Мне всегда говорили, что начинать текст с диалога – плохо. Читатель, который возможно будет пытаться разобрать написанное, может не понять такого резкого вступления. Лично мне на это глубоко чхать, ведь это мой дневник, который никто кроме меня самого читать не должен. И не будет.
- Какие планы?
- Я думаю дожить до рассвета, а там видно будет, а у тебя?
- А я постараюсь помочь тебе в твоих планах. Тем более что он у тебя всего один, а я выспался за день.
До сих пор помню улыбку моего собеседника. Грустную и ободряющую одновременно. Даже, вернее сказать, сопереживающую, нежели грустную. Димка сменил Кристин, которая сидела со мной весь день, пока он отсыпался. Она проверяла мой пульс, давление, мерила температуру и постоянно проверяла дыхание. Первое время даже был дискомфорт от того, что она всегда ходила за мной следом, следя за каждым моим движением, не позволяя брать в руки ничего опасного для моего организма. Впрочем, через пару часов я адаптировался и не обращал на неё никакого внимания, даже в туалете.
Кристин – уникальна. Я никогда не видел таких, как она. Пожалуй, самая сильная девушка из всех тех, что я знаю. Она стала первой из тех, кто преодолел девятилетний возраст среди детей нового поколения. Сейчас Кристин, в свои одиннадцать лет, занимается нами, пытаясь спасти каждого ребенка.
- Эй, не спишь?
Я открыл глаза и посмотрел на Димку. Парню на вид было около пяти-шести лет, но, несмотря на это, он был хорошо развит физически. Такие дети пугают взрослых своим видом. Особенно тех, которые относятся к старому поколению. Тех, что отказались в своё время от вакцинации или по каким-то другим причинам не подвергались генному изменению. Откровенно говоря, Димка был качком. Кристин рассказывала, что они боялись его, и он сильно потрепал им нервы своим увлечением бодибилдингом. За Димкой следили сразу трое, включая одного подростка, который ни на минуту не спускал с него глаз во время силовой тренировки. Все думали, что он себя или штангой задавит, или перегрузки не выдержит организм. А оказалось, что только в эти моменты Димку отпускало желание уйти из жизни.
- Эй, ты чего?
- Да всё нормально, правда. Я просто задумался. Сам-то спать не хочешь?
Димка посмотрел на меня оценивающим взглядом, пытаясь понять, отвлекаю я его специально или правда интересуюсь усталостью. Решив, что это праздный интерес, Димка заметно расслабился и, выглянув в окно, сказал.
- Да так, немного. Я бы прогулялся. И качнул бицуху.
Мы дружно рассмеялись на его последней фразе. Димка хороший парень. Кристин говорит, что он легко пережил период так называемой «ломки» и научился контролировать своё состояние. Теперь он помогает другим, но его всё равно контролирует кто-то из старших.
За окном было темно, но я точно знал, что и где расположено. Месяц назад я планировал побег из дома, в котором мы находились, поэтому запоминал каждый куст, дерево, постройку и вообще всё то, что находилось за периметром. Сейчас я пытаюсь понять, о чем тогда думал, но ничего не приходит в голову. Странные мы, дети нового поколения. До обрыва, с которого я тогда планировал уйти, было около двух километров. Скоро тучи разойдутся, и можно будет увидеть полную Луну, висящую над ночным океаном. Да, у жизни есть свои преимущества и своя красота, так же, как в жизни у океана.
- Димка, а пойдем к океану? Скоро тучи разойдутся, там красиво.
Он вновь посмотрел на меня подозрительно, но тут же, смягчившись, сказал, что был бы не против, при условии, что я на себя надену ремни с транквилизаторами. Естественно, я согласился.
- А тебе девчонки какие-нибудь нравятся? Ну, ты такой сильный, мускулистый, мне кажется, они на тебя просто вешаться должны.
- Да они и так вешаются, только толку от этого? Мы только мозгами ведь взрослые, а в остальном – дети. Не, ну это да, приятно так.
- А ты помнишь родителей, семью, Сибирь свою?
- Конечно, но там ничего особо интересного не было. Зимой холодно, летом жарко. Детский сад, школа, начальные курсы института.
Димка тоже уникальный. Ни как Кристин, но всё-таки. В четыре года он сумел окончить школу и поступить на подготовительные курсы института. Он был классическим самоубийцей. Дождался осени и отважился на первую попытку. Хотя, откровенно говоря, тут решимости большой и не надо. Не в нашем случае. Мы и сами не понимаем, зачем уходим. Кристин говорит, что тяжело только первые три года, а потом становится более-менее нормально, медикаменты начинают помогать, антидепрессанты и другие препараты, направленные на воодушевление и желание жить.
