что-то здесь не слишком вяжется с личностью интересующего нас субъекта. С момента освобождения ни в чем порочащем его замечен не был. Просто пай-мальчик какой-то, а не рецидивист. Родственников нет, друзей нет. С бывшими своими соратниками по преступному бизнесу никаких связей не поддерживает. По своему житомирскому адресу вчера вечером обнаружен не был.
           -   Странно, - задумчиво перебил его я, - Коровченко ведь четыре дня назад заверял меня, что Валера выехал из Киева еще раньше, чем он сам.
           -  Может быть, он совсем не в Житомир выехал, а в какой-то другой город, - с незначительной долей апатии допустил Харченко. – Или же только сказал, что уедет, а сам остался здесь, в Киеве. Да и вообще, с чего ты взял, что этот Коровченко выкладывает тебе всю правду? Вполне возможно, что ему просто нужно, чтобы ты от них отвязался, потому старик и ввел тебя в заблуждение. Тут вариантов может быть море – только успевай их проверять.
           -   А стоит ли тратить время на столь  кропотливую затею? – пессимистически пробормотал я. – Все равно этого Валеру нам уже никак не достать.
           -  А вот здесь ты, дружок, ошибаешься. Не таких прохвостов доставали, как твой Ломакин. Если  возникнет реальная надобность, наша контора его со дна морского  вытянет. За пределы Украины ему выезжать запрещено – ни одна таможня его не выпустит с настоящими документами, а сделать липовые не так-то просто. На это требуется  время.
- А если они у него заранее приготовлены?
           -  Вполне может быть, - охотно согласился Виктор, - но мне почему-то думается, что до отъезда за границу дело не дойдет. Чует мое сердце – где-то здесь он крутится. Да и какой смысл ему скрываться от властей – его ведь пока еще ни в чем не обвиняют. Афера с твоей Лилей составом преступления не является, даже в том случае, если эта девушка заявится к нам и честно во всем признается. Так что бояться твоему Ломакину сейчас абсолютно нечего. Даже если он в чем-то и виновен, доказать этого мы пока все равно не сможем.
            Я потянулся к чаю и сделал несколько небольших глотков, чтобы хоть немного успокоить самопроизвольно напрягающиеся  нервы.  Возразить капитану никак не получалось – крути, не крути, а двигаться дальше в том направлении, в каком я шел, не было никакого смысла.
           -  Но это еще не все, - без какой-либо паузы продолжил Харченко, выставляя напоказ указательный палец правой руки. – Ломакин Ломакиным, а его дружками тоже не следует пренебрегать. – На  столе появился еще один подобный первому лист бумаги с фотографией очередного субъекта,  которого я сразу же безошибочно опознал. Слегка глуповатую физиономию Гоши  трудно было с кем-либо спутать. – Узнаешь этого деятеля?
         -  Еще бы! – скептически фыркнул я. – Только вчера виделся с ним, сразу, как от тебя ушел.
- Да ты что?! – Виктор снова вскочил со своего стула. – Где именно ты его видел?
           -  Недалеко отсюда, на соседней улице. Мы с ним чуть лоб в лоб не столкнулись. Я хотел, было, за шиворот притащить этого красавца в милицию, только он, гаденыш, увертливый оказался – выскользнул из моих рук, как  скользкий вьюн, еще и рану на руке растеребил, скотина. Попадись он мне в следующий раз – живого места на подлеце не оставлю.
           -  Да, Андрей, не повезло тебе вчера. – В голосе властного собеседника послышалось  явное разочарование. – Если бы ты только его сюда привел… Хотя, в принципе, вчера бы еще мы его и сами отпустили, поскольку нужная информация по его личности у меня только сегодня утром появилась. Ребятам реально пришлось попотеть, прежде чем по составленному тобой фотороботу они вышли на подходящую кандидатуру. Большую помощь тут оказала информация по Ломакину. Мы проверили всех, кто с ним вместе отбывал срок, и из нескольких клиентов выбрали наиболее похожего под описание человека. Значит, это действительно твой знакомый?
           -    Конечно же,  он! – без колебаний подтвердил я. – Такого из всех пятидесяти миллионов жителей нашей страны ни с кем не спутаешь. Незаурядная личность.
           -  Вот видишь, как все получилось непредвиденно… Кстати, фамилия его Кладко, Игорь Евгеньевич, шестьдесят девятого года рождения, уроженец города Киева, отбывал наказание  вместе с Ломакиным в одной колонии, даже проживали в одном бараке, только осужден был Кладко на год раньше, чем его дружок. А вот освободились они почти одновременно, что заставляет насторожиться. Блатная кличка этого субъекта – Клайд.
- Как-как ты сказал? – напряженно переспросил я.
           -  Клайд, говорю, - повторил Виктор. – Вполне обычное английское имя. Не пойму только, за какие заслуги ему такую погонялу прилепили.
           -   Валера вроде говорил, что у него в детстве был пес с таким именем, который на Гошу был слишком похож. Вполне возможно, что именно он приятеля так и назвал.
          -  В принципе, это не столь важно, - сумбурно молвил Харченко, делая очередной глоток чая. – Куда интереснее другой факт. Ты знаешь, за что этого Клайда посадили?
- Признавайся уже, не томи душу.
            -   Да за угон автомобилей, за что же еще! Вот такой Андрюша, переплет получается. Попался Кладко тогда совершенно по-глупому – не сумел справиться с хитроумной сигнализацией. Тачка его впустила в себя, а назад не выпустила. Тут-то наши сотрудники его тепленьким и взяли. А до этого, как выяснилось, он угнал, по меньшей мере, двенадцать машин и продал их каким-то кавказцам. Имущество у него, конечно, конфисковали, но денег, к сожалению не обнаружили. Специалисты определили, что угонять машины он в одиночку не мог – все улики говорили, что угонщиков было, как минимум, двое, однако, своего подельника  Кладко так и не сдал. Не знаю, какие там методы допроса к нему применяли, но он решительно стоял на своем – работал, мол, один, и все тут. Может, потому и здоровье его подорвалось: и зубов лишился, и почки посадил, и на голову немного туговатым стал. А напарник его по преступным деяниям вместе с деньгами как в воду канул, будто и не существовало его вообще.
- Не хочешь ли ты сказать, что этим подельником был Ломакин?
           -   Вряд ли, - покачал головой Виктор. – Таких случайностей не бывает. Поверь мне, если бы дружок Кладко и попался, то он, скорее всего, попался бы на машинах, а не на грабеже. Да если бы даже и так, то вероятность того, что они попадут в один барак, оказалась бы мизерной,  никто бы в нее не поверил. Нет, не Ломакин воровал с ним машины, а кто-то другой. Но это – дело прошлое, главное ведь заключается  в другом. Ты только со стула не падай, пожалуйста.
          Услышав его предупреждение, я крепко ухватился обеими руками  за край стола, словно мне и вправду после его слов предстояло свалиться на пол от обморока.
           -  Те  автомобили, которыми были сбиты Окладниковы и Половник, угнаны со стоянок примерно тем же самым методом, которым в свое время пользовался Кладко. – Увлеченный оперативник снова внимательно посмотрел на меня, как будто наслаждаясь моей неадекватной  реакцией на свое сообщение. – Не  спрашивай, в чем он заключается, - мы с тобой не специалисты в данной отрасли, так что все равно до конца не поймем. Но один  соображающий эксперт просмотрел сегодня по моей просьбе всю необходимую документацию и сделал из нее соответствующие выводы. Парень этот несет службу исправно, поэтому язык за зубами долго держать не будет. Не сегодня – завтра об  этом узнает Порошков и все высшее начальство. Теперь понимаешь, почему я жалею о том, что ты вчера так нелепо упустил этого Клайда?
           -   Понимаю, - тяжело вздохнул я, - но помочь ничем не могу. Знать бы, где упадешь, - соломки бы подстелил… А что, неужели у вас нет его адреса? Или после колонии он бомжует?
           -   Да нет, Андрей, как раз здесь ты не угадал. С местом жительства у него все в полном ажуре – прописка  там, систематическое посещение местного отделения милиции, и так далее. Тут все в порядке. Квартиру в Дарницком районе Кладко снял полгода назад, как только освободился, и проживал там постоянно. По показаниям соседей был примерным жителем – загулов не устраивал, принимал гостей тихо и скромно. Последние несколько месяцев у него проживал парень, по внешности похожий на Ломакина. Вот только одна неурядица… Со вчерашнего дня он  домой вообще не появлялся. Местный участковый рискнул нагрянуть к нему с неофициальным обыском – сломал  замок, все там внутри перешерстил, но, к сожалению, квартира оказалась пустой. Приятель твой словно в воду канул.  И, скорее всего, это  случилось с ним после вчерашнего разговора с тобой. Так что, дружище, сам того не желая, ты добавил нашему отделу массу проблем. Вспомни, может, что сказал ему вчера такое, что его всполошило?
           Я задумчиво обхватил голову руками, пытаясь воссоздать в своем мозгу весь вчерашний разговор с Гошей. Ведь действительно, ударить меня завернутым в журнал железным прутом он без причины не мог – вряд ли на то хватило бы дерзости. Выходило, я его спугнул какой-то своей фразой. А какая моя фраза была последней?.. Правильно, насчет угона машин и убийства трех человек. Как только раньше подобная мысль не могла придти мне в голову?!
           -   Ну что? – назойливо поинтересовался Виктор, одним глотком допив свой чай и подкуривая вслед за этим сигарету. – Ничего не припоминается?
           -  Да припоминается, - несколько виновато промычал я, - только толку от  припоминания не больше, чем от козла молока. Разговор наш в основном касался Лили. Гоша убеждал меня, что ничего о ней не знает, кроме того, что Валера поручил ему съездить  к этой девчонке домой и по возможности ее припугнуть. В результате она, естественно, повелась на его угрозу и исчезла со своей квартиры. Вот, собственно, и все, что он мне сообщил. Ничего, так сказать, для меня нового. Но я-то понял – он явно  что-то недоговаривает, потому и решил сымпровизировать – взял, да ни с того, ни с сего обвинил в угоне автомобилей и в трех убийствах. Еще и пригрозил, что приведу его сюда для разбирательства. Вот тут-то мужичок и сорвался. Врезал меня по больной руке железным прутом, и был таков. Я за ним не погнался, поскольку не видел в этом смысла.
           -  Все ясно. – Харченко задумчиво покачал головой. – Не оправдывайся, Андрей, никто тебя ни в чем не винит. Что ж, не вышло, значит, не судьба. Но нет, как говорится, худа без добра. Своим поведением твой приятель выдал, что он каким-то боком к преступлениям причастен, а значит, теперь мы знаем, с какого конца начинать копать. Рано или поздно, но этого неуловимого Клайда мы обнаружим – не до такой степени он ловок, как Козырь, - а там уже все пойдет по инерции. Ты только, пожалуйста, о своей с ним встрече никому из наших больше не говори, особенно Порошкову. Надо будет – я его сам поставлю в известность… Кстати, теперь по поводу этой девушки, Лили. Она в нашей картотеке вроде бы не значится, к уголовной ответственности никогда ранее не привлекалась, так что, скорее всего, красавица действительно запуталась в жизни, и в сложившейся ситуации она, скорее, является потенциальной жертвой.
- Я это понял из разговора с ней, так что больше никаких претензий к ней не имею.
           -   Было бы, конечно, лучше, если бы мы знали, где ее  искать. Вполне возможно, что этой Лиле действительно угрожает серьезная опасность, да и подруге ее тоже.
          -  Если бы Ломакин хотел ее убрать, - высказал предположение я, - то сделал бы это уже давно.  Когда-то между ними была любовь, поэтому, думаю, Валера ее не тронет, если она не станет для него представлять реальной опасности. А это вряд ли произойдет, поскольку девка она далеко не глупая – знает, кому, когда и что говорить. Я, конечно, могу дать адрес, где позавчера она обитала, но это совсем не означает, что она до сих пор находится там. После моего появления Лиля наверняка поменяла место проживания, да и подругу свою, скорее всего,  с собой забрала, чтобы та не оказалась в случае чего козой отпущения. Так что, Витя, думаю, терять время на этих девиц бессмысленно. Все, что известно им, известно также и мне – ни больше, ни меньше.
            -   Ладно, посмотрим. – Виктор снова о чем-то задумался, но сделал вид, что со мной согласился. – Если  ты так считаешь, то не стоит тебя разочаровывать.  Все равно, пока мы не найдем Ломакина, узнать не удастся, кто ему поручил выставить тебя идиотом.
- Почему же не удастся? – скептически заявил я. – Узнаем, и еще как узнаем…
- Она тебе и в этом призналась?
           -  Конечно, призналась, куда ей было деваться? Согласно ее клятвенным заверениям, сама Татьяна Валере всю эту постановку и заказала. Даже вроде бы как изначально пообещала, что выйдет за него замуж, а потом взяла и выгнала всю их бригаду с работы.
           -  Но зачем твоей Татьяне до такой степени усложнять себе жизнь? – Лицо капитана неестественно вытянулось, огарок сигареты вывалился изо рта прямо в пепельницу.
            -   А вот тут, Витя, полный провал! – Я разочаровано развел руками в стороны. – Какую игру пытается вести моя ненаглядная, мне самому не понятно. А кое-что вообще не поддается объяснению – неужели она сама могла «заказать» этим бандитам собственных родителей? Как бы там подло она со мной не поступала, но в это я поверить никак не могу. На такое она не пошла бы ни за что в жизни. Смерть четы Окладниковых Гоше-Клайду, если, конечно, убийцей является он, заказала не Татьяна. Это явно сделал кто-то другой. Она на такое не способна.
           -   Ты, помнится, раньше был уверен, что она и из дома тебя выгнать не осмелится, - скептически заметил Виктор. – А ведь случилось такое. Тем более, организовала она настоящую мерзость, чтобы не только самой остаться чистенькой, но и тебя опорочить донельзя.
           -  Кто его знает, -  сомнительно произнес я, - где здесь в действительности подвох, а где правда? Вполне можно допустить, что Ломакин специально наврал своей преданной Лиле насчет Татьяны, предполагая, что она может со мной для достоверности переспать и между делом выложить все, что знает. Быть может, он именно на такой поворот и рассчитывал. Как прекрасно складывается ситуация: Татьяна ненавидит меня, я ненавижу ее. Как кому-то и требуется, между нами происходит окончательный и бесповоротный разрыв. Я не слишком верю в то, что Татьяна способна по личной инициативе затеять такой скандал. Она – наследница большого состояния, ей лишние проблемы ни к чему. Мне кажется, ее так же, как и меня, кто-то активно подставляет.
          -   Когда кажется, Андрей, то надо креститься, - более спокойным тоном пробормотал собеседник. – Я  же привык доверять только конкретным фактам. А факты, к сожалению, догадок твоих не подтверждают. В отношении третьего члена твоей бригады, то есть, вашего бывшего бригадира, которого я встретил у тебя на лестничной площадке, должен тебя разочаровать. На него также в нашей картотеке нет никаких данных. За все пятьдесят восемь лет своей  жизни Петр Захарович Коровченко так ни разу закон и не нарушил, во всяком случае, официально.
          На этот раз настала моя очередь удивляться его последнему сообщению. Подобного результата я ожидал меньше всего, почему-то предполагая, что именно бригадир является настоящим идейным вдохновителем всей недавней авантюры.
- Может быть, вы недостаточно его проверили? – переспросил я с надеждой  в голосе.
            -  У нас так не бывает, - мельком улыбнулся Виктор. – Вчера почти всю ночь просидел за компьютером, но так ничего интересного на него и не накопал. Пришлось снова поднимать на ноги житомирских коллег, однако, как сам понимаешь, исчерпывающей информации о нем они за такой короткий срок добыть не могли. Прислали мне по факсу лишь фото, да паспортные данные. Вот тебе все, что можно из них почерпнуть. – Из  ящика перекочевал на стол очередной лист с информацией. – Коровченко Петр Захарович, пятьдесят восемь лет, вдовец, всю жизнь проработал на стройке, имеет целый ряд рабочих специальностей. Соседями и коллегами характеризуется положительно. Имеет дочь Валентину двадцати двух лет, которая в настоящее время проживает за границей. Из Житомира выехала больше года назад и с тех пор домой не возвращалась.
- Ну, это все и я о нем знаю, так что тут ничего нового ты мне не сообщил.
           -  Вот видишь. – В голосе капитана промелькнула нотка недовольства. – Я же говорил, что тебя разочарую. Правда, имеется здесь один интересный нюанс.
- Какой? – заинтересованно взглянул на него я.
           -  Не знаю, имеет ли он отношение к интересующему нас делу или нет, это еще нужно досконально проверить, но, тем не менее, факт остается фактом. Я грешным делом вспомнил, что покойная чета Окладниковых также родом из Житомира, и потому лишний раз пересмотрел их биографии. И представляешь, какое совпадение получается.  Если верить дате рождения, то дочь Коровченко Валентина старше от твоей Татьяны ровно на два дня.
           -  То есть ты хочешь сказать, что покойная жена моего бывшего бригадира могла свободно познакомиться с Марией Семеновной в родильном доме?
           -  Я и сам так сразу подумал, - утвердительно сказал Харченко. – Но тут нестыковка вот где получается. Жена Коровченко ведь при родах умерла, а жена Окладникова поступила в роддом только через пару дней. Возможно, они и были знакомы между собой раньше, но познакомились  они явно не там. А вот отцы обеих девочек, посещая сие заведение, вполне могли между собой общаться, хотя, признаться, их разный социальный статус это вряд ли допускал. Окладников был  известным обкомовским работником, комсомольским секретарем, а Коровченко – простым строителем. После смерти супруги отцу ведь отдают ребенка не сразу – он  должен был приходить в роддом несколько недель, мог, естественно, поведать постороннему человеку, да еще такому влиятельному, о своем горе, возможно, даже получил от того какую-то помощь и так далее… Впрочем, это все лишь догадки. Реалии тех событий нам узнать вряд ли удастся, даже если мы найдем принимавший роды медицинский персонал. Кто их там помнит, факты двадцатилетней давности? А из четверых счастливых и несчастных супругов в живых остался только один Коровченко, который, кстати, как и Ломакин, к себе домой в Житомир так и не вернулся.
            -   Не хочешь ли ты сказать, что их обоих незаметно убрали с глаз долой где-нибудь по дороге? – высказал опасливое предположение я.
           -  Все может быть, Андрей. Ничему в этом мире в наше время удивляться не приходится. Хотелось бы, конечно, надеяться на лучшее, но кто знает, как все обстоит на деле. Как мне только надоели все эти криминальные сводки: убийства, трупы, опознания, - если бы ты только знал.
           -  Вот видишь, - насмешливо произнес я, - а ты пытался затянуть меня на эту грязную работу, которую за исключением Феликса Эдмундовича  никто чистыми руками делать не способен. Нет уж, Витя, поучать юное поколение уму-разуму куда приятнее. Вот  придет сентябрь месяц, настанет новый учебный год, пойду куда-нибудь в школу устроюсь за мизерную зарплату. Благо, учебных заведений пока хватает, да и профессиональный уровень нужно поддерживать. А то запустил я что-то свои таланты, вроде и не изучал языки никогда вообще.
            -  Не верится мне, что ты способен на такой подвиг ради подрастающего поколения. – Виктор придирчиво посмотрел на часы и не без разочарования констатировал тот факт, что его обеденный перерыв давно закончился. – Видел я, как ты недавно ребят «обучал» на квартире, да и зимой, помниться, тогда в подвале не шибко выставлял напоказ свои педагогические качества.
           -  Все зависит от обстоятельств. – Я  без лишних напоминаний  понял, что мне нужно уходить, а потому послушно встал со стула и медленно направился к двери. – Метод пряника далеко не всегда себя оправдывает – иногда  следует пользоваться и кнутом…
          Быстро покинуть служебное помещение мне так и не посчастливилось. Вездесущий начальник отдела словно нюхом почуял, что я нахожусь здесь, и появился в дверном проеме в самый неожиданный момент с какими-то бумагами в руках.
          -  Ба, кого я вижу! – на миг забыв о причине своего появления в кабинете Виктора, сразу же воскликнул Порошков. – Многоуважаемый Андрей Николаевич, а вы опять здесь!
           По его хмурому лицу я сразу же определил, что мое появление принесло в душу подполковника далеко не самые радостные чувства. Даже погоны на плечах его кителя, и те судорожно задергались, словно готовы были вот-вот оторваться и взлететь.
          -  Здравствуйте. – Не желая раздражать его еще больше, я первым протянул для приветствия руку и услужливо улыбнулся. – Вот проходил мимо, решил зайти, справиться о здоровье.
- Что, так давно не захаживал в гости? – иронично поинтересовался подполковник.
- Да уже почти неделю не был…
           -   Странно, а мне говорили, что вчера утром тебя здесь видели. Или, может, это был не ты?
            -  Разве мою персону можно с кем-то спутать? – Темнить тут не имело смысла, тем более, что собеседник и без того готов был меня растерзать на части. – Хотел с вами переговорить, но попал как раз на время совещания, поэтому решил забежать сегодня.
-   И о чем же это, интересно, ты со мной хотел поговорить? – назойливо спросил Порошков.
- Вы не поверите мне, конечно, но именно о трудоустройстве.
          -  О чьем трудоустройстве? –  Раздражение на его лице  сменила маска удивления.
           -  О моем, естественно, о чьем же еще? – более решительно ответил я. – Вот  и с товарищем капитаном только что посоветовался – стоит ли просить вас взять меня к себе в отдел внештатным сотрудником, или нет. Виктор не даст соврать – разговор наш был именно об этом. – В  подтверждение моих слов Харченко утвердительно кивнул головой. – Так что вы скажете по этому поводу, товарищ подполковник, принимаете меня на работу или нет?
           Физиономия Порошкова тут же закономерно приняла ярко-багровый оттенок.
            -  Слушай, Лозицкий, - процедил сквозь зубы он, - я, кажется, уже предупреждал тебя насчет твоего появления здесь!.. В следующий раз увижу – пеняй на себя! Спущу с лестницы, как кота паршивого, так что не обессудь. А дежурным сейчас же прикажу, чтобы тебя к управлению и на пушечный выстрел не подпускали. Нечего здесь демагогию разводить!
           По всей видимости, он был сегодня далеко не в самом добром расположении духа, поэтому я постарался не выходить за пределы разумных препирательств. Просто попрощался с обоими офицерами, не протягивая руки,  и бросил напоследок, исчезая в коридоре:
         -  А по поводу моего трудоустройства, Алексей Витальевич, вы все-таки подумайте. Такие ценные кадры на дороге не валяются. Так что, если что, звоните.
            Как там Виктор будет выкручиваться перед своим начальством, меня особо не волновало – для него это далеко не впервой, так что «отмажет» себя в лучшем виде. Больше интересовало  другое. Информация, которую мне сообщил Харченко, являлась, конечно же, существенной, но в то же время какой-то разрозненной и непонятной. Для меня, как для человека, далекого от криминалистики, она не представляла большой ценности. В душе на мгновение даже и вправду возникло желание поработать в уголовном розыске хотя бы до тех пор, пока не будет пойман настоящий убийца Жоры Половника. Но я тут же отбросил прочь сию нелепую идею – не хватало еще просиживать ночами на работе и каждый день получать от начальства взбучку непонятно за что. Нет, не из того я был сделан теста, что и Виктор, а совершенно из другого.
           Дежурный на выходе посмотрел на меня укоризненным пристальным взглядом. Ничего плохого за последний час я ему не сделал, из чего напрашивался лишь один вывод – Порошков  уже успел созвониться с ним из кабинета и дал на скорую руку все необходимые указания.  Так что теперь свободный проход в здание силовой структуры для меня был заказан, во всякой случае, в ситуациях, когда для того не имелось уважительной причины.


