-Не нужно полиции, пожалуйста!- умоляла Рахелька,-я на втором месяце беременности,-добавляла она, и такая мольба была в ее глазах, что даже самый жестокосердый охранник верил ей.
-"Если бы ее жизнь сложилась по другому, она могла бы стать великой актрисой, а не уличной проституткой, с ее то внешностью. Когда-то она, наверное, была похожа на Марлен Дитрих",-подумал бывший режиссер и когда-то актер театра, работавший здесь же - сторожем на стоянке.
Он сразу отметил то, как натурально она прижимает руки к груди и каким неподдельным отчаянием при этом пронизан ее голос. Да и голос какой! Прокуренный, правда, с наркоманскими нотками... Но, талант не убьешь! Могла бы стать израильской Эдит Пиаф, не меньше!
А главное- её глаза. Так сыграть глазами может только настоящая, от рождения актриса.
Ей бы поверил кто угодно, даже полицейский, даже в этой ситуации, когда охранник поймал ее вместе с любовником-сутенером уже с готовым к употреблению шприцем.
-Отчего всё в жизни так?- каждый раз возвращался режиссер к вопросу, который доставлял ему столько душевных мучений,-Чем руководствуется Бог или судьба, или кто-то там в космосе, заведующий миром, раздавая жребии людям?
Как, например, эта еще молодая женщина стала наркоманкой и проституткой? И, почему он сам здесь, а не в театре? Впрочем, чем не театр то, что ежедневно разворачивается у него на глазах? Жаль только, что назначая человека на роль в своем театре, Бог никого не спрашивает. А с другой стороны, кто согласится на такую роль как у него или, того хуже, у этой Рахельки?
Режиссером ведь быть не просто.Так думал бывший режиссер.
Он отлично понимал Бога, но не во всем соглашаясь с режиссерскими решениями Самого и часто критикуя создаваемые им сюжеты, непосредственным участником которых он лично то и дело оказывался. В том, что Бог есть, бывший режиссер никогда не сомневался.
Как и в том, что Бог - это автор пьесы и ее постановщик одновременно.
Доказательства?
Да вот они -кругом.
Взять хотя бы данную сцену и тысячи маленьких и больших драм, разыгрываемых в нашей жизни ежесекундно. Здесь чувствуется рука необычайно талантливого профессионала. Хаос такого не создаст.
Рахелька разыгрывала разные сцены по меньшей мере по нескольку раз на день. Как и любым наркоманам, сидящим на тяжелых наркотиках, ей и ее сутенеру-любовнику постоянно нужна была вода. В отсутствие дома, они пользовались кранами на стоянке машин, забывая, в состоянии наркотического опьянения, когда уже ни до чего нет дела, закрыть воду.
Это обстоятельство ужасно раздражало сторожей на стоянке, которые получали нагоняй от завхоза, а он, как известно, в таких местах царь и бог для уборщиков и охранников.
Угрозы вызвать полицию на парочку действовали максимум в течение суток. Потом они возвращались и история с водой повторялась. Полиции было не до них, а может любовник-сутенер отстегивал кому следует за "крышу".
Деньги на наркотики добывала Рахелька, "работая" здесь же, на стоянке, либо на съемных квартирах где жили по десять-пятнадцать, а то и по двадцать гастарбайтеров. Работала Рахелька на износ - и днем, и ночью, ведь наркотики стоят дорого, даже дороже жизни.
Всё то время, когда Рахелька обслуживала клиентов, её любовник, застыв как статуя, сидел где-нибудь неподалеку, не пряча огромный нож, висевший у него на поясе. Он мог сидеть так часами и при этом его угрюмое лицо было похоже на маску.
Так, или примерно так проходили все дни этой "сладкой" парочки.
А вот утро Рахелька начинала с мезузы. Ровно в шесть, как по звонку, каждое утро, она выходила из своего закутка на стоянке и подойдя ко входу в башню из стекла и бетона в самом центре города, где находились офисы самых дорогих адвокатских и финансовых компаний, она, покрыв голову косынкой, сначала целовала мезузу, а потом приложив к ней пальцы в течение минуты-другой шептала молитву с закрытыми глазами.
Здесь она уже не играла, здесь она жила в импровизированной ею же синагоге, заменявшей ей и Храм, и дом, и всё человеческое одновременно.
Охранники внутри здания уже привыкли к ее каждодневному появлению.
Кто-то из новеньких как-то прикрикнул на нее, собираясь отогнать, но от её слов вдруг замер на месте как вкопанный:
-Мне можно помолиться?"-спросила она с таким укором в голосе и во взгляде, что с тех пор никто ей не мешал каждое утро шептать заветные слова молитвы.
И только Мишка, огромный, вечно подвыпивший жлоб, время от времени мучил её своими издевками:
-Зачем ты молишься своему богу, а? Какая тебе с него польза?- спрашивал он проститутку перегородив ей дорогу.
-Просить у него бесполезно - он тебя не слышит. Благодарить его тебе не за что. Если всё от бога, значит, это он тебя растоптал. Ты его ненавидеть должна, а ты вместо этого мезузу целуешь.
