Сегодня 9 мая 2015 года. Мне приснился странный сон. Снилась моя бабушка. Царство ей Небесного. Во сне она мне что-то говорила, но я не слышала её слов. Я открыла глаза и посмотрела на часы. Господи, как рано! Всего лишь 5 утра. Я долго крутилась в постели, заставляя себя заснуть. Не получилось. Образ бабушки стоял перед моими глазами. И почему-то вспомнилась рассказанная ей история времён Великой отечественной войны.
Жили мы на Донбассе. В городе Артёмовск. Мои родители рано погибли. Воспитывала меня мать моего отца, баба Лиза. Было мне тогда 14 лет. В школе, по истории, мы проходили раздел Великая Отечественная война 1941–1945 годы.
Я забежала в наш дом. Закинула на кровать свой портфель и прислушалась к запахам на кухне. Как всегда, там чем-то вкусно пахло. Я знала, что бабушка не любит, когда за стол садятся в школьной форме, да ещё с не вымытыми руками. Но, я также знала, что бабушка любит меня и всегда всё прощает. Я забежала в кухню и стала заглядывать в бабушкины кастрюльки.
- Ты руки мыла? – Спросила бабушка.
- Да.
- Тебе не говорили в школе, что врать не красиво?
- Они чистые. Смотри. – Протянула я ей свои ладони.
- Иди, переоденься. Сколько можно говорить одно и то же?
- Ба-а-а! Ну, я аккуратно. Честное слово. У тебя так вкусно пахнет!
Переодеться, вымыть руки мне, всё-таки, пришлось. И, уминая за обе щеки бабушкин обед, я спросила.
- Ба, а ты войну помнишь?
- Да разве можно такое забыть?
- Нам в школе говорили, что когда немцы зашли в наш город они сначала арестовали коммунистов и тех , кто был связан с коммунистами. А потом – евреев. Семьи коммунистов расстреляли за городом. А евреев отправили в Германию. Да?
- Страшное было время.
У меня на языке вертелся вопрос. Но я не знала, как его задать? Дело в том, что муж моей бабушки был коммунистом. Он был офицером НКВД. Он вернулся в город после войны. Работал зам политом в лагере для военнопленных. Погиб в 1946 году. А вот бабушка всю войну была в городе, вместе со своими двумя сыновьями. Она работала официанткой в немецком казино.
- Ба, а почему немцы не забрали тебя?
- Видимо никто не донёс.
- Но ведь они тебя забирали?
- Да кто тебе такое сказал?
- Твой брат. Дядя Коля.
- Совсем старик из ума выжил. Нашёл что вспоминать.
- Он сказал, что ты была в еврейском гетто. Но потом тебя отпустили, а всех остальных отправили в Германию.
- Я вот схожу в гости к этому старому маразматику. Пусть язык попридержит.
- А почему тебя отпустили?
- Потому что я не была еврейкой. Они поняли свою ошибку.
- Учитель истории говорит, что немцы были хуже диких зверей. Они убивали всех. Даже детей. Они не особо разбирались русский или еврей? О коммунистах вообще не может быть речи. А тебя просто так взяли и отпустили? Направили работать в немецкий кабак?
- Это тебе тоже дядя Коля сказал?
- Да. Мне кажется, он не очень тебя любит.
Я видела, что эта тема была бабушке не приятна. Бабушка, на время, даже вышла из кухни. Но в нашей семье было столько тайн! А наши родственники очень часто, даже на похороны друг друга не приходили. И лишь я одна могла ходить в гости ко всем им. И иногда, слышать совершенно невероятные истории о нашей семье.
- Ты опять скомкала галстук? – Бабушка появилась на пороге кухне с моим портфелем в руках. В портфеле, среди учебников, лежал помятый пионерский галстук. Мне нечего было сказать в своё оправдание, и я перешла в наступление.
- Лазить в чужих вещах не красиво. – Ответила я.
- Не красиво стесняться носить часть советского знамени. Люди за это не жалели собственных жизней. Вам это по истории не говорили? Тебе в этом году вступать в комсомол. Ты и комсомольский значок будишь среди книг прятать?
- Нам говорили, что во время войны только предатели советской власти работали на немцев. А ты работала! Почему они тебя не трогали? За что начальник лагеря убил моего деда? Может быть за то, что он тоже помогал немцам? Ведь в его лагере были немецкие военнопленные. И почему дядя Коля говорит, что во мне течёт арийская кровь моей матери?
