Ты и Я

Посвящается сестрам Зайцевым.


- Профессор! Я не знаю, что с ней происходит? Она временами становится совершенно неуправляемая. Я понимаю, что моя дочь перенесла сильный стресс, и в ней что-то надломилось, но время лечит…
- Только не в ее случае. – Резко прервал собеседницу старенький профессор.
Его раздражала клиентка своим апломбом и непробиваемым эгоизмом. Привела дочь на консультацию, но волнуется больше за себя.

Высокая, худощавая девушка со светлыми волосами и красивыми синими глазами, не принимала участие в разговоре. Она молчала и смотрела, как по стеклу били тяжелые капли дождя, а серое небо заволокло тучами.
Каждая капля – чья-то жизнь, желающая укрыться от непогоды. Вот и стучатся в закрытые окна...
Неожиданно, порыв ветра распахнул створки окна, они прорвались. Падали на пол и … растекались в лужу.
Присутствующие в кабинете по-разному отреагировали.
Дама поёжилась от пахнувшей сырости и брызг. На высокомерном лице мелькнула тень недовольства.
Хозяин кабинета с любопытством следил за реакцией пациентки. Она впервые за все время визита, улыбнулась, и словно свет осветил ее изнутри.
Молчаливая уборщица закрыла окно и убрала следы разгула стихии.
Девушка снова замкнулась в себе.
- Ваша дочь находится в состоянии крайней степени нервного истощения. Ей нужен покой. Я выпишу депрессанты.
- Не нужно, профессор. – Девушка резко развернулась, и стал заметен ее тонкий шрам. – Я – сильная. Я справлюсь сама, а лекарства никогда не принимала и принимать не буду.
Попрощавшись, она ушла в дождь.

Из дневника Марии.

В роддоме наши бирки были сорваны, и никто не знает, кто из нас родился первой, а кто второй. Но не было того кто бы сомневался, что ты была первой. Светлана и Мария сестры - близняшки.
Ты всегда была лидером везде и во всём. Верховодила мальчишками и девчонками, а я ходила за тобой робкой тенью. Принимала участие во всех твоих затеях.
Однажды тебе пришла идея залезть вдвоём на крышу детского сада. Нам тогда было лет по тринадцать. Мы ходили по крыше, взявшись за руки, опьяненные высотой, и чувствовали упоение свободой.
Когда решили вернуться, то оказалось что окно, через которое попали на навес, а затем на крышу, закрыто. У нас было два пути: разбудить сторожа, или обойтись своими силами. Мы выбрали второй. Прыгать с высокого навеса, не решились. Связали сарафаны, и меня отправили вниз.
– А как же ты? - спросила я.
– Не беспокойся, что-нибудь придумаем, - ободряюще улыбнулась мне.
Мы не учли, что под моей тяжестью, потащило и тебя. Ты пыталась удержаться, упираясь из-за всех сил, обдирая коленки, но тебя тянуло, вслед за мной. Я поняла, что упадёшь, если не выпущу нашу импровизированную веревку и... разжала пальцы.
Упала на асфальт, приложившись лбом. Из рассечения хлынула кровь. Натекла приличная лужа. С трудом встала и увидела тебя в полёте. Стройные ноги, отчаянное выражение лица. Ты благополучно приземлилась и бросилась ко мне.
Мне никогда не забыть тревогу в твоих глазах. Чудо, но кровь моментально перестала течь. Может от того, что ты волновалась за меня и отважилась на прыжок, рискуя разбиться.
Я всегда гордилась тем, что ты моя сестра. Ты такая красивая! Мне нравились твои длинные светлые кудри, а я свои отрезала, чтобы не путали с тобой. Любила заглядывать в твои синие веселые глаза так непохожие своим выражением на мои.
И всё же мы похожи. Одни черты лица, фигуры, только характеры разные. Когда ты веселая, я грустная, когда ты действуешь, я мечтаю.
Твой задор, твоя отвага всегда восхищали меня, но я никогда не хотела быть твоей копией, хотела быть сама собой. Поэтому наотрез отказалась ходить с тобой на дискотеки.
Иногда ты приходила из клубов в синяках и ссадинах. Девчонки не могли простить тебе, что отбиваешь у них кавалеров.
Драки закалили твой характер. Ты перестала быть просто улыбчивой девочкой, в глазах зажглись опасные огоньки, которые отбивали охоту связываться с тобой.
Все недоброжелательницы отводили глаза, встречаясь с твоим прищуренным предупреждающим взглядом. Но я знала, что ты не такая, ты хорошая, ты самая лучшая! А это очарование опасности исходившее от тебя просто завораживало.
Нам было по шестнадцать, когда твое поведение резко изменилось. Ты перестала уходить из дома, и все вечера коротала со мной, игнорируя звонки друзей.
Мы сидели на диване, подогнув под себя ноги, и смотрели фильмы по DVD. Однажды поймала на себе твой взгляд:
- Хочу уехать. Моей душе здесь тесно.
Я была поражена:
- А как же я?!
Ты натянуто улыбнулась и отвела глаза.
Повисло гнетущее молчание, и первой не выдержала ты:
- Я уеду надолго. Вначале в Москву, потом в Сингапур, затем в Гонконг, или Шанхай. Хочешь, заберу тебя с собой?! Поедем вместе.
- Нет! – Я с сожалением покачала головой. – Кто-то должен остаться.
- Чувствовала, что так скажешь, но до последнего надеялась на другой ответ.
Мы с тобой - две противоположности, но нас притягивает друг к другу. Я сорванец, не то, что ты. Во мне больше чувственности, в тебе - чувствительности. Ты более ранимая, чем я и более постоянная. И ты непредсказуема.
Никогда не знала, пойдёшь ли ты за мной или останешься. Улыбаешься своей загадочной улыбкой и смотришь, смотришь на меня, а потом решаешь. И уже никто-никто не может поколебать твоего решения, даже я со своей импульсивностью и тягой к авантюризму.
Ты половина моей души и тела, и ты понимаешь и принимаешь меня такой, какая я есть.
Ведь ты самое дорогое, что есть в моей жизни.
Когда я это поняла?
Возможно тогда, когда ты выпустила веревку, чтобы не утянуть меня вместе с собой.
Увидев тебя лежащей в луже крови, света божьего не взвидела. Как слетела, с этого чертова навеса – не помню.
Вот тогда и почувствовала, насколько ты дорога мне.
У тебя на память об этом приключении остался маленький, едва заметный шрам справа, под самыми волосами.
Однажды ночью, когда ты спала, я подошла к тебе. Твои волосы разметались на подушке. В сиянии лунного света была похожа на ангела. Тёмные ресницы бросали тень на твое нежное лицо. Я наклонилась и с раскаянием поцеловала тонкий белеющий след, свидетельство моего безрассудства.
А может я поняла это ещё раньше, когда мы с тобой попали в грозу?
Неслись по лужам, поднимая море брызг, взвизгивая от страха и восторга от раскатов грома и сверканий молний над нами. Прибежали домой испуганные и радостные.
Нам было хорошо вдвоём и ничуточки не страшно.
Помнишь, как мы гуляли с тобой по осеннему парку, а ноги наши утопали в мягком ковре из желтых листьев? На тебе была серая ветровка с капюшоном, сизо-синего цвета джинсы стрейч, шёлковый лёгкий шарф-хамелеон, обмотанный вокруг шеи, менял свой цвет - от золотисто-серого до синего.
Пробивавшееся солнышко золотило листву на берёзах и твои волосы. Ты подняла лицо, подставив его под солнечные лучи, и я ахнула, увидев фиалковый цвет твоих глаз. Заглянув в них, заглянула в окно твоей души, и... осталась там навсегда.
Стоит посмотреть в глаза, как увидишь в них отражение души. И если это отражение понравится, то можно полюбить этого человека на всю жизнь. Безразлична станет его внешняя оболочка. Я поглядела, и мне очень понравилось, что там увидела. Хочу, чтобы наша близость, наша дружба длились вечно.
Только Ты и Я.

Часть 2

( Отрывок из дневника).

«После твоего отъезда стало так одиноко и пусто, словно жизнь потеряла все свои краски. С грустью констатировала, что утратила половину себя. Может у всех близнецов одна душа на двоих, или это только у нас с тобой?
Учусь, знакомлюсь, хожу на свидания как в полусне. Будто это не со мной происходит, а с кем-то другим. На автопилоте завершила бы учебу, вышла замуж, родила детей. Работа, семья, дети. Все, кроме тебя. И лишь на последнем курсе я очнулась». -
Дописав эти строки, я закрыла нетбук.
Разве могу передать свое сожаление, что ты уехала. Не осталась. И лишь сейчас поняла, что ты сделала то, что должна была сделать. Мне никогда бы не хватило мужества так поступить. Здесь наш дом, привычно, а там все чужое. Но без тебя мне плохо. Разлука в моем случае не лечит. Это сильнее меня. Я даже не стала бороться. Просто жила, жила без тебя, но ты всегда была во мне.
Четыре года промелькнули, пробежали, я их даже почти не запомнила.
От сна наяву отвлекло поведение странной девушки в университете, первокурсницы. Она смотрела на меня, не отрываясь, приоткрыв рот. Эти широко распахнутые в изумлении глаза преследовали повсюду, даже в туалете. Словно я ходила туда не справлять естественные нужды, а занималась за дверцей кабинки чем-то необычно-интересным.
Наталкиваясь на ее взгляд, чувствовала, как краснею от смущения.
Вначале не понимала, что заставляет ее так смотреть. Но когда заметила, что она ходит за мной следом, догадалась о том, что я ей нравлюсь. При этом она не делала попытки познакомиться со мной поближе.
Окружающие уже стали перешептываться, глядя на нас.
«Этого мне до полноты счастья еще не хватало», - подумала я и решила с ней поговорить.
Задуманное исполнила на следующий день.
Она топталась на месте у раздевалки, поджидая меня после последней пары. Так продолжалось каждый день в течение месяца. Потом, держась в отдалении, будет сопровождать меня до самого дома, и заглядывать в окна в надежде меня увидеть. Я знала, что ее зовут Ларой и больше ничего. Вот и сейчас она шла за мной следом, соблюдая дистанцию.
– Давай поговорим, - развернувшись к ней, предложила я.
Девчонка улыбнулась простодушной улыбкой, от которой ее некрасивое лицо сразу похорошело:
- Давай.
– Ты в теме? – как можно мягче спросила я.
Она кивнула, зардевшись не то от смущения, не то от удовольствия говорить со мной.
- Я могу предложить тебе только  дружбу.
Она просияла так, словно я согласилась с ней переспать. Видя, что ничего членораздельного не дождусь, поинтересовалась:
– Где вы тусуетесь?
– По пятницам в «Грешниках», а по субботам ходим в «Триэль».
- Возьми в субботу с собой.
– Могу провести тебя под видом своей девушки и представить  друзьям. Ты будешь моей на этот вечер? Понарошку. - Она так умоляюще смотрела, что я согласилась:
– Я согласна изображать твою девушку. Только никаких поцелуев в губы, и руки не распускать.
Лара сразу повеселела.

Собиралась я недолго. Не раз слышала, как ты договаривалась с подружками о встречах в «Триэле». Всегда завидовала твоей раскованности и толерантности. Я совсем не такая. Воспитание отложило в моей душе кодекс правил поведения и моральных устоев. Перешагнуть через которые не могу. Или не хочу?
Сегодня я хотела быть тобой.
С одеждой проблем не было. Юбку благоразумно решила не надевать. Джинсы, футболка и короткая кожаная курточка.
– Может купить сигареты? С сигаретой в руке буду выглядеть уверенней. А вот тебе не нужно было курить, чтобы расслабиться.
Я вспомнила, как лет в пятнадцать, ты попробовала курить. Достала пачку Мальборо. Сделала несколько затяжек и отбросила сигарету в сторону:
– Гадость!
Больше никогда не видела, чтобы ты курила. А я и пробовать не стала, поверив безоговорочно твоим словам. Значит и сейчас не стоит пытаться.