ДЕНЬ     ДЕВЯТНАДЦАТЫЙ


Если кто когда станет утверждать, что несколько часов подряд лежать на диване лицом кверху и задумчиво считать при этом трещины на потолке является самым легким в этой жизни занятием, то мне с ним категорически придется не согласиться. Не такое уж оно и легкое, когда чувствуешь свою беспомощность и никчемность. А  ее-то как раз я сегодня и чувствовал, причем чувствовал крепко, так, что иногда возникало желание сорваться с места, взвыть от прилива душевной боли и, хватаясь за гвозди, на которых висел ковер, полезть на стену. Ситуация в моей голове вырисовывалась крайне сомнительная – поверить полностью в такую фантасмагорию на моем месте вряд ли мог  хоть один человек в мире. И, тем не менее, все обстояло именно так, и никак иначе – слишком уж многие факты подтверждали мои полубредовые догадки.
        Конечно, нехваткой фантазии покорный слуга никогда не страдал, и потому допускал некую погрешность на преувеличение, однако, весь смысл  моих расчетов сводился к одному: ответ на вопрос, почему Татьяна и ее новые «друзья» пытаются так ретиво меня «опорочить», был до банальности простым. А вот его проверка являлась задачей куда более сложной. В принципе, можно было снова пойти в милицию и рассказать обо всех своих умозаключениях Порошкову, но я почему-то сомневался в том, что он поверит мне, если только вообще изъявит желание со мной разговаривать. Вчерашняя его неприязнь до сих пор стояла у меня перед глазами и заставляла относиться недоверчиво ко всем без исключения людям, а в первую очередь – к самому себе.
         С этого момента помощи мне в моих на первый взгляд бессмысленных поисках ждать было неоткуда – Виктор Харченко  с Зоей Семеновой и без того сделали намного больше, чем позволяло их служебное положение. Они помогли мне всем, чем могли, так что следовало, как говорится, и честь знать. Нет, надоедать им своими просьбами в ближайшие дни я не собирался, а ждать до выходных – тем более, так что вариант дальнейших действий вырисовывался сам собой. Как твердила известная восточная поговорка, гора никогда еще по личной инициативе не ходила к Магомету, а значит, дальше мне предстояло действовать только на свой страх и риск.
          Я в одно мгновение решительно подорвался с дивана и принялся одеваться. Выглядеть сегодня таким себе интеллигентным франтом мне было не обязательно, поэтому устраивать «примерки» перед зеркалом я не стал – вырядился точно так же, как и вчера, да плюс ко всему еще и забыл побриться. Зато самое важное из виду не упустил. Полез в свой надежный тайник и достал оттуда припрятанные пятьсот долларов. Знал беспечный господин Коровченко, кому их давал, так что теперь пускай не обижается, если эти деньги окажутся направленными против него самого. Спрятав купюры в конверт, я всунул его в карман, мысленно попросил помощи у Всевышнего и торопливо выбежал из квартиры, громко хлопнув при этом входной дверью…
          Адвокатская контора Верещука располагалась в центральной части города, недалеко от того дома, где снимали квартиру две темпераментные девушки, с которыми мне не так давно пришлось «приятно пообщаться». Найти ее оказалось не трудно. Я приблизительно помнил, в каком направлении ездил покойный Андрей Константинович в гости к своему адвокату. Так что, поспрашивав о том более-менее осведомленных в юриспруденции  людей, довольно скоро вычислил нужный адрес, и уже к двум часам дня смело вошел в приемную сего заведения, не без удовольствия засматриваясь на великолепные распустившиеся цветы на подоконнике и не уступавшие им по своей красоте стройные ножки молоденькой секретарши.
        Восседавшая за столом девушка обладала пышными темными волосами и  поглядывала на меня строгими глазками из-под очков. В некоторой степени она  походила на Риту, но, судя по длине нижних конечностей, отличалась более высоким ростом и худосочностью. Место такой было исключительно на подиуме, рядом с компьютером она никак не смотрелась.
         -  Василий Игнатьевич вам на сегодня назначил? – несколько смущаясь моих недвусмысленных взглядов в ее сторону, поинтересовалась она.
- Нет, - честно признался я, - но, думаю, он будет искренне рад со мной побеседовать.
- К сожалению, его сейчас нет, и неизвестно, появится ли он сегодня вообще.
         -   Ничего, я подожду. Времени у меня хватает, так что могу вас немного развлечь.
          -   Очень жаль, молодой человек, - недовольно сморщила носик суровая красотка, - но развлекаться мне с вами некогда. Если хотите – ждите, но ведите себя, пожалуйста, тихо.
         Мне не оставалось ничего другого, как подчиниться. Я покорно присел на стоящий в дальнем углу комнаты стул и принялся пристально разглядывать интерьер помещения. Офис ничем не отличался от тысячи своих собратьев: та же дорогая импортная мебель, строгие  обои, натяжные потолки, вычищенный чуть ли не до блеска гладкий сероватый палас. Никакие интересные детали в глаза не бросались, поэтому я снова остановил свой бесстыдный взгляд на прелестном создании – единственном «предмете обстановки», достойном моего внимания.
         Ждать Верещука мне пришлось действительно очень долго. Мысль о том, что он сегодня все-таки в свой офис не вернется,  укоренялась в моей голове все настойчивее. Пару раз я пытался  заговорить с черноволосой секретаршей, но постоянно получал от нее достойный отпор и снова замолкал  как минимум на полчаса. Знал бы, что так случится, так хоть бы кроссворды с собой прихватил, хотя какое могло быть разгадывание, когда в душе моей творилось черт знает что.
         В очередной раз посмотрев на настенные часы, я решил для себя, что если до шести вечера хозяин конторы не появится, то плюну на все и уберусь восвояси. Хотя, наверняка сидящая напротив красавица также работала только до этого времени, и разрешать мне находиться в офисе ни минутой дольше  не разрешила бы.  Моя затея постепенно переставала мне нравиться – в душу закрадывались сомнения по поводу того, правильно ли я поступаю, и даже возникло мимолетное желание подбросить монетку, дабы узнать, стоит ли мне вообще встречаться с адвокатом или нет. Все-таки деньги были для меня слишком большими, и отдать свои последние сбережения первому встречному считалось с точки зрения нормального человека, по меньшей мере,  идиотизмом. Но я себя, к сожалению, к адекватным личностям не относил, потому и переживал до учащения биения сердца в несколько раз, хотя внешне выглядел вполне спокойным и уравновешенным.
        Монетку подбрасывать не пришлось – Василий Игнатьевич Верещук появился в своей конторе ровно в половине шестого. Крайне озабоченный и уставший, со взъерошенными остатками волос и покрывающими морщинистый лоб капельками пота, он  ураганом  ворвался в приемную и сразу же поставил на один из стульев свой увесистый черный дипломат.
        -   Ну что, Аллочка, никто меня не спрашивал? – первым же долгом поинтересовался он у секретарши, не обращая на мое присутствие никакого внимания.
        -  Звонил Бережной из банка, просил, чтобы сегодня вечером вы с ним срочно связались, - скороговоркой ответила девушка. – Говорил, что пытался дозвониться к вам на мобильный, но ничего не получилось, вас не было в сети. Еще Петренко заходил,  принес какие-то бумаги на рассмотрение – я   их вам на стол положила, тоже, сказал, срочно нужно принять решение по его вопросу… Да, и вот молодой человек вас ожидает уже почти три часа.
         Только после этих ее слов Верещук  соизволил уделить моей персоне толику своего слегка презрительного внимания. Наверняка, он меня сразу и не узнал, а когда уловил перед собой что-то знакомое,  еще больше сморщил лоб, пытаясь вспомнить, где и когда  мог меня видеть.
         -  Здравствуйте, Василий Игнатьевич. – Вопреки своему естественному желанию врезать кулаком ему между глаз, я пружинисто поднялся со стула и, через силу улыбаясь, протянул  руку. – Я к вам по весьма важному деликатному делу.
         -  Сожалею, уважаемый, - адвокат пристально взглянул на свои наручные часы, -  но сегодня вряд ли я смогу вас принять. Время позднее, а  у меня еще целая куча дел.
         -   Сможете, - излишне самоуверенно произнес я, - и дела свои на некоторое время отложите, поскольку я вам сделаю предложение, от которого вы не сможете отказаться.
          -  А вы не слишком себя нагло ведете, молодой человек? – Удивленный Верещук мимолетно переглянулся с не менее опешившей от моих слов секретаршей.
          -   Не слишком, Василий Игнатьевич, вполне в пределах допустимого. Поверьте, у меня для вас есть кое-что очень интересное, что вас непременно обрадует.
          -  А кто вы вообще, собственно, такой? Я определенно с  вами где-то встречался, только вот не могу припомнить, где именно. Хоть убейте, не помню.
          -  Ну, это не такой уж и большой грех, чтобы за него убивать, - насмешливо промолвил я. – Думаю, сей недостаток вам вообще можно простить, потому как вы – человек крайне занятой, и каждый день знакомитесь чуть ли не с сотней новых людей.  Так что вполне закономерен тот факт, что вы не удосужились запомнить скромного молодого человека, которого видели лишь мельком  и только однажды. Позвольте еще раз представиться – Андрей Николаевич Лозицкий, бывший жених вашей клиентки Татьяны Андреевны Окладниковой.
          -  Бог мой! – Верещук демонстративно ухватился обеими руками за голову. – Как я мог вас не узнать, Андрей Николаевич? Татьяна ведь знакомила меня с вами на поминках ее родителей, упокой, Господи, их души…  Но, позвольте! – В глазах собеседника возникло еще большее удивление. – Почему вы говорите бывший? Вы что же, уже расторгли свою помолвку?
          -  А вы что, об этом ничего не знали?! – так же артистично воскликнул я. – Да, в принципе-то, и помолвки у нас никакой не было,  считались мы женихом и невестой только на словах. А после смерти родителей она вообще не захотела меня видеть и выгнала из своей квартиры.
         -  Да, некрасиво получилось, - переходя на более спокойный тон,  задумчиво сказал адвокат. – И о чем же таком важном вы со мной хотели поговорить?
          -  Давайте лучше пройдем к вам в кабинет, - улыбчиво предложил я, поглядывая одним взглядом на навострившую ушки черноволосую красотку.
          -  Конечно, конечно. – Верещук тут же понял мой намек и открыл передо мной  дверь. – Проходите, пожалуйста. Только предупреждаю, Андрей Николаевич, много времени я вам уделить не смогу… А ты, Аллочка, можешь уже идти домой. Я сам все закрою и  сдам под охрану.
         Войдя в кабинет, я не успел заметить, как повела себя слегка обиженная недоверием девушка. Впрочем, с чего ей  было обижаться? Работала она в таком учреждении, где каждый сотрудник просто-таки обязан хранить профессиональную тайну, а потому за какое-то время пребывания на своей должности должна была к этому привыкнуть.
        Более просторная комната выглядела почти так же, как и приемная, только в зеркальном отображении. Точно такая же мебель, похожий идеально вычищенный палас,  даже компьютер с телефоном, и те оказались идентичными. Мы с Верещуком сели за  стол друг напротив друга и  оба одновременно словно по команде сложили перед собой ладони в замок.
         -   Итак, я вас слушаю, Андрей  Николаевич. – Суетливый адвокат отставил в сторону дипломат и просверлил меня чуть ли не насквозь пронзительным взглядом.
          -  Мне, Василий Игнатьевич, хотелось бы поговорить с вами о Татьяне, - не совсем уверенно начал я. – Скажите, вы давно видели ее в последний раз?
          -  Буквально вчера, - без запинки ответил хозяин кабинета. – Она находилась здесь несколько часов – мы пересматривали с ней кое-какие документы.
- Какие именно документы?
         -  Извините, Андрей Николаевич, но при всем своем уважении к вам я не могу вам этого сказать.  Вы, насколько мне стало понятно, теперь для Татьяны Андреевны человек чужой, поэтому не имеете больше никакого права вмешиваться в ее дела. Поверьте, мне искренне жаль, но юридическая этика вынуждает меня держать язык за зубами.
         Собеседник произнес именно ту фразу, какую я больше всего боялся услышать. Теперь все зависело исключительно от моих дипломатических способностей, которыми я, к сожалению, в достаточной мере не обладал. Хитрые глаза сообразительного адвоката лихорадочно забегали со стороны в сторону, словно предчувствуя что-то недоброе.
          -  Хорошо, - решительно сказал я. – Не хотите говорить, не говорите. Но,  думаю, от вас, как от опытного юриста, не ускользнул тот факт, что в последнее время Татьяна сильно изменилась. И изменилась она, насколько вы успели заметить, далеко не в лучшую сторону. То ли смерть родителей подействовала на нее столь негативно, то ли влюбилась она в кого, то ли по уши увязла в долгах, то ли просто присела на наркотики, не дай Бог, конечно, но изменения в ее поведении видны, как говорится, невооруженным глазом. Да, не стану скрывать,  мне ссора с ней принесла определенные неудобства, и я любой ценой желаю вернуть наши прежние отношения, однако, главная проблема совсем не в том. Мне кажется, будто Татьяна начала осознанно творить настоящие глупости. И творит она их не по своему желанию, а под чьим-то чутким руководством. Сначала я грешным делом подумывал, что виновны во всем вы, но после того, как узнал, что на следующий день после похорон  родителей вы ее у себя ждали до вечера и не дождались, я сразу же понял, что ошибался. Оказывается, она водит за нос не только меня, но и вас также.
          -   Да, вы правы, молодой человек, - охотно согласился Верещук, - с Танечкой действительно в последнее время происходит что-то странное. Поверьте моему опыту – всего приходилось видеть за свою многолетнюю практику, но с подобным феноменом я сталкиваюсь впервые. После смерти родителей Татьяна Андреевна стала какой-то раздражительной, чрезмерно уверенной в себе и совершенно неуправляемой. Я так же, как и вы, очень боюсь, чтобы она не наделала глупостей. Но, к сожалению, пойти против воли своего клиента не имею права. Она мне платит деньги за то, чтобы я как можно скорее уладил все ее дела и никому о них ничего не говорил. Поэтому, Андрей Николаевич, при всей моей симпатии к вам выдать профессиональную тайну я не могу.  Это просто подорвет мою годами заслуживаемую репутацию.
         -   Я все понимаю, Василий Игнатьевич, но и вы меня поймите. Возможно, именно по этой самой причине Татьяне грозит смертельная опасность. Сама она того пока может не понимать, а когда поймет – окажется поздно. Потому я готов пойти на любую жертву ради ее безопасности. Мне непременно необходимо знать о ее делах… В общем, это все, что у меня есть. – Конверт с  пятью зелеными  купюрами  перекочевал из моего кармана на стол. – Я, конечно, понимаю, для человека вашего уровня это не Бог весть какие деньги, но для меня они составляют годовой прожиточный минимум. Я жертвую своими последними сбережениями ради спасения жизни любимой девушки, можно сказать, рискую умереть с голоду.  Рискните же и вы собственной репутацией ради высших интересов. Обещаю, никакого вреда это вам не причинит.
        -  Да вы что! – взбешенно воскликнул адвокат, неуклюже вскакивая из-за стола. – Да как вы смеете?! Уберите это сейчас же! Иначе я сейчас вызову охрану и вышвырну вас отсюда вон! Вопреки вашим представлениям, я порядочный человек, и все деньги свои отрабатываю честно…  Привыкли все решать таким мерзким способом! Думаете, если человек работает в правовой сфере, то он обязательно крохобор и взяточник?! Нет, молодой человек, как бы не так!.. Василий Игнатьевич Верещук является исключением из правил, поэтому прошу вас – уберите!..
         Он хотел сказать что-либо еще, но вдруг неожиданно запнулся и схватился рукой за сердце. Я сразу же все правильно понял,  потому мгновенно подорвался со своего стула, помог ему примоститься в кресло и налил из стоящего на столе стеклянного графина в стакан воды.
- Может, «скорую» вызвать? – поинтересовался заботливо.
         -  Нет, не стоит, -  вяло ответил юрист, выпивая воду и посылая вслед за ней под язык добытую из ящика стола  таблетку. – Это сейчас пройдет… К сожалению, я уже не в том возрасте, чтобы так нервничать. Отработал на своих клиентов достаточно, пора, как говорится, и на покой… Да и молодые коллеги на пятки с каждым днем все наглее наступают – требуют, чтобы не путался старик под ногами, чтобы дал им возможность действовать… Так что, наверное, к концу года буду потихоньку сворачивать дела. Во всяком случае, новых клиентов заводить не рискну.
         Я переждал, пока он немного придет в себя, после чего  послушно обошел стол и снова занял свое место.  Да, не хватало мне только еще оказаться в одном кабинете с покойником при весьма сомнительных обстоятельствах. Тут одной ночью следственного изолятора вряд ли отделаешься.
         Но Верещук, слава Богу, пока не спешил умирать от сердечного приступа.  Немного отдышавшись, он быстро вернулся в свое прежнее состояние и бодро расправил плечи.
         -  Так вы хотели, Андрей Николаевич, посмотреть документы вашей бывшей невесты? – произнес он как ни в чем не бывало. – Что ж, в виду исключительной ситуации, чему сам я являюсь непосредственным свидетелем, думаю, можно пойти вам на некоторую уступку. Но, предупреждаю, молодой человек,  информация эта сугубо конфиденциальная, поэтому я надеюсь  на вашу порядочность.  Если бы я собственными глазами не видел, как юная девушка совершенно по непонятной причине рушит все то, что десятилетиями по крупинке создавал ее отец, то ни за что бы не позволил вам совать нос куда не следует. Но обстоятельства действительно сложились критические, поэтому у меня нет иного выхода, как хоть таким образом, но все же попытаться спасти остатки памяти об уважаемом Андрее Константиновиче и его супруге.
        Без  дополнительных возражений он быстро открыл стоящий у стола несгораемый сейф и вытащил оттуда гладкую фиолетовую папку. Развязав тесемки, раскрыл ее и протянул мне несколько распечатанных на принтере листов. Это были какие-то договора, расписки, закладные, и всякая прочая  дребедень, не говорящая мне абсолютно ни о чем.
         -  Вижу, вы в деловой документации ничего не понимаете, Андрей Николаевич, - с явным добродушием заметил адвокат. – Давайте-ка я на сей счет вас немного просвещу. В день похорон в ресторане, как вы помните, я отозвал Татьяну Андреевну в сторону и договорился с ней о нашей встрече в первой половине следующего дня. Но, к сожалению, ни утром,  ни в обед, ни вечером она сюда не явилась. Я звонил несколько раз ей домой, но трубку никто не брал.
- Меня после обеда тоже не было дома, - как бы между прочим пояснил я.
        -  Встретиться нам с ней удалось только дня через три,  - увлеченно продолжал Верещук, - в четверг или в пятницу, точно не помню. Но она тогда была чем-то озабочена, куда-то сильно спешила.  Просто поручила мне к понедельнику подготовить все документы и ждать ее снова. Даже не поинтересовалась, есть ли у меня свободное время, дала указание и все. Короче говоря, в понедельник после обеда мы встретились, и она заявила мне, что всю недвижимость, доставшуюся ей в наследство от отца, будет непременно продавать, за любую цену. Мало того, она поручила мне также снять все деньги с банковских счетов Окладникова. Надеюсь, вы в курсе, Андрей Николаевич, что покойный  по завещанию оставил дочери денег примерно в пять раз больше, чем сыну? – Я утвердительно кивнул. – Так вот, на следующий день ко мне явился изрядно подвыпивший Роман Андреевич и чуть не избил меня за такое сообщение прямо здесь, в моем кабинете. Хорошо, что Алла успела вызвать вовремя охрану, парни его выдворили прочь. Психологическое состояние человека, конечно, надо понимать, но я-то здесь причем? Решение отца есть решение отца,  да Роман и не являлся вообще-то его родным сыном, думаю, это вам также известно… Впрочем, дело тут не в Романе, с которым у меня, кстати, больше проблем не возникало, а именно в Татьяне. Девушка приходила на прошлой неделе сюда каждый день и постоянно меня торопила, словно что-то подталкивало ее извне. Вы знаете, в какую сумму оценивается все состояние  Окладниковых: дом, дача, машины, квартиры?
- К сожалению, нет, - пожав плечами, ответил я.
         -  По самым скромным подсчетам более миллиона долларов, -  показательно ошарашил меня своим сообщением собеседник. – А если прибавить к ним банковские счета, то сумма увеличится, как минимум, втрое.  В любой стране за такие деньги можно жить безбедно до самой старости.
         -  Да, - согласился я, ничуть не скрывая своего удивления, - сумма впечатляющая. И как же, если не секрет, Андрею Константиновичу удалось ее заработать?
          -  А вот этого, уважаемый, вам действительно лучше не знать. Дело прошлое,  пускай в прошлом и остается. Для вас сейчас главное другое, насколько я понял, поэтому слушайте дальше. Покупателей на имущество Татьяны мне удалось найти довольно быстро, а вот с деньгами вышла небольшая накладка по вине банка. Такую большую сумму получить так быстро, как она хотела, не представлялось возможным, и потому буквально вчера она приняла новое решение. Пришла ко мне в офис с самого утра с совершенно незнакомым мне человеком и попросила перевести все ее деньги на его счет. Безналичную операцию можно выполнить куда быстрее, вот она и дала на все, про все мне одну неделю. Кто знает, успею ли – не от меня ведь одного это зависит.
         -   Как он выглядел, этот человек? – несдержанно поинтересовался я. – Примерно тридцати лет, высокий, худощавый, черноволосый?..
          -  Нет, Андрей Николаевич, - отрицательно покачал головой Верещук. – Высокий и худощавый, это да, но седовласый и возрастом значительно старше – лет так  примерно под шестьдесят. И зовут его… - Суетливый адвокат секунду покопался в лежащем на столе дневнике. – Ах, да, вот нашел. Коровченко Петр Захарович.
         Последнее его сообщение сразило меня просто-таки наповал. Не знаю, как я удержался на стуле, наверное, ножки у него оказались достаточно крепкими, однако потянуться к заранее наполненному стаканом водой мне все-таки пришлось.
- Знаете его? – заметив мою реакцию, спросил Василий Игнатьевич.
         -  Приходилось сталкиваться, - тяжело вздохнул я,  делая небольшой глоток. – Выходит, он все-таки остался в Киеве, никуда не уехал. Что ж, это несколько облегчает дело.
         -  Я уговаривал Татьяну Андреевну: не нужно так спешить. Ведь большую часть банковских вкладов составляют акции и другие ценные бумаги, которые со временем смогут ей принести колоссальную прибыль, но она даже слушать меня не пожелала – выполняй, говорит, свою задачу, старый пень, да не задавай лишних вопросов. Меня, признаться, за все тридцать с лишним лет адвокатской практики никто еще так не называл.  Может быть, потому я и согласился вам помочь, что она меня вчера так жестоко оскорбила... А этот Коровченко, кстати, что он из себя представляет? По разговору сразу видно – не из нашего он делового мира.
         -   Так оно и есть, - немного спокойнее ответил я, - к вашему деловому миру он ни малейшего отношения не имеет. Но и террористом международного масштаба не является, можете не волноваться. Обыкновенный работяга-строитель, каких сейчас в Киеве миллионы.
         -  Чем же он нашей Танечке так дорог, что она на него все свои  капиталы переводит? Это же абсурд чистой воды! В ее действиях отсутствует всякая логика!
         -  В действиях женщины она практически всегда отсутствует. – У меня не было никакого желания делиться с собеседником своими соображениями, поэтому я сделал вид, что вопросу не придал значения. – А вот в наших с вами поступках, Василий Игнатьевич, такого недостатка быть не должно. Кто-кто, а такие люди, как мы,  должны строго  отвечать за свои деяния… Последняя просьба к вам. Не могли ли вы показать мне несколько документов, подписанных рукой Татьяны до смерти родителей,  и несколько тех, которые она подписала после?
        - Без  проблем, - демонстративно развел руками Верещук. – Вот они все лежат перед вами. Как положено, с датами и с подписями. Можете сопоставить.
         Я вытащил из папки несколько листов и внимательно их просмотрел. Документ с подписью Татьяны до смерти родителей найти удалось не сразу, потому как в прошлом все бумаги подписывал только ее отец, но один таковой мне все-таки посчастливилось обнаружить. Это была копия дарственной на квартиру, в которой мы с ней до недавнего времени проживали. Я бережно положил сей лист на стол и прислонил к нему один из тех, которые Татьяна подписала вчера.
         -  Не находите ли, Василий Игнатьевич, что подписи в документах несколько отличаются? – придирчиво поинтересовался у хозяина кабинета.
         Адвокат надел очки и также склонился над бумагами.
          -  Да нет, вроде одинаковые, - молвил в ответ недоуменно. – Мало ли, какая закорючка где получилась. И вы, и я, к сожалению, подписываемся не всегда одинаково.
          -  Но слишком уж отличаются подписи друг от друга. Первая вроде небрежно расчеркнута, а вторая, видно, выводилась осторожно, дрожащей рукой.
           -  Я не графолог, Андрей Николаевич, поэтому судить об этом не берусь. – Верещук прекратил разглядывание документов и принялся быстро их собирать. – Единственное, что могу утверждать, - обе подписи ставила одна и та же особа в моем присутствии. Уж поверьте – сердце у меня, может быть, и больное, но старческим маразмом я пока  не страдаю. Вполне возможно, что девушка немного переживала, потому рука у нее и подрагивала.
          -  Что ж, - пожал плечами я, - тут уж спорить с вами не стану. Вы правовед – вам виднее…Не смею больше отнимать вашего драгоценного времени. Большое спасибо за помощь.
         Пока мой собеседник аккуратно складывал бумаги в папку и прятал ее назад в сейф, я поднялся. Поправил свой потертый свитер и подтянул слегка опустившиеся брюки.
          -  До свидания, молодой человек. – Василий Игнатьевич тоже поднялся и протянул мне на прощание руку. – Желаю вам удачи в ваших начинаниях. Может, все-таки у вас и получится как-то образумить вашу неуправляемую невесту. Во всяком случае, хочется надеяться на то.
          Мимолетным взглядом я успел заметить, что конверта  с деньгами на столе нет. Скорее всего, он как бы невзначай исчез «за компанию» с папкой в сейфе. Да, как бы там не распинался Верещук о своей порядочности, а, к сожалению, исключением из правил он не являлся…
          Выйдя из его конторы на улицу, я сразу же ощутил, как мою лысеющую голову начали  смачивать капельки дождя. Солнечная погода продержалась всего несколько дней. Наверняка не только я один, но и все жители столицы надеялись на более лояльное отношение к ним со стороны руководителей небесной канцелярии, а некоторые уже  даже начали понемногу вскапывать свои дачные участки. И вот тебе на! – очередной моросящий дождик не заставил себя долго ждать. Хотя, дождем сие природное явление можно было назвать лишь чисто символически – так, незначительное освежающее воздействие наполненного влагой воздуха.
         Разговор с адвокатом хоть и вынудил  меня отдать ему баснословную по моим меркам сумму денег, настроение мое все же улучшил. Теперь я был уверен в собственной правоте почти на все сто – доказательства имелись в наличии, и душу так и рвало отправиться в гости к той, кого не так давно я считал своей возлюбленной, и кто на самом деле оказался настоящим дьявольским отродьем, которое непременно следовало вывести на чистую воду как можно скорее. Слишком долго я ждал этого момента, чтобы не воспользоваться ним сразу же…
        Знакомую многоэтажку на Куреневке я смог бы обнаружить с закрытыми глазами. С ней в последние  дни было связано столько моих горестей и бед, что о них не хотелось даже вспоминать. Сердце в груди разрывалось на части, а мозг терзал один и тот же вопрос – правильно ли я   поступаю? Может, не стоило сгоряча рисковать, а лучше было сначала вызвать милицию и объяснить блюстителям законности все свои предположения? Но ведь сразу никто мне не поверит. Начнут неторопливо проверять доказательства и, возможно, в лучшем случае через неделю докопаются до истины. А за это время много воды утечет. Преступники  ведь тоже не дураки – они поймут, что находятся у края пропасти, и безжалостно уберут главного свидетеля своего преступления, о местонахождении которого мне, как и прежде, ничего не было известно.
Нет, как там не крути, а завершать начатое нужно самому, чего бы мне это ни стоило.
              Добравшись до дома Татьяны, я несколько минут потоптался под знакомым подъездом, внимательно осмотрелся вокруг, после чего все-таки решился зайти внутрь. Судя по горящему в единственном числе и непосредственно перед моим приближением потухшему окну кухни, девушка должна была сейчас находиться дома одна. Но если кто-то другой рядом с ней в квартире и присутствовал, то я надеялся заблаговременно это распознать.
            До четвертого этажа поднялся по ступенькам на цыпочках, словно вор, тщательно готовившийся к квартирной краже. На лестничной площадке снова остановился и пару минут, припав ухом к двери, внимательно слушал, что происходит внутри. Никаких звуков из квартиры не раздавалось, из чего следовало, что если кто посторонний там и есть, то находится он в дальних комнатах, никак не в прихожей и не в кухне. Это меня вполне устраивало, поэтому я набрался смелости, вытащил из кармана запасной ключ и бесшумно вставил его в замочную скважину. Насколько помнилось, замок здесь всегда работал почти бесшумно, а петли никогда не скрипели, поэтому в темную прихожую мне удалось проникнуть с поразительной легкостью.
           Как и ожидалось, ни в одной из жилых комнат свет не горел. Это  определенно было мне на руку. Тонкая желтая полоска проглядывалась только из-за приоткрытой двери ванной комнаты, откуда слышался шум льющейся воды и блаженное женское пение. Из памяти тут же всплыл тот факт, что Татьяна никогда, принимая ванну, не издавала из себя ни единого звука – в теплой воде она нежилась молча, что являлось неотъемлемой привычкой ее натуры. Негромкое «завывание» девушки только лишний раз подтвердило мои опасные предположения.
           Закрыв за собой входную дверь на замок, я на цыпочках прямо в обуви приблизился с тонкой полоске света и затаил дыхание. Какую она песенку напевала, понять так и не удалось, да и не ставил я перед собой такой цели – главное, что голос у поющей отличался некой неприязнью, был даже несколько противным. Почему-то раньше мне казалось, что Татьяна после похорон родителей просто простудилась и немного охрипла, однако, теперь я точно понял, что был не прав, - за пару недель  голос свободно мог восстановиться. Нет, больше тут решительно не в чем было сомневаться – следовало только действовать, причем, действовать немедленно.
          Я набрал полные легкие воздуха, собрался с мыслями и уверенно потянул на себя ручку двери. Она не оказалась запертой, потому как в квартире  девушка  находилась сама, и это явилось еще одним фактом не в ее пользу. Татьяна, даже если оставалась дома в полном одиночестве, постоянно запирала ванную комнату изнутри, предполагая, что я в любую минуту могу завалиться в наше жилище с кем-то из друзей,  и поставить тем самым ее в неловкое положение.
         На сей же раз она вела себя свободно и вольготно. Возлежала в наполненной горячей водой ванне в довольно развратной позе, скрыть которую  не в состоянии была даже окутывающая ее  мыльная пена. Естественно, что, увидев меня, она сразу же прекратила петь и громко вскрикнула, вслед за чем принялась прикрывать интимные участки тела ладонями.
         -  Ну, здравствуй, любимая! – воспользовавшись ее секундным замешательством, улыбчиво произнес я. – Вижу, не ждала сегодня в гости своего блудного женишка.
         Шокированная моим внезапным появлением нагая красавица на какое-то время утратила возможность говорить. Ее рот пытался что-то произнести, однако, изнутри гортань мгновенно застопорило, отчего картина нарисовалась довольно «оригинальная» – пухленькие губки лишь учащенно захватывали воздух,  а вот вытолкнуть его наружу  никак не получалось.
         -  Правильно, молчи, - с высокой долей самоуверенности произнес я, - так будет лучше для нас обоих. Все равно ничего путевого ты мне не скажешь.
         Не видя иного выхода, девушка пересилила свою стыдливость и поднялась навстречу мне из пены, как только что рожденная Афродита. Даже невооруженным глазом я сразу же заметил, что от прежней Татьяны своими внешними данными она в корне отличается. Волосы и лицо, конечно, оставались теми же, а вот телосложение… Тут уж впопыхах тяжело что-то было изменить. В талии девица оказалась куда худощавее моей возлюбленной, прелестная грудь также выглядела несколько иначе, а  приличных размеров родинка в верхней части левого бедра и аккуратненький шрам от аппендицита, так те вообще являлись «персонажами из другой оперы».
        Не дав мне рассмотреть себя,  как следует, она тут же потянулась к висящему на крючке халату, но я предвидел этот ход – вовремя перехватил его своей рукой и отбросил  за спину.
        -  Зачем же так стесняться, дорогая? – выразился в меру насмешливо. – Неужто я тебя никогда голой не видел? Или, может, ты забыла о наших безумных совокуплениях?
        Девушка все же умудрилась ухватиться за небрежно свисающее с края раковины умывальника мокрое полотенце и кое-как прикрыла ним свою наготу.
       -  Т-ты к-как сюда попал? – наконец-то, заикаясь, выдавила из себя она. – Я же отобрала ключ.
         Первоначальный шок из нее быстро выветрился, и теперь она по возможности старалась выставить себя в сложившейся ситуации хозяйкой положения.
        -  Все проще простого. – Я затейливо повертел у нее перед носом вынутым из кармана ключом. – Если ты  забыла – давай напомню.  Когда мы только стали вместе жить, ты, любимая, дала мне ключ от входной двери и попросила сделать к нему еще один дубликат на случай, если кто-то из нас свой ключ потеряет. Я выполнил твою просьбу и оставил этот дубликат по твоему же велению в своей квартире на Оболони. Подобным образом сейчас перестраховываются многие люди. Например, дубликат ключа от моей «тесной каморки» лежит здесь, у тебя, в специально отведенном тайнике.  Держу пари, девочка,  ты мне даже не скажешь, где именно он находится. Да и не знала ты о существовании этих дубликатов вообще, чего уж тут душой кривить…
        -  Выйди сейчас же отсюда, пока я не позвала на помощь! – громко заорала растерянная «оппонентка», неуклюже набрасываясь на меня и проводя по моему лицу своей мыльной ладонью. – Оставь здесь запасной ключ и убирайся ко всем чертям!
        К счастью, пена мне в глаза не попала, поскольку я заблаговременно предвидел и такой ее шаг, поэтому успел вовремя увернуть голову в сторону и крепко ухватил ее за руку.
        -  А вот кричать, радость моя, не нужно! – промолвил настойчиво, без особых усилий выдергивая ее из ванной и заключая в свои объятия.  На то, что свитер пропитается мыльной влагой, мне было наплевать. – Себе  только навредишь. Я ведь физически сильнее тебя, поэтому и зубы могу нечаянно повыбивать, и кляп в рот засунуть, и кое-что другое, что тебе в лучшие наши времена, насколько помниться, очень даже нравилось пробовать на вкус. Так что не поднимай понапрасну панику – на помощь к тебе все равно придти никто не успеет.
         Не растрачивая себя на лишние церемонии, я вытащил ее брыкающееся тело через прихожую в самый центр гостиной и пренебрежительно отшвырнул его на ковер. Полотенце само по себе сползло вниз,  по ходу дела смахнув с ее груди и живота большую часть пены и лишив милашку последней  ненадежной защиты. Чтобы лучше рассмотреть сие чудесное создание природы, я решительно щелкнул выключателем. Комната сразу же залилась ярким светом.
        -   Ты меня ясно поняла, подруга? – произнес я грозно, приблизившись к ней почти вплотную.
         От  дикой и необузданной пантеры в моей оппонентке не осталось и следа. В одно мгновение из грозной и своенравной хищницы она превратилась в маленького безобидного зверька, инстинктивно отползшего в угол  и боязливо скрестившего руки на привлекательной груди. Она почувствовала силу соперника, и потому больше не пыталась сопротивляться.
- Что тебе нужно? – произнесла более тихо, еле шевеля дрожащими губами.
          -  Неужели не понятно, Танечка?! – иронично заявил я, делая ударение на имени. – Соскучился по твоим ласкам, любимая, вот и решил наведаться.
         -  Я же тебе, по-моему, ясно сказала, что между нами все кончено. – Глаза обнаженной девушки произвольно забегали со стороны в сторону, пытаясь найти поблизости себя хоть что-нибудь из одежды, но, к сожалению, за исключением ковра, на котором она сидела, поблизости не наблюдалось никакой материи. – Ты  позволишь мне хотя бы одеться?
         -  Нет, - отрицательно покачал головой я, пожирая ее взглядом. – Такой ты мне больше нравишься. Да и зачем одеваться, если сейчас все равно займемся любовью?
         -  Послушай, Андрей. – Она мгновенно перешла на более уступчивый тон. – Не  нужно так сразу горячку пороть – давай вести себя, как цивилизованные люди. Посидим, нормально поговорим, обсудим все.  Зачем испытывать ненависть друг к другу?
        -  Как цивилизованные, говоришь… - На этот раз душевная озлобленность на какую-то секунду овладела мною. – Ишь ты, о чем вдруг вспомнила! А ведь на позапрошлой неделе ты, любимая, вела себя совершенно по-другому. О каких цивилизованных методах можно было говорить?.. Бери, нападай на этого дурака, Андрея! Подставляй ему проститутку с бульвара! Во все поверит!  Думаешь, я сразу не понял, что это была чистой воды комедия?!
        -  Пойми, Андрей, - попыталась оправдаться собеседница, - я просто полюбила другого человека, и потому решила от тебя избавиться в такой способ. Ну, прости, что так некрасиво все получилось. Ну, виновата я, ну, ударь меня, если тебе от этого полегчает… А хочешь, я тебе денег дам в качестве компенсации за моральный ущерб? Дам, сколько попросишь. Их у меня много…
        Что и говорить, актрисой она действительно являлась великолепной. Из одной роли в другую переходила в течение считанных секунд. Теперь  уже даже не пыталась прикрыть собственную наготу – выставила мне себя напоказ во всей естественной красе – снова выползла на средину комнаты и без малейших колебаний встала передо мной на колени.
        -  Ну, прости меня, Андрюша, - проблеяла ласково, - прости, если можешь. Я ведь знаю, ты – мужчина добрый, не станешь мстить человеку, которого хоть чуть-чуть любишь.
         Красота ее распаренного в ванне тела на какую-то секунду затуманила мои глаза. На мгновение мне показалось, что передо мной снова возникла моя Татьяна – та, прежняя, спокойная и не привередливая, которую я обожествлял и которой готов был простить все на свете.
         - Ты ведь не можешь не помнить, как хорошо мы с тобой жили, - такое не забывается. – Девушка приблизилась ко мне и схватилась за мою правую руку своими теплыми влажными ладонями. – Но обстоятельства сложились таким образом, что больше мы не можем быть вместе. Да, я поступила подло, можно сказать, по-свински. И, по большому счету, нет мне на этом свете прощения… Сколько тебе денег дать?.. Десять тысяч долларов?.. Пятнадцать?.. Двадцать?..
         -  Нет, дорогая, думаю деньгами ты здесь не отделаешься. – Я сходу отогнал от себя все возникшие в душе сомнения и, подхватив ее как пушинку под мышки, отшвырнул в сторону  дивана. Обнаженное тело упало на покрывало и застыло в вульгарной нелепой позе. – Разве  можно настоящую любовь купить за деньги? Сама понимаешь, что нельзя. Так что хватит пустой болтовни. Раздвигай пошире ноги и готовься к самому приятному моменту своей жизни.
         Пряжка ремня на моих брюках показательно звякнула, а собачка замка ширинки  мгновенно опустилась вниз, демонстрируя самые неблаговидные намерения.
          Убедившись в их полной серьезности, девушка резко спохватилась и, схватив маленькую диванную подушечку, прислонила ее в качестве защиты к своей груди.
          - Что, ласточка залетная, страшно? – грубо пробормотал я, имитируя медленное стягивание свитера. – Мне, признаться, тоже. Мало ли какую венерическую инфекцию я могу от тебя подхватить. Кто его знает, со сколькими мужиками ты переспала за свою жизнь? Так что давай больше не будем ломать комедию друг перед другом. Не в той мы ситуации находимся, чтобы ее продолжать. Время играет не на нас с тобой, а как раз наоборот, против.
         Моя одежда быстро вернулась в  опрятное состояние, но позволять одеваться ей я пока не собирался. Разговаривать с обнаженной собеседницей мне было куда безопаснее – и удрать она никуда не попытается, и чувствовать себя продолжит несколько дискомфортно, что  явно унижает ее в собственных глазах и добавляет в душу панического страха.
          - Странная получается картина, - слегка скривив губы, развел руками я. – Насколько мне помнится, три недели назад шрама от аппендицита у тебя на животе не было. Неужели за столь короткий срок тебе его успели вырезать и так быстро заживить? Хотя, в принципе, с современными достижениями медицины все возможно. А вот чтобы за такой короткий срок родинка на бедре разрослась до столь крупных размеров – это уже слишком. Тут ты, девочка, опростоволосилась полностью. А если добавить ко всему  этому еще слегка измененную подпись, хрипловатый голос, новые привычки, характер, халатное отношение к ключам и все остальное, то волей-неволей   возникает вопрос – а Татьяна ли ты вообще? Я, конечно, не Евгений Онегин, но свою любимую как-нибудь узнать смогу.  Братцу твоему, пьянице, такие мелочи, естественно, безразличны, поэтому он их и не заметил, а вот со мной этот номер не прошел… Так что радуйтесь, миледи, вас разоблачили. И не вешайте мне лапшу на уши, все равно ведь не поверю ни единому вашему слову, Коровченко Валентина Петровна, так, кажется, вас по-настоящему зовут?
          Лицо девушки превратилось в настоящее бледное изваяние. По сравнению со всеми предыдущими, очередной приступ шока заставил ее чуть ли не упасть в обморок.
          -  Да, да, Валечка, не удивляйся, - не позволяя ей придти в себя, продолжал я. – Вычислить тебя оказалось не так уж  сложно, как  казалось на первый взгляд. По большому счету, ты сама себя выдала, заставив адвоката Верещука перевести часть  банковских денег Окладникова на реквизиты твоего отца. Одного этого мне было вполне достаточно, чтобы все о тебе узнать… Не бойся – наказывать тебя за твои проделки я не собираюсь – сама ведь говорила, что я товарищ добрый. Даже в милицию сообщать о тебе не стану… Но только при одном условии. Ты мне должна как на духу признаться, где в данный момент находится настоящая Татьяна?
          Больше сказать я ничего не успел – за моей спиной раздался какой-то еле слышный щелчок, вслед за чем в дверном проеме комнаты словно из-под пола возник одетый в короткую кожаную куртку Валера Ломакин. Левая его рука была спрятана в кармане, а правая уверенно сжимала в себе пистолет Макарова. Я на секунду опешил, инстинктивно отступив назад.
         - Валерочка, нет! – громко закричала девушка, в одно мгновение срываясь с дивана и прыгая ему на руку. – Не стреляй, не надо! Ты ведь всех соседей на уши поднимешь!
         Последний ее довод, по всей видимости, оказался  убедительным, потому как парень сразу же спрятал оружие в карман и просверлил меня еще более ненавистным взглядом. 
         Как только я мог не рассчитать такого поворота ситуации?! Ведь было очевидно, что оставленный мною в этой квартире ключ номер два от замка входной двери Валентина передаст не кому-то другому, а именно ему. И он сам, как субъект крайне осторожный, подойдя к этой самой двери со стороны лестничной площадки, первым же делом поступит так же, как и я, - прислушается к тому, что происходит в квартире. А мы ведь кричали так, что ему, наверняка, и напрягаться-то не пришлось. Вот тебе и результат! Бесшумный замок, бесшумные петли, отсутствие паркетного скрипа – что еще требовалось для того, чтобы застать меня врасплох?
         -  Ты, кажется, хотел меня видеть, Андрей, - без всяких прелюдий хладнокровно произнес Валера, уверенно приближаясь ко мне. – Вот он я перед тобой.
         Сверкнувшая розовыми ягодицами Валентина сразу же выбежала из комнаты, предоставив мужчинам возможность самим выяснить между собой  отношения.
         -  А врываться без стука к чужим бабам ой как нехорошо, Андрей. – Золотые зубы сурового плиточника вызывающе заблестели. – Некультурно это, понимаешь?.. Особенно, если девушка принимает ванну. За подобные выходки по нашим правилам очень жестоко наказывают.
          Я не успел  сориентироваться в ситуации, как его кулак моментально взметнулся в воздух и по строгой траектории четко врезался мне в челюсть. Отразить столь ловкий удар оказалось просто нереально. Валера, к сожалению, не являлся ни сумасбродной разъяренной девицей, ни  несовершеннолетним пареньком-наркоманом с заторможенной реакцией. Он был настоящим бойцом, противостоять которому я при всех своих возможностях оказался не в силах.
         Потому и потерял равновесие сразу же, как только «схлопотал по роже». Неуклюже взмахнул руками и, словно набитый деревяшками манекен, с грохотом повалился на пол.
          Возможности подняться противник мне не предоставил – второй его удар был нанесен  прямо в мой висок, что окончательно выбило меня из сознания. Перед глазами замаячили какие-то разноцветные искры, и мозг сразу же отключился от реальности.


