Тягучий майский полдень был тих и глух. Не было слышно ни звонких птиц, ни шелестящих лесных разговоров, ни еле слышных шагов ветерка - ничего. Майский полдень будто вымер.
Он был не только глух. Медовые солнечные лучи скрылись за тяжёлыми грозовыми тучами. Природа хотела плакать. Она хотела оплакивать землю, вспаханную взрывами, землю, на которой ещё скоро взойдёт трава. Хотела оплакивать воинов, павших в борьбе за мир, и потерявшихся странников, наконец нашедших свой путь.
Но вот солнце снова выглянуло из-за туч, снова показалось голубое небо - но всего лишь на несколько секунд. После их скрыли облака. А дождь всё не шёл. Вдруг гнетущую, сводящую с ума тишину нарушил еле слышный воздушный выдох. Рядом с кустом сирени сидела женщина, устремившая свой взгляд в небо. Её возраст нельзя было определить - на вид ей можно было дать лет двадцать - двадцать пять. Но если взглянуть в её глубокие глаза... Кажется, что она видела сотворение мира. Ветерок играл с её когда-то длинными русыми волосами, но женщина не беспокоилась об испорченной причёске. "Новые вырастут быстро, ещё красивее прежних. Сейчас они просто обязаны быть красивыми,".
Женщина вдруг закашлялась, выплюнув кровавую жижу в платок. Обгоревшей рукой вытерла губы, а руку вытерла об мундир. Он был изодран, и сквозь прорехи виднелось тело, покрытое кровоточащими ранами. Женщина устало вздохнула и легонько коснулась груди, там, где находилось сердце. Сейчас зияющая дыра там потихоньку заполнялась, но срастить сердце, срастить душу непросто, особенно если она раскалывалась не один раз. "Мы победили, - прошептала она. - Победили. Но какой ценой?".