- Зимой очень холодно было. Снег падал огромными хлопьями. Месяц мог валить безостановочно. Представляешь, мы радовались, когда шёл снег, потому что тогда становилось тепло. Когда родители меня отдали в детский дом, стало холодно не только снаружи, но и внутри.
Я слышал, что от него отказались родители, но так и не мог понять почему. Спрашивать было бы бестактно, поэтому я предпочёл промолчать. Под ногами хрустели листья и веточки, которые выглядывали из невысокой травы в лучах Димкиного фонаря. Я старался далеко не отходить от своего спутника, так как знал, что окажись я в метре от него и меня вырубит доза снотворного, а в себя я приду с дикой головной болью. Хорошо, что я знаю это на практике, а не в теории, а ведь мог попытаться сбежать. В голове снова стал появляться план побега, который я не успел когда-то завершить. Сейчас ведь довольно удачная ситуация. Димка расслаблен и немного устал, реакция у него уже не та. Нам надо подойти метра на три от обрыва. Думаю, я смогу как следует оттолкнуться, чтобы долететь до края, пускай и после срабатывания ремней со снотворными.
- Я тебя сейчас ударю.
Голос Димки вернул меня к реальности, и мне стало не по себе. Нет, не от того, что удар был бы сильным, а от осознания того, что происходило сейчас в моей голове.
- Стой, не надо. Я почти в порядке.
- Точно?
- Да. Ты как понял?
- Ты стал идти медленнее и не откликался, хотя я несколько раз позвал тебя.
- Ох. Ты сам как?
- Да нормально я, у меня ручной эспандер с собой. Может, вернемся?
- Нет, всё уже хорошо. Расскажи о вашей природе.
Убедившись, что я не обманываю, мы пошли дальше. Димка рассказал, что полностью его зовут Дмитрий, но для нас придумал имя проще. Рассказал, как впервые заметил, что тяжелая физическая нагрузка его стала отвлекать. Он написал об этом небольшой доклад, и учёные, занимающиеся нашей проблемой, начали испытывать его рекомендации на других детях. Кому-то помогает, кому-то не очень. Были и смертельные исходы, но их было невозможно избежать.
Мы остановились метрах в десяти от края обрыва. Перед нами, куда только хватало глаз, простирался бескрайний океан. Всё-таки хорошее место было выбрано для нашего лагеря. Порадовало то, что Дима не стал просить меня отходить от него сильно далеко, как бы рассчитывая на мою сознательность и не строя из себя старшего в нашей небольшой команде.
- Жан, а тебе вообще сколько лет?
Если бы мы стояли чуть ближе к обрыву, то я бы его не услышал из-за шума волн, ударяющих о берег под нами. Мне почему-то не хотелось отвечать ему, но и волновать его не хотелось. Сейчас я не думал о чём-то плохом, например, об уходе. Вообще не было никаких мыслей. Вид на темные воды и шум прибоя полностью поглотил меня. Я поднял руку и показал пятерню, вместо ответа.
- Хороший возраст. Мне в нём было комфортно. Интересно, что будет дальше, да?
- Да, давай возвращаться, холодно уже.
- У нас было холоднее.
Последнее слово я практически не расслышал, а скорее догадался о том, что он сказал. В глазах сначала резко потемнело, а потом я как будто куда-то провалился. Ощущение было до боли знакомым, но что именно оно мне напоминало, я никак не мог вспомнить. На секунду перед глазами мелькнул свет, должно быть от фонарика Димки, а затем снова стало темно, и меня начало подташнивать. Я вспомнил, что точно такое же ощущение было, когда я попытался сбежать, и меня дистанционно вырубили ремни со снотворным. Неужели я не заметил, как сейчас вновь попытался скрыться от Димки? Да не может быть. Скорее всего, я просто налетел на какую-то ветку в темноте, и сейчас моё подсознание играет со мной. А если я всё-таки попытался убежать, но не помню этого. Что если я начал бороться с Димкой и попытался прорваться к краю обрыва. Быть может, мы и вовсе свалились с него, и меня в полёте вырубило? Возможно, в эту самую секунду я лечу на острые скалы, а Димка, который не хотел умирать, падает вместе со мной? Выходит, что я убил его? Я собрался со всеми силами и, распахнув глаза, убедился своей правоте.
