Весь день Ветерок свистел сквозь трубы и оконные щели ласково, нежно и сказочно... Маленький мистик нашел кусок глины, что бы сделать свистульку и играть вместе с ним. Он лепил то зайчика, то рыбку, то птичку, но выходило всегда что-то кривое и беззвучное.
Наверное, это просто плохой материал – пузырится, пристает к рукам, никак не желает обретать форму… Он смял его и со вздохом отбросил в сторону.
Приползла ночь, тихая и влажная. Оставленный кусок наполнился водой. Скосив глаза, маленький мистик мог видеть, как в нее с дрожью опускаются острые звезды. В случайно образовавшемся на месте отпечатка его ладони озерце появились из ниоткуда и теперь плавали маленькие голубые рыбки. Их чешуя мерцала в свете Луны. Где-то далеко стригли ушами зайцы и хлопали крыльями птицы.
- Плохой материал... просто плохой материал, - так заставлял он себя думать. Но рыбки в прозрачной воде были живыми, игривыми, ловили мягкими ртами растворенную в ней звездную пыль, а кусок глины, который он так долго держал в своих руках, оставался темным и бесформенным.
Маленький мистик почувствовал подкатывающее к горлу отчаяние и подставил лицо ветру, будто надеясь, что тот подхватит и сорвет закрывающую зрение занавесь и тогда даже своими неумелыми руками он сможет…
Ветер обвил его плечи, растрепал волосы и вот уже где-то далеко и одновременно так близко, будто в сердце самого маленького мистика, слышалось "Не думай и не печалься... подмигивай хитрым звездам...".
Маленький мистик, прислушиваясь к словам Мастера, сидел так тихо и неподвижно, что в свете луны походил на мраморную статую. Но глаза его, налитые слезами и нежностью, были живыми. Он смотрел в неизвестную даль и ему казалось, что в это самое время внутри него распускают тугие бутоны сотни прекрасных цветов, расправляют крепкие крылья легкие остроносые птицы, ложатся на воду корабли, готовые к новым открытиям…
- Нет… нет… я этого не заслуживаю, - шептал он. Но все уже изменилось вокруг, и он сам уже знал это. Знал, что если бы он не смял глину, ночь не наполнила бы ее водой, и в нее не опустились бы звезды… знал, что был частью всего, потому что хотел быть, и был сосудом, потому что мог принять, совсем как этот бесформенный и некрасивый на первый взгляд кусок глины, в котором теперь плавали дивные голубые рыбки. Сердце маленького мистика стучало громко и ровно.