Фрида и война...
(БЫЛЬ)
Война… теперь в её жизни не было страшнее слова.
Именно оно перевернуло всю её жизнь, сделало сиротой, украло счастливое детство, всех близких и любимых людей. Фриду в посёлке знали все, ведь она была местной достопримечательностью, заметной девочкой среди всех детей из-за своих красивых густых кудрявых волос рыжего цвета. Их было так много, что хватило бы на десятерых, она утопала в этом густом золоте, настоящее "Золотое руно", так её звали многие взрослые, а дети её называли "Золотой барашек".
И хотя она была совсем ещё маленькой девочкой семи лет, на неё все оборачивались, когда встречали на улице, разглядывая её, как чудо.
Таких волос не было ни у взрослых, ни у детей. И ещё- она была весёлой и доброй девочкой, её все любили и за доброту, и за необычную красоту волос. Не ребёнок, а солнышко!
Но вот в посёлок явились немцы, жизнь сельчан изменилась.
Как-то они собрали всех евреев- стариков, женщин, детей, всех, даже больных, кто оставался ещё в селе, и Фриду тоже , и, сняв с них обувь, забрав у них все кожаные сумки и украшения,- погнали к оврагу. Это означало только одно...Толпа …страшное зрелище- шествие обречённых людей, идущих навстречу своей смерти. У всех в глазах стояли слёзы.
Всё... Всем взрослым было ясно,- их вели убивать. Но как защитить от этой страшной вести детей?!Фрида шла в этой толпе в первом ряду за руку с мамой и не понимала всё до конца, что происходит, и что их ждёт.
Мать не хотела сначала говорить ей ничего о том, что с ними произойдёт, боялась напугать, а потом, вдруг, её осенила мысль- "Может удастся спасти мою златокудрую принцессу? Может произойдёт чудо? Господи, помоги!"
Мама решительно прижала её к себе, поцеловала, затем сказала строго: «Иди назад, беги, спрячься, будь осторожной, спасайся любимая.
Ты должна жить, за нами не ходи, нельзя! Нас ведут на расстрел.
Слышишь, ты должна жить! Будь умницей! И оттолкнула назад дочку, а сама пошла вперёд, глотая слёзы. ...Девочка онемела в первую минуту, переварить ребёнку страшную весть- было выше всех сил! Но все, кто шёл сзади из взрослых, стали толкать её дальше и дальше, назад, обходя её, и отодвигая назад со словами: - Иди, беги дочка, живи, спасайся.
Когда она была уже в последнем ряду, немец, который шёл сзади колонны, отвернулся, и сделал вид, что не видит её, а мужчина из колонны, шедший
рядом, на удобном повороте подтолкнул её к обочине у куста, столкнул её в канавку, предупредив предварительно словами: - Я тебя толкну...Упадёшь, лежи тихо, лежи, пока мы не скроемся, потом беги в село через лес, там спрячься, золотко, кто-нибудь приютит, мир не без добрых людей, кто- нибудь...ты должна жить. Она упала лицом в траву и застыла… Слёзы текли ручьём, трава больно колола лицо, но она не ощущала эту боль, она чуть не задыхалась от горя и плача, плечики её вздрагивали от беззвучных рыданий.
Ей хотелось быть рядом с любимой мамой, но она понимала, что этого делать нельзя… Она всё поняла. Судьба ей дала шанс. Все дали этот шанс, все, кто шёл рядом в колонне, все. Она должна жить, и за них -тоже. Через некоторое время она немного пришла в себя и через кусты, лесом стала пробираться к своему селу. Вся зарёванная, оцарапанная, порезанная кустами и травой, с босыми ногами, разбитыми в кровь, совершенно без сил, она прибрела в своё село. Люди обступили её молча и долго смотрели на неё в каком-то оцепенении, они не верили своим глазам, что девочка жива. Кто-то даже порадовался за неё, но брать к себе никто не решился, все боялись. Она в полном отчаянии села на корточки у забора, обняла ручками себя за коленки, напоминая птенчика, и, опустив голову, заплакала. Плакала не переставая.
А все, постояв, медленно расходились по домам, понимая, конечно, что девочке надо помочь, но как? За укрывательство евреев полагался расстрел – это знали все хорошо, рисковать никто не решался. Все смотрели на ребёнка с сожалением и шли дальше, боясь последствий. Все хотели жить.
Вечерело. Когда стемнело к ней подошла одна женщина, её все называли колдуньей в селе и побаивались, да и недолюбливали её за смелость и независимость, за то, что она что-то умела и знала, что не знали и не умели делать все остальные. Она жила на окраине у болот. Взяв за руку Фриду она громко сказала:" Запомните, теперь это моя дочь! Держите рот на замке!" Она молча повела её к себе на болота. Эта женщина евреев не любила, как говорят, и имела плохой характер. Да много всякого о ней говорили, но ребёнка стала называть своей дочкой и приютила её у себя в доме.
