“Добро пожаловать на Каллисто, старейшую базу Внешней Системы!” – репродуктор хрипел, будто его трепали все магнитные бури Юпитера сразу. Виктор поморщился. “Старейшую базу Внешней Системы” – это произносилось так, будто нынешние начальники строили эту самую базу собственноручно. Истроия – еще не повод для гордости, а уж тем более для бедлама. Три часа проторчать в совершенно пустом шлюзе из-за того, что у техников перерыв на обед – это уже полное свинство, какого не позволяли себе даже работники самых захолустных доков в Поясе. А ведь всего в миллионе километров отсюда находился Ганимед, столица Рубежа, с его сияющими куполами Галилея и Николсона...
Лампы в коридоре горели через одну, но это, возможно, было к лучшему, потому что отчасти скрывало кучи пыли по углам и трещины в покрытии стен. “Неужто они всех роботов на металлолом пустили?” – подумал Гамов, когда ему с пятого раза удалось вызвать лифт. – “Удивительно, что искусственная гравитация еще работает”. Он еще раз взглянул на схему. Невозможно было уразуметь, в каком состоянии находились инженеры станции при ее проектировании. Коридоры то поднимались, то опускались, делая повороты в совершенно случайных местах, и при всем этом совершенно никаких указателей, кроме номеров этажей на дверях лифта.
Через полчаса блуждания по этому лабиринту Виктор наконец добрался до обитой потертым кожзамом двери с хромированной табличкой “Администрация” и постучал, так как звонка не оказалось. Тишина. Тогда он повернул ручку и толкнул дверь, но она оказалась заперта. Он еще несколько раз постучал – никакого результата. Виктор чертыхнулся и отправился в грузовой ангар, поскольку от местных техников можно было ожидать, очевидно, чего угодно. Однако в грузовой ангар его не пустили, оказалось, что “Клен” поместили в малый док. Никаких толковых объяснений Виктор не получил, рабочий пробурчал что-то о том, что у них есть клиенты и поважнее и ушел.
В малом доке погрузка шла, разумеется, черепашьими темпами: трое рабочих в экзоскелетах заталкивали контейнеры с рудой в трюм, отключив гравитацию. Сейчас они пытались достать застрявший в балках под потолком ящик. Больше всего это напоминало какую-то второсортную комедию. Тут Виктор увидел Сэма, который безуспешно пытался узнать у рабочих, зачем они затеяли эту чехарду, но те лишь махали руками и хранили молчание.
– Это даже не смешно, в конце-то концов! Совершенно не понимаю, где они взяли этих остолопов, но я не доверил бы им ничего сложнее метлы! Они не могут затолкать в трюм пятнадцать чертовых ящиков! Ты же был у администратора станции? Скажи мне, он был похож на кретина?
– Я не знаю, на кого он похож, потому что я его не видел. Кабинет заперт, да и вообще во всем жилом корпусе ни души.
– Отлично, видимо на сэкономленные деньги они устроили себе отпуск! А жаль, хотелось бы высказать все в лицо.
– “Гм. Можешь оставить записку.” – Хмыкнул Гамов.
– “Лучше уж видеописьмо.“ – “Сэм оглянулся на рабочих, которые наконец запихнули злосчастный контейнер внутрь и принялись за следующий. – Пошли отсюда, а то сил моих больше нет смотреть на этих клоунов!”
В рубке сидел радист Дэйв, возившийся с тумблерами настройки передатчика. При их появлении он стянул наушники и внезапно спросил: “Есть ли хоть одна логичная причина делать стены ангара из свинца?”
– Что?
– Этот док покрыт изнутри свинцовыми пластинами, шлюз тоже. Ничего не проходит, даже сигнал собственного маяка станции.
– Свинец? Звучит глупо, если только у них нет ядерного реактора за стенкой. Впрочем, до сих пор местные работники умом не блистали, так что черт его знает.