ДЕНЬ    ДВАДЦАТЫЙ


Приходить в себя после длительного пребывания в бессознательном состоянии всегда нелегко. Уж кто-кто, а я это знал не понаслышке.  Однажды мне уже пришлось пройти через похожее отключение от реальности, и случилось это не так давно – всего лишь каких-то три месяца назад, когда на мою голову свалилась разрушенная взрывом кирпичная перегородка. Женщина, пребывавшая в тот момент вместе со мной  в одной квартире, почти мгновенно погибла, поскольку находилась в самом очаге поражения, а мне вот повезло – отделался, можно сказать,  легким испугом,  огромной шишкой на темечке и восемнадцатью часами вынужденной «отключки», больше похожей на летаргический сон. Если бы в голове присутствовали мозги, как сказал мне тогда заботливый врач, то обязательно бы случилось сотрясение, однако, ввиду отсутствия таковых последствия оказались более легкими, чем допускалось предположить.
           Сейчас я испытывал что-то сродни тому чувству, какое перенес тогда. Также в момент пробуждения раскалывалась на части голова, глаза, будто намазанные клеем, никак не хотели раскрываться, да и само тело казалось каким-то чужим, непослушным, словно отделенным от той же самой головы посредством гильотины. В отличие от прошлого раза, когда я пришел в себя на белоснежной больничной постели под чутким надзором красотки-медсестры, сегодня мне пришлось находиться в менее удобных условиях. Руки мои были крепко связаны за спиной, отчего резаная рана на левом предплечье заметно побаливала, хотя присутствия вокруг нее выступившей крови не чувствовалось, ноги оказались тоже спутанными, как у задиристого жеребца, а сам я смирно лежал на полу в той же самой комнате, где и потерял сознание. Вместо смазливого девичьего личика на меня взирала какая-то страшно уродливая звериная морда, постепенно превращавшаяся в моем воображении в неодушевленное  лицо Валеры Ломакина. Он сидел надо мной на диване и со строгостью грубого надзирателя наблюдал за всеми моими действиями.
         За окном начинало светать, из чего следовало, что времени в «потустороннем мире» я провел не так уж и мало. Перед глазами все еще присутствовала густая туманная дымка, но в том, что Валентины в настоящую минуту рядом с нами нет, можно было не сомневаться, иначе бы ее «певучий» голосок я бы обязательно услышал, хоть в ушах у меня и стоял сплошной назойливый комариный писк. Зато вместо девушки в комнате находился какой-то другой человек, который то и дело нервозно прохаживался мимо меня то в одну, то в другую сторону, наполняя все пространство вокруг едким запахом табачного дыма. Табак был явно дешевого пошиба – из всех моих знакомых такой курил только один человек. Так что определить его личность, даже не поднимая головы, для меня не составило труда. Рядом с нами присутствовал не кто иной, как наш уважаемый бригадир Петр Захарович Коровченко. Пожилой мужчина не замедлил доказать правильность моей догадки, тут же подав свой неприятный хриплый голос.
         -  И зачем ты вкатил ему такую большую  дозу снотворного? – молвил он в меру жалостливо. – А вдруг у него больное сердце? Неужели не достаточно было удара по башке?
         -  Кто его знает, Захарыч, на сколько минут бы этого удара хватило, - повернув голову к нему, ответил Валера. – Бык здоровый, мало ли что мог отмочить. А по поводу сердца его можешь не беспокоиться – я  проверял,  работает как часы. Не такую бы дозу выдержало.
        До меня не сразу дошел смысл произнесенных ними фраз, а когда все же стало понятно, что в дополнение к удару Ломакин «наградил» меня еще и легким уколом со снотворным, я просто-таки взбесился от негодования и еле слышно зарычал, словно загнанное в клетку животное. Правый рукав моего свитера был закатан, из чего следовало, что иглу вставляли именно в это предплечье. А как же иначе – левая рука ведь была перевязана. Я немного напрягся и ощутил легкую боль в локтевом изгибе. Теперь вокруг вены наверняка образуется посинение, как у какого-то опущенного наркомана. Сей факт меня, разумеется, не устраивал – мало ли какую инфекцию можно  внести в организм не стерильной иглой. Перспектива заражения СПИДом меня никак не прельщала – уж лучше было получить пулю в лоб или оказаться сбитым машиной на дороге…
          -  Ну, наконец-то, очухался! – Валера снова перевел на меня свой брезгливый взгляд и заметил мои движения. – А то здесь люди переживают за тебя, боятся, как бы ты кони не двинул.
          -  Что, пришел в себя? – Коровченко по-молодецки подскочил ко мне из другого конца комнаты и заботливо надо мной склонился. – Ну, слава Богу. Хоть от души отлегло.
           -  А моя бы воля, Захарыч, так я бы вообще его на тот свет отправил, чтобы и духу его поганого здесь не оставалось, - агрессивно заявил Ломакин.
          -  Не стоит перегибать палку, Валера, не по-христиански это, не по-людски. Мы ведь с тобой не отпетые убийцы-беспредельщики, а простые вершители справедливости. Зачем же отбирать жизнь у человека, который, если разобраться, ни в чем-то, по сути, и не виноват?
         -  Он виноват уже в том, что знает много лишнего.  Пока этот правдоискатель жив, мы находимся в большой опасности, так что другого выхода я не вижу.
         -  Почему же, выход всегда можно найти, - уверенно возразил Коровченко, слегка потрепав меня по лысеющей голове и внимательно всмотревшись в зрачки моих глаз. – Например, отправить его в компанию к любимой, как он просил, – пускай  вдвоем пока «отдохнут».
         -  Это ты забавно придумал, - слегка оскалившись, отрезал Валера. – И так с нею возимся, как дурни со ступой, не знаем, чем кормить красавицу и в какое место целовать, а теперь еще и второго нахлебника давай себе на шею добавим. Но этот уже не будет таким смирным, как она, тут  сомнений не возникает... Да и как мы  объясним его исчезновение? Двойника для него мы не найдем,  разве что я сам себе пластическую операцию сделаю.  Но и это, думаю, вряд ли поможет – его ведь все менты как облупленного знают, тут же хватятся искать.
        -  Вот видишь, - в меру спокойно заявил пожилой «оппонент», - упомянутый тобой факт еще раз доказывает, что убивать Андрея ни в коем случае нельзя. Все-таки, Валера, если брать по большому счету, то он для меня является таким же самым будущим зятем, как и ты, не больше, не меньше. Так что наиболее оптимальный вариант – переманить его на свою сторону.
- Да, - скептически заметил Ломакин, - и поделиться с ним нашими деньгами.
         -   А как ты хотел? Кто своими доходами ни с кем не делится, тот, сам знаешь, как печально заканчивает. Не мне тебе это объяснять. – Петр Захарович бережно приподнял мою гудящую голову и аккуратно провел пальцами по огромной шишке на левой части лба. – Да, приложился сдуру конкретно… Ты как себя чувствуешь, Андрей? Нормально?
         -  П-пить… - пересохшими губами пробормотал я. На большее у меня просто не хватило сил.
         Валера без каких-либо возражений удалился на кухню и быстро вернулся оттуда с чашкой холодной воды.  Коровченко аккуратно поднес ее к моему рту. Сил у меня хватило только на пару глотков, после чего я снова обессиленно откинулся на гладкий палас.
- Может, давай его на диван положим? – предложил Петр Захарович.
         - Не стоит, - категорически возразил его молодой «коллега», - пусть валяется на полу, так быстрее отойдет. Я это по себе знаю, не раз приходилось бывать в его шкуре.
         Излишними эмоциями парень, по всей видимости, не страдал, поэтому делал все четко и правильно. В следующее же мгновение остатки воды из чашки небрежно выплеснулись в мое лицо. Что не говори, а внезапное «увлажнение» придало мне некоторого облегчения.
- Где Татьяна? – поинтересовался я, раскрыв глаза чуть пошире.
         -  Спит в соседней комнате, где же ей еще быть. – Коровченко неестественно улыбнулся. – Ох, и напугал же ты ее вчера, Андрей. Разве можно так  поступать? Еле-еле удалось бедняжку  успокоить. Потому Валера  и не сдержался – врезал тебе как следует, чтоб не насильничал.  Ты уж  не обижайся – он просто защищал девушку, ну и, конечно, немного переборщил.
          -  Я не про вашу дочь спрашиваю, - еле слышно прохрипел я. – Где настоящая Татьяна?
        -  Что значит настоящая? – удивленно скривился  Петр Захарович. – Не понимаю, Андрей, о чем ты говоришь. Татьяна у нас всего одна. Может, тебе приснилось что-нибудь?
        -  Брось, Захарыч, - пренебрежительно проворчал менее впечатлительный Валера. – Не видишь разве, что мозги у него остались на месте. Ему  нужно вкатить доз десять, чтобы до положенной кондиции дошел, а такого  количества лекарства у нас нет. Я смогу его достать не раньше, чем через сутки. Так что не разговаривай с ним, пусть пока отдыхает.
        -  Не переживай, Андрей, все с тобой будет хорошо. – Коровченко, казалось, не обращал на  рассуждения младшего товарища никакого внимания. – Поспи еще немного, а потом мы придумаем, как вам с Татьяной встретиться. Это я тебе обещаю.
         Его голос словно обладал какой-то необъяснимой гипнотической силой. Глаза мои снова поневоле начали слипаться, а слух моментально перестал воспринимать все посторонние шумы.  Дальнейшие  слова бригадира превратились в моем воображении в какой-то сплошной гул, а лицо его приняло вытянутую форму и постепенно начало раздваиваться.  Все пространство вокруг снова заволокла густая дымка тумана, и сознание в очередной раз погрузилось во тьму…
       Следующее мое пробуждение ознаменовалось почти мгновенной сменой этой самой темноты ярким дневным светом, разрезавшим мне глаза чуть ли не напополам. На этот раз я их открыл достаточно быстро, чем создал сам для себя дополнительную проблему. Пробивающиеся сквозь оконное стекло солнечные лучи попали прямо мне на лицо и заставили меня произвольно прослезиться. Состояние мое оказалось сравнительно бодрым. Во всяком случае, той беспомощности в теле, которую я испытывал, проснувшись несколько часов назад, уже не замечалось. По всей видимости, вкатить мне очередную дозу своего злополучного «лекарства» Коровченко Валере не позволил. Потому, проспавшись, весь мой организм казался уже не таким разбитым, как раньше, хотя руки и ноги по-прежнему туго стягивали веревки.
       В комнате я почему-то находился один, куда подевались все остальные – оставалось загадкой. Наспех осмотревшись по сторонам, я поймал себя на мысли, что освободится от пут можно попробовать при помощи  валяющейся на журнальном столике пилочки для ногтей.  Валентина относилась к вещам Татьяны довольно халатно, потому и оставила ее на видном месте.
       Я попытался приподняться, однако, сделать это было не так-то легко. Связанные ноги были такими непослушными, как будто накануне вечером их перебили увесистой кувалдой в коленных суставах. Я поневоле вернулся в прежнее положение, но все же не сдался окончательно и через пару минут повторил попытку. На сей раз мне удалось встать на колени. Голова закружилась так, словно перед этим меня три часа катали на скоростной карусели. О возможности  освобождения пришлось на мгновение забыть – все силы мои ушли на удержание равновесия.
         -  О, господин хороший, вы уже проснулись! –  Из-за спины в тот же миг послышался возбужденный женский оклик. – Даже  подняться самостоятельно пытаетесь!
         Я неторопливо повернул все еще не совсем послушную голову назад и увидел перед собой Валентину, стоящую в дверном проеме с маленькой кофейной чашечкой в руке. Девушка была одета в тот самый голубой махровый халат, который явился когда-то камнем преткновения в ее наигранной перебранке с распутницей Лилей. В таком одеянии, да еще и с влажными распущенными волосами, она была похожа на мою Татьяну как две капли воды. Я на мгновение даже засомневался, кто именно из них двоих находится сейчас в поле моего зрения.
          - Доброе утро, герой, - без малейшей неприязни сказала она, медленно обходя меня и присаживаясь в кресло. – Удивительная штука жизнь. Вчера вечером я перед тобой стояла на коленях, теперь вот ты стоишь передо мной. Справедливости ради нужно только тебя раздеть. Но не беспокойся, до этого я не стану опускаться. Вряд ли  в тебе, Андрюша, есть что-то такое, на что бы мне не терпелось посмотреть. Не в моем ты вкусе, дружок, так что можешь расслабиться. – Валентина отставила чашку и, подхватив со стола пилочку, приложила ее к холеным ногтям. – Насколько я поняла, ты это хотел взять? Не стоило так беспокоиться – мог  бы просто попросить, если нужно, я бы тебе ее подала. А если ты думаешь отсюда слинять, то зря надеешься. Валера спит очень чутко, и при первом же моем крике появится здесь как штык. Это проверено  не раз – он влюблен в меня по уши, поэтому старается сходу выполнить любой мой каприз. Если бы я ему вчера приказала, чтобы он тебя убил, то поверь – так бы оно и случилось.
         -   Так это, значит, ты поручила им с Клайдом уничтожить Окладниковых и Жору? –  проскрипев зубами от неудачи, озлобленно пробормотал я.
         -  А вот чужого приписывать нам, пожалуйста, не надо! – недовольно встрепенулась девушка. – К убийствам названных тобой людей ни я, ни Валера, ни мой отец не имеем никакого отношения. Насчет Клайда утверждать не буду. Он у нас – парнишка темный, мог куда-то и влезть по глупости, хотя Валера говорит, что на время преступлений у него также алиби есть.
        -  Врет он все, твой Валера, - скептически заметил я, наконец-то принимая более удобное положение и опираясь спиной  об диван. – Тебя, дуру, и твоего папашу, олуха, эти рецидивисты просто используют в своих целях. Стоит только Ломакину на тебе жениться, он ведь и тебя на тот свет отправит, и Петра Захаровича, и Клайда, только бы стать единовластным хозяином Окладниковских сбережений. Ты хоть знаешь, что Татьяна – твоя родная сестра?
        -  Еще бы мне этого не знать! Похожи ведь, как две капли воды. Разница лишь в том, что она все эти годы жила в тепле, в добре, под крылышком у богатых родителей, а мне приходилось прозябать в нищете, без материнской ласки. Как считаешь, это справедливо?
        -  Вини во всем только своего папашу. Если бы он тогда в роддоме  после смерти твоей матери продал не Татьяну, а тебя, все бы было наоборот, и сейчас бы она заняла твое место здесь, а ты сидела бы теперь в мрачном подвале и покорно ждала своей незавидной участи.
- Так ты и это знаешь? – Собеседница от удивления чуть не выронила пилочку.
         -  Еще бы мне этого не знать! – неудачно подражая ее артистичному голосу, заявил я. – Признайся хотя бы, жива она сейчас или нет? Для меня это очень важно.
        -  Конечно, жива, куда ж ей деваться? – пренебрежительно фыркнула Валентина. – Меня папаша, правда, к ней не подпускает, и Валеру тоже. Сам лично за ней ухаживает: готовит ей покушать, водит по нужде, и тому подобное. Так что твоя Танюша пока что в полном шоколаде. Единственное, в чем она ограничена,  это свобода действий. Отец зорко следит, чтобы она никуда не убежала. Хотя, зря он это делает. Лучше бы поручил ухаживать за ней мне – я бы быстро со своей так называемой сестричкой разобралась. Задушила бы ее собственными руками.
- За что же такая ненависть, Валя? Она ведь тебе ничего плохого не сделала.
         -  Уже сам  факт ее существования на этом свете доводит меня до кишечных колик. Она больше не моя родная сестра – она отпрыск зажравшегося семейства, девочка-мажор, которых я еще со школы ненавидела. Если бы ты знал, как я в свое время любила бить этим маменькиным дочкам их поганые рожи. До крови избивала, пока не корчились под ногами в слезах.
- Неужели ты такая жестокая? – Мне почему-то не хотелось верить ни одному ее слову.
         -  Если не терпится – могу доказать! – Непредсказуемая красавица гневной кошкой вскочила с кресла и агрессивно выставила передо мной подпиленные «коготки».
         -   Нет, не надо, спасибо! – услужливо пролепетал я, отодвигаясь от нее подальше. – Теперь  понятно, почему твой отец к сестре тебя на пушечный выстрел не подпускает… Убьешь ведь ее, и глазом не моргнешь. Где он сейчас, кстати?  Опять поехал к ней?
         -  А к кому же еще? – недовольно проворчала Валентина. – Повез завтрак своей милой доченьке, чтобы с голоду часом не померла. А ведь как раньше сам на нее злился… Кричал громче всех, что это именно она мать убила своим появлением на свет. Хотел придушить ее прямо в колыбели. Благо, что тогда появился рядом этот всемогущий деятель, который и с докторами все проблемы решил, и ему деньжат подкинул, чтобы меня мог растить.
         -  Вот видишь, выходит, Окладников, по сути своей, был неплохим человеком, если так поступил. А вы его  бампером машины под грудь. Чтобы навек заткнулся вместе со своей женой…
         -  Я тебе еще раз говорю, что Окладниковых мы не убивали! Для нас самих их неожиданная смерть стала настоящим шоком. Потому мы и поспешили так быстро произвести подмену, чтобы Татьяна, не дай Бог, не успела перевести часть отцовских денег на счет своего непутевого братца. Да и  замужество  ее в наши планы никак не входило. Теперь понимаешь, зачем Валера придумал все это представление с привлечением его шлюхи и тех двух недомерков?
- Чего уж тут непонятного? – недовольно проворчал я. – Понятнее некуда…
         Наш разговор был прерван  настойчивым звонком в дверь. Валентина выбежала в коридор и  впустила в квартиру слегка покряхтывающего от подъема на этаж Петра Захаровича.
- Ну, как она там? – поинтересовалась у него прямо в прихожей.
         -  В порядке, - с явным напряжением в голосе ответил отец. – Поесть поела, а вот от молока наотрез отказалась. Говорит, вроде бы как после него у нее расстройство желудка происходит. А самое главное – об Андрее постоянно спрашивает: как он, да что с ним. Переживает за возлюбленного, потому как любит нешуточно, не то, что ты своего Валеру.
- Так и сведи их в темной каморке вместе, пускай голубки поворкуют…
        Как бы Валя не пыталась ставить из себя отпетую стерву, по ее повадкам я понял, что человек она пока не совсем потерянный. К Ломакину она, конечно, пламенных чувств не испытывала, а вот отца своего наверняка любила, и потому не шибко старалась старику перечить. Да и насчет ее отношения к Татьяне вопрос был спорный.  Если бы она действительно ненавидела сестру, как утверждала, то вряд ли начала расспрашивать о той – вела бы себя совершенно по-другому, недовольно покручивая носом и посылая постоянно в ее сторону отборные проклятия.
         -   По всей видимости,  с завтрашнего дня придется так и поступить… - после короткой паузы поддержал ее предложение отец. – Когда нам к нотариусу идти?
         -  На два часа дня, - небрежно ответила девушка. – Только если Роман туда не явится,  придется снова его искать и переносить встречу на другой день. Знал бы ты, папочка, как он меня за последние две недели доконал. Абсолютно неуправляемый человек, никаких нервов на этого алкаша не хватает. Все время пьяный и пьяный. Как с таким можно серьезные дела решать – ума не приложу. Не представляю, как только  Анька с ним живет? Вот кого мне из их семейки жалко, так это ее. Неплохая девчонка, по сути, с ней можно бы даже подружиться… Но ничего не поделаешь  – она его законная жена. Придется ее тоже по миру пустить.
        -  Не бери близко к сердцу, доченька, - более спокойно пробормотал Коровченко. – Не такие они оба и впрямь несчастные, как ставят из себя. Хватит, понежились в роскоши, пускай теперь другим пожить дадут… Как там, кстати, наши бойцы себя чувствуют?
         -  Валера еще спит, а наш неугомонный детина уже шевелится вовсю. Даже о побеге подумывает – на  мою пилку для ногтей глаз положил.
         -  Пускай потешится, то не во вред. Быстрее в норму придет парень. Ты нам с ним приготовь что-нибудь поесть. Не то помрет с голоду – куда его потом девать?
          -  Началось! – с явным возмущением проворчала Валентина. – Предупреждаю, больше двух дней я кормить этого хряка не буду. Решайте сами, что с ним дальше делать…
         Вопреки своему ущемленному самолюбию она все же проследовала на кухню и негромко затарахтела там кастрюлями. Услышав их знакомый звон, я инстинктивно ощутил, как под ложечкой у меня слегка засосало. Как бы там взбалмошная девица мою персону не называла, а отказываться от приема пищи я не собирался – теперь мне, как никогда раньше, требовались жизненные силы, и потому желудок мой просто жаждал принять в себя хоть что-нибудь.
         Коровченко вошел из прихожей в гостиную неторопливой походкой и, слегка покряхтывая, помог мне полноценно подняться на ноги и присесть на диван.
         -  Вот так будет лучше, дружок, - промолвил умиротворенно, как будто все происходящее вокруг являлось обыденным жизненным укладом. – В ногах, как говорится, правды нет. Я вижу, тебе стало немного лучше… Ничего, вот позавтракаем, тогда заметно полегчает.
         -  Куда еще легче? – скептически заметил я, пытаясь хоть как-то отогнать от себя назойливую головную боль. – Руки и ноги уже онемели, скоро полностью отсохнут.
          -  А как ты хотел? Не развязанным же тебя держать.  Вдруг ненароком решишь в окно сигануть. Кто вас, молодежь, знает, на что вы способны? – Петр  Захарович неуклюже присел в кресло, в котором минуту назад восседала его дочь, и привычно подкурил сигарету.
         Табачный дым сразу же разошелся по всей комнате и едко врезался мне в ноздри. Я мимолетом вспомнил, как однажды один из друзей Татьяны позволил себе здесь подобную вольность в ее присутствии. Что с ним после этого случилось, не поддается никакому описанию. Бедняга пробкой вылетел из квартиры и чуть ли не кубарем скатился по лестнице, зарекаясь по ходу дела до конца своих дней больше никогда не осмеливаться на такой поступок.
         Но сейчас ситуация сложилась совсем иная – упрекать старика в его бестактном поведении в моем положении было бессмысленно, поэтому мне не оставалось ничего другого, как только включить сие неприятное для моего обоняния ощущение в число временных неудобств.
         -  Таню в ее «темнице» вы тоже связанной держите? – как бы невзначай поинтересовался я.
         -  В этом нет необходимости, - с завидным спокойствием ответил Коровченко. – Оттуда, где она находится, и со свободными руками выбраться не получится. Я, конечно, понимаю, что поступил с твоей невестой, Андрей, скажем так, не самым деликатным образом, но и ты пойми – другого выхода у меня не было. И так создал для девочки условия настолько комфортные, насколько позволяли обстоятельства. Валя с Валерой меня в этом упрекают, но я в принятии таких решений стараюсь больше руководствоваться собственной точкой зрения.
        -   Еще бы вы не «устроили» ее с комфортом! Ведь она все-таки ваша родная дочь.
         -     Эх, Андрей, Андрей, - хмуро покачал головой мой собеседник. – Если бы ты только не совал свой нос  куда не следует, как я тебя просил, ничего бы плохого с тобой не случилось  – жил  бы сейчас, как сардина в масле, получал бы от меня в качестве компенсации за свое вынужденное отстранение от дел  пару-тройку тысяч зеленых в год, и горя бы не знал. А о Танечке я уж как-нибудь бы позаботился – уверяю, никому в обиду я ее никогда бы не дал.  Ну, не изверг же я в конце концов… Так нет же, эта пылкая юношеская страсть, эта незаурядная одержимость, которую принято называть любовью, все-таки дала тебе возможность  влезть туда, куда тебя не просили. Что теперь прикажешь делать с тобой, дружище?.. Позволить Валерке тебя убить мне элементарная совесть не позволит, оставлять в живых такого свидетеля тоже не резон. Ну,  продержу я тебя под замком неделю, месяц, два, и что с того? Все равно ведь рано или поздно ты  выберешься на свободу, с посторонней помощью или без, какая разница. Да и милиция не успокоится, пока не обнаружит твое тело, живое или мертвое, правильно Валерка сказал… Так что выход у меня лишь один – взять тебя в долю.  Как говорится, заткнуть твой рот деньгами.
        -   Вы думаете, вам это удастся? – более смело заявил я, отлично понимая, что не все для меня еще потеряно. – Хотите знать, куда делись те пятьсот долларов, которые вы  неделю назад мне принесли?.. Можете не верить, но я купил за них информацию о вас и о ваших сообщниках. Да, да, не удивляйтесь, Петр Захарович, все  именно так.  Сейчас уже совершенно не важно, кому именно я этими деньгами развязал язык, но уверяю вас – это сделать оказалось куда легче, чем его придержать. Я, конечно, немного переплатил, ну и что с того? Деньги, Петр Захарович, - дело наживное, а вот найти свою настоящую любовь – задача позаковыристее. Да что вам объяснять, сами ведь после смерти супруги так и не смогли за двадцать два года найти ей замену. Сами дочку подняли на ноги, превратив ее в того монстра, каким она сейчас является.
         -  Да, Андрей, тебе палец в рот не клади. Признаться, не рассчитал я на твои незаурядные интеллектуальные способности. – Коровченко отбросил окурок первой сигареты в пепельницу и нервно прикурил вторую. – Если ты добрался до событий двадцатилетней давности, то о чем дальше  можно говорить. Просто интересно, кто же мог тебе данную информацию слить.
        -   Слухами земля полнится, - отрешенно покачал головой я. – Как говорится, с миру по нитке – голому рубашка. Сопоставив несколько фактов в единое целое, я сделал соответствующие выводы. Если хотите, расскажу вам все, как было на самом деле,  времени на болтовню у нас вроде бы хватает. – Замолчавший собеседник, судя по его реакции, ничего не имел против. – Двадцать два года назад ваша супруга родила в Житомирском родильном доме двух девочек-близнецов. Первая появилась на свет удачно, а вот со второй возникли там какие-то проблемы, вследствие чего женщина умерла. Потому-то, как мне сегодня сказала Валя, вы и возненавидели сразу вторую девочку. Тогда у вас наверняка сложилось тяжелое материальное положение, и потянуть двоих детей вы сами были не в состоянии, поэтому и решили нелюбимую дочь  оставить в роддоме. Но через два дня после смерти вашей жены там происходит второй несчастный случай – умирает ребенок. И ребенок не чей-нибудь, а самого Окладникова, известного в городе человека, комсомольского секретаря. Мария Семеновна, как мне когда-то рассказывала Татьяна, тогда пару суток оставалась без сознания, поэтому о той подмене, которую для ее же блага провернул в это время ее любящий муж, она до самой смерти не ведала ни сном, ни духом. Раньше у них долго не было детей, и за несколько лет до того случая они взяли мальчика из детдома, чтобы у авторитетного горкомовского работника появилась необходимая по тем временам полноценная семья.  Но тут Мария Семеновна забеременела, и они оба обрадовались тому обстоятельству, что кроме приемного у них будет еще и второй, уже свой родной ребенок. Оба обязательно хотели девочку. Девочка и родилась… -  Я слегка запнулся и несдержанно перевел дыхание. – Но, к сожалению, она не выжила. Андрей Константинович был человеком железным, приступами меланхолии не страдал, поэтому сразу же стал искать решение страшной проблемы. Жена его могла не перенести столь жестокого удара судьбы, и он ее решил попросту обмануть – подсунуть ей вместо умершей дочери другую девочку, живую и красивую.  И тут в поле его зрения попадаете вы – несчастный вдовец, убитый горем.  В принципе, горе-то у вас с ним было однотипное,  только проявилось оно в разных ракурсах. Окладников быстро нашел решение вашей общей проблемы: вы получили от него кругленькую сумму, врачам за молчание также была всучена порядочная взятка, а живые дети честно поделились между отцами.  В принципе, никто не сделал никому никакого зла, все были довольны. Дочь, которую вы продали, попадала в приличную семью, в хорошие условия, к любящим родителям. Вторая же оставалась с вами, радуя постоянно ваш глаз и напоминая об умершей жене. Так вы и жили все эти годы до тех самых пор, пока не поехали на заработки в Киев и не встретились здесь случайно с Андреем Константиновичем Окладниковым. Хотя, кто его знает, может, ваша встреча с ним случайной и не была…
       - Нет, Андрюша, здесь ты не прав, -  из-подо лба посмотрел на меня угрюмый Коровченко. -  Тут произошло все как раз случайно. Поехать на заработки в Киев меня уговорил Валера, который, как я уже тебе говорил, являлся женихом моей дочери. И на стройку к Роману Окладникову он меня привел. Откуда мне было знать, что именно этот парень – сын  того самого человека, которому я продал ребенка более двадцати лет назад? Это уже через пару недель, когда Андрей Константинович лично появился у нас на объекте, я его узнал. А вот он меня, к счастью, не припомнил.  Даже поговорил тогда со мной несколько минут, как с земляком, пригласил к себе домой благоустраивать сауну, а вот узнать не удосужился. Даже обидно как-то стало… Но вообще-то это вполне естественно. Он ведь сам всю жизнь проработал на высоких должностях, постоянно гордый, занятой, озабоченный делами. А кто такой я?.. Как строителем был, так строителем и остался. Жизнь изменила мою внешность далеко не в лучшую сторону.
