Глава 9. Возвращение с того света

Вячеслав Вячеславов
начало: http://www.proza.ru/2015/04/19/1535

             И снова потянулось привычное мелькание Вселенных под философские рассуждения, что же такое Мир и кто его создал, и для чего? Есть ли Создатель, и каков он?

Дилемма похожа на курицу с яйцом: кто-то же и его сформировал! Может быть, женщина, от которой и пошло человечество? Философский вопрос всех времён.

И, смогу ли снова найти свою Оксану-Марину? Или же, у неё будет иное имя?

Основную часть времени, после появления в новой Вселенной, занимал перелёт до Каспийского моря, чтобы убедиться в отсутствии ангара в порту, у него была запоминающаяся крыша — кирпичного цвета, среди общего серого.

Ангара не было, и можно было не заморачиваться дальше, тут же отправляться в другую Вселенную.

Скорость дисколёта следовало выдерживать осторожно: конструкторы немного напортачили, или же, с меня пилот неважнецкий, всё не могу приноровиться, чтобы при запредельной скорости не провалиться в параллельную Вселенную, а, всего лишь, быстрее добраться до назначенного места.

Я уже начал в уме классифицировать Вселенные на классы и разряды, чтобы разобраться, понять их структуру в Мегавселенной, где они размещаются, и сообразить, где же находится моя родненькая Вселенная.

Олесю я уже не искал столь настойчиво, как вначале моих путешествий. Сейчас у меня была основная цель, найти родную Вселенную. Какой бы плохой она ни была, но там мои корни, там весь смысл моего существования. А случайное наличие Олеси во Вселенной было бы лишь дополнительным бонусом.

На этот раз я бы не стал её знакомить со своим двойником, сердце красавицы непостоянно.

Скорей всего, я бы схватил её в охапку и бегом к дисколёту, если Вселенная будет не та, которая нужна мне для проживания. Сабинянок всегда похищали: не до моральных угрызений совести.

Наличие такого жёсткого плана меня как-то успокаивало, я уже не казнил себя, что меня так запросто обвели вокруг пальца и оставили у разбитого корыта. 

«Твоя беда — в излишней доверчивости», — говорила мне мама. А как можно не доверять человеку, если он ещё ничего плохого тебе не сделал, и, может быть, и не собирается.

И вот, наступил тот час, когда я увидел этот злополучный ангар среди других портовых сооружений с серой оцинкованной крышей.

Захотелось сразу же, влететь в него, поставить дисколёт на привычное место, и забыть о нём навсегда: надоело это мельтешение Вселенных и страх, остаться в них навсегда.

Не получилось у меня, изменить свою жизнь к лучшему. Остался у разбитого корыта. Дальнейшая участь «Икара» меня не волновала, пусть делают, что пожелают. Интересно, какой там у них год, и как чувствует себя Семён Семёнович?

Всё же, решил не спешить, оставлю дисколёт в волжской пойме, заросшей камышами и лотосами, а сам проверю реальность основательнее.

Да и нужно убедиться, что за это время ангар не заселили другим кораблём: скрежет железа в ночи мне совершенно не нужен. 

                За время моих бесконечных полётов, управление дисколётом стало почти автоматическим, исчезла нерешительность. Всё было знакомо, почти привычно. Понимал, что и эта Реальность не моя, но нужно убедиться, насколько велика разница, и, есть ли шанс, хотя бы случайно, увидеть Оксану?

Да и за последнее время одичал, отвык от общения с людьми, всё время в поисках.

Посадка дисколёта прошла без происшествий, всё в штатном режиме. Закрыл люк на ключ, оглянулся по сторонам, запоминая приметы, чтобы потом легче было найти, и потопал к шоссе, на котором зафиксировал автомобильное движение, не очень оживлённое, но достаточное для того, чтобы кто-то да подобрал автостопщика.

Увидев проезжающие машины, вконец удостоверился, что и  эта Вселенная сильно разнится с привычным земным укладом.

Всё было другое, особенно раздражала центральная фара строго посередине, утопленная в капоте.

С одной стороны, действительно, зачем излишество, с другой стороны — экономия не всегда верный путь: при поломке одной фары автомобиль слепнет. Человек тоже, далеко не циклоп, многие органы дублируются, и это верный путь для долгого проживания. Но, со своим уставом по Вселенным не шастают, принимают предложенные правила игры.