– И все же странно. Я еще при влете заметил, что сигнал пропал. Когда началась погрузка, подошел к стене ангара и посветил фонариком. Там сплошные свинцовые блоки, и весьма толстые, кажется. Особо я ничего разглядеть не успел, потому что на меня начал довольно угрожающе коситься один из этих рабочих, но все-таки заметил, что плиты приварены недавно, к тому же неаккуратно, будто наспех.
– Ну прямо триллер выходит. А если серьезно, то нужно будет сообщить в отдел внутренних расследований на Ганимеде, ибо это попахивает уже не только попилом бюджета.
Виктор поднял глаза к экрану заднего обзора, на котором фигуры в экзоброне толкали последний контейнер к грузовому люку. Сэм вздохнул с облегчением – кажется, скоро можно будет убраться отсюда. Исключительно из чувства приличия он еще раз набрал номер администрации. Не прошло и пяти секунд, как трубку подняли. Голос на другом конце извинился за неудобства, вызванные, по его словам, “небольшой перестройкой станции”, и пообещал, что простой будет оплачен по двойному тарифу, после чего завершил разговор. Гамов уставился в трубку и почесал в затылке. Это было весьма и весьма странно, поскольку всего десять минут назад он безуспешно дергал дверь той самой комнаты, куда сейчас звонил. Ему хотелось проверить. Он попросил Дэйва позвонить еще раз через несколько минут под предлогом жалобы на некомпетентность персонала, а сам вышел из корабля и быстрым шагом прошел в жилой корпус, к той самой двери. Взглянул на часы и постучал. Ничего. Виктор приложил ухо к двери и прислушался. Тишина, только легкий шум системы кондиционирования. Когда он вернулся, Дэйв стучал пальцами по панели компьютера.
– Ну что? Был там кто-нибудь?
– Нет, полная тишина. Ты дозвонился?
– Угу. Он сослался на нехватку кадров.
– Ну-ну, в самом быстро растущем секторе Системы, разумеется.
– Я смог примерно отследить звонок.
– И откуда он?
– Не знаю, я же сказал, что примерно. Почти уверен, что не с Каллисто, поскольку вызов ушел на внешний ретранслятор базы.
– Вот так новости, похоже, они и правда взяли отгул. Сохрани запись, в ОВР могут ей заинтересоваться.
– Разумеется. Кстати, контейнеры погрузили, можем отчаливать. Сэм уже запустил генератор.
– Ну наконец-то.
Виктор Гамов был на “Клене” первым пилотом, Дэвид МакГрейл – вторым пилотом и радистом, а Сэмюэль Каро исполнял обязанности техника.
Рабочие ушли. Люки корабля медленно закрылись. “Клен” оторвался от пола ангара и вошел в шлюзовую камеру. Воздух из нее с еле слышным свистом вырвался в космос, превращаясь в облако микроскопических кристаллов. Пятидесятиметровый корпус проскользил вдоль направляющих вслед за ним. Когда судно отошло от базы на километр, из дюз вырвались тонкие лезвия раскаленной плазмы. “Клен” взял курс на Ганимед.
Через полчаса Дэйв передал на приемный маяк ОВР пакет с записями разговоров и наблюдениями. Все трое сидели в рубке, ожидая ответа, когда Юпитер вспыхнул.
В экватериальной зоне, над Пятнами, атмосферу планеты разорвал мощный взрыв. Сметая ураганы и ветра, этот пузырь света стремительно расширялся, быстро достигнув размеров, сравнимых с Большим Пятном. Люди ошеломленно смотрели на это зрелище несколько секунд, прежде чем Виктор перевел взгляд на панель приборов. Электроника была мертва. Экраны компьютера и датчиков погасли. С запозданием вспыхнуло рыжее аварийное освещение. Тут Дейв и Сэм словно очнулись. Радист включил приемник, но все заглушал ужасный треск помех.