          -  Предположим, это можно допустить, - задумчиво согласился я, пытаясь хоть как-то сменить свое неудобное сидячее положение. Получилось лишь неуклюже упасть спиной на подушку и выставить живот вперед. – Как бы там ни было, а  вы все-таки попали на работу в его коттедж. И вполне естественно, что увидели там однажды свою вторую дочь, ту, с которой не общались с самого ее рождения. Только не говорите мне, что ваше отцовское сердце тогда не дрогнуло. Наверняка вам хотелось броситься к ней, обнять ее, прижать к своей груди… Но выдавать себя вам, к сожалению, было нельзя. Слишком уж вы боялись Окладникова, который  в гневе являлся страшным человеком. Вы и решили вести себя по-прежнему, без всяких эксцессов. Но явное сходство Татьяны с Валентиной  заметил также и работающий вместе с вами Валера, который наверняка сразу же у вас выведал истинную причину того.  Ему-то и пришла в голову блестящая мысль таким вот нехитрым способом загрести состояние Андрея Константиновича в свои руки. Не знаю, как долго ездила ваша Валя по зарубежью, но некоторое время назад вы с Валерой в срочном порядке вызвали ее в Киев, чему она беспрекословно подчинилась.
        -  Валя не жила за границей вообще, - непонятно зачем признался мне Коровченко. – Точнее, выезжала в Германию на пару-тройку недель, но сразу же вернулась назад. Поездка была предпринята исключительно для того, чтобы оправдать ее отсутствие в Житомире. Весь последний год она проживала здесь, в Киеве, и только тем и занималась, что приводила в благопристойный вид свою внешность и манеры, пытаясь во всем походить на сестру.
       -  То есть, получается, что сие преступное мероприятие было запланировано вами намного раньше, чем вы появились в дома Окладникова?
       -  Так уж сложились обстоятельства. Валера работал у Романа еще с прошлой весны, как только вышел на волю. Тогда-то он и приметил похожую на Валентину девушку – сестру своего работодателя. Вернувшись домой, он сразу же помог нам деньгами и начал серьезно встречаться с моей дочерью. Вот они и решили вместе произвести подмену, а меня, старика, только лишь поставили перед фактом. Мне не оставалось ничего другого, как только поведать им обоим о грехе своей молодости. И что удивительное – Валя меня за это совсем не осудила, даже наоборот, посчитала правильными все мои действия, не смогла смириться лишь с несправедливым распределением материальных благ. Она решила во что бы то ни стало занять место Татьяны в богатой семье, даже если ради этого стоит пойти на риск.  В течение года она почти не выходила  из снимаемой нами тогда киевской квартиры – всю информацию о Татьяне предоставляли ей мы с Валерой – учили  ее так же говорить, так же двигаться, так же одеваться… По правде  сказать, я не верил в положительный исход нашей затеи, но молодые оказались куда  решительнее меня. Они оба были настолько уверены в себе, что мне пришлось просто идти у них на поводу…
        -   Постойте, - резко прервал его я. – Вы сказали оба. А Гоша разве был не в курсе затеи?
        -  Гоша Кладко не ведал об этом ни сном, ни духом, - с мимолетной ухмылкой заявил Коровченко. – Он являлся  для нас не более, чем коллегой по работе, предоставляющий нам для ночлега свое жилье. Моя б воля – я бы вообще выгнал его из бригады… Но у Валеры с ним еще по зоне были какие-то свои терки, поэтому он попросил меня так скоро от Гоши не избавляться.
- А вы хоть знаете, что он в свое время был осужден за угон автомобилей?
- Ну и что с того?
         -  А то, - придирчиво заявил я, - что супруги Окладниковы были сбиты насмерть именно профессиональным угонщиком.  Мне кажется, что Валера с Клайдом просто водили вас за нос. На какое время вы планировали произвести подмену Татьяны Валентиной?
         -  Да где-то на май-июнь этого года, - с некоторой опаской ответил Петр Захарович. – А когда узнали о том, что Окладниковы погибли, а Татьяна к тому же собирается через месяц выходить замуж, решили ускорить процесс и подменили девушку сразу же. Похитить ее нам с Валерой в тот  же день удалось легко. Мы проследили за вами после поминок и заметили, что она осталась в доме одна. Ключи от входной двери у меня были, поэтому здесь сработали чисто – без лишнего шума и крови. А на следующий день место Татьяны уже заняла Валентина. Вернее, приблизительно сутки девушки пообщались между собой, чтобы Вале получше удалось вжиться в роль. А Валера тем временем организовал тебе подставу со своей бывшей подружкой…
          -  Погодите вы с этой подставой! – снова настойчиво перебил его я. – С ней и так все понятно – сама по себе она никакого криминала не несет, так что это – дело забытое. Меня больше интересует сейчас, кто убил Окладниковых и моего друга-журналиста.
- Ты хочешь сказать, что это сделал Клайд по указанию Валеры?
- Вполне возможно.
         -  Нет, Андрей, это невозможно, - решительно заявил Коровченко, поднимаясь с кресла. – В момент убийства Окладниковых Гоша Кладко и Валера Ломакин находились рядом со мной.  Отлучались разве что в туалет. Как кто-нибудь из них за пару минут мог угнать машину, съездить на ней в другой конец города, сбить там кого-то, после чего в крайне нетрезвом виде вернуться назад? К чему, к чему, а к убийствам никто из нас не имеет никакого отношения.
         - Но это мог сделать и совершенно другой человек, - не сдавался я. – Насколько мне известно, до его случайной поимки у Клайда был напарник по угонному бизнесу, который, в отличие от существенно опустившегося в профессиональном плане Гоши, мог все эти годы шлифовать свое мастерство. Вот с ним-то ваш подельник Ломакин через Клайда и договорился. Иначе, какой  смысл осуществлять подмену девушки при живых-то родителях?
          Я не сразу успел заметить, как в дверном проеме появился упомянутый мною агрессивный Валера. Глаза его выглядели немного заспанными, а волосы были слегка взъерошенными. Одетый в синие спортивные штаны и выпущенную поверх них майку-тельняшку, лишь частично скрывающую собой эффектные незамысловатые татуировки, он явно не испытывал удовольствия от  невольно услышанных ним моих последних слов.
        -  Так кричите, что и мертвого разбудите, - недовольно процедил сквозь зубы он. – Извини, Захарыч, но я не мог просто лежать в постели и слушать, как за стенкой меня какая-то подлая мразь бессовестно обвиняет во всех смертных грехах.
         Подойдя ко мне, он без дополнительных объяснений взмахнул правой рукой и точным ударом кулака «заехал» в мою левую верхнюю скулу. Обездвиженные конечности  не позволяли мне даже подумать о какой-либо самообороне. Перед глазами что-то замельтешило, а немного поутихшая за последний час головная боль в единый миг  усилилась до прежнего уровня. Я почувствовал, как быстро начинает опухать вся левая сторона моего лица.
        -  Стоять! – Коровченко сразу же подорвался к нему, обхватил за торс и своей недюжинной силой оттолкнул парня в сторону. – Ты что делаешь, мерзавец?! Я тебе это позволял?!
        -  Да ты что, Захарыч, не понимаешь, что он просто пытается нас с тобой  рассорить? – Валера отошел от меня, но кулаки по-прежнему продолжал держать сжатыми. – Этот урод надумал обвинять меня в убийстве! Ишь, какой выискался! Я тебе, падла, покажу, кто здесь чего стоит!
        -  Да остынь ты, не кипятись! – Петр Захарович силой вынудил его упасть в кресло. – Скажи, ты действительно не знаешь бывшего подельника Клайда?
         -  Да откуда мне о нем знать? – не унимаясь, проворчал Валера. – Говорил что-то на зоне о каком-то дружке, а кто он, где живет, я не интересовался. Да и не общался он ни с кем в последнее время, кроме нас с тобой – я бы это обязательно заметил. Так что фуфло гонит наш фраерок – я  таких хитроумных тараканов насквозь вижу. Кончать надо суку, да и дело с концом.
         -  В принципе ты, Андрей, не прав. – Коровченко обернулся в мою сторону. – Смысла убивать Окладниковых нам и впрямь не было никакого. Подмену мы решили осуществить только для того, чтобы Валентина пожила хоть немного полноценной человеческой жизнью и получила свою долю из денег Андрея Константиновича.  А родители Татьяне все равно приходились не родными, поэтому бояться за то, что сыграют материнские чувства, здесь не стоило. Нашей задачей было только развести их на бабки, и больше ничего.
         -   Да зачем мне  руки о кого-то марать? – подтвердил его слова Валера. – Лишний срок только себе накручивать. Сам подумай своей дурной башкой. Смерть этих людей только все нам усложнила. Пришлось завершать подготовку и приниматься непосредственно за дело. А когда на поминках ты сказал нам, что собираешься скоро жениться на Татьяне, это поставило последнюю точку. Ни о каком промедлении не могло быть и речи… Да если бы я хотел кого-то убрать, то убрал бы первым долгом тебя. А так я на тебя сколько своих  сил потратил: и девку свою бывшую под тебя подстелил, за мои, кстати, кровные бабки, и в напарники к себе  взял, чтобы переубедить тебя в твоей  глупой бессмысленной любви, но, как вижу, ничего из этого не получилось.
         -  Потому-то ты так на меня и злишься, -  рассерженно пробормотал я, принимая прежнее положение. – Потому и лупишь, как собаку, что не удалось тебе обвести меня вокруг пальца. А когда у особняка Окладниковых появилась блондинка в ментовской форме,  вы все вообще в штаны от страха наложили. Поняли, что жареным запахло, и сразу выперли меня из бригады. А потом и сами разбежались в разные стороны, словно крысы с тонущего корабля…
        -  Ладно, хватит вам спориться! – В дверном проеме возникло насмешливое лицо Валентины. По всей видимости, ее радовал тот факт, что «рыцарь ее сердца» успешно врезал противному злодею, то есть мне, по морде. – Кушать подано, так что прошу всех к столу.
          Для приема пищи руки мои, естественно, требовалось освободить, поэтому Валере, пускай с большой неохотой, но все же пришлось их развязать.  Ощутив свободные кисти, я чуть ли не воспарил в небеса от удовольствия. Мгновенно отошли на второй план все негативные явления: и головная боль, и  разрастающийся с каждой минутой синяк под левым глазом, и даже мое столь неловкое  унизительное положение.  Даже перевязанная бинтом рана, и та больше  о себе почти не напоминала. Я старательно размял свои онемевшие ладони и облегченно вздохнул.
        А вот ноги мне развязывать никто не собирался. Мужчины подхватили меня под мышки, затащили на кухню и усадили на одну из табуреток так, что стоило сидящему рядом Валере дернуть ее за ножку, и мне в тот же миг пришлось бы поневоле распластаться на полу.
        Но я и не думал показывать свой гонор. Приготовленная Валентиной стряпня увлекла меня до такой степени, что ложка в моих наспех разработавшихся пальцах замелькала, как лопасть вентилятора. Горячий суп с куриной ножкой поглощался моим желудком со скоростью звука, но никто из присутствующих не обращал на это пристального внимания, поскольку все они увлеклись едой не меньше моего. И причина того была вполне понятной – если человек завтракает в полдень, то о какой этике застольного поведения вообще могла идти речь?
         -  Ты, Валера, когда видел Гошу в последний раз? – первым опустошив свою тарелку, поинтересовался слегка вспотевший Коровченко.
        -  Пять дней назад, - без раздумий ответил Ломакин. – Он в последнее время и вправду стал себя вести как-то не совсем адекватно. С квартиры своей неизвестно куда съехал, а когда я позавчера решил его поискать через соседей, то увидел у подъезда ментов, поэтому не решился туда входить. Может, они и вправду думают, что это мы замочили Окладниковых и репортера?
         -  А я тебе, дураку, говорил – не стоит спешить с активными действиями, давай дождемся, пока закончится расследование, так вы оба напали на меня – нет, нет, там обычный несчастный случай.  Нам это как раз на руку… Видишь, как теперь все обернулось.
        -  Ну, ладно, папа, не стоит так переживать. – Валентина заботливо положила руку отцу на плечо. – Что произошло, то произошло, назад  возврата нет. Вы с Валерой ведь исчезли – здесь, у меня, вас искать точно никто не станет. Переждите, пока все утрясется.
         -  Ты, дочка, я вижу, в роль по самую макушку вжилась, - укоризненно заявил Коровченко. – Небось, приятно ощущать себя богатой наследницей. Уже считаешь эту квартиру своей… Смотри, родная, не перегни палку. Видишь, как с Андреем некрасиво получилось…
         -  Да уж, - согласился с ним более покладистый, чем раньше, Валера, - дела обстоят прескверно… Менты ведь и вправду могут подумать, что убийцами являемся мы. Может быть, Захарыч, тебе пока в городе не светиться? Мало ли, что может произойти.
        -  К сожалению, нельзя. Нужно срочно подписать кое-какие документы, после чего можно и залечь на дно… Так что, Валя, давай, собирайся.   Пока туда доберемся, да пока назад.
         -  А вы не боитесь оставлять меня с этим извергом одного? – несмело подал голос я. – Ведь если прирежет, куда потом труп девать будете?
        -  Не будешь много умничать – точно останешься живым и здоровым, - грубо бросил в мою сторону выходящий с кухни вслед за дочерью Коровченко…
        Собралась Валентина всего за десять минут. Даже  меня  удивило, как так быстро она смогла преобразиться на лице и привести в порядок самую новую Татьянину одежду: новенькую розовую блузку и дорогой черный деловой костюм, состоящий из приталенного пиджачка и оставляющей открытыми ноги до колен юбки. Самой Татьяне на подобное «перевоплощение» понадобилось  бы, как минимум, полчаса, ее же единоутробная сестрица сумела изменить свою внешность буквально на глазах, с ловкостью профессионального «агента под прикрытием».
        Пока она одевалась, Валера с Петром Захаровичем  перетащили меня обратно на диван и снова предусмотрительно связали ремнем запястья, позволив перед этим  посетить  туалет. Как я там справился со спутанными ногами, не понимал до конца и сам, однако, в унитаз лицом все же не упал, после чего мог спокойно принять горизонтальное положение и послушно дожидаться своей участи. Какой она должна  быть, никто пока не решил, но в том, что отпускать меня отсюда просто так ни один из этой лихой троицы не собирается, я ни секунды не сомневался.
        Подтверждением тому стало поведение оставшегося меня сторожить Валеры. Как только Коровченко с Валентиной вышли из квартиры, он переоделся в теплую шерстяную рубашку и брюки и,  показательно засунув у меня на глазах за пояс свое огнестрельное оружие, уселся рядом со мной в кресло и принялся читать какой-то яркий  журнал. Желания о чем-либо говорить с ним, находясь в столь «неравных» условиях, у меня не возникало – узнать  у него, где сейчас находится Татьяна, вряд ли представлялось возможным, да и мало ли какой необдуманной фразой  можно было разозлить этого психопата. Так что я, не находя лучшего варианта, просто закрыл глаза и попытался отключиться. Кто знает, когда еще в дальнейшем придется поспать?
        Положение, конечно, оказалось не совсем удобным, но заснуть мне все же удалось, хотя руки, ноги и голова по-прежнему побаливали, а сердце учащенно билось от страха…
         Разбудили меня через пару-тройку часов громкие человеческие голоса, как и прошлый раз принадлежавшие двум мужчинам. Голоса Валентины не слышалось, из чего следовало, что обстоятельства вынудили ее где-то задержаться. Коровченко же вернулся на квартиру в бодром расположении духа, выходит, с ним было все в порядке – в жесткие лапы сотрудников правоохранительных органов везучий Петр Захарович пока что не попался. Разговаривали они с Валерой в прихожей, но я четко слышал каждое слово, хотя мой полусонный  мозг находился  еще в полусонном состоянии. Из разговора стало понятно, что встреча с нотариусом прошла неудачно – нужные документы не были подписаны, поскольку Роман в контору не явился, и потому Валентина, исполняющая роль Татьяны, позвонила ему домой и договорилась о встрече.
         Голова болеть практически перестала, левый глаз, конечно, слегка опух, но терпеть гематому под ним было можно, а вот руки и ноги привыкнуть к стягивающим их ремням все никак не могли. Вдобавок ко всему,  мне почему-то снова захотелось  посетить помещение, называемое в организациях санитарным узлом, отчего я заворочался на диване слишком энергично.
         За окном уже успело потемнеть, а свет мои предусмотрительные «надзиратели» до прихода «хозяйки квартиры»  включать не спешили, поэтому заметили они мои мучения не сразу, а лишь после того, как переместились из прихожей в гостиную и расслышали диванный скрип.
         -  Что, невмоготу? – моментально прервав свои объяснения, обратился ко мне Коровченко. – Ну, сейчас, сейчас, сводит тебя Валера в туалет, а я пока ужин для Танечки на скорую руку приготовлю, а то, бедняжка, сегодня целый день голодная сидит.
        -  Не опухнет от голода! – пренебрежительно бросил в его сторону Валера, но указанию старшего все-таки подчинился и, развязав мои руки, помог мне подняться. – Ишь, господа какие выискались! Только и знают, что жрать да спать. Лучше бы, Захарыч, о другой своей дочери больше заботился. Не нравится мне, что ты оставил ее одну, а сам  приехал сюда.
         -  Ну, не являться же мне вместе с ней на встречу к Роману! – сомнительно молвил Коровченко. – Что он подумает, если увидит меня рядом со своей сестрой? Хотя, по большому счету, это ему до фонаря. Когда Валя ему звонила, он был в таком  состоянии, что наверняка не только бы меня, а родную мать не узнал бы. Какую с ним сейчас можно вести деловую беседу, не понимаю. От него же ни потребовать ничего нельзя, ни доказать ему.
- Ничего, Валька – девка не промах, она с ним общий язык сможет найти.
         Валера несдержанно подтолкнул меня в сторону туалета, включил там свет и закрыл за моей спиной дверь. Онемевшие ладони на этот раз совсем не хотели меня слушаться – пришлось снова усердно разминать пальцы, чтобы хоть как-то с ними совладать. В голове внезапно возникла идея. А что, если попробовать, сидя на унитазе, развязать ноги? Минут пять времени у меня для того точно имеется, да и дверь увлеченный разговором Валера на этот раз удосужился прикрыть.  Но только как потом вырваться из квартиры? Оба потенциальных противника хоть и выглядели не атлетами, но все же были сильнее от меня физически. Одно неверное движение – и  они скрутят меня в бараний рог, к тому же, у одного из них за поясом пистолет. Но, тем  не менее, я решил рискнуть. Присел со спущенными штанами на унитаз и сделал вид, что напрягаюсь.
          -  Ну, началось, - мельком заглянув ко мне, произнес скривившийся Валера. – Этого еще  не хватало… Ладно, давай облегчайся. Только побыстрее…
          Дверь за мной снова закрылась, позволяя  пальцам рук крепко вцепиться  в сковывающую ноги веревку. Вязал меня бывший заключенный на совесть – такие узлы просто не  распутывались, однако, мне с горем пополам все же удалось освободиться, и уже через минуту я стоял посреди туалета заправленный и готовый нанести  открывшему дверь врагу сокрушительный удар почти полным баллоном освежителя воздуха по голове. Немного подумав, решил поступить еще  надежнее – направить струю из баллона ему в лицо, и лишь потом добить ударом.
          Но громкий мужской диалог за дверью заставил меня  враз изменить свое решение.
          -  Так она к Роману домой поехала, или как? – спросил Валера у пожилого бригадира.
          -  Нет, не домой, - с явной апатией в голосе ответил тот. – Они договорились встретиться где-то на пустыре возле станции Петровка.
- А почему именно там? –  В голосе Ломакина возникла нотка недоумения.
          -  А я почем знаю? Роман сказал, что домой к нему приезжать нельзя, - ребенок заболел, а к сестре он с поклоном сам являться не собирается, потому и назначил встречу, так сказать, на нейтральной территории.  Мало ли какие у него на алкогольной почве могут возникнуть причуды. Вальке-то, в принципе, какая  разница,  куда ехать? Все равно такси брать…
         Информация о месте встречи внесла в мою встревоженную душу некое смятение. Даже если сестра моей возлюбленной и желала мне зла, позволить ей умереть нелепой смертью я не имел права. Потому отставил баллон с освежителем на место и решительно толкнул дверь. Стоящий к ней спиной Валера от столь крепкого толчка чуть не отлетел к противоположной стенке.
         -  Вы сказали, на пустыре возле Петровки? – изумленно переспросил я усердно копошащегося на кухне Петра Захаровича.
         -  Да, возле Петровки, - неуверенно подтвердил тот. Напряженный взгляд моих глаз, по всей видимости, сказал ему намного больше, чем язык. – Ты знаешь это место?..
- Именно там на прошлой неделе убили  Жору Половника.
        -  Что?! - Находящийся рядом со мной Валера не успел даже принять боевую стойку для нанесения мне очередной оплеухи. Так и застыл на месте в недоуменной позе, словно специально подставляя для успешного апперкота свой незащищенный подбородок.
        -  Что слышал, - уверенно подтвердил я, бесцеремонно проходя мимо него и спешно вступая в свои туфли. – Нам всем нужно незамедлительно туда ехать, иначе вашу Валю могут через минуту-другую отправить на тот свет. Место просто создано для автомобильной аварии… Да и ребенок Романа болеть дома не может, потому как он сейчас у бабушки живет.
         Последние мои слова явились весомым аргументом для обоих «оппонентов». Никто из них даже не попытался снова меня связать по рукам и ногам или хотя бы притормозить мои действия, лишь только Валера, набрасывая на плечи куртку, пригрозил мне пистолетом.
        -  Смотри, Андрей, - прошипел, последним покидая пределы квартиры, - не дай Бог дернешься – сразу  же пулю схлопочешь. Я сопли жевать не стану.
        -  Да брось ты дурью маяться! –  прикрикнул на него не на шутку взволнованный Коровченко. –  Хватит уже этих концертов с угрозами, поперек горла стоят! Не понимаешь разве, человек серьезно хочет нам помочь. Видишь, чем наша с тобой глупая затея обернулась…
         Торопливо сбегая по лестнице вниз, мы не встретили ни единого человека. Под подъездом нас ожидал синий «БМВ» Андрея Константиновича, который, насколько помнится, он собирался подарить нам с Татьяной на свадьбу. Наверняка ее деятельная сестрица уже успела переоформить эту машину на себя  и выписала доверенность на имя своего отца.
          Судя по тому, как уверенно Петр Захарович уселся за руль, так все и обстояло на самом деле. Валера затолкнул меня на сидение рядом с водителем, а сам примостился сзади, еще раз ткнув мне в плечо вороненым дулом «Макарова» в качестве предупреждения.
         Автомобиль сорвался с места, словно ракета с космической станции. Хорошо, что я вовремя успел пристегнуться, не то бы  точно перелетел через спинку сидения назад.
          -  Только бы успеть, только бы успеть, - пробормотал себе под нос напряженный Коровченко, не особо умело выруливая из двора на  трассу. 
         Фары встречного автомобиля на мгновение осветили наш салон, позволяя мне заметить, какой плотной испариной покрылся лоб этого человека. Пот по его лицу тек ручьем. Осознавая свою оплошность, пожилой мужчина, казалось, злился на весь мир, и, прежде всего, на самого себя. За недолгий период нашего пути он добрый десяток раз нарушил правила дорожного движения и даже не остановился на  требовательный свист работника ГАИ. Понятное дело, ему на все было наплевать – он  думал лишь о спасении своей дочери, и больше ни о чем другом. Как мы только не попали под колеса нескольких встречных грузовиков и не перевернулись на множестве крутых поворотов,  известно лишь одному Господу-Богу. В случаях опасности я со страхом закрывал глаза и крестился, однако, нужную дорогу ему все же показывал…
        До  пустыря на Петровке, где восемь дней тому назад бесславно распрощался с жизнью Жора Половник, мы  добрались в считанные минуты.  Освещенные ярким светом  фонаря светлые волосы Валентины  я заметил сразу же – девушка  по иронии судьбы стояла под тем же самым злополучным столбом и нетерпеливо поглядывала на свои наручные часы.
- Вот она! – Вырвавшийся из меня крик заставил Петра Захаровича встрепенуться.
         Пронзительный визг тормозов нашего автомобиля не привлек к себе ее внимания.  Коровченко предпочел остановиться на другой стороне дороги, чтобы, в случае чего, подошедший к девушке Роман никого из нас в непосредственной близости от себя не заметил.
- Слава Богу, жива! – умиротворенно выдавил из себя он, смахивая со лба пот.
         -  Может быть, ничего ей и не угрожает? – сомнительно произнес Валера, обхватывая меня сзади за горло рукой. – Наверное, этот лох просто решил с нами поиграть.
        -  Подождите здесь, я сейчас сам все узнаю. – Пожилой водитель несдержанно выскочил из машины и, спрятав подбородок в воротник  куртки, двинулся в сторону своей дочери.
         То, что произошло с ними дальше, шокировало не только меня, но и повидавшего на своем веку всякого моего восседающего сзади недоброжелателя. Валера ослабил поневоле свою железную хватку, что позволило мне с легкостью оттолкнуть от себя его руку и, не придавая значения опасности получить пулю в спину, инстинктивно выброситься из салона наружу.
        Коровченко с дочерью лишь на секунду встретились взглядами и даже не успели ничего друг другу сказать.  Несущийся на огромной скорости белый микроавтобус появился рядом с ними, словно из-под земли. Фары его не горели, двигатель работал приглушенно, и потому заметить сие транспортное средство им обоим удалось лишь в последнюю секунду.
         Реакция Петра Захаровича оказалась отменной. Далеко не каждый человек на его месте смог бы выполнить такой стремительный прыжок, тем более, человек почтенного возраста. Он оказался рядом с Валентиной на долю секунды раньше стремительно движущегося автомобиля и сильным толчком обоих кулаков в грудную клетку отбросил растерянную девушку за бордюр.
        А вот самому ему спастись, к сожалению не удалось. Бампер микроавтобуса подбросил его вверх  на несколько метров. Столкновение выглядело настолько ужасающим, что я на мгновение инстинктивно прикрыл ладонями глаза. И лишь душераздирающий крик перепуганной красавицы позволил мне прийти в себя и более-менее адекватно оценить ситуацию…
        Когда я перебежал через дорогу, от злополучного транспортного средства не осталось и следа. Приподнявшаяся Валентина сидела за бордюром посреди изредка прорастающей из земли травы и смотрела на все происходящее безумным взглядом. Валера подбежал к ней почти одновременно со мной, стал что-то кричать, тянуть ее за руку к машине, но девушка тут же его оттолкнула и мгновенно бросилась к распростертому на асфальте отцу.
         -  Папа, нет!!! – снова во все горло завопила она, падая перед неподвижным телом на колени. – Нет!.. Так нельзя!.. Вставай, пожалуйста!.. Этого не может быть!..
         Какие там фразы вырывалось из ее горла еще, я не пытался разобрать, потому как был шокирован происходящим не намного меньше, чем она.
        Коровченко же не подавал никаких признаков жизни. Втиснутая внутрь туловища грудная клетка, неестественно вывернутые в стороны руки и ноги, а также расколотая от удара об асфальт чуть ли не надвое голова  вынуждали отбросить всякие варианты о возможности его спасения. А вот глаза погибшего мужчины оставались открытыми, в них пока еще теплился былой  жизненный блеск, угасающий с каждой последующей секундой.
        Вокруг нас с Валентиной постепенно начала собираться закономерная толпа зевак. Каждый из подходящих давал другому какие-то советы, высказывал возмущение, сочувствовал. Но на объятую страшным горем девушку чужие слова не оказывали никакого воздействия.
         Лишь услышав где-то вдали вой милицейской сирены, я, наконец-то, сумел  взять себя в руки и внимательно огляделся по сторонам.  Синий «БМВ» на другой стороне дороги стоял пустой – ни  внутри его салона, ни в увеличивающейся людской толпе, ни вообще где-либо в поле моего зрения Валеры Ломакина не наблюдалось.  Он исчез с места происшествия точно так же,  как и преступник, забравший на протяжении этого месяца уже четвертую человеческую жизнь.
       