Думаешь, он тебя пожалеет? А ему всё равно!
Мишка говорил, а Рахель слушала его молча и только смотрела на него своими широко открытыми, огромными глазами цвета моря.
Спокойное молчание проститутки раздражало Мишку, он не выдержал и сорвался на ругань:
-Вот объясни мне, что тебе твоя мезуза дает, а?! Ты и сама не знаешь! Потому что ты не просто шлюха, а еще и самая убогая, самая жалкая шлюха!
Мишка ругался, а Рахель слушала его ругань в смиренном молчании и только смотрела на него своими широко открытыми, огромными глазами цвета моря.
Глаза- это всё, что от неё осталось. Скорее всего она была тяжело больна-кожа да кости, лицо изможденное, но глаза - такие же прекрасные и чарующие какие ей дал Господь при рождении. Их красоту не могли уничтожить ни порок, ни нищета, ни побои, ни смертельная болезнь, пожиравшая её изнутри.
Глаза и привычка по утрам молиться, прикоснувшись к мезузе на входе в раскошное офисное здание.
Мишка, обладавший неисчерпаемым запасом бранных слов, всё искал как бы ударить её побольнее, но такие слова в своем арсенале он не находил и очень досадовал по этому поводу.
Ему хотелось видеть её раздавленной, лично раздавить это несчастное, слабое, замученное существо, но ему это никак не удавалось и от этого Мишка был на грани бешенства.
Одно время, от скуки, Мишка задался целью отвадить проститутку от мезузы. Пусть будет такой как все остальные шлюхи, которые не приходят сюда каждое утро молиться на мезузу. А эта, она что, особенная какая-то?!
-Вот смотри, -говорил Мишка обращаясь к Рахели,- Kогда молится раввин- это его работа, он этим живет. Когда молятся его ученики в ешиве, тоже понятно - не будут молиться и учить Талмуд, лишат их стипендии и заберут как миленьких в армию. Или когда какой-нибудь барыга или шоумен вдруг "возвращается к богу", тоже понятно,- у него с богом дела.
Мишка ржал, довольный своей шуткой, но проститутка оставалась непоколебимой
-Даже когда жители трущоб по субботам прутся в синагогу, продолжал философствовать Мишка,-это тоже можно понять: надеятся, что где-то им что-то отломится: для детей или для них самих в виде подарков к праздникам, или даже просто нальют после Шахарита(утренняя молитва).
А тебе-то что со всего этого?! Думаешь, Oн тебя от СПИДа защитит?
Рахель же по-прежнему молчала в ответ и смотрела на Мишку как-будто с недоумением, как на недоумка.
Спокойствие Рахели бесило Мишку - пятидесятилетнего русского бомжа, жившего здесь же - в одной из подсобок на подземной стоянке огромной башни из стекла и бетона, где находились офисы крупных торговых компаний, финансовых дельцов и прочих уважаемых и состоятельных людей.
В эту подсобку на самом нижнем этаже огромной стоянки Мишка вселился самовольно-тип он был бесцеремонный и при этом любивший и умевший подраться.Отчасти поэтому и ещё потому, что он не раз уже выручал пожилых охранников на стоянке, с ним никто не хотел связываться.
Полиция его тоже не трогала, видимо в награду за информацию и оказываемые иногда услуги. Летом лежанка Мишки располагалась на самом верхнем этаже стоянки. Это было идеальное место для наблюдения за окрестными улицами, где шла бойкая торговля наркотиками, оружием и интимными услугами. Мишка был в курсе всего происходившего вокруг него и тем был весьма любезен полиции. Поговаривали даже, что он тайный агент полиции, а имидж бомжа-это так, "прикид" для отвода глаз. Это подозрение было еще одной причиной по которой с ним никто не связывался.
В пользу этой версии говорили и тот факт, что на бомжа Мишка был похож очень мало. Он прекрасно говорил на иврите, по-английски и немного знал арабский.
Но дело было даже не в этом. Слишком холенным он выглядел для бомжа, слишком опрятным и энергичным. Например, после холодной ночи на улице, пускай даже в теплой подсобке благодаря обогревателю, бездомному будет уже не до цепляния молоденьких девушек.
А Мишка цеплял девченок постоянно. Язык у него был подвешен будь здоров и если дело было летом то он, стоя возле будки охранника, вывалив из коротких штанов свое брюшко, весело толкал сторожа в плечо, когда видел девушек, и говорил ему: смотри какие кусиет(ивритский полу-цензурный сленг), а потом весело, на всю улицу орал проходившим мимо него девушкам: кого из нас ты хочешь: его или меня?!
Девчонки не обращали на него внимания, но Мишка из-за этого не расстраивался. Он вообще ко всему относился снисходительно и на окружающий его мир смотрел хозяином.
Если ему хотелось выпить пива или чего покрепче, то он шел к охранникам и со свойственной для него бесцеремонностью требовал у них деньги. Охранники нехотя, но всегда давали.
Питался Мишка не в пример другим бомжам, тоже весьма неплохо: ему постоянно привозили то жаренную курицу, то еще какие-нибудь деликатесы домашней кухни, попеременно то бывшая жена, то дочь.