Меня подобрал дедок, который возвращался с дачи на довольно потрёпанном драндулете.

Выглядел он вполне по-земному, без каких-либо особых изысков, указывавших на принадлежность к иной Вселенной: зелёные брюки, застиранная голубая рубашка, двухдневная щетина на худом лице, надбровные дуги заметно выдавались вперёд, напоминая о близкой родственности с обезьянами. Лишь приборная панель автомобиля светилась разноцветными диодными огоньками в прямоугольных окошках, где высвечивались вполне земные цифры, но мне не понять, что они означали. Да и то, не мне ездить.

Дедок с любопытством взглянул на меня и спросил:

— И, как же ты попал в места столь отдалённые от города? Да ещё один!

Вполне земной и понятный вопрос. Но, как же на него ответить, чтобы не выдать себя за иностранца, не всполошить несуразицей?

— Да уж так, нелепо всё получилось: выехали вместе, а после пьянки меня забыли забрать.
— Бывает. Молодые они такие…  беспечные, что ли. Нет, чтобы оглянуться! До порта я тебя не довезу, не с руки. Молодой, дойдёшь ножками.
— Да, конечно! Спасибо, что подвезли.

Замолчали. Чем меньше слов с моей стороны, тем больше шансов не проколоться на пустяке.

В порт меня, просто, банально не пустили. Напрасно я доказывал, что приехал на стажировку после защиты дипломной работы.

— Предъявите направление, — парировали мне.

— Так, оно же в отделе кадров порта! — говорил я, прекрасно понимая, что здесь другая реальность, и моего направления там может и не оказаться.

— Позвоните в отдел кадров! Вам скажут, что я у них числюсь, — настаивал я.

После минутного ожидания ответа по телефону вахтёр сказал:

— Иван Вежинов в штатах порта не состоит. Вы самозванец, молодой человек! Идите и не мешайте работать.

Ничего не оставалось, как, действительно, уйти прочь от проходной. До окончания смены ещё три часа ожидания.

Неподалёку, в тени зелёной беседки, работает кафе, видны столы, стулья, обедающие и пьющие люди. Можно было бы там переждать, заодно и понаблюдать, не пройдёт ли мимо кто-нибудь из знакомых, но на мою заныканную банкноту из другой Вселенной даже стакана воды не дадут.

Мне придётся туговато без помощи: продукты на дисколёте закончились, нужно пополнять, да и в желудке уже начало существенно посасывать: утром съел последний сухарь, запив его какой-то консервированной жидкостью из банки, типа тоника, который лишь вызывал аппетит.

Настроение начало портиться: не люблю, когда обстоятельства начинают меня принуждать к опрометчивым поступкам. Надо что-то предпринимать, но ничего не приходило в голову.

Возвращаться к дисколёту не стоит, нет никакой гарантии, что следующая Вселенная будет лучше этой, скорей всего, хуже, и намного.

Вдруг вспомнил о проломе в бетонном заборе, ограждающем территорию порта, и как это я о нём забыл? Что значит, зациклился на одном, а надо смотреть шире, пробовать все варианты.

Десяти минут хватило, чтобы дойти до предполагаемого пролома, но его не было. Да и то, Вселенные слишком разнятся, трудно ожидать совпадений в мелочах.

Прикинул высоту забора: даже кончиками пальцев не ухватиться, чтобы подтянуться, не достаю, и деревья растут далековато, не спустишься с ветки. Да и смысла может не быть, виноград слишком зелен: нынешний Семён Семёнович может не знать меня, и не факт, что захочет помогать мне.

На обратном пути, к проходной порта, осталась лишь одна идея: мне может помочь лишь мой двойник, больше некому, он скорей меня поймёт, чем родители, хотя бы потому, что одинаково мыслим и рассуждаем, несмотря на разные Вселенные. Нужно не распыляться, не терять время на ответвления, которые лишь замедляют продвижение  к цели.

 Много времени занял пеший проход на западную окраину Астрахани, лишь там, выйдя на дорогу, мог проголосовать попутным автомобилям. Подобрал автобус с рыбаками, едущими в Ильинку на работу. Все были заняты собой, или же разговаривали с друзьями, не до меня, попутчика на короткий путь.

Я вышел на памятном мне месте, и все забыли обо мне.  Через полчаса я был у дисколёта, который основательно прожарился на солнце: в салоне стояла парилка.

Лишь поднявшись под редкие облака, салон остудило сквознячком.