Мы с Ларой благополучно прошли фэйс - контроль. Меня внимательно оглядели и с жалостью сказали, обращаясь к моей спутнице:
- Зря ты ее сюда привела.
Глянув на субтильную Лару, подумала, что вряд ли она будет моей защитой. Стало страшно, но отступать вовсе не собиралась.
Однако внутри оказалось по-другому, чем я ожидала. Приветливая девушка в гардеробе взяла наши куртки.
«Не так страшен черт, как его малюют».
Там были нормальные люди. Некоторые с вполне интеллигентными лицами. Разнузданных уголовниц в татуировках явно не наблюдалось. Обычные женщины и девушки. Многие из них с короткими стрижками, такие девушки-мальчики, но подобных я десятками встречала на улицах и в университете. Таня с моего курса ничем не отличалась от них, а была замужем и имела ребенка.
Что они все хотят, секса или любви? Скорей того и другого.
Перед тем, как прийти сюда, долго лазила по лесби-сайтам. Оказывается, у них своя иерархия. Есть дайки и фэмки (мальчики и девочки).
А еще есть бучи.
Что за зверь такой?
Когда прочитала, чуть плохо не стало. В моем представлении сразу нарисовалась мужеподобная тетка в наколках с повадками уголовницы, с грубым голосом, которая пьет водку и каждое слово у нее через мат. От таких дЭвушек надо держаться подальше, а то пристанут с непристойностями. На всякий случай решила, что в туалет не пойду.
Мое мнение сложилось под влиянием прочитанных довольно пошлых рассказов о лесбиянках. Извращения, которые там описывались, вызвали стойкую неприязнь. И только мысль о тебе, что ты с подобными людьми не связалась бы, убеждала, что не все так плохо и нельзя всех мерить одной меркой. Меня всегда удивляло, как ты легко перешагиваешь через внутренние запреты. Я так не могу и не умею. Вначале убеждала себя, что ты просто следуешь моде. Сейчас только ленивый не говорит о геях и лесбиянках.
Но главное, я поняла, что проблема лесбиянок это поиск друг друга. Выбор у них небольшой.
«Кто на новенького, кто на новенького? Живо-живо подходите» - вспомнила слова из песни фильма «Достояние республики» в исполнении Андрея Миронова. Только новенькой я была не для всех.
Тебя здесь знали. То одна, то другая девушка подходила с приветствиями. Я не разубеждала их, что я это не ты. Мне хотелось окунуться в жизнь, которой жила ты. Их было много этих девушек. Ты как Мамай прошлась. От мысли, что у тебя с ними, возможно, были отношения, почувствовала ревность. Хотя, что это я?! Тебя всегда интересовали только мальчики.
Я познакомилась с приятельницами Лары, такими же неказистыми девчонками, косящими под дайков, а может такими и являющимися. Почти все с пирсингом. Боже! Как он им не мешает?! Они пили пиво. Лара, глядя  умоляющими глазами, нерешительно предложила мне коктейль. Не хотелось отличаться от компании, я выпила бы светлое пиво. Но вспомнив, что должна играть роль девушки Лары, благосклонно согласилась на предложение, чем вызвала неумеренный восторг всей честной компании.

Лара, чуть не опрокинув стул, бросилась к стойке бара. Мне кажется, я переигрывала, но они принимали все за чистую монету и наперебой ухаживали за мной.
Видимо, им не часто удавалось перехватить девочку, и они были рады хотя бы приударить за типичной блондинкой, которую я из себя худо-бедно изображала.
Наша компания стала привлекать к себе внимание. Особенно, моя персона. Такие скользящие, но вместе с тем, разящие взгляды, что я стала краснеть.
Что удивило, так это присутствие в подобном клубе мужчин. Их было немного, но они были. Кто они? И разве геи интересуются девушками?
Какой-то мужчина уставился на меня.
Может мне кажется? - Да, нет. Мужик в упор смотрит и ничуть не скрывает это. Откровенный интерес незнакомца не понравился, но я не могла отвести от него глаз.
В нём было что-то притягательное, и сам  показался смутно знакомым.
Вальяжно сидел и небрежно курил, а официантки так и крутились возле его столика, стараясь привлечь к себе внимание важного клиента.
Никогда не нравилось, когда так на меня смотрели мужчины. Я отвернулась, а через минуту почувствовала руку на своем плече. Обернулась и увидела того таинственного незнакомца, который пристально разглядывал меня. В светло-голубой рубашке и черных брюках он эффектно и стильно смотрелся. Пиджак остался висеть на спинке стула. В помещении было довольно душно.
– Пойдем, потанцуем, - он потянул меня в сторону танцующих парочек, не обращая внимания на остальных девушек за нашим столом.
Подумав, что это ни к чему не обязывает, встала. Танцевать здесь не хотелось, но и сидеть в компании Лариных подружек - тоже, и я пошла с ним.
Под звуки блюза мы танцевали. Воспоминания некстати обрушились. Три года мы с тобой занимались танцами. Только ты предпочитала рок-н-ролл, а я не очень его любила, но мне нравилось смотреть, как ты зажигаешь.
Блюз достаточно простой, невероятно романтичный и стильный танец. Чувствуя себя не в своей тарелке, старалась не смотреть на партнёра. Неожиданно ощутила, как его рука скользнула с моей талии на попу. Вот нахал! Подняла глаза и встретилась с его насмешливым взглядом.
– Ты ведь не Светлана, - шепнул он, касаясь губами моих волос. От неожиданности я чуть не сбилась с ритма.
– Почему так решили?
– Ты не такая как она, ты другая, - пояснил он, продолжая поглаживать мою попу.
Эти слова заинтриговали, но не помешали перенести его руку на прежнюю позицию.
– Какая? – задала  интересовавший меня вопрос, и получила ответ:
- Ты такая беззащитная, невинная, что при виде тебя возникает желание укрыть, защитить.
Совсем не понравилось, что я выгляжу безропотной овечкой, мечтающей обрести покровителя. Сразу вспомнилась сцена из мультика:

"Мы бедные овечки, мы таем словно свечки. Бе-е-е".

- И она бы не пошла со мной на танцпол, - продолжил мой новый знакомый.
– Почему? – удивилась я. Даже мне этот мужчина казался весьма интересным и привлекательным. Хотя не выношу самоуверенных самцов.
– Мы с ней поссорились и наши пути разошлись.
Впервые я посмотрела на него более внимательно.
Лет тридцати на вид, ну может немного старше. Черные волосы, крупные правильные черты выразительного, очень красивого лица и насмешливые зеленые глаза под разлетом бровей. Выделяющиеся скулы, крупный нос и большой рот с верхней тонкой и нижней полной губой не портили его внешности, а придавали яркую индивидуальность.
"Нетерпелив, решителен и расчетлив", - такое было мое первое впечатление, и я, как показало время, не ошиблась.
Танец закончился, но не спешили возвращаться.
– Мы не познакомились. Разрешите представиться - Каверин Игорь.
– Мария, - с трудом выдавила из себя.
Возможно, мне показалось, только в глазах его появился охотничий азарт. Чтобы занять неловкую паузу, я поинтересовалась обозначением ролей в лесбийских отношениях. Знала, что деление лесбиянок на «активных» бучей и «пассивных» фэм началось в конце XIX — начале XX века, когда многие дамы высшего света имели романтические однополые связи. И читала роман английской писательницы прошлого века Рэдклифф Холл «Колодец одиночества», где две девушки создали семью.
– Это все чушь, - ответил мой собеседник. - Есть активы и пассивы, а еще универсалы.
– Универсалы, это те, которые живут по принципу – ты мне, я тебе?
Он рассмеялся, моя наивность явно забавляла.
«Почему я изображаю из себя наивную дурочку? Ведь мне все равно, кто из них кто. Просто я хочу разобраться в том, что не понимаю. Хотя, чего лукавить. Так хочется повесить ярлык, словно редкому экземпляру. Лесбиянка, подвид такой-то». - Мне стало стыдно. Они же люди, такие же, как я. Только не обычные. Не хочу и не могу их осуждать.
Светлане даже в голову не приходило кого-то осуждать. Она поддерживала ЛГБТ-сообщество. Я вспомнила, что сестра упоминала, что некий Каверин является спонсором этого самого сообщества. Понятно, почему он здесь свой.
«Как ты там, вдали от меня?» -  стало так тоскливо, что захотелось уйти.
Почувствовав мое настроение, Каверин проводил меня к нашему столику, где нахохлившиеся, как воробьи сидели Лара с подругами. Я заглянула в ее грустные глаза и почувствовала себя виноватой.
– Давай уйдем отсюда, - предложила ей, и мы ушли, сопровождаемые взглядами.
Не выдержав, оглянулась и увидела, как Каверин смотрит на меня расслабленно и вместе с тем оценивающе. Было в нём нечто, что притягивало и отталкивало одновременно.

Осенний воздух подействовал освежающе. Мы медленно шли в сторону метро.
Взглянула на поникшую Лару и почувствовала раскаяние:
– Ты извини, что я ушла танцевать, просто он показался мне знакомым.

«Я видела – снежинка со звездою танцевали блюз - одна мелодия любви в Мгновении и Вечном», - процитировала Лара. – Дело не в том, что ты танцевала с ним. Ты должна, хотя бы взглянуть на меня, прежде чем уйти с другим. Ритка, а она тусуется тут уже не первый год, сообщила, что Каверин твой бывший парень.
От подобной новости я резко остановилась:
– Что дословно Ритка сказала?
– Сказала, что Каверин сделает все, чтобы вернуть свою бывшую девушку. Ты оказывается здесь известная личность, только несколько лет сюда не заглядывала.

Да, когда выдаешь себя за другую, будь готова к любым неожиданностям. Такой неожиданностью для меня стало наличие экс-пассии моей сестры. Теперь понятно, почему он на меня так смотрел в клубе, позвал на танец и нагло прижимал к себе. Но потом, когда  понял, что я не Светлана, его ухаживания стали еще более настойчивые. Вспомнив чужую руку у себя на попе, покраснела от стыда.
– Тот мужчина никогда не был и не будет моим парнем. Пойдем, - я взяла Лару под руку.

– Девочки, садитесь, подвезу вас, - окликнули нас из машины.
Это была тот, о ком мы сейчас говорили. Лара хотела было отказаться, но я потянула ее за собой. Мне необходимо было объясниться с этим наглым типом, чтобы не воображал о себе бог знает что. Конечно, желательно без свидетелей, только оставить Лару сейчас было бы непорядочно. Она не моя девушка, но она мой друг.

Я села рядом с Ларой на заднее сиденье, проигнорировав приглашающий жест Каверина сесть рядом с ним. Он повернул голову в мою сторону, и на губах его играла ироничная улыбка, а в глазах прыгали бесенята. Ситуация ему явно казалась забавной. Даже не спросил адреса, уверенно двигался в сторону моего дома. Лара это заметила и помрачнела ещё больше. Эта демонстрация «нашей близости» меня задела.
– Нет, вначале отвезем Лару, - неожиданно для себя приказала я, и назвала Ларин адрес.
Каверин послушно изменил маршрут. Лара хотела отказаться, но я сжала ее ладонь. Мы молчали всю дорогу пока не приехали.
– Со мной будет все хорошо, - на прощание сказала ей, - и эту ночь я проведу одна. В зеркальце увидела, как в насмешливой улыбке дрогнули уголки губ Каверина, но глаза его изучающее смотрели на меня.
Высадив Лару, мы поехали к моему дому.
– Вы были друзьями со Светланой? - нарушив молчание, спросила я, думая о сестре.
– Мы были любовниками, но совсем недолго.
– Если захочешь попробовать это со мной, то зря потратишь время.
– Ты бросаешь мне вызов, - промурлыкал он, как довольный котяра.
– Нет, просто предупреждаю. - Я вышла из машины, Каверин тоже. Не успела ему ничего сказать на прощание, как он обнял меня и поцеловал. От неожиданности не сразу вырвалась из его объятий.
В памяти всплыла сцена четырехлетней давности. В ожидании тебя мне не спалось. Нет, я знала, что с тобой не случилось ничего плохого, но на душе было тревожно. Сидела на подоконнике и смотрела в окно. Ожидание было вознаграждено. Из подъехавшей машины вышла ты с кавалером. Он обнял и поцеловал тебя. Теперь я знаю, что это был Каверин. Вот почему знает наш адрес и показался мне знакомым.

