Бритва Тьюринга

 
Когда машина заглохла, до кампуса оставалось всего пара километров. Мартин Словак (в этой местности и в этом сезоне – профессор Словак) выжал сцепление и так лихо припарковался на свободном месте между машин, будто всегда использовал движение накатом, когда опаздывал на лекции. Впрочем, в студгородке проблемы с парковкой имелись с тех пор, как Польша перестала быть советской, поэтому профессор не превысил своего обычного пятнадцатиминутного опоздания ни на секунду. Разве что от быстрой ходьбы заломило в висках, и он не решился снять шерстяной пиджак от темно-коричневой тройки, опасаясь пятен пота подмышками. 
- Итак, сегодня мы поговорим о сократическом подходе, бритве Оккама и о том мышлении, которое считается приемлемым для ученого. 
Он, как ни в чем не бывало, нырнул в неглубокий овражек старой аудитории, взбежал на кафедру и осмотрелся. 
По аудитории пронёсся лёгкий шум, еще секунда – и все замерло. Аудитория, как всегда, была полна и принадлежала ему. 
- Конечно, говоря о научном методе познания, мне сразу стоит начать с господа нашего – Иисуса Христа и приблизиться к более современным вопросам: Хаббарду и НЛО!.. 
Аудитория послушно рассмеялась, и если бы Мартин не следил внимательно за входом в аудиторию, он бы не заметил, как дверь вначале приоткрылась, а затем, в тот момент, когда он начал рисовать на доске схемы силлогизмов, в неё быстро просочились две фигуры. Одну из них он не смог отождествить ни с кем из студентов, а вот силуэт второй заставил его сердце болезненно сжаться. Что же, близко они подобрались! Но была и хорошая новость этим ясным осенним утром: трюк с недозаправленным бензином сработал так, как он и рассчитывал. 
 
Слежку за собой профессор заметил еще в конце августа. Он как раз стал больше гулять пешком, для укрепления мышц после дурацкой аварии. Авария, впрочем, не оставила почти никаких видимых следов на его теле. Разве что мышцы после недели постельного режима стали вялыми и колени нещадно болели по утрам – вот и все последствия перехода улицы в незнакомом городе в неположенном месте. 
А вот с психикой всё обстояло не так гладко. Во-первых, он почти не помнил середину лета, а во-вторых, теперь его начали беспокоить невнятные сны о подземельях и влажной темноте и навязчивое ощущение чужого взгляда. 
Хорошо, что в перечне врачей и заболеваний посещения психоаналитика оплачивались по его университетской страховке и после автомобильных аварий по вине застрахованного. 
Дипломированный мозгоправ надолго погрузил профессора Словака в забытые переживания детства, влажную темноту подземелий интерпретировал как скрытое гомосексуальное влечение к двоюродному брату, но, несмотря на эту ахинею, ощущение скрытого наблюдения ослабло. Зеркала и люстры в холлах и туалетах перестали смотреть на него скрытыми камерами, а «неслучайные прохожие» превратились в постояльцев близлежащих домов. Благодаря психоаналитику с двумя из них профессор даже свел знакомства, набравшись то ли смелости, то ли наглости. 
Но всё равно, профессор продолжал испытывать ощущение, что видеокамеры на перекрестках пристально наблюдают не за дорожным движением, а именно за ним, Мартином Словаком. 
Посещения психоаналитика помогали до тех пор, пока профессор не отлучился в Варшаву по срочным делам. И там, еще в подземном переходе центральной станции, он заново испытал все прелести паранойи. Целый день он ощущал себя под прицелом сотен глаз и объективов. Всякий раз, когда он слышал звук срабатывающего фотоаппарата, он знал, что фотографируют не белок в парке и не следы пожара на вантовом мосту, а именно его! 
Вечером, сидя в скоростном поезде, который возвращал его в университет, он пришел к простому выводу, изумившись от того, что не сообразил этого раньше: если всё-таки за ним следят, но он не чувствует слежки… значит, слежкой руководит его психоаналитик! 
Паника заставила его метаться по старым улочкам Вроцлава несколько часов. И ощущение слежки вернулось с новой силой. Но эти несколько часов погрузили его в такую пучину страха непонимания происходящего, в такие глубины растерянности, после которых он не мог не перестать бояться, как всякий человек, здоровье которого победило болезнь. 
Да, иногда ему приходилось напоминать себе о молчаливом договоре с сознанием: если ты не хочешь признать в себе паранойю, тогда признай, что за тобой следят! 
И он продолжил ходить на консультации к психоаналитику, пока не разработал план мероприятий по спасению собственного психического здоровья и выявлению тех, кто наблюдал за ним. 
- …и значит, простым ответом на вопрос о внеземном разуме является ответ - «Человек»! 
Как всегда, после этой фразы он делал драматическую паузу и осматривал аудиторию. В этот раз его глаза не смогли скользнуть по серьезным молодым лицам. Глаза предавали его – они скользили поверх голов туда, где в последнем ряду замерла фигура одного из опоздавших. Ещё секунда, и он встретился глазами с Ней, выдавая себя, раскрывая себя и разрушая тщательно продуманную стратегию шпионской игры неизвестно с кем. 
Малгоржата, как всегда, ответила на его взгляд масляным блеском зрачков, которые он называл «томным», хотя в глубине души считал его «б..ским». Этот взгляд был воплощением той доступности, которую он так презирал, но не мог от неё отказаться. 
Малгоржата вдруг подняла руку, и Мартину пришлось напомнить себе, что наступило время вопросов из аудитории. В какую-то долю секунды он боролся с желанием предоставить возможность задать вопрос кому-нибудь другому, из тех десятков «рук», которые выросли по всей лекционной зале. Но он пересилил себя и протянул руку ей навстречу, разрешая задать вопрос. 
- Профессор, скажите, если бы первый контакт состоялся, то каким бы он был? 
 
