LXI
Поверив лживым заверениям, и доверившись советам, Николай II повернул свой поезд на Псков. Нетрудно представить себе ликование заговорщиков, когда они узнали о том, что Государь попался на удочку, и теперь едет в ловушку, приготовленную ему Рузским.
На пути в Псков Николай каким-то шестым чувством чувствовал, что сегодня должно произойти что-то чрезвычайно важное а, возможно даже, смертельно опасное, роковое. Сердечная боль, случившаяся с ним в храме, во время Литургии, была предзнаменованием этого, и Государь, как верующий человек, не допускал даже мысли о том, что случившееся могло быть простым совпадением. Он усматривал в нем промысел Божий. И, как оказалось, он был прав. Как не хотел он верить в страшное пророчество, но не верить не мог. И, чем ближе поезд подвозил его к заговорщику Рузскому, тем эти мысли неотвязней крутились в его голове.
Поезд прибыл в Псков в семь часов вечера 1-го марта 1917 года. К тому времени тьма совершенно сгустилась над городом, окутав его ночной мглою.
Полковник Мордвинов, стоявший в тамбуре вагона, и куривший сигарету, смотрел на приближающийся перрон, и чувствовал, как на душе его скребутся кошки. Почему-то вечерний Псков казался ему зловещим и мрачным. Почему, он никак не мог понять, но что-то тяжелое было в самом воздухе, в атмосфере.
Мордвинов был на тот момент дежурным флигель-адъютантом, но он не мог даже и предположить, в какую ловушку везет этот поезд его Государя.
Полковник затянулся сигаретой и, стоя в полутемном тамбуре, продолжал всматриваться наружу. Впереди показались фонари приближающейся станции, носящей мрачное и безрадостное название Дно.
Убаюкивающие стуки колес вагонов почему-то вовсе не успокаивали, а напротив, внушали неясную тревогу.
А тревожило абсолютно все. Как и все, полковник знал о творящихся беспорядках в столице, но не знал об их истинных размерах. И вообще, как показали дальнейшие события, истинного положения вещей не знал никто.
Все казалось странным и подозрительным. Например, почему поезд повернул на Псков, и почему Царя не сопровождала охрана. А ведь учитывая положение вещей, и учитывая все сложившиеся обстоятельства, охрана сейчас нужна Государю как нельзя более кстати. Ему и в самом деле может грозить опасность.
Еще большую тревогу вызвало у Мордвинова и то, что на перроне их никто не встречал. Это стало видно сразу, как только поезд замедлил скорость, и стал подходить к станции.
Полковник уже представлял себе почетный караул, губернатора со свитой, и множество высокопоставленных лиц, встречающих Императора. А тут никого. Словно бы на перрон прибыл самый обычный пассажирский поезд.
Паровоз выпустил пар, и остановился. Мордвинов насторожился. Да что же это такое, на перроне, в самом деле, никого нет. Не может быть того, чтобы никто не знал о прибытии Государя. Полковник был в курсе того, что в городе находятся воинские части, принадлежащие генералу Рузскому. Но, в таком случае, он тем более должен был организовать почетную встречу своему Царю. Но ничего подобного не было и в помине.
Он невольно попятился от выходной двери. Ему стало страшно. Что это, почему такая тишина и пустота?
Но вот на платформу вышел какой-то офицер. Он остановился, и стал смотреть на прибывший поезд.
Мордвинов подумал, что вот сейчас наконец-то появится начальство и состоится торжественная встреча Государя. Но он ошибся. Офицер не простоял и минуты. Повернувшись, он быстрым шагом скрылся.
Это ввело в недоумение полковника. Что же такое происходит, почему никто не встречает Императора, и что это за офицер такой, что посмотрев на прибывший царский поезд, поторопился скрыться?
Он докурил сигарету, и затушил окурок. Он не понимал того, что творится, и даже не догадывался о том, что должно будет произойти сегодняшней ночью.
Минуты мучительно долго тянулись одна за другой. Но внезапно Мордвинов увидел еще какого-то офицера, переходившего рельсы, и направляющегося в сторону поезда. Следом за ним, чуть позади, шли еще несколько человек.
Полковник напряг зрение, пытаясь в полутьме разглядеть лицо офицера. Когда тот попал в полосу света, он узнал в нем самого генерала Рузского. Шедшие за ним люди тоже оказались офицерами. Среди них он узнал генерала Данилова.
Но почему-то при приближении генерала Рузского с его свитой Мордвинов вовсе не почувствовал облегчения. Более того, само их приближение вызывало неясную тревогу, какое-то чувство опасности.
Сомнений не было, все они направлялись к Царскому поезду. Генерал Рузский остановился напротив двери, и сквозь стекло пристально посмотрел на флигель-адъютанта.
- Ваше благородие, - начал Мордвинов, открывая дверь, но генерал не дал ему договорить.
- Мне необходимо увидеться с Императором, - перебил он и, словно не желая выслушивать никаких возражений, прошел мимо полковника.
Вся свита проследовала за генералом. Полковник лишь растерянно посмотрел им вслед.
