http://www.proza.ru/2015/05/11/682
ГЛАВА ДЕВЯНОСТО ЧЕТВЕРТАЯ,
МОТИВЫ И НАМЕРЕНИЯ АХАУ КАН МАЯ
…В те же минуты совсем иные мысли теснились в голове старого шамана. Сердце его пело от радости. Великому Духу угодны намерения Ахау Кан Мая, в противном случае никакие проводники не помогли бы отыскать дорогу сюда, к капищу Духа великих предков. Завтра всё свершится! Он, Хранящий Огонь Майя, принесёт столь драгоценную жертву и получит взамен жизненную силу древних шаманов, способных жить несколько веков. Так будет, потому что Великий Дух благоволит ему. Ведь одарил же он зрением, которое открывает Ахау Кан Маю мысли людей, сокровенное в сердцах и причины будущих событий. Которое делает Ахау Кан Мая хитрым, как лис, и мудрым, как змей. Которое сотни раз уберегало от смертельных ловушек и опасностей.
Вот и на этот раз Великий Дух помог ему узреть надвигающиеся события, приведя к нему человека с Маннестерре. Ахау Кан Май мог бы отказаться принять этого человека. Мог бы снизойти к его просьбе и на следующий день о нём забыть. Но Великий Дух пробудил любопытство и подтолкнул узнать о пришельце больше, чем тот сказал о себе сам.
…Ахау Кан Май и человек с Маннестерре сидели в вигваме и беседовали. Пришельцу льстило расположение хозяина, и он с глубоким почтением принял трубку от большого человека, и они курили её вдвоем, передавая из рук в руки. Гость радовался, чувствуя, как с каждым глотком дыма освобождается от измучившей его многодневной боли, делался весел и доверчив. Вероятно, он думал, что весёлым и откровенным его делает радость освобождения от боли и приятная беседа. Но Ахау Кан Май знал истинную тому причину и трубку курил осторожно. Скоро разговорчивость и веселье гостя пошло на убыль, речь стала невнятна, взгляд затуманился… На полуслове он ткнулся головой вперёд и замер.
В вигвам скользнули помощники, уложили бесчувственное тело надлежащим образом, зажгли курительницы - сделали всё, что требовалось Ахау Кан Маю для камлания.
Он сидел, скрестив ноги и выпрямив спину. На голову его, как шапка, была надета маска из головы огромного медведя, и верхняя челюсть выступала надо лбом, устрашающие клыки нависали над лицом, укрытым тенью медвежьей морды. Шкура зверя спадала на спину и мохнатым плащом укрывала шамана. На груди Ахау Кан Мая лежало ожерелье из медвежьих клыков, но ещё в него были вплетены священные реликвии - отполированные странные фигурки из прозрачного камня, пришедшие из такой глубины времен, что шаман остерегался погружаться в эту бездну внутренним взором.
"О Великий Дух, чей голос я слышу в ветрах, я иду к тебе, один из множества твоих детей. Мне нужны твоя сила и мудрость. Сделай меня сильным и зрячим…"
…На колене его стоял большой бубен. Он смотрел в огонь, пылавший в жаровне между ним и пришельцем, и редко и размеренно ударял в туго натянутую кожу, призывая Великий Дух, который пребывает повсюду и слышит всё: и шелест ветра в траве, и крик беркута в поднебесье.
Скоро голова его запрокинулась, глаза закатились под лоб так, что видны стали только белки.
В минуты, когда Ахау Кан Май получал поддержку Великого Духа, он обретал власть над маленькими духами, или как говорят бледнолицие - над душами. Если мог шаман дотянуться мыслью до человека, мысль становилась связующей нитью меж ними. Тогда взор Ахау Кан Мая проникал в суть подобно тому, как смотрят в кристально чистые воды реки, и пронзают взглядом глубину до самого дна, видят там каждый камень. Так в человека смотрел Ахау Кан Май. И открывались ему сокровенные уголки души.