В Волжске, который здесь назывался Александровск, я лишь под вечер разыскал дачу моих родителей: стояла на том же самом месте, одиннадцатый дом с начала улицы. Те же два этажа, около десяти соток земли, треть которой приходилась на газон со стоящими на них качелями в виде длинной скамьи. 

Уже начались сумерки, и в доме горел свет на первом этаже. Калитка открылась без скрипа. На веранде мои шаги прозвучали довольно громко, но никто не выглянул, и я постучал в дверь, за которой слышались приглушённые голоса. На мой настойчивый стук никто не прореагировал, и я постучал снова, и с тем же результатом.

Делать нечего, я открыл дверь и вошёл в неосвещённую прихожую, сказав свою коронную фразу из прошлой жизни:

— В этом доме кормят голодных и уставших путников?

Сказал и застыл на месте: мало ли кто там может быть, а вдруг, не мои родители, кто-то другие, реальности-то не совпадают. Голоса замолкли и в дверном проёме показались мои родители, которые с ужасом вглядывались в моё лицо, словно узрели привидение, даже рот у обоих приоткрылся от удивления. Я не мог понять суть такой странной реакции, и спросил:

— Надеюсь, я вас не испугал? По-моему, время ещё раннее. 
— Вы кто? — дрожащим голосом произнесла мама.
— Неужели я так сильно изменился, что меня трудно узнать? Вы всё такие же.
— Костик, это ты? — снова спросила мама.

Ладно, пусть буду Костиком. Но, если спрашивает, значит, моего двойника нет дома, но почему такой испуг? Что я натворил в этой жизни? Но и было бы сейчас очень глупо, объяснять, что я прибыл из параллельного мира: оттуда приходят лишь покойники.

— Мама, чего вы так испугались? Я поздно пришёл?

Я оглянулся налево: выключатель на месте, и я включил свет в прихожей.

Мама прижала руки к груди, и уже  с надеждой смотрела на меня. Оживился и отец, они приблизились ко мне почти вплотную.

Мать тронула моё лицо ладонью. Двухдневная щетина, — поленился утром побриться, спешил выйти в мир, да и мысли были заняты другим: что меня ожидает в этом мире?

— Но как?!!! — воскликнул отец.
— Что, как? Не говорите загадками. Я в телепатии не силён. Точнее, есть зачатки, но затухающие.

— Как ты выбрался?
— Откуда?!
— Мы же тебя похоронили зимой!
— Вот это да! Обескуражили. И как это случилось?

— Ты не помнишь? — с надеждой спросила мама. —  Я всегда была против твоих поездок в Изборск. У автобуса отказали тормоза, когда спускались с горы Могутной.
— Много погибло?
— Из сорока трёх пассажиров лишь восемь выжило. Тебя не было среди них.
— Мои соболезнования вам.

Глупее ничего не мог сказать, но, что-то надо было произнести, вот, я и выговорил.

— Мама, я с утра ничего не ел. Не накормите?

— Ой! что же это я?! В прихожей держу. Проходи, сынок. Кем бы ты ни был, но я чувствую наше родство. Ты так похож на нашего Костика!

— Можно я вас обниму? Я он и есть, с небольшой разницей. Попозже объясню. 

Мать не удержалась от слёз при нашем обнимании, у отца глаза тоже повлажнели, утёр слезинку из края ресниц, объятие у него было крепкое, от души, ещё силён мужик.

— Лишь запах от тебя другой, — произнесла мама. — Но не могильный.
— Металлический. Я много времени провожу в кабине самолёта.

— Ты лётчик?
— Авиационный инженер-конструктор.
— А наш Костик художник.

— Вот как? Рисовать я тоже люблю. Но не сложилось. Любопытно будет посмотреть его рисунки.
— Что тебе приготовить? Как тебя называть, сынок?
— А как назовёте, так и будет ладно: сынок, Костик. Готовить ничего не нужно. Соберите на скорую руку.

— В морозильнике есть пельмени.
— Отлично! Я люблю пельмени. Со сметаной и свежим укропчиком.
— И Костик так любит.

— Пока пельмени будут вариться, можно я приму ванну? Целую неделю не было возможности помыться, запах, наверное, ещё тот, — улыбнулся я. — В последний раз мылся в Ниле: неподалёку крокодилы плавали, и я вместе с ними.