Я совсем не собиралась говорить все эти обидные вещи своей бабушке. Я её любила. Но все эти семейные тайны, иногда, доводили меня до бешенства. Я видела, как затряслись у бабушки руки и губы. Как она бессильно опустила на пол мой портфель, вместе со злополучным галстуком, и как, сгорбившись, вышла из кухни. Мне стало стыдно за своё поведение. Я вылезла из-за стола и заглянула в комнату. Там стоял противный запах валерьянки. Бабушка сидела за столом. Её руки лежали на какой-то библиотечной книге. Она читала книги, не смотря на свой возраст, до самой смерти. А её взгляд был устремлён на стену. Там висел портрет её мужа. Моего деда, которого я никогда не видела. Он погиб ещё до моего рождения. Я никогда не считала бабушку или деда плохими людьми. Ведь если бы они были предателями, разве стали власти нашей страны каждый год дарить им подарки и денежные вознаграждения? Деду на день милиции. А бабушке на 9 мая. Все эти вознаграждения она всегда тратила на меня. Но эти тайны!!!! Все словно в рот воды набрали! За исключением брата моей бабушки, дяди Коли. Но из уст дяди Коли всё как-то очень гаденько выглядело. Я села напротив бабушки, и сказала
- Ба. Нам задали сочинение «Война и моя семья». Что мне написать? Если я напишу, что ты работала в немецком казино – вся школа будит смеяться. А я не хочу что бы с меня смеялись. Другие дети будут писать как воевали их деды. Это почёт и уважение. А я не знаю где и кем был мой дед и почему его убили когда война уже закончилась? Я, конечно, могу написать про деда Толю. Он брал Берлин. У него целая коробка медалей. Но ведь я живу не с ним, а с тобой. Я хочу написать про тебя!
- Ты уже большая девочка, - сказала бабушка. – И я очень хочу, что бы ты запомнила на всю жизнь – немцы и фашисты – это не одно и то же. Хорошо, я расскажу тебе, как стала работать в немецком казино. И никогда не спеши судить людей. Прежде, хотя бы попытайся стать на место этого человека. И если бы мне всё пришлось пережить заново – я поступила бы так же. Кто-то спасал миллионы жизней, а кто-то одну. И кто давал право судить что важнее? Жизнь одного еврейского мальчика или целого города?
- Я думаю, что города. - Ответила я, убеждённая в своей правоте.
- В таком случае мне тебя жаль.Говорят, что Бог посылает человеку лишь те испытания, которые ему по плечу.
- А разве Бог существует? И зачем он послал такие испытания нашим людям?
Бабушка оставила мой вопрос о Боге без ответа и начала свой рассказ. А моя буйная фантазия раскрасила её слова в яркие краски. Мой цветущий город вдруг предстал передо мной в руинах и фашисткой свастикой на каждом шагу.
- Немцы наступали стремительно. Многим сотрудникам руководства города, которые остались для подготовки города к эвакуации, не удалось выйти из города. Твоему деду удалось, но он не успел забрать свою семью. Меня и наших двоих сыновей. До конца войны я ничего не знала о его судьбе. Всех, кто были связаны с коммунистами, фашисты вывезли в заброшенные шахты. Похоронили заживо. Я не знаю, каким чудом удалось спастись Серёже. Он прибежал среди ночи, весь в грязи и ничего не мог сказать от страха. Именно по этой причине он до сих пор заикается. Его мать была моей подругой и работала в ЦК нашего города. Её забрали сразу. Видимо Сергею удалось выбраться из заброшенной шахты и кучи тел. Так что дядя Серёжа тебе не родной дядя. В городе проходили карательные операции по выявлению семей коммунистов и евреев. Все жители города должны были прийти в комендатуру и стать на учёт. Там людям говорили, где они обязаны работать на благо Германии. Любое неповиновение – расстрел. Убежать из города было практически не возможно. Да и куда бежать? Кругом разруха, голод и фашисты. Лесов в округе нет. Голая степь. Спрятаться негде. Рассчитывать на грибы-ягоды не приходится. В сёлах свирепствуют полицаи. Многих увозили на работы в Германию. Что бы избежать этого люди стали доносить друг на друга. Я не знаю, я до сих пор не могу понять, почему на меня не донесли? Но я попала в еврейское гетто. Ночью была облава на евреев. А я спрятала в сарае тётю Флору с её мужем. Ты же знаешь, что её муж, дядя Абрам, еврей. Они не могли оставаться в своём доме. На них кто-то донёс. А я не смогла отказать сестре, когда они пришли. Вот меня и забрали вместе с ними. Но меня долго там не держали. Поставили на учёт и отправили на работу в столовую. Представь себе, я была рада. Ведь я смогу приносить объедки своим детям. А это значит, они не умрут от голода. Не будут слоняться по улицам и не попадут в облаву. То есть их не вывезут в Германию. Я нашла детей в сарае, в котором мы хранили уголь. В том сарае мы и прожили до конца войны. В нашем доме жил немец. Помимо своей основной работы, я должна была убирать, стирать за этим немцем. Больше всего на свете я боялась за детей. Тогда у меня их было четверо. Четвёртым был Ярик. Его привели мои дети. Самым страшным было то, что он еврей. Это расстрел. В сарае, за кучей угля, я вырыла яму. Эта яма стала домом для Ярика и Сергея. Добывать продукты было очень трудно. Даже объедки со столовой выносить нельзя. Это считалось воровством. За это тебя или расстреляют или отправят в Германию. Но ради голодных детей мать пойдёт на всё. И я каждый день рисковала собственной жизнью. Конечно, фашистам нет оправдания. Но не нужно всех под одну гребёнку. Как это ни странно, но если бы не этот немец, который жил в нашем доме,мы бы умерли от голода.