Император Николай II видел через окно, что никакой встречи ему приготовлено не было. А между тем, и местное начальство, и генерал Рузский были уведомлены о его прибытии. Государь приказал сообщить Родзянко о том, что он будет ждать его в Пскове. Но он не знал того, что Родзянко уже сыграл свою роль, и теперь становился лишней фигурой в среде заговорщиков. Его использовали те, кто в действительности стояли за спиной революции, как использовали многих и других исполнителей, считавших себя передовыми фигурами, а на самом деле оказавшихся простыми пешками. Родзянко не внушал больше доверия, и Временный Комитет решил не допускать его поездки на встречу с Императором. Тем более что Родзянко считал себя, к тому же, монархистом.
Тот факт, что Родзянко не прибыл для личной встречи Государя, возмутил Николая. Уж слишком дерзко все это выглядело, так, словно Императора сознательно пытались оскорбить. Из окна своего вагона он видел пустой перрон. Сразу же всплыло подозрение по поводу того, почему ему так упорно советовали ехать именно в Псков.
Впервые Государь задумался о том, действительно ли путь на столицу перекрыт революционерами. Не является ли это сознательной дезинформацией? А если так, то с какой целью? Николай до сих пор не допускал и мысли о том, что Генералитет способен его предать.
Завидев генерала Рузского, вместе со свитой, Император не мог даже и подумать о том, что тот, на кого он желает опереться, уже давным-давно находится в стане его врагов, и направляется сюда отнюдь не для того, чтобы засвидетельствовать свое почтение, а чтобы дерзновенно потребовать от своего Царя уйти в отставку. Такая мысль не могла прийти в голову Николаю, не способному ни на какое предательство. Именно это личное качество и помешало ему разглядеть предательство в своем окружении. Он знал, и прекрасно понимал, что идет революция, что кругом измена, но он не верил в то, что изменниками могут быть люди, которым он доверил свои армии.
Услышав, как в тамбуре загрохотали сапоги, Государь встал, готовясь к встрече с генералом Рузским, к которому у него накопилось множество вопросов. Он надеялся на то, что тот даст ему необходимые разъяснения.
Без стука открылась дверь и, не спрашивая разрешения войти, в вагон, служивший рабочим кабинетом Царю, буквально ввалились генерал Рузский со свитой.
С первого же взгляда на Рузского Император понял, что-то не так, что-то произошло. Прежде всего, на лице генерала не было и тени почтения к своему Царю. Выражение лица было высокомерным, взгляд дерзким.
Николай ощутил, как по его спине пробежал холодок. Перед ним стоял не верный ему генерал, на которого он желал положиться, а надменный офицер, весь вид которого говорил о враждебности к своему Государю, и который уже торжествовал над ним победу.
«Неужели это случилось?» - промелькнуло в голове Императора.
Рузский остановился в нескольких шагах от Николая, и пристально, с вызовом посмотрел ему в глаза.
- Все кончено, - внезапно заговорил он. – В Петрограде произошла революция. Это уже не бунт, не мятеж – это все. Произошло свержение правительства.
Государь побледнел, пораженный дерзостью в тоне своего генерала. В его речи не было ни традиционного обращения «Ваше Величество», ни даже намека на почтение. Рузский вел себя так, словно Николай больше не был его Царем.
Когда, когда произошла эта перемена? Эта мысль билась в голове Императора. Нет, такого не может быть. Только не его генералы!
- Простите, вы что себе позволяете? – тихим, спокойным, но твердым голосом произнес Николай. – Кто вам позволил так разговаривать со своим Царем?
Краем глаза Николай заметил, что кое-кто из свиты Рузского едва заметно ухмыляется. Неужели мятеж?
А генерал, словно бы игнорируя гнев Николая, сказал:
- Сейчас не время для таких формальностей. Положение в государстве настолько тяжелое, что теперь надо думать уже вовсе не об этом.
Эти слова дали понять Государю, что ситуация полностью вышла из-под его контроля, и что генералы больше не подчиняются ему.
- Что вы хотите этим сказать? – спросил Император, не отводя глаз с Рузского. Он был не из тех людей, которых можно было испугать отказом непосредственного подчинения, и генерал это сразу же понял. Тем не менее, он считал себя полным хозяином положения. Тем более что отступать было поздно.
- То, что правительства больше не существует. Государственная Дума разогнана революционерами, и бразды правления находятся теперь уже в совершенно иных руках.
Несмотря на всю свою выдержку, Николай побледнел. То, что правительства больше не существует, было для него полной неожиданностью.
- Этого не может быть, - проговорил он, стараясь сохранить твердость в голосе.
- И, тем не менее, это так, - сухо подтвердил Рузский.
- Кто же, в таком случае, управляет сейчас государством?
- Власть перешла в руки Временного Комитета, во главе которого стоит Родзянко.
Последнее известие стало еще одни потрясением, так как ни о каком Временном Комитете Император даже не слышал. Его умышленно держали в информационной блокаде. Государю показалось, что под ним пошатнулась земля. Только теперь он понял, в каком же заблуждении пребывал до сих пор.