— Сейчас я соберу тебе бельё, — засуетилась мама. — Всё осталось от Костика. Не могла выбросить. Как знала, что ты вернёшься.

— Ия, что ты такое говоришь? — упрекнул отец.
— А кто же он, как не Костик?!
— Вы оба врачами работаете?
— Конечно, а кем же ещё? — удивился отец.

Мать, тем временем, принесла смену белья, и я отправился в ванную.

Я уже и забыл, когда в последний раз мылся в ванной. Электрический нагреватель.

 Пока раздевался, ванна наполнилась на треть. Улегся, и вода начала заливать живот, а потом появилось чувство расслабленности, и от горячей воды, и от потери веса. Прикрыл глаза. Хорошо дома.

Но, могу представить, каково родителям, узреть погибшего сына! Была у нас такая теория, что умершие уходят в другой мир. Вот я и пришел из иного мира. Чудеса.

В одних трусах я вышел из ванной и направился в свою комнату. Надеюсь, она и в этой реальности осталась моей.

Где-то далеко-далеко остались Марина и Ирина. И моя Оксана. Будет ли она здесь? Точно, все вещи в шкафу моего размера. Надел светлые летние брюки и почти невесомую голубоватую рубашку с коротким рукавом.

Спустился вниз и увидел напряжённые взгляды родителей.

— Что-нибудь случилось? Вы такие испуганные, напряжённые.
— Мы боялись, что это у нас — галлюцинация. Ты внезапно исчезнешь, как и появился, — проговорил отец, и спросил: — Ты надолго к нам?

— Я сам не знаю. Всё зависит от обстоятельств. 
— От каких?

— Ещё не знаю. Я вам не в тягость? Я совершенно не предполагал застать такой исход, свою смерть. Это сильно бьёт по нервам. Понимаю, и вам тяжело, и мне.
— Ну, как ты можешь, сынок?! Мы тебе всегда рады.
 
— Правда? Можно, я поем, а вы расскажите о Косте. Все подробности. Тогда я буду знать, что вам рассказывать. Зачем он часто ездил в Изборск?

— У него там живёт невеста. Татьяна, — ответила мама. — Работает учительницей младших классов. На новый год собирались сыграть свадьбу. И вот… так получилось.
—  У вас фотография Татьяны есть? Покажите, — вскинулся я.
— Она в кабинете сына. Стоит на письменном столе, — сказал отец. — Сейчас я принесу.

— Папа, сиди, у меня ноги молодые, сам принесу.

Я быстро взлетел на второй этаж. Как же я не увидел её фотографию, когда одевался?! Не мог предполагать, что она так близко. Или же, эта Татьяна совсем не Оксана! Такое тоже может быть.

Ещё с порога увидел стоящую на столе фотографию в рамке. Почти такие и у нас распространены, но эта — больше размером.

Оксана стоит на сияющем фоне открытой двери в весьма пикантном одеянии, которое дозволено рассматривать лишь жениху, взгляд скромно потуплен.

Девушки во всех Вселенных одинаковы, спешат соблазнить парней, словно цветок пчелу, собирающую пыльцу. 

Я поставил фотографию на место, и огляделся. Действительно, на стенах много картин.

В углу стоял мольберт с незавершенной картиной, на которой изображена Таня на весенней лесной поляне с ландышами, но фон был на завершён, не прописан. Жалко парня. Угораздило. 

Кабы знать, где соломки подстелить, но судьба не даёт такого случая.

На всех остальных картинах тоже была Таня, лишь на некоторых был волжский пейзаж. Неплохо рисует. Я и не подозревал, что у меня такой талант пропадает. Надо будет снова возобновить прежние попытки, если будет время — всё в него упирается.

Уже спокойно спустился вниз. Доел последние три пельмешки: никогда не оставляю, иначе потом буду вспоминать, что, вот, была такая возможность,  съесть всё, а я оставил врагу на развод. Почти сыт.

— А как у вас с чаем? Пьёте?
— Мы уже пили, но тебе можем налить, — сказала мама. — Может быть, тебе свежий сделать?
— Не стоит. Остатки вполне сойдут, крепкий чай не нужен, иначе не усну. За день мало жидкости пил, всё некогда было. Татьяна ещё не вышла замуж?

— Вроде бы, нет. А там, кто её знает, девчонки они такие, скрытные, правды не добьешься.
— Её телефон у вас есть? В смысле, номер телефона?

— Конечно. А ты забыл?
— Я его никогда не знал. Уж так получилось.

