– При себе иметь кружку, ложку, – всё как положено. Во всех повестках это значилось в то время. А я чего – всегда готов, сидор собран уж давно, мати не первого собирает. 15 октября 1941 года повестку принесли, – как вчера, помню. 3 дня в райцентре, на сборном пункте, потом пешочком – в Тимашевскую. Месяц там муштровали – и в Сталинград!
Иван Захарыч и родился, и вырос, и, вернувшись со службы, прожил долгую жизнь в хуторе Бураковском. Первого сентября исполняется 92 года! Живёт Захарыч один в собственном доме, который построил с молодой женой Зоей ешё шесть десятков лет назад. Вот и сейчас мы с ветераном одни в хате. Старый солдат слышит уже слабо, но своим глуховатым негромким голосом безошибочно перечисляет памятные даты службы и номера воинских частей, в которых довелось служить.
–Сталинград тогда обстреливали и бомбили страшно! А наша часть – вся сплошь из таких же, как я, зелёных новобранцев. Но мы готовы были вступить в бой! И вступили бы – не хуже других!
Но в армии солдат не выбирает место службы, в армии приказ всё решает. Неожиданно часть, в которой служил Иван, направили в Баку, на сборный пункт дивизии. Отсюда, по завершении формирования дивизии, повезли в Сумгаит, и оттуда уже под Тегеран. Фашисты рвались на наш Кавказ, и воюющей с фашизмом державе необходимо было бдительно охранять свои протяженные границы, особенно южные рубежи. Немецко-фашистские захватчики пытались использовать для вторжения границы с Ираном и Турцией, приходилось держать стране Советов на южных рубежах целых две армии, столь необходимые на фронтах. Так и служил Иван с однополчанами на границе, надо – значит, надо!
– Мы во внутренние дела Ирана не вмешивались, на границе дел хватало. Нет, в боях я не участвовал, перестрелки с нарушителями случались, да. Подвиги – это же на фронте наши братья совершали, а мы чего – охранная служба. У меня и награды-то – только юбилейные…
Захарыч и по сей день стесняется называть боевыми действиями свою службу на границе, хотя, разговорившись, всё же рассказал об одном задержании нарушителей рубежа. В той перестрелке, как называет ветеран боестолкновение при задержании лазутчиков, погибли трое товарищей – взять нарушителей приказано было живьём, они же в средствах не ограничены…
– Не, наград боевых не имею. Мы же в боях не участвовали… Наш 304-й полк, 75-й стрелковой дивизии, базировался в городе Хой. Мы ещё там мост построили через речку Аракс. Жарко там, служба тяжёлая, а всё одно мы чувствовали себя неловко – наши-то все на фронте, а мы вроде как отсиживаемся… Мы ждали отправки на германский фронт. У меня же все шесть братьев воюют…
В хутор Бураковский к матери вернулись только Антон и Иван. Их было семь братьев Дубовых, семь сыновей было у матери. Андрей, Яков, Николай, Тимофей и Павел Дубовые погибли в боях с фашистами. Вечная память героям!
– О Победе мы узнали там же, на границе. Радости было, конечно!.. А вскорости по тревоге собрали – и повезли на Дальний Восток. Мы уж знали – там война с японцами началась. Ну, думаем, и нам повоевать приведётся! Молодые же были – рвались в бой! Да не судьба, видно, – пока доехали – путь-то неблизкий – война уже кончилась, 3 сентября самураи капитулировали. Нас, видать, на всякий случай передислоцировали, для усиления, – не 41-й, чай, командование наше всерьёз за японцев взялось. Оно так и следует! Нашу часть здесь и обосновали, как опытную в охране границ, поставили стеречь теперь восточный рубеж. Хорошо, тут-то попрохладнее! Ну, теперь сам видишь, – не гожусь я в герои-ветераны?
Нет, ошибаетесь, Иван Захарович, главный, стержневой подвиг солдата – это честное выполнение воинского долга, – в том окопе и на том рубеже, куда Родина назначила. А уж конкретная, личная судьба у каждого своя – кто-то погиб при налёте вражеской авиации по дороге на передовую, не сделав ни одного выстрела, кто-то дошёл с боями от Курска до Берлина без единой царапины, кто-то, как Вы, нёс трудную и опасную службу на границе. «Для России-матушки все – сыны, за Россию-матушку все – сильны!» И всем вам, дорогие наши ветераны, низкий поклон и слава за великую вашу Победу!
– Я в 1946-м демобилизовался. Вернулся в родной хутор – там мати одна. Работал в колхозе, в столярной мастерской, в поле, – в колхозе работы много. После войны жилось трудно, продовольствия не хватало. А никто не унывал, – главное дело, что война кончилась, а хозяйство – чего же, хозяйство мы наладим, не вопрос! И наладили! Хорошо зажили!
Здесь же, в хуторе, Иван приметил местную девушку, Зою. В 1948 году поженились. «28 ноября», – уточняет Иван Михайлович. Родили и вырастили двоих дочерей. Одна дочь – в Харькове, вторая – в Ухте. Три внука имеет старый солдат. Навещают.
– Навещают, ага. А сейчас за мной ухаживает хорошая женщина, из соцобеспечения. Моя-то Зоюшка умерла, уже шесть лет один…
Хорошую женщину Светлану Анищенко мы встретили у калитки, уже собираясь уходить. В каждой руке – по пакету с продуктами для ветерана, локтем придерживает батон.
– Мы с Захарычем дружно живём, а как же! Он же неприхотливый, как солдат, не капризничает, нет. Беседуем на завалинке…
Иван Захарович согласно кивает, упорно отказывается от помощи, выходя на крыльцо проводить нас, хотя ему уже заметно трудно передвигаться: «Я сам, мы, Дубовые – дубовые!» Как-то по-детски щурится на солнышко, прощаясь, пожимает руки, ладонь по-солдатски крепкая. Доброго здоровья Вам, солдат Иван Дубовой!
Солнце греет совсем по-летнему, красное, как бурак, скоро скатится за начинающие зеленеть сады родной Бураковки. Далеко смотрит старый солдат из-под ладони - наверное, туда, где палит белое солнце Персии. "Как бы ни был красив Шираз, - он не лучше кубанских раздолий"...