ГЛАВА СТО ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ,
ШАХ-ВЕЛЕД ЗАЯВЛЯЕТ О ПРЕДАННОСТИ АЛУ да ЛАНГА
Ларт сам открыл дверь, едва Шах-Велед постучал в каюту, и с улыбкой пригласил войти. Шах-Велед не удивился, увидев Гретхен. Разумеется, она должна была оказаться за обеденным столом в качестве хозяйки. Кроме того, Авари был уверен, что она захочет услышать подробности их благополучно завершившегося мероприятия.
- Авари, вы не возражаете против присутствия Гретхен? - спросил, тем не менее, Ларт.
Шах-Велед поклонился в ее сторону:
- Я рад видеть вас, мадам.
Гретхен подошла, порывисто протянула руки, сжала его пальцы.
- Дорогой мой Авари, я счастлива, что ваши опасности позади, вы опять с нами, живы и здоровы. Мы очень беспокоились. Те индейцы, наверное, долго будут сниться мне, и вы ушли к ним, в самое логово. Мне оставалось только молиться за вас.
Шах-Велед склонился к руке Гретхен, коснулся губами.
- Ваши молитвы хранили нас. Боги вам благоволят, и вы щедро поделились их благосклонностью с нами.
- Прошу вас, - Гретхен указала на стул, - прежде пообедаем, а потом уж вы удовлетворите наше любопытство. И, пожалуйста, Шах-Велед, оставьте церемонии. Я хочу видеть в вас моего прежнего Авари. А если вы думаете, что я в нём теперь больше не нуждаюсь, то позвольте вас заверить - вы заблуждаетесь.
- Я лишь смею надеяться, что это так, - склонил голову Шах-Велед.
Некоторое время за столом обменивались незначительными фразами, которые, однако, рождали атмосферу домашнего тепла, и в нём не могла не растаять без остатка всякая напряжённость и скованность, если они были. Да, были. Потому что Авари впервые находился в такой непосредственной близости к Ларту и Гретхен, когда они вместе. Близости, измеряемой не физическими мерами, а возможностью видеть их глаза, замечать свидетельства отношений их между собой. И возможность убедиться, что никогда раньше не доводилось ему видеть столь прекрасные лица, когда глаза лучатся любовью, и светом этим освещены всякие, малейшие движения души. Он невольно оказался заключён в сферу любовного внимания и заботы, бережного отношения не только друг к другу, но к нему тоже. Ему показалось, что душа его никогда не пребывала в таком комфорте, и он знал, что отныне будет тосковать по этому ласковому теплу.
Взглянув на Гретхен, на Ларта, он сказал:
- Теперь я сердцем почувствовал всю глубину преступления Ала. Это было кощунство против любви.
- И надеюсь, вы так же почувствовали теперь, как я вам благодарна и как люблю вас, - улыбнувшись, проговорила Гретхен.
- И, может быть, поймёте глубину нашей благодарности и желание выразить своею признательность, - накрыв ладонью пальцы жены, закончил Ларт. - Коль уж мы заговорили о да Ланга, я хочу сказать, что пригласил вас именно с целью говорить о нём. Я подумал… вы, Шах-Велед, как никто другой из отряда заинтересован в нём и с особым пристрастием вникли в то, что произошло с ним в деревне шамана. И теперь вы должны так же больше других быть заинтересованы, чтобы все обстоятельства в деталях узнали мы, поскольку от этих деталей может зависеть дальнейшая судьба моего соотечественника.
- Да. Я друг Ала. И остаюсь им несмотря ни на что, я должен сразу сказать вам об этом, даже если…
Ларт поднял руку, останавливая его:
- Преданность - одна из немногих истинных ценностей в этом мире. Человек, обладающий столь ценным качеством, достоин уважения. Я не ошибся в вас. И вы тоже знайте, что при всей боли, что причинил нам да Ланга, у меня нет к нему слепой ненависти. Мной владело страстное желание настигнуть его, увидеть что Гретхен благополучна, вернуть её и сделать всё, дабы оградить впредь ото всякого зла. Но я не рвался поскорее добраться до горла преступника и немедля его растерзать. Возмездие будет справедливым. Гретхен попала в большую беду по вине да Ланга. Насколько глубока его вина? Причастен ли он к замыслам шамана? Мне не хочется в это верить, но его записка, выманившая Гретхен с Маннестерре, свидетельствует в сторону его обвинения. Расскажите же нам, что вы узнали? Что произошло между да Ланга и индейцем-шаманом?
Помолчав, Шах-Велед проговорил:
- Итак, судьба Ала, может быть, зависит от того, что я сейчас скажу. Я обещаю, остаться объективным и не стану навязывать своих оценок.
Некоторое время в каюте звучал лишь глуховатый голос Шах-Веледа. Ларт и Гретхен внимательно слушали, не перебивая его ни вопросами, ни замечаниями.
