Я чуть не расплакался в тот самый момент, когда, она со своим любимцем-чемоданом, стояла среди плотного потока машин в новом терминале Пулкова и махала мне рукой…
И эта ночь прошла.
И знаю я теперь,
Что время не пришло
Еще к своей последней точке.
Да что там,вороха веков,
Видали не такие ночки.
За ними снова приходил рассвет.
И Солнце снова поджигало небо.
И снова строился привычный ряд
Планет.
Свои бессмертные законы соблюдая,
Слагался гороскоп.
И эта ворожба, опять сулила много
Денег и удачи...
А я хотел,
Хотел опять - туда,
Где ночь моя была отчаянья
Полна.
Глафира уехала, а я, стало быть – остался…
Продолжал работать и заниматься редакторскими делами.
Готовиться к «выборам», которые были для всех окружающих меня людей чем-то сакраментально-загадочным. И… совершенно бессмысленными для меня.
Сколько же было этих самых выборов, в моей жизни…
Когда-то, на самой её заре моей «сознательной» жизни, мне пришлось самому и по доброй воле учувствовать в выборах.
У меня даже остались с тех пор, какие-то смутные-смутные воспоминания…
Не помню точно, но…
Оставив все свои сомненья
Начну, пожалуй
Божьим Провиденьем
Тогда было удивительное время.
Я только что закончил институт, престижный и очень желанный во время середины «перестройки» и «гласности» - финэк.
Сейчас, далеко не каждый молодой человек и в Питере, и в России, вспомнит, что, когда-то и такое было в нашей стране.
Впрочем, и сама страна, называлась тогда по-другому.
И занимала тогда почти что шестую часть света.
И была, без всяких сомнений Супердержавой…
Я же, с удовольствием пожинал плоды уже постсоветской карьеры, но езё дораспадной успешной карьер.
Особенность «момента» заключалась в том, что «успешность» моей карьеры заключалась в коллекционировании «директорских» и «президентских» званий и должностей, а также усиленного печатания к занятым и опробованным должностям и званиям, визитных карточек и красочных бланков.
В это же приблизительно время стало чрезвычайно модным и популярным каждому хотя бы раз «сходить во власть».
Вот ведь, въелись же в память, одного из «отцов советской демократии» - Собчака, толстовское «Хождение по мукам».
Собчак, кстати, не Ксения, как это могут подумать, опять же, молодые люди, но такой же, как и «ксюша», оригинал от идиотизма – её папа, уже почивший.
Поэтому, ничего плохого о нём, только коротенький факт.
Так вот, этот «блаженной памяти Собчак» и написал и быстро тиснул в свет свой скороспелый политико-автобиографический опус – «Хождение во власть».
Потом, скорее всего, жалел.
Но, дело – пошло. И своим «хождением во власть», счоли необходимым обзавестись многие…
Вот и я тоже, обзавелся.
И даже решил для этого, на самом деле «сходить во власть»
Все равно:
В какую?
- На сколько?
- Зачем?
Ведь все это поистине носило характер эпидемии «моровому поветрию» и, чем-то напоминало человеколюбивое народническое хождение в народ или, в крайнем случае, эгоистическую, но такую обаятельную в изложении Джека Лпндона, американскую золотую лихорадку.
Поистине, дьявольское наваждение лозунга, каждая кухарка может управлять государством и, превратить это государство, в полный отстой, стала, поистине, на время суровой явью.
И казалось тогда, что это время никогда не кончится.
Так я понял, что настала и моя пора для того, чтобы «испробовать на зуб» это занимательное приключение.
Вот и кинулся я со всем пылом нерастраченного еще юношеского энтузиазма и самозабвения в действо, которое сейчас могу определить только как «большое предвыборное сафари», где «большим шлемом будет» - «большинство» голов избирателей.
Именно большинство, ведь любой другой трофей в данном случае – не имеет ровно никакого значения.
Отправляются на сафари, обычно, люди состоятельные.
Но сказать, что у меня было много денег, точно нельзя.
Скорее, наоборот.
Их едва хватало на жизнь, да еще и жениться я собирался.
Но те времена, такое состояние среднего достатка в принципе было вполне приемлемым и привычным, а кому-то (очень многим), казалось символом настоящего «процветания».
Что до перспектив, то они были у меня весьма радужными и светлыми, поэтому «лучшие времена» должны были вот-вот наступить.
Но мое детское увлечение внешними проявлениями материального постсоветского успеха (декоративные должности и соответствующая атрибутика) сыграло тогда со мной злую шутку.
Многим окружающим показалось, что я стал уже весьма богат для того, чтобы обеспечивать и их скромные потребности.
Среди этих людей были и весьма умные, образованные и практичные люди (некоторые из них до сих пор мелькают на телеэкранах и на газетных полосах, может, и меня иногда вспоминают), и общение с ними доставляло мне удовольствие.
Поэтому я и не спешил делать перед ними заявление о своем реальном финансовом положении.
Они же, со свойственной нашей интеллигенции обходительностью, но весьма напористо подталкивали меня в сторону разгоравшихся тогда предвыборных баталий разного уровня, нашептывая искусительные речи о том, как хорошо будет мне, если я стану депутатом.
При этом мое дело платить им скромную зарплату, а уж они, с их интеллектуальной мощью, обеспечат мое прохождение минимум в городской совет. Каюсь, я не выдержал искусительного напора. Не воскликнул:
- Изыди, сатана.
Но, напротив, начал организовывать свое «выдвижение» от кого-то, кому такое право было дано вновь принятым избирательным законом.
Рисунок: Стив Данилец НОВОПРОВИНЦИАЛ