Вроде всё начинало немного налаживаться в жизни девочки, но пришла беда.Кто-то из жителей, желая выслужиться перед фашистами, всё-таки доложил им, что есть еврейская девочка, которую прячут в доме на болотах.
За ней пришли. Женщина говорила, доказывала, что это её дочь, показывая на веснушки и рыжие волосы девочки, и на свои веснушки ...
Но ничего не помогло, её забрали и отправили в концлагерь в Германию на поезде. На одной из станций по дороге в Германию поезд остановился. Неожиданно открыли вагон. Румынский мужчина в военной форме отобрал себе несколько детей из вагона, якобы на работу в свой дом. Он выбрал Фриду вместе с другими детьми, заплатил деньги сопровождающим их немцам и увёз их. Довёз их до границы, а там в темноте выпустил на русскую сторону. Так дети добрались до своих, перейдя ночью линию фронта. Оказывается, он это делал неоднократно, как выяснилось потом. Дети пристроились, кто куда смог. Её приютила одна семья, как няньку, так как у них был маленький ребёнок и нужно было за ним присматривать за воду и хлеб.... Местность, где они жили, находилась всегда под обстрелами.
Из-за бомбёжек и обстрелов вся семья часто спускалась в подвал дома, да и от дома почти ничего не осталось, там в подвале отсиживались всем семейством. Когда заканчивалась вода в доме, Фриду хозяева посылали за водой с вёдрами под обстрел. Пока она шла, то падала по несколько раз, вставала, шла, бежала, опять падала, так как стреляли без конца и вода проливалась, доносила до дома воды совсем мало. Затихала стрельба редко. Вода быстро заканчивалась, а всем хотелось пить, и они вновь её посылали под огонь, и так всё это длилось бесконечно. Сами за водой они не выходили, боялись, что их убьют, поэтому на улицу нос не показывали, а она... ей ничего, её пули не берут - как заговорённая, возвращалась и возвращалась… Так она пробыла с этой семьей, как "талисман", а вернее, как "охранная грамота" всю войну.
Она вытянулась и похудела, волосы стали ещё длиннее и кудрявее. Настоящий "барашек"! Хотя у многих детей в селе волосы совсем вылезли, головы полысели... На войне всё бывает, только быстро взрослеют дети.
Почти в конце войны заболел очень сильно хозяйский ребёнок, который недавно у них родился уже при Фриде. Она даже роды помогала принимать. Его нужно было обязательно показать врачу, самим уже было не справиться с его болезнью. Он задыхался, и у него была высокая температура, ребёнок таял на глазах. Врач по домам не ходил, все шли к нему сами, так как обстрелы улиц прекращались редко, и он не рисковал своей жизнью. Хозяева понимали, что нужен врач, но боялись идти к нему. Страх смерти сдерживал их. Страх за свою жизнь...Всем хотелось жить. Они решили послать Фриду с ребёнком ко врачу. Всё вокруг гудело, свистело и выло от бесконечных обстрелов. Это был настоящий Ад...Взяв на руки ребёнка, Фрида, вся сжимаясь в комочек, пробираясь к своей цели, то прижимаясь к стенам домов, то ползком, обнимая и закрывая своим телом ребёнка, продолжала путь к спасению малыша от смерти, путь к дому врача- единственная дорога жизни. - Я должна спасти, должна...-шептала она. Он был совсем маленький и беззащитный, и она его успела полюбить.
Пули свистели рядом с ней, всё грохотало вокруг. Она слышала, как ей вдогонку кричала хозяйка: - Не урони дитя! Не урони! Сбереги его!
Наконец,вот и дом врача. Она обессиленно поскреблась в дверь. Дверь открыл сам врач. Её всю трясло. Она еле стояла на ногах и дрожащими руками протянула ему свёрток с ребёнком. Всё было понятно без слов.
В её огромных глазах, полных страха и слёз, читалась мольба о его спасении. Губы её дрожали, и она не могла вымолвить ни слова, лицо от слёз было всё мокрое, слёзы катились градом, не переставая.
Он взял ребёнка из её трясущихся рук и застыл потрясённый, не сводя глаз с лица девочки. Так и продолжал смотреть на неё удивлённо, медленно качая головой, словно, не соглашаясь с кем-то...
- Нет, нет, Господи! Фрида,...бедная девочка... - еле выговорил он, не веря тому, что видит своими глазами, и почти потеряв дар речи. Ребёнок был уже мёртв. Перед ним на пороге стояла уже не златокудрая Фрида- "барашек", которую он отлично знал, а другая , повзрослевшая девушка с абсолютно прямыми седыми волосами...
13.05.2015