В годы моей ранней юности если о ком-то говорили "интересная женщина"," интересный мужчина", то это означало: красивая женщина, привлекательный мужчина.
Меня раздражало это употребление слова "интересный" в несловарном значении. Я говорил: "интересная книга", "интересный разговор", "интересная задача". Я никогда не говорил о человеке "интересный". Мне казалось, что это примерно то же самое, как сказать: он со странностями.
Так же я никогда не говорил: "мне с ним интересно". Я говорил: я испытываю к нему интерес.
Я понимаю, что это, как говорится, личные тараканы у меня в голове. Однако так было. И продолжалось довольно долго. Потом в одной из передач Владимира Соловьева, где он встречался с Владимиром Познером, я услышал от Познера такую характеристику Березовского: - А знаете, - сказал Познер, - ведь он интереснейший человек...
Я вспоминаю, как, будучи совсем молодым учителем, отчитал ученика за то, что на мой вопрос по поводу романа А Толстого "Петр Первый" - каких людей привлекал к себе Петр? - услышал ответ: тех, с кем ему было интересно. Я был неправ, конечно, надо было просто продолжить опрос и спросить: - А с какими людьми Петру "было интересно"?
И вот теперь оказывалось, что Березовский был интересным человеком. Его взгляды, его поступки, его деяния, наконец, перестали иметь значение. Неважно, что он сделал для страны, для общества, для науки. Стало важным то, что с ним "интересно".
Я понял, что "интересно" в устах советской и постсоветской интеллигенции стало важнейшей оценочной категорией.
Захотелось, так сказать, проследить генезис явления. Не с потолка же оно упало.
И тут к месту появляется у меня в коллекции DVD прекрасный советский фильм "Москва слезам не верит". Владимир Меньшов - порядочный человек, профессиональный режиссер, при этом бесхитростен. Что видит вокруг, о том и снимает кино. Поэтому у него в фильме поет дуэт Татьяны и Сергея Никитиных. В 70-х трудно представить нашу "интеллектуальную" жизнь без бардов вообще и Никитиных - особенно.
Сюжет там тот еще! Первую серию можно не разбирать, в ней все ясно: любовь - обман - ребенок. Гораздо интереснее вторая серия. Когда-то брошенная любимым Екатерина растит дочку, получает образование, становится директором предприятия... В электричке она знакомится со слесарем Георгием Ивановичем.
Слесарь представляется героине: Гога! Чем повергает героиню в шок: Гога - это не комильфо. Это не то что-то кавказское, не то парфюмерно-парикмахерское... Так же реагирует на имя героя и дочка героини: ее тоже немного коробит от имени "Гога". Но режиссер спасает ситуацию: оказывается, его героя зовут Георгий. Георгием называться можно - это же почти Победоносец.
Далее, Александра, которой по фильму принадлежит главная оценочная роль, говорит герою: - Гоша, мне с вами страшно интересно. Это после того, как он рассказывает ей историю императора Диоклетиана и рассуждает о том, почему он не хочет быть начальником. Он так говорит о своих друзьях: хотя мы знаем друг друга уже много лет, мы по-прежнему интересны друг другу.
Короче: неважно, что и как мы делаем, важно, что мы интересны...
Отмечу кстати, что профессионалы, как правило, ужасно скучные, неинтересные люди. Они никогда - за редким исключением - не обсуждают с посторонними свои профессиональные проблемы, то есть не проявляют свою сильную сторону. Чаще они разговаривают на "общечеловеческие темы", и при этом нередко выглядят, как корова на льду. Такие могут быть интересными в основном для тех, кто сам ни в чем не профессионален.
Я и сам такой. Но это так, к слову.
Я не имею решительно никаких претензий к фильму В.Меньшова, более того - считаю его одним из лучших в советском кинематографе. Мелодрама? Да! Лубок? Допустим, хотя я и не согласен... Главное то, что Меньшов честно отразил в фильме убеждения и предрассудки советской интеллигенции.
Постскриптум. Моя бабушка была ищущим человеком: она искала себя в религии. Через три года после моего рождения она, наконец, нашла себе веру - стала баптисткой. После смерти мужа бабушка несколько лет прожила у детей, а потом заявила: хочу жить в своем доме и умереть в своей постели. Жить с ней в ее доме и ухаживать за старушкой никто из близких родственников не имел возможности. Нашли сиделку - православную старушку-сектантку. Мне довелось как-то прожить в бабушкином доме в течение недели. Забавно было слушать теологические споры двух непримиримых старух, глубоко верующих во Христа. Сперва бабушка излагала баптистскую доктрину, так, как сама ее понимала. При этом православная сектантка подпрыгивала на месте, словно ей подливали на лавку кипятку. Затем слово брала православная. Она говорила горячо, почти истерично. Понять, в чем состоят особенности ее толка, было невозможно. Бабушка была хладнокровней, спокойней, поэтому всегда выигрывала в споре. Так и жили две старухи, ненавидя друг друга и споря до остервенения, пока моя бабушка не отошла в лучший мир. Как я уже сказал, слушать их было забавно. Но вряд ли интересно.