Предыдущая страница: http://www.proza.ru/2015/05/08/2329
КАСПИЙ
– Это не персы! – внимательно приглядевшись к галере, закричал Тимоха, пробегая на корму. – Вон еще два струга казачьих следом нагоняют. Не палите по парусу. Я им покричу, мож признают. Это заводная галера, она быстроходная, нагоняет купцов и захватывает добычу, а следом струги подходят, товар перегружать.
– Ах, казачки-разбойники, так же, как и прежде, озорством промышляете! Ничего не изменилось, – усмехнулся Ефим.
Тимофей, сложив ладошки шалашиком, звонко крикнул:
– Я Тимоха Разя, племяш Никифора Чертока, а еще тут Сова Ефим с сыновьями!
– Пущай Ефим покажется! – донеслось с галеры. – Да парус уберите, что теперича за вами гоняться! А сам Черток-то где?
– Под Москву пошел, народ повел на подмогу.
– Кому помогать? Убит Ляпунов, а остальные по хатам разошлись.
На корму прошел Ефим. С галеры крикнули:
– Ты Сова будешь?
– Я с утречка был, – откликнулся Ефим.
– Куды оглобли навострил?
– На Дон пробираемся из Сибирского царства. Мать повидать – сказывают, совсем немощна старуха стала. Да и дело есть кой-какое.
– Мать жива твоя была, когды на Волгу мы уходили. У брата мово жительствует.
– У Вольки Коршуна?
– Ты и прям Сова. Меня-то признал?
– А то, признал, конечно. Коршун ты, Ивашка. На Азов с тобой хаживали.
– Не Ивашка я, а Иван Савватеевич теперича.
– Я тоже ужо не Ефимка, а кормчий воеводы сибирского. Водицы нам дадите? Шли на Астрахань, да штормом снесло, теперича хоть к берегу за ней приставай.
– Поднимайся на галеру, отметим твое возрождение, Сова, мнили мы, что сгинул ты в рабстве турецком!
– Не дождетесь, – пошутил кормчий, принимая конец веревочной лестницы, скинутый с борта галеры.
Подошли еще два струга.
Спустив паруса, легли в дрейф.
– Отсыпаться всем, – распорядился Ефим уже с палубы галеры.
Волна спадала и, лишь изредка набегая, поднимала суда на гребень, заставляя скрипеть пришвартованными бортами.
Ванюшка, решив перед сном помыть пол в каюте, взял ведро и на веревке забросил за борт. Вытягивая полное ведро, замер от удивления. Из воды на него смотрели любопытные глазки невиданного им доселе животного.
– Тимоша! Зырь! – позвал он друга.
– Это же котик, их много тута, – глянул за борт Разя младший и, зевнув, предложил: – айда почивать, Ваня, почитай, четверо ночей водоливами были, не спали толком.
Ванюшка помахал рукой котику, как старому знакомому, и пошел следом за Тимохой в каюту, на ходу повязывая ленточку Ростиславы.
Мальчишки, не раздеваясь, упали на тахту и сразу же погрузились в беспробудные сны.
***
– Очнись, соня! Побежали медведя будить! Комоедицу праздновать! – звонко рассмеялась девица серебряным колокольчиком. – Ты что, княжич? Не выспался, что ль?
Ванюшка, схватив девушку за руку, предложил:
– Побегли к речке?
– Ладно! – согласилась Ростислава.
Подростки спустились к воде, девица, глянув на горизонт, охнула.
– Что, во;роны? – не глядя на небо, поинтересовался Ваня.
– Кажись, они.
– Полста птиц, а значится, полста лодий, тьма воев пришло с другой стороны моря Варяжского. Поспеши отца упредить.
– А ты, княже?
– Мне до старца Веденея надобно, – спуская челнок на воду, ответил мальчик, – беги, беги, Ростислава. За меня не пекись, я ворочусь скоро, вот токмо волхва навещу. Да и твои блины ему передам, ведь комоедица ныне.
Ростислава бросилась к дубу, где веселился народ, а Ваня, поплевав на ладошки, взялся за весла.
Хоть и стояло половодье, но течение на реке было едва заметно, и подросток легко преодолел расстояние до другого берега. Затащив в кусты челнок и наломав веток ольхи, Ваня прикрыл ими лодку от постороннего взгляда.
Оглядевшись и приметив едва заметную тропинку, уходящую вглубь леса, он вприпрыжку пустился по ней в неизвестность.
Лес становился все гуще и гуще. Лучи весеннего солнца почти не попадали на землю, задерживаясь в густой кроне вековых деревьев. Где-то вверху, тяжело захлопав крыльями, сорвалась с ветви птица.
Пару раз попались следы, оставленные кабаньей стайкой, пересекающие тропу. Тропинка, изгибаясь, бежала между валунами каменной гряды, которые словно огромный сказочный великан разбросал по лесу.
Наконец тропа уперлась в отвесную скалу. Осмотрев ее, подросток разглядел еле заметные каменные ступени.
– Ну, прям как на Чудо-озере! – удивился Ваня.
– Входи, отрок, входи. Да рогожу за собой одерни, чтоб тепло не выходило. Чтой-то зябнуть я стал часто, – раздался из глубины пещеры голос старца Веденея, – долго ты ко мне шел, уж робел я, что не дождусь тебя.
– Ты знаешь меня, отче? – спросил мальчик, привыкая к полумраку пещеры.