*** 
- Мартин, если бы первый контакт состоялся, то каким бы он был? Что поэтому поводу говорит наука? 
Отец Малгоржаты был старше профессора Словака всего лишь на десять лет, и он сам не заметил, как зачастил к ней домой не столько чтобы выполнить социальную роль «безопасного парня для моей дочери», а ещё и для того, чтобы опрокинуть пару рюмочек домашней зубровки под нарезанные зелёные яблоки. «Под шарлотку», как говорил её отец. 
- Анальным, - доверительно сказал Мартин. – Во всяком случае, тогда наука объяснит, зачем природа понатыкала центров удовольствия в труднодоступные места. 
Отец Малгоржаты вначале потрясённо заморгал глазами. А потом расслабился и захохотал: 
- Ну, да! Этот момент в «Аватаре» и мне показался неправдоподобным! Засунули бы эти нейрошнуры кому-нибудь в жопу – просто и функционально! И самое главное – не выпадешь из седла… 
 
*** 
Профессор Словак задумался на несколько секунд, а затем, глядя в глаза Малгоржате задумчиво произнес: 
- Вероятно, первый контакт должен произойти в жидкой среде. Газообразная – слишком разряжена для контакта, а твёрдая или сыпучая может повредить контактёров. 
И внезапно тёмная влажная теплота воспоминаний обрушилась на него. Он схватился за край стола, пытаясь унять головокружение. В первых рядах аудитории приглушённо ахнули. 
Сосед Малгоржаты склонился к её голове, и, судя по шевелению губ и выражению лица, сказал что-то неприятное. Малгоржата сразу поднялась и направилась к выходу. Её силуэт в дверях был последним, что увидел Мартин перед тем, как потерял сознание. 
 