— Хочешь позвонить ей? — спросил мама.
— Хочу. Но что я ей скажу? Что явился с того света?
— А ты откуда явился?

— Действительно, получается так. С того света, — печально подтвердил я. — Из параллельной Вселенной, которых в мире бесчисленное множество, и все они разнятся, и во многих можно встретить своих двойников, а можно и не встретить, как повезёт.

— Ты мёд любишь? — спросил отец.
— Обожаю. Давно уже не ел. Почти год. У вас его не подделывают? У нас невозможно купить настоящий мёд. Разве что по блату, у самого пасечника. Но и они научились подделывать?

— Зачем?!— поразилась мама.
— Выгода затмевает совесть. У нас очень много бессовестных людей.

— Как же вы живёте?!
— А вот так. Выживаем. А что, у вас всё нормально?

— Ты о чём?
— Войн у вас нет?
— А зачем они нужны?
— А у нас постоянные войны.

— Бедные вы мои! — вздохнула мама. — Оставайся у нас, коли так.
— Всё зависит от Оксаны, — узрев недоумённый взгляд, добавил: — Так в моей реальности зовут мою любимую. У вас она — Татьяна. В первой реальности её звали Мариной.

— А почему же ты ушёл от неё?

— Оксана уже была замужем за моим двойником, и у вас очаровательная внучка Галинка. Я не решился её отбить. Вернее, она любила вашего сына. Марина тоже предпочла вашего сыночка. Одна надежда на Татьяну. А вдруг у неё уже есть кто-то?

— Позвони и узнай.
— И что я ей скажу?
— Давай, я ей позвоню, — предложила мама. — Представляю её изумление, она сегодня не уснёт.
— Да, это будет лучше. Ты всегда находила нужные слова.

Мама растерянно посмотрела на нас.

— И как я ей скажу? К нам приехал Костя? Она же посчитает меня сумасшедшей. А может, и правда, мы все сошли с ума? Мы объелись галлюциногенных грибов.

— Набери номер, я сам с ней поговорю, — решился отец. — Переключу на громкую связь, если что — подключишься к разговору.

К телефону долго не подходили. Потом раздался щелчок и голос Оксаны:

— Пётр Семёнович, какими судьбами?! А я только сегодня о вас думала.

— Танюша, ты ещё замуж не выскочила?

— Нет. А что?
— Жених у тебя есть?

— Полный воз женихов, и маленькая тележка, — засмеялась Таня. — Вы же знаете, предложениями замучили. Такое впечатление, что девушки у нас перевелись. Все хотят меня. А в чём дело?

— Ты к нам приехать сможешь? Завтра. С утра.
— А что за срочность?
— Ты сюрпризы любишь?
— Если хорошие, то да. Так, в чём дело?
— Приедешь — узнаешь. Иначе это будет не сюрприз.

— Вы меня заинтриговали. Я теперь не усну, буду всю ночь думать, гадать.
— Уснёшь как миленькая. Ваше дело молодое.
— Но всё же, Пётр Семёнович, миленький, намекните, хотя бы одним словом!

Отец взглянул на меня, мол, как? Я отрицательно качнул головой, нельзя.

— Мне не разрешают.
— Кто не разрешает?!
— Приезжай и узнаешь.

Отец положил трубку на стол.

— Умеете вы, молодые, всё усложнять. А если у тебя с нею сладиться, ты останешься?
— А вы хотите, чтобы я остался?

— За этот час, что ты у нас, мы почти привыкли к пониманию, что наш сын снова с нами. Ты Таню очень любишь?
— Ради неё я исколесил почти сотню Вселенных. Она — моя половина. 
— Вот, и Костя говорил то же самое.

— Немудрено: мы одно целое. Я вас ощущаю своими родителями. И в моей реальности вы — врачи.
— А как тебя там звали?

— Пусть я останусь Костей для вас. Если бы я застал его живым, то тогда другое дело… мы одна ваша суть — сыновья. Но я не понял, Татьяна приедет или нет?

— Конечно, приедет. Любопытство у женщин ещё никто не отменил, — ответила мама. Первым же автобусом.

— Дорогие родители, если я вас ещё не сильно утомил, то не могли бы коротко рассказать о вашем мире? Провести, так сказать, ликбез.
— Что это такое? — удивилась мама.

