Пассажирский лайнер “Жемчужина Европы” выходил на курс разгона около Юпитера перед рейсом к Земле. Это был девятый полет за два года – ТрансГалактик выжимала все возможное из нового скоростного корабля, стоившего как половина остального флота компании. Правда, и вмещал в себя этот монстр почти столько же – более двадцати тысяч пассажиров и тысячу человек персонала. Это был поистине революционный проект, а потому за штурвалом его чаще всего сидел кто-нибудь из лучших пилотов Системы. Правда, тут ТрансГалактик явно перестраховывались, поскольку управлять кораблем смог бы и ребенок. Штурвал в рубке стоял исключительно для антуража, вместо рулевого управления в корабле было гироскопическое кресло с голографическим экраном вместо приборной панели.
Скука. Kaйл, конечно, предполагал, что сложность управления кораблем обратно пропорциональна его размерам, но тут было ощущение, что она падала экспоненциально. После двухсотметровой “Эсперанцы” девятьсот с хвостиком метров “Жемчужины” ощущались так, будто он сидел в театре, только спектакль попался на редкость занудный и утомительно длинный. На симуляторе нарабатывались преимущественно экстренные ситуации вроде отказа гироскопов, потери контроля тяги или гиперболической траектории на столкновение. Это, конечно, было довольно сложно, но к реальности явно не относилось. А поскольку система Юпитера славится своими нерасторопными таможенными службами, рейс откладывали уже три раза. Наконец, два часа назад пришло разрешение на старт, и Дейл сделал самое большое дело за все время управления судном – нажал большую сенсорную панель с надписью “Запуск двигателей”, после чего скука вернулась с утроенной силой, потому что теперь она вернулась надолго – полет до Земли сейчас занимал почти два месяца.
У него был телевизор, компьютер и электронная библиотека, но пытаясь развлечь себя, он ощущал нелепость, настолько сильную, что хотелось снять значок капитана и зашвырнуть куда-нибудь на Меркурий. Специалисты-психологи ТрансГалактик подготовили его ко всему: отказу оборудования, разгерметизации, гибели экипажа, открытому космосу, но вот к скуке им его толком подготовить не удалось. Возможно, дело было в том, что он сам не воспринимал ее всерьез. А сейчас он был готов все отдать за метеорит в левой дюзе или пожар в ядре ИИ.
Капитан Кайл Ричардс поискал глазами снотворное. Сон был единственным способом убить время, не вступая в конфликт с собственными мозгами. Он закрыл дверь в каюту, улегся на диван и погасил свет, оставив только бледное сияние звезд на экране внешнего обзора.
Командор 2го ранга Аарон Бланц зевнул и открыл глаза. Хотел потянуться, но уперся ногами в металлическую решетчатую ножку столика. Эконом-класс оказался настолько “эконом”, что пассажирам временами казалось, что это вовсе не межпланетный лайнер, а паром, при том весьма посредственный. Немудрено – ТрансГалактик при постройке “Жемчужины” берегли деньги как могли, чтобы проект окупился. Отсюда нескладывающиеся столики между кресел, слабое освещение и проходы шириной немногим больше полуметра. Вероятно, еще чуть-чуть, и пассажирам бы предложили провести на этих табуретках весь полет. В бизнес-классе, разумеется, было куда более комфортно, но ему выпало проверять именно “дешевый” сегмент. Собственно говоря, это была халтурка, а не настоящая работа, но это был единственный способ удержаться в системе Юпитера. Он, разумеется, мог бы улететь на Землю и преподовать астрогацию или же просто выйти на пенсию и стать фермером, но не чувствовал себя достаточно уставшим ни для первого, ни для второго. Сначала он собирался подзаработать на паре таких тестовых рейсов и устроиться в какую-нибудь частную транспортную компанию, но оказалось, что сбережения его росли заметно медленнее, чем он предполагал, а потому он уже четвертый год болтался между Землей и Юпитером, словно Вечный Жид, на кораблях разной степени паршивости. Аарон зевнул снова и уже собрался было снова заснуть, как вдруг услышал громкие крики вокруг. Свет моргнул и погас. Постепенно крики стихли, люди оглядывались по сторонам, речь неосознанно перешла на шепот. Бланц тронул за плечо своего соседа справа, полного лысого мужчину, который судорожно ощупывал руками воздух вокруг себя.
– С вами все в порядке?
– А, что?.. Да, да. Кх. Вы видели?
– Видел что?
– Свет. Перед тем, как экраны погасли, я видел вспышку света... но не Солнце... нет. – Мужчина шумно втянул воздух. – Извините, у меня никтофобия, а эта железяка – он постучал ноктем по голкому, – не работает. А где же персонал? Небось, на верхние палубы все побежали.
– Успокойтесь. Члены экипажа подготовлены ко всему. Впрочем, нужно узнать, что случилось. Если не возражаете, я выйду.
Сосед начал было возражать, что в следует оставаться на своих местах, но вид жетона внутренней службы ТрансГлактика его успокоил.
Аарон порылся в карманах. Обнаружился старый светодиодный фонарик и механические часы, которые он получил от команды, когда ушел в отставку. Фонарик включился, несколько сидящих рядом людей сощурлись. Салон напоминал стаю чаек, беспокойно крутящих головами и галдящих. Он заметил, что многие пытались включить галком или другую технику, но все приборы были мертвы. Это наводило на некоторые нехорошие мысли, и Бланц поспешил к лифтовой шахте. По идее лифты на “Жемчужине Европы” не отключались даже при взрыве основных реакторов, но сейчас явно случилось что-то посерьезнее, поскольку лифт не работал. Командор кинул на шахту неодобрительный взгляд и направился к аварийной лестнице. По пути ему встретился стюард. Тот был явно занят, и Бланц просто показал ему жетон. Стюард кивнул и побежал дальше. После преодоления пяти пролетов крутой лестницы, что было нелегко даже при 0.7g, Аарон добрался до отсека экипажа. Механически преложил жетон к считывающей пластине, но дверь была незаперта. В рубке горело несколько ламп, запитанных от генераторов, вокруг единственного включенного стола сгрудились люди. Они почти разом повернули головы, и старый космолетчик услышал удивительно знакомый голос: “Командор, неужто это вы?!”. Командор вгляделся в полумрак и увидел несколько растерянное и обрадованное лицо Ричардса, его бывшего первого пилота.
Ричардс подошел к двум стульям и кивком пригласил Бланца сесть.
– Кайл, оставим любезности. Что происходит?
– Происходит полная задница.