Часть 3

Я вырвалась из объятий Каверина.
– Никогда не смей больше целовать меня! – задыхаясь от возмущения, сказала и ушла, чувствуя, как его взгляд прожигает мне спину.
Я испытывала досаду на себя. Нарвалась на неприятность. Сидела бы дома, тогда никакие нахалы не посмели бы приставать. Но нельзя жить в полусне. Ведь только знакомство с двумя такими необычными личностями позволили мне встряхнуться. Возможно, надо начать новые отношения, чтобы отвлечься. Я хочу сейчас дружбы, чтобы уйти от одиночества. Раньше была – ты, и мне никто был не нужен.
Движимая желанием научиться жить без тебя, я сблизилась с Ларой. Мы с ней много разговаривали. Точней говорила я, а она слушала, приоткрыв рот. Это однообразие начинало утомлять. Смотрит на меня с выражением – ты самая, самая, самая…. Только я не львенок из мультика и к подобным проявлениям изначально отношусь настороженно.
Ощущать себя оракулом становилось все неприятней. Это как игра в одни ворота.
Её внутренний мир оказался не слишком разнообразным. Уважая Лару за такие качества, как верность, честность, порядочность, бесхитростность и самопожертвование, я откровенно скучала, беседуя с ней. Её интересы крутились вокруг клубов для женщин, куда я зареклась ходить, и песен Сургановой, Арбениной, Земфирой и… « Ночных снайперов».
Каюсь, не сразу вспомнила название этой группы. Моё неуверенное упоминание группы «Тату», некоторые песни из их репертуара нравились, были встречены презрительным фырканьем её приятельниц:
- Это отстой!
И еще я никак не могла понять их отношения к любви. Всякую мало-мальски знакомую девушку они называли своей девушкой. Если им всё же удавалось провести ночь с какой-нибудь девицей, уломав её после совместного распития спиртных напитков (подозреваю, что секс был только в их воображении), то гордо объявляли, что это их вторая половина и любовь до гробовой доски. Потом, когда после нескольких встреч такие союзы распадались, начиналось великое стенание.
Почему-то поверенной для своих исповедей они дружно избрали меня. Сколько пришлось выслушать таких историй - один бог знает! К тому же дело обычно не ограничивалось последней любовью, а была любовь номер один, номер два, номер три и так чуть не до детского садика. Понимая, что с каждым разом нумерация будет идти по возрастанию, стала избегать подобных исповедей.
Вначале я доверчиво воспринимала, и от души сочувствовала им, потом осознала, что это только игра в любовь. Девочки не доиграли в куклы. Вот только не могла понять - искренне верят они в то, что говорят, или в глубине души понимают, что это все не настоящее?
Меня они считали девушкой Лары и, соблюдая джентльменский кодекс, не лезли со своими ухаживаниями.
– Не бросишь Ларку ради Каверина?! Не уйдешь к нему? – огорошила меня Пашка из Лариной компании. Её фамилия была Павлова, и друзья так все называли девушку.
– А почему я должна уйти к нему?- Настолько удивило подобное предположение, что даже не обратила внимания на  бестактность.
– Ну, он видный мужик, богатый, влиятельный.
Меня передернуло от этих слов. Заметив мою реакцию, Пашка обрадовалась:
- Ты не такая, ты не поведешься на его бабки. Но он не отстанет от тебя.
- Она моя! - так Каверин объявил, когда пошёл за вами. Все знают, что у него на дороге лучше не вставать.
Знаешь, это теперь клуб – спокойное место, а раньше даже избивали наших, подкарауливая на выходе. Несколько лет назад, какие-то подонки спустили собак, на выходящих из клуба. Каверин на своей тачке мимо проезжал, возвращался с какой-то деловой встречи. Так он, развернув машину, попер на озверелых псов, а затем на их хозяев. Разогнал их живо! После этого заинтересовался клубом, и даже стал спонсором и негласным покровителем. Совершенно бескорыстно, представь!
– Да что вы пристали ко мне с этим Кавериным?! Та встреча была первая и единственная. Я его больше и не видела.
– Так Каверина нет сейчас в Питере. Куда-то смотал. Слухи идут, что скоро приедет. Он не отпустит. Все знают, если Каверин положил на кого глаз, то своего добьется любой ценой. Ритка узнав, что ты не Светлана рассказывала, что он очень переживал, когда твоя сестра ушла от него. Не мог забыть её, а тут ты появилась. Внешне - точная копия, только более соблазнительная. Он так на тебя глядел тогда, что было ясно без слов...
"Ну и правильно, что Светлана ушла от него!" – Мысль, что у неё были близкие отношения с ним, вызывала одновременно – любопытство и досаду. Светлана всегда любила экспериментировать, пока я находилась под запретом догм. Меня восхищала и пугала её смелость и раскованность. Странно. Я сожалела, что я не такая, но и не хотела быть такой.
Размышления о сестре отвлекли от предупреждения. Слова Пашки не вызвали у меня беспокойства, а следовало бы.
Каверин после нашей первой встречи не давал о себе знать до Нового года. Я и думать о нем забыла, когда он неожиданно напомнил о себе.
Я как раз отклонила робкие попытки Лары отметить праздник в компании её друзей, мотивируя тем, что обещала его провести в кругу семьи. Мне хотелось одиночества, но…
Удалось скрыть свою боль, когда мама посетовала, что с нами нет тебя. Ведь мы всегда встречали Новый год вместе. Первого января был наш день рождения. В шесть утра нам исполнится двадцать два года. Где ты сейчас, где ты все эти годы нашей разлуки справляла его? Ради родителей, чтобы не портить им праздник, сдерживала слёзы.
Почему не пошла с Ларой, чтобы глупо, но зато весело встретить Новый год, а осталась дома выслушивать мамины сентенции? Потому что ждала твоего звонка.
Ты каждый раз в этот день звонила нам на домашний. Поздравляла всех с праздником, интересовалась нашими делами и сообщала, что у тебя все в порядке.
Чтобы услышать твой голос, который хорошо был слышен через громкую связь, отклонила бы любое самое заманчивое предложение.
Я никогда не брала трубку, а ты не просила мне её передать.
Знала, что не выдержу и попрошу вернуться ко мне, а этого делать нельзя. У тебя своя жизнь, а я - не тень, чтобы следовать за тобой. Мне нужно быть самостоятельной, и не зависимой от тебя.
Вот и сейчас, когда раздался, после звона курантов звонок, почувствовала внезапную слабость. Но это звонил Каверин. Как узнал мой телефон? Я о нем почти забыла, а он снова напомнил мне о себе в неподходящий момент.
- Привет, заинька! – Каверин приветствовал меня лениво, с такой барственной интонацией, что сразу вывел из себя.
- Я тебе не заинька! Не смей больше так называть.
– Извини, - он заметно занервничал. – Меня не было в России, только что вернулся из Франции, куда ездил по делам фирмы, и очень соскучился по тебе. Давай встретимся.
Это просьба так удивила меня, что я не нашлась что ответить. Он говорил хорошо модулированным голосом настолько проникновенно, что я невольно поддалась его обаянию:
– Только не сегодня.
– Отлично, тогда завтра.
"Несомненно, у него альт", - машинально определила я. У меня у самой было сопрано.
В ожидании долгожданного звонка, согласилась встретиться завтра, решив раз и навсегда объясниться с этим господином, и «поставить все точки над «i».
Ты позвонила через десять минут после него, когда я уже стала испытывать нешуточное беспокойство. Услышав родной, любимый голос, замерла, боясь пропустить хотя бы одно твоё слово. Чувства мои были так обострены, что я улавливала каждый нюанс, каждую нотку переживания в твоих словах.
Боже! Как мне тебя не достает.

"Приезжай, прилетай!Дождь стучится в окно...
Ждет наш дом твоего возвращения!
Приезжай, и мы справим, как в детстве, давно,
Наш один на двоих день рождения!

В гости мы позовем друзей,
На двоих мы зажжем свечей,
Чтоб забыть хоть на день, на час
Обо всем, что печалит нас!

Сестра, сестра -
Тепло костра,
Огонек свечи в ледяной ночи!
Сестра, сестра,
В чужих краях
Пусть хранит тебя любовь моя!"


На следующий день пожалела о своем согласии встретиться с твоим бывшим, но идти на попятную, было недостойно. Надежда моя, что он не позвонит мне - не оправдалась. Позвонил, дал на сборы полчаса, а мне хватило и двадцати минут.
Я никогда, как и ты не красила ресницы. Они у нас и так достаточно темные и густые.
Тени, блеск на губы, джинсы, свитер, полусапожки, куртка, шапка, шарф - и я была готова.
– Скоро вернусь, - предупредила родителей, - наивно веря в это.
Увы, я плохо знала Каверина, надеясь на то, что он так быстро меня отпустит. Ожидал в автомобиле, серебристо-синем Плимуте. Увидев меня, предупредительно открыл дверцу, приглашая сесть рядом. На этот раз я подчинилась. Лёгкая улыбка скользнула по губам искусителя. Его явно обрадовала моя покорность.
– Нам надо объясниться раз и навсегда,- я была решительно настроена, хотя даже не представляла, как сказать, чтобы он оставил меня в покое. Интуиция подсказывала, что не оставит.
– Хорошо, только давай в кафе, а то у меня с утра крошки маковой не было.
– В кафе так в кафе, - легко согласилась я.
Каверин прищурился. Мое согласие его явно насторожило.
"В чём подвох?"- было написано на лице.
Пусть привыкает, я тоже умею играть в подобные игры.
В кафе, пока Каверин делал заказ, разглядывала его. Он изменил причёску. Волосы немного отросли и сзади касались плеч. Простое с широкими скулами, но запоминающееся выразительное лицо. И что-то гусарское в облике. Угловатость, несмотря на подтянутую спортивную фигуру.
Заметив внимательный взгляд, направленный на него, он улыбнулся.
Моя решительность таяла с каждым помешиванием ложечкой сахара в кофе. Поняла, что говорить с ним не хочется. Я просто хочу слушать и смотреть на него. Обаяние Каверина слишком действовало на меня, и я поддавалась очарованию этого необыкновенного человека.
Безусловно, он заметил, какое производит впечатление, и явно испытывал от этого удовольствие. Это было не тщеславие, а горделивая уверенность в себе сильного мужчины, осознающего собственную привлекательность в глазах женщины.
Видя мое нежелание первой начинать разговор, стал рассказывать о своей поездке во Францию. Говорил очень легко и непринужденно, и слушать было весьма интересно.
Незаметно для себя втянулась в разговор. Меня всегда интересовала французская история, её культура, быт. Из рассказа Каверина много для себя узнала нового.
К моменту, когда мы вышли из кафе, я уже испытывала к нему симпатию, как к старшему товарищу.
– Знаю у тебя сегодня день рождения. Прими мои поздравления и этот маленький подарок от меня, - он с неожиданной робостью протянул наши с тобой любимые духи S.T. Dupont Rose.
– Откуда знаешь, что я пользуюсь именно этими духами?! - удивленно воскликнула я.
На лице его появилось смятение.
"Он ведь был близок с тобой, и от тебя узнал, что наши вкусы совпадают в этом", - осенило меня.
Чтобы скрыть неловкость, взяла духи и поблагодарила, только на душе остался осадок.
Каверин сразу заулыбался, стал рассказывать смешную историю, которая произошла с ним в Париже, и я снова поддалась его дьявольскому обаянию.
Потом любезно отвез меня домой и, обменявшись номерами телефона, мы расстались, как близкие друзья.
Он вел себя весьма тактично. Улыбка у него хорошая, а глаза немного грустные в момент расставания. И только дома я освободилась от его чар. Вспомнила, что ему от меня нужно.
Опять все думы были о тебе, немного о Ларе и, конечно, об этом удивительном человеке.
Стала встречаться с ним. Когда Каверин уезжал в командировки, я забывала о нем, и радовалась, когда он возвращался. С ним никогда не было скучно. О наших встречах не говорила Ларе, но она чувствовала и переживала.
– Он мой друг, такой же как и ты. Я же не ревную тебя к твоим друзьям и не запрещаю с ними встречаться. У меня с ним ничего нет. И вообще я асексуалка!
Лара лишь недоверчиво качала головой на мои слова. Я продолжала встречаться и с ним, и с ней.
Каверин и Лара делали всё, чтобы отвлечь меня от жалости к самой себе. Только они мне были интересны, как друзья, а я их интересовала, как девушка. Наши встречи носили неравный характер. С моей стороны они чисто дружеские, с их – ухаживания. Было странно получать  цветы и другие знаки внимания.
Мой приветливый вид всегда вводил в заблуждение.
За четыре года – пять предложений руки и сердца. С иронией подумала, что план выполнен, а перевыполнять его у меня не было ни желания, ни сил. Но, тогда были представители противоположного пола, а сейчас за мной ухаживала девушка. И – бывший парень моей собственной сестры.
Всегда, когда я хотела расстаться с молодым человеком, то под разными предлогами отказывалась от свиданий. Несколько таких отказов было достаточно, чтобы самый тупой понял, что я не желаю продолжать знакомство.
Телефонные звонки и молчание в трубку со стороны Лары, и занимательные разговоры с Кавериным. Нет, он не говорил на прямую, что хочет меня. Только глаз не спускал при наших встречах, но никаких поползновений к интимной близости. Я искренне была ему за это благодарна.
Невольно любовалась им. Ленивая грация красивого хищника. Только глаза выдавали мягкость. Эта сила и ранимость делали Каверина безумно привлекательным. Умел производить впечатление…. И он напоминал мне тебя. Только ты более солнечная, более светлая. Ты мой солнечный лучик!
Когда думала, что эти губы целовали тебя, становилось не по себе. И тогда я казалась себе мышкой, которую хотят съесть. Это отвлекало меня от мыслей о тебе, но вечно так не могло продолжаться. А Лара? Лара была другой мышкой. Я не хотела быть ни мышкой, ни кошкой.
Чувствовала себя без вины виноватой, но с интересом наблюдала, как они пытаются меня завоевать. Любопытство высунуло свою заинтересованную мордочку в ожидании «продолжение банкета».
Никогда не приходилось соблазнять кого-то и хотелось приобрести априори. Может быть пригодится...

Лара ходила, словно лунатик и преданно заглядывала мне в глаза. Тоска зелёная!
Не замечала, что над ней смеется весь мой курс. От её влюбленных глаз хотелось улететь на луну.
И еще она писала стихи, где сравнивала меня, то с Психеей, то с речной нимфой. Это была какая-то мозаика из переделанных и подогнанных фраз известных поэтов. Мне оставалось лишь уповать на бога, чтобы ее творения не попали другим на глаза и не были осмеяны.
Подозреваю, что голова девушки была забита романтическими бреднями. Ее слепое обожание вынуждало меня жалеть Лару и относиться к ней, как к ребенку.
Было ошибкой сразу не пресечь её чувства. Зря понадеялась перевести их в русло дружбы.
Чтобы уберечь подругу от меланхолии, которая овладевала ей слишком часто, купила билеты в Дк. Ленсовета на концерт группы «Сурганова и оркестр». Мне так хотелось порадовать её и отвлечь от вечной грусти. Сама я с удовольствием подарила бы свой билет кому-нибудь, но ради дружбы пошла и не на такие муки. Искренняя радость Лары примирила меня с необходимостью идти туда.

