Год подошёл к концу. Как обычно, Роза писала своим дорогим друзьям поздравительные письма. В этом году в их числе была Минна Каутская — мать Клауса, писательница.
«Уважаемая и дорогая подруга!
Хочу наконец удовлетворить давнишнее желание моего сердца и написать Вам пару строк. Прежде всего большое спасибо за добрые слова, которые Вы мне прислали по случаю смерти моего отца. Этот удар в такой степени на месяцы вывел меня из строя, что я не могла ни с кем ни устно, ни письменно общаться. Я как-бы внутренне умерла и стала ко всему настолько равнодушна, что механически выполняла лишь необходимое для «живого человека».
Наконец, я в некоторой степени возродилась, ко мне вернулась радость работы*, желание человеческого общения, дружбы. Жаль, что Вы так далеко, мне часто не хватает, когда бываю у Карла и Луизы, доброй весёлости бабушки, вашей доброжелательности... Когда бабушка опять приедет в Берлин?
Мы часто бываем в семье Карлочки, хотя это теперь не так просто и удобно, как раньше, когда требовалось лишь завернуть за угол ; теперь нужно целых 10 минут плыть друг к другу, одеваться, собираться и т. д.
Это Рождество мы не встречали вместе, но на второй день у Карла неожиданно собралось большое общество, и мы чудесно повеселились...
В последнее время я сошлась с Мерингами. Оба оказывают мне, по-моему мнению, совершенно неоправданную симпатию - как обычно, всегда мне кажется симпатия других чем-то неожиданным, как подарок. Фрау Меринг очень хорошо играет на рояле и любит Бетховена и Шопена, и так, на лицо сильные пункты притяжения.
Я штудирую и наслаждаюсь Хеббеелем, которого раньше не знала. «Геродот и Марианна» доставили мне несколько счастливых часов.
Пишу так много о себе! Но это только уловка, чтобы вас заставить написать мне вскорости пару строк о том как Вы поживаете.
С Новым годом!
Сердечные приветы
Ваша покорная Роза Л.»
Из этого письма следует, что семья Каутских была посвещена в отношения Розы и Лео. В доме же, где Роза снимала комнату, и где она договорилась о комнате для Лео, Роза собиралась выдать его за своего двоюродного брата. Трудно сказать, удалось ли ей провести домоуправляющую, ведь та видела фото Лео, перед тем, как Роза отправила его родными, и знала, что на фото был Розин жених. Он даже ей внешне очень понравился.
В традиционном новогоднем письме швейцарской семье Зейдель Роза описывает свою комнату, не совместную с Лео квартиру:
«Здесь во Фриденау уже пол-четвёртого нужно, чтобы писать письма, зажигать свет; такая темнота зимой в Берлине. Вы там в Цюрихе, в этом весёлом, Богом обласканном Цюрихе, понятия не имеете. А вы же знаете, как я всегда жажду солнца. К тому же у меня веранда с крытым балконом, так что у меня вечно сумерки!»
Похоже, поиск собственной квартиры они с Лео отложили.
Третье письмо было написано Кларе Цеткин. Клара была больна, наверное, тоже на почве нервного расстройства, так как её молодого мужа - художника из-за его связи с социал-демократами исключили из академии художеств.
«Дорогая Кларочка!
Как обрадовали меня сегодня утром Ваши строчки! И так, Вам лучше! Я так беспокоилась и всё время с болью думала о вашем больном лагере, в котором больше всего мне хотелось сидеть самой, чтобы за Вами ухаживать...
Мне хочется с Вами обо всём поговорить и о сердечных вещах, но письменно это невозможно, мне нужно набраться терпения до тех пор, пока Вы опять будете у меня...
Моя дорогая, хорошая, щадите себя и поскорее совсем выздоравливайте.
Сердечно целую много раз, сердечные приветы вашим мужчинам**.
Ваша Роза»
* в середине декабря Роза посетила Гамбург и выступила там на трёх народных собраниях. Как следует из её писем Лео, выступления были успешными.
**имеются ввиду муж и Кларины два сына
на фото Клара Цеткин с её сыновьями, фото ещё из парижских времён