- Почему?
- Только когда пришли наши, я поняла, что он знал о детях. Что ему стоило нас расстрелять? Ничего. Этот немец никогда и ничего мне не давал открыто. Он даже не пытался со мной заговорить. Но иногда, возле сарая, я находила консервы. Даже шоколад. А на самом сарае он сам написал «тиф». Этим он нас уберёг от облав. Немцы боялись заходить в помещения с такой надписью. В тот день, когда наши должны были брать город, этот немец сам зашёл в наш сарай. В руках он держал пистолет. Это был первый раз, когда он со мной заговорил. Обычно он просто показывал пальцем, что убрать или стирать. Он подошёл к яме, в которой сидели Серёжа и Ярик. Ткнул сапогом в крышку над ямой, присыпанной углём и сказал
- Русский матка, иди туда. Тихо. Скоро придут русские. Там. Тихо сиди. Иди.
- И что было потом? – Спросила я.
- Город несколько раз переходил то к нашим, то к немцем. У нас над головой всё грохотало и дрожало. Иногда наступала тишина, и мне казалось, что я в могиле. Из ямы мы вышли через несколько дней. Город был в руинах. Но люди были счастливы. Многие плакали и не стыдились своих слёз.
-Ба, а что тебе сказал дед, когда вернулся?
- Он сказал «спасибо за сыновей». И тебе не стоит стыдиться своего деда. Его грудь была в медалях и погиб он честным человеком.
- Почему он погиб? Ведь война уже была закончена.
- Отзвуки войны ещё долго давали о себе знать. Не честным был начальник лагеря в котором он работал замполитом. Твой дед предупреждал его, но видимо, бесполезно. Это случилось под Новый год. В 1946 году. Мы были дома. Твой дед как раз сидел там, где сейчас сидишь ты. До Нового года оставалось несколько часов. Вот тогда начальник лагеря и заехал к нам. Пригласил деда съездить в соседнюю деревню за продуктами. По дороге он его убил. Хотел всё выставить как несчастный случай. Но не вышло. Начальника лагеря расстреляли. Дед получил очередную награду, но уже посмертно.
… Я не знаю, зачем я написала эту историю? И почему она мне вспомнилась через столько лет? Но я написала её, на кухне, пока пила утренний кофе. И единственное, что мне пришло в голову после написания – имеем ли мы право судить наших предков? Можем ли мы, хоть на мгновение, представить все то, что пережили они? Способна ли я, как бабушка, подобрать на улице и согреть чужого ребёнка? Русского ребёнка, а не еврейского мальчика в оккупированном фашистами городе. И почему немец не расстрелял советскую женщину, которая прячет чужих детей? Более того – помогал продуктами.
Тогда, в школе, я не написала сочинение про бабушку или её мужа. Я написала про другого своего деда. Отца моей матери. Он тоже имел много наград. Он брал Берлин. И каждый год, на 9 мая, его приглашали выступить в различных школах и поделиться своими воспоминаниями о войне. Но именно он «виновен» в том, что в моих жилах, как говорил дядя Коля, течёт арийская кровь. И именно он, много раз, выпив пару стаканов вина, вытирая глаза своим огромным кулаком, говорил
- Прости меня, внучка.
- За что? - Не могла я понять.
- Я очень виноват перед твоей матерью. А ты так на неё похожа. Мне нет оправдания. Я не герой. Я трус. Я предал всех, кого любил и кто мне поверил.
Я садилась деду на колени, гладила его по голове и ждала что он скажет ещё что нибудь. Раскроет ещё одну семейную тайну. Но он никогда не говорил большего. А мне, почему-то, не было его жаль, как бабу Лизу. И когда, после своей смерти;дед оставил мне в наследство свой огромный дом; я не знаю какая сила заставила меня отказаться от наследства и больше никогда не возвращаться в город Артёмовск на Донбассе.