В гостях у Жени сидела мать, чинно, “интеллигентно”, красиво,
чуть напряжённо, напряжённо-“раскованно”, в опять же красивой роли великодушно - и - ещё раз - красиво и мягко-"непринуждённо" преодолевающей Великие Обиды Прошлого, давнего и недавнего, нанесённые дочерью - смотрела альбомчик с фотографиями.
Что ж. Женя, как всегда при матери, с лёгким холодком внутри - в груди, в плечах, в спине - холодком-жаром - удерживала его от разрастания внутренней улыбкой, лёгкой, тёплой, тоже смотрела фотографии, старые и новые вперемешку.
“Простота,правда и улыбка”?
Ну … вот карточка прекрасная : с расчудесными её пижонистыми шестиклашками на классной вечеринке .
Это самая первая была в учебном году вечеринка-“чаепитие” у 6-го класса .
И всё там было: залихватски-изысканный, смешной, хулиганский и лирический концертик, к равному удовольствию зрителей и артистов - ааххх, драматизированная “Зелёная история” ! –
охх, Шурик Черкасов . . ! - “Дядюшка Солли в зелёном камзоле”, и - о-о-о, Зара Горелян ! - “тётушка Кэтти в зелёном жакете” (“а также их дети Одетта и Хетти” – маленькие модницы Настасьи) и - “чёрт нас дери” , “маленький Джонни” –Валерик,
“а также их пони в зелёной попоне”! - ещё одна Настя , то неистовая, то горделиво-бесстрастная Настя Громакова, с развевающейся в беге гривой, очень русыми, очень русскими прямыми волосами до лопаток. Такой пони-мустанг.
. . . А потом Зара со своим лирическим сопрано пела изысканные песенки “из вокальной студии”.
И все, кто хотел, тоже пели песни – “сомнительно содержания”, обязательно сказала бы их замдиректора по воспитательной работе .
Играли и соревновались. Весело, а то до упаду - от усердия и счастливого хохота .
И танцевали - ну а как же. И мальчишки, разгорячённые, бешено ссорились с разгорячёнными девчонками – из-за музыки к танцам ! Мальчишек в классе было заметно меньше, хотя и всего лишь шестой класс - тем яростнее отстаивали своё мужское право на свою музыку. Женя (“Евгения Александровна”) мирила . Она была “строгая и справедливая” (“она не строгая, она выдержанная и тактичная” – cпасибо, Юлечка, “а ещё - добрая !!!”- Сашка Мазаев, и тебе спасибо ), добрая и справедливая, но и , увы, слегка легкомысленная (“ну … немножечко и капелюшечку ..!” - объективная Даночка Ким), а потому плясала с детками на равных ; точнее, и не так : танцевала , как и всегда танцует Женя, Женька Григорьева , “когда ветром понесёт сердце и ноги” - треть жизни прожил человек с мысленными цитатами из … - с книжками Ивана Ефремова, давно вышедшими из моды - “Лезвие бритвы” , “Таис Афинская”... ¬
Не умела по-другому, и, хоть нельзя было надолго выпускать детишек из поля зрения, и , конечно, нужно было с регулярной частотой, через всю упоённость движением
-музыкой , вполне вспоминать и четко обозначать для детей, что –
учительница . . .
Обозначала – вдруг на минуту-другую сменяя смелый весёлый самозабвенный танец на движения спокойно-нейтральные ; прятала раздирающую губы улыбку и танцевала с вдруг учительским лицом. Она не “забыла”, но пренебрегла тем, “что уже пожилая, и не
полагается . . . “ - тут снова у легкомысленной и книжной девушки получилась внутренняя цитата из ещё одной любимой, Ариадны Эфрон, в письме к Пастернаку.
Ну да, Женя Григорьева - тоже “уже пожилая” ! ей, да, 37 ! - но, во-первых, это всё по паспорту (“Ой, да что вы хотите, у неё же и детей-то своих нет,наши ли у неё заботы ?!” – одна из
коллег, из недружественных ), а во-вторых .. - во-вторых, тоже плевать! Танцевать среди детей - чудо как хорошо ...
. . . В общем, танцевала - изредка исподволь поглядывая на мордахи своих детишек, в самом начале чуть обалделые, позже – (“И ничего такого !”) – деланно-равнодушно-удовлетворённые .
В конце концов за полтора месяца с начала учебного года она уже во многом приучила их к тому, что классная у них - “вот такая”.
Она официально разрешила им на переменах - бегать ! Что было встречено сначала коротким замешательством , а потом - уже на перемене, ближайшей -
восторгом ! “Хочешь быть сильным – бегай, хочешь быть красивым – бегай, хочешь быть умным – бегай ! ! ! “ – как говорили древние греки !
