Это будет новая Библия - Последняя Книга.
Все, у кого есть что сказать,
скажут свое слово здесь - анонимно.
Мы выдоим наш век, как корову.
После нас не будет новых книг по крайней мере целое поколение.
Генри Миллер, “Тропик Рака”
Я видел профессора, который вещал с кафедры, что со времён Джойса новый день для литературы так и не наступил. Он говорил о том, что все мы живём в эпоху модернизма, и даже пост-модернисты не могут сделать шага вперёд, не оглянувшись назад. Профессор вещал: “Новый день так и не наступил. Всё, что пишется сейчас, - это день вчерашний. Похоже, нам всем придётся сдаться и признать, что ничего нового уже и быть не может, что литература ИСЧЕРПАНА”.
Студенты улыбались профессору, кивали головами и записывали его слова в свои тетради, и для них эти слова становились писаной истиной. Но я не стал записывать слов профессора. Но и ответить мне ему тогда было нечем.
В тот день я искренне возненавидел модернизм за то, что он всё сказал за меня и за моё поколение; за то, что он обрёк наше существование на бессмысленное, рабское следование всему писаному, а наши слова он заклеймил как пустозвонство, не способное ничего добавить к тому, что уже было сказано.
Я видел, что профессора и Те-что-наверху отвернулись от нас, как от жалкого сброда, ни к чему не способного и ни на что не годного. И тогда, как человек, вконец разочаровавшийся в своём времени, я обратился к прошлому - к эпохе реализма. И в реализме я увидел ИСТИННОЕ, монументальное величие литературы, по сравнению с которым модернистские и пост-модернистские эксперименты кажутся бледной недорослью, а образцовые современные романы кажутся черновиками. Из модернистов только Джойс стоит наравне с великими писателями прошлого. Величие Джойса сравнимо только с величием Гомера, Шекспира и Рабле; “Улисс” не уступает в величии Библии. Но разве Гомер, Шекспир и Рабле перечеркнули дальнейшее искусство? Разве Библия отменяет всю литературу нашей эры? Нет! Так и Джойс не может перечеркнуть ни сегодняшний, ни завтрашний день. Так же он не может перечеркнуть и вчерашний. Насмешка пост-модернизма над реализмом смешна; подобное издевательство над прошлом тупиково и бесплодно. Пост-модернизм сделал то, что может сделать любой дурак - он крикнул: “Я сказал всё, что только можно сказать! Всё, что было до меня - глупость. Всё, что будет после меня - тоже глупость”. В лучших случаях пост-модернизм ограничивается только последним утверждением, но искусство, направленное на признание собственного бессилия, обречено на гибель. Ни прошлое, ни будущее невозможно отменить каким-нибудь чрезмерно самоуверенным романом. И тот, кто называет всех дураками, чаще всего сам оказывается полнейшим дураком. Но я всё чаще слышу глупцов, которые вторят этому дураку, вещая со всех вселенских кафедр, что литература закончена.
Нет, литература не закончена. Законченность литературы - это иллюзия, вызванная исчерпывающим апломбом модернизма и пост-модернизма. Но модернизм и пост-модернизм - это не более чем эксперимент, а если говорить откровенно, то это не более чем м е т о д, метод ставший самоцелью, метод, ставший кумиром и идолом, метод, подчинивший себе всё.
Будущее литературы - в применении модернистского и пост-модернистского методов в рамках реализма. Только когда модернизм и пост-модернизм станут средствами, а не направлениями, для литературы начнётся новый этап. И он ДОЛЖЕН начаться, потому что эпохи модернизма и пост-модернизма подарили нам множество произведений претенциозных и экспериментальных, но совершенно сырых. Реализм говорил окрепшим голосом, а модернизм в чистом виде звучит уверенно только разве что у Джойса. Остальные же произведения, даже самые значительные, кажутся лишь набросками, лишь приготовлениями к чему-то по-настоящему великому. Пост-модернизм же и не может говорить серьёзно, это противно его сущности.
Из всех авторов XX века я могу выделить только Хемингуэя и Фолкнера, в творениях которых я нахожу концепцию Литературы Завтрашнего Дня. Оба они умело применяют модернистские методы в произведениях, выстроенных по реалистическим законам. Эталонами такого применения этих средств я считаю романы “Шум и ярость” Фолкнера и “Фиесту” Хемингуэя. Эти романы - редкий не-эксперимент в XX веке. В них модернизм - это только метод. И я верю, что то, как Фолкнер применил методы Джойса, а Хемингуэй применил методы Джойса и Пруста, - это не единственный способ применения наработок классиков модернизма в рамках реалистического романа. Мы должны научиться у Хемингуэя и Фолкнера использовать модернизм, как троп, чтобы говорить о современной жизни и современных проблемах.
Но не стоит ждать нового Джойса. Такие как Джойс - вне времени, вне эпохи, вне направлений. Это поэты вечности, которые являются на нашу Землю, как метеориты, и ни ускорить, ни замедлить падения этого метеорита ничто не может. Когда он падёт на Землю, равнодушным не останется никто. Но пока нам нужно продолжать жить и нам нужно продолжать писать, чтобы гению не пришлось рождаться в пустыне.