Был уже апрель. Солнышко радовало первыми теплыми лучами, воробьи весело чирикали в лужах, а голуби чинно расхаживали, высматривая крошки.
Получилось так, что я с Лиговки на Петроградскую приехала раньше, чем она с Московской. От нечего делать купила булочку и стала крошить её голубям.
Воробьи это дело просекли и, оставив купание, налетели на бесплатную столовую. Они выхватывали куски булки у медлительных и неторопливых голубей, которые и суетились как-то чинно. Один отчаянный храбрец пролетел под самым клювом голубя, крепко державшего большой кусок. От такого перелета «Чкалова под мостом» голубь открыл свой клювик и был наказан потерей добычи. Шустрый серый воробушек нахально подхватил кусок булки в два раза его больше, да тяжелей,и дал деру. Я с интересом наблюдала за его бреющим полетом, гадая - долетит он до кустов сирени или нет. Он долетел, но тут его и всю его компанию, уже предвкушавших дележ трофея, постигла неудача. Кусок оказался слишком большим, и «авиаперевозчик» выронил его прямо в лужу, где он бесславно затонул. Вся пернатая гильдия крылатых воришек с надеждой уставилась на меня. Я показала им пустые руки. Ни булки, ни крошек уже не осталось.
Не успела поразмышлять о превратностях судьбы, как ко мне подошла Лара, радостная и счастливая. Я решила не омрачать её настроение разговором о бесперспективности наших отношений. Мы гуляли до вечера. Она время от времени поглаживала и пожимала мою руку. За грань дозволенного не переходила, и на том спасибо. Я ничего не чувствовала к ней. Только жалость и симпатию, и ничего более. Старалась не смотреть на неё и уже с нетерпением ожидала начала концерта.
– Тебе понравится, я уверена, - оторвала она меня от моих мыслей, когда я уже пришла к выводу, что сегодня вряд ли решусь на объяснение с ней. Боялась не разговора, боялась сделать ей больно.
– Что именно? – поинтересовалась я, испытывая легкое беспокойство насчет того что мне может понравиться.
– Сурганова! Она такая классная.
"Вот о ней у меня меньше всего голова болит", - подумала я.

Мы купили цветы. Лера выбрала желтые тюльпаны, а я какие-то лиловые цветы. На душе у меня тоже все было лилово.
У нас оказались хорошие места. Ещё нам повезло, что мы пришли заранее. Позже нас подходили и другие люди. Жулики хорошо нагрели свои руки, продавая фальшивые билеты.
Народу в зале собралась много и очень многие были с букетами.
Когда появилась Сурганова, с любопытством на нее посмотрела. Средних лет женщина со стрижкой, в черном платье и беспокойным взглядом. Когда она запела, то отметила её сильный вокал, а потом погрузилась в собственные мысли и перестала слушать. В чувства меня привели аплодисменты. Певица благодарила слушателей. Из ее реплик я поняла, что здесь присутствуют и москвичи, и фанаты из других городов. Потом она снова пела, и после каждого исполнения ей дарили цветы. Почему-то преобладал желтый цвет. Желтые тюльпаны, как у Леры, желтые гвоздики.
Я поняла, что и мне пора избавляться от букета. Дождавшись окончания очередной песни, пошла вручать цветы, которые мне порядком надоели.
Лара свои тюльпаны решила приберечь на конец концерта.
Благополучно добравшись до сцены, сопровождаемая привычными уже оценивающими взглядами, с облегчением вручила букет певице. Она пытливо посмотрела, словно собиралась заглянуть вглубь меня.
– Почему ты здесь? – спросила и тут же забыла обо мне, ей протягивали новые и новые цветы.
"Почему я здесь?" - Я и сама не знаю. Я другая. «Чужая среди своих, и не своя среди чужих».
От этой мысли окончательно стало грустно. Взглянула на слезы счастья в глазах Лары, которая не смотрела больше на меня, а смотрела во все глаза на Сурганову, вздохнула – каждому своё.
Я слушала и не слышала. Мыслями витала где-то так далеко и пребывала в полной прострации. Безразличие полностью овладело мной. И только слова, не знаю, какой по счету песни, вывели из этого состояния.
«Я люблю тебя огромным небом, я хочу любить тебя руками».
Множество вытянутых рук с зажигалками и горящие огоньки. Песня произвела на меня сильное впечатление, а слова нашли отклик в моем сердце.
Внутри меня звучали только эти слова, звучали до окончания концерта. Как-то по-другому стала смотреть на исполнительницу, которая сумела затронуть струны в моей потерявшей надежду душе. Мне надо влюбиться, тогда не буду так одинока.
Запомнилось растерянное лицо Лары, которой не удалось подарить поникшие тюльпаны.
– Выбрось их, - я повела подружку к гардеробу, где стала свидетельницей ругани между женщинами в очереди. Теми самыми, которые были едины в восторженном порыве несколько минут тому назад, а сейчас обменивались оскорблениями.
От некоторых явно тянуло перегаром. И снова я ощутила, что этот мир для меня чужой. Я была чужая и здесь, и там, как на перекрестке двух миров. Не решалась принять один и не могла оставаться в другом. Влюбиться? Как? Мне стало страшно, что не получится.
Какая-то подвыпившая женщина цепко схватила меня за руку, когда мы вышли на улицу. Её грубые действия вернули на грешную землю:
- Пойдем со мной, куколка. Я сумею доставить тебе удовольствие, не пожалеешь...
– Отцепись от нее! Это моя девушка, - Лара решительно отбросила руку женщины и закрыла меня собой. От слов наглой бабы, и от Лариного поступка я оторопела. Что это было?
– Воробушек расчирикался! Не по тебе девочка, не по тебе, - хрипло рассмеялась её противница.
– Ну и не по тебе, - парировала я, приходя на выручку отважной, но явно проигрывавшей в физике подруге.
– Пойдем, Лара, - я буквально потащила за собой упирающуюся девушку, которая была готова защищать меня до последнего.
Мы шли и молчали. В памяти всплыл эпизод с воробьём, увиденный несколько часов тому назад.
Затем позвонил Каверин и сообщил, что он завтра прилетает.

«Покой нам только снится»…


Часть 3

Как не вовремя», - подумала я, взглянув на поскучневшую Лару.
– Извини, - и ответила на звонок.
Каверин заговорил, а я вновь попала под обаяние его хорошо поставленного голоса:
– Соскучился по тебе. Живу только ожиданием нашей встречи. Это последняя моя поездка. Больше никуда от тебя не уеду, клянусь. Завтра буду в Питере, ничего не планируй на этот день. Отметим мое возвращение. Целую, а обниму при встрече.
Я даже слова не успела вымолвить, как в трубке раздались гудки.
О чём можно подумать, услышав подобные слова?
И я о том же.
Поразительно, но по телефону Каверин всегда говорил так, ни сколько словами, а интонацией, словно мы с ним очень близки.
При общении со мной, с глазу на глаз, он не позволял себе таких вольностей. И все равно, я ощущала себя объектом охоты. Моя задача была держаться в рамках дружбы и не подпускать слишком близко, а его – укоротить дистанцию.
Для меня это было опасно и рискованно. Для него…
– Это звонил Каверин? Он приезжает?– спросила Лара с какой-то обреченностью, прервав тем самым мои размышления.
Давно хотела поговорить с ней, но все откладывала этот неприятный разговор на потом. Нельзя больше тянуть:
– Сейчас речь не об этом. Прошу тебя - найди себе другую девушку.
– Мне не нужна другая, мне нравишься ты.
- Ты хорошая, но я не смогу ответить тебе взаимностью.
Лара с горечью поспешно сказала:
- Конечно, Каверин такой красивый и успешный!
– Причем здесь это?! И я не люблю его. Для меня он, как и ты – только друг. Думаешь, я бы не хотела полюбить? Но сердце молчит.
Теперь понимаешь, что зря теряешь на меня время.
– Я знаю и всегда знала, что у меня нет шанса на взаимность. Кто ты, а кто я?!
– Ты человек. Внешность не играет никакой роли.
Думаешь, быть красивой это награда?! Это - наказание.
Все только обращают внимание на облик, никого не интересует твой внутренний мир. Любят не тебя, а оболочку. Многие этим пользуются, а я не хочу.
Ты ещё встретишь человека, который оценит твою преданность, твое сердце, твою душевную чистоту.
- Внутреннюю красоту ещё надо разглядеть, а это не каждому дано. Замечают красивых, а на таких, как я - не обращают внимания. Ты хоть знаешь, какого цвета мои глаза?
Её вопрос меня поставил в тупик.
– Серые, - неуверенно предположила я, пытаясь разглядеть глаза Лары в вечерних сумерках.
– Они карие! – с горечью сказала Лара, и отвернулась.
– Извини.
- Нет, ничего. Просто ты ничего не хочешь видеть и ничего не хочешь слышать. Живёшь в своем иллюзорном мире. Никому не достучаться до тебя!
Не ожидала я такой проницательности от восемнадцатилетней девочки:
–Прости, но сердцу не прикажешь. Я бы очень хотела полюбить тебя, или Каверина, но не могу. Останемся друзьями.
Я обняла её, а она уткнулась мне носом в ключицу, и заплакала. Сердце разрывалось от жалости, но я лишь могла гладить Лару по голове, шепча слова утешения.
Внезапно меня осенило.
– Знаешь, давай изменим твою внешность, сделаем тебя красивой, - предложила я.
Она перестала плакать и подняла с надеждой глаза:
– Ты считаешь, что я смогу быть красивой?
- Любого человека, если он не моральный урод, можно сделать, если не красивым, то интересным.
Договорившись об утренней встрече, мы расстались.