      
ДЕНЬ    ДВАДЦАТЬ     ПЕРВЫЙ


Вопреки моим опасениям, Валентина не сошла с ума при виде столь внезапной гибели своего отца, как в свое время не сошла с ума и ее кровная сестра Татьяна, узнав об одновременном уходе из жизни людей, которых она с самого рождения считала своими родителями. Наверняка стойкость и мужество присутствовали у них в генах, и передались сии качества девушкам, скорее всего,  ни от кого иного, как от самоотверженного Петра Захаровича. В одну секунду мое отношение к этому человеку в корне поменялось. Не смотря на все свои недостатки, в решающий момент он показал себя настоящим героем – не пожалел собственной жизни ради спасения ближнего своего, чем можно было только восхищаться. К сожалению, выразить ему свое уважение я  никак не мог, поскольку сей  геройский поступок стал для него последним…
          К шести часам утра душевное состояние убитой горем девушки более-менее нормализовалось. Весь ее внешний облик показывал, что она смирилась с неизбежностью, хотя плакать, конечно, продолжала. Я постоянно находился рядом с ней, как находился рядом с Татьяной в такой же тяжелый момент, поддерживал ее под руку, подавал при необходимости носовой платок и нашатырь, а также вел от ее имени все объяснения с милицией. 
         К счастью, в составе подъехавшей к месту преступления оперативной группы не было никого из моих знакомых, поэтому мне спокойно удалось все рассказать правоохранителям со своей точки зрения. Еще больше нам повезло в том, что офицеры вели себя довольно халатно – заполнили  первоначальный протокол чисто для галочки, констатировав случившееся, как несчастный случай, и посоветовали нам с Валентиной явиться днем в ближайшее отделение. Я представил на миг, как бы на месте этих вялых и ко всему равнодушных оперативников поступил капитан Ларьцов. Не спас бы меня от его гнева никто: ни Харченко, ни Зоя, ни, тем более, я сам.  А попадать в изолятор по его милости сейчас мне было ох как не резон. Ситуация складывалась более, чем прескверная, и брать ее мне следовало немедленно в свои руки.
        Но оставить девушку на произвол судьбы  я сейчас не мог по многим причинам. Поэтому,  приехав с ней в морг, куда, естественно, машиной скорой помощи был перевезен труп Петра Захаровича, я первым долгом позвонил по служебному телефону капитану Харченко. Виктор по вполне понятной причине оказался крайне недоволен моим ранним звонком, однако,  услышав о случившемся на пустыре, сразу же позабыл о своей сонливости и приказал мне ждать его на месте. Не знаю, как он там  дома объяснял  супруге  причину своей очередной  отлучки по служебным делам, но ждать его мне пришлось недолго – всего часа полтора, не более.
       Валентина восседала на стуле в приемном отделении морга бледная, словно каменное изваяние. Иногда при тусклом освещении  даже можно было потерять в ее облике ту границу, где заканчиваются волосы и начинается лицо. Пустые  стеклянные глаза вынуждали меня раз за разом сомневаться в здравии ее рассудка, но в общем она держалась молодцом. В помещении мы находились одни – санитары приказали их ждать  и исчезли за дверью. Я нервно ходил со стороны в сторону, не зная, с какой именно темы завязать с ней разговор.  Девушка то молчала, не желая  даже раскрывать рта, то начинала без остановки лепетать, сопровождая свою скороговорку обильными слезами, и тогда мое сердце в груди сжималось от боли. Я вполне понимал ее нынешнее состояние, однако, думать сейчас следовало не только о прошлом и настоящем, а, прежде всего, о будущем, которое в моем сознании вырисовывалось не слишком радужным.
        -  …В последнее время он казался таким озабоченным, - не меняя безысходного выражения лица, в очередной раз завела свой небольшой монолог она. – Всегда хотел, чтобы всем было хорошо: и мне, и Валере, и Татьяне, и даже тебе. Он почему-то к тебе относился слишком лояльно, что нас с Валерой очень раздражало. Да и вообще, после всей этой заварухи с похищением Татьяны он стал совершенно другим. Я как-то постепенно перестала для него существовать, словно превратилась в чужого человека, не родного. А ведь в детстве он меня так любил. Говорил, что я как две капли воды похожа на мать, но характером вся в него… Фотография мамы постоянно стояла в моей комнате на столе. Я никогда ее не знала, но все время подходила к этому снимку и разговаривала с ним, как с живым. То же самое делал и отец, только он стеснялся этого и прятался постоянно в спальне, чтобы я не видела. Но я все равно за ним такое иногда замечала. Я после окончания техникума нигде не работала, и он это воспринимал вполне естественно. Считал, что пока я не замужем, он обязан меня кормить и одевать, а когда я заведу семью, то эти обязанности лягут на плечи мужа. Слишком он меня любил, слишком баловал, от того я и привыкла к заботливому обращению. Когда я познакомилась с Валерой, он был сначала против нашей связи, говорил – парень не стоящий, сидел в тюрьме, он мне не пара. Но как только Валера впервые вернулся из Киева с приличной суммой заработанных честным трудом денег, его отношение к моему парню в корне поменялось. Тогда-то мне Валера и рассказал, что в Киеве проживает богатая девчонка, как две капли воды на меня похожая. Узнав о ее существовании, отец сразу же мне признался, что это моя родная сестра, та, которую я считала все эти годы умершей вместе с матерью. Он признался также в том, что отдал ее с самых пеленок обеспеченным людям на воспитание, и теперь она живет в куда лучших условиях, чем мы. Я почему-то сразу позавидовала ей, разозлилась на нее, даже возненавидела. Потому и согласилась на предложение Валеры поменяться с ней местами без раздумий. Отец, правда, сразу был против – его долго пришлось уговаривать, но он все же уступил нам и поехал вместе с нами в Киев, чтобы непосредственно все держать под контролем. Мы долго не решались осуществить подмену. Валера почему-то постоянно спешил, а мы с отцом считали, что я недостаточно к этому подготовилась… Неожиданная гибель супругов Окладниковых поставила все точки над «і». После их смерти никто из нас уже не колебался – все были уверены, что подмены никто не заметит. Никто, кроме жениха Татьяны, от которого в срочном порядке требовалось избавиться.  Отец старался все делать деликатно, так, чтобы никому не принести вреда. Способ, как без лишних проблем избавиться от тебя, придумал он, а с Татьяной дело обстояло куда проще. Пробраться к ней в дом и  выкрасть ее из собственной постели для двух здоровых мужиков не составило труда. Я сразу же заняла ее место, и вот тут случилось непредвиденное. Отец почему-то вдруг начал от меня отдаляться. Он перестал уделять мне прежнее внимание, словно я действительно была дочерью Окладниковых, а Татьяна являлась его родной и любимой. От былой к ней неприязни в нем не осталось и следа. Он почему-то полюбил ее больше, чем любил меня: сам ухаживал за ней, сам готовил для нее пищу, старался создать ей легкие условия для существования. Я даже понемногу начала ревновать его к ней. А вчера, когда мы расставались с ним возле нотариальной конторы, он вдруг заявил мне, что очень хочет, чтобы мы с сестрой подружились и действительно стали друг другу родными. Это были его последние слова, которые я слышала… А потом случилось это…
        Валентина снова заплакала, и мне пришлось присесть рядом с ней и по-братски положить свою ладонь на ее дрожащее плечо. Носовой платок снова перекочевал из моего кармана в ее руки и тут же приблизился к ее мокрому от слез побледневшему лицу. Девушка на моих глазах вновь превратилась из уверенной в себе «светской львицы» в такого себе загнанного беспомощного зверька, попавшего поневоле в безвыходное положение.
       -  Если отец так тебе сказал, значит,  ты так должна и сделать, - уверенно произнес я. – Денег  Татьяны хватит на вас обеих, она добрая, она тебя простит, да и я, по большому счету, ничего против тебя не имею. Так что не переживай – мы поможем тебе обязательно в твоей трудной ситуации. Только и ты помоги нам, пожалуйста. Пойми, Валя, без твоей помощи ничего не сладится. Скажи мне, где сейчас находится Татьяна? Ее  нужно освободить, она ведь уже почти сутки сидит без еды. Еще два-три дня, и может умереть, а отцу  вашему это  не понравится.
- Отцу уже все равно, - монотонно ответила девушка. – Отца больше нет…
         -  А вот тут ты не права.  Когда погибли Андрей Константинович и Мария Семеновна, Татьяна мне тоже что-то подобное говорила, и я ей тогда ответил, что души умерших людей не исчезают бесследно. Они постоянно наблюдают за нами с небес, и наша задача – не опозориться перед ними, не разозлить их  на себя, а выполнить все те пожелания, которые они нам высказали перед смертью. Ты не можешь ослушаться повеления своего отца – все-таки он доказал тебе в последние секунды, что любил тебя больше собственной жизни. Он без колебаний отдал ее ради твоего спасения, поэтому и ты отблагодари его за это. Спаси свою сестру, Валя, это твой единственный выход, единственная возможность начать новую полноценную жизнь.
        -  Зачем мне нужна такая жизнь? – отрешенно пробормотала она. – Уж лучше гнить где-нибудь в тюрьме, чем видеть на всю эту вопиющую несправедливость вокруг. Да пусть меня лучше расстреляют, чем я буду работать на заводе, где годами не выплачивают зарплату, и каждый начальник так и норовит затащить тебя в свою постель.
         -  Э, дорогая, - укоризненно заявил я, - слишком  рано ты себя хоронишь. Видимо, общение с рецидивистом Козырем пошло тебе никак не на пользу. Думаешь, он влюблен в тебя до умопомрачения?.. Как бы не так! Увидев, что дело запахло жареным, Валера сразу же слинял с места происшествия, как последний трус. Оставил он тебя, милая, на произвол судьбы. Как хочешь, Валечка, так и выкручивайся. А сам исчез в неизвестном направлении.
         -  Неправда! – запротестовала внезапно ожившая Валентина. – Он не такой, он действительно меня любит! И если он удрал с места аварии, значит, так было надо. Он никогда не оставит меня – он  найдет меня, где бы я не была, хоть в тюрьме, хоть на том свете…
         -  Давай оставим дискуссию на потом. Сейчас не время думать о смерти – надо бы по возможности позаботиться о живых. Скажи мне, где Татьяна, и я от тебя отстану.
         Валентина снова несколько потускнела на лице и низко опустила голову. Я отлично  понимал, какая неразбериха творится сейчас в ее душе, однако, расставлять там все по полочкам, к сожалению, было некогда – время  играло далеко не в мою пользу, поэтому я присел перед ней на корточки и настойчиво затряс девушку за ее хрупкие опущенные плечи.
         -  Валя, пойми, сейчас нам с тобой опасно сидеть, сложа руки. И смерть твоего отца является наилучшим тому подтверждением. Я даже не спрашиваю о вашем телефонном разговоре с  Романом, тут мне и так все ясно. Сейчас меня волнует лишь один вопрос – где Татьяна? Как ты сама, так и она, не сегодня – завтра можете погибнуть, а если это случится, то отец ваш с небес ни тебе, ни мне этого не простит. Он надеется на нас с тобой, на наш здравый смысл, на нашу активность… Я, в принципе, догадываюсь, где именно она может быть, но хочу услышать ответ на этот вопрос от тебя. Чтобы мне не пришлось даром бегать по городу в поисках непонятно чего. Скажи, она в  своем доме в запертой парилке?.. Только да или нет, Валя, одно слово!..
         -  Да, - еле слышно прошептала трясущаяся в моих руках «безвольная кукла», выпуская из  глаз очередную порцию слез  и протягивая мне вынутую из кармана связку ключей.
         -  Вот и хорошо, вот и умница. – Я аккуратно вытер носовым платочком ее страдальческое лицо  и ненавязчиво дотронулся губами до ее холодной щеки. – Увидишь, ласточка, все у тебя будет хорошо. Ты только ничего не бойся, я тебя в обиду не дам…
          Дверь за моей спиной широко распахнулась, заставив меня подняться во весь рост и развернуться. В приемное отделение морга решительно вошел Виктор Харченко, наспех одетый в свой привычный мятый костюм. Обменявшись легким рукопожатием, мы отошли в сторону, чтобы сидящая на стуле девушка не могла слышать нашего разговора.
         -   Ну, ты, Андрей, я скажу,  и уникум! – первым же долгом с явным возмущением произнес Виктор. – Кто еще, кроме тебя,  может мне  назначить встречу в морге в шесть  часов утра?
         -  Меня удивляет, почему ты не явился раньше… Жду тебя, можно сказать, как второго пришествия Христа. Надо же на кого-то ее оставить. – Я  махнул рукой в сторону Валентины.
          -  А что она, кстати, здесь делает? – удивленно поинтересовался оперативник, переводя поочередно свой взгляд  то на убитую горем девушку, то на мое лицо. – И откуда  столь привлекательный натюрморт под твоим левым глазом нарисовался?
          -  Долго объяснять, Витя. Все потом расскажу. Сейчас у меня абсолютно нет времени. – Я искренне прислонил раскрытую ладонь к груди. – Дай  мне буквально два часа, не более. Ровно в восемь, ну, в крайнем случае, в девять, я буду у тебя в управлении и все подробно объясню.
          -  Ты хоть понимаешь, о чем просишь? Благо,  никто из наших о новой жертве маньяка-угонщика еще ни знает. Ни Порошкову, ни Ларьцову об этом  пока не сообщили.  Потому и задержался я немного, что заехал к ребятам в дежурную часть и попросил потянуть резину до начала рабочего дня. Иначе, знаешь, какой кипеж сейчас бы поднялся… Кстати, с микроавтобусом та же история, что и с остальными машинами. Угнали из-под кабака, а бросили в полукилометре от места преступления. И снова нигде никаких отпечатков пальцев. А главное – ты, олух царя небесного, опять-таки рядом оказался. Хочу я того, или нет, но я обязан тебя задержать.
          -   Ну, Витек, ну, мы же не первый день друг друга знаем. Поверь, я оказался там чисто случайно. Можешь даже у Таньки  моей спросить… Тем более, что я оставляю ее с тобой, как гарантию моего обещания. Мало того, у меня в отношении нее к тебе будет небольшая просьба.
- Какая? – еще больше удивился Виктор.
         -   Очень простая, - спешно ответил я. – Нужно будет до моего появления продержать ее где-нибудь подальше от посторонних глаз. Лучше всего – посади в «обезьянник».
        -  Ну, ты даешь! – От моих слов у капитана чуть не отвисла челюсть. – С какой  это стати?
         -  Говорю же, долго  объяснять. Окажи мне помощь еще разок. Даю слово, никакого вреда никому это не принесет. Татьяна, возможно, брыкаться начнет, угрожать тебе будет, и все такое, но, в конечном счете, она не обидится – впоследствии даже спасибо за это скажет…
- Ты вообще в своем уме, Андрей?
         -  Даже более, чем раньше, - с небывалой доселе уверенностью заявил я. – В  официальном расследовании лишних два часа ничего не решат, а для меня они могут значить очень многое.  Дай мне их, Витя, и сегодня я тебе расскажу такую поразительную историю, какой ты еще никогда в своей жизни не слышал. Только не отпускай ее никуда до моего появления, ни под каким предлогом. А самое главное – не подпускай к ней своих усердных коллег – пусть они даже не знают, что она находится рядом с тобой, иначе на корню все испортят.
        Харченко находился в полном недоумении. Он хотел, видимо, еще о чем-то меня спросить, но все слова встали у него поперек горла. Моя просьба затмила в его понимании все возможные  представления о человеческой наглости. Я вел себя настолько вызывающе, что он только и смог, что развести руками, не смотря на то, что под мышкой его пиджака выпирала кобура.
       Не став дожидаться, пока он окончательно придет в себя, я стремительно сорвался с места и метеором вырвался из здания морга на улицу.
       Вокруг было уже светло – город  понемногу начинал просыпаться.  По окутанным легкой дымкой утреннего тумана улицам в разные стороны на огромной скорости проносились автомобили, а на тротуары  стали понемногу выбираться из своих теплых жилищ ранние пешеходы. День обещал быть солнечным, поэтому многие из них выбрали его для поездок на свои застоявшиеся под зимними холодами дачные участки. С каким бы удовольствием я сам поехал бы сейчас куда-нибудь в деревню или на безлюдную городскую окраину и занялся бы там приусадебным хозяйством вместо того, чтобы рыскать по столичным кварталам, как голодный волк в поисках жертвы, и стараться не превратиться в эту самую жертву самому.
       Однако, теперь заветная цель была уже близко, и я летел к ней, словно на крыльях, как летели над моей головой птицы, стремящиеся  побыстрее добраться из теплых краев в родные места. Как только мне хотелось сейчас воспарить в небеса и присоединиться к их дружной стае. Находясь рядом с кем-то, похожим на тебя, удавалось чувствовать себя намного увереннее, свободнее и решительнее.  К сожалению, я не родился птицей, и потому не имел возле себя в настоящую минуту  никакой поддержки. Да она была мне и не нужна – наконец-то, впервые за последние три недели, я бежал ни куда-нибудь в наркоманский притон или на безлюдный пустырь, а  к своей возлюбленной, жаждущей нашей встречи ничуть не меньше от меня самого.
         Как только я, идиот, еще вчера не мог додуматься, что лучшего «укрытия» для Татьяны, чем дом ее погибших родителей, похитители придумать просто не могли? Именно та закрытая на замок парилка, в отношении которой так рьяно спорились Роман с Валентиной, и являлась ее непосредственным «местом заключения». Там ведь и тепло было, и свет всегда горел, да и Петр Захарович имел отличную возможность постоянно рядом находиться. Никто из соседей даже и не заподозрил бы ни в  чем бригадира строителей, приходившего на рабочий объект в любое удобное для него время. Наверняка, Коровченко,  все последние дни  рядом с дочкой и жил – никто ведь, за исключением Валентины, не мог его выгнать из дома Окладниковых. Вот только на тот период времени, когда в подвале  появлялись мы с Гошей, Татьяну, скорее всего, связывали по рукам и ногам и затыкали рот кляпом, чтобы она не могла никак выдать своего присутствия.  Потому-то ее сестра и поспешила выгнать нас с работы, а заодно и Роману запретила появляться в доме на вполне законном основании. Но то все уже было «делами минувших дней» – сейчас не хотелось о плохом думать, потому как встреча у меня впереди предстояла приятная и долгожданная…
         До коттеджа я добрался куда быстрее обычного. Остановившись у  распахнутой калитки, слегка перевел дыхание и прислушался к учащенному стуку собственного сердца, готового вырваться из груди, словно из какого-то темного мрачного каземата, где его так же, как и Татьяну, держали помимо его воли.  Я пристально осмотрелся вокруг – прохожих  на улице практически не наблюдалось. Но это совершенно не значило, что меня здесь никто не видел – на улицу выходило огромное количество окон, из которых местные жильцы свободно могли меня лицезреть.  Мимолетно подумав о любопытных соседях, я вдруг обратил внимание на то обстоятельство, что калитка почему-то была открытой. Ключи от нее имелись только у двух человек – у Петра Захаровича  и у Валентины. Первый лежал на столе морга, по причине чего явиться сюда раньше никак не мог, а ключи второй находились сейчас у меня. Так что вывод напрашивался лишь один – ныне покойный Коровченко наверняка вчера впопыхах просто забыл калитку запереть.
        Осторожной поступью я вошел во двор и поднялся  по ступенькам на высокое крыльцо. К моему огромному удивлению и входная дверь дома также оказалась незапертой. Тут уж ошибочность моих предположений была, как говорится, налицо – именно эту дверь оставить открытой перед своим уходом бригадир не мог – не до такой степени рассеянным являлся этот человек при жизни. Что ж, выходило, что ключи мне для проникновения в дом абсолютно не понадобились, а вот тот факт, что кто-то посторонний сейчас здесь находится, вынуждал меня вести себя на порядок осторожнее, чем вел я себя минутой раньше.
       Обстановка в гостиной оставалась прежняя: вся  мебель спокойно стояла на своих местах, и даже покрывала выглядели нетронутыми, следовательно,  здесь «хозяйничали» никак не воры.   Полупустой бутылки коньяка на низком журнальном столике не замечалось, стало быть, присутствием Романа в доме также не пахло.  Впрочем, чего было гадать? Все равно ведь я без Татьяны уходить отсюда не собирался, поэтому набрался смелости, ухватил лежащую возле камина изящную, но довольно увесистую кочергу, и безропотно спустился  в подвал.
        Дверь парилки отпирать мне также не понадобилось. В отличие от прикрытой входной двери, она оказалась распахнутой настежь, словно приглашая меня войти внутрь освещенного тусклой лампочкой помещения и попарить там свои косточки. Проникать туда я, разумеется, не спешил, поскольку отлично понимал – если  меня там закроют, то выбраться наружу будет непросто. Свет горел везде, поэтому я лишний раз опасливо оглянулся по сторонам, и только после этого с кочергой наперевес  посмотрел внутрь обитой со всех сторон деревом тесноватой комнатушки. Одного взгляда хватило для того, чтобы убедиться, что внутри оной никого нет.
        Моя спина вдруг слегка похолодела, ощутив на себе чей-то пристальный взгляд. Инстинкт самосохранения сработал молниеносно. Повинуясь рефлексу, я мгновенно отпрыгнул от злополучных дверей в сторону и, размахиваясь на ходу кочергой, резво развернулся.
        В дверном проеме, выходящем в помещение будущего бассейна, который мы с Валерой, кстати, так и не успели полностью обложить плиткой, стояла Татьяна, одетая в невзрачный серый спортивный костюм и потертые комнатные тапочки. Это, безусловно, была  она, однако, весь ее внешний вид изменился настолько, что узнать в представшей перед глазами особе свою невесту мне удалось с трудом. На мгновение в голову закралась сомнительная мысль – а не подсовывают ли мне еще одного «двойника»? Вполне ведь возможно, что покойная супруга Петра Захаровича произвела на этот свет одновременно не двух девочек, а трех или даже больше. Впрочем, сия маловероятная гипотеза тут же развеялась, как только по бледным исхудавшим щеками девушки  из впалых обрамленных синими кругами глаз покатились слезы. Она плакала совсем не так, как полчаса назад плакала Валентина, - она вела себя совершенно иначе, во всем ее облике чувствовалось что-то до боли знакомое и родное. Это действительно была та личность, которую я боготворил. Наконец-то мы увидели друг друга после стольких дней разлуки, и вполне предсказуемым явлением было в следующую секунду кинуться друг другу в объятия.
          К сожалению, подойти к ней я не успел, даже не успел опустить поднятую над головой кочергу, поскольку из-за спины Татьяны в тот же миг появился Валера Ломакин, сжимающий в правой руке так опостылевший  мне за последние сутки пистолет. Лицо его выглядело немного уставшим, но все же сохраняло былые волевые качества: суровый взгляд сверлил меня насквозь, а золотые зубы сверкали так, словно пытались излучить насмешку. Татьяна видела меня перед собой, но не могла сказать ни слова, так как дуло пистолета было направлено прямо ей в голову.
         -  Что-то ты долго сюда добирался, Андрей, - цинично процедил сквозь зубы Валера, показательно сплевывая в сторону меня. – Я ждал тебя несколько раньше.
         -   Не получилось, - поневоле опуская вниз кочергу, пожал плечами я. – Сам ведь понимаешь, сколько со смертью человека формальностей возникает.
         -  Ты вообще-то брось эту игрушку подальше от себя. – Угрюмое черное дуло в его руке слегка поменяло направление. – Не доводи до греха, ты ведь меня знаешь.
        Я неохотно подчинился его требованию. Кочерга отлетела за несколько метров и упала на выложенный плиткой пол, издав при этом соответствующий звон.
         -  Почему сам, почему без Валентины? – Вооруженный «собеседник» задал вполне естественный  вопрос. – Я почему-то думал, что вы сюда с ней вдвоем придете…
- А ты не думал, что я вместо нее сюда кучу ментов приведу? – более смело заявил я.
         -   Ни в коем случае.  Не такой ты лопух, чтобы подвергать свою любимую опасности. Вальку я вполне понимаю – она сейчас  в шоке, поэтому  выболтала тебе все, как на духу, а вот ты с ментами рисковать бы не стал. Если здесь кроме Татьяны никого не окажется, то в их присутствии вообще нет смысла, а если вдруг я возникну рядом, то вполне могу ее захватить в качестве заложницы, если их замечу. А это чревато неоправданным риском. Я ведь не сердобольный Коровченко – мне на ее жизнь, в принципе, наплевать, как, кстати, и на твою тоже.
        -  А на жизнь Валентины? – с полнейшим хладнокровием поинтересовался я, пиная носком своей туфли валяющийся на полу обрезок  доски.
- Не понял… - В уверенном взгляде Валеры промелькнул легкий испуг.
         -  Сейчас поймешь, - пренебрежительно ухмыльнулся я. – Да, менты со мной сюда не заявились, но без их участия вообще, как сам понимаешь, дело не обошлось. Ты рассчитывал, что я приведу сюда Валентину, чтобы произвести с тобой взаимовыгодный обмен. Я сначала тоже так подумывал, но потом вдруг невзначай вспомнил, что ты играешь не по правилам, поэтому и сам решил их нарушить… Как ты, кстати, попал в дом? У тебя же не было от него ключей.
- Как-как, Валентина дала.
         -  Не знаю, что там она тебе давала, но ключи ее у меня. – Я демонстративно вытащил из кармана позвякивающую связку. – Так что сообрази, кому из нас теперь она больше доверяет. Ведь не ты после смерти отца  остался с ней рядом, а я. Ты же, как  последний  шакал, слинял с места происшествия, чтобы спасти свою трусливую задницу. – Предохранитель  пистолета резко щелкнул. – Ну, стреляй, если так не терпится. Я не боюсь тебя. Только хочу, чтобы одно ты знал. Я на всякий случай перестраховался. Подруга твоя сейчас находится в отдельной камере, и вытащить ее оттуда могу только я один, так что, приятель, если она тебе дорога, то ты не выстрелишь ни в меня, ни в Татьяну, а смоешься отсюда со своим стволом сию же минуту.
          -  Я не верю тебе, ты, как обычно, блефуешь. – Валера подтолкнул молчаливую девушку в спину и вышел вместе с ней на середину нашей бывшей раздевалки. – Валька не позволила  бы тебе с собой так поступить. Не из того она теста слеплена, чтобы это позволить.
- А ты проверь, может быть, и прав окажешься…
         Зорко взирая друг на друга, каждый из нас старался выставить себя в сложившейся неординарной ситуации истинным хозяином положения. Разница состояла лишь в том, что противник мой был вооружен, а я стоял перед ним с голыми руками, до сих пор сохраняющими на запястьях синеватые следы от стягивающего их вчера ремня.
         Татьяна же, в отличие от нас обоих, вела себя, как самый настоящий манекен. Ей, казалось, было уже абсолютно без разницы, что в следующее мгновение с ней произойдет. Пристрелят, так пристрелят, спасут, так спасут, помилуют, так помилуют. Она наверняка и на ногах-то  до сих пор держалась исключительно по той причине, что Ломакин ее сзади немного поддерживал. Колени девушки безвольно подкашивались, а опущенные ладони зябко дрожали от страха.
          - Незачем мне блефовать, Валера, - тяжело вздохнув, сказал я. – Слишком много в последнее время на меня проблем навалилось, чтобы вести какую-то хитрую игру. Цель у меня лишь одна – спасти свою невесту. Тебе, насколько я понял, нужно сейчас то же самое.  Затея ваша авантюрная после смерти Петра Захаровича с треском провалилась, так что в продолжении спектакля больше нет никакого смысла. В том, что вы не убийцы, вчера вечером я имел возможность убедиться. Теперь важно лишь одно – сможет ли простить Таня сестрицу за ее проявленную подлость. Но, думаю, если ты поступишь благоразумно, то я смогу ее убедить в этом. Родная сестра, как-никак – чего для нее не сделаешь, тем более, что с сегодняшнего дня ближе друг друга у них никого не осталось. Что же касается тебя… -   Я на секунду замялся и переступил с ноги на ногу. – Мой тебе совет, Валера, заляг на дно, пока убийцу не поймают. Иначе ведь, не мне тебя учить, кого во всей этой заварухе виноватым сделают. Сто процентов даю, что не меня. Так что уходи, пока не поздно, а насчет Вали я тебе даю обещание – сделаю все, чтобы она не попала за решетку, а осталась на свободе. Думаю, денег на взятки юристам у ее родственницы хватит.
        -  Какие ты можешь мне дать гарантии, что именно так оно все и произойдет? – Валера посмотрел на меня с явным недоверием, однако, дуло пистолета все же отвел в сторону.
- Никаких абсолютно, - скептически покачал головой я. – Разве только свое честное слово.
- Этого мало. – Рука Козыря снова двинулась в сторону Татьяниной головы.
         -  Мало, но что поделаешь? Больше ничего у меня нет. Придется поверить на слово, как делают английские джентльмены. Пойми, нет у тебя лучшего выхода… Впрочем, ты можешь сейчас здесь нас обоих прикончить. Это тоже подходящий вариант. Но только ведь в этом случае вся киевская милиция  будет поднята на ноги и подключена к твоим поискам. И поверь, Валера, она тебя найдет, где бы ты ни прятался. Валентина отойдет от шока и даст необходимые показания. Тебя, естественно, живым брать не понадобится, но вот она, как соучастница, загремит на зону, как миленькая. Подумай о ней, если тебе своя жизнь не дорога.
          Я уже нисколько не боялся подрагивающего в его ладони оружия – в том, что оно в меня не выстрелит, во всяком случае, сейчас, уверенность была  железная.
          -   Черт с тобой, теоретик хренов, - после недолгих раздумий крайне неуверенно произнес мой оппонент, - так и быть, я поверю в твою порядочность. Но учти, если вдруг все произойдет не так, как ты мне пообещал, ты ведь меня знаешь – я тебя и твою сучку из-под земли достану живых или мертвых. Тот факт, что ментов ты сейчас сюда не привел, уже говорит в твою пользу. Не беспокойся, я за всем из гостиной наблюдал в окно, поэтому убедился, что ты прискакал сюда в единственном экземпляре. Сколько у меня есть времени, чтобы слинять из города?
        -  Думаю, часа два, - лукаво сощурив правый глаз, без колебаний ответил я. – В лучшем случае,  четыре, но никак не больше. После этого  на тебя будет объявлена всеобщая травля, так что спрячься пока лучше где-нибудь поблизости, скажем, у Клайда.
         -  У Клайда точно не пойдет, там хата засвечена, да и его самого я вряд ли смогу скоро найти. Исчез Гоша наш, словно сквозь землю провалился.
         По-прежнему прикрываясь податливой девушкой, как живым щитом, Валера неторопливо двинулся в сторону уходящей наверх деревянной лестницы. Я несдержанно переместился поближе к нему, произвольно готовясь к решающему броску.
          -  Скажи, - спросил у него как бы между прочим напоследок, - у Клайда действительно было алиби на два предыдущих убийства, или ты чисто по-дружески его решил прикрыть?
         -   Лучше тебе этого не знать, - покачал головой Валера. – Не впутывайся в это дело, если хочешь продолжить беззаботно жить… А насчет ключей все очень просто. Запасной комплект их покойная Мария Семеновна прятала в тайнике  недалеко от двора. Коровченко о нем знал, и на всякий случай показал его мне. Теперь они мне ни к чему. Лови!..
          Из-под левого локтя Татьяны внезапно вылетела небольшая металлическая связка, направленная прямо мне в лицо. Я инстинктивно от нее увернулся, выставляя перед собой раскрытую пятерню, и это позволило Валере грубо толкнуть в мою сторону потерявшую равновесие девушку. Ключи, как и следовало ожидать, пролетели мимо и звякнули о стену, а вялое тело  неуклюже повалилось прямо в мои объятия, чуть не сбив меня с ног.
         Я придержал Татьяну, чтобы она не упала на пол, и принялся без всякой сдержанности целовать ее залитые слезами щеки, не обращая никакого внимания на застучавшие по лестнице учащенные шаги. Валера обладал особым качеством – он мог появляться из ниоткуда и исчезать в никуда в течение одного мгновения, как самое настоящее привидение…
          - Ну, все, милая моя, все. – Я нежно погладил Татьяну по голове и  вжался лицом в ее жесткие давно не мытые волосы. –  Самое страшное позади, теперь мы опять вместе… Он больше сюда не придет… Я так долго тебя искал, а ты ведь была  рядом, стоило только протянуть руку…
          Душевное состояние моей возлюбленной начинало понемногу улучшаться. Через какую-то минуту она немного пришла себя и уверенно поднялась на ноги.
- Я…я… - прошептала с огромным трудом, невольно заикаясь. – Я хочу на воздух…
         Когда мы с ней не без определенных, разумеется, осложнений выбрались из подвала и вышли на крыльцо, от вооруженного рецидивиста Ломакина во дворе не осталось и следа. Вокруг все выглядело довольно спокойно: начинался  новый день, на безоблачное небо выходило яркое солнце, на деревьях распускались листья, и будто по заказу звонко щебетали птицы.
          -  Боже, как прекрасно! – более умиротворенно произнесла Татьяна, расслабленно присаживаясь на холодные мраморные ступеньки. – Как я давно всего этого не видела. Меня ведь  только ночью выводили на улицу, да и то лишь на считанные минуты.
         -  Теперь ты будешь гулять на воздухе столько, сколько пожелаешь. – Я  присел рядом с ней и снова нежно обнял за плечи. – Мы больше никогда не расстанемся, всегда будем вместе.
         -  Скажи, Андрей, - слегка нахмурившись, шмыгнула носиком девушка, - мой отец действительно вчера погиб? Так мне сказал Валера.
- Ты знаешь, что Коровченко твой отец? – без особого удивления спросил я.
          -  Да, он мне сразу об этом сообщил. И пояснил, как тогда в роддоме все произошло на самом деле. Обещал, что мы с сестрой обязательно заживем дружно и счастливо. Я за эти дни даже его успела полюбить и все ему простила… Даже не верится, что его больше нет…
         Мне тоже во многое сейчас не верилось. Но, тем не менее, факты являлись вещью упрямой, и они, что называется, были на лицо. Главную задачу выполнить удалось – свою невесту  я вызволил из ее «темницы» пускай даже не самым успешным образом. Мало того, она нежданно-негаданно для себя приобрела новых родственников, одного из которых, к сожалению, вскорости потеряла.  Но для меня лично все, по сути, закончилось неплохо.
        Впрочем, точку в этой истории ставить было пока рано. Опасный убийца  оставался на свободе, и он мог в любой момент  попытаться увеличить  список своих жертв. Так что, любовь любовью, а обещание, данное час назад Виктору, я нарушать не собирался.
         

