Жизнь! Проснулся в сторожке и ужаснулся вчерашнему дню, было весело. Спал очень долго, так и не протрезвел. Страшно было, пьянка, булгаковская, чисто веселая попойка. Вышел на улицу из гаража, на воздух.
Вчера было безнадежно весело под дождем. Не весело, но остался жив.
Болит голова, вчера был пьян и безнадежно весел, проснулся в сторожке, встречал утро, небо, рассвет, весна. Жизнь существует! Весна, требует ли она чьих-нибудь разрешений, требуются ли чьи-либо разрешения, санкция на перелет птиц? Слава Богу, пока еще нет. Что такое разум в моей больной голове? Думает ли собака, что вчера мне дали деньги за оформление магазина, поэтому сторож опоздал, был пьян. Нет ей дела до акций, прокламаций, лежит себе, и до книг нет дела.
Как же можно так жить?! Манит ветер, восходит солнце, четкие грани света, тени. Я вижу, как птицы опираются на воздух без санкции, без разрешения существует жизнь. Я совсем не желаю, чтобы люди закрылись в квартиры и решали, станут ли они богом, если повесятся, или нет. В автобусе плачет маленький ребенок, в его лице я вижу жизнь, и вижу жизнь в старушке, на него смотрящей, задушите ее в зародыше законами. Прорывается жизнь и есть она любовь, бесконечная любовь тоже заставляет тянуться. Ужасно болит голова, я умираю!!! Больно очень, я умираю. Она есть желание, росток, тянущийся к солнцу сквозь мрак.
Бесконечное желание не бесконечного солнца, не бесконечен мрак, но желание бесконечно, любовь – жизнь. Жизнь во всем, что меня окружает, во мне есть жизнь, любовь.
Во всех поступках, во всех желаниях хотениях, крушениях, есть жизнь, любовь. А может просто, весна?
"Весна, постоянный насморк, весна, солнце светит опять. И я промочил ноги. Весна, я опять иду гулять... Весна, где моя голова?" Голова при мне и болит невыносимо.
Книгу надо написать. Я, может быть, и не писатель, но это единственное, что у меня есть в жизни настоящее. Все остальное глупо или смешно. Все остальное плохо, все остальное поломано врагами народа. Все во мне переломано, и руки, и ноги, и голова, убрать мои желания писать, снимать фильм с мира и что останется? Останется грязь, безобразие, алкоголизм, ничего не останется, что бы давало силы жить. Желание жить, оставаться здесь, т. е. любить, ходить, смеяться, плакать, желать, обнимать, целовать, отчаиваться, нет, этого. Не будет сил. Стану живым трупом и даже, чего доброго, убить себя не смогу.
Заметки, письма, мнения и размышления обо всем вашем городе.
Чем ценна книга? Тем, что нет вранья, чувства показаны честно, а их переход от одного к другому дает музыку, то выше, то ниже, еще выше, еще ниже. Вот оно, небо, засверкало, расцвело звездами, а вот рассвет подкрашивает его изнутри, как огромный алмаз, я в нем, в огромном этом цветке, смотрю на сверкающие грани облаков, прозрачный, безумный мир. Я восхищался им, безумным алмазом. «Берегите! (Охраняйте) храните его, люди!» – говорю я. «Он восхищался нашим миром» - эти слова напишите мне на моей могиле, если хотите. «Он восхищался нашим миром!» - вот что тогда вы будете говорить, можете говорить, придя к месту моего погребения. Кто шепотом будет говорить эти слова, а кто и гордо будет повторять сие замечательные, знаменательные истины.
The crystal ship is being filled,
A thousand girls, a thousand thrills,
A million ways to spend your time,
When we get back, I'll drop a line.
«The Crystal Ship»
The Doors