У профессора Словака было совсем мало друзей. В детстве и отрочестве он был им не интересен. И его попытки подружиться обычно заканчивались исчезновением дорогих игрушек, которые дарила ему одинокая мать в попытке завлечь ребятишек из класса, а потом и из университетской группы, к ним домой. 
Друга – единственного – Мартин обрёл в лице своего соседа. Соседский мальчишка был младше его на четыре года, и, видимо, эта разница в возрасте, которая подталкивает младших детей к старшим, и постоянное «предательство» ровесников стало тем клеем отношений, который спаял их судьбы на всю жизнь. 
Бывало, они не виделись годами, а потом вдруг жизнь сводила их в одном городе на несколько месяцев или даже лет. 
- Здравствуй, Мартин, - сказал Пётр, неловко присев на край высокой больничной койки. – Напугал ты меня! 
- Ты принес?.. 
- Да, принёс! Уже настроил! 
И только сейчас Мартин обратил внимание на то, что в его палате, кроме солнечного света, бьющего через незашторенные окна, не работает ни один электрический прибор. 
Пётр приподнял большой саквояж из дешевого дерматина и показал странный аппарат, с множеством датчиков и одним спокойно горящим зелёным светодиодом. 
- Можешь рассказывать. 
И Мартин начал рассказывать. Иногда, когда он не мог подкрепить свои умозаключения фактами, он нервно теребил одеяло, его руки беспокойно взлетали ко рту, а глаза умоляюще всматривались в холодную серую сталь глаз Петра, пытаясь найти в них хоть тень недоверия. 
Но Пётр был молчалив и внимателен, и Мартин вдруг осознал, что вряд ли его друг смог бы стать самым молодым генералом НАТО, если бы не умел слушать. 
Мартин говорил почти два часа, и когда понял, что начал повторятся, то замолчал. И впервые за несколько последних месяцев он почувствовал, как напряжение, наконец, отпустило его. 
- Теперь ты понимаешь, Пётр? Без тебя я не смогу поехать в Карпаты, пока там идёт война! 
Пётр отвернулся, коротко вздохнул, а потом, глядя в глаза Мартину, сказал: 
- Мартин, война в Карпатах закончилась два года назад! 
 
Как может современный человек потерять два года своей жизни? Откровенно говоря, этот вопрос больше всего занимал профессора Словака по пути в украинские Черновцы. Почему-то в его голове то и дело возникали перед глазами методички и расписания лекций, в которых он на протяжении своей жизни делал ошибки в январе, феврале, а иногда даже и в марте, не в состоянии привыкнуть к тому, что закончился старый год и начался новый. 
Сколько раз в своей жизни он правил дату предыдущего года в бланках? Сколько раз он менял работу за последние десять (а теперь оказалось – двенадцать) лет? Но, видимо, не обошлось и без влияния приснопамятного психоаналитика. 
Внезапная, но кратковременная война Приднестровской республики с Украиной оставила в истории след недоумения и глупости. Сосредоточенные силы 9-ой армии Российской Федерации, вместо того, чтобы выступить в сторону Одессы, предприняли короткий рейд на север, в результате которого оказались захвачены Черновцы, южные части Тернопольской и Ивано-Франковской областей. Удивление штаба НАТО сменилось страхом парламентов Молдовы, Венгрии и Польши и массированными бомбардировками, в результате которой тяжелая техника Приднестровской республики была уничтожена, а конфликт перерос в восьмимесячную партизанскую войну. 
Сейчас, когда Мартин ехал по новёхоньким дорогам Буковины, в его голове то и дело возникали образы ТОЙ поездки, когда его везли в бронированном «Хаммере», в сопровождении доброго взвода пехотинцев, и за каждым изгибом дороги он ожидал увидеть нацеленный во внедорожник ствол тяжелого орудия. 
Он почти не смотрел на карту, какой-то внутренний компас, гироскоп указывал ему нужное направление. 
Профессор знал, что за ним следят, но с мужеством обреченного он был готов вгрызться в горло любому, кто бы помешал ему проехать. Когда какой-то таможенник начал придираться к документам на его автомобиль, Мартин просто вернулся в свою машину и молча сел за руль. Тогда какой-то мужчина в сером костюме из очереди позади него прошёл в вагончик таможенника, вынес его паспорт и документы на машину и протянул их в раскрытое окно. 
Больше Мартина никто не беспокоил до самых Черновцов. 
Недалеко от Днестра когда-то поднялись невысокие горы. Одна из них, состоящая, в основном, из гипса, скрыла в глубине огромную систему промоин и пещер, протянувшуюся на двадцать километров в длину и десять километров в ширину. Стены пещер были покрыты гипсовыми кристаллами, за что самая крупная из них получила неправильное с геологической точки зрения название «Хрустальной». 
Мартин Словак подошел к окультуренному входу пещеры и совершенно не удивился, увидев отца Малгоржаты, который сидел в крохотной будке билетёра. 
- Не рано меня встречаете? Может быть, вам интересно посмотреть, как я найду корабль? 
- Интересно! Но если ты нашел дорогу по земле, то найдешь её и под ней. А я пойду рядом. 
- Нет, - Мартин задумчиво покачал головой. – Я не пойду вниз, пока вы мне всё не расскажете! 
Отец Малгоржаты пожал плечами. Потом встал, жестом попросил Мартина выйти из вагончика, вышел сам и быстро пошел вниз по тропе, туда, где Мартин оставил свою машину. Только один раз он обернулся, чтобы приглашающее махнуть Мартину рукой. 
 