ДЕНЬ    ДВАДЦАТЬ   ВТОРОЙ


          Как правило, если человек в какой-то ситуации определенно нервничает, то его раздражение обязательно передается всем окружающим. Особенно, если этот человек является по своей сущности своенравной и властной натурой. А если к тому же еще он  и занимает самое высокую служебную должность среди присутствующих, то тут иного варианта быть не может – все происходит только так и не иначе, как того требует его настроение.
          Подполковник Порошков сегодня выглядел отнюдь не жизнерадостным. Он ходил по кабинету из угла в угол, словно приговоренный к расстрелу заключенный по своей камере, сжав ладони за спиной и бездумно поглядывая  в отдающий блеском паркетный пол.  В эту минуту смотреть на него было нежелательно, поскольку недовольство переполняло душу Алексея Витальевича до предела. Еще бы, ситуация сложилась настолько неординарная, что от принятого ним решения зависели не только отдельные человеческие жизни, но и престиж всего управления в целом.  Отведенное ему начальством на расследование время давно прошло, а убийца журналиста Половника так и не был найден, что явно характеризовало его работу далеко не в лучшую сторону. Коллеги убитого снова начали расправлять крылья и требовать от правоохранительных органов ответа за отсутствие результатов. Потому Порошков и находился в некой растерянности, так окончательно и не отвечая на мое предложение ни положительно, ни отрицательно.
         Но пренебречь ним полностью он никак не мог – это уж мы с Харченко понимали, как никто другой. Оба восседали на стульях молча, терпеливо ожидая, какое же решение на сей раз примет человек, на которого в любом случае ляжет вся ответственность за случившееся.
         -   Ты хоть осознаешь, Андрей, что  предлагаешь? – в который раз подряд обратился ко мне начальник отдела, резко останавливаясь посреди кабинета и одергивая свой форменный китель.  – Это же чистой воды нарушение всех инструкций, за такое я не то, что погон могу лишиться, а  даже свободы. Использовать в качестве подсадной утки гражданское лицо – это вам, ребята, дело нешуточное. Нет у меня  права так поступать, понимаете?
          -  И все же в прошлый раз вы поступили именно так, Алексей Витальевич, - самоуверенным тоном заявил я. – Зимой все было куда опаснее, чем сейчас. Если вы помните, меня тогда два раза подряд могло свободно разорвать в клочья. Но вы согласились с моим предложением, и не прогадали – не  только не лишились своих погон, а даже, так сказать, их приумножили.
        Последнее мое напоминание подполковнику, конечно же, льстило. Что и говорить – тогда, в январе месяце, он, перезрелый неавторитетный майор, открыто пошел на опрометчивый рискованный шаг, который, к счастью, оправдал ожидания. Сейчас все, казалось, было куда проще, но, тем не менее, рисковать похожим образом второй раз он почему-то не спешил.
        -  Я знаю, Андрей, что ты не позволяешь  преступникам легко обвести себя вокруг пальца, - задумчиво произнес он. – Ты парень крайне расчетливый. Однако, лично я придерживаюсь мнения, что два снаряда в одну воронку не попадают. Раз на раз не приходится, понимаешь? Ну, не может постоянно одному человеку так везти. Не может!.. Если, как ты говоришь, виновен во всем Роман Окладников, то он в данном случае куда хитрее тебя. Алиби у него есть на все три случая. Все три раза он оказывался мертвецки пьяным и находился в нужное время дома. Это подтверждает его жена, так что здесь, как говорится, без вариантов. А если он для убийств кого-то нанимал,  то тогда тебе вообще ничего не скажет, только зря время потратишь.
        - И все-таки стоит попробовать, Алексей Витальевич, - настойчиво поддержал меня Харченко, выкуривающий в присутствии начальника одну сигарету за другой. – Чем черт не шутит, а вдруг и вправду расколется. Если вы так боитесь посылать на встречу с ним  гражданское лицо – пошлите меня. Наверняка, это не самый худший вариант.
        -  Долго думал, прежде, чем слово вставить? – недовольно фыркнул облокотившийся спиной о стол Порошков. – Не хватало еще, чтобы на встречу с ним пошел работник милиции.  Уж легче тогда сюда его, голубчика, приволочь, и обо всем его здесь расспросить. Зачем нам дурью маяться?.. Но только в этом случае адвокаты нас с тобой, Витя, сожрут живьем.
- А чего нам их бояться, адвокатов этих? В первый раз, что ли, сталкиваемся?
         -  Не нужно брать на себя так много, капитан. Прослужи в милиции с мое, тогда и будешь командовать. А пока здесь приказы отдаю я. Хватит, и без того опростоволосились донельзя. Так бездарно рецидивиста Ломакина упустили. Оба красавцы! Ладно, Лозицкий с нашей системой не достаточно близко знаком – ему такую глупость еще можно простить. Но ты же, Виктор, – опытный волк. Как только можно было повестись у этого пацана на поводу?
        -  Но ведь никто не знал, что Ломакин  будет ожидать меня в доме, - ничуть не обидевшись на  мелкое унижение, попытался оправдаться я. – Сами подумайте – какой  нормальный человек побежал бы туда, где его вполне могли поймать? У меня и в мыслях не было, что он  там окажется. А когда он мне под нос дуло пистолета ткнул, так я вообще чуть в штаны не наложил… Да и где гарантия, что он  не начал бы стрельбу, заметь, что я пришел не сам, а с милицией?
        -  Ладно,  - строго остановил меня подполковник, - хватит отговорок, активные деятели! Оба хороши, что тут еще скажешь? Взрослые мужики вроде бы, а ведете себя, словно маленькие дети. Надрать бы вам обоим задницу за халатное отношение к серьезному делу, да некогда. И без того проблем хватает… Когда, кстати, твои девчонки в Житомир уезжают?
- Уже уехали. Похороны Коровченко сегодня после обеда.
- Может быть, кого из наших с ними следовало послать?
         -  Не стоит, - уверенно ответил я, - пускай сами между собой разбираются. Дайте только местной милиции указание, чтобы следили за ними – вдруг Ломакин на кладбище заявится.
         -  Вряд ли, - покачал головой Виктор, - не настолько он глуп, чтобы на рожон лезть. Хотя, если он эту девушку действительно любит, то может выползти из своей норы.
         - Не будем гадать на кошачьем помете, - грубо высказался нервозный Порошков. – Пускай житомирские коллеги сами решают, какие мероприятия проводить. Вся информация у них на руках, портреты преступника тоже. А за порядочность обоих своих «невест» ты, Андрей, мне поручился. Чтобы не позже, чем через двое суток, они были здесь, в Киеве. Хотя, какое мне до них дело? По большому счету, это исключительно ваши семейные неурядицы… Думаю, после последнего неудачного  покушения Роман хотя бы несколько дней не станет охотиться на сестру, да и не сообщил пока ему никто, где она в настоящий момент находится.
         -  Вот как раз этим самым моментом нам следует и воспользоваться, - как бы между прочим заметил я. – Пока следы последнего преступления не остыли. Не вечно же вам на штрафной площадке собирать коллекцию «орудий убийства». И так уже три автомобиля стоит, сколько еще можно? Нельзя этому одержимому наглецу давать никаких шансов. Потому я и прошу вас, Алексей Витальевич, разрешите сначала мне с ним переговорить?
        Порошков снова зашагал по кабинету с заведенными за спину руками. Его «привычная песня» завелась сначала уже в пятый или в шестой раз за сегодняшнее утро. Я не стал дожидаться очередного «да ты понимаешь, о чем просишь» и настойчиво продолжил:
        -  Поймите же, наконец, никакой реальной опасности наша встреча не предвещает. Я ведь мог и без вашего разрешения прижать его к стенке, но какой в этом смысл? Получилось бы все так, как и с Ломакиным, если не хуже. Это во-первых. А во-вторых, если меня подстрахуют ваши сотрудники, то я себя буду чувствовать куда увереннее, а потому в разговоре с ним не допущу фальши. Ваши люди постоянно будут следить за нашими действиями и, в случае чего,  смогут его обезвредить. И вообще, если он подошлет ко мне убийцу, то сделает это уже после нашей встречи, чем докажет свою виновность. Так что вы в любом случае оказываетесь в выигрыше.
         -  А о себе ты, ненормальный, подумал?! – На лице старшего офицера возникло предвиденное мною негодование. – Ты же видел собственными глазами, как быстро этот ловкач проворачивает свои трюки. Не успеем мы его и засечь, как он тебя  по асфальту размажет.
        -  Не размажет, - убежденно возразил я. – Насколько вам известно, преступник совершал свои грязные дела только в темное время суток и в практически безлюдных местах. Я же предложу ему встретиться среди многолюдной толпы посреди бела дня.  Не будет у него шансов с легкостью меня уничтожить, при всем огромном желании не будет. В той же самой толпе я с ним расстанусь, исчезну с его глаз и сразу же приду к вам. А ночевать, если вы не возражаете, буду здесь, чтобы меня ненароком на улице не сбила машина. Надеюсь, в изоляторе нары для меня найдутся?
          -  Не юродствуй, Андрей. – Алексей Витальевич скривил кислую физиономию. – То, что на ночь мы  тебя в полном одиночестве не оставим, это не обсуждается… Но уж слишком просто у тебя все получается. Чего-то ты, братец, не договариваешь.
         -  Все недосказанное я выложу непосредственно подозреваемому, а вы посредством нацепленной на меня аппаратуры это непременно услышите…
         Последнее мое «заявление» наверняка выглядело со стороны настолько дерзким, что подполковник просто-таки вскипел от раздражения. Его губы явно пытались что-то произнести, но не смогли – лишь принялись жадно хватать воздух и неприглядно искривляться.
         -  Судя по реакции, ваш ответ можно воспринимать как положительный, - еще более нагловато произнес я. – Поэтому давайте времени не терять даром. Я звоню Окладникову.
         Моя рука уверенно потянулась к трубке стоящего на столе телефона, однако, Виктор  меня опередил, успев положить свою ладонь на аппарат раньше.
         -  Отсюда лучше не звонить, - посоветовал он предусмотрительно. – У него ведь обязательно высветится номер. Вдруг надумает проверить, кому он принадлежит. Сейчас это вычисляется элементарно. Тогда у нас вообще не будет никаких шансов взять его за жабры.
         Спорить с толковым оперативником я не стал – тут уж он оказался на все сто процентов прав. Дополнительная осторожность в этом мире еще никогда никому не вредила.
          Порошков же больше не артачился. Понял, видать, мужик, что я все равно от намеченной цели не отступлю, и решил все-таки рискнуть, тем более, что лучшего варианта разоблачить потенциального злодея у него не было. Он, конечно, немного на меня обижался, но тут уж приходилось терпеть – если бы я придавал значение каждой обиде на себя со стороны другого человека, то наверняка уже давно бы тронулся умом. Пускай даже в такой способ, но я добился своего, а, значит, как не крути, а обязан был оправдать возложенные на меня надежды…
           Здание управления мне пришлось покинуть, как и ранее, в одиночку – никто из офицеров не стал меня провожать, дабы не наводить на мою личность излишнего подозрения. Лишь в воротнике моего черного с отливом пиджачка был аккуратно припрятан миниатюрный микрофон, через который осуществлялась моя непосредственная связь с наспех организованной подполковником передвижной радиостанцией.  В какой именно машине она находилась, я не знал, но понимал – этот автомобиль движется где-то совсем близко – люди из него постоянно за мною наблюдают. Сам Порошков, вместе с подчиненными также входили в состав добровольной команды, не спускающей с меня глаз. С одной стороны, это успокаивало – я чувствовал рядом с собой поддержку, но с другой – было бы крайне нежелательно посвящать правоохранителей во все нюансы моего будущего разговора с главным подозреваемым.  В  истинной виновности Романа я далеко не был уверен, поэтому в основном надеялся на реакцию, вызванную в нем моей импровизацией. Главным было не прозевать того мгновения, когда он себя выдаст.
            Окладникову я позвонил с ближайшего таксофона. Вопреки моим ожиданиям, он находился сейчас не дома, а на работе, – оказался  почему-то абсолютно трезвым, хотя, вообще-то, звуковой эффект в том полной уверенности не давал, и проводил на своей фирме совещание.
         -  Слушай, старик, - после всех необходимых слов приветствия и извинений за столь несвоевременный звонок пролепетал трубку я. – У  меня к тебе возникло на редкость серьезное дело, которое никак нельзя откладывать в долгий ящик.
- Ты хочешь со мной сегодня встретиться? – импульсивно переспросил Роман.
- Что-то в этом роде.
- Ну, тогда подожди до вечера. У меня сейчас слишком много дел.
         -  Накопились за неделю пьянства? – не без иронии съязвил я. – Это бывает, понимаю.
В трубке послышался многоголосый шум, из которого отчетливо выделилось строгое указание, данное моим собеседником кому-то из подчиненных.
         -  В общем, приходи к нам где-то после восьми, - озабоченно предложил он мне после секундной паузы. – Или к шести в офис, если уж так невтерпеж.
         -  Невтерпеж, Рома, невтерпеж, - уверенно подтвердил я. – И так невтерпеж, что ждать до шести вечера я не стану. Управление милиции находится поблизости, так что, если ты не встретишься со мной через час – дубликаты  документов покойного Жоры Половника будут там.
         -  Не понимаю, что ты имеешь в виду. – Последние мои слова заставили Романа несдержанно заикнуться и прикрикнуть на своих коллег, чтобы те замолчали.
         -  Я долго ждал, друг любезный, пока ты протрезвеешь, и тянуть резину дальше не желаю.  Да, перед смертью Жора все-таки успел мне кое-что передать. Собранная ним информация высвечивает тебя, Рома, далеко не с лучшей стороны, так что лучше всего будет тебе у меня ее купить. Завтра я уезжаю из города навсегда, так что, извини, старик, но мне срочно нужны деньги.
- Андрей, я действительно не могу понять, о чем ты говоришь.
         -  А ты подходи через час ко входу в здание станции метро «Лукьяновская»,  тогда во всем вместе и постараемся разобраться, - с непомерной наглостью заявил я.
         -  Но у меня сейчас здесь важное мероприятие, - возмущенно сказал Роман. – Я специально на это время собрал у себя в кабинете много людей… Я никак не смогу…
         -  Сможешь, дорогой. Поверь, это, прежде всего, в твоих же личных интересах. Подчиненные твои никуда не денутся, а свобода может накрыться медным тазиком. Так что тебе решать. Короче говоря, жду до шестнадцати двадцати, а потом отправляюсь по знакомому адресу.
         Не дожидаясь от него вразумительного ответа, я повесил трубку на рычаг и уступил место подошедшему к таксофону  незнакомому юноше с длинными неухоженными волосами, который почему-то окинул меня с головы до ног далеко не самым раскованным взглядом. По всей видимости, мои слова внушили страх не одному Роману. Это было уже хорошо – стало быть, рыбка все-таки заглотнула  наживку, что явилось первым очком в мою пользу. Выходит, он и впрямь себя чувствует в чем-то виноватым, если так заметно всполошился…
         Отведенное до встречи время я решил потратить с пользой – заскочил в ближайшее кафе, умял там пару бутербродов и запил их чашечкой кофе. Разговор предстоял серьезный, так что стоило перед ним слегка насытить свой желудок и морально подготовиться.
          В своей последней инструкции подполковник строго-настрого запретил мне предпринимать какую-либо не предусмотренную нашей с ним договоренностью инициативу. А я ее уже предпринял… В беседе с Порошковым  даже не упоминалось о каких-либо документах Жоры Половника – повод для вызова Романа на общение с глазу на глаз предстояло выбрать самый безобидный: выпить по сто грамм. Тем не менее, я на свой страх и риск сразу же усложнил ситуацию, придав ей некой интриги. Если бы Порошков, услышав об этом по своему приемнику, принял решение встречу предотвратить, он  без раздумий подослал бы ко мне в кафе кого-нибудь из своих людей с должным сообщением. Но он этого не сделал. Выходит, он был заинтересован в исходе предстоящей встречи не меньше моего – в нем наконец-то сыграл былой майорский азарт, а, значит, я получал тем самым негласное разрешение на сомнительную авантюру…
          Народа на станции метро «Лукьяновская» как обычно толпилось много. Человеческие лица мелькали передо мной, словно в кадрах кинохроники. Каждый куда-то спешил,  озабоченный насущными проблемами, не замечая вокруг себя никого и ничего. Со всех сторон громыхали тележки с товарами, на лотках увлеченно кричали продавцы, а в подъезжавшие к остановке один за другим троллейбусы постоянно пытались втиснуться сразу по пару десятков людей. В общем, положение вокруг меня было таким, что  ни один из автомобилей не мог с легкостью заехать на огромной скорости на тротуар и наверняка сбить насмерть именно меня. Даже если  какому асу  и удалось бы провернуть такой финт, уничтожив вместе со мной еще как минимум дюжину сограждан, уйти безнаказанно из такой толпы  у него бы не получилось при всей возможной ловкости. Нет, так рисковать здесь никто не станет –  убийца это знал ничуть не хуже меня.
         Как и предполагалось, Роман не заставил себя долго ждать. Его  черный «Форд» подкатил к обочине проезжей части в десять минут пятого и остановился метрах в двадцати от меня. Из кабины выглянуло гладко выбритое улыбающееся лицо, показавшееся мне на удивление свежим и гладким, но все же, не смотря на весь свой внешний лоск, заметно испуганным.
- Ну, садись, чего стоишь смотришь? –  негромко окликнул меня Окладников.
         -  Да нет, Рома, - тактично возразил я, подойдя к машине поближе, - лучше будет, если мы с тобой поговорим на тротуаре. Погода теплая, солнечная. Зачем париться в душном салоне?
         Страх на его физиономии принял более реальную окраску, а глуповатая улыбка только добавила ему излишней растерянности. Он без разговора подчинился моему требованию и вышел из салона наружу, не забыв при этом поставить автомобиль на сигнализацию.
        -  И о чем же ты со мной хотел поговорить? – спросил не в меру подрагивающим голосом, даже не удосужившись протянуть для приветствия руку.
         Одет Роман был, конечно, вполне элегантно. Новый светлый пиджак, изысканный галстук и белая рубашка явно выделяли его на фоне громогласной  людской толпы.
         -  Неужели тебе нужно повторять дважды? – с еще более вызывающей интонацией, чем по телефону,  произнес я. – Странно, мне почему-то казалось, что тебе все ясно, как божий день, иначе  зачем бросать все свои неотложные дела и лететь сюда, сломя голову?
         -  Слушай, Андрей, у меня и вправду нет времени на все эти твои загадки-разгадки. Говори конкретно, чего ты хочешь, не ходи вокруг да около. – На слегка лысоватом лбу собеседника выступила чуть заметная испарина, из чего следовало, что в сложившейся ситуации он находится куда в более напряженном состоянии, чем я сам. А может, просто таким вот  нехитрым образом из него выходил накопившийся в организме за десять дней алкоголь.
        -  Погоди, Рома, куда нам спешить? – Я по-дружески положил ему руку на плечо. – Такие важные вещи с кондачка не решаются. Давай пройдем куда-нибудь,  посидим, обсудим все за стаканчиком сока. Водки, насколько я понял, ты больше не пьешь. За рулем ведь нельзя.
        -  Может, тебе и некуда спешить, а вот у меня сейчас времени нет сидеть по барам. И так потерял его больше, чем нужно. Теперь надо упущенное догонять. Весь бизнес по швам трещит.
        -  А чего же ты раньше о бизнесе своем не думал, когда пьянствовал безбожно? – Я невольно вспомнил тот момент, когда стоял в одних трусах в шкафу у него в спальне, и несдержанно улыбнулся. – А теперь вдруг так усиленно за деловую струю хватаешься.
        -  Ну, Андрей, это не тебе решать, как мне себя вести, - нервно ответил он, отталкивая мою ладонь. – Когда хочу – пью, когда хочу – работаю.  Сейчас как раз у меня настроение для работы. О каких ты там документах по телефону говорил? Что это вообще за документы?
        -  В принципе-то, бумажки эти особой важности в себе не несут – они  могут по большому счету являться обычной дезинформацией, если бы ни одно но… Человек, который их составил, погиб как раз в тот самый день, когда начал ними размахивать. Конверт мне передала уже супруга покойного репортера. Сама она его не распечатывала, поскольку конверт предназначался непосредственно мне. Не знаю, как так получилось, но милиция пока что об этих бумагах ничего не знает, но может узнать в любую минуту, стоит мне только их передать, кому следует…
- Да что, в конце концов, в этих бумагах, признавайся, не тяни резину!
          Несдержанность собеседника проявлялась настолько явно, что я  просто не знал, как в его присутствии лучше себя вести. Поэтому последовал примеру того же Порошкова: чинно сложил руки за спиной и медленно зашагал по тротуару. Роман двинулся за мной как послушная собачка, совершенно забыв о том, что он оставил свой «Форд» в неположенном месте.
        -  В общем, ситуация такая, -  даже не смотря в его сторону, сказал я. – Покойный Жора оказался не таким лохом, каким мы с тобой его себе представляли. Только не говори, что ты его лично не знал.  В его последнем ко мне письме говорится, что вы с ним шесть лет назад вместе учились на курсах водителей. Видишь ли, Рома, в отличие от халатных работников милиции, Жора сразу же заподозрил, что убийство твоих приемных родителей организовал кто-то из их родных или друзей. Прежде всего, он решил проверить родственников. Кому после смерти Окладниковых доставалось наследство? Естественно вам – тебе и Татьяне. Вот он и начал с тебя, как со старшего сына. С помощью его коллег мне удалось проверить правдивость изложенной в письме информации. Для журналистов не составило труда достать списки тех людей, которые учились вместе с Жорой в одной группе. Естественно, я сразу же засек твою фамилию.
         -  Ну и что с того? – недовольно фыркнул Роман. – Ежегодно только в одном нашем городе тысячи людей оканчивают водительские курсы.
         -  Да,  но не все они  становятся профессиональными угонщиками, и впоследствии сбивают  угнанными автомобилями собственных родителей.
         -  Это бред сумасшедшего, Андрей! Такого нелепого обвинения мне еще никогда в жизни слышать не приходилось. Может, тебе не мешало бы проспаться?
         -   Погоди, не все сразу. – Я на секунду остановился и полной грудью вдохнул в себя воздух. – Все это, как ты говоришь, обыденно, вот только одна деталь во всей этой истории заставляет призадуматься. Судя по письму Жоры, которое я, как ты уже понял, самым тщательным образом проверил, вашим инструктором по вождению в то время был некий Игорь Кладко, помнишь такого? – Роман ничего не ответил, а только лишь открыл от удивления рот. – Думаю, что помнишь. Ведь это именно он работал у вас в особняке в составе строительной бригады, и вели вы с ним себя, кстати, так, как будто друг с другом раньше не были знакомы. Во всяком случае, он тебя, Рома, настолько люто ненавидел, что готов был растерзать на части. Но, увы, это все оказалось не более, чем просто фарсом. Такой себе игрой на публику, которая не должна была догадаться о ваших отношениях в прошлом. Жора ясно написал, что в те времена ты и Клайд, как по блатному называли Гошу, слишком много времени проводили вместе возле машин. В отличие от остальных обучающихся,  тебе инструктор уделял почему-то особое внимание.
         -   Неправда! – снова запротестовал  не на шутку перепуганный Роман. – Осведомленный человек не мог такого написать!.. Это сущая ложь!..
         Несколько прохожих мгновенно остановились и с опаской оглянулись на его крики.
         -  Не стоит так пугать людей, Рома, - в том же спокойном тоне продолжил я. – А то, чего доброго, заикаться начнут. Мог он написать такое, очень даже мог. А доказать правдивость всего тогда произошедшего могут и  живые люди – те, кто тогда вместе с вами учился. В частности, твоя супруга Аня. Если мне не изменяет память, Татьяна говорила, что вы с ней познакомились именно на водительских курсах. Так что реальный свидетель у меня есть. Ее-то ты убить не попытаешься.
         -  Только не нужно Аньку сюда приплетать,  я тебя прошу. – Окладников искренне прислонил ладонь к своей груди.  – Она ни в чем не виновата, она здесь не при чем…
        -  Верю, - согласно кивнул я, - только не  всему.  Вина ее заключается в том, что она тебя, подлеца, постоянно покрывала, постоянно создавала тебе алиби, усугубленное твоим наигранным пьяным состоянием. Ее здесь можно понять. Не дай Бог сесть тебе за решетку, ей ведь от состояния Окладниковых ни черта не достанется. А если к тому же узнают, что ты в прошлые времена с Клайдом воровал машины, то еще и имущество конфисковать могут. Нет, Анька твоя не дура. Она хоть и грозилась, что разведется с тобой, - сознательно никогда на это не пойдет. Но о том мы после поговорим, а пока дело прошлое, Рома. Покойный Жора постоянно завидовал твоей способности лихо и ловко водить машину. Ему самому Бог такого таланта не дал, потому как зрение у него было никчемным. Тогда, шесть лет назад, он еще не прославился, как  репортер. Он был никем – обычным курьером газеты.  И права водительские получил только потому, что того требовала его работа. Уж поверь мне – с Жорой я познакомился куда раньше, чем с тобой. Когда  он узнал, что вашего бывшего инструктора посадили, он даже не подумал, что ты можешь оказаться его соучастником. Потому тебе все и сошло с рук. А может быть, папаша твой покойный в прокуратуре солидную взятку дал, да и Клайду денежками рот заткнул, чтобы лишнего не трепал? Не пойму только, каким образом этому проходимцу  удалось уговорить тебя, отпрыска богатой семьи,  пойти на все эти угоны… Хотя, можно догадаться. Тебе ведь только несколькими годами раньше стало известно, что ты не родной сын Окладниковым, а приемный, потому ты и решил доказать сам себе, что  чего-то стоишь без родителей, что способен сам зарабатывать себе на жизнь, без их помощи.  Но, к сожалению, без их помощи не обошлось… Не прошло и года, как Клайд по глупому попался и сел за решетку. Тебе тогда повезло больше – ты  остался на свободе. Удачно женился, завел ребенка… Все у тебя сложилось хорошо, но тут вдруг  Гоша раньше времени освобождается из мест заключения и требует от тебя денег. Так было, или нет?
- Этого уже Половник точно знать не мог, - невнятно пробормотал Роман себе под нос.
         -  А этого он и не знал, это уже так, мои личные домыслы. – Мне не стоило переигрывать, так как  собеседник раньше времени обо всем мог догадаться. – Также я не знаю, кому именно из вас пришла в голову идея избавиться от твоих приемных родителей, чтобы завладеть их состоянием. Наверняка тебе, потому что убиты они были сразу же после того, как Татьяна объявила, что выходит за меня замуж. Ты отлично сыграл пьяного и уехал вместе с Аней домой. Что случилось потом, известно только вам троим. Если  не хочешь, чтобы менты выколотили эту информацию из твоей жены, то колись во всем сам.  Она знала о ваших с Клайдом намерениях?
         -  Нет, Андрей, нет! – настойчиво запротестовал Роман. – Я клянусь, она ничего не знала! Возможно, только догадывалась.  Я тогда лишь попросил ее остановиться, вышел из машины и поговорил с Клайдом по телефону. Дальше он действовал сам.
        -  Да, но у Гоши есть алиби. Валера Ломакин утверждает, что они в тот момент были вместе.
         -  Ты же знаешь этих бывших зеков – они правды никогда не скажут, будут друг за друга горой стоять. Я, по правде сказать, не хотел ни одного из них брать на работу, но так получилось, что они вынудили меня это сделать. Грозились, что обо всем милиции расскажут, что Аньку изнасилуют… У меня не было другого выхода – я пошел у них на поводу и специально их бригадира  с отцом познакомил. Разве я мог предположить, что конкретно они замышляют?
        Ему вообще-то и незачем было знать, что замышляли Коровченко с Ломакиным за его спиной на самом деле. Вот бы парень удивился, расскажи я ему сейчас о существовании Валентины, как таковой вообще. Наверняка бы упал в обморок, если б не получил разрыв сердца.
         -  Возможно, Валера и Гоша в тот момент и вправду были вместе, - более уверенно добавил Роман, - в салоне той злополучной  «Волги»…
- Сколько денег с тебя потребовал Клайд за свои услуги?
         -  Точно не помню. – Собеседник несколько замялся, из чего допускалось сделать вывод, что он не желает говорить правду. Да для меня это, в принципе, теперь было и не важно – свою задачу на нынешний момент я считал выполненной. Порошков получил по приемнику всю необходимую информацию, оставалось лишь соблюсти незначительные формальности.
- Половник тоже требовал от тебя деньги? – задал я очередной настойчивый вопрос.
         -  Тоже, - без всякого сомнения кивнул Роман, - и слишком много. Я не мог ему дать такой суммы после того, как узнал, что завещание написано не в мою пользу.
        -  И потому снова позвонил Клайду и послал его на встречу вместо себя? – Окладников молча кивнул. – Стало быть, не до такой степени ты тогда был и пьяным, если имел возможность свободно говорить по телефону. А я то, остолоп, тебя на плечах домой принес. Какая же ты только мразь… Не пожалел никого, даже младшую сестру решил на тот свет отправить.
         -  Насчет Т-татьяны, это б-была не м-моя идея. – В дрожащем голосе окончательно поникшего Романа послышалось вполне отчетливое заикание.
          -  А ч-чья ж-же еще? – вызывающе перекривил его я. – Неужели вы с Клайдом рассчитывали оставить ее в живых? Зачем в таком случае было убивать родителей? Нет, Роман, от Татьяны вам  непременно следовало избавиться до ее замужества, пока самым прямым ее наследником оставался ты. Хорошо, что я позавчера вечером  как раз встретился с Коровченко, который в аккурат перед этим поневоле стал свидетелем вашего телефонного разговора. Ему почему-то показалось подозрительным, что ты назначаешь сестре встречу вблизи пустыря.  Он мне об этом и поведал, а я вдруг совершенно случайно вспомнил, что на том самом месте неделю назад был убит журналист Георгий Половник. Неужели ничего более оригинального нельзя было придумать? Ты сам себя выдал с потрохами, дружище. Теперь никаких документов не нужно, чтобы тебя арестовать, понимаешь?.. Кстати, где та папка, что Жора обещал передать мне? Если Клайд сидел за рулем машины, то ее подобрал другой человек. Кто ее подобрал?
- Не знаю, я ее в глаза не видел, – опасливо заявил Роман.
- Зачем же в таком случае его было убивать? –  Я состроил на лице маску удивления.
         -  Он требовал деньги, потому его и пришлось убрать… Послушай, может хватит уже этих глупых допросов? Где письмо, которое передал тебе Жора?
         Последний его вопрос я пропустил мимо ушей, поскольку мой взгляд  остановился на очень любопытной детали окружающего  пейзажа. Кажется, случилось как раз то, чего я больше всего опасался. Роман оказался последним глупцом, если позволил так собой манипулировать.
          Мы остановились возле одного из поворотов, ведущего на относительно спокойную малолюдную улицу. Обсаженная деревьями и кустами, она привлекала к себе взгляд и  выходила на небольшой скверик, в котором сейчас будто по заказу практически никого не было.  В моей голове возникла самая безумная идея, которую только можно придумать. Бог словно нарочно посылал мне для осуществления спонтанного плана самые приемлемые обстоятельства.
         Я на секунду обернулся назад. Нет, ошибки быть не могло – маленький грузовичок  «Газель» с кабиной серого цвета стоял не далее, чем в пятидесяти метрах за моей спиной. Буквально десять-пятнадцать минут назад он находился совершенно в другом месте – рядом со станцией метро, от которой мы с Романом отошли на довольно приличное расстояние. Я его видел на  другой стороне дороги – в  аккурат напротив того места, где мой спутник соизволил оставить свой «Форд».
        Грузовик ехал по пятам за нами,  и это не вызывало никакого сомнения. Вообще-то, за рулем серой «Газели» мог сидеть кто-нибудь из людей Порошкова, но мне почему-то это показалось   маловероятным – вряд ли у того хватило бы ума так «замаскировать» своего сотрудника. Вывод напрашивался сам собой – за  нашим движением следил еще кто-то, кроме милиции.
         Не знаю почему, но я как-то бездумно пошел на риск, словно меня  специально толкнули в спину. Не отвечая на вопрос Романа, резко свернул в безлюдную улочку и ускорил шаг.
        -  Постой! – выкрикнул тот, хватая меня за плечо и с силой разворачивая к себе. – Ты что, не слышишь, к тебе ведь обращаются? Я спрашиваю, где письмо, которое тебе передал Жора?
         Мимо нас спешно пробежал какой-то человек  в насунутой на глаза кожаной кепке и длинной черной куртке с поднятым до самого подбородка воротником. В его внешности мой взгляд уловил нечто знакомое, но что именно, я так и не смог понять – Роман не позволил мне этого сделать.
        -  Отдай письмо! – еще громче закричал он, хватая меня за отворот пиджака. «Жучок» при этом наверняка сломался, но теперь его наличие казалось не столь важным – наверняка  весь  наш разговор был уже записан. – Скажи, сколько тебе за него заплатить?! Две тысячи долларов, три, пять?! Дела сейчас у меня идут хреново, но я достану тебе эти деньги! Говори!..
        -  Послушай, Рома. – Я грубо ударил его кулаками по запястьям рук и отскочил в сторону. – Не пори горячки. Неужели ты до сих пор не понял, что не писал мне Жорка никакого письма? Информация была в единственном экземпляре, а только что я просто проверял тебя на вшивость.
         Мой взгляд перенесся в том направлении, куда убежал странный прохожий. Но, к сожалению, от его темной долговязой фигуры в поле моего зрения не осталось и следа. Скорее всего, он нырнул куда-то в подворотню или спрятался за ближайшим деревом. Кто это все-таки был? Один из людей Порошкова или просто посторонний человек?
        И тут меня осенило!.. Виделись же мы с ним не далее, как вчера утром, он еще пистолетом мне в лицо все время тыкал. Вот к чему может привести бессонная ночь после продолжительной разлуки с любимой девушкой – даже события минувшего дня вылетели из головы напрочь. Как только можно было сразу не узнать Ломакина по походке, ума не приложу.
        Но куда же он все-таки исчез? Снова словно под землю провалился…
        Жаль, конечно, но Роман опять-таки  не дал мне возможности проверить последнее предположение. Следующий его поступок оказался просто непредсказуемым.
        -  Сука! Ненавижу! – Кулак  моего попутчика взлетел в воздух и неуклюже врезался мне в лицо. Удар у него оказался, конечно, послабее, чем у Валеры, но его силы вполне хватило для того, чтобы я слегка отшатнулся и по инерции повернул голову в противоположном направлении.
         И произошло это как раз вовремя.  Глаза мои встретились в упор с блестящими фарами въезжающей вслед за нами на улицу «Газели». Автомобиль выскочил из-за поворота настолько стремительно, что я не успел даже как следует перевести дыхание.  А увлеченный Окладников уже размахивался кулаком во второй раз, пытаясь нанести мне еще один, более сокрушительный по силе удар, который мог вполне вынудить меня потерять равновесие.
       Завершить сие действие он, конечно же, не успел. Я был готов к появлению машины, а потому сориентировался в какую-то долю секунды. Кулак Романа пролетел мимо отклонившейся головы, предоставив моему обозрению весь его открытый корпус. Не став устраивать  лишних перебранок, я без особого энтузиазма четко ударил костяшками пальцев  в его солнечное сплетение. Хлипкий парень взмахнул руками и согнулся в три погибели, что позволило мне вслед за первым  нанести ему второй удар коленом в грудь. Тут уже пришлось приложить всю силу, чтобы противник отлетел от меня как можно дальше  и неуклюжим тюфяком повалился спиной на асфальт.
        «Газель» тем временем быстро набирала обороты. Я чувствовал, что она приближается ко мне уже почти вплотную, однако, до последнего мгновения не торопился уходить с места.  Роман неуклюже свалился под дерево, ствол которого в достаточной мере прикрыл его от автомобиля, так что теперь следовало позаботиться исключительно о себе самом.
        Пружинистый толчок от асфальта – и я на мгновение завис в воздухе. Почему оно показалось мне настолько долгим, оставалось только догадываться. Наверняка я этого так и не пойму никогда и  буду задавать себе сей риторический вопрос всю свою оставшуюся жизнь.
       Что-то громко просвистело сзади, словно легкий ураган, сметающий все на своем пути. Приземлиться на ступни я даже не пытался – это было совершенно незачем, потому как падал я не на асфальт, и даже не на землю, а на мягкое человеческое тело, мало чем уступавшее моему по  комплекции. Если бы мы с Романом были сейчас раздетыми, то наверняка бы  со стороны походили на мелкокалиберных борцов сумо, прыгающих друг на друга прямо в центре огромного города. Однако, личный престиж являлся в настоящий момент самым последним делом.
         Окладников  наверняка закрыл от страха глаза, когда на него сверху навалилась моя увесистая туша. Я даже услышал, как при соприкосновении наших тел в его грудной клетке что-то хрустнуло. Вполне возможно, что это были ребра. Роман взвыл от боли и задергался подо мной в легких конвульсиях. Но пронзившая его боль наверняка казалась сущим пустяком по сравнению с теми повреждениями, какими могла его «наградить» быстро движущаяся «Газель».
         Мне тоже пришлось не совсем сладко. Левая рука, и без того не так давно выдержавшая ряд нелегких испытаний, неловко ударилась об асфальт и слегка вывернулась в запястье. Условно зажившую резаную рану словно прошибло током, отчего на миг потемнело в глазах.
          Не поднимаясь с Романа, я повернул голову вправо. Грузовик уходил от места нашего пребывания на всех парах. Слева также послышался какой-то шум. Кинув взгляд в этом направлении, я увидел выбегающего из-за угла дома с пистолетом наготове капитана Ларьцова. Убедившись в отсутствии людей в зоне поражения, он произвел несколько  выстрелов вслед  уносящейся «Газели», но, по всей видимости, успел лишь пробить борт ее кузова. 
         - Черт! – злостно выругался он, подбегая к нам и убеждаясь в нашей относительной целостности. – Чтоб тебя, Лозицкий, на части разорвало!..
         К чему он это сказал, капитан «объяснить» не успел. Откуда-то справа, со стороны удаляющейся машины, послышались еще несколько идентичных хлопков, вслед за чем раздался треск разбитого стекла. Мы с  Ларьцовым моментально перевели взгляды в нужном направлении.
         «Газель» неожиданно поменяла курс своего движения, неуправляемо съехала на тротуар и на всей скорости внеслась в небольшой скверик. Устойчивой причиной ее резкой остановки оказался толстый  ствол  каштана, в который она с грохотом врезалась своим капотом.
         Ничего подобного никто из нас не ожидал. Ларьцов застыл словно мумия, ошарашенный  происходящим, а Роман затрясся подо мной, как в эпилептическом припадке. Я же сам  инстинктивно вскочил на ноги,  и только теперь заметил, что  низ спины Окладникова находится в маленькой  лужице, от которой, естественно, изрядно намокли и его брюки.
         Я не стал выяснять, кто кого на самом деле смочил – лужа Романа или Роман лужу, даже не соизволил помочь ему подняться на ноги, лишь только небрежно процедил сквозь зубы:
- Ну, ты и придурок!..
         Больше объяснений  не требовалось – взгляд парня выражал полное со мной согласие.
          Не став дожидаться слегка опешившего капитана, я тут же сорвался с места  и со всех ног бросился  к остановившемуся у  каштана автомобилю. Двигатель его сам по себе заглох – до ушей долетало лишь какое-то непонятное жужжание, раздававшееся из-под изуродованного капота.
          На машину действительно страшно было смотреть. Кабина от удара чуть ли не сложилась вдвое, бампер отлетел на землю, а лобовое стекло как таковое отсутствовало вообще.  На его месте оставались лишь забрызганные кровью и мозговой жидкостью осколки.
            Я моментально запрыгнул на подножку и опрометчиво заглянул внутрь. В находящемся внутри кабины человеке тяжело было узнать весельчака Гошу, но я его все-таки узнал, хоть и лицо покойника оказалось изуродованным до неузнаваемости. Рот его оставался открытым, позволяя без затруднения определить количество  недостающих зубов.  Из двух пулевых  ран, в голове и в груди,  не переставая,  вытекала кровь, постепенно заливающая собой весь салон…
           Валера Ломакин убегать никуда не пытался.  Он сидел невдалеке от машины прямо на земле под кустом. Кожаная кепка с его головы слетела и валялась рядом, позволяя густой  черной с проседью шевелюре развеваться на легком ветру. Невдалеке от кепки лежал и дымящийся пистолет Макарова, от которого предусмотрительно была отделена опустевшая обойма. Только теперь я сообразил, что стрелок послал в лобовое стекло автомобиля весь боекомплект. Все-таки правильно говорят театралы: если есть на сцене ружье, то оно обязательно выстрелит. Спасибо, что хоть эти выстрелы произошли не вчера, и были  направлены не в мою голову.
         Я без опаски приблизился к Валере и присел рядом на бордюр.
         -  Ты почему не исчез? – поинтересовался спокойно, как у закадычного друга.
         -  Куда исчезать? – тяжело вздохнул в ответ Козырь. – Нет у меня отсюда дороги. Да и должок своему приятелю следовало отдать за Захарыча.
- А откуда ты узнал, что он окажется здесь?
         -  За тобой следил, какие еще возможны варианты? Такой, как ты, не мог их, козлов, оставить безнаказанными. Потому я и решил воспользоваться случаем.  С Клайдом разобрался, а этим уродом  пускай теперь менты  занимаются. Такая мразь моего внимания не заслуживает…
          В следующее мгновение рядом с нами появились  Ларьцов и еще двое оперативников в штатском. Они с налету подхватили Валеру под руки и надели на него наручники. Вопреки своему обычному поведению,  на сей раз он абсолютно не сопротивлялся – направился к подкатившему из-за «Газели» «УАЗу» послушно, словно только того и ждал, что за ним приедут. Лишь оказавшись в тесном заднем бункере, на миг обернулся и крикнул мне на прощание:
- Ты только выполни свое обещание, Андрей! Не бросай ее, пожалуйста!..
         Я в ответ утвердительно кивнул головой и перевел свой взгляд на остановившуюся неподалеку голубую «шестерку», из которой торопливо выходили Харченко и Порошков. Объяснения впереди предстояли далеко не самые приятные.