— Прошу прощения — это слово из моей реальности. Означает: ликвидация безграмотности. В моём мире я родился в Советском Союзе. У вас, как понимаю, его никогда не было. Так? Прекрасно! Итак, краткий курс истории современной России. Или она у вас иначе называется? Слава Богу, Россия есть почти во всех Вселенных. Трудно без неё. Коротко, лишь самую суть. Мне страшно неловко вас загружать своими проблемами — уже поздно. Завтра поговорим более подробно.

За час неспешной беседы я узнал суть современного устройства государств в мире, которое мало чем отличалось от нашего, за исключением того, что социализм начали строить в Германии. Перепуганные капиталисты пошли на значительные уступки пролетариату. В России после отречения Николая Второго возникла конфедерация государств с общим парламентом и президентом. У князей и графов никто собственность не отнимал: у них богатство само собой рассосалось, кто-то пропил, кто-то проиграл в казино, а кто и на любовниц спустил.

— Мне всё ясно. Вы хорошо устроились: вас миновало революционное зло. От него все наши беды. Спокойной ночи, папа, мама.

— Спокойной ночи, сын, — сказали оба, чуть ли не в один голос, а мама добавила:
— Мы утром уезжаем на работу. Как нас найти, ты знаешь. Номера телефонов на коммутаторе. Звони, если что-то будет неясно. Вечером встретимся. Таня приедет утром. Молю Бога, чтобы у вас всё сладилось. Мне хочется внучку потетешкать. Я очень живо представила Галинку.

Я направился на второй этаж. Кровать уже была застелена свежими простынями. В ногах лежало тонкое пикейное покрывало на тот случай, если ночью проберёт прохлада, но, пока было достаточно тепло, хватило одной простыни.

 С наслаждением растянулся на постели и расслабился. Сколько недель я довольствовался суррогатом: брезентовым матрасом, набитым сеном — накосил травы, которая вскоре стала сеном. Спать на природе опасался:  мало ли, какой зверь захочет полакомиться человечиной, а в ухо заползти какое-нибудь страшилище!

Проснулся от настойчивого взгляда. Это уже на рефлексе: посторонний взгляд, словно лазерный луч втыкается в подкорку. Оксана! Я улыбнулся и протянул к ней руки.

— Ты пришла! Как же я тебя заждался!
— Костя, какого чёрта?! — вскричала она, сдёргивая с меня простыню. — Как ты мог?!

Она внимательно рассматривала меня, мой кожный покров, словно искала подтверждение своим мыслям. Я спокойно лежал, чуть улыбаясь. Когда понял, что она меня узнала все мои родинки, притянул за руки к себе, и начал раздевать, покрывая поцелуями обнажавшееся совершенное тело.

Мы всегда прежде измучивали себя достижимой близостью, а уж потом приступали к основному наслаждению, бесконтрольному обладанию.

Через час мы ослаблено распались как две расколотые половинки.

— Ты всё такой же…— проговорила она, почему-то сипло. Прокашлялась, и уже заговорила нормальным голосом: — Почему-то у меня от тебя всегда садится голос. От твоей страсти я схожу с ума. Как же я тебя люблю! Не понимаю, зачем тебе понадобилось разыгрывать этот спектакль?

— Какой?
— С похоронами. Ты кому-то проиграл деньги? Поэтому прятался от всех?
— Танечка, ты меня любишь?

— Ты ещё сомневаешься, негодник?! Не оставил мне сил, а то я бы тебя поколотила за такие слова. Паршивец! Сколько я слёз по тебе пролила! Хотя бы намекнул перед похоронами.

— Ты не ответила. Ты будешь меня любить, если я расскажу всю страшную правду о себе?
— Ты убил своих родителей?
— Таня! Я серьёзно. Не смейся.
— А я как? Что страшного ты можешь о себе поведать?

— Я очень боюсь твоего гнева.

— О да! В гневе я страшна. Берегись! Я даже не знаю, как тебя назвать? Этот твой поступок очень мерзок! Что ещё страшного ты можешь мне рассказать? Тебя тянет к мужчинам? Ф-фу! Тебя любить могу только я! Слышишь?!

Я перекинул ногу на неё и приподнялся, осыпая её тело поцелуями, лаская ладонями все её округлости. И снова длилось томительное и нежное наслаждение до стона и разрыва эмоций.

— Ну, а теперь рассказывай. Я слушаю, — сказала она, когда мы снова распались, переводя дыхание.