Дома я долго не могла уснуть, всё думала о том, что сделала ошибку, завязав дружеские отношения с ними. И если Лара была рада нашей дружбе, то Каверина дружеские отношения явно тяготили. Ему и говорить ничего не надо. Всё на лице написано, как на плакате: «Я хочу тебя!»
Зачем открыла ящик Пандоры? От этого все мои несчастья.
То, что я держусь на расстоянии от окружающих и почти всегда поддерживаю дистанцию, так это мой характер «козерожки» виноват. Хочу быть независимой от всего и от всех, даже от тебя.
У меня никогда не было настоящих друзей, ведь их мне заменяла ты. От прежних подружек я отошла после твоего отъезда. Они словно остались на другом берегу, а я дошла до середины реки и не могла ни вернуться назад, ни идти вперед.
И вот в моей жизни появились Лара и Каверин. Такие разные, но каждый по-своему нравится. Только они испытывают ко мне не совсем дружеские чувства, а я им кроме дружбы ничего предложить не могла.
Каверин становится от встречи к встрече все нетерпеливей, ухаживания его все более настойчивыми.
Хорошо, что видимся мы крайне редко из-за его постоянных разъездов. Пора прекращать наши отношения пока не поздно.
Утром я снова чувствовала себя способной радоваться новому дню.
Улыбнулась отражению в зеркале и пропела: «хороша я хороша, плохо лишь одета, никто замуж не берет девушку за это».
Меня рассмешил мой ирокез на голове. Волосы всегда доставляли много проблем, особенно после мытья.
Видимо они считали своей прямой обязанностью виться кольцами, принимать сногсшибательные прически после сна и доводить меня до гомерического смеха.
К счастью, в последующие дни, волосы вились слабее, и я больше не была похожа на рождественского барашка с открытки. Приведя их в надлежащий вид, задумалась о предстоящих рандеву.
Сегодня мне предстоит встреча с Кавериным, но сначала с Ларой пойду в салон. Постараюсь помочь ей обрести уверенность в себе и сделать более привлекательной. Она очень хороший человечек, я дорожу нашей дружбой, и от всей души желаю счастья.
Мы пересеклись с Ларой на станции метро Горьковская, и я повела ее в салон красоты на «Летучем Голландце».
Там ей укоротили челку, сделали колорирование волос, и она изменилась до неузнаваемости.
Еще нарастили ресницы, отчего Ларины глаза преобразились. И так довольно большие, они стали просто огромными и приобрели красивый янтарный оттенок. В прекрасного лебедя не превратилась, но перестала быть бесцветной серой мышкой.
Полюбовавшись преображением подруги, я тоже решила тонировать отдельные пряди. И попросила часть волос окрасить в более темный тон. Стиль назывался «блонетка» и сочетал в себе блондинку и брюнетку.
Судя по восторженным глазам Лары, мой новый облик произвел на нее впечатление. Мне он тоже понравился.
Пообещав, что в следующие выходные займемся ее гардеробом, я распрощалась с ней, несмотря на её робкие протесты.
Каверина мой цвет волос поразил. Он смотрел на меня с такой еле сдерживаемой страстью, что я испугалась за свою невинность.
Ха! Шучу, конечно.
– Этот контраст еще больше подчеркивает синеву твоих глаз. В Европе колорирование в моде.
Он был такой радостный, веселый, что слова застревали у меня в горле и я не нашла в себе смелости объявить о прекращении наших отношений. Да и не хотелось. Игорь мне очень, очень нравился, как личность.
И если Лару приходилось опекать, то Каверин делал все, чтобы мне было хорошо с ним.
Повез меня в ресторан-бар у Биржевого моста.
Все наши встречи обычно проходили в барах, ресторанах или кофейнах.
Звал к себе домой, но я, представив последствия, вежливо отклоняла приглашения.
Он не настаивал, но на лице появлялась недовольное выражение, а в глазах зажигались недобрые огоньки.
Впрочем, быстро брал себя в руки и, растягивая губы в насмешливую улыбку, пожимал плечами.
Я не считала его способным на насилие, но не хотела подвергать искушению, раз он ко мне так неровно дышит.
Глядит, не отрываясь, как бы случайно касаясь тебя. То похлопает по плечу, то погладит руку.
И еще,  «дружески» целовал меня в щеку, но при этом смотрел так, словно хотел съесть.
В такие минуты чувствовала себя как в клетке с хищником.
« Ап! И тигры у ног моих сели. Ап! И с лестниц в глаза мне глядят»….
Понимала, что хочет приручить к себе. Только вряд ли для него я была тигром. Разве что карманным.
Чтобы не быть обязанной, не позволяла ему платить за меня, и всегда расплачивалась сама.
Мне приходилось заниматься переводами с французского на русский, чтобы иметь возможность посещать подобные заведения, и не зависеть от родителей.
Встречаясь с парнями, раньше не приходило в голову за себя платить. Но с ним - на меня нашла щепетильность. Несмотря на все уговоры, брала на себя половину наших расходов.
-Откуда у бедной студентки деньги?- поинтересовался он.
-Зарабатываю переводами, - со скромной гордостью ответила я.
Тонкая улыбка Каверина невольно насторожила. Уж не он ли тот благодетель, что подбросил мне работу по переводу романа в письмах. Там некий господин объясняется в любви девушке по имени Мари. А ведь я упоминала при Каверине как-то, что подрабатываю переводами. И вот он снова спросил. Забыл, или сделал вид, что забыл?
Спрашивать не стала. Не захотелось лишать себя иллюзии. Иллюзии чего? Самостоятельности, или нежной заботы?
Расплатилась своими честно заработанными. Пусть и с его помощью.
Каверин сэкономил мне десять процентов, подарив
« Золотую» карту Рив Гоша. Поколебавшись, я взяла ее. У него таких карт хватало. Еще он всегда привозил мне из командировок сувениры, типа магнитиков, брелков, ручек и календариков.
Чтобы не обидеть, я была вынуждена брать, но тогда щепетильность бастовала.
Пытался делать дорогие подарки, однако, заметив панику в моих глазах, угомонился. А вот от цветов было неприлично отказываться, и Каверин этим беззастенчиво пользовался и дарил их мне при каждом свидании.
На этот раз, вместе с букетиком фиалок, вручил коллекцию макияжа «Violettes de Montmarte».
– Меня уверяли, что эти тени изумительно подходят нежным блондинкам, - Каверин погладил меня по руке.
Я напряглась, но сдержалась.
Разглядывая полосатую упаковку со светло-фиолетовыми бутонами на зелено-золотистом фоне, и не знала, как поступить. И отказаться было неудобно, и брать не хотелось. Вздохнув, капитулировала.
На лице Каверина появилась такая широкая улыбка, словно он одержал важную стратегическую победу.
Дьявол! Я сдаю свои позиции.
«Фиалки Монмарта».
Вспомнила оперетту с почти аналогичным названием. Нас с тобой водили в театр оперетты родители. Ты откровенно скучала, а мне было интересно.
Только не могла понять, почему такие толстые тетеньки и дяденьки лет так за сорок, изображают из себя юных девушек и студентов.
И лишь потом осознала, что не суть, как они выглядят. Главное надо уметь слушать, пропуская через себя.
Я улыбнулась воспоминанием, а Каверин принял улыбку на свой счет, и во взгляде его промелькнул триумф.
Пусть торжествует. То Пиррова победа.
Он, как всегда, был остроумен, очарователен. И страстен. Откровенно поедал меня глазами, не пытаясь этого даже скрыть.
В воздухе витало напряжение. Нам было, что сказать друг другу, но мы медлили. Отдаю должное его решительности, или нетерпению, когда, тряхнув волосами, как боевым флагом, приступил к разговору, который я давно ожидала:
– Ты знаешь, как я отношусь к тебе. Влюбился в тебя тогда в кафе с первого взгляда. Это не просто увлечение, или каприз.
Встречи с тобой убедили меня, что ты нужна мне, ты необходима как воздух. Хочешь, уедем во Францию. У меня там есть вилла на лазурном берегу и квартира в Париже. Выходи за меня замуж. Я все для тебя сделаю, только скажи - «да».
Заманчивое предложение. Я любила Францию, моей мечтой было побывать там. Увидеть Эйфелеву башню, Нотр–Дам, Пантеон, Гранд оперу. Посетить Лувр и покататься по Елисейским полям. А еще Версаль, средневековые замки и море.
Как здорово окунуться в мир веселья и беззаботности.
Всё это предлагалось мне взамен на… Это сразу спустило меня с небес на землю. Я обязательно побываю там, но не такой ценой.
Видимо мои мысли отражались на лице, и торжествующая улыбка слетела с Каверина. Он пристально смотрел на меня, с беспокойством ожидая ответа.
Я не заставила ждать:
– Не спрашиваю тебя, сколько раз ты делал подобные предложения. Скажи только – ты предлагал это моей сестре?
Уголок рта его непроизвольно дернулся:
–Это было до знакомства с тобой. Сейчас, выбирая между вами, я выбрал бы тебя. Мои чувства к ней в прошлом. Я тебя люблю.
– Она отказала тебе, почему?
– Сказала, что хочет быть независимой.
- Я тоже.
Каверин задумчиво смотрел на меня и был молчалив. При прощании произнёс:
- Я сделаю все, чтобы ты изменила своё решение.
В этому разговору больше не возвращались.
Мы еще немного посидели, а потом я засобиралась домой.
- « Никуда не денешься, влюбишься и женишься», - пошутил, игриво касаясь губами моей щеки.
– Если я тебе нравлюсь и тебе хорошо со мной, то у меня есть шанс на взаимность, - добавил на полном серьезе.
Эти слова отрезвили меня:
– У тебя нет ни единого шанса. Я разделяю решение Светланы. Она всегда со мной, даже, когда её нет.
Но Каверин, похоже, вновь обрел самоуверенность и лишь загадочно улыбнулся.
Хоть в лоб, хоть по лбу!

На следующий день, после очередной пары лекций нас отпустили на перемену.
Я выходила из аудитории в окружении однокурсниц, когда подошла Лара. Она вся светилась и застенчиво улыбалась мне. Я залюбовалась. Девочка изменилась к лучшему.
Укороченная чёлка кокетливо падала на лоб, а густые ресницы оттеняли янтарные глаза. Девчонки во все глаза рассматривали ее, пораженные такой переменой.
– Что любовь с человеком делает! Похорошела прямо на глазах наша лесбияночка, - с издевкой протянула староста Ирка.
– Тебе даже любовь не поможет, какой была такой и останешься, - развернулась я к ней.
– Это почему?
- Зависть и злоба никого не делает красивым. (Умею наживать врагов).
– Пойдем, Лара, - я увела за собой растерявшуюся подругу.
– Злобная стерва! – выругалась, когда мы оказались наедине. – Не принимай к сердцу. Женщины - завистливы и мстительны в большей или меньшей степени.
Только такие девушки, как ты - являются исключением. Поэтому мне и нравится дружить с тобой.
Мне было стыдно глядеть в ее благодарные и преданные глаза, словно я сделала что-то великое. Да любой человек, если он не последняя скотина поступил бы так.

Дома я села за рояль, пытаясь отвлечься от неприятных мыслей.
Мой любимый старый рояль фирмы Шредер – наша фамильная реликвия.
Он поражал воображение. Клавиши слоновой кости, латунные ролики, резьба.
Когда мама впервые при нас открыла верхнюю крышку рояля, мы с любопытством заглянули туда. Там стояла… баночка с водой.
- Для влажности, - пояснил мама.
Но больше всего поразил литой герб на вызолоченной чугунной раме.
Нам было лет по пять, когда стали обучать игре на фортепьяно.
Совсем еще маленькими любили играть под ним.
В полумраке лица освещал лишь мягкий свет свечи, которую мы в тайне, от родителей зажигали в нашем убежище.
Резные ножки рояля казались колонными. Мы представляли себя хозяйками старинного помещения. Это был наш замок, наша крепость.
Ты больше предпочитала играть под ним, чем на нем, и я играла с тобой за компанию. Но музыкой стала увлекаться все больше. Особенно полюбила Чайковского и Моцарта.
Вот и сейчас стала играть фантазию ре-минор Моцарта.
Мне нравилась эта непростая и разнообразная мелодия, моментами расслабляющая и успокаивающая, а моментами тревожная и грустная.
- Это мелодия твоей души, - как-то сказала ты.
Возможно, так и есть.
Впервые произведение великого Моцарта я услышала в фильме «Женщина в белом», в исполнении главной героини Лоры.
Узнав о моем желании разучить Фантазию, ты на свои личные деньги купила мне ноты. Мне было приятно твое внимание. Ты всегда заботилась обо мне, оберегала меня. А я глупая противилась этому. Из-за упрямства не хотела быть ведомой. Строптивость у нас в крови.
Ты любила слушать, как я играю. Иногда мы играли вместе и наши руки соприкасались. Пальцы летали над клавиатурой, как бабочки над цветком. Мы беззаботно улыбались, не думали о будущем и были счастливы.
«Женщина в белом» У. Коллинза. Там тоже были две сестры, нежно привязанные друг к другу.
Мириам так и не вышла замуж, чтобы жить вместе со своей ненаглядной Лорой.
Мне захотелось перечитать роман.
Я достала темно-зеленую в золоте книгу.
Зеленый цвет - любимый твой цвет, а я люблю голубой и все оттенки синего.
Пролистываю страницы.
Мне никогда не нравилась Лора, мне нравилась Мириам. Может потому, что я отождествляла ее с тобой. Знала, что ты обязательно придешь мне на помощь. И я всегда могу положиться на тебя во всем и везде. Ты мой ангел-хранитель.
«Ангел-хранитель мой, идем со мной: ты - впереди, а я - за тобой», - вспомнилось вдруг.
Только я не хочу идти за тобой, и ты не должна решать за меня мою жизнь. Потому что, Я – это Я, а Ты – это Ты.
Но без тебя мне плохо, мучительно тяжело.
Хватит, надо отвлечься, а то опять буду жалеть себя. Этого делать нельзя. Надо жить, просто жить, хотя иногда появляется желание покончить с безрадостной жизнью. Вся моя жизнь – сплошная череда воспоминаний.
Взяла в руки, доставшиеся от прабабушки ножницы с уже потертой позолотой. Всего сантиметров десять, а тонкие и острые как стилет. Настоящая сталь. На них буквы «TOLEDO» и изысканный серебристо-стальной узор на черненой поверхности лезвий, а еще насечки на вызолоченных кольцах.
Красивая смертельная вещь, если проткнуть ими сонную артерию. Прекращение подачи крови к мозгу, я буду оставаться в сознании секунд двадцать, прежде чем умру. Интересно, пронесется вся моя жизнь перед глазами, или нет. Знаю только, что умру с твоим именем на устах, прощаясь с тобой навсегда.
Случайно наткнулась, держа ножницы в руке и «прощай любимая, так получилось». Меня развеселила эта фраза из мультика « История одного преступления».
Это лишь минутная слабость. Я найду в себе силы жить дальше, а умереть всегда успеем!