- В принципе, мы до сих пор не знали бы о существовании объекта, если бы не война в Украине. При обследовании Приднестровья и Молдовы на предмет бункеров вначале мы, а потом и русские обнаружили этот корабль. Они захватили его, обожглись, попытались вывезти по кускам – не получилось, попытались взорвать, получили по шапке, потом им пришлось сдать его нам. 
Мы несколько месяцев пытались установить контакт, но максимум, чего добились – это добавили новую шкалу в прочности материалов. 
Потом появились вы, и предложили залить его водой. 
- И что дальше? 
- Дальше в корабле открылись люки, будто бы жерла торпедных аппаратов, и мы все очень струхнули. Кроме вас, конечно! 
- И дальше что? 
- А дальше, мы начали совать туда приборы, но без толку. А потом вы предложили себя в качестве контактёра. 
Профессор Мартин и отец Малгоржаты стояли в небольшой комнате с крашенными стенами. В комнате было холодно. Посреди неё, на столе из нержавеющей стали, лежал чехол с несомненным трупом внутри. 
Отец Малгоржаты протянул руку к молнии чехла. 
- Вы догадываетесь, что там внутри? 
Мартин кивнул, и тогда отец Малгоржаты раскрыл чехол и обнажил синюшное тело, изобилующее надрезами, грубо зашитыми толстой ниткой. 
Без особого удивления Мартин узнал в трупе себя. 
Сзади послышался звук шагов. Мартин Словак оглянулся и увидел Малгоржату и Петра. Вопросительно посмотрел на отца Малгоржаты. 
- Вы появились неожиданно. Открылось новое отверстие в объекте, и оттуда выплыли вы. 
В тот момент, когда тело достали из воды, вы совершили первый вздох и начали жить. Год мы изучали вас и сравнивали, пытались снова вернуть кораблю, но ничего не получалось. Вы постоянно теряли память и не помнили вчерашнего дня. Потом кто-то предложил вернуть вас в старое окружение – и вы зажили себе, как ни в чём не бывало! 
Вы что-то помните? 
Мартин Словак медленно покачал головой. 
- И как, я оказался точной копией? 
- Неотличимой! Совершенно идентичной! Начиная от состава волос и заканчивая уровнем радиации! 
Мартин повернулся к Маргложате и Петру. 
- И насколько точной копией я оказался? – повторил он. 
Малгоржата, с видимым усилием подбирая слова, сказала: 
- Мне не с чем было сравнить. 
Мартин решил, что смотрит в её глаза последний раз. 
Он подошел вплотную к Петру и спросил: 
- Когда ты узнал? 
- Когда ты не поздравил меня с днем рождения, я начал тебя искать. И нашел! 
- Ты почувствовал разницу? 
- Нет. 
Мартин закрыл глаза и пробормотал: 
- Бритва Оккама и тест Тьюринга в одном флаконе… тогда нам всем стоит очень быстро уходить отсюда! 
И в этот же момент пол дрогнул, лампы замигали и погасли. Профессор Словак схватил друга за руку и потащил прочь из пещеры. Вокруг завыли сирены, раздался топот множества ног по коридорам. 
Когда они выбежали из пещеры, громадное веретено корабля вырвалось из вершины горы, неаккуратно разломав её вершину. Застыв на мгновение над землёй, корабль стремительно поднялся ввысь и исчез среди звёзд.