— Таня, пожалуйста, напомни обстоятельства, при которых мы познакомились.

— Неужели ты забыл? На свадьбе моей подруги Ниночки Извольской. Ты, как увидел меня, так сразу и приклеился. Я не возражала, потому что ты мне тоже понравился.

— Иначе и не могло быть, мы две половинки одного целого.
— Ты постоянно это мне говоришь. Придумай что-нибудь новенькое.

— Я уже, наверное, полгода ищу тебя по всем Вселенным, потерял счёт. За календарем не было времени следить. Да и самого календаря у меня нет. Довольно странно, что во всех встреченных мною Вселенных нет Интернета, как сговорились. Или же, Интернет — это тупиковая ветвь развития. Как думаешь?

— А что такое Интернет?
— Всемирная связь абонентов.
— Зачем она нужна? Телефона вполне достаточно.
— Я мог бы видеть твоё лицо, твою милую мимику, находясь в любой части света.
— А язык можно показывать?

— Вполне. Показывают не только язык, но и некоторые интимные части тела.
— Зачем?

— Ну, это такой склад ума: желание обнажаться, и видеть обнажённых. Вуайеризм. У вас есть такой термин? Танечка, ты не смогла бы приготовить завтрак, а то я начну есть тебя: ты такая аппетитная! Особенно, вот эти твои части тела.

— Костя, перестань! Я уже больше не могу.
— Да и я не могу, но кушать очень хочется.

— Сейчас приготовлю, только не прикасайся ко мне. Меня от твоих ласк в дрожь бросает. Зверь ненасытный!

Пока я мылся под душем, брился, Таня накрыла на стол, на веранде.

— Здесь романтичней. Хоть и приходится бегать на кухню. Ешь, а я тоже приведу себя в порядок.
— Ты в полном порядке. Лучше не может быть.

Но она не слушала, убежала в дом. Я почти не замечал вкуса поглощаемого завтрака: занимала мысль, как примет меня Татьяна после сообщения всей правды? Не придётся ли мне снова мотаться по Вселенным?

Таня вернулась с подносом, на котором стояли две чашки чая и пироги с какой-то начинкой. Надела белые шорты с почти прозрачной блузкой, не скрывающей соблазнительные аккуратные груди с набухшими сосками.

— Ты меня нарочно провоцируешь? Не даёшь даже чай попить.
— Но ты же сказал, что не можешь. Я посчитала себя в полной безопасности.

— Если наденешь чадру. У вас носят чадру?
— Конечно! Среднеазиатские женщины. Какие-то глупые у тебя вопросы, будто сам не знаешь.

— Не знаю, потому что я прибыл из параллельной Вселенной, и лишь в двух из них я видел тебя, и сразу влюбился.

— Костик, ты не можешь и часа без своих фантазий прожить, угомонись. Я оценила твоё желание, меня развлечь. Тебе удаётся это на славу. Ты такой милый. И не пялься на мои груди, пей чай. Пироги с курагой. О чём ты задумался?

— Может быть, стоит тебя украсть? После завтрака поедем к моему кораблю, и я тебя умчу в другие Вселенные. Нам же хорошо вместе, не правда ли? У вас есть поговорка: с милым и в шалаше рай? А у меня не шалаш, а целый дисколёт. Звездолётом я его не могу назвать: он лишь пронизывает пространство по своим каналам. Ты сможешь ради меня переносить некоторые неудобства? Надо будет оборудовать дисколёт под жилое помещение, а потом уже пускаться в путь. У меня всё там, в спартанском стиле. Я неприхотлив. А теперь понимаю, всё нужно переоборудовать. Кровати не будет, но хороший матрас постелить не мешало бы. На нём мы основательно покувыркаемся.

— Костя, остынь, не загорайся. На сегодня достаточно кувырканий.
— Я полгода тебя не видел, имею право. Там тебя звали Мариной. А ещё прежде — Оксаной. Но везде ты изумительно прекрасна, само совершенство.

— Люблю, когда ты говоришь мне комплименты. У меня от них всё внизу тает.
— Не знал, что ты Снегурочка.
— Ты многого не знаешь.

— Расскажи. Представь, что я потерял память, и ничего о тебе не знаю, и не только о тебе, а обо всём вашем мире.
— Я не умею рассказывать. У тебя это лучше получается, красочней.
— Ладно, слушай.

 Продолжение следует: http://www.proza.ru/2015/05/13/1048