Димка летел позади меня, и что-то кричал, но из-за шума волн и ветра мне не было слышно. Повернув голову вниз, в лунном свете я разглядел острые скалы, торчащие, будто иглы ежа во все стороны. Испугавшись того, что натворил, я зажмурился и почувствовал, как сквозь закрытые глаза начали проступать слезы. Гул стоял настолько сильный, что я даже не услышал своих собственных слов, сказанных за секунду до того, как мир погрузился в полную темноту.
- Прости, Димка, я не хотел.
Я думал, что умирать не страшно и не больно до тех пор, пока не пришёл в себя. За окном светило яркое солнце, комната было девственно белой, и казалось, что мир прекрасен. Только когда я заметил, что на мне надета смирительная рубашка, стало понятно, что мир не такой уж и сказочный. В комнату вошла Кристин в сопровождении нескольких девчонок. Вид у неё был довольно хмурый, и я сначала не мог понять почему, но в голове, как молния, проскочили воспоминания ночи. Димка, летящий позади меня, Луна, океан и скалы. Значит, я всё-таки остался живой, и это был не сон.
- Как ты себя чувствуешь?
Голос Кристин сейчас идеально подходил к её внешнему виду и грустному лицу. Странно, что в ту секунду я подумал об этой гармонии, а не о чём-то другом.
- Ну, так, нормально, голова болит дико, и лицо щиплет немного. Как Димка?
На самом деле меня мало беспокоило моё состояние. Я искренне переживал за Димку. Ведь если я сумел выжить, то уж он-то тем более. Должен был!
- Расскажи, что ты помнишь о той ночи, когда вы с ним ушли из нашего лагеря.
Кристин проигнорировала мой вопрос, но ей, наверное, лучше знать, какие задачи сейчас стоят на первом месте. Я вкратце пересказал ей о нашей прогулке, дошел до того места, когда мы собирались вернуться назад, и вновь повторил свой вопрос о состоянии Димы.
- Ты сейчас осознаешь себя? Есть желание уйти? Только честно, Жан, ты же понимаешь.
Сейчас меня интересовал только Димка. Кивнув в знак согласия, я терпеливо подождал, пока девчонки снимут с меня рубаху и выйдут из комнаты, оставив нас наедине с Кристин. Она дала мне пластиковый стакан с водой, который нельзя было сломать и использовать как оружие, и сказала то, что я и так знал.
- Димка ушёл. Он разбился.
Стакан выпал у меня из рук, несмотря на то, что я пытался контролировать свои эмоции. Руки сами собой закрыли глаза, и я всеми силами пытался не разреветься, но сделать этого не получалось. Когда первые слезы скатились с моих щек, я почувствовал, что Кристин прижала меня к себе, и я больше не мог сдерживаться. В голове мелькали картинки воспоминаний с Димкой. Вот он улыбается, вот он смеется, вот он с заботой и тревогой смотрит на меня. Теперь он не сможет этого больше сделать, так как я стал причиной его смерти.
Фраза, сказанная Кристин, прозвучала отрезвляюще, заставив всё внутри похолодеть.
- Мы нашли тебя в траве, в десятке метров от обрыва под деревом. Его нашли внизу взрослые. Мы не стали подходить к краю, сам понимаешь почему.
- То есть как наверху? Я же помню, как мы вместе с ним летели вниз с обрыва.
- Ничего этого не было. Скорее всего, он дождался, когда ты от него отвернулся, чтобы вернуться в лагерь, и после этого бросился к краю обрыва. Датчики решили, что сбегаешь ты, поэтому и сработали. Ты лежал лицом в зарослях крапивы, когда девочки тебя заметили. Всё остальное - это была лишь твоя фантазия, воображение, иллюзия.
На следующий день меня выпустили из белой комнаты. Всё это время я не мог понять, что произошло с Димкой. Почему он решил уйти вот так, внезапно. Первым делом я отправился в комнату, в которой он до недавнего времени жил. В течение месяца туда никого не будут заселять. Это правило придумала Кристин с каким-то доктором. Близкие и родные могут забрать вещи ребенка, а воспитанники лагеря проститься с другом, и, возможно, это будет для нас небольшой профилактикой и уроком.
Сосед Димки лежал на соседней кровати и читал книгу воинов света. Поздоровавшись со мной, он вновь погрузился в чтение, предоставив мне полную свободу действий с вещами бывшего соседа. Книги, тренажеры, гири, несколько фотографий. Всё это никому будет не надо, так как и сам Димка никому не был нужен. Уже стоя в дверях, я заметил маленький ручной эспандер, который Димка раньше таскал постоянно с собой. Я не хотел трогать его вещи и что-то брать на память. Но этот маленький тренажёр почему-то всё-таки унёс с собой.