И она же.. ну, старалась ... - хорошо, интересно и изобретательно учить их истории.
… Потом пели опять, а Шурик Черкасов вдруг соло спел “Белль”, к секундному весёлому ужасу Жени.
Хорошая песенка, но там ведь - “такие слова” … Про это самое, как говорили Женя с подружками в возрасте её учеников и младше .
(А как её детки это называют ?)
Вполне возможно, мальчишка совсем по-настоящему вспомнил про те слова ,
когда уже их - пел. А может быть, и нет, может быть, по-другому было.
… Главное – драматическая страстность . . .
- мелодии, стихов, голосов исполнителей песни в “Соборе . . “ - и некие бездны, страшноватые - всё, всё - точно, сильно совпало с чем-то внутри у маленького мужчины Шурки .
И хорошо пел-то . Так серьёзно, так точно по интонации . Чуть ли не “настоящим” –конечно, форсированным - баритоном (было и чуточку смешно, и трогательно) . Не помешало и то,что был почти экспромт , не отрепетировано - не получилось абсолютно верно спеть самые сложные места-переходы . . .
Чистое, порозовевшее, напряжённо-взволнованное лицо мужественно-красивого
мальчика, в героическом периоде его мальчишечье-мужского развития.
Вот он на фотографии, миленький.
А когда дошло до слов : “Я б душу . . . . .. за ночь . . . ! “ - была вдруг на полсекунды бОльшая напряжённость лица - и - всё.
Ну а перед детишками тут с самого начала уже было спокойное, добро-серьёзное и - добро-сдержанное - ЕвгеньАлексанны лицо , и они - сначала не подали виду, а далее по тому поводу почти успокоились. Взволнованы были уже более всего тем,
как пел Шура . . !
Хорошо пел !
. . . Столько карточек ребятни, в разных состояниях, пейзажах и интерьерах - соединениях и конфигурациях - и по одному. С Женей и без Жени.
...Мать всматривалась, прищурясь, в какую-то фотографию . . . Что там ?
Последнее лето в теплым-тёплом Тенгире, волшебная зелень папы-маминого сада стремится захватить и крыльцо, свет сквозь резные листья, цветы - и семейство на крыльце.
Папа-мама в периоде хрупкого – и подчёркнутого - перемирия с наконец замужней Женей, дед с палочкой - первый Женин любимый и любящий мужчина, рядом другой любимый и любящий - муж Борис, и ступенькой выше, ишь ты, надо всеми, она, Женя -
улыбается, вскинув подбородок, в облаке недавно золотистых вымытых волос. На картинке и ребёночек есть , нет, увы, ещё не их с Борькой, но тоже родной и хороший - живенький и спокойный Мишка, сынок ближайших соседей.
(… Долго смотрит мать на фотографию - конечно, скучает по саду своему, такому далёкому теперь, из Сибирска …
На другом фото всё те же сидят на нагретом каменном бордюре, сзади вплотную чаща высоких, залитых солнцем цветов, сбоку-сверху прорываются в снимок берёзовые ветки, муж Борька взял на колени Тузика, шерстяного, кудлатого, беленького с черненькими вставочками весёлого умницу …
Оба детёныша , человеческий и собачий – развернуты телами и головками друг ко другу и друг к другу тянутся, один – кудрявой собачьей мордахой, другой – смелой детской ручкой .
Ах, Тенгир, летом раскалённый солнцем, безводный,каменистый, пыльный, не русский, но как будто и не вполне казахский, непонятно,чей (непонятно - не– политически, этнически или политико-географически , непонятно - онтологически) - горно-рудный, особенный, изнуряющий и любимый Тенгир - вот такие оазисы, как двор-сад у Григорьевых, устраивали здесь (на радость почти не умеющим такого казахам - умеющим зато другое, своё) русские люди, украинские люди, татары, немцы . . . Кто ещё ? Чтоб не обидеть . . .
А Женя давно уже справилась, сколько могла, с холодящим тело состоянием противо-материнской самообороны, забылась, увлеклась . . .
. . . Вот рыбалка на степной реке …
. . . Вот шахтный ствол, и не то отцовские, не то Борькины ребята внутри .
Ах, вот тут интересно : изысканный, мудрый аки змий, но уж совсем не кроткий, а вовсе наоборот, очень-очень пожилой,
серебряно-белый , красивый, улыбающийся умно-обольстительно (!), и это не смешно, но “харизматично” - моложе самого себя и биологически, и эмоционально - в белоснежном щегольском костюме - почти восьмидесятилетний Женин приятель, караказганский русский поэт .
Мать переворачивала страницы, переворачивала, переворачивала, молча, с выражением “подчёркнутого достоинства” на постном лице …
- Ну, пойду … ...
Посмотрели ... фотографии.