                ДЕНЬ     ДВАДЦАТЬ    ТРЕТИЙ
 

В изолятор минувшей ночью я не попал, так что искать для меня свободные нары, к счастью, никому не пришлось. Но уж лучше было ночевать за решеткой, чем в оперативном кабинете, где несколько человек терзали меня перекрестными допросами до такой степени, что иногда возникало непреодолимое желание наплевать им всем по очереди в лицо. Мои объяснения в понимании сотрудников правоохранительных органов выглядели чистой воды нелепостью. Я и сам осознавал, что по-другому их воспринять тяжело, но все-таки мне удалось убедить Порошкова и его помощников изменить точку зрения и тем самым поднять в их глазах свой престиж.
        Труп угонщика Игоря Кладко был отправлен в морг на эксгумацию, и в результате его тщательного обследования на теле покойного обнаружилась маленькая деталь, сразу же подтвердившая правдивость всех моих домыслов. Теперь в деле не оставалось почти никаких неясностей, и даже тот факт, что Роман Окладников, в отличие от меня, молчал на допросе как идейный партизан, не добавлял сложностей, а даже наоборот – кардинально все упрощал.
        О судьбе Валеры Ломакина мне почти ничего не сообщили. Порошков лишь как бы между прочим намекнул, что его отправили с двумя сотрудниками на родину в Житомир, где Козыря и должны были, так сказать, «пустить в разработку». Я, конечно, понимал, что истина может быть иной, но все же сделал вид, что поверил подполковнику со всей искренностью. Да и не мог Валера ничего интересного мне больше сообщить –  с ним вроде все предельно выяснилось…
       С утра к Порошкову для дачи показаний прибыла Анна Окладникова. О чем конкретно они говорили за дверью его кабинета, меня в известность никто не ставил – наверняка Аню интересовало, в каких грехах обвиняют ее мужа, и она, естественно, грозилась нанять для благоверного самого дорогого адвоката. К моменту ее появления меня уже успели отпустить. В сопровождении Виктора я спустился по лестнице вниз и вышел из здания на улицу. Харченко вернулся назад, не забыв, однако, перед этим дать мне парочку напутствий на будущее.
       Погода сегодня стояла еще более благодатная, чем вчера. Солнце с самого утра светило так активно, будто сейчас был не конец апреля, а как минимум начало июня. Практически все прохожие избавились от пиджаков и курток, а некоторые из них так и вообще вырядились в безрукавки и нацепили на  переносицы темные очки, словно собирались на пляж. Пролетающие мимо автомобили отсвечивали от своих гладких поверхностей игривые солнечные отблески. Когда они на миг попадали мне в глаза, я инстинктивно зажмуривался и сразу же начинал завидовать людям, успевшим прикрыться солнцезащитными очками. Мало того, что затемненные стекла позволяли зрачкам оставаться открытыми, так они еще и давали счастливчикам возможность наблюдать  мир в настоящем  розовом, а то даже и  в  немного радужном цвете. Что-что, а сие обстоятельство, учитывая сложившуюся в стране политическую ситуацию, усугубленную крайне низкими доходами населения, было народу ой как необходимо.
        Я остановился у поджидающего свою хозяйку в самом дальнем углу стоянки  «Форда» и нежно, почти как женщину, погладил его по нагретому солнцем капоту. В моем восприятии такая машина являлась чуть ли не техническим совершенством. Вот только сигнализация при легком прикосновении внутри нее почему-то не сработала. Наверняка, оставляя свой автомобиль  возле управления милиции, Аня ничуть не боялась за его судьбу. Кто бы мог рискнуть угнать транспортное средство с такого видного места? Разве что только настоящий безумец. Видимо, потому она и не стала включать сигнализацию лишний раз, чтобы та ненароком сама не сработала по какому-нибудь пустяку и не обратила на автомобиль всеобщего внимания. Мои действия, скорее всего, также были зафиксированы камерами видеонаблюдения и охранниками,  обеспечивающими на стоянке порядок, но вряд ли кто принимал меня здесь за злоумышленника,  потому реакции на эти действия и не последовало. Не исключено даже, что эти люди просто были предупреждены о моем появлении в поле своего зрения высшим начальством…
       Рыжая красотка не заставила себя долго ждать. Она появилась на крыльце здания управления   заметно озабоченная и унылая. А с чего ей, собственно, было радоваться? Даже без моего активного вмешательства ее дела складывались прескверно.  С мужем увидеться не разрешили, иначе бы она так рано не вышла, по поводу адвоката Порошков наверняка также сказал ей  достаточно нелестных слов. Да и сама, видать, получила по первое число, обвиняемая чуть ли не в соучастии в преступлении. Хотя, вообще-то, по большому счету оно так и было. Так что поставили ее на место правильно, и обижаться на подполковника за то не стоило.
        И все же, не смотря на свое не самое благоприятное настроение, выглядела она сегодня прекрасно. Распущенные огненные волосы затейливо колыхались под порывами легкого ветерка, походка ее выглядела вполне грациозной, а тонкую стройную фигурку отлично подчеркивало свободного покроя голубое платье.  По примеру других горожан Аня также нацепила на лоб солнцезащитные очки, но опускать их на глаза почему-то не спешила, как будто откладывала на будущее удовольствие увидеть окружающий мир в более привлекательном варианте.
         Приметив меня у своей машины,  она еще издалека помахала мне рукой и украсила свое личико милой обворожительной улыбкой. Сложилось впечатление, будто я остался для нее единственной отдушиной, способной хоть немного облегчить ее тяжелую жизненную ситуацию.
        -  Ты все-таки решил меня подождать? – удивленно поинтересовалась она, подходя ко мне и в качестве приветствия по-дружески целуя в щеку. – А я уже подумала, что убежал восвояси, испугавшись моего появления. Дежурный сказал, что ты вышел, - я следом и помчалась.
         -  Что-то недолго там тебя мучили, - скептически заметил я, награждая ее ответным скромным поцелуем. – Меня  сегодня всем скопом допрашивали несколько часов подряд.
        -  Но ты  ведь свидетель преступления, - слегка нахмурившись, пожала плечами Аня, - потому они и узнавали у тебя все подробности… Какой только ужас вокруг творится! Кто бы мог подумать, что этот паренек окажется таким мерзавцем? Мне почему-то всегда казалось, что он интересуется только мной. Так жадно всегда пожирал глазами. А когда подполковник сообщил мне, что именно его Роман для убийства родителей и нанял, я чуть в обморок не упала.
- Но ты ведь знала с самого начала, что организатором всех преступлений был твой муж.
         Она на секунду замялась и покраснела. Глаза ее уставились вниз, словно там, на асфальте находилось что-то такое, что реально могло бы их спрятать от стыда.
        -  Давай не будем об этом, хорошо? – молвила с некоторым смущением. – Я понимаю, что  поступала, как последняя дрянь,  покрывая все его выходки, но поверь – другого  выхода у меня просто не было. Он – мой законный муж, кормилец семьи, отец моего ребенка. Кто я без него? Да обыкновенная нищета… Выкинь он меня с Антоном на улицу, и где гарантия, что мой сын не умрет с голоду?..  Моя вина только в том, что я закрывала на все глаза и подтверждала его алиби, которое, по большому счету, являлось настоящим. Единственное, в чем я соврала, так это в том, что он был во всех трех случаях пьяным до невменяемости. Он, конечно, и вправду был пьян, но рассуждал вполне трезво. При желании мог тогда сам сесть за руль и выполнить все то, что выполнял этот Гоша… Но вообще по сути своей Роман слабак. Украсть со стоянки машину – это еще куда не шло, а вот сбить нею человека. Нет, для этого кишка у него тонковата.
        -  А ты знала о прежней дружбе Гоши и Романа, о тех делишках, которые они проворачивали шесть лет назад? – в меру придирчиво поинтересовался я.
- Ни сном, ни духом не ведала, - без колебаний ответила Аня.
         -  Как же так? Вы ведь с Романом познакомились именно тогда,  на водительских курсах. А Кладко был вашим инструктором по вождению. Вряд ли ты ничего не подозревала.
          -  Во-первых, Кладко был тогда инструктором Романа, а не моим, - я ездила на машине совершенно с другим человеком. Как сейчас его помню – пожилой такой с бородкой, Вадим Иванович, кажется, его звали. Если в милиции захотят, то они это элементарно проверят. Потому, Андрюша, я этого Гоши по водительским курсам конкретно и не помню.
- А что же во-вторых? – загадочно посмотрел на нее я.
         -  А во-вторых, дорогой мой, - собеседница произвольно повысила голос, - допросов с меня на сегодняшний день уже предостаточно. И без того голова кругом идет от всех тех обвинений, что я услышала от этого плешивого грубияна. Больше с ним разговаривать принципиально не стану. Пришлю адвоката – пускай сами между собой разбираются.
        -  Интересно, а со мной тоже ты теперь только через адвоката общаться собираешься? – В моем вопросе невольно проскользнула нотка легкого сарказма.
        -  Да с тобой, Андрюша, я, думаю, пока что сама справлюсь. Не того ты полета птица, чтобы так меня унижать всякого рода подозрениями… Знаешь, я ведь о тебе раньше была намного лучшего мнения. Думала, поддержишь слабую женщину в трудный момент, утешишь, окажешь помощь, а ты, вопреки здравому смыслу, стремишься всех своих близких втоптать в грязь.  История с Татьяной подействовала на тебя угнетающе. Кстати, где она сейчас, почему не пришла к брату? Или зазналась еще больше, и теперь ей окончательно на всю родню наплевать?
        -  Татьяна на несколько дней уехала в Житомир. Там сейчас хоронят человека, который двое суток назад спас ей жизнь ценой своей собственной.
         -  Да ты что?! – Аня показательно разинула рот, словно пытаясь поймать в него высоко пролетающую в небе птицу. – Так это из-за нее, выходит, погиб Коровченко?
        -   Именно из-за нее, - уклончиво ответил я. – Так что, сама понимаешь, Татьяна не могла не отдать ему последнюю дань. Да и вообще, если поразмыслить с непредвзятой точки зрения, кто теперь для нее важен больше – смелый посторонний человек, пожертвовавший ради ее спасения собой, или так называемый братец, который, кстати, и организовал покушение?
- А вы с ней, насколько я поняла, помирились?
         -  Куда ж нам после всего случившегося деваться? Одна смерть, как говориться, разлучает людей, а другая объединяет. Таков закон человеческого сосуществования.
- Почему же тогда ты не поехал  с ней в Житомир? – Аня недоверчиво сощурила глаза.
         -  Так получилось, что я оказался ценным свидетелем. Мне следственные органы запретили куда-либо уезжать,  даже домой отпустить соизволили всего на пару часов. Чтобы поел, помылся, побрился, привел себя в порядок и снова сюда вернулся.
- Ну, тогда не теряй драгоценного времени, давай езжай.
        Женщина открыла дверцу автомобиля и ловко впрыгнула за руль.
- А ты меня хоть до метро не подкинешь, чтобы ускорить процесс?
         -  Эх, Андрей, Андрей, ты, как всегда, в своем репертуаре. – Аня высокомерно посмотрела на меня из-подо лба и покачала рыжей головой. – Садись уже, чудо, куда ж от тебя денешься? Не понимаю, с чего только девки за таким кавалером ухлестывают. Альфонс, да и только…
        -  Интересно припомнить, а кто из этих так называемых девок последний  со мной спал? – скептически пробормотал я, присаживаясь на переднее сидение пассажира и сразу же предусмотрительно пристегиваясь ремнем безопасности.
       -  Так я ведь просто жалела тебя, оболтуса несчастного, - ничуть не обидевшись на брошенный мною в ее огород камешек, снова улыбнулась собеседница. – Да и у самой состояние тогда было почти катастрофическое. Так что пришлось пойти друг другу навстречу.
       -  Вот видишь, - не без иронии заметил я, поднимая вверх указательный палец, - тяжелые жизненные ситуации иногда случаются со всеми людьми. Не только с тобой, но и  с остальными также. Так что есть за какие заслуги мою персону по городу катать.
         Безотказный двигатель завелся с полуоборота.   «Форд» плавно выехал со стоянки на проезжую часть и вялым темпом покатил  по самой крайней ее полосе.
К моей попутчице вдруг снова вернулось былое смущение.
        -  Извини, - сказала она, неловко переключая скорость, -  но быстро я ездить до сих пор так и не научилась. Наверное, мне привыкнуть к автомобильной технике вообще никогда не удастся. Уже целых шесть лет в кармане права, а я теряюсь в интенсивном движении, ну хоть ты тресни… Тебе куда вообще-то,  к Татьяне на Куреневку, или к себе на Оболонь?
         -  От квартиры Татьяны я уже немного отвык, да и побаиваюсь как-то там бывать в ее отсутствие. Так что вези лучше прямиком ко мне. Дорогу я тебе покажу.
        -  Думаю, это будет слишком долго, - насмешливо произнесла Аня. – Все-таки если я тебя высажу у ближайшей станции метро, то домой ты доберешься быстрее.
- Как скажешь, - пожал плечами я, - вообще-то спешить мне некуда.
        -  Но ты же только что говорил, что тебе дали  времени в обрез. – Она загадочно посмотрела в мою сторону. – Ничего не понимаю. Как-то странно ты себя ведешь, Андрей.
       -  Все мы иногда ведем себя  странновато, особенно когда того требуют  обстоятельства. Так что, милая, не обращай внимания на меня, подлеца, – смотри  лучше за дорогой, а то и вправду куда-нибудь врежемся… -  Я вольготно раскинулся на сидении и сложил руки на груди в замок. – А что касается времени… Сколько бы мне его не дали, а для беседы с тобой  у меня оно всегда найдется. Нельзя ведь лишать такую женщину, как ты, своей приятной компании.
        Моя спутница впала в еще большую растерянность. Ее  глаза самопроизвольно забегали со стороны в сторону, а ладони на руле слегка задрожали. Однако, вопреки моим опасениям, машина в сторону даже и не дернулась – катилась ровно и четко, так же, как и прежде.
         -  Объясни, что ты хочешь этим сказать? – сомнительным тоном потребовала она. – Ты    специально ждал меня на стоянке под управлением для серьезного разговора?
        -  Угадала, - вызывающе ответил я. – Точно так же специально, как и сутками ранее ждал твоего благоверного у станции метро на Лукьяновке. Просто удивительное совпадение. Роман на этой машине еще не успел  ко мне подъехать, а угнанная Клайдом «Газель» уже как штык нарисовалась неподалеку. Почему так произошло, ума не приложу. По идее, они должны были подъехать одновременно, если Роман вызвал Гошу для своей подстраховки.
         -  А может быть, они подъехали к назначенному месту из разных концов города, потому и очутились там в разное время. Какая, в принципе, разница?
         -  Возможен и такой вариант, - задумчиво согласился я. – Только вот зачем  Клайду было убивать Романа, если именно он его и вызвал?  Ведь Роман являлся как раз той дойной коровой, которая снабжала Гошу деньгами. Не легче ли ему было уничтожить одного меня, если уж они так сильно боялись, что я раскрою их тайну? Полный абсурд получается.
- Теперь-то что с того? – апатично фыркнула Аня. – И причем здесь я?
         -  Может, и не причем. Но без третьего лица тут не обошлось. Голову даю на отсечение.
         -  Постой, ты что, хочешь сказать, что это именно я поручила Клайду убить своего мужа? Да я в жизни ни разу с этим человеком не разговаривала, не то, что давать ему какие-то поручения. Зачем мне это нужно? Роман ведь не наследник состояния. Он почти банкрот, пустое место.
         -  Пусть он банкрот, - покачал головой я, - но знает много лишнего. И потому он выгоднее   мертвый, а не живой. Так уж случилось, Аннушка, что ни твой муж, ни Гоша Кладко, с которым ты якобы никогда не общалась, не убивали ни Андрея Константиновича, ни Марию Семеновну, ни Жору Половника, ни Петра Захаровича Коровченко. У них обоих есть алиби. Первому его обеспечила ты, а второму – бывший коллега и сокамерник  Валера Ломакин.
         -   Кто же тогда, по-твоему, убил всех этих людей? – Руки моей попутчицы начали дрожать еще интенсивнее, а на гладком личике выступила предательская испарина.
         -  А убил их, солнышко мое, неизвестный вероломный угонщик, который был соучастником  Клайда в преступлениях шестилетней давности.
- Но ведь в милиции мне сказали, что его соучастником являлся мой муж.
         -  Тебя немножко неправильно проинформировали. Увы, ко всем тем угонам автомобилей  Роман не имеет  абсолютно никакого отношения. – Я плавно развел руками в стороны, изображая нелепое разочарование. – Во время встречи с твоим мужем я немножко его обманул, сообщив, что у меня имеется письмо, написанное Жорой Половником в день его  смерти, в котором сообщается, с кем и зачем он в тот злополучный вечер собирался встречаться. Письма, естественно, никакого не было, но Роман клюнул на эту удочку и сразу же попытался у меня его выкупить. Почему он поступил так, я объясню попозже, а сейчас, Аннушка, о главном. Хоть письма никакого и не существовало, но списки водительских курсов, на которых в свое время учился Жора Половник, я все равно проверил. Не знаю, что подтолкнуло меня к этому, наверное, сработала какая-то  интуиция. Я давно изучил характер Жоры, поэтому постарался рассуждать его неординарными мерками. А что для него было главным? Найти среди списка знакомых одного убитого и списка знакомых другого общие фамилии. Метод древний, как мир, но определенную помощь следствию он всегда оказывает. В такой способ я и выяснил, что ты и Роман учились вместе с ним на водительских курсах, а Игорь Кладко был тогда вашим инструктором по вождению.
-   Только не моим! – настойчиво поправила меня Аня.
         -  Хорошо, пускай не твоим, - пожал плечами я, - по большому счету это не так уж и важно. Важно другое… Что меня в тех документах заинтересовало, так это ваши оценки, ребята. И у Жоры, и у Романа по вождению стояли одни тройки. Если бы Клайд в то время с твоим мужем дружил, то он ни за что в жизни не позволил бы своему приятелю позориться. Стало быть, они не были друзьями, если Кладко так презрительно с Романом обращался. А вот у тебя, Анюта, вопреки всем моим ожиданиям, все оценки по вождению оказались отличными. Если учесть тот факт, что ты постоянно ездишь на автомобиле так опасливо, как сейчас, то получается – где-то  кто-то фальшивит. Твоего инструктора по вождению звали Крицкий Вадим Иванович. К сожалению, его уже нет в живых, однако, руководство автошколы, да и все кто его знал, характеризуют этого дядю, как кристально честного человека, до конца своих дней сохранившего в  сердце нерушимые коммунистические идеалы. Я почему-то думаю, что завышать тебе оценки он никак не мог.  Получается, дорогая, что фальшивишь ты. Вопрос: зачем тебе это нужно? Какой смысл притворяться невинной овечкой, если только не ради того, чтобы притупить бдительность окружающих? Ты ведь можешь ехать куда быстрее, чем сейчас это делаешь?
          -  Могу, - согласно кивнула Аня, вмиг избавляясь от неестественного смущения и постепенно увеличивая скорость движения автомобиля. – Но учти – это еще совершенно не значит, что шесть лет назад вместе с Кладко машины угоняла именно я.
         «Форд»  переехал на вторую линию дороги и начал спешно набирать обороты. Я плотнее вжался в сидение, словно боясь вылететь наружу через лобовое стекло при резком торможении. Спутница и впрямь оказалась настоящим асом – несколько ехавших перед нами машин обогнала так ловко, что их водители наверняка позавидовали из своих кабин подобному мастерству.
         - Ты права, - тяжело вздохнул я, - это абсолютно ничего не доказывает. Доказательства чьей-либо вины  нужно искать никак не в стопке старых бумаг, а в чем-либо более существенном. И я, представь, такое место нашел. Сегодня ночью работники милиции любезно разрешили мне покопаться за своим компьютером в Интернете. И знаешь, что я там искал? – Собеседница молчала,  делая вид,  что  равнодушно наблюдает за дорогой. – Ни за что не догадаешься… Я искал данные на Клайда. Не на несчастного Гошу, который лежит сейчас в морге судебно-медицинской экспертизы, нет. Я искал данные на того Клайда, который вместе со своей подружкой Бонни  полвека назад наводил ужас на мелкие городишки Соединенных Штатов. Я почему-то подумал, что кличка соучастника Гоши по его былым преступлениям должна быть непременно Бонни, и ним по вполне объяснимой причине должна оказаться именно женщина. Когда я посмотрел вчера в морге на его изуродованное обнаженное тело, я понял, что в своих догадках не ошибся. Под его левым соском обнаружилась такая себе маленькая татуировка – совершенно безобидная буковка «К». Я тут же вспомнил, что точно такую же буковку видел не так давно под грудью еще одного человека, только та грудь, позволь  тебе сделать комплимент, показалась мне куда более привлекательной,  чем впалая и худощавая  Гошина. Насколько мне не изменяет память, у тебя под левым полушарием красуется буковка «В». И обозначает она отнюдь не мужское имя Вова или Витя. Она означает женское имя Бонни. Из Интернета я почерпнул следующую информацию. Настоящие Бонни и Клайд выглядели совсем не так, как их изображают в фильмах. Клайд был маленького роста и шустрый, а Бонни являлась отнюдь не блондинкой, а рыжей. К тому же на самом деле ее звали  Энни.  Стоит продолжать дальше?
          За своими увлеченными «разъяснениями» я как-то не сразу заметил, что скорость нашего автомобиля увеличилась еще почти вдвое, и теперь мы неслись уже не по второй линии, а по самому центру трассы. До поворота на Оболонь оставалось не так уж и много, всего каких-то два или три километра, которые мы могли преодолеть за пару минут.
         -  Да, Андрей, - не оборачиваясь в мою сторону, покачала головой спутница, - выходит, я тебя конкретно недооценила. Кто же знал, что тебя нельзя ни в коем случае подпускать к себе слишком близко? Правильно гласит поговорка: пригрела змею на груди, к нашему случаю она как раз идеально подходит. И о каких еще ты мне поведаешь интересных фактах?
- Думаю, будет лучше, если рассказ продолжишь ты.
- О чем же я могу тебе рассказать?
         -  Ну, хотя бы о том, как вы с Клайдом познакомились, - не без интереса посоветовал  я. – Как он подрядил тебя воровать с ним машины, как научил столь искусному ремеслу.
         -  Заняться угоном машин уговорила его я, - совершенно неожиданно для меня заявила Аня. – Мы ведь встречались с Гошей еще задолго до того, как я пошла учиться на водительские курсы. Мы познакомились с ним в школе. Он был на пять лет от меня старше и нравился мне с четвертого класса. Часто приезжал в школу на мотоцикле и хвастался перед ребятами своим умением его водить. Тогда-то он мне в детскую душу и запал. А когда у нас был выпускной, он с друзьями случайно заявился туда пьяный, пригласил меня на танец, загрузил прибаутками по полной программе – я, дура, и клюнула на его удочку. В общем, с того момента мы стали близки. Но только пожениться сразу не могли. Оба были из бедных семей, денег за душой не имели и копейки. Вот тогда-то я и предложила ему заняться угоном автомобилей, благо, что он разбирался в технике идеально. Первую машину мы угнали успешно из-под ночного магазина и продали ее какому-то кавказцу за полцены. Я оказалась способной ученицей, всеми секретами этого, как ты сказал, «ремесла» овладела всего за пару недель. Гоша тогда работал в автошколе инструктором, и хотел уволиться с работы, чтобы непосредственно заняться нашим «бизнесом», но я уговорила его не остаться, дабы не вызывать на свой счет излишних подозрений. Мало того, сама поступила на водительские курсы, но попросилась к другому инструктору. Мы с Гошей вели себя так, как будто друг друга не знали. Это была интересная игра. Я как раз тогда прочитала  книгу о Бонни и Клайде, и очень удивилась, что они на нас с Гошей так похожи. С тех пор мы себя стали называть именно этими именами, даже татуировки на груди сделали. Днем мы были прилежной ученицей и  толковым инструктором, а ночью превращались в настоящих романтиков…  За одним столом со мной на курсах сидел Роман Окладников, который сразу же в меня влюбился и начал постоянно приглашать на свидание. Естественно, я ему все время отказывала, мотивируя свои отказы чрезмерной занятостью. Но он оказался чересчур настойчивым, не хотел отступать от своего, и мне пришлось обо всем рассказать Гоше. Клайд воспринял мое сообщение совсем не так, как ожидалось. Для него оказался важным тот факт, что Роман является отпрыском богатой семьи, а, стало быть, с него можно было поиметь выгоду. Гоша даже разработал  план «раскрутки» Романа, однако, привести его в исполнение мы так и не успели. Во время очередной кражи автомобиля в салоне сработала сигнализация, и он попался с поличным. Мне тогда с места преступления удалось уйти. На допросах он меня, конечно же, не сдал, потому как любил больше жизни. Получил пять лет тюрьмы и исчез с моего поля зрения на этот срок. На свидания к нему я не ездила, поскольку это было опасно – постаралась просто забыть о нем и зажила своей жизнью. Роман уговорил выйти меня за себя замуж, я родила от него ребенка. Дальше ты все знаешь.
           Аня на мгновение замолчала и залихватски вывернула руль вправо. Я успел заметить, что нужный поворот на Оболонь «Форд» миновал, будто бы и не существовало его вообще, и понесся  на всех парах в сторону Троещины по проспекту Красных Казаков.
- Ты что делаешь?! – изумленно воскликнул я. – Нам же совсем в другую сторону!
         -  Ты хотел удостовериться, как я умею водить машину? – с определенной долей цинизма промолвила Аня. – Что ж, смотри. Только не обделайся раньше времени… умник!
         Автомобиль развил такую огромную скорость, что я действительно почувствовал, как внутри моего живота что-то предательски забурлило. Встречные автомобили замелькали перед глазами, как в ускоренном видеоролике. Кое-кто из их водителей пытался нам посигналить, и даже на мгновение замигал фарами, однако, Аня на то не обратила никакого внимания. Она словно сошла с ума – вела себя на редкость дерзко и вызывающе. Я даже не пытался выхватить руль из ее рук. Чем такая затея была бы чревата, догадываться не приходилось. Даже стоящему на одном из перекрестков автоинспектору, и тому не удалось ее остановить. Парень лишь небрежно взмахнул своей палочкой и наверняка просвистел в свисток. Но для нас его действия воспринимались, как пустой звук. Во всяком случае, весь вид моей спутницы указывал именно на это.
         -  Может, не стоит делать глупостей? – не скрывая своих явных опасений,  предложил я. – Высади  меня на ближайшей обочине, а сама езжай куда хочешь.
         -  Нет уж, милый, - уверенно запротестовала Аня. – Вместе сели в машину – вместе из нее и выйдем. Если не устраивает – можешь  открывать дверцу и выпрыгивать. Я тебя не держу.
       Попытаться выполнить ее последнее предложение у меня не возникло ни малейшего желания. Выскочить из машины на такой огромной скорости означало верную смерть, поэтому мне не оставалось ничего другого, как только уповать на ее благоразумие. А для этого нельзя было показывать своей беспомощности – следовало доводить начатую игру до конца.
       -  Вот теперь я вижу, что нисколько не ошибся в своих предположениях. – Мой решительный голос заставил обнаглевшую до предела спутницу слегка передернуться. – Знаешь, а я уже давно мечтал так вот лихо покататься с тобой на «Форде». Мне ведь ни разу в жизни не приходилось бывать ни на американских горках, ни на скоростных каруселях, ни, тем более, участвовать в спортивной гонке. Ты мне хоть покажешь, что такое настоящий класс. Будь уверена, в этом деле тебе нет равных. Даже твой учитель Клайд, и тот за последние годы бездействия успел потерять свою квалификацию. В этом мне пришлось убедиться дважды. В первый раз, когда он невзначай признался, что однажды, потеряв координацию, врезался на велосипеде в какую-то иномарку и выбил себе в результате этого зубы. Не знаю, правду он сказал тогда или нет, сейчас это принципиального значения не имеет. Более важен второй раз, когда я сумел убедиться в потере его способностей воочию. Произошло это не далее, как вчера. Водитель такого высокого класса, как вы с ним, в тех условиях уложил бы нас с Романом наповал. Слишком уж удачно сложилась ситуация. Но Гоша  почему-то не сумел нею воспользоваться. То ли он после колонии и впрямь стал таким нерасторопным, то ли просто у него дрогнула рука сбить живого человека, даже того, которого он так ненавидел. Сей факт и дал мне повод предположить, что убийцей является отнюдь не он. Жаль только, что Валера этого не понял, и наказал своего дружка за попытку убийства любимой девушки самым жестоким образом. А ведь он наказал совсем не того, кого нужно. Лучше бы ты, Аня, не присылала туда вчера его, а приехала сама. Результат был бы куда надежнее. Правда, алиби в таком случае тебе не светило – в нашей с Романом смерти обвинили бы только тебя, и никого иного. Потому-то ты и решила рискнуть, убедив совершить последнее преступление своего бывшего дружка… По началу он, наверняка, вообще был не при делах. Вернулся из мест заключения, пришел к тебе, попросил денег, как это обычно бывает с такими людьми. Ты, понятное дело, не могла ему отказать, поскольку он шесть лет назад взял на себя твою вину, и тем самым сохранил тебе свободу. Ты взяла его под опеку и даже попросила мужа устроить его с дружком к себе на работу. Роман, конечно, ревновал тебя к нему, но возражать любимой супруге не осмеливался, тем более, что Гоша владел компрометирующей тебя информацией. Так они с Ломакиным у вас и прижились. Потом Валера привез Коровченка, который договорился непосредственно с Андреем Константиновичем, и все пошло своим чередом. Вплоть до того момента, пока мы с Татьяной не объявили о своей женитьбе…
         -  Что-то не вижу, чтобы здесь одно к другому клеилось, -  скептически перебила меня Аня. – Ну, был Клайд когда-то моим любовником, и что с того? Роман об этом отлично знал, потому и уходил в запои, а поделать ничего не мог, поскольку по натуре он слабак. В наших проблемах мы всегда разбирались сами. Ты-то здесь причем? А тем более, с Татьяной какая связь?
        -  Самая прямая, солнышко, - стараясь сохранять спокойствие, негромко ответил я. – Прямее, как говорится, некуда. Как там не крути, а наша женитьба в ваши планы не вписывалась. Ты ведь не для  того выходила замуж за Романа, чтобы прожить с ним душа в душу всю оставшуюся жизнь. Этот безвольный хлюпик нужен был тебе только для выкачки из него денег. Идея отправить на тот свет его приемных родителей возникла в твоей хитрой головке уже давно, еще в  тот самый момент, когда ты узнала, что Роман им не родной сын. Сначала должны были умереть они, потом ты рассчитывала убрать с дороги незамужнюю сестру своего мужа. Но на столь крайнюю меру решиться было не так просто. Клайд, по всей видимости, не очень поддерживал  сие рискованное мероприятие, потому ты и тянула резину так долго. Толчком явилось наше с Татьяной заявление в ЗАГС.  Узнав о том, что мы его подали, ты сразу же поняла, что теперь на наследство Окладниковых  может претендовать еще один человек. Времени в запасе у тебя у тебя немного было, но ты, золотая моя, решила не терять ни минуты. Отвезла якобы пьяного мужа домой и оставила его там вместе со спящим ребенком. Какое все-таки блестящее алиби ребенок! Только на его существование намекни, и никто тебя ни в чем не заподозрит. Роман остался приглядывать за Антошкой, который, кстати, как ты тогда сказала, после восьми часов вечера всегда четко засыпает, а ты сама поехала на «Форде» к ближайшему бару, где заранее себе присмотрела подходящий для преступления автомобиль, и без труда угнала его. Хозяин «Волги» должен был спохватиться не сразу, так что кое-каким временем ты располагала. К особняку свекра ты успела как раз вовремя – появилась там именно в ту минуту, когда пожилая пара переходила дорогу.  Не став медлить, ты без сожаления снесла их обоих бампером чужого автомобиля на асфальт и умчалась дальше. От машины сразу же избавилась, отпечатки пальцев стерла. Все получилось просто идеально. Следствие пошло, к твоему счастью, в ошибочном направлении, и даже Татьяна сгоряча выгнала меня из дома. Так что теперь с ее смертью можно было повременить до тех пор, пока не улягутся страсти по ее родителям. Но здесь ты не учла одной детали. Или нет, даже двух. Первое: завещание отца оказалось не в пользу Романа…
         -  А вот здесь ошибаешься, - снова прервала меня озлобленная спутница, еще упорнее нажимая на педаль газа. – Роман ведь не приходился ему родным сыном, поэтому на что-то похожее я все-таки рассчитывала. Какая мне, в принципе,  разница, сколько  кому из них достанется денег? Все равно, после смерти Татьяны все должно было уйти в один карман.
        -  Хорошо, тут не стану спорить, - согласился я, инстинктивно зажмуривая глаза. Мелькающие впереди силуэты машин и деревьев доводили мое состояние  до приступа тошноты. – Но вторую деталь ты предусмотреть не могла никак. Жора Половник оказался воистину талантливым журналистом. Ему почти сразу удалось вычислить, кто убил Окладниковых, но он почему-то не поспешил сообщить о своих догадках правоохранителям, а решил для начала поговорить с тобой. Тебе ведь, а не Роману, он назначил встречу тогда на пустыре.
        -  Болван твой Жора, - презрительно пробормотала Аня. – Жадность его сгубила, дурака. Захотел деньжат побольше с меня срубить, да цену заломил такую, что я чуть язык не проглотила. За такие деньги выгоднее было его устранить, чем выбрасывать их на ветер. В принципе-то, он ничего конкретного мне и не предъявил, всего лишь данные о моих водительских навыках, однако, при его репортерском таланте раздуть это дело представлялось вполне возможным. В общем, я не стала рисковать. Джип угнала по той же схеме, что и  «Волгу», и приехала на место встречи чуть раньше, чем мы договаривались. Он, наивный, даже и не предполагал, что с ним могут поступить столь жестоким образом. Я увидела, что он по телефону куда-то звонит, и решила не тянуть резину – вдруг этот прохвост кого-то вызывал для подстраховки…
         -  Ладно, здесь все ясно. Но кто же все-таки подобрал с асфальта его папочку с документами? Ты ведь не могла остановиться и выйти из машины. Там рядом присутствовал Клайд?
         -  Не было там никакого Клайда, - отчетливо возразила Аня. – В этом преступлении он никакого участия не принимал. Роман, тот все знал, и с ребенком сидел, пока я была в отлучке, а Гоша… Гоша просто несчастный человек… Не было у Половника никакой папки с документами. С пустыми руками он стоял, это уж я хорошо запомнила. Он попросту блефовал. Можно было его даже не трогать, но когда автомобиль уже разогнался, остановить его крайне тяжело.
        В салоне воцарилось секундное молчание. Осознавать тот факт, что Жора погиб никак иначе, как только по собственной глупости,  мне было до боли неприятно. Я больше не хотел о нем вспоминать, поэтому попытался перевести разговор на несколько иную тему.
          -  Скажи, - поинтересовался у спутницы, отводя напряженный взгляд от дороги, - а о нашем с тобой маленьком приключении Роман тоже знал?
          -  Знал, - на сей раз без малейшего смущения кивнула головой она. – В тот день, равно, как и обычно, он притворился пьяным бревном. Почему, не понимаю. Видать, нравилось создавать имидж безответственного паразита. Дело шло к смерти его младшей сестры. День, в который ей предстояло умереть, неумолимо приближался, и организовать ее убийство предстояло именно ему.
          -  Тебе не показался слишком беспечным тот факт, что он назначил ей встречу на том самом месте, где ты неделей ранее убила журналиста Половника?
         -  Показался, но что было делать? Роман учудил глупость, а мне за нее поневоле пришлось отдуваться. Кого-кого, а Таньку я жаждала свести в могилу больше, чем кого-либо другого. Увидев ее перед собой,  не стала медлить ни секунды, погнала микроавтобус на всех парах, и даже не заметила, кого именно я сбила – ее или того мужика, который к ней кинулся. Это уже сегодня  мне сообщили, как на самом деле все обернулось. Но, к счастью, нашлись двое любящих меня товарищей, которые взяли всю вину за мои преступления на себя. Одного, к сожалению, уже нет в живых… А может быть, то и к лучшему – на  мертвых легче всего все списать.
- Но Роман ведь пока еще жив, – вразумительно напомнил я.
         -  Роман настолько меня боготворит, - уверенно ответила Аня, - что не сдаст никогда в жизни. Он хоть и слабак по своей сути, но ради любимой женщины пойдет на все. Даже под пытками не сознается, можешь не сомневаться. Да и ментам куда выгоднее, чтобы он оказался убийцей, а не я. Хлопот меньше с доказательствами. Так что не придется им его колоть – он уже раскололся до нужной кондиции. Давай забудем о нем. Поговорим лучше о нас с тобой.
- В каком смысле?
         -  А в самом прямом. Ты разоблачил меня целиком и полностью, я тебе как на исповеди все выложила на блюдечке, так что теперь у нас дорожка одна.
         -  Ты имеешь в виду в ближайший кювет? – Я в очередной раз пересилил свою тошноту и снова перевел взгляд на быстро уходящую под колеса дорогу.
        Не стоило забывать, что мной рядом сейчас находилась не просто прелестная особа, а настоящий монстр, которому с этого момента терять было абсолютно нечего. Она не думала ни о ком из своих родных: ни о матери, ни о муже, ни даже о ребенке. Она думала только о самой себе, о том, как из любой сложившейся ситуации извлечь для себя выгоду, не пренебрегая при этом  ничем, даже человеческой жизнью. И это в разы увеличивало исходящую от нее опасность.
         -  А почему бы и нет? – Ее ответ на мой вопрос оказался вполне предсказуемым. – Теперь ты знаешь обо мне все, значит, выхода у меня может быть всего два. Первый: ты женишься на Татьяне, убиваешь ее, получаешь ее состояние, и становишься после этого моим мужем.  Сам понимаешь, подобный исход – это чистой воды глупость. Слишком уж усложнилась ситуация для столь незамысловатой авантюры. И даже в случае,  если у нас  этот план сработает,  где гарантии, что кто-то не нанесет другому удар в спину? Поэтому остается вариант номер два. Как ты сам понимаешь, живым я тебя сейчас оставить не могу. Стоит мне выпустить тебя из машины, как ты тут же все сдашь меня первому менту. Оружия при себе у меня нет, физически я слабее тебя, так что выход у нас, Андрюша, только один – влететь вместе на этой машине под колеса встречного грузовика, а там уж пускай Всевышний рассудит, кому из нас какая судьба уготована.
         -  Слушай, - с трудом сохраняя самообладание, произнес я, - а почему бы тебе ни броситься под колеса одной, без меня? Какая  разница, все равно ведь решила умирать?
         -  Э нет, родной, так будет не совсем справедливо. Я бездарно подохну, а такая сволочь, как ты, останется процветать на этом свете и продолжит портить людям жизнь. Прости, мой сладенький, но ты заслужил такой выдающийся уход из жизни. Если мы сейчас с тобой оба погибнем, то мое доброе имя так и останется незапятнанным, и мой сын, когда вырастет, будет только гордиться своей матерью. Все наши тайны умрут вместе с нами…
         По выражению побледневшего лица собеседницы я понял, что решение для себя она  приняла. Что поделать, такова была эта женщина – не  терпела она медлительности, всегда поступала слишком быстро и решительно. Оттого доселе у нее так гладко все и выходило.
         Где-то вдалеке замаячила подходящая по габаритам встречная машина. Аня уверенно сжала в руках изящную баранку и приготовилась к неизбежному столкновению…
         Однако, тут произошло именно то, чего я с нетерпением ожидал вот уже добрую  четверть часа. Даже немного начал сомневаться в том, что моя затея сработает, и мне с этой сумасшедшей фурией все-таки придется погибнуть настолько глупо и бесславно. Но, к счастью,  все сложилось должным образом, и потому я сразу же почувствовал себя хозяином положения.
        Двигатель нашего автомобиля внезапно заглох, заставив мою спутницу нервозно встрепенуться. Несколько раз она попыталась провернуть ключ в замке зажигания, учащенно нажимая своей симпатичной ножкой на педаль газа, но все ее старания оказались напрасными. «Форд» по инерции проехал по трассе еще пару сотен метров и спокойно себе остановился у обочины.  Движущийся вслед за нами автомобиль успел удачно пойти на обгон и не врезался на полной скорости нам в зад, чем облегчил и без того не самую завидную ситуацию.
       Я вытащил из кармана смятый носовой платок и вытер им свой вспотевший лоб.
        -  Вот черт! – раздраженно выругалась рыжая психопатка, ударив обеими ладонями по рулевому колесу. – Что это с ним?! Почему он заглох?!
        Она все еще пыталась хоть как-то продолжить движение, хотя наверняка сама отлично понимала – в ближайшие минуты автомобиль ее не послушается.
       -  Не нервничай так, - вполне спокойно сказал я, отстегивая свой ремень безопасности, - мотор все равно не заведется. Удивительно, что он вообще проработал в идеальном режиме так долго. Наверное, я всыпал в топливный бак недостаточное количество сахара. В следующий раз дозу придется существенно увеличить – непременно надо это учесть.
         В качестве доказательства из носового платка на мою вспотевшую ладонь неуклюже вывалились два белоснежных кубика рафинада.
        -  Т-ты… - заикающимся голосом пролепетала до предела изумленная спутница, - т-ты подонок, Андрей… Самая подлая и никчемная тварь!.. Зачем ты это сделал?
         -  А как иначе я мог обеспечить собственную безопасность? – с наигранной апатией ответил я. – Ты ведь оказалась поистине невменяемой. Свободно могла отправить меня на тот свет без всякого выходного пособия. Но теперь, благодаря успешной химической реакции, самое страшное миновало. Так что можешь выходить из машины с поднятыми руками.
         -  Это еще зачем? – Растерянная Аня судорожно оглянулась по сторонам и заметила, что в нескольких метрах от нас остановился серый «Опель», из которого вышли двое мужчин.
        -  Карета для вас подана, мадам. – Я отвернул воротник своего пиджака и выдернул из него приколотый «жучок» размером с наперсток. – Все просто, как одуванчик. Наш разговор успели записать, так что ты сама себя с потрохами выдала… У тебя нет выбора, девочка…
- А вот здесь, родной, ошибаешься. Выбор у человека есть всегда!
        Женщина, как обычно, сориентировалась в неожиданной ситуации куда лучше, чем все окружающие ее мужчины. Я даже не успел ничего сообразить, как ее длинные лакированные ногти лихо вырвались из ладони и с размаху врезались в мое многострадальное лицо.  Из разодранной щеки сразу же брызнула кровь, что, естественно, заставило меня вскрикнуть от боли и ухватиться руками за глаза, которым в эту секунду угрожала нешуточная опасность.
       Но выкалывать их ногтями моя спутница даже не попыталась. Воспользовавшись моим мимолетным замешательством, она раскрыла дверцу и пулей вылетела из салона. Когда я выбежал вслед за ней, Аня уже перебегала на другую сторону широкой ровной автотрассы.
       Вышедшие из «Опеля» сотрудники в штатском также бросились к ней, но движение автомобилей с обеих сторон оказалось настолько интенсивным, что нам всем поневоле пришлось на несколько мгновений замешкаться. Что поделаешь, каждый из нас дорожил собственной жизнью, и не горел желанием расстаться с оной столь примитивным и глупым способом.
       Аня же по своей психологии от нас в корне отличалась. Она-то как раз в эту самую минуту свою жизнь ставила ни во что. Потому и кинулась без наименьшего страха на полосу встречного транспорта. Водитель летящего на огромной скорости «КамАЗа» при всем своем огромном желании не смог бы остановить тяжелую махину вовремя. Он лишь успел нажать на тормоз, но груженый многотонный автомобиль все же еще проехал пару десятков метров. Будь его транспортное средство поменьше, возможно, ему что-то и удалось бы предпринять, однако, с таким «монстром» совладать в данной ситуации было решительно невозможно.
       Женщина видела, что «КамАЗ» несется  прямо на нее, но даже не попыталась уйти с его пути. Она лишь резко остановилась, развернулась в мою сторону и злорадно улыбнулась. В последнем ее взгляде присутствовало столько презрения, что мне поневоле пришлось отвернуться…
      Автомобиль снес Аню с трассы, как стебель скошенной травы. Во что превратилось под его колесами ее истерзанное тело, я не видел, да и не возникло у меня желания на это смотреть. Изнутри  в гортань полезла всякая гадость, дожидающаяся своей участи уже довольно долго. «Поездка с ветерком» все-таки достигла своего апогея. Пусть не в салоне автомобиля, но я все-таки вырвал,  изуродовав незначительный участок трассы  содержимым своего желудка.
       Впрочем, эта маленькая желтая лужица оказалась сущей мелочью по сравнению с той приметной кровавой полосой, которая осталась на асфальте от моей рыжей «подруги».
        Ошеломленный водитель выпрыгнул из остановившегося грузовика и в ужасе стал подбегать по очереди ко всем собирающимся вокруг людям.
        -  Я не виноват! – приложив обе руки к груди, пытался убедительно доказать он. – Клянусь,  она сама мне под колеса бросилась!.. Я ничего не мог поделать.
         Да его, в принципе, никто ни в чем и не винил…
         Я обошел «Форд» со стороны обочины и неуклюже плюхнулся на сидение пассажира, оставив ноги снаружи. Наблюдать за происходящим у меня не было больше никаких сил.
         -  С тобой все нормально? – Озабоченный капитан Харченко в следующую минуту словно вырос рядом из-под земли и положил мне руку на плечо.
- Все путем, - угрюмо ответил я, смахивая кровь со своей щеки носовым платком.
- Здорово она тебя поцарапала, - сочувственно покачал головой Виктор.
         - А себя куда серьезнее… - Из моей груди вырвался тяжелый протяжный вздох. – Ты извини, пожалуйста, но мне немного хочется побыть одному.
         Капитан не имел ничего против, тем более, что сейчас у него и без меня забот хватало по  горло. Впервые за последние две недели я не чувствовал на него за это никакой обиды.