Глава 5

Если я не буду иронизировать над собой, то загнусь от тоски.
- Значит, такова моя судьба, чтобы жить в этом мире без радости и счастья, - привычно констатировала я.
Всё более тягостно становилось находиться в квартире, где все напоминало мне о тебе. Но всякий раз заходила в комнату, которая хранила твою ауру. Вот и сейчас зашла к тебе.
Твои спортивные награды... Ты занималась фехтованием и прыжками, а я лишь хорошо бегала. Меня это не раз выручало, когда приходилось убегать от слишком навязчивых кавалеров.
Твоя чашка... Мама купила нам двойную чашку, из двух частей которой складывался один силуэт девушки. Ты уехала, а вещи остались.
Только после твоего отъезда я осознала, сколько для меня всего ты делала.
Пела со мной в школьном хоре в девятом классе, хотя считала это бессмысленной тратой времени. Но ходила, поддавшись на мои уговоры.
« Хватит стенать и выть. Мы сильные - мы сможем победить».
На какое-то время мне вновь удалось взять себя в руки.
Рояль в гостиной уже не вызывал ностальгических воспоминаний.
Я хотела забыть прошлое, но прошлое не давало мне тебя забыть. И не только оно.
Каверин одним своим видом напоминал о тебе.
Моё решение больше никогда не встречаться рухнуло в одночасье, когда я узнала, что он разбился на машине. Точней разбил автомобиль, а сам получил травму шеи и многочисленные ушибы.
Позвонил мне и, сообщив эту новость, попросил приехать к нему домой.
«Это ловушка! Западня!» – подавал сигналы мой разум, но я демонстративно его проигнорировала. Он обиделся и умолк.
Нет, я не опасалась. Просто не хотела провоцировать, оставшись один на один с человеком, страстно влюблённым в меня.
« Но когда заходить мне не хочется в клетку. - Ап! Говорю я себе, и делаю шаг»… Я поехала к нему.
Жил он в элитном доме с подземным гаражом, консьержем и все такое. Открыл дверь мне сам.
– Жалкое зрелище. Да? – спросил меня, заметив мой взгляд на забинтованную шею.
– Вовсе нет. Тебя не портит даже эта повязка.
Благодарная улыбка была ответом на мой комплимент.
Квартира у него шикарная, с джакузи, с двумя туалетами. Хотя зачем одинокому мужчине два туалета? То, что он одинок было видно невооруженным взглядом. Я сама по жизни такая и интуитивно чувствовала одиноких людей.
Забыла купить ему гостинцев.
- Ты извини, что ничего тебе не купила, но я исправлюсь.- Свое обещание сдержала на следующий день.
После университета, забежав домой,  поехала к нему, понимая, как скучно там одному. Каверин так радовался моему приходу.
Не могу сказать, что люблю готовить, но сварить борщ всё же могу.
Купила мясо, овощей, сметану и занялась готовкой.
– Надо есть первое, а то будут проблемы с желудком, - этими словами я отмела все возражения.
– Просто посиди со мной, - просил он.
– Приготовлю и посижу.
И я сидела рядом с ним.
У меня сердце переворачивалось, когда  видела, как глаза его теплеют, и взгляд становится таким удивленно-трогательным.
Хотелось заскулить и спрятаться куда-нибудь подальше от этих глаз, таких несчастных и счастливых одновременно.
" Не смотри на меня так", - мысленно заклинала я, с ужасом понимая, что не смогу оправдать возлагаемых на меня надежд.
Хуже всего, что понимала его, как никто другой. Была даже мысль отдаться, лишь бы он так не мучился. Но это не выход из положения. Да и не смогу я. Ведь не люблю его, не люблю.
И в тоже время он не был мне безразличен. Меня тянуло к нему. Никакого физического влечения не испытывала, но мне он нравился, как личность. Умный, забавный, очаровательный. К тому же, сейчас такой беззащитный.
Мне доставляло удовольствие ухаживать за ним. Ему это тоже нравилось до определенного момента.
Мы мирно беседовали, когда Каверин вдруг весь покраснел и изменился в лице.
– Что с тобой? – встревожилась я.
– Уходи! Мне не нужна твоя жалость.
– Если ты меня сейчас прогонишь, я больше никогда не буду иметь с тобой дело. Мы же друзья.
– Разве ты не видишь, что я безумно тебя хочу?!
Я растерялась, а потом стала гладить его по волосам, по спине, уговаривая как маленького мальчика.
Когда он заснул, прикрыла его пледом и ушла, чувствуя себя морально подавленной. Для меня – интерес, а для человека – страдание.
Дома я привычно села за рояль, но играть не было сил. Со злости ударила по клавишам. Рояль издал такой жалобный стон, что остудил мой гнев. Стыдно отыгрываться на ни чем неповинном инструменте.
Видимо, всё же бог сжалился над моими мучениями. Развязка наступила неожиданно быстро и так внезапно для всех.
Как сдала экзамены и получила диплом - до сих пор не понимаю. Не до учебы мне было тогда.
Должно быть - сыграл роль мой имидж старательной студентки заработанный за предыдущие годы. Да и преподаватели мне откровенно симпатизировали.
Возможно, в этом мне помогло то, что я невольно старалась походить на тебя и частичка твоего обаяния передалась и мне. А раньше противилась этому.
Мама призналась, что рассказала тебе о моей дружбе с Кавериным. И, не удержавшись, намекнула, что он безумно влюблён в меня.
– Зачем ты это сделала, мама?!
После этого меня не покидало ощущение, что ты где-то рядом. Или я так хотела этого, что убедила себя в твоем присутствии. Места себе не находила. Надо не думать.

Каверин уговорил меня посетить Латино-Пати, отметив, таким образом, окончание студенческой жизни.
Заехал за мной. Курил тонкие, коричневые сигареты, ожидая меня в машине. Какой-то странный он был, и от него пахло алкоголем.
– Ты пил?
- Немного виски. Я не пьяный. Пьянею только от тебя.
– Ты не боишься разбить свою новую машину? – спросила я, пытаясь уйти от неприятной для меня темы.
- Чему быть, тому не миновать, - усмехнулся он.
 Испугалась за меня, или за себя?
"Ого! Это становится интересно. Неужели решил отправиться на тот свет, прихватив меня за компанию?" – я улыбнулась и села рядом с ним.
Но у Каверина были другие планы.

Мы танцевали аргентинское танго. Сюрпризом  стало, что он танцевал не классическое танго.
Улыбаясь мне, прошёлся руками по моему телу, как в грязных танцах.
Я закусила губу, стараясь не реагировать на провокацию.
Почувствовав мое волнение, улыбнулся еще шире. Правой рукой обнял за талию, а левой сжал мою правую руку. Моя левая рука легла на его плечо, и я ощутила, какое оно крепкое.
Танго - танец страстный и чувственный.
Он главенствовал - в танце, крутил меня, бросал в свои объятия, отталкивал и снова прижимал.
Мы кружились в золотисто-зеленом свете дансинга и зеленые глаза партнёра загадочно мерцали.
Танец, окрашен грустью и взрывной страстью, и с изменяющим ритмом, который, то ускорялся, то замедлялся, завораживал и очаровывал.
После танца он буквально потащил меня за собой в туалет. Зажал в кабинке и как безумный стал целовать и трогать меня руками.
Ошеломлённая таким напором я сразу не оказала сопротивления, а потом было поздно. Схватив мою руку, он засунула себе её в брюки.
Мои пальцы коснулись мускулистого живота и проследовали, увлекаемые его рукой дальше.
Я не противилась, пока не коснулась огромного, как мне показалось, и твёрдого детородного органа. Попыталась вырваться, но Каверин крепко держал.
- Приласкай его! Он так хочет тебя. Я не хочу до свадьбы лишить тебя девственности, но не могу больше сдерживаться. Тебе потом понравится скакать на нем, как делала это твоя сестра. Ты – моя! Он вдруг впился мне губами в шею, не переставая поглаживать моей рукой свое достоинство. Меня чуть не вытошнило.
Потом ослабил хватку, и я сумела вырваться. Распахнула дверь, и увидела, уставившихся на нас людей.
Какое зрелище предстало перед ними! Я – с засосом на шее, и он, с расстегнутой ширинкой.
Чувствуя себя опозоренной, выскочила из туалета. Не помню, как оделась и выбежала на улицу.
Каверин догнал меня и схватил за руку.
– Оставь меня! – Я вырвалась и побежала от него, и от места моего позора.
Каверин не отставал:
– Знаю, что всё испортил. Прости! Я потерял над собой контроль. Такого больше не повторится.
Не хотела его слушать. Меня всю колотило.
– Люблю тебя и хочу быть с тобой вместе! Поедем ко мне, - он положил руки мне на плечи.
Я попыталась скинуть их, но он был слишком сильный.
Внезапно рядом с тротуаром резко затормозил мотоцикл, на котором сидело двое ребят в одинаковых кожаных куртках и мотоциклетных шлемах.
Один из них подбежал к нам и оттолкнул Каверина. Схватил меня за руку и повел к мотоциклу. Я была в шоке и не сопротивлялась.
Парень, сидевший спереди, соскочил с мотоцикла, уступая нам место.
– Вас куда доставить? – спросил он, подавая мне свой шлем.
У него было приятное круглое лицо и совсем не мужественная внешность.
– Лиговский проспект, пожалуйста.
Парень кивнул головой, глядя на своего товарища, который занял его место.
Я еле успела надеть шлем, как мы рванули с места. Все это произошло настолько быстро, что Каверин не успел вмешаться.
Меня поразило его побледневшее лицо и изумление в застывшем взгляде. Он смотрел на моего заступника так, словно не верил своим глазам.
А я? Я была готова хоть на метле улететь, лишь оказаться подальше.
Чтобы не упасть, мне пришлось обхватить своего спасителя за пояс и прижаться к его спине. И тут я почувствовала, какая женственная фигура у него.
"Мой спаситель – девушка!" - озарило меня.
Полностью закрытый шлем надежно прикрывал ей голову, а черная куртка из хорошей качественной кожи плотно прилегала к телу.
Затемненный визор на её шлеме не позволял мне рассмотреть лицо.
Она высадила меня неподалеку от дома и, не принимая моей благодарности, умчалась прочь.
Задумчиво смотрела ей в след. Это ведь была ты. Я не могла ошибиться, ведь сердце не обманешь!

Часть вторая. Светлана.

С Кавериным, будь он неладен, познакомилась на выставочном зале в Смольном, где проходило открытое соревнование по классическому фехтованию организованному школой фехтовальных искусств.
Он был одним из спонсоров. Сидел в vip-ложе и внимательно следил за поединками.
"Какой интересный мужчина", - подумала я, и в этот момент наши взгляды встретились и скрестились, словно шпаги.
Потом надела маску и забыла о нем. Только он меня не забыл.
После одержанной победы, стояла  вся потная. Челка прилипла к влажному лбу, и в этот момент он подошел ко мне. Поздравил с успешным выступлением и предложил познакомиться нам поближе
Смотрел на меня такими глазами… словно перед ним не девушка, а богиня.
Можно было не сомневаться, что он подразумевал под близостью. Поправил мне прядь волос так нарочито медленно.
Я встряхнула головой, возвращая волосам прежний беспорядок. Ненавижу, когда трогают мои волосы без разрешения.
Нравилось, только когда Мария, дурачась, мне их взъерошивала. Я больше никому не позволяла прикасаться к ним.
Каверин закусил губу, удерживая смех, развернулся и ушел, бросив на прощание смеющейся взгляд.
Признаюсь, меня он заинтересовал.
Когда вышла на улицу, уже поджидал меня, стоя рядом с машиной и курил «More». Сама не курю, но в выпивке и в сигаретах разбиралась. Очень редко попадались те мужчины, которые курят тонкие сигареты. Они это объясняли тем, что тонкие легче и безопаснее, т.к. в них меньше никотина. Это были нормальные мужики.
При виде меня, затушил недокуренную сигарету и открыл дверцу машины, предлагая мне сесть. Я села, как будто, так и надо.
Мы благополучно добрались до его дома.
Поразил бар, когда он предложил сделать выбор, открыв его.
Абсент, текила, виски Белая лошадь, виски Макаллан, виски Jameson, коньяк Курвуазье, Хеннесси, коньяк Реми Мартин Хо.
Я приблизительно знала их цену и осознала, насколько состоятелен владелиц, если он, конечно, не тратит львиную долю дохода на пополнение своего бара.
- Что будешь пить? – любезно спросил он, делая вид, что не замечает моего изумления.
– Обычно предпочитаю шампанское, - сказала в надежде, что его нет.
Оно было, да еще какое! Шампанское Вдова Клико и Лоран-Перье. Он взял Лоран-Перье. Несколько минут быстрого замораживания и уже разливает охлажденное шампанское по бокалам тонкого богемского стекла.
– За тебя! – провозгласил, поднимая бокал.
- За нас! – поправила его, и выпила шампанское. Оно было изумительно.
Увидев желание в глазах нового знакомого, послала ему дразнящую улыбку, зная, как она действует. Даже испугалась при виде искаженного от страсти лица. Горячий попался, завёлся сразу.
Потом мы стали любовниками. Это был дикий секс. Драйв такой, что мало никому не покажется.
Уже дома, рассматривая синяки и ссадины, я чертыхалась про себя.
Почему продолжала с ним встречаться, не знаю?
Мы ругались, затем мирились и снова ругались. Каверин ревновал ко всем моим бывшим и просто знакомым. Устраивал дикие сцены ревности, а потом просил прощение. Дрязги угнетали и портили настроение.
Каверин значительно расширил мой круг знакомств. Мы ходили с ним в лесби-клуб. Прикольные девчонки. Многие приходили сюда за сексом, чтобы выйти замуж, когда встретят своего принца.
Мне нравилось, что Каверин – человек широких взглядов. В этом мы сходились с ним, в остальном – нет.
Пыталась быть циничной и злой, но что-то не очень получалось. Умела давать отпор, а злости не было. Избегала его, а он подкарауливал. При встречах смотрел со злостью и нежностью. Предлагал жить вместе, предлагал подарки, даже замуж звал. Только любовь нельзя купить.
– Я тебя не люблю! - потеряв терпение, крикнула ему, собирая свои раскиданные вещи.
Больше с ним не виделась.
Вскоре уехала к тетке в Москву. Уехала не из-за Каверина, хотя из-за него тоже. Достал!

Москва встретила неприветливо, как впрочем, и я ее. Поселилась у своей тети, родной сестре моего отца. Она жила одна в двухкомнатной квартире в Марьиной Роще.
Тетя любезно приняла, и выделила отдельную комнату.
Конечно, она больше бы радовалась приезду Марии (мою сестру всегда любили больше за ее мягкий характер).
В комнате, где мне теперь предстояло спать, висел овальный портрет в потемневшей от времени раме. Это был портрет моей прабабки.
Молодая женщина с прелестным тонким лицом и мечтательным взглядом. Выражением своих глаз и обликом она напомнила мне сестру, и ее тоже звали Марией.
Семнадцатилетней девушкой выдали замуж за человека , который был старше ее на пятнадцать лет. После его смерти была замужем еще два раза. К тридцати пяти годам овдовела в третий раз. Трижды замужем, трижды вдова и пятеро детей, из которых выжило трое. Разве о такой участи она мечтала?
Я уж точно торопиться с замужеством не буду.