Техник кинулся в двигательный отсек. Резервный автомат успел выключить реактор, прежде чем оплавился. Системы управления не работали, но под полом была система механического управления распределителем. Сэм снизил напряжение до минимума – неизвестно, что случилось с солнечными панелями, а по-другому батареи не зарядить. Лампы из рыжих стали тускло-красными, будто в плафонах был вишневый сироп. Техник на всякий случай пощелкал переключателями резервного контура, но он тоже был мертв – противорадиационная защита проводки, разумеется, не была рассчитана на такие уровни облучения. Однако в данный момент хуже было то, что защита рубки была не лучше, так что доза радиации им гарантирована. Поэтому на пути назад он забежал в медецинский отсек и вытащил из ящика три комплекта противорадиационных средств.
В рубке Дэйв с мультимером закопался в пучки проводов под полом, пытаясь понять, уцелело ли хоть что-нибудь. Виктор копался в шкафу в коридоре. Наконец он извлек оттуда лом и направился в трюм.
– Хочу проверить, что в ящиках. Может, найду откуда выдрать провода. – ответил он на вопросительный взгляд техника.
– По списку там должна быть какая-то мелочь навроде одноразовых тарелок.
– Вот сейчас и узнаем, одноразовые там тарелки или нет.
Сэм кинул пачку таблеток радисту и подошел к правому окну. Все панорамные мониторы вырубились, но в рубке было несколько иллюминаторов и большое обзорное окно посередине, прикрытое снаружи антиметеорным щитком. Правда, электропривод, складывающий щиток, не работал, но овальные проемы иллюминаторов были открыты. Слегка пригнувшись, Сэм увидел Юпитер. По экваториальной области протянулась красная мрачно светящаяся полоса. Из-за горизонта высовывался край ярко-желтого пятна. Вокруг этого пояса в беспорядке двигались бури, разбросанные, как листья волнами. В южном полушарии несколько поясов смешались в кипящем водовороте. Казалось, даже отсюда можно было разглядеть бешеный ветер раскаленной плазмы, срывавший облака с мест и делавший погодный хаос гиганта еще более невероятным.
– Глухо. Ну, то есть я нашел несколько кабелей, где есть ток, но там в основном соединения между батареями, так что особо это нам не поможет. – Дэвид захлопнул люк в полу и сел в кресло.
– Аккумуляторы как будто бы в порядке, но вот что с солнечными панелями, непонятно. Те, что были повернуты к Юпитеру, сгорели почти наверняка...
Хм.
– Что?
– На наших глазах чертов Юпитер устроил термоядерный фейерверк, а мы заняты исключительно обсуждением попорченных проводов.
– Ничего удивительного, инстинкт самосохранения. Да и, в конце концов, тут нечего обсуждать, поскольку никто из нас понятия не имеет, что это было.
Несколько минут в рубке было тихо. Потом вошел Виктор, кинул лом в шкаф, и, отдуваясь, плюхнулся в свое кресло.
– В четырех ящиках всякий хлам типа, да-да, одноразовых тарелок, в пятом – сублимированные полуфабрикаты. По крайней мере, с голоду не умрем.
– Не успеем – без улыбки сказал техник. – куда мы летим?
– Последний раз я проверял курс минут за пять-десять до... В общем, на тот момент перицентр для Ганимеда составлял около десяти километров, но после этого двигатели работали еще достаточно, чтобы вывести нас на курс прямой посадки.
– То есть на столкновение с Ганимедом. И сколько у нас времени?
– Э... часов восемь-десять.
– Великолепно. А сколько нужно, чтобы починить проводку?
– Недели две – угрюмо вставил радист – спалило все цепи.
– Просто превосходно! Всегда мечтал узнать, как чувствует себя яишница в вакууме...
– Перестань паниковать, на это у нас точно нет времени! – отрывисто произнес пилот, и Сэм умолк. – Есть же система ручного управления двигателями?
– Она не работает.
– Это почему еще?
– Потому что для ее включения нужно повернуть один из узлов в двигательной системе, а управление сервоприводом электронное, через резервную цепь.