Возможно даже, что это были не жена и не дочь, но он их так всем представлял. Не испытывал Мишка нужды и во всех необходимых вещах, включая теплые одеяла и обогреватель, если дело было зимой.
Мишка имел явное пристрастие к алкоголю и не меньшее- к женщинам. Во всяком случае он не пропускал ни одной проститутки, даже уже совершенно конченных наркоманок. В течение дня он пользовал их по нескольку раз. Ему не важен был ни внешний вид этих проституток, ни их возраст. Ему хотелось поскорее удовлетворить свою похоть, а все остальное не имело для него значения.
Откуда у него были деньги на проституток оставалось загадкой, также как и то, каким образом он с ними договаривался. Но тем не менее ни одна ему не отказывала.
Мишка презирал женщин, а проституток-особенно. Последних он и вовсе за людей не считал, никогда не мог просто сделать свое дело, ему обязательно нужно было еще и поиздеваться над несчастной, как-то по особенному ее оскорбить или унизить и нередко для этого он придумывал разные унизительные эффекты, о которых потом весело рассказывал охранникам.
Некоторые проститутки возмущались и ругались, но себе под нос-они тоже боялись его, а Мишку это еще больше раззадоривало.
А вот с Рахелью всё было по-другому. Что-то в ней было еще такого, до чего он не мог добраться, разрушить и осквернить, и это ужасно бесило Мишку. От того он и так зло и ругал ее.
Его бесило ее смиренное молчание, эта как по звонку будильника ежедневная молитва возле мезузы, и красота глаз, которую не растоптали ни время, ни жестокость мира, ни порок...
-Вот высажу тебе сейчас оставшиеся зубы, и чем тебе поможет твой бог? Ничем! Потому что нет его!-окончательно выходя из себя заорал Мишка и замахнулся было на Рахельку, но та не отвела взглядa, а только приготовилась к удару, как собака, привыкшая к побоям.
Сутенер Рахельки в это время видимо отдыхал после очередной ночной смены, заправившись дурью. Да и расчитывать на своего любовника-сутенера, проститутке не приходилось - Рахелька была для него источником заработка, не более того. Кроме того, он был труслив и в сложных ситуациях предпочитал отступить, нежели пустить в ход своё оружие.
Ждать помощи Рахельке было неоткуда.
-Эй, ты!-вдруг крикнул обращаясь к Мишке смуглый охранник, выйдя из своей будки.
Мишка от неожиданности обернулся.
-Откуда ты знаешь,что Бога нет?- с вызовом спросил он Мишку, подходя к тому почти вплотную.
-А что тут знать? Нет никакого бога!-отмахнулся было от него Мишка.
Но охранник не отступал от него.
-Но ты откуда это знаешь? -повторил свой вопрос охранник
-Слушай, я не вчера родился и видел в жизни больше тебя. Поэтому знаю всего больше и лучше. Теперь понял?
- Ты думаешь, что лучше ее?- все с тем же превосходством спросил охранник, -А ты хуже, потому что у неё, несмотря ни на что, Бог есть, а у тебя - нет. Поэтому ты и думаешь, что Бога нет. Это в тебе его нет.
-А в ней есть?-ехидно ощерился Мишка.
-Ей он нужен. И вообще, что тебе от неё надо?-брезгливо обратился он к Мишке, после короткой паузы.
-Чего ты лезешь?!-попер на него Мишка, но охранник в пол-силы ткнул его поддых и сбил Мишке дыхание. Удар у парня был поставлен профессионально. Толчком он подтолкнул Мишку к выходу.
-Ты кто такой вообще тут?-Всё с тем же презрением бросил охранник Мишке, -Иди отсюда и чтобы я тебя больше здесь не видел!
Мишка пытался было возражать, но сразу оценив обстановку, решил не связываться и ретировался к себе в подсобку.
Проститутке охранник ничего не сказал, просто прошёл мимо неё, но в её глазах на миг как-будто зажёгся радостный свет. Впервые за много лет за неё кто-то заступился, кто-то кроме сутенера.
Мишка был типом мстительным, но таких как этот смуглый паренёк не робкого десятка и видимо уже с богатым жизненным опытом, это мало волновало.
Так закончился тот спор о Боге.
Спустя несколько дней полиция устроила облаву в близлежащих квартала на торговцев наркотиками. С тех пор рейды эти проводились здесь регулярно. А потом началось крупное строительство и на месте бывших трущоб построили новые торговые центры. Богатство в очередной раз вытеснило нищету подальше с глаз долой.
С ветром перемен исчезли и Рахелька со своим сутенером, и многие завсегдатаи этих районов бедноты. Исчез и Мишка, а в самом офисном здании и на стоянке сменилась уже не одна охранная фирма.
Время от времени сменяют друг друга владельцы и арендаторы дорогих офисов.
В остальном здесь все по-прежнему и все та же мезуза на входе.
* (прикрепляемый к внешнему косяку двери в еврейском доме свиток пергамента из кожи кошерного животного, содержащий текст молитвы Шма Исраэль (Слушай, Израиль)