               
ДЕНЬ    ДВАДЦАТЬ    ЧЕТВЕРТЫЙ

      Подробных показаний на сей раз мне давать не пришлось – все произошедшее без малейших помех зафиксировала звуковая запись. Мой голос на ней звучал предельно четко, никаких пояснений к нашему с преступницей диалогу не требовалось. Даже сам полковник Прокопенко, высокого роста грузный мужик с вечно угрюмым лицом и обвислыми, словно спелые вишни, губами, и тот остался доволен проведенным «мероприятием», но только особо своего настроения не афишировал – лишь легким кивком вызвал к себе в кабинет  Порошкова, чтобы поговорить там с ним с глазу на глаз. Алексей Витальевич, в свою очередь, попросил меня пока не покидать здания управления. Потому и сидели мы с Виктором в оперативном помещении вдвоем, ожидая непонятно чего: то ли каких-то новых каверзных вопросов с нелепыми обвинениями, то ли устной благодарности  со стороны начальства. Насчет материального поощрения не могло быть и речи – об этом Харченко предупредил меня заранее. Далеко не те были времена, чтобы руководство силовой структуры разбрасывалось денежными вознаграждениями или какими-либо подарками за активную помощь следствию. Хватало уже того, что инициатива твоя не подвергалась наказанию, за что нашим доблестным органам следовало сказать огромное спасибо.
        Сегодня  Виктор выглядел совсем не так, как обычно. Он не был ничем озабочен – сидел за столом совершенно спокойно, не копался в каких-то своих бумагах, не бегал ошпаренным мустангом по коридору, и, самое главное, абсолютно не нервничал. Создавалось впечатление, что со всеми своими неотложными делами ему к нынешнему дню удалось разобраться, и теперь он только того и ждал, чтобы получить приказ от начальства отправиться в ближайший кабак и напиться там в моей компании до самого, что ни на есть, безобразного состояния.  Харченко был небрит, волосы его выглядели грязными, как, кстати, и воротник рубашки, которую он не снимал с себя последние трое суток. Ему, равно, как и мне, не помешал бы сейчас длительный отдых, включающий в себя горячую ванну, домашний завтрак и мягкую чистую постель.
        Я старался не смотреть на свое отражение в зеркале, поскольку отлично понимал, что увижу там отнюдь не образцовый вариант человеческого индивидуума. Бессонные ночи и отсутствие элементарных условий гигиены сделали из меня точно такое же неприглядное шимпанзе, каковым выглядел Виктор. Только в отличие от него  я знал, что долго здесь держать меня никто не станет – ну, час, максимум два, и вернувшийся с начальственного ковра подполковник надо мной сжалится и отправит меня домой, не забыв посоветовать  в напутствие больше никогда не ввязываться в подобные коварные авантюры. Да я, в принципе-то, ни во что по собственной инициативе и не влезал – как там не крути, а втянутым в опасные конфликты оказывался лишь благодаря сложившимся обстоятельствам. Так что вины здесь моей никакой не было.
         Я откинулся спиной на спинку скрипящего стула и несдержанно улыбнулся. Затушивший о пепельницу очередной окурок Виктор словно прочитал мои мысли.
         -  Что, не верится, что все наконец закончилось? – с некоторой завистью спросил он у меня. – Тебе-то хорошо, а нам еще до глубокой ночи придется отчеты писать.
         -  Сколько вам их можно строчить? – показательно возмутился я. – Полковник же сказал, что доволен результатами. Неужели он не позволит вам хотя бы сутки отдохнуть?
         -  Э, брат, не видел ты нашей настоящей рутины, -  со вздохом заметил Харченко. – Думаешь, для чего Прокопенко вызвал к себе Порошкова? Чтобы хвалить? Ага, держи карман шире.
         -  А для чего же еще? По-моему, все закончилось не так ух и плохо. Романа арестовали, Ломакина арестовали, только знаменитые угонщики упокоились в лучшем мире.
         -  Пойми, Андрюха, активные мероприятия занимают в нашей служебной деятельности не больше десяти процентов времени, - поучительно сказал Виктор. – Основная же работа заключается в другом. И называется она не иначе, как обычная бумажная волокита, которая и доводит нашу братию до того, что мы не можем полноценно спать по ночам. Это при тебе шеф так старательно нас хвалил. Наедине же он скажет Порошкову совершенно иное. Например, в отношении тех же упокоившихся Бонни и Клайда произойдет настоящий скандал.
- Почему это вдруг? – искренне удивился я.
         -  По самой простой причине. Он наверняка хотел, чтобы мы их обязательно взяли живыми. Трупы наше начальство, как ты еще по прошлому разу помнишь, не шибко поощряет.
- Но ведь вы их не убивали. Гошу застрелил Ломакин, а Аня покончила с собой сама.
         -  Вот-вот, - саркастически заметил Харченко, - а кто же ей, интересно узнать, помог так поспешно отправиться по личной инициативе на тот свет? Не вы ли, Андрей Николаевич? – Я в ответ виновато  пожал плечами. – Из сего исходит вторая причина служебного «вздутия» Порошкова, как организатора операции. Какое он вообще имел право подключать к делу штатского человека, да к тому же еще и подвергать его жизнь опасности? И никакие доводы, поверь мне, не помешают этому доброму дяденьке отчитать  своего более толкового заместителя по всем статьям. А насчет Романа и Ломакина вообще ситуация простая. Один из них – вор-рецидивист, к тому же приписанный не к нашему району, который просто застрелил своего дружка, и ничего более. За это преступление с ним разберутся совсем другие люди и в другом месте. Второй же по сути своей вообще является жертвой. Против него нет никакого состава преступления, так что, хочешь ты того, или нет, а Романа придется отпустить.
- То есть, как отпустить?! – удивленно воскликнул я. – Он ведь сам признал свою вину.
         -  Это была вина его жены, а не его самого. Запись вашего разговора с Анной не является весомой уликой – версию о его причастности к убийствам любой грамотный адвокат разобьет в пух и прах. Так что, Андрей, думаю, реально посадить его нам никак не удастся. Да и какой в том  вообще смысл? Посуди сам – человек запутался в жизни и в результате потерял практически все: родителей, сестру, любимую жену, деньги, и даже свое доброе имя. У него остался только маленький ребенок, которому, в свою очередь, обязательно нужна какая-то опека. Не в детдом же пацана отправлять. Роман по большому счету наказал сам себя. Теперь он – пустое место, и никакой опасности собой не представляет. Пусть живет, как знает, – Бог ему судья.
        С последним доводом Виктора мне пришлось невольно согласиться. Как бы там ни было, а я сам испытывал к Роману Окладникову определенного рода сострадание.
         Мы оба опять на несколько минут замолчали, задумавшись каждый о своем…
          Дверь кабинета  распахнулась,  впуская в себя одетого в штатское капитана Ларьцова. Лицо этого человека впервые за время нашего с ним знакомства озаряла непривычная дружественная улыбка, вынуждающая думать о нем гораздо лучшее, чем он того стоил.
- Виктор, можно тебя  на минутку? – попросил он на удивление вежливым тоном.
- Куда это? – с легким удивлением поинтересовался Харченко.
- В курилку. Надо обсудить кое-что.
         -  Что ж, - тяжко вздохнул Виктор, вставая из-за стола и пряча в карман сигареты, - коллегам  в просьбах отказывать  нельзя… Андрей, посиди здесь, подожди. Думаю, мы недолго.
         Как только за ними закрылась дверь, я зажмурил глаза. Сквозь окно кабинета проникал яркий солнечный свет, клонивший весь мой уставший за эти дни организм ко сну. Тело постепенно начало расслабляться: плечи вяло опустились, а голова по инерции склонилась вниз.
         Когда в комнату вошел Порошков, я сидел именно в этой нелепой позе, похожий на заправского алкоголика, только-только привезенного в вытрезвитель из ближайшего пивного бара. Уставшим был настолько, что не сразу даже соизволил поднять голову. Однако, он того и не требовал – вел себя так, будто воспринимал сие мое положение за должное.
          -  Ты еще не ушел? – задал ради приличия вопрос, хотя отлично понимал, что без его непосредственного разрешения я никуда отсюда не денусь.
         -  Как видите. – Голова моя все-таки соизволила слегка подняться, а глаза посмотрели на него далеко не самым радушным взглядом.
         -  Вижу, - сочувственно кивнул подполковник. Все его поведение говорило о том, что разговор с начальством выдался сложным. – Отдохнуть бы тебе нужно, Андрей. Хватит приключений с тебя – достаточно набегался. Небось, девчонки твои тебя дома уже заждались.
         Я старательно завертел в обе стороны головой, дабы поскорее отогнать прочь навязчивую сонливость, и озабоченно взглянул на настенные часы.
- Да, сейчас как раз должны приехать. Возможно, даже уже на месте.
- Ну, тогда вперед. Беги, обрадуй их своим появлением.
        -  И это все, что вы хотели мне сказать? – Я поднялся со стула, зевнул и расправил плечи.
         -  А что ты еще ожидал от меня услышать? –  сохраняя хладнокровие, спросил Порошков.
         -  Для чего-то же вы прислали сюда Ларьцова, чтобы он Харченко в курилку забрал. Выходит, хотите со мной серьезно поговорить наедине.
         Алексей Витальевич слегка усмехнулся и присел за стол.
        -  А ты еще  сообразительнее, чем я думал, - промолвил задумчиво. – С таким стратегом лучше не враждовать. Надо будет подумать над предложением Виктора.
- Над каким предложением?
         -  Ну, над тем, чтобы взять тебя в нашу группу. С одной стороны у тебя и вправду  смекалка развита непомерно, но с другой – именно этим ты и опасен… - Подполковник подпер руками выбритый подбородок и просверлил меня придирчивым взглядом. – Да, ты прав – увести отсюда Харченко Ларьцову действительно поручил я. У меня и впрямь возникло желание поговорить с тобой наедине. Не удивлюсь, если ты сейчас мне скажешь, о чем именно.
         -  Удивитесь, - более чем уверенно произнес я. – Потому, что сами еще о кое-каких деталях ни сном, ни духом не ведаете. Вы хоть и профессионал, но тоже иногда допускаете непростительные проколы. Возьмем хотя бы эти  вещицы. – Моя рука на мгновение нырнула в карман брюк и выложила на стол перед собеседником две золотые сережки. – На  первый взгляд ничего особенного – просто красивые ювелирные изделия. Они одинаковые, наверняка даже входят в одну пару. Крепления у них сломаны, поэтому годны сии украшения лишь для ломбарда. Признаться, именно туда я их и собирался отнести, если бы не одна случайная деталь.
        Порошков удивленно перевел взгляд с украшений на меня.
- Не понимаю, Андрей, к чему все эти предисловия?
         -  Вы ведь еще меня не выслушали, - с той же монотонностью продолжил я. – Все элементарно, как говорил мистер Шерлок Холмс. Одну из этих сережек я нашел в шкафу Анны Окладниковой. Ее игла чуть не пробила до крови мне пятку.  Думаю, не надо объяснять, что я делал в шкафу чужой спальни. Важна как раз не эта сережка, а именно другая, не определю даже, какая из них… Вторую то я нашел не где-нибудь, а у вас на даче, в парилке вашей сауны.
         -  Где? – На лице властного собеседника возникло еще большее изумление. – У меня в сауне, говоришь? Когда ты успел там побывать? С кем?
         -  Не прикидывайтесь наивным, Алексей Витальевич, вам все отлично известно. Наверняка по вашему же указанию старший лейтенант Семенова меня туда и возила. Скорее всего, и нахождение мною этой сережки входила в ваши планы. Не пойму только, зачем это вам было нужно.  Хотели, чтобы я побыстрее вышел на Анну Окладникову, которая, как мне теперь стало ясно, во всех своих начинаниях плясала под вашу дудку? Но ведь она могла вас реально выдать, как организатора преступлений.  Наверняка и папку Жоры Половника забрал с места убийства ваш человек. Не зря ведь Ларьцов появился там раньше других. Да и в отношении Ломакина дело обстоит сомнительно. Не мог он выследить меня, когда появился позавчера на Лукьяновке, никак не мог. Кто-то ему просто подсказал, что наша с Романом встреча произойдет именно там. В общем, как там не крути, а рука силовой структуры чувствуется везде. Или я не прав?
        Порошков задумчиво покачал головой и жестом попросил меня снова присесть.
        -  Конечно же, ты прав, Андрей, - ответил он на удивление спокойно. – Но только далеко не во всем. Сережек тебе никто не подбрасывал, они действительно явились нашим проколом. Да и на дачу мою тебя Зоя возила отнюдь не по моему приказу, а лишь по собственной прихоти. Хочешь, верь, хочешь, нет. Ну, любит она молодых жеребцов вроде тебя, что я тут могу поделать? Только вот почему-то больше одной ночи с каждым из них она не проводит. Но это к делу не относится. Давай, как говорится, начнем с самых азов. То, что ты меня раскусил, я понял еще вчера, из твоего разговора с Аней. Не спрашивай, как мне это удалось понять – все равно не смогу объяснить. Просто сработала профессиональная интуиция. Так что придется тебе кое в чем признаться. Я знаю, секреты ты хранить умеешь. Да и не такой же ты глупый, чтобы лезть против системы… Помнишь свой разговор трехмесячной давности с господином Маклайном?
        На этот раз удивляться пришлось мне. Моя челюсть отвисла чуть ли не до самого пола, да так и застопорилась в одном положении, не в состоянии вернуться на прежнее место.
        -  Да, да, - настойчиво продолжил Порошков, - не только ты один способен разоблачать хитрых злодеев. Не забывай, что мы, в отличие от тебя-одиночки, мощная организация, причем, достаточно уважаемая  и имеющая законную силу, поэтому мы не позволим, чтобы  здесь у нас вольготно себя чувствовала всякая нечисть. Последнее относится не к твоей персоне. Когда ты встретился тогда на Подоле с Маклайном, твоя одежда не была полностью чистой. Я предчувствовал, что в том деле еще не все точки поставлены над «і», поэтому один  «жучок»  в воротнике твоей зимней куртки все-таки оставил. Когда приедешь домой, можешь проверить – он все еще находится там,  в нерабочем, разумеется, состоянии. Он зашит внутри, поэтому сам без моей подсказки ты бы его никогда в жизни не нашел… Но это тоже не столь важно.  Для нас имел значение лишь результат вашего тогдашнего разговора. Если бы ты согласился со всеми предложениями нашего заморского гостя, то тебя вряд ли бы оставили в живых. Мы, конечно, не американцы, но тоже умеем постоять за свою страну, потому и боремся за ее будущее всеми дозволенными и недозволенными методами. Думаешь, почему Маклайн тогда так быстро отбыл на родину? Не потому, что выполнил свою миссию, нет. Специалист его уровня мог еще долго приносить вред нашему обществу. Просто его вежливо попросили это сделать люди более высокого круга.  Об них ты никогда толком ничего не узнаешь, так что даже и не пытайся. Я в этой среде лишь пешка, такой себе обычный мальчик на побегушках. Один твой друг попытался, было, под кого-то из них подкопаться. Что с ним после этого случилось – не мне тебе объяснять. – Порошков полез в ящик, из которого через секунду на стол перекочевала знакомая мне коричневая папка Жоры Половника. – Ты, помнится, искал эту вещь. Можешь забрать ее себе на память – теперь она пустая, так что вреда никому не принесет. А вот если бы ты тогда прочитал те документы, которые в ней находились, то наверняка сейчас бы сидел не здесь, а лежал бы на кладбище рядом с приятелем. Слишком уж он любил совать нос в чужие дела.
-   Так это вы приказали его убить? – со страхом в голосе пробормотал я.
        -  Никто никому ничего не приказывал. – На лице офицера не дрогнул ни единый мускул. – Я  лично здесь вообще ни при делах. Просто один из наших людей, тот, который непосредственно работал с Аней, позвонил ей и как бы ненавязчиво сообщил, что некий репортер, учившийся вместе с ней ранее на водительских курсах, имеет о ней некоторую информацию, какую в народной среде нежелательно распространять. Дальше она уже действовала сама. Следившему за Половником Ларьцову оставалось лишь забрать папку с места преступления. Девочка вообще нам должна была по гроб жизни. Думаешь, когда Клайда арестовали, он ее не сдал? Еще как сдал. Как говорится, со всеми потрохами. Нам стало жаль малышку, и мы предложили ей выбор. Она все сделала правильно. По нашей же просьбе она вышла замуж за Романа Окладникова и стала с ним жить. Иногда ей приходилось несколько менять свое амплуа порядочной женщины и ездить кое с кем на мою дачу. Спешу заверить – я сам в ее компании там не «отдыхал» ни разу – совсем не тот у меня профиль работы. Да и вообще, дача как таковая, мне принадлежит чисто официально. Сам я там не бываю почти никогда – в основном для своих целей сей отдаленный домишко с сауной используют другие люди. Вот во время одного из таких визитов Аня там сережку и потеряла. А ты по совершенно нелепой случайности  ее нашел. Воистину говорят – мир тесен…
         -  Это что же выходит, - более инициативно поинтересовался я, - старших Окладниковых она тоже уничтожила с вашей легкой подачи?
         -  Не с моей, молодой человек, - еще раз говорю, что я здесь не сыграл абсолютно никакой роли. Да и вообще, Андрей Константинович Окладников был при жизни совсем не тем человеком, которого стоит жалеть. Многие простые смертные жаждали его смерти куда больше, чем кураторы его невестки. Ты хоть знаешь, за счет чего он обогатился? – Я отрицательно завертел головой. – Вот видишь, а берешь на себя смелость вставать на его сторону. Многих людей он раздел до нитки в прямом смысле этого слова. Он, конечно, сам не являлся основателем финансовых пирамид, но поверь мне – многие деньги с их оборота шли лично ему в карман. Ну, не только ему одному, а и еще некоторым господам, но это уже к делу не относится. Все они у нас на крючке, улизнуть от справедливого возмездия никому не удастся. Вот только с деньгами, переведенными в зарубежные  банки, приходится сложно, но и в этом направлении ведется работа. Так что Татьяна твоя не такая богатая наследница, какой кажется на первый взгляд. От отцовского состояния  ей достанутся сущие крохи, однако и их вам для скромной жизни в нашей стране вполне хватит.
         -  Выходит, - сделал вывод я, - что причины, побудившие Аню к столь ужасному поступку, явились только поводом. Она ничего не получала в результате?
        -  Почему же? - пожал плечами Порошков. – Получала она, и достаточно получала, но только после смерти Андрея Константиновича, Марии Семеновны, Романа и Татьяны. Ей получили устранить только одного из них – насчет остальных была уже ее личная импровизация. Так что в смерти Марии Семеновны нашу контору обвинять не нужно. Это просто издержки производства. По-моему, убийцу этой честной женщины ты вчера наказал по справедливости.
         -  А зачем вы в дом к Окладникову послали Валеру Ломакина? Осуществлять ведь аферу с подменой девушки вам не было никакого резона.
         -  А мы ее и не осуществляли, - решительно ответил подполковник. – Ломакин просто должен был контролировать поведение  Окладникова и являлся нашим запасным вариантом. Как только мы узнали, что в колонии он подружился с Клайдом, тут же решили это использовать в благих целях.  Сотрудничать с нами Козырь согласился сразу, как только ему пообещали убавить срок. В общем, на свободу они вышли практически вместе. Ломакина мы сразу же отправили на родину в Житомир, где заставили его познакомиться с Петром Захаровичем Коровченко и его дочерью Валентиной. По идее, Коровченко был нужен лишь для будущего шантажа Окладникова. Это ведь только они вдвоем думали, что об истории с разделением девочек-близнецов никто не знал. Еще десять лет назад в Житомире разоблачили одного доктора, занимавшегося продажей детей из роддома. На допросах он  показал, что одним из его клиентов и являлся Окладников. Только никто это дело не стал афишировать – оставили его, так сказать,  для подходящего случая. Вот он  и представился. При встрече Окладников Коровченко не узнал, да это даже было и к лучшему. Мы не учли лишь одной детали. Валера по уши влюбился в Валентину и начал собственную игру. Если бы ты их не разоблачил, то мы о подмене и не узнали бы. Так что, сам того не желая, ты нам помог вычислить ненадежного человека. Вот, собственно и все…
         Порошков замолчал,  выложил ладони перед собой на стол и недовольно скривил губы. Зачем он все это мне рассказывал, я сразу же сообразил – с нынешнего момента моя дальнейшая судьба была предрешена независимо от моего решения.
- И что теперь с ним будет, с этим Ломакиным? – чисто по-человечески поинтересовался я.
         - Какая тебе разница? – усмехнулся собеседник. – Скажу лишь одно – подобных выходок наша организация не прощает, так что будущая жизнь ему малиной не покажется.
- Я же говорил, что ему нужно прятаться, а он, идиот, меня не послушал.
         -  Да, - согласно кивнул Порошков, - любовь способна  толкать не необдуманные поступки.  Хотя, если бы он скрылся, от этого мало бы что изменилось. Рано или поздно мы бы его все равно нашли и заставили за все ответить… И самое главное, что он сам это все отлично понимал. Так что не переживай, Андрей, пожалуйста, за него. Лучше подумай о своей дальнейшей судьбе.
         -  А что мне о ней думать? – прикинувшись простачком, пожал плечами я. – Вернусь сейчас домой, высплюсь, натопчу желудок до тошноты. Через месяц, или немножко позже, женюсь на своей невесте. Нарожаем с ней  кучу детишек, и будем жить как в сказке.
- Ты действительно веришь, что все будет именно так?
         -  А как же иначе? Не убьете же вы меня только за то, что я узнал некоторые из ваших тайн. Да и узнал ли я их? Кто в такую бредятину  поверит? На мне ведь нет «жучка».
         -  Это точно, никакого «жучка» сейчас на тебе нет. Перед тем, как ты в это здание вошел, наши специалисты тебя тщательно проверили детектором. Но неужели у тебя даже нет предположения, с какой такой стати я перед тобой так разоткровенничался.
        Я молчаливо почесал затылок и по привычке закусил нижнюю губу. Наверняка, если бы находились мы  с собеседником  в абсолютно противоположных  положениях, то я начал бы на его месте свою беседу  именно с того вопроса, который он мне сейчас хотел задать. Зачем  ходить вокруг да около, если в результате все равно разговор сводится к одному и тому же?
         -  Почему же? – Я постарался говорить как можно более деликатно. – Определенные догадки на сей счет имеются. Вы потеряли хорошего агента, стало быть, вам нужна ему замена.
         -  Ну, это не совсем так, - в меру цинично усмехнулся Порошков. – Каждый человек индивидуален по своей сути, поэтому непосредственно заменять никто никого не собирается. Но, в сущности, ты прав.  Нам,  и в особенности мне лично, очень хотелось бы, чтобы ты работал на нас. Естественно, все это будет делаться не бесплатно – благосостояние твое с этого момента слегка улучшится… Только вот слово «агент» к этой работе уж никак не подходит. Скажем так, я просто предлагаю тебе стать нашим внештатным аналитиком. Склад твоего ума позволяет называть тебя так. С ответом можешь не спешить – время на обдумывание у тебя пока есть. Так что подумай немного, а потом реши сам для себя, как лучше правильно поступить.
         -  Чего тут думать? – скептически ответил я. – Разве у меня есть выбор? День, второй, третий, какая разница?.. Если вы мне хоть что-то рассказали, то уже так просто из своих лап не выпустите.
         -  Я снова вижу, что в тебе, Андрей, нисколько не ошибся, - с некоторым ехидством заметил подполковник. – Не бойся, все не так страшно, как  кажется на первый взгляд. Обещаю – убивать  тебе лично никого не придется. Для грязной работы есть более подходящие товарищи. Твоя задача будет заключаться лишь в том, чтобы просчитывать ситуации и находить в них возможные ошибки. Вот увидишь, через определенное время тебе это даже понравится. Думаю, не стоит  лишний раз напоминать, что о нашем с тобой  разговоре не должен знать никто. Ты  хорошенько все взвесь, не спеши с ответом. Через какое-то время я сам с тобой свяжусь.
         Он первым поднялся со своего стула и протянул мне на прощание руку. Пожимая ее, я четко понимал, что с этой минуты то ужасное напряжение, которое терзало мою душу три последних недели, теперь будет сопровождать меня постоянно. И деться от него никуда я не смогу, потому как стоит отступить мне хоть на шаг в сторону, и случайно вылетевшая из-за угла машина тут же положит конец всей моей бессмысленной жизни. Так что лучше пока с указанного направления не сходить – все-таки на нем от меня могла быть обществу хоть какая ни какая, а польза.
        Попрощавшись с Порошковым, я неторопливо вышел из кабинета и столкнулся в коридоре чуть ли не лоб в лоб с возвращавшимся из курилки Виктором.
        -   Ну что, поговорил с боссом по душам? – поинтересовался у меня улыбающийся Харченко.
- Поговорил, - выходя из мрачных раздумий, вздохнул я.
- И что он тебе такого интересного сообщил?
- Поблагодарил за проявленные храбрость и героизм, что от него еще можно ожидать?
         -   Да, - насмешливо заметил Виктор, - после удачного раскрытия преступлений наш  Порошков превращается в сущего ангела. Если бы он таким был всегда… Ладно, беги домой, а то тебя и так здесь додержали до одури. На неделе созвонимся.
         Я что-то невнятно сказал ему на прощание и  неспешно зашагал в сторону выхода.
          Улица встретила меня по-прежнему ярким солнцем и довольно свежим, хотя и нисколько не прохладным ветерком.  Обстановка вокруг выглядела относительно спокойной, но мне почему-то казалось, что каждый из прохожих является каким-то засекреченным недругом, внимательно наблюдающим за моим передвижением. Я с опаской поглядывал на  проезжающие мимо  машины, пытаясь уловить в лицах их водителей и пассажиров что-то наигранное, неестественное, враждебное. Сам того не замечая, я по ходу дела заболел какой-то манией преследования, заставляющей  сердце в моей груди колотиться непомерно учащенным темпом…
        К  дому Татьяны  добрался пешком – садиться в общественный транспорт почему-то не возникло ни малейшего желания. Двор оставался таким же тихим и уютным, каким я его помнил со времени последнего моего посещения. Под подъездом стоял знакомый синий «БМВ», своим присутствием лучше всяких «рапортов» докладывающий мне о том, что девушки уже вернулись из Житомира в Киев и с нетерпением дожидаются меня в квартире.
        Я поднялся на этаж и открыл дверь своим ключом. Из гостиной доносились звонкие женские голоса, в которых не чувствовалось никакого намека на враждебность.
       Услышав щелчок замка,  обе выбежали в прихожую мне навстречу и по очереди поцеловали меня в левую и правую щеку. Одеты на этот раз они были совершенно одинаково – в скромные черные платьица, отлично подчеркивающие их великолепные фигурки. В первую секунду я почему-то даже затруднился с определением, кто из них кем является, однако, после мне все же удалось уловить различие – улыбка у Татьяны оказалась куда более привлекательной, чем у ее сдержанной сестры, а взгляд влюбленных глаз просто-таки испепелял меня насквозь.
        -   Почему так долго, Андрей? – нежно обняв руками меня за шею, поинтересовалась она. – Ты ведь сказал по телефону, что вернешься домой раньше нас.
        -  Возникли непредвиденные обстоятельства, -  виновато пожал плечами я. – Кое-что в деле еще оставалось неясным, так что пришлось давать дополнительные показания.
         -   Больше тебе сегодня туда не идти? – В ее взгляде возник еле заметный проблеск надежды.
        -  Сегодня, к счастью, нет. Радуйтесь, красавицы, весь остаток этого дня я проведу вместе с вами. Вот только посплю немного – глаза слипаются, спасу нет.
          -   А что это у тебя такое? – Рука Татьяны бережно дотронулась до моей щеки, на которой красовался свежий след от острых  ногтей. – Тебе опять пришлось с кем-то подраться?
         -  Нет, милая, - попытался успокоить ее я, - до этого, слава Богу, дело не дошло.  Обычная неосторожность. Думаю, до нашей свадьбы заживет.
         -   Подобные неосторожности сопровождают тебя везде, куда бы ты ни пошел.  О своей безопасности вообще не думаешь, а еще собираешься заводить семью.
         -  Уж кто бы говорил. – На моем лице возникла вполне безобидная насмешка. –  Все мы такие в этом безумном мире – вспоминаем о своих ошибках только задним числом… Ладно, не будем старое ворошить. Расскажите лучше, как у вас там все прошло.
         -  У нас тоже ничего радостного не было, - с неохотой отозвалась скромно стоящая в дверном проеме Валентина. – Так что рассказывать особо нечего. Папу похоронили, поминки организовали. Даже не думала, что на них придет так много людей. Оказывается, его у нас в Житомире все очень уважали. Если бы не Таня, то не знаю, что бы я и делала.
         -   Да чего уж там, -  неловко замялась Татьяна, целуя меня в щеку еще раз и отходя в сторону. – Все-таки он являлся и моим отцом, хоть и не знали мы друг друга на протяжении всей моей жизни. Так что отдать ему последний долг – моя  святая обязанность… Тебе, Андрей, нужно сейчас первым долгом поесть и помыться. Не обижайся, но от тебя так неприятно пахнет.
         В этом была ее изюминка. О каких бы важных проблемах не шла между нами речь, она никогда не забывала указать как бы  между прочим на мои «дежурные» недостатки. И за такое отношение к своей персоне я почему-то был ей всегда премного благодарен.
         Не задавая лишних вопросов, Валентина сразу же удалилась в ванную для наведения там порядка. Сама же Татьяна направилась в кухню и принялась на скорую руку накрывать на стол. В какое-то мгновение в моей голове промелькнула странная мысль – а не договорились ли они часом между собой выйти за меня замуж обе одновременно? Столь неординарная ситуация была бы чертовски интересной, хотя, правда, и  чреватой определенными сложностями.
       Я прошел вслед за Татьяной на кухню и несдержанно обнял ее сзади за талию.
- Ты больше на сестру зла не держишь? –  поинтересовался негромким тоном.
         -  За что мне на нее обижаться? – спокойно ответила она. – Слишком уж много произошло такого, что нас поневоле объединило. Последнее пожелание отца надо выполнять.
- Так, может быть, и мною, как своей собственностью, ты с нею поделишься?
         -  Что?! – Возлюбленная возмущенно развернулась ко мне лицом и крепко сжала в руке увесистую сковородку. – А вот этого, милый, не дождешься! Слишком ты многого хочешь…
        Вышедшая из ванной Валентина в ту же секунду оказалась рядом с нами.
- О чем это вы здесь шепчетесь? – спросила она, делая вид, что ничего не понимает.
         -  Да о тебе, о чем еще, - уверенно произнес я, без лишних слов обнимая обеих девушек  за плечи. – Просто спрашиваю у Тани, с нами ты будешь жить или как?
- А ты сам-то как хочешь?
         -  Да было бы неплохо иметь рядом сразу двух одинаковых невест.
         -  Значит, так оно и будет, - шутливо ответила Валентина. –  Сестра вроде бы не против…
         Татьяна по очереди недовольно взглянула на каждого из нас, однако,  ничего не сказала, лишь  рассержено шмыгнула носиком. Когда она так делала, я отлично понимал – настроение  ее через минуту должно улучшиться, а значит, наша дальнейшая жизнь обещала стать еще интереснее, а степень счастья обеих девушек с этого момента зависела только от меня.
        Не знаю, сколько дней на улаживание своей личной жизни выделит мне Порошков, или тот, кто стоял над ним, но использовать это время мне следовало с максимальной выгодой, потому как больше я  не являлся тем раскрепощенным бездельником, каким доселе привык себя ощущать.  Теперь я  принадлежал не только самому себе, а каждому общающемуся со мной человеку в отдельности, и всему обществу в целом. А ради этого себя стоило беречь.
               

КОНЕЦ

2002г.










КРАТКОЕ СОДЕРЖАНИЕ РОМАНА «ЛЮБОВЬ И СПРАВЕДЛИВОСТЬ»




Главный герой произведения – безработный переводчик  Андрей Лозицкий, известный читателю по роману «Любовницы по наследству».  Ему наконец-то удается уговорить свою невесту Татьяну выйти за него замуж. Однако, до свадьбы дело у них не доходит. После вечеринки в честь дня рождения Татьяны при загадочных обстоятельствах погибают ее родители, которых невдалеке от собственного дома сбивает неизвестная машина.
              Милиция классифицирует данную трагедию как случайное дорожно-транспортное происшествие, и даже сам Андрей поначалу с этим соглашается, но вслед за смертью родителей невесты в его жизни происходит целая череда непонятных событий. Однажды вечером, возвращаясь домой, он спасает от хулиганов-насильников неизвестную девушку, которую по стечению обстоятельств вынужден оставить у себя переночевать. Наутро Татьяна обнаруживает в своей квартире постороннюю женщину и, обвиняя Андрея в измене, выгоняет его из своей квартиры.  Спасенная Лиля пытается успокоить расстроенного парня и помогает ему с обустройством собственного жилья, после чего неожиданно исчезает.
       Разговор Андрея с надежными друзьями – капитаном милиции Виктором Харченко и корреспондентом Жорой Половником позволяет  предположить, что его просто кто-то подставил, чтобы нарочно поссорить с невестой. Вдобавок ко всему, неугомонный Половник начинает собственное журналистское расследование гибели родителей Татьяны. Сам же Андрей в компании с Виктором и с его сотрудницей старшим лейтенантом Зоей Семеновой пытаются вычислить парней, игравших в «постановке» роли насильников. Им это удается, и подростки под нажимом сотрудников милиции признаются, что Лиля специально их наняла для имитации нападения.
        Оставшись без денег, Андрей вынужден идти на работу. Чтобы  быть поближе к любимой, он  с помощью брата Татьяны Романа и его жены Анны  устраивается в бригаду строителей, производящих в доме покойных родителей ремонт. Все трое коллег кажутся Андрею какими-то странными, они открыто выказывают нежелание работать вместе с ним. Татьяна требует от Андрея, чтобы он окончательно убрался из ее жизни, но он не сдается. Постепенно выясняется, что Роман не приходится погибшим родным сыном, поэтому все наследство отцом заблаговременно отписано в пользу дочери, которая начинает вести себя не лучшим образом: постоянно скандалить, обижать сводного брата и бывшего жениха, наводить в родительских делах свои порядки. Роман не выдерживает такого напряжения и уходит в многодневный запой. Андрея же после одного дня прогула коллеги по указанию Татьяны  выгоняют из своей бригады.
       Тем временем Жора Половник выходит на след убийцы и просит по телефону Андрея подстраховать его при встрече с подозреваемым, имя которого почему-то держит в тайне. На встречу Андрей не успевает – сразу же после телефонного звонка Жору насмерть сбивает машина. Сотрудники милиции во главе с подполковником Порошковым приходят к выводу, что убийство  Половника совершено по тому же почерку, что и убийство родителей Татьяны. Разозленный Андрей решает порвать со всякой работой  и принять непосредственное участие в расследовании  дела, хотя Порошков ему это категорически запрещает.  В гости к Андрею приходит бывший его бригадир Петр Коровченко, который пытается доказать парню невиновность во всех трех убийствах себя и своих подчиненных, после чего скрывается в неизвестном направлении.
      По наводке Зои Семеновой Андрей знакомится с некой Ритой, проживающей до недавнего времени на одной квартире вместе с его неуловимой «подружкой» Лилей. Обманным путем ему удается вызвать девушку на откровенность и выведать у той, где именно в данный момент находится ее подруга. Встретившись с Лилей,  он узнает, что ее нанял один из бывших его коллег-строителей Валера Ломакин, в прошлом опытный и опасный вор-рецидивист, по указанию будто бы самой Татьяны. Не в состоянии что-либо понять в сложившейся ситуации, Андрей чуть было не впадает в отчаяние.  Капитан Харченко по его просьбе находит данные на всех троих членов бригады. Один из коллег Ломакина Гоша Кладко оказывается бывшим угонщиком автомобилей, а бригадир Петр Захарович – давним знакомым покойного отца невесты.
      Андрей подозревает, что следующей жертвой может стать брат Татьяны Роман и приходит к нему домой, чтобы поговорить с ним на эту тему. Но Роман сильно пьет, поэтому побеседовать ему удается только с Аней, обещающей стать Андрею во всех его начинаниях верным помощником. Из разговора с адвокатом семьи Окладниковых Лозицкий выясняет, что почти все свое состояние Татьяна спешно  пытается перевести на бригадира Коровченко. Складывая все факты воедино, он делает  соответствующие выводы и решает начать свою игру.
       Ему удается понять, что Татьяну просто подменили другой девушкой, дочерью Коровченко Валентиной, по сути  являющейся ее сестрой-близнецом,  с которой отец разделил ее в раннем детстве, продав после смерти жены одну из дочерей богатым людям. Андрей пробирается в квартиру невесты и пытается вызвать Валентину на откровение, но Ломакин и Коровченко не дают ему этого сделать и берут ситуацию под свой контроль, обезвреживая опасного свидетеля.
       По ходу дела Лозицкий выясняет, что похитители Татьяны отнюдь не являются убийцами,  свою аферу они пытаются провести бескровно. Даже наоборот – по  воле случая ему вовремя удается понять, что Валентине в обличии  Татьяны грозит еще большая опасность, чем ранее предполагалось. Следующее дорожно-транспортное происшествие наглядно это доказывает. Коровченку удается спасти дочь от смерти, но сам он погибает под колесами автомобиля. Валентина во всем сознается и позволяет Андрею встретиться с любимой. Он находит Татьяну запертой в подвале родительского дома. Охраняющему ее Ломакину удается улизнуть. 
     Отправив обеих девушек на похороны отца, Андрей решает заняться непосредственно поисками убийцы, личность которого ему удается установить путем логических умозаключений. Каждая из последующих встреч оказывается печальной – в результате их погибают еще два человека, но они уже не являются невинными жертвами, поскольку непосредственно перед их смертью ему удается провести многоходовое разоблачение.
      Финал всего происходящего  настолько неожидан, что сам Андрей оказывается по собственной милости в безвыходном положении, в результате которого ему не остается ничего другого, как только беспрекословно подчиняться работникам правоохранительных органов. Но, тем не менее, жизнь его принимает более светлую окраску, потому как теперь отношения с невестой у него снова входят в прежнее благоприятное русло.

         

                АНОТАЦИИ   К  РОМАНУ    «Любовь и справедливость»



1

Жизнь Андрея Лозицкого, известного читателю по роману «Любовницы по наследству», течет спокойным размеренным образом. Казалось, все у него есть: здоровье, счастье, любимая девушка, на которой он собирается жениться. Но вдруг ни с того, ни с сего при таинственных обстоятельствах начинают погибать окружающие его люди. Почему вдруг все так происходит, кто стоит за чередой загадочных убийств? На решение головоломки у Андрея не так уж много времени, потому как ведущая себя  странным образом невеста Татьяна тоже не сидит сложа руки, а действует непредсказуемо. Ему не остается ничего другого, как только вступить в неравную схватку с неизвестным противником, ловко манипулирующим всеми действиями девушки. Проигрыш в его ситуации  никак  не допускается, поскольку ставки в игре очень уж высоки.


2
               

Главный герой произведения Андрей Лозицкий хорошо знаком читателям по роману «Любовницы по наследству». На этот раз ему приходится столкнуться со странными явлениями, в корне изменившими всю его дальнейшую жизнь. Родители его невесты погибают в  автокатастрофе, а сама Татьяна в результате лихо спланированной кем-то  аферы со скандалом выгоняет жениха из дома. Для того, чтобы разобраться во всем происходящем, Андрей устраивается подсобным работником в бригаду строителей, ремонтирующих дом покойных родителей его невесты. Но тут начинают происходить события,  еще больше заставляющие его  призадуматься над происходящим и засомневаться  в целесообразности своих действий вообще. Впрочем, он не из тех людей, которые привыкли отступать в сложных ситуациях. Уж если кто начал против него опасную игру, то пускай тот будет уверен – проигрыш в этой игре ему обеспечен, причем, проигрыш непременно с трагическим финалом…