– Ведаю, ведаю, – прокашлявшись, ответил старец, – и предначертание твое зрю, маленький лекарь, и место твое в истинном мире.
Ванюшка, слушая ведуна, удивленно рассматривал его жилище. Все здесь было как в пещере на острове Чудо-озера. Так же на стенах имелись рисунки с изображением животных и людей. Печь для обогрева сложена точно так же. Такие же ниши в каменных стенах с таблицами.
– Возьми сверток с таблицами на столешнице, отрок, глянь, сможешь ли постигнуть руны давние?
– А что ж уповать, тут вырезано, как сны вещие толковать, – рассмотрев табличку, отозвался Ванюшка.
Веденей обрадованно крякнул:
– Старейшине нашему сон пригрезился, что выросло из живота дщери его Умилы древо, под которым разместились все роды наши.
– Наследие это, отче. Род пойдет от сыновей ее знатный. И создастся княжество несокрушимое под началом одного из внуков князя. Токмо угроза Умиле ныне исходит от сил заморских, коли не уйдет из града, погубит и сыновей, и себя загубит.
– Вот и возвертайся в городище, отрок. Есть лаз подземный у реки, ты найдешь его, он там, где брал челнок утром. Рядом капище, там Перун стоит, около него помост, отодвинь его в сторону. Ведет сей проход в клодец каменный. Чрез него в град и попадешь. А когда вороги вал возьмут, приведешь по нему Умилу и чад ко мне. Я их на Варяжские острова переправлю. Ступай и поспешай. Уж обложили округ городище недруги. А я мудрецам княжьим растолкую сей сон. Да грамоту вручу им от Александра Великого , который жалует нас землями от Варяжского моря до Хвалынского.
– А глянуть грамоту можно, отче?
– Эко ты какой любопытный, отрок. Коли вожделеешь и язык греков античных уразумеешь, возьми, прочти, – улыбнулся старец, глядя с любовью на не по годам смышленого мальца, – не зря Гостомысл тебя десять веков искать будет.
– А почему я в один и тот же день попадаю в вашу жизнь, отче?
– Это чтоб не изменить ход поры, сынок. Ведь каждая стрела, пущенная тобой, может навсегда поменять жизнь племен наших.
– А что станется с Ростиславой?
– Выведешь ты их и укроешь у меня, переждут они тут до той поры, покуда от Гостомысла верный муж не прибудет за ними.
Ванюшка, взяв грамоту Александра Македонского, присел на ложе.
– Зачем он подарил словенам и русам землю, отче?
– Александр шибко умен был. Разумел, что не одолеет он диких хазар и половцев в лесных дебрях. А торговый путь из Китая и Дровении по суше к Херсонесу там лежит, да не безопасен он. Вот и дарствовал земли. Мол, словены и русы вытеснят дикие народы, а потом нас он покорит.
– Так он половину мира покорил! Пошто половцев да хазар запужался, отче?
– Покорил там, где бились с ним в бою, выйдя в чисто поле. В лесу же дремучем не привыкли греки сражаться. Вот и пожаловали землю – в надежде на нашу подмогу. Да не успел исполнить сей замысел Александр, помер в походе.
Веденей подошел к Ване.
– Ступай, отрок, пора уже.
Спустившись к реке, юноша раскидал ветви, укрывавшие челнок, и спустил его на воду. Со стороны, где располагался град Рорик, потянуло пожарищем. Были слышны крики, звон железа и ржание лошадей.
Переплыв речку, Ваня, поднявшись на яр, осторожно выглянул из кустов ивняка. Городище осадили вороги. Пройти через няшу торфяного болота осаждающие не смогли, а деревянный мост был поднят. Внезапный приступ захлебнулся, жители были подготовлены к нападению. Оставалась длительная осада, что не входило в планы нападавших.
Лаз, прикрытый помостом, Ванюшка отыскал сразу. Подземный ход оказался вырыт добротно. Своды его подпирали бревна из тесаной лиственницы. Видать, древние мастера строили его на века. Воин среднего роста мог свободно, чуть пригнувшись, пройти по нему.
Выбив кресалом огонь, подросток разжег факел, взятый со стены лаза, и, пригибаясь, ринулся в темноту, держа в левой руке навытяжку ивовую ветвь, которой на ходу принялся сбивать висевшую на пути вековую тенету .
Князь Годслав, или, как его называли в народе, Годослав, отдавая последние распоряжения по обороне, спустился с лесов частокола и устало присел у угловой башни. Ему поднесли ковш воды, набранной из колодца.
Князь отпил половину, а остальное вылил себе на голову.
– Упрел я, в железо одетый.
Это был священный колодец с выложенными из камня стенами. Из него подавали воду жениху и невесте, чтоб они разделили первую чашу будущей семейной жизни. Этой водой омывали усопших. Запрещалось священной водой поить скот и мыть полы. Жрецы многие века следили за этими обрядами. Вода в нем никогда не цвела и не затухала, была студеной и слегка солоноватой на вкус. Спускаться в колодец для чистки разрешалось только лишь волхвам.
– Эй, там! Наверху! Эй, эй!
Годослав вздрогнул. Голос исходил из глубины колодца.
*- Александр Великий – Македонский. ( в данном случае грамота А.Македонского славянам о пожаловании земель).
*-тенета - паутина.
продолжение: http://www.proza.ru/2015/06/13/381