Раньше уже гостила у тетки. Только тогда была с сестрой.
Когда нам было лет по двенадцать, нас отправили в Москву.
Жили, в вот этой самой комнате, и спали на этом самом диване.
Спали, прижавшись друг к другу. Нам хорошо было вдвоем даже вдали от дома. Плохо только, что тетя рьяно взялась за наше воспитание.
– Они красивые, изящные девочки, но им необходимо нанести лоск, - заявила родственница моему отцу.
И он, согласившись с ее доводами, отдал меня и Марию на растерзание на все лето. Тетя заставляла нас по несколько часов в день играть на пианино.
Я взбунтовалась. К счастью, удовлетворенная игрой Мари, так тетя на французский лад называла мою сестру, махнула на меня рукой.
Взялась учить нас французскому языку и этикету. Под ее бдительным оком мы заучили несколько фраз. Некоторые из них, например – я помню до сих пор.
Она вообще увлекалась всем французским и сумела, надо отдать ей должное, увлечь и мою сестру.
Они вместе на ночь вслух читали Бальзака, Жорж Санда, Мериме, Гюго, Мопассана, Рабле, басни Лафонтена, комедии Мольера и трагедии Расина. Конечно не все, выборочно.
Я засыпала под монологами и диалогами персонажей. Оказалось, что засыпая, лучше запоминаешь содержание произведения.
Когда наша мама узнала, что мы прочитали "Жизнь" Мопассана, она ужаснулась и сказала отцу, что сестра его совсем из ума выжила.
Под чутким руководством нашего ментора мы занимались рукоделием. Сестре нравилось шить, а я изнывала от скуки.
Хотя швейная машинка фирмы Зингер была классная.
Черный лак с позолотой покрывал ее и шила она превосходно, несмотря на то, что была изготовлена в начале прошлого века.
Проводила рукой по ней, ощущая всю ее красоту и элегантность. Она была, как красивая женщина, в ней чувствовалась сила и изящество.
Тетя очень гордилась своей машинкой, и с опаской следила за мной, когда я к ней прикасалась. Зато моей сестре доверяла безоговорочно и даже пообещала оставить ее ей в наследство.
Представляю, как трудно далось это решение. Ведь она так любила свою машинку, что готова забрать с собой в могилу.
Мне она не доверяла после того, как я отреставрировала письменный прибор.
Это был бронзовый пузатый ангелочек. Между крылышек у него за плечами висел колчан, который служил держателем для пера.
Случайно потерев его, обнаружила, как он блестит под темным слоем.
Решив сделать приятное тете, я сумела вернуть ему первоначальный сверкающий блеск.
С гордостью ожидала, что меня похвалят за проделанную работу, но дождалась лишь порицания:
– Излишний блеск это вульгарно. Не все то золото, что блестит.
Тогда я усвоила урок, что не следует лезть, когда тебя не просят.
Мария не вмешивалась в разговор, но почувствовав мою обиду, обняла и шепнула на ушко: - А мне нравится. Он блестит, как солнышко. 
Сестра всегда умела меня успокаивать.
Мучением было пить кофе из тетушкиных чашек тончайшего английского фарфора, которые почти просвечивались на свету.
Она прямо дрожала, когда я небрежно крутила чашку, рассматривая жар-птицу в ветвях яблони на лазурном поле, но каждый раз неизменно доставала их для утреннего кофе.
Я пыталась понять, что меня не устраивало в них. Они были красивы, но это была тонкая грань между излишней роскошью рисунка и его красотой.
И все же они вызывали восхищение своей благородной формой, своим изяществом, а так же нежной цветовой гаммой.
Передо мной тетя всегда ставила чашку с едва заметной трещинкой. Видимо рассуждая, что если суждено какой-нибудь из них пасть смертью храбрых от моих рук, так пусть это будет «инвалид».
«Я еще ничего в жизни не разбила, почему мне не доверяют?!» – думала я.
Заметив мое огорчение, Мария поменяла наши чашки и взяла с трещинкой себе.
- Если бы не было тебя у меня! – пропела я, вызвав молчаливое неодобрение тети и улыбку на губах сестры.
И только уроки верховой ездой, примирили меня с пребыванием здесь. Это  здорово – сидеть в седле и чувствовать себя амазонкой.
Конюшня принадлежала старому другу тетушки. Благодаря этому, мы получили возможность кататься каждый день по два часа.
Мария вначале пугалась лошадей. Потом привыкла. Я же испытывала дикий восторг во время выездов.
Один из наших предков потратил последние деньги, чтобы купить приглянувшегося ему рысака. Может во мне дух этого предка проснулся?
Тетя лелеяла мечту представить нас своим друзьям через несколько лет, ввести в свой круг знакомства.
Какой анахронизм! От мысли, что буду среди этих музейных экспонатов, сделалось не по себе.
Своим планам она не изменила и спустя годы.
Я стойко сопротивлялась, но ей удалось вытащить меня на подобное рандеву, чтобы показать знакомым.
Под ее умоляющим взглядом сдалась и, чувствуя себя овцой для заклания, отправилась, в сопровождении тети на званый вечер, или суаре на французский лад.
Для такого случая мне заказали вечернее платье цвета морской волны. Оно было прекрасно.
Тетя оплатила все расходы, невзирая на мои возражения:
– Это подарок тебе по случаю окончания школы. Теперь тебя ждет другая школа.
Не захотела уточнять, и так догадываясь, что она имела в виду.
«Ну, это мы еще посмотрим»,- я благоразумно не стала озвучивать свои мысли вслух.
Рассматривая свое отражение в зеркале, представила себе Марию в нем.

«Как похоже в нас все до мелочей.
Эта девочка – мое зеркало.
Если я грущу, и оно грустит.
Все ему прощу, и оно простит».

Поднявшись на лифте на второй этаж, мы оказались в просторном фойе, где были встречены господином во фраке, которого ошибочно приняла за метрдотеля.
Он почтительно приветствовал тетю, и рассыпался в таких изысканных похвалах мне, что я заподозрила его в издевательстве. Оказалось, что это хороший тон говорить дамам комплименты.
В зале собралось довольно много людей. Мужчины во фраках, женщины в вечерних туалетах.
"Что за маскарад?" – с досадой подумала, жалея, что поддалась на провокацию тётушки.
Чувствовала себя очень глупо, словно попала в прошлый век.
Настроение совсем упало, когда меня попросили сыграть на фортепьяно.
«Может вам еще - и спеть», – хотелось сказать им, но я сдержалась.
Воспитание так просто не вытравишь, да и подводить свою родственницу не могла.
Одна рафинированная дама, увешанная бриллиантами, поинтересовалась, какую музыку предпочитаю.
«Рамштайн», - чуть не выпалила в ответ, но вспомнив любимых композиторов  сестры, назвала к всеобщему удовольствию - Чайковского и Моцарта.
Утверждают, что зная, какую человек предпочитает музыку, можно сказать какой у него характер. Я любила рок и тяжелый металл. А моей самой любимой группой был «Вакуум».
Люблю такую музыку, космическую, своеобразную, позволяющую заглянуть в будущее и в то же время реально смотреть на мир. А от голоса Маттиаса, такого сильного, нежного, чувственного - я просто улетаю.

Мне предложили аккомпанировать довольно полному и рослому юноше с длинными белокурыми волосами и приятным круглым лицом, которого еще не касалось лезвие бритвы.
Он так профессионально держал в руках скрипку в руках, что сразу вспомнилась филармония, в которую нас водила преподавательница из нашей музыкальной школы. Только буфет примирял меня с этой скукотищей.
Запомнила только « Снегурочку» и то только потому, что взглянув на свою сестру при выходе из Большого зала филармонии, заметила как снежинки, кружась, падают на ее белую песцовую шубку, на шапку, на разметавшуюся от легкого ветерка челку и покорно замирают, словно обретая хозяйку.
– Ты - как Снегурочка, - вырвалось у меня, а Мария застенчиво улыбнулась и взяла меня за руку.
Я сжимала ее тонкие пальчики, и было так бесконечно хорошо идти рядом с ней, с самым близким человечком на земле.
Публика в ожидании смотрела на меня. Ах, да. Меня попросили сыграть.
Хотела вежливо отказаться, но услышав, что предстоит играть «Пляску смерти» Сен-Санса подумала, что это символично, и согласилась.
«Пляска смерти» по поэме Анри Казалиса мне импонировала. Партитура богата красками, а сама ночная сцена, разыгрываемая на кладбище – фантастична.
Колокол бьет полночь. Смерть играет на скрипке, покойники встают из гробов и танцуют вальс.
Вроде так, если я ничего не путаю.
Своей игрой заслужила одобрение этой взыскательной публики. Чего у них не отнять, это то, что они понимали толк в хорошей музыке.
Меня что-то спрашивали, я что-то отвечала. Судя потому, что на лице тетушки появилось облегчение, я справилась. Вопросы были тривиальные, темы бесед не интересные.
Этот антураж светского общества меня утомил. Подумала, что хорошо бы слинять, а тетушка пусть остается, если ей это надо.
План моего побега был весьма некстати прерван бодреньким таким старичком:
– Вы само очарование! Я долго не решался подойти к вам. Позвольте вас пригласить на танец.
Старикашке уже за семьдесят, а он никак не угомонится. Деваться было некуда.
– Сам князь Лобанов пригласил! - пронеслось в тишине.
Со мной училась в школе Наташа Лобанова. Так она никакой княжной не была и ей не надо отдуваться сейчас здесь.
Спасибо вам предки, удружили!
Это был блистающий, но чуждый мне мир, бессмысленный и пустой. Я не разделяла ни их взглядов, ни убеждений.
Какого же черта тогда здесь делаю?!
– Как здоровье ваших родителей, сестрицы? – этот вопрос вывел меня из оцепенения, в которое я впала, когда мой кавалер сопроводил меня после танца к тетушке.
– Очень любезно с вашей стороны спросить меня об этом. Они в полном здравии, - слова сами выскакивали из меня и выстраивались в закругленные фразы. Это становилось заразным.
– О! Мари - это чудо. Пусть не обижается моя племянница, но ее сестра моя любимица, - воскликнула тетя.
Мое лицо затуманилось от этих слов, всё же, я нашла силу взять себя в руки:
– Она действительно замечательная девушка. - Эти слова не отражали и частицы того что я думала. Ведь лучше тебя нет!
Тут заиграл вальс и на меня снова посыпались предложения, а я словно окаменела.
Под этот вальс Евгения Доги мы кружились с Марией по нашей гостиной, не замечая, что натыкаемся на мебель. Тогда как раз шел фильм «Мой ласковый и нежный зверь».
Поддавшись порыву, стали танцевать, когда заиграл свадебный вальс.
Волшебная музыка кружила нас, как мотыльков, пока не упали на диван, ощущая своё единство.
Музыка всегда играла в нашей жизни большую роль. Может это мое заблуждение, но вальс этот подходил к моей душе, как фантазия Моцарта - Марии.
«Вальс на озере – тончайшая паутина звуков, сотканная из грез и былей, порывов и предчувствий…» - утверждал режиссер фильма Эмиль Лотяну.
Мне понравилось это высказывание, и я запомнила его, может потому, что сама была такая.
Порывы всегда были свойственны мне, и я витала в грезах, а предчувствие не раз помогало в жизни.
Больше я на эти встречи не ходила и вообще старалась поменьше бывать с тетей, а то она мне все мозги запудрит.
Вот на лошадях я бы покаталась. Но тетин друг умер и конюшней владел теперь другой человек. У меня не было таких денег, чтобы платить за удовольствие покататься, а его намеки отработать другим способом, стали ему боком. Я добрая, пока меня не разозлить.
Тетушка мною гордилась бы, когда я аристократично влепила нахалу пощечину.
Нет, не гордилась, потому что наглец не внял предупреждению и, схватив меня за руки, стал тянуть к себе.
Не стала сопротивляться. Аккуратно ударила его между ног, когда мое колено оказалось в непосредственной близости от его причинного места. Бедняга взвыл и схватился за живот. Похоже, ему было очень больно.
– Вот так всегда. Грубо, но эффективно, - сказала я и повернулась, чтобы уйти.
– С-с-с-те-е-рва! О-о-о!
– Повторить? - почти ласково спросила, оборачиваясь. Но, взглянув на его перекошенное лицо, сжалилась и ушла, решив, что с него и так достаточно. Не добивать же морального инвалида.
Все попытки тети познакомить меня с хорошим мальчиком, или ходить на мероприятия, где собирались ее друзья, вежливо отклоняла. Но с одним молодым человеком я познакомилась, только он ...