– Мне нужна схема корабля. У нас ведь должны быть бумажные схемы?
– Да, но я понятия не имею где.
– Ну вот и найдите, а я пока проверю траекторию полета, чтобы точно знать, сколько у нас времени.
Сэм хотел было возразить, но тут он снова взглянул на Юпитер и передумал. Техник и радист вышли из рубки, а Виктор раздвинул стол и начал перебирать бумаги в поисках своих записей по корректировкам курса. Когда Дэвид ввалился в рубку с грудой свернутых листов, завернутых в пленку, стопка бумаги на столе Виктора выросла раза в два, а сам Виктор сидел, мрачно уставившись в иллюминатор.
– Четыре с половиной часа.
– Сколько?!
– Четыре с половиной, – пилот кивнул на листы – я все проверил и перепроверил. Правда, есть и относительно хорошая новость: скорость корабля при столкновении будет невелика, 15-20 м/с. Значит, есть шанс выпрыгнуть достаточно близко к поверхности, не рискуя превратиться в лепешку.
– Как спокойно...
– Не начинай ты еще паникерствовать, только Сэм занялся делом! Ты выжить хочешь?.. Так, чертежи. Хорошо. Смотри, гравитационный генератор цел.
– Еще бы, он же изолирован по самый небалуй – радист постарался отбросить тяжесть в голове, – но это нам мало что дает. Раскурочить мы его не можем, ты сам знаешь, что бывает в таких случаях.
– Да, но ведь он сейчас питается от собственного микрореактора, а это означает, что весь пучок изолированных кабелей отсюда, – он показал на схеме, – до сюда не используется. Можно его обрезать, и у нас сразу появится много рабочих проводов.
– Хм, хорошая мысль. Нужно уточнить у Сэма.
– Да, а где он?
– В трюме, распаковывает чужие контейнеры с рудой.
Виктор встал, но выйти из рубки они не успели – туда влетел отчаянно матерящийся как минимум на трех языках Сэм, зажимая глубокий порез выше локтя.
– Что еще случилось? – в голос спросили пилот и радист.
– Оружие массового поражения случилось, вот что. Пошли в трюм. – сказал Сэм, перебинтовывая руку. Виктор и Дэвид настороженно переглянулись и вышли в коридор вслед за механиком.
Трюм представлял поистине великолепное зрелище. Разбросанные в первозданном хаосе обломки противоударной оболочки окружали корпус трехметрового контейнера. В его боковой стенке была аккуратно прорезана дыра метрового диаметра. Из дыры светили какие-то лампы и поблескивал металл.
– Вот. Знаете, что это? – спросил Сэм, посветив фонариком на металлический прямоугольник.
– Нет. Явно не руда.
– Еще бы это была руда. Это чертов детонатор. Военного образца.
– Откуда ты знаешь?
– Я служил в армии, забыл? Нужно понять, на что он реагирует. – Он посветил фонарем внутрь контейнера. – Так, здесь какой-то детектор, похоже на приемник высокочастотных волн вроде тех, что в сканерах... Нужно с этим разобраться, и быстро.
– Очень быстро. У нас четыре часа до столкновения. Вот же чертовщина... Ладно. Так, – Виктор постучал пальцами по стенке – ты сможешь отключить это?
– Не имею ни малейшего понятия.
– Теперь это универсальный ответ, не так ли? Дейв, найди тот кабель, быстрее. У нас нет времени ни на что. Я за инструментами.
Он вбежал в рубку и открыл дверцы шкафа с инструментами. Достав резак, он прислонился спиной к стене и закрыл глаза. Секунды медленно, осязаемо текли перед глазами. Он почувствовал наплыв безысходности. Нет. Черт возьми, он не для того посвятил всю жизнь космосу, чтобы теперь просто сдасться ему. Пусть космос бросает в него хоть черные дыры, его не сломить. Пилот глубоко вдохнул и открыл глаза.