Сначала он призвал дух человека с Маннестерре, и открылась ему суть этого человека со всеми его достоинствами и недостатками, и мог Ахау Кан Май видеть жизнь пришельца, разворачивая её картинами перед внутренним своим взором. Его интересовали причины, по которым бледнолицый оказался на Маннестерре. И причины также открылись ему. Он увидел женщину бледнолицего. Она и вправду была красива, бледнолицый не лгал, когда язык его позабыл о сдержанности.
Ахау Кан Май смотрел в её лицо, и что-то в этом лице удерживало его. И чем дольше он смотрел, тем больше ему казалось, что это ОНА призвала… С усилием Ахау Кан Май вырвался из власти наваждения, и необходимость усилия породила в нём страх. Но Великий Дух был с ним, шаман чувствовал могучую поддержку и отважно призвал дух бледнолицей женщины, чтобы узнать о ней всё.
Связь возникла. И в то же мгновение Ахау Кан Май отпрянул, тело его упало навзничь, по нему прошли конвульсии. Но изменённым сознанием он пребывал в иных сферах, и даже опрокинься на него жаровня с углями, едва ли он почувствовал бы, что горит его плоть.
…Такое мгновение стоило больше, чем часы и дни.
…На одно лишь мгновение шаман вошел в связь с духовной сущностью странной женщины и узрел главное - она не одна. У нее покровитель… слишком грозный, пугающий… Ахау Кан Май до сих пор видел лик, в который преобразилось лицо женщины. Сияющий как солнце... лик смерти. И это еще не все. Там было странное… еще два духа. Мужской и женский. Человеческие… но не совсем…. Шаман не мог понять, что это значит. Они тоже служили странной женщине.
Короткого мгновения было достаточно, чтобы Ахау Кан Май узнал - Гретхен владеет силой, заставившей его содрогнуться от соприкосновения с нею.
В ту ночь шаман долго размышлял об увиденном и разговаривал с духом своего тотема - медведем. И пришёл к выводу, что с бледнолицей женщиной связано слишком много непонятного. Уверен же Ахау Кан Май был только в том, что женщина опасно сильна. Три духа-покровителя против его медведя… О, хватило бы и одного, который обратился Ахау Кан Маю ликом смерти. Ему страшно было читать этот знак. Вместо этого Ахау Кан Май подумал, что надо обязательно принести благодарственные дары Великому Духу за то, что привели к нему человека с Маннестерре. Этот бледнолицый - и предупреждение, и знак, и отмычка к странной, опасной женщине. Великий Дух хранит Ахау Кан Мая.
Он легко мог вступать в связь с людьми, с которыми когда-либо встречался. Но к незнакомым были нужны отмычки. И для связи с этой женщиной необходим посредник, он-то и пришёл к Ахау Кан Маю, сам. Значит, Ахау Кан Май обязан это использовать, а не зажмуривать трусливо глаза. От этого опасность не исчезнет.
К следующей ночи он подготовился, укрепил свой дух. К нему опять привели бледнолицего, опять курилась трубка…
На этот раз он увидел больше. Но не успокоение нашёл… а новую пищу для своего страха. Ему никогда не доводилось видеть подобного. Призывая человеческий дух, Ахау Кан Май всегда обретал полную власть над человеком. Мог исцелить, изгоняя из духа мутные тени болезни. Мог напитать тени силой, сгустить их и обречь человека на скорую или медленную смерть. Многое мог. Даже тогда, когда видел за человеком покровителя - почти всегда это был дух тотемного зверя. И тогда всё равно Ахау Кан Май был сильнее. Но за женщиной стояли три силы. И Ахау Кан Май чувствовал устрашающее бессилие. И даже с её нерождённым ребёнком он не мог ничего сделать. Ахау Кан Май проследил связи, что шли от ребёнка к матери и отцу. Здесь его тоже ждало открытие. К отцу… но не к человеку с Маннестерре, как ожидал Ахау Кан Май. А к одному из тех, чей дух сопровождал женщину.
В ту ночь Ахау Кан Май понял, как надлежит ему действовать.
http://www.proza.ru/2015/05/11/736