- …Молодой индеец, помощник шамана… Мы заставили его рассказать всё, что он знал. Шаман встретил Ала дружелюбно, принял его в своём вигваме. Они разговаривали и курили трубку, передавая друг другу. Индеец признался, что трубка у шамана с секретом, в мундштуке два канала. Шаман, в отличие от Ала, знал, разумеется, как надо взять трубку, чтобы зажать пальцем один канал, а гостя своего он угостил сполна. Ал умолк на полуслове - впал в бесчувствие, похожее на непробудный сон. После этого шаман приступил к камланию. Помощник сказал: старик никогда ни о чём не расспрашивал человека. Если хотел что-то узнать - беседовал с духами. Человек солжёт, а его духи никогда не лгут. Через них шаман был способен узнать о любом даже то, что человек сам никогда не рассказал бы о себе. Так сказал молодой индеец, и это слышал не один я. Шаманил старик две ночи. Ал всё это время находился в хижине шамана и в себя не приходил. После второй ночи старик позвал помощника и велел принести еду. На этот раз Ал сидел перед очагом, индеец сказал: "У него были пустые глаза". Старик объявил, что надолго уходит из деревни, и, не обращая внимания на Ала, дал наставления помощнику. Он сказал: "Если сделаешь всё, как я велел, бледнолицый будет мягкий как мокрая глина, лепи что хочешь. Он будет спокоен и всем доволен". Наставления шамана заключались в том, чтобы добавлять в пищу Ала какой-то настой. А по ночам в вигвам Ала надо было ставили жаровню, чтобы он всю ночь дышал ядовитыми курениями. В результате Ал ни о чём не спрашивал, ничего не требовал: ел, спал, без цели ходил по деревне. Таким мы и нашли его. Сказали, что надо идти, он пошёл без единого слова, без вопроса. Физически он совершенно здоров. Шаман всё же исцелил его. Может быть, это было не сложно, а, может быть, решил, что больной, Ал доставит больше хлопот. Как бы то ни было, он здоров, и я рад этому обстоятельству. Однако меня он узнал лишь по прошествии суток, как мы покинули деревню. И тогда же начал реагировать на происходящее, пытался расспрашивать нас. На вопросы его не отвечали, как вы просили, Ларт. Он не знал, что за люди его окружают и куда ведут. Сам он на вопросы отвечал охотно. Так, когда я спросил его о людях, что сопровождали его в индейский посёлок, о судне и экипаже, Ал сказал, что судно до сих пор должно ждать его вблизи того места, где они подошли к побережью. Ал сам выбрал бухту и завёл туда корабль. Затем он и несколько человек из экипажа с проводниками-индейцами шли через джунгли. Что стало потом с его сопровождающими, он не знает. Но в деревне никого из них мы не обнаружили.
- Надеюсь, с ними ничего плохого не случилось, - задумчиво проговорил Ларт. - Возможно, да Ланга сам отправил их на судно.
- Он ничего об этом не помнит.
- Как, скорее всего, не помнит и о записке к Гретхен. Из того, что вы нам сейчас рассказали, напрашивается вывод, что он писал к Гретхен, не давая себе в том отчёта. В то время, как он писал, рассудок его, вероятно, уже был одурманен, воля парализована. Шаман превратил его в ту самую глину, из которой можно "лепить что угодно". К тому же, старик ведь обладал мощными гипнотическими способностями. Именно так он заставил Энтони Мюррея совершить предательство - бросить вас на произвол судьбы.
- Откуда ты об этом знаешь, Ларт? Энтони рассказал тебе? - живо повернулась к нему Гретхен.
- Уитко был тому свидетелем. Он видел, как Мюррей вошёл в хижину старика, через некоторое время вышел, что-то сказал своим людям, все они тотчас сели в шлюпки и направились к кораблю. При этом Мюррей выглядел странно, по мнению Уитко. "Как мёртвый", - сказал он. Точно таким же образом да Ланга мог отдать приказ своим матросам. И, разумеется, после ничего об этом не помнить. А о том, где его ждут, он помнит?
- Да.
- Ну что же… Теперь я готов встретиться с ним, - проговорил Ларт, и Шах-Велед поднялся, поняв, что разговор закончен.
- Погодите. Авари, Гретхен… я должен кое-что сказать вам. Одну горькую новость, для которой я всё не находил нужной минуты. Энтони Мюррей и его экипаж, все до последнего человека были убиты сразу, как вернулись на судно. Индейцы пробрались на корабль заранее, расправились с теми, кого там нашли, а потом дождались людей с берега.
- О нет! - простонала Гретхен.
- У нас есть свидетель. У друга Уитко зоркие глаза. Он увидел достаточно, чтобы понять, что происходит на корабле. Спустя несколько дней судно Мюррея обнаружили дрейфующим, им никто не управлял. И тем, кто поднялся на палубу, предстала жуткая картина. На Маннестрее судно привели всего несколькими часами раньше того, как туда же пришли мы. Там оплакивали погибших.
Гретхен прижала пальцы к губам и мотала головой, не желая верить в услышанное.
- Зачем я согласилась, чтобы он пошёл со мной? - c отчаянием прошептала она и заплакала.
Ларт подошёл, молча обнял за плечи, Гретхен спрятала лицо у него на груди.
Шах-Велед стоял, сжав зубы. С трудом он проговорил:
- Вина за эти смерти не на вас, Гретхен. На нём…
http://www.proza.ru/2015/05/14/1315