Страна мёртвых врагов

Симона Гауб
Антон сидел у реки и смотрел, как по ней проплывают трупы его врагов. 

Глядя в их безжизненные, посиневшие лица, он понимал, что враги эти все были вымышленные, а теперь они ещё и мёртвые вдобавок.

"Наверное, - подумал Антон, - настоящее одиночество - это когда у тебя никого не осталось, даже воображаемых врагов, потому что они все подохли".

Воды реки текли мирно, так же как и всегда, и всё вокруг было как всегда: и лес, шумящий за спиной, и серп старой луны, и колючие звёзды, и стрекотание кузнечиков в траве, и резкий аромат цвета рябин, доносимый ветром.

Только сам Антон был другим. Внутри. Там, в глубине него, старательно уложенные когда-то кирпичики сыпались в воду, булькали, тонули, пускали пузыри.

Хотелось убежать, и Антон уже давно нёсся бы со всех ног, если бы знал - куда, в какую сторону, и, главное, зачем? Это был просто импульс, это была просто привычка избегать.

Среди проплывающих мертвых врагов Антон увидел Музу. Она, правда, была жива, и гребла руками, лежа на спине, сопротивлялась течению. Тонкие крылышки её слегка светились из-под воды. Вот, почему так сложно найти её днём - ночью можно идти на свет.

А ещё Муза хихикала. Ей нравились мёртвые враги. Она воображала, что они все - Ленины из своих мавзолеев, Скелеты из всех шкафов мира, тёщи из всех анекдотов, просто Все. Те самые Все, которых кто-то придумал в качестве аргумента, которые прыгают с моста дружной  гурьбой, чтобы прыгнул за ними и ты, женятся и заводят детей.

И вот, наконец, среди всей этой процессии, напоминающей парад 1 мая - одного из наших "мёртвых" (ведь труд уже давно не ценность) праздников, Антон увидел среди проплывающих мертвецов самого себя, такого, каким он знал себя последних несколько лет.

И он тоже был мёртв.