Глава 6 Окончание

Однажды, идя домой, увидела, как двое парней избивают одного довольно щуплого парнишку.
«Вот гады!» - И бросилась ему на выручку.
Помогла внезапность нападения. Одного толкнула в спину, и он по инерции полетел вперед. Другому сделала подсечку, он тоже упал.
Не стала дожидаться, когда они придут в себя (силы неравные), схватила паренька за руку, и мы побежали. Нас не догнали.
– Дальше ты сам, а мне пора, - сказала ему, когда мы немного отдышались. Но он не тронулся с места.
– Вали отсюда, пока эти гоблины не нашли, - не скрывая  раздражения прорычала я.
– Нет. Я вначале провожу тебя до дома.
«Может он это специально подстроил», - подумала, но тут же отмела это подозрение.
Фингал под глазом наливался синевой. Завтра парню будет трудно открыть глаз. Разбитая губа, из которой кровь накапала на футболку.
Я подала ему свой платок, и он поморщился, прижимая его к ранке.
- Больно? За что они тебя так?
- Как наковальней по темечку, и ангелы запели на редкость дурными голосами. За что? Хотели отнять телефон.
– Пошли ко мне. Я здесь неподалеку живу. Сделаю тебе примочки, умоешься, и футболку застираем, а то маму испугаешь, если в таком виде домой придешь, - предложила я парнишке.
Отвела его к себе домой. К счастью, тетя ещё не вернулась с очередной ассамблеи.
Когда он умылся, забрала у него футболку и, невзирая на возражения, замыла пятна:
– Не умеешь драться. Ты что в армии не служил?
– Мне нельзя, я - гей. Если тебя это шокирует, то пойду.
– Никуда ты не пойдешь пока не высохла футболка. Я нормально отношусь к сексуальным меньшинствам.
Он сразу успокоился и повеселел.
Так в моей жизни появился Павлик, мой самый лучший друг.
Павлик, после того, как я помогла ему, проникся ко мне… нет, не любовью, а симпатией.
Он делал деньги на файлобменниках и через интернет играл на тотализаторе.
Меня заинтересовала идея зарабатывать на ставках. Я и раньше замечала за собой способность интуитивно угадывать, какая команда выиграет, или какая лошадь придет первой.
Попробовала - и у меня получилось.
Появились лишние мани-мани. Сразу купила себе новый мотоцикл. Всегда мечтала, но родители были категорически против. Увлеклась гонками. С приятелями гоняла на байках по городу. Мои родные не догадывались, что я в неполные семнадцать лет катаюсь на мотоцикле в компании байкеров. Как-то в компании у друзей, познакомилась с одной девчонкой, моей тезкой. Новая знакомая рассказала мне, что любит гонять на байках, ей семнадцать лет и она студентка юридического факультета.
– Я бы хотела научиться езде на мотоцикле. Люблю скорость, люблю ветер, люблю риск, - призналась ей.
– Я могу тебя научить, - предложила она с неожиданной готовностью.
– Здорово! – обрадовалась я, и мы договорились о новой встрече.
Стали с ней встречаться, она учила меня управлять мотоциклом.
В тайне от родителей получила права. Узнай они об этом, мне бы запретили катание, да и на байк не было денег. Поэтому меня обрадовало, когда Света предложила мне свой Harley-Davidson–Sportster.
– Он как раз для новичков, - пояснила она.
– А если я его разобью? Где мне взять такие деньги. Он ведь четыреста тысяч стоит.
– Ну, уже не четыреста, а дешевле. Я на нем четыре года откатала, прежде чем папа подарил мне новый. И если разобьешь, то чёрт с ним. Ты только сама не разбейся.
Я внимательно на неё посмотрела, словно увидев в первый раз: худощавая, симпатичная шатенка с короткой стрижкой на прямой пробор, не ниже моих метра семидесяти, с почти незаметной грудью и довольно широкими плечами. Мне и раньше нравилась она за свой доброжелательный и веселый нрав, а сейчас и больше стала приятна за бескорыстие.
Конечно, я воспользовалась её предложением.

Мы во время езды обычно держались вместе, и дружба наша крепла.
К сожалению, наши дороги разошлись: она с родителями переехала в Канаду, а я уехала в Москву.
После занятий, оседлав своего мустанга, мчалась по вечерней Москве. Со свистом обгоняя бесившихся водителей легковушек. Постепенно перешла со стрит рейсинг ( уличной гонки) на рекриэшн (свободное катание).
С «Ночными Волками» - братством байкеров не имела никаких дел.
Во-первых, они гоняли в ночное время, а я ночью спала.
Во-вторых, они в клуб девушек не принимали, а я и не стремилась к ним, предпочитая одиночество, или брала с собой Пашку.
Он, как верный паж сопровождал меня. Чувствуя его руки на своей талии, я спокойно на это реагировала. Для меня Павел был только другом, а еще компаньоном.
Немного смешила его манера крутить головой, разглядывая мужественных молодых людей, которые и не подозревали, что являются объектом его повышенного внимания. Даже сидя на мотоцикле за моей спиной он ухитрялся подобно сеттеру вставать в стойку. Лишь потом я поняла, что он специально демонстрировал мне это.
Накатавшись вдоволь, загоняли мотоцикл в гараж его родителей и под ручку возвращались к нему домой.
Нас считали парой. Идея изображать из себя влюбленную парочку пришла Павлику после просмотра нами «Секса в другом городе» (THE L WORD) .
– Если тебя не затруднит, то побудь моей девушкой для моих близких, а то они уже переживают что у меня никого нет.
У меня не было причины ему отказать. Хотя не люблю врать, но иногда нужно.

Павлик познакомил меня с родителями. Немного неловко было видеть их радость.
– Ты им очень понравилась.
– А что будет потом, когда они узнают правду?
– Не узнают. У мамы больное сердце. Не хочу, чтобы она переживала, что ее сын не такой, как другие. Выходи за меня замуж. Это будет фиктивный брак.
Я в этот момент пила спрайт со вкусом лайма и чуть не захлебнулась от его слов. Прокашлявшись, покрутила пальцем у виска. Мой жест был настолько красноречив, что он не стал больше развивать эту тему.

Родители Павлика и не подозревали, что уединяемся мы с ним в его комнате совсем для другого. Мы делали ставки и зарабатывали деньги. Немного, но на хлеб с маслом хватало.
Однажды, когда я была у него, позвонила мама. На мои осторожные вопросы о сестре рассказала, что она водит дружбу с Кавериным.
В глазах все потемнело от этих слов.
– Мне нужно срочно уехать, - сообщила Павлику.
– Что-то случилось с родителями? – Он обеспокоенно вскинул голову.
– Нет. Сестра в опасности. Я должна помешать.
Рассовав по карманам куртки документы и деньги, поцеловав на прощание тетю, я помчалась в аэропорт, потом на вокзал.
В разгар летнего сезона не смогла достать билеты. Решила ехать на мотоцикле. Павлик увязался со мной. Почти девять часов мы добирались до Петербурга. Не делала остановки, пока Пашка не взмолился:
– У меня весь зад одеревенел.
– На заправке отдохнем, - и я гнала дальше. Но через несколько часов была вынуждена взять передышку.
В траве стрекотали кузнечики. Полянка так и манила прилечь на травку, подставить лицо ласковому солнышку, но единственное что я себе позволила так это размять ноги.
Следующий привал сделали, когда солнце уже высоко стояло в зените. Оно нещадно припекало и нагревало спину через куртку. Сквозь деревья было видно небольшое лесное озеро. Водяная поверхность - как зеркало, а в нем отражались чудесные белые лилии – кувшинки. Так захотелось освежиться, что я поддалась на уговоры Павлика искупаться.
– Отвернись, - потребовала у него и скинула с себя одежду.
– Боже, как хорошо! – я плавала между лилий, смывая с себя усталость и взбадриваясь с каждым гребком.
В древнегреческой легенде – прекрасная белая нимфа от горя и любви превратилась в белую кувшинку. Скандинавские легенды гласят, что в каждой кувшинке есть эльф, который вместе с ней рождается и вместе с ней умирает. По германскому поверью, кувшинки – дети одной графини, которые утонули, а на месте их гибели появился дивный белый цветок, лепестки которого напомнили цвет лица ее дочери, а тычинки – ее золотистые волосы. И у меня перед глазами возникло лицо Марии. Надо спешить.
Не стесняясь своей наготы, вышла на берег.
Ведь Павлик гей, ему не до моих прелестей, но увидев его лицо, засомневалась в этом. Он смотрел на меня с таким восхищением, что я почувствовала себя обманутой. Схватив одежду, стала поспешно одеваться.
– Я не гей. Просто раньше не встречал таких девушек, как ты. Прости за обман, - взмолился он.
– Ладно, довезу тебя до города, а там своим ходом вернешься в Москву, - приняла я решение. Ведь не бросать его здесь одного.
Теперь понятно, почему он отмалчивался, когда я интересовалась его другом. Он притих за моей спиной и, погруженная в свои думы, я забыла о нем.
Знала на своем опыте, каким диким и необузданным был Каверин в порыве страсти.
От мысли, что он мог сделать с ней, снова стало темнеть в глазах, я чуть не потеряла управление.

В Питере, сразу позвонила домой. От мамы узнала, что они недавно уехали на вечеринку латинских танцев.
Через полчаса были на месте. Еще столько же прождали. Дождалась появления Марии.
Ее преследовал Каверин. Газанула за ними. Буквально вырвала Мари из рук своего бывшего.
Он застыл в изумлении, словно увидев привидение.
– Светлана?! – прошептали его губы, сохраняя мраморную неподвижность лица.
«Проклятие!» – узнал меня по значку на куртке, в виде Эйфелевой башни, который в пору нашей близости сам подарил мне. Значок был эксклюзивный и сделанный по его заказу. Мне он нравился, но сейчас я сорвала его и бросила на землю к его ногам. Мария не видела этой сцены и не узнала меня, она была в шоковом состоянии.
Бедная девочка!
Я доставлю сестренку домой, а потом разберусь с негодяем.
Сейчас так его ненавидела!
Убила бы, убила бы за то, что он посмел посягнуть на мою сестру.

Благополучно доставила Марию домой. Умчалась, чтобы поговорить с человеком, обидевшим ее.
Когда приехала к нему, он тихо напивался в полном одиночестве. Дверь была открыта, и я беспрепятственно вошла в квартиру. Отобрала наполовину пустую бутылку из-под виски,  убрала её в бар.
При виде меня на лице Каверина мелькнула робкая надежда. На смену которой пришло разочарование, когда он понял, кто перед ним. Рассмеялся пьяным смехом прямо мне в лицо:
– Спасать сестренку приехала, только…
Не дослушав, влепила ему пощечину. Это был не изящный шлепок, а увесистая затрещина, от которой голова моего бывшего любовника мотнулась в сторону.
- Не смей приближаться к  сестре. Она слишком нежная и ранимая для тебя.
– Будьте вы обе прокляты! Нет, что я говорю. Я не желаю ей зла.

"Чёрное танго разлуки-
Танец последний наш,
Стихают волшебные звуки...
Чувств неудачный коллаж..."

- Каверин закрыл лицо руками и глухо застонал.
Боже! Он действительно любит Марию. Ну почему от любви одни страдания?!
Мне больше нечего было здесь делать. Я ушла.

Меня всегда считали старшей. Привыкла брать на себя ответственность. Но, была ли я старшей на самом деле?
В Японии старшим принято считать близнеца, родившегося вторым, поскольку он был достаточно мудрым, чтобы пропустить своего соблизнеца вперед. Мне не хватало мудрости Марии, я делала ошибки, за которые теперь расплачивалась.

Размышления прервал звонок мобильника. Звонил Павлик с просьбой проститься перед его отъездом в Москву. Хотелось послать его за все фокусы, но он был моим другом.

Поехала на Московский вокзал. Проводила Павлика. Не стала слушать его объяснений, простила и все.
– Поедем со мной, - предложил он.
– Нет, я остаюсь.

Легкие сумерки окутали город, когда вечерняя заря сошлась с утренней. Питерские белые ночи, я уже отвыкла от них. Оставив мотоцикл на стоянке, побрела по Невскому в сторону Дворцовой площади. Аничков мост, Гостиный двор, Казанский собор.
Невский проспект был оживлен. В воздухе витало радостное настроение. Только у меня на душе был мрак. Безучастно наблюдала разведение мостов у Эрмитажа, а затем неведомая сила понесла меня к родному дому, который я покинула из-за неё.
Дома никого не было. В ожидании Марии, я устроилась в кресле.
Тщетны все мои попытки.
Мы – две половинку одного целого. И как бы я не старалась оторваться и уйти, меня всегда будет тянуть назад к ней. А Марию ко мне.
Подумала, что обязательно познакомлю ее с Павлом. Он скромный, чуткий, преданный. Если у них все сложится, то буду несказанно рада.

На улице разыгралась непогода. Десант дождя пытался проникнуть на базу противника, однако все атаки были отражены.

Увидела одинокую фигурку под зонтиком, задумчиво идущую к дому. Мария!
Я выбежала ей навстречу. Её испуг сменился радостью при виде меня. Мы стояли под одним зонтом и улыбались.
Ненужно было слов. Ты – это Я, а Я – это Ты.

Уже дома, Мари, накручивая на пальцы мой локон, сказала:
- Мужество, отвагу и доблесть – феи при рождении отдали тебе, а мне… Я закончила за неё: - они подарили всё, что я люблю.




Продолжение истории о Каверине в рассказе «Катрин»